Трилогия о маге. Свободное плаванье

Не желая ввязываться в длительный бой с нежитью, привлёкшейся огнём, мелкий шпион воспользовался волосяным проколом и с лёгкостью вышел в тени кустарника, затем сцапал волосок и ликвидировал — сжёг между подушечками пальцев. Не первая и не последняя драчка, по большей части призванная отточить мастерство, закрепить практические навыки применения заклинаний в бою. Двое прыснули в разные стороны.

Среди культа военной силы, выраженной диковинным оружием искусной работы, чужеземный исследователь замечал и ювелирные изделия, и оперённые ковры-самолёты со жрицами на них или знатными дамами, и волшебные цацки у запрудивших улицы вооружённых мужчин, а главное мозги у правителей, воспользовавшихся Ночью Кошмара для изгнания иждивенцев обратно батрачить на кукурузных фермах, кормивших многотысячное население Зопала, постепенно отходящего от Кошмара, с большой буквы. Всего два дня понадобилось местным властям, чтобы оперативно ликвидировать самые страшные угрозы из Царства Снов и Плана Тени — неизбежными остались множественные мелкие нарывы личных трагедий горожан.

Внимательный и виноватый взгляд невеликого роста мага многое замечал, но ещё мало понимал культуру аборигенов. Например, взаимоотношения людей-орлов и людей-ягуаров, поклоняющихся враждующим богам-братьям, рождённых верховными богами с именами Кукул и Мазтика. Зопал явно считался оплотом первых, тогда как в столице Культака заправляли приверженцы воинственно-злого бога, убившего собственную мать, тогда как добренький брат насильно взял в жёны собственную сестру, которая отомстила ему едва ли не вечной спячкой после секса — Котал вроде как пробудился лишь в ходе завоевательной экспансии Корделла, начавшейся как раз-таки двадцать лет назад. Приверженцы богов-братьев непрестанно цапались между собой — жили в одной стране и чужеземцев ненавидели обоюдно.

Невеликого роста маг считал, что, возможно, за прошедшие пять дней после его кошмарной атаки на мирно спящий город сюда успели добраться и где-то шастали амнийцы, конкуренты вотердевианов за влияние на этот регион Мазтики и вывоз ценных ресурсов на Фаэрун — помимо вожделенного золота. Правда, из страны Культака действительно мало что подходило Городу Роскоши. На местных рынках в основном костяные копья, дротики, шипастые дубинки, щиты, наручи и поножи из черепах или броненосцев, носимая зимой кожаная защита, еда да бытовые мелочи, корзинки и амфоры, дорогие ткани из хлопка и каких-то местных волокон на подобии шёлка, плетёная или резная мебель. Неприметного гостя Зопала привлекла тушь для разрисовывания тела и нити с особой пропиткой: для сшивания перьев в специальные украшения, волшебной вышивки и ткачества гобеленов, содержащих в себе магический вызов зверей и птиц — эти мастера высоко почитались и богато жили. Шаманы тоже интересовали шпиона, однако он пока ещё остерегался связываться с незримыми спутниками местных заклинателей, знатно гонявших по городу второго "засланца" — Виттера. Одного туземца выручало истинное зрение, другому отчасти помогал опыт рейнджера и железная мотивация.

Незваный и незарегистрированный гость шастанью по улицам Зопала предпочитал исподволь наблюдать за одной из тренировочных площадок, где отроки лет девяти-одиннадцати методично тренировались под суровым приглядом взрослых наставников, принуждавших биться воспитанников до полусмерти, невзирая на вчерашние кровоподтёки — сызмальства закалялся мужской характер воина-победителя. Боевая выучка мазтиканцев превосходила таковую у фаэрунцев, побеждавших за счёт наголову лучшего снаряжения и магии.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Подростки, юноши, молодые мужчины — в спаррингах выбивали друг из друга страхи. И боевой дух для отпора чужеземцам, опозорившим доблестных бойцов и потерявших честь Кошмаром, исподтишка наведённым на невинное гражданское население. Политики Культака сделали стратегическое отступление, чтобы собрать силы и окончательно истребить фаэрунцев, замахнувшихся в Год Голодания на плодородную пойму Акситц и бизоньи пастбища. Слушая речи наставников, невеликого роста маг пришёл к выводу о том, что своим кошмарным ударом лишь усилил неприязнь и враждебность к Нью-Уотердипу, всего несколько декад выгадав на общую перегруппировку сил. Что-то важное ускользало от понимания добровольного шпиона, пытавшегося понять чуждую культуру и всё-таки реально замирить враждующие стороны — довести начатое дело до логического завершения.

