Трилогия о маге. Свободное плаванье

Трилогия о маге. Свободное плаванье.

Автор: E ea I

Фэндом: Forgotten Realms (Забытые Королевства)

Рейтинг: NC-17

Направленность: Джен

Жанры: Ангст, Драма, Мифические существа, Фэнтези

Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Групповой секс, Элементы гета

Число глав: хх

Статус: завершены первая и вторая часть трилогии, оставшаяся в процессе

Персонажи: Лариат, Хеброр Шидз, Виттер Рейш и другие.

Аннотация: Когда кто-то сбегает из дома, в какие тяжкие бросается опьянённый свободой? Не перед кем стеснятся и прятать свою натуру — никаких запретов! Безнадзорная раскованность, когда нет давления и угроз схлопотать неминуемое наказание от более могущественных магов, блюдущих правопорядок и свои интересы. Что вздумается воротить сбежавшему магу?

Глава 1, выбор образа

Макушка Лета Года Голодания.

Погода сжалилась над Зелёными Сёстрами, словно отмечая Макушку Лета по календарю Харптоса, распространённому на заокеанском Фаэруне. На море воцарился штиль, а средь спокойных крон островной растительности взбурлила жизнь. Закат раскрашивал гладь в золото, манящее редкие облачка — и полнящиеся авантюристами корабли.

Искомый галеон мочил якорь близь берега самого северного из гряды островов, поэтично названных Зелёными Сёстрами за обилие густой растительности. В часы отлива этот клочок суши окольцовывался плешивым ковром съедобных водорослей. Ещё одним достоинством местной стоянки числился драгоценный источник питьевой воды, пресной и холодной — вымоленной. С началом фаэрунской экспансии аборигенов поработили и вывезли, а всю крупную дичь сожрали. Если бы не бамбук, в жарком и влажном климате растущий по футу в сутки, то крайний островок впору было бы назвать Каменистым Братом, поскольку прочие деревья активно вырубались на: растопку печей камбузов, замену поломанных ураганами рей, заделывание пробоин от морских чудищ и прочие нужды корабелов.

Охен мирно спал на своей подушке в наволочке из крокодильей кожи — фамильяр готовился к своей ночной вахте сторожа спящей хозяйки, покамест активно бодрствующей. Внезапно у псевдо-дракона сбилось дыхание, а чуть погодя приоткрылось левое веко. В образовавшейся щёлке туда-сюда зыркнул игольчатый зрачок. Затем правый глаз повторил осмотр с другой стороны. И оба распахнулись, целенаправленно уставившись в знакомое ростовое зеркало. Никого в каюте не имелось, кроме самого зверя — нюх постоянно об этом докладывал.

С этого рейса на далёкий материк Мазтика данная половинка кабины перестала быть жилой, превратившись в лабораторный кабинет, предлагаемый пассажирам в арендное пользование. К стенкам жались алхимический и письменный столы, на специальных полках покоились инструменты и стояли колбы всяких форм и размеров. Пол оказался заставлен сундуками — едва пройдёшь. На потолке сиротливо торчали кольца для подвесной койки.

Псевдо-дракон пошевелил головой и к чему-то прислушался — к ощущениям эмфатической связи фамильяра с его хозяйкой Зелзирой. Так продолжалось довольно долго, пока в один из наиболее подходящих моментов игольчатые зрачки не округлились. Поменялось выражение морды лица, осанка и поза — теперь это был уже точно не Охен. Одержимый.

Захватчик тела лысого псевдо-дракона совершенно не собирался убираться с подушки, но хорошо топтался на ней, чтобы приноровиться к использованию чужой материальной оболочки. Освоившись, он чуть повернул голову, сосредоточившись на окнах и зашторив их иллюзией: видневшийся через них остров никуда не делся, а вот снаружи Охен вновь стал выглядеть спящим, каюта — безлюдной. Далее округлый взор сфокусировался на лабораторном столе, который каждый пользователь прибирал за собой. И вот во всполохах света там собственной персоной появился самый первый захватчик — золотистый фейри-дракон.

Зрачки Охена дёрнулись, было, суживаться, однако вновь округлились — на сей раз янтарная радужка посерела. Пришелец, сам себя призвавший из сновидения в явь, обрадовался этой перемене в облике гладкокожего псевдо-дракона, юрко сместился на край стола мордой к центру и крепко зажмурился, став сильно тужиться, аж крылья задрожали вместе с шишковидным кончиком хвоста. Через несколько мгновений произошёл обратный призыв: фамильяр магическим образом вытащил своего хозяина из чужого сновидения — он тоже появился воплоти! Защитное волшебство, опутывавшее помещение тяп-ляп, и этого индивидуума тоже восприняло за фантасмагорию Охена, предоставив ему идентичные права и допуски — как для двеомера невидимого слуги.

Щуплая фигура, с виду фута три ростом, поглядела в сторону псевдо-дракона, у которого глаза вернулись к нормальному состоянию — драконьему взору не хватало осмысленности. Фейри-дракон прошипел приказ "спи" — сомнамбула уютно свернулась на подушке и смежила веки.

Казалось бы, пора радоваться! Четвёртый псевдо-дракон и восьмое путешествие между мирами, полностью отлажена магическая схема путешествия куда угодно: уснуть, осознать себя в сновидении, присниться реципиенту посредством отправки и нахождения его сновидения фамильяром, быть воплоти вызванным своим фамильяром в глубокий сон ничего не подозревающего проводника-портала, проецироваться из его сновидения-подсознания в его физическое тело, вытолкнуть фамильяра воплоти из сна в реальность и вновь быть им призванным, но уже воплоти и в явь. Однако телепортировавшийся таким изобретательным образом персонаж пребывал в расстройстве и печали — он так путал следы из нежелания возвращаться назад в свою постель.

Сбежал из гнезда... Покинул горячо любимых им родных и близких. Бросил на произвол судьбы? Или освободил от собственного? Один из криминальных авторитетов, описанный в книге человеческого авторства, как-то долгим зимним вечерком украденной из заветной книжной лавки на Рынке и потом взахлёб прочтённой, любил повторять: "Можно ли простить врага? Бог простит! Наша задача организовать их встречу". (Примечание автора: цитата Аль Капоне) Невеликого роста маг только сейчас понял смысл этого изречения, а раньше, когда спешно пролистывал чужое добро, подумал превратно и теперь жалел, что организовал родичам встречу с богами, поспособствовав их становлению клириками — преступный герой имел ввиду убийства. И что же? Оказалось, так называемые добрые боги не хуже демонов, что на страницах домашнего собрания сочинений совращали хороших людей эгоистичным девизом, дескать, своя рубаха ближе к телу — живи для себя!

Влажный серый взгляд невольно обратил внимание, как золотой закат алел за окном кабины, мажа кровью неведомый берег с джунглями, так разительно отличающихся от северных лесов со столь любимыми и привычными взору вотердевиана хвойными ласпэрами. Лёгкое недоумение переходом из глубокой ночи к началу вечерней зорьки сменилось запоздалым осознанием — Фаэрун и связанные с ним небесные миры лежали в тысячах миль на восток. Превосходная память извлекла на умозрительный экран карты Торила, изученную ещё в кабинете союзного Дома мореплавателей и подсмотренную на глобусе в кабинете дэва из Бюро Недвижимости на Небесном Плане Бытия Дом Знаний. Не вызвал эмоций и юбилейный год — двадцать лет минуло с первой экспедиции с Фаэруна на новый континент за океаном. Официальная версия гласила, что армада отправлялась в Кара-Тур, но заблудилась.

Мазтика. Всего лишь небольшой материк в южной части узкого континента. Площадью он сопоставим с каким-нибудь регионом громадного соседа — Побережьем Мечей или Севером Фаэруна. Золото, кофе, маис, сахар, ваниль, пряности — вот стратегический экспорт с Мазтики, причём, предприимчивые друиды уже перевезли растения и успешно их культивируют в тех же широтах на юге Фаэруна. А на новую землю везут людей и оружие, привычные им шмотки и утварь, инструменты и механизмы — выпивку опять же.

Невеликого роста маг и минуты не пробыл, а уже затосковал по Фаэруну. Усилием воли он прогнал плохой настрой, но волнение и превосходная память всё равно вернули его обратно на родину — удалось ограничиться последним периодом нахождения в Уотердипе.

О, невеликого роста маг сублимировал опыт врачевания, а также пропускание через себя огромных объёмов сакральной силы с проращиванием внутри себя зёрнышек кристаллической магии через горошины и бобы аж до корнишонов. Всё решил случай. Житель Уотердипа читал много свидетельств того, как в Смутное Время к верхушке Горы Уотердип протянулась Небесная Лестница, на которой приспустился в бренный мир сам Всевышний Бог Лорд Ао. И вот, совершая свой нынешний побег из Небесного Плана Бытия Дом Знаний, невеликого рост маг захотел на прощанье посетить это священное место, строго охраняемое башней Вершинного Гнезда, где базировался знаменитейший Грифоний Легион.

Сколько бы не вглядывался тихушник, но рассмотреть Небесную Лестницу не получилось — что-то сакрально-сверхъестественное ощущал однозначно. Именно будоражащее и какое-то возвышенное чувство привели естествоиспытателя к долгожданному озарению — невеликого роста маг на радостях создал в ладошке синюю крупицу овеществлённой магии. И еле скрылся, пустив потревоженных дежурных по ложному следу фантома.

А ведь у невеликого роста мага ещё в прошлом месяце мелькала крамольная мысль: вырастить второй мочевой пузырь, переключив туда сброс сохраняющейся внутри плоти магии и расширив пространство для повышения ёмкости этой полости для синтеза крупных партий жидкой магической эссенции. Несусветная дурость! Как и выделение из кишки кусочка для выращивания отдельного от пищеварительного тракта мускульного мешочка по типу пузатой колбы, чтобы там магия могла кристаллизироваться. Слава Ао — озарило. Но всё равно до сих пор так и тянет поддаться идее развязать пупок!..

Время не терпело. Таящийся встал у зеркала, отразившего опростоволосившегося индивидуума, который пока ещё не придумал, как перемещаться сквозь пространство вместе с одеждой — она противоестественна для призывающего его зверька и потому терялась по пути. Привычно потянувшись к магии фамильяра, невеликого роста маг применил иллюзию, поменяв свой внешний вид. В ростовом зеркале отразился халфлинг: утыканная сумочками походная хламида с воротом-стойкой и широкими рукавами, накидка, остроносые ботфорты, серовато-бронзовая кожа, художественная шевелюра тёмно-каштанового беспорядка, обязательный атрибут физической зрелости — бородка.

Свежий взгляд "вдаль" опозорил сей ошибочный образ халфлинга — смотревший в зеркало сосредоточенный иллюзионист обратил внимание на бросившуюся в глаза разницу размеров двух фамильяров-драконов. Взрослые полурослики не прибавляют в росте — средний как раз составляет три фута. А вот юноша из расы гномов за несколько лет просто обязан возмужать ещё дюймов на пять минимум. Зеркало отразило прокисшее лицо, вскоре ставшее угрюмо решительным.

Тренированная память услужливо предоставила иллюстрированные развороты книги "Гномы: Скальные, Лесные, Глубинные". Первый подвид самый распространённый на Фаэруне — общительные оптимисты. Вторые самые скрытные и одинокие — их природный минус. Глубинные гномы угрюмы, замкнуты, подозрительны, нелюдимы, что обусловлено общинным выживанием в суровом Подземье, где они известны как свирфнеблины. В одном из переводов это означает — туманные карлики: кожа цвета серых камней, гранитные глаза...

Что ж, придётся нарушить обещание предстать халфлингом, чтобы замаскироваться действительно по-умному — коря себя за поспешность и тупорылость.

Смотрящийся в зеркало старательно ассоциировал себя с молодым глубинным гномом, вспоминая текст на следующей странице, в сухой выжимке дававший вывод о том, что мужчины этой расы — лысые и безбородые. Иллюзионист почесал свой реальный ёжик бронзово-каштановых волос: собственная борода начнёт расти лет эдак через десять, а вот быть лысым... Помимо регулярного бритья может помочь огненное дыхание — или соответствующий медицинский приём усыпления волосяных фолликул, обратный уже известной методике их пробуждения и теребления для удаления залысин.

Юный глубинный гном вновь обратил свой взор на пару фамильяров, отбросив нечаянно всплывший кошмар с дымчато-чёрным драконьим ужасом, которым его встретило подсознанье Охена при первом визите к нему фейри-дракончика. Засмотревшийся в зеркало раньше хотел сделать своего замечательного любимца более фей-подобным, придав кожистым крыльям магическую прозрачность стрекозиных и цветастость бабочки, однако такие особи вряд ли водятся во мраке подземных глубин.

Пришлось заново кумекать. Заранее подготовленный образ отправился в утиль вместе с общей легендой, однако лёгкая улыбка всё же украсила лицо юного гнома, ставшего в зеркале смугло-серым отпрыском глубинного и скального родителей. Эгоистичный одиночка, угрюмый, нелюдимый, себе на уме — всё про него, решившего представляться как мистер Грей. В этом свете с фамильяром нет нужды мудрить: достаточно перестать напряжённо сдерживать молнию внутри себя и направить эту магию в зверька, как в молниеотвод, чтобы каждая иголочка фейри-дракона обзавелась кисточкой коронного разряда — так это зовётся по научной терминологии умной книжки о магии статических полей. Как уже знал мистер Грей, цвет чешуек и запах его фамильяра Хмеля тоже изменится, поэтому останется лишь ежедневно и еженощно заботиться об имитации стрекозиной прозрачности крыльев и сохранении собственного маскировочного облика с пушком под пупком.

Невеликого роста маг пожалел, что лишь сейчас обратил должное внимание на широту возможного применения навыков целителя. Несколько незамысловатых приёмов способны кардинально изменить внешний вид надёжнее всякой иллюзии. Главное — тщательно обмозговать косметическую операцию, а сейчас хватит наложения долговременной фантомной личины, вполне обеспечивающей плотность и натуралистичность только что сварганенного образа.

Покрутившись у зеркала, непрошенный визитёр, более трёх месяцев назад всего около суток пробывший на этом ультрасовременном галеоне в качестве пассажира и знатно потрепавший эту грёбанную лохань вместе с богами Амберли и Талосом, ещё немного потоптался на лабораторном столе, имевшем специальную руническую окантовку, оберегающую от случайных выплесков магии и волшебных субстанций. Приласкав фамильяра, сероглазый хозяин... Ещё вчера он думал воспользоваться слюнявостью своего фейри-дракончика да самому плеваться синевато-голубой слюной, чтобы далее равномерно втирать этот, с позволения сказать, гель по всему своему тельцу, включая ступни — лапки фамильяра помогли бы управиться между лопатками. После откровения на Горе Уотердип невеликого роста маг брезгливо отбросил прежний бред, вспомнил свои беглые наработки в Царстве Снов и ввёл себя в состояние транса. Получилось с крупицей — вышло и капелькой, следом за которой с трудом и непривычной натугой набралась ладошка субстанции — что-то типа сиропа синего цвета.

Справившись с задачей обмазывания, мистер Грей взял фейри-дракона по кличке Хмель за бока и запустил в него электрический разряд, фамильяр же ткнулся мордочкой в рот хозяина и тонкой струйкой выдохнул в синюю лужицу поражающе яркий огонь — вдох сделал обратное преобразование в магию, сразу сцеженную ладошку.

Если не можешь избежать осмотра истинным зрением — ослепи его! Спокойно поглотив веселящее пламя драконьего дыхания, заулыбавшийся Грей поднатужился, возвращая бесстрастность трансового состояния. Вторая порция сиропа мягко засветилась призрачно голубым цветом магии, недостаточно плотной и качественной консистенции для обладания густой синевой, но пригодной. Закрыв глаза и на второй слой тщательно натёршись, включая труднодоступное место между лопаток, юный пользователь магии фантомных иллюзий сосредоточился, при подпрыгивании мазнул подушечки стоп и при помощи фамильяра мигом превратил всю покрывающую его магическую субстанцию в самостоятельно разработанный аналог двеомера "кажущийся", принципы которого втихаря вычитал в одном из фолиантов по заклятьям Школы Иллюзий.

Абсорбировав и всю магию, что впитали обереги лабораторного стола, довольный собой мистер Грей с Хмелем на руках вновь обратился всё к тому же ростовому зеркалу, словно девица какая — ибо всё-всё должно быть идеальным и не боящимся банных процедур! Отразились гибриды: смесок гномов глубинных и скальных — смесок ручных драконов псевдо— и фейри-. Безусловно — маг с фамильяром.

Фальшивый гном ещё раз умозрительно вообразил на себе одёжку, чтобы позже при помощи фамильяра воплотить этот образ осязаемой иллюзией: он не постеснялся наплевать на умеющих смотреть сквозь наваждения, под третьим слоем затейливо пряча — ослепительный. Обычная одежда ему точно не подходила из-за ещё тренируемой способности облачаться в драконью чешую, рвавшую на лоскутки все ткани, кроме проверенной мифриловой — оставшейся в покинутом доме...

Не спеша уходить из укромного места, Грей привычно перемешал свою магию с вытянутой из Хмеля и на манер повсеместно используемых волшебниками невидимых слуг создал долгоживущую и незримую проекцию фамильяра. Прикосновением ладошки отперев несложный замок на кормовой балкон, неравномерно развитый персонаж приоткрыл дверь и выпустил наружу разведчика, чтобы составить представление о текущем положении дел, прежде чем делать капитану корабля предложение с одним решением — выгодным переселенцу. В принципе, оно уже было готово и отрепетировано, вопрос состоял лишь в том, как лучше обставить своё появление и на кого поставить при новой попытке обустройства на этом великолепном корабле — или нарушить другие опрометчиво данные обещания да отправиться в совершенно независимое плавание?

Скользнув к воде, магический конструкт нырнул без всплеска. Управляющему разведчиком Грею понадобилось несколько минут, чтобы сосредоточиться на поставленной задаче вместо разглядывания очаровательно живописного дна, обилие красок которого завораживало похлеще калейдоскопа и гипнотических паттернов. Одно удовольствие было глазеть сквозь настолько прозрачную воду, что прекрасно различался якорь в полутораста футах от руля — в мутных водах заокеанского города Уотердип купальщик едва различит пальцы собственных ног. Увы, дело не терпело.

Из-под поверхности и корабельной тени Грей заметил то, чего опасался: кое-чей старый псевдо-дракон с небесно-голубой чешуёй, отливающей пурпуром, возлежал прямо на воздухе. Свешивался лишь кончик хвоста да круглое пузо, набитое рыбой, изобилующей у рифов и среди водорослей. Слава Ао, пережравший охранник не заметил магическую ауру, с высоты сонливо наблюдая за стоянкой кораблей и чистым горизонтом над Заливом Корделла, названного так по имени амнийского капитана, заново открывшего континент, который люди забыли с падением великих империй позапрошлых тысячелетий.

Пользуясь случаем, невеликого роста маг направил шпиона к океаническому эскорту флагманской Люцентии.

Построенный незадолго до Смутного Времени галеон Локулус действительно напоминал шкатулку, компактную и забитую ценным грузом. Три мачты при двух ярусах парусов вместо трёх по примеру Люцентии, почти никакой новомодной машинерии. Над капитанской кабиной имелась всего одна палуба — это тесный и низкий кубрик с тянущимися вдоль бортов двухъярусными койками, напоминающими шкафы-купе, и гамаками посерёдке — в сумме на тридцать человек пассажирами. В числе семидесяти членов экипажа два взвода гардемаринов, в случае чего обслуживавших пять баллист, — большая половина из них является наёмниками для разовой транспортировки с оплачиваемой харчами работой по тяганию канатов и тасканию тары с грузом.

Однако пуще всего мистера Грея восхитила шхуна Кубиториус, что в переводе означало — спальный вагон. И действительно: над водой ряды иллюминаторов в тесные каюты на шесть коек, в пассажирский кубрик на корме, в кубрик экипажа на носу, где имелся спуск в забитый продовольствием трюм у самого днища; большая часть верхней палубы была закрыта надстройкой с большими квадратными окнами, четверть из которых открывала вид на камбуз, часть показывала фешенебельные каюты и шикарную столовую напротив кухни. Пассажирская шхуна имела три мачты, которые во время плавания раздувались здоровскими косыми парусами, лёгкими в уходе и обеспечивающими высокую манёвренность при завидной скорости. Команду корабля составляли всего три десятка персоналий, два взвода гардемаринов на подхвате и сотня пассажиров, размещённых с разным уровнем комфорта.

Успокаивающе поглаживая своего фамильяра, у которого рассеивалось внимание из-за отвлечения на цветастых и очень необычных существ средь потрясающе привлекательных рифов, мистер Грей направил фантомного разведчика к берегу, чтобы тот взлетел за спиной чужого псевдо-дракона, длинной выгнутой шеей изображавшего из себя лебедя, гипнотизирующего закат. Фантомный Хмель тихонько выбрался на водоросли, высушился и вспорхнул на несколько сот футов ввысь — принялся барражировать.

В этот же момент над необычными деревьями небольшого острова поднялся грифон, криком вспугнувший местных чаек и попугаев с другими пёстрыми и неизвестными Грею птицами, чтобы полакомиться очередной добычей — сколько ещё влезет до вылета на ночную охоту гигантских летучих мышей, чёрными кожистыми мешками висящих под тремя мачтовыми гнёздами Люцентии. Клёкот ещё пяти похожих голосов раздался с другой стороны острова, словно призывая сородича присоединиться к групповому купанию и ловле ракообразных, но засидевшийся на тесной палубе молодой грифон поддался азарту охоты за естественной для его вида пернатой добычей вместо любимой старшими экзотики.

На самой большой вырубке на острове уже вовсю пылал костёр с вертелами, где поджаривались части последнего довезённого до Мазтики мясного рофа, чью требуху пожертвовали богине Амберли, сбросив с корабля в море — хотя Королева-Шлюха обладала силой лишь у побережий Фаэруна. Если капитан в соседней с Греем каюте ублажал Зелзиру, вылизывая бутон лунной полуэльфийки, пока та попирала его точёными ножками, то пассажирский сброд на расчищенном от водорослей песчаном пляже впятером активно

* * *

секс-рабыню — разве что не в стопы. Бедняжка уже была измождённой, а ведь праздничный вечер только начинался! В кустах на берегу виднелись свободные парочки, которым тоже не терпелось, а ещё двух подневольных девушек

* * *

гурьбой прямо на поляне, где стояли кем-то давно уж сколоченные и покосившиеся скамьи со столами, на которых столпились бутылки с ромом и бочонки с грогом — жующий рыбные шашлыки народ разгульно праздновал день любви одновременно с завершением труднейшего преодоления Бесследного Моря. Один из бардов развлекал всех там голограммой какой-то голой благородной дамы, с вульгарным эротизмом танцующей на столе под его похабную песню. На поляне поодаль более культурно выпивала группа наёмников поприличнее и клирики с магами, поодаль поставившими для интимных нужд элиты полусферу двеомера домик Леомунда. Несколько вооружённых девушек ещё пока выбирали себе кавалеров для ночных утех. Менестрель развлекала их задорной песней под аккомпанемент двух бардов, заглушавших крики... наклюкавшихся в стельку.

Удивительно, что среди хорошо вооружённой и подвыпившей толпы откровенного насилия не наблюдалось. Ежели подумать, то всё просто. На корабле за такое непотребство среди пассажиров их бы просто выбросили за борт на корм рыбам. Конечно, не всяк способен ужиться или сплотиться с другими в тесноте корабля, декада за декадой бороздящего переплываемый океан. Да ещё с трёх кораблей народу на берег высадилось под четыре сотни — почему бы не развлечься за чужой счёт? Однако самое быдло осталось на Фаэруне: разбойники в розыске, бездари бедны, неучи никому не нужны. Вдобавок, трезвые и оттого злые гардемарины худо-бедно блюли порядок, отрабатывая своё золото.

Нечто подобное, без откровенного насилия и мордобоя с поножовщиной, творилось и на роскошной Люцентии, где оставшийся дежурить экипаж освободил верхнюю палубу от лодок и рьяно отплясывал, на соседнем нижнем юте устроив

* * *

со своей парой платных куртизанок — до приставаний к двум полуорчанкам матросы ещё пока не так нажрались.

Мистер Грей ещё в прошлые свои визиты через Охена отметил тот факт, что состав гардемаринов заменили полностью, кроме сержантов и сынка майора. Матросов и юнг тоже всех сбагрили — даже после инцидента с тремя богами от желающих попасть на Люцентию всё равно нет отбоя. Увы, основной костяк из офицеров и мастеровых остался прежним — слишком лакомое место для ухода отсюда с волчьим билетом.

Кстати, первую помощницу парусного мастера из расы солнечных полуэльфов Киуэриес катал в лодке лунный полуэльф Янрик Луламин — оба романтично провожали солнце вдали от бесстыдных пьянок с то и дело вспыхивающими драками. С другого боку виднелась ещё одна лодка, возле который купались уже обнажившиеся полуэльфы Ниленас Крапчатый и Мастинэ Свечной Всполох — корабельный секретарь и мичман который год делили одну каюту без скрепления перед алтарём супружеских отношений.

До вожделенного материка Мазтика с кучей возможностей разбогатеть оставалось буквально менее декады плавания. Мистер Грей ранее читал кое-какие корабельные журналы, напрасно запрятанные в сейф с магическим запором, поэтому хорошо знал, что судна благородных Домов Уотердипа использовали данный остров для передышки и санитарной обработки, хотя этот клочок суши первым был открыт Золотым Легионом Корделла. Сперва остановка делалась в одном направлении и чисто из эстетических соображений, чтобы отдраить и проветрить корабль да самим постираться и помыться, дабы в приличествующем виде сразу же по высадке начать обставлять торговые дела — хотя сей роскошный галеон и прекрасная шхуна имели на борту все условия для ежедневного соблюдения личной гигиены всеми на борту. А с позапрошлого года эта чистоплотная блажь благородного сословия Города Роскоши доказала свою животрепещущую полезность и необходимость на пути в обе стороны — эпидемия неведомой мазтиканской болезни знатно проредила Аскатлу, конкурирующую с Уотердипом по всем направлениям. Аборигены назло заразили портовую столицу Амна в ответ на нечеловеческую жестокость захватчиков и многолетнее истребление на Мазтике их народа, как раз-таки больше всего полёгшего не от мечей и магии завоевателей, а от завезённых ими болезней, к которым сами фаэрунцы с детства выработали иммунитет.

Покумекав, мистер Грей пришёл к некому пониманию поведения ненавистного им капитана Сарастина Зулпэйра, намеревавшегося вместе со своей бесстыжей пассией дежурить всю ночь: чтобы слушать всю правду из пьяных уст, чтобы уберечь галеон и жизни своих склочников, чтобы при восходе Селуне украдкой помолиться Селунэ, чтобы во время прилива помолиться Амберли — хотя обе богини с того злополучного инцидента с пассажирами из Дома Хунаба более не замечали Люцентии. Черёд оттягиваться Сукилюбимцу придёт после разгрузки галеона — галеона капитана Сарастина, как этот честолюбивый деспот ещё смел полагать, не зная, что патриарх Дома Зулпэйр с одобрения богини Амберли почти сутки назад уже продал сей корабль со всеми его потрохами Дому Деслентир — организатор этой сделки прибыл инкогнито.

Невеликого роста маг ещё раз отрешился от своего окружения, восприняв реальность через фантомного разведчика в нескольких десятках футах от лабораторной кабины, некогда служившей каютой для корабельного волшебника Саршела Бирюзового и его ученицы-любовницы Зелзиры Песнь Молнии. Благородный воспитанник чувствовал себя извращенцем, но вожделенная магия требовала жертв — он решил-таки поступиться некоторыми принципами морали и нравственности.

(Иллюстрации с 001 по 018)

Глава 2, явление иллюзиониста.

Ночь на первое элесиаса Года Голодания.

— Карау-ул!

— Призра-ак!

Всё-таки женщины первыми завизжали, когда во всполохах радужного света и с характерным звуком разрыва ткани реальности в кубрике появился некто, окружённый голубоватым призрачным сиянием. Их сексуальные партнёры оказались толковее, особенно благородного происхождения:

— Телепорт! — С гневным возмущением проорал комиссар Оказан, лежавший в гамаке.

— К оружию! — Звонко призвал его младший брат Аюсо, осёдлывавший гамак и вместе со старшим тыкавшийся в соседние дырки у одной куртизанки.

— Бл

* * *

! — Е

* * *

! — В гамаке по соседству воскликнули менее культурные братья-погодки Паброн и Салброн, которым сегодня досталась конопатая "старуха" Сабин — и ночная вахта на их любимцах, гигантских летучих мышах.

— Хватай его, Жлоб! — Командным тоном гаркнул старший сын капитана, спихивая с себя сисястую Кисму, лежавшую на нём спиной и оглохшую на одно ухо. Молодая и дорогая куртизанка вскрикнула, но крепкие руки под мышками не дали бабе свалиться на пол — благородный Аюсо прислонил её к борту у себя за спиной.

Ж-лоб-ж-лоб — с характерным звуком пришёл в движение механизм шпиля, располагавшегося посреди кубрика нижнего юта. Вытянулись членистые руки голема, предназначавшегося для вытяжки канатов. Но пригодный и для охраны механоид не сумел ухватить маленькую фигурку, мгновенно сориентировавшуюся и метнувшуюся к приземистому сундуку в углу кубрика — по левому борту никого не было. Особой команды вооружаться или переходить в боевой режим Жлобу не поступало, потому прикреплённая на потолке звезда из мечей осталась целой — потому и гость не атаковал.

— Кто-где, бл

* * *

?! — В единственную дверь на эту палубу первым ворвался Бронвинд,. Тоже вопросил привычно — на иллусканском языке, общепринятом среди моряков. Наученный горьким опытом, Бронвинд тоже не спешил атаковать без разбору.

Отец двух только что еб

* * *

тут куртизанку молодых жрецов Акади, сам же их и посвятивший в эту религию, ярко осветил весь кубрик сгустком небесного света, отразившегося от идеально зеркального лезвия кинжала в левой руке. Миг спустя чёрные волосы полуэльфа встали дыбом, а на остриях шипастого шарика на цепи во второй руке — засветились электрические кисточки, заметно уступавшие распушившимся иголкам шипящего и трещавшего гномьего фамильяра, генерирующего мощное статическое поле. Голему оно тоже пришлось не по вкусу — Жлоб бесполезно дёргал конечностями и крутился на своей оси в попытках достать непрошенного гостя.

— Куда я попал? Я буду защищаться, — на общем торговом наречии раздался хор неровных теноров от семерых одинаковых гномов, которые в разных позах очень угрюмой толпой взирали на людей из угла кубрика. Начальные уроки кикбоксинга даром не прошли: правильная стойка предупреждала рослых о люлях по колокольчикам, но пуще всего внушало уважение призрачное голубовато-пурпурное пламя вокруг четырнадцати кулаков.

— Да выкусите! — Раздался звонкий голосок Зелзиры, выбежавшей из коридора с шаровой молнией между ладоней. Импульсивная девка не успела бросить заряд:

— Уймись, дура! — Оглушающе гаркнул опытный боевой жрец, со звяканьем цепи соударяя сжатые кисти, чтобы без лишних слов развеять магию во всём кубрике. В отличие от Амберли и Селунэ, богиня Акади отвечала на молитвы своего жреца, путешествующего на Люцентии.

Шаровидная молния, издав бесславный пшик, распалась и погасла вместе со сгустком света, как и шесть иллюзий гнома со звуком лопнувших пузырей исчезли вместе с обманкой вокруг кулаков реального иллюзиониста — статическое поле осталось кусаться. В руках благородных сверкнули наконец-то извлечённые из-под шмоток кортики с ножами, их приятели потрясали кинжалами и цепями, внешне идентичными отцовскому оружию — молитвы обоих сосунков тоже развеялись.

— Сам дебил! — Крикливо огрызнулась полуэльф, что аж у всех тут зазвенело в ушах. Она демонстративно сложила руки, выпятив обнажённые груди с топорщащимися сосцами. Как волшебнице ей было необходимо развивать интеллект, но Зелзира не утруждалась, рискуя никогда не суметь овладеть более сложными двеомерами, чем шаровая молния из третьего арканного круга заклинаний по классификации избранника Мистры, знаменитейшего Эльминстера Аумара, многие века являвшегося кумиром едва ли не всех начинающих магов.

— Что происходит, на?

— Что такое, бля?

— Гы-гы-гы, х** к бою!

— Мать вашу, опять?!

Напирали в дверной проём полупьяные матросы и мастеровые моряки, выглядывая из-за спины поджарого полуэльфа — особо высокие прильнули к окнам по бокам. Электрического света хватало рассмотреть подробности.

— Ксо! — Между ног громады Бронвинда юрко проскочил одноимённый полурослик. — А ну вырубай статику, сраный гном! Хортикс, Брибис — тут из вашей братии! Жлобик, успокойся, — любовно скомандовал первый механик, касаясь скрытой руны. Закоротивший голем послушно угомонился.

— Умница, Ксояз, — необидно поддел халфлинга чистокровный лунный эльф Луламин, элегантно протиснувшийся сквозь толпу и миновавший Бронвинда с левого борта. — Убавишь молнии, а? И как тебя зовут, серый? — Показательно дружелюбно обратился он к защищённому призрачным покровом гному, не исполнившему просьбу халфлинга, но понявшего общее наречие эльфа и убавившего напряжённость поля.

— Я мистер Грей, а это мой Хмель, — на том же торговом языке угрюмо ответил незваный гость, подозрительно покосившись с утончённого платинового блондина на соблазнительную милашку с антрацитовыми волосами, струящимися по едва загорелой бежевой коже, доставшейся ей от человеческой матери, прелестной настолько, чтобы соблазнить какого-то черноволосого лунного эльфа. Зелзира высокомерно и насмешливо перебирала пальцами с молниевидно светящимися коготками, то и дело косясь на пребывавших во всеоружии парней, не знавших, как бы лучше прикрыться.

— И какого дьявола ты появился на моём корабле, Грей? — На общем языке торговцев Фаэруна грубо и властно потребовал Сарастин, вышедший вслед за любовницей, но не голышом, а в каком-то длиннополом халате, подпоясанным ремнём с обвесом.

Рапира в правой руке — взведённый лёгкий арбалет в левой прицельно смотрел на гостя зеленовато светящимся иззубренным остриём болта. Один стальной взгляд Сукилюбимца вымел прочь полупьяную шантрапу. Хортикс первым из гномов явил свою пьяную рожу второго помощника слесаря, икнул и свалил, бросив серокожего сородича на произвол капитана.

— Я хотел бы оказаться в каменной пещере, — неприязненно и честно выдал малец, действительно желавший побыть отшельником в райской пещере, однако не сложилось. — Но второпях вышло в деревянной, — сумрачным тоном ответил сумеречный гном в сумерках кубрика, затравленно бросая сумеречные взгляды.

— Хо, редкий смесок с глубинными, — подивился окладисто бородатый инженер. — Молодец, Ксо, — похвалил Брибис талантливого легконогого халфлинга, взятого на корабль ещё несовершеннолетним, но уже создавшим свой первый механизм. Талант!

Обе похвалы на самом деле сделаны в пику капитану, отправившему вперёд свою дурную подстилку. Сарастин понял этот намёк, но стерпел ради единства экипажа, трещавшего по швам после нападения бога Талоса на почитаемую Сукилюбимцем богиню Амберли, публично посрамлённую каким-то мальчишкой! А вот капитанские сыновья эту тонкость не уловили, решая дилемму — убрать ли оружие, чтобы прикрыть вопиющую наготу? К спинам защитников прижимались титьки куртизанок, вгоняя в краску.

— А чего бежали нагишом, мистер Грей? — Наугад осведомился Луламин, опёршийся локтем о край шпиля, собой загораживая Ксояза, проверявшего конечности Жлоба на подвижность.

— Меченное, — многозначно бросил сероватый гном, щёлкнувший пальцами и эффектно одевшийся в шмотки, отличимые от реальных лишь в истинном зрении.

Мокасины и заправленная в штаны рубаха — всё серой палитры с незамысловатой серебристой вышивкой крестиком. Простой верёвочный пояс довершал образ непритязательного к одежде индивидуума, то ли обладающего чувством стиля, то ли просто на свой манер скопировавшего фасон с древесно-зелёного наряда лунного эльфа, имевшего при себе кинжал и много чего ещё умело скрытого — у гнома же никакого оружия или подсумков. Визитёр неохотно вышел из боевой стойки — фантомные шмотки более чем естественно смотрелись на нём. Грей старательно готовил этот иллюзорный приём, но дома его труды не ценили по достоинству.

— Хо, вы классный иллюзионист, мистер Грей? — Опытным взглядом заметил Брибис, умеющий видеть в магическом спектре и различать типы применённой магии.

— Учусь, — чуть пожал плечами более низкий и щуплый гном. Не из скромности — по необщительности.

— Скромняга, — улыбнулся вроде как компанейский эльф, сам не чуравшийся колдовства.

— С Иппена? — Для порядка уточнил Брибис о гномах-колонистах с Лантана, обосновавшихся на острове в южной части данного архипелага Зелёных Сестричек.

— Ип-пена? Не, — фальшивый гном искусно притворился булыжником с большой дороги.

— В аквариуме базарьте, я позже приму решение, — подытожил капитан ситуацию. — Доё

* * *

и на дежурство, распи

* * *

, — "обласкал" отец дружную команду "во всеоружии".

— Есть, капитан, — откликнулись все четверо юношей, опозоренных по самое не могу. Один полных восемнадцати и трое двадцати лет отроду.

— Есть, капитан, — чуть с запозданием ответили все остальные члены экипажа.

Грей именно из личного дневника Саршела Бирюзового многое узнал почти о каждом в команде данного галеона. За прошедшие месяцы страсти поутихли, но капитан потерял былое уважение к нему лично и страх перед карами его богини. К слову, экипаж Люцентии в целом не одобрил изгнание ослушавшегося приказа корабельного мага Саршела, для которого родная Академия Чёрного Посоха значила столько же, сколько родной Дом Зулпэйр для благородного Сарастина.

— Идём со мной, Грей, не бойся, — махнул рукой зрелый и состоявшийся скальный гном. — Я Брибис, инженер Люцентии. Ты попал на морской корабль, галеон, — объяснял мужик о трёх с половиной футах роста. И хлебнул чуток грога из громадной кружки, с которой ему жалко было расставаться.

— Во попал... — двусмысленно протянул серый юнец, вызвав смешки рассасывавшейся публики, испортившей двум парам братьев всю е

* * *

с куртизанками, в эту ночь отдавшимися им в первую очередь из длинной череды желающих оттянуться.

— И как тебя угораздило? — Хмыкнул эльф, шедший позади и оценивающий походку неведомого гостя наряду с качеством "одёжной" иллюзии. Уже не на "вы".

— Воспользовался случаем сбежать от жестокой заклинательницы... — ещё пуще напрягся Грей, вынужденно отвечая с намеренной правдоподобностью — ложь могут учуять по сонму косвенных признаков.

— Но через Бесследное Море?.. — Эльф солидарно со всеми проявил удивление тому факту, что телепорту удалось преодолеть расстояние между континентами через естественный барьер, до селе никому не поддававшийся.

Но лишь Луламин озвучил своё удивление на общем, а не иллусканском, привычном и родном для моряков. Остальная команда громко смеялась, обсуждая непруху и везуху да размеры и кривизну чужих инструментов.

— На воде нет следов, а моря меньше океанов, — угрюмо ответил низкорослый гном, прикинувшись неотёсанной или шибко причёсанной чуркой с акцентом Уотердипа.

Бесследное Море на самом деле являлось колоссальной аномальной зоной — это действительно слабое место в легенде серого гнома. После столь своевременного применения развеяния магии мистер Грей благополучно для себя остался лишь с аудиовизуальными доказательствами своей телепортации, которые любому иллюзионисту подделать — пара пустяков! Увы, фальшивый гном не мог свободно ориентироваться на Мазтике, а потому не решился косить под местного или ранее переплывшего Бесследное Море.

Грея повели в штурманскую рубку, прозванную аквариумом за обилие стеклянных стен. По пути Луламин Разводной Ключ и сам представился, и назвал по имени Бронвинда Ветерка, и повариху Белинду Пенбрук — русая и лопоухая полуэльф по просьбе лунного красавчика похлопотала о праздничной порции киселя и бутерброде для юного и талантливого гостя, электризованный фамильяр которого сам себе добыл мозговую косточку, просто своим присутствием прогнав местных кошек, разбежавшихся от наглого вора с шипением и вздыбившейся шерстью, больно искрящейся статическим электричеством. Поскольку низкорослых персон на корабле считали по пальцам, то все они предпочитали держаться дружно, потому и халфлинг Идотон подал руку для пожатия — второй боцманмат. И Хортикс что-то пьяно икнул. А вот главный гарпунщик Далком Качнутый лишь фыркнул в кружку и щедро хлебнул пенного эля — дварф презирал проныр. К слову, капеллан с монахом да майор с гардемаринами и всеми до единого пассажирами — все сошли на остров праздновать отдельно от опостылевшего экипажа Люцентии.

Якобы жителю пещер не составило труда отразить на лице неприязнь к морским просторам, к тому же, он оценил приказ капитана, устроившего форменную пытку, когда вместо камбуза отправил в штурманскую рубку над ним, где обзор был во все стороны да с пола до потолка — негде отыскать "пещеру". Набыченный сумрачный гном устроился на табурете, поставленном для него хмурым Бронвиндом на скамью в самом углу — спиной к левой лестнице и входу. Гранитный взор окинул взглядом помещение с громадой штурвала за мачтой и шкафами, полными всякими непонятными инструментами, конторками в углах спереди и полками, забитыми тубусами, свитками и журналами — загодя пролистанными фантомным шпионом для лучшего представления об этом галеоне и его экипаже.

— Штурманская рубка — святая святых корабля, конечно, после святилища всех богов на средней палубе, — прокомментировал эльф, не став упоминать, что ещё есть святилище Селунэ, ставшее единственным на корабле женским кубриком, а также алтарь Амберли. — Мы прошлись по потолку средней палубы, — добавил моряк, внимательно глядя своими огромными миндалевидными глазами цвета нефрита с притягательно очаровательными золотыми искорками.

— Из какого города или селения ты явился, Грей? — Осведомился скальный гном, устроившийся с левого бока сородича и собой перекрывший ему быстрый путь к побегу.

— Любопытно узнать — как?! — Луламин не сдержал часть эмоций.

Малец громко посопел, посопел, враждебно зыркая по сторонам, а потом как хлопнул в ладоши! И галлюцинаторным окружением создал комфортную для себя пещерную обстановку. Все стены-окна отдалились, вытянувшись рукавами коридоров, заросших светящимся мхом. Пол и потолок обратились каменными поверхностями, бугристыми, сколотыми, мокрыми. Между прочим, снаружи вся пещерная перспектива выглядела совершенно правильно вопреки очевидному противоречию между объёмами внешней "коробки" рубки и внезапно появившихся внутри каменных просторов.

— Не надо так делать, — тут же предупредил жрец стихийной богини воздуха, которому совершенно некомфортно было находиться в тесной и давящей обстановке гранитных пещер.

— Не надо пытать меня, — несговорчиво и угрюмо ответил серый гном.

— Мы справимся, Бронвинд, не волнуйся, — успокоил его эльф, не скрывавший восхищения преображением штурманской рубки. — Вон, Оггуудак явно перебрал, — перекинул Луламин стрелки на полуорка, в стоящей жаре одетого в одни лишь панталоны, оттопыривавшиеся в одном месте, желающем вставиться в повариху вместо ботелера Фализару или во вторую полуорчанку, хотя эта, одетая лишь в яркую тряпицу между ног и "гамаки" на титьках, матрос Зонеда липла к статному и широкоплечему боцману, хлещущему ром в ожидании своей очереди к сексапильной сучке Кисме из Калимшана — шкаф с выменем и мочалкой между ног совсем не прельщал плечистого и коренастого Джима, пока ещё не напившегося в доску, когда всё равно, кого е

* * *

.

Без криоманта Саршела Бирюзового на Люцентии стало некому морозить лёд, зато имелся жрец Акади, способный охладить палубу сухим ветром, правда, очень ненадолго. Оба квартермейстера-барда уже лыка не вязали, тоже устроив себе праздник — от музыки. Шарманщика Брибиса заменил Хортикс, превративший трезвон с колокольчиками совсем в заунывный мотив, такой же пьяный, как и сам гном. Под рубкой находился камбуз, откуда через решётки доносились хмельные голоса матросов, нестройно горланящих матерную песню о злате и жинке. Не то, чтобы морякам хотелось на сушу или они не умели иначе веселиться, просто в набитом битком корабле не больно то уединишься или выспишься — обычная замотанность. Надраться в доску и проспаться перед последним рывком к порту, где можно капитально забыться и сбросить накопившуюся усталость и нервы, ведь вместо девяти благородных пассажиров они доставляли сто двадцать наёмников — ровно по числу самого экипажа. Жуткий стресс давал о себе знать, хотя некоторые справлялись.

— Жизнь у нас тут тоже не сахар, Грей, — заявил Брибис, когда чуток отхлебнул из своей кружки. — Полагаю, хлеб и проезд ты будешь отрабатывать иллюзиями?

— Угу, — сдержанно кивнул гном, не торопясь накидываться на корм и пойло.

— Ублажишь ими нашего сурового капитана — заработаешь себе гамак и миску первого разлива, — своим мелодичным голосом добавил лунный эльф, по меркам своей расы, вполне ещё молодой в свои неполные девяносто восемь лет, за которые уже успел обзавестись первенцем-полуэльфом.

Грей про себя отметил, что по-настоящему добрый индивид не смог бы выдержать нескольких лет плавания под флагом злой и коварной богини Амберли. Тут мягко стелют, да жёстко спасть.

— Я хочу свою пещеру, — заявил смесок, вызвав смешки двух закадычных друзей. Умник читал достаточно книг, чтобы понимать важность сленга и акцента, на чём многие сказочные герои и засыпались.

— Хм... Гляди, собрат. Мы тут. Вблизи нашей, уотердипской, колонии-крепости Трифосфорд есть шикарный хребет. Но сперва мы высадим весь наёмный сброд в Нью-Уотердипе на большом острове Мазтапан, — Брибис, владея магией иллюзий на уровне двеомера невидимости, пальцем по столу очертил простую плоскость карты с заливом Корделла по центру. — Ниже — зона влияния амнийцев и враждебных всем колонистам местных племён. Судя по говору, юноша, ты тоже из Уотердипа, поэтому туда тебе путь заказан, — по-свойски похлопал Брибис плечо Грея, заодно проверяя тугие мышцы, показавшиеся ему каменными — как и положено представителю этой расы.

— А там есть механизмы? — Исподлобья спросил почти на голову меньший сосед, дёрнув плечом, чтобы сбросить чужую руку, мимоходом проверившую подлинность одежд при помощи двеомера идентификации, выдающего простенькую информацию о материале.

— Нет, — уверенно заявил Брибис, имевший опыт общения с глубинными сородичами и правильно истолковавший реакцию представителя этого подземного народца, встречавшего и в Подгорье Уотердипа. — Группы археологов всё ещё ведут разведку залежей руд, — полуправдой ответил инженер галеона, главный по всем механизмам. — Ты ещё изучаешь механику, Грей? — Пристально загляну он ему в лицо.

— Мне всё любопытно, — честно ответил фальшивый гном, действительно интересовавшийся, как функционируют механические конструкты, хотя для его близнеца эта тема стала бы превалирующей.

Вдобавок Грей хотел к общему языку реально, без перевода магии, изучить гним, иллусканский, элвиш, драконик, дварфиш-дуэрган. Хотел повидать мир, при этом, живя в своей комнате, занимаясь магией и учась драться, лазать, плавать, нырять, летать. Перед побегом невеликого роста маг готовился к устройству на этом корабле, и теперь позитивно оценивал результаты, видя, что к стенам-окнам липли изумлённые лица, как таращились и сквозь запертый люк-решётку в полу. Правда, все плюсы меркли из-за притворства взявших над ним шефство — хватит с него недобрых и своекорыстных атмосфер!

— Хех, любопытно ему — наивный чультанский абориген, — подколол Луламин, нервно дёрнув ухом и переведя взгляд на двери юта нижнего, а потом себе за плечо, в сторону решётчатого люка в камбуз.

— Давайте поговорим в другом месте. Для вас аквариум свят, а меня напрягает, — угрюмо предложил Грей.

— Слово капитана — закон, так на любом корабле, — известил Брибис.

— Плата за услуги — услуги, плата за знания — знания. В тесной изоляции это ценнее материального. Улавливаешь?

— Неа... — честно моргнул Грей, начав капать на мозги за нежелание спуститься вниз. Взяли бы они на себя эту ответственность, то мистер бы отплатил, а так...

— Тебе надо здесь и сейчас решить, Грей, чего тебе надо и чем заплатишь. Но без покорности лучше сразу шуруй на другие корабли. Нам с тобой нянькаться, знаешь ли, совсем не приспичило, — стал неприветлив инженер с тем, кто фактически появился в чужом монастыре и с порога принялся устанавливать свои порядки. А может ещё по какой причине решил подкрутить гайки. — Будешь тут своевольничать, как с этой пещерной иллюзией, капитан отправит тебя за борт. Одного строптивого мага Сарастин Зулпэйр уже сбагрил со своего галеона, и только за этот рейс с десяток пассажиров выкинул прямо в Бесследное Море на прокорм чудищам.

— Чего хотел — добился, чего мечтаю — несбыточно, чего будет — неминуемо, — насуплено произнёс Грей сентенцию. — Всё есть плод воображения. Иллюзия — первая из утех. Я отныне волен их предлагать, по чём, где и как захочу. Не хотите — и бес с вами. А...

— Строптивость и неуживчивость — поганые качества для моряка, смертоносные, — заметил эльф, холодный и отстранённый, как зимняя луна, прядающая вострыми ушами. — Нам нужны последние новости из Уотердипа, юноша, за лежак и миску до Трифосфорда...

— Это всё иллюзии вашей черепной слизи, — угрюмо перебил Грей. — С каких бесов мне плясать под вашу дудку, старички? Я сбегал не для того, чтобы снова загреметь, — резко набычился фальшивый гном, имевший намерения на своих условиях собирать тут знания и копить ценный опыт, а не прогибаться под других, ибо хватит подстраиваться под чужих!

Житие на корабле — как в клетке. Впрочем, невеликого роста маг считал, что бравада должна была укладываться в протестное подростковое поведение, особенно в свете отсутствия должного уважения к нему, как к уже проявившему свою мощь магу. К сожалению, Грей с досадой признал промах в том, что банально постеснялся применить обозначение "мастер" вместо "мистер" — тогда бы эти сучары явили больше уважения к нему.

— Ещё и неуважение к старшим, — со вздохом заметил скальный гном, для которых сотня лет — это средний возраст. — Тебе по-товарищески помочь хотят, Грей, делом и советом, а ты ерепенишься и скрытничаешь, без спросу устанавливаешь в чужой пещере свои удобства и правила, — попытался он доходчиво объяснить тому, в чьих серых глазах различал высокий интеллект и стальную волю, не говоря уже о явственной силе иллюзий этого юного мага, запугивать которого — дохлый номер.

— Иллюзии, — многозначительно выдохнул Грей, сохраняя пещерное окружение.

— Матросы — непритязательная публика, юнец, для развлекающего отдыха нам вполне хватает иллюзий от своих бардов, — высокомерно произнёс эльф, ревнуя к чужому могуществу в столь юном возрасте. — Особенно горазд на игру корабельный секретарь Ниленас, окончивший бардовскую академию Нью-Оламн — слышал о такой?

— Непонимание порождает страх, страх влечёт неприятие, неприятие разжигает вражду, — заключил Грей, знакомый с подобной реакцией на себя и свои действия. — Идите лесом, товарищи!

Продолжая рекламировать свою силу и умения, продавец иллюзий подменил сам воздух, хитро транслировав ощущения своего разведчика, которым управлял фамильяр, оттого и сидевший рядышком — смирненько. Галлюцинаторное окружение превратило штурманскую рубку в аквариум с кораллами и шокирующим разнообразием жизненных форм здешнего рифа. Ощущения и воздействие на разум оказались столь реальны, что гном и эльф раздули щёки и чуть зашатались, как будто действительно потеряли вес, целиком оказавшись на дне аквариума. "Вишенкой на торте" стал местный пушистый котик, проплывший над столом, расправив лапы и махая ими, словно плавниками; подводный котяра догнал пёструю жёлто-синюю рыбку и слёту проглотил акульей пастью — миг спустя из его колышущейся шерсти под хвостом выплыла стайка сине-жёлтых мальков.

Сотворил волшбу без всяких пассов, швыряния порошков и декламации словесных формул — на голой воле и чистой силе магического дара. Если и после этого не проявят должного уважения, то и бес с ними — зачем лишняя морока и нервы? Дома хватало, а на воле Грей хотел соответствующего обращения.

Фальшивый гном воспользовался паузой, чтобы угрюмо откусить бутерброд и глотнуть киселя, зажевав вперемешку и совершенно не обращая внимание на аквариум, словно и не было его совсем, хотя для сторонних наблюдателей вода правдоподобно колыхала его одежды, а изо рта и носа вырывались пузырьки воздуха. От этого зрелища лунный эльф выпустил чуток воздуха, якобы всамделишно образовавшего пузыри, всплывшие под потолок с характерным щекотаньем лица и бульканьем. Под хохот пьянствовавших за стеклом зрителей, собравшихся на верхней палубе, захлёбывающийся Луламин позорно выплыл из аквариумной рубки. Нет, вода не пролилась потоком через открытую дверь, и эльф не стал выглядеть промокшим и жалким, но идиотски отдышаться он пытался вполне натурально, веселя подвыпивших матросов, гоготавших от того, что прозванная аквариумом рубка обратилась в настоящий и дивно какой удивительный аквариум! Так реалистично, что по правой лестнице с медвежьим рёвом ворвался штурман Трондат Смарттрэк, в подпитии пожелавший спасти от потопления все драгоценные лоции. От попадания в зону иллюзии его рыжие волосы повели себя подобающим подводной среде образом, до колик и отрыжки рассмешив других выпивох.

— Успокойся, Трон! Это просто массовая иллюзия, дыши носом, — с невольной улыбкой скомандовал инженер, по-прежнему воспринимавший мощную иллюзию, но не уже захлёбывавшийся, как другие. Немного практиковавший магию Брибис хорошо знал основы Школы Иллюзий, потому воочию наблюдаемое воздействие произвело на него неизгладимое впечатление своим правдоподобным охватом, но не сумело полностью одурачить, как произошло с эльфом.

— Сукины дети,

* * *

! — Выдохнул габаритный штурман. — Ща носы расквашу! — Пробулькал Трондат и отшатнулся от зубастого восьминого кота, с утробным завыванием наплывшего к его голове вместе со штурвалами-медузами, дёргавшим канатами-стрекалами с голубыми кисточками молний, всамделишно коловших в болезненные и позорные места.

В царившем вокруг сюрреализме угрюмый Грей спокойно ел бутерброд и запивал его киселём, а штурман с инженером матерно переругивались вокруг настоящего приказа капитана и мнимой порчи бумаг. Матросы и мастера пьяно смеялись бесплатному концерту, особенно бурно реагируя на распитие напитков под водой. Почувствовавший себя идиотом Луламин неприязненно скривился, с плеском сунув руку в иллюзорную воду. Глядя на собутыльников, эльф только теперь уразумел, что иллюзии Грея — это вовсе не индивидуальные заморочки Зелзиры или шуточки Саршела, а могущественные галлюцинации массового характера. Признавая поражение, выставленный на посмешище Луламин с постной миной спустился к общему столу, где ему щедро плеснули со словами:

— Накось, подыши ромом, бледненький Луламин, хи-хи, — позаботилась о нём повариха, млевшая в его объятьях кратно меньше, чем он стонал от её минета. Шутка вызвала взрыв хохота. Когда Луламин поднёс кружку к губам:

— Эй, пить нельзя! Дыши ром! — Со смешком гаркнул Бронвинд, поддавшись пьяному угару сотоварищей, над которыми бдел по капитанской разнарядке. Клирик совсем не страдал беспричинной злостью и умел веселиться, чего так остро не хватало усталой команде корабля.

— Дыши-до-дна! Дыши-до-дна! — Раздался звонкий голос Ксояза, с громким хлюпаньем хлебнувшего свой эль и нетрезво рассмеявшегося, попеременно тыкая пальцем в смешной аквариум и снулого эльфа.

Грей все слышал и глазами фамильяра видел творящееся на палубе, а потому решил поднапрячься и подыграть: несколько разномастных рыб навострили глаза, телескопически выдвинувшиеся вперёд по направлению к лунному эльфу с пивной кружкой — в круглых линзах множества копий телескопа из штурманского шкафа показались узнаваемые нефритовые радужки с золотыми точками и захлопали по-женски пушистые ресницы.

— На Лантане я знаю всего двух иллюзионистов, утапливающих в комнате, и более десятка способных убивать одеванием на голову иллюзорных аквариумов. Все эти гномы никогда бы не применили свои таланты на пакости доброжелателям, — осуждающе произнёс Брибис, напряжённо мурыживший левый кулак, которым удобнее было бы с разворота расквасить нос серого юнца, если потребуется экстренно прекратить его иллюзию.

— Все склонны недооценивать иллюзии. Иллюзии сводят с ума. Я раздражал эльфа капелью, — говорил угрюмый Серый короткими предложениями, смакуя кисель глоточками, — делом доказывая свою состоятельность и свободу. А добро начинается с взаимоуважения, мистер Брибис, а не тыканья и требований к юнцу, ещё не очухавшемуся от перемещения и затравленно чувствующего себя в стеклянной комнате.

— С таким чувством свободы останешься один на этом острове, мистер Грей, — предупредил скальный гном, которому на корабле не хватало общества себе подобных.

— Пустяк, — легко признался Грей, которого больше заботили признаки скорого наступления малой нужды, сбивающей концентрацию. Грей взял на заметку столь малое число гномов-иллюзионистов, научившихся работать с экстрапланарными энергиями для создания квази-реальных фантомов, составляющих подраздел Магии Иллюзий. И про себя посетовал, что ещё не успел овладеть двеомером очарования настолько, чтобы пытаться понравиться окружающим до уровня друга, обмануть которого западло.

— Э-э, тогда что ты относишь к реальным проблемам? — Напряжённо спросил Брибис, глянув на дно своей кружки, в которой поселился иллюзорный осьминог, выпустивший чернильную струю в неприятеля.

— Будущее, — озабоченно выдохнул фальшивый гном. Напряжённый сосед невесело хмыкнул. — Итак, мистер Брибис, со мной нянькаться совсем не приспичило. Знания отпали — помянем услуги, — недружелюбно выразился Грей, хотя понимал, что с таким отношением его норкой вполне может оказаться бочка, в полночь выброшенная за борт посреди океана. Ну, не коммуникабельным он рос — что поделать? Переделывать себя — неохота. А подстраиваться — достало до чёртиков.

— Вы не так молоды, каким кажитесь, мистер Грей, — сделав акцент, расстроенно заключил умный гном, имевший представление о многих мастерских двеомерах иллюзий, об одном из которых открыто намекнул. Беседа складывалась неудачно, раздражать мага — себе дороже.

Серый юнец промолчал, концентрируясь на удержании "аквариума", трещавшего по швам из-за мстительных благородных юнцов, что уже не смогли насладиться куртизанками и, по-быстрому кончив, подбили своих друганов помолиться в камбузе о масштабном развеянии магии. С толикой азарта доморощенный иллюзионист решил иначе побороться — стал сбивать им настрой шипящими звуками внезапных капель на жарочную поверхность печки.

— Золото дураков, — после минутной паузы нехотя признался предприимчивый Брибис, лично знавший, каково быть врагом опытного иллюзиониста, успешно развлекающего на верхней палубе притязательную публику, разбалованную дипломированным бардом из Нью-Оламна. Злопамятливые маги реально сведут с ума своими мерзопакостными иллюзиями, как Грей уже показал на примере высокомерного Луламина. — Мы хотели проучить наёмников, самим не подставившись.

Грей вполне успешно напрягался и без проблем держался, но, увы, ранее выпитая им вода всё настойчивее просилась наружу, угрожая подмочить все труды. Чтобы справить нужду и сохранить лицо победителя, "аквариум" пришлось при содействии фамильяра "слить" в камбуз с громким звуком смыва нечистот в городскую канализацию, избавившую всех собравшихся под кубриком от содержимого желудков — в армии обычно наказывают весь отряд за одного нерадивого солдата. Управиться с собственной струйкой труда не составило — зачинщик внизу оказался реально обоссанным.

— Хм. Мистер Брибис, вы теперь больше знаете о моих возможностях. Придумайте другой план. Я хочу капитанские харчи и отдельную пещеру с видом на море, чтобы привыкнуть к его бескрайнему виду, — гнул свою линию гость, при появлении казавшийся таким затравленным, но теперь проявивший властность. — А сейчас пропустите меня на выход, — угрюмо потребовал фальшивый гном у настоящего.

— Капитан Сарастин приказал быть здесь, — не сдвинулся с места светлый гном. Он хотел ещё раз предупредить о крутом нраве Сукилюбимца, вышедшего сухим из воды даже после божественной заварушки, но не успел:

— Я ему не аквариумная рыбка, — с другой стороны ответил Грей, отвлёкший внимание Брибиса воронкой и звуком, чтобы прошмыгнуть под столом, оставив на своём месте обычную иллюзию, говорившую простейшим чревовещанием. Слишком долго и близко инженер находился рядом с иллюзионистом, чтобы тот не преодолел магическую сопротивляемость визави.

Держа прихваченного фамильяра двумя руками, юнец влил магию в подготовленный фейри-драконом образ фантомной летучей мыши и сиганул за борт, под шум и крики улетая к острову без оглядки на таки вышедшего капитана и его мнение о госте, провокационно засунутом в неприятную для пещерного жителя среду. Грей понимал, что относится к Сарастину предвзято; он в любом случае не собирался стелиться — хватит. Целей и путей к ним великое множество, и лучше самому запретить себе хотеть всего и сразу, чем уподобиться расшибающим лбы о нарисованные двери.

Выбирая поляну и модель поведения, Грей исходил из того, что если кто-то поставил волшебный купол одного домика Леомунда, то вполне может соорудить и второй для удобной ночёвки богатых особ. Или научить — продать свиток, на худой конец. Хмель незримо подобрался и проник внутрь золотого купола. Оказалось, что созданная двеомером силовая полусфера изнутри — прозрачна! Такая вот пикантная обстановка для оргии в непрозрачном снаружи домике Леомунда, защищающем от насекомых, жары, влажности, наружных звуков и запахов. Магическое зрение дракончика без труда выявило хрустальный шар, обеспечивавший длительное удержание двеомера без участия мага, а также позволявший установщику исподволь наблюдать за происходящим внутри. В точности, как Грей читал в дневнике у бывшего корабельного мага Саршела Бирюзового, поступавшего точно так же для организации скрытного наблюдения майором Мангом и другими озабоченными. Сориентировавшись, иллюзионист явился!

— Эй,

* * *

, ты кто такой!? — Потребовал злой дежурный, ни капли алкоголя в рот не бравший и потому лютовавший.

— Я мастер Грей, сутенёр! Кто тут в сумерках ночи молился о крутом борделе?! — Громко и звонко вопросила кроха, стоя на летающей мышке.

Собственно, смена облика большой летучей мыши на девушку с прощупываемой промежностью вполне убедила всех желающих в серьёзности заявлений незнамо откуда, но очень вовремя прибывшего пришельца, сулившего неземные наслаждения по умеренной цене. Грей очень внимательно проследил за тем, как маг в охлаждающей белоснежной жилетке на голый торс читал по своей арканабуле заклинание на основе магии школы Превращения, создавая из порубленных и разложенных веток шестнадцать коек с набитыми листвой тюфяками — под силовым куполом.

Когда шатающиеся молодчики с похабными комментариями в адрес серой "сопли", мягко выражаясь, всё-таки попарно сдвинули койки в кровати, когда создатель нехотя раздавил стеклянную бусину об оставленный в центре сферы хрустальный стержень фиксации заклятья и вышел — оставшийся в одиночестве сутенёр составил ладошки лодочкой для сцеживания синего киселя материализованного магического сырца.

Вскоре последовала серия действий, отрепетированных по одиночке, но впервые объединённых: фамильяр применяет на старшего собрата врождённую способность к зеркальной иллюзии; невеликого роста маг меняет облик каждой своей копии на привлекательную женщину (пополам из рас людей и полуэльфов разных народностей); затем перенятый из чужой книги заклинаний ритуал создания орды невидимых слуг, каждый из которых "одухотворил" иллюзию, после восьми капель синей субстанции приобретавшую нормальную осязаемость и приемлемую прочность — склёпанный на скорую руку эрзац двеомера фантомного лакея на основе хорошо изученной магии фантомного скакуна. Ещё раз выжав из себя магию и собрав в ладошках синий кисель, Грей при помощи хвоста дракончика обрисовал периметр и помазал кровати, чтобы лучше и надолго лёг их совместный аналог заклинания Мираж Таинств, приватно отгородившего восемь спален, чья иллюзорная роскошь копировала номера одного из реально существующих публичных домов Морского района Уотердипа. Под конец волшбы несколько немаловажных деталей да крохотная крупинка с зарядом молнии в пупок каждой путаны для чувствительного наказания самцов, чрезмерно активно распускающих руки.

Обещанная мастером Греем четверть часа и вуаля:

— Милости прошу в фантомный бордель Любимцысук! — Воскликнул сутенёр, намеренно исказив капитанское прозвище Сукилюбимец. — Первая ночь — совершенно бесплатно! Напоминаю, садо-мазо в кустах, пожалуйста! Будьте нежны, насладитесь сами и дайте насладиться другим! — Объявил серокожий гном, едва успев посторониться от наплыва изголодавшихся по женским прелестям и просто шибко любопытствующих.

Цвести в лучах восторгов Грею не дали, сразу же взяв в оборот:

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, мастер Грей, — заметила ранее уже представленная Дарсия, старпом Люцентии и жена майора Манга, который вместе с магом в белой жилетке первым отправился проверять столь разрекламированный результат. Женщина хотела узнать, что за фрукт этот серый гном, объявившийся внезапно, как снег на голову.

— Разумеется, мэм Дарсия, — серый гном вновь стал угрюм, поменяв маску улыбчивой услужливости. Грей не дал втянуть себя в разговор о выяснении личности и прочей взрослой чепухе: — Я хочу на корабле свою отдельную опочивальню и роскошную трапезу. Мне в карман серебряная монета с каждой случки, вам ставки в играх за создание секс-кукол и обстановки очередного фантомного борделя на основе воображения победителей и поощряемых вами кобелей.

— О как. А не наоборот, случайно? — Вскинула она подведённые брови, держа руки на бёдрах, прикрытых лишь парой красных платков, гармонирующих с подвязывающей наливные груди красной рубахой с вышивкой золотой нитью, светящейся. В свои тридцать восемь годков благородная женщина выглядела на десять лет моложе, словно морское обветривание существовало лишь для быдла.

— Я хочу беспрепятственно заниматься магией, старпом, с вами или без вас, — просто ответил Грей, не став акцентировать внимание на том, что офицеры, плюс ко всему, получают контролируемый разврат, а хорошие парни на борту развлекаются азартно и сексуально. Ну, и ещё никому совершенно не следовало знать о том, какую выгоду от всего этого мероприятия получал сам фальшивый гном.

Дарсия прекрасно понимала и с нетерпением ждала, когда Люцентия наконец-то избавится от того сброда, где тридцать птенцов Дома Граулханд набрали команды из трёх своих приятелей, готовых в складчину раскошелиться на тысячу золотых монет за блатной билет на Мазтику, полную возможностей лёгкой наживы на отсталых аборигенах. Старпом если и хотела апеллировать к якобы уже найденной и проверенной временем формуле пары куртизанок или четырёх рабынь на сто членов, то высочайший интерес к новой затее нивелировал этот довод:

— Посмотрим, — свысока ответила власть имущая, привыкшая сама задавать тон беседы, но вполне уважавшая силу и магию. Старший помощник капитана Дарсия Граулханд, урождённая Дома кораблестроителей Хелмфаст, не стала ничего обещать без согласования с Сарастином Зулпэйром, чей авторитет держался вопреки подмочившему его инциденту с семейкой Хунаба.

— Разумеется, для того и даю представление, — согласился Грей, стараясь не обращать внимание на гомонящую толпу пьяных дебоширов, от которых так и несло перегаром вперемешку с бранью и пошлостями да требованиями немедля пропустить к шлюхам. Лишь присутствие старпома удерживало некоторых от потрясания причиндалами. — Извините, мэм, мне пора начать медитировать на куполе, а то раскалённые парни порвут куколок до того, как все страждущие их опробуют, — скабрёзно подмигнул гном, задиравший голову едва ли не от женского пупка.

— Пожалуйста, мастер, — скупо улыбнулась Дарсия, охраняемая парой трезвых и оттого сердито угрюмых бойцов с алебардами. Затея давать мужикам задёшево спускать пар очень ей импонировала, и отнюдь не из сочувствия к рабыням, а ввиду повышения управляемости нахрапистых самцов, все нервы её измотавших за время затянувшегося плавания. Но кого попало брать в экипаж — чревато, вдобавок, мутный и незнамо откуда взявшийся иллюзионист не внушал доверия.

Напружинив ноги, скально-глубинный смесок расы гномов совершил волшебный прыжок и разлёгся на макушке полусферы, вперившись взглядом в красочное и невиданное звёздное небо экваториальных широт западного полушария Торила. Отрешившись от лагеря, Грей стал входить в медитативное состояние, ласково поглаживая чуть светящегося электричеством фамильяра, которому вместо поддержания комплекса иллюзий хотелось исследовать архипелаг бамбука посреди маняще загадочного массива джунглей, полных привлекательного неведомого. Мастер Грей покамест думал лишь об одной личной выгоде — отладке работы комплекса своих двеомеров, впервые так применяемых и пока ещё слишком сырых, годящихся только для удовлетворения пьяных мужиков, у которых затуманенный спиртом мозг более податлив для одурачивания иллюзией сношения с девицей, когда на деле сие непотребство равносильно рукоблудию.

Медитации не получилось — ну не привык благородный отщепенец находиться посередь сквернословящих пьяниц из низших сословий. Лежавший на крыше Грей с горечью и сожалением констатировал, что его родители бы не удивились, узнай они, что сбежавшее чадо пустилось во все тяжкие, хотя ещё даже не должно было всерьёз интересоваться тем, как зачинаются дети.

Власть. Деньги. Секс.

Три переменные в формуле управления персоналиями — от слова "анал". Мастер рос "во власти", так сказать. Видел и примеры того, как развращают и бросают в соблазн крупные суммы денег. Сейчас же целенаправленно узнавал о третьей составляющей успешного контроля над массами — фекалий.

Невеликого роста маг с трудом отрешился от витавших вокруг негативных эмоций, направив энергию через толстую кишку в дырку в силовом куполе — иллюзии всё равно выкрасят чёрное в белое. И пьяных самцов действительно удовлетворяло — за счёт их же энергии. Форменное издевательство? Скорее разнузданность в применении магии, когда можно смело ездить по чужим мозгам, оттачивая навыки иллюзиониста грубыми, но действенными методами.

Кривящийся Грей кисло терпел мат-перемат, пока не обратил внимания на драку, спровоцированную грубиянами, таки лопнувшими двух куколок. Без него разобрались с помещением пары рабынь на освободившиеся места, а Грей милосердно позаботился об их отдыхе — всё равно сутенёру пришлось слезать и заходить вовнутрь. Впрочем, не всё так плохо. Иллюзионист приободрился, приняв благодарности в виде сочных кусков черепашьего мяса с аппетитно хрустящей корочкой под кисло-сладким соусом и початой бутылки изысканного вина производства Дома Танн — Хмель оценил, икнув ярким язычком огня на потеху новых знакомцев, с которыми замкнутый гном насилу сошёлся.

Взявший псевдоним Грей привык терпеть временные неприятности и неудобства переходного периода. Нынешние окупались тем, что с пьяными можно было не деликатничать при запудривании их мозгов иллюзиями такими способами, которые давно хотелось опробовать, да не на ком. А ещё имелся свободный доступ к фокусирующему кристаллу с действующим двеомером домика Леомунда, который жуть как хотелось приобрести и капитально изучить для собственных нужд — Грей привык быть независимым во всём и желал жить в своём мобильном доме. Мастер даже не думал раньше, что можно так вот — по-походному. Очередной стереотип мышления, а ведь сколько баллад прочёл про авантюристов, ночевавших в палатах и под кустами?

Постепенно накал страстей вокруг борделя поутих от вида окровавленных алебард и готовых к стрельбе лучников, вдобавок, никто из ретивых самцов не захотел стать самкой, как те двое, которых сутенёр-иллюзионист наказал за поломку куколок наложением на них откровенной женской внешности, ставшей причиной нескольких "конфузов". Поэтому мастер смог, наконец-то, войти в состояние транса и приноровиться поглощать низкопробную магию, после чего позволил себе войти вовнутрь полусферы и плотно заняться новым для себя двеомером, пока Хмель шастал по джунглям, а поддельные шлюхи отлаженно удовлетворяли незамысловатые запросы пьяных мужчин, под конец вытаскиваемых волоком с достаточно осчастливленными рожами и полной кашей в голове.

Разумеется, мастер Грей не остался без своей доли — пришлось пойти на обман чисто ради поддержания реноме. Невеликого роста маг ещё до явления на Люцентию выбрал своей мишенью низкорослого и молодого Ксояза — в обеспечение собственного алиби взрослого члена общества. На берегу же среди пассажиров трёх кораблей тоже сыскался подходящий парень из расы гномов. Фамильяр Хмель легко пометил уснувшего, а потом сам задремал волшебным сном, чтобы присниться и захватить чужое тело, насылая владельцу реалистичный сон о том, как тот за ранее им найденную и похожую на рог витую ракушку дорвался до сексуальных утех. На сей раз тело не другого дракончика, а гнома — примерно как богиня Амберли захватывала и управляла сомнамбулами в ту памятную весеннюю ночь первого визита на галеон Люцентия. Напрягавшемуся и познающему новую магию мастеру Грею не составило труда выдать хмельного юношу за себя, присоединившегося третьим к халфлингу, к гному, к человеку, пристроившемуся к попке измождённой рабыни, отдавшейся ему и потом ещё двум гномам — запомнившей излечивавшие прикосновения да неземные ласки своего мелкого сутенёра, отработавшего в ротик и вторую натуральную секс-игрушку в обеспечение и её лояльности тоже.

Лично Грей просто не нуждался и не заморачивался сексом, а прятался поодаль и дирижировал, аккуратно взбивая в пену чужие мозги своими потугами в магии из школы Очарования, чтобы с измученными рабынями обращались нежно и чтобы сами девки охотно отдавали себя — приворожённый мозг иначе управлял организмом.

Что одним похоть, то другим познание женского организма с целью улучшить фантомных куколок. Вдобавок, мастер подтвердил удивительные особенности: даже девушки-рабыни при правильной стимуляции мозгов полны эмоциональной энергии в гораздо большей степени, чем мужчины, эту самую энергию и получающие при соитии — вроде как подзаряжались для победы над супостатами и обеспечения кормёжки семьи. Не даром же мужчины ради женщин сворачивают горы и затевают войны. Усталый мастер был очень доволен результатами своих нынешних изысканий, окупивших всё терпение и задавших векторы дальнейших исследований магии женского рода и её взаимодействия с мужской силой. Уж очень наглядна была разница между теми, кого удовлетворяли иллюзии, и теми, кого натуральные бабы. Не зря для такого чуда, как зачатие новой жизни, без всякой магии требуются лишь мужчина и женщина — половинки целого.

Невеликого роста маг очень хотел разобраться с силой секса, при помощи которой жена заставила мужа возненавидеть его любимого сына. Непонятное явление. Кошки тоже сношаются. Коты вылизывают себя. Животные размножаются в соответствии со своими жизненными циклами. Разумные же придают этому процессу массу значения. Наслаждение? Любой сколь-нибудь толковый лекарь, умеющий лечить серьёзные раны, может спровоцировать и так называемый оргазм. Почему такой двеомер не распространён? Почему взрослым магам даже не приходит в голову сплести заклинание "Оргазм"? Для усиления наслаждения есть, а чтоб сразу вызвать... В чём сила секса? Грей очень сильно хотел понять, как его мать манипулировала отцом через секс, что мужчина в считанные месяцы отказался от любимого сынишки.

Любовь нельзя предать, иначе это самообман — иллюзия...

Как мало надо для скромного мига счастья — всего лишь в собственном домике на окраине мира засыпать с брюхом, набитым деликатесным кокосом и пряным мясом крабов. В сновидениях Грей с Хмелем задались целенаправленным поиском информации по суккубам — разновидность демонов для сексуального порабощения самцов.

Интерлюдия 1

1 элесиаса Года Голодания.

Нефритовый Кувшин славился своей роскошью в обстановке и обслуживании. Однако человеку в чешуйчатом доспехе было не до мягкости кожаного сиденья и умиротворяющих оттенков зелени и древесины, не до изысканных сырных закусок на шпажках и бутылки с популярным оранжевым ззаром, даже тёплые солнечные лучи из витражного окна не заинтересовали его. Боевой клирик мурыжил чётки, которые по сути являлись убойными пулями для пращи, без всякого сверления нанизанными на волшебный тросик.

Вдруг тишину за волшебной ширмой нарушил мягкий предупреждающий перестук, на время погасивший магию:

— Пожалуйте, господин, — пригласил ливрейный слуга ожидаемого гостя.

В огороженный альков вошёл импозантный мужчина. Выставив на стол статуэтку хранителя приватности, он раздражённо коснулся широкополой шляпы: на мягкий стул с высокой спинкой сел совсем другой человек, обливший презрением ожидавшего.

— Здравия, патриарх Силмихэлв, — сидевший сорвался с места и встал на одно колено, склонив непокрытую голову. Не как брат Роб, но как аристократ.

— Приветствую, Осборн. Объясняй, зачем использовал сигнал экстренной встречи, — властно приказал глава Дома.

— Коринна Хунаба намерена скандально развестись на именинах тёщи, — доложил Осборн, не меняя позы.

— Кто послал? — Процедил господин, напрягшись из-за мерзких сведений.

— Моя личная инициатива, патриарх Таркас, — ответствовал опальный родич.

— Откуда сведенья?

— От моей жены Майси. Неофит Селунэ сейчас на исповеди перед обрядом очищения и причащения в Башне Плинф. Я уже исповедался перед алтарём Торма и присоединюсь к жене в ночных бдениях, — отрапортовал мужчина, предупредив следующий вопрос и не увидев, как глава его Дома скривился на упоминание ненадёжного источника.

— Подробности? — Спросил занятой человек, оторванный от праздника.

— Стиравшая бельё и прибиравшаяся Майси выяснила о том, что Гедув не брезгует мужеложством, и растрепала об этом Коринне. Сдерживающий фактор в лице Лариата прошлой ночью сбежал из семьи, вместо его поисков Хунаба отправились в Уотердип. Он... — жрец Торма сглотнул, — вчера вечером перед Огмой с Милилом и толпой в свидетелях простил свою семью и повинился перед ними. А эти нелюди бросили его, — Осборн еле сдержался.

— Ожидаемо, — тяжело произнёс Таркас, скрипнув крокодильей кожей стула. У патриарха всё ещё гудела голова в связи с позавчерашними действиями этого самого любимца богов Лариата, единственного, кого божества прилюдно признали министром Ао, породив неслыханный ажиотаж в этом почти угасшем движении. — Предлагаешь мне, Осборн, вместо посещения Дома Хунаба для поздравления с пятидесятилетним юбилеем матриарха Амонра вернуть тебя в Дом Силмихэлв вместе с женой и отпраздновать твою свадьбу со служанкой из Дома Хунаба?

— Я не смею... — тихо произнёс он, не справляясь с погнавшимся вскачь сердцем. Лишь сегодня поутру Осборн узнал о том, что Дом Силмихэлв, благодаря Лариату, теперь официально имеет в небесных покровителях и Хелма, и Торма. Это в корне меняло статус Осборна.

— Я дарую тебе своё патриаршее благословение, Осборн Силмихэлв, — Таркас решительно возложил свои руки на чело коленопреклонённого, не собираясь оспаривать решение богов и веря тормиту, в качестве виры женившегося на представительнице низшего сословия, посвятившей себя священной службе Селунэ. — Завтра я представлю твою семью Роду и клятвенной церемонией введу в Дом, — изрёк патриарх, с трудом решивший не ставить никаких условий возврата этого презренного убийцы женщины.

— Слава Силмихэлв! — Обрадованно выпалил тормит, впервые поднимая лицо и встречаясь взглядами.

— Ты будешь обязан явиться на суд Открытого Лорда, — приказным тоном уведомил Таркас, обязанный чтить и соблюдать законы Уотердипа.

— Да, патриарх, — покорно склонил голову Осборн, не увидевший своего прощения, но и былого презрения стало меньше.

— У тебя есть обязательства, кроме Бога, Дома и семьи?

— Нет, патриарх.

— Хм, как ты оплошал перед министром Ао?

— Вёл себя с ним, как с маленьким мальчиком, — признался Осборн, сожалея об этом.

— И ты не считаешь себя обязанным ему? — Пытливо спросил Таркас.

— Он направил меня к Торму, свёл с женой и вернул в Дом. Я обязан чтить его волю. Моя личная признательность к Лариату оказалась осквернена его матерью. Для него я отставленный наёмник, профукавший свой шанс подружиться... — честно ответил понурый Осборн. — Он оставил мне рекомендательное письмо для Джапа Бонадза. Моя судьба в руках Торма и ваших, патриарх Таркас, — проявил смирение Осборн, как показала практика с Лариатом, позорно не готовый к самостоятельным решениям.

— Дай, — протянул руку глава Дома Силмихэлв.

Родич понятливо извлёк означенное из подсумка и передал, вздрогнув от звука сломанного сургуча.

— Хочешь в деревню, Осборн Силмихэлв?

— Я не знаю, патриарх.

— Почему?

— Мы с женой оба запутались и нуждаемся в духовном наставничестве мудрых клириков и умном руководстве, — честно признался брат Роб, вновь поднимая лицо, отражавшее смятение, царившее его в душе.

— Лариат не был умён и мудр?

— Я провалил его испытание, — с горечью ответил Осборн. Опустив взгляд, вотердевиан подобрал слова для более-менее лаконичного объяснения: — Лариат всего один раз явно предложил мне руку дружбы, в ту ночь на Горе Уотердип. Дальше он судил по моему поведению, и я не оправдал ожиданий, после разговоров с родителями сочтя их малолетнего сына неспособным нести за себя полноту ответственности.

— А теперь сам от неё избавляешься? — Задал резонный вопрос Таркас.

— Я запутался и нуждаюсь в помощи, патриарх Тарскас, — низко склонился Осборн, по-прежнему преклоняя одно колено, ибо стоять на обоих можно лишь в храме, перед женой или родителями.

— Хорошо, Осборн, — согласился патриарх, в чей круг ответственности входит разбор сложных жизненных ситуаций с его родичами. Примешивать тут личное отношение — непозволительная роскошь. — Надо подумать. Сядь, выпьем и закусим.

Вместо алкогольного ззара Таркас кивнул на апельсиново-виноградный сок, едва притронувшись к лёгкой закуске: ещё от вчерашних возлияний не отошёл, а сегодня вновь балы и пиры, которые патриарху Силмихэлв надлежит почтить своим присутствием.

— Дом Силмихэлв после дел Лариата не может оскорбить Дом Хунаба своим пренебрежением. Скажи, тебя сама Коринна простила?.. — Сдержанно спросил Таркас.

— Она передала этот долг своей наперснице Майси, попросившей об этом с подачи Лариата.

— Вот как... — мужчина дёрнул щекой в неодобрении, мягко говоря.

Таркас взял ещё одну канапе, но отложил и пригубил кубок с соком, с сожалением глянув на роскошную и непочатую бутылку ззара.

— Осборн, тебе серьёзно никто не говорил, насколько со стороны выглядит дикой дружба между мальчиком и нанятым им взрослым убийцей его матери? — Придавил патриарх голосом, мимикой, позой.

— Н-нет, — с заиканьем проблеял Осборн. На миг его зрачки расширились, а потом он с горечью повесил голову. Патриарх облёк в слова давно мучившую его занозу.

— Эмоции затмевают разум, — не сводя пронзительного взора, привёл Таркас прописную истину, являющуюся догматом религии Хелма.

На семнадцать лет младший родич лишь кивнул, играя желваками и прерывисто сопя.

— Невозможно заречься от соблазнов и ошибок. Я допускаю возможность, Осборн, что ты сможешь стать примерным семьянином и сумеешь заслужить моё личное уважение. Но сперва должно восторжествовать правосудие относительно твоего преступления. Ты с этим согласен?

— Да, патриарх.

— Предупреди жену, что на виллу Хунаба пойдёшь мирянином в робе смирения, — деловито произнёс Таркас. — Коринна знает Амонра и устроит сцену при наибольшем числе зрителей. Мы с тобой явимся в числе первых гостей. В качестве главного подарка матриарху Хунаба я публично предоставлю убийцу её снохи. Чтобы она не решила относительно тебя, Осборн, представляемый в моём лице Дом Силмихэлв незамедлительно покинет виллу Хунаба. Если тебя передадут страже, я поручусь за тебя на эту ночь и завтрашнее утро.

— Спасибо, патриарх Таркас. Я вас не подведу.

— Надеюсь.

Условившись о времени и месте встречи, двое приватно побеседовавших покинули Нефритовый Кувшин в разное время и через разные выходы.

Глава 3, вновь линять?

1-3 элесиаса Года Голодания.

К утру как раз созрел десяток горошин кристаллической магии — если бы не обновлённое понимание процесса высвобождения магии с приданием ей нужного "агрегатного" состояния. На Горе Уотердип, ощущая Небесную Лестницу, невеликого роста маг отыскал подсказку в очевидном — он уже давно научился концентрировать энергию в отдельных органах, превращая печень или селезёнку в аккумулятор для предотвращения светимости всего тела. Именно это стало причиной появления жидкой эссенции в моче и последующего надругательства над своими кишками. Пора честно признаться — просто испугался запасать магию костях. Боялся изымать или повредить скелет. Но волков боятся — в лес не ходить. Всё оказалось вовсе не так страшно. Как магия отвердевала от высокой концентрации, она так же, подчиняясь твёрдой воле, легко сжижалась или более-менее равномерно расширялась по всему телу, далее легко выводясь наружу. Естественно, поначалу синие куличики между ладошками получались аляповатыми и аморфными аки памятное дрожжевое тесто, но Грей не унывал — это дело наживное. Главное заключалось в стерильности магии от его собственных негативных эманаций, с которыми мастер издевательски над собой боролся в прошлые декады, когда гнал из своего краника пинты эликсира исцеления.

Спозаранку вся гулянка громко дрыхла, так что никто не помешал мастеру прогуляться, чтобы собрать магию и накатать меж ладошек тестообразные шарики с целью подготовить шестигранный анкерный стержень с обеих концов — для надёжного закрепления приобретаемого двеомера домика Леомунда.

Следуя практически поминутно составленному распорядку дня, Грей умудрялся с наслаждением самим магическим процессом катать меж ладоней синие сгустки, из удобства ориентируясь по размеру и твёрдости прежних однозначно кристаллических горошин — нынешние результаты оставляли желать лучшего. С той же поясницы тянуть магическую энергию оказывалось жутко неудобно и непривычно, а вот из пятки даже чуток щекотно и курьёзно. Девять штук получилось.

О, невеликого роста маг сошёлся не только с умельцем строить волшебный домик Леомунда, но и продавцами свитков арканной метки с привязкой предмета для последующего вызова и малой телепортации для мгновенного перемещения на десятки ярдов в пределах прямой видимости. Их пообещали составить к утру, для этого требовалось сотворить оплату: свечку с постоянным горением иллюзорной орхидеей по местному образцу с функцией раз в сутки выпускать атакующий двеомер цветных брызг и колдовство стойкого — охлаждающего! — пламени на пару подвернувшихся под руку фонарей и бронзовый канделябр на пять свечей, вместо которых в чашечках заиграли причудливые иллюзии фонтанчиков светящейся воды ляпис-лазурной палитры — образцов для подражания полно подсмотрено в пещере неподалёку от покинутой усадьбы и на минувшем празднике в Доме Знаний. Так что заранее известная по чужим дневникам статуя местного идола с удивительным источником ледяной воды не только подверглась вдумчивому изучению на основе чужих изысканий, но и поделилась своей магией холода, оказавшейся столь востребованной для жителей севера, отправившихся на заработки в одуряюще жаркий летом климатический пояс при экваторе — собственные мурашки и перестук зубов не в счёт. Раньше караваны Люцентии без проблем обеспечивались льдом Саршелом, а теперь его тю-тю — за неподчинение капитану Сарастину ссажен в порту приписки без всякой скидки на умения и былые заслуги.

