Трилогия о маге. Свободное плаванье

— Оденьте кольцо... Прикоснитесь тут, — обрывисто выговорил Феден, вставая на колени для удобства низкорослого гнома-хозяина.

Кудря всхлипнул и задрожал, вспоминая своё рабство в богатом доме, где его подростком школили манерам. Пока трактирщик обливался крупными и липкими каплями холодного пота, призрачная проекция Грея оприходовала женщин.

— Сам.

В смешенных чувствах Феден доделал своё заковывание — четырнадцатый лучик засветился активацией управления. И магия принудила раба панически снять кольцо и отбросить, словно скорпиона — упало в песок на полу. Феден остался на коленях, но не осунулся и не склонил голову, а молча покосился на дрожащего друга, запутывавшегося в афере и терявшего доверие побратима.

Хеброр сгрёб землю с песком. Прошло более минуты, пока он отдышался. Покряхтел и покашлял, ничего не сумев вымолвить в оправданье — его предупреждали об испепелении в случае нарушения тайного уговора об исцелении. Слёз не было, но с глазами на мокром месте мужик попытался подняться, но ноги не держали под тяжестью стального взора гнома, чей фамильяр тоже прокашлялся — с огненными искрами на стекленеющий при попадании песок. На карачках Кудря сползал за мастер-кольцом. Одел. Посмотрел в глаза Федену. Глянул на пристально следившего за ним Грея, не менявшегося в застывшем лице. И с усилившейся нервной дрожью повторил добровольную передачу себя в рабство, лелея надежду на обещанное исцеление. Проекция подобрала кольцо и доставила в раскрытую ладонь мастера. Невеликого роста магу не требовалось спрашивать командное слово — сам выяснил и произнёс, становясь для всех новым хозяином, пока кто-нибудь другой не отнимет и не сбросит привязку. И в той же тишине с громким и неровным дыханием бывшего владельца Чёртовой Задницы сероватый гном подписался мастером Греем.

— Нокдаун и Кудря, я объявляю вас главными над этими женщинами. Для каждой из вас их слово — моё слово. Ваши роли в трактире остаются прежними. Документы передадите вместе с готовой интерактивной картой в обмен на рюкзак. Это всё отнесите в полусферу, я сейчас её поставлю. И готовим вечеринку, как намечали, — отдал распоряжение сутенёр, исподволь глядя на приставных, получивших инструкции на сей счёт при помощи дуновенья ветерка, прошептавшего подтверждение по велению волшебника, наблюдавшего за сделкой сквозь магический шар. Фора обеспечена.

— Х-хозяин... — выговорил Кудря, красноречиво показывая беспалую руку. Грей решил тоже сыграть в буквоедство, ведь формально рюкзак приобретался на законные средства самого мастера, а не с липовой продажи трактира.

— Да, Кудря, я и сегодня начну обход со второго этажа. Только пусть Корд открывает мне двери. Всё, вставайте и работаете, как прежде. Публика хочет секса и зрелищ — публика их получит, — мрачно предрёк сутенёр, пронаблюдав, как скривилось лицо Кудри, которого магия заставила встать. — Каждый сам обманываться рад.

Грей погано себя ощущал рабовладельцем. Мастер-кольцо жгло злобой и ненавистью множества тех, кем когда-то управляло. Одно радовало — кое-кто сам себя перехитрил в попытке проучить зарвавшегося юнца. Оставалось доиграть этот спектакль, вызывающий толику азарта и щекотание нервов от риска. Каков станет ответный ход — это предстояло решить до наступления завтрашнего утра.

С большим полотном на всю стену в холле управы иллюзионист поступил иначе, не став кипятить заготовку или избавлять от швов, но обеспечив стойкость к попыткам развеять магию: навес с изображением вниз был повешен над парящим колдовским котлом, а дракончик стал подогревать эссенцию магии для образования паров, которые разгонял по полотну фальшивый гном, учась жестами и словом управлять воздушной стихией на примитивном уровне кантрипов.