Просторечно — накосячил? Наблюдающий за чужим городом вундеркинд упрямился такой формулировке итога проведённой им карательной операции. Колонисты из Уотердипа по образу и подобию выбрали необжитое каменистое плато на углу суши, обмываемой глубокими водами реки и океана — зеркальное отражение месторасположения метрополии на Фаэруне. Именно Культака первыми напали на поселение и уничтожили первый Нью-Уотердип. А теперь, когда желающие торговать туземцы сумели дать адекватный ответ, аборигены возопили о справедливости, воинственно потрясая оружием.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Невеликого роста маг и целитель имел послужной список вот уже из полутораста оздоровлённых. Среди них нашёлся подходящий индивид для консультаций в сновидении по возникшей проблеме, сильно волновавшей маленького министра Ао. Гастон Силмихэлв из Уотердипа был старше капитана Корделла из Амна — оба почитали бога Хелма. Пара визитов убедила мастера Грея, что в нынешней враждебной ситуации между колонистами из Уотердипа и местной страной Культака виноваты именно мерзавцы из Амна. И если кое-какой мелкий наглец хочет добиться успехов на политическом поприще, то должен разрешить ту проблемную ситуацию, в которую нахрапом ввязался.

Присевший мальчик-шпион рассеянно вертел в руках какую-то ветошь, отрешённо наблюдая за происходящим перед ним — он по очередному кругу прокручивал мысли. Он мог себе это позволить. Его фантомные птицы служили лучшими соглядатаями, чем дрессированные питомцы шаманов — которые живые. Под действием заклятья понимания языков они собирали информацию окрест, включая ближайший рынок. В противоположном районе города шастал Виттер, искавший сведения преимущественно военного назначения, чтобы на случай крупномасштабных действий отрезать пусти снабжения армии Культака, где освободившиеся места убитых военачальников занимали ещё более воинственно настроенные личности. Как говорится, не зная броду — не лезь в воду. Терроризирование целого города так просто с рук не спускают. Да, возросла грызня между партиями Ягуаров и Орлов, но обе они легко и непринуждённо объединились против общего врага, уколовшего неожиданно, унизительно и болезненно.

Рано или поздно грабёж прекращается — нечего или не у кого отбирать. Капитан Корделл построил базу, в итоге дойдя до пределов, когда удалённый грабёж обходится дороже сверхприбыли от торговли с уже ограбленными и покорёнными народами. Обустройство нового опорного пункта умоет всех кровью, ибо весть про океанских захватчиков уже распространилась по Мазтике. Вот колония Амна и устранила присоседившихся конкурентов из Уотердипа, втравив их в свару с аборигенами на той земле, где они высадились и обустроились. И Гастон, и Грей считали ребячеством игру мускулами, но именно этого добивался капитан-губернатор Корделл — сила на силу, истощение обоих участников конфликта, пока третья сторона вовсю укрепляет позиции. Как говорится, насилие порождает насилие. Невеликого роста маг ещё до совета умудрённого жизнью Гастона начал пытаться понять жителей страны Культака, чтобы суметь выдумать более действенный способ примирения к обоюдной выгоде.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Замаскированный чужеземец тяжело вздохнул и отложил думы на потом, решив сейчас сосредоточенно досмотреть занятия в местной школе — культура закладывается через воспитание молодёжи.

Всего несколько дней назад образованная группа, за которой наблюдал Грей, состояла из пацанов примерно одинаковой комплекции и возраста. Едва ли не все мальчишки в Зопале стремились попасть на обучение воинскому делу с ещё пущим рвением, чем раньше. Так что самонадеянный шпион являлся не единственным малолетним зрителем. До Ночи Кошмара поголовной воинской повинности не было, однако теперь она не за горами — так повсюду шептались. И пузатая мелочь была этому несказанно рада, с горящими глазами зыря тренировки.

Когда в ходе занятия на ногах остался последний победитель, самый старший, жилистый и курносый отрок, всей группе разрешили покинуть песчаную площадку, чтобы напиться и облиться, смывая пот, кровь, песок, слёзы.

Не давая особого продыху, отроков вновь выстроили вдоль стены с гуманоидными мишенями, одетыми в шмотки туземцев, даже помятый латный нагрудник имелся, хотя заокеанская сталь ценилась на Мазтике выше золота. Заплывающие фингалами глаза, ушибы, вывихи, прерывистое дыхание — воин должен преодолевать все эти слабости и бить врага в любом состоянии. И пацаны послушно брали духовые трубки, трясущимися руками заряжали иглами с пушистыми хвостами и выдували в мишени, отстоявшие от них всего на пятнадцать футов, для групп более старших ребят — двадцать, тридцать, пятьдесят.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик, как заводной, в который раз по кругу повторявший куплеты, в том числе служившие мерилом времени.

Неминуемо определился тот слабак, кто первым промахнулся по врагу. Прохаживавшийся наставник немедля подскочил к съёжившемуся отроку с тонкой связкой перьев, похожих на павлиньи, но вместе с красотой содержащих врождённую магию с оттенком заклятья агонии. Взрослый мучился от той же боли, которую учил преодолевать — веник стегнул провинившегося по заднице. Не розги, оставляющие следы, а наваждение когтей и клыков, раздирающих до кости, в довесок к лицезрению и поминанию многочисленных шрамов наставника, не раз пострадавшего от когтей, имеющихся как у орлов, так и ягуаров, а ещё среди рубцов выделялись ровные линии от заморских мечей.

