— Справишься? А то — вдвоём...
— Иди-иди в свой клуб, рисуй! Сегодня — моя очередь.
Алла фыркнула, Рита тут же её поддержала...
— Очередь! Дожили... — Рита обняла подругу, та — в ответ.
Девушки постояли, прижавшись друг к другу, потом поцеловались, и отстранились на вытянутые руки, соприкасаясь бёдрами.
— А я когда в твоём расписании?
— Завтра? — тут же предложила Рита, — ты знаешь, по-моему, моя мама всё про нас поняла уже. Отпускает к тебе без звука, совершенно. Смирилась, наверно?
— А про то, что ты с Толей... уже?
— Не знаю. Догадывается... молчит.
— А папа?
— Папе похуй. Он блок НАТО костерит, сионистов и начальника отдела. По очереди и одновременно. Не до нас папе...
— Иди уже, Толик там совсем заучился!
— Поцелуй?
— Вот!
Рита пришла (а я читаю), в щёчку поцеловала, поплескалась в ванной, похозяйничала на кухне (поставила передо мной чашку с чаем), пошарила на книжных полках, чего-то добыла, и улеглась на диван, задрав ноги на валик. Юбку расправила аккуратно, чтобы не помялась, и книгу открыла.
Я на ножки покосился, но чтение не бросил.
Волю тренирую! Буду несгибаемым, как Смок Беллью!
Хватило меня минут на двадцать, взгляд всё чаще соскальзывал со страниц и упирался в девичьи коленки. Рита взгляды мои очень хорошо чувствовала (судя по лёгкой, но ехидной улыбке) и тоже от книжки отвлекалась...
— Толь! — позвала Рита, отложив книгу, и сла-а-адко потянулась. Юбочка, и без того короткая, сдвинулась ещё выше.
-У?..
— Поцелуешь?..
Это — завсегда! Подсел, поцеловал, и (заодно) чуть-чуть потрогал. Мне приятно, и ей...
Девичий взгляд (поплывший) говорит о готовности продолжить:
— А там? — вкрадчиво спросила подружка.
Дождалась, хитрюга, пока я чай допил! Горячим языком? Ну-ну...
Чего хочет женщина, того хочет бог... и ежели богу угодно, чтобы с женщины стащили трусики... о, сюрприз — Рита их сама сняла, заранее!.. и чтобы женщину там поцеловали...
Девочек моих возбуждал сам процесс... очень частичного раздевания... хорошо, что они всегда готовы и всегда вымыты... и я старался соответствовать...
Пахнет девушкой... любимой девушкой... целую 'там'...
— Хватит, Толечка... а-а... хорошо...
Девушке нравится вкус женской секреции (своей или подружкиной)... на моих губах. Да, и отдельно, в смысле — непосредственно, наверно, тоже! А потому — снова поцеловал девушку в губы, а ладошкой накрыл исцелованное внизу... а Рита... расстегнула, проникла, добралась, добыла, сжала...
— Ты у нас ничего не просишь... почему? — покачивает...
— Вы и так всё даёте... — кулачок движется равномерно...
— Чего-то конкретного... вот сейчас... — разглядывает...
— Вдруг — попрошу, а ты — не?.. — я откидываюсь на спинку дивана...
— Дурачок... — сделала вывод девушка, изогнулась и припала.
Потом оторвалась на секунду и предупредила:
— Чуть-чуть, не до конца!
И объяснила через минуту:
— Я тебя люблю! И Алка любит... всё, что захочешь... сейчас?..
— Тебя! Сюда... — пошевелил пальцем.
— Давай! Надень... и ляг на меня...
— Что-то в этом есть, — сказала Рита, когда кончили и отвалились друг от друга, — насколько стало проще...
— Ты о чём?
— Об этом, — девушка обвела рукой задранную юбку, мокрую шёрстку, расслабленный член с неснятым презервативом... — проще стало, когда дала... получаю, что хочу, и даю, что хочешь...
— А ещё захочу?
— Снова дам! — серьёзно кивнула Рита, и мы принялись друг друга раздевать, с чего, вообще-то, следовало начать, — я тоже... ещё хочу!
И вскоре я снова любил её, на ней лёжа, не торопясь уже... и как-то мы совпали в своей неспешности... пара фрикций — остановились, поцеловались, потом — ещё... возбуждение нарастало потихоньку, но мы сдерживались...
Жар снаружи (июнь), и жар внутри (любовь) — сложились, и мы с подружкой намокли от пота, как в хорошей такой сауне. Пальцы сплели, и я Ритку распял на кровати... Мокрые животы скользили, грудки девичьи с торчащими в зенит сосками покачивались в такт, а из колонок сладко тянулась свежезаписанная 'Sandstorm' La Bionda — как раз в тему: Африка, жара...
С Аллой мы, кстати, потом под 'July Morning' Uriah Heep. И время от времени невольно в такт попадали... Эти десятиминутные композиции — неплохой мотиватор не кончать раньше времени: надо же дослушать! Нужно проверить, какие там дальше песни на бобине... коротенькие, наверно, потому что орально получилось быстро — и у неё, и у меня.
