Мир в огне

— Ушлый мужик, — усмехнулся Кристен. — Жадный, но не без осторожности. Знал, что он в готовящейся схеме по вывозу контрабанды самое заметное звено, и его могут устранить. Документы для страховки своей шкуры собрал убийственные. Знал бы главный заказчик, что этот тип срисовал даже его. Жаль, имя не узнал.

— Имя, имя, — задумчиво потянул Харелт. Потом взял из рук друга бумагу с описанием внешности таинственного заказчика, вчитался и на несколько минут прикрыл глаза, мысленно выстраивая образ. — Будет тебе имя. Граф Дирлтон. Я встречал этого человека всего месяц назад. И не зря меня отец Энгюс натаскивал: девять из десяти, что здесь, — Харелт щёлкнул пальцем по листку в своих руках, — хоть и в гриме, но именно он.

— Граф Дирлтон! — хором ахнули остальные в комнате. — Да ведь это же...

— Член канцлерского совета. Лорд Арденкейпл будет счастлив узнать, какую змею он пригрел на груди. Мастер Фентон, — обратился Харелт к следователю, — вам придётся заканчивать дела с архивом без нас. Мы срочно возвращаемся в столицу. Виконт Раттрей должен узнать об измене Дирлтона как можно быстрее.

В столице Харелт направился к Хранящему покой сразу же, не заезжая домой. И один. Но через неделю глава тайной канцелярии выслал приглашение в свой загородный дом всем троим. Харелт на присланное со слугой письмо только пожал плечами — он ждал его все последние дни. После чего отправился в особняк Килрауков за Кристеном и Родериком. Успел как раз вовремя, чтобы застать обоих за сложными раздумьями: в каком статусе их будет встречать хозяин. Как дан Раттрей или как Хранящий покой? И потому в каком виде ехать? Харелт советовать что-либо отказался, лишь ехидно улыбался... В конце концов, Кристен решил остановиться на тёмно-вишнёвом камзоле служащего таможенной службы, а Родерик выбрал светло-коричневый с желтоватым оттенком камзол и миртового цвета штаны, как было принято среди умеренно зажиточных горожан. Харелт на вопрос "сгодится ли" опять ничего не сказал, лишь напомнил, что времени добраться осталось впритык... И всю дорогу наслаждался сомнениями и переживаниями своих спутников.

Раттрей встретил их в просторной комнате, украшенной дорогими гобеленами и большим, от стены до стены, пушистым узорчатым шахрисабзским ковром на полу. Хотя на улице уже начинали понемногу сгущаться ранние зимние сумерки, света сквозь огромные, во всю стену окна и выходившую на веранду стеклянную дверь проникало достаточно, чтобы не включать светильники на потолке. Особенно когда хозяин подбросил в камин несколько поленьев из лежащей рядом с каминной решёткой небольшой вязанки, и пламя загудело, добавляя к белой и серо-голубой палитре улицы свои красные и оранжевые тона. Едва последний из гостей переступил порог, на каминной полке забили стоявшие там часы. Кристен и Родерик даже слегка запнулись, такая игрушка размером всего с полметра стоила баснословно дорого — а вряд ли виконт Раттрей живёт в особняке постоянно. Хозяин на это не вставая с кресла лишь слегка улыбнулся краем рта, негромко бросил:

— Вы точны. Присаживайтесь.

И махнул рукой, показывая на три глубоких кресла с другой стороны невысокого резного столика.

Едва все расселись, Раттрей позвонил в небольшой колокольчик. После чего Кристен и Родерик снова еле удержались, чтобы не открыть рот от удивления. Вошедший слуга внёс поднос с четырьмя бокалами и бутылкой вина. Харелт присмотрелся к этикетке. Дорогие коллекционные напитки были одной из немногих слабостей главы тайной канцелярии, которые он мог себе позволить. И сегодня виконт выбрал сотерн, сладкое густое десертное вино с Бадахоса. Дождавшись, пока хозяин разольёт напиток по бокалам и подымет свой, Харелт аккуратно взял со стола враз похолодевшее стекло и громко произнёс:

— Предлагаю первый тост нашего сегодняшнего вечера за удачное завершение дела!