Переживая в быстром сне фамильяра его подводные приключения, замкнутый паренёк выдумал себе ещё одну важную цель и занятие по нраву — голем в виде черепахи! Не боевой, но мирный. Тьфу — домик. Нормальные маги живут в башнях, многоэтажных. Домик Леомунда представляет собой сферу, которую никто не мешает поэтажно рассечь силовыми барьерами — ибо просто боязно организовывать жильё в пространственном кармане. Черепаший голем будет и домом, и летающим транспортным средством. Отличная задачка для невеликого роста мага — это помимо тренировки иллюзий на самцах и познания всей силы секса применительно к разрешению формулы господства над другими.

Серый гном не один был такой умный, кто решил к обеду сготовить черепаховый суп. Имея выбор панцирей, сутенёр за изысканно пламенеющую коралловую ветвь выменял у наёмников тщательно выскобленную "черепаховую пещерку" и старый, но по-прежнему острейший дварфский нож со сколом, компенсированным рунной гравировкой, которую мастер Грей мог бы со временем реанимировать к жизни.

— Э, впечатляет, мастер Грей, — произнёс Уилмот, рассматривая свой бывший хрустальный стержень, внутри которого с двух концов расползлись голубые кляксы кристаллической магии. — За три подсвечника с фонарём я скастую вам на него тот же шестнадцатиместный домик Леомунда, что и вчера, — ухмыльнулся маг, называя вполне демократичную цену в расчёте на простачка.

— Вам один пятисвечный с кружащимися образами порхающих белых лебедей и мне вдобавок ещё пять крупных грифоньих перьев из крыльев и хвоста с одноразовым двеомером лёгкости в каждом пере, — угрюмо не согласился серый гном. — Пещера для моей платной пары улучшенных шлюх с бесплатной роскошью для четырёх натуральных рабынь. Или кто-то ещё хочет варварски еб

* * *

по кустам в компании насекомых? — Почти стройный хор голоштанных почти дружно ответил "нет", продолжая делать вид, что развешивает постиранное бельё, вовсе не прислушиваясь к беседе на животрепещущую тему.

— Ха! Нашёл дурака, — хмыкнул загорелый чондатанец, для поддержания физической формы сочетавший воинское ремесло с искусством волшебства. Он единственный из нескольких толковых заклинателей владел двеомером домика Леомунда и не собирался никому продавать его для копирования в книгу заклинаний. Слишком редкое и полезное это заклятье. А вот обменять артефакт на артефакт — заманчиво.

— Хорошо, я восемь часов кряду буду бесплатно реализовывать в своих шлюхах образы воображаемых милашек и того места, где клиенту хотелось бы приватно её отыметь. Ночью займусь своими делами. Но только на один раз. На таких условиях согласен, мастер Уилмот? — Спросил мелкий сутенёр у высокого воротилы, готовившегося сшибать большие бабки за новый сервис. Формально эта сделка являлась его личной, не требующей одобрения у Манга Граулханда, служившего майором на Люцентии и представлявшего уотердипский благородный Дом Глаулханд, организовавший все эти сборы с переправкой наёмников и получавший за это: у кого право выкупа добычи, у кого долю, у кого службу — вариантов хватало на любой вкус.

— Ну-у, гм, дай-ка подумать... Для начала и у рабынь меняй обстановку по заказу, ага? — Спросил ухмылявшийся боевой маг, специализировавшийся в волшебстве школ Воплощения и Трансформации, затратных на компоненты.

Увы, Грею требовалось повторное наложение двеомера на подготовленный стержень, иначе не суметь закрепить это заклятье внутри хрусталя, чтобы потом пользоваться этой заготовкой для артефакта по своему усмотрению. Рослый маг кое-что понимал, разумеется, но мнил себя пупом земли, который на финальной стадии производства хотел заломить астрономическую цену за свои услуги, а сейчас готовый пойти на мелкие уступки, не понимая, что мастер Грей просто сваливает на мастера Уилмота всю организацию сексуального досуга, тем самым избавляясь от склок за место в очереди и всяких сопутствующих проблем: три с лишним сотни желающих обслужиться в роскошном борделе этим же вечером — это вам не шутки!

— С моими по одному, для каждой рабыни заказ приму только от одного клиента в час, — чуть уступил сутенёр фантомного борделя. И вынужденно поддержал реноме: — Хотя для рабынь слишком жирно, мастер Уилмот. Среди клиентов-пассажиров есть наёмницы, для них я согласен в рекламных целях бесплатно подстраивать иллюзорную обстановку освободившихся лож, но не более того. По рукам? — Протянул серый гном свою ручонку к показательно задумавшемуся мужику, заламывающему несусветную цену за свои услуги. Разумеется, мелкий вуайерист намеревался подсматривать за чужим сексом, в том числе с целью разнообразить и улучшить поведение фантомных девах, не говоря уже про обнажённые женские натуры стройных и подтянутых воительниц, за которыми прямо сейчас наблюдали соглядатаи — над и под водой.

— По мне так в самый кайф, мастер Грей, — на плечо Уилмота тяжело легла волосатая рука одного из авторитетных увальней, вчера трижды сумевшего "отовариться" сексуальным наслаждением. — Лады, мастер Грей, по рукам! — Вынужден был согласиться маг, потворствуя желанию своего щитоносного соратника. — Обменяемся через полчаса после обеда.

И Уилмот, старший и опытнейший из одиннадцати наёмных магов с Люцентии, скрепив договор публичным рукопожатием, отправился через лабиринт верёвок с бельём на берег, чтобы потравить души запретом на сотворение двеомера орды невидимых слуг, которые бы могли заменить пашущих "прачек" — матросы и некоторые мастеровые из экипажей стирали громадные полотнища парусов, главным образом не от помёта и кровищи встреченных по пути тварей, а чтобы занять лбы работой вместо думанья.

Согласно бродившим слухам, ожидалась ещё одна раздельная ночёвка, затем ротация. Потому сутенёр Грей имел всего один вечер, чтобы завербовать себе сторонников, с чьей помощью можно выбить хорошенькое местечко на корабле.

На кораблях в это время похмельные шатуны пытались начисто драить палубы от собственной блевотины. А ведь намечалась подготовка к очистке днищ — пользуясь глубокой прозрачностью и высокой температурой здешних вод. Как выяснил Грей, покамест не собиравшиеся высаживаться на берег корабельные офицеры с галеона Локулус и шхуны Кубиториус намеревались вечером сойтись попариться в специально приспособленной и для этого дела части камбуза Люцентии, чтобы заодно постираться в комфорте и попировать всей гурьбой, в то время как Уилмот на берегу острова уже с утра поставил банную полусферу, где ради дезинфекции пропаривали людей да постиранное ими бельё со множеством "пропуканных" гамаков да матрацев, постепенно перевозимых с кораблей многовесельными лодками — с Люцентии как раз сейчас везли сменные бочки с водой, опреснённой носовым и двумя кормовыми установками. Как говорится, бережёных боги берегут, а в портах за услуги деньги дерут. Вдобавок, лучше такое полезное дело, чем не просыхающий и распутный загул с кровавыми драками и утопленниками — штиль обещался господствовать несколько дней кряду. Отплытие Люцентии на вёслах носовой фигуры-голема и ветрах жрецов Акади может состояться и в штиль, но эскорт так не мог. Так что весьма вовремя появился фантомный бордель мастера Грея, знавшего, что такого предложить морякам, без чего они уже не смогут обойтись до самого порта.

Таков вот незамысловатый быт банного дня, летнего, солнечного и жаркого. Невеликого роста маг обладал скудным опытом, чтобы понять, чем займётся вся эта орава мужиков в следующие дни. Ну, сегодня до самой ночи будут постирушки: местной пресной воды ведь мизер для удовлетворения всех нужд, а клирикам вместо сотворения воды и без того хватает забот с несварением желудков, укусами и прочими напастями. Ну, завтра народ займётся своей амуницией и снаряжением, хотя всё плавание маслили и натирали. А послезавтра и дальше, если штиль затянется? Провизию и без того ежедневно добывают отряжённые для этого команды. Кулачные поединки? Метание и стрельбы по мишеням? Облагораживание энтузиастами лагерной стоянки? Ничегонеделанье: удочки, кости и картишки между едва ли охлаждающими купаниями.

Трапезничая со всеми на большой офицерской лужайке, фальшивый гном дождался своей очереди за половником мультизлаковой каши и парой кусочков шашлыка.

— Добрый день, мэм Дарсия, — подойдя к столу, вежливо обратился Грей к вернувшейся с корабля старшей помощнице капитана, вольготно сидевшей с краю, пока возглавлявший стол муж вместе с сыном дожаривал лучшие куски маринованного мяса. — Есть решение по вчерашнему просмотру?

— Добрый день, мастер Грей, — свысока глянула благородная женщина, прошлой ночью решившая выспаться и потому лёгшая с мужем пораньше. — Говорят, сегодня будет новое, э, представление. Верно?

— Да, — угрюмо и без кивка ответил серый гном, в силу роста вынужденный общаться снизу-вверх. — Я хочу своё изолированное помещение, старпом, внутри двеомера я не высыпаюсь по нормальному.

— Посмотрим, — коротко сообщила старпом, ставшая иначе оценивать Грея после выслушивания всей истории, приключившейся вчера на галеоне. Разумеется, капитан пришёл в тихую ярость от такого пренебрежения к его августейшей персоне...

— Посмотрите, старпом. Но знайте, ко мне уже подходил капитан шхуны Кубиториус, сулил отдельную каюту и золотой с каждого обслуженного в моём борделе.

— Так что же вы не согласились на столь щедрое предложение, мастер Грей? — Сузила глаза старпом.

— На Люцентии комфортабельнее и есть любопытные мне автоматоны, — проявил грамотность юнец, невесть с чего и как якобы сбежавший от такой-сякой волшебницы, а не из плена аборигенов Мазтики, к которым попал из компании амнийцев или вовсе являлся их шпионом-халфлингом, косящим под сопливого гнома. — Приятного аппетита, — пожелал серый гном, отходя от господского стола, где вполне мог сесть.

— Приятного аппетита.

Днём фальшивый гном благополучно поваландался в воде да вместе с другими позагорал на песчаной отмели, всласть поел лучшей снеди да погулял со своим дракончиком, нашедшим капище, после чего они вместе ещё раз посмотрели и на пресный источник изо рта статуи какого-то местного звероподобного божества. Пока настоящий иллюзионист с поддельным фамильяром изображал праздное времяпрепровождение, подлинный дракончик со своей копией шастал в трюмах и на палубах второго галеона.

Вечером, состряпав новую серию окатышей, Грей на сей раз почти не маялся: слепил фигурки синих человечков и создал для борделя нормальных фантомных девиц. Юнец по-настоящему не являлся никаким сутенёром, как представлялся, разве что иносказательно — по отношению к собственной магии. Грей угрюмо избегал взрослых разговоров, идя на уловки и терпеливо запоминая звуки натурального секса, чтобы реально и походу дела улучшать своих кукол для более точного соответствия с естественным женским поведением — повышать мастерство владения иллюзиями для одурачивания ещё и нюха.

Восседая в центре полусферы своего фантомного борделя на черепашьем панцире, Грей не только концентрировался на поддержании сложносоставного миража, в той или иной мере воздействующего на все пять телесных чувств, но и занимался нудными, однако важными делами: сперва в ступке перетирал пару маховых перьев с разных крыльев старой самки грифона по кличке Чартер, а потом развивал моторику пальцев, сминая ядрёную смесь, для всех казавшуюся куском лазурной глины. И для фамильяра всё это представлялось занимательной игрой, когда можно невозбранно прошвырнуться в чужих шмотках или нашкодить, при помощи иллюзорной феи щекоча пером в разных местах.

Однако этих занятий хватило примерно на получас, когда в два захода спустили первые пары самые быстрые и борзые, оценив сервис и повысив ставки. Как говорится, куй железо, пока горячо. Так что потом уходящие видели лишь проекцию, а подлинник обставлял свои эксперименты. Например, среди пассажиров, становящихся клиентами фантомного борделя, имелось много опытных рейнджеров, способных применять магию природы, а потому иллюзионисту таких было просто грех не заморочить так, чтобы запомнили о добровольной отдаче энергии на большую правдоподобность галлюцинации, на таких "счастливчиков" действительно воздействующей комплексно, а не классика зрения со слухом. Хитрость в том, что откачка магии производилась и в процессе.

— Приветствую, мастер Грей, — поздоровался златокудрый солнечный полуэльф, янтарные глаза бегло окинули иллюзорную роскошь "холла", мазнули по знаменитой в Уотердипе балетной танцовщице в неглиже и упёрлись в центральную фигурку.

— Добрый вечер, сэр Ясемтаор, — насуплено ответил Грей очередному клиенту, оказавшемуся внутри воздушных занавесей. — Присаживайтесь, — повёл он рукой на призрачный силуэт, показавший куда и как, хотя три десятка до него уже должны были в подробностях пересказать всю процедуру.

— Это самые тяжкие из всех тяжких, что я повидал, — с иронией и осуждением сказал друид, присаживаясь на пятки спиной к стоящему сутенёру и лицом к видоизменяемому постельному сектору, в данный момент девственно чистому.

Адресат этого послания не понял его, отрабатывая программу, как заведённый:

— Кого бы не представили, помните — это будет кукла, — предупредил Грей, собираясь приложить ладошки к глазам, чтобы транслировать чужой образ на внешний облик фантомной шлюхи. Фальшивый гном уже более-менее насобачился да так, что иногда куклы и двигались таким образом, как хотелось и нравилось клиенту фантомного борделя — разочарованных не имелось вовсе.

— Зачем сбежал от святой матери, сорванец? — Крепко сжав обе детские кисти, спросил свидетель весенней трагедии, которому пришлось серьёзно заниматься пострадавшими грифонами.

— Отпустите, — непререкаемо потребовал Грей, кривясь от очередного слезливого, мечтающего о потерянной...

— Я вправе знать, ведь ты влезешь в мою семью, — отпуская, с долей горечи произнёс вдовец, ушедший из Грифоньего Легиона Уотердипа, когда очередной вотердевиан получил звание вместо него. С сыном от второго брака полуэльф и отбыл на галеон Люцентия разводить грифонов и натаскивать частные воздушные команды.

— Это ваши иллюзии. Можете дать словесное описание, — дежурно ответил Грей, убирая руки, но не спеша залечивать темнеющие синяки. Он предпочёл игнорировать смысл чужих речей, словно не понимая речи на неизвестном языке.

— Я не для того пришёл, чтобы отказываться в последний момент. Не ответишь мне — я раскрою твою личность и верну домой, — пригрозил шантажист, вообразивший себя доброхотом.

— Это ваш выбор. Закройте глаза и вообразите перед собой ту самую, которую хотите вые

* * *

, — угрюмо продолжил сутенёр, игнорируя слова друида, как-то сумевшего распознать подлинную человеческую суть под фальшивкой гнома.

Грей не боялся реализации этих угроз — поздно. Мастеру осталось всего лишь поужинать вместе с рабынями и потрудиться оставшиеся часы до полуночи, а дальше в гробу он видел караван Дома Зулпэйр, под давлением старшего представителя которого капитан шхуны Кубиториус отозвал своё предложение, отказав в любом приёме на борт нового пассажира — это лишь цветочки!

Мастер-иллюзионист расстарался. И этот мужчина с заострёнными ушами тоже прослезился, когда увидел стог сена и худенькую светлокожую блондинку с голубыми очами — свою первую любовь. Чтобы там Ясемтаор себе не воображал, чуть потянувшая его за собой девушка сразу же прильнула к своему парню и начала любовную игру с поглаживания ягодицы и приставление его несмелой руки к своей невеликой титьке с острым сосцом под белым в горошек сарафаном, после кратковременного ливня откровенно прилипшим к её соблазнительному телу...

Мастер воспользовался случаем, чтобы проверить на каким-то образом узнавшем правду друиде своё заклятье самого яркого сексуального наваждения, выдаивающего все мужские соки. Невеликого роста маг не смог воспротивиться удовлетворению желания проучить идиота, посмевшего угрожать ему. Одурачить наваждениями, когда индивид сам этого хочет — плёвое дело! Бесстыдник тайком откачал из самозабвенно тр

* * *

с фантомом друида всю находящуюся внутри него природную магию, а затем и львиную долю жизненных сил Ясемтаора осторожно перелил в свою артефактную разработку, постепенно изнурив мужика до состояния не стояния — страждущие из длинной очереди сами выволокли очередного перетр

* * *

. Проспится часиков за десять да встанет огурчиком — ничего страшного нет.

После этого незадачливого клиента Грей уже не стеснялся выдаивать сексуально окрашенную жизненную энергию из каждого мужика, е

* * *

фантомную куколку. Попутно мастер учился изымать себе на пользу огромную силу чужих эмоций, наиболее мощных во время оргазмов, сотрясающих всё тело от нестерпимого сексуального наслаждения, лично испытать которое фальшивый гном был не в состоянии. Юноша пользовался возможностями и лапать женские прелести, заодно тренируя на них кантрип омовения, не единожды подсмотренный за этот день, в том числе и здесь, когда ведьмочка-гидромантка привела себя в порядок после того, как двое ухажёров спустили на неё. Она применила эту магию лишь с третьего раза, греша на распускавших руки парней, а на самом деле это мастер вовремя просёк фишку по разговорам и подсуетился, успев поглотить чужой заряд и на второй раз внутри себя получив два одинаковых кантрипа, очень похожих на то, как Грей уже умел источать воду своим телом.

К концу работы борделя поддерживавшие фантомных путан слепки твёрдой магии вместо истаивания или крошения — подросли и расцветились, делая иллюзорные образы живее и натуралистичнее. Таясь, невеликого роста маг довольно долго изучал сей феноменальный результат — окатыши примерно за минуту сами возвращали себе черты женских фигурок. Понятное дело, что часть чужой энергии вместо поглощения оказалась впрыснутой вместе с семенем, однако невеликого роста маг хотел знать конкретику для повторения этого эффекта без его непосредственного участия.

Увы, в отсутствии сдерживающих факторов морали мастер Грей для закрепления женственности своих фигурок-куколок не погнушался тем, что целительским навыком наложения рук сперва подлечил затр

* * *

рабынь, а потом заморочил и вытянул из них почти всю жизненную энергию, чтобы поляризовать мужские сборы в отверделой магии и внедрить её в жемчужины, благополучно стыренные у недотёп для создания артефактного браслета с самообучающимися фантомами шести роскошных куртизанок — сколько же магов недопонимают всю крутизну потенциала обычного двеомера лакея! О, конечно, Грей думал о том, что вместо этого мог бы проглотить эту твёрдую магию и каким-нибудь двеомером Альтер повзрослеть своим телом годков эдак на шесть — до возраста начала половой зрелости. Однако спешка нужна лишь при ловле блох. Вместе с организмом растёт и его магия, а после прохождения пубертатного периода всё станет развиваться гораздо натужнее!

О, для нагнетая обстановки и ради поглощения всей той прорвы магии, что оказалась вложена в Мираж Аркана внутри волшебного купола домика Леомунда, мастер Грей отправил Хмеля подразнить кое-кого на летучих мышах. Естественно, горячие парни повелись на провокацию, во всех смыслах вовремя пролетев над ярко и красочно освещённым фантомным борделем — согласованно помолившись о малом развеянии магии. Как минимум две фурии взъелись на Паброна и Салброна и ещё с десяток нетрезвых мужиков, часть из которых не только оказалась у всех на виду, но и лишилась фантомных куколок, золотом оплаченных Уилмоту. Ну, общий враг — объединяет!

В последнее время для сноходца стало привычным осознавать себя в сновидении практически всё время сна. Новшество заключалось в следующем: провести в Царстве Снов медленную фазу и уйти аккурат перед быстрой, дабы воспользоваться трамплином ускорения, уместив примерно в десять минут реальности Прайма не около ста по нормальному десятикратному коэффициенту, а под тысячу минут — практически ещё один полноценный день жизни. Ну, тысяча это в идеале, покамест удавалось утроить одну сотню до трёх. Итого получалась серия из восьми сновидений, как для дурачеств, так и для обдумывания реальных задач с их гипотетически возможной реализацией — подопытных соседей более чем хватало.

Собственно, в одном из сновидений Грей учёл свой провал с друидом Ясемтаором, с трудом вычислив ошибку. Мелких проколов полно было, но с точки зрения сакральной силы друида, который видел его в глаза лишь после появления Талоса, да ещё тренера боевых питомцев... Главной зацепкой для отставного вояки могла стать лишь необычно глубокая эмфатическая связь с фамильяром вкупе с габаритами и возрастом зверька. Прямых улик мастер Грей не вычислил, к сожалению, нахрапом такое редко решается — это же надо перелопатить целый пласт друидизма! Лиха беда начала, ведь тройничок уже состоялся: гном и низкорослая пятифутовая калишитка с крутой моторикой воровки, одними лишь своими ловкими пальчиками сумевшая примерно за треть часа дважды подоить одноглазого змея пятнадцатилетнего сына Ясемтаора по имени Джефри, под занавес дорвавшегося до вожделенного плода — по кое-чьему утреннему приглашению с оплатой в виде заклятья мужества для повышения выносливости и малой энергии для устранения физической усталости и прибавки сил после предыдущих сексуальных утех. И какая разница, что кудрявая и шоколадная красотка якобы старалась для сменявшихся партнёров, оплативших её интимные услуги подзарядкой амулета хамелеона вроде как вложением меньшей иллюзии и соответствующего друидического заклятья маскировки. Как через чужого фамильяра сноходец много раз тайком подбирался к хозяйским секретам, так и через сына-подростка с подсылкой ему завлекательных эротических снов мастер Грей добрался до его отца-друида, вызвав и побывав в сновидениях о прошлом, в частности, обучении кантрипу мужества и заклятью малой энергии.

Как обычно, невеликого роста маг прекрасно выспался за четыре часа реальности Прайма, проснувшись примерно в волчьем часу. Оставаясь среди однозначно спящих наёмников, в благодарность за тёток мечты защитивших сутенёра от команды сумасшедших и перед сном в процессе финальной оргии честно высказавших все недостатки и пожелания к фантомным шлюхам, мастер Грей выбрался из спального шатра, призванного имитировать для "подвального" гнома "привычную" пещеру. Ага, как же! Тесно, душно, воняет. В общем, навал подопытных скрасил неудобства. Когда ещё удастся попрактиковаться в отправке массового сна-мечты? Сроднённые оргией наяву, все набивавшиеся в "друганы" продолжили потеху и в сновидении, выявившим тайные желания. Ну да, конечно, кому-то мечта, а для кого-то получался унизительный кошмар группового изнасилования, однако сноходец-иллюзионист не сдерживался моральными и нравственными нормами, потому без зазрения совести попрактиковался на совершенно чужих ему людях, при помощи магии делая их унижение — приятным для них. Самое важное в этом эксперименте заключалось в том, чтобы экспериментатор проснулся раньше подопытных и свалил подальше — в этом случае пара циклов сна у подопытных чуть затуманит подробности общего сновидения и раскрасит его в индивидуальные черты. Иначе слишком подозрительно вышло бы с одинаковым сном, а так каждому приснились просто вариации на тему реальной оргии, вызвавшей столь яркие впечатления.

Первым делом Грей спрятал заснувшего Хмеля. Затем светящийся юноша без лишних свидетелей сделал зарядку, не только приводящую в тонус бренное тело, но и усиливающую запасённую внутри него энергию. Потом невеликого роста маг вошёл в трансовое состояние и постепенно гас, пока вынимал из себя волшебство и разминал увеличенное в объёме тесто уплотнённой до твёрдости магии, слепив из куска фигуру крылатой черепашки. Дальше требовались — конкретно кристаллическая магия. В сновидениях мастер вымучил несколько способов достижения структурного отвердевания, как получалось в кишках. На практике в реальности сработал первый же испробованный — лёд. Мастер сковал волей окатыш плотной магии, как мороз куёт лёд. Не каламбур плетения из Плетения Магии богини Мистры, но некая структура кристалла, неоднородного, как и естественные минералы — как и модульные двеомеры.

Получилось то получилось, но руки мастера дрожали от перенапряжения. Всё-таки ещё трудиться и трудиться над разделением чисто волевого и мышечного усилий. Как нельзя кстати пришлось знание о друидическом заклятье малой энергии — его тоже предстоит сотни раз повторять, доводя до автоматизма и лучшего результата.

Вскоре, да не быстро, пять кристаллических шариков с обычные горошины размером заняли свои места в "синей глине" черепашьей фигуры: в середине туловища и по одному в конечностях плюс жижица во рту в качестве символа подпидки расходным зарядом. При помощи подставной проекции похитив мешковину и чьё-то рваньё из разных сортов нитей, настрогав щепок и коры, насобирав подходящих косточек, бутылочных осколков, камешков, раковин, кораллов, трубочек молодого и старого бамбука, листвы, цветов и прочих ингредиентов, мастер Грей запихнул всё это в черепаший панцирь, выстланный изнутри парой купленных свитков. В самой ложбинке горба он разместил ранее слепленную фигуру, чуть вдавленную в дорого обошедшийся хрустальный стержень с внедрённым, но не активированным двеомером домика Леомунда. Мастеру Грею стоило некоторого труда раздобыть битум, воск и вар для смоления щелей в бочках и корпусе кораблей — смешивание всего этого с собранной в ладошках жидкой эссенцией магии тоже совсем не лёгкая работёнка. Слава опыту, невеликого роста магу удалось спроецировать своё сознание в тело мускулистого бугая, чтобы воспользоваться чужой физической силой и в обеспеченной магией тишине раскрошить кости и ракушки для смешивания с взваром, которому предстояло настояться перед заливкой вовнутрь заготовки — символ крови будущего голема.

Продолжая скрываться под покровом иллюзии, фальшивый гном потратил целый час на то, чтобы самым тщательным образом и просчитанное число раз ритуальным исполнением воспроизвести все пассы и наговоры из сна для сотворения выдуманного фантомного зверя — летающей хижины-черепахи! Уж очень хотелось собственный дом — импонировала увлекательная идея всегда иметь при себе, как улитка или моллюск.

С величайшим удовлетворением завершив первый из многих этапов своего увлекательного труда над артефактом, по размерам, весу и объёму превосходившего самого фальшивого гнома, мастер Грей разлёгся на голой земле и засмотрелся на роскошный мазтиканский рассвет.

Далеко не всякий индивид умеет созерцать, не говоря уже о любовании: природой, картиной, скульптурой, танцем, игрой пламени или ещё чем. Мало кто даже обращает внимание на то, сколько мыслей постоянно роится у него голове, не говоря уже про то, чтобы вымести прочь весь этот мусор. Это на словах звучит просто — очисти голову от мыслей. На деле этому умению надлежит долго и прилежно учиться. Сноходец, высыпавшийся в два раза быстрее других, за свою короткую жизнь успел научиться этому.

Новый день. Новый взгляд на мир. Очистившись, сноходец заново проиграл в голове и по-новому пережил последнее своё сновидение с симуляцией экстремальных условий, когда в процессе эксплуатации в максимально сжатые сроки будет создан стабильный артефакт мобильного дома:

"Тщательно скрывая ликование под угрюмостью, Грей вылетел из укрытия, держа фейри-дракончика, своими развитыми способностями создающего улучшенную сферу невидимости. Таящийся не стал ни соревноваться в скорости с клюющим носом Салброном, патрулирующим небеса на своём писклявом питомце, ни махать ему рукой на прощание. Зачем выпрашивать место на не выгодных для себя условиях, когда можно добиться приглашения на собственных? А не пригласят — и тьфу на них. Грей дождётся следующего рейса галеона Люцентии — с другим капитаном и командой. И плевать на ассоциацию о том, что и в прошлый раз более трёх месяцев назад он тоже провёл на Люцентии всего около суток. На этом несчастном галеоне свет клином не сошёлся. И вообще в тесных условиях корабля нельзя развернуться так же, как в крупном селе. Не город на тысячу и более жителей, но и не деревенька на десяток хижин.

Наспех склёпанная летающая черепаха мерно махала крыльями, плавно поднимаясь ввысь по спирали. Серый гном на ней сделал третий виток в поисках подходящих воздушных потоков в сторону острова Мазтопан, когда под завершение ночи с неба упала хвостатая звезда. У юнца ёкнуло сердце. Одни считают счастьем увидеть это редчайшее явление и загадывают желание, другие видят в них слезинки Селунэ по предстоящим бедам. Грей страстно желал ощутить в этом знаке слезу молящейся матери, отмеченной жрицы Лунной Девы, но увы и ах. Юнец поспешил скрыться за вожделенной сферой силового поля развернувшегося домика Леомунда.

Тщательно подготовленная основа выдержала первое испытание, став точным воплощением воли, но не идеальным — очень медленная скорость полёта. Панцирь черепахи разгладился в круглый пол шестнадцати футов радиусом, обзавёлся подходящим гному столом с посудой и стулом, креслом, тюфяком, боксёрской грушей и макиварой, турником, кроватью с матрацем и подушкой под постельным бельём, у изголовья прикроватная тумбочка и отдельное гнездо для Хмеля, уставшего проводить электричество и наконец-то смогшего побыть самим собой — относительно, конечно. У невеликого роста мага, например, уже зудела кожа от своих "шуб", однако он остался под слоистым прикрытием иллюзий — они скрывают его ещё и от заклятий прорицания. На всякий случай перестраховщик попросил фамиляра обдать его огненным дыханием — мало ли какой микроскопический паразит пристал на острове?

Открытым мог оказаться вопрос с едой. Грей не переживал, поскольку перед вылетом наелся до отвала и запасся провиантом из офицерской кухни, запрятав в наспех сварганенный пространственный карман, который сутки точно протянет. Магических сил тоже в достатке: десятка окатышей должно хватить на шестьдесят часов непрерывного полёта — со средней скоростью грифона в девять миль в час так можно отмахать до границ туземной страны Культака. Во время этого длительного перелёта мастер намеревался ограничиться водной диетой, чтобы спровоцировать организм не просто абсорбировать магию из окружающего пространства, но и питаться ею напрямую, вдобавок, это ещё и практика стихии воды, наиболее любимой из четырёх, несмотря на молнии и пробуждение у фейри-дракончика огненного дыхания. Много ли надо еды и питья человечку в три фута? На прихваченных запасах декаду точно должно получиться протянуть. Ещё есть в домике очаг, имеется ножик, а также голова на плечах и фамильяр — воды залива полнятся живностью: рыбы, моллюски, ракообразные.

Пока огни кораблей и костры ещё виднелись на горизонте, мастер-иллюзионист поспешил воспроизвести на потолке купол неба, запомненный вчера и соотнесённый с записями капитана каракки Дома Деслентир. Запрограммировав поворот иллюзорного неба и стрелку направления на остров Мазтопан, управляющий летающим домом отправил фамильяра резвиться вокруг незримой сферы, пока старший собрат подбирает оптимальную высоту и попутный ветер.

Беда пришла, откуда не ждали — в предварительные расчёты вкралась серьёзная погрешность!

— Надо, полетели. Я знаю, мой хороший, я тоже голоден. Давай, мой верный пёсик, увеличивайся, — уговаривал Грей своего фамильяра. — Я уже скормил предпоследний заряд. С нами внутри его едва ли хватит на получас, а за нами и целый пролетит. Ну, мой любимый, пожалуйста...

Фейри-дракон сдался и поднатужился, но даже при помощи своего старшего собрата Хмель не смог увеличиться для полёта вместе с Греем на спине. Увы, юнец не рассчитал: магия летающей хижины оказалась настолько прожорливой, что одного окатыша с обычную горошину хватало всего на получас, а ведь примерно с подобного кристалла подзаряжалась палочка молний! Фальшивому гному пришлось абсорбировать свою выпестованную маскировку, а потом и вылетать за пределы сферы, чтобы и её тоже случайно не лишить магии, оставшись посреди залива с панцирем черепахи, плавучесть которого не хотелось бы проверять.

Трудная ситуация. По-настоящему один в море, без страховки. Сердце отчаянно колотилось. Сероглазый посмотрел на живописный закат — до него удалось продержаться в воздухе. На небе паслись тучи — на море штиль. Погода благоприятствовала плаванию. Но нервно кусающий губу малец боялся, что, неумело барахтаясь, сам моментально выдохнется. И придётся спать посреди океана, не имея даже надёжной верёвки привязаться к панцирю, нутро которого размокнет и пропадёт — всё насмарку! Ему совсем не хотелось бросать черепаховый дом, хотя с последним окатышем магии можно было создать проверенного фантомного грифона, которого хватило бы до рассвета, а с двумя и того дольше, но уже осталась одна, и вымотанный Грей потерял счёт расстоянию, по светилу едва сохраняя ориентацию на искомый остров. Гордость потомственного вотердевиана не позволяла юнцу сдаться и быть осмеянным, будучи подобранным Люцентией — это когда ещё!

— Ладно, любимец, ты прав, пора мне тоже отпахать своё. Рули низко и чуть впереди. Курс не меняй. И правильно, я не смогу забраться обратно без твоей помощи. Потому тебе придётся собирать и переносить мою жидкую магию к нашему голему-домику. Мой малыш, у тебя будет возможность поспать пару часов кряду. Тащить? А, точно! Молодец, мой пёсик!

И замороченный животрепещущей проблемой Грей по-быстрому переделал постельное бельё в верёвку. При абсорбции магии от неё надо держаться поодаль, а потом можно схватиться и просто позволить летающему дому планировать над водой, таща хозяина за собой по воде. Если не лететь во весь опор, то и энергии должно тратиться меньше! А если бы ещё функцию домика Леомунда можно было по нормальному отключать, то отдельный полёт на панцире летающей черепахи обошёлся бы гораздо дешевле! Увы, мастер собирал на коленке и поторопился с запуском — увеличенный фамильяр не удержит тяжесть большого панциря с длиной около ярда и битком забитого компонентами для запусков относительно комфортабельного жилья.

Стальной взгляд скользнул мимо стола и зацепился. Тунец. Куски громадной рыбины, имевшей длину в два роста человека. Хищник с зубами, способными схарчить гнома. Против шокового удара у рыбины не нашлось защиты. Слава богу, алхимическая колба осталась в подарок сутенёру, так что сытый от пуза надеялся на запуск процесса дальнейшей генерации и накопления магии — это к утру ещё около десяти окатышей получится, в теории. Паника не застилала серый взгляд, но иррациональный страх на то и необъясним.

Юнец нашёл своё внезапное приключение — серьёзное испытание на мужество и характер. После запуска голема действительно прошёл час, а вот первый заряд иссяк внезапно: лежал себе, лежал, наслаждался видами облаков и обыгрывал кантрип управления водой, как вдруг — хлоп! Домик Леомунда исчез, как ни бывало, а черепаховый голем уменьшился и сорвался в пике. Фамильяр успел среагировать, увеличился и подхватил панцирь, спася от намокания, а вот мешок с провизией канул в воду — юнец тоже бултыхнулся в море, слава тренировкам падений и кикбоксингу, сумел сгруппироваться и контролируемо войти штопором, а не пасть плашмя. Вот только его никто не учил нырять рыбкой с уступа, и по глупости выставленные ладони превратились в сплошной синяк.

В момент смертельной опасности отнюдь не наступило прозрение или прорыв в занятиях с водой, однако мастер спасся ценой большого выплеска магии. Невеликого роста маг пробкой вылетел из воды и некоторое время бездарно выпускал поток магии, валандаясь поплавком и отплёвываясь. Не удивительно, что на беспомощный плеск добычи со дна залива поднялись хищники. Пока Грей очухивался, смахивающая на тупорылую акулу тварь схарчила мешок с провизией. Пилообразные ряды зубов, цапнув добычу, повредили временную магию пространственного кармана, и вся снедь единовременно вывалилась оттуда, взрывным образом порвав рыбью пасть. Свежая кровь соблазнила товарок, сожравших и припасы, и незадачливую конкурентку. Грею вполне хватило времени прийти в себя, подзарядить голема до устойчивого полёта на фантомных крыльях и отправить фамильяра нырять в воду за кисетом с зарядами.

Взрослый личностью, но маленький телом передёрнул плечами от утренних воспоминаний и прыгнул в воду солдатиком, поспешно всплыв, пока солнце ещё золотило дорожку. Помня советы бывалых купальщиков на пляже Уотердипа, он принялся чередовать плавание на животе с отдыхом на спине, наперекор себе не проливая слёз — это просто морская вода глаза щиплет. Правда, какой это отдых на спине? Из окружающего пространства требовалось вытягивать магию, трясясь от страха быть замеченным каким-нибудь неведомым подводным хищником: звуки его дурацкого барахтанья должны были далеко расходиться, а молнии не панацея от тех, кто сам охотится с их помощью.

Левитация буксируемого голема-дома тратила магии кратно меньше, чем формирование фантомных крыльев и полёт. Увы, в голове невеликого роста мага всё чаще и сильнее билась пораженческая мысль сдаться и бросить начинание, чтобы учесть все недочёты и без всякой спешки создать мобильный домик со второй попытки. Однако мастер упорно боролся, собственным настроем поляризуя магию так, чтобы комплекс двеомеров закрепился хотя бы на месяц, а там уж и на год легко сделать — навсегда.

"Ты не собака", — так расшифровывался посыл от фамильяра, когда одуревший старший брат стал зря тратить силы на непродуктивное плавание.

Грей лишь поморгал в ответ и перевернулся, пытаясь отдышаться. В солёной воде легче держаться на плаву, чем в пресной. Спасаясь этой мыслью, юнец стал бултыхать ногами, чтобы в ладошках нацедить жидкой эссенции магии — приземлившийся ему на ребра фамильяр не пропустил мимо ни капли драгоценного заряда для летающего дома-черепахи. Фейри-дракон дважды метался туда-сюда, чтобы всю порцию перенести от старшего брата в клюв летающей черепахи, зависшей над ними эдаким воздушным змеем, какими игрались гондцы на праздниках в Доме Знаний.

Окончательно выдохнувшись, юнец наконец-то смог себе позволить схватиться за канат, привязанный к панцирю и к его поясу. Фамильяр сам был слишком слаб, чтобы помочь разлечься на горбу, высушить своим огненным дыханием ладошки и дать из них напиться воды, создаваемой магией — для генерации прямо во рту мастер оказался слишком измождён. Однако дракончик мог дать команду на подъём и свершение манёвра для подхвата. И подбодрить.

"Плыви", — в третий раз повторил фамильяр по их связи, прежде чем старший собрат, послушно вывалился в воду и стал работать руками. Чувство спасительной верёвки сменилось ощущением защитной чешуи и драконьих перепонок, помогающих делать гребки — лучше скользить вперёд и отталкивать от воды. Грей был слишком заторможён, чтобы в данный момент обращать внимание на метаморфозы своего тела, между прочим, весьма затратных по магии! Моральных и прочих сил едва хватало держаться на плаву — при волнах бы точно захлебнулся. Так и старался хотя бы просто лежать на спине до окончания часа, отмеренного фамильяром до пересменки.

Вслед за очередной процедурой переправки, сделанной уже после трудной поимки петли, фейри-дракон, более-менее отдохнувший, принялся кормить выбившегося из сил, сделав рыбий шашлык — только один кусок и залез в горло.

Ох, пока Хмель спал в свою очередь, Грей дважды в полусне падал и оба раза очумело плыл за домом-черепахой. Ни самому отдохнуть, ни пристраивающемуся на груди фамильяру..."

Вновь в бега — это моветон. Продуманное отступление? Скорее кидалово, как говорится на сленге.

Мастер Грей совершил и другие выводы из сна, получившегося уже не модуляционным для какой-то задачи или ситуации, а по-взрослому провидческим.

Утренние сумерки, все ещё спали — особенно заклинатели. Дежурные тоже совсем не замечали гнома, трусцой перебежавшего с пляжа вглубь острова и звездой разлёгшегося посреди очень тёплого туземного капища, быстро ставшего рассадником местных летающих муравьёв, в которых каждый уважающий себя заклинатель швырялся огнём или кислотой, не докапываясь до маток из профессиональной солидарности — сохраняли благородный труд магам из следующих экипажей. Сам Грей испытывал себя и умение покрываться чешуёй — по типу шкуры его собственного дракончика. Только и надо было, что ещё раз воскресить в памяти то состояние, когда кожа сама грубеет и покрывается крупными чешуями.

На этой некогда священной площадке ещё оставалось вдосталь магии, а прямо через место бывшего алтаря тянулась толстая нить мирового Плетения, проводящего магию. Мастер не светился аки шаровая молния от переизбытка магии потому, что через фамильяра сразу же вбухивал всю собираемую энергию в черепаший панцирь, на котором отдыхал якобы гибрид псевдо-фейри-дракончика. Ранее посеянные зёрна кристаллической магии активно разрастались в этом потоке маны, расширяясь по направлению волшебных нитей паутины, накрепко связывавшей воедино все компоненты.

Подспудно при медитативном валянии на месте шаманской силы в костях фальшивого гнома запаслось много кристаллической магии, а в крови скопилась очередная порция жидкой магической эссенции. Когда стало больно удерживать в себе добытые объёмы магии, мастер-ткач с горечью о былом и несбывшемся — принялся вязать. Вокруг хватало шмотья из самых разных типов ниток, чтобы Грею достало материала. Не имелось сноровки распускать ткань по ниточкам, до селе сшивал и даже не думал, насколько прикольной и занимательной окажется обратная задачка. Сцедив синюю жидкость сырой магии и привычно пропитав ею нити во время накручивания на локоть, мастер-ткач анимировал их, зашевелившихся под действием могучей воли, умело соткавшей — кушак в ширину восьми своих ладоней. Свернув пополам, мастер сшил в единое целое оба конца. Два свежих окатыша в углы, специальная стёжка по сгибам. Вновь пополам. Вновь по окатышу в углы, но теперь два кармашка. Опять имитация бесшовного ткачества по краям и особая стёжка разными нитями по сгибам с трёх сторон. Последний сгиб схожим образом и так, чтобы два однослойных края оказались внутри — экзотически длинного тройного кармана с тремя потайными отделениями. Для деления по секциям двух отделений по краям — вышивка одиннадцати скоб и дюжины подков с обеих сторон пояса многих кармашков, которыми приторговывает Дом Хунаба. Анимированные завязки эдакой плотной шнуровкой закрыли края карманов: двенадцать малых по кубическому футу, двенадцать средних по паре кубических футов объёма и вмещающий аж всю кубическую длину центральный пространственный карман четырёхфутового кушака с кисточками на концах. Практически классика за исключением светимости, как делалось в модных моделях последней весенней коллекции. И в этих двойных стандартах весь Дом Хунаба: магов гнобим — магическими вещами торгуем.

Дело спорится, когда подходишь к нему с умом и удовольствием.

Пфе — мешок из сна! Теперь мастер Грей стал способен тайно переносить на себе такие крупногабаритные грузы, как черепаший панцирь и котёл со смолой, совершенно не тяготясь их весом и габаритами. Капитальная пропитка нитей, годами отрабатываемая дома, позволит магии продержаться около декады, а ежели и нет, то сутки уж точно продержится. Это со светимостью мастер в своё время насобачился, нетривиальную магию пространственных карманов так просто не сделать перманентной.

Невеликого роста маг счёл приемлемой всю ту боль, что он испытал при ускоренном сборе, конвертировании, передаче, сжижении и кристаллизации огромных объёмов магии, потребовавшихся для нужных ему артефактов, не считая тех жизненных сил и ложечек крови, что он втихаря стащил у буйных пропойц и одного грифона, которым просто-напросто понадобится на час или два больше времени для высыпания — дварфы точно всё спишут на выхлестанный ими бочонок пива с повышением градуса оприходованной бутылкой абсента.

Поутру подменить фантомный калачик на себя самого труда не составило, ибо нафиг палиться. Хотя мало приятно было ожидать, пока возня и кряхтенье не стали общей тенденцией. Сутенёр Грей ещё больше понравился мужикам, когда создал чуть лазурной воды с эффектом лечения-опохмела, а затем растормошил всех пластом ледяной воды да холодным ветром, освежившим шатёр и прогнавшим всех прочь. Мастер не дал расхолаживаться себе и поставил напротив себя полупрозрачного тренера обликом с известного в Уотердипе борца, якобы за которым стал повторять комплекс упражнений, на самом деле перенятых в сновидении одного из боевых магов королевства Кормир — специальные физические нагрузки стимулировали магический дар. Стихийно образовавшаяся зарядка продлилась получас, приятно взбодрив всех и каждого. Не совесть за свершённое, но эксперименты другого рода!

— Приветствую, милорд Дакс, — поздоровался фальшивый серый гном в фальшивой белой тунике, на два оборота подпоясанной настоящим кушаком. — Как там старпом?

— Здравствуйте, мастер Грей, — ответил восемнадцатилетний юноша. — Отлично, — сдержанно улыбнулся высокий и кареглазый гардемарин, так и не воспользовавшийся услугами фантомного борделя по той причине, что у него не было отбоя от настоящих девушек и женщин, не прочь перепихнуться с ним забесплатно.

— Не в курсе, как там, мэм Дарсия "насмотрелась" до какого вердикта?

— Прошу вас соблюдать субординацию, мастер Грей, — покраснел её отпрыск, славно отжигавший на той самой кудрявой калишитке, пока та не продалась "коротышкам".

— Гы-гы, да ничего мэм не видела — сосунок стесняется еб

* * *

при матери, — хохотнул второй гардемарин.

— Заткнись, Брю!

— Сам так делал, бесстыдный член Латандера?

— Бля, вот кто бы возникал, Улвуф!?

— Утоплю, — рыкнул гардемарин, участвовавший во вчерашней оргии, устроенной у костра отдельно от дивного борделя, в который было столько желающих, что не пробиться. Вот и пустили по кругу доставшуюся их взводу чернявую рабыню. Казалось бы, ведь уже отымел одну, ан-нет, горячая юная кровь да мужская солидарность.

— Э, а где Грей? — Опомнился Дакс.

— Да х** его знает, гхы-гхы. Потопали, Дакс, окунёмся в холодок, ну?

— Да-да, идём к лягушатнику, кэп, а то эта ё

* * *

жара с ума сводит!

А серый мистер благополучно стибрил себе жратву в пространственные карманы. Прокормить сотни ртов это вам не мандаринку разломить на дольки. Благо имелись моряки, умевшие рыбачить сетями да ставить ловушки на дне для крабов, которыми потчевали элиту. Как и все, серый гном подворовывал вкусные кусочки в своё брюхо, но сейчас озаботился сухпайком и запасами на будущее — мало ли! Бережённого бог бережёт.

— Привет, Ушан, Лен. Не видели мэм Дарсию? — Обратился серый гном к патрульной двойке гардемаринов.

— Здравствуйте, мастер Грей. Старпом недавно отплыла с пустыми бочками на Люцентию, — бодро ответил светловолосый Ушан.

— Мастер Грей, вас спрашивался мастер Уилмот, — передал лопоухий Лен, ужасно потеющий в кожаной броне за неимением волшебного нательника. Находясь при исполнении, гардемарины были обязаны расхаживать обмундированными и снаряжёнными.

— Спасибо. Бывайте, парни, — вежливо помахал рукой пасмурный Грей, отворачивая в другую сторону от их маршрута.

Отыскать мага труда не составило.

— Так-так, мастер Грей? Добрый день, я вас заждался, — улыбнулся заклинатель источнику своих сверхдоходов, заглянувшему к нему в прохладу и тень едва волшебной и довольно тесной палатки, покуда все домики Леомунда приносили прибыль.

— День добрый, мастер Уилмот, — в своей угрюмой манере ответил серый гном. — Я принёс бляшки, — показал Грей пару пластинок, о которых договорился утром, отправив фамильяра сразу, как "проснулся".

— А я приготовил кольца, серебряные, — добавил гордец, высокомерно покосившись на бронзу.

— Вы первый, коллега.

— Я бы поспорил.

— Без проблем, — пожал плечами Грей, отчего сидевший на правом фамильяр недовольно заурчал.

Взяв кольца в кулаки и поднеся их к губам — невеликого роста маг просто-напросто дунул между большими пальцами.

— Готово, — кладя на раскладной столик.

— Гм, позвольте... — Уилмот не поверил, что так вот можно.

— Кто-то хорош в бою, кто-то на гражданке, — ещё пуще насупился серый гном, про себя весьма довольный.

— Ваша правда, — обескураженно кивнул боевой заклинатель.

Применённый им двеомер идентификации показал полную идентичность магических вкладышей одноразового действия. Типа свитка, только в кольце. Сам Уилмот приготовил пару щитов, по линейке и лекалу изрисованных волшебным мелком. Став угрюмее своего коллеги-гнома, человек водрузил первую бляшку в центр построения. Взяв кисть и чашку Петриэля с волшебной мазью, заклинатель забубнил речитатив, нанося состав ровным слоем — в такт фразам формулы ритуально исполняемого заклинания. По хлопку в ладоши над самой бляшкой мазь волшебным образом впиталась в бронзу, обрётшую ореол магии одноразового действия и силы того же третьего заклинательного круга, критерии обозначения которого не раз уточнял Келбен Чёрный Посох, копию трудов которого Уилмот читал перед входом гостя. Длящаяся ровно три минуты процедура повторилась и со второй пластинкой, такой же овально-продолговатой вместо более распространённых прямоугольных со скруглёнными углами. Если б человек мог, то применил бы двеомер перманентности, однако ушлый тип, знал не его, а хитрый приём, позволявший снова и снова заряжать якобы одноразовое заклинание в предмете, правда, весь ажур слетит при первом же попадании под заклятье развеивания магии или просрочке с подпиткой.

— Готово. Испытаем, — непререкаемо заявил распрямившийся хозяин палатки десять на пять футов.

— Разумеется, — поддакнул гость, взяв по одному изделию.

На этой "поляне" многие заклинатели "расквартировались", сторонясь шумных бойцов. Не толпа, однако не менее десятка свидетелей точно собралось. Первым одел своё кольцо и активировал его Уилмот. Он всё ещё сохранял скепсис на лице, когда садился на соткавшегося рядом с ним призрачного грифона, обликом копирующего выкормыша Ясемтаора. И вот под одобрительно-восхищённые возгласы фантомный летун, оттолкнувшись за пару длинных кошачьих прыжков, поднял ликующего человека в воздух. Демонстрация от Грея оказалась менее зрелищной: по направлению руки с зажатой бляшкой посередь тропы к другим полянам вырос едва заметный бледно-голубоватый силовой барьер. Не крутая силовая стена, но её прообраз в десяток футов высотой и кратно большей длиной дуги. Оба партнёра остались довольны бартером, но своё второе изделие Уилмот вернул только по истечении часа лихих полётов над островом и кораблями, хотя его собственный силовой барьер продержался менее десяти минут. Если бы не вдавленный в металл кристаллик магии, то Грей рисковал лишиться второго заклятья, а коллеге по Искусству Магии достало опыта свернуть действующее заклятье обратно в кольцо, правда, у него оставалось всего пять часов на то, чтобы как-то закрепить его или приостановить действие до востребования.

Собственно, "дарованного" времени мастеру-иллюзионисту хватило, чтобы похозяйничать в палатке Уилмота в том плане, чтобы воспользоваться рабочим чертежом и впихнуть в пользованную бляшку двеомер щита, обмазав собственной слюной с эссенцией магии. Не силовой барьер, конечно, но для этой своеобразной пряжки на кушак и не требуется большего, чем долговечная и обтекаемая защита от ветра, о чём прямо и заявил летун, когда вернулся капитально обветрившимся.

При желании и на необитаемом острове можно затариться всем необходимым — если на него высадятся барыги и ушлые дельцы.

Для опытного иллюзиониста подарить хвостики стойкого пламени четырём партиям свечей в ящиках — пустяк. Даже в виде цветочных бутончиков. За это Грей обзавёлся главным и насущным для себя лично, типа компаса, а также и колонии, во многом снабжаемой из метрополии, в том числе, всякими гвоздями и приправами. За вожделенный свиток мастер расстался с парой заранее подготовленных окатышей твёрдой магии, применив их для заколдовывания двух новеньких подсвечников на охлаждающий и на согревающий огонь с иллюзорным пламенем в виде танцующей в неглиже девицы. Самое вожделенное для старпома галеона Локулус — волшебные кармашки, но обломился — Грей не продал кушак, зато подрядился сделать два полфутовых кубика объёма, чего вполне достаточно для хранения нелегального золота и драгоценный камней. Так что, пока хитрожопый мужик получал свою порцию внеземного удовольствия от целых двух разнополых фантомов, серый малый возился с его одеждой, тратя ещё пару окатышей и пробирку жидкой эссенции, чтобы сноровисто смотать катушку шёлковых нитей для последующей обшивки волшебством двух настоящих карманов, якобы навсегда, а реально где-то на месяц добавляя к ним простенький пространственный секрет, доступный для извлечения или вкладывания лишь раз в сутки. В общем, ухватистый старпом Локулуса тоже счёл себя в жирном плюсе от провёрнутой сделки, не догадываясь, что ещё вчера сутенёр соблазнил своими сисястыми куколками всех трёх юнг галеона Локулус, которые сегодня под сферой невидимости ходили по пятам в обеспечение честного алиби мастера Грея, на самом деле не заморачивавшегося мужским фантомом...

— Приветствую, сэр Манг. Я позволю себе обратиться к вам относительно решения о принятии меня на борт. Да либо нет? — Угрюмо спросил Грей, пообедавший первым и решивший не дожидаться, когда поест майор галеона Люцентии.

— Приветствую, мастер Грей. Этот вопрос не в моей компетенции — о приёме на борт Люцентии решения принимает капитан Сарастин, — дежурно ответил мужик, натянуто улыбнувшись под взглядами многих десятков его гардемаринов и ещё больше пассажиров, в случае отрицательного ответа остающихся без классного борделя, в котором как минимум половина ещё не побывала, но страстно жаждала.

— Прискорбно. Достало. Позвольте распрощаться, — серый гном в белом чуть поклонился корпусом.

— Вы телепортируетесь обратно в Уотердип? — Тут же вскинул бровь Манг, бывший в курсе событий. Остальные замерли в шоке.

— К сожалению, не владею двеомером телепорта. Да и зачем возвращаться на Фаэрун? Я уже озаботился ветрозащитой, так что мой усиленный фантомный летун ещё до заката домчит меня к западному берегу Залива Корделла, — пафосно известил угрюмый Грей, мысленно сосчитав умопомрачительную скорость в шестьдесят футов за удар сердца и расстояние немногим более двухсот миль, которое покроется часов за семь лёту. Никакой мороки с подвигом превозмогания!

Сказав это вовсеуслышанье, фальшивый гном обманчиво махнул рукой в сторону Трифосфорда прямо на западе, а второй вроде как из кармана туники извлёк ранее изъятое перо и счёсанную шерсть грифонов, чтобы лично обработанный и вымоченный материальный носитель квази-реальной плоти помог выдержать колоссальные нагрузки на всём протяжении полёта. Пока некоторые хлопали зенками, мастер Грей резко подпрыгнул и развёл ноги, меж которыми резко опустил обе руки с зажатыми между ладонями компонентами. Спина грифона выросла прямо под задницей мелкого седока, а укрупняющиеся крылья обдали окружающих едоков потоками воздуха.

— Капитан решает далеко не всё во тьме или на свете. Прощайте, — мстительно бросил Грей напоследок, прижав юркнувшего к нему в руки фамильяра.

И взвившийся в воздух полупрозрачный фантом грифона помчался к Мазтике, развив скорость ещё большую, чем испытал на себе Уилмот, тяжёлым взглядом проводивший коллегу-мага, посеявшего семена раздора и благополучно свинтившего.

(Иллюстрации с 019 по 027)

Интерлюдия 2

Ночь на 2 элесиаса Года Голодания.

— Ну, цыпа, успокоилась? — С довольной лыбой участливо спросил Адриан, зыря снизу-вверх на осёдлывавшую его красотку.

— Сука! — Взвизгнула в ответ Амонра.

Мужик был готов и рад начать ещё один раунд е

* * *

, на сей раз он отжигал, размашисто и быстро долбясь в мокрую и разгорячённую киску с интимной причёской в виде завитков символа богини красоты и любви Сьюн. Женщина задохнулась с очередной бранью и закатила глаза, громко застонав от острого наслаждения, усиленного умелыми пальцами, жамкавшими сиську и теребившими клитор. Амонра даже не поняла, в какой миг властный мужик опрокинул её на спину и занял доминирующее положение, продолжая примерно в том же ритме. После третьей фантастической феерии женщина уже мало что соображала, даже не услышав, как опытный любовник рычал, кончая одновременно с партнёршей. Адриан так и остался в ней, придавливая сверху и не обращая внимания на расцарапанную спину.

— Кобель... — протянула юбилярша, теперь ничуть не сожалея, что кое-кто не дал ей вдрызг напиться с горя.

— На том и стоим, — хмыкнул ей в шею Адриан, лизнув ушко и жарко дохнув.

— Прекрати, стервец.

— Модная штучка хочет жесткач в попку? — Грубо спросил Адриан, приподнявшись чуток лишь для того, чтобы начать мять титьку, играясь с острым сосцом.

— Между прочим, Адриан, эта дрянь из твоего Дома! — Амонра в ответ больно сжала обе ягодицы любовника, который провокационно потёрся лобком о лобок.

— Гхы, и как тебе Гедув в постели? — Адриан взял в рот бриллиантовую серьгу и куснул мочку.

— Сучара, б

* * *

, сраный огарок, — со стоном выдохнула брань Амонра, признавая, что этот полуэльф когда-то и её саму соблазнил, ловко отведя подозрения от своей порочной связи с подростком — её сыном! Гедув вёл себя словно жрец не книжного тихони Денейра, а самой Сьюн. — Не увиливай, патриарх Деслентир!

— А то что, матриарх Хунаба? — Адриан был крайне доволен зельем, опять обеспечившим его железной эрекцией, доставившей чувствительному лону изысканное ощущение набухания пениса прямо внутри него.

— Заставлю заплатить, — ответила Амонра, выдержав драматическую паузу.

Мужик хрипло и коротко посмеялся, поддаваясь давлению женских пальчиков, пытавшихся терзать его накаченные ягодицы.

— Хоть сто ночей безудержного секса, — выдохнул Адриан ей в губы, издавшие стон из-за резкого и жёсткого толчка. Медленно вынул и вновь круто засадил по самые яйца.

— По тысяче драконов каждая, — едко ответила Амонра, успев юрко просунуть руку между их телами и схватиться за член.

— Гха-ха, сучка, с удовольствием подпишусь на эту работу! Дайте две! Нет, три смены! — Хохотнул Адриан в миловидное лицо, к пятидесяти годам не утратившее своей привлекательности.

— Ах, пошляк...

Мужик сощурился и резким движением таза выскользнул из ставшей болезненной хватки. Грубой силой перевернул строптивицу. Он ей уже делал скобу, когда ублажал орально, тогда же и применил очищающую магию с колечка, потому теперь насладился криком и узостью попки, туго обхватившей его фаллос. Адриан больше не сдерживался, всласть т

* * *

Амонра. Когда та отчаялась сопротивляться, он встал на коленях и её поднял, чтобы левой рукой тискать сиськи, а правой доставлять наслаждение в паху. Вскоре она уже сама выгибалась и подмахивала, помогая мужским рукам. Этот раунд продлился дольше предыдущих вместе взятых.

— Мама, почему ты сама не станешь матриархом Хунаба? Сейчас сместить...

— Умолкни, Стурф, — одёрнул отец, мельком глянув на склонившегося пред алтарём капеллана, что-то невнятно бубнящего под мерный перестук множества механизмов часовни.

— Гонд приемлет патриархат, сын, — строго пояснила усталая Бистис, пользовавшаяся случаем опереться на мужа. — Твой отец Раэртар не из рода Хунаба, а сам ты зелен, Стурф.

— Простите, — ответил пристыженный молодой аристократ, перенервничавший из-за визита к ним на виллу аватары самой богини Сьюн. Хоть и ожидалось, благодаря разнесённым слухам из Синосура, но до последнего не верилось.

— Нет мочи терпеть эту шлюху, — злым шёпотом в никуда процедила Дианна, как и все тут, знавшая, где и с кем сейчас кувыркается Амонра, бросившая всех гостей своего юбилея, когда гордо удалилась, сохраняя лицо, чтобы якобы наплакаться в одиночестве. Арнольд молча согласился, хотя, признаться честно, не раз и не два сам хотел т

* * *

Амонра, не единожды провоцировавшую на измену ещё будучи консортом.

— Ей благоволит Богиня... — тихонько сказал её старший брат Хедвидж, как и все мужчины, до сих пор находившийся под впечатлением от божественной красоты. Сабрина сильнее сжала руку мужа.

— Министру Ао, — поправляя, раздался от алтаря твёрдый голос капеллана Фибона.

Старик пружинисто поднялся и развернулся. Сбор старших Хунаба дружно пал на колени.

— Я ещё в миртуле передавал вам взять под контроль всё производство. Вы отвратительно справились, дети мои. У матриарха я приемлю лишь представительную функцию, в противном случае Дом Хунаба лишится моего покровительства с этой же осени. Я приветствую и поощряю новые изобретения, в том числе в облачении и от представителей других религий. Чтите Богов, но Гонда превыше! Просчитывайте действия. Намерения — это одно, но результат важнее всего. Болтовня для других — мои дети делают! Посвятите служению мне Фивауса, Марика, Фаха. Вчетвером с Ксавьером они будут одарены мною вдохновением на профильные изобретения. Воспитывайте отпрысков в труде, но остерегитесь перегибов и недоглядов. Сами ведите записи и помните уроки — учиться лучше на чужих ошибках. Благословляю Род Хунаба и Дом Хунаба на праведный труд во славу и честь Несущего Чудо!

Провозгласив свою божественную волю, Гонд покинул своего жреца, оставшегося стоять в прострации с блаженной улыбкой — экстаз неземного счастья. Свидетельствующие явлению Хунаба довольно дружно изрекли все полагающиеся молитвы, трепеща сильнее и глубже — всё влияние Сьюн и прочих богов абсолютно нивелировалось для взрослых детей Гонда, собравшихся этой ночью в домашней часовне.

Фиваус — второй и последний ребёнок Хедвиджа и Сабрины, единственный их сын. Марик — второй ребёнок из четверых у Маркуса и Лорин, кузины патриарха Таркаса Силмихэлв, имевшего некоторые виды на этого отрока. Фах — четвёртый сын из шести детей Арлин от Джапа Бонадза, чьё отделение от Дома Хунаба не было признано на самом высшем уровне — это фактически означало повеление примириться с родственниками. Все трое отроков — одногодки. Ксавьер — жрец Гонда и муж Айрис, дочери Бистис и Раэртара. Богослужение исключало их из политики и бизнеса — скрепляло связь Рода Хунаба с божественным покровителем. Каждый в домашней часовне понимал и принимал это, благополучно примиряясь с номинальными полномочиями Амонра — сам Гонд передал всю власть регентам. Против Бога не попрёшь.

Глава 4, Чёртова Задница.

3-4 элесиаса Года Голодания.

К ночи Грей капитально обветрился, но догнал-таки облака, сбежавшие от экспедиции Дома Зулпэйр при их появлении у берегов Мазтики. Удобно восседая на благополучно поддерживаемом магией фантоме, серый взгляд обозрел приличную бухту с убогой деревенькой и всего одним пирсом — понтонным, из мощённого досками массива полых бамбуковых стволов и бочек, доски которых сращены магией природы до образования герметичного деревянного пузыря.

Остров Мазтапан, Нью-Уотердип. Расположившись в прекрасной бухте посередь острова, здешняя колония Города Роскоши могла "похвастаться" кольями, торчащими из созданных через них каменных стенок. По тому же принципу недолговечного скоростного строительства возвели башенки — вереницей по периметру наспех сколоченного поселения, где ещё виднелись круги от частых установок походных домиков Леомунда. Более-менее упорядоченно стояли разномастные палатки и навесы, защищавшие от палящего солнца и ливней. Капитальных строений едва десяток набирался: дымящаяся кузница, несколько казённых бараков и складов, двухэтажное здание управы с мансардным жильём градоначальника да пара трактиров. Самым высоким строением являлся деревянный маяк с бойницами под корабельные баллисты на четырёх его самых верхних этажах — прежняя каменная башня обвалилась в море вместе с частью фундамента и стеной первого этажа да так и осталась заброшенной.

Едва не окочурившись от чрезмерной роскоши галеона Люцентии, Грей выбрал приют попроще, где народ посговорчивее будет. Но заселяться решил не сейчас, не сегодня. Мастер подпитал магией своё фантомное творение и повернул обратно к восточному берегу, где его фамильяр заприметил удобный для их ночёвки распадок валунов.

Назвавшийся именем Грей считал себя достаточно взрослым, чтобы не бояться ночевать одиночкой в незнакомом месте. Чего страшиться на природе? Если вести себя осторожно и внимательно, то нечего и некого пугаться. Попеременный отдых с фамильяром — мера вынужденная и в тоже время необходимая. Быть квелым — смертельно опасно в дикой среде. Хищники выбирают немощных и плохо спрятавшихся.

Вымотавшийся за перелёт Хмель первым засопел, отойдя сознанием в Фантазию, как ещё называли Царство Снов. Грей разлёгся на новеньком и относительно мягком походном коврике, заложил руки за голову и вперился в купол ночного неба, встречая звёзды. Перед медитацией созерцания и сбора магии он оглянулся на прошедший день.

Умный проныра рассудительно не стал извещать всех о том, что престарелый патриарх Оломар Зулпэйр с одобрения богини Амберли несколько дней назад продал Люцентию капитану Адриану из Дома Деслентир, что текущее состояние галеона уже дважды представлено спящему покупателю во всех деталях, что богатый Дом Зулпэйр успешно держит связь со своими торговыми флотилиями и посредством планарных союзников тоже — эта секретная подробность выяснилась, к сожалению, весьма поздно. Сукилюбимец, как выяснил фантомный шпион, вознамерился сбагрить руководство, чтобы чужими руками утопить свою любимицу — лишь бы не попала к врагу. Сарастин обкатывал этот галеон для старшего сына и потому счёл продажу Люцентии за его спиной — предательством патриарха. Эта подлость развязывала ему руки на совершение своей подлости — во имя всё той же коварной богини Амберли.

Потому и пришлось мастеру Грею воспользоваться запасным планом, красиво покинув Северную Зелёную Сестрицу, полную неудовлетворённых мужиков, вооружённых до зубов. Байка про мальчика с неработающими бубенчиками между ног точно не вкатит наёмникам: иллюзионист боялся в одночасье стать капитаном и лишиться корабля из-за бунта команды, которая бы целиком подалась в пираты, чтобы без боя сдаться карательной экспедиции, вернувшей бы гулён в лоно Дома Зулпэйр с кукишем для Дома Деслентир. Собственно, друид Ясемтаор тоже шпионил за своим капитаном посредством корабельных котов, одним из которых прошедшим утром притворился дракончик. Так этот полуэльф и узнал истину о шарлатане Грее, а вовсе не из своего профессионализма — это сноходец выяснил только сейчас из-за неверно расставленных ранее приоритетов. И теперь, без виновника всех бед Сукилюбимца, капитан не сможет публично пригласить его на борт и передать командование Люцентией, чтобы самому умыть руки, избежав всей ответственности за порчу или утерю чужого имущества. Всё верно: у коварной богини — коварные поклонники. Благо подлецы промедлили из-за сомнений в идентичности личности, а то бы кое-кто опять оконфузился, мягко говоря, из слепого добродушия наступив на те ж грабли.

Досконально продуманный перелёт сохранил Грею почти целые сутки. Мастер намеренно провёл эксперименты, в частности, трижды подпитал фантомного летуна жизненными силами вместо пересоздания по истечении срока действия заклинания: сырой магии ушло бы больше позитивно поляризованной, не говоря уже о величине трат на три новых заклинания фантомного грифона. Вдобавок, при имеющейся концентрации на фантоме так поступить было рациональнее и проще всего. Собственно, второй эксперимент заключался в том, что мастер намеренно отказался сразу создавать псевдо-плоть грифона, ограничившись фантомной призрачностью квази-реального творения, изменяемого по мере эксплуатации — о чём же ещё думать во время длительного полёта над однообразной гладью моря и чистым небом? Поскольку сопротивление ветру съедало львиную долю вложенных сил, Грей решил стать новатором, подумав о переделке грифона в огромного сапсана, чтобы погрузиться в нутро этого фантома во избежание замедления порчей его аэродинамических качеств наездником, в чём лично убедился прошедшим перелётом. Проведённые исследования показали, что внутренние органы квази-реального грифона потребны в качестве стабилизаторов формы, которую приняла магия. Ещё ранее мастер сумел выбраться из ловушки, заключавшейся в ограничении скорости полёта природными возможностями того существа, по образу и подобию которого создаётся фантом. Хотя опытные маги расширяли способности присоединением других двеомеров и той же метамагией, успех крылся на стыке Школ Иллюзий и Проявлений, когда к магической энергии для заклятья добавляется составляющая из стихии Ветра — помимо силы воображения.

Разумеется, опыты с фантомным летуном коррелировали с модернизацией фантомных куртизанок. Сноходец кое-что нашёл по суккубам: обольстительные демоны, воплощающие порочные желания смертных мужчин, чтобы искусить жертву, подчинить своей воле, выведать тайны или убить. Обладают безупречной женской внешностью вкупе с большими кожистыми крыльями, рожками, острыми ушками, хвостом, когтями. Имеют заклинание-подобные способности: великого телепорта, полиморфизма с неограниченным временем для гуманоидной формы, эфирной прогулки и обнаружения мыслей. Суккубы понимают любой язык по аналогии с одноимённым заклинанием, а также могут вытягивать из смертного его жизненную энергию — через объятья и поцелуи, имеющие эффект двеомера предложение. Истощая жертву, суккуб лишает её сил к сопротивлению, тратя украденную энергию на возбуждение очаровываемого мужчины. Получается некий круговорот: вытягивание через поцелуй, эдакое опошление внутри демонического тела и возврат из женского лона, что усиливает страсть и порождает физиологическую зависимость. Суккубы в прямом смысле питаются мужской похотью, предпочитая убивать жертву во время соития подобно тому, как вампир кусает и высасывает жертву досуха.

Вот и поставил иллюзионист себе задачку: избавить фантомного летуна от лишней требухи, а внутренние органы квази-реальной куртизанки превратить в аккумуляторы жизненных сил и сплести такой комплексный двеомер, чтобы фантомная любовница стала автономной — обеспечивала изменение своего внешнего вида и галлюцинаторного окружения за счёт энергии клиента.

Осторожно наскребя магии из окружающего пространства, мастер вышел из долгой медитации, наделал синего теста и вытянул из него тонкую лапшу, которой прошил кушак, готовя волшебный предмет к этапу перманентного запечатления магии в материи — готовясь прясть магические нити для волшебного ткачества по натуральной основе. Кропотливый и долгий труд на финальном этапе завершится плетением кольчуги из маны со стихийным качеством земли за неимением высоких навыков работы с так называемой силовой компонентой, являющейся основой того же двеомера щита или магических снарядов.

Грей тоже не просто так отсыпался ночью, а собирал новости, в том числе от домашних кошек, как в поместье на небесном Плане Бытия Дом Знаний, так и на вилле Хунаба в Уотердипе. Безрадостные новости, мягко говоря, едва не побудили к экстренному возвращению. Как бы ни щемило сердце, однако выбор осуществился ещё летом, когда невеликого роста маг занялся исцелениями многих десятков бойцов и созданием артефактов для вброса в экономику Уотердипа крупной суммы в обеспечение занятости сотен голодных вместо пополнения ими бандформирований.

Безмятежность. Бескрайность. Беззаботность.

Что морю людская суета и томление духа? Море живёт своей жизнью, даря пищу и кров сонму мириад существ. Вдохновляя разумных — убивая их. Принося радости и горести. Влюбляя в себя и обращая в ненависть. В свете человеческой жизни поистине редчайшие моменты, когда море предстаёт зеркальной водной гладью от берега и до самого горизонта, где открыто лобызается с куполом небосвода.

Фундаментально. Фаталистично. Феноменально.

Сероглазый проникся некоторым пониманием и симпатией к культуре долгоживущих эльфов, за века своей жизни научающихся не только замечать красоту окружающей природы, но и любоваться каждым мигом — всегда неповторимым. Созерцать, проникаться, запечатлевать.

Назвавшийся мастером Греем крепко запомнил потрясающе живописный и невероятно сюрреалистичный восход из всех, что когда-либо видел. Хотелось сохранить бег луча света по воде, яркое солнечное золото и пастельную палитру водной глади, отражающей красочные россыпи звёзд и туманностей. Будучи самодостаточным, невеликого роста маг потворствовал своему желанию и хобби в попытке заслонить позитивом плохие известия с Фаэруна. Сидящий в позе лотоса Грей приземлил на ниву магии сие благолепное зрелище восхода, прослезившись в колбу сочно синей эссенцией. Ядрёная смесь сжиженных эмоций составила спектральную палитру цветов — для живописи по ткани. Этой выстраданной пропитки кушака многих кармашков мало для капитального закрепления всех свойств волшебного плетения, да и цель этого экспромта другая.

Мастер поддался и другому своему порыву, и его приспособив под нужды познания и развития своих навыков. Невеликого роста маг, опустошив себя эмоционально, на время исследований стал живодёром, зная, что некоторым волшебникам проще купить завалявшегося раба для своих экспериментальных зелий и двеомеров — мертвецы пополняли ряды нежити. Фамильяр насылал на местных птиц морок и вёл загипнотизированных жертв к старшему собрату, который выкачивал из них все жизненные силы до последней капли.

Проведя почти полсотни дней в учебных лагерях Дома Силмихэлв, невеликого роста маг научился различать физическую усталость и дефицит жизненных сил. Он сам тренировался в оздоровлении наложением рук, чётко помня более сотни примеров того, как подорванное увечьем здоровье восстанавливалось в полном объёме. Видел он и сотни лечебных молитв, наполняющих организм сакральной магией с ярко выраженным позитивным окрасом, способствующим мгновенным исцелениям всяких порезов и даже открытых переломов. Схожие результаты достигались разными путями — как это может не заинтересовать пытливый ум?!

Разновидности природной магии помогают организму залатать себя — друиды. Божественная магия лечит плоть подобно тому, как каменщик восстанавливает взорванную стену — клирики и паладины. Арканная магия тоже может лечить свежие повреждения, хитро отматывая время назад двеомером реверсии, изначально разрабатывавшимся для починки конструктов и големов. В результате всех видов лечения организм наполнялся жизненной силой подобно молочной крынке — лишняя выливается.

Невеликого роста маг воочию видел, как лечат клирики, паладины, друиды, а также наблюдал за самолечением монахов и поверхностно узнал о биомагах, управляющих бактериями, которые не всякий микроскоп сумеет показать. Для проводника заклинательного огня ближе и роднее всего оказалась некая смесь методик монахов и паладинов — по пути мануальной терапии Грей и развивался, не только скрывая свою редчайшую и драгоценную одарённость, но и преумножая лекарский эффект примесью позитивной энергии зримого зелёного окраса.

В первых экспериментах с птицами Грей целенаправленно учился применять негативную энергию, зная по чужим воспоминаниям в сновидениях, что клирики могут молитвами причинения ран не только гасить позитивную жизненную силу негативной энергией, но даже непосредственно проявлять этот вред на живом теле, к примеру, на ровном месте ломается нога — это может проявиться немедленно в боевых условиях либо сказаться позже раной согласно злоумышлению жреца. Невеликого роста маг таким образом хотел понять взаимосвязь позитивной и негативной энергий с жизненными силами тварей, в том числе из категории нежити. Приходилось мириться с тем, что эксперименты самоучки причиняли подопытным мучения.

Понятное дело, почему Грей так заинтересовался друидическим двеомером малой энергии — это растягивало лечение во времени с итоговым результатом лучше молитвы. А также заклятьем мужества, что временно прибавляло чуток жизненных сил. Умея лечить и вытягивать магию, Грей научился совмещать это для изъятия чужих жизненных сил, покамест в мизерных объёмах, но лиха беда начала. Мастеру хотелось, чтобы излишки не уходили в молоко, как говорится, а оставались при нём, более того, Грей ранее думал и теперь на птицах пробовал сразу при отборе совершать обратное преобразование — превращение жизненных сил в магическую энергию. Пока выходил пшик, хотя невеликого роста маг много раз сам так вкладывался в артефакты.

Поскольку мастер был готов и очень хотел бы удрать обратно на Фаэрун, то решил не шибко стесняться в управлении сырой магической энергии. Грей в кои то веки занялся иными возможностями проводника заклинательного огня, нежели подзарядка или истощение магических изделий. Например, высвобождал по замороченной мишени пламенеющий сгусток ярко синего сияния, как выяснилось опытным путём, причиняющего аналогичный огню урон в виде ожогов и вред сакральной энергией — результат напоминал эффект жреческой молитвы огненного столпа. Мастер понимал, что столь примитивный способ вряд ли выявит все особенности воздействия сырой магией, однако всё равно испытал разочарование: пурпурно-белые сгустки двеомера волшебных снарядов, которые он тренировал на канализационных крысах и слизнях в Уотердипе, поражают цель без промаха, более того, опытный маг за счёт качества своей энергии способен разделять скопленную в ладони силу по всем пяти пяльцам, запуская целых пять самонаводящихся разрядов с соответствующим умножением ущерба от магического огня, а самый совершенный двеомер ливня зарядов Исаака способен выпускать до двадцати сгустков, каждый из которых в два раза сильнее при том, что рой снарядов магического огня сам выбирает, каких поразить врагов из числа ближайших к магу. О, мастер Грей просто-напросто сгорал от стыда, лишь со старпомом Локулуса сумев преодолеть себя и без стеснения под предлогом отсутствия желания возиться с созданием примитива — приобрести свиток с двеомером магических зарядов. Одно дело читать теорию, а другое самому применять на практике. Ведь в свитках магия содержится в самих чернилах, и её обязательно надо прочувствовать при изучении действия двеомера — волшебные палочки скрадывают полное понимание функционирования.

Юркая змея успела распознать опасность и вовремя метнулась под камень — веер из пяти пурпурных сгустков сошёлся в одной точке. Гадина играючи обманула заклинание, однако всё равно сдохла — её убили осколки и брызги лопнувшего камня. Грей досадливо потёр правую ладонь, зудевшую после выпуска заклинания. А потом весело хмыкнул: использованный свиток родил столь нужное ему понимание нюансов исполнения сего двеомера, а за ним стали ясны все принципы работы бурь Исаака. Этот маг древности явно попадал впросак с магическими зарядами, раз догадался встроить в заклинание принципы роя, правда, нашлись и другие умельцы: мастер Грей в учебных лагерях Дома Силмихэлв лично махал волшебным прутом, знакомясь с тактикой, которую применяют обычные бойцы для противодействия данному двеомеру.

Эмпирическим образом мастер также совершил неожиданное для себя открытие: жалость к черепахе побудила к высвобождению прекрасного серебристого сгустка, на расстоянии исцелившего полуторное попадание однозарядными комками синего сияния-пламени. К сожалению, не удалось достичь такого же результата, как при наложении рук, когда мастер немного превосходил эффект жреческих молитв лечения ран и для свежих, и для застарелых, с которыми друиды справлялись лучше клириков. В сравнении, для нивелирования вреда от классического двеомера шокирующей хватки из первого заклинательного круга по ныне общепринятой классификации клирику понадобится максимум три молитвы лечения лёгких ран того же уровня — целых три!

Эйфория из-за открытия подлинного вида целебного заклинательного огня затмила и затуманила всё плохое. Мастер Грей довольно долго бестолково игрался то одним, то другим серебристым сгустком, меняя число вложенных зарядов, пытаясь задавать цветность за счёт улучшения качества, а также сжижать и отвердевать эту магию, восхитительно приятную на ощупь и взгляд. Серебряный огонь не имел такой же лечебной силы, что и специализированное изумрудное сияние, однако он обладал какими-то другими свойствами, открытие которых сулило мастеру Грею множество сладких воспоминаний с ещё большей любовью и тягой к Магическим Искусствам.

По итогам практики мастер с сожалением убедился, что применение сырой магии для причинения вреда или пользы — расточительство. В том же электрическом касании при одинаковых затратах разница может достигать пятикратного значения! Даже если натренировать вредоносность синего пламени, как постепенно получается с лечебным воздействием. Даже если суметь волей направлять сгусток в цель вместо прямолинейного метания. Даже если научиться разделять один заряд на более убойную совокупность пяти снарядов. Ключевое отличие в концентрации: заклинательный огонь напрямую управляется проводником, а магический огонь действует согласно программе, вложенной магом в фазе сплетения двеомера. Безусловно, следует во что бы то ни стало тренироваться по выделенным направлениям, ведь двеомеры надо предварительно готовить, а заклинательный огонь применяется в разы быстрее и доступен всегда — при наличии энергии или врагов с нею. По крайней мере, проводник заклинательного огня уже умел определять, когда внутренние запасы магической энергии соответствуют однократной вместимости плоти его тела. И если ещё весной он старался в любое время суток иметь двукратный запас, отлично скрываемый мелкими чешуйками и мифрилом, то ныне держал пятикратный уровень, точно так же стремясь сохранять не во всей плоти, а во внутренних органах и уже в скелете — эта мера предосторожности помогла выглядеть в глазах "коллег" обычным сильным магом.

Напитывая нейтральным сырцом магии нутро черепашьего панциря, пополнившееся бляшкой с силовым барьером, мастер Грей задумался о том, что помимо жилья у него остаётся ещё одна проблема, препятствующая полной автономии существования — провизия. Учиться собирать и готовить — пф! Увы, покамест рыбалки в Царстве Снов не завершились поимкой заветной "рыбки" — двеомером создания еды и питья, о чём умеют молиться жрецы, получая от своих богов не только хлеб и вино.

Перебравшись к полудню на материк, сноходец намеренно погрузил себя в сон, отправляясь в Царство Снов, удобное для умножения знаний. При наличии опыта путешествия воплоти по чужим сновидениям, невеликого роста маг сумел в большей мере познать бесконечность сна, учась множить десятикратно ускоряющий время коэффициент на самого себя во время фаз быстрого сна. Главная цель дневного сна заключалась в том, чтобы собрать информацию не только с кошек, спящих едва ли не по шестнадцать часов в сутки, но и пробраться в людские сны — разница в часовых поясах между Мазтикой и Фаэруном диктовала свои условия.

Несколько дней вместо считанных на пальцах часов сна — это целая прорва времени для вдумчивого анализа всех ранее сделанных наблюдений с подкреплением соответствующими знаниями и опытом, перенимаемыми от хозяев других сновидений, попадающихся на пути поисковика, не брезговавшего даже такими маленькими сновидениями, как рабочий кабинет прикорнувшей на документах Алусэйр Накасия Обарскир, правящей принцессы-регента Кормира, ненавидящей светскую жизнь и бюджетную бухгалтерию. Сноходец узнал от неё о замке Краг, где базировались поимённо перечисленные инструкторы Боевых Магов Кормира, а взамен оставил несгибаемую воительницу наслаждаться сексом, подобным тому, что произошёл в рабочем кабинете между Адрианом Деслентир и Амонра Хунаба, спровоцированный и засвидетельствованный мелким сутенёром — вот нежданно пригодилось, хотя невеликого роста маг специально углублялся в самое Сердце Снов развеяться от той порнографии на острове, благо ещё, что не выстроил к дверям кабинета царствующей принцессы-регента полутысячную очередь из Пурпурных Драконов замка Краг, которые мечтали поиметь эту златовласую воительницу. Пользуясь случаем, Грей нашёл-таки близкого к идеалу кандидата в учителя по неволе — юношу из числа новобранцев в Боевые Маги Кормира. Сноходец подарил ему кошмарный сон о заклинательной дуэли с собой в образе молодого и заносчивого помощника инструктора по стихийным воплощениям, распекающим экзаменуемого за каждый промах и заставляющим вспоминать весь ранее сданный или заданный учебный материал — от корки до корки. В теории Грей надеялся, что Халран постесняется болтать о своих кошмарах, зато определённо станет больше заниматься и читать дополнительную литературу. На практике сноходец осторожничал и во всех случаях туманил вызванные им сновидения, памятуя о провальном опыте с собственной матерью, а потом с близнецом, отцом, репетитором и предполагаемым взрослым другом, когда попытки помочь другим обернулись против него самого.

Вопреки всем треволнениям и тоске по дому мастер Грей создал себе повод к радостному предвкушению. Сублимировав имеющийся опыт, невеликого роста маг выработал новый алгоритм работы своего фантомного борделя для уменьшения чрезмерной концентрации на контроле и управлении. Во-первых, надо создавать Мираж Аркана с привязкой к витой раковине внутри черепашьего панциря, заодно пропитывая сей магией этот "орган" будущего артефактного изделия. Во-вторых, стоит пользоваться только овеществлённой магией фантомных куртизанок, хотя будет трудно умудриться создавать их в количестве шести штук. Тут без начертательной метамагии и ритуалистики никак не обойтись — волшебные мелки заменит кровь рабынь в смеси с густой эссенцией магии. В-третьих, следует совершать магический выдох в подверженного иллюзии реципиента для последующего проецирования в его тело части сознания с целью в прямом смысле сочувствовать физическому удовольствию клиента. Если удастся обойтись без посредничества фамильяра, то и дракончик сможет создать в ком-нибудь свою собственную проекцию, увеличивая степень плотского наслаждения, покамест недоступного обоим мальцам, именно поэтому и не способным улучшить двеомер фантомной куртизанки до их сопоставления с суккубами с целью выработки мер противодействия подобного рода обольщению, хотя, если на чистоту, без стремления удовлетворить похоть кое-чьи родители бы не сошлись вместе и не произвели на свет кое-кого.

В гигантском травостое саванны тут и там торчали одинокие деревья их небольшие группки и даже рощицы. Дракончик охранял сон старшего собрата, устроившегося в распадке корней крючковатого и колючего дерева. Аскетичные условия быта странника по дикой природе разительно отличались от домашней роскоши в Уотердипе, и непритязательный Хмель радовался за двоих, вовсе не считая, что оказался в чёртовой заднице, полной слепней и термитов. Ха, эти мелкие насекомые так прикольно сгорали в статическом поле! Иллюзии фамильяра отвернули большую и косматую кошку, охотившуюся на какого-то жвачного животного, похожего на рофов — один из небольшого стада как раз прихрамывал. Дракончик вполне понимал, что старший брат перебрался сюда в поисках крупной дичи для своих экспериментов. Потому Хмель не просто так рыскал в высокой траве, лазил по колючим ветвям да барражировал, сверху высматривая крупных животных. Ему повезло заметить вдали пятнистого зверя на длинных ногах и очень вытянутой шеей, позволявшей обдирать листья с деревьев. Оптимальный размер и повадки! Дракончик сосредоточился и отправил спящему Грею сей образ, чтобы старший собрат разузнал побольше о данном животном.

Невеликого роста маг более чем удовлетворился — жирафом. Большое животное обладало объёмом жизненных сил, соответствующим его габаритам. Мастер уже вполне сносно умел вытягивать количество, которого хватило бы на пару кантрипов мужества. Вот только в обычном животном магии с гулькин нос, а потому привычное вытягивание энергетической смеси дало мизер — какой уж тут полноценный заряд? Эдакая вездесущая энтропия, вероятно, обусловленная общемировой повсеместностью Плетения богини магии Мистры. С матёрыми мужиками было проще, чем со взрослым жирафом, да и убыль магии вкупе с жизненной силой относительно безвредна — мастер на себе это многократно прочувствовал и наблюдал на тренере единоборств при активациях пояса антимагии.

Усыплённый жираф не сопротивлялся. Ползая по туше, невеликого роста маг пришёл к мнению, что жизненную силу саму по себе можно сравнить с электричеством: когда есть потенциал, тогда ток течёт, сиречь, жизнь есть. Биомаги, например, знают, что любая плоть состоит из клеточек-кирпичиков, внутри которых есть свои малюсенькие органы, вырабатывающие электричество. В итоге жизненная сила сводится к энергии неких химических реакций. Это работает, конечно, но ничуть не объясняет то, как мёртвая плоть становится нежитью. Грей в своей жизни не сталкивался с этой напастью, а потому пытался строить своё понимание на чужих представлениях — получалось не ахти. Ведь ещё имелись воплощения стихий — элементали. Да мастер сам же вознамерился создать — голема! Оживить неодушевлённое. Вдобавок, фантомная квази-реальность — это ещё с чем соотнести? А ведь друиды могут анимировать деревянных истуканов — Ясемтаор тренировал наездников удерживаться на брыкающемся подобии грифона из древесины. Ещё есть разные Планы Бытия, где бурлит своя жизнь. Вдобавок, Грей выяснил, что спящий жираф более уязвим и немощен, чем бодрствующий, тем самым лишний раз для себя подтверждая комплексность понятия "жизненная сила". Касательно же попыток изъятия этой самой "жизненной силы" отдельно от магической энергии, то проблема разрешилась при работе, как с электричеством, вот только в местах такого отбора плоть жирафа скоротечно отмирала.

