Пропавшая принцесса, или Зачет по родовой магии

Помнишь, Фар, какие цветы мне подарил на первом свидании? А как мы бегали в горы, смотреть на звездопад? А как впервые поцеловались, под дождем, в лесу? И как мечтали, лежа на поляне. Как ты пришел просить моей руки? Как отец дал согласие, и мы кружились по комнате, счастливые и полные надежд? Ты хоть немного это вспоминаешь, Фар?".

Скотина, этот Фар. Вот уж не думала, что в нашем роду такие придурки были. Нет, ладно, допустим, его заставили жениться на другой (это взрослого-то мужика, ага). Но можно было Мадлен хотя бы денег дать, а не закидывать драгоценностями. Она, конечно, тоже хороша: не продать ни единой брошки и остаться совсем без денег, голодной. Но какие уж логические ходы, когда самое дорогое существо предает так, что впору в петлю лезть?

— Привет, — Кэд неслышно подошел сзади и обнял меня. — Я опоздал. Прости. Но масштабная разборка с Крицем меня оправдывает, да?

— И каков итог? — усмехнулась я.

Он уселся рядом, задумчиво ухватив меня за кудряшку.

— А каков может быть итог для человека, приворожившего свою студентку? Уволен без права преподавательской деятельности.

— Тогда почему ты такой уставший? И что ты так долго там делал?

— У Крица непростая история, Дейна, — Кэд покачал головой. — И я не уверен, что не виновен в его поступке.

— О чем ты?

— Криц преподавал у Витара. И у Крица была невеста, аспирантка. Витару она очень нравилась, ну, он ее и соблазнил. Не знаю, как у них дальше пошло, вот только Райэн это так просто не принял. Он приворожил Эри, чтобы узнать все о нас с тобой и выложить все о моем поведении. Боюсь, теперь он сделает это, потому что Эри успела ему рассказать многое.

Я не понимала только одного.

— Но причем здесь ты?

— Я познакомил Витара и невесту Райэна. Он винит меня в том, что они вообще встретились. Рилли — моя бывшая студентка, я устроил ее в аспирантуру к Витару, потому что он может дать ей желанную практику.

— Глупость какая. Ты не знал, что им приспичит кувыркаться вместе. Эри-то за что?! Соблазнял бы уж меня.

— А он пробовал, — Кэд внимательно на меня посмотрел. — И сказал, что на тебя привороты не действуют.

— Чушь какая, — я фыркнула, но сердце предательски екнуло. — Я прогуляла нечистологию, самую первую. И увидела его уже после того, как он приворожил Эри. Врать нехорошо, так и передай ему.

— Ну, все, — Кэд улыбнулся, — не буянь. Его уволили. Он, конечно, расскажет о нас всем. Тебя это сильно волнует?

— Да нет, — вздохнула я.

Все равно рано или поздно все узнают. И...Карнатар, он тоже узнает. А какое мне дело до Карнатара?! Он сделал мне такую гадость, что даже вспоминать о нем противно. Или нет? Я поймала себя на том, что ищу оправдание его действиям и нахмурилась. Скорее всего, их просто не существовало, но все же советник редко принимал необоснованные решения. В чем была выгода ссылки? В том, что я не смогу снова сбежать?

— Дейна! — Кэд помахал рукой у меня перед носом. — Я спрашиваю, будешь кушать со мной?

— Нет, я поужинала. И тебе приготовила.

— Здорово. Хорошо возвращаться домой, зная, что тебя там хоть кто-то ждет.

— Хорошо, когда есть, кого ждать, — откликнулась я.

Смотреть, как мужчина ест — занятие, несравнимое ни с чем. Особенно, если он ест еду, приготовленную тобой. Я порадовалась, что успела испытать это чувство. Принцессам оно неведомо.

— Спасибо, — сожрав всю сковороду с котлетами, Кэд сыто откинулся на спинку стула. — Красота.

— Вы все одинаковые, — хмыкнула я. — Мой отец такой же.

— Это хорошо, или плохо? — задумался ректор.

— Нормально, — я пожала плечами. — Было бы хуже, если б ты отравился и помер.