Невеликого роста маг испарил в колдовском котле содержимое четырёх склянок, сделав ярко-голубой бисер из рубинового, сапфирового, изумрудного, опалового крошева. Деревянное кольцо четырежды вываривалось в магической эссенции, приобретя твёрдость и оттенки голубого, синего, красного, зелёного и оранжевого цветов по спектру камней и магии. На дне котла с четырёх боков глазировался стержень из разогнутого крюка, в острие которого Грей предварительно внедрил синеватую песчинку с алмазной начинкой, а в торец — целую горошину кристаллической магии с подобной алмазной песчинкой. Как раз вчера утром мастер прорвал плотину не только с кристаллизацией магии в ладонях, но и поставил успешнейший опыт по внедрению частицы одной материи в другую: окружённая твёрдой магией песчинка удивительным образом соединилась с древесиной щепки, а потом и более крупная каменная крошка причудливо перемешалась с волокнами пальмы, однако попытка внедрения такой же в кварцитовую гальку окончилась трескучим провалом, хотя более мелкая крупинка благополучно осталась внутри, правда, этот камень после использования вложенной в него магии рассыпался в песок.

Грей с неким извращённым удовольствием хотел бы пройтись по лицевой стороне да по старинке обоссать отпаренный "холст", однако отказал себе в этом мальчишеском поступке. Завершив прошивку синими нитями магии для закрепления иллюзии, мастер заставил мускулистого раба снять и разложить по наколдованному полу домика Леомунда для обливания и повторного развешивания. Затем Грей, без ухищрений и утайки, приказал Федену растолочь хрусталик с мутным алмазом, чтобы на пятый раз выварить в магической эссенции железный прут с закрепляемым заклинанием мобильной площадки — крышкой для котелка стал черепаший панцирь, благополучно подогнанный на стойках под горизонталь. Пока булькала шестая порция, разведённая в воде для отпаривания холста с запрограммированной иллюзией, сутенёр отправился повторять опрыскивание кривобокого здания трактира и выставленной посуды. На сей раз у всех отсутствовало настроение заниматься одеждами обслуги, по-разному воспринявшей резкую смену владельца, но главное, оставшихся работать в трактире на прежних условиях, стараясь не вскидываться от того, что теперь ими командуют люди в рабских ошейниках, которые уже не имели права раздавать подзатыльники и пинки — свободным. Пятеро официанток уже не смотрели на серого гнома восторженно и не радовались процессу обряжания их в новую униформу, включающую иллюзорный макияж и настоящую укладку волос маленькими и сноровистыми пальчиками мастера, вынужденного самостоятельно отобрать общий фасон.

Плох тот трактирщик, что не способен угождать клиентам. Нервный Кудря к моменту открытия отошёл от пережитого шока, тяпнул рому и с натянутой улыбочкой чесал языком, подправляя модное кашне, когда губернатору при стечении народа вручал его заказ и подписанные документы, в то время как новый владелец Чёртовой Задницы отсутствовал там необщительной грозовой тучей, заполнившей собой игорный зал и концентрировавшейся на закладке музыки. По-настоящему задорной и райской музыки, которую собственными ушами слышал в царстве бога всех бардов — простых смертных мелодия цепляла за душу и притягивала сама по себе даже при таком волшебном воспроизведении лишь с эхом для улицы. Первая мелодия как раз начала изливаться, когда "парламентёр" подходил к управе, где Кудря был вынужден показать ошейник. Райская музыка испортила губернаторскую игру, и все те, кто хотел бойкотировать Чёртову Задницу из-за взятия её бывших хозяев в рабство, — все они в итоге стояли под окнами с желанием пробиться в тесную общую залу при цене в золотой с носа для полноты восприятия и собственной причастности к поистине королевской роскоши.

— Прошу внимания! Многие из вас верно угадали о сегодняшнем сюрпризе — нашлись желающие показать свой секс мечты! Да-да! Есть такие! Но увы тем, кто ожидал оргию! Чёртова Задница — это приличное заведение! — Пошутил звонкий голос неведомого барда, до того исполнявшего смешную плясовую песню для танцующих в центре пивного зала.

Хохот стал ответом. Чужое горе быстро вытеснила весёлая гульба, впрочем, плечи порабощённого трактирщика уже заболели от приятельских подбадриваний.

