Мир в огне

Сидеть на тёплых камнях развалин пришлось ещё минут двадцать. Наконец, ударил невидимый колокол и сквозь заросли вышел высокий бородатый старец в белой хламиде.

— Приветствую вас, чада мои. Преодолев трудности пути сюда, вы доказали, что достойны встречи и пророчества Оракула.

Магистр затаил дыхание, хотя внешне и сумел остаться бесстрастным. Аура, манеры, облик — всё соответствовало человеку лет семидесяти. Вот только пластика движений... Когда-то, много лет назад, преподаватели из "ночных глаз" Ясного владыки мучили Ислуина, вколачивая искусство имитировать человека или гнома даже в мелкой моторике. Оракул же или не знал про отличия, или решил, что никто не обратит внимания — всё равно с эльфами в мире Лейтис не сталкивались уже несколько веков. Да и маскировка наверняка выдержит любую проверку или магическую атаку. Если только не... После осады Ланкарти Ислуин заинтересовался возможностями почитателей Единого. Конечно, большая часть способностей мирянам недоступна. Но разрушить иллюзию при должной подготовке сможет любой из прихожан. Повинуясь условному знаку, девушка свела ладони, вознося молитву... И выплеснула энергию в пространство.

На мгновение окружающий мир дрогнул, переваривая божественную силу и отделяя истинное от ложного. Развалины храма остались прежними, зато с Ислуина слетела иллюзия человеческого лица, в воздухе растворилась часть рощи, открывая продолжение дороги. А на месте старца возник эльф в кремового цвета тунике.

— И почему я не удивлён? — с ленивой высокомерностью бросил магистр. Приветствую, кер?..

— Эйлаха. А вот я наоборот, весьма удивлён. Кер? Гвена?

— Кер Ислуин. Моя дочь, гвена Лейтис.

Оракул с растерянностью сумел справиться не сразу. В задумчивости взлохматив пятернёй свои тёмно-русые с рыжиной волосы, он ещё раз посмотрел на необычных визитёров — эльфа вместе с дочерью-человеком. Потом приглашающе махнул рукой:

— Полагаю, просителями Оракула вас можно не считать. Поэтому, будьте гостями моего дома. Следуйте за мной.

Идти пришлось ещё полчаса, пока сузившаяся до тропинки дорога не вывела к настоящему двухэтажному особняку, с полным цветов садом вокруг.

— Красиво, — восхитилась Лейтис. — А мастер, который украшал дом резьбой — настоящий гений.

— Я думаю, ему были бы приятны ваши слова. Да вы проходите, не стесняйтесь. Вместе со мной нас, — на губы вдруг набежала печальная улыбка, — в доме живёт всего трое. Марисела, — обратился Эйлаха к выглянувшей на голоса хрупкой женщине лет тридцати, у нас неожиданные гости. А Рафи передай, что если не хочет — может не выходить.

После чего в полголоса пояснил Ислуину и Лейтис:

— Рафи попала на остров пару месяцев назад. А до этого к своим пятнадцати столько натерпелась... Боюсь, душу исцелять придётся не одно лето.

Женщина настояла, что гостей положено сперва искупать, потом накормить. И лишь после обеда позвала всех на веранду, выставила на стол пиалы и необычный пузатый глиняный кувшин, где заварила незнакомый гостям терпкий и душистый травяной настой красновато-коричневого оттенка. Отрекомендовав его как "чай, завозят понемногу из Матарама, а Оракулу в подарок несут". После чего устроилась на четвёртом стуле с видом "не прогоните", и принялась слушать. Ислуин вопросительно взглянул на хозяина, получил в ответ: "Ей можно знать", — и принялся вкратце рассказывать про своё путешествие через Зеркало миров и долгие поиски эльфов.

— Вот, значит, как, — задумчиво потянул Эйлаха, когда магистр закончил. — Вы выбрали неправильный способ, кер Ислуин. Даже до нашествия мы людям почти ничего не продавали. А уж про то, чтобы заказывать у них заготовки для амулетов, использующих магию Земли...