Он рассмеялся и встал.

— Пойдем в ванну? И спать. Этот Криц меня вымотал. Да и студенты сегодня енота принесли в универ, зачем-то.

— Енота?! — поразилась я. — Бедное животное.

— Вот именно. Животное напугалось, а им весело, — хмыкнул Кэд, — Кстати, тебе енот не нужен?

— Еноты нужны всем, — философски фыркнула я. — Но лучше отпусти зверя на волю.

— Он ручной, в этом-то и проблема. Они его купили. Отдать хозяину профессиональная этика не позволяет, а больше некому.

— Отправь во дворец к императору, пускай принцесса себе оставит.

Кэд, решив, что это была шутка, рассмеялся. Странно, я, вообще-то, не шутила.

— Так как насчет ванны? — вкрадчиво прошептал Кэдерн. — Мне бы не помешало расслабиться.

— И помыться, — я фыркнула.

За что получила пару минут интенсивной щекотки. Но ванну все-таки набрала. Как оказалось, лежать в горячей воде и горе пены в обнимку с Кэдом ужасно приятно и действительно расслабляет. А уж об окончании купания и говорить не приходится. Интересно, когда я стану принцессой, он будет принимать со мной ванну?

Спать в одной постели было непривычно. Все-таки к некоторой свободе я привыкла, а ко сну в чужом доме и в обнимку с мужчиной оказалась не готова. Я долго ворочалась, не могла уснуть и периодически смотрела на спящего Кэда. И раз за разом приходили три чувства: нежность к этому человеку, страх того, что он бросит меня, едва узнает, что я принцесса и отвратительное горькое чувство предательства по отношению к Карнатару. И если первые два чувства мне были понятны, то с третьим была беда...

* * *

Постепенно я готовила свое возвращение. Не хотелось уезжать, оставив кучу недоделанных дел.

Я продала дом родителей. По возвращении из ссылки я планировала поселить их рядом и, если не выделить им апартаменты во дворце (а такое вполне могли и запретить), то хотя бы купить дом и мастерскую в Алурте. На вырученные от продажи деньги я заказала экипаж, который должен был отвезти меня в Арулту ровно через три недели после высылки родителей.

А еще я перестала учиться. Сделала все текущие задания, но к подготовке курсовых даже не приступила. На парах по большей части читала. Состояние моих лекций ужасало не только трудолюбивую Эри, но и молчаливого Тара. Слава Трем Богам, у этих двоих все было хорошо.

У Кэда я оставалась на выходные. Не знаю, как, но Криц ничего не разболтал о нас и вообще исчез тихо и незаметно. Нового нечистолога обещали прислать в следующем семестре. Оценить преподавателя мне не светило, но заметку я сделала. Надо будет изучить нечистологию.

Помимо того, что я пыталась как можно незаметнее подготовить все к отъезду, еще были несколько причин, по которым я постоянно пребывала в отвратительнейшем настроении.

Я не могла ничего рассказать Кэду, хотя с каждым днем наши отношения становились серьезнее и серьезнее.

Я постоянно чувствовала усталость, сонливость, пониженное давление и прочие прелести весеннего авитаминоза.

Глядя на счастливых Тара и Эри, мне тоже хотелось таких отношений. Открытых и искренних. Кэд, вроде, был не против. Но я по-прежнему не разрешала рассказывать никому о нас. И когда однажды приехала Силианна Харрарз, нам пришлось провести порознь целую неделю. Моя ненависть к миру достигла в этот момент апогея.

Когда до отъезда оставалась неделя, случилось то, что кардинально поменяло все мои планы и в итоге привело к такому развитию событий, что не снилось еще ни одному самому сумасшедшему писателю моего мира.

Была пара самоподготовки. Теперь у нас они стояли в расписании вместо нечистологии. В идеале мы должны были делать курсовые, чем большинство и занималось. Я читала, игнорируя страдальческие вздохи Эри.

"Спать я не могла, оставалось лишь двигаться. В комнате было очень холодно, ветер завывал где-то в трубах, а еще врывался в помещение, заставляя меня дрожать.