"Пора. Как бы ещё только впихнуть панцирь обратно?.." — подумал про себя фальшивый гном, в прошлый раз воспользовавшийся услугами спящего верзилы. Но ничего — смекалка на что дана? Перелив все жизненные токи из жвачного животного в будущего черепашьего голема, Грей помог фамильяру увеличиться и попросил его отрыть ямку, одел "носок" на половину панциря и дал Хмелю отмашку нажать на рычаг. Уж вечер наступал на пятки, потому мастер решил не гнать лошадей с ткачеством магии на кушаке, обойдясь очередной подзарядкой и шпильками временных креплений — подсмотрено за волшебником Уилмотом. Оставив мёртвую тушу жирафа падальщикам, фальшивый гном отправился в Нью-Уотердип.

Название сикось-накось построенного двухэтажного трактира ёмко отражало мнение хозяина, несколько лет назад вынужденного спешно убираться с речной заставы на материке, откуда их спровадили местные туземцы из страны Культака. Заведение называлось:

— Добро пожаловать в Чёртову Задницу, мастер! — Громко прошамкал молодой иллусканец, изображая вежливость и скрывая отсутствие левой кисти за щитом. Левша открыл кособокую дверь перед маленьким сероватым господином, внезапно появившимся у порога заведения. Маг, значит, надо уважить — заклинатели здесь являются самыми убойными единицами ввиду отсталости многочисленных туземцев.

— Угу, — угрюмо ответил сероватый гном, не удостоив уличного охранника ни единой монеткой. Человек остерёгся сразу костерить жлоба, а скрежетать зубами ему было проблематично.

— Ого, новое лицо в нашем захолустье! Какими судьбами, мастер? Как добрались, господин? — Залепетал медно-русый чондатанец, у которого чёлка смешно завивалась. Почти два десятка рыл обернулись посмотреть, кто это к ним заявился, когда никаких лоханок на горизонте.

Бегающий взгляд трактирщика задержался на электрическом питомце, не отличив фантомную проекцию от настоящего зверька, отправившегося кружить и шастать снаружи на всякий непредвиденный случай.

— С ветерком. Хозяин? Как вас там?.. — Грубо спросил визитёр, решивший чуток добавить себе годков и гонору, помимо лёгких добавок в фантомной одёжке — по ней же встречают!

— Хеброр Шидз, мастер. Можно просто Кудря, — быстро ответил мужик, хромая от стола с картёжниками к стойке у стены с полками, бедными на бутылки и бочонки.

— Мастер Грей, это мой Хмель, — представился гном, поднимаясь по ступенькам специально для таких вот низеньких, как он. — Почём самая приличная трапеза и комната, Кудря?

— Десять серебряных одна трапеза, столько же койко-место, но для вас всё по пять, господин. Комната в Чёртовой Заднице обойдётся золотой в сутки, — скороговоркой выдал Хеброр. — Вино? Грог? Пивасик? — Услужливо предлагал хозяин в полной тишине.

Завсегдатаи пялились на мышку, мнящую себя кошкой. Как все глазели на новенького, так и стальной взор разглядывал их всех посредством проекции, тем самым доказывая реальность и ум фамильяра, пристроившегося у мага на плече. Что же Грей высмотрел за прошлую ночь, и позднее утро? Сборище отморозков и калек, подрабатывающих охотой, рыбалкой и собирательством, пока не наймут резать ненавистных туземцев на материке или не повезёт нарваться на диверсантов, то и дело терроризирующих иноземных захватчиков.

— Почём милашка? — Невеликого роста маг ткнул пальцем в сторону замухрышки, выскочившей из кухни в ожидании заказа от внезапного посетителя. Худышка с сальными волосами и обвислыми грудями, которые скорее впалые, чем выпуклые, попыталась томно улыбнуться и построить глазки — вышло совершенно посредственно.

— Гы, Коди у нас золотая девонька, но для вас, милорд Грей, серебряный пятак, — скабрёзно хмыкнул мужик, чисто бритый харей и челом, исключая крутую чёлку. Фальшивый гном не стал интересоваться, почём рабыни в сарае или во сколько обойдётся потаскушка, самая-самая лучшая во всём Нью-Уотердипе.

— Покажь комнаты, Кудря, — грубо скомандовал гном, разворачиваясь.

— Я покажу, — встала гора мускулов.

— Милорд мастер, это мой совладелец, Феден Нокдаун, — любезничал Кудря, не убирая из голоса подобострастность, как поступил со взглядом. Зазнайки долго не коптили небо, особенно с такими вот фамильярами.

Народ захихикал. Оба набычились: широкоплечий и толстокостный человек о шести футах и серый заморыш в половину человеческого роста. Ха! Осанка и поза, выражение лица и глаз. Фантомное заклятье Кажущегося безукоризненно подчинялось воле мага, несопоставимо хуже владевшего своей настоящей мимикой и моторикой — без магии иллюзий неспособного воспроизвести истинную властность и аристократизм привыкшей быть элитой личности, взрослой и состоявшейся. Ха-ха! Статическое поле принудило волосатые задние мозги придать веса вошедшему — в глазах каждого в трактире.

— Встречают по одёжке — провожают по уму, — выдал афоризм лорд, меняя иллюзию повседневного облачения мага на роскошный прикид, приличествующий кронпринцу и архимагу в одном лице. — Услуга за услугу — не для лишних ушей. Кто из вас двоих предприимчивей — вперёд, — серьёзным тоном изрёк команду непугливый гном и продолжил путь, ступив на земляной пол в направлении к приставной корабельной лестнице без перил, чтоб каждый раз не восстанавливать поломку после бурного веселья — чтобы пьяные остолопы сворачивали свои шеи до того, как наложат в штаны во время атаки аборигенов Мазтики.

— Корд, — махнул беспалой рукой чуть съёжившийся и подобострастно улыбнувшийся Кудря, подзывая к себе здорового вышибалу. Ветеран и трактирщик повидал на своём веку мажоров и кичливых пижонов, чью выпяченную колесом грудь потом клевали стервятники или грызли гиены.

У Хеброра из трёх фаланг осталось по одной, но ловкач навострился и ими пользоваться, в том числе для ключей.

— Все комнаты свободны, милорд мастер Грей, — деловито звякнул ключницей услужливый Кудря, указывая на кривой коридор с восемью дощатыми дверьми. — Тут общая, — пояснил он, открывая дверь в казарменного типа залу, тоже не особо популярную летом.

Хотя через приоткрытую дверь и без слов было ясно, что комната со смежной с залом стеной полна двухъярусных коек и приставленных к ним сундуков для личных шмоток. Здесь беспечно дрыхло несколько наймитов, привыкших к шуму питейного заведения, заполняющегося криками лишь после заката, неумолимо приближавшегося. Грей подумал, что это охотники за ночной дичью.

— Во вторую, — указал Грей на комнату, бывшую не слишком удалённой от стола у лестницы.

— Во вторую, так во вторую, господин, — кивнул чондатанец, похромав открывать.

Кудря так и не понял, какое обращение больше угодно мелкому магу, то ли обнищавшему и продавшему все свои волшебные кольца с амулетами, то ли уже кем-то обворованному и чудом спасшемуся от верной смерти, то ли глупо и параноидально спрятавшему все свои богатства в явно магический кушак. У Хеброра уже был не один печальный опыт с кушаками-змеями и ремнями-удавками, потому он вместо отодвигания даже вовсе отбросил идею стащить приглянувшуюся вещицу — только и не хватало ему потерять всю кисть в зубастой пасти какой-то там тряпки!

Корд молча следовал замыкающим. Он же прикрыл дверь снаружи, после чего чуть переменился в лице и навострил уши, точно не намереваясь подслушивать явно.

— Итак, мастер Грей? — Вопросительно вскинул бровь хозяин.

— Ну-у, сойдёт... — протянул постоялец, хмуро осматривая кривую койку со шкафом, косой стол с табуретом, сундук с навесным замком, затянутое чьим-то пузырём окно — насекомые всё равно расположились тут со всеми удобствами. — Суть в следующем. Я предлагаю организовать на базе вашего заведения фантомный бордель.

— Э? — Кудря пару раз даже моргнул, уголки губ стали расползаться к глупой улыбке недопонимания.

— Я на час дам вам оценить мою секс-куклу, Кудря. Сервис по высшему разряду. Одну трапезу эта шикарная случка точно окупит. Понравится — обговорим детали моего сотрудничества с вашим заведением, а завтра поутру заведём речь ещё об одной услуге, для вас лично. Нет — пойду под крышу к конкурентам. Приступим?

— Гхы-хы, иллюзионист, то бишь, ну-и-ну, мастер Грей, давайте, кажите цыпу, сперва заценю стати, — криво ухмыльнулся мужик, которому на вид было под пятьдесят, а реально едва за сорок. Он и не предполагал, что вместо известной ему бестелесной голограммы для задротов получит ого-го!..

Серый гном без лишних слов забрался на человеческий табурет и закрыл глаза. Специально представив образ Зелзиры с Люцентии, он руками обрисовал контур, а потом как бы притянул к себе, одну ладошку на затылок, а второй огладив воображаемое ушко. Словно реально целуя цыпочку, иллюзионист вдохнул в фантомный образ квази-реальную жизнь. И открыл глаза — перед ним в точности предстала полуэльф, словно воплоти. Кудря крякнул и присвистнул.

— Не стесняйтесь, потрогайте куклу, Кудря. Правда, как настоящая? — Прокомментировал Грей, обслюнявив пальцы и смазав бутон, как просили честные салаги ещё на Северной Зелёной Сестрице.

— Ох, ты ж, бл

* * *

... — по-настоящему удивился один из хозяев трактира, наверняка лично приложивший руку к его строительству, а также регулярно совавшийся к блудливым девкам, совмещавшим должности официанток, кухарок, прачек.

— Это ещё не весь сервис. Присядьте на краешек табурета и закройте глаза, Кудря.

— Зачем это, мастер Грей? — Недоверчиво отнёсся человек, всякого повидавший.

— Чтобы вообразить самую желанную — я сделаю куклу по вашей фантазии, — угрюмо пояснил гном.

— Даже Дарсию с той же Люцентии? — Хитро глянул мужик, помня прошлый визит этого суперсовременного галеона.

— Хоть жену майора Манга Граулханд, хоть саму Амберли, — сощурился в ответ серый взгляд, приструнив быдло, по крайней мере, попытавшись скопировать патриарха одного из благородных Домов Города Роскоши.

— Ладно-ладно, не кипешуйте, мастер Грей. Сажусь, представляю, — сказал предприимчивый хозяин трактира, послушно устраиваясь на краешек.

— Заодно вообрази роскошь обстановки, Кудря, где хошь с ней е

* * *

. Хоть королевское ложе посреди бальной залы во дворце Открытого Лорда Пьергеирона, хоть капитанскую кабину, заваленную драгоценными каменьями и золотыми побрякушками аки логово золотого дракона, — посоветовал иллюзионист, после чего положил свои ладошки на лицо Хеброра.

Когда Кудря открыл глаза, у него отпала челюсть и сердце бросилось вскачь. Действительно шикарная и более молодая Дарсия в капитанской кабине Люцентии, в окнах которой был красочный закатный вид на крайнюю из Зелёных Сестёр. Грей, с рождения живший в роскоши, легко придал всем этим венцам и бусам с россыпями монет и бриллиантов правдоподобный блеск несметных груд сокровищ, вожделенных всеми авантюристами, бросившимися всё ради мечтаний разбогатеть на Мазтике — большинство не выживало или навсегда застревало тут никому ненужными калеками.

— Приятного секса, — похлопал молодец по плечу мужика, потерявшего дар речи от реалистичности иллюзий и чувственного касания женских пальчиков по губам, накрытым влажным поцелуем, смачным и чувственным. — И крикни своим служкам накрыть для меня роскошный стол, Кудря.

— Келли!!! Накрывай магистру Грею по высшему! — Проорал хозяин трактира, придя в себя от поцелуя, взбудоражившего его мужское естество, как в молодости.

Грей покинул "капитанскую кабину" и восхищённо матерившегося "капитана", срывавшего с себя рубаху и штаны. Естественно, Корд не преминул заглянул вовнутрь и опешил от увиденного зрелища, долго не закрывая дверь. Толкнутая створка едва не прищемила ему и без того сломанный нос, оставив снаружи подглядывать в щёлку между досок и с завистью теребить своё достоинство. Никто из двоих не замечал дракончика, оставившего на улице своего вполне уже самостоятельного фантома-клона и спрятавшегося в данной комнате для личного контроля над иллюзиями.

— Карауль, Корд, может, и тебе обломится чуток, — по-свойски обратился сутенёр и подмигнул, уверенный, что трактирщик уложится за треть часа максимум. Лишний участник и отличный охранник фантомному борделю требовался позарез — ещё четверть часа утех на груде вожделенно позвякивающего золота. Так нужный тест.

Самая миловидная из всех местных потаскушек лично накрыла на заляпанный стол чистейшую скатёрку, при соблазнительном наклоне под свист выпивох являя свои спелые сиськи, едва не вываливающиеся из выреза тонкой шёлковой блузы, наспех напяленной ради дорогого клиента. Она же сексуально сервировала глиняной посудой с витиеватой росписью и глазурью. Пара соусниц к мясу птицы с пряным картофельным гарниром из глиняного котелочка, свежий белый хлеб с куском пикантно плесневелого сыра, скромный салатик с кислой капустой, солёным огурцом и горохом. Милорд мастер Грей не позволил себе накинуться на вполне приличную еду, начав вкушать по этикету, как истинный вотердевиан — аристократ в седьмом колене. Хотя притворщик осознавал, что лучше соответствовать какому-то одному образу, но всё равно манеры воспитывались в нём строго, а рыбку можно половить не только во сне, а и наяву — одному сложно и тошно. Всё-таки человек — это социальное существо.

Угрюмый гном принципиально ни с кем не общался, вызывающе игнорируя плебеев, за своим столиком начавших вовсю склонять родословную "скальной глубины", сдержавшего стаю фантомных убийц по их души — намеренно провоцировали огрызнуться и показать себя. Так что распалившаяся свора мигом сорвалась с мест, стоило только со второго этажа раздаться протяжному утробному рыку, перешедшему в нечто несусветное, что в исполнении Кудри означало крайнюю степень одуряющего удовольствия.

Феден лично завис над сероватым гномом, занеся руку с кастетом для проламывающего череп удара, пока куриной шее угрожала абордажная сабля в другой его лапище. Однако стремглав взлетевшие по лестнице "доброхоты" застали совсем не ту картину, о которой гадали всё время прерывистого сопения Корда, испачкавшего дверь задолго до оргазма у своего босса.

Алчным и алчущим крови взорам предстала набитая сокровищами капитанская кабина с сексапильной девушкой, эротично возлёгшей на груде золота с пытающимся отдышаться Хеброром, крупно вспотевшим и совершенно осоловевшим от ярчайшего оргазма и райской эйфории после него. Из-за опрокинутой на пол двери в трапезный зал просочился ласкающий уши звук осыпающейся кучи золотых монет и драгоценных каменьев...

Пропуская бранный понос мимо ушей, Грей угрюмо скривился и пальцем бесстрашно отвёл смертоносное остриё, будучи довольный столь удачным натурным экспериментом с развитием простейшего кантрипа под названием — Агония. Боевая магия иллюзий обманывает осязание, превращая простое касание в тычок — удар или царапина сопровождаются вспышкой боли. Но если инвертировать действие, то каждое прикосновение окажется приятно возбуждающим. Нынешнее новшество заключалось в том, чтобы насаждаемый мозгу магический кайф возрастал вместе с физическим насаждением — двеомер усиливался за счёт самого реципиента. По ходу испытания мастер Грей замерил и длительность "послевкусия", не определившись пока с оптимальным временем угасания испытываемого кайфа, по словам всё тех же наёмников, более забористого, чем курево или креплёное вино — им всем хотелось подольше находиться в безмятежном состоянии эйфории. Невеликого роста маг хотел обеспечить не только усиление, но и продолжительность, которая, разумеется, у не обладающих магическими силами будет подпитываться за счёт их жизненных энергий, что смертельно опасно — куда ж без этого? Мелкий сутенёр искал золотую середину.

Лучшее доказательство могущества мага заставило прикусить языки всем злословам, из чувства самосохранения и с подачи какого-то умника — поголовно извинившимся перед Греем, в мгновение ока выросшего с мастера до магистра вопреки сущей субтильности по сравнению с габаритами матёрых ветеранов покорения Мазтики.

— Извиняю.

Сказав это слово, сероватый гном невозмутимо окунул хлебный мякиш в соусницу с горько-сладкой перчёной помадкой, отправив в рот с бронзовой вилки, на которую первой наколол дольку огурца, маринованного не в дубовой бочке, а в местном бамбуке. Живот его к этому времени заметно округлился, жадно урча от удовольствия. Не райская еда, отнюдь, но после островной диеты — смак! Для фамильяра отдельное блюдо. Быдлу хватило отвянуть.

Корд отстоял-таки своё право быть следующим сукиным сыном — внутри завлекательной иллюзии полной золота кабины ему стало откровенно пох

* * *

на всего лишь приставленную дверь, а не подвешенную и закрытую. Впрочем, по одному слову второго совладельца весь коридор второго этажа очистился от хреновых вуайеристов. Совладелец, Феден по кличке Нокдаун, виновато подсел к столу "милорда магистра Грея", став сторожить, ожидая, пока Кудря придёт в себя и составит им компанию.

— Разрешите вопрос, магистр Грей, — с огромным почтением обратился Феден. Угрюмый гном повёл вилкой, разрешая. Очередной свежий мякиш отправился в соусницу с кисло-сладким лаймом и ванилью — просто чтоб распробовать это экзотично дикое сочетание вкусов. — Вы-ш с Люцентии? Галеон близко?

— Я чуток побывал на галеоне Люцентия. Галеон в штиль на Макушку пристал к Северной Зелёной Сестре, — завернул фальшивый гном. — Эскортом галеон Локулус и шхуна Кубиториус.

— О, э-э, ага! Значит, при такой

* * *

погоде послезавтра отчалят и девятого-десятого к нам, — поскрёб он свою щетину. — А чего они зае

* * *

в этом сезоне на два месяца позже?

— Выгнали Саршела Бирюзового, — уверенно заявил гном, тщательно прожевав маленький кусочек. — Вероятнее, что сюда они заглянут после Трифосфорда.

Действительно, Люцентия отплыла из Уотердипа в конце первой декады миртула. Предполагалось, что дней пять на огибание архипелага Муншае, ещё тридцать пять до Северной Зелёной Сестры — вместо этого три корабля застряли в Бесследном Море почти ровно в два раза дольше. Причём, никто не хотел вспоминать этот тяжкий переход, а сероватый гном как-то даже и не поинтересовался. А всё потому, что знал точно: Люцентия минимум трижды оказывалась в океане другого мира. Фейвилд. Прародина всех фей-существ, таких как эльфы или фейри-драконы. В этом мире буквально всё пропитано магией — в магическом зрении светиться сам воздух! Грей именно тогда получил крайне замотивированного фейри-дракона, возжелавшего когда-нибудь вновь непременно оказаться в Фейвилде. Увы, после первой удачи ещё дважды не получалось, а следующего попадания в мир дикой магии Хмель не дождался — флотилия из трёх внушительных кораблей наконец-то вырвалась из опасной зоны.

— Е

* * *

, а за что,

* * *

?

— Б

* * *

, тогда пару декад ждать этих уё

* * *

!

— Капитан — Сука, — ёмко и с ненавистью ответил Грей сразу собеседнику сбоку и кому-то там за спиной.

В личном дневнике Саршела подробно описывались блуждающие порталы, особенно признаки тонких границ или скорого появления водоворота в другой мир. Зелзира оказалась невнимательной ученицей, а наёмные маги тоже в первый раз столкнулись с подобными явлениями. Судна могли ведь вовсе потеряться на чужих просторах — пожелавшему непривычным маршрутом срезать путь Сукилюбимцу невероятно везло.

— А-а-а, и вам х** прищемил,

* * *

? — Продолжил беседу Феден, пока поредевший народ кидал кости и говорил в полголоса — в этой глуши всем страшно интересны любые новости или слухи.

— Я хотел своей пещерки и свободных занятий магией. За это оценил вход в свой фантомный бордель для любого клиента из двухсот сорока на борту и ещё стольких же на двух других, — он показал рукой с салфеткой в сторону "кабины" на втором этаже, — в чисто символическую плату — одна серебряная монета с х**.

—

* * *

! И Сукилюбимец отказал,

* * *

?! — Поразился крупногабаритный ветеран, мускулистые руки которого испещряли шрамы от мечей, когтей, клыков, жвал, жал, стрекал.

— Как видите, я тут трапезничаю, — угрюмо ответил гном.

— Сучий потрох, на старости все мозги себе прое

* * *

, — подивился амбал, за годы набравшийся немного ума и житейской мудрости. — Б

* * *

, одна серебряная,

* * *

... Извините, магистр Грей, э-э, приятного аппетита. Довольны, э, кушаньем? — Исправился верзила под сумрачным взглядом.

— Спасибо, после горелого краба самый смак. Слава магии и штилю, перелёт от крайней Зелёной Сестрички занял у меня всего семь часов и обошёлся без приключений. Я смотрю, тут у вас тоже в миртул ударили суровые заморозки? — Стал он делиться новостями супротив отказа матросам и наймитам с Люцентии. Исправился.

— О,

* * *

... — дальше Грей скривился на очередную матерную тираду о снеге посередь джунглей и подножном корме. Хотя грех жаловаться было: море по-прежнему полнилось живностью, щедро делясь с ловцами, а джунгли быстро восстановились.

— Последний раз прошу, Феден, при мне выражайтесь пристойно. Если мои уши завянут, я буду глух к вам, — хмуро предупредил Грей.

— А? Э-э, гм, прошу прощения, магистр Грей, — смутился ветеран, поскребя щёку рукой с перстнями-кастетами. — Эй, Джоуси! Тащи сюда Кудрю, на

* * *

!

— Прошу зарубить себе на носу: я — мастер, до магистра мне далеко ещё. Мастер или мистер Грей. Всем ясно? — Строго вопросил набычившийся гном. Всё познаётся в сравнении, и умения доходяг да бардов с трёх кораблей позволяли Грею заслуженно и по справедливости требовать использовать при обращении к нему слово "мастер".

— Да-да, конечно, мастер Грей, не извольте беспокоиться...

— Пожалуй, я сделаю ещё одну инвестицию в ваше захолустье, — заявил мастер Грей, решив на корню изничтожить пренебрежение к себе, как к чистому иллюзионисту. — Проводи меня вниз, Феден, в подвал.

— Э, идёмте, — выдал Нокдаун, недопонимающий целей и не желающий обидеть.

После посещения ледяного погреба Хеброр оказался счастливым по уши, не менее блаженным пребывал и Корд, успевший буквально за минуту до окончания действия иллюзий — несколько страждущих подробностей "закадычных друзей" увела его в плотном кольце к стойке и за свой счёт заказала кружку охлаждённого пива. О, мастер Грей за прошедшую пару осознанных сновидений более-менее разобрался в принципах магии островных аборигенов, связавших водный источник с капищем ради переброски тепла. Таким же образом и поступил доморощенный ткач, когда, действуя по заготовке, окрутил помещение волшебными нитями, связал косицу для проброса до кухонной печки, в топке которой вновь распушил — быстрее и жарче разгорающийся огонь станет охлаждать склад и намораживать лёд. Осталось закрепить волшебство протяжкой проволоки или её заменителя, о чём мистер Грей вскользь уведомил хозяев Чёртовой Задницы, пообещав за ресторанное меню на всё время проживания в трактире бесплатно повторять это плетение каждое утро — раз от раза совершенствуя.

— А теперь главное, трактирщик, крохи провианта с кораблей. Приму лишь золото, по текущим ценам уотердипских трактиров. Интересует?

— А что предложите, мастер Грей?

— Масло подсолнечное и оливковое, фонарное, — начал перечислять маг, искусно скрывая то, как на главный кухонный стол опорожнял пространственные карманы своего кушака, забитого товаром под завязку. — Соль, сода, сахар, пряности, мука, крупы. Вино простое и креплёное, — чуть стукнулись о столешницу очередные бутылки и бутыли. — Мыло, зубной порошок, свечи. Как видно, на всём маркировка Дома Зулпэйр — всё с их малого каравана и по сходной цене. Всё подлинное, вот прайс с итоговой суммой. Можете смело заценить, Хеброр Шидз, и расплатиться полновесным золотом.

Так что Грей в последствии вил верёвки из хозяев Чёртовой Задницы, как хотел. Они и отправили мигом сыскавшихся добровольцев расчищать внутренний двор, и на услуги фантомного борделя составили прейскурант, исходя из тугости кошельков местных жителей, чтобы честь по чести обобрать всю наличествующую сейчас пару с лишним сотен и многие десятки пребывающих в рейде мужиков за семь вечеров — хотя сутенёр не раскрывал сроков своего пребывания в Нью-Уотердипе с поощрением питаемых другими иллюзий о долгосрочном сотрудничестве. Всю плату (монеты, самородки, амулеты), согласно письменному договору в трёх экземплярах, Грей забирал себе в дарёный сундук. Все сборы Феден будет вести лично, также хваткий серый гном запряг верзилу катать себя на руках вверх-вниз или сквозь толпу посетителей — на первое время. Налог в казну Нью-Уотердипа выражался — натуральной взяткой.

Как решил сутенёр, фактически борделей будет два: один элитный, в который вечерами на шесть часов станет превращаться вся развалюха Чёртовой Задницы с выделением шести комнат для роскошных фантомных шлюх; второй простой, им сделается полусфера домика Леомунда с восемью куколками, всё достоинство которых сводится к возможности словесной корректировке их внешнего облика и декораций. Вторым заведующим борделя, с которым следовало общаться, как с человеком, назначался фамильяр Хмель, которому на посылки отрядили Корда и для которого заведение бесплатно предоставило непочатую бутылку ззара. Прибыль же самого трактира пойдёт с оборота жратвы и выпивки всем желающим, без заказа чего-либо в трактире не допускающимся к секс-куклам — к закату спрос грозился стать ажиотажным, — а также прибыль от местных потаскушек. Всего их имелось пять: Коди, Джоуси, Хесе, Куа и Келли. Две свободные комнаты означали их ротацию, дающую роздых передку для нагрузки на передник. Перед подъёмом в элитные комнаты с девицами клиенты смогут описать желаемые декорации, позволив иллюзионисту поколдовать над ними у лестницы наверх. Поскольку "сервис по высшему разряду" ограничивался числом шести подготовленных мастером Греем заклинаний, то цена на это "дело" — аукционная. Уж сильно тронул мужиков кричавший от сексуального удовольствия Кудря, чьё счастье не первый уже час ярко сияло на бритом лице. Целый час партнёры языками трындели, а потом ещё какое-то время приглашённый писарь отражал весь уговор на бумаге.

Пока реально пробивной Феден тупо бегал в городскую управу с документами на заверение, теребя чинуш во внеурочное время, Грей не стал тянуть кота за хвост и ради подогрева интереса применил их совместный с фамильяром Мираж Аркана, охвативший весь кособокий трактир и чуток землицы вокруг здания.

Приличный домик с подстриженной лужайкой, цветочными клумбами по периметру каменных стен с кристально прозрачными окнами, реально показывающими творящееся внутри и снаружи — практически вся "Новая Деревня Уотердип" сбежалась позырить диво дивное. Предприимчиво суетящемуся Хеброру пришлось даже в темпе нанять ещё нескольких поварих с официантками и дюжих вышибал, чтобы обслуживать всех желающих и никому не давать лезть в красочно переливающуюся полусферу фантомного борделя "Чёртовых друзей".

Мастер Грей очень надеялся, что недоделанный хрустальный стержень сдюжит заявленные часы действия заклинания домика Леомунда, возведённого во дворе трактира с говорящим названием — Чёртова Задница. Невеликого роста маг смел думать, что и он сам выдержит грядущую утомляющую практику в тех разделах магии Школы Иллюзий, которые не решался испытывать или шлифовать в домашних условиях. Грей совершенно не собирался ограничиваться одним Миражом Аркана, с которым разминался на Северной Зелёной Сестре — когда ещё предстанет случай потренироваться на столь разношёрстной толпе вожделеющих иллюзий? Разумеется, за столиком с Феденом устроился Хмель, имитируя хозяина, которому предстояла знатная беготня. Грей хотел поднатореть в отъёме жизненных сил существ одним касанием к ним, заодно тренируясь переливать добытое и вне боя совершенно лишнее для него в волшебные жемчужины, дабы таким образом наращивать слои сексуального опыта фантомных куртизанок и собственные умения мастера-артефактора. Тоже самое касалось играющих в секс-куклы на испытанной основе орды невидимых слуг и зеркальных образов — смесь магии и жизненных сил закапает внутрь будущего черепашьего голема. Раз Грей собирался делать летающий домик Леомунда, который на деле представлял собой силовую сферу более пятнадцати футов, то грех было не добавить второй этаж, мансарду и погреб, предусмотрев пространственные карманы для хранения подлинного имущества с запоминанием расстановки каждого предмета — встроенной ордой невидимых слуг и управляющим ими достаточно сообразительным фантомным лакеем. Так что ложка крови от каждого клиента — продолжит разбавление смолы в котле, ведь хотелось не только слугу иметь в доме, но и защитника от случайных прохожих. Ещё бы в сновидениях или чьей арканабуле выудить заклинание силовой стены, да приобрести свиток с целью изучить по всей науке...

О своём взрослом алиби и оставленном напоследок наслаждении Грей тоже позаботился, опять не питая уважения к интимности соитий и не собираясь знакомиться со своим малорослым дублёром, более того, решив обоим в паре натуралов заморочить мозги отдельными наваждениями. А вот умение лечить мастер решил покамест скрывать, чтобы в осознанном сновидении ещё раз помусолить эту тему со всех сторон — симуляция с полётом на черепахе здорово помогла избежать безрассудных приключений. Всё равно Грей с Хмелем буквально зашивались с поддержанием всего комплекса иллюзий и фантомов, сбором энергий и крови, тренировками и контролем обстановки, чтобы ещё заморачиваться не афишируемым лечением. Мастер и без того лишал себя удовольствия от заклинательного процесса пребыванием в трансовом состоянии, ограждающем от морально-нравственных мучений. Вдобавок, Грей сильно рисковал спуском в ноль своих запасов магии ради создания у окружающих первого впечатления о себе любимом и могучем. Бросал волшебную пыль в глаза? Пусть так говорят. Никому лучше не знать подоплёку и цену успешности.

(Иллюстрации с 028 по 029)

Глава 5, фантомный вербовщик.

5 элесиаса Года Голодания.

— Доброе утро, Кудря. Ну, как оно? — Поздоровался гном, спустившись в подпольный кабинетик.

— Уах, крутяк ох

* * *

! Бабла срубил по самые чёртовы гланды, уах, — потянулся мужик, заночевавший рядом с сейфом. Оказывается, наличных денег сыскалось уйма, но пока ещё не довелось переводить в кристаллы и золотые изделия мазтиканцев. — Доброе утро, мастер Грей, — спохватился человек, поднявшись и от большого уважения поклонившись в пояс.

— Мне нужен ответ на один вопрос, уах, — заявил сладко выспавшийся Грей, сам от себя не ожидавший, что проспит, как убитый, почти шесть часов кряду, даже не сумев выйти в сновидения — настолько переутомился! Бедный Хмель всё это время маялся от безделья, не то, чтобы сторожить комнатушку от посягательств извне, а просто не смея начать играться среди навесов местных жителей, спящих под окуренными балдахинами, что более-менее спасало от жары и назойливых насекомых.

— Я весь внимание, мастер, — подобострастно произнёс Кудря, подавив зевок.

— В Нью-Уотердипе реально приобрести магический рюкзак, чтоб к моей спинке, чтоб вместил минимум пару больших панцирей черепахи и чтоб всё положенное в него ничего не весило? — Хмуро произнёс Грей, блюдя реноме угрюмого типа. Вчера и притворяться не пришлось в том ужасном гвалте, ставшим экзаменом на сохранение концентрации для поддержания правдоподобности иллюзий для всех и каждого вокруг.

— Э-э, ну-у, я слышал, м-м, пара, может, есть, но чтоб такое купи-и-ить... уах... извините... — виновато развёл он руки. Подошедший гном поманил его пальчиком наклониться и зашептал на ухо:

— Это моя цена за твоё настоящее исцеление, Хеброр Шидз, без всяких иллюзий. Пальцы, зубы, хромота, шрамы — всё за раз. Раскроешь кому этот уговор — пеплом сделаю, тоже настоящим. Я ясно выражаюсь?

Повторяя чужой приём, фальшивый гном взялся за шершавый подбородок и повернул человеческое лицо строго к своему, зрящему испытующе и пронзительно. Ни к чему кому-либо знать о чудо-пояске, а рюкзачок как повод и награда.

— Д-да, м-мастер... — сбивчиво прошептал смятенный и припугнутый магией Кудря, совершенно не питающий иллюзий о том, какими жуткими убийцами могут быть халфлинги или гномы, особенно вкупе с магией.

— Надеюсь, — похлопал угрюмый гном по твёрдому мужскому плечу и подтолкнул к распрямлению. — Жду завтрак через полчаса, Кудря, после обсудим новые дела.

— Есть, капитан, — выдохнул впечатлённый моряк, как подумал Грей, то ли оставшийся на лихую удачу, то ли выживший после кораблекрушения и застрявший без шанса оплатить обратный билет на Фаэрун.

Грей на это время вернулся к себе в комнату, на сей раз угловую, "по пути" экспроприировав мозговую косточку, предназначавшуюся кормом одному из пары бойцовских мастиффов. Сероглазый ласково поглаживал своего фамильяра, пока тот грыз и хрустел своим деликатесным ужином, терпеливо ожидая, когда старший брат позволит и ему отоспаться вволю.

— Мастер Грей, как вам завтрак? Угодила вам Келли? — Едва не подстелился Кудря, умеющий подольститься. Умытый, причёсанный и даже надушенный. В тон строгому чёрно-белому костюму-тройке, в котором сегодня щеголял сероватый гном.

У трактирщика имелся повод для серьёзного беспокойства. Клиент же постарался скрыть своё смятение и раздражение — один из зубов не пережил встречу со здоровой косточкой авокадо и выпал. Благо у Грея имелся старший брат, у которого ещё не все молочные зубы успели выпасть за пять лет, но всё равно первый у себя — это так неожиданно!

— Без лишней лести и лебезения — меня это чертовски бесит. Присаживайся, Кудря, обсудим, — повёл он рукой, старательно не обращая внимания на вповалку валявшихся в питейном зале, после вчерашнего не смогших уползти восвояси.

— Э, как прикажите, господин, — удивился жулик, предпочитавший обставлять дела без лишних ушей. Трактирщик вычеркнул не только авокадо из меню милорда.

— Сперва мутное дельце. Я в лицо видел мало благородных дам. Я ничего не имею против старпома Люцентии, замужней Дарсии Граулханд. Женщин вообще плохо обижать, поэтому я хочу, чтобы сегодня до всех клиентов было доведено дословно — сутенёр Грей выполняет заказы клиентов фантомного борделя, ничего личного. Это понятно, Кудря? — Спросил гном, тренируя командные интонации.

— Так точно!.. — ответил мужик, едва не ляпнув "капитан".

— Мне нужны чистые книги любого формата и количества страниц. Например, взамен получаемой от тебя книги на сто страниц размера двенадцать на пятнадцать я буду делать для тебя холст по размеру входной двери с постоянной анимированной иллюзией. Смекаешь, Кудря?

— Пытаюсь, мастер Грей... — почесал он тыковку беспалой рукой. — Я достану вам книги и холсты для рисования.

— Ещё нужен полный набор художника. Мольберт, краски, кисти, палитра, пара тубусов, полотно и резные рамы под размер конкретного холста... Хочешь, Кудря, я подскажу сюжет для двигающейся картины, чтоб первый покупатель сразу нашёлся? — Угрюмо вопросил Грей, стараясь сидеть на высоком стульчике, словно на троне.

— Пожалуйста, мастер Серый, я весь внимание!

— Момент фееричного оргазма, — с важной угрюмостью изрёк сутенёр.

— Гхы-кхы!.. — Закашлялся Кудря. Ему вторило несколько наёмников, якобы спавших или страдавших от похмелья, начинавших всё активнее возиться и требовать пить.

— Я до конца грядущего сеанса могу запечатлеть на стенах каждого желающего е

* * *

, чтобы выбрать лучшего общим голосованием. Даже звук могу добавить на холст, чтоб по команде проигрывался вместе с картинкой. Как идея, Кудря? Честно ответь.

— Ну-у, — смущённо покраснел мужик, — на любителя, мастер Грей.

— Неужто нет нищих бесстыдников? Ладно, если серьёзно. Чтобы запечатлеть что-то на холст, мне надо это видеть. Красочную мазтиканскую зарю, виражи грифонов, Мазтапан с высоты облаков — мне с тобой надо только заранее договориться. Дело ясно?

— Так точно!.. — Опять ответил Кудря, осёкшись.

— Не лги мне. Говорю прямо: карта острова, которую можно двигать и масштабировать для осматривания рельефа и особенностей природы нужного участка — за жалкую чистую книжонку и всё перечисленное выше для художника. Исключительно твоё посредничество, Хеброр Шидз. Теперь ясна задача?

— Да-да, мастер Грей, состряпаем в лучшем виде! — Посветлел рожей трактирщик, то и дело косясь на лживых спящих, не сумевших выползти восвояси.

— Касательно повторений интим-услуг по высшему разряду. Как честный малый, скажу по чесноку. Первое. Если делать дважды подряд, то ощущения станут блеклыми. Надо хотеть не только головой, но и чтоб х** с утра всё время подскакивал в нетерпении. У всех организмы разные, потому ветеранам не стоит питать иллюзий — боком выйдет. Второе. Если не чередовать секс с фантомной куртизанкой и с настоящей бабой, то со временем возникнет пагубное пристрастие к моим кайфовым иллюзиям. Как с амнийской дурью — настоящие женщины перестанут удовлетворять от слова совсем. Напомню, Кудря, шесть элитных в комнатах — это были фантомные куртизанки, в полусфере же находилось восемь секс-кукол. С куклами всё равно, что рукоблудье в приятной роскоши — никаких ограничений. Поэтому, Кудря, сегодня заранее предупреди всех ребят и настрой девах. Мне крутой имидж и уважуха среди народа ценнее денег, которые я быстрее и проще зарабатываю трудом с волшебными предметами, — важно заметил Грей. Он знал, что за дверью в кухню как минимум две бабы уши греют. — Я понятно выражаюсь?

— Совершенно, мастер Грей, — почтительно склонил он голову, сверкнувшую залысиной в свете настольного канделябра на девять свечей. — Я всех предупрежу.

Чтобы нивелировать разницу в росте и напомнить о своей магической силе, вышедший из-за стола иллюзионист воспользовался незримым слугой и сымитировал левитацию, неожиданно для трактирщика поднявшись на уровень его глаз. Приняв самый отрешённый вид, Грей констатировал очевидное, указывая перстом:

— Красный шнурок на запястье — Илматер, бог страданий. Чёрный бархат ленты на бицепсе — Маск, бог воров. Талисман в виде золотой монеты под рубахой, где с одной стороны рассвет Латандера, бога начинаний, а с другой стороны расположен левый профиль Вокин, богини торговли. У клиентов я заметил тоже не по одному божественному символу. Не в обиду будет сказано, однако древняя мудрость гласит: "Многих господ служака — Абисса смерд иль Ада". Хочу предостеречь от порчи моих небесных куколок, включая осквернение их суккубами, дьяволицами и всякими извергами. Любителей всякой живности и трупов я буду выдворять без возврата оплаты и права войти вновь. С учётом этих пожеланий, Кудря, меня вполне устраивают порядки твоего трактира, — завершил свою речь мастер Грей, то ли пожурив и пригрозив, то ли обвинив, то ли похвалив.

Фальшивый гном общался с Хеброром, нарочито не замечая выпивох, кряхтящих и постанывавших, глухо матерящихся и противно возюкающихся. Глупо считать, будто кто-то из этих простолюдинов с похмелья хотя бы обратит внимание на смысл слов, не говоря уже про их запоминание. Грей вещал в расчёте на другую аудиторию, переставшую чирикать старыми поварскими ножницами вездесущие лук с укропом. Мастер, превосходно выспавшийся за шесть часов, не только воспользовался силой и кровью всех пяти трактирных шлюшек, но и сполна отплатил им, покамест, озаботившись стимуляцией работы их внутренних органов, конечно, экспериментально: за счёт энергий трёх мужчин, беспробудно спящих сейчас под столами пивного зала, а также двух рабынь-аборигенок, со смесью магии и жизненных сил которых трудился около часа, так и не сумев избежать привнесения собственной маны в изрядной доле. Ничего личного, просто наука с вектором полезного итога — без спроса пациентов. Ага, компромисс — это ущемление совести, потребовавшееся для сбора с женщин всяких телесных жидкостей, волос, ноготков и прочих тканей, необходимых для стабилизирования фантомных куколок с одновременным приближением их псевдо-плоти к реальной. Покамест сутенёр чётко уяснил, что его магия хорошо обманывает подвыпившую клиентуру, а критически мыслящих обманка плохо удовлетворяет — это стоит исправить. Пошагово. Трудоголик не боялся работы, спорящейся в его руках.

Не успел трактирщик озвучить что-либо, открыв рот, как маленький господин уже сменил пластинку, проверяя не только расторопность Кудри, но и его память:

— Теперь приватное, — хитро махнул рукой Грей, скрывая переговоры иллюзией. — Я видел вчера нескольких магов, способных швыряться огненными шарами. Если меня обеспечат ящиком разномастных алхимических склянок, я могу к вечеру после каждого променада предоставлять колбу с "адски чёртовым зельем" на основе кошмарных иллюзий и настоящего драконьего огня. Начну сегодня на пробу. Я всегда буду брать эквивалент пяти сотен золотых монет: сперва маг расплачивается с тобой, Кудря, потом я передаю ему колбу из рук в руки и после его ухода беру у тебя свою долю. Ты для первого раза накинь десять процентов своей маржи, потом повысь стоимость до реальной цены и разницу бери себе — для хороших фаэрунцев мне не жалко. Также я видел в Нью-Уотердипе пару грифонов с выводком. Рекомендуй покупателю колбы в паре с кем-нибудь сразу после покупки слетать к ближайшему вражескому лагерю на том берегу. Для первой пробы пусть маг сунет свой огненный шар в "адски чёртово зелье" минут за пять перед броском этой жуткой бомбы. Запомнил? Повтори.

Растроганный Хеброр воспроизвёл почти слово в слово, заслужив скупую улыбку.

— Также я могу продавать в день по паре одноразовых кристалликов с иллюзиями сфер невидимости, длящихся около шести часов кряду. Монеты должны оборачиваться из рук в руки, поэтому слушай мой заказ. Я хочу подобрать себе кольцо с заклятьем доспехов мага, тарч с магией волшебного щита и подходящий мне кинжал с магией волшебного оружия, но в первую очередь и желательно уже завтра — это ёмкость заговорённой на мобильную платформу ртути и свиток с этим же заклинанием. Тот маг, кто мне это продаст, будет бесплатно обслуживаться в моём борделе, а кайф оргазма с элитными куртизанками будет длится у него хоть до утра — пока хватает его магии. Запомнил?

— Угум... — кивнул трактирщик, придавленный всей сваленной на него информацией так, что часто чесался и трогал свою кудрявую чёлку, и без того осклизлую.

— Я с тобой начал работать, Кудря. Ты мой посредник и представитель в Нью-Уотердипе. Ни с кем другим я тут не намерен общаться и крутить дела. Мы друг друга понимаем?

— Вполне... Премного благодарен за доверие, мастер Грей, — мужик искренне встал и согнулся. Он вчера, правда, за свою прибыль, тоже искренне переживал, видя, как невменяемо выглядел источник богатств, поддерживавший привлекающую деньги роскошь. — Я не забуду вашей милости. И да смилуются над вами Тимора с Вокин!

— Спасибо, Хеброр, тебе того же, — в ответ встал и поклонился Грей. — Я сейчас отбуду до вечера. Вернусь, пообедаю в пустом трактире, — сделал акцент гном, — обставим дела и стартуем очередное шоу иллюзий. Договорились, Кудря?

— Не извольте беспокоиться, мастер Грей, всё обставим в лучшем виде! — Кудря широко улыбнулся вставными зубами. Он ещё хотел поклясться, но закусил щёку, решив не гнать лошадей. Зато гном рискнул:

— В связи с полным аншлагом я предлагаю выселить всех из казарменной спальни, а койки расставить под навесом во дворе, чтобы е

* * *

отлежались. Вместо казармы стоит сделать игровой зал, дабы сытые мужики не занимали трапезные столы, но оставались пить твой разбавленный эль и смотреть на Мазтапан с высоты птичьего полёта. Разумно взымать плату просто за вход в Чёртову Задницу, монетку и за новый игровой зал. Предлагай двум-трём товарищам вместе пользовать куртизанку или куклу по цене за одного — после секса выкладывай на улицу ради запуска следующих страждущих. Так и конкуренты останутся при делах, и бабы отдохнут от постоянной ебли в три дырки, и желающие куртизанок мужики смогут отработать вход на последний сеанс перед закрытием на ночь. И не морщи палубу. Вот, я на листе составил весь список, Кудря, держи памятку.

Вскоре Грей верхом на фантомном грифоне покинул пределы Нью-Уотердипа, чтобы в десятке миль от колониального поселения укрыться в сфере невидимости и напускном тумане с тьмой. Хмель недовольно поворчал, но несколько раз пересёк зачарованное облако, еле удерживаемое его старшим собратом на скорости бегущего человека. Убедившись в трудности подглядывания даже через имевшийся в Нью-Уотердипе магический шар, мастер отправил юркого фамильяра за милю от себя. Пока фантом медленно парил, невеликого роста маг изводил запасы магии, тюкаясь о стену недопонимания.

— Да что б тебя! — Сгоряча ругнулся Грей.

Прорыв случился неожиданно — помог порыв. Он всего лишь моргнул, когда очутился рядом с фамильяром — обратный призыв удался на Прайме!

— Оп-ля... Молодец, мой любимец! — Обнимашки как всегда сопровождались облизыванием — во многом именно из-за этих собачьих повадок дракончика в своё время назвали Догом.

Серокожий гном-иллюзионист, подобно хамелеону, легко спрятался средь валунов, коими изобиловал остров Мазтапан. И без того маленький дракончик после подпитки магией вновь уменьшился до размеров стрекозы и опять отправился на милю от старшего собрата. Нескольких минут ожидания мастеру хватило на умозаключение — подавляющее эмоции трансовое состояние иногда вредит.

Изведя резервы до двукратной ёмкости тела на тренировку обратного призыва фамильяра, малец направился вдоль южной оконечности острова на восток, чтобы выбрать пляж с песком, наносимым течением реки с материковых дюн. Увы, Мазтапан не отличался густой растительностью, как тот плотный зелёный массив джунглей, что виднелись на юге через пролив. Ясным утром с высоты птичьего полёта горизонты прекрасно просматривались. Уроженец Уотердипа сразу же прикипел взглядом к далёкой горе, такой огромной, внушительной и величественной, что дух захватывало даже в десятках миль от неё. Правда, более острый взгляд дракончика то и дело шарил по зелёной полосе плотной растительности — вольница для фейри-дракончика, хотя на Мазтике такие не встречались — тут водились пернатые гадины.

Примерно через час быстрый фантомный орёл махал крылами уже вдоль восточного берега Мазтапана, наездник вцепился клещом, понапрасну не рискуя. К сожалению, бухта с великолепным песчаным пляжем и роскошными пальмами, похожими на бутылки, оказалась со следами ног — босых людей. Поэтому Грей потратил ещё время и пролетел в другое место, преодолев около четырнадцати миль — по тренируемому глазомеру.

Каменистая бухточка с огромными глыбами, заметёнными желтоватым песком. Сюда трудно пристать на большой лодке и спрятать её в густых зарослях, питающихся пресной водой от небольшого источника, легко доступного в нескольких сотнях ярдов в сторону песчаной косы. Здесь можно вдосталь полазить и попрыгать по камням, наслаждаясь жизнью и погожим деньком.

Гибридный псевдо-фейри-дракон с огромным и долгожданным наслаждением устроился в ямку, вырытую для него в песке фальшивым гномом и раскалённую собственным дыханием. Сероглазый, для которого фамильяр являлся самым близким и родным существом на свете, с любовью просеивал песок сквозь пальцы, засыпая похлебавшего винца любимца мягким и горячим песком. Заслужил королевский отдых — песок для чешуйчатого зверька оказался куда желаннее шерстяных клубочков. Купание потом вымывало все крупицы, чистившие чешуйки и под ними, хотя щётки тоже ничего.

Сам малец, изведя магию на попытки просочиться и остаться внутри квази-реального тела фантомного орла, с полным на то правом расслабился, в кои-то веки просто загорая и купаясь. Наслаждаясь тёплым морем и радушным солнцем. Ни о чём не думая и ничего не воображая. Обычным образом впитывая окружающие красоты — во всех смыслах. Организму и сознанию полезно давать отдых, чтобы набраться физических и моральных сил для выдерживания грядущих нагрузок.

— Хех, — грустно хмыкнул Грей, готовясь прыгнуть с одного облитого водой камня на другой. И получаса не прошло, как невеликого роста маг нашёл себе забаву: истечь водой, заморозить, растопить и осушить камень быстрее припекающего днём светила.

Увы, Грей упорствовал в своём стремлении прокачивать через себя архимаговские объёмы магии, потому регулярно пробирался к ручейку, который обеззараживал разрядами электричества и приёмами из арсенала лекаря, потом хлебал местную ключевую воду и лежал в русле с затылком на более-менее комфортно обустроенном источнике для закаливания и поглощения всех толик стихийной магии пресной воды, чтобы ежечасно наполнять очередные склянки своим волшебным потом и материализованной магической субстанцией, при перемешивании обретавший лазурно-бирюзовые оттенки — до однородного цвета. Невеликого роста маг добивался исключительной синевы и высокой скорости синтеза, а не в час по чашке, потребной для двеомера Кажущийся. Фамильяра своего так не насиловал, как себя, буквально сочась из ладоней аналогом зелья избавления от болезней — этот вид лечения собирался как в отельную склянку, так и добавлялся в различные составы эссенций, менявших оттенки. Много не мало — сгодится, особенно если в голову втемяшит устроить завоевательных поход. Мастер всегда мог заново поглотить всю сцеженную магию и выделить уже с другими свойствами.

Грей по личному опыту уже знал, что магия отчасти подчиняется законам фазовых состояний вещества: в наименее плотном состоянии занимает огромные объёмы газа и обладает слабым могуществом, сжижение требует усилий с уменьшением объёмов в десятки раз при значительном возрастании мощи. А вот твёрдое и кристаллические состояния магии оставались во многом загадочными. Та же вода при становлении льдом расширяется вместо дальнейшего уплотнения, не говоря уже про пену. Данная тематика очень волновала Грея, на наглядном примере прозрачного хрустального стержня крайне заинтересовавшимся тем, как материализованная магия распространяется внутри вещества и в каком состоянии находится внутри разного рода материалов, таких как: древесина, кости, минералы, металлы, порошки. Одно дело ориентироваться по отработанным годами ощущениям, а другое — знать и умело применять к ещё большей выгоде. Подобранные в чужих снах теории о том, что есть Энергия и Магия, лишь сбивали с толку или запутывали мастера, не смогшего беспечно позагорать или понежиться в мягком и тёплом прибое.

Роистые тучи вопросов крутились в голове невеликого роста мага, пытавшегося в погожее утро и день пятого числа месяца Солнца в Зените просто отдыхать и наслаждаться жизнью, готовясь вечером вкалываться на измор за горсти всучиваемого ему неликвида — потрескавшихся алмазов, изумрудов, рубинов, хризолитов, бериллов и других драгоценных и полудрагоценных кристаллов, чаще не превышающими размерами молочный резец, выпавший сегодня поутру. Эти дешёвки требовались для дальнейших экспериментов с целью улучшить навыки получения твёрдой магии, обладающей свойствами материи и энергии. Кое-что уже получалось во рту — хотелось на ладонях. А ещё хитрец желал устранить дефекты структуры натуральных кристаллов при помощи кристаллизации магии — и перепродать минимум вдесятеро дороже под нужды артефакторов, клепавших из них низкопробные жезлы, коих мастер в раннем детстве перещупал десятки.

Ну, что сказать — не умел он отдыхать, как все нормальные люди.

"Нашёл людей!" — так расшифровывалось игриво-радостное сообщение гибридного псевдо-фейри-дракона, который за полдень проснулся бодрым и готовым к подвигам.

"Я посмотрю", — предупредил старший собрат, мягко касаясь сознания своего любимца, чтобы разделить его чувства и запоздало осознать, что из-за подобных накладок его глазомер ошибся минимум вдвое. Тем не менее, распушившиеся электричеством иглы стали аналогом кошачьих усов, чутко реагируя на нервную деятельность, особенно гуманоидов. Под прямым руководством фамильяр мог удаляться гораздо дальше одной мили от своего старшего собрата, не забывшего создать фантомчика для предупреждающей охраны своего неподвижного тела.

Три темнокожих туземца в набедренных повязках и с разными перьями в волосах и накидках на плечах притаились в кустах и распадке камней, подстерегая иноземных рейнджеров, охотящихся на дичь по заказу Чёртовой Задницы. Пламенная драконья радужка засеребрилась. И Грей смог воочию увидеть так называемых людей-птиц. В действительности оказалось — это обыкновенные колдуны, приспособившиеся обращаться с магией через цветастые перья местных волшебных птиц и пернатых змей. Подобно тому, как лесные создания маскировались в своей среде, так и эти аборигены применяли свою магию для мимикрии под каменные глыбы и кустарник. Издалека было не разобрать деталей, но умный юнец и так предположил, что в разные перья вложены свои заклинания: лёгкого падения, полёта, изменения себя под птицу. Хмелю хотелось познакомиться с ними поближе, но Грей предостерёг фамильяра, выступив лишь наблюдателем, оставившим питомцу самостоятельно выбирать маршрут подлёта.

Возможно, как думал мастер, наслышавшийся вчера рассказов в пивном зале, эти аборигены реально трансформируются в человекообразных орлов, с раскалывающими черепа клювами и руками-крыльями, но вероятнее была уже знакомая Грею трансформация рук в крылья, помогшая преодолеть пролив между материком и островом, однако, уже через несколько ударов сердца эта мысль была отброшена — столь крупные объекты вряд ли бы оказались незамеченными в подзорные трубы.

Естественно, невеликого роста маг возжелал заиметь полные наборы волшебных предметов, магия которых оттачивалась и специализировалась десятками поколений заклинателей, сделавших сложное для одних — простым и распространённым для других. Как тут устоять в свете работы над собственным големом летающего дома-черепахи? Жаль только, что встреча состоится раньше намеченного срока, но упускать свой шанс Грей не собирался — риск будоражит!

Пока одни выжидательно сидели в засаде, а другие осторожно подбирались к крупной диче, летающий над ними мастер Грей набросал в уме схему исследований: сегодня он вложит эти перья в подушку, а завтра фамильяр будет спать в ворохе перьев, чтобы его старший собрат хорошенько изучил особенности мазтиканских магических изделий с двух сторон, так сказать. Хмель более чем одобрил эти планы, даже согласился потерпеть немного, пока Грей примчится к чужой засаде.

Через тысячу сто сорок один удар юного сердца к птичьему гнездовью подкрался наёмник, чьё лицо испещряли борозды от когтей тех самых мясистых пернатых, отчасти напоминающих индюшек, пока ещё не всех истреблённых на острове. Рейнджер умело выбрал удобное место в тени и залёг с заряженным арбалетом — короткий лук и колчан со стрелами оставил под рукой.

Грей встрепенулся — зритель прибыл. Как раз один из тех, кто раскошелился вчера на пять золотых монет, чтобы т

* * *

фантомную куртизанку, и после феерично кончившего, что аж рухнул с дверью и слегка расшибся в судорогах оргазма. К слову, Корд отлично разрекламировал способ узнать чужие пристрастия в сексе, а Кудря с приятелей даже серебряные монетки брал за подглядывания в потолочные щели, так что помощь быстро подоспела.

Мастер обрадовался своей удаче! Однако быстро взял себя в руки. Прятавшийся под невидимостью юнец набычился, морально приготовившись к целенаправленному убийству себе подобных, причём, напоказ, а не чисто из самозащиты. Применив на себя так долго репетируемое на тренировках иллюзорное смещение и размытие, чтобы свести к минимуму шанс попадания ядовитых дротиков и пушистых игл из духовых трубок аборигенов, Грей приготовился и выскочил за спинами притаившихся людей-птиц, присовокупив к эффекту неожиданности утробный рык, которым сторожевые собаки пугают непрошенных гостей.

Застигнутые врасплох чернявые аборигены вздрогнули, резво обернувшись назад с намерением немедля убивать. Из юнца был отвратительный метатель колбочек с огненным секретом драконьих желёз, потому с усиленным магией криком брошенная им склянка пролетела всего-то футов двадцать, зато язык клубящегося пламени вытянулся на сотню с лишним, достав врага Нью-Уотердипа прямо в распадке камней, едва не ставших смертельной ловушкой. Успевший выстрелить абориген выскочил с визжащим криком боли, словно его на самом деле обожгло до костей. Арбалетный болт под лопатку бросил его труп обратно на камни.

Драматично появившаяся размытая фигурка, казавшаяся одновременно и левее, и правее, с оглушающим улюлюканьем метнула ещё пару склянок, на поверку оказавшихся обычными камнями, но скрывавшиеся в кустах туземцы поверили в опасность огня и, промазав дротиками, спешно покинули своё укрытие.

В этот момент с неба прямо им под ноги ударила тонкая молния, сорвавшаяся с хвоста дракончика в раздвоенном виде. Гром среди ясного неба вскрыл стаю из девяти дракончиков, грозно искрящихся и трещащих электричеством. По размеру и зеркальному виду — охотящиеся детёныши обычного ртутного дракона. С орлиными криками аборигены смешно подпрыгнули, расправляя руки-крылья.

И вот тут Хмель применил фантомного убийцу, погубившего не одного засранца в канализации Уотердипа. Со стороны казалось, что от каждого из стаи отделился непонятный сгусток потустороннего света, стремительно спикировавшего на преображающегося человека-птицу. Атакованный же увидел выуженный из его же мозга образ какого-то ужаснейшего создания, предположительно, взрослого дракона, перекусившего тело смельчака пополам — судя по скривившему аборигена мышечному спазму. Добыча рухнула замертво с остекленевшими от ужаса глазами — реально застряв на середине преображения в крупную птицу на вроде гигантских орлов у крепости-монастыря Кэндлкип.

Охотничья стрела промазала по последнему человеку-птице, сперва испугавшемуся, но миг спустя распознавшему иллюзию в небе и издавшему настолько оглушительный и яростный клёкот, что у оглушённых им иллюзиониста и лучника пошла кровь из ушей. Стая драконов на это дело огрызнулась несколькими молниевидными иглами: одна воткнулась в крыло, вторая попала в грудину — последовавший затем разряд молнии прицельной наводкой ударил в оба этих места. Брошенное же в ответ копьё и сокрушающий удар клювом бесславно лопнули пару иллюзорных дракончиков. Даже распознанная иллюзия фантомного убийцы со стороны размытой серой фигурки всё равно подвела итог схватки — три-ноль в пользу хороших парней.

— Б

* * *

, мастер Грей! Хвала Тиморе за нашу встречу! Ох

* * *

схватка! Роскошь,

* * *

! — Восторгался стелющийся охотник, не забывший перезарядить арбалет и прихватить колчан с луком.

— Приветствую, — угрюмо ответил Грей, к этому времени уже оставшийся без размывающей и смещающей маскировки, под которой намеренно не оказалось иллюзии одежды — лишний штришок для взрослого алиби. — Как вас зовут?

— Флюрин Коготок к вашим услугам, мастер Грей, — чуть поклонился полуэльф в боевой раскраске. Он не забывал метать взгляды по сторонам, хотя его охотничья чуйка твердила об отсутствии опасности.

— Вы помешали мне загорать, — набычено обвинил злой гном, трогая ногой человеческую руку, частично покрытую перьями.

— Э? Простите... — обескураженно промямлил мужик эксцентричному юноше.

— Не прощу, пока не оберу подстреленного вами, Коготок, и вы мне ещё вырежете из этих несколько перьев, на которые я укажу, — непререкаемо заявил фальшивый гном.

—

* * *

, та голова моя по праву убийства! — Сразу напрягся охотник.

— Мне не нужны их головы, — отмахнулся Грей, в этот миг окружённый стаей приземлившихся дракончиков. Исполосованный когтями полуэльф струхнул, каркнув:

— Пра-авда?.. — Бывалый рейнджер занервничал в колком статическом поле.

— Ну, а вам они зачем, Коготок? — Стальной взгляд упёрся в карие зенки.

— Сдать,

* * *

, в управу. По десять золотых за чернявую башку, а оборотней принимают за двадцать, — ответил напрягавшийся охотник, ища беглым взглядом настоящего фамильяра иллюзиониста. Флюрин не верил ни в благотворительность, ни в дурацкое объяснение чудаковатого мага, чья мимика не соответствовала взгляду.

— И? Вы будете пачкаться, отрезая, потом надрываться, волоча в управу. И в итоге с виляющим хвостиком принесёте золотишко прямо ко мне в бордель покупать высшее наслаждение с моей фантомной куртизанкой. Так зачем мне сейчас собачиться, Коготок, портя отношения с классным рейнджером?

— И правда, сучьи потроха... Во,

* * *

, хитро! — Лицо охотника чуть просветлело.

— Вот это вырезай, Коготок, — угрюмо приказал Грей, указав ногой на вросшее в тело цветастое перо из шейного украшения. — И шевелись, пожалуйста, я ещё плескаться хочу.

— Как прикажете, мастер Грей, — повиновался Флюрин, отложив свои вещи, достав кинжал и присев у трупа туземца, чтобы сноровисто изъять перо.

— А рыболюди тут водятся, Флюрин?

— Не, эти сукины дети далеко на севере обитают, — бросил охотник. — Вот это тоже вырезать, мастер Грей?

— Конечно, оно ж волшебством пахнет.

Показывая, что ему ещё надо, Грей подумал, что так даже лучше получилось — будет иметь возможность изучить три набора в разных стадиях активации волшебства.

— Клофер за такое отвалит с десяток звонких золотых, — заявил охотник, встретившись лицом к лицу с сероватым гномом. От стального взгляда мужчину прошиб холодный пот — не ему тягаться с этим молодым магом.

— На что вам деньги, Флюрин Коготок?

— Это моё дело, мастер, — набычился охотник, готовый пырнуть под ребро.

— Иллюзии...

— Это...

— Моя...

— Стихия.

С разных сторон, подхватывая друг у друга эстафету, произнесли точные копии иллюзиониста, а потом хором:

— Исчезни!

Подкравшийся дракончик ткнул хвостом в копчик, простреливая позвоночник импульсом заклинательного сна, а невеликого роста маг шлёпнул ладонью по левому виску, отключая мозг Флюрина от управления его собственным телом путём впихивания туда своей проекции. Второй рукой Грей поддержал сидевшего на корточках Коготка, молниеносными движениями успевшего разбить иллюзию спереди и кинжальным ударом попасть по ложной цели за спиной — мгновения не хватило совершить вертушку. К сожалению, подготовка к захвату чужого тела и отладка управления им продлились слишком долго для использования приёма в реальном бою, вдобавок, наведённый сон весьма короток. Пока фамильяр сосредотачивался на захваченном Коготке, невеликого роста маг, скрепя отвращение, принялся собственноручно и с большей аккуратностью, медленно и верно вырезать нужные перья — брезгливые и трусливые маги долго не живут.

По мнению Грея, вся эта сцена должна была способствовать складыванию брутального образа серого гнома — алкоголь всем язык развязывает. Вкупе с иным стилем боя, когда приплывёт Люцентия, её команду дружно осмеют за сравнение сутенёра Грея с каким-то сопливым ребёнком. У капитана Сарастина просто не останется выбора, кроме как подтвердить репутацию Сукилюбимца и ссадить сердобольного Ясемтаора прямо тут, вместе со всеми его выкормышами. В любом случае, Нью-Уотердипу нужен свой Грифоний Легион — бывший его сержант ещё благодарен должен быть за повышение сразу в капитаны, минуя лейтенантское звание.

Конечно, торопившемуся всё успеть гному помогали вырезать перья — не пропадать же остальным фантомам и самому Коготку? Та удача, ради которой всё затевалось, начала претворяться в жизнь только после сбора всех трофеев. По воле Грея всё укрыли туманные клубы непроглядной тьмы. Невеликого роста маг не просто принялся лепить себе соответствующий детородный орган по образу и подобию примерчика, а благодаря внедрённой во взрослое тело проекции синхронизировал ощущения подлинной мужской плоти со своим квази-реальным аналогом, дабы самому для себя обеспечивать самое надёжное алиби. Для генерации необходимых соков доморощенный целитель придумал использовать трансформацию своих потоотделений и слюны — дёшево и сердито.

Слишком, слишком, слишком велико оказалось искушение предаваться эротическим усладам, хотя Грей колебался, давно желая понять монахов, дающих обеты безбрачия или даже девственности — приз в конце мог стоить этого. Мастер утешал себя тем, что лепка нормального мужского тела вовсе не означает немедленное распутство с собственными же фантомными тёлочками — этот изврат вообще сродни рукоблудию. В любом случае, окружение самого себя псевдо-плотью взрослого серого гнома оказалось значительно проще погружения внутрь фантомного летуна — движение к цели шаг за шагом. Ну, ещё и сбор недостающих компонентов типа ногтей, волос, плоти, зубной эмали с целью ещё лучше поляризовать фантомов по половому признаку. Как обычно, мастер решал комплекс задач. К сожалению, приходилось спешить.

Где-то минут через тридцать по окончанию боя в поле зрения фантомного наблюдателя показались ещё охотники, обязанные были узнать, что тут за гром гремел — ежедневное тотальное прочёсывание острова гарантировало вскрытие больших групп врага и отсеивание ртов неудачников. Попавшись им на глаза с ворохом добытых перьев, перевязанных набедренной повязкой, содержащей какую-то защитную магию, сероватый гном трусцой побежал в сторону песчаного берега. Мастер Грей сперва хотел скрыться во всполохах иллюзорной двери измерений, но слишком много деталей — во вред. Тем более, он лишь мечтал об овладении этим двеомером вкупе с малой и подлинной телепортациями.

Собственно, сознание Флюрина всплыло из абсолютной тьмы, оставив мужчину с крупной дрожью и рефлексом учащённого дыхания. Перетрусил, но не обгадился — не он первый недооценил потенциал иллюзиониста. Флюрин ещё не догадывался, что теперь импотент и что этот побочный эффект явление временное — дней за шесть восстановится. Помощь от двух подоспевших колонистов оказалась смущающей: Коготок отчётливо помнил своё нападение, за которым последовал сказочный секс с грудастой эльфийкой, от слишком яркого экстаза с которой он даже ненадолго забылся. Следы семени на члене закрепили у Флюрина ложные воспоминания из сновидения, хотя не развеяли всех подозрений даже после спешной перепроверки шмоток, аккуратно сложенных незримым слугой.

— Меня зовут Энсли. — А я Милто.

— Мастер Грей, вы не против нашей компании? — А это вы их всех так круто отделали?

Представились и спросили молодые авантюристы-иллусканцы, решившие составить компанию гному в загорании и купании на близлежащем берегу. Неудачно поохотившись за птицами, ныряльщики собрались добыть крупную черепаху и банально испугались слегка невменяемого и нервного Флюрина, считавшего себя непонятным образом наказанным и стыдящегося своего раскрепощённого блуда на виду у сутенёра, спасшего охотника от засады да оставившего за ним ценные головы с лишённым магии, но не яда оружием аборигенов.

Угрюмый Грей сравнительно легко развязал юношам языки. Солнце перевалило зенит, сероватый гном расслаблено жмурился на синеву морского горизонта и внимательно слушал историю бывших юнг — подлинник же расположился в пятистах футах поодаль и активно медитировал для восполнения потраченной магии. Дружков из интеллигентных семей гильдейских ремесленников обманом завлекли на одну из каракк на Мазтику и обращались, как с девками — в Нью-Уотердип и сбежали с корабля. Словно отыгрываясь за неудачу, друзьям по несчастью удалось устроиться в колонии куда лучше, чем можно было рассчитывать — благодаря определённой грамотности с умениями писать и считать. За шесть с лишним лет подростки возмужали, став более-менее приличными рыбаками и рейнджерами, много вкладывающими в своё снаряжение и брюхо, а потому почти всегда пребывающими на мели. Грей, прекрасно понимая, чего перед ним стелются, откровенничая, кое-что придумал на их счёт и хмуро согласился оказать услугу за услугу:

— Ладно, Энсли и Милто. Давайте уговор. Я вас каждый вечер к секс-кукле пускаю, а вы каждый день обучаете меня здесь плавать и нырять, — оказал он, сперва решив пойти по простому варианту меньшего использования.

— Мы согласны, — хором ответили оба иллусканца, давно загоревших до рашеми. Плёвая работёнка, и ни тени сомнений, ни морщинок подвоха. Парни мельком переглянулись, довольные тем, что вовремя подсуетились и разжалобили.

— Э, только можно нам заходить к сучкам по отдельности, мастер Грей? — Уточнил Энсли, на год более старший, чем Милто.

— Хм... вас напрягает репутация? — Заинтересованный в приспешниках Грей упёр локоть в песок, не волнуясь за своё реноме нормального любителя баб.

— С-с-с... очень, — поправился Милто, проглотив бранное слово, всё равно выскользнувшее в конце: — Только с вонючими рабынями и дают

* * *

, с

* * *

, — пожаловался парень, сжав песок кулаком. О более постыдном аргументе он умолчал.

— От щедрот раз месяц,

* * *

, — вторил ему Энсли, с надеждой и смущением глядя на держателя фантомного борделя.

— На ловца и зверь бежит, — криво хмыкнул гном, сощурившись, словно это поможет задавить укоры совести. — Тогда у меня к вам другое предложение, ребятки. Публика вожделеет зрелищ. Вам нужна у неё исправленная репутация. Я не дам вам свободного входа к куклам. Вместо этого завтра вы оба бесплатно испытаете с куртизанками райское наслаждение.

— Е

* * *

, — недоверчиво протянул потрясённый Энсли.

— Однако. Пока вы будете по одному т

* * *

в разных комнатах, все в трактире будут видеть происходящее у вас, — сказал маленький сутенёр, оценивая реакцию.

— И пусть! — Сгоряча ответил Милто. Его заалевший напарник отнюдь не собирался выставляться на показ, но опоздал с высказыванием:

— Отлично, — подсёк Грей улов, пытавшийся владеть словом, как заядлый рыбак удочкой. — Тогда на расспросы отвечайте так: договорились обучить пещерного жителя плавать и нырять в обмен на доступ в его фантомный бордель. Запомнили? Повторите, — приказал он. Хмуро одобрив, гном продолжил: — Не подведите, парни. У вас есть два дня, чтобы хорошенько вообразить своих девушек мечты и свои рыцарские спальни с чучелами славной добычи, или где вы там их хотите отыметь, — подсказал юный сутенёр, уже зная, кто из двоих нуждается в тренажёре. — Завтра куртизанки, сегодня секс-куклы, сейчас — плаванье и нырянье.

Не они сами пришли, то Кудря бы завтра поутру мог бы предложить их в тренеры, сделав уже своими должниками. А так невеликого роста маг получил двух добровольных подопытных, чтобы сегодня поэкспериментировать и завтра испытать на них новое усовершенствование для фантомных куртизанок: чем чаще и ласковей будут прикосновения к женским эрогенным зонам, тем приятнее они станут двигаться и облегать пенис. Секс — занятие для двоих. Отлаженный обучающий сценарий позволит получить одобрение от жён и родителей юнцов, дабы фантомный бордель выполнял полезные для общества функции, считаясь рекомендованным к посещению досуговым заведением, а не гнездом похоти и разврата — пацан просто готовится не осрамиться в постели с реальной девицей. Впрочем, мастер Грей ещё не определился с тем, что же на самом деле будет скрываться под вывеской фантомного борделя.

Ободрённые ребята рьяно принялись обучать благодетеля плаванию, наперебой делясь советами и даже делая гребки за сероватого гнома, вроде как правильно отводя руки. В общем, хреновые из них учителя, мягко скажем. Грею пришлось вертеться у Энсли на руках, пока Милто в ярде от них плавал мимо туда-сюда, на практике показывая разные стили, потом они поменялись местами и по предложению клиента стали нырять с камнями, поддерживая гнома у поверхности из-под воды — чтобы не мешаться ему сбоку. Хмель же игриво крутился вокруг всех них, создавая кутерьму и отвлекая иллюзиями раскалённых углей, усыпавших дно под ногами ребят. В общем, невеликого роста маг пожалел о своём найме этих простаков: сами отлично умеют, но с передачей навыков полный швах, разве что поступить по их образу и подобию — приноравливаться к стилям в попытках повторить.

Постепенно у серого гнома начало кое-как получаться не путаться в собственных руках и ногах в попытке скоординировать их движения — как же это было бы нужно при заплыве по заливу Корделла! Бултыхание в воде приятнее отбивания зада в седле, но оба навыка обязательны для уважающего себя аристократа — где б ещё раздобыть на Мазтапане настоящую лошадь или пони?

В ходе занятия Грей констатировал, что не такими уж и опытными рейнджерами оказались эти двое, либо просто слишком ретиво взялись за обучение плаванию и нырянию, что не заметили ещё нескольких коллег по ремеслу, особо не скрывавшихся, подходя послушать и понаблюдать, косясь на скиданные кучей волшебные шмотки. По итогам обучения Грей решил, что оно будет первым и единственным у этих двух, о чём и уведомил, подрядив за свой счёт найти лучшего учителя из обитателей Нью-Уотердипа и прозрачно намекнув им про своё понимание наличия у парней какого-то влиятельного покровителя, чей авторитет хранил симпатяг от грабежей и предательства и способствовал вложению в снаряжение.

К сожалению для двух друзей по несчастью, серый гном стал возвращаться в поселение своим путём, намеренно показав им, как летает на фантомном грифоне — ещё раз доказывая правдивость вчерашней похвальбы о семи часах лёта. Мастер Грей специально высоко и ускоренно взлетел, испытывая перья с аборигенов — квази-реальный летун получился заметно более плотным и чутким к наезднику. Невеликого роста маг, прикрываясь от ветра собственноручно и кропотливо сотканным из магии щитом, сделал длинный крюк через северную оконечность Мазтапана, чтобы успеть загодя приметить паруса каравана кораблей Дома Зулпэйр и драпануть в Трифосфорд до входа этих судов в бухту Нью-Уотердипа. Мёртвый штиль покамест не оставлял Сарастину манёвра, капитан не решился тратить прорву ресурсов на продвижение парусников в безветрие — горизонт радовал чистотой. Грей желал думать, что Брибис и Луламин соврали ему в том, что Зулпэйр первым делом направиться в Нью-Уотердип для высадки наёмников и взятия на борт пассажиров до более крупного и защищённого колониального поселения Трифосфорд. Ведь куда логичнее, а главное привычнее, если судить по дневнику бывшего корабельного мага Саршела Бирюзового, сгрузиться в строящейся портовой крепости и совершить короткий рейс с поставками в Нью-Уотердип на Мазтапане, после чего с полными трюмами возвращаться в метрополию на Фаэруне.

— Простите, мастер Грей, никто не захотел выставляться напоказ, — повинился Кудря, комментируя передачу чистых книг в оплату "адски чёртового зелья" и гальки со сферами невидимости. Флюрин вернулся и рассказал, как было дело, так что Хеброр перестал испытывать дефицит доверия и провернул сделку.

— А хвастались вчера дай боже, — с угрюмым осуждением ответил Грей, проводя рукой по глади новенького мольберта. К нему комплектом нашёлся старый футляр с красками, которые только-только подновили вместе с приведением в порядок набора куцых кисточек.

— Ну, мастер Грей, одно дело на стоянке у костра пустить по кругу захваченную аборигенку, а другое е

* * *

на потеху всей колонии, — без запинки задвинул довод чондатанец, лично обслуживая Грея, устроившегося за шикарно накрытым столом — девять перемен блюд. Правда, в каждом блюдце получалось по столовой ложке, зато приглашённая кухарка разложила в подражанье подачи кушаний на виллах благородных господ Уотердипа.

— Как рюкзак?

— Будет, — пообещал хромой и беспалый, ожидавший результатов на этот запрос.

— В гавани две парусных галеры и ког без флагов. Наши?

— Да, мастер Грей, вернулись с руин. Всё пытаемся отбить роскошное место. Его первым выбрали под Нью-Уотердип, а потом амнийцы натравили на нас Культака, — пожаловался пострадавший от них, не скрывая злобу и бессилие. — Мастер, разрешите дать вам совет.

— Валяй, — просторечно ответил Грей, не торопясь приступать к трапезе, чтобы поностальгировать о доме и праздничных пирах на вилле Хунаба.

— Не применяйте иллюзии драконов, пожалуйста. Местные боги — драконы. И обычные цветные ящеры с гор Аксапозтилан часто заступаются за своих аборигенов. Они могут запросто уничтожить и этот Нью-Уотердип, — с умеренным подобострастием сообщил трактирщик, ратовавший за жизнь и процветание. Он сумел передать приказ губернатора в обходительной форме.

— Спасибо, Кудря. Драконы — веский довод. В этой связи возникает вопрос о том, как нам лучше обставить твоё исцеление. Мне удобнее свалить на трофей. Подумай о достоверности, — угрюмо произнёс фальшивый гном и, привычно взяв подходящие серебряные приборы, приступил к дегустации блюд.

Чьи-то клешни, увенчанные оливками осьминожьи присоски, облитый кетчупом морской ёж, разваренная картофелина под мелко шинкованной зеленью и оливковым маслом. Кто-то удавился, чтобы накрыть такой шик в кособоком трактире, не то, чтобы построенной криворукими и недоумками, но без архитектурного плана точно — по памяти скопировали какое-то городское заведение.

— Мастер Грей, — послушно начал Кудря, получив жест разрешения от неторопливо наедающегося гнома, решившего сделать передышку в приёме экзотической пищи. — Я не слышал, чтобы кто-либо добывал трофеи, способные исцелить старые травмы. Если рискнуть ограбить главные пирамиды городов Культака или Зопал, то в нашу сторону немедля отправят армию с тысячами воинов, — фильтруя базар, медленно изъяснялся ветеран. — Аборигены вообще мстительны, мастер Грей. Пожалуйста, учитывайте это, — стелился трактирщик за шанс исцелиться.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Хеброр. Скажи, неужто мимикрия под амнийцев запрещена? — Вместо взлёта, брови упали.

— Э, маскировка? Нет-нет, что вы! На это мы завсегда готовы! — Посветлел Кудря.

— Завтра обдумайте примерный план подобного мероприятия, Кудря. Сегодня так. Холст никто не заказал, и мои приготовления за ночь выдохнуться без применения.

— Извините, мастер Грей, но...

— Но я говорил, что мой представитель — это ты. Мнение местного королька на этот счёт мне по барабану. Это ясно?

— Ясно, мастер Грей, — осунулся трактирщик, бегая глазками между дорогим клиентом и дверью, где его ждали другие высокие персоны, которых Грей игнорировал.

— В рекламных целях начнём сегодня вечеринку с культурного подарка в управу: после обеда срочно одолжи, а лучше купи колдовской котёл, найди плотника и две подковы или крюка к столешнице для обтяжки старым куском парусины или брезента, — приказал гном, на скатерти показав, что подразумевает. — Я хочу сегодня после работы получить лучший эротический массаж любящими женскими ручками, губками, язычком, и желаю проснуться поутру на натуральной женской сиське. За это полуночным клиентам в элитные комнаты я тоже дам наиграться всласть и позволю заснуть с тёплой и потной фантомной тёлкой под боком — роскошь с вечера и до утра обеспечу вместе с приятно прохладной и свежей полусферой на семь комнат-секций для нас. А ты остальное сможешь?

— Не извольте беспокоиться, мастер, — поклонился Хеброр, за кудряшкой чёлки пряча досаду и почтение к могущественному магу-гному и его желаниям. Быть рядом с такой фигурой означало повышение собственного статуса и дохода.

— Тогда думай о желанном облике своего трактира, Кудря, на сегодня и перспективу. Я могу транслировать твой образ и сделать его постоянным. Если наёмный боевой маг Уилмот с Люцентии возьмёт три подготовленных мной кристалла и применит сферы домика Леомунда в этом зале, на кухне и посреди коридора второго этажа, то эта магия навсегда скрепит здание — не развалится от старости. Я считаю, было бы неплохо стать совладельцем трактира, где устраиваю свои фантомные бордели. А ты как думаешь, Хеброр? — Испытующе спросил изначально хмурый гном, стальным взором пытаясь высмотреть отголоски чужих эмоций, подражая некоторым благородным патриархам, умеющим читать людей без всякой ментальной магии.

— Мне надо обсудить это с Феденом, — замявшийся человек разумно уклонился от прямого ответа.

Кудря намеревался продать бизнес ради своего исцеления, а тут новое шикарное предложение — вот опять надо искать варианты оплаты десяти тысяч золотых за подходящий гному рюкзак с магическим расширением пространства и полным облегчением поклажи. Трактирщик опознал кушак и понимал, что мало места не бывает.

— Я завтра около полудня намерен учиться плавать и нырять с портовых понтонов. Я могу сразу после прогулки сделать подсвечники в сумме на пятнадцать гнёзд вечно и роскошно пламенеющими. С учётом завтрашнего зелья и пары сфер всего моего заработка должно с лихвой хватить на приобретение всех трёх заказанных артефактов с подогнанной по размеру сбруей для ношения. Я хочу сам насобирать себе экзотических кораллов и раковин, для их перетаскивания мне нужна одноразовая волшебная палочка или предмет с двеомером мобильной площадки, сойдёт и летающий диск Тенсера, но за такой я заплачу вместо двух камешков с одноразовыми заклятьями размытия и смещения только одним — с двеомером зеркального образа на шесть копий. И ещё висит прошлый заказ с ртутью. Вот памятка, здесь же список всех предоставляемых мною к продаже кварцитов с заклинательными иллюзиями — заказ на них принимается до начала массажа. Кудря, сможешь устроить осмотр ассортимента от местных и покупку во второй половине завтрашнего дня? — Строгим тоном спросил юнец, намеревавшийся улучшить магию и перепродать изделия в городе для покупки более шикарных образцов, нежели можно сыскать в данном захолустье. Естественно, кое-что пойдёт на доделку летающего дома.

— Я постараюсь, мастер Грей, — почтительно ответил официант, откликаясь на жест и ставя на десерт кусочек ванильного пудинга.

— Постарайся, Кудря, — повелел залётный мистер, старавшийся следить за тем, хорошо или плохо у него получается командовать другими. Грей ещё не выработал и не поставил собственный голос, а волшебный слишком вариативен для бездумного обращения. — Я ещё пока мужаю, поэтому мне надо усердно тренироваться не только магии, но и физически. Ммм... Это было особенно вкусно, — сделал гном редкую похвалу еде, прожевав маленький кусочек, что неторопливо отрезал себе.

— Спасибо, мастер, — гнул спину ветеран, готовый прислуживать за щедрые барыши, рекой Дессарин полившихся в его карманы. Наедине можно и унизиться до служки. Пока лично у Кудри не появится подлинный повод уважать господина.

— Отряди кого-нибудь открывать мне двери, Кудря. Пока я обхожу второй этаж, плотно выложите на столы всю посуду и приборы для придания им шика золота, фарфора и хрусталя. Также надо выстроить всю обслугу, чтобы включить в мираж их иллюзорные ливреи. Потом часа два на холст и открываемся, — директивно изрёк угрюмый гном, словно это он тут единственный и неповторимый хозяин заведения. Грей предвкушал, как будет наряжать женщин, делая из каждой — обворожительную конфетку!

— Как вам будет угодно, — умеренно лебезил Хеброр, про себя матерясь. Дёрнул же чёрт связаться с этим чёртовым карликом, а ведь чертовски здорово начиналось — очень не понравился Кудре хозяйский тон маленького королька, способного так запудрить мозги, что и не заметишь, как лишишься всего и останешься в дураках.

— Вот ещё что, Кудря, — тем же тоном продолжил Грей, благодаря фамильяру, заметивший гримасу, промелькнувшую на лице хозяина этого заведения. — Завтракать на заре я тоже хочу в тишине и роскошном убранстве, а не в заблёванном хлеву, — повелела кроха.

Хеброр молча поклонился зазнавшемуся Грею. Каков бы не был самодур, он реально умелый маг, с которым опасно не считаться. Трактирщик видел свою выгоду и честно пытался притереться, не осознавая, что его эмоции и мнение раскачивают подобно лодке. В этом и заключалась главная причина неторопливого обеда — мастер сосредоточенно кренил свою иллюзию в стороны. Казался снобом. Казался могучим. Казался... Вместе с фамильяром учился тонкостям управления двеомером Кажущийся.

— Будет сделано, мастер Грей. Но... я боюсь, что завтра не успею подготовить торги, — сообщил мужик, не видя причин извиняться. Оба проверяли друг друга на коммуникабельность, хотя простак и не знал такого сложного слова.

— Угум. Не говори про загруженность, но попробуй объяснить причины для откладывания. Подумай, а я пока полакомлюсь медовым десертом.

— Сей момент, — любезно ответил трактирщик, весьма ловко меняя блюда.

Чёлка же успела засалиться, а на перекинутом через левое предплечье белом полотенце ни пятнышка. Грей видел достаточно слуг, чтобы сделать вывод о том, что Кудрю в молодости школили по теме прислуживания за господским столом. Хеброр честно постоял и подумал, даже не заметив, когда милорд изволил докушать.

— Ну, бои, мастер. Понимаете, всё волшебное вооружение и защита всегда в деле, под прилавком не залёживается. А... а самое лучшее тихарится на чёрный день, гхм, вроде из страха потерять в рейде на тот берег... — старался ветеран, часто сглатывая брань.

— Это ясно. А люди, Кудря?.. — Подвесил вопрос Грей, не желавший сам ломать голову, когда есть более осведомлённый и заинтересованный первоисточник. Наблюдательный мастер отметил и вполне себе поставленную речь бизнес-партнёра.

— Мм, доверие, — пошамкав губами, постарался и вымучил трактирщик верное слово. — Понимаете, мастер Грей, некоторые накопили имущества и заработали на обратный билет. Ветераны не станут покупать ваши непроверенные камешки, а у молодых нет средств. Ну, тут все кормятся с трофеев с того берега, — расстарался трактирщик, упуская брань. — Вот...

— Ага, мне надо раскошелиться на аванс, который вояки ещё неизвестно как потратят, потому что не знают и не доверяют моим изделиям, чтобы планировать заведомо прибыльные налёты без летальных исходов со своей стороны, — подытожил внук патриарха благородного Дома торговцев тканями и одеждой. — Понимаю, Кудря, у тебя мозги кипят от всего враз свалившегося на твои плечи. Хорошо, я готов отложить смотр и покупку своих заказов дня на два или на три, а ты организуй продажу моих камней с заклятьями через залог чего-нибудь равноценной стоимости — мне сгодятся волшебные перья и содержащие магию безделушки аборигенов. Кстати, за несколько дней мой бордель в твоей Чёртовой Заднице хотя бы раз обслужит всех желающих, Кудря, я прав?

— Да, мастер Грей, вы правы, — поклонился мужик.

— Тогда и в твоих интересах тоже продумать нормальную политику, Хеброр Шидз. Сейчас всё в процессе становления, хаотично, нет общедоступного и устоявшегося прайса на конкретные интимные услуги отдельно от иллюзий окружающей обстановки. Ты же ближе к народу, трактирщик, вот и выясняй о самом привлекательном и желанном сервисе — что больше всего понравилось или наоборот. Я тут случайно встретил пару ребят — запряги их писарями. Завтра-послезавтра вместе обговорим всё, ещё раз оценим и выставим фиксированные и справедливые цены. Э, и ты меня правильно пойми, Кудря, это я пока тут надрываюсь, вкалывая ради практики заклинаний и создания сложного артефакта, а потом пошлю к чёрту всё это мракобесие. Возможно, часика на два перед сном и буду открывать фантомный бордель для шлифовки мастерства, но вряд ли более того, — честно предупредил Грей, не став упоминать о своих возможностях за день обернутся с полётом до Трифосфорда и обратно в эту дыру под названием Нью-Уотердип. — Задачи инвестора — вложиться и снимать сливки.

— Как скажите, мастер Грей, — дежурно ответил Хеброр, поняв собеседника.

— Отчего ты испытал облегчение, Кудря? — Вдруг спросил гном. От пронзительного взора и смысла вопроса человек невольно опешил и сглотнул, ощутив себя крайне неуютно.

Кудря приторно улыбнулся, собравшись духом и не позволив себе мямлить, как какая-нибудь рохля, тем более, молодой господин запретил откровенно лебезить.

— Балаган, мастер Грей, доходен, но утомителен, — высохшим языком прошамкал трактирщик. — Простите, великодушно...