Ошибившийся чернявый отрок громко взвыл от боли и пошатнулся, сделав шаг вперёд, но не упав и не выронив оружие. Взахлёб зарыдав от доставленных магией мучений, он уже не мог стрелять и просто стоял, содрогаясь. Если этот слабак и хотел побежать к молодой лекарке, сидящей под тенью навеса и с долей сочувствия взиравшей на занятие, то это стало бы проявлением трусости — наказуемым пострашнее и позорнее падения или потери оружия.

От внезапного вскрика вздрогнул и промахнулся другой воспитанник. Его тоже огрели. Самый младший не устоял и свалился. Суровый наставник безжалостно отхлестал его — до хрипоты.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Возвещал в ритме речитатива хрипящий ударник.

Тренировка велась на измор, потому каждый воспитанник хоть раз да промазал. Очередной наказываемый вспомнил прошлые уроки и встали на одно колено, когда и его приучали терпеть фантомную боль. Наставник довольно осклабился и похвалил всю троицу за то, что никто из них не обронил оружие. Все воспитанники, как могли, оттягивали мучения, вознаграждаемые за это стремление меньшим числом и силой болезненных ударов волшебным пучком перьев.

Когда стоящих вообще не осталось, татуированный мужик демонстративно бросил к хрипящему пацану маленькую баночку с лечебным кремом и отошёл к девушке, подобравшейся на своём мягком сиденье.

— Бой! — Рявкнул наставник.

Если в недавних рукопашных схватках группа быстро разделилась, неравномерно сплотившись вокруг трёх лидеров — курносого, кареглазого и вихрастого, — то на данной тренировке каждый оказывался сам за себя. Кто-то зарядил трубку затуплённой иглой с белым опереньем обострённого укола, кто-то проиграл от попадания красной — с детской долей паралитического яда для выработки иммунитета к нему.

На сей раз победил вихрастый паренёк, который чуть ранее намеренно промазал по мишени в проклёпанной кожаной куртке, чтобы выгадать побольше времени на отдых перед стрельбой по живым мишеням. Этот по-честному зарёванный пацан ползком добрался до вожделенной баночки, первым делом мазанув ребро, которое вовсе не было сломанным. Истратив на себя больше половины, вихрастый хитрец облегчил боль всё ещё хрипящего одногруппника, к которому подкидывали лекарство.

— Молодец, Цитлаксоч, ты начинаешь осваивать урок заботы о соратниках, — похвалил наставник, взлохматив волосы пацана, довольного победой. — Но обманывать бесчестно! — И кулак взрослого расчётливо и жёстко ударил в лицо, в кровь разбив нос и губы, но сохранив зубы и хрящ в целости. От последовавшего за этим пинка под сраку отрок с криком отлетел к своей мишени, упав вместе с ней. — Цитлаксоч намеренно промазал при стрельбе по врагу, — во всеуслышание объявил наставник, строя гневную гримасу. — За этот проступок каждый проигравший получает право перед ужином стегнуть Цитлаксоча жгучими перьями. По любому месту.

Высказавшись, наставник коротко кивнул девушке, закрывшей глаза и открывшей их уже с доброй улыбкой на лице, чтобы лечить и привечать парнишек, с малых лет приучая их конкурировать за женское внимание и заботу — у неё имелись свои любимчики. Девахе больше хотелось прикасаться к легко возбуждающимся юношеским телам, но после позавчерашнего ограбления лазарета в их тренировочном лагере — любвеобильную бедняжку незаслуженно понизили до мелочёвки.

— Бей!! Бей, Барабан!! За Родной Культака Стан!! — Задорно и воодушевлённо надрывался в ритм речитатива сменщик осипшего стукача.

Фальшивый мальчик со взрослым взглядом оставался у этой школы до самого вечера, внимательно изучая инструменты и методологию воспитания подрастающего поколения. В скучные периоды невеликого роста маг игрался со своим фамильяром в прятки: старший собрат тренировался в полноте невидимости и разбирался со своим чутьём, перемещаясь по верхам; младший охотник учился пеленаться в тенях, незаметно вертясь рядом с двуногими и подставляя им под ноги мелкие камешки с болезненно острыми гранями и углами.

По расписанию все потянулись трапезничать. Шпион первым умыкнул себе долю и незамедлительно вгрызся в ароматный початок кукурузы, вываренной в травах. Он вполне успел насытиться до того, как при всём строе провинившегося Цитлаксоча на время общего для всех групп ужина подвесили и распялили за руки и за ноги, чтобы действительно до любого места свободно достать. Двое ударили по спине и животу, куда им прилетали иглы, остальные били парня по ступням, чтоб ему стыдно было по земле ходить за бесчестный поступок. Кроме того единственного упавшего паренька других отказавшихся среди проигравших не имелось — это равносильно поощрению обмана, за что системой предусматривалось соответствующее наказание, чтоб не повадно было. Некоторые по недомыслию хватались за "веник" правой рукой, потому были вынуждены есть похлёбку левой. Как говорится, палка о двух концах...

Внезапно тень навелась на плетень.