— Мм, маленькая смена декораций, — пояснил незримый бард исчезновение дверей на стенах, вместо мраморных ставших древесными с оплёткой виноградными лозами и плющом. — Мужчины, видите порхающих фей? Они будут появляться перед вашим лицом, когда вы вот-вот испачкаете штаны. Ха! Срывайтесь с места и бегите за ними, феи проводят вас к секс-куклам, где вы никого не стесните, и вас никто не смутит. По этому случаю куколки будут для вас бесплатны! Возрадуйтесь! К сожалению, правила те же: кончил, значит, кончил — на выход. К счастью, вы заплатили за лицезрение роскоши, потому сможете досмотреть показ снаружи, когда другие увидят в окнах лишь Чёртову Задницу! Кто не хочет смотреть — поднимите руки! Что, все хотят? Тогда-а-а... начинаем смотреть чёртово зрелище чертовским зрением!!!

Кому как не адской твари распалять грехи? "Чёртово зрение" подкрадывалось с разных сторон и таких ракурсов, что мужское дыхание само сбивалось, а в паху всё возбуждалось колом. Не знавшие подробности демонстрации Энсли с Милто лишь поначалу были раскрасневшимися от стеснения, но потом, никого постороннего не видя и не слыша, они забылись и полностью отдались сексу, показывая самих себя и потому не шибко часто и разнообразно меняя позы. Магическая нить незримо стягивала, где и что надо, дабы юношеский пыл продолжался минимум полчаса, за которые трактир практически весь опустел. Лишь ветераны держались, но после громкого финала Милто, мощно и обильно забрызгавшего длинноухую бабёнку мечты, даже они с рыком сорвались, чтобы успеть вместе Энсли. Кое-кому даже пришлось напомнить, что они, вообще-то, работают в трактире и что их задача— запускать страждущих расстаться со своими кровно заработанными монетами. Из двоих победителя выбрали оставшиеся в зале дамы, алые от смущённые и где надо мокренькие уже. Всё-таки доработанная сутенёром куртизанка-тренажёр спасла репутацию Энсли.

Конечно, развратное зрелище не для слабонервных — не на трезвую голову! Так бы и разошлись многие, несмотря на зажигательную музыку, но...

— Дорогие колонисты! — Празднично обратился звонкий бардовский голос. — Этим вечером Чёртова Задница предлагает вам не только чёртово зрелище, но и... чёртову выпивку с чёртовым куревом сегодняшней доставки из чёртового Хелсмпорта! Предложение ограничено! Эль! Пиво! Грог! Ром! Вино! Бренди, коньяк, портвейн, ликёры... — зазывно перечислял оратор, позволяя через окна разглядеть изменившуюся барную стойку с заявленной выпивкой, забившей пустые полки и пару бочонков.

Названия распространённых сортов табака заставили стучать сердца десятков заядлых курильщиков. Как мало надо для выправления подорванной репутации! Больше половины посетителей вновь отдало по золотой монете, чтобы вернуться в развращающую роскошь. Из желающих войти образовалась чертыхающаяся толпа. Дюжие и вооружённые вышибалы не дали народу продавить себя и пропускали только после оплаты входа.

Вот только для бравых молодчиков ещё не время было обмывать своё участие в развратном конкурсе и победу на полученные барыши: многим клиентам не терпелось встать в очередь "на приём" к тем же самым куртизанкам в тех же рыцарских апартаментах. Фантомные жрицы любви, сняв первые сливки, теперь показывали себя, наглядно доказывая, что стоят всю дюжину золотых монет за полный сервис — доля с каждого клиента двух куртизанок падала в соответствующую копилку. Теперь двое друзей точно познали, что значит быть в центре позитивного внимания, а также как можно изнемогать от удовольствия в постели с опытной женщиной — собирательный образ от многих десятков мужских представлений и мечтаний. Благодаря фантомному организатору, Энсли и Милто оказались порознь и в кругу прихлебателей, хваливших за смелость и всё такое прочее — норовя примазаться к халявному угощению элем!