— Это правда, — перебил его иллюзионист. — У меня ещё вопрос, Хеброр. Вы с Феденом попробовали моих фантомных куртизанок в числе первых, но... более не заикаетесь. Предпочитаете натуральных тёлок?

— Гм... Ну, это, вы же предупредили, мастер Грей... — нашёлся Хеброр.

— И? — Допытывался сутенёр.

— И вы сами, мастер Грей,

* * *

натуральных тёлок, — объяснил трактирщик.

— Верно подмечено. Это все соображения?

— Эм... Ну, если бы я пил с каждой проданной бутылки или бочки, то давно спился бы. Вот и... — трактирщик нервно поправил идеальное полотенце и потеребил чёлку.

— Спасибо, Хеброр, — важно заметил Грей, в последний момент сочтя неуместной и сохранив при себе похвалу о расторопности.

Иллюзионист пытался учиться общению и развивал актёрское мастерство в качестве составной части своего искусства магии. Вроде бы у Грея даже получалось поставить себя могущественным и эксцентричным магом, демонстративно отстраняющимся от власти и при этом противоречиво давя на такие рычаги этой самой власти, как деньги и секс. Приоритет отдавался именно магии, а остальное... Пока смахивало на баловство, ничуть не походящее на организацию своей версии Лунных Звёзд, некогда созданных Келбеном Арунсуном для удовлетворения своих амбиций по утверждению мира во всём мире, но прососуществовавших лишь до его смерти в конце семьдесят четвёртого года по Летоисчислению Долин, которому придерживался и Уотердип.

Увы, Кудря вместо Корда отрядил Виттера. Курносый иллусканец так-то являлся ночным сторожем, прекрасно справляясь с работой одним правым глазом и питомцем — мастиффом по кличке Печень из-за женского пола и любви к этому мясу. Молчаливый и такой же угрюмый. Поджарый и гибкий. Кожаный шлем по самые брови, борода лопатой, приметные огрызки указательных пальцев и набитые костяшки, раньше скрывавшиеся под перчатками. Вроде и носит гульчик, но мочится сидя. Увы, калечным тут либо в могилу, либо влачить существование в тылу, доказывая свою полезность.

— За что так? — Спросил гном, в очередной раз окуная кисть в пузатую колбу и проводя пальцем по жёсткому ворсу, чтобы разбрызгать субстанцию.

— За дело, — грубо ответил угрюмый тип.

Грей за прошлые месяцы навидался за сотню инвалидов и наслушался их кратких историй. Посещения многих лагерей подготовки солдат и телохранителей с показательными выступлениями обучающихся обогатили его опытом:

— Скольких заделал? — Продолжил допытывался умненький гном, не способный охватить разумом сразу всё и всюду, но мнящий себя смекалистым.

— Сто, — без прикрас плюнул Виттер, цыкнув на пол и сделавшись мрачнее тьмы.

Грей прищурился, после кровати опрыскивая оконце из растянутой кожи, чтобы летающие насекомые перестали доставать клиентов, пусть те и будут пялиться на женские прелести вместо шикарных видов за окном. А про себя подумал, что снайперский псарь — это отличная находка. Его прежний тренер по кикбоксингу тоже двигался пружинисто и схожим образом набивал себе кисти. Два в одном. Беда в том, что тренер из Виттера получится тоже аховый, ведь его никто не учил передавать мастерство, как того же Осборна Силмихэлв. Но на безрыбье...

"Подойди к полусфере, когда я буду закрываться. Приглашу", — призрачный звук доставил послание сразу к уху, левому. Виттер вновь цыкнул, зло промолчав.

Серый гном посредством дракончика внимательно отследил реакции тех, кто растягивал изобилующий швами парусинный навес под холст: одноглазый мазнул взором и всё, а вот кучерявый плотник заквохтал, поражаясь дивному виду острова Мазтапан с высоты облаков. Точка зрения плавно смещалась вдоль середины с севера на юг, а потом обратно, в бесконечном цикле показывая сегодняшний погожий день. Гном широко расставил руки, прикоснулся к только что созданной иллюзорной картине и свёл их — изображение увеличилось, соответственно, высота снизилась с облаков до уровня птичьего полёта, а мелкие детали размылись. Когда помощники нужным образом свернули подготовленное полотно с перекладин над чаном на сложенном из камней очаге, Грей спровадил их, не собираясь раскрывать секреты производства, включающие удаление швов до состояния как из-под фабричного станка.

О, у Грея просто душа пела, когда он купался в женском внимании. Благородный отпрыск из модельного Дома далеко не все свои придумки отображал на холстах, когда рисовал свои художества в отцовском кабинете. А ещё он отчётливо помнил праздники в Доме Знаний, где видел тысячи всевозможных женских нарядов. Грей представил восемь моделей униформы горничных, самолично утвердив строгую чёрно-белую гамму, выгодно подчёркивающую личные украшения девиц, кое-как сумевших выбрать один общий вариант. Тривиальный двеомер из первого круга в массовом исполнении всё лучше получался у иллюзиониста, широким жестом позволившего женщинам дополнить рюшками и ленточками. Коллективное творчество сблизило.

Когда Хмель поджёг дрова своим дыханием, мастер дождался прокаливания стенок громадного котла. Затем из свёрточка "посолил" дно алмазным песком, добытым примитивным способом соударения кувалды о наковальню с кристалликом. Выждав минуту и поручив фамильяру дохнуть прямо в котёл своим ослепительным пламенем, Грей вылил туда сразу пару склянок с голубоватой эссенцией магии собственного синтеза. Месиво сразу зашипело и вспенилось, обдав Хмеля призрачно-голубыми испарениями, практически целиком на нём и конденсировавшимися — для пущей достоверности его фантомной личины. Жидкость быстро исчезла, оставив после себя рассыпчатый сочно-голубой песок и бисер — помельче пшена. Собрав всё специальной деревянной лопаточкой, фальшивый гном сконцентрировался и в один момент создал воду на треть объёма, отшатнувшись от клубов пара.

Отсеяв самые крупные кристаллики, коих насчитывались сотни вместо обычных десятков при допотопном способе добычи, Грей бросил их в кипящую воду с вывариваемым там холстом, содержащим иллюзорную карту Мазтапана. Не опасаясь ошпариться, фальшивый гном дал Хмелю команду по одной выливать собранные за день склянки с магической эссенцией, а сам сминал и переворачивал свёрток, засовывая руки в складки и направляя струю магии туда, чтобы весь материал как следует пропитался маной — заодно тренировал свою далёкую от идеала невосприимчивость к жару и огню. Когда предпоследняя склянка опустела, невеликого роста маг добавил свежатины, прямо в воздухе смешивая с ссыпаемым голубым песком в очередной попытке научиться кристаллизовать магию вне своего кишечника.

Фамильяр игриво и довольно успешно дышал на испарения, закручивая из них волшебный вихрь. Совместными усилиями воздушный хобот изогнулся прямо на мастера Грея. Невеликого роста маг спокойно остался стоять, не просто испытывая на прочность свою личину, а изнуряя её правдоподобными царапинами с капельками псевдо-крови — некоторые дамочки в порыве страсти любят расцарапывать мужские спины. Он на пару с фамильяром совершенствовал маскировку — птичьи оборотни подсказали замечательную идею фантомного перевоплощения для улучшенного сокрытия от магии друидов и шаманов. Пока только тест, чтобы юношеское тело превратившегося в гнома фамильяра тоже выдавало все положенные мужчине реакции, включая сперму: исподволь собранные объёмы измерялись уже пинтами — для производства того же зелья мужской потенции по оригинальному рецепту. Осталось добыть у алхимика настоящий аналог для разведения на сотни порций — богатым старикам услада.

Относительно холста юное дарование рассчитывало, что найдётся маг, умелый в школе Предвидения и Прорицания, для завершающего этапа — нацелить иллюзорную заготовку отображать остров Мазтапан по состоянию на текущий момент времени. Карта в реальном времени. А не сыщется сам — при случае можно направить, самому изучать этот раздел магии — всё руки не доходят.

Выжав из воды всю магию внутрь холста, Грей на пару с фамильяром напряжённо сосредоточился и отрешился от всего — кроме огня и воды, двух стихий-антагонистов. Ухватив ощущение родства, дракончик сделал вдох, раздувшись и поглотив весь жар. Мгновения спустя невеликого роста маг объял своей волей почти всю воду — излишки в виде пара вылетели в воздуховод.

Когда приглашённые помощники вновь развесили полотно и удалились, мастер Грей кое-как исхитрился, сумев сунуть крюк в срединный карман кушака и зацепить там котёл с взваром. Пока ткань сушилась, невеликого роста маг принялся выпаривать чужую и свою кровь из смолы, призванной в будущем имитировать телесные соки дома-черепахи. Одновременно испытывалась на прочность фантомная стеклянная трубка, обложенная реально, но неуклюже намороженным льдом, призванным охлаждать эфирную эссенцию, получаемую из испарений от котелка с кроваво-чёрной массой — конденсат позже станет эликсиром для буквального оживления черепахового панциря, забитого кучей компонентов — будущих внутренних органов с соответствующей магической функциональностью. Волшебники ведут расчёты — колдуны давят волей.

Вторая вечеринка в Чёртовой Заднице началась с восторгов у всей непритязательной публики. Несмотря на изнанку посыла, шикарный подарок оказал должное умиротворяющее воздействие на власти Нью-Уотердипа, позавидовавшие необлагаемому налогом обороту денег в фантомном борделе с неуловимым сутенёром, вчера вечером ловко обставившего дела посредством твердолобого и пробивного Нокдауна.

Сварганенная в огромных корабельных котлах бурда и паршивое обслуживание остались на прежнем уровне, но среди обёрточной роскоши всё посредственное воспринималось просто прекрасно — каждое ничтожество ощущало себя вельможей и щедро платило за сказку собственного величия.

Сам сероглазый устроитель роскоши на пару со своим фамильяром опять напрягался до обморочного состояния, как вчера. И по-прежнему старался держаться в тени из-за неприятия компании этих отбросов общества, противных его изысканным вкусам, воспитывавшимся на салонных приёмах благородного дома Уотердипа, равнозначного титулованным семьям графов и герцогов такого королевства, как многомиллионный Кормир.

Увы, мелкий умник не придумал никакого иного более быстрого и продуктивного способа тренировок в наслоениях магии школы Иллюзий, чем фантомный бордель. Вдобавок, как ни хотелось Грею научиться колдовать отдельно от Хмеля, лишь вместе у них получались долгоиграющие и потрясающие воображение шедевры, в которые все верили без сомнений, хотя дурачить толпу оказалось проще пареной репы. Вдобавок, гений не просто практиковал магию понимания языков, а выдумывал необычную иллюзию восприятия всех бранных слов за культурные изречения и выдачу такого же сленга в ответ, чтобы комфортно чувствовать себя даже среди похабного быдла. Вдобавок... слишком много имелось всяких добавок, от которых Грей стремился избавляться.

К сожалению, плохое окружение способствовало ускоренному обучению плохому — воровству. В Чёртовой Заднице ловкачей тусовалось до жопы, потому Грей не устоял и соблазнился тощим кисетом, расшитым шикарным бисером, успокоив совесть тем, что стибрил и втихаря вернул почти всё сворованное другими, заменяя это у воров на отвердевший куриный помёт. Силы утекали, как вода в песок.

Благо воздух в трактире так звенел обманчивой магией и хохотом из-за веселящих газов, выдыхаемых гибридным псевдо-фейри-дракончиком по кличке Хмель, что даже вполне дисциплинированные разумом заклинатели арканных и сакральных мастей долго не выдерживали кумара Чёртовой Задницы, вполне добровольно вливая в общий кутёж свои крики наслаждения — и магию до последней капли. Облагороженный Миражом Аркана трактир гудел и веселился, позволяя колонистам ощутить себя горожанами в респектабельном заведении, а не дураками в чёртовой заднице Мазтиканских реалий.

Естественно, дешёвый товар всегда с подвохом — плата со всех добиралась иначе. Продавец старался честно отработать. Грей вкладывал определённый позитивный смысл в свой творческий труд — постепенно повысить средний градус здорового настроения и хоть чуточку облагородить суровый быт поселения на военном положении. Своими замечательными иллюзиями мастер поднимал моральный дух бойцов, напоминая, ради чего они все прибыли покорять чужую землю, порой, отдавая всё за билет на Мазтику, полную золота настолько, что даже курс золотого дракона Уотердипа сменился с сотни серебряных монет до десятка, рухнув вслед за валютой Амна, продолжавшего ненасытное ограбление соседнего континента. Поделиться новой надеждой, верой и любовью? Вряд ли. Попытаться вытянуть мужскую похоть без её разжигания? Позже. Интриговать среди непритязательной публики? Чуть-чуть если.

Собственно, финальный десерт с массажем невеликого роста маг, благодаря фамильяру, тоже превратил в тщательную проработку магии: фантомные куртизанки повторяли за настоящей кралей, чтобы на примере ублажаемых шести взрослых клиентов разных рас максимально синхронизировать и натурально улучшить взрослость фантомной оболочки серого гнома, пытающегося получить сексуальное удовольствие, пока дракончик напряжённо работал, в том числе с целью позже испытывать такую же эротическую эйфорию, хотя бы с представителями других видов — у прочих заклинателей ни один фамильяр-дракончик не выжил в схватках с местными аборигенами, ревностно оберегающими свою веру и потому истребляющими всех "неверных" особей. Замороченная любовница засыпала довольной и удовлетворённой, как и её на пару с лишним футов более низкорослый клиент, уютно пристроившийся в женских объятьях — верный и любимый дракончик остался охранять сон.

(Иллюстрации с 030 по 032)

Глава 6, невольники и невольницы.

9 элесиаса Года Голодания.

— Чего тогда не пришёл? — Раздался голос в ночи, прямо под ухом, чтоб перекрыть пьяные вопли, горланящие матросские песенки, где даже предлоги и союзы помазаны бранными оттенками.

— Зачем? — Вздрогнул мужчина, начав вертеть головой. Движением по загривку своей собаки рейнджер приказал мастиффу нюхать врага, взяв за ошейник, как перед началом поиска. Увы, только блевотина пьяниц, травящихся самогоном из водорослей.

— За делом, — в тон ответил тенор незримого гнома. — И сними одну из перчаток, Виттер, — приказным тоном изрёк Грей, поскольку другого этот охранник не понимал. Как же не хотелось ему ради вот этого вот замкнувшегося калеки отрываться от наливной титьки, такой бархатно нежной и упругой, такой...

— Зачем? — Вновь спросил мужик приглушённо, не сходя с места.

— За этим, — просто ответил тот же голос, из мужской солидарности не способный пройти мимо позорно-унизительной инвалидности, исправить которую было в силах мастера.

Коготь внезапно налетевшего дракончика царапнул бровь Виттера, поздно присевшего — короткий меч рассёк воздух. А потом и полоснул внезапно появившуюся копию человека, однако фантазм остался невредим, открывая не только склёванные уши и скальп, но и женские половые органы в паху.

— Убью, — зло прошипел взбешённый Виттер под рык своего питомца, не понимающего, где же обидчик хозяина.

— Исправлю, — заверил голос Грея, помимо удержания голограммы готовящего фантома на основе крови калеки и вокруг его же плоти, восполняя утраты.

Двеомер Альтер натуральнее и на круг ниже по уровню, зато разработка мастера-иллюзиониста многократно дольше держится и выдерживает часть повреждений без их отражения на пользователе, естественно, сам фальшивый гном применял качественно лучшую версию, которая по уровню трудности соответствует шестому заклинательному кругу и включает в себя двеомер Кажущийся. Контрольная примерка.

Виттер вновь атаковал воздух, только чтобы подставиться для выпада, сделанного сверху невидимкой, коснувшегося ранки на лице и моментально обернувшего изуродованное тело. Разозлённый мужчина принуждённо застыл, одновременно ощутив тесноту в штанах и наушниках шлема; зачесался левый глаз, а правый заметил вновь полный набор пальцев, ставших ощущаться совершенно реальными. Невеликого роста маг все прошедшие четыре дня и ночи совершенствовал двеомер фантомного обличья с его псевдо-плотью, ставшей неотличимой от настоящей.

— Испытай с рабыней. Пока фантомное протезирование на час. Захочешь продаться мне в рабство — принеси завтра к открытию ошейник и мастер-кольцо к нему, — серым голосом произнёс Грей магией чревовещания. Искуситель проверял железную волю кандидата в приспешники.

Иллюзионист так и не вернулся к спящей милашке, которой предстояло увидеть сон, чуть повторяющий явь для закрепления обмана. Легко променяв похоть на магию, Грей остался на летающем диске Тенсера под сферой невидимости, чтобы войти в транс и сродниться с фантомной оболочкой Виттера с целью обучиться перехвату чужих эмоций и мыслей. Его фамильяр Хмель вместо безделья сконцентрировался на пертурбациях в своей магии вокруг калечного мужчины и почти сразу заключил: шаманское проклятье оказалось настолько мощным, что всего лишь из-за капель крови квази-реальный "костюм" вместо шести часов вряд ли продержится даже половину, нельзя было исключать накопление критической массы обезображенной энергии с лавинообразным извращением нормального фантома до истечения обещанного часа.

Искалеченного мужика реально застало врасплох ощущение мужского естества. В памяти нежеланно всплыл ворох болезненных воспоминаний о том, как его команда Истребителей угодила в засаду аборигенов. Как его одного оставили в живых и доставили в Зопал. Как распяли на алтаре пирамиды. Как верховный жрец забирал себе: его зоркость, склёвывая глаз; его точность, склёвывая указательный пальцы; его мужество, склёвывая мужское достоинство. Как верховный жрец проклинал юродивой жизнью, извращая тело пленника. Как надругался первым из вереницы преображённых в птиц людей-орлов по числу тех, скольких этот лучник-снайпер подстрелил. Виттер крепко помнил каждого осквернителя — магия заставила. Помнил перелёт и швыряние на частокол в назидание всем чужеземцам с Фаэруна. Сам себя Виттер не мог убить, со временем заживали у него всякие раны, кроме тех самых, оставленных на алтаре. Мучился проклятьем, превращавшим его в орлицу по полнолуниям в начале каждого месяца и при любой высадке на материк — на разносимый ветром запах слетались все птицы-самцы. Мучился от насмешек и унижения, когда по совету заезжего провидца ради снятия проклятья... — бестолково!

Залётный иллюзионист действительно задел рейнджера за живое. Виттер из-за шаманской магии Культака просто не мог причинить себе вреда, полоснув по фантомному пальцу с целью развеять это издевательское наваждение, сводившее его с ума наказом испытать. Пусть фантомные пальцы не отличались силой и ловкостью прежних, а псевдо-глаз видел слабее настоящего, зато рабыня-туземка при тусклом свете огрызка луны действительно увидела пенис, реально вставший и принёсший мужчине позабытое удовольствие. Впервые в этом году Виттер во время своего дежурства нажрался, вылакав запасы креплёного рома и вырубившись до истечения часа. Словно предвестником ночных кошмаров ему приснился дракончик Хмель...

Благодаря многолетней работе со своими сновидениями и нескольким месяцам практики со многими чужими, Грей на пару с Хмелем сумел обезопасить кошмар Виттера от их пожирателя, Ночного Змея. После этого сноходец с ужасом и отвращением восстановил последовательность того шаманского ритуала на срезанной макушке пирамиды, самой высокой в многотысячном городе Зопал. За предыдущие ночи Хмель выяснил, что способ снятия проклятий обычно кроется в исполнении. Виттеру правильно подсказал провидец, однако не уточнил, что не сто мужей за сто ночей, а безостановочная череда простых действий сунуть-вынуть.

Заклинание "Знание Легенд" всё лучше и лучше получалось в условиях Царства Снов? Увы и ах, всё допотопно — нюх фамильяра, которому хватило разъярённого лица, измордовавшего пойманного снайпера. Привидевшись и наслав сновидение, Хмель получил ответ на заданный вопрос. Применённое на Виттере дьявольское наказание шаманы-жрецы Культака разработали в древности. Заклятье продуманное и отработанное: со снятием извращающего естество проклятья отбирается и регенерация с воскрешением, оставляя морально и физически калечным — в отместку за горечь родных и близких всех убиенных. Свихнуться или вести себя по-бабски Виттеру до сих пор не давала вера в богиню Миеликки, за что его в итоге и стали уважать, оставив самого результативного ветерана в Нью-Уотердипе — вместо изгнания оборотня. Собственно, именно благодаря своим изысканиям с внедрением своих проекций в чужие тела невеликого роста маг заподозрил, что шаманы Культака втихую используют Виттера в качестве своего шпиона — это объясняло налёт команды людей-птиц на облюбованный Греем пляж и другие попытки его ликвидации, из которых иллюзионист выскальзывал и от которых более-менее успешно скрывался. Выход через сон Виттера на его обидчиков подтвердил подозрения.

До сих пор Грей мало знал о Котале и Залтеке, двух враждующих братьях — местных богов, бледных примеров сестёр Селунэ и Шар на Фаэруне. Первый являлся пернатым драконом и предоставлял своим приверженцам магию перьев, запрещая жертвоприношения. Второй предоставлял магию когтей, поощряя жертвоприношения. Люди-орлы и люди-ягуары. Культ Залтека был крайне силён в Культака, однако проклятье юродивой жизни наложено в храме Котала — жертва не издохла.

Вслед за фамильяром сгонял Грей и в сон Охена, чтобы убедиться — торгово-пассажирский караван Дома Зулпэйр действительно бросил якорь в порту Трифосфорда. Пассажиры и экипажи всерьёз устали друг от друга, однако разум возобладал, как и во время затянувшегося отдыха на острове. Как рассудили в "Нью-Нью", корабли там разгрузятся, передохнут несколько дней, а потом соберут припасы и бойцов для отвоевания развалин форта первой колонии Города Роскоши. Прекрасно вооружённой Люцентии предстояло не один месяц простоять в устье Акситц, прежде чем восстановят укрепления. Это в корне не устраивало Грея, как и новых собственников современного галеона, зато для капитана Сарастина — отличный повод списать ущерб на войну.

Время далеко за полночь, когда Грей пробудился. Позёвывая, гном бултыхнулся в воду, чтобы проснуться и взбодриться. Мастер оттестировал и другие свои разработки — для них тоже пришла пора выпускных экзаменов. Привычно объединившись, Грей и Хмель создали — огромного сапсана. Первый устроился в теле и погрузил себя в волшебный сон, второй проник в псевдо-плоть головы фантомного летуна и спокойно направил его ввысь и на юго-восток.

Превозмогая скуку, осознавший себя в Царстве Снов сноходец устроился в медитативную созерцательность, намеренно синхронизировав свой сон со звёздным куполом Прайма. Важен настрой и целеустремлённость, а также огромность пространства, дабы улавливать энергию мелких соседей. Плоть оставалась в реальности, и Грей из собственного подсознания, как передал Хмель, сумел направить поток вырабатываемой организмом магии наружу. Фамильяр без особых усилий контролировал комплекс двеомеров, распределяя поступающую силу между фантомом и наложенной на него вариацией ускорения.

Менее чем через пару часов чрезвычайно резвый сапсан долетел до Хелмспорта, достаточно разросшегося и людного для наличия кабаков и трактиров, круглосуточно открытых. Однако Грей пошёл на компромисс с совестью. Прокравшись на склад и забив пространственные кармашки кушака бутылками с алкоголем, мастер-иллюзионист прикрыл воровство мороком и проник в кабинет владельца, где оставил список изъятого и драгоценные камешки числом побольше, нежели можно было сторговаться. А ещё Грей заныкал посиневший осколок обсидиана, дабы утром его фантом сыграл роль эксцентричного и могущественного покупателя: удастся или нет данная затея — роли уже не сыграет, ведь совесть почти успокоена предпринятыми мерами.

Испытания скоростного перелёта оправдали ожидания. Грей наполнил магией своего фамильяра и под мерное укачивание с благолепным видом на созвездия благополучно заснул, чтобы во сне с удовольствием предаться воспоминаниям и подобрать репертуар.

— Простите, мастер Грей. Что-то не так? — Наконец-то не выдержал Кудря, спавший сегодня менее шести часов, чтобы успеть ублажить завтраком привередливого сероглазого постояльца. День трактирщику предстоял хлопотный ещё и потому, что некоторые по старой памяти упёрли почти все деревянные ложки из иллюзорного золота — стоило только Грею прошлым вечером включить свой мозг и начать оболваниванивать иллюзиями за мгновения до факта свершения кражи.

— Хм? — Грей поднял на него стальной взгляд, от которого ветеран сглотнул.

— Вы выглядите очень недовольным, мастер Грей, — согнулся мужик, не рискнув вякать про хронический недосып. Молодость вызрела опытом. — Что-то случилось?..

Жмурившийся от довольства юнец расплылся в улыбке — отражающая иллюзия на фантомной личине сделала его ещё более мрачным и грозным. Успех на лицо!

— Мне не перестаёт нравится Ребекка, но я буду счастлив засыпать между ней и Келли, — известил сутенёр, действительно позволивший себе лишний час на то, чтобы утром понежиться с бабой, лапая всюду, где ему хотелось её потрогать и приласкать, будя сладостным удовольствием. О, да, взрослый удел и материнский инстинкт, пробуждённый низкорослостью и миловидностью фальшивого гнома. Грей в постели с этой страстной и умелой молодкой, тискающей его нежно-нежно, набрался райской благости, бережливо сохранённой в склянках, оставшихся после завозных зелий, израсходованных в Нью-Уотердипе по мере необходимости.

Конкурентка Келли, как показали сны, родилась в одном из борделей Уотердипа от шлюхи из Калимшана. Выдержав плавание до Мазтики, сбежавшая от патрона деваха смогла сама установить себе цену, подспудно поощряя самых успешных головорезов с нехитрой мечтой вернуться в Уотердип. Ребекку роднила с Келли мечта стать женой богатого и хваткого, чтобы не растранжирил трофеи, а пустил в дело, желательно, ювелирное или портняжное. Увы, гном не устраивал обеих женщин из-за их желания иметь нормальных детей своей, человеческой расы.

— Меня не устраивают рабыни по одной серебряной монете, — без пауз, заявил сутенёр, теряющий клиентуру. — Я согласен сделать сегодня к открытию борделя картину с бухтой Культака и устьем Акситц, но за приобретение в своё рабство всех туземок. До единой на острове Мазтапан — я уже всех сосчитал. В придачу сделаю за каждую по яркой и негасимой свечке с охлаждающим эффектом — качество неизменно подтвердит двеомер рассеяния магии, — привёл довод невеликого роста маг, чьи зачарованные камешки успешно выдерживали проверку на пробу и в деле.

— Э-э-э... Даже не знаю, — растерялся хозяин Чёртовой Задницы на такой запрос.

— И ещё мне к ночи нужен бочонок креплёного рома, — потребовал Грей.

— Могли бы вчера сразу сказать, мастер Грей, — осмелился упрекнуть Хеброр, поутру обнаруживший пропажу контрабандной выпивки, но не выдувшего её сторожа. — Осталась только местная брага... — развёл руками трактирщик.

— Хм? Если воры достали, Кудря, так и скажи. Я приму меры, чтобы из Чёртовой Задницы они тащили только чёртовы иллюзии или помои, — попенял постоялец, ранее не поднимавший эту тему. — Аборигенки должны быть отдраены мочалом с мылом, их не кормить, но в приказном порядке поить ежечасно по чашке до отмены мной этого распоряжения. Твой сарай для моих рабынь следует отмыть и два корыта поставить для сбора их нужд. Сегодня с моими аборигенками секса ни у кого не будет, а дальше посмотрим. Запомнил, Кудря?

— Да, мастер, — любезно ответил Хеброр, не горящий желанием продавать живой товар с "птичьими правами", хотя после разворачивания фантомного борделя содержание "пленниц" теперь не оправдывало затрат на их кормёжку и пригляд.

— Последнее, Хеброр Шидз. У меня созрел план, как и богов местных не оскорбить, и попытаться за двое суток вернуть первую колонию Уотердипа без потерь среди фаэрунцев. Птицы, ветер, рыбы — всё в родном мире Культака может быть использовано ими в качестве шпионов. Поэтому раскрывать свой план я никому не буду. Главное, чтобы мне не мешали, не обсуждали догадки и выполняли несложную работу за моё же золото. Хеброр, передай губернатору Нью-Уотердипа мою первую просьбу — срочно отозвать с материка на остров всех фаэрунцев с прекращением всякой деятельности на, над и под вражеской территорией ровно на пару суток, начиная с завтрашней зорьки. Попытка не пытка, как говорится. Запомнил?

— Запомнил, — сверкнул он лысиной, заблестевшей от бесовского скача толпы чёртовых мыслей. — А если ваш одиозный план провалится, мастер Грей? — Спросил Кудря с пересохшим горлом. Подобное предложение превосходило накопленное к иллюзионисту доверие и уважение — замахнувшиеся на власть пропадали пропадом.

— Кстати, трактирщик, хватят тянуть дракона за хвост — сегодня торг и работа по тому прайсу. И где моя плата за околдованные кварциты?

— Скоро будет, мастер Грей, не извольте беспокоиться, — враз занервничал Кудря.

— Я больше не намерен работать в кредит. До встречи днём, — попрощался Грей, насытившись от пуза и с трудом вылезая из-за стола, специально сделанного под половинчатый рост, хотя серый гном редко видел тут кого-либо из своих "сородичей" или халфлингов. Полурослики в силу своих габаритов вели разведывательную и диверсионную деятельность с обязательным обворовыванием скудных богатств нищей Культака, доставшейся Уотердипу прохладным объедком с пиршественного застолья Амна.

Юнец не собирался повторно настаивать на своём по той простой причине, что в любом случае намеревался провернуть свою операцию. Просто при несогласии с ним эффект получится кратковременным ровно настолько, чтобы Люцентия от Нью-Уотердипа отправилась сразу в Уотердип за новым капитаном и офицерами. Хотя островная колония должна быть заинтересована в торговле с Культака или через их территорию. Грей желал власть лишь над магией, полнейшую волю и личный комфорт: он не терпел приказов свыше и точно не собирался встречаться или знакомиться с располневшим главой колонии, даже ежедневно имея его дружественное приглашение в управу — сероватый гном в любом случае не связывал свою судьбу с Мазтапаном.

Сегодня Грей вновь купался и загорал в облюбованной каменистой бухточке, пока фамильяр спал, заботливо укрытый в песке — вместо клубочков пропитывал своей магией кисет с полученным вчера алмазно-магическим бисером по числу заказанных свечей. Праздное времяпрепровождение опять продлилось жалкий получас. В связи с планом требовалось выполнить ряд приготовлений, в том числе обработать перья людей-орлов и дварфским ножом соскоблить со стержней опахало. Лёгкий бриз не помешал набить склянку с голубоватой субстанцией, чтобы к ночи материал основательно пропитался сырой магией. Потрудился мастер и над парой больших алмазно-магических горошин, применяя методы работы с артефактами на основе личного опыта и подчерпнутых рекомендаций из книг с чужими трудами.

Увы, сегодня никто не спешил "внезапно" нападать на него со всех сторон. А как было славно в прошлый раз заставить людей-птиц поверить: что вода — это воздух, а воздух — это вода; что верх — это низ, а низ — это верх? Дезориентированные, все до единого захлёбывались на границе сред, поскольку защищались совсем от других страхов. Поочерёдно вырубить ударом булыжника по затылку мастерства не составило. Бдительный Грей помнил о соглядатаях и душах на Эфирном Плане, а потому позаботился о клубах непроглядной тьмы, когда внедрял в бесчувственные тела своих фантомов, отводил группу подальше от любимой бухточки и проводил в кустах эксперименты по превращению, частичному и полному. Любопытнейшие исследования вчера так увлекли, что Грей унялся только далеко за полдень, как заурчал пустой желудок, а урок плаванья был безнадёжно прогулян.

Миролюбивый по натуре Грей не смог сам совершить хладнокровное и массовое убийство, хотя производил смертоносные иллюзии, доказавшие свою эффективность. Невеликого роста маг просто-напросто выкачал из аборигенов почти всю их жизненную силу и откачал достаточно крови, чтобы довести атаковавших до полусмерти. К тому времени уж подоспел Флюрин Коготок, ранее проваливший тест и на коленях вымаливавший прощение в ещё не открывшемся трактире, но отосланный до времени, когда представиться случай извиниться делом. Вот рейнджер и приголубил аборигенов да ощипал их, справедливо получив золото за их головы, а всё волшебное досталось мастеру. В тот же вечер Грей при содействии Кудри обменял слегка светящиеся магией копья и дротики с духовыми трубками на драгоценные камешки. Набедренные повязки, так и напрашивающиеся быть перешитыми в цивилизованные трусы с добавлением функции охлаждения за счёт потребления тепла, Грей оставил пока при себе нетронутыми, как и ожерелья, которые разъял, часть замочив в волшебной эссенции, а часть лишив магии и продав коллекционерам за волшебные мелки.

Просившие обождать с "выступлением" Энсли с Милто не подвели, за два захода к секс-куклам в грядущий вечер договорившись с худощавым тренером по плаванию, действительно умевшим преподавать. Так что по возвращении в поселение Грей, как позавчера, на виду у всех желающих вновь обвязался верёвкой и под более-менее толковым руководством стал плавать вдоль понтонов, изображая то лягушку, то дельфина, то нормально гребя кролем, то ныряя на дно за крабом, слишком мелким для еды, но цапающимся тоже весьма и весьма болезненно. Правда, Грей, отдельно ото всех занимаясь гимнастикой и тренировками единоборств, уставал гораздо быстрее положенного для юноши-гнома, что стимулировало мастера при помощи магии улучшать выносливость и силу, постепенно создавая свои аналоги заклинаний силы быка и медвежьей выносливости — тем и спасался от прозвищ типа Хлюпик.

— А где же ассортимент, Кудря? — С мрачной угрюмостью спросил фальшивый гном, ожидавший большего за свои старания и милости.

— Извините, мастер, это лучшее, что мне удалось достать для вас. Больший выбор только в управе, — с притворной любезностью пояснил ветеран, поправив обрубком свою приметную чёлку, за которую кое-кто сердитый его сегодня оттаскал, прижав к ногтю.

Сероватый гном выглядел мрачнее грозовой тучи, внутри радуясь удавшемуся обману — повелись! Человеческая натура всегда стремится схитрить для себя, чтобы часто обхитрить саму себя. А ещё власть да помноженная на деньги — это разъедает личность. Впрочем, не только власть имущие и предержащие не любят, когда их игнорируют, наплевательски относясь к приглашениям побеседовать или вместе откушать деликатесов. А Грей не спешил разъяснять, за что так взъелся на пузана.

Собственно, изучая предложенный ассортимент, мастер без проблем пришёл к неутешительному умозаключению: устроившиеся в Нью-Уотердипе пятеро волшебников, сговорившись, якобы тайно образовывали магический круг. Четверо вложили в старенький щит соответствующее заклинание, а пятый накрутил редкостный двеомер ложной ауры Нистула, словно бы магия реально внедрена на постоянной основе и обладает четырьмя зарядами — совокупная мощь пятёрки волшебников превосходила могущество Грея и Хмеля вместе взятых. Тоже самое касалось примечательного деревянного колечка, изначально сделанного настолько качественно, что оно не рассыпалось в труху, когда исчерпалась водная магия для приятной помывки — тот же почерк с четырьмя зарядами "освежающих доспехов мага". Ручка простейшего и никак не украшенного кинжала делалась под человеческую ладонь, но из-за кольца посередине превращала оружие — вроде как в двуручное для халфлинга или гнома. Вот тут без обмана — слабенькая магия действительно вкладывалась в это типовое оружие на всех этапах его изготовления. И прут из только вчера разогнутого железного крюка с нагревом до красноты да ртутной обработкой, как заказывали — одноразовый двеомер мобильной площадки с выдерживанием веса пяти среднестатистических людей по сто пятьдесят фунтов. И склянка с заговорённой ртутью в точности, как в свежеизготовленном свитке. А также более поздний заказ со свитком и такой же одноразовой палочкой уменьшающего заклятья.

— Площадь холста в разы больше, Кудря, — угрюмо заметил Грей, потеребив сшитый-перешитый брезентовый навес, которым, как сложенной в несколько раз скатёркой, накрыли стол с красиво выложенным "ассортиментом".

— Так и залив Культака большой, милорд, — натянуто улыбнулся потеющий трактирщик, опасающийся за сохранность своего растущего пуза и мошны. Шальной заработок вскружил голову совсем не до такой степени, чтобы слепо следовать за пришлым и мутным типом с незнамо какими целями в жизни. Как говорится, Кудре промыли мозги, настроив на обмишуривание лживого иллюзиониста.

— Следует понимать, что на его просторах и потерялись остальные аборигенки с острова Мазтапан? — Зло спросил гном, глядя на тринадцать самых тощих и забитых женщин, на которых наливались свежие синяки, а по внутренним сторонам бёдер текли результаты групповых изнасилований, на прощанье, так сказать. Грей вполне представлял, кому его бордель мог вдарить по яйцам, душа их собственный бизнес и откаты, тогда как большинство простых обывателей рвались тусоваться в некогда отстойную Чёртову Задницу, заказывая жрачку и пойло по сильно завышенным ценам.

— Ну-у, э-э, за пятнадцать ошейников и мастер-кольцо к ним надо ещё доплатить-с, мастер, — проблеял Кудря об амнийских безделушках на шеях и столе, словно недоставало стоимости тех популярных камешков с одноразовой невидимостью да фантомными обличьями аборигенов, позавчера помогших втихомолку перерезать стоянку с несколькими десятками воинов из Культака.

Указанное тонкое мифриловое кольцо было выполнено в форме солнышка с восемью длинными и семью короткими лучами — верхний шестнадцатый загибался к ободку в качестве старшего над всеми остальными. Такой вот грубый губернаторский посыл Хеброру и Федену, хотя Кудря примеривал второй не на бычью шею совладельца, а к потерявшемуся и отыскавшемуся Виттеру, которому трактирщик вынужденно проболтаться об уговоре исцеления ради предотвращения попыток убийства гнома.

Маг с желанным Греем волшебным рюкзаком работал на обидевшегося губернатора, поэтому Кудря сегодня реально думал о продаже себя в рабство ради исцеления беспалой руки, что не шло в сравнение с тяжестью обстоятельств Виттера, поведавшего о своём ночном инциденте с иллюзионистом. С учётом ожидаемого захвата первого материкового форта Нью-Уотердипа в устье реки Акситц, островной анклав опустеет минимум на три четверти, поэтому свою развалюху трактирщик мог продать лишь за бесценок — либо пораньше и подороже. Кудря честно пытался выбраться из тенет иллюзий, однако прикладываемые усилия лишь усугубляли его положение.

— Полагаю, обеспечивавший залоговые сделки Мертан Сестулон зажал весь мой доход, ультимативно требуя невозможной встречи со мной? — Выгнул бровь серый гном, глянув в лицо человеку, которого губернатор припёр к стенке, припомнив Шидзу все старые долги и грешки перед ним лично и законом.

— Да, мастер Грей, — уныло кивнул Кудря, отводя взгляд. — Обижать власть колонии не стоит, послушайте доброго совета...

— Хотел бы встречи — пришёл бы сам сюда, а так всё это блажь. Ладно, сколько доплачивать без учёта зажиленного губернаторской?.. — Грей подвесил оскорбление, глянув на рядовых представителей управы, скалящихся и с интересом прислушивавшихся.

— Вся наша золотая выручка, мастер Грей. Вот, пожалуйте, документы на владение публичным трактиром Чёртова Задница, — приторно сладко заговорил Кудря. Лист дёрнулся под его рукой, трясущейся от нервного стресса. — Вам только тут подписи надо... роспись... вашу... — стал мямлить человек, на котором скрещивались все взгляды.

В чёрных глазах обнажённых аборигенок до небес пылала злоба и ненависть к захватчикам. В последние полдекады этих рабынь почти не тр

* * *

, впрочем, и кормили тоже — чуток. Магия ошейников принуждала стоять и жать, как приказал носитель мастер-кольца? Отнюдь. Просто ослушание грозило пленницам зверскими пытками. В общем, крючкотворцы знали своё дело достаточно, чтобы к ним было сложно подкопаться.

— Хм, "недвижимость заложена под покупку снаряжения для содержания пленниц", — угрюмо прочитал гном, которому под шумок пытались сбагрить развалюху по цене особняка в Уотердипе. Шестнадцать тысяч золотых монет за ошейники с мастер-кольцом, хотя аборигенок выделили всего тринадцать, так сказать, от щедрот. Всяк обманщик так и норовит облапошить бедного иллюзиониста! И чего рогом упёрся с ответом на вызов в управу, штатный состав которой совершенно не горел желанием силой тащить придурковатого мага к губернатору Мертану. — Полагаю, мои камешки зажали в счёт рюкзака, заморозив частную сделку до завершения правительственной? — Угадал Грей, беря следующий документ о согласовании сделки купли-продажи с намерением совершить её в присутствии нотариуса и губернатора в одной харе.

— По-другому было никак, мастер, п-прост-тит-те... — стал заикаться Кудря под стальным взглядом. Если гном не поставит свою закорючку, то молча стоявшего у рабынь Федена и самого Хеброра гвардейцы закуют в два рабских ошейника в счёт финансовой кабалы, в которую те сами себя загнали. Цирк с двумя клетками и укротителями, каждый из которых выпустит...

— Сам оденешь? — Без капли жалости прозвучал голос мастера.

Грей прекрасно понимал, что, став рабовладельцем, он не сможет избежать явки в управу. Сегодня вечером все узнают о сделке и в корне изменят своё мнение о сутенёре. Завтра при отказе явиться точно приволокут силой, обступив заведение сотней молодчиков. Нью-Уотердип является колонией города, презирающего и борющегося с рабством, потому формально все аборигенки числились военнопленными, которых неустанно и старательно допрашивали, и допрашивали, и допрашивали всем мужским населением день ото дня, из ночи в ночь. Мастер Грей рассчитывал на кое-что другое, но успешно сориентировался — текущий исход тоже его устраивал ввиду развязывания рук и совести для принятия жёстких ответных мер. Поддаться и заглотить наживку? Разумеется, оставался мизерный шанс, что прикупившему рабов иллюзионисту не дадут форы до завтра, а сразу поднимут бучу и попытаются скрутить, отжимая все богатства в пользу управы.

Громкий глыг оглушил всех в пивном зале.

— Прошу... — Кудря рухнул на колени и смял кудряшку о земляной пол, по случаю присыпанный свежим песочком.

— Феден? Ты с обманщиком? — Гном повернул голову к верзиле, намекая словом.

— Я друзей не кидаю, — прогундосила гора мускулов, хрустнув костяшками.

Грей молча повёл рукой, приглашая показать пример, конечно, начав с аборигенок. Нечто связывало этих двоих настолько, что первый вышибала в трактире грузно протопал к столу. Вскоре раздался первый щелчок, второй, третий. Четырнадцатая испещрённая рунами полоска металла сжалась по размеру толстой шеи Федена.

— Оденьте кольцо... Прикоснитесь тут, — обрывисто выговорил Феден, вставая на колени для удобства низкорослого гнома-хозяина.

Кудря всхлипнул и задрожал, вспоминая своё рабство в богатом доме, где его подростком школили манерам. Пока трактирщик обливался крупными и липкими каплями холодного пота, призрачная проекция Грея оприходовала женщин.

— Сам.

В смешенных чувствах Феден доделал своё заковывание — четырнадцатый лучик засветился активацией управления. И магия принудила раба панически снять кольцо и отбросить, словно скорпиона — упало в песок на полу. Феден остался на коленях, но не осунулся и не склонил голову, а молча покосился на дрожащего друга, запутывавшегося в афере и терявшего доверие побратима.

Хеброр сгрёб землю с песком. Прошло более минуты, пока он отдышался. Покряхтел и покашлял, ничего не сумев вымолвить в оправданье — его предупреждали об испепелении в случае нарушения тайного уговора об исцелении. Слёз не было, но с глазами на мокром месте мужик попытался подняться, но ноги не держали под тяжестью стального взора гнома, чей фамильяр тоже прокашлялся — с огненными искрами на стекленеющий при попадании песок. На карачках Кудря сползал за мастер-кольцом. Одел. Посмотрел в глаза Федену. Глянул на пристально следившего за ним Грея, не менявшегося в застывшем лице. И с усилившейся нервной дрожью повторил добровольную передачу себя в рабство, лелея надежду на обещанное исцеление. Проекция подобрала кольцо и доставила в раскрытую ладонь мастера. Невеликого роста магу не требовалось спрашивать командное слово — сам выяснил и произнёс, становясь для всех новым хозяином, пока кто-нибудь другой не отнимет и не сбросит привязку. И в той же тишине с громким и неровным дыханием бывшего владельца Чёртовой Задницы сероватый гном подписался мастером Греем.

— Нокдаун и Кудря, я объявляю вас главными над этими женщинами. Для каждой из вас их слово — моё слово. Ваши роли в трактире остаются прежними. Документы передадите вместе с готовой интерактивной картой в обмен на рюкзак. Это всё отнесите в полусферу, я сейчас её поставлю. И готовим вечеринку, как намечали, — отдал распоряжение сутенёр, исподволь глядя на приставных, получивших инструкции на сей счёт при помощи дуновенья ветерка, прошептавшего подтверждение по велению волшебника, наблюдавшего за сделкой сквозь магический шар. Фора обеспечена.

— Х-хозяин... — выговорил Кудря, красноречиво показывая беспалую руку. Грей решил тоже сыграть в буквоедство, ведь формально рюкзак приобретался на законные средства самого мастера, а не с липовой продажи трактира.

— Да, Кудря, я и сегодня начну обход со второго этажа. Только пусть Корд открывает мне двери. Всё, вставайте и работаете, как прежде. Публика хочет секса и зрелищ — публика их получит, — мрачно предрёк сутенёр, пронаблюдав, как скривилось лицо Кудри, которого магия заставила встать. — Каждый сам обманываться рад.

Грей погано себя ощущал рабовладельцем. Мастер-кольцо жгло злобой и ненавистью множества тех, кем когда-то управляло. Одно радовало — кое-кто сам себя перехитрил в попытке проучить зарвавшегося юнца. Оставалось доиграть этот спектакль, вызывающий толику азарта и щекотание нервов от риска. Каков станет ответный ход — это предстояло решить до наступления завтрашнего утра.

С большим полотном на всю стену в холле управы иллюзионист поступил иначе, не став кипятить заготовку или избавлять от швов, но обеспечив стойкость к попыткам развеять магию: навес с изображением вниз был повешен над парящим колдовским котлом, а дракончик стал подогревать эссенцию магии для образования паров, которые разгонял по полотну фальшивый гном, учась жестами и словом управлять воздушной стихией на примитивном уровне кантрипов.

Невеликого роста маг испарил в колдовском котле содержимое четырёх склянок, сделав ярко-голубой бисер из рубинового, сапфирового, изумрудного, опалового крошева. Деревянное кольцо четырежды вываривалось в магической эссенции, приобретя твёрдость и оттенки голубого, синего, красного, зелёного и оранжевого цветов по спектру камней и магии. На дне котла с четырёх боков глазировался стержень из разогнутого крюка, в острие которого Грей предварительно внедрил синеватую песчинку с алмазной начинкой, а в торец — целую горошину кристаллической магии с подобной алмазной песчинкой. Как раз вчера утром мастер прорвал плотину не только с кристаллизацией магии в ладонях, но и поставил успешнейший опыт по внедрению частицы одной материи в другую: окружённая твёрдой магией песчинка удивительным образом соединилась с древесиной щепки, а потом и более крупная каменная крошка причудливо перемешалась с волокнами пальмы, однако попытка внедрения такой же в кварцитовую гальку окончилась трескучим провалом, хотя более мелкая крупинка благополучно осталась внутри, правда, этот камень после использования вложенной в него магии рассыпался в песок.

Грей с неким извращённым удовольствием хотел бы пройтись по лицевой стороне да по старинке обоссать отпаренный "холст", однако отказал себе в этом мальчишеском поступке. Завершив прошивку синими нитями магии для закрепления иллюзии, мастер заставил мускулистого раба снять и разложить по наколдованному полу домика Леомунда для обливания и повторного развешивания. Затем Грей, без ухищрений и утайки, приказал Федену растолочь хрусталик с мутным алмазом, чтобы на пятый раз выварить в магической эссенции железный прут с закрепляемым заклинанием мобильной площадки — крышкой для котелка стал черепаший панцирь, благополучно подогнанный на стойках под горизонталь. Пока булькала шестая порция, разведённая в воде для отпаривания холста с запрограммированной иллюзией, сутенёр отправился повторять опрыскивание кривобокого здания трактира и выставленной посуды. На сей раз у всех отсутствовало настроение заниматься одеждами обслуги, по-разному воспринявшей резкую смену владельца, но главное, оставшихся работать в трактире на прежних условиях, стараясь не вскидываться от того, что теперь ими командуют люди в рабских ошейниках, которые уже не имели права раздавать подзатыльники и пинки — свободным. Пятеро официанток уже не смотрели на серого гнома восторженно и не радовались процессу обряжания их в новую униформу, включающую иллюзорный макияж и настоящую укладку волос маленькими и сноровистыми пальчиками мастера, вынужденного самостоятельно отобрать общий фасон.

Плох тот трактирщик, что не способен угождать клиентам. Нервный Кудря к моменту открытия отошёл от пережитого шока, тяпнул рому и с натянутой улыбочкой чесал языком, подправляя модное кашне, когда губернатору при стечении народа вручал его заказ и подписанные документы, в то время как новый владелец Чёртовой Задницы отсутствовал там необщительной грозовой тучей, заполнившей собой игорный зал и концентрировавшейся на закладке музыки. По-настоящему задорной и райской музыки, которую собственными ушами слышал в царстве бога всех бардов — простых смертных мелодия цепляла за душу и притягивала сама по себе даже при таком волшебном воспроизведении лишь с эхом для улицы. Первая мелодия как раз начала изливаться, когда "парламентёр" подходил к управе, где Кудря был вынужден показать ошейник. Райская музыка испортила губернаторскую игру, и все те, кто хотел бойкотировать Чёртову Задницу из-за взятия её бывших хозяев в рабство, — все они в итоге стояли под окнами с желанием пробиться в тесную общую залу при цене в золотой с носа для полноты восприятия и собственной причастности к поистине королевской роскоши.

— Прошу внимания! Многие из вас верно угадали о сегодняшнем сюрпризе — нашлись желающие показать свой секс мечты! Да-да! Есть такие! Но увы тем, кто ожидал оргию! Чёртова Задница — это приличное заведение! — Пошутил звонкий голос неведомого барда, до того исполнявшего смешную плясовую песню для танцующих в центре пивного зала.

Хохот стал ответом. Чужое горе быстро вытеснила весёлая гульба, впрочем, плечи порабощённого трактирщика уже заболели от приятельских подбадриваний.

— Мм, маленькая смена декораций, — пояснил незримый бард исчезновение дверей на стенах, вместо мраморных ставших древесными с оплёткой виноградными лозами и плющом. — Мужчины, видите порхающих фей? Они будут появляться перед вашим лицом, когда вы вот-вот испачкаете штаны. Ха! Срывайтесь с места и бегите за ними, феи проводят вас к секс-куклам, где вы никого не стесните, и вас никто не смутит. По этому случаю куколки будут для вас бесплатны! Возрадуйтесь! К сожалению, правила те же: кончил, значит, кончил — на выход. К счастью, вы заплатили за лицезрение роскоши, потому сможете досмотреть показ снаружи, когда другие увидят в окнах лишь Чёртову Задницу! Кто не хочет смотреть — поднимите руки! Что, все хотят? Тогда-а-а... начинаем смотреть чёртово зрелище чертовским зрением!!!

Кому как не адской твари распалять грехи? "Чёртово зрение" подкрадывалось с разных сторон и таких ракурсов, что мужское дыхание само сбивалось, а в паху всё возбуждалось колом. Не знавшие подробности демонстрации Энсли с Милто лишь поначалу были раскрасневшимися от стеснения, но потом, никого постороннего не видя и не слыша, они забылись и полностью отдались сексу, показывая самих себя и потому не шибко часто и разнообразно меняя позы. Магическая нить незримо стягивала, где и что надо, дабы юношеский пыл продолжался минимум полчаса, за которые трактир практически весь опустел. Лишь ветераны держались, но после громкого финала Милто, мощно и обильно забрызгавшего длинноухую бабёнку мечты, даже они с рыком сорвались, чтобы успеть вместе Энсли. Кое-кому даже пришлось напомнить, что они, вообще-то, работают в трактире и что их задача— запускать страждущих расстаться со своими кровно заработанными монетами. Из двоих победителя выбрали оставшиеся в зале дамы, алые от смущённые и где надо мокренькие уже. Всё-таки доработанная сутенёром куртизанка-тренажёр спасла репутацию Энсли.

Конечно, развратное зрелище не для слабонервных — не на трезвую голову! Так бы и разошлись многие, несмотря на зажигательную музыку, но...

— Дорогие колонисты! — Празднично обратился звонкий бардовский голос. — Этим вечером Чёртова Задница предлагает вам не только чёртово зрелище, но и... чёртову выпивку с чёртовым куревом сегодняшней доставки из чёртового Хелсмпорта! Предложение ограничено! Эль! Пиво! Грог! Ром! Вино! Бренди, коньяк, портвейн, ликёры... — зазывно перечислял оратор, позволяя через окна разглядеть изменившуюся барную стойку с заявленной выпивкой, забившей пустые полки и пару бочонков.

Названия распространённых сортов табака заставили стучать сердца десятков заядлых курильщиков. Как мало надо для выправления подорванной репутации! Больше половины посетителей вновь отдало по золотой монете, чтобы вернуться в развращающую роскошь. Из желающих войти образовалась чертыхающаяся толпа. Дюжие и вооружённые вышибалы не дали народу продавить себя и пропускали только после оплаты входа.

Вот только для бравых молодчиков ещё не время было обмывать своё участие в развратном конкурсе и победу на полученные барыши: многим клиентам не терпелось встать в очередь "на приём" к тем же самым куртизанкам в тех же рыцарских апартаментах. Фантомные жрицы любви, сняв первые сливки, теперь показывали себя, наглядно доказывая, что стоят всю дюжину золотых монет за полный сервис — доля с каждого клиента двух куртизанок падала в соответствующую копилку. Теперь двое друзей точно познали, что значит быть в центре позитивного внимания, а также как можно изнемогать от удовольствия в постели с опытной женщиной — собирательный образ от многих десятков мужских представлений и мечтаний. Благодаря фантомному организатору, Энсли и Милто оказались порознь и в кругу прихлебателей, хваливших за смелость и всё такое прочее — норовя примазаться к халявному угощению элем!

О, нашлись и ещё пятеро развратных бесстыдников, готовых поочерёдно дорваться до бесплатной тёлки, невзирая на то, что платно собравшиеся за стенкой в игровом зале и внутри полусферы будут видеть и слышать их

* * *

. О, феи неустанно летали, неизменно выключая иллюзию для непослушных, оставляя их среди обшарпанных стен и кособоких столов, без хлеба и зрелищ — крайне действенная мера для поддержания видимости приличий. О, фантомные куртизанки борделя теперь были не просто неотличимы от настоящих женщин с их естественными телами, выгибаниями и стонами — наколдованные милашки во всём превосходили натуральных и даже могли бы дать фору демоническим суккубам, по крайней мере, для ранее посещавших бордель клиентов, оценивших разницу первых вечеров и теперешнего. О, сутенёр благоразумно прятался, дуря всех иллюзиями и своими голограммами, с которыми толком не перетрёшь лясы о таком плохом рабстве. О, Хеброр Шидз пользовался уважением многих десятков авантюристов, пожелавших вступиться за него и при этом не обидеть благодетельствующего мастера Грея, который всем доброхотам отвечал приглашением на публичную схватку — к концу разгульной пирушки так и не сыскался тот, кто бы решился стать спарринг-партнёром для сероватого гнома, в случае проигрыша готового снять все рабские ошейники.

Тяга к наслаждениям — разорительна. Отсутствие в Нью-Уотердипе выраженной церковной силы привело к морально-нравственному упадку. Играя на низменных потребностях, сутенёр безжалостно к себе и окружающим вскрывал аморальный гнойник, возведя к апофеозу невоздержанность к роскоши и сексу. В отсутствии зрелищ и при скудности хлебов да при ежедневном риске сдохнуть от ядовитой иглы треплющих нервы людей-орлов — власти колонии едва держали бразды правления. Наёмников легко отправлять на убой, обманывая на утолении жажды наживы и правдивыми россказнями о том, как Капитан-Генерал Корделл со своими пятьюстами легионерами обобрал десятки тысяч жителей Улатоса — за раз собрав эквивалент миллиона золотых монет! Однако Город Роскоши не смог противопоставить Золотому Легиону какой-либо внятной организации, кроме соревнования благородных Домов, тянущих одеяло каждый на себя. А религиям Фаэруна и на своём материке хватало не окученных участков, чтобы за свой счёт отправлять в рискованное путешествие высших сановников или божественные реликвии — для организации освящённого алтаря с очень посещаемым местом поклонения. В общем, мелкий прыщ преследовал сразу много целей — как обычно.

— Феден, — раздался призрачный голос в ухе усталого и злого вышибалы. Грею не пришлось напрягать Флюрина, честно спустившего все деньги за головы аборигенов на выпивку, курево и фантомную куртизанку, как бы отдавая сутенёру долг жизни и забывая о нём, утопая в невозможном кайфе всё длящегося и длящегося оргазма. — Готовься по моей команде выйти во двор и вырубить Виттера. Затащи в сарай, раздень, свяжи и вставь кляп-намордник, перетащи в полусферу и там запри в колодки строптивой потаскушки. Всех моих рабынь туда же сгони и построй в ряд.

Обещанные шесть часов кутежа подходили к завершению вместе со всеми скудными яствами на остатках продовольствия — столь необходимая дойка с сотни мужиков была превышена в сумме на восемь секс-кукол. Пока языкастый Кудря продавал королевские опочивальни реальным любовным парочкам, желавшим заснуть и проснуться в роскоши, сутенёр в освобождённом от клиентов фантомном борделе на заднем дворе трактира напрягался с соединением всех восьми "доярок" в один полный "сосуд", впихнутый в фантом с нынешним обликом Виттера, только без изъянов и с эрегированным мужским достоинством с преувеличением до футовой длины. Искалеченный бедняга скалился и мычал, видя, кто и что собирается сделать. Своими протестными дёрганьями Виттер лишь глубже насаживался на взболтанный шприц, не зная, что тот призван избавить его от проклятья Культака — как не знал он своей участи на той пирамиде в Зопале.

Невеликого роста маг приготовился к великому свершению, каждому свидетелю затмив глаза своей иллюзией — на всякий случай.

Девяносто восьмой толчок. Девяносто девятый. Сотый... Вспышка фиолетовой магии заставила рабынь вжаться в стены в немом испуге и упасть из-за понукания волшебства ошейников молча оставаться на месте. Клубящееся проклятье взмахнуло пернатыми драконьими крыльями и змеем проникло в обманку, совершенную настолько, насколько Грей с Хмелем вообще могли создать на данном этапе мастерства.

Собранный мастер не растерялся, хотя иначе представлял себе избавление от шаманско-жреческой магии Культака, умеющей коварно перекидываться на невинную жертву — возникла прямая угроза Грею и Хмелю! Грей до глубины души прочувствовал, что значит нехватка времени и опоздание! Именно этого настроя ему не хватало для колдовства — ранее разрабатываемая вариация двеомера ускорения вышла на ура.

С мрачной решимостью невеликого роста маг вытащил из поясного кармашка недавно приобретённое оружие и торопливо подскочил сзади, пока проклятье не сбежало из фантома Виттера к нему самому. Гном обеими руками воткнул волшебный кинжал в чёртову задницу, сморщившись от той мерзости, что был вынужден спешно абсорбировать — удерживая внутри сосуда своей дюжей волей. Вставил не абы как: отходящее от гарды лезвие касается копчика, а острие в солнечном сплетении, что замыкало нервную систему деградирующей псевдо-плоти.

Сверху на голову фиолетового фантома миг спустя налетел яростный фамильяр, трещавший моментально распушившимися коронными разрядами так, что у всех в защищённом домике Леомунда волосы встали дыбом: задние лапы фейри-дракона принялись выцарапывать светящиеся фиолетовые зенки из псевдо-плоти, передние вцепились в затылок, а длинный хвост воткнулся в кадык и выпустил молнию — часть электричества разветвилось по торсу к кончикам шести игл, отстрелянных в полёте по местам, самым ярким в магическом зрении.

Подконтрольный создателю фантом Виттера успел вынуть свой пенис из вагины оригинала прежде, чем проклятье захватило контроль над его псевдо-плотью. Оригинал видел, но вряд ли в данный момент осознавал избавление от проклятья и скоротечное исчезновение женских половых органов.

Пальцы переподчинённого бордово-фиолетовой хмарью фантома превратились в драконьи когти, но поднятые к атаке руки не успели кого-либо ударить: Хмель размахнулся хвостом и во второй раз шибанул разрядом молнии прямо под подбородок, а также разгрыз прежде расцарапанный верхний позвонок, тем самым как бы отключая голову от управления псевдо-плотью. Купленный этим днём кинжал из обычной стали оказался дрянным проводником, но за неимением лучшего мастер Грей старался изо всех сил, пытаясь не дать пролиться мимо ни капли проклятой бордово-фиолетовой мерзости.

Сделав своё дело, дракончик спрыгнул с бледнеющего и оплывающего фантома, без воплощённого в голове средоточия силы воли и управления не способного сопротивляться энергетическому поглощению. Развернувшись на Виттере, Хмель прицельно дохнул концентрированной струёй веселящих газов и зарычал на своём драконьем наречии, помогая подавлять сопротивляющееся воплощение мощного проклятья, изощрённым образом обманутого и лишь поэтому сейчас побеждаемого.

Покрасневший от натуги Грей не считал удары своего бешено стучавшего сердца, когда вместе с натужно раздуваемыми лёгкими сумел сделать последнее усилие, вбирая остатки проклятых миазмов, клубившихся вокруг некогда серого лезвия, ныне обрётшего зловещий бордово — фиолетовый окрас с ужасно отвратительным сиянием. Мастер Грей уже поглощал божественные силы нескольких представителей людского Пантеона Фаэруна — Мазтиканское проклятье имело свою чужеродную природу, донельзя противную иноземцу. Проводник заклинательного огня подчистую вобрал и магию собственной маскировки, опростоволосившись принятием истинного обличья, но, благодаря индивидуальным иллюзиям, никто этой оплошности "гнома" не заметил.

Едва не лопаясь, донельзя раздувшийся Грей встретился взглядом с фамильяром, тут же взявшим под прямое управление чуть ранее созданного и отведённого подальше фантома, куда Грей предварительно вылил склянки со вчерашним "надоем" и своей утренней бирюзовой "благодатью". Тощий магический конструкт послушно шагнул и наклонился для поцелуя — для вдоха всего выдоха. Разогнулся фантом — опять с обликом Виттера и таким же готовым к бою "шприцом". Вся вобранная сила ушла в забродившую смесь внутри данного фантомного сосуда. Разрывающее "урчание желудка" угомонили прикосновения мастера и его фамильяра, спустя какое-то время сумевших отправить "оружие в ножны" и стабилизировать фантома Виттера — сам виновник торжества в ужасе и панике трясся, переживая стресс, унижение, бессилие и чёртову тучу хаотичных эмоций.

Торопливо схватив колбу со вчерашней "благодатью" после ночи утех с Келли, невеликого роста маг всполоснул горло, сплюнул в котелок. Выпил почти всё содержимое и прогнал по нутру, вымывая магические остатки проклятья. Отрыгнув в котелок, выплеснул туда остатки из колбы и вылил пробирку с лечебным зельем, окончательно гася негативные эманации.

Трясущейся рукой бледный до белизны Грей извлёк и выпил запасную колбу с фантомным заклинанием Кажущегося, несколько мгновений спустя представ спокойным и могущественным мастером, тютелька-в-тютельку отработавшим план мероприятия. Сей образ в точности соответствовал индивидуальным галлюцинациям свидетелей, так что обошлось без досадных накладок.

Приведя себя в должный порядок, Грей разбавил содержимое колдовского котелка ещё одной колбой с лечебным зельем, далее перелитым в пивной кубок. Чтобы не портить затею, условный доброволец стоял за вуалью невидимости — до сего момента. По приказу хозяина молчавшие Феден и аборигенки увидели, как их безупречно наряженный серый гном встаёт на табурет, передаёт кубок нагому Флюрину и кладёт свои ладони ему на солнечное сплетение: исцелил незначительные увечья полуэльфа и направленным потоком магической энергии попытался распалить дар рейнджера к природной магии — обоим польза и развитие.

— Одевайся, Коготок.

— Есть, кэп! — Браво козырнул Флюрин, ретиво бросившись исполнять волю своего милорда, которому собирался завтра и прилюдно присягнуть на верность.

— Нокдаун. Над колдовским котлом тщательно обрей каждую рабыню: скальп, брови, промежность. Все их волосы, просыпавшиеся мимо, тщательно подмети и тоже в котёл. Следующие указания будешь получать от этого фантома, — издал распоряжения рабовладелец, отвлекая от уходящего пружинистой походкой Коготка, довольного да полного сил и богатырского здоровья — охотник не прогадал и многое узнал.

— Да, хозяин, — коротко ответил раб по повелению магии амнийского ошейника.

С неприязнью повертев проклятый кинжал, Грей с величайшей осторожностью под испуганно-пристальными взорами вложил в ножны и вышел. Дрожавший юнец довольно долго приходил в себя за дверью, подпирая стену в коридорчике у выхода во двор. Потом сам раза три помылся в банном закутке, где для него всё уже было приготовлено Ребеккой и Келли. Всё это время находившийся вне полусферы раболепный трактирщик ждал приватных указаний, он их получил:

— Кудря. Подбери мастиффа на заднем дворе и отволоки в полусферу. Собери вещи Виттера и сунь в его сундук. На койку положи ранее выданное ему оружие, добавь лук по его прежним предпочтениям и полный колчан стрел к нему. Когда освободишь залы от пропойц и отпустишь обслугу спать, сам начни по-тихому собирать вещи, свои и Федена, а также всё самое ценное имущество трактира. Отдельно приготовь еду на плотный завтрак для семнадцати и дюжину трапез для себя, меня и Федена. Не забудь походные принадлежности и всякие бытовые мелочи в расчёте на команду из трёх. В середине ночи мы сматываем удочки, всё ясно?

— Да, хозяин... — устало согнулся измотанный Кудря, даже не нашедший силы на эмоции. Лишь мельком пожалел о самоподдерживающемся заклинании морозильника.

Когда обе нежные с гномом наложницы наконец-то заснули, ласково прижимаемый обнимаемый ими Грей, всюду умасленный губками с язычком и растёртый до блаженного состояния теста, стал бездвижно и беззвучно мочить подушку в тоске по схожим, но чисто материнским объятьям. Самонадеянной иллюзией было думать, что сумеет обойтись без семьи. Грей стал изгоем ради огромной материнской любви для братьев и сестёр — в семье не без урода. Стоило ли? Нет, увы, нет — ошибался патриарх Силмихэлв...

(Иллюстрации с 033 по 036)

Интерлюдия 3

9 элесиаса Года Голодания.

Статный мужчина вальяжно следовал за служкой, за короткий переход собравшись достаточно, чтобы через приёмную пройти в кабинет с самым что ни на есть деловитым видом. Приталенная рубаха под морёный дуб и со шнуровкой на предплечьях, чёрные кожаные штаны, тупоносые лакированные туфли — в контрасте с этой тёмной расцветкой красовалась сотканная из мифрила жилетка с золотой вышивкой в виде галочек-чаек, повторяющихся на обуви и одежде. Начинающий седеть мужчина знал себе цену и умел представляться, и в нём всё ещё сохранился тот юный щёголь, что сумел растопить лёд синих глаз и захомутал шикарную модницу, отбив суженную в двух кровавых дуэлях.

Летний зной усугублялся влажностью побережья. Кто-то радуется и нежится, приветствуя погоду. Кто-то спасается опахалами, механическими или магическими. Кто-то терпит или пытается справляться доступными средствами типа летней формы или водных процедур, а кто-то привык или тренирован выдерживать разные неблагоприятные условия.

Хозяин кабинета не скрывал свои волосатые руки, будучи одетым в простую шёлковую тунику стального цвета. Тоже с проседью и кортиком за поясом. Тоже властный и подтянутый до завидной для многих юношей рельефности мускулатуры. Тоже широк в плечах, помнящих вчерашнее облачение в ратный доспех. Хозяин кабинета заслуженно занимал его, превосходя визитёра в боевом и управленческом опыте.

— Приветствую Вас, патриарх Таркас Силмихэлв, — произнёс вошедший, когда за ним соединилась тяжёлая парча штор да быстро и тихо закрылась дверь, обитая листовой сталью с безумно дорогим хромированием по магической методике Дома Ванд.

— Приветствую, милорд Раэтар Хунаба, — сухо ответил хозяин кабинета, оставшись сидеть над документами.

Визитёр невозмутимо дождался пригласительного жеста и занял жёсткое кресло с высокой и простой спинкой. Казавшаяся жёсткой чёрная древесина на самом деле оказалась таковой, ибо в этом Доме не привыкли к зряшным тратам.

— Я вас слушаю, — произнёс Таркас, как только гость устроился. Минимальная разница в росте и высоте сидений предоставляла ошибочное равенство положений.

— Дом Хунаба в моём лице намерен нанять у Дома Силмихэлв гвардейскую роту, — изъявил желание посетитель, стопроцентно знающий, что патриарх в курсе этого.

— В каких целях? — Бесстрастно спросил Таркас, повторяя тот же вопрос, что и его подчинённые, принимавшие Раэтара вчера и позавчера.

— Сопровождение пяти групп и охрана на продолжительной основе, — ответил гость, держа марку вежливости.

— Сроки?

— Желательно уже вчера. Годовой контракт с автоматической пролонгацией, — Раэртар умел играть в гляделки лучше собеседника, будучи старше на семь лет и обладая большим опытом светской жизни.

— Кого предстоит охранять? — Осведомился Таркас.

— Представителей Рода Хунаба, — спокойно произнёс Раэртар, привыкший к допросной манере общения представителей Дома Силмихэлв.

— Министр Ао входит в их число? — Буднично уточнил патриарх Силмихэлв.

— Нет, — в прежней манере ответил регент Хунаба, про себя скрипнувший зубами и скривившийся. Вопрос с понятной подковыркой, но иначе ответить — прямо солгать.

Оба собеседника прекрасно владели своей мимикой, а потому ориентировались по глазам друг друга. Вроде нет вражды и конфронтации, но язык жестов говорил сам за себя: у одного кисти и большие пальцы перекрещивались, другой сцепил замок в вертикальном угле.

— В запрошенном вами найме отказываю, милорд Раэртар, — коротко известил патриарх, опуская кисти на стол. Левая ладонь объяла правый кулак.

— Милорд Таркас, позвольте узнать, почему отказываете? — Чуть подался вперёд визитёр.

— Неблагонадёжность, — ёмко ответил хозяин кабинета, чуть сдвинув брови.

— К крупному авансу мы готовы присовокупить оплатой пять волшебных кольчуг из мифрила по комплекции предоставляемых Вами командиров, — сделал щедрое предложение Раэртар, чуть поведя плечами для демонстрации примера.

— Какую бы Вы цену не предложили, — отрицательно повёл головой патриарх.

— В таком случае я вынужден поставить вопрос о возврате Домом Силмихэлв денежных средств в размере восьмидесяти тысяч драконов, — более суровым голосом изрёк Раэртар, тоже нахмурившийся.

Таркас немного помолчал и тяжело выдохнул, предоставляя последний шанс:

— На выкуп близнецов?

— Это невозможно, — слегка покоробился собеседник.

— Во-первых, средства предоставлены Министром Ао, и у вас отсутствуют права истребования. Во-вторых, всей этой суммой погашена неустойка за срыв договорённостей, — чеканя слова, перечислил патриарх Дома Силмихэлв, хотя прошло всего ничего с момента устного разговора.

— Мы выплатим Дому Силмихэлв авансом всю сумму по Вашему двойному тарифу, патриарх, с коэффициентами за срочность, длительность, опасность, квалификацию, снаряжение, — деловито произнёс Раэртар, блюдя вежливость.

— Позвольте узнать, милорд, зачем Вам элитарные стражи?

— Для надёжной защиты моих родных, — кратко и напряжённо ответил Раэртар.

— В Смутное Время большую часть Рода Хунаба перерезали, — констатировал патриарх главную причину установления в прошлом союза двух Домов. — Кто-то, — напомнил Таркас об отсутствии обвиняемых. И снизошёл для развёрнутого ответа на один из предыдущих вопросов: — Нынешняя матриарх, семь лет назад ещё консорт, решила подставить Дом Силмихэлв, убив беременную сноху. Её внук ещё раз подставил нас, а на этой декаде у Амонра случился рецидив. Хватит. Я не буду понапрасну рисковать своими людьми, не стану ввязываться в ваши разборки и не хочу иметь с вами никаких дел. Уходите.

— Мы все можем договориться с подтверждением клятвами на алтаре, — пошёл ва-банк Раэртар, не уверенный в том, что к этому удастся привлечь Амонра, изо всех сил противящуюся потере своей реальной власти в Доме Хунаба.

— Всё ещё невдомёк? Отвечу. Род Хунаба сживал со свету и в итоге кинул малолетнего Министра Ао на произвол судьбы. Вы покусились на святое — детство и детей. Мой Бог Хелм властвует над Сферами Защитников и Стражей. Второй мой божественный покровитель Торм властвует над Сферами Верности и Повиновения. Довожу до вашего сведения, что божественной волей все половозрелые Хунаба отлучены от упомянутых Сфер жизнедеятельности. Как патриарх Дома Силмихэлв официально заявляю вам, как официальному представителю Дома Хунаба, что все половозрелые из Дома Хунаба, кроме семьи моей кузины Лорин, объявлены персонами нон-грата на территориях Дома Силмихэлв, любое нарушение карается немедленной смертью, — на полном серьёзе изрёк Таркас, бесстрастно глядя на побелевшего визитёра. — Милорд, даю вам минуту на выход, — без эмоций предупредил Таркас и ничуть не дрогнувшей рукой перевернул песочные часы, заранее приготовленные на его рабочем столе.

Не сдержавший лавину эмоций Раэртар грозно раздул ноздри и шумно поднялся. Не найдя слов, он поспешил прочь.

Глава 7, грабёж и угнетение.

10 элесиаса Года Голодания.

Все сутки, уместившиеся в двухчасовую дрёму, мастер Грей шлялся по снам местных воров Нью-Уотердипа, изображая их приятелей, с которыми те шли на дело ограбления управы — или с которыми когда-то уже проворачивали такое. Фантазии так любопытно переплетаются с реальностью, что, порой, диву даёшься! Самое главное в грабеже реальных воспоминаний из Царства Снов: хозяйничать не в быстром сне, правильно менять декорации и вовремя лопать старый сон. Не пойман — не вор. Увы для фантазёров, каждого из них на самом интересном месте ловил губернатор в компании с волшебником Клофером — подельник тут же сдавал сотоварища. Многие закованные в кандалы стойко выдерживали истязания, пока в свете факела не появлялась чудная машинка из сигарной гильотинки и пары чесночных давилок. Раскалывались и выкладывали всё как на духу! А потом их вышвыривали в чёрный проём единственного выхода, побуждая нафантазировать новое сновидение, тогда как пыточная камера лопалась, оставляя кошмарные миазмы, которые не успевали отравить соседние фантазии — сноходец их все улавливал для выпускания во сне следующего на очереди воришки, отмечавшегося в Чёртовой Заднице сим наказуемым промыслом. Вся соль в изоляции сновидения от Ночного Змея.

Грею не хотелось выбираться из тёплых объятий Ребекки и Келли. Женщины красиво переплелись, на лицах спящих царила безмятежность, мерное дыхание обдавало теплом и приятно щекотало. Мужское естество фантомной оболочки выдало соответствующую реакцию, порядком отвлекающую и потому подавляемую Греем, не способным отделаться от осознания всей иллюзорности данного восприятия.

Фальшивый гном поелозил и ласково чмокнул Ребекку в уголок сомкнутых век — сеточка морщинок разгладилась. Убрав локон, подарил нежный поцелуй в лобик — кожа разгладилась. Мягкое понукание лечь на спину. Поцелуй в уголок второго глаза. Серебристо светящимся язычком Грей осторожно провёл по ресницам и облизнул галочку бровок. Прильнул губами к губкам, помяв их и проникнув в сладкий ротик, где пошарил языком по зубкам, излечивая и отбеливая их. Немножко полюбовавшись омоложённым личиком и поцеловав в шейку, Грей опустился ниже и поигрался с сосцами, любовно лаская груди — убирая дряблость и омолаживая. Постепенно сутенёр добрался и до мозолистых пяточек, после серебристых поцелуев ставших бархатными, как у младенца.

Мастер уделил внимание и Ребекке, и Келли, сторицей возвращая им благодать. Фальшивый гном не только для удовольствия лапал многих — целительский умысел тоже имелся. Вот и приспособил для точечных воздействий — прицел на освоение двеомера натурального альтернативного облика. Вдобавок, жировые складочки и отложения исчезли, будучи преобразованными в энергию, обеспечившую все благотворные перемены во внешности шлюшек — примерно такими они себя и воображали во снах. Теперь у этих женщин язык не повернётся обзывать друг друга старыми кошёлками.

Обе особы — привлекательны, но для личности фальшивого гнома — несимпатичны. Грей воспринимал их за служанок, хорошо справлявшихся со снятием стресса. Какой между ними нормальный секс? Вот именно. Грей поймал себя на чувствах, что любуется ими в той же мере, как великолепными статуями в парках Уотердипа, — без плотского вожделения или собственничества. Мастер и две его скульптуры, мило обнимающиеся во сне — райская малина. Если б ещё не клоповник вокруг...

Между прочим, взрослый фантом получался тем качественней, чем сильнее расслоение — чем меньше присутствия самого Грея. Это как с фамильяром, когда своё тело уже не чувствуешь, а чужое есть чужое. И как с заклятьем проекции, когда управляешь и знаешь, что яблоко красное, а лакированная столешница гладкая, но нет ощущения зрения, осязания и прочих телесных чувств — всё пронизывающая магия как-то обеспечивает прямой информационный обмен между магом и его проекцией.

За неимением лучшего и чувственные тисканья годились под массаж, захлёстывающий голову Грея взрослыми ощущениями фантомной оболочки — это расслабляло и отвлекало от неустанных дум об улучшении магических приёмов и всём таком прочем. Благодаря этим двум женщинам, старавшимся ублажить гнома, мастер всерьёз задумался над поиском настоящих искусниц и тем, чтобы находиться в Царстве Снов воплоти. Однако верх неизбежно брал страх того, что в быстром потоке времени Грей возмужает столь же стремительно, профукав всё своё преимущество в ускоренном освоении магических наук в осознанном сновидении, где нет нужды тратить уйму часов на еду и сон, где можно многократно воспроизводить эпизоды из прошлого для анализа в качестве стороннего наблюдателя или производить симулирование различных ситуаций во избежание попаданий впросак.

На прощанье Грей подарил любовницам сон-мечту о суженном. Не про абстрактного принца на летающем корабле с розовыми парусами, а с условием выбора кандидата в мужья из местного окружения. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Ребекка и Келли заслужили свою долю женского счастья.

Грей погладил своего фамильяра. Зверёк спал. Как ни хотелось Грею самому провести полномасштабный срез общественного мнения через сны, однако каждый раз находились более интересные, важные или насущные задачи, нежели узнавание реального мнения о себе у колонистов в Нью-Уотердипе. Мастер даже решил ассоциировать отзывы о себе с вином, которое должно отстояться и созреть, — позже надо будет обязательно выкроить ночку на оценку эволюций впечатлений. Конечно, подобные расклады лучше сразу выяснять, но всего не объять, поэтому в этом деле существенно помогал Хмель, давая Грею возможности сосредотачиваться на оттачивании магии, лишь во вторую очередь занимаясь политическими упражнениями для складывания формулы господства посредством: власти, денег, секса. Именно эти пресловутые понятия испоганили его род. Не порча, а конкретно погань — по-другому он сие не мог описать. Собственно, сейчас мастер, преследуя много целей, вознамерился провести в Нью-Уотердипе диверсию — определить зависимость переменной "власть" от переменных "деньги" и "секс". Так сказать, встряхнуть уже порядком взбаламученное колониальное болото.

Ласково разбудив обожаемого фамильяра, мастер невесело хмыкнул возникшим у Хмеля ассоциированием общественного мнения с зельем из множества специфичных ингредиентов — изучение брожения умов вскоре могло начать конкурировать с заболеванием магией. Плохо это или хорошо? Грей задумался, мацая титьку Ребекки и оттягивая разлуку. Вообще — что такое хорошо и что такое плохо? Без определения границ как выявить полутона и разметить шкалу?..

Их покой охранял живучий фантом с обликом Виттера, нутро которого успело раздуться, превратив подтянутый торс в бочку. Уняв "несварение желудка" у ещё не отыгравшего свою роль "бурдюка", Грей приготовился и безоглядно покинул иллюзорную опочивальню со сладко спящими красавицами.

Время неумолимо ползло вперёд, приближая рассвет над островом Мазтапан. Фальшивый гном и несколько суток в Царстве Снов сей ночью, и несколько лет наяву на своей родной вилле в Уотердипе успешно справлялся с охранными контурами и замками. Вот и в здешнюю ночную темень мастер без проблем пробрался в управу. К магам Грей не рискнул наведываться из-за их бдящих фамильяров и более изощрённой магии для защиты от посягательств коллег — с предварительно разведанной стационарной сигнализацией куда как проще. Всё равно волшебный рюкзак лишь повод, а не вожделенная цацка. Собственного пошива кушак многих кармашков полностью завершён, к сожалению, без внедрения метамагии усиления для удвоения объёма — сложновато.

Простой путь — вырубить ночных сторожей. Во-первых, какие-никакие, а соплеменники. Во-вторых, каждый третий спящий шастает по нужде. Репутация убийцы своих — распоследнее. В-третьих, в данном случае экстрим вреден. Мастер обдумал более тонкие меры.

Грей прогнал в сновидениях множество сценариев проникновения, в конце разработав безукоризненный план ограбления и наказания: себя он вором не считал, а вот настоящих стравить между собой — самое то, чтоб в следующий раз карманникам было неповадно промышлять в приличном заведении. Самое забавное и вызывающее тёплые чувства то, что некоторым воришкам вполне хватило куриного помёта, а другие удовлетворили свой спортивный азарт деревянными ложками. Более того, одна компания даже всерьёз строила планы этой же ночью пойти на точно такое же дело, что примечательно, с благими намерениями вернуть магу драгоценные камешки, честно им заработанные на щедрой продаже заколдованных кварцитов, но, увы, ответственного дежурного сморило, и эти задумки остались нереализованными.

Практически выпив магию из скрытой под штукатуркой пластинки близь замка, невеликого роста маг её же потратил на точечное срабатывание отпирающего механизма. Фальшивый гном юркнул в дверь, просто дождавшись мига отворачивания патрульного. Видя в темноте, доморощенный вор тем же способом, что попал через дверь на особо охраняемый этаж, прокрался дальше. Постепенно Грей справился с ловушками и сейфами, первым делом неторопливо абсорбировав магию из окружающего пространства и тем опустошив магические датчики и контуры. "Губернатор ещё пожалеет о том, что он такая жопа", — с этими мыслями мастер преодолел последнюю преграду.

Находкой Грея стал сундучок с сегодняшней баснословной выручкой Чёртовой Задницы и ещё мешочки с расфасованными по номиналу сотнями монет на общую сумму в девятьсот с лишним золотых. Притягательно. Сноходец из соображений в чужих снах почерпнул важное понимание того, что управа должна исполнять свои финансовые обязательства, иначе бунт и всё такое. Разменные монеты должны остаться нетронутыми, в противном случае это удар не по губернатору, а по жителям Нью-Уотердипа, чему новоявленный воришка противился. Расставляя правильные акценты, Грей оставил тут распёртый изнури кварцит, который через дюжину часов рассыплется в песок — так спадёт шедевральная иллюзия обворованного сундука, призванная сохранить содержимое от шибко алчных и ушлых персон, готовых купиться на золото дураков из рыбьей чешуи — оно тоже продержится дюжину часов. Грей был уверен в том, что эти два двеомера выдержат минимум одно заклинание развеивания магии, а вот другие его заготовки должны будут лопнуть с первого же раза. А то как же?! Мастер иллюзий просто обязан напустить туману, главное, не переборщить с дозой.

Во втором, более защищённом и за долгих пять минут вскрытом хранилище обнаружилась казна Нью-Уотердипа в виде драгоценных камешков и слитков. Слава бюрократам — в отдельном кошеле с подписью томилась плата за колдовские кварциты! В третьем лежали мазтиканские изделия из драгоценных металлов. Ещё имелся запас фаэрунских и набор трофейных артефактов, приготовленных на продажу капитанам рейсовых кораблей за провиант, оружие, зелья, шмотки. Навалом хранились кварциты и обсидиан, контрастируя с любовно разложенными по полочкам красивейшими кораллами с таинственными золотыми прожилками и диковинными раковинами моллюсков-хамелеонов, в лавках Уотердипа выставляемых на бархатных подушечках с трёхзначными золотыми ценниками. В одном углу даже хранился большой кап — древесина с необычной фактурой приветствовалась на виллах аристократов не меньше отделочных пород камня, по геологическим причинам добываемого близь Трифосфорда.

Копаться во всех этих богатствах не имелось времени и особого смысла, потому что драгоценные кристаллы дороже и легче. Ими и ограничился юный и совестливый воришка, расстроенный отсутствием здесь волшебных вещмешков или образчиков одёжки с волшебными кармашками, произведёнными по методикам, конкурирующим с применяемой поставщиками Дома Хунаба. К вящей радости, один мошенник шестого числа "потерял" кошель с расширением пространства по двойному коэффициенту. Этого образца мало для изучения, но вполне достаточно для имитации волшебного зоба будущего голема.

Впрочем, растущий мужчина не смог проигнорировать искусно и красиво сделанный волшебный кинжал, чья магия была сильнее той, что ему всучили днём. И длинный нож, похожий на стилет — Укус Зимы с магией холода внутри льдистого лезвия. Увы, запал Грей и на фаэрунские волшебные и не помеченные магическими метками фибулы с наговорами освещения — плюс один крепёж от крепкой непогоды. И на местные волшебные — кулон из серебра в виде дракона в круге и золотое кольцо с чешуйками мистической драконьей шкуры. Проводник заклинательного огня без касания лишил заряда и забрал статуэтку дракона-хранителя с двеомером Меча Морденкайнена, создающего для защиты помещения клинок, летающий и с опытностью ветерана битв атакующий нарушителей охранного радиуса. Ворохи волшебных перьев воришка тоже прихватил с собой, глухо посмеиваясь тому, что фаэрунцы не побрезговали носить чужие набедренные повязки с лёгким силовым полем отталкивания для комфортного полёта птичьих оборотней — чудная магия спасала от дождей и зноя.

Одно зацепило другое. Фальшивый гном всё-таки поживился до сих пор не оприходованным обсидианом из кучки. Рискуя, проводник заклинательного огня также потратил время на тренировку по извлечению магии из предметов без касания к ним: брал медленно и помалу, зато перманентные плетения останутся и со временем сами восстановят свой заряд. Артефактов приличного качества тут хранилось достаточно, чтобы и оставлять в покое низкопробные образчики. В итоге Грей из-за опаски ненароком съесть магию своей маскировки потратил драгоценную четверть часа, заполучив пару иссиня-чёрных обсидиановых осколков, зажатых в кулачках.

Фальшивый гном покидал управу столь же осторожно, как проникал в неё. На обратном пути проводник заклинательного огня очень старался, запирая замки и удалённо напитывая магией все ранее обесточенные им контуры защиты, дабы отсутствовали всякие свидетельства, кроме специально оставленных.