— У эльфов не рождаются маги Земли, — пояснил Ислуин для Мариселы и Лейтис. — Даже в рудознатстве мы вынужденно используем Воду. — Но амулеты и талисманы четвёртой стихии всё равно необходимы. Поэтому либо заказывать у других рас — либо пробуждать Землю косвенным методом через остальные Силы. Вот только второй способ требует очень уж больших затрат. Кстати, с амулетами Смерти то же самое.

— Вы используете даже силу Смерти? — удивился Эйлаха.

— Конечно. Ведь смерть неотъемлемая часть жизни.

— У нас стихию Смерти называли нечестивой, а всех, кто её использует — продавшими душу Тьме. Слушая ваш рассказ, кер Ислуин, я всё больше и больше понимаю, насколько мы были глупы. Ведь даже оттолкнув от себя союзников, мы попытались вести войну на землях орков — и, естественно, потерпели поражение. Тогда погибла почти половина нашей армии...

Марисела и Лейтис недоумённо переглянулись. Обеим хотелось понять: только ли она одна глупая, что ничего не понимает — или это манера общения у эльфов такая, недоступная людям? Пришлось Ислуину опять читать коротенькую лекцию-пояснение.

— Если верить трудам Хауэлла, орки пришли к нам из какого-то чужого мира. В чистых стихиях магии орки слабее остальных рас, зато одновременно могут использовать все шесть начал: Огня, Воды, Земли, Воздуха, Жизни и Смерти. А защита по принципу противоположности стихий далеко не всегда эффективна. С другой стороны, орки могут очень быстро вырастить и вооружить большое число малообученных пехотинцев-одноимённых. Самый эффективный способ — перед серьёзным наступлением выжигать лагеря молодняка. Но для этого нужно делать стремительные и глубокие рейды. Вот тут и сказывается разница в физиологии рас. Эльфы быстрее людей, сильнее в рывке, лучше видят днём. Отсюда и непревзойдённые эльфийские лучники. Плата за это — низкая выносливость. Мы решили проблему смешанными отрядами, где люди брали на себя подготовку и охрану лагеря сразу после марш-броска. Во время крупных сражений, кстати, разница в способностях ещё важнее. Первый натиск всегда держат гномы — только с их силищей можно в одиночку пользоваться ростовыми пехотными щитами и пятиметровыми копьями. Затем начинают контратаку люди, а мечники эльфов, как самые быстрые, заполняют возникающие разрывы в строе и охраняют фланги. Ну и, конечно, знаменитая эльфийская лёгкая конница — ей уступают даже ханжары.

На несколько минут над верандой повисла тишина, каждый размышлял о чём-то своём. Наконец, Лейтис задумчиво произнесла:

— Не сходится, мастер. Вы говорите, что люди выносливее. Но в заповедном лесу ханжаров я этого чего-то не заметила.

— А ты по мне не суди, — усмехнулся магистр. — Бакса Октай принимал меня учеником как я тебя — через Радугу. Со всеми последствиями. Да и учил как обычного мальчишку... Подозреваю, просто не задумывался насчёт разницы. Потом многое с моей подачи переняла Серебряная гвардия Владыки. Не всё — решили, что даже самый выдающийся результат не стоит таких мучений. Но у меня-то выбора не было. Да и не жалею.

— Выбор есть всегда, — подал голос Эйлаха. — Это я вам говорю как Оракул с многовековым стажем. Просто мы не всегда его видим... Или не желаем видеть. Даже после поражения ханжаров и первого разгрома мы могли сохранить хотя бы часть своих земель. Если бы приняли помощь людей сразу. А не тогда, когда стало уже поздно. И то — помощь расколола наш народ. Кто-то остался сражаться, но многие отказались "ущемлять подачками Младшей расы достоинство Высокорождённых". Среди сохранивших трезвость разума, была мессир Нерис...

— А-а-а, — улыбнулся Ислуин. — Знаю, знаю. Талантливая девочка. Моя студентка. Значит, говорите, она стала ректором Академии? Всегда верил, что далеко пойдёт.

