...Алет кладет перед ней жемчужные бусы. Ранели прикладывает их к шее и вертится перед зеркалом. Затем возвращает:
— Забери. Все равно не буду носить. Отдам кому-нибудь.
Он хмурится:
— Не отдашь!
— Хочешь проверить? Жимнит! — крикнула она в сторону кухни. Когда появилась дочь хозяина, Ранели подала бусы. — Я хочу сделать тебе подарок. Возьми.
Девушка испуганно смотрит на жемчуг, после на Алета.
— Я не могу, — она отталкивает протянутую руку.
— Бери, — сдержанно произносит Сокол. — Это ее бусы, пусть делает, что хочет.
В следующую встречу он дарит перстень с сапфиром, спустя некоторое время сережки с маленькими бриллиантами — все подарки розданы, как и первый. Наконец он не выдерживает:
— Никогда не встречал женщину, которая была бы настолько равнодушна к украшениям!
— Женщин моего народа учат ценить красоту, данную Эль-Элионом. И мужчин, кстати, тоже, — она поиграла бровями.
— То есть эти подарки не смягчат твоего сердца?
— Нет, — Ранели с усмешкой следит за горячим взглядом, прикованным к ее шее.
— Тогда что тебе подарить, скажи?
Ранели гордо вскидывает подбородок, но не успевает ответить, он перебивает:
— Молчи! Я что-нибудь придумаю.
— Попробуй, — белые зубы Ранели ранят улыбкой многие мужские сердца. И его сердце бьется неровно, но все, что происходит, забавляет Алета. Такую девушку он еще не встречал. Он непременно завоюет ее. Ранели смеется над его самоуверенностью.
— В моем народе мужчина, чтобы жениться, должен обладать двумя качествами: он должен быть хорошим воином, чтобы суметь защитить свою семью. И он должен быть надежным, чтобы женщина знала: что бы ни случилось, он будет рядом. Даже когда красота ее померкнет и силы ослабнут...
— Я хороший воин, — усмехается Алет. — Если хочешь, можешь проверить. А что касается надежности — это проверяется только временем, не так ли?
— Люди... Я хотела сказать мужчины... не могут быть надежными. Это не в их природе.
— Я докажу, что ты ошибаешься.
— Вряд ли у тебя хватит терпения, — она звонко смеется.
— Ты будешь моей! — он улыбается, а вместе с ним и хозяйка, заглянувшая в кухню и заставшая молодежь за разговором.
— Лучше не трать на нее силы, — увещевает она Сокола. — Смотри, какие у меня дочери! Они будут ценить твои подарки и твою любовь так, как никогда не оценит эта девчонка.
Алет притворно вздыхает:
— Я встречал немало женщин, которые ценили мои подарки. Мне любопытно завоевать ту, что не ценит.
— Бессмысленно тебя отговаривать, — ухмыляется Бриа. — Тогда помоги ей вымыть посуду, а то из-за твоих ухаживаний все дела встали...
— Хочешь, чтобы я вымыл посуду? — спрашивает он у Ранели, прищурившись.
— Хочу! — смело отвечает та.
Он заворачивает рукава и подходит к тазу. Девушка испуганно вскрикивает и замахивается полотенцем:
— Прекрати меня позорить! Я сама вымою.
— Я сделаю для тебя все, что скажешь, — говорит он, ноздри трепещут, вдыхая ее запах, — она так близко.
— Все? — голос Ранели становится тихим и волнующим.
— Все, — подтверждает он, опуская взгляд к ее груди.
— Тогда, пожалуйста... — она чуть приближает губы к нему, и громко кричит. — Выйди отсюда и не мешай мне работать!
Алет со стоном отодвигается. Смотрит умоляюще, но Ранели непреклонна. Наконец он покидает кухню.
Она склоняется над посудой:
— Встречаются же такие настырные! — размышляет она вслух.
— Ты дразнишь его, — упрекает Бриа. — Смотри, может сорваться... Ты понимаешь, о чем я говорю?
Ранели вспыхнула — Бриа знает, кто она такая и желтый блеск глаз ее не пугает.
— Пусть только попробует тронуть меня, — жестко произносит девушка.