Едва я услышала звон колоколов, то сразу же покинула комнату.

Каждый знал: Старейшины выходят после звона, когда звучит сигнал освободить им дорогу, чтобы старцы могли забрать подношение и обязательное количество продуктов. Тогда-то я и надеялась встретиться с ними. И знала, ведь, что нельзя, но терять было нечего. Я должна была поговорить с ними, доказать себе, что не зря осилила длинную дорогу.

На площади те немногие, кто не успел убраться, отошли к самым стенам, опустив головы. Малейшее непочтение к Старейшинам — и стража мигом отправит к предкам. Я встала за двумя женщинами, торговками тканями и тоже опустила голову.

Они вышли сразу же после того, как перестал бить колокол. Двое старцев в длинных белых мантиях. Такие, какими я запомнила их в замке Фара, только уже без свертков в руках. Я украдкой глядела на них, испытывая странную смесь чувств, главным компонентом в которой был гнев. Люди, лишившие меня всего, спокойно шли по улице. Они возьмут еду, подношения и уйдут к себе, на Облачную Гору, а я останусь умирать, лишенная семьи и счастья, принесенная в жертву...во имя чего? Так ли нужны Богам эти наши жертвы, назначаемые Старейшинам? Так ли важен Богам контроль над правящими семьями и их детьми?

Я подняла голову, чтобы рассмотреть их и встретилась взглядом со старцем. Понимание вспыхнуло мгновенно: это был тот же Старейшина, что отдал мне листок с приговором. Он тоже меня узнал, судя по тому, как дернулся его глаз. Прежде чем темнота поглотила меня, я успела крикнуть "За что?!". А потом упала на мощеный камнем пол".

Строчки расплылись у меня перед глазами, и отнюдь не из-за переживаний по поводу Мадлен. Комната быстро вращалась, а глаза слезились от напряжения. Рядом Эри что-то увлеченно писала, не замечая моего состояния.

Глубоко вздохнув, я поняла, что мне совсем плохо.

— Ребята, — я хотела позвать всех громко, но получилось уж очень слабо. — Я, кажется, в обморок падаю.

А потом я перестала бороться и покорилась темноте, пришедшей словно со страниц книги. Меня, кажется, подхватили. По крайней мере, головой я не ударилась.

Очнувшись, я увидела светлые стены и высокий, разукрашенный светло-коричневыми узорами потолок. Рядом кто-то гремел склянками, а где-то вдалеке раздавался гул голосов. Я лежала на кровати в лазарете, укрытая пледом. Рядом стояла ароматическая свеча, кажется, успокаивающий сбор. Вроде мир вращался не так уж и быстро, обратно во тьму не тянуло.

— Очнулись? — лекарка, пожилая госпожа Талин, суетилась около первокурсницы, порезавшейся на паре физической подготовки. — Лежите, не вставайте. Надо отдохнуть.

— Что со мной?

Если я заболела, то это печально. Не хватало еще приползти в замок, страдальчески покашливая в платочек. Жозетт от счастья сдохнет.

— Экая вы быстрая, — усмехнулась лекарка. — Не знаю я, что с вами. Может, витаминов не хватает, весна все-таки скоро. Может, еще что. Придется денек полежать в лазарете. Диагностику проведем, определим причину обморока и назначим лечение. Кто вас, студентов, знает. Может, устали, а может, подхватили чего. Головой в последнее время не бились?

Я задумалась. В последнее время я довольно часто чем-нибудь билась, но вот головой — увы. Как-то не свезло мне.

Лекарка отмахнулась.

— Ладно, лежите, — и, уже обращаясь к поцарапанной девочке, — руку не тревожь пару дней. Болеть будет, не трожь. Поняла?

Та кивнула, и госпожа Талин ее отпустила восвояси, повернувшись ко мне.

— Как голова? Кружится? Болит? Тошнит?

— Нет, — подумав, ответила я. — Небольшая слабость.

— Это ерунда. Так, поднимись и сядь. Облокотись на подушки. Легкое заклинание, и завтра утром мы знаем, что с тобой случилось.