Когда фальшивый гном, "сгибаясь" под тяжестью ворованного добра, спрятанного в почти невесомый кушак, подбросил кому надо улики и вернулся в Чёртову Задницу, его рабы уже давно собрались и ожидали распоряжений. Рабыни дремали, а мужчины понуро сидели рядом с сундуками и позёвывали, не смея засыпать супротив воли отлучившегося хозяина. При появлении гнома магия мастер-кольца подняла всех рабов и согнула пополам — эта пренепреятнейшая роль ублюдка тяготила благородного, однако для осуществления задуманного перелома следовало создать соответствующее психологическое состояние. Пасмурно пройдя мимо бывших совладельцев трактира, Грей направился прямо ко зло пялящемуся колоднику, не верящему рабам, заверявшим в избавлении от позора. Обращаясь к избавленному от проклятья, но всё ещё внешне изуродованному, он заговорил во всеуслышание:

— Виттер. Пока ты не ощутишь природу материковой Мазтики — ты не поверишь в избавление от проклятья. Пока ты мне не поверишь — ты не начнёшь мне подчиняться. Пока ты не мой раб — мне нет резона тебя исцелять. Пока ты инвалид — ты мне без надобности. Смекаешь? Ты с честью выдержал испытания на несгибаемость воли и характер, Виттер. Я знаю, что душой ты с Миеликки, но в бренном мире правят земные владыки. Кого ты выберешь или кто тебя выберет? Скажу честно, я не ожидал такого поведения твоего проклятья, но спасибо тебе за него. Мне пока не ясны все свойства получившегося кинжала, но уровень его магии уже весит более семидесяти тысяч золотых монет — я этим летом подобных артефактов сделал уже более двадцати. Ещё раз говорю тебе спасибо, Виттер. Прощения не прошу ибо не вижу за собой вины. Способ избавления от проклятья кроется в знании о процессе наложения: насильственность, неведенье, сотня... Возможность коварного переселения проклятья к благодетелю стала неприятным сюрпризом для меня, лишь наличие запасных планов помогло выправить ситуацию. Не обессудь, Виттер, я доставлю тебя на материк. Подумай, что хочешь в итоге: освободиться с артефактом с испытанным прошлой ночью функционалом либо исцеление по вышеописанному?

Грей специально произнёс речь, стоя у головы и сверху наклоняясь над лицом, усугубляя впечатление о перевернутости картины мировосприятия — об иллюзорности сущего. О благотворительности фальшивый гном не заикался, полагая, что из-за характера Виттера сия подачка станет для него хуже проклятья. А как было бы просто: исцелить и забыть об этом принципиальном человеке, не мучаясь угрызениями совести за эксплуатацию чужого недуга — Грей облажался со становлением законченным эгоистом и циником и по-прежнему лез с благими намерениями, куда не просят, будучи не способным пройти мимо кошмарных невзгод.

Больше не сказав ничего, гном прекратил действие домового заклятья. Однако внешне всё осталось по-прежнему — из-за масштабного Миража Аркана на всём трактире и чуть дальше за него. Показался доселе спрятанный панцирь черепахи и котёл с варевом, а всякие колбы и прочие пожитки давно хранились в кушаке многих кармашков. Доступных сундуков на выбор теперь хватало: почти всё нажитое Грей переложил в присвоенный себе обитый металлическими полосами сундук Хеброра, имевшего не только замочную скважину, но и две петли для навесных замков. Нелепица объяснялась неизбежными утечками магии, которые невеликого роста маг собирался приспособить под двеомер секретного сундука Леомунда.

Роскошь многоэтажного домика Леомунда в виде голема летающей черепахи дорого обошлась Грею, муторно собиравшему компоненты и потребную прорву разного рода энергий. Дело за малым — не профукать следующие этапы создания.

Блюдя секретность, Грей при помощи усиленного фантомного огра и в восемь раз увеличившегося фамильяра поставил в центре начертанного круга с глифом метамагии усиления табурет и водрузил на него панцирь. Изощряясь с фантомной материей, невеликого роста маг залил внутрь панциря суррогат крови — смоляной взвар. Натуральная черепаха не может втягивать вовнутрь свои ласты — голем же создавался способным превращаться в эдакий орех в скорлупе. Для этого с двух сторон панциря доморощенный профессионал приставил обработанные восковые заглушки, заделал их битумом. Кто бы знал, сколько мастер Грей намаялся с поиском и обрезкой подходящих каменных глыб, дабы получить две идеальные по размеру пробки с заданным образом криволинейной стороной, прислоняемой к битумному клейстеру.

Тщательно и досконально представив основательно продуманный образ, невеликого роста маг собрал в лёгких фамильяра магию и его пастью неспешно выдул фантом — на мастера преданно уставилась черепашья морда. Мечевидные ласты-крылья и копьевидный хвост. Выпрямившись, довольный результатом Грей улыбнулся своему творению. Пока фантомная центрифуга-качалка взбалтывала и перемешивала ядрёную субстанцию, невеликого роста маг тщательнейшим образом перепроверил внутренние органы своего изделия, соотнося с готовым к внедрению фантомом. Кое-где подвязал, кое-где подлатал — не без этого. Самолично выполняя роль сердечной мышцы и магического ядра, мастер разогнал тягучую субстанцию внутри черепашьего панциря.

И финальный аккорд промежуточной фазы невыполним без вспомоществования фамильяра. Пока расправивший крылья и распушивший иглы Хмель с напрягом контролировал привязанного к панцирю фантома, играющего роль души создаваемого голема, Грей вручил свиток с тем же функционалом фантому Виттера, в последний момент решив рискнуть привлечь этот "бурдюк", полный качественной магии и спермы как символа зарождения новой жизни. Сам же в левой руке сфокусировал палочку уменьшения и правой взял накануне купленную бляшку. Мастер очистил разум от посторонних мыслей и эмоций, полностью сконцентрировавшись на задаче: силовое поле должно не просто повторить контуры фантомной черепахи, а при уменьшении буквально спрессовать псевдо-плоть в панцире — впихнуть душу в тело.

Сердечко быстро-быстро билось под бронзовой кожей — никакой посторонней в столь ответственном процессе магии быть абсолютно не должно! Одна ошибка или помеха — всё насмарку. Как говорится, семь раз отмерь — один отрежь. Так и мастер Грей провёл семь репетиций вхолостую и...

Крик ликования не потонул в Мираже Аркана — за неимением восклицания. Мастер продолжал держать силовой барьер с односторонним направлением сдерживания, его фамильяр сноровисто подобрал "косточку" многократно уменьшенного панциря и ловко сунул артефакт меж ладошек — фантом с трудом перехватил палочку и бляшку. Принудительное сжатие гарантированно удалило полости, неизбежные из-за неравномерного заполнения черепашьего нутра "кровью" в отсутствии цивильных лабораторных условий. Заодно утверждено сверхкомпактное состояние. Блестяще проведённые расчёты оградили от утечек из привлечённого к ритуалу фантома Виттера.

Каждая единица объёма артефакта оказалась насквозь пропитана магией. Примерно так и положено големам по инструкциям, правда, в большинстве написанным для железных конструктов. Вот только обливающийся от натуги мастер продвинулся дальше, доведя себя до предела и таки кристаллизовав магию меж ладоней!

— Фу-у-ух-х-х... — выдохнул Грей, подхваченный подмышками фантомом, помогшим устоять на подкосившихся от дрожи ногах.

И всё равно мастер переживал, когда верный фамильяр подхватил в пасть выпавшую из рук "косточку", способную взрывным образом расшириться и убить Хмеля. Умненький дракончик с непередаваемым выражением морды лица принялся валандать добычу, стуча уменьшенным големом о зубы. Постепенно стимуляция дала эффект: слюны накопилось достаточно, чтобы скрыть "косточку" под языком. Замерев, фамильяр закрыл глаза и сосредоточился, взывая к душе — к фантомной форме черепахи. И псевдо-плоть проступила — пернатая черепашка вылупилась!

— С-с-с... — началось всасывание.

Дракончик встрепенулся и метко харкнул. Мизерная черепашка перелетела в колдовской котёл и принялась ускоренно да через свою пасть поглощать живительный эликсир — квинтэссенцию, ранее полученную из её кровяного раствора. С каждым глотком голем рос, пока не достиг размеров с мужскую ладонь.

— Крклац, — издала первые звуки артефактная черепашка в руках Грея, приветствуя своего создателя, с трудом поднявшего маленького, но увесистого голема.

Удивительно, что это небольшое существо потребило жизненных сил, как не у всякого дракона наберётся! Впрочем, закономерно — объём компенсировал опыт. Теперь надобно откармливать новорождённого жизненными силами и сырой магией до первоначальных размеров черепашьего панциря, поэтапно и поочерёдно пробуждая вложенные в голема заклинание-подобные способности.

— Грейс, мною созданная Грейс, — особым образом произнёс невеликого роста маг, именуя своё творение и запечатлевая на себе.

Невольник? Невольница? Создание по имени Грейс ощущало свою безусловную принадлежность и всецелую подчинённость своему создателю Грею и вторичную преданность его фамильяру Хмелю, не скрывавшему сейчас свою истинную сущность фейри-дракончика.

Долго эти щенячьи нежности не продлились. Радость радостью за прохождение переломного момента, однако работы над этим артефактом ещё непочатый край. Грей не дал слабины, хоть и упёр локти, когда выставлял перед собой черепашку, тяжёлую словно из чугуна. Подражая вспорхнувшему с плеча дракончиу, черепаший голем взлетел с протянутых рук, быстро превращая неуклюжие взмахи в осмысленные движения, плавные и даже такие же изящные, как махи ласт натуральной морской черепахи, величаво плывущей в толще воды — обучающийся нырять гном имел радость наблюдать за несколькими особями.

— Грейс, мобильную площадку, — попросил создатель.

Белёсый диск силового круга возник чётко на макушке панцирного горба. Дюйм толщиной и пяти футов диаметром. Более чем прилично для начала!

Несколько минут мастер отдыхал, с довольным видом наблюдая за полётами голема. Настроившись на небольшое продолжение, Грей выпил колбу, нацеженную ещё пятого числа, поднял лодочку из ладошек чуть выше чела и принялся продуцировать свежую эссенцию магии — серебряного цвета.

— Попей, Грейс, — попросил создатель.

Голем охотно и стремительно подлетел, задев диском бронзово-каштановые вихры и начав шумно хлебать предлагаемое лакомство. Мастер мог бы скормить синие горошины, которых честно произвёл в расчёте на истинное число пленных женщин из Культака, а потратил всего тринадцать на подсвечники, однако пока придержал.

— Верхнюю полусферу домика, Грейс, — попросил создатель.

Летающая черепашка клацнула в ответ и встрепенулась, в итоге беспомощно спланировав в руки Грея. Сосредоточенному Грею и Хмелю стоило огромной концентрации и ювелирной точности в подаче импульса, чтобы мобильная площадка вспучилась затребованной половинкой заклинанья из того же арканного круга и построенного на тех же силовых принципах.

— Деактивируй способности, Грейс.

Попросив Хмеля задействовать сферу невидимости и покинув трактир, Грей передал своему творенью мысленную просьбу повторить. После этого естествоиспытатель со сдержанным ликованием взобрался в домик и взлетел в небо.

Ох, как же не хотелось прерываться! Надо. Они спустились на землю. И проводник заклинательного огня перевёл ещё пару старых колб, напоив Грейс для активации увеличения и паруса — поначалу тройного с целью выборки диаметра стандартного заклинания домика Леомунда. Только после проверки и финального прогона Грей попросил-повелел Грейс приземлиться на заднем дворе Чёртовой Задницы для приёма груза и гостей-пассажиров.

— Нокдаун, Кудря. Всю поклажу в центр полусферы, сверху колодки и пса.

— Да, хозяин, — ответили рабы, которым не позволено было задавать вопросов. И которые не шибко ратовали за отправку в неизвестность, скорее наоборот.

— Рабы, заползайте по одному. Каждый садится в позу эмбриона спиной к стене и головой к центру. Когда первый устроится — черёд следующего, — угрюмо приказал гном, разжёвывая желаемое.

Сам же хозяин крутого дома юркнул на землю к увеличенной Грейс, чтобы чутко воспринимать расходы магии и определиться — долетят ли расчётные восемь тысяч фунтов тяжести с заданной скоростью и сколько на это сожрётся маны? Когда весь груз и пассажиры разместились, мастер вполне удовлетворился расходу ёмкости одной горошины на час полёта с максимальной скоростью и на сутки простоя — ноль дополнительных затрат при перевозимом весе в три тысячи фунтов. Неощутимо плавным взлётом и ускорением невеликого роста маг тоже удовлетворился, особенно при задействовании полотнища силового паруса — воздушное течение увеличило скорость лёта до пятидесяти миль в час! Просто умопомрачительное достижение для новорождённого мобильного дома — повод возгордиться!

Для первого перелёта пилот летающего дома с собственным именем Грейс выбрал не горные подножья за полоской джунглей, а более близкое редколесье западного берега в относительно безопасной области регулярных рейдов, расписание которых Грей успешно выведал, нежась в объятьях Ребекки и Келли. Пока Хмель подбадривал Грейс, составляя голему компанию, фальшивый гном ленно возлежал на софе — как казалось со стороны. Хотел предаться полудрёме? Да, имелось такое подспудное желание. Увы, саднящее мастер-кольцо мешало отрешению от мыслей и эмоций. Пришлось проводнику заклинательного огня напрягаться и абсорбировать магию, десятки раз повторяя цикл извлечения и подзарядки, пока в одну из попыток не удалось-таки подобрать резонансную волну, помогшую избавиться от неприятных ощущений от прошлых носителей мастер-кольца и угнетённых ими рабов, — мастер умело сберёг свой фантомный комбинезон. Какой-никакой, а всё же ценный опыт разнообразил, казалось бы, давным-давно отработанный навык.

Короткая дистанция оказалась благополучно покорена раньше срока: фамильяру удалось найти подходящее воздушное течение, раздувшее силовой парус и тем ускорившее медленный полёт Грейс раза в три. Первые лучи восходящего светила грозились изобличающе пронзить летающее средство, однако усталый Хмель до самой посадки сдюжил динамическое поддержание маскировки с гипнотической иллюзией для пассажиров, совершенно не ощущавших перелёт.

— Рабы, приготовиться к полуфутовому падению. Оп! — Волшебный пол молниеносно сузился к центру, и люди оказались в траве. — Разгружайте и составляйте по контуру платформы, — хмуро издал указ Грей.

Центрированная на его сундуке иллюзия сохранила освещённость помещения и непроницаемость стен на время, потребовавшееся для перестановки домика Леомунда. Над грузом образовалась дисковая площадка с общей для рабов лежанкой, в траве появился закуток с ночной вазой. Магия также выдворила всех насекомых наружу, обеспечив комфортную температуру и свежесть. Забравшись в пустую бочку, гном потратил пару зарядов на создание воды и с плеском выбрался, для всех оставаясь по-прежнему изысканно одетым:

— Кудря, напои каждую рабыню пинтой моей воды. Потом всем рабам отмерь по одной рюмке креплёного рома. Рабы, как приспичит в туалет, то ночные вазы вон там, после обязательно выпивайте по кружке воды из этой бочки. Рабы, главным после себя назначаю этого фантома Виттера, слушайтесь его, как меня. Рабыни, плотненько устраивайтесь отдыхать на втором ярусе, разрешаю вам перешёптываться между собой.

— Да, хозяин, — на разных языках хором ответили пятнадцать человек. Двое сонных мужиков приступили к тасканию тяжестей.

Грей перевёл тяжёлый взгляд на по-прежнему скованного индивида. Внутренний стержень личности Виттера стойко держался. Искалеченный рейнджер за годы дурной судьбины не ударился в религиозный фанатизм. Он замкнулся в себе, никого не подпуская близко, кроме своей стареющей собаки. Грей с ужасом видел в Виттере исковерканное подобие себя будущего, когда сыщется тот, кто сумеет обломать мастера и загонит, и затравит, как зверя... Страшная картина.

Мастер своими иллюзиями ещё никого целенаправленно не доводил до безумия — Виттер сам туда скатывался, потеряв почву под ногами из-за считаемого им невозможным избавления от проклятья. Как молния уходит в землю, так и напряжение внутри калеки может моментом уйти — главное устроить пробой. Грей попытался:

— Нокдаун. Вытащи наружу мастиффа и пожитки Виттера, плюс паёк ему на пару суток, — издал следующий указ господин Грей, решив потратить драгоценную горошину. — Рейнджер, за снятие проклятья ты рассчитался самим этим проклятьем. Ты свободный человек и волен делать, что разумеешь. Невдалеке бухта напротив Мазтапана. Сейчас тебя отпустят. Мне нужен отдых, а ты можешь сразу свалить, но тогда обещанный артефакт доставлю тебе в течение декады вместо следующего дня. Если надумаешь принять первое предложение, жди меня поодаль в этом же виде и готовься облобызать мои стопы, иначе — скатертью дорожка. Нокдаун, как вынесешь вещи Виттера на сотню футов от порога, освободи его из колодок и выпроводи из домика, и если он полезет обратно — убей.

— Да, хозяин...

Так с кляпом во рту изуродованный мужчина повалился в траву, попытавшись подняться и запнувшись о своего питомца, очнувшегося от такого грубого обращения. Виттер до последнего мига не верил иллюзионисту, но немного умеющий обращаться с силами природы — быстро убедился в истинности избавления от проклятья. Внутрь и наружу замаскированной полусферы не проникало ни звука. Дверной проём имел едва заметный контур — смерть-избавительница так близко...

Сероглазый, тем временем, самостоятельно забрался в ещё одну пустую бочку, скрывшись с головой, и стал обтекать водой, пока та не набралась. Он сам хотел напиться, но сам себе запретил с момента тисканий с Ребеккой и Келли. Выбраться помогли мужские руки — одна беспалая. Кудря же поставил мелкого хозяина на сундук, желая обтереть, но гном сам высох быстрее. Стальной взор оказался напротив зеленоглазого лица с загорелой желтовато-коричневой кожей. Измождённый человек смотрел с надеждой и мольбой, задавливая злобу. "К сожалению, не дозрел", — мысленно констатировал умник, играющийся чужими судьбами.

— С тобой был иной уговор, Кудря, предельно конкретный. Вчера ты его про

* * *

, пытаясь угодить двум господам и себя не обидеть. Нет заказанного волшебного рюкзака — нет обещанного исцеления. Не стоит питать иллюзий. Я предупреждал.

— Да, хозяин...

В глазах полыхнула ядовитая зелень ненависти обманутого. Жилы вспухли, мышцы вздулись — магия ошейника победила. Умозаключение подтвердилось, к сожалению. И этот тоже отнёсся к иллюзионисту с предубеждением. Сноходец имел случай познакомиться с понятием шоковой терапии — именно её готовил для Хеброра.

— Нокдаун, вытряхни всю глину вон из того мешка вон в ту выемку в полу и начинай основательно месить её, пока я не остановлю. Можешь в процессе вымещать на глине всю свою варварскую ярость, — с полуулыбкой дозволил рабовладелец, на самом деле испытывавший уныние и тяготение этой своей ролью во благо столь желанных ему приверженцев вместо обретённых рабов и потерянных слуг. — Кудря. Возьми чайную ложку и ножницы. Я буду подавать тебе склянки, чьё содержимое вытряхну в глиняное месиво. Отрезай от горла мешковины кусок со свою ладонь, этой тряпкой вытирай нутро склянок и потом отправляй грязную ткань в глиняное месиво. Пустые склянки составь к параше, после завтрака перемоешь водой из второй бочки.

Содержимое всех переданных ёмкостей очень воняло — у себя-то фальшивый гном всё успешно фильтровал. Приготовленный днём песок цвета магии Грей сам хотел ссыпать в наполнитель черепашьего панциря, когда понял, что забыл отправить фамильяра дежурить снаружи: через дверь неожиданно вполз Виттер, пока его мастифф поскуливал снаружи.

— Не отвлекайся, Феден, — предостерёг Грей, отменяя свой прежний приказ убить.

Гном не стал менять планы и стойко перенёс все лобызания. Виттер сделал это на глазах его мужественной и здоровой фантомной копии с дракончиком на плече. Все до единой рабыни тоже смотрели. Рабы ожесточённо работали и тоже косились.

— Виттер. Ты пережил более страшные унижения, чем это, — невыразительным тоном заговорил Грей, когда уродец выполнил задачу. Рабовладелец знал, что магия позволяет рабам прекрасно понимать хозяина, на каком бы языке тот не обращался. — Сейчас всего лишь был тест на покорность и смирение — ты не справился. Вернулся.

— Хозяин... вы отказываетесь... от меня? — Виттер с трудом выговорил вопрос.

Грей хорошо понимал этого человека, ибо сам испытывал страх, думая об уходе из семьи. Напряжение всё ещё копилось внутри Виттера. Требовалось закрутить гайку как можно сильнее, но чтоб резьбу не сорвало. Если бы не более сотни исцелённых калек от Дома Силмихэлв, мастер бы ни за что не сумел различить — это не жест отчаяния! Виттер не сломался, отнюдь. Грей сдержался, ничуть не сбившись с дыхания. Раны души совсем не то же самое, что физические повреждения. Ставки повышались — обоюдный риск возрастал. Грей тоже не собирался отступать. Как говорится, нашла коса на камень, ага, столкнулись два гордых упрямца — оленя!

— Вот в чём прелесть магических ошейников: раб слышит своего хозяина, а не свой звон в ушах. Виттер, возьми лопату. Не дальше ста ярдов от полусферы найди землистый участок. Срежь траву квадратом со стороной в два черенка лопаты. Затем вскопай на глубину лотка и тщательным образом избавься от всех корней. Потом утрамбуй ровной площадкой. Когда справишься, вместе с Печенью карауль мой домик.

— Что-нибудь ещё?.. — Выговорил лежащий Виттер, стараясь не цедить сквозь зубы.

— Понадобится — скажу. Исполняй, раб.

— Когда вы меня исцелите, хозяин? — Требовательно спросил уродец, считавший, что его ломают, как бывших владельцев трактира. Рейнджер Миеликки очень не хотел умирать на чужбине.

— "Пока ты не мой раб — мне нет резона тебя исцелять", — Грей процитировал сам себя тем же тоном. — Рабы послушны и не задают дурацких вопросов. Возьми этот камешек с маскировкой и брось в шаге от подготовленной площадки.

Естественно, мужчину выводили из себя едкие смешки рабынь, которых никто не одёргивал. Уродец старался держать себя в руках — силы иллюзиониста конечны. Не у него одного в голове образ сероватого гнома всё никак не вязался с обликом умного и маститого мага, перед которым трясутся поджилки, как и сам Грей всё никак не мог приспособиться к подходящему проявлению харизмы и лидерских качеств.

Когда Грей посчитал, что всё перемешено достаточно, он лично огладил толстенные руки Нокдауна, счищая и смывая остатки синеватой глины с ценными крупицами — походя подлечил царапины. Собравшись и выдохнув стихийный жар для удаления лишней воды, фальшивый гном стал обползать гнездо, в одному ему известном порядке втыкая ранее соскобленные стержни, ещё ранее вырезанные из людей-орлов перья и только что похищенные дубликаты из сокровищницы Нью-Уотердипа. Грей даже про себя невесело хмыкнул, увидев удивление у Федена и Хеброра тому, что они готовили подстилку для своего хозяина, а уж как аборигенки пучили зенки на своеобразное гнездо! Никто не заметил, как иллюзионист выудил и влепил в самый центр ложа своё уникальное творение — фигурку черепашки. По бокам вдавил бляшку и деревянный брусочек, умещавшийся на его ладони — Флюрин по его заказу вырезал подобие сундука. Всё это накрыл шмат глины, в которую Грей во время вечерней работы замесил деревянную стружку и ошкуренные опилки от сундучка, а также результаты вчерашних дневных трудов Энсли и Милто, оплаченных парой камешков с зеркальными копиями: растёртую в порошок ветвь "жилистого магией" коралла, искрошенную раковину моллюска-хамелеона, стёсанный напильником панцирь по размеру кисти взрослого человека и толчённые косточки этой же молодой прибрежной черепашки, умеющей магически маскироваться непримечательным камнем. Имея волшебный зоб внутри големчика, мастер не сомневался в принципиальной возможности и своей способности расширить функционал Грейс, пока та ещё маленькая.

— Всем спокойно отдохнуть, — потирая камень мастер-кольца, угрюмо пожелал рабовладелец, сворачиваясь калачиком и устало погружаясь в волшебный сон.

На сей раз Грей не шастал по чужим сновидениям, а сутками напролёт грезил счастьем: летал выше облаков на крылатой черепахе, превращавшейся в летающую сферу, меблировал и совершал малые телепорты по многоэтажному дому, испытывал орду незримых слуг и фантомных лакеев с горничными, а также прочий функционал. На ниве магии Грей трудился охотно и с удовольствием, не покладая рук. Вдобавок, в сновидении он помнил принципы заклятья секретного сундука Леомунда и мог свободно применять его. Фамильяр на фантоме, переполненном магией, в реальности синхронно облёк настоящий сундук магической энергией, за час сумев синхронизироваться со спящим старшим собратом и создать его проекцию, чтобы втиснуть поклажу в Царство Снов на глубинах Астрального Моря. Увы, из затеи ничего не вышло — сундук остался в реальности Торила. Ну, не с первого раза, так со следующего — это терпит. Главная задача заключалась в соответствующем укреплении и развитии фантомной души Грейс, а также более чётком оформлении и становлении "внутренних органов" — всех уже вложенных заклинание-подобных способностей.

Время в Царстве Снов пролетело незаметно. Не сюрприз, но неожиданность: бдящий в яви фамильяр известил об исполнении поручения — присевший передохнуть Виттер прикорнул наведённым сном. Всего один цикл — этого достаточно. Сноходец дождался быстрой фазы сна и принялся скрытно наблюдать за выкидонами чужого подсознанья на тему пережитого накануне. Разумеется, Грей не стал досматривать чужой кошмар, едва уловив достижение эмпирически выявленной критической массы негативной энергии, способной привлечь Ночного Змея. Как позже доложил Хмель, угнетённый пробудился в холодном поту и без памяти о кошмарном сновидении — сожрано. Заметавший следы Грей еле успел удрать. Дабы под раздачу не попали и сны аборигенок, Федена, Хеброра, а за ними и самого Грея, сноходец от Виттера промчался по колонистам, скармливая Пожирателю Кошмаров один и тот же сюжет с сигаретной гильотинкой и парой чесночных давилок — после чёртовой дюжины порций Ночной Змей отвалил.

(Иллюстрации с 037 по 045)

Глава 8, инициация Тенью.

10 элесиаса Года Голодания.

Невеликого роста маг не хотел просыпаться, но желудок хотел бы изготовленной Хеброром похлёбки, которой в своём воображении наедались все рабы, проспавшие всего-то часа четыре, а также давящий зевоту Виттер, после кошмарного сна преодолевший себя — у фантома с его обликом испросил разрешения поспать на общей лежанке рабов. Фальшивый гном предпочёл бы обойтись без трагедийной драмы, но Культака уважали силу и воинскую честь — в том числе и для них Грей разыгрывал сей спектакль.

Как ни странно, никто не страшился своего вечно хмурого рабовладельца. Опаска не боязнь. Вот страх перед будущим цвёл и пах. Парадокс? Ой ли. Загадочный Грей не проявлял злорадства, не потешался, не издевался, не бранился...

Пока все тщательно занимались гигиеной, первым её завершивший мастер коротко размялся и скрытно ото всех занялся бочкообразным фантомом Виттера: усмирил магию, разделил её поровну на шестнадцать частей, выделил из себя по одному серебряному заряду на каждую долю, три из которых поделил ещё на четыре и смешал с остальными, нечётную тринадцатую в итоге подзарядил фантомной куртизанкой, наскоро оприходованной одновременно Феденом и Кудрей не просто у всех на обозрении, а посреди тринадцатилучевой звезды, отсыпанной искрошенным волшебным мелком на бывшей спальной площадке для того, чтобы многократно усилить эффект магии путём возбуждения похоти сразу у всех рабынь, изуродованных изнасилованиями и голодом. Как уже убедился сутенёр, эмоциональный накал сильно и нелинейно влияет на магию, что сейчас и требовалось для компенсации многих толик жизненных сил. В отличие от Виттера, отвернувшегося и с преувеличенным вниманием занявшегося своей питомицей, чтобы не думать о потерявшем всяческий стыд рабовладельце, для Грея всё это действо имело сугубо практический смысл, утверждённый три дня назад, когда он знакомился с сексуальными пристрастиями всяких народов Фаэруна, в том числе, случайно вышел на раба, участвовавшего как в постельных оргиях, так и в эротических ритуалах дроу, бывших далеко не единственными в своём роде — те же жрецы богини Сьюн и ренегаты из этой церкви каких только вакханалий не устраивают с применением магии. Так что сейчас сутенёр принял отнюдь не спонтанное решение, хотя ещё вчера утром хотел направить энергию и мощь звезды на колдовское инициирование аборигенок в счёт возмещения морального вреда за время пребывания в Нью-Уотердипе — ведьмы по-своему ценятся в Культака.

Когда все рабы выстроились у честно сделанной Виттером площадки, пасмурный гном закрыл глаза и настроился. Отвечая на заданный прямо в ухо вопрос, Виттер встал по правую руку — выбор в пользу мести. Грей обратился к рабыням:

— Я понимаю нежданность Фаэруна на Мазтике. Я не знаю всех причин нападения Культака на Нью-Уотердип. Я понимаю горечь родных и близких тех, кого убили или забрали в рабство. Я не разделяю наказание одного за грехи многих. Мне безразличны ваши имена — я нарекаю вас Чёртовой Дюжиной, — изрекла серая сопля, проведя пальцем вдоль ряда нагих женщин чужого ему народа. — Мне безразлична ваша судьба — я делаю вас Чёртовыми Посланницами. Мне безразлично ваше мнение — я отправлю Культака в Чёртову Задницу за невыполнение моего требования. Суть в следующем. Я считаю всё спорное Пограничье от реки Акситц до реки Трифос колониальной зоной влияния города Уотердип, выросшего на Побережье Мечей Фаэруна. Культака надлежит убраться с этой территории на свои колыбельные земли южнее поймы реки Акситц и защищать их без пересечения речной границы. Культака первыми напали — Культака первыми отойдут. Замирение либо истребление. Запомните моё послание, Чёртовы Посланницы. А теперь первая справа — полезай в колодки для

* * *

сопротивляющихся.

Феден установил приспособление посреди земляного квадрата, который Грей ещё полчаса под дневным солнцем затейливо обсыпал волшебным порошком из крошащегося в пальцах мелка. Виттер и Кудря помогли закрепить первую рабыню и минутным пережатием сонной артерии отправили её в обморок. Затем Грей отцепил ошейник, снял мастер-кольцо и оседлал бессознательное тело спиной к голове и строю аборигенок — мужчины отошли на траву. Меж тем фамильяр поддерживал для всех галлюцинацию фальшивого гнома, вынужденного пребывать в подлинном обличье из-за запланированного магического действа.

Полноценно отдохнувший Грей за многие сутки в Царстве Снов, уместившиеся в четыре часа по времени Прайма, рассмотрел несколько планов — в итоге вызрел обобщённый. Сноходец уже совершил предварительную подготовку: нашёл и провёл в тринадцати сновидениях ритуальные версии заклинания беременности, забрал Виттера из его сновидения, оздоровил и провёл по уже изменённым и стабилизированным сновидениям рабынь для ритуального совокупления. По традициям Культака девственные молодожёны на алтарном ложе совершают свой первый половой акт, зачинающий первенца, стоящего у рода: наследник воплощал всю силу рода, собирающегося за ширмами и совершающего ритуальные песнопения, в ритме которых происходило сакральное соитие. Одарённые таким образом люди составляли касту элит местного общества. Сутенёр же во снах аборигенок в качестве представителей рода создавал сотни клиентов своего борделя.

Невеликого роста маг неторопливо напитал третий волшебный мелок серебристой магией, безболезненно разрезал и оттянул кожу живота, нарисовал на матке обездвиженной аборигенки круг и руны одного из вариантов заклинания беременности, завернул кожу обратно и срастил бесследно. Затем положил левую ладонь на пупок в центре подкожного глифа, а вторую приложил к промежности, чтобы несколько мгновений спустя вызвать мышечный спазм, дабы осталась внутри вся инъекция фантомного "полового шприца", своей длиной проникшего до основания фаллопиевых труб и до самых яичников заполнившего их субстратом из донорской спермы, густо перемешанной с лечебной бирюзовой субстанцией от Грея и абсорбированной лишь частично магией проклятья от самих Культака — последнее и требовало колоссальной концентрации исполнителя со стабилизацией и поддержкой магическими схемами на земле и животе. Наведённые Хмелем галлюцинации скрывали подробности за иллюзией некоего рода массажа женского живота.

— Да благословится жизнью мать, что родит здорового ребёнка от каждого мужчины, чьё семя сейчас впрыснуто в материнское чрево, — медленно и неслышно для всех произнёс Грей, вкладывая свою волю и магию в слова на диалекте друидика из самых восточных территорий Фаэруна.

Мастер просидел на аборигенке порядка минуты, запоминая суть непонятных процессов, происходивших в утробе, пока так и норовящая вырваться из-под контроля магия разворачивалась по пути заданных установок и впитывалась в женское тело. Тем временем никому невидимый слуга, не нарушая светящегося бело-синим чертежа, оказался у головы аборигенки и вылил ей в рот колбу с люминесцирующей субстанцией исцеления, напоив ею женщину, в галлюцинациях хватавшей ртом воздух.

Внешние изменения идеально замаскировали глубинные: лекарская благодать в считанные удары сердца избавила рабыню от всех синяков, шрамов и увечий, прямо на глазах устранила худобу и улучшила все женские округлости за счёт магии и очень плотного завтрака. Как в случае с Ребеккой и Келли, Грей не пытался изменить пластику женщин по своим лекалам, а помогал вернуть былую красоту с учётом желанных пациентками улучшений — никакого сопротивления.

Когда вся впрыснутая фантомом Виттера магическая субстанция впиталась в плоть без остатка, Грей вновь защёлкнул и активировал рабский ошейник, крепкие мужские руки вынули и затащили первую обработанную аборигенку на летающий диск Тенсера. Он утешился тем, что сделал её красивой и здоровой — и так со всеми.

Процедура повторялась ещё двенадцать раз, после чего Нокдаун освободил площадку от колодок и на пару со своим осунувшимся другом увёл красавиц, трясущихся от священного ужаса и переставляющих ноги лишь под действием принуждения магии ошейника: женская интуиция верещала о надругательстве над их чревами, перекрывая радость от полного физического оздоровления. Усталый и с трудом сохраняющий спокойствие Грей же неторопливо поработал веником, как можно более равномерно распределяя всё ещё светящийся порошок по ранее утоптанной Виттером земле. Невеликого роста магу было муторно на душе из-за свершённого греховного надругательства над материнством, однако он всё равно бы совершил нечто подобное ради того, чтобы лучше разобраться с тайной своего рождения и необычной сверходарённостью — его мать точно следовала чьим-то инструкциям.

— Виттер, встань в центр квадрата и послушай о путях, что я тебе предначертал. Ты выбрал месть, мой раб. Хорошо, убивай аборигенов на пользу Уотердипа — я тебя высажу у Зопала и этой ночью обеспечу суматоху. Есть четыре варианта излечения. Первый. Самый простой. Ты один из всех остальных видел колбы. Если к первому элейнта не вернёшься в Нью-Уотердип, то вне зависимости от причин я тебя не знаю и знать не желаю, при встрече вне границ Культака — сразу убью. Второй. Ты глотаешь пилюлю иллюзий в моей левой руке. При воссоздании тела обретаешь развиваемую способность к иллюзорному изменению себя на час или дольше. Магическое зрение видит сквозь иллюзии. Третий. Ты глотаешь пилюлю фантома в моей правой руке. При воссоздании тела обретаешь развиваемую способность к фантомному изменению себя на час или дольше — я тебе давал испытать возможности. Драконье или истинное зрение зрят суть сквозь фантомы. Обе пилюли способствуют к ведению шпионско-диверсионной деятельности. Через год-два ты отработаешь рабство, насытишь месть и затоскуешь по родине. С иллюзиями ты сгодишься в Уотердипе любому Дому. Фантомная сила изменит твою природу по типу шейдов из Тултантара — этот путь приведёт тебя к Теневым Ворам Амна и заказам на ликвидацию врагов Миеликки. Четвёртый. Я даю вот этому фантому плоть и кровь людей-орлов, а потом кристаллизую его в пилюлю. При твоём истовом желании она во время воссоздания тела даст тебе способность фантомного перевоплощения на манер доппельгангеров. Раз в сутки или чаще ты сможешь слегка исправлять свою внешность — эти метаморфозы останутся во время сна и до тех пор, пока сам не поменяешь. Плоть и кровь аборигенов-оборотней сделают тебя неотличимым от них. Живя среди них, ты невольно переймёшь их быт, традиции и культуру, а когда исполнишь месть всем участникам того обряда на алтаре в центре Зопала, то может статься, что уже есть любимая девушка для образования семьи или захочется заместить собой правителя Культака. Перспективы этого пути широки и туманны, а риск провала при становлении означает твоё превращение в гуманоидного монстра-шизофреника. Что из четырёх выбираешь, Виттер? — Пытливо спросил хмурящийся Грей.

— А моя Печень? Хозяин... — Угрюмо спросил искалеченный бородач, выглядевший донельзя нелепо и отвратительно. Обречённость? Надежда?

— Понимаю. В случае выбора путей с номерами три и четыре я пожертвую мастиффу пилюлю иллюзий, мой раб, но мой способ приживления работает только с людьми. Тебе, рейнджер, придётся самому заботиться о своей питомице после завершения собственного исцеления, — нейтрально сказал фальшивый гном, выжидательно уставившись в глаза добровольного раба.

— Четыре, — решительно выдохнул рейнджер, доверяя делам больше слов.

— Брать, так лучшее, а дальше как кривая судьбы выведет? — Скупо улыбнулся сероглазый, поступавший точно так же. — Хорошо, раб, прикажи приживале сидеть поодаль.

Виттер повиновался, колюче взирая на Грея. Мастер же пока не торопился с ним, а приказывая фантому опорожнить в себя склянки с кровью и кусочками плоти, остававшейся на перьях, вырезанных из трупов людей-птиц. Дав псине слизнуть и проглотить боб с левой ладони, Грей встал около центра земляной площадки и правой рукой протянул другой синий боб, проглоченный индифферентным фантомом.

В колдовской магии вместе с энергетической притягательностью ведущую роль играют воображение и воля к получению нужного эффекта. Использование компонентов для заклинаний и зелий основано на принципе подобия и заимствования свойств веществ. Этими основами и воспользовался мастер.

Вобранная магия сделала фантом Виттера крепче его близнеца, растворившегося ночью на лезвии кинжала клубящимися всполохами. Грею требовалась не эссенция из него, а переработка оборотной магии и плоти аборигенов. Мастер уже имел опыт успешного втискивания квази-реальной плоти в настоящую материю. сейчас требовалось нечто подобное. Первым делом Грей приложил руки к животу фантома, помогая его пищеварительной системе растворить всё проглоченное и распределить результат по всей псевдо-плоти. А затем... Процесс выглядел так, словно пустые латы сминались под хаотичными ударами дубинки. Вскоре фантом стал напоминать комок бумаги смятого эскиза, а потом затвердел, превратившись в светящийся орех яркого цвета магии. Окончательно сведя ладони, Грей покатал меж ними результат, за несколько минут достигнув строгой шарообразной формы с ноготь мизинца размером.

— Раб, ложись на спину в центре и по диагонали квадрата под летающим диском. Ты сам определил ориентацию этой площадки по сторонам света — сам и ляг головой в сторону, куда тебе интуиция подскажет. Ноги раздвинь шире плеч, руки тоже отодвинь от боков и не в коем случае не скреби землю. Приготовься примять контур.

Угрюмо молчаливый уродец выбрал северо-восток. Юный маг понял и кивком одобрил, щелчком пальцев и мысленной просьбой отменяя плоскость диска, "сгрузившего" тело и вновь появившегося над ним. Знал бы Виттер, чего удумала бесшабашная серая головушка, то вусмерть испугался, а так лишь храбрился и пугался иллюзорного обмана, справляясь лучше Хеброра и Федена, обвыкшихся в фантомном борделе и потому удивлявшихся вздрагиваниям "заглюченных" аборигенок, постепенно сходящих с ума из-за провальных попыток отличить вымышленное от реально сущего.

— Цепляйся осторожно — мне надо будет собрать прилипший к тебе песок, — приказал Грей, поднимая без нарушения отпечатка.

Виттер перевернулся вместе с силовым диском Тенсера, успешно созданным Греем по аналогии творимого Грейс. Отряхнув и собрав всё до крупицы, невеликого роста маг раздавил в порошок остаток мелка, затем добавил в плошку истолчённый кристалл позавчера собранной магии самого Виттера и всё это перемешал, добавляя свежие заряды маны. По щелчку на земляной площадке засветилась иллюзия глифа, через несколько ударов сердца начавшая быстро рисоваться от начала до конца, приковывая к себе внимание.

— Разноцветный пунктир означает щепоти, ровный синий цвет линий означает их готовность. Раб, ты будешь сам отсыпать глиф, я буду направлять в него магию через тебя. Ложись на живот с краю диска и бери плошку.

Виттер подчинился и ещё сильнее напрягся, когда Грей в позе лотоса устроился у него на лопатках, что было неудобно им обоим. Если бы он растянулся на спине, символически обозначая параллельность позвоночников, то тем самым мог добиться большего при меньших усилиях, однако это обозначило бы равный статус в тандеме, а не подавляющее главенство.

Время медленно ссыпалось на земельку, рисуя непрерывную линию магических узоров, призванных стабилизировать и сфокусировать магическую энергию на силуэте в центре построения.

Обратная "выкладка" тела потребовала ювелирной точности и слаженности участников — справились. Приставив носки к плечам строго в отведённых для этого контурах так, чтобы косточки голеностопных суставов касались ушных раковин, сидевший на диске Грей встал над человеческой головой со склёванным скальпом. Два сероглазых взора встретились. Две сильные воли. Одна была могучей, но не подавляла. Вторая пробовала приспособиться, но не прогибалась. Грей не хотел, но должен был додавить, нуждаясь в ценном опыте кузнечного пресса, выдавливающего металл по заданной форме, — магию в настоящей плоти.

Настраиваясь, целитель вспомнил своего первого такого тяжёлого пациента. Гастон Силмихэлв более тридцати лет назад в глобальное Смутное Время попал в тенета жриц богини боли Ловиатар. Они дольками нарезали ему ноги, истязая декадами. Вера в бога Хелма и его рай после смерти спасла душу Гастона и провела его по жизни. Целитель тогда ещё не владел лекарскими навыками наложения рук для помощи другим, а не только себе. Он вспоминал, как за несколько дней извёл не одну чашку своей крови, выращивая старику новую плоть и врачуя ампутированные части души.

Культака искалечили тело Виттера, оставив его работоспособным для того, чтобы суметь прокормиться самостоятельно. Культака надругались и осквернили душу Виттера, чего ловиатарцам не удалось провернуть с Гастоном. Культака ударили по самому примитивном инстинкту, извращением и насилием установив свою власть над лучшим лучником с Фаэруна — в Нью-Уотердипе. Любимая мастифф Печень зажгла потухший уголёк веры в Миеликки, став для рейнджера опорой и светочем. А дальше...

Волшебники плетут кружева магии — колдуну повелевают магии сплестись. Невеликого роста маг не был обучен ни на тех, ни на других, однако с переменным успехом пользовался и теми, и другими методами, больше поднаторев в колдовстве. Поэтому был важен каждый нюанс воли — дотошность до каждой мелочи. Невеликого роста маг и рад был бы обладать шикарной лабораторией с напольными глифами, прозекторскими столами, обтянутыми специальной кожей креслами и кушетками, полками, ретортами, идеальными инструментами на все случаи жизни и всеми прочими радостями алхимика, однако его с раннего детства не пускали заниматься по-настоящему, вот он и вынужден был стать сам себе лабораторией, клепая свои творения на коленке, так сказать. Благо тяжёлые и выматывающие тренировки пошли впрок — более не придётся кривиться, стыдясь или брезгуя.

Судьба не просто так подбрасывает встречи — это нужно обеим сторонам. Виттеру понятно — исцеление. А взявшему псевдоним Грей? Он превосходно помнил, как на небесном Плане Дом Знаний ангел-хранительница проливала бальзам на его сердце и схожим образом успокоила его шестилетнего братика. Поэтому невеликого роста магу удалось абстрагироваться и правильным образом настроиться на предстоящий ритуал — охарактеризовать магию внутри себя.

Не подавление. Не покорение. Однако — услужение. Вот наиболее верное определение — услужение. На небе — Миеликки, на земле — Грей. Не больше — не меньше. Грей осознал это и пытался выразить все оттенки в магии — Виттеру предстояло осознать это и принять на более глубинном уровне, чем поверхностные иллюзии рабского антуража. Правда, фальшивый гном не осмелился снять личину — пока рано, поскольку фантомные энергии и материи образуют между ними потребный мост и каналы. Сия зыбкая и эфемерная связь идеально сослужит сейчас и легко раствориться потом, не повредив участников.

Серые взгляды встретились. Волшебные уста заговорили вперившемуся в Грея глазу:

— Глотай, мой бренный раб. Представь, что будешь из моих рук хлебать коктейль с амброзией. Вспоминай, как я раздувался при избавлении от твоего проклятья — медленно и натужно. Так и ты принимай и удерживай всё в себе, делая глотки перед каждым мелким вздохом через нос. По моей команде всё резко выдохнешь из лёгких, а потом начнёшь делать быстрые глоточки, чередуя с крупными вдохами магии через рот и резким выдохом перед следующим глоточком — до предела вместимости. Всё это время смотри мне в глаза, мой бренный раб, чтобы зрительный контакт с твоей душой помог и на неё пролить бальзам. Четвёртый путь требует максимального контроля от нас обоих. Когда я закрою тебе глаза, сразу жмурься и задерживай выдох максимально надолго — продержись минимум минуту. Когда станет совсем невтерпёж, то по-прежнему с закрытыми глазами начинай выдыхать — носом и протяжно. В темноте болезненно долгого и равномерного выдоха умозрительно вспоминай аборигенов, которых ты сам убил и которые тебя осквернили — поочерёдно тех и других. Когда выдохнешь всё до капли, распахни очи и начни быстро-быстро ртом вдыхать и носом выдыхать, пока голова не закружится настолько, что всё вокруг закрутится и посереет. Когда это случится, снова зажмурься, смири дыхание и пульс, сосредоточься на ощущении силы мазтиканской Природы и своей любимой питомице. Шевелиться категорически нельзя. Только когда сакральная магия Природы до изнеможения и ломоты переполнит тебя, только тогда открывай глаза и прикажи мастиффу пригнуть на тебя для передачи собранной энергии на вживление в плоть псины проглоченной ею пилюли иллюзий. Приготовься служить, мой бренный раб.

Грей ещё хотел добавить про то, что не надо ничего бояться, что он рядом и не бросит, но этим бы оскорбительно унизил мужчину, который пытался смириться с особенностями мага, требующего пожизненного служения в обмен на исцеление. Мастер тоже сомневался и колебался, определённо будучи за получение максимальной выгоды.

— Зачем вам я? — Тихо и твёрдо осмелился спросить Виттер о своём будущем. Бунтарство? Смирение?

— Вера, — честно признался Грей, погрустнев, в том числе из-за нарушенной концентрации. — Я не питаю иллюзий в наличии могучих врагов, способных скрутить меня в бараний рог, уподобив тебе. Я могу и помогу исправиться и стать сильнее. Сделаю это во имя укрепления своей веры в то, что буде со мной случится катастрофа, то найдётся способный помочь мне оздоровиться, пережить несчастье и стать сильнее — найдётся и сделает это к вящей пользе. Наивная вера поддержит надежду, а в совокупности с неискоренённым эгоизмом это уже стимул к самостоятельному решению возникающих проблем. Хех, а если без философской зауми, то в мире слишком много плохого, чтобы проходить мимо хороших дел, — доступным языком признался Грей в сумбуре своих мотивов.

— Так бы сразу... — сдулся Виттер.

— А ты бы воспринял? То-то. Пора.

Поймав общность, невеликого роста маг присел и умело скользнул в трансовое состояние, начав старательно и помаленьку цедить синюшную эссенцию магии. Одновременно Грей, запрокидывая голову, носом втягивал выдох дракончика, абсорбируя его магию и примешивая к своей, чтобы струёй изо рта со сложенными трубочкой губами прицельно выдохнуть призрачно-голубоватое свечение почти прямо в нос подопытного, которого хотел инициировать — своим живым инструментом для познания способов работы с Планом Тени и его специфичными фантомными энергиями, которыми шейды Тултантара могли имитировать стихийные атаки и двеомеры из других разделов магической науки.

Грей глазами фамильяра воочию наблюдал, как после каждого глотка серебристой эссенции: по искалеченному телу гуляют хаотичные волны растущего мяса и костей, пучиться пах новым мужским органом, напряжённо дрожат растопыренные пальцы из-за вытягивания некогда склёванных фаланг, вылезает из орбиты здоровый глаз в успешной попытке вытащить из пустой глазницы цельное яблоко второго ока, борода сокращается на лице и высовывается из бурлящего кожей скальпа вороново-чёрной гривой. Многоцветье бурлившей ауры становилось зримым, очерчивая границы вписанного в квадрат овала.

Когда Виттер задержал дыхание, невеликого роста маг осторожно перебрался на его торс для того и сел на грудину зажмурившегося Виттера, раздувшего щёки от неожиданности, но не выпустившего воздуха, даже когда гном поелозил, по-быстрому устраивая свой позвоночный столб строго перпендикулярно солнечному сплетению человека — средоточию его дара к Магии Природы. Невеликого роста маг очень хотел приобщиться к сакральным силам природы, более доступным и позволяющим примерно то же самое, что божественная магия, предназначенная в пользование исключительно жрецам богов. Ноги Грей упёр в чужие подмышки. Вернее, это Хмель управлял телом старшего собрата, остававшегося в трансовом состоянии для полноценного контроля творимого магического ритуала.

Для пребывающего во тьме Виттера минуты задержки дыхания текли неописуемо долго. Для Грея же всё происходило достаточно замедленно, чтобы в необходимой мере реагировать, осмысляя или хотя бы интуитивного понимания взаимосвязи магических и физиологических процессов внутри человеческого тела взрослого мужчины — пилюля рассасывалась.

Первая минута задержки дыхания завершилась тем, что мышцы Виттера неожиданно вздулись в спазматическом напряжении — совсем не от веса сидящего на его грудине гнома. Пошла бурлящая магическая реакция. Грей попытался сплести чужой дар Магии Природы со своей фантомной силой, одновременно очищая чужой организм от энергетических шлаков, направляемых в лёгкие в то время, как материальные выводились естественным образом через потовые железы, мочеполовую и пищеварительную системы. О магической маскировке речи уже не шло — фантомная оболочка фальшивого гнома пошла в дело. При помощи фамильяра удалось уложиться в минуту.

Успевший задвинуть Магию Природы на второй план, мастер Грей всеми фибрами вперился в серую хмарь Магии Тени, солнечным днём заклубившейся над человеком, распростёртым на клочке земли и натужно выдыхающим из себя гнойник кошмара. Грудина постепенно опадала, живот втягивался — они оба совершали протяжный выдох. Когда все тени вышли, клубясь вокруг них, Грей поднажал, своеобразным образом вентилируя чужой магический дар — буквально пукнул магическим выхлопом прямо в солнечное сплетение, при помощи своих рук направив магический порыв в оба лёгких Виттера для выдувания из него остатков сакрального гноя от проклятья Культака. Хмель своими крыльями весь выдох Виттера закрывал ему обзор и держал лапки у носа, на свой лад борясь с выметаемым кошмаром. Фейри-дракончик натужно вертел перед собой клубок темноватой энергии, пока не накрутил все три ниточки: фантом Виттера, фантомная оболочка Грея и самого Хмеля. Плотное сжатие комка создало в центре достаточное давление, и Хмель ударил хвостом, чтобы проскочившая между иглами молния проколола границу между Первичным Материальным Планом и Планом Тени. Сосредоточенному Грею оставалось только волевым усилием применить глиф, направляя всю магию в ту точку, куда он ткнул правым указательным пальцем.

Когда подопытный рейнджер послушно перешёл к следующей фазе инициации, начав часто-часто дышать эманациями с Плана Тени, невеликого роста маг расширил отверстие, целенаправленно вытянув обе свои руки, чтобы начать поглощение и абсорбирование теневых энергий, пока нижняя половина тела вытягивала всю магию из рейнджера, побуждая его магический дар восстанавливаться за счёт вытягивания магии из земли под спиной и дырки в Тень перед его лицом.

Мастер Грей всё-всё запоминал, имея в планах совершение фантомного перевоплощения в серого гнома. Не какая-то оболочка по типу перчатки, а целиком и полностью поместить натуральную сущность в хитро скроенный и пошитый пространственный карман для полного абстрагирования от родного тела — это должно было помочь ощутить себя не просто в мужской шкуре, а полностью настоящим, причём, независимо от роста и расовой принадлежности. Мастер хотел получить фантомный аналог заклятья полиморфизма, но покамест ограничился тенисто-фантомной обёрткой.

Естественно, когда Виттер стал проваливаться на План Тени, то восседавший на нём Грей последовал туда же, благодаря слою второй плоти лучше воспринимая неизведанное измерение, показавшееся отчасти родным. С эмоциональным ликованием Грей подался вперёд, опережая и подталкивая Виттера за собой. Мастер в качестве ведущего успешно переиначил свой опыт сотни с лишним пассажирских перемещений между земным Фаэруном и небесным Домом Знаний, а также между Праймом и Царством Снов. Незамутнённое чужими воспоминаниями смещение в Тень оказалось даже легче и проще, чем между другими Планами Бытия!

Умный дракончик пришпорил мастиффа, чтобы на чёрной спине Печени успеть впрыгнуть в переход между тесно соседствующими измерениями. Псина сразу издала пугающий рык и цапнула какую-то теневую сущность. Испугавшийся за любимицу Виттер вздрогнул, но целиком и полностью доверился — господину Грею. Хмель же буквально уничтожил нескольких теневых монстров выдохом слепяще яркого огня, а потом совершил вираж на голову Грея, своими способностями улучшая и без того совершенную маскировку под сероватого гнома-смеска и его дракончика-смеска — теневых уроженцев Плана Тени. Сам того не ведая, Виттер впервые в жизни входил в магическое объединение, а также был насквозь пропитан соответствующими энергиями, потому тоже оказался объят колдовской маскировкой.

Пока приживала выступал в роли объединённой теневой сущности и своим утробным лаем отгонял монструозных карикатур на тварей, некогда жестоко убиенных в тварном мире вокруг места проведения ритуала, Грей пересел на кость пониже пупка и принялся водить руками по месту напротив солнечного сплетения синхронно с вздыманием и опусканием грудной клетки Виттера, старательно пытавшегося дышать мерно и сосредотачиваться на Магии Природы, которую невеликого роста маг виртуозно изымал из только что сделанных запасов в костях и распределял по обоим телам, начиная массажные движения от солнечного сплетения и в разные стороны, чтобы разогнать по неприученному к такому действу организму вместе с кровотоком и посредством нервов — комплексно и сохраняя маскировку.

Увы, Виттер за пять минут нахождения на Плане Тени не смог совладать с собой. Обуреваемый эмоциями, рейнджер инстинктивно отторгал суть чуждого Плана Бытия.

Упорство и смекалка сноходца увенчались успехом этим утром, когда рыбак Царства Снов сумел выудить обряд инициации в шейды — мага тени. Невеликого роста маг сократил и адаптировал его под собственные нужды. Он добился кое-какого результата ещё до перехода на План Тени, но чисто для себя. Вожделенное перемещение позволяло не только усилить сродство с Магией Тени, но и вместе с втягиванием фантомных сил забрать себе и часть распалённого у Виттера дара к Магии Природы. Для этой цели Грей и приказывал Виттеру жмуриться, для этой цели абсорбировал готовую маскировку и в родной шкуре сейчас вытянулся на распростёртом человека так, чтобы области солнечных сплетений совпадали, а позвоночники оказывались параллельно — этого добиться было особенно сложно.

К этому времени слетевший дракончик и мечущийся рядышком мастифф растерзали всех теневых зверей и пару аллипов из слепков мученической смерти людей из Культака. Печень поскуливала, когда Хмель приподнял мужскую голову: чтобы Грей носом вдыхал выдох Виттера, а потом изо рта выдыхал ему магический поток для вдоха, таким образом и его, и себя пропитывая смесью Магий Природы и Тени — в интуитивно подбираемых индивидуальных пропорциях. Можно было и напрямую, но этот манёвр не удался без более выраженного жестового символизма.

Не злая и не добрая магия — Тень Мира, Фантом Мира, Иллюзия Мира...

Независимые от Плетения Мистры и Теневого Плетения Шар...

Увы, слишком много невеликого роста маг требовал от рейнджера, не справлявшегося с обратным перемещением. Грей подтянулся повыше так, чтобы лицом к лицу и ладошки на щеках для создания магической эссенции прямо в ротовых железах, начавших активно вырабатывать слюни, напоенные эссенцией магии. Не зрение, но слух — господину следовало тоже проявить доверие к своему служащему.

— Магия — это инструмент, — слова детским голосом защекотали ноздри Виттера.

Грей постарался забыть об окружающей действительности, нейтральным голосом делясь мудростью для обозначения своей позиции и большей доходчивости. Если ведомый инициируется Тенью, то ведущий сможет войти в резонанс и пройти инициацию Природой. Чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях — хапнуть максимум!

— К инструменту надо подстраиваться. Пользующийся инструментом сам решает, сеять зло или творить добро. Виттер, ты должен сам захотеть вернуться из Мира Теней обратно на земельный квадратик площадки на побережье континента Мазтики Первичного Материального Плана Торил. Я хочу помочь, выбирай: кнутом и пряником? Кнут — это истязания от местных тварей. Я влил в тебя предостаточно, чтобы по возвращении не осталось телесных ран. Для выбора кнута плюнь мне в лицо. Пряник — это светлые воспоминания о Прайме. Тебе их не хватило, мой бренный раб Виттер, мой земной служащий, душою преданный небесной богине Миеликки. Я поделюсь с тобою своими счастливыми воспоминаниями, чтобы пролить свет на твои собственные. Для выбора этого пряника надо замкнуть вторичный контур моим позвоночником — положи свою левую ладонь на мой копчик, а свою правую на мой затылок. Отсутствие выбора тоже есть выбор.

Мерное дыхание Виттера сбилось. Он честно старался преодолеть себя и с трудом поднял руки-крюки. Слишком много возжелавший умник стерпел боль, молнией прострелившую позвоночный столб, нывший каждую магическую волну, запускаемую для синхронизации. Когда гармоничные колебания достигли приемлемого уровня, мастер соприкоснулся кончиками носов, передавая воспоминание — насылая сон наяву.

"Хмурое небо. Дождь. Между крылом и башкой фантомного грифона виднелись огни ночного Города Роскоши и гавани с отплывающими в ночь кораблями, среди которых была и Люцентия. Позади сидел новоиспечённый тормит, пытающийся стать другом телохранитель из ненавистного Дома. Впереди семья, но ещё рано на галеон — есть неприятные дела"...

"Утренние сумерки. Хмурое небо над волнующимся морем. Фантомный грифон мерно машет крыльями. Тот же надёжный человек прижимает к себе впереди сидящего мальца, правя к одинокому кораблю своего псевдо-реального летуна, созданного магией из кольца фантомного грифона. Там семья. Остро не терпелось вернуться"...

Сработало!

И вот они вчетвером "приземлились": вечные и прохладные сумерки рывком сменились ослепительно солнечным днём, обласкавшим горячими лучами солнца. Тёплая и ласковая Магия Природы объяла вернувшихся. Грей тут же коснулся земли ладонями и носочками стоп, вместе с остаточной магией глифа вдыхая Магия Природу — отныне значительно более доступную!

Сумеречно серые глаза распахнулись, узрев истинный облик того, кто представлялся гномом Греем. Приподнявшись, исцеляющий избавитель от проклятья спокойно сказал чистую правду в шокированное лицо:

— Ты свободен Виттер. Я ненавижу ложь и рабство, — честно признался опытный мастер, полнящийся парадоксами и противоречиями. И всё же начинающий интриган оставил при себе фразу про взаимновыгодность и благодарность за свою инициацию.

Малец беспрепятственно поднялся, развернулся на одной ноге, сделал пружинистый шаг и выпрыгнул из ритуального квадрата — в траву приземлился перевоплощённый гном, который на следующем шаге уже выглядел одетым в летнюю тунику белого цвета с витиеватым серым узором и обутым в чёрные мокасины с тем же серым мотивом — все из псевдо-реальной теневой материи вместо прежних фантомов.

Скулёж Печени мигом поднял рейнджера, выбравшего срочную заботу о питомице вместо объяснений — он не окликнул по-королевски прямящего спину, привыкшую к людской неблагодарности. Его фамильяр сидел на плече, получая ласковое щекотание.

— Благодарю, милорд Грей, — всё-таки раздалось во след. — Располагайте мной, как своим бренным рабом, вашим земным служащим, — клятвенно и твёрдо заявил Виттер, склонившись в стойке на одном колене, правая ладонь прижималась к сердцу. Псина лежала слева, рука рейнджера держала Печень за холку.

Невеликого роста маг вздрогнул, преисполнившись непонятным чувством. Он до конца следовал своим убеждениям, пытаясь не лгать самому себе. Как и сам Виттер. Оба вознаграждены судьбой, сведшей их вместе в Нью-Уотердипе — чего стоило не заметить?..

— Принимаю, Виттер Рейш, — с трепетом внутри изрёк милорд Грей, когда подошёл и возложил руки на склонённое перед ним чело. Сама собой разумелась следующая его фраза: — Теперь твоя Печень. Хочешь оставить приживалой или подаришь фамильяру эмфатическую связь долгой жизни и сообразительности?

— Второе, — лаконично выдохнул Виттер, насквозь проникаясь верностью к господину, в благородности которого не ошибся.

— Сейчас мы оба полны Тенью. Её надо переварить или заместить. Ляг на траву перпендикулярно прежнему положению в противоположной от этой площадки стороне, — спустя примерно минуту раздумий, произнёс жестикулирующий мастер. — Пусть Печень ляжет на тебя, как я до того — дышите вместе и проникайтесь силой Природы и верой в Миеликки. Когда я буду готов, то подойду, и мы пустим ей в горло мой эликсир и струйку твоей свежей крови из левого запястья — более подходящего случаю способа я не знаю и времени искать нет.

— Понял, исполню, — коротко ответил Виттер, смотревший прямо в сумрачно-серые глаза своего маленького господина. Инициированный Тенью рейнджер преисполнялся вопросами, но смирил себя и молча опустил покорный взгляд. Осборн Силмихэлв так не сумел поступить.

Напряжённый Грей кивнул и устало развернулся, далеко не сразу сумев избавиться от деревянной походки. Напряжённость вскоре сменилась неимоверной лёгкостью — победа! Он достиг сверх желаемого! От счастья распирало так, что Грей едва не впал в детство. Приятная усталость, подобная тягучей мышечной боли после окончания первоклассных тренировок рукоприкладства. Грей некоторое время просто валялся в высокой траве, раскинув руки и бездумно наблюдая за редкими облаками на непостижимом небе — около четверти часа созерцательной медитации пошло впрок.

Невеликого роста маг заполучил вожделенную взаимосвязь с силами Природы и необходимый опыт перехода на План Теней, который многие маги применяли для двукратного сокращения времени при дальних переходах. Осталось извлечь из пережитого все знания, научиться самому повторять и развить. Осталось понять ответственность за того, кого приручил... Который без прямых указаний порывисто и дёргано принялся возвращать дёрн на место, словно и не было тут никогда квадратной площадки. Физический труд постепенно помогал Виттеру освоиться со своим обновлённым телом, более здоровым, сильным и ловким, чем прежде — уж мастер постарался на совесть для своего служащего, способного со временем стать настоящим другом.

Через полтораста шагов, изображая кустарник и низкое деревце, находился замаскированный домик Леомунда, где собрались все пятнадцать рабов в молчаливом ожидании дальнейших указаний своего престранного хозяина. Грей довольно долго медлил, справляясь с переживаниями, ощущениями и видением гротескно ярких теней от самых маленьких травинок. Его фамильяр тоже был всё ещё взбудоражен новым опытом и битвой, топчась с плеча на плечо, портя псевдо-материальную ткань. Будучи обёрнутым в тени, мастер Грей неуютно чувствовал себя на самом пекле, предсказывая себе кучу проблем с непривычки. Спустя какое-то время он вернулся к варианту с превосходной фантомной обёрткой в серого гнома вместо только что заполученного мудрёного перевоплощения. Как и ожидалось, природная магия вместо теневой почти стёрла границу между подлинной и псевдо-плотью, озарив пониманием двеомера альтернативного облика. Собственно, пока всё было пластично, мастер без лишних потерь поглотил свою магию и... опьянённый успехом рискнул, перенаправив силу по-другому — добившись изменения натуральной плоти. Несколько минут усмирения эмоций и ещё столько же вдумчивого изучения результата ознаменовались предварительным выводом о том, что данное заклятье либо продержится в разы меньше фантомного, либо станет тянуть телесные запасы магии. Грей улыбнулся своим мыслям о том, что тренировки помогут найти такой баланс, когда в магическом зрении гном будет выглядеть полностью натуральным и без магии. Рассудительность помогла взяться за ум: мастер вернулся к исходной форме и облачился в проверенную фантомную личину с иллюзией одежд.

Войдя, домовладелец первым делом подошёл к "гнезду", потоптался и помял, отключил магию Грейс, шевелившуюся и понемножку кушавшую месиво. Сделанная магией выемка осталась на месте, хотя перьевая окантовка слегка покосилась.

— Кудря, помой меня, — приказал гном, совершенно не нуждавшийся в этом, но желавший проверить лояльность следующего служащего. Вдруг дозрел?

— Да, хозяин, — подскочил мужик, которому хотелось как скрежетать зубами, так и молить о пощаде. Хеброр запутался в мыслях и чувствах, сгорая от желания пощупать тёлок и пустить каждой кровь, дабы убедиться в реальности оздоровления.

Когда процедура завершилась, Грей провокационно встал на всю ширь табуретки и неприветливо приказал:

— Разденься и встань на колени, — указывая на мокрую и притоптанную траву.

Согбенный человек с полотенцем повиновался. Дальше фальшивый гном в приглашающем жесте согнул пальцы, давая Кудре самому решить, что же от него хотят. Увы, отнюдь не минета. Однако ожидаемая реакция имела смысл для драматичного представления чёртовой дюжине, ставшей гораздо милее прежнего. Нереально похорошевшими — как считали их бывшие хозяева.

— Нокдаун, открой мой сундук. Там отдельно лежит сферическая склянка с узким горлышком. Осторожно возьми её и передай мне в руки, — скомандовал мастер, словно не замечающий бесстыжих ласк, ставших ещё более усердными.

Феден повиновался с убийственным взглядом и вздувшимися венами, силясь обороть подчиняющую магию ошейника.

— Кудря. Ты ничему не научился на примере Виттера. Сейчас для тебя был тест на смекалистость и доверие, но ты всё питаешь иллюзии — результат провальный. Я не говорил тебе делать минет. Отстранись на

* * *

, — зло приказал Грей. — Запоминай последовательность действий, раб. Я сниму с тебя ошейник, ты встанешь, возьмёшь эликсир воссоздания плоти. Ты возьмёшь склянку с ним. Ты пройдёшь и встанешь в полстопы от круга перьев. Аккуратно переступишь и одним шагом встанешь в середину выемки. Ногами не переступать на месте, не переминаться. На мой первый счёт ты хлебнёшь половину содержимого склянки и будешь активно полоскать этим ротовую полость. На третий счёт ты заткнёшь горлышко обрубком мизинца и на миг перевернёшь вверх дном, обмакивая в эликсире. На пятый счёт повторишь тоже самое с безымянным пальцем. На седьмой с мизинцем, на девятом с указательным, на одиннадцатом с большим. На двенадцатый счёт ты сглотнёшь содержимое во рту. На тринадцатый за раз допьёшь склянку. На двадцатый счёт ты за один шаг вперёд осторожно выйдешь из выемки и подойдёшь к Нокдауну — он защёлкнет на тебе твой ошейник, раб. Любая самодеятельность — и Хмель оставить от тебя лишь чёртово воспоминание, — предупредил рабовладелец, только после всей речи глянув в лицо, мимические мышцы которого силились отразить всю противоречивую гамму эмоций. — Ты понял меня, раб?

— Да, хозяин... — сглотнул Кудря, догадавшийся, что вновь крупно облажался, не угодив привереде.

Стоявший гном чуть подался вперёд, правильным образом снимая ошейник и подавая бесстрашному верзиле, всё также напряжённому в стойком желании сбежать, предварительно насмерть удавив обманщика, издевающегося над хорошими людьми.

Хеброр оказался достаточно благоразумен для полного повиновения, ведь один раз уже поверил, когда устраивал всю эту авантюру с тысячами золотых за аборигенок, пугливо сторонящихся полурослика. С широко раскрытыми глазами пронаблюдав наполнение пустой ёмкости светящимся киселём бирюзовой субстанции, он довольно твёрдой рукой взял этот сосуд, даже не пытаясь раздавить его, как Феден.

Грей не доверял Хеброру и сейчас убедился, что против воспитания не попрёшь: из этого ветерана получится не служащий, а слуга. Сейчас всего-то требовалось выдоить из себя коктейль со свежей эссенцией магии тени, дабы внедрением своей магии и воли подчинить человека: иметь возможность в любой момент времени видеть и слышать его глазами и ушами, контролировать и управлять чужим телом, как своим фантомом, обладать способностью проводить собственную волю и мысли за собственную волю и мысли Хеброра — и только высший двеомер Дизъюнкции или смерть избавят его от данного вида рабства. При злоупотреблении — идеальный подчинённый. После Виттера мастер Грей легко преодолел данное искушение, сохраняя надежду, как поступал сам Кудря. Для нехотя и прибёг к унижающему Хеброра обману, на самом деле дав Федену выудить зелье в специально подготовленной склянке, ладошками наполненной спозаранку после ночи знакомства с ласковыми губками и юрким язычком Ребекки, просто сказочно играющейся с бубенчиками. Нокдаун запомнит ощущение в ладони — Грей ещё предоставит ему шанс сравнить с действительно пустой колбой.

Всё прошло, как по маслу, хотя мускулистый ветеран отчаянно сопротивлялся, считая, что написанное на лице блаженство его друга — очередной иллюзорный морок. Что рассматриваемые Хеброром и сгибаемые в кулак пальцы — фантом. Что не бывает настолько белозубых улыбок, лысина не может покрыться "шерстью" за пару мгновений, а пивному животики нереально сдуться кубиками пресса. Увы, ни один из них не созрел до службы. Мастер Грей возжелал, чтоб сами предложили... Переломить.

Спровадив женщин наматывать круги вокруг иллюзорных кустов, а мужчин толочь иссиня-чёрный обсидиан, Грей спрятал лицо в ладонях, успокаиваясь. Оставался последний рывок, успеть бы, пока ядро податливо... Но сперва неоконченные дела.

Недобро памятуя о прошлом, невеликого роста маг оставил в глиняной выемке вонючую кучку; фантомный лакей изъял лишь часть крупных бобов с драгоценными начинками, оставив: для сундука, для глины, для оперенья с магией преображения, для превращения парусов силовых барьеров в гигантские крылья, для отращиваемого из обсидиана наконечника хвоста и когтей, для облачной завесы и гигантской сферы улучшенной невидимости. Завернув восточный край глиняной прослойки, Грей из части соскобленных стержней выложил рёбра с юга на север и отсыпал двадцать когтей и один хвост. Завернув южный край, повторил с грудиной с востока на запад. Завернув внахлёст на центр западный край, разложил перья лёгкости и полёта. Завернув северный край и замазав "конверт", мастер перевернул "подушку".

Заполнив бочку свежей водой, чтобы верзила выкатил её наружу для питья и обливаний от жары, фальшивый гном сам наконец-то поел от пуза, пригласив Нокдауна лишь вынести и помыть посуду, оставшуюся благодаря прямому приказу. Морально приготовившись, невеликого роста маг достал из сундука кинжал, у которого бордовые и фиолетовые цвета непрестанно наслаивались друг на друга с омерзительным сиянием. Устроившись, Грей принялся неохотно и с величайшей осторожностью трогать лезвие, изучая все свойства.

Собственная магия кинжала стала сильнее, сровнявшись с тем красивым трофеем с гардой-крыльями, что Грей экспроприировал у губернатора. Каждый удар проклятым кинжалом будет сопровождаться навешиванием проклятий бессилия, неловкости и хилости — половина отнимаемого временно передастся держателю оружия. В жертву вспрыснется негативная энергия и в два раза более слабая молния с шансом парализовать. Раз в ночь клинок сможет выпускать фантомного убийцу — иллюзионисту или шейду достаточно просто направить в кинжал свою магию для повторения этого смертоносного заклятья в любой угодный момент. Грей с неприязнью поименовал и отложил — кинжал Чёртовой Задницы, неохотно потратив синюю горошину с рубиновой крошкой внутри на стабилизацию магии путём внедрения в крестовину и вдавив в яблоко ручки кристаллическую магию в виде горошины с алмазной крупинкой для фиксации программируемо перманентной иллюзии маскировки кинжала, например, под кукри или дубинку. Подумав и сравнив с тщательно припомненными воспоминаниями о создании реликвий богини Амберли, мастер Грей с другой стороны крестовины внедрил горошины на основе крошки обсидиана, а в выступающие вбок части гарды — пару свежих кристаллов магии в виде иголок, словно бы пришпиливавших колдовство. Вдобавок, взял четыре горошины, приготовленные для подсвечников, и с четырёх сторон внедрил в яблоко на рукояти. Увы, подарочные заготовки должны хоть немного отлежаться перед проведением обязательного сеанса вливания жизненных сил мага и повторного закрепления магии в тех же точках, иначе поделки окажутся прискорбно недолговечными. Другие червячки сомнений и тревог грызли на темы того, надо ли сообщать Виттеру о "проклятье жизни" на Чёртовых Посланницах и станет ли он их убивать из милосердия или усиления волшебных свойств кинжала? Последнее означало необходимость размещения на лезвии тринадцати точек концентрации родственной магии. Впрочем, всё это вторично, а главный успех — мастер совладал со своими изменениями!

Грей как знал, что пригодятся набедренные повязки. Чёрт знает аборигенов, что означал их орнамент вышивки, потому мастер-ткач соединил воедино и анимировал нить, ставшую послушной воле носителя для перепрошивки требующимся узором. Потратив ещё одну горошину кристаллической магии на основе алмазной крошки, Грей намотал клубочек шёлковой нити, сосредоточился и добавил свойство невидимости, скопировав и ложную ауру Нистула. Уроженцу дома модельеров и портных стоило усилий, чтобы исполнить этой нитью нужную ему стёжку в нескольких экземплярах и заколдовать их пространственными карманами с горлышком по всей длине повязки, на булках, по бокам и спереди для шмоток шпиона в объёме, соответственно: на четыре и по одному кубическом ярду, на три кубических фута. В углах карманных стёжек для перманентности их магии мастер-ткач потратил две пары горошин и три пары зёрен, всё вымочил в свежей эссенции — для верного человека не жалко.

Невеликого роста маг осмотрел и серебряный кулон с драконом в круге — защищал от страха и злого мировоззрения. Шёпотом поблагодарив богиню удачи Тимору, Грей воспользовался добытым кольцом драконьей чешуи, покрывшись бронзово-каменистой шкурой, прочной и острой по краям — мистические переливы придавала повышенная сопротивляемость магии. Воришка тщательно изучил и остальную свою добычу, отметив, что тарч хорошо сочетался с кинжалом Укуса Зимы — осталось выбрать в сновидениях наставника для тренировок.

К Виттеру фальшивый гном отправился, когда нацедил в ладошках колбочку сжиженной магией. Печень послушно встала в центр нового магического круга на всё той же земляной площадке и открыла пасть, позволяя хозяину вылить туда склянку, одновременно направляя пульсирующий фонтанчик крови из вены на запястье. Сосредоточенный Грей протянул толстый канат из нитей магии, в итоге соединяя сердца человека и собаки. Совместными усилиями канат превратился в жилы двустороннего обмена информацией и тонкими энергиями. Ещё предстояла кропотливая отладка силами самого рейнджера и его питомца — по причине неполноценности ритуала без всех предусмотренных им компонентов и фокусных элементов.

— Идём отдыхать, Виттер.

Молчаливый рейнджер подхватил любимицу на руки и понёс вслед за господином, подготовившим им спальный матрац за ширмой.

— Для каких дел вы меня приняли на службу, милорд Грей? — Наконец-то смог задать Виттер определяющий вопрос.

— Я сейчас покажу тебе, как буду являться в твои сновидения — там обговорим.

— Хорошо... — сглотнул служивый на очередной экивок, поразивший его воображение. — Милорд Грей, пожалуйста, помогите мне разобраться... с верой в Миеликки... без мудрости клирика я не понимаю...

— Лес всегда тенист, Виттер. Обдумай сам. Потом я постараюсь соединить твоё осознанное сновидение со сном какого-нибудь известного тебе мудреца из верующих в Миеликки — на Побережье Мечей сейчас как раз ночь.

— Благодарю, милорд Грей. Моя земная жизнь принадлежит вам, — для себя и для господина напомнил Виттер, переполненный внутренними переживаниями и противоречиями касательно принятия всех произошедших с ним изменений.

О, Грей вознамерился обучиться стрельбе у мастера-лучника. И мог много чего предложить взамен. Например, передать знания и навыки целительства — это благое дело должно процветать, не жалко всего улова приёмов. А ещё боровшийся с аборигенами рейнджер — это знаток ловушек в условиях дикой природы вместо города. Назвавшийся псевдонимом Грей много-много месяцев вместе с братом ставил простые и фантомные ловушки на ублюдочных гвардейцев на вилле, так что он также захотел доходчиво показать и рассказать Виттеру о принципах действия, объединяя опыт поимки, вывода из строя и смертоубийства. Планов громадьё. Даже если самому Грею потом надоест Виттер, то его всегда можно будет сплавить брательникам или лорду Джапу Бонадзу, благодаря деньгам Грея ставшему приличным феодалом.

А вот с далеко идущими планами — абзац. Слишком часто Грей подстраивался под обстоятельства, пытаясь поймать синий хвост птицы ультрамарин. Тому же Виттеру и Кудре с Феденом он ещё несколько дней назад хотел приказать следующее:

"Подстреливать из тени кровных врагов. Подкарауливать и убивать гнид да противников торгового мира с Уотердипом. Собирать информацию и трофеи. За два года поднатаскать Энсли с Милто, обстричь коготки Флюрину, собрать самим себе команду из людей, делом проверенных. Потом вместе с ними за год пообтесаться в Аскатле. К началу Года Синего Огня всем должно быть в Уотердипе. Следует заранее нанять среди архитекторов и строителей лучших дварфов и магов. На востоке Северного района есть руины таверны Клиффуотч. Завладеть, в темпе пары месяцев перестроить в камне на четыре этажа с прогулочной крышей у пятиэтажного донжона и подвальными залами с подземельями. Налаживать дела, в коих поднаторели..."

Однако сейчас некоторые пункты нуждались в пересмотре и доработке, если не вообще весь список. Вдобавок оставалась неизвестность в том, например, успеет ли Кудря дозреть до появления на горизонте Нью-Уотердипа парусов Люцентии? В уравнениях Грея существовало лишком много переменных для убедительной достоверности долгосрочно прогноза. Да и ближайшая перспектива выглядела смертельно опасной с мизерным шансом на успех, без которого преданность Виттера окажется явлением временным.

(Иллюстрация 046)

Глава 9, кошмары во сне и наяву.

10 элесиаса Года Голодания.

Воодушевив и усыпив взрослого человека с его пока ещё питомцем, невеликого роста маг опустошённо развалился на крышке сундука, убрав часть иллюзорного купола и апатично уставившись в небо, спорящего за обладание голубым цветом у магического сырца. Предстоящее пугало — сделанное отвращало. Мастер как никогда прежде ощущал себя каким-то механическим конструктом или шарманкой, заведённой играть по заданному плану — им же самим составленному. Ничего не хотелось делать — надобно. На рефлексию время отсутствовало.

Выход выпитой за обедом воды заставил Грея подняться, выпить ещё одну кружку воды. Бульканье в желудке, так сказать, помогало сжижать магию в ладошках. Цвет эссенции получился с серой горечью Плана Теней и зеленоватым ароматом луга, как ранее вышедшие по старой схеме бобы. Невеликого роста маг перелил половину только что продуцированной "тенисто-природной" магии и смешал с почти сутки выдержанной настойкой перьевых опахал цвета неба. Закупорил, тщательно взболтал. Пока занимался этим, Грей угрюмо косился на сундук: ссыкотно пускаться в авантюру, но когда ещё представиться шанс вылепить из себя нечто ещё более стоящее и даровитое? Однако жадность и воля к приключениям возобладали над здравым смыслом. Грей зарылся в аптечку, выискав нейростимулятор и ускоритель пищеварения — запил последней колбой с эссенцией от пятого числа, которая за половину декады убавилась примерно на осьмушку — в этом виновата дрянная стеклотара и дурацкая пробка.

Разгрузив выбранный сундук и опрыскав второй половиной раствора эссенции, Грей не забыл мазнуть ею под носом у спящего Виттера и Печени — передавая им сновидение-мечту в качестве шанса выстоять перед гноящимся кошмаром. Окинув взглядом обстановку никудышной лагерной стоянки, фальшивый гном забрался внутрь своего будущего секретного хранилища. В полудрёме малец наконец-то ощутил зов спящего фамильяра и, как при перемещении через сновидение псевдо-дракона Охена, всей душой и телом невеликого роста маг устремился к своему любимцу — упираясь ногами и руками в стенки сундука.

— А-а-а-а!..

Царство Снов.

"Успех..." — с радостным облегчением подумал Грей, с дрожью и болезненным кряхтеньем открывая крышку в чьём-то лесистом сновидении, откуда Хмель воплоти совершил обратный вызов. Мастер ощущал себя полным, чего не мог сказать о сундуке: то ли действительно впервые удалось прихватить с собой материальный объект да ещё такой большой, то ли это обычное воплощение. Экспертный совет в две головы вскоре заключил — им удалось! Иначе бы это смещение с Прайма в Царство Снов состоялось совершенно незаметно и безболезненно, как все до того. Впереди ещё один шаг, ведь оставлять сундук в Царстве Снов нельзя: кто-то только в нём не пошарится, а ещё неизбежные шторма в Сердце Фантазии разнесут в щепы.

Постепенно эпопея с секретным хранилищем раскочегарила Грея, настойчиво пытавшегося запихнуть сундук в подпол воображаемого дома, а он, гадёныш такой, выскакивал, как сухая деревяшка из воды. Граница между Праймом и Царством Снов так просто не пересекалась — это вам не Тень или Эфир! И воображение Грея пасовало перед задачкой представить волшебную связь между макетом и реальным сундуком, как предписывали описания двеомера. Увы, без личного изучения свитка или книги заклинаний мастеру приходилось подстраиваться под чужое восприятие и ощущения.

Невеликого роста маг вместе фамильяром уже умирал, не задерживаясь на Эфирном Плане. Эти тягостные воспоминания тоже были призваны на помощь. Однако решающее значение сыграла память и смекалка Хмеля, буквально накануне сделавшего дырку из Прайма на План Тени. В какой-то момент дракончик вырос в чужом сне до размеров настоящего взрослого дракона, схватил "шкатулку" да сгоряча как жахнул лапой — из-под прорезей от когтей повалил серебристый туман близлежащего измерения.

Астрал.

Клубящийся всюду бесконечный океан серебристого тумана, обволакивающего мистической таинственностью, в лучшую сторону контрастирующей с сумрачной тьмой Плана Тени. Нет верха, нет низа, нет притяжения, нет привычной атмосферы. Пластичная окружающая среда обманчиво легко подстраивается под нужды визитёра.

Астрал — абсолютно нейтрален.

Вскоре ощущения новизны притупились, прятавшийся в сундуке невеликого роста маг вспомнил о деле, за которым рискнул сунуться в неизведанные дали, о покорении которых ещё в прошлом месяце даже не задумывался.

Астрал является всепроникающим простором и тем измерением, над которым или под которым строятся все прочие.

Магия здесь не была стянута ни Плетением богини Мистры, ни его Теневым подобием богини Шар. Окружающая субстанция охотно принимала иллюзорные образы! Пусть они и таяли быстрее ожиданий. Серебристую дымку было удивительно легко и приятно — абсорбировать! Вот только мастер обладал кое-какое теоретической подкованностью и опытом, чтобы не перестараться: стоило увлечься, и уже сама среда растворит тебя в себе. Почему? Астрал — обиталище душ. Материальные тела распадаются на первичные элементы, вытесняемые в более плотные измерения.

С пониманием дела сосредоточившись, фальшивый гном раззявил рот и буквально "съел" свою фантомную маскировку, обратно выдув серебристо-голубую дымку — прямо в разнесчастный сундук, где и закрыл клубящееся марево с энергонасыщенностью в шесть зарядов. Сквозь боль, головокружение и нарастающее ощущение потери собственного Эго — целиком открывшийся мастер принялся "раздуваться", активно применяя способность "спеллфайр", как по-научному выражался бывший корабельный маг Саршел.

Грей натужно втягивал серебристую субстанцию до рези и слёз в глазах, намеренно серебря свою радужку контрастом к тёмным сумеркам Плана Тени. Захват части дара к Магии Природы должен был помочь невеликого роста магу по горячим следам пройти — инициацию Астралом. Набраться максимальным объёмом магии из окружающего пространства, до отказа заполнив резервы. Ярко засветиться и затрещать молниевыми разрядами, не потеряв себя. Вот только серебристый туман разъедал оковы, сопротивляясь уплотнению в жидкость, тем более отвердеванию или кристаллизации. Своеобразная местная магия оказывалась эфемерной, словно бы сматываемые в клубок нити то и дело становились призрачными, теряя плотность и уматывая из рук ткача, жаждущего всего и побольше.

Только когда мастер призвал к себе в Астральный Океан своего фамильяра — только тогда совместными усилиями удалось взвихрить, насквозь проникнуться, пропитаться и уплотнить в себе магию, присовокупляя к цвету натруженного ядра магического дара ещё и серебро Астрала. Фамильяр послужил якорем для личности мастера, а три боба из давеча созревших в кишках нивелировали риск "закрасить" магию теней и природы, а также помогли битком забить телесные резервы. Это спровоцировало процесс роста кристалла четвёртого боба, зажатого между ладошек Грея? Да, благодаря волевой поддержке фейри-дракончика, прекрасно помнящего, как старший брат мучился с горошинами и бобами в кишках. При выпуске магии приходилось сдерживаться в той же мере, как во время поглощения и удержания, иначе мастер рисковал спалить собственные руки, по которым передавал плотную энергию.

Ох, как же Грей обрадовался, как пылко возликовал какому-то местному монстру-медузе, решившему поживиться им. Очень своевременный кошмар! С гигантским облегчением мастер выпустил глиняную сливу, чтобы выдохнуть распиравшую его изнутри гигантскую молнию и выпустить с рук парочку электрических снопов — чтобы моментом сбросить внутреннее перенапряжение. Серо-синие разряды мгновенно поразили тварь размером с дом. Белесо-полупрозрачный монстр и пикнуть не успел, как его порвало. Серебристый туман волнообразно колыхнулся от взрыва, прочертились траектории разлетающихся ошмётков и щупалец, уже начавшая испаряться и пениться белесая кровь постепенно сгущала вокруг себя серебристо-белые облачка. Всё это запоминал фамильяр, остервенело завертевшийся в поисках новых врагов и не забывший чувствительно шлёпнуть шишкой хвоста по затылку старшего собрата, чтобы тот спохватился, сцапал сочащуюся жидкой эссенцией недоделанную сливу с бобовой косточкой и самостоятельно продолжил процесс высвобождения всей запасённой магии (получавшееся липкое тесто не камень, но хоть что-то).

Плюясь на замок, на петли, на скобы и углы, ослепительно светящийся серебром мастер Грей высвобождал остатки собранной магической силы в металл, как некогда обрабатывал мифриловое оружие, которым ловил молнии богини Амберли. Как бы он пока не отнекивался, но из-за выпитой в качестве стимулятора воды вместе с мочой подоспела и магическая эссенция. Признаться, своевременно. Так вскоре весь сундук покрылся серебристо-голубой "краской" и после некоторых манипуляций мастера полностью мимикрировал под окружающую хмарь.

Оставаться на этом месте — безумно опасно. Благо сама окружающая среда была столь удивительна, что наколдованный огромный фантомный летун легко смог развить свою максимальную скорость, подхватив сундук лапами. Перед остановкой Грей отсчитал тысячу ударов сердца, более-менее успокоился и расслабился.

Невеликого роста маг хотел урвать побольше и побыстрее, поторапливаясь из боязни надолго оставаться в Астрале, где течение времени совершенно терялось, а на всякие останки найдутся свои падальщики и охотники. Когда с сундуком всё было готово, ему уже нестерпимо хотелось залезть внутрь и отбыть восвояси. Однако мастер Грей, борясь со страхами, устроился на крышке сундука. Подстёгиваемый страхом перед неведомой окружающей средой и её непредставимыми напастями, любопытный малый покрылся чешуёй по размеру с рыбью — впервые так крупно и открыто проявляя свои способности от фейри-дракона. Запоздало смекнув, Грей строго по памяти воспроизвёл ряд пассов и словесную формулу, призвав — свой кушак многих кармашков, с пятого раза. Кольцо с чешуйками мигом заняло место на среднем пальце правой руки — невеликого роста маг принялся перенимать чары волшебного предмета, сверяясь с прежним умением и активно летающим вокруг фамильяром, счастливо игравшимся с иллюзиями, в Астрале дающимися почти так же легко, как в Царстве Снов, только там они оставались почти навечно, а в клубах серебристого тумана почти сразу же растворялись.