Бриа вздыхает...
...Ранели тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Зачем они? Он сказал: "Ты будешь моей", — и добился своего. А ей теперь надо как-то забыть обо всем и жить дальше. "Ты сильная, ты сможешь", — внушала она себе, а мысли опять возвращались к Алету.
Где он? Уже добрался до дома или еще в пути? Его народ жил восточнее за северными лесами. Почему-то там всегда рождались мальчики. Поэтому, превращаясь в мужчин, они уходили в Энгарн, Ногалу в поисках жен. Некоторые добирались до Лейна, а другие переплывали Мерзлый океан, чтобы посетить соседний материк — Гучин. Там намного холоднее, чем в Энгарне зимой, и люди почти всегда носят шубы. Северный материк почти вдвое меньше, чем Герел, на котором находился Энгарн.
Ранели внимала Алету с восторгом. Если бы она так же увидела всю Гошту. Хотя бы глазами сокола. Но и в Энгарн ей не так легко выбраться. Она заранее сочиняла, что будет врать дома, когда вернется после от мага...
Переночевав в небольшой ложбинке, она собралась продолжить путь, когда ветер донес запах волка. Кто-то ее преследует. И это оборотень. Она не задалась вопросом, кто это мог быть, потому что знала ответ: парень, служащий людям, решил добиться цели любой ценой! Что ж, она покажет, что ее не так просто обмануть.
Сначала Ранели пыталась оторваться, запутывая следы и заходя в деревни. Вела себя там гораздо сдержанней, чем обычно, — вовсе не жаждалось еще раз попасть на костер. Но оторваться от Ялмари не удавалось, он оказался на удивление настырным. Ранели уже хотела поговорить с ним начистоту, когда в голову пришла другая мысль.
В следующую деревню она прибежала с плачем и воплем. Рядом тут же стал собираться народ. Сначала старушки, потом и парни подтянулись, посмотреть на прекрасную незнакомку.
— Люди добрые, помогите. Там в лесу парень какой-то ходит! Так напугал меня, — взахлеб рассказывала она, на этот раз обращаясь к старушкам, а на парней лишь украдкой поглядывая. — Он наверняка что-то недоброе замышляет. Потому что иначе зачем он там прячется в лесу, когда все по дороге ходят?
Уже через четверть часа вилланы вооружились, как могли, и отправились ловить Ялмари. Кроме молодежи собрались и зрелые мужчины. Женщины собрались у околицы и бурно обсуждали происшедшее, поглядывая в лес. Ранели потихоньку, шаг за шагом, выбиралась из толпы, чтобы незаметно нырнуть в лес. Хоть немного вилланы да задержат ее преследователя, она за это время, даст бог, доберется до места. За Ялмари можно не переживать, ему по большому счету ничего не угрожает — у "защитников" нет серебряного оружия.
Она выбралась на дорогу и, оглянувшись, заметила с другой стороны дороги колодец. Вот туда она и пойдет. Скажет, что пить хочет. А оттуда до леса рукой подать. Быстро ее может и не хватятся. Она медленно отступала к колодцу, когда на дороге показались всадники. Она поспешила перейти дорогу, когда один их них вскрикнул:
— А ну стой! Лови ее, это ж та самая тварь!
Ранели стремительно метнулась в лес — там ее никто не догонит. Перекинулась волчицей и помчалась дальше на север. До Гиблого леса осталось совсем немного. Но неожиданная мысль заставила ее остановить стремительный бег: а что если Ялмари действительно поймают? Щуни наверняка прихватил с собой ошейник...
Ей не нравился Ялмари, но подставлять его тоже не следовало. Пусть он предатель, но разве можно уподобляться ему? Ранели осторожно пробралась обратно. Внимательно прислушиваясь к происходящему в деревне, она убедилась: ее худшие опасения оправдались. Ялмари тащили к дереву, чтобы сжечь. Золотой знак, который он носил с собой, на этот раз не помог. Она привстала, снова легла. Что делать?
Потом повела носом и решительно помчалась на запад, пробираясь вдоль дороги. Она устроила ловушку, ей и вызволять... Помочь можно только одним — позвать отряд из сигнальной башни. Только как же она объяснит, что добралась так быстро от этой деревни к "волкам"?