А с Риткой... снаружи мокрые, а внутри у неё...
— Резинки надоели! — шепнула Рита.
— Нельзя! — выдохнул я, не останавливаясь.
— Знаю, жалко... — девушка раз за разом подавалась навстречу, лобки соударялись с тихими шлепками, мокрые звуки из влагалища ничуть не расхолаживали, а наоборот...
Капля пота сорвалась у меня со лба и упала на верхнюю губу подружки — девушка высунула язык и слизнула. Я лизнул потный нос — она в ответ... так и продолжили, перемежая поцелуи улыбками и облизываниями...
— Всю вылижу! — пообещал я.
— Шестьдесят девять! — как она может в такой момент думать о математике?
— Замётано!
Ритка подняла ногу и положила пятку мне на поясницу, а я развил идею, руку просунул — и нога оказалась на плече. Возражений не последовало, сколько-то времени мы двигались, привыкая к новой (удачной!) позе, а потом вторая конечность последовала за первой.
Ритка стала слегка постанывать, а потом и вскрикивать в такт фрикциям, а потом вдруг выгнулась и пребольно вцепилась пальцами в спину! Хорошо, что ногти коротко сострижены, но синие лунки-отпечатки остались, вполне недвусмысленные, её даже можно идентифицировать по ним — при необходимости.
— По-моему, в этой позе он мне до матки достаёт...
— Не больно?
— Нет... необычно... такие лёгкие касания — намёк на прикосновения... ноги на плечи — хорошо!
...мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт*, -
спела Алла, и девчонки безо всякого спора пришли к выводу, что Евтушенко изначально имел в виду 'ноги', а 'руки' вписал исключительно из цензурных соображений. Ну, действительно, 'руки на плечи' — то ли украдёшь мужика у соперницы, то ли нет, а с ногами — всё однозначно!
— В общем, — подытожила Рита, — было очень неплохо!
Девушка кончила, и раскинулась, разбросав в стороны руки и освобождённые мною ноги. А через минутку сообразила, что я всё ещё на ней, а главное — в ней...
— Ты чего это?
— Не знаю. Не получилось...
— Так продолжай!
— Не... — покрутил я головой.
У меня свои резоны: чувствовал, что до конца — далеко, а долго мучить временно удовлетворённую девушку, мастурбируя в её влагалище...
— Я с тобой хочу, позже...
Рита согласно кивнула, но потом вздохнула:
— Ты тяжёлый!
— Перевернёмся?
— Аккуратно. Только не вынимай!
— Вот ещё! Даже не собирался.
Рита хихикнула, мы поцеловались и крабообразно перевернулись. Получилось довольно ловко, соединение не нарушилось.
Девушка растянулась на мне, снова изобразив то ли звезду, то ли Витрувианского человека в женском варианте. Поверх мужского.
Ритка счастливо выдохнула и расслабилась. Я вякнул, изображая раздавленность.
— Только попробуй! — пробурчала подружка.
— Что?
— Сказать, что тяжёлая.
— Пушинка. Родная... — и продолжил в том же духе, сопровождая славословия поглаживаниями.
Девушка сопела и мурлыкала.
— Все удовольствия сразу: тёплый мужчина — как матрасик, попу гладит, комплименты говорит. А, и член внутри... всё не падает.
Алла кивнула — действительно, чего ещё желать? Остальное — за деньги...
Так и лежали, долго. Рита, кажется, даже вздремнула... Но — очнулась, себя в пространстве и во времени осознала, у меня на груди башенку из кулаков соорудила и сверху подбородок пристроила:
— Толечка! — и крепко сжала член своими мышцами.
— Ой! — удивился я.
— Ото ж! — подтвердила девушка (вот, мол, как я умею!), — а давай уже подвигаемся!
— А давай! — охотно пошёл я навстречу.
И подвигались — к обоюдному удовольствию. Ритка время от времени свой хитрый навык применяла, так что в этот раз устоять не было ни малейшей возможности. Желания такого, впрочем, тоже.
— Всё, домой!
— А как же 'шестьдесят девять'?
— Ну-у... может, ну его? Болит...
Я всполошился, но Рита успокоила:
— Не суетись, не насмерть. Так, перетрудила чуть-чуть. Ты меня так растягивал и разворачивал... сам-то как?
— Тоже... чуть-чуть. Ты когда так научилась?
— Спроси ещё 'с кем'!
— Самоубийца, что ли?
— Правильно понимаешь. Мы с Алкой — такие верные, что аж противно.
— Я — тоже.
— Хорошо... а научилась... — томно закатила глаза, — годы одиноких тренировок, Толечка!
Пока одевались, Рита узрела у меня на спине свои отпечатки, уже синие:
— Это я так? Ой! Прости, прости, прости, — и обцеловала попорченную шкурку.
А на прощанье пожелала удачи на экзамене, призналась, что они с подружкой завтра лесбиянят, а потому я могу от них отдохнуть.