Строго через триста ударов сердца мастер Грей сменил задачу и стал старательно выдыхать языки дозированного коронного разряда с молниевидными зигзагами, как спонтанно научился делать при встрече с богом Талосом и как умели делать не только ртутные драконы, но и бронзовые, и синие. Хмель тоже применял своё драконье дыхание, пытаясь в спаренной атаке воспламенить веселящий газ, как некогда учился этому в Царстве Снов. Закреплённое таким образом умение проще осваивать в условиях Прайма.

Обе эти хитрости со шкурой и дыханьем помогали настроиться на следующий этап проявления драконьей сути — глаз с истинным зрением. Эти дивные очи давно уже зреют — пора проявлять. Иллюзионисту сам бог велел обладать возможностью видеть сквозь все обманы, совершенные для себя и других. Невеликого роста маг ещё в раннем детстве научился включать магическое зрение, воспринимавшее ореолы вокруг волшебных предметов. Теперь он так развил свои навыки иллюзий, что сам путался, не отличая плоды своего воображения от реальности — опасная грань сумасшествия. Материальная плоть сейчас достаточно размягчена и податлива после "промывки" астральной субстанцией, потому самое время пробуждать истинное драконье зрение — у себя и фамильяра.

Невеликого роста маг дрожащими руками развернул давно вожделенный им арканный свиток истинного зрения, со скидкой приобретённый на галеоне Локулус у старпома, совершенно осоловевшего и подобревшего от фееричного оргазма. Мастер Грей уже не раз перечитывал и этот свиток, и вариации в книге заклинаний волшебника Саршела Бирюзового да нескольких кормирских магов, однако непонятных мест в описании оставалось чересчур много для изучения в самостоятельное пользование.

В первых же строчках давалось предупреждение о том, что открывать Истинное Зрение желательно в пустой комнате или палатке, дабы не перегрузить мозг обилием новой информации, что грозило: обмороком, головной болью, временным или постоянным расстройством световосприятия или чёткости зрения... Длинный текст со многими специфичными терминами. В свитке же давалась краткая, сугубо практическая развёртка. Каждый выведенный чернилами символ полнился вложенной в него магией, исподволь начинающей действовать с момента чтения для лучшей подготовки органов зрения к активации заклинания. Если бы соискатель-пользователь не обладал должным контролем над своей собственной магией, то содержимое свитка или страниц гримуара искажается, в лучшем случае искривляя написанное до нечитабельного состояния.

Сейчас Грей был не в состоянии справиться в одиночку — многое расплывалось перед глазами. Однако сия кошмарная угроза не совладать с собственным зрением меркнет относительно только что пережитого и просто жалкий пустяк в сравнении с тем, что ожидало впереди, если на это хватит духу, конечно. Привычно объединившись с фамильяром, мастер впился в свиток, запоминая двумя широко раскрытыми парами глаз. Ключ-фраза чётко врезалась в память:

— Верум Визионем!

Серебристо-сумрачные очи защипало. На первый взгляд казавшийся однотонным туман Астрала разукрасился множеством ранее не различаемых тонов и полутонов — завораживающая радуга!

Грей. Хмель. Сундук.

Восторгам не было предела? Как бы не так — неустанно развивающегося мастера сковало оцепенение. В клубящемся мареве Астрального Океана мельтешила мешанина из обрывков мыслей и образов, но не фантазий: всё это реально где-то существовало, непонятно только — когда. Изображения словно миражи, одновременно зыбкие и увлекающие, стоило лишь попытаться сосредоточиться на ком-либо из них.

В одной из книг в кабинете-спальне-лаборатории Саршела Бирюзового всё правильно говорилось об Астрале, как всюду проникающей среде, в которой плавают все прочие Планы Бытия. Там ещё упоминался некий Флогистон как материальное воплощение течений Астрального Океана. Применительно же к текущей картине — из любой точки Астрала можно в принципе попасть куда угодно...

Ступор длился, пока не сработал бдительно заведённый будильник — выуженный из кушака метроном отсчитал минуту и резко выдал противный дзиньк.

Невеликого роста маг с трудом прекратил пялиться по сторонам, еле вернув себе самообладание: если не присматриваться, то все эти гипнотизирующие наслоения калейдоскопа реальностей остаются всего лишь завихрениями, как следы краски от полоскаемой в чистой воде кисточки. Потратив время и сосредоточенно сконцентрировавшись, владеющий навыком наложения рук начал помогать фамильяру приводить его зрение в соответствие со своим, пока действовал двеомер истинного зрения, зримо помогавший проводить опасно рискованную операцию на глазных яблоках, ускоряя их развитие в заданном направлении — или пробуждая спящие гены от истинных драконов в предках. Привычный к восприятию себя со стороны, невеликого роста маг сам себе провёл схожую операцию, по большому счёту похожую на альтернативное изменение облика и сводившуюся к подаче и концентрации правильно охарактеризованной магической энергии — дальше одарённый организм сам действовал, как при сворачивании крови для закупорки сосудов в ране или как при эякуляции. Не мистическая пелена по всему глазу, а естественное изменение внутреннего строения зрительных органов, как смена молочных зубов коренными или как половое созревание. Известный факт, что магическая инициация людей связана с пробуждением в их крови эльфийских или драконьих генов, определяющих талант к волшебству или колдовству. И случай с интересной родословной мастера Грея совсем не уникальный, ведь та же Зелзира Песнь Молнии является полуэльфом, но начала свою карьеру мага в качестве самородной колдуньи, в последствии найденной и переученной Саршелом на волшебницу с талантом к электричеству, при этом, её фамильяр Охен — это псевдо-дракон.

Без родненького любимца трижды за сегодня инициированный всерьёз рисковал навечно застрять в Астральном Океане.

Наевшись целым манго и парой батончиков любимых козинаков из орехового и медового ассорти да запив зельем медвежьей выносливости из ставших доступными стратегических запасов раба по кличке Кудря, оба отправились в сундук засыпать волшебным сном, первым отрубился фамильяр. А невеликого роста маг решил пыжиться, в том числе желая упростить схему перехода. Как при перенапряжении во время неправильной тяги спортивных снарядов можно порвать связки или заработать грыжу, так и дорвавшийся до пробуждённой способности переключался между истинным и магическим зрением при первых болезненных признаках — чего же ещё было делать повёрнутому на Магии?

Мастер Грей как раз находился на завершающей стадии очередной модернизации своей фантомной обёртки в личину едва-едва возмужавшего серебристо-сумеречного гнома, когда спящий фамильяр исчез прямо на глазах старшего собрата, истинным зрением успевшего запечатлеть процесс материального перехода сноходца в Царство Снов, вернее, вызова туда собственного тела. Ну, познавательно!

Невеликого роста маг никогда не страдал приступами клаустрофобии, но впору было трястись от всепоглощающего страха. В замкнутом пространстве, один, чёрте где — взрослая воля задавила поползновения пугливых мыслей аргументом собственной светимости от насыщенности поглощёнными эссенциями за шестое число и буквально откусанным куском от сероватого шара магии, по консистенции напоминающего рыхлый бисквит, так и стремящийся развалиться да расползтись.

В сновидениях время точно движется нелинейно, и дважды подряд не свезло: вызов пришёл неожиданно, когда шла пауза между активациями расширенного восприятия зрительными органами. Для Грея приглашение Хмеля представлялось воплем интуиции — из подсознанья же. Сожалея о неактивном истинном зрении и радуясь успеху фамильяра, он с замиранием сердца провалился словно бы сам в себя и дважды вывернулся наизнанку — вместе со злосчастной заготовкой секретного сундука Леомунда.

Бо-о-ольно!!!

Ох, для невеликого роста мага оказалось настоящим испытанием не пытаться врубить истинное зрение в зыбкой реальности Царства Снов, где всё не совсем то или вовсе не то, чем кажется на первый взгляд — свойство грёз миллиардов и миллиардов разумных существ во всей Вселенной Всевышнего Ао.

— Молодец, ах какой ты у меня молодец, — отдышавшийся Грей обнялся с фамильяром, сумевшим вызвать с первого раза, самостоятельно догадавшись, а главное смекнув, как это сделать между сновидениями.

И без восьми щупалец из башки ясно, что именно истинное зрение расширило возможности прирождённого сноходца, углубив понимание Царства Снов до расширения тонкой границы между областями чужих снов в целую тропинку с причудливыми пейзажами по обе стороны и за поворотами. Впрочем, они не первый месяц пытались освоить аналог двеомера лесного пути, сокращающего расстояние перехода через лес.

Сконцентрировавшись, Хмель и Грей сообща создали фантомного слона, в брюхе которого они прекрасно уместились вместе с сундуком. Каждый шаг их транспорта по Тропе Снов словно бы листал страницы чужих сновидений — это вам не допотопное и медленное пересечение пространств, когда с улицу, а когда по площади и с целое ячменное поле.

Фантомный слон под управлением фейри-дракончика помчался по направлению к сновидению Виттера. Какие-то заброшенные сарайки сменялись пустырями, проскакивали мимо могильных плит и оврагов с трупами, шмыгали между кровавым рубиловом с орками и гудящего роя стрел по россыпи черномазых мазтиканцев. Тропка вилась в сумерки тьмы, через лазы в распадках валунов и под упавшими деревьями, через визжащие, рычащие, стрекочущие, трещащие, орущие джунгли. Слон топал мимо до икоты пугающих своим кровавым пиром или своим видом сводящих с ума монстров, мимо кого-то зверски замученного, кого-то тянущего руку за помощью, кого-то поджидающего в ставшей ловушкой засаде, кого-то верещащего от сдирания кожи...

Тупик. Впереди усечённая пирамида в ночном сумраке. Чёрные тени вьются над вершиной, с омерзительными криками кидаясь в атаки на отчаянно отстреливающегося человека, вертящегося вокруг угасающего костерка, дающего зыбкий круг защитного света и кусачее пламя для поджигания разящих стрел. По целям и стрелам в колчане — паритет.

Запаздывавший Грей ожидал худшего сценария, наверное, сотни раз повторявшегося для Виттера — бесконечные муки насилия и клевания заживо без шанса сдохнуть на алтаре этой проклятой пирамиды посередь плохо запомнившегося ему города Зопал. Нынешний кошмар основывался на пережитом опыте перехода на План Теней, но не мог сломить воспрявший дух снайпера, взбодрённого силой сна-мечты. Оглушительный лай и клацанье челюстей помогали рейнджеру защищаться — силы ещё наличествовали.

Немного разбирающийся в толковании снов Грей оказался в двояком положении: господину предстояло либо подниматься за служащим, либо служащему надлежит опускаться до господина у подножья. Чужой сон — чужие интерпретации и правила. Окрыление сундука и подлёт приравняет милорда к тем же стервятникам, прущим на рожон. Фантомный дракон — помощь врагам. Гигантский орёл? Всё не то — повторять симуляцию смысла нет.

Лихорадочно и в то же время азартно соображающий Грей сориентировался по подсказке Хмеля, указавшего на соседнее сновидение, удачно принадлежавшее какому-то разведчику, в данный момент отожравшемуся на обеде и задремавшему в тенёчке.

Гора Уотердип врезается в память каждому жителю одноимённого города у её подножья. Уж очень её напоминали очертания одной из вершин хребта Аксапозтлан, протянувшегося всего в десятке с лишним миль от Зопала.

Не спеша показываться Виттеру, Грей напитал своей магией Хмеля, сосредоточился и скользнул к нему, присоседившись. Фамильяр вылез из слоновьей пасти и юркнул направо в саванну, где посередь ночной темени кое-кто переживал кошмар ожидания своей очереди пытки через жёсткую посадку задницей на побег бамбука, в час растущего на фут под дикие пляски шамана в перьях, настолько филигранно управляющего ростом, что страдал только пищеварительный тракт: один из троих уже сидел и пучил покрасневшие и зарёванные зенки, пока из раззявленного рта рос бамбуковый ствол, каким-то чудом позволявший жертве дышать.

Тогда разведчик сумел вывернуть сустав, и теперь он высвободился и засверкал голым задом, виляя булками так, что спохватившиеся аборигены промахнулись первыми выстрелами из своих духовых трубок. Тогда повезло выбежать к спящим бизонам и сумасшедшим манёвром вскочить на лохматый горб одного из рогатых, дротик для одного зада попал в другой. Сверзившийся человек вывалялся в грязи да угодил в наваленную от испуга кучу дерьма, по опыту своему он воспользовался шансом, сжался и обмазался, позволяя взбешённым бизонам броситься не на него, а на шумную компашку подвыпивших да обкуренных аборигенов. Сейчас кое-кто подстегнул стадо и десятикратно умножил численность по ходу движения на место проведения пыток. Звери всех затоптали, при этом, словно бы обтекали хозяина сновидения.

Естественно, жадный до золота фаэрунец не сразу дал дёру, а прошвырнулся по шмотью затоптанных аборигенов, вместе с вывалившимися золотыми самородками и драгоценными каменьями отыскав свиток с читабельной надписью: "ГОРА ЗОЛОТА". Разумеется, разведчик развернул пергамент. И увидел Её. Гору. Среди прочих товарок да скрытую туманами он не узнал Её, на живописной картинке лишённую всех строений и совсем иначе обросшую зеленью. На карте вилась тропка в пещеру с сокровищами. Мужик приоделся, кося под местного, и с горящим взором направился к цели — сон-мечта овладел им.

Сноходец не воплотил, а чужими стараниями словно бы призвал известный географический объект, снящийся миллионам персон и потому вполне статичном в Царстве Снов, если можно так выразиться. Таким образом сон Грента перестал быть ужасным, став мостом между безопасной Горой Уотердип и кошмаром Виттера. Сноходцу ничего не стоило применить свои навыки, разверзнув землю под хозяином сновидения, вышвыривая его сознание обратно в Нью-Уотердип и завладевая чужим сном.

Невеликого роста маг посредством фамильяра соотнёс масштабы и положение Горы Уотердип, а затем смазал границы между двумя сновидениями так, чтобы выдающийся на восток склон приближался к пирамиде Культака: город Зопал как раз имел на западе длинный и высокий горный хребет, а Виттер стоял спиной к надвинувшемуся объекту. Обрывистая стена подножья по высоте с жалкой пирамидкой. Извилистый серпантин подъёма как аллегория сложного и неясного пути вперёд, к вершине Горы, покоряемой фантомным слоном, пока переживавший кошмарное сновидение служащий застрял на одиноком и рукотворном прыще напротив, целиком и полностью сосредоточившись на жуткой схватке.

Удовлетворившись символизмом, мастер Грей остановил транспортное средство на первом же перевале, где их уже ждал дровяной шалашик и котелок над ним. Сноходец откинул крышку сундука, пролив свой серебристый свет аки небесная Селунэ в Пир Луны освещает подлунный мир своим нежным ликом. Все тени кошмара Виттера обрели чёткость, обрисовались все контуры трущоб Зопала, в городской архитектуре которого перемешались все культуры из-за слияния двух сновидений и восприятия сноходца, воочию видевшего лишь один город — Уотердип. Карикатуры на людей-птиц всполошились, а лучник развернулся как на новую угрозу. Сундук с грохотом вывалился из слоновьего брюха, в мгновения ока ставшего драконьим. Грей усилием воли не только видоизменил фантома, но и переместился ему в башку — фамильяр поспешил туда же.

Виттер не струсил, но знатно струхнул, когда сумеречные небеса взрезала ветвистая молния, поразившая всех летающих монстров — оглушающий гром поднял на улицах клубы пыли, знаменующей зыбкость тверди сливающихся сновидений. Вопреки реальности, в Царстве Снов молния Грея осталась сиять, наполняя чужой сон грозным светом, освещавшим безопасный путь от усечённой пирамиды Культака до подножья задёрнутой серебристыми облаками Горы, где господин ожидал служащего на башке дракона у своего собственного камилька — дёрнувшийся зоркий взгляд рейнджера даже рассмотрел в очаге здоровое пламя, лижущее котёл. Драконья пасть раззявилась и во второй раз, но вместо молнии — выдох мощной струи клубящегося огня, который протянулся на милю и зачистил путь от подножья до самой лестницы на западном склоне ступенчатой пирамиды. Источник света сгустил и заострил тени на востоке, где кошмарное окружение формировало ответный удар. Положение — красноречивее некуда. Особенно с тем учётом, что тяжёлая артиллерия куда-то исчезла, оставив без поддержки маленькую светящуюся фигурку в золотой тунике и такого же цвета плаще, благородно реющем за спиной.

Виттер всё понял правильно. Как и в реальности поступил, он и в сновидении выбрал дорогу к спасителю, побежав вместе с верным мастиффом и тремя горящими стрелами на натянутом луке.

Грей в сновидении преспокойно мог воображать себя архимагом. Во сне он с первого раза и с безошибочной меткостью запустил искрящийся клубок молний, развернувшийся электрической паутиной позади рейнджера, мельком обернувшегося за спину глянуть на корчи монструозных преследователей. Следом сверкнул и погас одинокий разряд молнии, криво протянувшийся от Горы точно в клюв огромного орла, поднявшегося с вершины соседней пирамиды. Едва её след пропал, как вторая под ещё не затихший грохот первой ударила по воздушной мишени по другую сторону от стремглав спасающегося лучника. Свечение Грея заметно уменьшалось с каждой его атакой — Виттер поднажал, сохраняя свои стрелы и доверяясь разросшемуся фамильяру, на всём длинном пути отстреливавшему вылезавших по бокам монстров своими молниеносными иглами, тоже имевшими ограниченное количество.

Грей встретил запыхавшегося Виттера дымящейся пиалой с жидким серебром — миску с такой же ртутно-подобной субстанцией он протянул и к морде Печени.

— Здравствуй, Виттер, — произнёс маленький уроженец Уотердипа, сидевший на серебряном сундуке и прятавший за щекой крохотный кусочек обсидиана, облепленный серым тестом твёрдой магии. — Утолишь жажду из рук моих?

— Спасибо, милорд Грей, — благодарно выдохнул рейнджер, устало пошаркав с оружием наготове, встав на колено и позволив напоить себя.

С каждым глотком Виттер ощущал себя всё лучше и лучше, усталость проходила, а раны исчезали. С каждым глотком огромная молния позади него — таяла, погружая город у подножья Горы в прежний кошмар, заголосивший злобным клёкотом и прочими ужасными звуками типа хруста поедаемых костей. Псина тоже хлебала.

— Там приготовлена поленница для костра твоей веры в Миеликки.

— Благодарю, — мужчина чуть поклонился корпусом, скрипнув разгрузкой с метательными ножами и чем-то топорщащимися кармашками.

— Приди в себя и приведи себя в порядок, потом поговорим, — всё так же спокойно и властно вещал Грей, не боявшийся ни наложенных на тетиву стрел, ни их близкого огня, ни копошащейся в долине черни.

Виттер кивнул, пройдя в указанном направлении и от всех трёх стрел зажёг свой костёр — у него никто не отнимал право иметь свой уголок. Поухаживав за любимицей и дав ей себя лизнуть в лицо, охотник сам разоружился, видя, как хозяин стоянки хлопнул в ладоши, развёл руки с электрической дугой и набросил петлю защиты по периметру — полностью перестал светиться.

— Присаживайся, — похлопал Грей по свободному месту на крышке серебристого сундука. — Чего тебе хочется, Виттер? — Спросил маленький милорд, кивнув в сторону исходящего кошмарами Зопала.

— Убить всех, — честно ответил спасённый, не скрывая кровожадности.

— А надобно? — Испытующе спросил и глянул Грей.

— Одного, — после долгой паузы и раздувания носовых пазух до десятка белых костяшек. Голос разума был услышан и озвучен Виттером.

— Хорошо, — кивнул Грей.

В условиях Царства Снов он без проблем соединил две плошки в нужную форму, над которой "выжал" свой тестообразный шар серебристо-синего цвета. Достав из пояса волшебный кинжал, мастер целиком погрузил его в полученную жидкость и коснулся пальцем острия. Жидкая магия вспенилась, изошлась голубым парком и за считанные удары сердца впиталась в клинок — в реальности Прайма мастер бы не смог такого провернуть без существенных потерь. Чуть побледнев, он скрыл все прочие признаки боли. Проделав это на виду у Виттера, Грей обратился к нему, не терпя возражений:

— Кинжал Чёртовой Задницы. В реальности передам — будет твоим по праву. Он должен пройти боевое крещение. Клинок сам выведет тебя к первой жертве. Постарайся одним ударом проткнуть солнечное сплетение и сердце. Не отпускай рукоять и не вынимай из трупа ровно триста шестьдесят пять ударов собственного сердца. Я дам тебе вот эту склянку. После истечения означенного срока вынешь своё оружие из жертвы и начнёшь тонкой струйкой выливать содержимое на кинжал, от кончика до кончика и по всему вытаскиваемому лезвию. Я дам тебе вот этот алмаз.

Перестав вертеть оружие перед истинным зрением, мастер вложил его в ножны, оставленные рядышком на крышке сундука. Из другого поясного кармашка Грей достал не пораненной правой рукой и показал Виттеру небольшой кристалл, мутный и с трещинами. Прямо на глазах алмаз стал причудливо синеть от подушечек пальцев, а мастер без пауз продолжал говорить:

— Его надо успеть приставить к сердцу жертвы в миг после изъятия кинжала из раны. Первая попытка заклинать вызовет срабатывание великого рассеивания магии, кристалл будет мешать и всем дальнейшим попыткам. Я вставлю в твой язык вот эту горошину. Примерно на декаду или месяц магия в ней даст тебе понимание языков. Втолкуй своей жертве, кто и за что убил — кто и для чего оживил. Я дам тебе вот эту набедренную повязку с пространственными карманами для твоих вещей, здесь достаточно просторные карманы. Сам выберешь побрякушки для того, чтобы сойти в Зопале за своего. После боевого крещения кинжала Чёртовой Задницы следующие твои задачи, Виттер, это сбор информации и устранение военачальников в обеспечение мира между Культака и Нью-Уотердипом. Для Культака допустим шпионаж, защита и ловушки — без ответных нападений и диверсий в Пограничье. Покамест год Трёх Кровавых Потоков стоит тебе провести в Амне, с Года Синего Огня тебе надлежит обязательно находиться в Уотердипе или его окрестностях. По окончанию беседы повторим здесь ритуал твоего связывания с фамильяром. Вопросы, предложения?

— Кто вы, милорд?.. — Осторожно спросил благоговеющий служащий, боясь навлечь гнев.

— Мертворождённый ребёнок лунного полуэльфа Коринны, урождённой Деслентир, и человека Хаскара Второго Хунаба. Я не хочу говорить о себе и своём прошлом, Виттер Рейш, — отрубил Грей, сноровисто возвращая всё обратно в кармашки кушака.

— С-спасибо, — высказался служащий, совсем не имён желавший. Знать имена бывает опасно. Пожевав губами, подобранный Виттер продолжил: — Милорд Грей, чем я могу услужить вам лично?

— Научишь стрельбе, объединим опыт установки ловушек, — спокойно ответил Грей, переведя взгляд на кошмарную возню у основания его Горы.

— Это всё?.. — Неслабо удивился Виттер.

— Пока да. Мы оба — принципиальные индивидуалисты-максималисты. Посмотри, куда это нас завело, — невесело хмыкнул Грей, проведя рукой на панораму.

— Угу...

— Со мной всё не как у людей, Виттер. Скажи, ты сам избавишься от своего кошмара или мне водрузить на него Гору?

Вопрос отнюдь не праздный. Следующий высказыванием служащий доказал наличие ума и наблюдательности:

— Простите, милорд Грей, не появится ли Подгорье или Скуллпорт?.. — Через длинную паузу произнёс Виттер, помянув огромную каверну со своим городом-под-городом.

Маленький господин вновь огорошил мужчину, крепко зажмурившись, а потом расслабившись и бесшабашно улыбнувшись.

— Любовь к женщине, любовь к детям, любовь к фамильяру, любовь к другу, любовь к Родине, любовь к оружию, любовь к кушанью... Познай себя. Победи себя. Полюби себя. Вот тебе мои слова, служивый, — изрёк доморощенный мудрец. — А теперь... в сравнении посмотри на мой Кошмар...

И Грей скрюченными пальцами провёл перед своей грудиной, вырывая что-то чернильное, сжимая в кулаках, которые соединил перед собой, раскрыл и плюнул, растерев нечто между ладонями, повернувшимися и перевернувшимися на сто восемьдесят градусов. Поднеся тыльную сторону левой ладони ко рту и поцеловав, он чуть сместил руки, словно дверцу раскрыл правую кисть и дунул между пальцами левой руки — в кошмарно бурлящее месиво унеслось нечто змеевидное и словно бы воплощающее в себе саму тьму с чернильно-чёрной нитью в середине. Одновременно фейри-дракончик выдохнул сумеречные клубы дыма, заволокшие всю их стоянку так, что кошмарная перспектива теперь едва просматривалась — звуки так точно заглохли.

Виттер считал, что его теперь ничто не способно напугать в жизни. Однако человек обомлел и с замиранием пялился на очертания города, посреди которого злополучная пирамида оказалась съедена кем-то непредставимо громадным и неописуемо отвратительным. Охотник наслушался басенок про китов, в чьей пасти помещался целый корабль. Теперь он был склонен верить в существование таких существ — одно из них сейчас точно находилось поблизости и смачно пожирало Зопал. И если бы не туман и близость милорда Грея, одним прикосновением унявшего позорные позывы, Виттер, к стыду своему, осознал, что неминуемо бы обделался.

Мастер очень вовремя вмешался, поскольку не удалось заглушить пиршество, сотрясавшее большую половину пространства данного спаренного сновидения. Смазанным очертаниям трапезничающего чудовища аккомпанировала симфония сосуще-чавкающих крещендо с потрясающими аккордами.

Заворожённо глядя на выносящую мозг трапезу, где в качестве блюда выступали враги Виттера, он стал ощущать всё нарастающее чувство утраты чего-то. Сто уханий сердца. И вот за туманной пеленой Кошмар сожрал кошмар. Мозг рейнджера напрочь отказался думать по этому поводу. Зато с сердца словно камень свалился. И от возложенной на чело маленькой ручки полился бальзам на душу, устраняя все фантомные боли на местах ритуально нанесённых увечий.

Вдруг мелкий сосед рейнджера рукой сорвал скрывающий покров тумана. Скуление застряло в горле Печени.

— Ну, приветик, что ли, Ночной Змей! — Громко и раскатисто выкрикнул тот, кто взял псевдоним Грей.

— Ты!? — Взревела чудовищная Тварь, которая не поддавалась иному описанию, кроме как — Пожиратель Кошмаров.

— Я. Не признал али не рад долгожданной встрече, а? — Бесшабашно спросил малец, дрыгая ногами и стуча пятками, в отличие от забывшего дышать Виттера.

— Сожру!!!

— Ха-ха! Горой подавишься, а мной потравишься! Окстись, Ночной Змей! — Звонко и бесстрашно заявил Грей, всё время пребывания в этом сновидении находившийся в своём истинном обличье.

— Не впервой, — осклабился Ночной Змей, приближая свою неописуемую морду, предвкушающе облизывавшуюся и при этом разрастающуюся, как всякая змеиная башка, заглатывающая кажущуюся слишком большой добычу.

— О, да, ха-ха! Тебе видней! — Продолжал веселиться мальчик, пока взрослый обтекал перед кошмарной мощью Исконного существа, которым мамочки пугают непослушных деточек. Сказочки оказались реальнее некуда!

— Веселишься?! Не боишься?! — С некоторым недоумением и подозрением уставился Ночной Змей, плававший словно в дымчатом Океане Тьмы, бьющимся волнами о Лунную Гору. Пожиратель Кошмаров, естественно, не собирался так просто съедать дойную корову, отчего-то и почему-то переставшую вкусно пахнуть непередаваемым ужасом.

— Ха! Так ты же сам только что слопал мой страх перед тобой, Ночной Змей! — Ответил мальчишка и звонко рассмеялся в лицо Исконному, появившемуся ещё до Зари Мира.

— Гадёныш! А если блевану? Как в прошлый раз-с-с-с... — предупреждающе прошипел Ночной Змей с жирным намёком, провоцирующим столь любимые этим существом лакомства — кошмарные фобии.

— Ха, Фатум! Это же одним из твоих Имён назван высший двеомер школы Иллюзий! Какой хитроумный обман! Недоумки воплощают тебя, а ты и рад жиреть с убитых душ! — С сарказмом выкрикивал безумно бесстрашный Грей, пока Виттер не мог и волоском пошевелить, хотя нет — как раз вставшие дыбом волосы и шевелились.

— Догадливая сикилявка, — прошипел Ночной Змей. — Тем слаще будет тебя пожирать-с...

— Ха! Повторяю для тугодумов — ты меня больше никогда не испугаешь и не застанешь врасплох, Ночной Змей! Ну же, выблюй лакомку, отрыгни Кошмар! Или слабо? Или не можешь?!

Всё лучше проявляющую свою сущность Ночной Змей завился многомильными кольцами, из его глотки раздался отхаркивающий кашель, впрочем, без особых последствий. Мастер не смеялся, но жадно всматривался засветившимися глазами. Омерзение исказило детскую физиономию, но не стало поводом отвернуть истинное зрение.

— Я ещё узнал, Ночной Змей, что твоё реальное тело заточено Эстеларами на Плане Фугу. Смекаешь, ась?

— Ты воплоти!!! — Взревел разъярённый Исконный, зашуршав и загремев тысячами погремушек. Кошмарный скрежет чешуи был стократ хуже проведения гвоздём по стеклу и нарошного царапанья мелком по ученической доске.

— Ты фантом!!! — Обличил указующий перст Грея, эмоции которого Виттер затруднялся определить, даже не думая об этом. После вскрытия правды рейнджеру полегчало настолько, чтобы стремительно наклониться вперёд и взять к себе на руки свою любимую псину, находившуюся в обморочном состоянии.

— Змеёныш-ш-ш-ш, — гневно прошипел чудовищно колоссальный монстр, раздувшийся кольцами шире и выше Горы Уотердип и нависающий всей своей Кошмарной тушей, которой обманом скормили материальную составляющую вкупе с настоящей магией, теперь навсегда пометившей Ночного Змея для обмишурившего его иллюзиониста, как минимум избавившегося от собственных страхов и заимевшего компас на Пожирателя Кошмаров — на его конкретный фантом.

— От Ночного Змея слышу! — Иронично бросил мальчик и звонко посмеялся над Исконным, для которого веселье столь же ядовито, как для людей кислота. Грей резко оборвался: — Эй, ты обиделся что ли? Или трусливо поджал хвост и сбегаешь от серьёзного мужского разговора?!

— Глумишься? Твоим яйцам ещё лет десять вызревать, Лариат Хунаба! — Рявкнул задетый за живое Ночной Змей, впервые обратившись к Магии Имён, чтобы хоть так попробовать припугнуть зарвавшуюся сопельку.

— Надо мной нет больше власти этого имени, — угрюмо заявил Грей, резко прокиснув, что не укрылось от Исконного, сильно уменьшившегося, но всё ещё продолжавшего вить кольца и возвышаться башкой над стоянкой на склоне Горы.

— Ты меня обманул и ещё чего-то смеешь хотеть? — Вопросил Ночной Змей, которому не часто удавалось с кем-либо нормально пообщаться, так сказать. Кто сумел перестать быть его Едой.

— Я хочу прокатиться на тебе и увидеть твою Охоту, Ночной Змей, как ты ищешь по своему вкусу и ловишь чужие кошмары. Я хочу собирать предостережения и чужие ошибки, ведь именно не до конца пережитые трагические случаи вновь и вновь вызывают кошмарные сновидения.

— А что взамен, прохвост?

— В ближайшую ночь я нашлю кошмары на целый город, — пообещал мастер с каменным лицом.

— Вот как нашлёшь — так и поговорим, — важно покивала чудовищная башка, принимая обещание.

— Э, не, ты уже сожрал аванс, Ночной Змей. Покажи и научи меня, тогда мои потуги с городом увенчаются успехом и твоим пиршеством, — требовал он справедливой сделки.

— Залезай, — после короткого раздумья, согласился Ночной Змей, когда стократ уменьшился, заполз на перевал и опустил морду совсем близко к электрической петле вокруг скромной стоянки. Виттер дрожал, как осиновый лист на ветру.

— У меня есть к тебе вторая сделка, Ночной Змей, — заявил суровый мальчик, вставший на сундуке, но не спешащий сходить с него. — Поклянись мне, что отныне и до перерождения в другом теле Коринны Хунаба, урождённой Деслентир, ты перестанешь её терроризировать и что в ближайшее сновидение Хаскара Второго Хунаба ты явишься к нему и поведаешь о своих приставаниях к его жене и сероглазому сыну.

— Грых! Они выперли тебя из своей семьи, Лариат. Какое тебе до них теперь дело? — Едко осведомился Ночной Змей, считавший кошмары Джаспера Хунаба весьма пикантными — из-за силы и малого возраста подверженного им человечка.

— Я люблю родителей и всегда желал им добра, — насуплено ответил малыш, переживая за брата, даже каплей ответственности за которого родители не поделились с его близнецом, рано повзрослевшим сознанием.

— Так ты хочешь заставить меня совершить Доброе дело, гхы-хгыр?! — Аж подавился Ночной Змей.

— Догадливая сикилявка, — покивал мальчик, удало улыбнувшись почти до ушей. А потом резко заиндевев. — За Хаскара Второго Хунаба не прошу. Я ему уже говорил о защите от кошмаров — ты напомнишь одним фактом своего разговора с ним.

— З-защ-щита-с-с-с!.. Ненавиж-жу-у-с-с! — Шипел-скрежетал Исконный Гад.

— Поклянёшься?

— Плата-с?

— Сам рассказ о плате уже станет частью расплаты, клянусь, — важно заявил взрослый ребёнок.

— Предлагаешь-с поверить-с тебе-с? — Скептично изогнулся гигантский Ночной Змей, теперича длинной от силы в пяток миль.

— Да. Знакомься, Виттер Рейш. Я скормил тебе наживку под соусом его кошмара, Ночной Змей. Он не смог избавиться самостоятельно и отказал мне в помощи ему — тогда я обратился к Исконному специалисту в деле Избавления от Кошмаров, — переиначил всё иллюзионист, шиворот-навыворот извратив чудовищную трапезу Пожирателя Кошмаров. — И ты бескорыстно помог этому человеку, Ночной Змей. Говорю тебе спасибо от нас обоих, — серьёзно поклонился Грей. — Виттер Рейш — первый, кто по-настоящему доверился мне. Второе место вакантно...

Ночной Змей как-то забулькал и задрожал, став издавать странные звуки. Как оказалось, это он так смеялся, тем самым доказывая, что ничто человеческое ему не чуждо — просто не всё из этого вкусно или съедобно.

— Молодой Огма, — послышалось сквозь кошмарный хохот.

И Ночной Змей поклялся, после чего Грей честно исполнил свою часть уговора:

— Это приключилось на галеоне Люцентия. Но сперва нынешнее время. Капитан Сукилюбимец, Сарастин Зулпэйр, намеренно обидел меня. Более того, патриарх его Дома после моей сделки с Амберли продал этот корабль Адриану Деслентир за мой кровный заработок. А теперь этот коварный капитан, зная правду от планарного союзника Дома Зулпэйр, вознамерился утопить, обезобразить или иным образом испоганить чужое уже имущество, отказываясь доставлять покупку новому владельцу в целости и сохранности. Ночной Змей, я сейчас исполню обещание, данное Виттеру, протолкну свой сундук в явь, взберусь тебе на макушку и перед началом наших учений покажу, как Сучка залезла в Царство Снов и как я наказал её — её боль стала кошмаром для всего её клира. Я надеюсь, после твоих пиршеств Амберли одумается и галеон Люцентия благополучно прибудет в порт приписки, что в Уотредипе, и сменит владельца и команду без эксцессов, иначе, Ночной Змей, я заключу с тобой ещё одну сделку, опасную для нас обоих, — пообещал невеликого роста маг. Он хотел помочь изрыгнуть свой страх в Королеву-Шлюху. Богиня для кошмарных терзаний вкуснее и сытнее мальчика, его родных, близких, друзей и подопечных. Правда, после этого другие боги могут разгневаться и прийти в тюремную камеру с целью накостылять Пожирателю Кошмаров по самое не балуйся, да и помощнику тоже не поздоровится. Не имея отмазок, вундеркинд промолчал об этом. — Подождёшь немного, пока я тут завершу дела, Ночной Змей?

— С нетерпением, — Ночной Змей уже предвкушал славную охоту на богиню. Исконные и Эстелары — извечные противники. На заре времён боги победили, но вмешался Ао, спровадив выживших Исконных на Абейр, братский мир Торилу. Предатель Убтао — злейший враг Ночного Змея.

— А если я дам тебе ещё один аванс, Ночной Змей, ты поклянёшься мигом явиться ко мне и оказать помощь не по зову о сотрудничестве, но по крику о помощи? — Испытующе спросил малец, слезший со своего экзотического транспортного средства.

— Не испытывай моё терпение, Лариат Хунаба!

— Позволь представиться, Дендар Ночная Змея. Я — министр Ао! — Без всякого пафоса заявила кроха, игнорируя едкий смешок гигантской морды, к виду которой привык. — И я смог отбросить свой страх перед тобой не из отваги или беспечной глупости, а от ясности понимания твоей природы, Исконный. Ты подобен бесполой стихии. В последнее время ты предпочитаешь женскую ипостась с именем Дендар, но ко мне являешься мужской особью с именем Фатум из-за моих детских страхов, связывавшихся с отцом. Дендар Ночная Змея — ты укрощена богами. Тебя никогда не уничтожали по той причине, что не пожранные кошмары уменьшат власть богов над паствой, чья вера ослабнет, если все они будут помнить свои ночные ужасы. Подозреваю, что тебя разводят, как червя, регулярно подвергая процедуре ополовинивания. Они обращают часть тебя против тебя, защищая отражения своей власти в Царстве Снов и по этой же причине не суясь сюда самолично. Поэтому ты растлеваешь верующих их старыми кошмарами, чтобы на плечах предателей пробовать проникнуть в церковную общность, представляющуюся в Царстве Снов таким же географическим объектом, как остров или гора на Прайме. Но все вы живёте по старым понятиям. Не ошибусь, если скажу, что на Скрижалях Судьбы отсутствовала запись о распределении Сферы Кошмаров или Сферы Снов. Но Скрижали Судьбы украли и потом уничтожили. Сейчас ничто и никакому богу не мешает абсорбировать заточённую Дендар Ночную Змею целиком и полностью, вместо гадского Исконного став божественным хозяином Сферы Кошмаров, как ничто и никто не мешает самой укрощённой Дендар Ночной Змее сшить себе божественную мантию и проявить в своём логове на Плане Фугу, вырвавшись из тенет и быть может даже отомстив какому-нибудь Джергалу, — выявил и вывалил Грей правду, увиденную своим незашоренным взглядом и разумом, лишённым предрассудков нормальных взрослых. Фантазии вперемешку с домыслами...

Грей с интересом наблюдал, как Фатум уплотняется в Дендар, покрываясь самыми ужасными кошмарами, как чешуёй цвета смертельно пугающей ночи. Кольца тела, толщиной с огра, овились вокруг бледнеющей на их фоне электрической петли. Нависшие болезненно жёлтые глаза воплощали тухлятину яиц. Чудовищные змеиные клыки сочились ядовито-фиолетовой субстанцией сожранных кошмаров, испускающих отвратительное свечение прямо из бездонной глотки.

— Мой транспорт наконец-то материализовался у коновязи? — Безбашенно ухмыльнулся мастер Грей, нашедший большинство подтверждений своим выводам, основанным лишь на зыбких умозаключениях и теориях.

— Министр Ао, я клянусь явиться к тебе оказать помощь по первому твоему крику о помощи в мой адрес, — изрекло чудовище, чей свистяще злостный голос проистекал от древних ужасов мира, поклявшихся оказать самую кошмарную помощь на свете. И Эстелары, и Предвечные одинаково подчинялись Всевышнему.

— Министру Ао без надобности твоя клятва, Дендар Ночная Змея, ибо мы оба так или иначе воплощаем волю Всевышнего Лорда Ао. Ты не ради меня или себя припомнишь Коталу изнасилование собственной сестры с бросанием паствы на произвол судьбы или заставишь Амберли исполнять свои слова — это необходимо для Равновесия Ао. Как необходимо покарать ещё одного бога за бездействие и потворство мракобесию. Я общался с семью богами и пришёл к заключению, что даже великие из них недопонимают всей своей меры ответственности за верующих в них — даже после того, как Лорд Ао связал силу богов с количеством верующих в них. Боги установили догматы своих религий, но смотрят сквозь пальцы на их исполнение — боги откровенно мухлюют ради собственной большей силы или иной выгоды. Кому как не Исконному вразумлять стадо блеющих Эстеларов? Поэтому твоя следующая жертва сразу после Амберли — это Денейр. Он постановил распространять грамотность везде и всюду. Он установил, что Информация должна быть свободна для всех и что все должны быть способны прочитать её, дабы лживые языки не могли исказить пропорции вещей. Я имел дело с тремя его клириками — все три нарушали эти догмы. Гедув Дувег. Устранял неграмотность и распространял информацию за сексуальные услуги, ограничивал грамотность и скрывал информацию, намеренно исказил не только суть молитвы Смены Плана при переходе с галеона Люцентия в Дом Знаний. Хаскар Второй Хунаба. Врал родным и близким, не желал сам устранять свою безграмотность и препятствовал образованию других, намеренно искажал пропорции вещей в Небесном Царстве собственного бога и не был за это наказан им. Лингвист Ларф из Кэндлкипа. Принял в оплату нормальное зелье исцеления, но обучал меня искажённому варианту драконика и утаил от меня запрошенное знание всех известных ему алфавитов. По его словам, все в Кэндлкипе ценят книги больше людей. В Доме Знаний я убедился в том же самом. Так пусть у Денейра, зациклившегося на своём Метатексте, хотя бы на одну ночь не останется никого из людей — авось заметит их отсутствие и важность наличия. Вот подлинник текстовой молитвы-ключа Ларфа в регион снов верующих в Денейра — для Равновесия нужно познавать не только прекрасные, но и кошмарные Образы.

— А Селунэ?! — Взгремел склизкий голос, жадный до дармовой жратвы.

— Одна селунитка повела себя в соответствии с догмами. Другая с раннего детства затронута силой Шар. Сама не ведая и с твоей помощью, она служила тёмной сестре и этому обучала третью известную мне селунитку, но та в итоге сдюжила и не поддалась пагубному влиянию, при первой возможности сбежав исповедоваться в настоящий храм у подлинной настоятельницы...

— Довольно испытывать моё терпение, мастер Грей!

— Простите, Исконный, я быстро управлюсь... — поёжился упомянутый.

Как последний тормоз, Виттер дал утрамбовать в тесный сундук себя и собаку. Рейнджер был слишком заторможён, чтобы обжигаться об огонь собственной веры — три полыхающих стрелы отправились вместе с ними, как прочие его шмотки, пусть им не суждено проявиться наяву — ну а вдруг? В Царстве Снов невеликого роста магу удалось плюнуть струйкой магии, овившей кровь из порезанной руки и на подсознательном уровне соединившей сердца хозяина и фамильяра, человека Виттера и мастиффа Печени. Светящееся серое око подмигнуло в таращащиеся зенки рейнджера — через мгновение крышка серебристого сундука захлопнулась. Ещё через несколько минут Ночной Змей с завистью и ревностью пронаблюдал, как эта вещь исчезает вместе с сидевшим на ней уменьшившимся дракончиком — фамильяром мастера с псевдонимом Грей.

Вояж верхом на Ночном Змее да со включённым Истинным Зрением — не из тех, что хочется запомнить на всю оставшуюся жизнь, но невеликого роста магу выбирать не приходилось — иначе бы эта гнида не отстала от его матери и не раскрыла бы его отцу глаза на суровую правду жизни.

Вундеркинд поступил хитро, вырывая страх, но по-настоящему избавиться от него можно только — пережив: познав, зауважав, пропустив сквозь себя и отпустив с миром от себя. Помочь этому и была призвана поездка. Бороздящий Царство Снов фантом Ночного Змея хорошо понимал это самое устремление своего наездника, которому выказал достаточное уважение и доверие, чтобы кое-что показать и кое-чему научить, как поступал вот уже многие и многие тысячи лет с десятками и сотнями других смельчаков, действительно здорово жирея истинным телом от каждого применения двеомера Фатум, по современной классификации отнесённого к девятому заклинательному кругу Школы Иллюзий. Глупый Эльминстер! Дурная Мистра! Идиотов куски!

Хмель по прибытию не забыл оставить приоткрытой крышку серебристого сундука, чтобы спящие ненароком не задохнулись. Для сноходца не стояла проблема парадокса, как материальные тела человека и собаки переместились с матраца за ширмой в сундук, прибывший из их же собственного сна, пусть и на тот самый лежак.

Сообразительный фамильяр жутко боялся, но не стал пытаться призвать своего старшего собрата, смотавшегося за тридевять земель верхом на самом кошмарном из всех кошмарных чудовищ. Фейри-дракончик знал о молниеносных решениях своего старшего собрата, потому не обиделся, а после пробуждения и закуски жирными кузнечиками да четверти выпитой бутылки с настоянным на сжиженной магии креплёным вином...

Пяти минут не прошло, как облегчившийся и перекусивший дракончик Хмель вернулся к спальному месту на "подушке", определил в глине положение деревянного макета сундучка, воткнул в него обе иглы на шишковидном кончике своего хвоста и принялся пробовать передавать вовнутрь дерева свою магию, воплощая пока что эфемерную связь с большим сундуком. Это плохо давалось. Фамильяр сильно нервничал в разлуке со старшим, хотя это проявлялось несколько в ином роде, чем если бы их разделяли гигантские расстояния на Прайме — Царство Снов вроде как среда родная. Вскоре он вновь свернулся клубочком на глиняной подушке, отправившись к назвавшемуся Греем — перенять вахту наблюдения истинным зрением и поучаствовать в обучении премудростям сноходца, коих ещё вдосталь хватало.

Вечерело, когда истощённый Грей в обнимку с Хмелем вывалился из сундука, где мирно и крепко спал взрослый человек и его помолодевшая и окрепшая собака. Обоим прибывшим из Царство Снов жгло глаза, во рту стояла сухость, в теле царила немощь, а в головах — кавардак. Пообщаться с одним из древнейших существ во Тьме — это вам не с младенцем поагукать. Грею пришлось сильно напрягаться, чтобы сориентироваться с закрытыми глазами и доползти до ящика со склянками — отсутствовали силы залезть в волшебный карман кушака. Хмель тоже полз — к заветной бутылке. Оба напились каждый своею бурдой и громко рыгнули, отчего вокруг стало темнее, а одна из наматывавших круги рабынь — обмочилась от внезапного приступа немотивированного страха. Оба отлежались, отдышались, прогнали по телу жидкую эссенцию магии позавчерашнего отлива, подползли и намеренно куснули "глиняную подушку" и едва успели до нужной посуды — обоих вырвало примерно по образцу и подобию Ночного Змея да чем-то схожим. Тошнило нещадно — колдовской котёл собирал и удерживал внутри себя всю кошмарную субстанцию, пресыщенную силой Пожирателя Кошмаров.

Первобытная магия разительно отличалась от божественной и одновременно была похожа. Мастер заплатил высочайшую цену за возможность сравнить. Ожидаемого счастья это совсем-совсем не принесло и вряд ли принесёт в дальнейшем во время досконального анализа воспоминаний.

После прогулки с Исконным Ночным Змеем всё крупные проблемы Грея казались ему теперь пресными неурядицами и склоками...

Полежав немного и придя в себя, невеликого роста маг отказался от идеи вот прям немедля доделать Грейс — не горит. Завтра он выспится по нормальному, глаза отдохнут, магия успокоится, сознание... Завтра, решил Грей, он точно рассмотрит все детали истинным зрением, а потом всё обдумает и когда-нибудь обязательно завершит свой черепаховый дом. Пока же...

— Вставай в таз, Нокдаун, — указал хозяин рукой со вновь одетым мастер-кольцом. — Кудря, когда поможешь мне отнести треногу и котёл, намажешь Нокдауна вот этим, — вручил он баночку с голубоватой субстанцией на основе вазелина с содержащими магию соплями с плевками. — Далее обрей его с ног до головы. Длинные волосы нарезай на короткие, примерно по фаланге большого пальца. Все волосы ему под ноги, в таз. После этого данной вот тряпкой тщательно оботрёшь Нокдауна и бросишь её в таз. Феден, тщательно вытрешь вот об эту ноги и вылезешь. Затем с напарником и тазом придёшь ко мне. Ясно?

— Да, хозяин, — с трудом согнулась пополам гора мускулов, без успокоительных слов от друга всё ещё сомневающийся в реальности его исцеления. Очередной акт издевательств совершенно не прибавлял оптимизма.

Грей хотел подрядить сексапильных рабынь веселить его и всячески ласкать. В итоге фальшивый гном отказался от услуг побаивающихся его аборигенок и просто разлёгся в траве под открытым небом, дозволив всем отдых и готовку общей трапезы, не менее плотной и сытной, чем завтрак. Трапеза прошла в гнетуще мрачной атмосфере. Женщины давились собственными кулинарными изысками — мужчины ограничились водой и сухпайком. Грей с трудом заставил себя пообедать и ещё долго валялся потом на травке, прежде чем доделать спецснаряжение для Виттера.

На месте прорыва на План Тени было чуть темнее, чем в других местах. Котёл с кошмарной отрыжкой был размещён так, чтобы дно было чуть выше прокола. Мастер сам сложил из камней круг, сложил дрова и зажёг костерок. Волосы рабынь уже настоялись в бутыле с жидкой эссенцией магии. Ими первыми и занялся Грей, быть может, впервые испытывая столь сильное отвращение к занятию Магией. Волосы он доставал и мелко стриг в котёл собственными пальцами со светящимися ногтями. В конце вылил в булькающий котёл и саму настойку. Варево помешивал кинжалом Чёртова Задница, с его помощью как вытягивая энергию, сроднённую с Планом Тени, так и высвобождая её в Чёртово Месиво Кошмаров. Чтобы и наделить воздушностью, и пустить в дело все испарения, невеликого роста маг выдыхал стихийную магию ветра, по аналогии с созданием воды, окаменением мышц или высушиванием с зажиганием свечек пальцами. Фамильяр тоже старался, парой светящихся когтей брея все оставшиеся волшебные перья из губернаторских запасов и шинкуя оставшиеся стержни — помогая задувать волшебный ветер прямо в кошмарное зелье кошмаров.

Плотно закрытый крышкой колдовской котелок дрожал и тихонько бурлил себе, а разлёгшийся в траве фальшивый гном бездумно пялился на перистые и кучевые облака, когда старые друзья соизволили подойти по его зову. Их молча сопровождал Виттер с Печенью, выглядящей собакой местной охотничьей породы, как и сам рейнджер нашёл приготовленное для него и собрался. Кудря по приказу держал таз, пока Грей соскабливал все содержимое тряпицей, затем над котлом прогонял её сквозь кулак, а потом вновь сухой и девственно чистой обтирал таз. В конце плеснул креплёного вина. Розовенький, как младенец, Феден вновь встал в таз.

— Хеброр. Сейчас Феден будет покрываться испариной. Быстро собирай её этой тряпкой, выжимай в котёл и повторяй, пока я не протяну руку за тряпкой. Чем лучше постараешься со сборами в моё варево, тем быстрее это прекратится...

Не дожидаясь подтверждения, Грей посмотрел своим потухшим взором прямо в глаза Федена, транслируя свои воспоминания о прогулке по чужим кошмарам вместе с Ночным Змеем — насылая на тупоголового бойца парализующий ужас и липкий страх. Медицинские навыки предотвратили посрамление верзилы, поспособствовав обильному потоотделению — холодной испарине. Были бы волосы — проверили бы байку о седеющих в мгновение ока. Верзила уже практически стал белее мела, когда Грей в последний раз протянул руку к выжатой тряпке, смял её и приставил к пупку Федена. Ткань расползлась на нитки, в мгновения ока расползшиеся по всему телу волосяными пиявками, бухнущими от пота, собираемого до последней капли — это необходимый ингредиент для зелья. Сухой Феден на подкосившихся ногах рухнул на руки Хеброру, а маленькая рука гнома, сверкнув ногтями, отправила порезанный водянистый клубок в котёл, где тут же начался интенсивный процесс перемешивания — обрезки ниток напоминали могильных червей, глистов и пиявок.

— Кудря, вылей тот потл призрачного спирта мне на руки. Что-то прольёшь мимо котла — из тебя соки выжму, — хладнокровно предупредил рабовладелец своего бледнокожего раба, чья речь застряла на дроби звука "д".

Руки Кудри дрожали — глаза спивающегося дракончика плаксиво провожали его амброзию. Магия в большой бутылке перенимала весь ужас льющего его человека.

— Виттер, одолжишь кинжал? — Вновь попросил мастер.

— Конечно, милорд Грей, — без промедленья согласился рейнджер, чей взгляд напряжённо перескакивал с одного на другого, с одного на другое.

Держась за ножны, Виттер протянул своё оружие рукоятью вперёд.

— Рабы, немедля и быстро истолките эту кость в порошок, — приказал рабовладелец.

Невеликого роста маг стал помешивать варево, держа кинжал правой рукой, а левой приставляя сверху последние колбы с жидкой эссенцией магии, пропускаемой через кинжал, выступающий в роли инструмента для преобразования и подачи негативной энергии, насыщавшей спиртосодержащее зелье ещё и для того, чтобы инвертировать веселящий эффект газового дыхания дракончика, контролировавшего испарения, которые возвращались обратно вместе с внедрением стихийной магии ветра. Фантомные убийцы толп тоже периодически слетали с лезвия и растворялись в Кошмарном Зелье Кошмаров — после каждого приставления горошины кристаллической магии.

При помощи предпоследней горошины в предпоследней колбе невеликого роста маг расширил пространство по типу сумок, а не карманов. Жидкость выпаривалась — крутящийся в котле хобот маленького вихря направлял всё в приготовленную ёмкость, по пути разделяя слипшиеся ворсинки опахал и распушая их.

Погрузка на летающую платформу оставляла у рабов впечатление подготовки к смерти — что всех их однозначно убьют или оставят на растерзание хищникам. Только Виттер был без ошейника и являл собой скалу, безмятежную и монументальную.

Время и текущие возможности Грейс позволили найти воздушный поток и с ветерком прокатиться в Нью-Уотердип. Собственное исцелённое и нагое обличье да сфера невидимости дракончика помогли Виттеру прекрасно справиться с заданием вырубить насильников и сторожей, освобождая всех пленниц, после "побега Чёртовой Задницы" возращённых в колонию-поселение и в большинстве размещённых в отошедшем губернатору трактире Чёртова Задница — удобно. Почти каждый обезвреженный в последний момент видел, кто его вырубает. Пятнадцать рабов в ошейниках все это время оставались в верхней полусфере с непрозрачными стенками, пребывая в полной безвестности, что происходит снаружи, даже не представляя, что летят и с какой скоростью летят, что этаж под центральной платформой набивается пленницами.

И вот — полёт. Ожидание — нет времени тягостей. Чего только не приходит на воспалённый ум. Один лишь Грей не имел никаких мыслей, правя Грейс к Зопалу.

Усталость взяла своё — нашагавшиеся за день рабыни поголовно уснули. Сами, в отличие от их массово усыплённых товарок. Собравшись с духом, мастер Грей занялся пленницами. Ему хотелось бы их помыть перед тем, как он по свежей памяти начертал "Символ Сна" и произнёс "Слово Силы — Сон", да это могло испортить — квинтэссенцию страхов. Досконально разбираясь в фазах сна, невеликого роста маг стал переползать на коленках от головы к голове, сперва приставляя ужасающую колбу до появления стонов, а потом при помощи фамильяра настраиваясь, прикладывая руки к голове и вместе с магией, естественным образом присутствующей везде и всюду, вытягивая толику жизненных сил и страхи спящих пленниц до полной безмятежности — вытягивая в зелье кошмарные посылки Ночного Змея. Именно что квинтэссенция всех кошмаров пленниц, сейчас избавляемых от них и мирно продолжающих сон ради того, чтобы обрушить все эти страхи на целый город страны Культака — устрашить всё население по самые пятки.

О, мастеру Грею хватило реставрации отрезка жизни Виттера со дня поимки до проклинающего ритуала, чтобы сравнить поведение аборигенов с теми историями, что он подчерпнул в учебно-тренировочных лагерях Дома Силмихэлв. Культака — страна воинов. Её богатство не в природных ресурсах, а в людских. По мнению мастера Грея, поначалу думавшего наслать изъятые у Виттера страхи изнасилований, кошмары пребывания в плену вместо вреда сделают местных бойцов ненавистниками издевательств и пыток пленных, а также поднимут протест против пленения, что выразиться в усиленных тренировках воинских искусств со стремлением убить врага на месте. Невеликого роста магу было невообразимо лестно, когда Ночной Змей по-честному согласился с этими выводами, как никто иной представляя, насколько сильны страхи не просто потерять родного и близкого, а знать, что он или она содержатся в плену и подвергаются мучительным и унизительным измывательствам.

Утомительный труд продлился немногим за полночь, выжав Грея покруче половой тряпки. Он сам до того набрался жутких энергии, что очень долго страшился просто вылить из себя эту кошмарную эссенцию, но надо — с трудом помочился чернилами в алхимическую колбу с расширенным пространством и вызвал у себя мучительную рвоту кошмарной жижей. Крутящийся и крепчающий в склянке вихрь быстро всё перемешал. Невеликого роста магу приходилось теперь крепко держаться за горлышко самой крупной из сыскавшихся колб, чтобы собственной волей стабилизировать ранее вложенную магию расширения пространства — подчерпнул в компании Ночного Змея.

Сделав глоток благодати, оставленной прозапас, Грей, ощущая себя последней скотиной, стал заливать в усыплённых женщин свою лечебную эссенцию, оздоравливая, но не имея в достатке магии для их полного исцеления и пластических операций, как поступил с первыми тринадцатью.

Определить подветренную сторону и отыскать жилую ферму труда не составило.

Щёлк — хлоп. Щёлк — хлоп. Щёлк... Замки раскрывались — Грейс малой телепортацией спроваживала посторонних из дома.

Спящих красавиц примерно за час развезли по обитаемым фермам, оставляя внутри хижин рядом с голодающими хозяевами. У мастера Грея мелькала мысль поделиться продовольствием, в итоге он оставил лишь завтрак и обед для себя, а остальное действительно разделил между рабынями, чтобы фермеры восприняли их появление за благословение богов.

— Виттер, вас высадить до или после?.. — Вымучил Грей вопрос, свалив решение на служащего, которому предстояло использовать толпу пленниц в качестве наживки. Теневого рейнджера лучше высадить до, томящихся в подполе освобождённых — после.

— Вместе, — лаконично изрёк Виттер, проявляя мужественность.

Он долго и крепко жал руку, прощаясь. Кудря и Нокдаун прокисли, когда некогда зло угрюмый калека без подобострастия и лизоблюдства отвесил благочестивый поклон до земли и вышел: Грейс уже сместилась в сторону от расположенной у врат площади, на которую приземлили усыплённых пленниц.

Сделав все силовые поля прозрачными, мастер Грей дал двум оставшимся рабам проникнуться подвешенным состоянием между теменью земли и малооблачным звёздным небом, раскрывая тайну перелётов, но сохраняя в секрете подробности реализации. Вдали виднелись редкие огоньки ночного города, второго по величине в стране Культака после одноимённой столицы.

Фальшивый гном с горькой усмешкой подошёл к ему одному видимому краю с большой колбой в руках и передал её упорхнувшему в ночь увеличенному фамильяру.

Ещё вчера невеликого роста маг размышлял о том, каким образом примется пытаться укрощать ветер, боясь за то, что ворсинки разнесутся по прилегающим полям, отравив урожай. После сделки с Ночным Змеем всё свелось к тому, чтобы скрытный Хмель подлетел к макушке центральной пирамиды и бросил колбу разбиться об алтарный камень — Грей в мгновение ока вызвал фамильяра, рисковавшего оказаться в эпицентре взрыва.

Облако Фатума — накрыло спящий город Зопал.

Паря в полумиле над самобытным городом мазтиканских аборигенов, трое фаэрунцев с придыханием и ужасом наблюдали за тем, как огоньки тухли и зажигались. Подзорные трубы отчасти исправляли недостаточную дальнозоркость, а магия дала ночное зрение.

В отражении древнего города на Плане Теней накопилось множество некротических сущностей, всяких привидений и аллипов, особенно в районе пирамид, где приносились человеческие жертвоприношения. Ворсинки с энергией Плана Тени были слишком малы и широко развеяны, чтобы теневые твари массово сумели просочиться в мир живых, но выплеснуть свои эманации — за милую душу! Ну и просто вихревые порывы тёмного ветра накрывали собой источники света или их носителей, от внезапного приступа панического ужаса ронявших копья и факелы, гадивших и падавших на подкосившихся ногах.

Шок и трепет — для переполненного Зопала.

Мирно спящий город быстро просыпался от жутко кричащих во сне. Началась беспорядочная суета, ухудшающаяся с каждой минутой. В людском муравейнике воцарялась паника. Стар и млад — гибли от инсультов и инфарктов прямо во сне или от поднявшегося переполоха с пожарами. Кошмарные потери оказались страшнее боевых.

Мастер Грей не планировал осквернять алтарь местного бога, но как временный союзник Ночного Змея — свершил это. Исконный легко следовал договорённости, жирея со скотов и злодеев, отяготивших свою совесть извращениями и убийствами. Увы, потери от прорвавшихся теневых тварей и паники — сопутствующие и неизбежные.

— Чтящие силу да прочувствуют её на себе, мнящие себя честными да познают коварство, отринувшие блага мира да познают ужасы войны...

Ночной Змей одним ходом решал целый комплекс своих задач. Разумеется, он не собирался являться, да и у его адепта силёнок не хватало, чтобы потянуть высший двеомер Фатума. Исконный не собирался распылять силы на свою копию для воплощения, вместо этого он целиком и полностью сосредоточился на прорыве в Домен церкви Котала — спящий клир и паства каждого бога порождали в Царстве Снов отражение Небесного Царства. Вот эту закрытую область и отправился штурмовать Ночной Змей, взламывая божественную опеку ради роскошного пиршества — кошмарами духовенства. Исконный одновременно уязвлял босяка Котала — пернатую пародию на истинного дракона. Подрывая силу и власть главенствующей церкви Культака, Ночной Змей порождал междоусобицу, с новой силой и остервенением сталкивая людей-ягуаров и людей-орлов — поклонников злого бога Залтека и его доброго брата Котала. Больше хаоса и боли — больше кошмаров.

Достижение этих целей Исконного Пожирателя Кошмаров как нельзя лучше решало и задачу Грея: не просто отвлечь аборигенов Мазтики от туземцев с Фаэруна, а подтолкнуть к торговле с ними, сотрудничеству и совместным боевым акциям против общих врагов. Вдобавок, Ночной Змей, обожравшись сакральных кошмаров, намеревался мимикрировать для скрытного проникновения в отражающийся в Царстве Снов Домен Амберли. Когда ласточки вестников произошедшего в Зопале с Коталом достигнут представителей Пантеона Фаэруна, то, как говорится, поспешишь — людей насмешишь, только в данном конкретном случае — перепугаешь. Амберли будет ожидать нападения извне, а Ночной Змей нападёт в ночь через полсуток — изнутри. Как признался Ночной Змей, он не питал иллюзий, что сможет всласть и вдосталь попировать за чужим столом. Исконный собирался урвать кусок пирога пожирнее и посытнее да скрыться переваривать, лишь дразня и трепля, но не нарываясь на решительные ответные меры по отношению к нему со стороны всей отары божеств — Исконный умел ждать своего часа. А для мастера Грея было главным то, что Амберли заречётся нарушать свои обязательства и что на её примере другие божественные злыдни поостерегутся строить козни по отношению к мелкой козявке, способной подгадить по-крупному. Плохой сон — плохая вера — плохие силы — божество ослабевает. Живой сноходец с ручным Ночным Змеем мог взломать любое отражение Небесных Доменов в Царстве Снов, являя собой естественный противовес бесчинствам божеств. Как полагал сам сноходец.

Задача министра Ао — блюсти Равновесие Всевышнего Лорда Ао.

Вскоре фальшивому гному вконец опротивело наблюдать за терпящим бедствие Зопалом, и он оставил двух друзей молчаливо переглядываться. У невеликого роста мага отсутствовали всякие силы заниматься магией, а потому он банально устроился спать, забравшись с постельными принадлежностями в серебристый сундук за ширмой. Грейс поплыла к Нью-Уотердипу.

Вроде бы здоровые мужики, ветераны, а в итоге сцепили пальцы в замок и уставились в чистое и невероятно близкое звёздное небо, почти буквально лёжа на облаках, проплывающих под ними. Мириады мерцающих точек завораживали, гипнотизируя. Вот теперь-то Феден проникся, окончательно и бесповоротно поверив, в истинность исцеления Хеброра, что влекло за собой реальность всего остального. Рабы дрожали, как колоски в ураган.

Благодаря сундуку Грей проспал рассвет, не шибко расстроившись из-за туч, плотно заволакивающих горизонты, громоздясь с юго-восточного направления. А вот Федена и Хеброра яркие лучи разбудили — присланные благодетелем сны-мечты помогли им нормально выспаться примерно за шесть часов. Грей нарочито не интересовался желаниями двух оставшихся у него рабов, оставляя в силе приказ молчать, поменьше двигаться, не приближаться к хозяину и никак не привлекать к себе его внимание. Мастер переживал очередной опыт в Царстве Снов.

Бронзовые драконы — они обладали заклинание-подобной способностью создавать пищу и питьё. Не то, чтобы вечно ненасытный Ночной Змей питал благодарность к поймавшему его на крючок заморышу, он просто принял его предложение укрыться от гнева Котала и его приспешников в кошмаре древнего бронзового дракона, снившегося в кошмарах множества тех, кого этот ныне благообразный старичок некогда терроризировал. Исконный сам подсказал сноходцу имя Ауджигвейберманоф, намереваясь захватить себе часть его драконьих сил в то время, когда совокупное сознание маленького человека и состоящего у него в фамильярах фейри-дракона будут управляться с могучим телом истинного бронзового дракона, чтобы познать две конкретные способности.

А ведь в начале этого спонтанного приключения было всего лишь желание невеликого роста мага научиться наконец-то самому при помощи магии создавать еду и питьё по собственному вкусу. Как было уравновесить зловредность приставучего Ночного Змея? Например, переубедить идеей вместо ублажения вечно ненасытной утробы — поразвлечься с самкой сексуальным образом. Вернее, самой предстать в женском обличье. "Девственница?" — Дендаре задал тогда вопрос маленький сутенёр, снисходительно так и с понимающим сочувствием — это страшно зацепило Ночную Змею.

И вот несчастный сундук был вновь переброшен через границы миров, чтобы мастер Грей смог воплоти потрогать тушу спящего бронзового дракона и за несколько подходов при содействии управляющего телом фамильяра вытянуть из Ауджигвейберманоф почти всю его драконью магию и жирную порцию жизненных сил, обращая и себе на пользу, и возвращая обратно в виде эликсира восстановления тела, убиравшего застарелые шрамы на крыльях и шкуре под бронзовой чешуёй, наново сращивая некогда поломанные и плохо сросшиеся кости, восполняя обрубленные роговые отростки и клыки. Именно поэтому фальшивый гном, мимолётом и скрытно вернувшись через сновидение Хеброра, проспал дольше обычного, благополучно и без сновидений отдыхая после трудов "праведных", о которых хотелось позабыть и никогда не вспоминать — все постыдные поступки этого месяца полной свободы. Ага, как же — преступная и аморальная вседозволенность!..

Первое испытание магии создания пищи и питья завершилось образованием в котелке — наваристого супа-пюре, запомнившегося по стряпне кухарки Майси, любимой служанки на вилле Хунаба в Уотердипе. Знакомый с раннего детства вкус примирил фальшивого гнома с неприглядным способом добычи знаний и умения стряпать самому непосредственно из магической энергии. Ещё б не видеть грустно-кислых рож, чей непрошенный рабский труд с кашей и поджаристым стейком остался совершенно невостребованным — дракончик тоже сотворил себе в миске жидкую порцию чего-то лакомого со спиртным душком.

Не обладающие даже магическим зрением люди не видели паруса силового барьера, которым рулил Грей, мысленно обращаясь с Грейс. И тем не менее ничем не замутнённый нырок в гущу облаков — захватывающее зрелище. На ранее заявленной головокружительной скорости силовая полусфера понеслась под облаками над проливом между материком и островом Мазтапан. Морось, волны и никаких парусников из Трифосфорда.

Приближавшийся Нью-Уотердип щетинился боевыми патрулями. Население было на взводе: как же, прямо из-под носа выкрали всех пленниц! К этому времени даже Кудря высмотрел, что у его трактира дежурит наряд городской стражи, предотвращавшая новые бесчинства внутри губернаторской собственности. А понурый Нокдаун апатично привалился к своему сундуку с пожитками и пялился вдаль, безразличный к усиленным группам стражи и практически полному отсутствию палаток из-за крупной награды, объявленной за поимку или головы преступников, розыск которых вёлся по всему острову — а где им ещё скрываться, правда же?

— Выгружайтесь, рабы, — приказал Грей, когда посадил свой дом на задний двор, расчищенный при помощи нескольких иллюзорных воздействий и затем прикрытый Миражом Аркана вопреки дежурящему тут волшебнику, как и многие, почёсывающему пах в тоске по убывшему борделю. — Колодки, ошейники, лишнюю посуду тоже выносите вон. Всё вон.

— Хозяин, вы нас бросаете? — Взволнованно спросил Кудря.

Выдрессированный страхом Феден аж вытаращился. Им разрешалось обращаться лишь в том случае, если они искренне уважают хозяина и желают ему добра с процветанием.

— Нокдаун мне так и не стал доверять. А твоя инициативность и воля, Кудря, сломались — тоже иди к чёрту. И вообще-то я ненавижу рабство, — не скрывая ненависти, гном сорвал лучистое кольцо и швырнул к сортиру. — Предполагалось, что вчерашним утром галеры жестом доброй воли высадят всех аборигенок на южный берег и показательно отпустят на свободу, дабы сегодня произошёл обмен пленными всех на всех. Но Чёртовы Посланницы отправлены, остальные пленницы тоже вызволены и переправлены к городу, Зопал запуган, страна Культака подкошена. Я хотел по-хорошему прекратить преступную подмену понятий "рабыни" и "военнопленные", но увы. Ни моих иллюзий, ни моего исцеления жители Нью-Уотердипа не достойны. Так что да, я бросаю рабов за ненужностью.

— Пожалуйста, умоляю, не бросайте нас, хозяин, — мужик рухнул на колени, блестя мокрыми глазами. Он абсолютно не хотел возвращаться прозябать в этот отстойник без шанса разбогатеть и вернуться на родину славным героем. Кудря хотел раскаяться во всём, но не успел:

— Время упущено, сделанного не воротить. Живо выгружайтесь! — Прикрикнул хозяин на рабов, всё ещё подвластных его слову.

— Да, хозяин... — Кудрявый раб не мыслил себя товарищем или бизнес-партнёром.

Оставшийся фантом снял ошейники с рабов, а мастер-кольцо закоротил и выкинул в дырку нужника, давая друзьям шанс отбрехаться от нового заключения в рабство, беспринципное и гораздо более издевательское. Витавший поблизости Грей на всякий случай раз и навсегда лишил магии все шестнадцать изделий Амна.

На удалении мили от невеликого роста мага его фантомный конструкт истаял. Грейс предстала просто летающей черепахой. Фальшивый гном направился на ней в одну из укромных и каменистых бухточек Залива Корделла, напротив северной оконечности острова Мазтапан имелись подходящие скалы. Здесь он дал фамильяру порезвиться вдосталь и как следует выспаться в постельке из подогретого песка. Сам Грей, желая забыться, продолжил тренировку стилей плавания и ныряний за экзотичными диковинками во время непогоды, физическими нагрузками постепенно отдаляя магическое перенапряжение и моральное истощение последних суток. Никаких занятий с магией или размышлений. В своём домике Грей не стеснялся в истинном обличье стоять перед мольбертом и рисовать: мадригал скорби, элегию печали, ноктюрн тоски — импрессионизм эгоизма.

Ещё позавчера угрюмый гном реально был готов решиться обрушить ночью на Нью-Уотердип лес молний. Однако сейчас нашлись умные люди.

Воспоминания об исцелённом Виттере. Имевшийся Флюрин и подброшенный для исследований исцелённый Хеброр, подверженный мощному развеянию магии и слабеньким молитвам нескольким богам. Донесения разведчиков, имевших переговорные камни. Всё вышеперечисленное придало вес рассказам допрашиваемого трактирщика и его напарника — градоначальнику больше не с кого было требовать возврата долгов и убытков от воровства. Но Феден с Хеброром стали всего лишь последними каплями.

Собственно, именно Корд помог сослуживцу Ёгру, задумавшему справедливую расправу. Этот двадцати семи летний иллусканец не первый год ходил без левой кисти, со шрамом на скуле и брюхе, отчего всегда ел кашицу или пюре. Именно Ёгр сунул лепесток под рёбра губернатора, пока Корд освобождал своего бывшего начальника из застенок управы. Помимо Флюрина Коготка и Энсли с Милто нашлось достаточно заступившихся за совершивший громкое преступление персонал Чёртовой Задницы, чтобы потасовка со стражниками не превратилась в кровопролитную свару. По крайней мере, этим вечером очаг в трактире вновь теплился, холодильный погреб морозил новый лёд в ведре с бутылками браги из водорослей, а расквашенные морды отпизженных мудаков — на коленях извинялись перед Коди, Джоуси, Хесе, Куа, Келли...

В Зопале, как и предполагал фантомный умник, каста жрецов поднапряглась и совершила благословение всего города от влияния Ночного Змея. Свершили они это сразу после того, как верховному жрецу поутру успели из грудины вырезать алмаз, пока он не превратился в смертоносно острое крошево по исчерпанию всей вложенной магии, препятствовавшей связи между богом Коталом и одним из его высших клириков, наиболее пригодных для становления аватарой.

Кошмарное Облако Фатума породило долгоиграющий общественный пожар — у страха глаза велики. Главная беда для города заключалась в том, что вихревой ветер, свирепствовавший вокруг центральной пирамиды Зопала около часа, разнёс по всему городу множество ворсинок, вызвавших и следующей ночью прорывы энергий из Плана Тени, что вновь породило у плохо засыпавших жителей — кошмары наяву и во сне.

Стихийно поднявшиеся бунты вынудили власти экстренно стягивать военные силы к Зопалу и к столице Культака, на которую логично было напасть в следующий раз. Правда, ночь не пережили двое особо ярых крикунов, днём призывавших к военной агрессии против туземцев: найдены позорно убитыми одним ударом кошмарного кинжала — в задницу. Свою лепту внесла и новость об освобождении и скорости переноса с острова Мазтапан в Зопал более двух десятков пленниц, а также честный приход в город всей Чёртовой Дюжины раскрасавиц, любивших и чтивших свою Родину превыше стыда за пережитые надругательства. Всё это в совокупности спасло Нью-Уотердип от решительного налёта многотысячной стаи людей-орлов и своры людей-ягуаров, желавших утвердиться из-за позорной трясучки от кошмаров, поразивших Зопал настолько, что начавшееся массовое бегство его жителей грозило превратить некогда преуспевающий населённый пункт в город-призрак — в рассадник теневых монстров, порождённых самими горожанами за всё время существования их города...

(Иллюстрация 047)

Глава 10, Ночной Секрет.

16-17 элесиаса Года Голодания.

Бронзово-загорелый ребёнок лет семи, с опаской озирающийся на улицах, легко вписался в нынешние реалии Зопала. Некогда симпатичные каштановые волосы недавно обрели пепельный окрас — вообще ранняя седина стала отличительной приметой населения крупного города, пережившего Ночь Кошмара. Мальчик выделялся бы глазами, имевшими вместо чёрного цвета стальной окрас с богатой палитрой — от базальта до серебра, — а также драконьей чешуйчатостью, вызванной тревогами и страхами брожения по враждебному и растревоженному городу, однако превосходная фантомная личина делала его неотличимым от местных чернооких и черноволосых шалопаев с тёмно-смуглой кожей. Точно так же в местное общество вписался и фамильяр мальчика, летавший где-то в полумиле от него, играясь то с одним, то с другим священным животным. Ручных дракончиков мало кто осмеливался держать, в основном местные жители приручали птиц, ящериц, летучих мышей и оперённых змей, служивших приметой привилегированного класса.

Шпион всё ещё засматривался на чужие лица и зримые ему ауры. Чёрные глаза, чёрные брови, чёрные волосы, у мужчин имевшие длину по лопатки и часто забранные в конские хвосты, а у женщин свисавшие ниже талии эдаким длинным опереньем, у кого локонами, у кого косицами, у кого вплетались чудные украшения — это выглядело очень симпатично и привлекательно на фоне струящихся платьев, цветастых и с орнаментальной вышивкой по краям широких рукавов. Не стеснённые корсетами и прочими изобретениями женские груди выгодно подчёркивались тонкой тканью, обилие которой определяло высокий статус. Женщины вообще имели особые привилегии в обществе Культака, например, выбирать себе мужей, чтобы рожать крепких и здоровых воинов. В цивилизованных обществах Фаэруна наоборот — богатые толстяки выбирали себе стройных девиц; от таких браков рождались очередные пухлые купцы или субтильные писцы, а не атлетичные воины с завидной мускулатурой и грацией хищников. Маленький туземец даже вспомнил парады голых мужчин и женщин, при первых заморозках одевавших белые плащи праздника Благословенного Прилива Аурил и шествовавших через весь Уотердип от руин гостиницы Клиффуотч до самого моря, чтобы подарить холодным водам тепло своих тел. Жировые складки обрюзгших тел однозначно уступали кубикам пресса и накаченным мышцам подавляющего большинства культаканцев, воздержанных в еде, сексе, алкоголе, роскоши. Это импонировало иностранцу, с завистью и восхищением засматривавшемуся на знатных дам, не брезговавшим спортом и колдовством, правда, подобные наблюдения требовали куда более качественной маскировки, нежели используемая в данный момент времени.

Опасливо разгуливая по чужеземному городу, иностранец постепенно обличал враньё о нецивилизованной бедности Культака. Да, летом мужчины в большинстве своём носили лишь набедренные повязки, но их богатство вырисовывалось в статной рельефности воинских мускулов и затейливых волшебных татуировках, испещрявших ухоженные тела рассказами об умениях, о доблестных победах и заслугах. Да, женщины зачастую имели мужеподобные скуластые лица с квадратными подбородками, острыми скулами и широкими носами, но их богатство составляли мужчины, украшавшие их добытыми перьями волшебных экзотических птиц или драконьих змей, драгоценными камнями, жемчугом, золотом. И конечно же эти богачи жили не в привычных для туземца фахверковых домах из наклонных брусьев и глинобитных панелей, зачастую спрессованных из соломы и рофьих лепёшек, а внутри громад ступенчатых пирамид, защищавших от палящего солнца и проливных дождей многие поколения местной знати.

В городе на несколько десятков тысяч жителей имелись и фонтаны, и декоративные пальмы с прибрежных зон, и фруктовые сады для поистине райских птиц. Этот мазтиканский город вообще утопал в зелени, дарящей свежесть, прохладу и пищу для гусениц и бабочек — птичьего лакомства. Это разительно отличалось от чрезмерно компактного, едва ли зелёного, более вонючего и грязного города Уотердип, где проживало в разы больше народу, мнящего себя пупом культуры Северного Фаэруна. О, шпион подолгу задерживался в скверах, не просто так играя в прятки.

Теневой Зопал. Полдень здесь — наилучшее время охоты за местными монстрами, ослабленными из-за влияния светила Прайма. Рассеянные по всему городу заколдованные волоски — манящие червоточины. Слепки душ замученных и самоубийц паслись рядом, исходя жаждой отомстить и уничтожить всю жизнь. Бесплотным сущностям проще протискиваться сквозь щели между близкородственными измерениями. Они невосприимчивы для простого оружия, но стоит добавить толику магии, и меч кромсает их лучше бумаги. К сегодняшнему дню мастер Грей всё ещё не доработал маскировочное заклятье плаща теней, но всё равно применил — самое то для подкрадывания и расправы с одним монстром из двух-трёх в группе по интересам.

Дистрофичная тень о семи футах роста успела заметить неладное и первой ловко кинулась в атаку. Напряжённо подкрадывавшийся Грей успел лишь взмахнуть и отрубить потянувшиеся к нему пакли двумя кинжалами, смотревшимися в его руках одноручными мечами. Снизу теневую тварь подсек Хмель, взмахнув крылом с двеомером тайного лезвия по кромке. Бросившийся сбоку аллип, напоминающий джинна с горящими алым зенками, ударился о высоту волшебного щита — загребущие конечности не достали целого фута до вскрывшегося врага. Фамильяр уничтожил рваную тень, выдохнув в подбрюшье струю огня, а Грей в то же время чиркнул кинжалами для образования электрической дуги Гедли и совершил колющие удары влево — подлетевшего третьим призрака прошило насквозь и развеяло. Всё ещё сдерживаемого щитом аллипа мастер убил, тренируя самое распространённое на Фаэруне заклятье — волшебные снаряды.

Не желая ввязываться в длительный бой с нежитью, привлёкшейся огнём, мелкий шпион воспользовался волосяным проколом и с лёгкостью вышел в тени кустарника, затем сцапал волосок и ликвидировал — сжёг между подушечками пальцев. Не первая и не последняя драчка, по большей части призванная отточить мастерство, закрепить практические навыки применения заклинаний в бою. Двое прыснули в разные стороны.

Среди культа военной силы, выраженной диковинным оружием искусной работы, чужеземный исследователь замечал и ювелирные изделия, и оперённые ковры-самолёты со жрицами на них или знатными дамами, и волшебные цацки у запрудивших улицы вооружённых мужчин, а главное мозги у правителей, воспользовавшихся Ночью Кошмара для изгнания иждивенцев обратно батрачить на кукурузных фермах, кормивших многотысячное население Зопала, постепенно отходящего от Кошмара, с большой буквы. Всего два дня понадобилось местным властям, чтобы оперативно ликвидировать самые страшные угрозы из Царства Снов и Плана Тени — неизбежными остались множественные мелкие нарывы личных трагедий горожан.

Внимательный и виноватый взгляд невеликого роста мага многое замечал, но ещё мало понимал культуру аборигенов. Например, взаимоотношения людей-орлов и людей-ягуаров, поклоняющихся враждующим богам-братьям, рождённых верховными богами с именами Кукул и Мазтика. Зопал явно считался оплотом первых, тогда как в столице Культака заправляли приверженцы воинственно-злого бога, убившего собственную мать, тогда как добренький брат насильно взял в жёны собственную сестру, которая отомстила ему едва ли не вечной спячкой после секса — Котал вроде как пробудился лишь в ходе завоевательной экспансии Корделла, начавшейся как раз-таки двадцать лет назад. Приверженцы богов-братьев непрестанно цапались между собой — жили в одной стране и чужеземцев ненавидели обоюдно.

Невеликого роста маг считал, что, возможно, за прошедшие пять дней после его кошмарной атаки на мирно спящий город сюда успели добраться и где-то шастали амнийцы, конкуренты вотердевианов за влияние на этот регион Мазтики и вывоз ценных ресурсов на Фаэрун — помимо вожделенного золота. Правда, из страны Культака действительно мало что подходило Городу Роскоши. На местных рынках в основном костяные копья, дротики, шипастые дубинки, щиты, наручи и поножи из черепах или броненосцев, носимая зимой кожаная защита, еда да бытовые мелочи, корзинки и амфоры, дорогие ткани из хлопка и каких-то местных волокон на подобии шёлка, плетёная или резная мебель. Неприметного гостя Зопала привлекла тушь для разрисовывания тела и нити с особой пропиткой: для сшивания перьев в специальные украшения, волшебной вышивки и ткачества гобеленов, содержащих в себе магический вызов зверей и птиц — эти мастера высоко почитались и богато жили. Шаманы тоже интересовали шпиона, однако он пока ещё остерегался связываться с незримыми спутниками местных заклинателей, знатно гонявших по городу второго "засланца" — Виттера. Одного туземца выручало истинное зрение, другому отчасти помогал опыт рейнджера и железная мотивация.

Незваный и незарегистрированный гость шастанью по улицам Зопала предпочитал исподволь наблюдать за одной из тренировочных площадок, где отроки лет девяти-одиннадцати методично тренировались под суровым приглядом взрослых наставников, принуждавших биться воспитанников до полусмерти, невзирая на вчерашние кровоподтёки — сызмальства закалялся мужской характер воина-победителя. Боевая выучка мазтиканцев превосходила таковую у фаэрунцев, побеждавших за счёт наголову лучшего снаряжения и магии.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Подростки, юноши, молодые мужчины — в спаррингах выбивали друг из друга страхи. И боевой дух для отпора чужеземцам, опозорившим доблестных бойцов и потерявших честь Кошмаром, исподтишка наведённым на невинное гражданское население. Политики Культака сделали стратегическое отступление, чтобы собрать силы и окончательно истребить фаэрунцев, замахнувшихся в Год Голодания на плодородную пойму Акситц и бизоньи пастбища. Слушая речи наставников, невеликого роста маг пришёл к выводу о том, что своим кошмарным ударом лишь усилил неприязнь и враждебность к Нью-Уотердипу, всего несколько декад выгадав на общую перегруппировку сил. Что-то важное ускользало от понимания добровольного шпиона, пытавшегося понять чуждую культуру и всё-таки реально замирить враждующие стороны — довести начатое дело до логического завершения.

Просторечно — накосячил? Наблюдающий за чужим городом вундеркинд упрямился такой формулировке итога проведённой им карательной операции. Колонисты из Уотердипа по образу и подобию выбрали необжитое каменистое плато на углу суши, обмываемой глубокими водами реки и океана — зеркальное отражение месторасположения метрополии на Фаэруне. Именно Культака первыми напали на поселение и уничтожили первый Нью-Уотердип. А теперь, когда желающие торговать туземцы сумели дать адекватный ответ, аборигены возопили о справедливости, воинственно потрясая оружием.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Невеликого роста маг и целитель имел послужной список вот уже из полутораста оздоровлённых. Среди них нашёлся подходящий индивид для консультаций в сновидении по возникшей проблеме, сильно волновавшей маленького министра Ао. Гастон Силмихэлв из Уотердипа был старше капитана Корделла из Амна — оба почитали бога Хелма. Пара визитов убедила мастера Грея, что в нынешней враждебной ситуации между колонистами из Уотердипа и местной страной Культака виноваты именно мерзавцы из Амна. И если кое-какой мелкий наглец хочет добиться успехов на политическом поприще, то должен разрешить ту проблемную ситуацию, в которую нахрапом ввязался.

Присевший мальчик-шпион рассеянно вертел в руках какую-то ветошь, отрешённо наблюдая за происходящим перед ним — он по очередному кругу прокручивал мысли. Он мог себе это позволить. Его фантомные птицы служили лучшими соглядатаями, чем дрессированные питомцы шаманов — которые живые. Под действием заклятья понимания языков они собирали информацию окрест, включая ближайший рынок. В противоположном районе города шастал Виттер, искавший сведения преимущественно военного назначения, чтобы на случай крупномасштабных действий отрезать пусти снабжения армии Культака, где освободившиеся места убитых военачальников занимали ещё более воинственно настроенные личности. Как говорится, не зная броду — не лезь в воду. Терроризирование целого города так просто с рук не спускают. Да, возросла грызня между партиями Ягуаров и Орлов, но обе они легко и непринуждённо объединились против общего врага, уколовшего неожиданно, унизительно и болезненно.

Рано или поздно грабёж прекращается — нечего или не у кого отбирать. Капитан Корделл построил базу, в итоге дойдя до пределов, когда удалённый грабёж обходится дороже сверхприбыли от торговли с уже ограбленными и покорёнными народами. Обустройство нового опорного пункта умоет всех кровью, ибо весть про океанских захватчиков уже распространилась по Мазтике. Вот колония Амна и устранила присоседившихся конкурентов из Уотердипа, втравив их в свару с аборигенами на той земле, где они высадились и обустроились. И Гастон, и Грей считали ребячеством игру мускулами, но именно этого добивался капитан-губернатор Корделл — сила на силу, истощение обоих участников конфликта, пока третья сторона вовсю укрепляет позиции. Как говорится, насилие порождает насилие. Невеликого роста маг ещё до совета умудрённого жизнью Гастона начал пытаться понять жителей страны Культака, чтобы суметь выдумать более действенный способ примирения к обоюдной выгоде.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик.

Замаскированный чужеземец тяжело вздохнул и отложил думы на потом, решив сейчас сосредоточенно досмотреть занятия в местной школе — культура закладывается через воспитание молодёжи.