Врать ей не пришлось. Буквально через юлук она наткнулась на разъезд — десяток "волков" объезжал свои "владения". Тут же обратившись в девушку, она подскочила к лошадям:
— Господин, капитан! — крикнула она, хватаясь за седло. Возможно, перед ней десятник, но лесть не повредит. — Господин капитан, там, в деревне, казнят "волка"!
Лицо солдата напряглось. Шрам, пересекавший правую щеку, стал выделяться белой рваной линией. Он скользнул по ней неприязненным взглядом и скомандовал:
— Вперед!
Ранели перевела дух. Сделав все, что должна, она продолжила путь.
На следующий день Ранели добралась до Гибельного леса. Рядом с ним стояла еще одна деревня, чуть меньшая, чем предыдущая. Девушка немного походила вокруг, но идти сразу в Гибельный лес, рискуя тут же попасть в пасть чудовищу, о котором упомянул священник, не решилась.
Она и вправду много раз слышала в стае об этом месте. Лес называли Гибельным, потому что ядовитые испарения, поднимавшиеся от земли, убили в нем все живое. Лишь густой мох гроздьями свисал с ветвей деревьев. Никакой живности там не водилось: ни зверей, ни птиц. Зеленоватый туман, начинаясь с небольших клочков, дальше в лесу висел густой стеной — об этом ей тоже рассказывали. В мертвый лес не ходили ни люди, ни оборотни — его сторонились. Но рядом с деревней он казался обычным, ничем не отличающимся от того, по которому девушка уже пробежала около четырех шавров.
Ранели решила, что неплохо для начала узнать подробней о чудовище, потому что как раз о нем в стае ни разу не упоминалось. Почему бы не обратиться за помощью к кому-нибудь старику или пожилой женщине? Люди уверены, что оборотни и вампиры охотятся исключительно на молодых. Причем оборотень-мужчина старается сожрать молоденькую девушку, а женщина "закусывает" исключительно красивыми парнями. Может, поэтому людей так и настораживало то, что она заигрывала с мужчинами.
Между деревьями она заметила старушку, собирающую хворост. Ветхая одежда едва прикрывала колени. На ноги вместо обуви вилланка тоже намотала ткань, а седые волосы прикрывал темный платок, завязанный позади большим узлом. Ранели обратилась в девушку, наспех испачкала платье и лицо землей и с плачем кинулась к ней:
— Матушка, матушка! Неужели я нашла людей? — она громко и очень искренно зарыдала, размазывая слезы вместе с землей по лицу.
— Да что ты, дитятко! — испуганно отозвалась старушка. — Что с тобой, милая?
Не размышляя, Ранели взахлеб повторила историю, рассказанную в прошлой деревне, заменив "какого-то парня" на вампира. История вышла простая и трогательная, как медный грош, брошенный нищенкой в храмовую казну. Мол, пошла в лес, а там — вампир. Уж она убегала-убегала. А потом глядь — заблудилась. Ночь в лесу провела, чуть со страха не умерла. С утра опять дорогу искала, и вот Эль-Элион послал ей навстречу добрую женщину.
Старушка поверила ей безоговорочно, повела "бедную крошку" в дом, чтобы она отдохнула немного. Ранели донесла хворост и еще собрала по дороге. Вскоре девушка шагнула в убогий дом старой вдовы. Окон здесь не прорубили — дом освещался очагом, разложенным посреди комнаты. Из мебели — рассохшийся сундук да солома, расстеленная на полу, — постель. Ранели ужаснулась. Она редко до сих пор задерживалась в деревнях и не представляла, что кто-то живет в такой нищете. Но девушка сдержала себя. Сложила хворост у очага, сама устроилась на соломе.
— Мне ведь и покормить тебя нечем, деточка, — досадовала старушка. — Пойду разве у соседа спрошу... — неуверенно предложила она.
Ранели тут же вскочила:
— Я сама, матушка. Я мигом.
Вскоре девушка принесла старушке немного сыра и хлеба.
— Молодая да красивая, — пробормотала бабушка. — Мне бы и корки не дали.