— При мне её называли сильнейшим из магов. А я был ассистентом на одной из кафедр. Мессир Нерис понимала, что надолго у горстки захотевших драться сил не хватит. И придёт черёд тех, кто надеялся отсидеться. Поэтому она собрала немногих единомышленников и решила повторить эксперимент ханжаров.

— Так вот почему я не мог найти никаких следов!

— На самом деле, в точности повторить мы не смогли, жизнью согласились рискнуть слишком немногие. И больше половины погибло во время прорыва к Радуге-в-Огнях. Мы лишь отгородили и "растянули" большой кусок западного удела. А дальше... остался я один. Наверное, потому что был самым молодым. И вложенная в чародейство мера жизненных сил оказалась чуть меньше отмеренного мне Эбрелом.

Эйлаха вдруг посмотрел на горизонт, где солнце уже скрылось до половины, и нахмурился:

— Заболтались мы.

— Но...

— Завтра. Остальное — завтра. У меня есть обязанности, которые я не имею права отложить даже ради самых дорогих гостей. Рафи без меня не уснёт, а это потом скажется на её здоровье. Марисела покажет вам комнаты и объяснит, что на острове можно делать и куда ходить нельзя. Если что-то понадобится — тоже обращайтесь к ней.

Утром все встали поздно, сказалось нервное напряжение последних дней. После чего Марисела повела гостя вместе с дочерью в дальние купальни, устроенные так, чтобы в искусно выдолбленные каменные чаши с лежаками падала небольшим водопадом вода из горячего источника... Ислуину на мгновение показалось, что ложа делали не для человека или эльфа, хотя отдыхать на этих каменных выступах было удобно. А когда распаренные и расслабившиеся путешественники вышли, вместо дорожной одежды их уже ждали тёмно-синяя с золотым шитьём туника и травяное с серебряным узором подчёркивающее фигуру платье непривычного покроя. Ислуин помог Лейтис с незнакомыми застёжками и шнуровкой, хмыкнул, мол, хозяин определил им слегка высоковатый общественный статус. Но было заметно, что неожиданному кусочку Родины магистр очень даже рад.

Следом женщина подала завтрак, причём, к своему удивлению, гости обнаружили на столе немало продуктов и даже деликатесов с континента. Марисела на вопрос "откуда" только уклончиво ответила, что если хозяин захочет — раскроет секреты сам, почему-то помрачнела и выгнала Ислуина и Лейтис прогуляться в сад. На этом загадки не закончились. Дом, кроме небольшого куска второго этажа возле спальни хозяина, был открыт для магического наблюдения. И даже поверхностный осмотр показал, что спален и разных комнат там не меньше чем на полсотни обитателей, многими пользовались не так уж и давно. Месяца три-четыре назад, не больше.

К обеду Эйлаха не появился. Марисела объяснила, что внезапно прибыли паломники, и Оракул отправился в развалины храма. Зато вышла Рафи, хрупкая смуглая девушка с непонятной смесью страха и детского восторга в глубине больших карих глаз. Рафи скромно заняла один из стульев, а когда закончилась трапеза, и все перебрались на отдых в сад, легко включилась в беседу о всяких пустяках... И стала для магистра очередной загадкой. По случайным обмолвкам можно было предположить, что не так давно девушка жила в Лангрео. Тогда как она оказалась здесь? И в каком статусе? Вышла она из спальни хозяина — но аура и поведение упорно говорили, что постель с мужчиной Рафи не делила несколько месяцев.

Идиллию послеобеденной сиесты нарушило появление Оракула, который буквально подбежал к дому с девушкой-северянкой на руках. И стало не до вопросов: несчастную, судя по всему, пытал умелый палач, и пытал довольно долго. Ни одного серьёзного перелома — но множество кровоточащих порезов, ожогов и вывихов. Помощь Эйлаха принял сразу, особенно когда узнал, что Лейтис — маг Жизни. Но даже трём целителям пришлось долго возиться, прежде чем удалось обработать все раны, снять боль и вывести девушку из забытья в обычный сон. Поручив больную заботам Мариселы и Рафи, остальные отправились сначала ужинать, а потом любоваться с веранды закатом и слушать объяснения.