— Ты прав, Харелт, — кивнул Раттрей. — Удача, чтобы распутать тот клубок, который вы мне привезли, нам очень даже понадобится.

Когда все неторопливо допили свою порцию, разливать вторую хозяин не стал. Внимательно оглядев троих сидящих перед ним мужчин, глава тайной канцелярии негромко и с какой-то задумчивостью в голосе заговорил:

— Вы трое проделали замечательную, не побоюсь сказать, работу. Одной потайной гавани и содержимого трюма достаточно...

— А ещё я слышал, — усмехнулся Харелт, что император уже выразил соболезнования семье графа Дирлтона в связи со скоропостижным инсультом главы семьи. Как он сам, кстати? Ещё поёт в ваших подвалах?

— Соловьём, — согласился Раттрей. — И граф — это наша главная удача. В Ландине дела хуже. Фентон специалист надёжный и опытный, но и противник нам попался жёсткий. Моего человека сумели обыграть: купец-посредник убит, его бумаги сожжены. Вы и Фентон единственные, кто их читал. Поэтому мне нужно, чтобы вы сейчас вспомнили их содержание...что сможете.

Стенографировал рассказы глава тайной канцелярии сам, в той же комнате. Дело затянулось, пришлось даже включать светильник под потолком. Наконец, Раттрей устало отложил ручку, повёл головой, разминая шею и довольно сказал:

— Изумительно. Дан Килраук, мастер Родерик, восхищён вашей памятью. А теперь предлагаю поговорить о вашем будущем. С Харелтом всё ясно. Наследника лорда Хаттан не посмеют тронуть даже сумасшедшие фанатики. Что касается вас... Дан Килраук, для вашего здоровья будет полезно переждать пару лет в провинции. Предлагаю вам должность секретаря мормэра, скажем, в Кейтнессе или Мидлотиане.

— Согласен. Кейтнесс, — Кристен ответил мгновенно, не раздумывая: да, Кейтнесс, — это самый север Империи. От столицы далеко. Зато должность секретаря — это возможность перепрыгнуть через пятнадцать, а то и двадцать лет карьеры. И если удачно получится проявить себя на новом месте, то можно смело задуматься даже о том, чтобы самому годам к пятидесяти сесть в кресло мормэра провинции.

— Теперь с вами. Деньги у вас, как я вижу, теперь есть, — взгляд Раттрея скользнул по камзолу Родерика, — и на что прожить даже в нашей недешёвой столице вы найдёте. Уезжать ведь не собираетесь?

— Нет. Первая часть предсказания Оракула сбылась, поэтому ждать вторую буду хоть до сошествия Единого.

— А почему бы вам не поступить на службу к семье Хаттан? — вдруг предложил Харелт. — Последнего, кто посягнул на жизнь нашего человека, мы искали много лет. Пока я лично не привёз голову виновника из Суолахти. Отдельно от тела.

Раттрей кивнул, показывая, что не против. И Родерик решился:

— Хорошо. Что там с меня требуется? Клятва?

— Пока достаточно вашего согласия. Его утвердит мой отец, таковы правила — вы ведь присягаете не мне лично, а нашему роду. После чего мы произнесём взаимные обязательства над алтарём Единого. Пока же давайте я помогу вам перебраться в особняк Хаттанов. И заодно обрадуем Оуэна. Старик постоянно ворчит, что возраст у него не тот уже, сопровождать меня. А для сына лорда иметь рядом человека, способного прикрыть спину, обязательное условие здоровья и долголетия.

Когда все уже были на пороге комнаты, Кайр Раттрей оторвался от своих записей и бросил вдогонку:

— Харелт, у меня просьба. Всё равно поедете мимо моего дома. Передай пожалуйста Фионе, что я задержусь здесь, но ночевать обязательно приеду. Только ещё раз внимательно всё перечитаю, — он хлопнул по листкам со стенограммой.