Ранели не сказала, что заплатила почти вдвое за эту скромную трапезу. Хорошо, что деньги не все потратила. Старушка подала кружку ароматного чая, для завтрака они устроились на соломе.
— Куда же я пришла, матушка? — выспрашивала Ранели, тщательно пережевывая черный хлеб.
— К Гибельному лесу ты пришла, детка, — проворковала бабушка. — Если бы на нашу деревню не набрела, могла бы и совсем сгинуть.
— Гибельный лес... Мне о нем отец в детстве рассказывал, — Ранели отметила, что, может быть, впервые за сегодняшний день не соврала. — А почему же этот лес называется Гибельным?
— Так мертвый он. Лес-то. Сам умер, и всех, кто туда заходит, убивает.
— Как это? — вытаращилась Ранели. — Там деревья людей едят? — спросила шепотом.
— Бог с тобой, детка. Там земля какой-то туман выпускает, так что у людей в голове все мутится. А уж кто там заснет — не выберется. Чудовище-то, что в Гибельном лесу живет, его и съест.
— Страх-то какой! Как же вы не боитесь, матушка, живете здесь? Почему не уйдете в другое место?
— Да куда идти-то? Где нас ждут? Отправляли мы людей к господину нашему, графу Иецеру, с просьбой переселить нас куда-нибудь. Да не до нас ему. "Живите, — говорит, — ничего с вами не сделается". Некоторые-то все равно ушли. А многие и привыкли. Впереди — лес Гибельный, да позади-то — хороший лес. Да и Гибельный лес не сразу начинается. Еще лавгов на пять, можно и в него зайти.
— А что за чудище там водится? — расспрашивала девушка. — Вы его видели? Сильно оно большое?
— Большое, будь оно проклято, — лицо старушки сморщилось.
— И страшное?
— Да уж вампир-то, пожалуй, не такой страшный. Хотя и не видела я вампира-то, но уж думаю, страшнее того чудища ничего быть не может.
Мало-помалу Ранели выпытала у старушки все. Чудовище в лесу появилось не так давно, около пяти лет назад.
Вилланы к Гибельному лесу уже давно привыкли, заходили туда иногда. Точно знали, сколько можно быть в лесу, чтобы не умереть. Нашли себе забаву такую: после работы уйдут в лес и сидят там в тумане. Приходят, как пьяные, — на вино-то денег нет, а виноград здесь не вызревает. Некоторые мох собирали, поджигали и дым нюхали. А ежели кто слишком долго в лесу оставался, тот мог и не проснуться совсем, и такое тоже было.
Издавна повелось, что когда в деревне ведьмы объявлялись, то их не сжигали, как в других деревнях, а в лес отводили и к дереву привязывали — а они, знамо дело, ведьмы эти всегда молодые да красивые, чтобы, значит, глаза отвести, чтобы мужчины на них соблазнились и их пожалели (Ранели с готовностью кивнула, в душе радуясь, что бабулька к старости стала подслеповата). А потом староста и другие люди, уважаемые в деревне, ходили тело забирать, чтобы похоронить ее. Потому что если ведьму не похоронить, то она зараз вернется, а если похоронить, то дух Эль-Элиона за ней присматривать будет и уже она вредить не сможет.
И вот однажды, когда в деревне неурожай случился, староста сразу спознал, что виновата в том Мерем, очень уж она красивая, не по-божьему красивая. И отвели ее в лес, хотя она очень плакала и даже напраслину на старосту возводила. А когда пришли ее забирать, чтобы похоронить, тут и выскочило на них чудище: ростом как медведь, шерсть длинная, из пасти клыки торчат, когти на лапах, что коса, бегает на шести лапах, а глаза светятся красным. Позади хвост огромный — если по дереву стукнет, то сразу оно на землю валится, а если дерево в обхват толщиной, то пополам переламывается от удара. Зарычало чудище да как бросится на старосту да на тех, кто с ним пошел. Они побежали без оглядки да стыдно сказать, даже обделались от страха. Прибежали в деревню, а старосты-то и нет. Но и возвращаться боязно. Только через неделю решили посмотреть все же и нашли его, на куски разорванного, а ведьму, поди, чудище и совсем съело.