Мне нравилась лекарка. Она чем-то напоминала мне маму. Когда в детстве я болела, мама точно также энергично суетилась возле меня, заставляя лечиться от всего и сразу. Меня ни на минуту не оставляли одну, а ведь каждый, кто когда-нибудь по-настоящему болел, знает, как невыносимо лежать в одиночестве, слушая голоса родных, которые привычно собираются вместе, а к тебе и не заглядывают.

Госпожа Талин произнесла заклинание, и меня окутал мягкий желтый свет, который вскоре сжался до размеров шарика и слился с листком, поднесенным лекаркой.

Она задумчиво посмотрела на листочек.

— Да. Завтра все выясним. Есть хочешь?

Я не хотела. Не стоило раздражать желудок.

— Как хочешь, — лекарка пожала плечами. — Там тебя господин Элвид видеть хотел, позвать?

— Позовите, — вздохнула я.

Кажется, выходные опять накрылись. Мало нам было Силианны, теперь еще и лазарет...

— Привет, — Кэд сел на краешек постели, хотя госпожа Талин принесла ему стул и тактично вышла. — Ну и чего это ты?

— Самый тупой вопрос в мире "Как ты умудрилась заболеть?", — я закатила глаза.

Он рассмеялся.

— Когда тебя выпишут?

— Обещали завтра. Но все будет зависеть от диагноза.

— Тогда останешься на выходных у меня? Не думаю, что в общежитии можно обеспечить себе нормальных отдых.

— Ты хоть раз жил в общежитии? — усмехнулась я. — Хорошо, приеду.

— Не приедешь, а я тебя привезу. Дождись меня, Дейна. Не хватало еще упасть в обморок на улице.

— Да, там грязно. Кто тебе сказал, что я здесь?

— Эри, конечно. Сразу прибежала. Меня не пускали, пока ты не очнешься. Итак, как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Почти хорошо. Может, просто устала.

Я знала, что это было не так: в последние несколько недель я не особенно напрягалась.

Мысль, которая уже несколько минут отравляла душу: быть может, начинает действовать...проклятие, или что там падает на голову не благословленного ребенка? Верить в это не хотелось.

— Хорошо бы, если так, — Кэд вздохнул. — Тебе что-нибудь принести? Вкусного? Сока? Книг?

— Принеси мою книгу, которую я читала на паре. Эри знает, — попросила я.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Не стоит бегать вокруг меня, Кэд. Это просто весна, недостаток витаминов, учеба, духота и так далее. Ничего страшного.

Он вдруг обнял меня. Я с удовольствием вдохнула его запах, успокаиваясь.

— Поправляйся, пожалуйста, — серьезно попросил Кэдерн. — Я не хочу, чтобы ты болела.

— Я тоже не хочу болеть, — в ответ прошептала я. — Все будет хорошо.

— Хочется, как в детстве, заставить тебя это пообещать, но, пожалуй, я лучше пойду за твоей книгой, — Кэд осторожно меня поцеловал. — Лечись хорошо, родная.

Он ушел, оставив меня глупо улыбаться, лежа на кровати. Вернулся через полчаса с книгой, а еще с горой фруктов, печенья, соков, ягод и овощей. Завалил весь столик, наказал все сожрать к выписке и ушел, пообещав заглянуть вечером. Естественно, все съесть я не могла, а потому все немногочисленные пациенты: две простуженные первокурсницы, парень со сломанной ногой, жертва неправильного заклинания, превратившего без пяти минут выпускника в заросшее шерстью нечто и девушка, покусанная пресловутым енотом, которого все-таки оставили в университете жить, знатно полакомились.

Вечером, когда я уже засыпала, Кэд все-таки пришел, просидел около меня с час, развлекая рассказами из студенческой жизни. Госпожа Талин ходила туда-сюда, недовольно вздыхала, но выгнать ректора не решалась. А мне он не мешал. Когда рядом были люди, мысли о двадцатилетии, Старейшинах и прочих неприятностях отходили в сторону, давая шанс просто радоваться тому, что есть сейчас.