Харелт кивнул. Кайр ждал, пока не увидел в окно, что все трое покинули поместье. После чего встал и вышел из комнаты. Через пятнадцать минут глава тайной канцелярии мчался в сопровождении всего двух телохранителей к резиденции патриарха. Время было уже позднее, стоявшие на входе монахи-охранники поначалу пускать гостя отказались. Пришлось напоминать, что Раттрей имеет право входить к патриарху в любое время суток, даже будить ночью. И если до этого он никогда своей привилегией не пользовался — это ничего не значит. В рабочий кабинет кироса Брадана Кайр входил раздражённый неожиданной заминкой, но увидев сидевшего в одном их кресел посетителя, тут же просветлел лицом:

— Мессир Кентигерн! А я как раз посылал за вами гонца, чтобы попросить приехать сюда.

— Судя по вашему виду, Кайр, — сухим и усталым голосом сказал патриарх, — вы обнаружили нечто крайне важное. Рассказывайте, — и приглашающе махнул присаживаться в свободное кресло рядом с камином.

— Вы правы, Ваше святейшество. Так получилось, что некоторое время ко мне обратился Харелт Хаттан. С просьбой помочь, он как раз увлёкся очередным расследованием.

— Толковый молодой человек, — кивнул Великий Инквизитор. — Прошлый его интерес немало нам помог. И что он отыскал на этот раз?

Кайр на мгновение усмехнулся: редко можно услышать, чтобы мессир хоть про кого-то так отозвался. Потом заговорил:

— Он даже сам не понял. Помните, вы передавали мне записи допросов Тёмного учителя Кайлика? Отступник упоминал, что встречался с неким Повелителем, лица которого не видел, но обратил внимание на одну примету. Хозяина сопровождал необычный телохранитель: высокий, худощавый, горбоносый и непривычно смуглый. Даже темнее бадахосцев.

— Матарамец, — кивнул инквизитор.

— У графа Дирлтона был свой Хозяин. Он всегда приходил на встречу в маске, всегда заходил в дом один. Сегодня нам удалось восстановить часть тайного архива покойного посредника из Ландина. Купец присутствовал на нескольких встречах графа с Хозяином и один раз сумел углядеть интересную примету: на улице в карету тому помогал садиться телохранитель-матарамец.

Мессир Кентигерн на этих словах от неожиданности уронил себе на ногу небольшое полено, которое собирался подбросить в камин — и даже не заметил. Патриарх же шумно и резко выдохнул, затем зашёлся в приступе кашля. А Раттрей тем временем продолжал.

— Наверняка ни Тёмные, ни Чистые братья друг про друга ничего не знают. Контрабанда, которую обнаружил Харелт, должна была, по мнению "братьев", уйти единоверцам в других странах. Вот только я уверен, что настоящий заказчик — орки. Деньги же от сделки пошли бы на финансирование обеих сект здесь. Судя по всему, этот Хозяин надеется, что как только он получит власть, то сумеет договориться с орками. Может, отдаст им в обмен за помощь южные провинции. И не понимает, что с орками соглашения заключать бессмысленно — они вообще видят в нас не себе подобных, а разновидность говорящих животных.

— Кайр, не стоит пересказывать мне перевод дана Ивара. Я внимательно ознакомился с присланной вами копией.

В голосе мессир Кентигерна прозвучало раздражение, но Хранящий покой на это лишь понимающе кивнул: новость он принёс, способную выбить из колеи любого. Тем временем инквизитор продолжил:

— Я молил Единого: пусть наш противник здесь окажется обычным фанатиком Тёмных демонов... Но столкнуться с умным человеком, готовым ради власти откинуть все земные и Божьи законы — это худшее из всего возможного. А таланта и возможностей у него, судя по масштабам, достаточно.

— Виконт Раттрей, — вступил в разговор патриарх. — Новость, конечно, важная. Нам придётся менять в наших планах многое. Но ведь вы были готовы вытащить двух стариков из постели не только ради этого?

— Мы должны разгромить Чистых братьев. Немедленно.

Патриарх и Великий инквизитор посмотрели с удивлением, переглянулись. Но вопрос прозвучал от кироса Брадана.

— Их хозяин уйдёт в тень, и мы снова его потеряем. Не лучше ли попробовать сначала протянуть ниточку до него?