Всего несколько дней назад образованная группа, за которой наблюдал Грей, состояла из пацанов примерно одинаковой комплекции и возраста. Едва ли не все мальчишки в Зопале стремились попасть на обучение воинскому делу с ещё пущим рвением, чем раньше. Так что самонадеянный шпион являлся не единственным малолетним зрителем. До Ночи Кошмара поголовной воинской повинности не было, однако теперь она не за горами — так повсюду шептались. И пузатая мелочь была этому несказанно рада, с горящими глазами зыря тренировки.

Когда в ходе занятия на ногах остался последний победитель, самый старший, жилистый и курносый отрок, всей группе разрешили покинуть песчаную площадку, чтобы напиться и облиться, смывая пот, кровь, песок, слёзы.

Не давая особого продыху, отроков вновь выстроили вдоль стены с гуманоидными мишенями, одетыми в шмотки туземцев, даже помятый латный нагрудник имелся, хотя заокеанская сталь ценилась на Мазтике выше золота. Заплывающие фингалами глаза, ушибы, вывихи, прерывистое дыхание — воин должен преодолевать все эти слабости и бить врага в любом состоянии. И пацаны послушно брали духовые трубки, трясущимися руками заряжали иглами с пушистыми хвостами и выдували в мишени, отстоявшие от них всего на пятнадцать футов, для групп более старших ребят — двадцать, тридцать, пятьдесят.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Надрывался в ритме речитатива дежурный барабанщик, как заводной, в который раз по кругу повторявший куплеты, в том числе служившие мерилом времени.

Неминуемо определился тот слабак, кто первым промахнулся по врагу. Прохаживавшийся наставник немедля подскочил к съёжившемуся отроку с тонкой связкой перьев, похожих на павлиньи, но вместе с красотой содержащих врождённую магию с оттенком заклятья агонии. Взрослый мучился от той же боли, которую учил преодолевать — веник стегнул провинившегося по заднице. Не розги, оставляющие следы, а наваждение когтей и клыков, раздирающих до кости, в довесок к лицезрению и поминанию многочисленных шрамов наставника, не раз пострадавшего от когтей, имеющихся как у орлов, так и ягуаров, а ещё среди рубцов выделялись ровные линии от заморских мечей.

Ошибившийся чернявый отрок громко взвыл от боли и пошатнулся, сделав шаг вперёд, но не упав и не выронив оружие. Взахлёб зарыдав от доставленных магией мучений, он уже не мог стрелять и просто стоял, содрогаясь. Если этот слабак и хотел побежать к молодой лекарке, сидящей под тенью навеса и с долей сочувствия взиравшей на занятие, то это стало бы проявлением трусости — наказуемым пострашнее и позорнее падения или потери оружия.

От внезапного вскрика вздрогнул и промахнулся другой воспитанник. Его тоже огрели. Самый младший не устоял и свалился. Суровый наставник безжалостно отхлестал его — до хрипоты.

— Бей! Бей, Барабан! За Родной Культака Стан! — Возвещал в ритме речитатива хрипящий ударник.

Тренировка велась на измор, потому каждый воспитанник хоть раз да промазал. Очередной наказываемый вспомнил прошлые уроки и встали на одно колено, когда и его приучали терпеть фантомную боль. Наставник довольно осклабился и похвалил всю троицу за то, что никто из них не обронил оружие. Все воспитанники, как могли, оттягивали мучения, вознаграждаемые за это стремление меньшим числом и силой болезненных ударов волшебным пучком перьев.

Когда стоящих вообще не осталось, татуированный мужик демонстративно бросил к хрипящему пацану маленькую баночку с лечебным кремом и отошёл к девушке, подобравшейся на своём мягком сиденье.

— Бой! — Рявкнул наставник.

Если в недавних рукопашных схватках группа быстро разделилась, неравномерно сплотившись вокруг трёх лидеров — курносого, кареглазого и вихрастого, — то на данной тренировке каждый оказывался сам за себя. Кто-то зарядил трубку затуплённой иглой с белым опереньем обострённого укола, кто-то проиграл от попадания красной — с детской долей паралитического яда для выработки иммунитета к нему.

На сей раз победил вихрастый паренёк, который чуть ранее намеренно промазал по мишени в проклёпанной кожаной куртке, чтобы выгадать побольше времени на отдых перед стрельбой по живым мишеням. Этот по-честному зарёванный пацан ползком добрался до вожделенной баночки, первым делом мазанув ребро, которое вовсе не было сломанным. Истратив на себя больше половины, вихрастый хитрец облегчил боль всё ещё хрипящего одногруппника, к которому подкидывали лекарство.

— Молодец, Цитлаксоч, ты начинаешь осваивать урок заботы о соратниках, — похвалил наставник, взлохматив волосы пацана, довольного победой. — Но обманывать бесчестно! — И кулак взрослого расчётливо и жёстко ударил в лицо, в кровь разбив нос и губы, но сохранив зубы и хрящ в целости. От последовавшего за этим пинка под сраку отрок с криком отлетел к своей мишени, упав вместе с ней. — Цитлаксоч намеренно промазал при стрельбе по врагу, — во всеуслышание объявил наставник, строя гневную гримасу. — За этот проступок каждый проигравший получает право перед ужином стегнуть Цитлаксоча жгучими перьями. По любому месту.

Высказавшись, наставник коротко кивнул девушке, закрывшей глаза и открывшей их уже с доброй улыбкой на лице, чтобы лечить и привечать парнишек, с малых лет приучая их конкурировать за женское внимание и заботу — у неё имелись свои любимчики. Девахе больше хотелось прикасаться к легко возбуждающимся юношеским телам, но после позавчерашнего ограбления лазарета в их тренировочном лагере — любвеобильную бедняжку незаслуженно понизили до мелочёвки.

— Бей!! Бей, Барабан!! За Родной Культака Стан!! — Задорно и воодушевлённо надрывался в ритм речитатива сменщик осипшего стукача.

Фальшивый мальчик со взрослым взглядом оставался у этой школы до самого вечера, внимательно изучая инструменты и методологию воспитания подрастающего поколения. В скучные периоды невеликого роста маг игрался со своим фамильяром в прятки: старший собрат тренировался в полноте невидимости и разбирался со своим чутьём, перемещаясь по верхам; младший охотник учился пеленаться в тенях, незаметно вертясь рядом с двуногими и подставляя им под ноги мелкие камешки с болезненно острыми гранями и углами.

По расписанию все потянулись трапезничать. Шпион первым умыкнул себе долю и незамедлительно вгрызся в ароматный початок кукурузы, вываренной в травах. Он вполне успел насытиться до того, как при всём строе провинившегося Цитлаксоча на время общего для всех групп ужина подвесили и распялили за руки и за ноги, чтобы действительно до любого места свободно достать. Двое ударили по спине и животу, куда им прилетали иглы, остальные били парня по ступням, чтоб ему стыдно было по земле ходить за бесчестный поступок. Кроме того единственного упавшего паренька других отказавшихся среди проигравших не имелось — это равносильно поощрению обмана, за что системой предусматривалось соответствующее наказание, чтоб не повадно было. Некоторые по недомыслию хватались за "веник" правой рукой, потому были вынуждены есть похлёбку левой. Как говорится, палка о двух концах...

Внезапно тень навелась на плетень.

— Оля-ля, занимательная тля! — Раздался призрачный звук для конкретных ушей.

— А разукрашенные в курсе о вашем визите? — Отбил подачу раскрытый шпион. Впечатлённый чужим мастерством в применении невидимости и подкрадывании. Обрадовавшийся, что фамильяр притаился под одним из столов, за которым ели подростки. Огорчившийся, что теперь пропустит вечерний матч в игру с мячом, который надо забить в каменное кольцо, словно дырявое колесо, закреплённое на высоте двух человеческих ростов.

— Наверняка, теперь, о, да, — глубокомысленно выдал собеседник, впечатлённый, что засекли его примерное месторасположение.

— Вы то и нужны — с учителем свести. Неожиданно для тли, неправда ли? — Схожим стилем ответил фальшивый малец фальшивому незнакомцу, питающему иллюзии.

— Занятная тля, где твой батяня? — Требовательно спросил призрачный голос, раздававшийся спереди, пока по портику слева подкрадывался силуэт незнакомца.

Малец, укрывавшийся за фаэрунской разновидностью двеомера улучшенной невидимости, сходу не смог понять, что конкретно отбрасывает расплывчатую фантомную тень, обычным зрением явно неразличимую — никто из ужинающих воспитанников и присматривающих за ними взрослых не всполошился. Впрочем, невеликого роста мага постигла обида за то, как первым встречным легко оказалась раскрыта столь долго им пестуемая вуаль улучшенной невидимости, что уже говорило о компетенции этого встречного. Без надежды на полюбовное расхождение, мастер Грей начал внутренне готовиться к активному высвобождению большого количества зарядов магии.

— В заточении, — коротко ответил подобравшийся и чуть отодвинувшийся малец, сумевший вообразить примерную фигуру там, куда глянул, чтобы создать впечатление разоблачения без демонстрации сияния истинного зрения, без применения которого его точно было не засечь, ну, почти.

— И как он там?.. — Полюбопытствовал неизвестный, остановившись от цели в трёх своих шагах.

За раздавшимся с другой стороны призрачным звуком могло скрываться всё, что угодно — от злорадства до сочувствия. А вот чутьё нашёптывало Грею — драконьим духом пахнет, вернее, магией. Раз накушавшись этого блюда, невеликого роста маг навсегда запомнил его вкус, вот только сейчас это был скорее общий тон... К тому же, задёрнутый магией колец: вмещающее доспехи мага обтягивало верхнюю часть содержащего драконьи чешуйки, которыми оно вдавливалось в пупок, будучи одетым на кушак — таким образом невеликого роста маг полнее и лучше проникался совмещённой силой магического плетения "доспеха драконьей чешуи".

— Отправить узнать? — Провокационно спросил ещё немного пододвинувшийся малец, силясь разглядеть собеседника, но глаза ещё днём устали напрягаться поволокой истинного зрения. Раз сразу не убили, то имеют намерение схватить, а в этом случае мастер-иллюзионист имел свои козыри. Риск разгонял кровь по жилам. Впереди маячило не тупое месилово со скелетами и теневыми карикатурами на людей.

— Зубастик — дракончик фальшивый, но милый, — проворковал призрачный голосок. Этой фразой незнакомец подтвердил наличие у себя активного истинного зрения, сквозь иллюзию и фантом разглядевшего чешую, но не признав её за результат действия двеомера. — Кто тебя послал?

— Я сам себя послал, — честно ответил маленький шпион, вновь отодвигаясь по парапету в сторону от аномалии, прикрывавшей навязчивого собеседника.

И тут Грея озарило — фальшь! Фантомную тень в магическом спектре отбрасывал двеомер полиморфизма. А манера речи легко подделывается под добреньких и более лояльных к людям сородичей, обладающих врождёнными способностями принимать альтернативные формы. Фамильяр чуял огненную составляющую от незнакомца. Собственно, Грей провокационно и озвучил результаты применения метода дедукции:

— Фальшивый металл — вы красный дракон под заклятьями полиморфизма и метамагической невидимости, — с кажущейся наивностью и безрассудством произнёс отчаянно смелый малец, бочком так совершая широкий шаг назад. После встречи с несколькими богами для самим сказочным Ночным Змеем — что ему какой-то там драк?..

Белый селится во льдах. Зелёный любит обитать в старых лесах с высокими деревьями. Чёрный живёт на смрадных болотах. Красный предпочитает горы — крутая и высокая гряда скал Аксапозтилан хорошо виднелась из Зопала. Синие тоже должны были тут встречаться, но по западную сторону хребта, где расположена не саванна, а пески, любимые этим подвидом — хроматических драконов.

— Раскусил, срань господня, — явил таящийся свой собственный голос, оказавшийся утробным баритоном с рокочущими нотками злости.

Оба метнулись — сшиблись. Обманутый гордец промахнулся, поведясь на действовавшего согласно его ожиданиям фантома и дёрнувшись за ним вперёд. Мелкий тоже бросился вперёд и нырнул в Тень, потянув за собой и схваченного за ногу визави, которому молниеносную подножку поставили проникающие иглы из хвоста фамильяра, помогшего уронить нападавшего в соседнее измерение — подальше от ужинающих детей.

Светлые вечерние сумерки обернулись в темень Плана Тени со зловещими карикатурами на примыкавшую реальность, где некротические сущности питались страданиями подростков посередь вялотекущих руин.

Прошибленный молнией через миг после разряда в ногу схватил и нанёс негативной энергией критический вред поганцу, успевшему сделать своё тёмное дело. Вспышка всепоглощающей боли стала спусковым крючком для мощнейшего электрического разряда: Грей извернулся в удушающем захвате, достав до локтя повыше наручей, замкнув цепь и буквально испепелив вражеское предплечье своей яростной молнией — обуглившиеся щитки при падении ожгли калёным металлом мальчишескую ногу в защитной чешуе. Превысивший болевой порог болевой шок не позволил падавшему взрослому сориентироваться. А вот привычный к некоторой боли и наученный падать Грей сумел хоть как-то сгруппироваться, приземляясь на чёрную твердь так, чтобы случайно не напороться на огненное оружие в правой руке визави.

В пылу сражения насмерть боль притупляется естественным образом, а если ты ещё целитель! Потому Грей, уже несколько раз посещавший План Теней, сориентировался быстрее, чем очухался нападавший. Тренер рукопашной борьбы мог бы гордиться своим учеником: воспользовавшись стихийной силой земли, он за один точный и мощный удар каменным кулаком разбил кадык да сплющил трахею до самых позвонков, мигом уступив атаку юркому фамильяру, шмыгнувшему под хозяйскую руку и укусившему врага с привычным спуском заклятья фантомного убийцы — из перекушенной сонной артерии брызнула кровь. Человеческое существо — это хлипкое и слабое создание по сравнению с истинным драконом, потому проблемы с дыханием для шокированного сердца и замороченного мозга выгадали критически важные мгновения для последней капли: распластавшийся Грей увернулся от наобум дёрнувшегося пламенеющего меча и ради скоростной победы пнул по лицу с вредоносным выплёскиванием сразу дюжины зарядов запасённой магии вместо попытки свернуть чужую башку в ещё не разученном ножном захвате. Критическое попадание привело к фатальному финалу.

Двеомер перевоплощения спал, и побочным результатом данного заклинания из смертельно поверженной людской формы рывком появился зрелый красный дракон, оставшийся валяться бездвижно. Грей же из-за этого внезапного преобразования словно на скаку врезался в чешуйчатую стену — тщедушное тельце отбросило далеко в сторону вместе с фамильяром, в тот момент бросившимся к ноге старшего собрата, применяя колдовство, дабы они оба стали казаться за местных тварей. Это и спасло отброшенную "тлю" от немедленного растерзания — сбегающиеся теневые монстры кинулись кромсать полумёртвую драконью тушу.

Не получавший повреждений негативной энергией фамильяр первым оклемался от толчка. Опытный помощник чиркнул сгибом пальца по нужной вышивке подковы и сунул лапку в волшебный карман кушака, достаточно ловко пошарив и схватив украденную у аборигенов бутылочку с лечебным зельем, недавно максимально усиленным до исцеляющего. Открыть рот бесчувственному собрату и влить состав не составило труда, как и взволнованно обслюнявить лицо языком, приводя в чувство. Пришедший в себя Грей погладил заботливого фамильяра и поспешил достать ярко светящийся серебром эликсир из магической эссенции, чтобы восполнить траты.

— Пациент скорее мёртв, чем жив, — сумел выговорить всё ещё ошарашенный победитель, которому улыбнулась удача героев, не иначе с какого-то перепугу.

Справившись с внезапно накатившей нервной дрожью, носящий псевдоним Грей хищно улыбнулся на пару с фамильяром. Находясь при смерти и без сознания, красный самец представлял собой лёгкую добычу и замечательную лабораторную мышку. Для тех, кто сможет пробить его шкуру или имеет воображение да пытливый ум.

Красные драконы считаются самыми крупными из всех. У этой особи одно лишь предплечье коротких передних лап составляло более ярда — как раз в невеликий рост мага. Мастер Грей не имел роскоши долго и бездеятельно оставаться под огромным впечатлением от невероятного везения, позволившего ему завалить — почти зрелого дракона! Но на подходе уже было теневое чудище, силой и ростом способное дать отпор даже старому красному дракону.

Оглядевшись и почесав тыковку, победитель дракона одним движением сорвал с себя кушак и вытряхнул странного рода черепаху — голем Грейс возвела усиленную сферу двеомера домика Леомунда. Следом полусферу укрыла тенисто-фантомная завеса, спрятав красную тушу надёжнее, чем под сферой невидимости или внутри Миража Аркана. Расшитая лента, словно змея, повязалась обратно на пояс, оставив в пацанских руках пару кинжалов, ранее пылившихся в запасниках ныне покойного губернатора Нью-Уотердипа.

Грей пока не собирался окончательно и бесповоротно убивать издыхающего подопытного. Искорёженная магия убитой человеческой формы отразила состояние на истинную форму — физических повреждений драконья туша не имела. Это ж столько исследований! Не канализационную крысу препарировать, конечно. Но сколькие могут похвастаться изучением строения дракона на натуральном пособии?! Впрочем, вдосталь не получится — время. Надо успеть, пока этого индивидуума не хватились. Однако в первую очередь следует избавиться от помех.

Полностью поправив здоровье, своё и фамильяра, мастер Грей не долго думал, когда под прикрытием Хмеля стал нападать со спины на скапливающихся монстров, в первую очередь рассекая на клочки хлипких порождений Тени, чтобы со стороны всё напоминало очередную их свару с некротическими сущностями. Смещение, размытие, изменение себя и зеркальные копии — с этим набором иллюзий вкупе с заклятьем великого волшебного оружия на и без того магических кинжалах разборки с бесплотными существами постепенно становились тривиальным занятием.

В итоге хитрость удалась — гигант с морочившим ему взор Хмелем на загривке растоптал и своими когтями-косами уничтожил скелетов и иже с ними. Пока фамильяр запудривал чудищу его теневые мозги по отрабатываемой в последние дни тактике, ответственный Грей готовился избавить Теневой Зопал от третьего по счёту воротилы такого рода.

Свечка с настоящим пламенем в левой руке — символ света; невеликого роста маг вспоминал рассветы и все светлые моменты в жизни. Лупа в правой руке — символический фокус неприятия и ненависти к негативной энергии; мастер сосредоточился и сконцентрировал приличный объём магии для единовременного высвобождения. Едва дракончик слетел с тут же очухавшегося монстра, как в башку этой твари ударил луч добела раскалённой позитивной энергии — особо уязвимая к сей магии теневая плоть попросту испарилась. Обезглавленный монстр рухнул навзничь, послужив приманкой вместо спрятанной рядышком туши красного дракона.

Невеликого роста маг без особых угрызений совести воспользовался беспомощной бессознательностью красного дракона, чтобы забраться на его башку и просунуть руки под тяжёлые веки — для вдумчивого выкачивания остатков магии с целью продвинуться ещё дальше в освоении собственного драконьего зрения. Ему хотелось пользоваться этой возможностью не считанные разы в день, а круглосуточно. Пробудить — пробудил, теперь же поторапливал дальнейшее развитие своих органов зрения за счёт сличения с оригиналом дракона истинной крови без всякого стеснения или бережливости к чужому — дурак первым напал.

Заинтересованный фамильяр тоже принялся проводить свои исследования, опасливо пробравшись в пасть для изучения желёз огненного дыхания и пробы на вкус их секрета с самой плотью дракона. Для этого ему пришлось продраться через складки гортани и по трахее залезть в лёгочные мешки. Ценнейшая "Draconis Fundamentum" находилась рядом с сердцем — пришлось взрезать стенки лёгких, чтобы добраться и полакомиться — запоминая все аспекты. Старания окупились — лакомство вызвало чувство эйфории и обожания. Хмель остро пожалел, что недавно уже поел.

Примерно через полчаса к зверьку решил присоединиться его старший собрат. С замиранием сердца он глистой протиснулся вовнутрь прерывисто дышащей полуживой драконьей туши, боясь перепутать "повороты" и оказаться в желудке — страшась сбоя в магии колец с доспехами мага и драконьей шкуры, спасших от ломания шеи в той железной хватке при падении на План Тени. Пробуждения врага Грей не боялся.

Невеликого роста маг с дрожащими поджилками и азартом исследователя помог фейри-дракону перекачать чужую магию, чтобы раньше срока пробудить у него более взрослые способности. Преобразовав свои зубы в драконьи клыки, человек, пусть и с отвращением, тоже испробовал на вкус волшебную железу истинного дракона — тоже поел плоть ещё живого сердца. Отвратительный вкус сырого мяса отчасти компенсировался пылко-перцовой остротой магии истинного красного дракона: некоторые магические ордена практиковали и более варварские способы инициации своих адептов, а толково проведённый ритуал купания в свежей крови поверженного дракона способен превратить хилого солдафона в выносливого силача. К сожалению, мастер таких подробностей не ведал.

Грею потребовалось ещё много времени, чтобы целиком обмазаться горячей кровью и настроить собственное молниеносное дыхание без причинения подопытному пациенту смертельного вреда. По крайней мере, целитель с необычайной лёгкостью преобразовывал воруемую магию для излечения урона, нанесённого внутренним органам красного дракона парой естествоиспытателей. Разумеется, перед этим непотребством "вандал" достал из волшебных кармашков кушака свободные алхимические склянки, специально изготовленные для длительного хранения волшебных субстанций по типу свежей драконьей крови или плоти. С горькой усмешкой Грей внутренне посетовал на малый запас, а потом укорил самого себя за то, до чего же докатился без тормозов!

Выбравшись, невеликого роста маг с трудом удержался от того, чтобы блевануть или немедленно отмыться. Голова кружилась от прорвы открытий и треволнений, тело ярко светилось магией, собственная кровь кипела в жилах, а желудок трескуче и болезненно бурлил от кристаллизации могущественной драконьей магии! С содроганием Грей вызвал у себя рвоту в извлечённый котёл, вовремя избавившись от горошин с ультрамариновым отливом — иначе бы весь урожай кристаллов просто порвал его изнутри! Вопреки испытанным страданиям и ужасному отвращению, мастер разжижил кристаллы магии, перемешал, погрузил себя в иллюзию и, словно яблочное повидло с мёдом, запихнул всё обратно в себя, дабы субстанция прошлась по всему пищеводу для приобретения им драконьего иммунитета ко всякого рода ядам и отравам. Убить дракона и то было легче...

Качество драконьих жизненных сил не шло ни в какое сравнение с людскими или даже дварфскими, тем более гномьими! Когда ещё представиться шанс прокачать через себя прорву мощной и первобытной магии? Потому невеликого роста маг, цинично задавив совесть, счёл выгодным разменять пару своих эликсиров воссоздания тела, прогнав их через конвертер драконьей плоти и собственные руки — на крошках изумрудов и сапфиров вырастил чистые кристаллы магии с характерными свойствами.

Пока старший вылезал, Хмель сумел-таки спроецироваться внутрь туши красного дракона и успел сделать этого до того, как побеждённая и обокраденная, но всерьёз не повреждённая громадина пришла в сознание и сумела встать. Разумеется, без прикрытия от Грейс вся некротическая братия дружно набросилась на живого врага нежити. Зрелый воин челюстями, лапами и хвостом споро разобрался с накопившимися теневыми монстрами и простой нежитью, так ничем и не сумевшей пробить красную чешуйчатую шкуру магической бестии, смертоносной даже в критически измождённом состоянии без огненного дыхания и заклинаний — просто из разных весовых категорий.

— И кто тут тля? — Саркастично произнесли призрачные уста, появившиеся перед мордой подслеповато озирающегося дракона. Иллюзионисту пришлось постараться, чтобы задвинуть память о своих зверствах и настроиться на колдовстве понимания языков для общения с визави на позициях победителя в их скоротечной схватке. Его б воля, то лучше всё мирно решить, но увы, уже не сложилось. Омерзительно, безусловно, но те же костоправы как-то ведь должны получать своё мастерство, ведь невозможно выучиться на профессионала лишь по книжкам.

— Признаю своё поражение. Кто ты? — Спросил проигравший, ложась на пузо. Обманчивая поза покорности прекрасно годилась для внезапного прыжка. Дерзкий иллюзионист прекрасно прятался во тьме, пользуясь временным расстройством драконьего зрения, им же самим и учинённым. Хищнику только дай повод — мигом сожрёт и не подавится.

— Я здесь требую ответов. Представься, — скомандовал бесполый голос, не став оскорблять червём, как его самого обозвали тлёй.

— Фёкиэрирфёс, — на своём родном языке коротко изрёк красный дракон, пока что не имевший сил на огненное дыхание или полёт. Он понимал, насколько слаб. И он понимал, что его вполне могли добить, грабя на кольца и браслеты, где хранились все его сокровища. И эти его мысли не укрылись от маленького фейри-дракончика.

— Кеану, — назвал малец свой второй псевдоним, решив не компрометировать первый псевдоним Грей и сам фальшивый облик сероватого гнома от родителей из разных подвидов. — Тебя уже наняли или только пригласили, Фёкиэрирфёс? — Волшебным устам не было нужды ломать язык в попытке выговорить раз услышанное имя.

— Наняли, — честно признался красный дракон, рыская глазами по сумрачным теням, непрестанно изменяющимся кошмарными видениями руин и голодных пастей. Учинённый хвостом погром постепенно восстанавливался — в реальности Прайма постройки оставались в целости.

— Я полагаю, что, если наёмник сдох в процессе выполнения задания, то всяко становится свободным от него. Согласен? — Поинтересовался Кеану-Грей, согласившийся с разумностью выбора такого наймита для ликвидации порождений Тени.

— Куда ж я денусь, Кеану? — Выдохнул Фёкиэрирфёс горький дым поражения и сплюнул в какую-то ползучую тварь, незаметную сверху. — Где мы? — Решил он подтвердить свои пессимистичные догадки. "Заболтать, подгадать момент и убить", — подумал про себя Фёкиэрирфёс, внутри которого клокотала ярость за уничижительное поражение от какой-то иллюзорной малявки.

Невеликого роста маг в этот момент с ужасом пытался отвернуться от навязчиво лезущего ему в глаза кошмарного миража Плана Тени — заброшенных развалин знакомой улицы с распятым отцом... Меж тем, контролируемые Хмелем волшебные уста как ни в чём ни бывало продолжали вещать:

— В Тени Зопала. Удача, что на беспорядки клюнул взрослый красный дракон. В связи с этим у меня к тебе деловое предложение, Фёкиэрирфёс, даже два. Мне действительно нужен учитель-дракон. Когда ты меня отвезёшь к тому, кто без проволочек примет меня на полноценное обучение, тогда мы с тобой вернёмся в Зопал. Я тебя проведу через План Тени в выбранную тобой пирамиду и выведу обратно вместе с награбленными тобой сокровищами. Услуга за услугу. Товар за товар. Наёмники странствуют по миру. Я могу изготовить тебе мобильную персональную пещеру для более безопасного отдыха на чужбине. Товар лицом я покажу после возвратного перелёта к учителю, тогда же в целости и сохранности верну тебе кольца и браслеты, изъятые для подстраховки. Если захочешь сделать заказ, то возвратишься через месяц и попробуешь заинтересовать меня своей ценой. Ну как, Фёкиэрирфёс, согласен?

— Разве у меня есть выбор на этот подлый шантаж? — Прорычал дракон, сам десятки раз прибегавший к такому способу ведения дел.

— Конечно, Фёкиэрирфёс, ты волен отказаться и даже вновь убиться об тлю, чтобы стать тут самой главной нежитью, — предложили уста, как нечто само собой разумеющееся. Красные крылья-паруса передёрнулись от такой ужасной участи.

— Я согласен с твоим предложением, Кеану, — выдавил из себя злящийся червяк, уже строивший коварные планы отмщения безмерно наглой козявке.

— Ну, не стоит на меня злиться, Фёкиэрирфёс, тебя ж подставили с наймом.

— Гр-рых! — Злой дракон прихлопнул какого-то теневого демона, а потом харкнул в живучую тварь горячей и едкой слюной.

И смачно выругался на тему того, как зае

* * *

ему свезло

* * *

занозу на х**.

— Доводилось наниматься портовым грузчиком? — Явственно скривились призрачные уста, чей создатель был даже рад, что визави тянет время.

— Специально для иллюзиониста я высказал своё мнение о ситуации столь образно, — не остался в долгу рычавший дракон. — Пора убираться отсюда, Кеану, да поживее.

— Куда ты ломишься, Фёкиэрирфёс? Сейчас тебя любой чих свалит, сперва надо выспаться, — не согласился успешно прятавшийся Кеану-Грей, желавший некоторых гарантий, что проникновение в чужой сон за информацией не обернётся захлопнувшейся ловушкой. Привлекать Ночного Змея он категорически не хотел! Блефующий со своей покорностью красный дракон ни за что и никогда не простит.

— Я не смогу здесь спать, — ещё громче и недовольнее прорычал Фёкиэрирфёс, начав поворачиваться на брюхе, так сказать, и елозить громадой своего хвоста, чтобы под благовидным предлогом расправы над теневыми карикатурами людишек прикончить конкретного гадёныша, с позорным поражением которому опытный и могучий наёмник не смог никогда смириться — никогда! Обмануть — всегда пожалуйста.

— Тени давят огонь, — точно охарактеризовал невеликого роста маг затруднение своего взрослого наёмника. — Увы, Фёки...

— Не называй меня так! — Взревел красный дракон, издав устрашающий рык. Магии не имелось на поражающий эффект звуком. И на огненное дыхание совсем не хватило. И аура ужасного присутствия оказывалась недалёкой и бессильной.

— Не буду, — покладисто согласился Кеану-Грей. — Я всё равно не смогу протащить твою громаду обратно, а ты без отдыха не сможешь принять человеческий облик, — надавил он на логику.

— Без еды я тоже не смогу нормально восстановиться, — затребовал дракон.

— Я к тебе не нанимался нянькой. Разок закусить можно и местными.

— Если я засну здесь таким ослабленным, то реально не проснусь, Кеану, — еле сдерживаясь, Фёкиэрирфёс шипяще поделился своими справедливыми опасениями, про себя измыслив сонм каверз. — Тени задушат мой огонь. Ты же не хочешь этого, правда?

— Хм... — Кеану крепко задумался. — Я успешно разбавляю драконий огонь фантомными иллюзиями, — уверенно заявил он, не став хвастаться тем, что недавно при восстановлении человека инициировал его Тенью. — В принципе, за ночь при твоём содействии рискну справиться. Тебе новые возможности, Фёкиэрирфёс, а мне опыт вместе с полной инспекцией всех мною реквизированных сокровищ.

— Грр! Тогда сразу сейчас досматривай и возвращай мне всё, Кеану. Я не хочу даже рядом быть с этой мерзостью! — Закипал яростью обессиленный дракон, пенясь мириадами идей того, как он отомстит прохиндеям — заказанному и заказчику.

— Обломишься. Ты пока устраивай себе лежбище, Фёкиэрирфёс, а я подумаю, как вместе с оказанием помощи извлечь равнозначную выгоду.

Назвавшийся Кеану сам абсолютно не горел желанием развиваться в теневую сторону, чтобы абсорбировать прорву энергии для инициации громадного дракона. А вот фамильяр вызвался кое в чём помочь, умно решив сперва поддержать чужой огонь, а потом заснуть внутри красного дракона и проникнуть в его сновидения совершенно незамеченным, чтобы перенять премудрости или выведать все Ночные Секреты — так переводилось имя зверя с драконика, к слову. Старший собрат с облегчением воспринял это решение, избавлявшего его самого от повторного проникновения вовнутрь или работы магическим насосом. Только Грей внёс коррективу для Хмеля: секреты можно и позже выяснить, а вот другого шанса перенять навыки воздушной борьбы может и не представиться.

Как взрослый дракон притворялся готовым к некоему сотрудничеству, так человеческий ребёнок обманывал его, размышляя на тему того, как и какую пользу извлечь из убийства, ибо таких врагов за спиной не оставляют — проявление гуманности чревато собственной смертью, мучительной и неотвратной. Грей, прячась в летающей черепахе Грейс, прекрасно осознавал, что этот красный дракон никогда его не забудет и не простит. Поэтому он, с горечью убедившись, что любые переговоры бессмысленны, пошёл на предваряющий убийство обман.

Сконцентрировавшись, невеликого роста маг спрыгнул, полетев аки пёрышко. В следующий миг летающая черепаха Грейс совершила малый телепорт под пузо красного дракона. В следующий миг фамильяр с псевдонимом Хмель посредством своей проекции активировал оставленную внутри дракона горошину — напрягавшийся Фёкиэрирфёс моментом свалился в бесславный обморок. Нарушение мозгового кровотока — это отнюдь не состояние сна, зато его можно вызывать много раз — если знаешь и умеешь.

Доделанная Грейс без проблем выдала блин призрачного поля магической площадки, без проблем поднявшей громаду туши — и не такие тяжести перевозились. Мастер Грей проявил смекалку, когда лишь посредством своего артефакта и продуцируемых им силовых щитов — компактно уложил красного дракона калачиком внутри верхней полусферы силового каркаса собственного дома, специально оставшегося до конца не проявленным — как раз настал предусмотренный случай скрытной перевозки крупногабаритного груза. Большой дракон весил более трёх тысяч фунтов и при укладывании прекрасно поместился в полусфере двеомера домика Леомунда. Если б он ещё сделал это осознанно, то времени бы потратилось меньше.

Увы, любые перемещения по Плану Тени возможны лишь с удвоенной скоростью пешего человека. Так что сокрытая под невидимостью Грейс поплыла за город, а невеликого роста маг поспешил испробовать на невольном пациенте знания об анабиозе, коматозном сне и зимней спячке. Досконально зная своего фейри-дракончика и обладая развитым воображением, Грей смог соотнести масштабы — предстояло много-много лазить по туше.

План Тени не так страшен, как его малюют. Лишь годы жизни здесь способны необратимо изменить организм родом из Прайма — так образовались теневые гиены, к примеру. Поэтому фейри-дракон, объевшийся и напившийся, уставший быть крупным и дышать волшебством, благополучно уснул на красном боку, послужив прекрасным образцом для того, чтобы невеликого роста маг по-настоящему усыпил Фёкиэрирфёса.

Пока Грей направлял летающую черепаху к горной гряде, сплошной стеной тьмы закрывавшей горизонт на западе Теневого Мира, как ещё называли План Тени, Хмель довольно просто проникнул в чужое сновидение, вопреки всему — в насланный сон-мечту. Пока один копошился в чужом сновидении, другой следил за состоянием тела и фазами сна истинного красного дракона, неторопливо переваривая его магию и плоть. За исследовательским трудом Грей ощущал счастье спящего Хмеля, бороздившего облака Царства Снов с юным Фёкиэрирфёсом. Отдых души сказывался на ускоренном восстановлении бренного тела. Невеликого роста маг понимал все риски — потому никаких вдруг. Красный дракон будет спать ровно столько, сколько потребуется, во сне переваривая плоть местных теневых зверей.

За полтора часа Грейс достаточно отлетела от Зопала, но для скрытного перехода на Прайм необходимо было переместиться ещё дальше. Отыскав укромную ложбинку у подножий подавляющего собой хребта, Грейс пристроилась в ней, опёршись на силовые барьеры в ожидании дальнейших указаний. Пока Хмель высыпался, познавая жизнь истинного красного дракона, Грей сцеживал его кровь, мучаясь с пиханием в его желудок очередного теневого буйвола, а также с заготовкой нарезки плоти подсердечной драконьей железы, драконьих лёгких и драконьего сердца. Невеликого роста маг изнурял себя и драконий организм, собирая в ёмкости кусочки внутренних органов и заставляя их регенерироваться за счёт поглощения драконьей магии из его источника. Подопытный сам напал, но это не оправдывало — Грей ощущал себя омерзительным живодёром. К сожалению, вряд ли представиться другая возможность изучить истинного дракона и собрать образцы его волшебной плоти и соков с целью когда-нибудь освоить превращение в эту бестию, поэтому невеликого роста маг пересиливал себя, улещивая добычей знаний для вероятного противостояния с другими драконами — добычей нового магического могущества...

Вновь набив драконье пузо водящейся на Плане Тени живностью и вновь доведя Фёкиэрирфёса до полусмерти, Грей передал вахту Хмелю, чтобы самому устроиться на отдых, зело необходимый перед попыткой возвращения на Прайм. Примерно представляя драконью логику, сноходец намеренно наслал сон-кошмар, прежде чем проникнуть в сновидения красного дракона. Как выведать боевые секреты? Заставить самому их показать в экстремальных условиях — с риском для жизни. Встречи с другими истинными драконами — всегда опасны. Поэтому именно в этом заключалась тема сна-кошмара — схватки со всеми драконами, когда-либо встреченными Фёкиэрирфёсом. Это и требовалось мастеру Грею: все без утайки возможности самого красного дракона и важная информация о других драконах, особенно тех, что обитали на Мазтике. Личные тайны его не интересовали.

Живучий червь за прошедшие в реальности восемь часов насылаемых кошмарных сновидений активизировал резервы организма, ускоренно восстанавливая силы для выживания в неблагоприятных условиях — выполняя работу за Грея. Сноходец за месяц, проведённый с Ночным Секретом в Царстве Снов, успел даже немного привязаться к этому смелому и рисковому гордецу, обожавшему напиваться вдрызг. Собственно, ведь и фейри-дракончик с псевдонимом Хмель любил спиртное за разжигание огня, а также за веселье. Вино, грог, эль, ром каждый вечер помогали ему до упаду веселить публику в Чёртовой Заднице. После пробуждения Грею стало жаль убивать Фёкиэрирфёса, но мстительный характер...

Грею не хотелось становиться циником по жизни, и он утешил себя обещанием, что сей истинный дракон будет первым и единственным, которого мастер так бесцеремонно потрошил, гваздаясь по уши. С омерзением к себе вновь залезая вовнутрь драконьих лёгких, невеликого роста маг вскрыл плоть и целиком засунул улучшаемое оружие в "Draconis Fundamentum", после чего сконцентрировался на задаче и начал через краденный кинжал абсорбировать характерно огненную драконью магию, как давеча провернул с проклятьем Виттера. Наполнившись до яркой светимости, Грей вынул несколько кристалликов магии, оставшихся ещё после инициации Виттера: один вдавил в лезвие, второй в крылатую морду гарды, третий в тыльную сторону эфеса, четвёртый в ножны. Далее мастер принялся сосредоточенно растить сию кристаллическую магию внутри предмета, одновременно пытаясь выдохнуть — стихийный огонь. Получались лишь кашель и рвота, но упорный Грей старался изо всех сил, терпя неудобства и обжигающую боль — воруя жизненные силы дракона практикуемыми двеомерами вампирских прикасаний прямо к мерно бьющейся сердечной мышце. Запретное удовольствие приземлялось давлением драконьей ауры и массы плоти да постоянно возникающим чувством нахождения в желудке в миг перед началом процесса переваривания.

Когда подлеченный и беспробудно спящий Фёкиэрирфёс вновь достиг состояния полутрупа, к нему внутрь забрался Хмель на пару с Грейс. Светящийся от переполненности магией Грей направил в драконье сердце свою серебряную энергию, вместе с кровью понёсшуюся по всем жилам. Сосредоточение и концентрация — вот рецепт успеха. Объяв своей силой и ощутив всю тушу красного дракона, мастер произвёл — смену Планов, куда легче получавшуюся для переходов между Праймом и его Тенью, чем между Праймом и Небесами.

Не успевший прочухаться Фёкиэрирфёс вновь рухнул в обморок из-за перебоя в кровоснабжении мозга. Полностью исцелённым, включая отращённую чешую.

Сберегая свой Ночной Секрет, невеликого роста маг помыл Грейс, первой выпустив черепаху. В это время отдохнувший и полный сил Хмель при поддержке старшего собрата выпустил в "Draconis Fundamentum" собственного фантома, успешно взявшего контроль над телом красного дракона, вроде как "добровольно" вступившего на мобильную платформу и свернувшегося калачиком под силовым куполом, на всех парусах и крыльях понёсшимся в Залив Корделла. Ни капли крови в той ложбинке не осталось — лишь драконьи экскременты для дотошных следователей и следопытов.

Как и где лучше убить красного дракона? Грей вообще не хотел думать об этом, оттягивая решение, как мог. Но пришла пора сделать роковой выбор. Сбросить на Зопал? За каждый фунт драконьего веса в сумме получится выручить минимум по три золотые монеты. Оставить в Нью-Уотердипе? Неминуемо сыщется мститель, который подымет мазтиканцев и обрушит их на фаэрунцев, пока те погрязли в сварах за халявную добычу. Может быть, никто всерьёз и не будет драться, но учинить колонии страшные разрушения — всегда пожалуйста. Убить в Нью-Уотердипе, оприходовать и по-быстрому распродать амнийцам? Ну, Грей возомнил о себе, что если на горизонте покажется одинокий истинный дракон, то он сможет отвлечь его на себя, чтобы со спины малой телепортацией отправиться на драконий хребет и... Драконоборцу нужно соответствующее оружие, а лучше два. Есть кинжал Укус Зимы. Есть кинжал Пылкий Червь — только что созданный. Всё равно надо погасить долг и снять с себя клеймо ночного вора. Ещё у Виттера крутой кинжал имеется, но тогда теневого рейнджера следовало бы забрать из Зопала и поселить в Нью-Уотердипе. Вдобавок, если наведываться в колонию на Мазтапане, то заодно получится избавить своих потенциальных служак от формального статуса уголовников — подобный шаг должен будет купить преданность Хеброра и Федена до гробовой доски. Тот самый штришок, которого не хватило в прошлый раз. Ну, и потешить собственную гордость и тщеславие, наверное.

Спустившись в нижнюю полусферу, Грей разворошил драконьи сокровища Фёкиэрирфёса, отыскав несколько шкатулок, увеличивающихся до сундуков с золотом в монетах самого разного вида. Увы, дракон-наёмник постоянно вкладывался в амуницию, а потому суммарно денег набралось девять тысяч сто пять монет, впрочем, по-разному котировавшихся. Ещё сто с лишним платиновых монет, порядка тысячи из электрума, примерно по столько же серебряных и медных — эти лежали в общей смеси. Мастер Грей решил, что если кинжал Укус Зимы улучшить до какого-нибудь Ледяного Удара, то даже хватит оплатить выкуп здания самой управы, а у Нью-Уотердипа появится оружие против драконов, в том числе белых, напрочь отсутствующих близь экватора, но мало ли какая лихая судьба занесёт?

— Эх-ма, мой любимец, — глядя на приближающееся море, уныло заговорил мальчик с ластящимся к нему фамильяром, ничего зазорного не видевшим в проворачиваемом деле. — Вот так добываются многие волшебные ингредиенты. Эх... мне нужно было пройти через это... Да, чтобы на собственном опыте понять, каково это... Да, прочувствовать... Чтобы знать, что скрывается за множеством магических компонентов в лавках волшебников. Ты прав, мой любимец, они не сами гваздаются. Убили и поручили... Эх, сколько логику не включай, а внутри муторно и болит. Неправое это дело. Спасибо, любимец, Фёкиэрирфёсу действительно лучше умереть во сне-мечте, не мучаясь в сознании наяву. Угу, мой пёсик, он реально бы доставил потом проблем выше крыши, но всё равно убийство ради наживы — так отвратительно... Эх, чем дальше в лес, тем больше дров... Да-да, я помню Облако Фатума в Зопале... Через тернии к звёздам... костров Ада... Это не слёзы — это твои слюни. Да-да...

Мастер Грей не хотел осквернять свой дом убийством. Одно дело приобрести очищенный панцирь черепахи, другое — совершить убийство в собственном доме, путь даже ради наделения Грейс более высоким интеллектом и другими способностями. В конце концов, этот артефакт всего лишь является многофункциональным домом, а не ручным монстром универсального применения.

Грейс остановилась посередь тихого Залива Культака, с северо-востока надёжно прикрытого от морских волн вытянутым островом Мазтапан. До берегов в любую сторону — более пятнадцати миль. Фамильяр поднапрягся и с фырканьем выдул сферу невидимости радиусом в двадцать пять футов — считанных секунд её действия вполне хватит. Грейс совершила сложный трюк: махнула хвостом, сцепившись силовым кабелем с полом минус первого этажа, ставшего отдельной мобильной платформой — эдакий прицеп под днищем; отменила сферу двеомера дома Леомунда и выскользнула из-под туши красного дракона, у самой воды благополучно пойманного призрачно-голубым поддоном; подлетела примерно к центру площадки и устроилась на сложенном крыле красного дракона, чтобы активировать свой "внутренний орган", ответственный за долгосрочную работу заклинания сферы улучшенной невидимости.

Держа подготовленную за утро заготовку кинжала Поцелуя Ледника, корящий себя убийца нетерпеливо дождался, когда фейри-дракон вновь поднатужится, выпустит своего фантома и ненадолго завладеет телом истинного дракона. Стоя на краю челюсти и опираясь спиной на язык близь глотки, убивец с трудом справился с трясущимися коленками. Невеликого роста маг больше десяти минут лежал так, пока не смог ласково огладить нёбо, отправляя в мозг Фёкиэрирфёса сладкую иллюзию сна-мечты. Ему действительно пришлось пожелать счастья красного дракону — один из побочных эффектов использования колдовства вместо волшебства.

Хмель изготовился всё в том же многострадальном лёгочном мешке, его фантом рулил телом, зажимавшимся в клубок. Фантом Грея пластался в пищеводе со светящейся серебром склянкой, а невеликого роста маг лежал на языке с кинжалом и мешочком с вытянутыми синими кристаллами, перепроверяя сплетённый внутри лезвия канат магических нитей, призванных при ударе разрастись за счёт поглощения тепловой энергии — творческая переработка идеи аборигенов с крайнего острова дуги архипелага Зелёных Сестричек.

Вздохнув, Грей отдал голему команду удалиться, затем решительно коснулся нёба кончиком кинжала и надавил — одновременно фантом Хмеля двинул челюстью и языком, помогая продавить лезвие улучшаемого Укуса Зимы сквозь кость. Рукоять упёрлась в тарч на детской груди, тужившейся протолкнуть, пока через руки направлялся мощный поток магии, преобразующийся в стихийный холод, замораживающий драконьи мозги. Невеликого роста маг всего за четвёрку ударов своего колотящегося сердечка успел: отдёрнуть кисти от рукояти, схватить прикреплённые к ободу тарча ультрамариновые окатыши, макнуть их в едкую драконью слюну и с двух сторон приморозить к эфесу кинжала, от которого во все стороны разбегалась корка льда. Мощная кристаллизованная магия самого дракона внедрилась в металл и под действием свойств ледяной магии разрослась там, соединившись с ранее внедрёнными в лезвие кристаллами на основе сапфировых крошек — вырвавшиеся из материи излишки кристаллической магии израсходовались на разрастание несущих обледенение магических нитей.

В считанные мгновения после этого чешуя самого мальчишки вмёрзла в отвердевший язык — обледенела вся драконья башка.

Оба фантома сработали чётко: один успел приоткрыть пасть, не дав ни убийце застрять в ледяном плену, ни дракону забиться в агонии; второй опорожнил свою фантомную колбу, побуждая остальное тело дракона продолжить жить вопреки фактическому обезглавливанию.

Окружающая мобильную площадку водная стихия да вкупе с атакой холодом — огненная магия "инстинктивно" сжалась в свой источник-железу — распаляясь для ответного удара. Вот тут-то и сработал фамильяр, совершив уже отрепетированный обратный призыв старшего, попавшего из морозильника в топку. Волшебный карман поглотил щит, вместо тарча выдав в руки пылающий кинжал — мастер воткнул заготовку в самый центр "Draconis Fundamentum", словно булавкой приколол бабочку к стенду. И точно так же, как предыдущим изделием, Грей пленил мощную магию внутри металла, приложив с двух сторон к лезвию кинжала у самого эфеса и вдавив в него по ультрамариновому корнишону кристаллов могущественной магии самого дракона, отвердевшей на основе из рубиновых крошек.

Однако на этом создание кинжала Пылающего Дракона-Убийцы ещё не завершилось. Мастер Грей развеял своего фантома — сконцентрированная в нём магия произвольно распределилась по туше ещё не испустившего дух дракона. Фейри-дракон вытащил раскалённый добела кинжал из обугливающейся железы и несколько неуклюже двинул в прорезь лёгочного мешка, втыкая оружие прямо в сердце, чтобы напитать драконьей жизненной силой. Концентрировавшийся на фамильяре Грей за него сделал усилие по превращению контролирующего драконье тело фантома в заклятье фантомного убийцы, а потом подсунул под держащие рукоять лапы два ультрамариновых окатыша и приложил свои руки поверх них, чтобы при помощи своей способности заклинательного огня потянуть всю убийственную магию вперемешку с оставшимися жизненными силами дракона, проращивая в рукояти кристалл теневой магии, словно заточая в кинжале фантомного Дракона-Убийцу.

Вогнавшему себя в транс мастеру благодаря помощи фамильяра удалось не срастить, а внутри огненного прорастить теневой кристалл — наложение и взаимопроникновение разного рода магии не подчиняется законом для физической материи. Грей давно это знал, но лишь сейчас смог по-настоящему осознать эту простую истину, серьёзно продвинувшись в магическом мастерстве — ведь для тех же клубочков он свивал разные волшебные нити в косицу для получения у пряжи одновременно двух или трёх соответствующих свойств.

Фёкиэрирфёс сдох, окончательно и бесповоротно. Находясь внутри его туловища, и человечек, и фейри-дракончик явственно ощутили излёт души магической бестии, покинувшей сей бренный мир без застревания на Эфирном Плане или Плане Тени ради какой-то там мести кому-то там внутри него самого — царившее вокруг море не позволило душе красного дракона задержаться.

— Прости и прощай... — заупокойно произнёс Грей.

Всю оставшуюся дорогу до Нью-Уотердипа фальшивый гном провёл на черепашьем панцире, не вынося пребывания рядом с трупом и ненавидя себя за то копошение, что устраивал в его внутренностях ради заимствования драконьей силы, выносливости и магии. Некоторые идеи не стоят быть воплощёнными, как и не все артефакты можно создавать. Казалось бы, прописные истины...

Отбушевав над землями Нового Амна, ослабленный вихрь плохой погоды столкнулся с горячим ветром из пустыни — самум боднул ураган, который послушно убрался в открытый океан через привычные врата между северной Зелёной Сестричкой и крупным островом Зилхатек, по площади составлявший половину Мазтапана и располагавшийся напротив Трифосфорда, занявшего такое же стратегическое положение, как и построенный первым на материке Нью-Уотердип.

Подгадав момент, когда очередная дождевая туча-отщепенка обрызгает островную колонию и умчится помирать над джунглями у подножья высоченной Горы Плуток, фальшивый гном снял с крылатой черепахи невидимость и дал себя заметить дежурным смотрителям, поразившимся умопомрачительной скорости полёта, между прочим, легко побиваемой драконами при полётах в струйных течениях много выше уровня кучевых облаков. Грей летел, стоя на панцире черепахи, хвост которой тянулся к зримой мобильной платформе, пустой лишь на первый взгляд. Подзорные трубы не являлись редкостью, потому узнанного сероватого гнома никто не пытался подстрелить, хотя тот был готов ко всякому развитию событий. Колонисты забегали.

Ещё двенадцатого элесиаса мастер Грей полагал, что Кудря сопьётся. Ан-нет! К семнадцатому числу десятки пар рук выпрямили Чёртову Задницу, подлатав стены и крышу, прикрутив новенькие ставни — что весьма трудно сделать при дефиците кругляка под доски и опасности добычи древесины в джунглях у Горы Плуток. И вот к полудню печная труба старательно курилась, готовя, судя по уносимому на юг запаху — черепаховую похлёбку.

— Хеброр, а, Хеброр, ну за каким чёртом тебе сдалась эта Чёртова Задница? — Громко и сверху произнёс Грей, пользующийся перенятой у бардов уловкой усиления голоса. Он опередил доброхотов, но не крики о его приближении.

— Ма-мастер! Для вас же, Мастер Грей! — Прокричал в ответ Кудря, выбежавший в трактирном переднике и с вытираемой им кружкой. У мужика было время подумать, и он сделал верные выводы — надо признать. — Ваш бордель!..

— Всегда со мной, — оборвал его сутенёр, игнорируя выкрики прочих лиц. Махавшая цветасто оперёнными ластами черепаха изящно подплыла поближе, остановившись в футах двадцати от Хеброра и уличной слякоти. — Я надеялся, Хеброр, что ты уже стал бароном Шидз, но я опять вижу трактирщика. Эх... — картинно повздыхал Грей, чей золотой плащ с героическим пафосом реял за спиной гнома.

— Б-бароном? — Заикнулся Кудря, вынужденный поднимать лицо наверх, чтобы видеть гнома на плавающей в воздухе крылатой черепахе.

— Бароном Хеброром Шидз Нью-Уотердипским. Ведь это твой стражник убил проходимца, извращавшего законы Уотердипа! Логично, что именно ты должен был занять его место, — во всеуслышание вещал Грей, паря над собирающейся толпой зевак. — Кстати, где Ёгр?

— Тут я, мастер Грей! — Браво выкрикнул просветлённый лицом боец, предвкушавший награду, заслуженную за убийство должностного лица без суда и следствия.

— Готов ты или не готов здесь и сейчас публично поклясться в том, что будешь десять лет кряду верой и правдой служить делу защиты колонии Нью-Уотердип?

— Всегда готов! — Согласный на всё ради страстно желанного исцеления. Не один только Ёгр наслушался бритого Федена, заплетающимся языком рассказывавшего обо всех приключениях с мастером Греем, а не только про Зопал и небо.

— Оголяйся, — поспешил приказать гном, пока бравый молодец не начал клясться раньше положенного по сценарию. И продолжил, отцепляя от пояса ножны и вынимая льдисто сияющий и трескучий кинжал: — Прежний скряга зажилил Укус Зимы! Теперь же этот кинжал улучшен и наречё-о-он... Поцелуем Ледника!!! — Грею пришлось проявить всю свою ловкость и умение, чтобы при метании этот кинжал воткнулся в центр лужи. Получилось кривовато, но это компенсировалось громким хрустом льда — вода с грязью впечатляюще замёрзли на несколько футов вокруг. — Ёгр, встань над ним, выпей мой эликсир, принеси клятву и вытащи своё табельное оружие левой кистью!

Ну, из пузатой колбы гном демонстративно на глазок отлил треть ярко светящейся субстанции прямо в ножны, которые плавно и вертикально спланировали точно в здоровую правую руку подбежавшего бойца. Ну, мастер Грей сумел произвести должное впечатление на растущую толпу, когда молодой мужчина перестал быть калекой за то время, пока произносил означенную клятву. Ну, не сказать, чтобы рёв массовки сотряс весь остров Мазтапан, но радующихся за Ёгра нашёлся не один десяток лужёных глоток. Ну, разумеется, истинное зрение зафиксировало все моменты приживления молодому человеку повышенной сопротивляемости к холоду. Ну, конечно же, прячущийся фамильяр Хмель прокрался кое-кому в палатку для добычи доказательств списывания на мастера Грея всей кучи губернаторских недостач.

— Ёгр, брысь уже одеваться, — хмыкнул благодетель в преданное лицо мужчины, обрётшего не только исцеление, но и почётную службу, и крутое оружие, а также ещё пока неосознанное наказание за убийство власть имущего. — Хеброр, как думаешь, чёртовой дюжины тысяч в золотом эквиваленте хватит избавить нас с тобой от всё ещё официального статуса уголовника и вора?

Вода и земля примёрзли к камням под ними, потому сброшенное с края платформы золото лишь растрескало лёд. Мастер-ткач специально по такому случаю создал барсетки, сквозь мелкие ячейки которых прекрасно блестели монеты, звякнувшие благородным золотом, платиной, электрумом, серебром, ну и медью тоже. Не просто сумки для денег, а ловчие сети из нитей, что крепче стальной проволоки (из пускаемого на тряпки старого постельного белья, прихваченного ещё при побеге). Несправедливо, что мастер Грей из городской казны украл чужие залоги в виде драгоценных камешков, вороха волшебных перьев и вещиц аборигенов. Вот и вернул долги звонкими монетами.

— Д-должно, м-мастер Г-грей... — заикаясь пролепетал Кудря, прослезившись. Никак золотой зайчик в очи попал.

— Смотри у меня, Хеброр, если за сегодня официально не станешь бароном Шидз Нью-Уотердипским — я в тебе разочаруюсь окончательно и бесповоротно, — веско предупредил Грей, чей голос покрывал гомон толпы из почти всего населения Нью-Уотердипа. — Сам подумай, зачем же иначе я делал тебя таким знатно писанным красавцем?

— Но... Но это... как же... — тушевался Кудря в своём простецком наряде трактирщика с протиравшимся кубком и полотенцем в руках. Непослушные кудри стягивала ярко красная лента — втрое сложенный женский бант.

— Да здравствует барон Шидз Нью-Уотердипский! — Первой крикнула Келли, выглядывавшая в слегка запачканном фартуке из дверей трактира. Её возглас подхватило не более полусотни сограждан — завсегдатаи Чёртовой Задници и лично её частые клиенты в постель.

— Освободить площадку! Кого расплющит — я предупреждал! — Спустя четверть минуты после первого выкрика Келли проорал мастер Грей, мысленно приказывая черепахе начать медленно опускать призрачно светящуюся платформу рядом с трактиром. — Так и быть, Хеброр, я поддержу твою кандидатуру в бароны Нью-Уотердипа весьма убойным аргументом — подарю тебе свой трофей. Но учти, Хеброр, если к завтрашнему полудню его не разделают для переправки и распродажи в Хелмспорте, то лично ты сильно позавидуешь его участи. Ита-ак! Бывший хозяин сего золота и менее часа назад мною сражённый Поцелуем Ледника — красный дракон Фёкиэрирфёс! Теперь он твой, барон Хеброр Шидз Нью-Уотердипский.

И после торжественного объявления глашатай театральным жестом сорвал вуаль невидимости со своего занимательного груза, мороку с которым мастер ловко перекладывал на другого. Пару мгновений спустя Грей отменил и огромную мобильную платформу, отчего увесистая драконья туша смачно упала с высоты полудюжины футов, обдав уличной грязью первые ряды, сотрясся землю и глухо ударившись головой — раздавшийся в мёртвой тишине звук не вызывал сомнений в полной обледенелости драконьей башки с красноречиво раскрытой пастью. Как бы невзначай остекленевший взгляд Фёкиэрирфёса упёрся в волшебника Клофера, отпрянувшего быстрее своей клики подпевал.

Ночной Секрет хранил в себе ночной секрет: такую громадину явно не успеют разделать до ночи, вряд ли кто тут сумеет разминировать пропитанную кошмарной энергией бомбу, которая ночью погрузит всех спящих Нью-Уотердипа в кошмары с общим сценарием, где красный дракон поджаривает и чавкает грешниками, до сих пор не сознавшимися в преступлениях, особенно в повешенных на чужую голову. Это и побуждение к открытию правды, и схватка за моральный облик, и стимуляция разделки дракона всем скопом — алчность не позволит сбросить труп в море.

Не прощаясь, вообще не произнося больше ни слова и втайне желая "развидеть" большинство здешних рож, одетый в серебристую тунику сероватый гном притопнул вычурного плетения сандалией по черепашьему панцирю и чуть согнул ноги, чтобы со стремительно увеличивающейся скоростью полететь к северо-западной оконечности острова Мазтапан — без оглядки. Он хотел побыть один, хотел покататься на волнах и понырять средь кораллов, предаться любованию морем и рисованию для отдохновения души, опять заляпанной грехами по самое не могу. Стоило ли того неограниченное истинное зрение и прорва запомненной информации для анализа на декады вперёд?..

Поздно вечером того же дня, проводив золотой закат, расцветивший волнующееся море, малец своей драконьей дальнозоркостью заметил давно ожидаемый им караван кораблей, в число которых входила каракка под флагом Дома Деслентир — позабытый и не учтённый в планах дедушка Арлос. Стыдно то как...

(Иллюстрации с 048 по 062)

Глава 11, Драконье Перо.

18-19 элесиаса Года Голодания.

— Деда Арлос, проснитесь. Деда Арлос, — потеребил малец плечо капитана, спавшего в своей кабине, слишком тесной для спального места иного, чем подвесная койка расхожей конструкции.

— А? Что? Кто?.. — Мужик уже почти привычно сунул руку под валик, найдя там верный кинжал.

— Я, конечно, — знакомым Арлосу голосом ответил гость, как нечто само собой разумеющееся.

— Реально ты, Лариат? — Прищурился Арлос спросонья да при мягком свете подсвечника, в гнёздах которого теперь чудно полыхали пучки экзотических перьев, принадлежавших мазтиканским драконам.

— Да, деда Арлос, как есть. Мне тоже жаль симпатичного каштанового цвета, — печально выдохнул мальчик, почесав беспорядок пепельной макушки. Сидевший на левом плече фамильяр в подтверждении лизнул его в подбородок и снова завертел головой, высматривая объекты для своих шалостей.

— Кхм... Ладно, Лариат, допустим, ты сбежал из рая на Люцентию. Но сутенёрство?..

У бывшего патриарха Дома Деслентир не нашлось цензурных слов. Сын рано начал по девкам шастать — внук переплюнул так переплюнул. Хоть стой, хоть падай.

Арлос поостерегся садиться на койке, из-за волн раскачивавшейся, подобно качелям, удерживая лежачего более-менее горизонтально.

— Войдите в моё положение, — сказал вставший у мачты Лариат, проведя руками от плеч вниз, показывая гранитно-серую тунику до колен с примечательным кушаком. В свете навечно запылавшего подсвечника на три свечи лицо мальчика ярко алело, от шеи и до ушей.

— Теперь верю, — тяжко выдохнул мужик с проседью. Чему — другой вопрос, внук ждал именно этой фразы. У внука имелись дяди и тёти лишь немногим старше.

Глубоко вздохнув и выдохнув, Арлос Деслентир слез с койки, к простецким панталонам запахнулся в поношенную шёлковую рубаху белого цвета с вышивкой светящейся нитью оттенка лунного серебра — рукой не мастерской, но любящей. Это подарок от дочери, рождённой от возлюбленной из эльфийского рода. И матери названного Лариата. Почти привычно не обращая внимания на качку, рано начавший седеть мужик исхитрился умыться и сел за письменный стол у мачты, ребёнок устроился напротив с комфортом наколдованного кресла. Сразу и не поймёшь, с чего и как начинать эту беседу.

— Здравствуй, внук. Чего сбежал и зачем явился? — Арлос пустил в голос нотки капитана, справившись с лёгким замешательством относительно мягкой спинки волшебного кресла для него самого — удобная роскошь.

— Здравствуйте, дедушка Арлос. Сбежал потому, что мои родители не выдержали правды. На вилле в раю я жил приёмышем, отторгаемым всеми осознанно и планомерно, — тоскливо и грустно признался Лариат Хунаба, глядя на обветренные и мозолистые руки, раньше бывшие холёными и ухоженными, ласково ерошившими непослушные детские волосы бронзово-каштанового оттенка. Малец погрустнел и устыдился, хотя за всю свою недолгую человеческую жизнь виделся с Арлосом от силы несколько десятков раз — суммарно около суток по времени. Да, скрупулёзно подсчитал.

Мужик осуждающе покачал головой, нахмурившись своим мыслям. Внук с надеждой решил, что дед по линии Деслентир простил ему "временное" убийство своей дочери или просто не осуждал — или не успел прочувствовать пятиминутное событие, произошедшее вдали от его пирушки с вернувшимся из дальнего плавания родичем. Конечно, отец знал о жгучем желании своей Коринны быть признанной и принятой светским обществом Уотердипа. Арлос считал полнейшей глупостью рожать вторую пару близнецов ради избавления от эльфийской половины — детей не ради этого заводят. И вот итог — отринула... Да, удар молнии лишил его дочь дара к эльфийской магии, но выглядеть она осталась по-прежнему полукровкой — до убийства на светском рауте в Доме Силмихэлв и последующего дара от богини-покровительницы Селунэ. И чего Коринна в итоге добилась? Переехала жить на Небесный План бытия чужих богов, напрочь забыв о своём стремлении влиться в светское общество Уотердипа.

Капитан из графина налил обоим воды с лимонным соком, выжатым для лёгкой кислинки и аромата. Меж тем, выждав паузу, алеющий смущением и стыдом гость продолжил:

— На Макушку Лета дед Хаскар тоже переехал в Дом Знаний, семья воссоединилась. В тот день его свадьбы с Ивлу, на Макушку Лета, все они чётко дали мне понять, что я лишний в их семье и родне. Я согласился с тезисом одного из ранее прочтённых мной романов о том, что лучше любовь на расстоянии, чем ненависть вблизи. Вот и смылся... — признался Лариат. Остались печаль и тоска, сердце не щемило и не болело по этому поводу — отпустило. В глазах щипало...

— Пустившись во все тяжкие, — тяжёлым тоном упрекнул дед, подавив желание выудить из-под сиденья флягу с медовухой. Семейные дрязги у дочери неимоверно огорчали Арлоса, мягко говоря. Бывший патриарх привычно пытался разговорить родственника о наболевшем, раз что-то сподвигло его явиться спозаранку и разбудить после такого яркого сна о будущем величии и славе Джессамин и Родерика, его детях от Лионетт, второй жене. — Не жалеешь? — Участливо спросил дед, пытавшийся вести диалог как с подростком или даже юношей, а не как с маленьким мальчиком, неразумным и неопытным в суровой жизни.

— Не жалею. Никого, — твёрдо заявил пострадавший. — Поймите меня правильно, деда Арлос, фантомный бордель — это самый быстрый и эффективный способ тренировки целого спектра магии из школы Иллюзий на самом большом числе добровольцев вдали от светского общества. В итоге я создал себе из фантомной псевдо-плоти личину юноши из расы гномов, с нормально работающими причиндалами, — честно пояснил мальчик, на глазах у деда "вспотев" означенной личиной. — Наши волшебные кресла, опять же. И для всех снаружи каюты тут находится спящий капитан. И вот этот подсвечник теперь навсегда такой. Нравится?

— Удобно и красиво, Лариат, мне нравится, спасибо тебе, — искренне ответил мужчина, отметивший в этом году пятидесятипятилетний юбилей и сложивший с себя полномочия в пользу троюродного брата, ранее бывшего капитаном этой каракки. — Но я не понимаю, внук, в Библиотеке Дома Знаний есть книги обо всём на свете, там обитают умнейшие маги и учителя. Почему не там учишься у мастеров?

— На том приёме и на вторую ночь на галеоне Люцентия я причинил много страданий семье. В то время я считал это оправданным и потому не раскаивался в намеренном причинении боли. Из-за этого родители наказали меня, отказав и в доставке учебников, и в приглашении учителей, пока я не извинюсь и не раскаюсь в содеянном. Я бы остался в Доме Знаний, но мне было стыдно перед тамошними богами для входа во Всемирую Библиотеку, а для обучения у кого-нибудь там пришлось бы либо врать о себе и своей самостоятельности в столь мелком возрасте, либо идти наперекор воле родителей, — спокойно излагал Лариат, вернувшийся к родному облику. У него мелькала крамольная мысль, что он расплачется от разговоров на эту тему, но лишь печаль и всё — пережил и отпустил.

— Печально, — уныло произнёс дед, видя взрослое поведение, атипичное для шестилетних мальчиков. — Я так понял, Лариат, ты всё же раскаялся?

— Да, но по своей готовности, а не когда другим было бы удобно меня выслушать. Это случилось на Макушку Лета, когда уже сгущались ночные сумерки. Вся наша семья, дед Хаскар со второй женой и её близнецами, служанка Майси с новоиспечённым супругом Осборном Силмихэлв. Я залез на большую сцену, когда Милил позволил мне выступить перед всеми собравшимися, — с полуулыбкой говорил Лариат, вместо кормы с парой окон явив иллюзию с воспоминанием аж с двух точек зрения.

Арлос невольно сглотнул, просмотрев эпизод, где внук призвал Огма в свидетели искренности своих слов о прощении всех и о раскаянии перед всеми за боль. Но на этом не закончилось. Арлос слышал ушами фамильяра ругань родителей Лариата, как те считали, не просто опозорившего свою семью перед всем честным народом, а причинившего ещё больше боли и страданий, не успев извиниться за прошлые грехи. И в то же время Арлос видел и слышал чувственное выступление своего внука, вместо смущающей толпы представлявшего домашнюю гостиную с фантазией о любящих родных. Все виды зрения накладывались на неподготовленного человека, вызвав мигрень.

Прошло несколько минут, прежде чем осунувшийся дед пришёл в себя и смог поднять влажные глаза на внука, сохраняющего печальное спокойствие.

— Не дождавшись к себе какого-либо внимания, я сбежал в ту же ночь.

— Прискорбно всё это.

— Угу... Иллюзионистам нет веры, — подвёл итог Лариат, глядя в голубые глаза деда.

— Бывает, что трудно поверить. Особенно когда сталкиваешься с чем-то таким, что раньше считал невероятным или невозможным, — осторожно подобрал слова Арлос, не отводя своего взгляда. Капитан хотел бы поговорить на другие темы, но внук первым пришёл со своими проблемами — их следовало выслушать в первую очередь.

— Я знаю, деда Арлос. Мозги моих клиентов охотнее верили в райски красивых фантомных куртизанок с круглыми ушами, чем в секс с точно такими же, но остроухими. Одна и та же похлёбка из иллюзорно золотой чаши казалась вкуснее, чем из хрустальной и с прозрачной ложкой. Примеров у меня море набралось, — сказал, Лариат с алеющими ушами.

— Нет, Лариат, я немного не об этом, — подобрал слова бывший патриарх, пытаясь выразиться на щекотливую тему без причинения обиды или оскорбления. Отцу было ужасно стыдно за дочь. — Мне самому было трудно поверить в то, как быстро выросли мои первенцы, начав уже примерно в десять лет осознавать себя личностями. Для полуэльфов это естественно. А вот твоё осознание себя, Лариат, случилось неестественно рано и... почти завершилось ещё до начала физического созревания тела, — тяжело сделал правильный вывод Арлос, считая юношей, каким внук сам себя мыслил, когда создавал личину сероватого гнома. — Вот о чём я.

— Я это по себе знаю, деда Арлос. Взрослому легче поверить другому взрослому, чем ребёнку. Я вас понимаю и не виню. По крайней мере, вы стараетесь поверить и ведёте разговор со мной, как с состоявшимся совершеннолетним. Спасибо вам за это...

— Да. И мне легче это делать, Лариат, в отличие от твоих родителей, имеющих пять примеров нормальных детей...

— И одного кукушонка, — с горечью прервал Лариат. — В ночь на Макушку Лета Хаскар Второй это озвучил мне и на слуху у Коринны. Оба тем утром узнали, что я рассчитался за небесное поместье и что родичи с Лантана переедут на праздник за мой счёт. Я понял их и не обижаюсь — простил и отпустил. Как они того и хотели. Как не возвращаются молочные зубы, — подвёл итог Лариат, грустно разглядев желание деда примирить семью.

— Прискорбно всё это, — сдержанно повторился Арлос. — Я думаю, ты по делу ко мне, верно? — Грузно опёрся он на спинку волшебного кресла. Горечь гноила сердце. Но кто же ещё сейчас позаботится о внуке Лариате, как не его дед Арлос?

— По делам, деда Арлос. Заморозки случились. Год Голодания оправдал своё название. Согласно Перечню Лет на основе предсказаний Сумасшедшего Огатры — грядёт Год Синего Огня. Если толковать просто, то синий — цвет сырой магии в пронизывающих всё и вся каналах, огонь — символ уничтожения и очищения. Самое простое объяснение обычно оказывается самым верным. А теперь представьте, деда Арлос, какой Хаос возникнет повсюду, когда магия даст глобальный сбой или вовсе отменится? Так уже случалось — так пала Империя Нетерил. В преддверии этого мы с патриархом Адрианом условились избавиться от всех контрактов и владений Дома Деслентир за пределами Уотердипа.

— Пх-х... — новость ошеломила бывшего главу дома исследователей и мореплавателей, ударив под дых. Мужчина осунулся, ведь он столько лет старательно всё это пестовал, продолжая дело и традиции рода Деслентир. А ещё магия...

— В любом случае, деда Арлос, мы поспособствуем самостоятельности и дадим опыт сравнения с другими партнёрами, чтобы не мы выбивали для себя более выгодные условия, а нам их предлагали и уговаривали. Дом Деслентир аккумулирует ресурсы и воспитает новые поколения, которым будет интересно заново совершать открытия или странствовать по новым маршрутам вместо курсирования по путям предков. Поэтому, — продолжил деловой мальчик, — патриарх Адриан на мои средства выкупил в свою собственность Люцентию и заказал на верфи постройку ещё двух таких же кораблей. Об этом вы уже в курсе от догадливого Сукинелюбимца.

— Хех... — у Арлоса по-прежнему не имелось слов. Одни эмоции. Такие грустные и болезненные, что их нельзя было показывать ребёнку, каким бы он ни был взрослым. Обидится ещё — потом расхлёбывай навороченное, как в случае с Селунэ...

— В связи с вышесказанным я прошу вас продать Сарастину владения и контракты Деслентир с Мазтикой. И прошу способствовать ссаживанию Ясемтаора и всех его подопечных в Нью-Уотердипе для создания в колонии настоящего Грифоньего Легиона, а также для усаживания именно этого достойного друида вместо ссаживания сюда Манга со всей его кодлой для вступления на вакантную должность губернатора Нью-Уотердипа — пусть все продажные наёмники отвалят обратно в ту клоаку, из которой вылезли, а тут им не место. Ещё я прошу вас помочь моему протеже, барону Хеброру Шидзу, переселиться в Хелмспорт и выкупить там трактир или особняк с каменным первым этажом под мой фантомный бордель: с меня достаточно сутенёрства, но это благое для многих настоящих женщин дело бросать никак нельзя — изготовленные и отлаженные мной фантомные куртизанки могут круглосуточно обслуживать похотливых самцов, включая элементы садо-мазо. В качестве платы я передам вам эти шкатулки, — малец без утайки достал из кушака оные предметы, не конфликтующие с волшебными кармашками из-за модернизации на основе опыта работы над Грейс со схожим функционалом. — Я для практичности увеличил их вместимость и уменьшил минимальные размеры. Они приобретались местным красным драконом. Его наняли убить меня и разорить колонию — труп сейчас разделывается в Нью-Уотердипе.

— Э-э... Тебе показалось мало прищемить нос Амберли и призвать Талоса, теперь стал драконоборцем?.. — Сглотнув с замиранием сердца, риторически спросил дед. Ему и без того после десятилетий городской жизни очень тяжело дались прошедшие месяцы плавания в сугубо мужском коллективе, замкнутом на палубах каракки. Оптимист радовался встрече даже с виновником всей этой трагической кутерьмы. Трагичной для отдельных личностей, но реально полезной для благородного Дома Деслентир в целом. В капитанской голове медленно заваривалась каша...

— Фёкиэрирфёс первым на меня напал, — скривился мальчик, вновь устыдившись своих поступков. — Деда Арлос, встроенная фантомная маскировка поможет замаскировать их под статуэтки — мало ли что понадобится провозить мимо таможни или прятать у всех на виду? Это всё. А вам нужна какая-нибудь помощь, деда Арлос? — В обязательном порядке осведомившийся мастер, перед посещением капитанской кабины отправивший свою проекцию на инспекцию корабля, чей экипаж не шибко уважал своего нового капитана.

— Хорошо, Лариат, я во всём помогу тебе, — согласился родич. — Твоя же помощь нужна моей команде. В Трифосфорд из Нью-Уотердипа по камню связи пришёл доклад о чудесном излечении этого самого Хеброра Шидза и некоего Флюрина Коготка. У меня многие пострадали в схватке с амнийскими пиратами у Зелёных Сестёр, поэтому мы так надолго задержались в Трифосфорде...

— Всё к одному, — невесело улыбнулся мальчик и допил свой кубок. — Деда Арлос, вам передали только эту новость из Нью-Уотердипа?

— Да... — кисло ответил Арлос, тоже допил и с неясной тревогой оторвался от кубка.

— И вы намеревались оказать мне часть помощи, приняв командование Люцентией?

— Да, — кивнул капитан, подавшись вперёд, но не успев высказаться:

— Нет, — твёрдо заявил внук. — Простите, деда Арлос. Я уже исцелил более полутораста персон и осмелился в доказательство мастерства подавить у вас позывы к мочеиспусканию. Пожалуйста, приготовьтесь у ночной вазы — я прекращу воздействие.

— Ладно.

Он повиновался. Он не торопился, когда одевался. Он давал себе время привести себя и мысли в порядок, доверяя тому, что отражающийся в зеркале мальчик отвернут к окну, в котором виднелись другие суда из вереницы, как обычно, вставшей на ночь у северо-западного берега Мазтапана, где нет больших волн, под килем более двадцати футов, дно более-менее ровное, рыба в сети сама ловится.

— Ты мне больше нравился, внук, когда притворялся маленьким мальчиком, — тяжело и грустно выдохнул дед, с печалью и сожалением глядя на посеревшего птенца.

— Я не притворялся, деда, просто жил беззаботно детскими хлопотами, но этой весной домочадцы переполнили мою чашу терпения да случай представился пришпорить судьбу. Теперь мосты сожжены, пути назад нет. А тут я действительно притворялся гномом, деда Арлос. Ребёнок с сознанием и магией взрослого вызывает слишком много вопросов и недопонимания, — посетовал оный. — Пожалуйста, не стоит разрушать этот мой образ.

— Согласен, слишком много вопросов, — покивал умный дед одному из восьми своих внуков. — Как посоветуешь мне объяснить канделябр, Лариат?

— Эм, — мальчик моргнул, сделав его походя от радости встречи с дедом, управлявшим другим Домом и всегда любившим внуков, какой бы крови они не были. — У вас есть на продажу нефрит и лунные камни?

— Найдутся, — кивнул капитан.

— Честно, я просто не подумал, что у вас возникнут проблемы и вы задержитесь на Мазтике. Мне стыдно перед вами, деда Арлос, но сделанного не воротишь.

— Ничего, всё нормально. Это ты извини, Лариат, я ещё не поблагодарил тебя за обстоятельства, помогшие раскрыть давнее убийство твоей бабушки Финраурель, — сказал дед. И по-домашнему улыбнулся: — Вижу же, что скучал и хочешь обняться с дедулей, как раньше. Иди уже ко мне, горе ты наше луковое. Я тоже соскучился...

— Это только потому, что я мал ростом. Так и знайте...

— Ага, — ухмыльнулся Арлос.

Дед подхватил внука на руки и поднял, наконец-то обнявшись и поприветствовав, как подобает нормальному деду и нормальному внуку. Дитё хотело выговорится, и взрослый мудро поддержал этот порыв, оставив своё брюзжание и назидания на потом.

— Так почему нет, Лариат? Или мне теперь лучше звать тебя "мастер Грей"? — С улыбкой и хитрым взглядом спросил Арлос, сдержавший свой порыв потискать внука, на которого не таил обид — за детские промахи отвечают взрослые.

— На мне нет личины. А нет потому, что Сукинелюбимец уже получил втык от своей богини, поэтому послушается вашего слова. Вообще он скорейшим образом доведёт Люцентию до Уотердипа, где в безукоризненном виде передаст капитану Адриану. В противном случае он подставит весь свой род, как живых, так и мёртвых.

— Понятно, что всё запутанно. Лариат, ты не сказал о том, поможешь ли моим морякам?

— Когда я увидел вас на палубе каракки под флагом Уотердипа со стягом Дома Деслентир на вторых ролях, то меня осенило. Я половину ночи складывал паззл. Собственно, это третье и последнее дело, с которым я посмел разбудить вас до того, как начнётся снятие с якоря, — стал нахрапом излагать ребёнок.

— Стоп-стоп, внук, — дед уже пожалел, что отпустил мальца, чтобы они оба вновь устроились в волшебных креслах, магией созданных и магией же держащихся на скамье у стола. — Ты разве не обрадовался, увидев меня?

— На кону существование колонии Нью-Уотердип и судьба страны Культака. Личное подождало утра, — скромно и смущённо улыбнулся Лариат. — Я обрадовался знакомому человеку, деда Арлос, но мы с вами общались с гулькин нос, чтобы испытывать что-то большее. Раз обжёгшись, дуют на холодное.

— Понимаю, — понурился дед, пожалев, что пагубно избаловал свою дочь.

— В общем, лунный серп на гербе Уотердипа открыл мне глаза на успех капитан-губернатора Корделла — за ним бог и религия. А у Нью-Уотердипа до сих пор отсутствует хоть какой-нибудь храм. У доставшихся нам аборигенов культ силы тесно переплетён с культами богов, других они меряют по-простому — по себе, поскольку вокруг нет такого огромного разнообразия Королевств, как на Фаэруне. Культака считают нас торгашами-проходимцами. Не скажу, что хуже амнийцев, но слабее однозначно: раз нет церкви, значит, нет морали — оборзевшую стаю гиен истребляют. Герб Уотердипа подсказал мне, храм кому срочно нужно и уместно организовать, чтобы частично и полностью оборачивающиеся люди-ягуары и люди-орлы страны Культака приняли население Нью-Уотердипа именно как миролюбивых торговцев, в случае нужды способных договориться со множеством устрашающе грозных сил. Течение и попутный ветер доставят сей караван в порт уже к этому вечеру. Но и мне, и вам нужно больше времени на подготовку — минимум сутки. Постройка с нуля — занятие слишком долгое. Я предлагаю приспособить под это дело — маяк Нью-Уотердипа. Я на себя возьму всю магическую составляющую башни — на вас возлягут все организационные мероприятия. Чтобы богиня явственно ответила на массовый призыв с Мазтапана, я от её имени буду скрытно исцелять всякого верующего, кто поклонится освящаемому алтарю с Люцентии.

— Нет...

— Извините, но да. Она меня первая обманула, приманив своим светом и воскресив объединившуюся душу в прежних детских телах. Поэтому мы будем с ней квиты, когда я тоже свершу обман ради её прихожан и неё самой, как я сам это вижу, не испрашивая её мнения на сей счёт, как и она со мной поступила. Я не буду лечить её верующих, но живо поспособствую в этом благом деле.

— Ох, внук, с богами шутки плохи, помяни моё слово, — покачал головой сердобольный дед, поневоле разговаривая с ребёнком по-детски.

— Я — министр Ао! Я создал реликвии вместе с тремя богами, деда Арлос, ещё с четырьмя общался, и лишь эта, жрице которой я помог до неё дозваться сквозь ореолы двух злых богов, лишь эта вроде как одна из двух старейших божеств этого мира и дочь самого Ао — лишь эта тупо бросила на кучу трупов массовое воскрешение, не соизволив хоть чуточку разобраться, что к чему и почему!.. Как же мне ещё относится к ней, деда Арлос, когда её собственная жрица вроде как долженствующая исповедовать дружбу к селуниткам и равенство с остальными, продвигать принятие и терпимость, знать о благословении и любви ко всем лично богиней воскрешённым — как эта селунитка вопреки всем этим догмам гнобит и выдавливает вон из семьи родного сына!.. Что мне хорошего думать о той богине, которая дважды отметила свою жрицу, но так и не защитила её ни от своей ночной сестры, совратившей себе чужую служительницу тлетворным давлением на рычаг потерянной в нежном возрасте матери, ни от Ночной Змеи, пестовавшей себе кошмары повкуснее?! Лично я предвзят к ней и не скрываю этого, но мой долг в качестве министра Ао велит заботиться о Равновесии, невзирая ни на что. Маятник качается ко злу или добру, к порядку или хаосу. В Зопале я запальчиво качнул его к злому хаосу, поэтому в Нью-Уотердипе я обязан навести добрый порядок. Я не могу игнорировать знаки Судьбы, деда Арлос, поэтому храм будет посвящён вашей небесной покровительнице. К вашему сведению, я к самой красивейшей богине обращался под фантомной личиной уродца — и ничего, она такому мне ответила при всех посетителях Синосура. Я смею надеяться, что мои разработки укроют меня от её аватара. Я не могу запретить и попрошу вас не скрывать правду на её вопрос об устроителе-целителе, а попрошу содействия в освящении алтаря и храмовой башни в её честь ради всех уже исцелённых и нуждающихся в оздоровлении, ради продвижения женственности и уважения к женщинам среди всех этих похабных и сексуально разнузданных развратников в колонии, ради света для всех долгожданных и во имя взаимного укрепления Культака и Нью-Уотердипа через торговые, военные, культурные и религиозные связи. Это будет тем свершением, которое поможет мне простить её за моё непрошенное воскрешение и простить себя за грешное и необдуманное раскачивание Маятника Судьбы.

Арлос видел и подростковый протест, и взрослую аргументацию. Да, умудрённый жизнью мужик усматривал в открытых глазах внука — вызов. Себе, обществу, богам — всему миру. Что так свойственно мужающим парням. Однако без влияния кипящей крови подростка эмоции зашкаливали. Магия? Арлос ухватился за эту мысль и развил её до ранее упомянутого Синего Огня — Пылал внутри его внука. Пламя Магии. Оно виной всем приключениям Лариата — оно ведёт его подобно маяку в ночную бурю. И если он одарён сверх всякой меры, значит, этого кому-нибудь нужно. Почему бы и не самому Ао? Арлос Деслентир прекрасно помнил тот день, когда Всевышний спустился по Небесной Лестнице к макушке Горы Уотердип...

— В связи с планируемым вы должны знать, что я отправил в Зопал посланниц с требованием передачи Нью-Уотердипу всех земель от северного берега реки Акситц до кряжа у Трифосфорда. Поспешил, признаю. Небольшой колонии с друидами во главе и в помощниках хватит и грамотного природопользования острова Мазтапан — отпадает нужда в тех владениях. Пусть Культака сами обрабатывают пойму и платят нашим друидам за помощь в их проблемах — урожаями и ресурсами. Но самое главное в другом, деда Арлос. Грифоны объединяют в себе орлов и ягуаров! Если Нью-Уотердип сделать полноценным и эксклюзивным питомником грифонов с продажей только мужских особей, то покупающие и чтящие их Культака будут нашими вернейшими союзниками. Новое руководство должно поддержать инициативу "мастера Грея", но отмежеваться от его методов, как и от политики ныне покойного губернатора. Также Фёкиэрирфёс нанимался для зачистки Зопала, как от сущностей из Теневого Мира, так и от теневых убийц самых ретивых генералов. Я уже передал своему верному человеку сделанное из этого красного дракона оружие — кинжал Пылающего Дракона-Убийцы. Виттер Рейш — ещё один исцелённый мною. Мы с ним вместе впервые перешли в Тень и обратно. С выпускаемыми его кинжалами фантомными убийцами он постепенно разберётся со всеми теневыми и некротическими существами, достающими Зопал по моей вине. Уже начал, а я помогал до сего дня. Если вдруг чего ещё не возникнет, то мастер Грей намерен открыто сопровождать вас на этой каракке от острова Мазтапан, но не дальше пары ночей после отплытия от Северной Зелёной Сестрички. Время сутенёра Грея прошло, но я ещё побуду на Мазтике по своим делам. Эм, вроде всё сказал. Извини...

— Ничего, Лариат, я услышал тебя. С твоего позволения, я всё же тяпну медовухи...

— С вашего позволения, мой фамильяр бы тоже не отказался хряпнуть её же...

Арлос лишь на мгновение вскинул брови от удивления, но не проронил ни слова, доставая и наливая — себе и дракончику в плошку. Своё капитан выпил залпом. Арлос ещё этой весной был твёрдо уверен, что до глубокой старости останется патриархом Дома Деслентир, чтобы передать бразды правления одному из благовоспитанных внуков или сыну от второго брака. Но за несколько прошедших месяцев оторванности от высшего общества Уотердипа мужчина понял, чем в действительно хочет заниматься на старости лет — в молитвах к Селунэ он просил свою богиню разрешить поселиться в поместье у леса Ардип и заняться детским приютом. Встреча с Лариатом лишь укрепила Арлоса в этом мнении, усовестив невниманием ко внукам, растимым в другом Доме, но от этого не переставшим быть его родными и горячо любимыми.

Когда Лариат отправился готовиться к утреннему визиту в качестве мастера Грея, уже не способный уснуть капитан наконец-то встал на колени перед статуэткой богини Селунэ и помолился. Долго, истово, безответно.

Поутру отличный дипломат и потомственный почитатель Лунной Девы сумел договориться с капитаном Сарастином о том, что в предстоящую ночь экипаж его каракки обойдётся святилищем Селунэ на собственном корабле, а вот на следующую они устроят общие моления на первом этаже маяка, временно переместив с Люцентии алтарь всех богов, а также навсегда оставив одну из панелей корабельного святилища Селунэ с её дарением организовываемому церковному приходу и одной из половиц, по которой ступала нога богини. К сожалению, иконописца не имелось в наличии, потому профессиональному краснодерёвщику и плотнику Люцентии заказали вырезать священный символ Лунной Девы в виде пары очей в окружении семи звёзд.