— Этот остров — особенный. Его занесло к нам из другой Вселенной, с непохожими законами природы. Поэтому даже сейчас он принадлежит нашему миру не до конца. Мы знаем о первых хозяевах немногое. Только то, что они во многом напоминали нас, и у них остров тоже был священным. Не зря от них осталось столько следов: лестница в бухте, купальни, сады и многое другое. Наверное, из-за дыхания чужой Вселенной место и облюбовали Истинные драконы, пригласив в Стражи другие расы. Когда мессир Нерис начала свой последний поход, остров уже был заброшен, а драконы давно ушли. Но там, у Радуги, я почувствовал зов, пришёл сюда — и теперь храм понемногу возрождается.

— Наказываете грешников и помогаете праведникам? — насмешливо фыркнула Лейтис.

— Не совсем, — покачал головой Оракул. — Нет, откровенным негодяям я, конечно, стараюсь предсказаний не делать. Кстати, скрыть от меня в пределах острова своё прошлое и настоящее могут очень и очень немногие. Главное — это воля, стремление идти ради своей цели до конца. Несмотря на любые трудности, преграждающие дорогу к победе.

— Это всё замечательно. Но при чём тут мы? — прервал магистр.

— Кер Ислуин. Вы хотите встречи с нашим народом. Но единственный известный мне проход сквозь барьер Нэрис находится недалеко от бывшего Западного удела. Вам придётся переходить границу с Империей, а потом идти по джунглям, в которых орки готовятся к новой войне. Мне доступны часть троп будущего, и все они ведут через поля сражений. Вы не пройдёте. Но есть и другой способ.

На веранду вдруг зашла Марисела, до этого стоявшая в тени комнаты.

— Некоторые приходят на Остров Драконов как я — по своей воле. Но чаще сюда попадают по-другому. Проситель обязан поднести Оракулу дары. Не только монеты, травы, ткани — а что-то очень дорогое для себя. Гребень любимой станет дороже бриллианта... Разрешено поступить и иначе. Выкупают и дарят осуждённого на смерть преступника. Не душегуба — а такого, как Рафи. Её обвинили: она соблазнила престарелого мужчину жениться на себе, потом зарезала из корысти ради наследства. И даже не стали слушать, что выдали против воли девочкой тринадцати лет, а предыдущие четыре жены умерли от насилия и побоев. Стоит любому, кроме Стражей, провести день-два на острове, и судьба наша едина. Если выдержим, сумеем вернуть ясность души, то переродимся в Истинных драконов. Если нет — то станем частью острова. Мой срок наступит через несколько дней. Но какое-то время я ещё буду помнить, как была человеком — и отнесу вас к Двери.

Эльф и женщина переглянулись, лежавшие на коленях руки Эйлахи на несколько мгновений сильно сжали ткань туники. Лейтис подумала, что, похоже, этих двоих связывает много больше, чем они показали нежданным гостям. Спросить она не решилась.

— Хотя бы день? — вдруг жёстко усмехнулся магистр. — Я бы почувствовал вмешательство и в свою судьбу, и в ауру. Да и экипаж моего корабля я проверял только сегодня утром.

— Поэтому, прежде чем вы покинете остров, я должен задать вам вопрос, — вдруг многоголосым хором загремел голос Эйлахи, его глаза загорелись, засверкали двумя изумрудами.

Веранда исчезла, все четверо оказались в полумраке бесконечного зала, где под ногами мерцало звёздами чёрное ночное небо, а потолок радовал глаз лазурью и курчавыми облачками полудня. Оракул стоял в ослепительно белой хламиде между двух пышущих жаром костров. От каждого из огней пламенела багряными, красными и жёлтыми языками дорожка — чтобы закончиться под ногами Ислуина и Лейтис, теперь одетых в серые хламиды. А где-то за их спинами терялась одетая во всё чёрное Марисела.