О, нашлись и ещё пятеро развратных бесстыдников, готовых поочерёдно дорваться до бесплатной тёлки, невзирая на то, что платно собравшиеся за стенкой в игровом зале и внутри полусферы будут видеть и слышать их

* * *

. О, феи неустанно летали, неизменно выключая иллюзию для непослушных, оставляя их среди обшарпанных стен и кособоких столов, без хлеба и зрелищ — крайне действенная мера для поддержания видимости приличий. О, фантомные куртизанки борделя теперь были не просто неотличимы от настоящих женщин с их естественными телами, выгибаниями и стонами — наколдованные милашки во всём превосходили натуральных и даже могли бы дать фору демоническим суккубам, по крайней мере, для ранее посещавших бордель клиентов, оценивших разницу первых вечеров и теперешнего. О, сутенёр благоразумно прятался, дуря всех иллюзиями и своими голограммами, с которыми толком не перетрёшь лясы о таком плохом рабстве. О, Хеброр Шидз пользовался уважением многих десятков авантюристов, пожелавших вступиться за него и при этом не обидеть благодетельствующего мастера Грея, который всем доброхотам отвечал приглашением на публичную схватку — к концу разгульной пирушки так и не сыскался тот, кто бы решился стать спарринг-партнёром для сероватого гнома, в случае проигрыша готового снять все рабские ошейники.

Тяга к наслаждениям — разорительна. Отсутствие в Нью-Уотердипе выраженной церковной силы привело к морально-нравственному упадку. Играя на низменных потребностях, сутенёр безжалостно к себе и окружающим вскрывал аморальный гнойник, возведя к апофеозу невоздержанность к роскоши и сексу. В отсутствии зрелищ и при скудности хлебов да при ежедневном риске сдохнуть от ядовитой иглы треплющих нервы людей-орлов — власти колонии едва держали бразды правления. Наёмников легко отправлять на убой, обманывая на утолении жажды наживы и правдивыми россказнями о том, как Капитан-Генерал Корделл со своими пятьюстами легионерами обобрал десятки тысяч жителей Улатоса — за раз собрав эквивалент миллиона золотых монет! Однако Город Роскоши не смог противопоставить Золотому Легиону какой-либо внятной организации, кроме соревнования благородных Домов, тянущих одеяло каждый на себя. А религиям Фаэруна и на своём материке хватало не окученных участков, чтобы за свой счёт отправлять в рискованное путешествие высших сановников или божественные реликвии — для организации освящённого алтаря с очень посещаемым местом поклонения. В общем, мелкий прыщ преследовал сразу много целей — как обычно.

— Феден, — раздался призрачный голос в ухе усталого и злого вышибалы. Грею не пришлось напрягать Флюрина, честно спустившего все деньги за головы аборигенов на выпивку, курево и фантомную куртизанку, как бы отдавая сутенёру долг жизни и забывая о нём, утопая в невозможном кайфе всё длящегося и длящегося оргазма. — Готовься по моей команде выйти во двор и вырубить Виттера. Затащи в сарай, раздень, свяжи и вставь кляп-намордник, перетащи в полусферу и там запри в колодки строптивой потаскушки. Всех моих рабынь туда же сгони и построй в ряд.

Обещанные шесть часов кутежа подходили к завершению вместе со всеми скудными яствами на остатках продовольствия — столь необходимая дойка с сотни мужиков была превышена в сумме на восемь секс-кукол. Пока языкастый Кудря продавал королевские опочивальни реальным любовным парочкам, желавшим заснуть и проснуться в роскоши, сутенёр в освобождённом от клиентов фантомном борделе на заднем дворе трактира напрягался с соединением всех восьми "доярок" в один полный "сосуд", впихнутый в фантом с нынешним обликом Виттера, только без изъянов и с эрегированным мужским достоинством с преувеличением до футовой длины. Искалеченный бедняга скалился и мычал, видя, кто и что собирается сделать. Своими протестными дёрганьями Виттер лишь глубже насаживался на взболтанный шприц, не зная, что тот призван избавить его от проклятья Культака — как не знал он своей участи на той пирамиде в Зопале.