Мастер Грей после фееричного визита на каракку к Арлосу Деслентир на всех парусах помчался в Нью-Уотердип, по пути надрываясь, когда истинным зрением изучал простейшие зелья лечения на предмет вместимости его заклинательного огня и пытался осмысленно придать своей энергии необходимые лечебные свойства, чтобы при разбавлении произведённого бирюзового эликсира воссоздания тела хватило на десятки нуждающихся — во имя чуда Селунэ! К сожалению, качество сырья не позволяло добиться чего-то большего, чем зелье лечения свежих критических ранений, а не застарелых увечий.

Теневой Нью-Уотердип оказался весьма обитаемы местом, несмотря не менее чем десятилетнюю историю со дня основания. Фронтир. Пристанище обманутых надежд. Все, кто мог или хотел, отправились в Трифосфорд, где обосновалось большинство торговцев, построивших и дома, и храмы, и театры. А тут... Население, колеблющееся с трёх до пяти сотен персон, а в периоды причаливания караванов кораблей и до тысячи. Палатки — это не лачуги. Управа, два трактира, кузня, лаборатория, пара лавок с жильём на втором этаже, казарменные бараки и сарайки, маяк — вот это и стены отражалось на Плане Тени. Тёмные руины, из часа в час меняющие очертания, сохраняя лишь могильно-чёрные зёвы окон и дверей. День здесь соответствовал сумеркам после захода солнца на Прайме: чем пасмурней, тем темнее. Местные обитатели обычно прятались по строениям и жались в тенях у стен, отбрасывавших их соответственно положению нормального светила — не сейчас.

Невеликого роста маг всё равно задумывал проводить чистку Теневого Нью-Уотердипа. Полдень — худшее время для всякой нежити и теневых монстров. Мастер Грей явился ранним утром, зная, что драконью тушу ещё не успеют разделать. Ещё невеликого роста маг представлял — он ничто не сможет противопоставить аватару богини. Кроме хитрости. Зачем изобретать подкову, когда можно спрятаться за границей Плана Тени? Надо только сперва очистить поле для теории и практики бурения тех "смотровых отверстий", что ненароком получились из развеянных по Зопалу ворсинок, ненадолго превративших реальность в сито.

Из-за эманаций драконьей мертвечины вся-вся нежить, какая завелась в Теневом Нью-Уотердипе, сгрудилась на одном пятачке, пожирая некротическую энергию, мощным потоком истекающую из вскрытого в реальности туловища красного дракона. Призраки, аллипы, тени, извращённые фигуры людей-орлов и прочих гуманоидов — более сотни стянулось. Даже рассвет никого не вспугнул в этот пасмурный денёк.

Зелзира Песнь Молнии здорово насобачилась со своим коронным заклинанием — шаровая молния. Мастер Грей в итоге повторил его, по ходу дела изобретя — веретено молний. Полигон в Теневом Зопале показал превосходство невеликого роста мага над стандартными плетениями. Но сейчас ему и этого показалось мало.

Готовясь одним махом решить задачу зачистки, мастер Грей принялся за дыхательную гимнастику, разгоняя магию по телу и сосредотачиваясь на задачи. С широко расставленными ногами он стоял посередь верхнего купола своего мобильного дома, который сейчас играл роль заклинательного зала — Грейс поддерживала на полу гигантский глиф метамагии усиления. Между ног невеликого роста мага устроился его фамильяр — дракончик тоже разрабатывал лёгкие. В решающий момент: один по ширине плеч вытянул руки перед собой — второй задрал голову в точку между ладонями. Сверкнула дуга — полыхнул огонёк. Молния начала скручиваться, наматываясь на силовое веретено, накручивавшее на себя и довольно ровную струю огня из пасти смешно сдувающегося дракончика. Десять оборотов, двадцать... На шестидесятом оба иссякли, и лишь обоюдная воля продолжала держать раскрученный болид, искрящийся и полыхающий в толщине пальца от ладошек. Оба сделали глубокий вдох, и лишь один согнул локти и повернул ладошки перед собой, чтобы миг спустя вместе с резким выдохом совершить натужное толкающее движение.

Заклятье вылетело из дверного проёма остающейся невидимой сферы, парившей в сотне футах над поверхностью Теневого Мира. Ось вращения действительно была нанизана на волшебную нить, по которой и заскользило заклятье — прямой наводкой в массовое скопление.

Жахнуло дай боже! Сверкнуло ещё круче!

Огненно-электрический вихрь появился взрывным образом, накрыв воронкой расчётный радиус примерно в тридцать футов — из центра футов на десять взметнулся энергетический столб. Никто из пребывавшей в экстазе нежити не успел отпрянуть — монстры испарились. И чтобы они тут вновь не завелись, целитель метнул вниз свою экспериментальную колбу с лечебным зельем серебристо-бирюзового оттенка — лопнувший пространственный карман породил облако и разметал стеклянные осколки. Ещё одна колба с подобным составом отправилась внутрь маяка, разбрызгиванием позитивной энергией уничтожая негативные эманации, дабы легче произвести освящение храма.

Полетав немного, мастер Грей так и не дождался — на ком бы испытать лучистую молнию? Теневой Нью-Уотердип казался пустынным и брошенным. Поэтому, не тратя излишних минут, Грей целенаправленно помчался к расположенному невдалеке за стеной кладбищу, где благополучно исторг из себя экспериментальную молнию, после удара оземь разделившуюся звездой по дюжине целей. Мгновения спустя брошенная фамильяром взрывная колба накрыла всю территорию светящимся лунно-нефритовым облаком излечения, действующего на теневых и некротических монстров подобно ведру серной кислоты на голого человека. Невеликого роста маг в который раз ощутил чувство превосходства, какое волшебники и колдуны испытывают по отношению к жалким воякам, ещё делающих взмах острой железкой в то время, как одно заклинанье уже убило тринадцать призраков, а склянка и того больше. Но зазнаваться не стал, помня практический провал в отношении коварных замыслов старой карги Скарлет.

Ещё с тремя склянками мастер Грей экспериментировал с упором на ту часть дара к магии, что приобрёл от рейнджера Виттера. Владение Магией Природы было перспективным направлением, но на практическое изучение слишком мало времени. Экспериментировать на животных или людях мастер Грей сильно-сильно не хотел после извращений с красным драконом, а вот проводить исследования на растениях — за милую душу! Потому он отлетел на пару миль от Теневого Нью-Уотердипа, определил теневые версии двух молоденьких секвой — окропил их и опрыскал половинками пинт зелья. Над водой пересёк границу тень-свет, вернулся и точно так же поступил с оригиналами, едва заметно выделявшимися некой сочностью цветов, а после полива начавшими ежеминутно расти дюйм за дюймом — истинное зрение помогло настроиться.

Между удалёнными примерно на четыреста футов секвойями, слепив ультрамариновый окатыш с фалангу большого пальца, невеликого роста маг углубил его в каменистой земельке в том самом месте, где на Теневой стороне пролил треть пинты. Внутрь получившегося горшочка заложил самый лучший жёлудь, который отобрал из купленного мешка, перевозимого аж с Фаэруна для варки кофейного напитка и кормления каких-то домашних куриц ради существенного увеличения у них несения яиц. Залив жёлудь содержимым третьей склянки, долженствовавшим помочь калеке регенерировать конечности, Грей залепил горлышко этого своеобразного сосуда. Из купленной на каракке дубовой доски для починки обшивки мастер смастерил четыре лоточка. Плотно сшив дощечки волшебными нитями, Грей знатно побегал, вставляя их в вырытые фамильяром ямки. В результате получился строгий геометрический узор из треугольников и квадрата, сторонами ориентированного по компасу. Чувствуя себя шелудивой псиной, фальшивый гном посолонь оббежал лоточки, кладя жёлуди и мочась своей магической эссенцией — в ходе этого процесса с большей лёгкостью создавая магией баррели пресной воды для увлажнения окружающих почв. После всего этого он поспешил подняться на Грейс к безопасности и безграничности — моря облаков. О будущей священной роще и центральном дубе для почитания Сильвануса и подчиняющейся ему Миеликки позаботился — мастеру было пора заняться собой.

К сожалению, невеликого роста маг остро нуждался в больших объёмах своей магической эссенции и специфично фигурных кристаллах магии непосредственно внутри материальных носителей. Памятуя эссенции и горошины, Грей прекрасно понимал силу привычки, когда размышлял над организацией дополнительного органа в пупке, с названием которого специально не определялся, про себя именуя то полостью, то камерой, то клетью, то термосом, то инкубатором, то синтезатором овеществлённой магии. Мастеру требовалось всего лишь поймать, откалибровать и отточить требуемый настрой и ощущения во время процесса внедрения магии внутрь материи — это означало переход на качественно новый уровень оперирования силой. Всё к этому и шло, хотя очень не хотелось извращать свою человеческую природу лишними деталями — даже одной. И да, было ох как страшно напортачить — до безумия! Чуть что не так — станешь уродом, видоизменённой магическим образом плоти уже никакой эликсир воссоздания тела не поможет, по крайней мере, собственного производства — по очевидным причинам. Жуть да и только! Невеликого роста маг на этот раз не смог преодолеть искушение, ведь в теории это также означало удвоение максимального объёма одновременно высвобождаемой маны — Фёки в человеческом обличье сдох бы с одной такой молнии.

Собственно, перепугавшийся в ходе операции по препарированию собственного пупка во внутренний карман из живой плоти — мастер Грей после полудня устроился благополучно дрыхнуть в постельке из песка под охраной бдительной Грейс, все четыре реальных часа — всю декаду в Царстве Снов шастая по чужим тематическим сновидениям и набираясь вдохновения на храмовую башню. А тело в это время обвыкалось с волшебным органом, подстраиваясь под использование по прямому назначению — запасать магию в специализированное хранилище. Там можно будет и предметы содержать, кстати.

Пропустив причаливание и пир в честь прибытия, невеликого роста маг до середины ночи без подвига синтезировал внутри себя первую партию жидкой эссенции магии и кристаллов, одновременно трудясь над заполнением некогда купленных вольным Кудрей книг: таблицами цифр и строчками формул, эскизами и схематичными чертежами, набросками идей — воплощение мыслей на бумаге помогало их структурированию и выкристаллизовывало финальный план, как повелось, опустошающий на все запасы до последней капли и крошки магии. Знания и опыт для себя — плоды для других. Тем, кого в прошлой декаде использовал в тёмную, грабя на жизненные силы и интимность соития.

Подавляющее большинство назвало бы такой образ жизни абсолютно ненормальным, а самого невеликого роста мага — сумасшедшим. Таков удел всех гениев, признаваемых лишь спустя столетия — зачастую после смерти. Тот же Огатра, по пророчествам которого власть имущие Фаэруна составили единый Перечень Лет, где каждый год имеет собственное название, а уж какой там у него номер — регионы и даже отдельные города сами определялись с датами начала своих летоисчислений.

Мастер Грей оцифровал свои ощущения, чтобы примерно представлять, сколько ему придётся поглотить серебристой субстанции Астрального Океана, чтобы сформировать кристаллы магии по символу Селунэ — пара женских очей в окружении семи звёзд. Завершённый артефакт по имени Грейс умел самостоятельно призывать серебристый сундук двеомера Леомунда, приспособленного под транспорт в Астрал и обратно. Вопрос составляло реальное время, которое надо потратить, как на сбор эссенции и кристаллизацию, так и на капитальную пропитку магией выбранные для храма артефакты: нейтральные астральные энергии идеально поддавались поляризации силой веры, чтобы неспособный к чьему-либо ритуальному посвящению корабельный капеллан каракки смог без особых проблем освятить алтарь и всю храмовую башню, долженствующую послужить резонатором для привлечения непосредственного внимания божественной сущности.

Плотник из команды Арлоса поутру девятнадцатого числа месяца Солнца в Зените отрезал пару квадратиков от священной доски, чтобы, согласно предоставленному заказчиком свитку, зажать между ними мазтиканский серебряный кулон с драконом в круге и сделать основой сопряжения пары шестов из скруглённых половинок оставшейся части доски. Приделав с двух сторон дырявые квадратики, умелец незаметно для всех спрятал внутри мазтиканское кольцо с чешуйками и серебристо-синее деревянное колечко. Доделав, честный плотник закрепил эту сокровенную слойку в самом центре крыши маяка. Один из шестов он вместе с кузнецом овил шпилем громоотвода и водрузил наверх. На кончик другого верующий человек с трепетом закрепил лучшую из сворованных "гномом" фибул, напоминающую четырёхлучевую звезду богини Селунэ с мелкими бриллиантами на каждом лепестке — шест плотник прикрепил к потолку помещения, откуда временно убрали мощный фонарь.

Почти весь экипаж под командованием Арлоса вообще активно трудился с самого утра. Например, сверяясь с планом, к доскам маяка приделывали драконью чешую и волшебные перья, выкупленные благородным капитаном из числа оставшихся на руках у населения Нью-Уотердипа. Например, мостили площадь перед маяком и дорожку к нему. Капитан Арлос даже с выгодой перепродал подсвечники, всё золото за них благотворительно спустив на оплату грубой рабочей силы для облагораживания территории колонии — как никак являлся официальным представителем власти Лордов Уотердипа. Кстати говоря, дюжие моряки ворочали те плиты, которые получились после того, как скрытный мастер-ткач спозаранку потренировался со своей новой волшебной нитью, на дюймовые ломтики нашинковавшей всем мешающиеся валуны.

Освящение маяка в часть Селунэ — событие экстраординарное для Нью-Уотердипа, даже с учётом ажиотажа вокруг: новоявленного барона, льдистого кинжала и его здорового хранителя, драконьего трупа и ингредиентов с него, отсутствовавших или повторившихся на вторую ночь кошмаров, вымахавших за день аж примерно на шесть лет секвой и дубов, нового назначенца на губернаторский пост с его гнездовьем грифонов, которым для расселения требовалось отдать один из бараков. Возможно именно из-за страха перед "Мастером Греем" в колониальном поселении с враз удвоившейся численностью — скромно пьянствовали и чуть махали кулаками, никто не совершал прелюбодеяний или насилия — активно трепались и спорили о запропастившимся сутенёре. Экипажи и пассажиры с кораблей из каравана Дома Зулпэйр завидовали местным забулдыгам, с раззявленными ртами выслушивая о прелестях борделя и последнем вечере его работы. И все люди, полуэльфы, эльфы, гномы и дварфы с халфлингами дружно спорили о войне или мире с Культака, костерили аферы покойного губернатора да базарили на тему возобновления работы фантомного борделя — теребили устало и нервно отбрыкивающегося барона Шидза, лишь один день успевшего побыть самым главным в Нью-Уотердипе — не верящий посторонним Кудря после приватного разговора с Арлосом Деслентир неохотно согласился передать власть новому губернатору да прилюдно преклонить перед ним колено.

Разумеется, невеликого роста маг посредством истинного зрения у прячущегося фамильяра пристально наблюдал за манипуляциями друида Ясемтаора и Джефри Аесиса, его сына, которого солнечный полуэльф не преминул подучить, попутно осуждая действия неуча, ускорившего рост секвой и проклёвывание дубов в нетипичном для них климате. Как и рассчитывал мастер Грей, друиды не смогли пройти мимо и за здорово живёшь исправили все его огрехи. Манипулятор исподволь заставил их с вечера прикипеть к зародышу священной рощи на острове Мазтапан близь поселения Нью-Уотердип, а на рассвете высадил целый круг из дюжины желудей со вставленными внутрь орешками — орешками кристаллической магии природы, которая сама по себе нейтральна и сакральна, что идеально служило целям мастера. В итоге бывший сержант Грифоньего Легоина Уотердипа из числа вечно задвигаемых благородными вотердевианами — согласился стать капитан-губернатором Нью-Уотердипа. В полдень состоялась торжественная церемония привидения его к присяге на алтаре всех богов, покамест перемещённого с палубы Люцентии на только что вымощенную площадь перед управой.

Едва поспевавший за всем мастер Грей практически за час перед началом священной службой внедрял в перенесённый алтарь свою кристаллическую магию на изумрудных и нефритовых крошках, вываренных в лечебном зелье и кремах, стащенных Виттером в Зопале и переброшенных от него через незаменимый серебристый сундук. Так целование поверхности алтаря само по себе дарует любому почитающему хоть малую лечебную толику — хватит на исцеление синяка или царапины. Самыми последними символы глаз и крупная звезда над ними — из кристаллов магии на основе крошек лунного камня. Поскольку алтарный камень только-только установили, то теневая материя ещё не успела натечь, потому бурление пространства еще могло вывести внутрь камня — на то и был расчёт.

Подобравшись к недрам алтаря, сперва защищённого направленными вовнутрь доспехами мага, невеликого роста маг приставил палец и высвободил стихийную силу земли — присоединившаяся к процессу воля фамильяра сформировала магию по форме кристаллического символа звезды из перекрестья в круге. Приставив к ногтю указательный палец левой руки, мастер высвободил стихийную магию воды, точечно размягчив породу, а воля фамильяра уменьшила всю схваченную материю. Вдавив первую звезду, Грей резко сузил и отдёрнул в сторону отверстие из Тени на Прайм: слава богам, алтарный камень не треснул, когда вещество внутри него распёрло обратно — созданное давление отлично внедрило кристалл магии в материю, лишние крошки которой создали в камне высокую напряжённость, естественным образом укрепившую алтарь из-за действия смеси магии стихий земли и воды. По такому способу все девять элементов священного символа богини Селунэ заняли своё место в дюйме от поверхности алтаря — волшебные нити из их середин протянулись ещё ниже на дюйм и связались в затейливый узелок прямо под геометрическими центрами алтаря и орнамента. Следующим этапом соткав паутину на внешних стенах и протянув все нити через древесные волокна освящённой самой богиней панели до точки установки Арлосом его лично священной статуэтки Лунной Девы, мастер Грей поспешил сесть в сундук, чтобы успеть ещё разок вобрать в себя астральной магии до болезненного состояния и яркости свечения маленького солнышка.

И вот настал заветный час сумерек — хмурое небо мало кого смущало.

Арлос в сопровождении своего корабельного капеллана начал священное шествие, торжественно неся на вытянутых руках постаментики с личными священными статуэтками Лунной Девы. Первым в освящаемую алтарную залу во весь первый этаж маяка вошёл священник Селунэ с намоленной фигуркой богини. Благородный же, не чинясь, разоблачился, чтобы предстать перед небесной матерью в том же виде, как родила земная. Чтобы повторно или наново пройти причастие с омовением под струйкой водицы из бурдюка неисчерпаемых вод — за Арлосом обнажились и члены его экипажа, включая хромых и перебинтованных, страждущих божественного исцеления, обещанного капитаном каждому по силе их веры в Лунную Деву. Конечно, все моряки знали основные обряды своей небесной покровительницы, поэтому многие шептались о странностях массового обряда, даже слабосильный клирик Селунэ недоумевал, но раз его благородный капитан сказал, то священник сделал поправки, как если бы посвящал в веру и причащал сакральными таинствами сразу всю толпу прихожан — иначе богиня оскорбится толпой голых мужиков и проклянёт святотатцев.

Венс Рернан, совершая первый в своей жизнь молебен при столь крупном стечении народа, испытывал благоговейный трепет, подогретый тем обстоятельством, что на поверхности алтаря за пару часов с момента последней протирки святой водой проявились едва заметное магическому взору свечение по образу божественного созвездия и очей. За почти четверть часа молебна голос Венса окреп и преисполнился сакральной силы, доступной клирику на низкой четвёртой ступени посвящения. Если его капитан Деслентир прямо от сердца отрывал, когда дарил свою священную статуэтку освящаемому храму, водружая на полочку перед священной деревянной панелью со священным символом Селунэ, то капеллан Рернан всего лишь временно соединял корабельную Лунную Деву, на которую молился весь подопечный ему экипаж, с освящаемой алтарной глыбой с Люцентии, где на неё молились всяким разным богам. И когда ведомый Венсом обряд подходил к завершению первой стадии, он испытал настоящий религиозный экстаз, когда весь алтарь, опасно моргнув непонятной силой, вдруг засветился ровно и в точности, как излучала магию корабельная статуэтка, стоявшая над главенствующей звездой ставшего более чётким сакрального символа Селунэ. И дальше мощь сакральной магии только возрастала, каждый раз в правильных местах священного текста, когда младшие послушники клира должны были осенять прихожан благословениями — но Венс был единственным священником Селунэ в Нью-Уотердипе и попросту не мог произвести столько сакральных молитв кряду. Поэтому, благословив печатью благословения всю молельную залу, капеллан Сильроадвера лишь истовей обращался к богине мореплавателей, до мозга костей поверив в возможность организации клира в этом приходе внутри маяка — в свои возможности освятить всю храмовую башню и всю толпу прихожан. На всё воля Божья!

Хеброр Шидз стоял молча и отдельно от тех, кто желал поклониться Селунэ. Рядом с ним скалой возвышался его верный друг и побратим Феден Нокдаун, а по левую руку жалась Келли. Вокруг новоявленного барона собралась компания работников Чёртовой Задницы и кучка прихлебателей, желавших подбирать крохи с чужого стола. Хеброр прекрасно знал, кто в действительности устроитель всего нынешнего представления, но держал это при себе, сохраняя авторитет благородного Арлоса Деслентир. Поэтому для него не стало сюрпризом, что в кабине маяка после приглашения священника в храм — зажегся яркий свет, а через несколько ударов сердца казавшийся странным шпиль-громоотвод превратился в огромное сияющее лунно-серебряное перо, чудесно колыхаемое ветром сакральной магии. В ответ на возгласы удивления снаружи — изнутри церковного прихода раздался нестройный хор мужских голосов во славу Лунной Девы. Хеброр первым из обитателей Нью-Уотердипа встал на колени, осеняя себя священной звездой Селунэ, хотя не являлся и не собирался становиться её истовым почитателем. За баронским авторитетом постепенно последовали все остальные собравшиеся у маяка — более семисот персон.

Арлос Деслентир, стоя в первых рядах, внутренне приготовился к переходу службы у алтаря в следующую фазу, когда каждый причащаемый верующий будет входить в освящённый храм и проводить ритуальные действия для шептания свей краткой молитвы к богине и целования алтаря. Первым капеллан Венс причастил отнюдь не своего капитана Арлоса. Вотердевиан пропустил вперёд трёх известно чьих бастардов, служивших юнгами на галеоне Локулус, но вдохновившимися рассказами о Ледяном Рыцаре Ёгре и драконе да обладавшими необходимыми задатками для грифоньего наездника, чтобы напроситься в подчинённые к лейтенанту Джефри. По настоятельной рекомендации Грея, принёсшего этим днём три туники цвета Селунэ, Арлос указал Венсу на этих трёх остиариев, оказав им честь нести иконописные образы, непонятным образом сделанные на простёганном и обшитом по контуру папирусе — каноничные изображения были скопированы с таковых в часовне виллы Деслентир.

Разувшись, первым зашёл и повернул налево самый младший, нёсший картину с таинством купели. Арлос не видел, но прекрасно слышал, как подросток ступил в ванночку со святой водой, омыл руки и лицо под струйкой воды — капеллан лично подал ему полотенце и обтёр ноги. Второй — с иконой возвращающегося корабля с долгожданными. Третий вошедший — со святым ликом богини и луны на звёздном небе за ней. Самый старший остиарий после поклонения пред алтарём вышел к ширме, чтобы помогать разоблачаться и складывать одёжку будущих посвящаемых; средний подошёл к дверям для заботы об обуви — младший остался у купели подавать полотенца и вытирать ноги всяк идущему.

Следом за служителями Арлос точно так же поклонился клирику в пояс и повернул к морю налево. Капитан ещё вчерашним утром оценил набор полотенец, доказавших свои волшебные свойства сохранять мягкость, сухость, чистоту и тепло. Ворсистый коврик лежал на том самом трифосфордском мраморе, купленном вчера поутру мастером Греем, а сегодня уложенным рабочими в качестве нового пола первого этажа — после освящения все стыки плит напрочь исчезли. Пройдя по ковровой дорожке до северо-западного угла, Арлос с болью в сердце поклонился образу, деревянной панели и дорогой лично ему статуэтке богини. Причащённый хлебом и вином не удивился, когда после его наклона и поцелуя алтаря у ног стоящей на нём статуэтки Селунэ в пятый раз образовалась мутная капелька, изнутри ярко светящаяся лунно-нефритовым цветом. Ручеёк сбежал вниз между зримо проявившимися на поверхности очами богини и устремился к самому краю — алтарь специально установили едва наклонённым. Успевший преклонить колени капитан Сильроадвера открыл рот и поймал благость, ощутив бодрящее облегчение и капельку тепла своей богини. Слизывать следы не пришлось — перетёкшая субстанция не смачивала камень. Сказав положенные слова благодарения и восхваления, Арлос, с рождения посвящённый Селунэ, покинул пока ещё не набитое людьми помещение, куда уже по очереди вошли капитан-губернатор Ясемтаор и барон Хеброр, тоже разутыми, но одетыми, поскольку оба не собирались посвящать себя вере или священному служению Селунэ — пришли почтить богиню.

Селунэ — покровительница мореплавателей. И оборотней. Только сейчас многие обитатели Нью-Уотердипа всерьёз задумались над тем, что Селунэ привечает оборотней — всех мастей. Людей-волков. Людей-ягуаров. Людей-орлов.

Мужчины и женщины вереницей входили благоговеющими и выходили из церквушки счастливо просветлёнными. Причащённые торопились одеться. Ожидающие посвящения в клир складывались в три погибели, чтобы и не смущать никого наготой, и выказывать почтение богине и всем прихожанам. Исцелённые пылко благодарили Селунэ за полное оздоровление или избавление от уродств типа шрамов с наколками. И с каждым таким маленьким личным чудом всё явственней проявлялся на поверхности алтаря священный символ Лунной Девы, раз от раза светясь большей силой. И с каждым целованьем алтаря поочерёдно подсвечивались лунной палитрой уровни красных чешуй и пёстрых перьев на стенах снаружи маяка, начинающего светиться снизу-вверх.

С благословения капеллана и дозволения капитана Арлоса некоторые тяжело травмированные после исцеления посчитали своим святым долгом перейти на вечную службу Лунной Деве, чтобы остаться жить в освящаемой храмовой башне. Они фактически начинали новую жизнь на новом месте, оставляя каракке свои старые вещи и положенное им жалованье, которое Арлос так или иначе собирался внести в уставной капитал нового прихода, за свой счёт готовясь обеспечить утварью и всем прочим — как благотворитель и верный почитатель Селунэ. Намечавшееся прибыльное плаванье уже стало убыточным, но капитан Арлос не унывал и не расстраивался по этому поводу, поскольку продажа мазтиканского имущества и подрядов Дома Деслентир окупала всё с лихвой — расставаться было жаль.

Когда весь экипаж каракки Сильроадвер поочерёдно преклонил колени перед алтарём с исцеляющей статуэткой Селунэ, тайный устроитель мероприятия подал фамильяру команду активировать амулет защиты от зла и кольцо драконьей шкуры, сопряжённой с доспехами мага. И под аханье толпы башню маяка сперва окружила выросшая из круга спираль свечных огоньков, а потом многоэтажная деревянная башня с макушки до основания поверх всех досок покрылась бледно мерцающей чешуёй мистическо-серебряного цвета, какой можно было бы наблюдать, оказавшись в Астральном Океане. Причём, перья, выглядывавшие из-под внахлёст идущих чешуй, при взгляде издали тоже образовывали заметную спираль, ввинчивавшуюся в небо, что было призвано обозначить текущую стадию растущей луны — мастер запрограммировал оперенье циклично отражать лунные фазы. Драконья чешуя — настоящая броня. Мастер Грей все запасы, собранные с красного дракона, обработал в Астрале и встроил в эту башню, укрепив наслаивающимися силовыми барьерами все стены и межэтажные перекрытия, а также оконные и дверные рамы, тем самым превращая башню в идеальное укрытие на случай осады. Волшебник Уилмот знатно обогатился драконьей кровушкой и костьми за внедрение в посеребрённые драконьи чешуи двеомеров домика Леомунда — по одному на каждый этаж в обеспечение комфортных условий.

Что такое десятки страждущих в сравнении с мольбами сотен? И если команда каракки Сильроадвер скорее получала обещанное им исцеление, то все тянувшиеся следом за ними испытывали куда более сильное и глубокое сакральное благоговение. Постепенно обретали реальность байки команды Люцентии, воочию видевшей богиню, сошедшую с небес воскресить убитых, излечить их раненных и чуток починить галеон, пострадавший в ходе божественного сражения Талоса и Амберли. Уверовали даже те, кто несколько дней кряду кутил в фантомном борделе среди фальшивой роскоши.

Исцелялись страждущие, желающие причащались свежеиспечённым хлебом и свежеосвящённым вином из рук Венса. Мужчины и женщины — никому не отказывалось. Постепенно вереница истаяла, а сакральная купель наполнилась святой водой для закрытого таинства посвящения в неофиты — молельный зал покинули первые лица и все лишние на этом священнодействии. Оставив будущих священнослужителей коленопреклонённо молиться перед алтарём, капеллан с кадилом вышел на обход паствы, читая литанию благословения. Обработанные астральной магией благовония и курения помогли капеллану Рернану объять печатью благословения Селунэ всех собравшихся на площади вместе с самим храмом. Пребывающий в религиозном экстазе клирик затянул гимн во славу Сэлунэ — нестройный хор голосов охотно подпевал ему.

И богиня откликнулась на заокеанское обращение сотен прихожан у неожиданно прибавившимся к её церкви храме, освящённом чистой верой и могучей магией, собранной с миру по нитке...

Море успокоилось. Тучи разошлись. С заново перешитого вымпела Уотердипа на грот-мачте каракки Сильроадвер да по лунной дорожке на воде молящиеся увидели схождение божественной аватары в облике мирной девушки в струящемся платье, с жемчугом в серебристых волосах и букетом лунных цветов. Все поголовно: встали на колено или на колени либо пали ниц перед Селунэ, с божественной грациозностью ступающей по новенькой мостовой, освещая и освящая своим лунным ореолом, с которым сошла с благословенных небес на грешную землю не карать булавой, но миловать цветами.

Лунная Дева поклонилась храму в пояс. Войдя, также поклонилась алтарю. Скромно подошла и погрузила стопы в уже наполнившуюся ванночку для ног. Опустив букетик поплавать, ополоснула в купели руки и лицо, вышла на ворсистый коврик. Трепещущий в священном благоговении Венс, проглотив язык от испытываемых чувств, дрожащей рукой подал своей богине дивно сотканное полотенце для рук и лица, а потом, получив на лоб повышающую его ранг звезду мокрого перекрестья в круге, сложился в три погибели, чтобы другим полотенцем обтереть её ноги и поцеловать каждую. Селунэ всё так же молча прошла и возложила к деревянной панели букет цветов во имя всех потерявшихся в море — вырезанный на ней священный символ тут же засветился лунным светом божественного благословения и освящения.

— Да упокоятся с миром потерянные, да обретут потерявшие умиротворение, да вернуться долгожданные, да благословятся странники! — Пожелала Селунэ, осенив себя собственным священным символом и наклонившись, чтобы поцеловать алтарь туда же, куда лобызали все до неё — чуть пониже очей в область неотражённых губ.

Увы, на сей раз ступни прелестных ножек намоленной корабельной статуэтки не стали мироточить. Богиня встала на колени и ещё раз осенила себя своим священным глифом, словно в покаянии склонив голову:

— Дарую исцеление всем нуждающимся. Дарую отпущение всем раскаявшимся.

И дважды богиня наклонялась, целуя алтарную поверхность между кромкой и своим священным символом в центре. И дважды не проливалась струйка магической субстанции, какая раньше текла в рот каждого поклонившегося. И дважды её дары уже никому не были нужны: алтарь всех исцелил, а священник всех простил, не говоря уже о всеобщем благословении.

— Я освящаю эту храмовую башню силой Селун и нарекаю киновию Маяком Драконьего Пера, — распрямившись, провозгласила Богиня, явив своё могущество и волю.

Посередине каждой чешуйки выросло и засияло переливами затейливое пёрышко — ни одного повторения. Свет из кабины маяка немного изменил спектр, став более приятным и благостным — приглашающим. Но главное в другом — Селунэ видоизменила замысел Грея. Все мазтиканские перья переместились со стен на углы башни и размножились: пёрышки снизу-вверх увеличивались с одного фута до впечатляющих размеров в пятнадцать с ещё более длинным призрачным ореолом-продолжением, отмечающим фазу роста или убывания луны. Башня издали стала действительно сильно напоминать и огромное перо, отчасти похожее на павлинье опахало, и колоссальную то ли шею, то ли хвост чешуйчато-оперённого дракона. Естественный ветер благолепно колыхал это призрачно-воздушное оперенье, ставшее служить лучше всякого флюгера — и тайных лезвий, образованных от избыточных наслоений силовых барьеров, частью превращённых заклинающей аватарой богини в сплошные силовые стены.

— Дети мои, доверьтесь сиянию Селун и знайте, что вся любовь, живущая под её светом, должна познать её благословение. Благочестиво воспевайте женское начало и молитесь о принятии и терпимости, о благополучной навигации и долгожданных встречах, о супружеской любви и верности, о детском счастье и семейном благополучии. Светом Селун во имя луны и мира благословляю укрупнение храмового комплекса с прилегающей к колонии стороны, — пожелала богиня расширения своего общежитского монастыря и самого Нью-Уотердипа.

А потом пристально глянула на седоусого иллусканца в парадной индиговой рясе поверх полосатой тельняшки:

— Освящённый алтарь возвращаю на его прежнее место в святилище галеона Люцентия. Вы прекрасно справляетесь со священной службой, дорогой мой капеллан Венс Рернан, — похвалила богиня, вручая своему клирику его корабельную статуэтку, оставшуюся висеть в воздухе после исчезновения алтаря. — Возвращаю вас на каракку Сильроадвер, ибо дежурные моряки тоже всем сердцем жаждут священного богослужения во имя луны. Богоугодна и благочестива верность своему кораблю, дому, родине, — напутствовала богиня, целомудренным поцелуем в лоб телепортируя благоговеющего в религиозном экстазе. - Клир и прихожане киновии Маяк Драконьего Пера, свершайте богослужения перед ликом моим, — изрекла Селунэ пожелание-повеление.

Аватара богини изящной рукой плавно подманила заветную статуэтку, подаренную первой любовью Арлоса своему возлюбленному. Поставила лицом к бухте Культака вместо убранного алтаря, находившегося в противоположном от купели углу помещения. Увеличила наладонное изваяние из лунного камня до семи футов, превращая в алтарную святыню дивной красоты, что человеческой рукой не обтесать. Священная панель с букетом цветов скорби осталась в третьем углу — в четвёртом и справа от входа ютилась лестница наверх.

— Поднимитесь, — нежно произнесла богиня, сделав шаг за порог, обратившись ко всем и словно бы приподнимая своими ласковыми руками. — Я сей час проведу таинство Семи Звёзд. Этот священный обряд пройдёт за закрытыми дверями. Все ли желающие участники собрались?

На провокационный вопрос первой подорвалась Ребекка, оголённая по мановению кисти Лунной Девы, отправившей расшитое бисером платьице за ширму у входа, где все остальные шмотки сами собой сложились аккуратными стопочками, чистыми и подновлёнными. За привлекательной будущей жрицей подались и другие. И вот уже в образовываемой общине клира стало насчитываться тридцать пять мужчин и семь женщин, потеснившихся в зале первого этажа бывшей сторожевой башни-маяка.

Аватара богини, начав с самой юной девушки, каждого неофита приветила по имени, провела через омовение в купели, благословение, причащение, помазанье, посвящение, одевание, целование — на каждую персону по минуте. Простая одежда по её церковным канонам появлялась в руках аватара богини вместе с персональным молитвенником, хрустящим новизной. Свод канонов — в руки настоятельницы. Талмуд — к ногам алтарной статуи. И всему клиру архиважные наставления — после сеанса одновременной исповеди.

Народ на улице не спешил расходиться и весь святой час молился, восторгался или восхищался. Кто-то стоя осенял себя знамениями, а кто-то ползком целовал все отпечатки босых ног на выровнявшихся плитах аккуратной дорожки, благодаря Селунэ за своё исцеление. Маяк мягким светом освещал всё вокруг, а вдаль во все стороны он светил мощно и вовсе не слепяще, привлекая местных птиц, включая стайку орлов, кружившихся где-то высоко-высоко и не спешивших проявлять враждебность по отношению к патрульным на грифонах, дрессированно выделывающих пируэты во славу лунной богини, совершившей личный визит в некогда богами забытый Нью-Уотердип.

Вскоре ожидания оправдались. Посеребрённые двери храма распахнулись. Под предводительством шедшей прямо по воздуху аватары богини за ней в красивом порядке вышел и весь торжественно обряженный клир, слаженно певший молитву благовеста под звуки колокола из бывшей рынды, отчего излучаемый маяком свет сказочно мерцал.

— Светом Селун благословляю Нью-Уотердип на жизнь дружную и мирную, — чарующим сопрано возвестил роскошный женский лик богини, раскинувшей руки в стороны и выпустившей ввысь сорок два белых лебедя. С верхушки Маяка Драконьего Пера всё колониальное поселение явственно осветил луч нежного лунного сияния.

— Здравствуй, старейшина Дома Деслентир, находящегося под моим небесным покровительством, — подойдя и чуть наклонившись, аватар богини огладила мужчину по скуле и гладко выбритой щеке. — Где твой внук, Арлос?

— Я не знаю... — сглотнул объявленный старейшина, избавленный от седины. Он заглянул в глаза Лунной Девы, с придыханием открываясь перед ней полностью, без утайки.

— Дуется... — печально выдохнула аватара Селунэ, в мгновение ока узнав всё, что хотела. — Пожурить бы его не помешало. Пожалуйста, старейшина Дома Деслентир, передайте министру Ао моё извинение и благодарность — пусть исполнится его Желание, - живо удивляя всех, изрекла богиня, даря высший двеомер, воплощающий практически любое желание смертного существа.

— Клянусь, при первой же встрече, пресветлая Селунэ... А моя дочь?.. — Заикнулся Арлос, сильно волнующийся за родную кровинку, особенно после кошмарных снов. И плевать на кучу лишних ушей и глаз.

— У каждого есть выбор, Арлос, у твоей Коринны тоже. Я расстроена её поведением. Я доверилась этой своей жрице, дважды отметив её за терпение и старания, благословила всю её любовь. Коринна подвела меня и всю свою семью, но пока ещё не перешла на тёмную сторону. Все ваши родные любимы мной и для меня долгожданны, старейшина Дома Деслентир. Благословляю вашу навигацию от Мазтики до Родины в Уотердипе на Фаэруне здешнего мира Торил.

Лунная Дева дважды осияла Арлоса своим священным символом — перед ним таинственно проведя рукой и у него на лбу засветив свою сакральную звезду. Разумеется, она оценила жертвенность и вместо отданной на благое дело статуэтки самолично переодела на шею старейшины Дома Деслентир свой святой амулет в виде стилизованной звезды из лунного камня на цепочке из лунного серебра. Мужчина не нашёлся со словами, а сложился в три погибели и поцеловал ноги богини Селунэ.

— Хеброр Шидз, барон Нью-Уотердипский, — неожиданно обратилась аватар богини к стоявшему всего в нескольких шагах кудрявому красавцу. — Неудовлетворённая мужская самость суть причина агрессии. Для плотских утех в домах терпимости я приемлю фантомных куколок, преобразующих низменные энергии похоти в развлечение.

И наградила подтверждением титула, и вроде как благословила публичное заведение, и намёком пригласила маленького сутенёра ещё маленько поработать по угодному ей профилю, поскольку в Нью-Уотердипе дисбаланс мужчин над женщинами составлял десятикратные величины и ещё не скоро обещался выровняться. А ещё поощрила, подойдя непосредственно к трактиру с говорящим названием Чёртова Задница:

— Фёкиэрирфёс, твоё тело убили во время наведённого сна-мечты. Покойся с миром, красный дракон. Прах к праху, — произнесла второе заклятье Селунэ, подойдя к месту разделки туши. — Помолимся, сёстры и братья, за упокой.

Литания скорби пролилась, чтобы на этом месте случилось Чудо — воздвиглась затейливая чаша питьевого фонтана, наклонно забившего из соответствующей северу верхней звезды священного символа Лунной Девы и отразившегося в зеркальной глади шести сообщающихся купелей, удобных для прорицания.

— В честь дракона я именую сей пруд Ночным Секретом. Обращайтесь к луне, и она будет вашим истинным проводником. Помогайте братьям и сёстрам по вероисповеданию как своим самым лучшим друзьям. Смотрите на всех остальных разумных существ как на равных. Всем всего доброго...

Напутствовав новоиспечённый клир и попрощавшись с остальным народом, включая улыбку и махание рукой орлам в небе, Лунная Дева призрачным силуэтом отделилась от своего аватара и первого киновиарха, полуэльфа клирика-волшебницы Элании, подхваченной неофитами Коди и Кордом, обвенчанных самой Селунэ после исповеди. В таком полупрозрачном виде богиня вернулась тем же путём, каким пришла, оставляя Нью-Уотердип навсегда изменённым, как умы или сердца всех воочию видевших её.

(Иллюстрации с 063 по 072)

Глава 12, вечер расставания.

15 элейнта Года Голодания.

— Ничья, — улыбнулся мальчик, признавая очевидное.

— Пятнадцатая подряд, — ответил мужчина, незряче глядя на расположение резных фигур на шахматной доске. Ему сейчас постыдно мечталось напиться и забыться. Арлос откинулся в фантомном кресле, обратив свой взор на солнечный диск, раскрасивший перистые облака в закатную палитру.

Дед с внуком играли каждый вечер с момента отбытия из Нью-Уотердипа, затянувшегося до первого числа элейнта — всем хотелось поучаствовать в праздновании полнолуния. Ну, дел тоже было невпроворот: корабельные умельцы со своими инструментами помогали выкорчёвывать и распиливать дубы, упорядоченно выросшие на территории колонии к рассвету на следующее утро после явления богини Селунэ — на этих местах рыли полуподвалы для возводимых следом добротных двухэтажных домов с мансардами. Строительный бум скорее был направлен на возведение храмового комплекса и постройку вокруг него защитной стены из бетонной смеси, намешиваемой друидами заклятьем размягчения земли и камня. На обмен делегациями с Культака тоже понадобилось время — сам великий жрец бога Котала прибыл из Зопала к Маяку Драконьего Пера на празднество Полной Луны и заключение мирного договора с визированием торговых соглашений.

Арлос пожурил, конечно, но ему пришлось смириться с тем, что его малолетний внук в личине половозрелого гнома целую декаду стоянки в Нью-Уотердипе кувыркался в объятьях Зелзиры, оправдываясь неприкрытым посылом самой Селунэ. Уже сплетённый и предназначавшийся для Хеброра браслет куртизанок ныне хранился в шкатулке и активно использовался по долгому пути к Адриану Деслентир, которому суждено управлять галеоном Люцентия — было. Поэтому трактирные шлюхи Джоуси, Хесе, Куа, Келли были благополучно повышены до мадам: мастер Грей изготовил каждой комплект жемчужных серёжек, за десять дней круглосуточной работы набравших не одну сотню обслуженных клиентов на каждую, чтобы ещё более усовершенствованная магия фантомных куртизанок в комплекте с галлюцинаторной спальней — капитально и навсегда внедрилась в серьги.

О, мастер Грей из-за полового дисбаланса в клире и для скромной наставницы Элании смастерил серьги соответствующего назначения. Эта полуэльф за артефакты расплачивалась ежедневным выделением четырёх часов на персональное обучение Грея магии из школы Ясновиденья-Прорицания, а также тонкостям заклинания создания пищи и питья. Другая полуэльф, Зелзира, обучала мастера универсальным основам магии из Школы Проявления в обмен на новое для корабельной волшебницы козырное заклинание — целенаправленное веретено молний, по всем статьям превосходящее её коронную шаровую молнию. Постельными же утехами любвеобильная и страстная Песнь Молнии занималась в счёт волшебной заколки многих причёсок, даже не подозревая, что спаривается с фантомом, неустанно совершенствующимся мастером для овладения двеомером дублирования — создание настоящей плоти с копией сознания мага и частью его сил и способностей венчалось сотворением долговечного эидолона. Собственно, мастер Грей и с друидом Ясемтаором занимался по четыре часа в день, обучаясь у него взращиванию из косточек: оливковых деревьев, черешен, эвкалиптов, мандариновых и лимонных деревьев, лоз винограда, клубники, огурцов, помидоров, бобовых. Одному ударными темпами преподаваемая наука друидизма — другому в рекордные сроки плодоносящие сады и фруктовые рощи для обеспечения колонии своим и привычным продовольствием. Этот друид покамест не заслужил желудей вейрвуда, волшебного побратима дуба, — мастер Грей успешно "сгонял" за ними в Уотердип, проверив работоспособность заклятья призыва кушака многих кармашков, под завязку забитых свежими морскими дарами с Мазтики, проданными рыбацкому Дому Фаулл за жалкую дюжину платиновых монет — из-за срочности сделки для покупки у лесничего Дома Нешер желудей волшебного дерева вейрвуд по золотой монете за штуку.

Взявший псевдоним Грей, глядя на закат из корабельной кабины, вспоминал Зелзиру — как они вместе встречали вечерние зорьки на пляже. Стройная женская фигурка с аккуратными грудями, до твёрдых сосцов которых гном вполне доставал, когда дарил неземное наслаждение своей тычинкой прямо в истекающий соками пестик орхидеи. Не барабанная дробь, а томная нежность, плавно уносящая в эйфорию. Грей обожал мять её груди, пока Зелзира язычком и губками прелестно игралась с его бубенцами. Увы, с отплытием Люцентии корабельная волшебница вернулась ублажать капитана Сарастина, жёстко берущего эту потаскушку повсюду на галеоне, тем самым как бы выражая своё презрение богине Селунэ и демонстрируя приверженность Амберли, а также наказывая строптивую девку и побуждая её совершить покушение с целью оправдать законное убийство опрометчиво напавшей пассии.

— Грядёт третья ночь, как отплыли от северной Зелёной Сестрёнки, деда Арлос, — констатировал внук, припомнив знакомый остров, где ветерок трепал мокрое бельё и гнул столбы дыма от бань для санитарной обработки. Всего две ночи там провели, за которые мастер Грей зачистил теневую сторону, а на месте капища аборигенов самолично возвёл двухэтажный дом Леомунда, благодаря чему изрыгаемая идолом вода образовывала на самом морском берегу глыбы пресного льда и соляные отложения — некогда разрушенный функционал.

— Да. Обратный путь приятнее и легче, — улыбнулся усталый капитан, оставляя инициативу в беседе маленькому министру Ао. А как иначе? Даже богиня Селунэ признала министерскую причастность его внука к Всевышнему Лорду Ао, которого весь Уотердип слышал. Впрочем, и родители Лариата отмечены богами: мать — Селунэ, отец — Денейр. И дед теперь лично пообщался с богиней своего Дома, сделавшей Арлоса старейшиной и хранителем особой навигаторской магии.

Собранная его троюродным братом Адрианом команда наконец-то признала Арлоса в доску своим — ещё бы не принять после ласки от самой богини Селунэ! Почти два десятка моряков с каракки Сильроадвер стали священниками Лунной Девы, оставшись в Нью-Уотердипе. Их заменили другие причащённые, которые вместе с капелланом Венсом регулярно свершали на борту корабля все положенные церемонии, посещаемые и всеми пассажирами, вместе с которыми численность народа на некогда скромном борту сравнялось с сотней: хотя большая часть прежнего населения Нью-Уотердипа передумала рваться обратно на Фаэрун, в Хелмспорте нашлось достаточно разбогатевших авантюристов, готовых выложить сотни золотых монет за две плошки похлёбки в день и спальное место до Уотердипа, не говоря уже о сервисе в виде неограниченного доступа к фантомным куртизанкам.

Капитана Арлоса всё это мало радовало — из-за той же причины в лице внука. По нормальному если, по-людски, то Лариат должен был быть со своей семьёй, увы, взрослое поведение и поступки мальчика не нашли понимания и признания у его родителей. За прошедшие полторы декады жизни со внуком в одной кабине дед разобрался в конфликте внутри семьи своей дочери. Повлиять на министра Ао он мудро решил в русле смягчения накала страстей путём рассказов внуку о прошлом его матери и намерения исполнить свой собственный родительский долг по отношению к запутавшейся дочери, ведь Арлос тогда, в те полутора суток между злополучным раутом на вилле Дома Силмихэлв и спешным отплытием на галеоне Люцентия, он, как отец, не смог, не успел, не прочувствовал трагедию своей дочери Коринны и должным образом не посочувствовал, не оказал положенного участия, занявшись улаживанием всего, что угодно, кроме пошатнувшейся психики любимой дочурки, отданной замуж за тогдашнего наследника Дома Хунаба, представлявшегося любящим бастионом — бесславно павшим под натиском коварной богини Амберли из-за червоточины, возникшей от совращения подростка его же наставником по риторике. В такой кутерьме немудрено повредиться рассудком и любой ценой отстранить от себя якобы виновника всех бед...

А невеликого роста маг всё плавание — процветал и радовался жизни. Устраивал сеансы одновременной игры в шахматы, учился левитировать во время лазанья по снастям, вдосталь купался и нырял во время ночных стоянок у островной гряды Зелёных Сестричек. Однако пуще всего наслаждался — подаренным богиней Желанием. О, мастер не ломал себе голову над тем, что ему хочется, но подачки ему не нужны были. Лариату интересно было самому освоить всякие разделы магии. Пока он не осел, то не нуждался в каких-то особых инструментах или лабораторном оборудовании, к которому всегда мог получить платный доступ в Хелмспорте или многочисленных предлагаемых в аренду лабораторий в Уотердипе или Аскатле — сноходец натренировался в свободном транзите через Царство Снов и любого спящего индивидуума. Деньги — всегда сможет заработать, знания — раздобыть. Умения?..

— Приготовим ужин, деда Арлос?

— Давай. А то я смотрю, твой фамильяр скоро так загипнотизирует бутылку рома, что та сама к нему бегать начнёт, — постарался пошутить Арлос.

Из карманов кушака как по заказу появился маринад со специями, чистый поднос и шампуры. Вскоре дракончик принялся отрабатывать каждый глоток лакомого рома, прожаривая насквозь и поджаривая запашистые шашлыки до аппетитно хрустящей корочки — аромат из капитанской кабины бередил фантазию моряков, хотя почти никто не сомневался, что капитана там потчуют — драконьим мясом. Трудно не замечать, как разменявший полувек человек постепенно становится сильнее и жилистее, неутомимо обходя каракку с утра до вечера и долго не пьянея за офицерским столом.

— Мужик, — одобрил дед и впился во второй лакомый кусок волшебного кушанья по эксклюзивному рецепту собственной разработки его одарённого внука. — Обалденно вкусно, внучек.

— На здоровье, деда.

О да, двеомер смены формы — заветная мечта, одна из. Кромешный ужас ошибки с изменением собственной натуры подвиг невеликого роста мага Пожелать обрести полиморфизма — если бы не простота зарядки трофея с красного дракона примерно с тем же функционалом. Увы, неполовозрелое мальчишеское тело Лариат не спешил обращать во взрослое, начав отрабатывать магию с более простого метаморфизма: чуть подрастая или обрастая мышцами, меняя физиономию или телосложение, исключая смену половой принадлежности. Так что под личиной гнома невеликого роста маг активно и ежедневно перенимал типажи экипажа и пассажиров со всего каравана судов. А перед дедом внук всегда представал прежним — смуглым сероглазым шатеном, который часто медитировал. Невеликого роста маг, будучи на декаду оседлым в Нью-Уотердипе, целенаправленно изучал естественный процесс обмена магии между его внутренним источником, Плетением и Теневым Плетением, а потому мало собирал, в основном прогоняя через себя ранее собранное — по многу раз. Характерно, что он тратился на востребованные у моряков канделябры с дополнительной функцией охлаждения или обогрева освещаемой ими области. В море Грей совсем не стеснялся собирать магию, учась делать это в движении и катая меж ладоней горошины кристаллов для ещё двух артефактов для Амберли, чтобы откупиться от прежнего уговора с телепортацией монстров с побережья вглубь материка. Также мастер активно подкармливал народ результатами неустанно улучшаемого заклинания создания пищи и питья, превращал пляжные пески в стеклянные изделия с тратой обломков горного хрусталя для кристальной прозрачности, устраивал соревнования по дальности волшебных прыжков в воду или точности запрыгивания в воронье гнездо на грот-мачте, упражнялся с газовым обликом и самостоятельными полётами, во время развлекательно-развивающих игр в дартс и метании ножей по мишеням в условиях качки отрабатывал на себе и других заклятья меткости и верного удара, обнаруживал поверхностные мысли и упражнялся в ясновиденье и яснослышанье происходящего на палубах своего и соседних кораблей, куда после отработки малой телепортации учился по ночам открывать двери измерений в качестве этапа перед переходом к освоению телепортации. Иными словами, жил насыщенно и на широкую ногу, впрочем, прослыл затейливым, но замкнутым гномом, боящимся сходиться с людьми.

Дед не сомневался в способности шибко рано оказавшегося взрослым внука самостоятельно добраться с Мазтики в Уотердип, когда он тут обернёт все свои дела. Прожив несколько счастливых лет с эльфом, бабушкой Лариата, и взрастив двух полукровок, Арлос видел в пацане ту же хаотичность и самостоятельность, какие характерны расе длинноухих волшебных существ. Внук точно так же что-то втемяшил себе в голову, какой-то суперсекретный и архиважный проект, к реализации которого стремился всеми силами и в одиночку. Вся разница с эльфами состояла в том, что падкий на шансы Лариат не разбирал средств, принимая решения по-человечески молниеносно и специально напуская тумана там, где можно обойтись простыми объяснениями или получить бескорыстную помощь. С высоты более-менее осознанно прожитого полтинника, большую половину которого Арлос отпахал патриархом своего благородного рода и Дома Деслентир, он кое-где зазря не усматривал злого умысла, даже кратковременное убийство его дочери Коринны было обёрнуто на пользу Домам — всем трём пострадавшим. Капитан не одобрял, но понимал скрытничество Лариата. Арлос скорее жалел внука за исполняемую им миссию министра Ао и непредставимо корил себя за невнимание к малолетнему внуку, не просто бездарно воспитывавшемуся в Доме Хунаба — кошмарно! Дед не подвергал сомнению, но лучше бы он никогда не задавал вопроса о Скарлет, сызмальства откровенно издевавшейся и эксплуатировавшей одарённого ребёнка и благополучно ускользнувшей из-под ответственности — дорогущие клирики и маги на момент отъезда Арлоса из Уотердипа так и не смогли отыскать старую каргу или вызвать душу мёртвой волшебницы Скарлет. Версия о становлении старой карги вампиром в этом свете становилась истиной.

— Арлос... — обратился малец, доев мясо без обжираловки на ночь. — Удача — капризна. Я считаю, что кораблям Дома Деслентир покамест лучше курсировать караванами по классическим маршрутам вдоль Побережья Мечей от Уотердипа до Калимашана с Лантаном и Муншае. Надеюсь, Люцентия дождётся, когда Дом Хелмфаст достроит и обкатает галеоны-близнецы — вместе им будет легче совершать длительные экспедиции.

— Что за галеоны-близнецы? — Ленно уточнил Арлос, насытившийся превосходными драконьими шашлыками с лимонными дольками.

— Предполагалось, что Хунаба. Это был мой сюрприз близнецу ко дню нашего десятилетия, включая конечное место назначения первого рейда в наш одиннадцатый год — Джаспер на Лантане смог бы принять самое деятельное участие в дальнейшем техническом улучшении судна, — с мечтательной улыбкой поделился он старыми фантазиями на будущее, привычно при помощи облегчённой версии заклинания из школы Чар влияя на Арлоса с целью улучшения запоминания всех сведений. Однако улыбка быстро завяла: — В следствии моих действия они стали патриархом и матриархом, я свёл любовников и прямо поручил им распорядиться восемьюстами тысячами драконов за пятнадцать оружейных реликвий Амберли. Но стоило мне не почтить юбилей Амонра, как они сговорились и патриарху Дома Зулпэйр продали этот заказ по номиналу, по своему уразумению обернув по сто пятьдесят тысяч — присвоили себе мой заработок. Как вы понимаете, Арлос, никаких гостинцев из оставшихся у меня драконьих сокровищ я Домам не отправлю. Перед отбытием я ещё успел пообещать Адриану исцелить сотню его людей с их семьями. Но теперь... — многозначительно замолчал внук, тяжело вздохнув и выдохнув, по-взрослому покачав головой.

— Конечно, Лариат, понимаю. Тогда и браслет куртизанок не стоит передавать, — тяжело выдохнул бывший патриарх, всыпавший бы родичу по первое число.

— Это подарок Дому Деслентир, а не ему лично. Стоит обзавестись собственным домом терпимости в Уотердипе для качественного и дешёвого обслуживания чисто своих сотрудников, слуг и партнёров, — произнёс мальчик здравую взрослую мысль. Бесстрастный голос из уст ребёнка уже не вызывал у взрослого когнитивного диссонанса:

— Согласен, — деловито кивнул старейшина, сам намеревавшийся так поступить, просто недопонял сразу внука.

— На счёт кораблей. Выкуп обратно — деньги на ветер...

— Так ты по имевшемуся генплану Пожелал каракке превратиться в галеон? — Запоздало догадался капитан пафосно обновлённого судна.

Внук явственней погрустнел. Да, именно ранее проработанный план мастер детально вообразил в голове, когда там жгло Желание от богини Селунэ. Не сразу, а сперва вырастив из жёлудя строительный вейрвуд и доставив его на верхнюю палубу оставшейся без экипажа каракки, чтобы материала хватило на всё судно, пусть и без заложенной машинерии — подаренное богиней Желание создало привычные морякам альтернативы конструктам. Так что теперь Сильроадвер по габаритам не уступал Люцентии, а по элегантной красоте даже превосходил, хотя оба корабля по одному лекалу. Для мастера Грея важно было увидеть и прочувствовать трансформацию обычной материи, а также испытать грандиозность масштабов высшего двеомера, не прослыв эгоистом.

— Отчасти, — уклонился малец от прямого ответа. — Адриан нарушил условия, Арлос. Поэтому то, что я ему дал, то и отниму. Это дарственная на галеон Люцентия для Открытого Лорда, а не персонально на имя Пьергеирона, — положил он свиток. — Если патриарх Адриан Деслентир не подпишет это в течении суток после вашего прибытия в порт, то умрёт, — просто произнёс ребёнок, отчего у его деда похолодело в груди. — Правителю весь корабль, как покупался, за исключением алтаря, который я рекомендую вам, Арлос, забрать к себе в загородное поместье. Он теперь способен постепенно восстанавливать утраченные конечности и органы каждому верующему в Селунэ — эту святыню лучше держать на суше в хозяйстве добропорядочного человека.

— Хорошо, — согласился Арлос, нехотя беря свиток и раскрывая для ознакомительного чтения. Как-то поучать или возражать он не видел особого смысла — только портить и без того шаткие отношения.

Собственно, освобождение от связей с дальними владениями Дома Деслентир означало переключение на более тесное сотрудничество с Открытым Лордом Уотердипа — скромная арендная плата и делегирование управления флотом высвобождало Арлосу время для сбора бастардов от всех родичей и реорганизацию Дома Деслентир, вполне привычного к отсутствию шика в тесноте кораблей да скромных трат на своё содержание и на суше тоже. Десятки страниц личного дневника капитана Арлоса посвящались идеям и мыслям по этому поводу. Симпатяга Сильроадвер тоже будет передан, ведь капитана Адриана этот корабль уже никогда не примет обратно. А механизированный галеон Люцентия скорее дорогая игрушка и бремя, чем статья дохода, реально получаемого лишь в рейсах к Мазтике — спорный подарок городу. К слову, Арлос уже посвятил несколько страниц своего дневника расточительству Лариата, не знающего настоящую цену большим деньгам, которые легко зарабатывал и столь же просто ими раскидывался, за что получил переменчивую любовь и уважение среди простого народа — это оценят заядлые игроки-вотердевианы.

Малец взгрустнул по прошлым вечерам со смешными или милыми историями о маме с её братом-двойняшкой — о родном брате и сёстрах в период кантования в Доме Знаний. Припомнил игры в шахматы, когда важно не выиграть и не проиграть, заводя всё в тупик. Арлос был более сильным шахматистом, чем Хаскар Второй, потому вундеркинду было интересно тягаться с дедушкой. Что-то такое было завораживающее — брать резные костяные фигурки и шаркать ими по матово лакированной клетчатой доске. Простой чёрно-белый мир, где всё просто и понятно, а комбинаций не счесть. Сава они оба не любили, как и карточные игры. Вспомнил Лариат и совместные гимнастики с Арлосом — места в неразделённой пополам кабине было море. Взрослый мальчик всё-таки признался самому себе, что зря не давал деду возможности перенести сладко заснувшего внука из кресла в подвесную койку — Арлос заботился искренне и ненавязчиво. Такого бы в отцы...

— За Родину! — Поднял малец винную рюмку с тостом.

— За Родину, Рода и Богов! — По-своему поддержал Арлос, чокнувшись подаренным внуком бокалом-непроливайкой-неваляшкой и сделал большой глоток сочно-бордового напитка из мазтиканского урожая с плантаций близь Хелмспорта, сухое и полусладкое с необычным для северного вкуса букетом приятно согрело нутро.

Арлос не пытался притворяться. Он действительно зауважал Лариата и легко относился к нему, как к совершеннолетнему юноше. А вот за себя ему было невыносимо стыдно — воспитал потребителей на свою беду. Вообще общество вотердевианов — общество потребителей. Больше, больше, больше — взамен хоть бы слово доброе. Нельзя всех под одну гребёнку — это просто не повезло породниться с дурным Домом Хунаба. Или наоборот крупно повезло — получился гений Лариата.

— Лариат, может быть всё-таки домой, а? — Волнительно спросил дед, прервав тягостное молчание. На душе муторно — отпускать не хотелось. Арлос с трудом удержался от намёка на семью — это слишком болезненная тема для Лариата.

— Я заделался черепахой, деда Арлос. Мой дом всегда со мной, — ответил взрослый мальчик, печально улыбнувшись. И хмыкнул иронично, метнув взгляд на собственноручно сделанную и подаренную родичу икону: — Странник.

— Да уж... — вернул полуулыбку дед в самом расцвете сил, готовый заменить отца и надеющийся вернуть мать, но малец уже успел стать жутким индивидуалистом, способным и стремящимся к полной самостоятельности, чтобы, как и все до него, нагуляться вдосталь и вернуться в отчий дом. — И всё же я настоятельно рекомендую тебе вернуться в семью и попробовать начать отношения с чистого листа.

— Некуда возвращаться, деда... — уныло ответил малец с глазами на мокром месте. И с болью отвернулся.

— Как некуда? Ты же купил поместье в Доме Знаний. Можешь вернуться обратно или без проблем приобрести особняк в Сильверимун...

— Нет больше семьи... — ещё тише ответил ссутулившийся внук, чуть вздрогнув.

Дед подавился воздухом. Вмиг его взор потяжелел, а лицо нахмурилось.

— Как нет?.. Объясни старику, внук, будь добр, — хрипловато потребовал капитан.

— Корни этой истории уходят лет на двадцать назад. Нужны ясные мысли, — угрюмо добавил подобравшийся Лариат, придерживавшийся линии честности. К этому тягостному разговору он готовился полторы декады. Лариату безумно хотелось выговориться и наконец-то отпустить всё наболевшее — излечить нарывы.

— Я готов, — известил хмурый Арлос, сверкнув бриллиантом волшебного кольца.

— Вкратце если обобщить... Гедув — полуэльф. Он использовал рассчитанную на себя помаду и смазку удовольствий — Скарлет схожие делала. Коринна — полуэльф. Она училась очаровывать по эльфийским фолиантам — я с согласия патриарха утром тридцатого флеймрула прочёл их все от корки до корки и на следующее утро отдал вашей дочери. Простой человеческий юноша Хаскар Второй, будучи совращённым и отчасти понимая последствия, доказывал семье и окружающим свою нормальность и пригодность для продолжения родословной, когда позаимствовал мазь для того, чтобы произвести впечатление на приглянувшуюся девушку. Во время раута та сама пригласила его в кулуары, где незаметно применила очарование для гарантии пошива брючного костюма, а потом ей настолько понравилось слишком быстрое соитие, что захотелось ещё прямо здесь и сейчас — дважды закляла. Магия взаимно усилилась — секс приворожил обоих. Потом её дар к магии перешёл ко мне вместе с эльфийской частью её души, насколько я понимаю, а после клинической смерти очарование мужем напрочь спало. Довольно робкий и неразговорчивый юноша стал паталогически вожделеть секса и так превратился в тряпичного подкаблучника. Вертя облупленным мужем, жена с первых дней посещения нами учебных лагерей на Прайме догадалась по смущению и переглядываниям всех трёх мужчин, что не всё чисто с посланцами от Дома Силмихэлв в Библиотеку Всех Знаний. Гедува подвела бытовая мелочь: он не сам стирал своё нижнее бельё, а отдавал служанке-селунитке, заметившей специфичные следы смазки и нашедшей соответствующую баночку как-то при уборке в его спальне. Утром первого элесиаса Коринна уже имела план, требовавший раннего возвращения в Уотердип. Мой давно ею желанный побег пришёлся кстати. Простенькие молитвы всех посвящённых в сан показали, что я где-то поблизости в Доме Знаний — наверняка спрятался в любимой пещере и типа сам себя наказал. Тем же утром все обитатели поместья спокойно переместились на Прайм. Коринна во время праздничного променада по случаю Дня Агхариона в одиночку наведалась в Зоарстар со списком имён парней из Дома Силмихэлв, побывавших в Доме Знаний с её мужем, и передала три пригласительных купона для самых лучших из сорока девяти. Пришли двое. Приперев к стенке каждого, она удостоверилась в подозрениях, а потом в самом разгаре юбилея, когда явившаяся по моей просьбе аватара богини любви и красоты подарила имениннице заказанную мной улыбку, но ещё не ушла...

— По моему примеру призвав божество в свидетели, Коринна мстительно закатила ненавистной тёще преотвратительнейший и унизительнейший скандал, разоблачив подростковое совращение и "длящиеся весь брак измены маменькиного сыночка со своим детским учителем, незнамо кого ещё потрахивающего в этом треклятом Доме". Присутствовавшего и до того момента ничего не подозревавшего Дувега вынудили признаться: что все его ученики в этом Доме в своё время, а Айлет и Армнидл Третий этой весной, изучали его половые органы на приватных уроках анатомии, и что Лариат с прошлого года уличил его с Хаскаром Вторым и стал шантажировать, разводя на заклинания и копии книг — стенд набрался. Забрав младших дочек и отрёкшись от порченных детей, публично развёдшаяся женщина прихватила компенсацией хвастливо выставленные подарки юбилярши, применив предварительно оплаченный телепорт к близнецу Корину в Лес Ардип. Сама Сьюн всем рассказала, как только что сбежавшая с юбилея Коринна в пятнадцать лет подарила ей свою девственность и пожалела об этом своём поступке, за что получила фальшивую любовь и далее потеряла даже такую, выбрав служение Селунэ. И за то, что она сейчас, уже будучи лунной жрицей, мерзопакостно опозорила богиню любви и красоты — ей тоже воздастся.

— Не настал ещё новый день, как привлечённые телепортацией фазовые пауки в Лесу Ардип изнурили оборону оберега и захватили её, облив слюнями и впрыснув пищеварительные соки. Корин доверился ещё не понявшей о своём отлучении жрице, отказавшейся принимать помощь таких же защитных браслетов-змей у близняшек. Полуэльф убежал с девочками, поздно вернувшись с подмогой, не рискнувшей сунуться внутрь паучьего логова с эттеркапами. Через пару дней нанятые Корином авантюристы зачистили то гнездовье: её кокон вскрыли, сочли трупом, обворовали, утащили на стоянку для отчётности, а ночью она очнулась, из-за потери веры во всех и вся не разобралась толком и сбежала от спасителей, ночью да в чащобе основательно заплутав. Насилу выбралась, но кто ж поверит уродской голодранке, хлебнувшей кислотной слюны и повредившей голосовые связки, отлучённой от жреческой силы и толком не занимавшейся восстановлением арканной магии. Дессарин она сама не успела пересечь. Разбойники с большой дороги захватили гордую побирушку и поглумились над ней. Избитая пленница не запомнила перевозку в телеге с награбленным барахлом. На текущий день её держат на цепи в какой-то сырой пещере со светящимся мхом и грибами; свой чёрствый хлеб она отрабатывает штопаньем и стиркой бандитского тряпья, скрытно разрабатывая арканную магию для побега...

— Стоило безутешному Хаскару Второму следующим днём бесстыже вернуться в небесное поместье, как туда нагрянули бюрократические ангелы, зафиксировавшие не только нарушающий договор распад семьи, но и рабскую эксплуатацию труда малолетнего сына, которого чудовищно истязали с люльки, который дважды умирал и который в итоге осознанно сбежал от невзлюбивших и предавших его горе-родителей, качественно заметя следы — обычные поисковые заклинания указывают на девятерых котяток, родившихся в ту ночь у Зити от Сату — все они остались у жителей Северопрудного. Хаскара Второго Хунаба вердиктом скорого ангельского суда лишили родительских прав и сослали доживать службу в монастыре Кэндлкип без права покинуть его стены под страхом проклятья вечного одиночества. В ночь он попытался покончить жизнь самоубийством, сбросившись с крыши башни на острые камни, но его спасли, вовремя исцелив зельем, уплаченным мной за урок лингвистики. Трёх оставшихся у него детей передали приёмышами в семью Хаскара с Ивлу, вымоливших право вместо Лантана жить и служить в деревне Джапа Бонадза. Перед продолжением поисков двойняшки Корин отправил Ан-Па на воспитание в деревню к деду. К счастью, близняшки узрели добрую маму в Ивлу, всегда мечтавшую родить девочку и уже знающую о своей беременности от Хаскара, давно хотевшего ещё своих детей — Сьюн благословила эту позднюю супружескую пару разведенцев. Домашнего духа моей усадьбы планетар благополучно превратил в душу рощи синелистов на том же месте, а уплаченные мною деньги Бюро Недвижимости передало в земное отделение церкви Денейра на организацию интернатов, приютов и школ для сирот и беспризорников...

— Не осталось ни семьи, ни дома. Я отжившее восстанавливать не буду — хватит с меня сей байды, — жёстко и непререкаемо заявил хладнокровный малец, не поджавший губы и не сжавший кулаки, ибо пережил и отпустил, как он сам считал. — Я оставил их во здравии и богатстве да в том счастье, какое они сами себе хотели и устраивали. В случившимся нет моей вины — это их свободный выбор и ответственность. Вклад в их будущее я загодя совершил: Джап Бонадз совершенно здраво рассудил, пустив мою часть доходов с нашего предприятия на устройство и содержание приблудившихся к нему Хунаба, как и опоздавшая ангел-хранительница правильно решила учесть мою молитву у алтаря Огма в Кэндлкипе, когда принималось решение о спуске всех уплаченных за поместье средств на благотворительность во имя благополучия других обездоленных детей, что выразилось постройкой учебно-трудового интерната и в деревне Бонадз тоже.

Лариат перевёл дух, отпив сока и замолчав, устремив рассеянный взгляд в окно.

— Спасибо за сведения, Лариат, — сипло вымолвил Арлос, в скрюченной позе уткнувшийся лицом в ладони. Его мутило от всей выпрыснутой информации. Кошмарная трагедия!.. И внук всё это знал на протяжении полутора месяцев! Бывшему патриарху очень хотелось счесть всё это абсурдными выдумками ненадёжного информатора, но сама Селунэ признала этого недоразвитого архимага... — Я запомню твою правду.

— Пожалуйста, Арлос, не обижайтесь, я позволил себе взять пример с лунной богини и оттягивал рассказ с целью исключить излишний стресс: всё равно отсюда ничего не сделать, а плыть ещё больше месяца, — повинился Лариат, достойно принимая взгляд покрасневших глаз. Лукавство стало натурой... и даже не стыдно.

Мастер слишком поздно сообразил, что Сьюн оскорбилась его фантомным борделем, прозрев наперёд, и что Селунэ в отместку за свою жрицу Коринну уязвила собственную небесную патронессу поощрением распространения фальшивых жриц любви. Чего стоило вечерок подождать с явлением на Люцентии? Глядишь, всё б иначе сложилось для родных...

— И огромное спасибо вам за беседы, Арлос. Эм... в ходе них я многое уразумел, в том числе, отчего мне так больно далось расставание с Джаспером. Его Разз тогда ощутила моего Дога, прятавшегося в невидимости на крыше отъезжающей кареты, чтобы проконтролировать оживление Коринны. Близнец решил, что я тоже там, вот и бросился вослед — за мной. Никому тогда не было дела до разбирательств со всем испытанным Джаспером ужасом, а я потом оказался предвзят и заблуждался о его мотиве следования за родителями. Вдобавок, у него в тот раз впервые случился прорыв восприятия посредством фамильяра — он невольно шпионил за взрослой беседой в вашем кабинете... Арлос, пожалуйста, передайте Джасперу мои глубочайшие извинения. Он, конечно, вправе и пошлёт меня ими подтереться. Вот и проверим его великодушие и корни — пойдёт ли по моим стопам прощения?..

— Как?! Как... Прошу, как ты узнал?.. — Вопросил Арлос, с трудом сдерживаясь. Левый кулак в районе сердца болезненно крепко сжимал подаренный Селунэ талисман.

Мастер Грей сочувствовал Арлосу. Обоим дедам Лариата исполнилось едва за двадцать лет, когда на их молодые и неопытные плечи свалилось патриаршество. Какая уж тут нормальная семейная жизнь? Оба весьма достойно справились с поддержанием своих Домов на плаву. И если Хаскар имел сменщиков и сейчас благополучно занимался лишь женой и семьёй с чужими детьми в ожидании новых собственных карапузов, то Арлосу не на кого оставлять Дом — его вахта ещё будет длиться, хоть и в облегчённом виде — без забот о колониальной собственности и тамошних сотрудниках. Сдача в аренду или вовсе продажа старого и поддержанного флота городским властям Уотердипа сулит льготы и преференции, достаточные для процветания лишь за счёт этой весной присоединённой ветви речного судоходства. Некоторые Дома вполне перебиваются ежегодным доходом, выражающимся в золотых цифрах всего лишь сотенного порядка. Главный ресурс для вложений — человеческий. В этом плане внук здорово прокачал деда, обеспечив здравие до ста лет.

— Я вам рассказывал, Арлос. Вожделенный Амберли сноходец — это мой фамильяр. После смерти и воскрешения мы оба теперь можем путешествовать по Царству Снов. В этом часть объяснения ускоренного взросления личности: раньше я осознавал себя только в короткой фазе сна, проживая сутки за двое, а теперь научился пробуждаться в Царстве Снов сразу после засыпания на Прайме. Любой маг, изучавший версию двеомера ускорения через более быстрый поток времени, скажет вам о десятикратном коэффициенте для Царства Снов. После полуночи я сплю для себя — после полудня собираю данные с Фаэруна. Вы по себе знаете: без способностей или специальных тренировок все редко запоминают свои сны, будь то обычные, кошмарные или вещие...

— Всё равно! — Воскликнул горемычный отец, не сдержавшись. Тише: — Извини. Коринна всё равно остаётся твоей матерью, Лариат.

— Этот факт под вопросом, — сдержанно ответил маленький собеседник, вперив взгляд в ночь.

— Говори, — спустя долгую паузу, вымучил Арлос, которого душили эмоции в не меньшей степени, чем его внука, при помощи магии лучше справлявшегося с самоконтролем. Орать и махать кулаками — последнее дело. Хотя очень хотелось.

— Поймите меня правильно, Арлос. Вот вы сейчас в раздрае и еле культурные слова находите — проснётесь бодреньким. Сон снимет весь накал ваших сегодняшних эмоций и страстей, оставив "вчерашнее эхо былого", которое рассудок может накручивать до глубочайшей депрессии, материализуя негатив хворями и неудачами. Обычный человек проплачется или напьётся, а потом новый день с новыми возможностями — право выбора. Тем же эльфам дана способность грезить наяву, чтобы пережигать силу эмоций и затенять память, дабы индивидуум легче переживал невзгоды и развивался к счастью. Я человек, но по-эльфийски всё помню; из-за трудного детства неосознанно научился ставить блоки — они не всегда спасают. За меня с вами сейчас говорит управляемое волей волшебство магических уст, потому что слабую плоть душат эмоции, в том числе по поводу предательства с развалом семьи...

Невеликого роста маг на некоторое время замолчал. Когда-то давно, ещё прошедшим летом, тренер по кикбоксингу говорил о связи между силой эмоций и колдовством. Невеликого роста маг и раньше знал об этом, но с того момента стал чаще думать по этому поводу. Постепенно сообразил, как выгоднее превращать силу эмоций в сырую магию, благим образом поляризуя весь ком энергий; однажды сумел инвертировать всё негативное в позитивное; сейчас добывал магию из эмоций и учился тотальному контролю над ними.

— После её выходки на юбилее тёщи я отказался от деликатной морали и просканировал её память с критерием отбора по отношению ко мне. Единственное, что удерживало её от признания меня исчадьем ада — это моё шевеление в утробе, когда я за мгновения до молнии прикрыл собой близнеца. По крайней мере, этот момент воспоминаний я оттяпал у Дендары. Память моего фамильяра начинается с момента вылупления, моя память — после откусывания им моей пуповины с оживлением всей той силой, что беременная вкладывала в яйцо. У меня получилось узнать о прошлых жизнях Хеброра и Виттера, даже у здешнего юнги выудил его рыбацкую жизнь иллусканца с Муншае времён большой волны миграции из Западного Сердцеземья, но не по отношению к себе с фамильяром. Я рождён молнией и оживлён фейри-драконом. Уникальное стечение обстоятельств не может иметь естественный характер, а применимая к остальным и у остальных методика обращения к прошлым жизням на мне самом и у меня не работает по двум возможным причинам: либо прошлых жизней нет, либо доступ надёжно закрыт. Я даже совершил крупномасштабное исследование процесса зачатия, в общих чертах выявив и утилизировав энергии, определяющие будущий плод и их количество в материнском чреве. Пока ещё я не владею всей мощью математического аппарата для расчёта вероятностей, но в душе и умом полагаю подвох со своей уникальной сверходарённостью — простые смертные не могли породить меня без какого-либо участия высших сил. Отсюда следует, что Коринна — это сосуд для вынашивания, она и сама это поняла, назвав меня кукушонком. Насколько я себя помню, её материнский инстинкт всегда был глух ко мне.

— Для меня дико слышать подобное, — с трудом подобрал слова Арлос. — Словно мы не люди, а скот. Как...

— Я тоже не понимаю Замысла Ао, — перебил младший по возрасту старшего. — Однако кое-что уразумел. Огма, Тир, Нобэньон и некоторые другие боги, драконы, гиганты, эльфы, дварфы, орки — туземцы на Ториле, не задумывавшиеся Всевышним в его Творении. Для этих существ люди — скот и тля, низшие и недоразвитые, пища и потеха. Исконные или Предвечные — загадка для меня, знакомства с одной Дендарой Ночной Змеёй мало для суждений. Как я думаю, уже многие тысячи лет усилия Лорда Ао направлены на поддержание Равновесия в его Вселенной с перспективой добиться от уполномоченных им богов выполнения всех возложенных на них функций. По аналогии с падением и ликвидацией благородного Дома в Уотердипе, расшатанной Вселенной грозит коллапс, вредоносный для соседей. Поэтому, как и Открытый Лорд Уотердипа, юный Всевышний над данной Вселенной ограничен в возможностях претворять в жизнь собственный план развития для своего первого Творения. Естественно, моя аппроксимация допотопна, но великие боги признали меня министром Ао, которым я вынужденно представился в кризисный момент перед смертью во имя сохранения семьи и с тех пор ищу баланс между крайностями индивидуализма и жертвенности.

Серый взгляд встретился с потемневшим голубым и ответил на немой вопрос:

— Да, знай я год назад то, что сейчас, то поступил бы точно также: Дом Силмихэлв и Хелмфаст организовали тысячи людей, иначе бы ставших обездоленными голодающими, подавшимися в разбой; Нью-Уотердип вместе с перемирием и плодовыми садами обрёл добропорядочное руководство и церковь; я стал более могущественным, знающим, независимым — игра стоила свеч. Тоскую, но не сожалею. Люблю и благодарен хотя бы за то малое, что выросшая в неполноценной семье Коринна дарила собственной семье. Не я ей преподаю урок, но Судьба учит через окружающих и ситуации. Для неё я ассоциируюсь со злом, потому не могу вмешаться прямо или косвенно, а как помочь опосредованно — пока ума не приложу. Сестрёнкам я подыграл, чтобы они быстрее адаптировались к новому семейному положению, а у старшеньких близнецов начался пубертатный период, требующий наглядных и общепризнанных примеров для равнения. Касательно обоих Родов — для меня пока туманно, в связи с этим ещё раз предупреждаю вас, Арлос, не забывайте поститься и регулярно молиться богине для ликвидации негативного влияния наследия крови красного дракона. Ао своим видом всем доказал, что люди сотворены по его образу и подобию, что человечество из так называемого числа рас создателей, родных для этого мира. Драконья кровь с магией — это первобытность и агрессивность; эльфийская кровь с магией выпячивает в людях отнюдь не лучшее, а завораживающее и очаровывающее — иллюзии и наваждения. Увы, лишь на Мазтике, выясняя о кровавых обрядах жрецов Культака, я понял, что желанию смеска открыто влиться в высший свет общества Уотердипа никогда не суждено сбыться — умнейшие мудрецы поддерживают традиции на основе родовой памяти о тысячелетиях выживания людей в тени эльфийских цивилизаций. Да, Арлос, я всё равно бы провёл Коринну через смерть и оставил невыносимо страдать ради понимания ею ценности жизни, любви и заботы, ибо иначе за потребление без отдачи ждёт Ад.

— Благодарю, внук... За всё спасибо... И будь счастлив, Лариат, — Арлос порывисто встал и подхватил Лариата на руки, любяще обняв родную кровинку. Как бы плохо не было мужчине от дурных новостей, преданный родичами ребёнок острее нуждался в добром слове и ласковом проявлении родственных чувств. Всё уже случилось...

— Я не скажу вам спасибо за всё, Арлос, но значимо поблагодарю за жизненные истории, — произнёс Лариат.

И дёргано пересел — рядом. Однако не стал прижиматься к боку родича, оставляя чёткую границу между ним и собой. Хватит завуалированных сюсюканий.

— Благодаря воздействию моей магии, вы запомните сегодняшний вечер от и до, во всех деталях, как я помню все наши беседы. Вы пытались наверстать упущенное, а я сумел разглядеть пропущенное... Говорят, факты — упрямая вещь. Ложь. Всё зависит от взгляда на них. Вот я. Плоть от плоти Коринны. Более того, при рождении получил часть её души и ядро магического дара. Но вместо расцвета в лучах обожания я оказался отвержен матерью. Вроде всё её, однако вместо любви к своей части Коринна холит и лелеет чувство потери, страдает и боится того, кого сама же произвела на свет. Теперь я понял причину этого: она — эгоистичная собственница, а прямо у неё на виду вылупившиеся дракончики фактически украли её детей, раскусив и съев часть пуповин. Сама волшебница не обзавелась фамильяром из-за страха перед его потерей, потому оказалась не в состоянии правильно судить о произошедшем запечатлении. Смерть лишила её не только эльфийского наследия, но и части человеческого — от Коринны осталось ещё меньше былого. Покровительница рода всё восполнила на свой манер, но почему-то не прописала санаторный покой для сживания. И кто ж знал, что бабы и на небе — склочницы? Не поделили фигуру, сломали и обе кинули. Не зная о прошлом, я ненароком убил свою мать в большем спектре смыслов, чем намеревался — лекарский перелом для правильного сращивания превратился в худшее увечье. Поначалу я радовался, что на божественно-морфирующем плане бытия душа Коринны излечится. Но какой может быть лекарь душ из выродка? А жрице другого бога там никто не рвался помогать — тихо осуждали и своего жреца за порочную связь. С этой позиции я представляюсь чудовищем, дважды искалечившим собственную мать — до уровня ребёнка во взрослом теле. А может я просто отвалившаяся скорлупа, обнажившая гнилой орех духа? Зная, повторил бы?.. Связи уязвляют.

— Воплощение пословицы: что посеешь, то и пожнёшь. Тут вопросы в следующем: кто, что, когда и кому посеял. На примере Нью-Уотердипа я чётко зафиксировал: как в разрозненной колонии был сформирован городской эгрегор, как произвелось подключение к нему всех жителей, как некоторых причастили к ранее существовавшему и более объемлющему религиозному эгрегору, как бесповоротно разрушился эгрегор Люцентии и как обновился эгрегор Сильроадвер, который я позже лично так укрепил, что вы, Арлос, всерьёз задумывались остаться здесь капитаном. Эта логика легко распространяется и на семьи, и на Дома, и на гильдии, и на тайные общества, и на королевства. Некоторые из эгрегоров созданы и поддерживаются богами и клириками, среди них есть так называемые заклинательные домены, служащие для влияния на поведение индивидуума через предоставление конкретного набора двеомеров. Какие-то соответствуют расам и географическим областям, а другие представляют собой идейную общность, например, на основе неприятия ублюдков в высшем обществе и властных структурах Уотердипа.

— Я не оправдываюсь навязчивой идей или одержимостью бесом, но разномастные эгрегоры объективно существуют и способны незримо управлять людьми, случайно подключившимися к ним в следствие стресса или намеренно кем-то введёнными в конкретную общность каким-либо путём.

Лариат нервно и обречённо хмыкнул, взъерошив волосы, быстро взял себя в руки и продолжил выговариваться, словно на исповеди, которую не мешало бы провести по всем канонам:

— Хех... всё это меркнет по сравнению с господством так называемых богов, кующих души под себя. Источник их влияния — сакральная магия, предоставляемая служителям после переваривания их духовно-эмоциональных сил. Корень власти — лечение, коим обладают все священники. В той или иной мере деньги на блага и секс для удовольствия прилагаются к власти. Самая примитивная и оттого действенная формула господства. Я видел это вокруг себя в Уотердипе. Я самолично выковал себе служащего, слуг, приверженцев. Я приблизился к пониманию самоподдерживающихся систем, как например, знать Уотердипа. К сожалению, я наломал дров, когда обыграл интриганов и попытался вывести своих близких из-под влияния, но всё лишь круто усугубилось. Почему так получилось? Из-за миртуловских заморозков я счёл, что меня намеренно одарили, значит, когда-нибудь взыщут. Вот и направил свою деятельность: с толком исцеляя отставников Дома Силмихэлв, перенаправляя денежные потоки на обеспечение занятости тысяч трудяг, разрабатывая пикантные средства обеспечения мужского досуга, сплачивая и укрепляя заокеанскую колонию, развиваясь для больших свершений... Я мал и масштабы подобны, но велика моя одарённость, значит, мне надлежит соответствовать, причём, укладываясь по времени до Года Синего Огня. Сейчас я свободно применяю двеомеры из шестого заклинательного круга, для примера, цепная молния, а изучаемая мной телепортация относится к пятому. Соответствующий третьему классу сложности разряд молнии я мог выпускать в три полных года, а мой фамильяр уже в два начал делать клубки ниток постоянно светящимися — этот двеомер из второго заклинательного круга. Тенденция налицо, как говорится. Вы сами понимаете, что такого уникума лучше скрывать, а то конкурента удавят в зародыше или выпестуют для собственного употребления, как поступала Скарлет, и старой карге всё вполне удалось бы провернуть со мной, не появись на горизонте событий глобальные заморозки. Мне от всего этого не легче, Арлос, но либо я принимаю всё это и пытаюсь жить в соответствии, либо вновь саморазрушение, метания и прочая дребедень.

Лариат сделал ещё одну тяжёлую паузу, переводя дыхание и успокаивая сердце.

— Необъятно наше невежество, а имеющиеся знания ещё надо уметь применять. Нам обоим, Арлос, показано обдумать всё произошедшее, желательно с ясной головой и чистым сердцем, ибо холодный рассудок бессовестен — я на себе уже убедился.

— Я понимаю это, внук, поэтому никогда не считал тебя виновным...

Однако Лариат не дал Арлосу вовлечь себя в слезливую сцену приобщения к Деслентир, резко подавшись в сторону и соскакивая со словами:

— Догмат позволения быть долгожданными — это ужаснейшая ложь иллюзии, болезненно горчащей разочарованиями. В одну реку не входят дважды. Прощайте.

Дед тяжело и неровно выдохнул упущенный шанс в разноцветные всполохи телепортации, оставившей его наедине с сами собой — с кашей в голове и бурей в сердце. Внук тоже не хотел расставаться и сожалел о том, что они жили на разных виллах и пораньше не узнали друг друга. Арлос и Уотердип связывали Лариата, будучи не способными дать своевольному магу всю свободу учёбы и действий.

(Иллюстрация 073)