— У нас нет времени, — покачал головой Кайр. — Некоторые детали в расследовании Харелта намекают, что мы уже не можем доверять городской страже, подчинённой магистратам. Ещё только в столице и паре соседних городов. Но зараза ползёт дальше, и не только в стражу. Пока секта не распустила свои щупальца слишком далеко, её надо выжечь огнём. Объявить вне закона. Лишить нашего врага кулаков важнее, чем пытаться добраться до головы.

— Хорошо. Что вам нужно от нас?

— Пропагандистский фон. Я приехал сейчас, потому что как только я начну копать под Чистых братьев, меня возьмут под плотное наблюдение. Предательство члена канцлерского совета показывает — крыса-информатор может оказаться в любом месте. На сбор доказательств против руководства секты мне нужно ещё две-три недели. Хорошо бы за это время вы публично осудили и наказали несколько греховных священников. Из тех, кто пользуется своим положением в ущерб Церкви... Вы лучше меня в этом разбираетесь. Мол, нельзя служить Единому и деньгам одновременно. Тогда, как только станет известно, что руководство Чистых братьев занимается вымогательством, контрабандой и наркотиками — я разверну истерию гнева против секты. Говорят о чистоте заветов — а сами грабят доверчивых простаков. После чего последует петиция от приходов к Сберегающим, и к расследованию подключитесь уже вы, мессир. Это я тоже беру на себя.

— Да будет так, — кивнул патриарх. — Послезавтра воскресная проповедь. Вот там я и стану обличать тех, кто забыл, что негоже смешивать заботу о душе, и заботу о мошне.

Столица по праву считалась главным деловым и светским перекрёстком Империи. Слова патриарха разлетелись по стране очень быстро, особенно когда его поддержал митрополит Эллер, во всех остальных случаях — главный противник многих решений кироса Брадана. А через месяц всех встряхнуло новое известие. Тайная канцелярия арестовала руководство Чистых братьев по обвинению в контрабанде и торговле наркотиками. И не каким-нибудь опием: сразу в двух домах, принадлежавших Чистейшим помыслами, нашли тайники с "белой пылью" и "слезами лотоса".

Страна, уже подогретая речами патриарха, взорвалась почти сразу. В столице Братья были сильны, какое-то время им удавалось сглаживать недовольство... Вот только следы замести не получалось. Тайная канцелярия не зря выжидала столько времени, тщательно выискивая каждый, даже самый мелкий грешок. Против неведомого Хозяина сработала его же задумка: чтобы держать исполнителей на коротком поводке, в руководство секты он подбирал людей, моралью не отягощённых. Теперь их всех брали с поличным или при попытке уничтожить улики. Первые несколько дней общественное мнение ещё колебалось. Но во время очередного обыска "был обнаружен" самый настоящий гарем по шахрисабзскому образцу... где всем наложницам не было и двенадцати лет — и плотину "всенародного гнева" прорвало. В своё время привыкшие к сытой и спокойной жизни обитатели столицы легко сломались перед волей "несущих свет истиной веры", теперь же кинулись мстить со всей пылкостью почуявшего безнаказанность труса. Поэтому никого не удивило, что вскоре Великому магистру ордена Сберегающих легла на стол петиция от магистрата Турнейга. А мессир Кетингерн с благословения патриарха объявил о полном запрете Чистых братьев до окончательного прояснения: посланы ли основателям мысли от Бога, или это тёмные демоны нашли способ смутить верующих, заманивая нестойкие души перевранным учением Единого.

Споры о Чистых братьев гремели везде: от лавок до светских салонов. Но Харелт от разговоров старался держаться подальше. Фанатики запросто могли вспомнить, кто стал камешком, вызвавшим лавину — а терять им теперь нечего. Того же самого мнения придерживались и виконт Раттрей вместе с отцом Энгюсом. Мол, раз уж в силу общественного положения наследник лорда Хаттан столицу покинуть не может, лучше побольше времени проводить в загородном поместье. А в остальных случаях отмалчиваться, сразу же давая понять, что рассуждения о вере и Чистых братьях Харелта не интересуют и никогда не интересовали. И тем удивительнее оказалась неожиданная просьба отца Энгюса.