— Послезавтра?
— Ага! Давай у Алки встретимся, в три, погуляем.
Часть 17 (ВПЛОТЬ ДО ЗНАКОМСТВА С РОДИТЕЛЯМИ)
— Ага, попался! — азартно воскликнула Лариса Ивановна и запахнула ворот.
— Ой! — демонстративно преувеличенно испугался я.
— Заходи, подождёшь немножко. Алка купается.
Я разулся и прошёл вслед за женщиной на кухню... невольно обратил внимание на фигуру под лёгким халатиком. Очень даже! Если генетики не врут, то Алла... Ритина мама, впрочем, тоже вполне...
— Рассмотрел? — ехидно поинтересовалась Лариса Ивановна и рукой махнула, приглашая присесть, — самец!
Последнее слово прозвучало с акцентированной буквой 'э', но не обидно, а как-то даже... одобрительно? Это она, наверно, мой взгляд спиной... и тем, что ниже, почувствовала?
— Я не в том смысле!.. — стал оправдываться я, — прикидывал, какая Аллочка будет лет через...
— О! Долговременное планирование?
— Ну... — замялся я, — а вдруг?..
— Действительно, а вдруг... наклонись! — попросила женщина, я подчинился, но напрягся: причёску поправит или врежет по затылку, за то, что дочку растлил?
Не угадал: Лариса Ивановна привстала и легонько поцеловала в щёку, и место поцелуя ладонью разгладила, хотя помады на губах не наблюдалось. А я убедился, что грудь (та её часть, что мелькнула в вороте халата) тоже очень даже...
— Это за то, что девочке не страшно было, и не больно, — объяснила женщина, подумала, и уточнила, — девочкам.
Ну, да, Алла предупреждала, что мама в курсе наших взаимоотношений...
Я только плечами пожал. Что тут говорить?
'На моём месте так поступил бы каждый!', 'этим я обязан тренеру, родителям и родной Коммунистической партии!', 'обязуюсь и дальше высоко нести...' — как-то всё не по делу.
— Ни пугать, ни мучить с детства не обучен!.. — нашёлся, наконец.
— Поэт... — подозреваю, что слово 'хренов' едва не прозвучало, — и султан, к тому же... — Лариса Ивановна смотрела с интересом: начну ли оправдываться?
— Ну... так получилось! — и сделал максимально покаянный вид, хотя на самом деле был чрезвычайно горд 'оказанным мне высоким доверием' подружек, отнюдь не худших представительниц женского племени.
— Само?
— Ага.
— А кто инициатор?
— Правда, само... слово за слово...
Лариса Ивановна открыла рот, чтобы закончить и... закрыла, сообразила вовремя, что озвучивать 'хуем пО столу' не след — чай, не с подругой общается. Дочкин парень, какой ни есть. Правда, не только дочкин...
— Толь, постарайтесь без 'вдруг', а? Пусть хотя бы школу законч...ат... — 'тёща' снова ввернула множественное число.
— Да... стараемся... без 'вдруг'...
— Надеюсь... голову не теряешь?
Только руками развёл — не теряю, но... дело молодое, могу и потерять...
Помолчали.
— Ты про девочек?.. — женщина сделала многозначительную паузу.
— Знаю!.. — кивнул я, не ожидая окончания фразы.
— И?..
Тут распахнулась дверь ванной, и в клубах пара выпорхнула Алла: трусики, тапки, из-за полотенца ничего не видит перед собой — продолжает вытирать голову. И песенку поёт!
Как велит простая учтивость,
подошел ко мне, улыбнулся,
полуласково, полулениво
поцелуем руки коснулся...*
Ну, да, в ванной комнате все петь горазды! Даже я пытаюсь.
Наконец, откинула волосы с лица, меня увидела, ойкнула, прикрыла полотенцем грудь, и попыталась убежать, но под ехидным взглядом мамы одумалась.
Сообразила, что фраза 'и чего я там не видел(а)' нами обоими может быть произнесена. Вернулась, прижалась грудью к спине, обняла; косясь на маму, чмокнула меня в уголок рта, и ускакала одеваться. Гм-м... ладно, под столом не видно...
— Коза! — ласково сказала вслед Лариса Ивановна.
Спорить не стал — родительнице виднее. Да и Рита что-то такое говорила...
— И?.. — настаивала женщина.
— Мне не мешает! — честно ответил, — даже...
— ...помогает! — закончила за меня собеседница.
Подумала и спросила:
— Справляешься? — понятно, о чём она...
— Пока... пока, — подчеркнул я, — да, справляюсь.
А где не справлюсь... девочка или сама о себе позаботится, или подружка поможет по дружески... есть, правда, опасение, что 'аппетит приходит во время еды', а во время наших постельных утех у девчонок тоже аппетит растёт...
Лариса Ивановна тоже о чём-то таком подумала, покрутила головой — то ли не веря, то ли осуждая. Но промолчала, а тут и дверной звонок пиликнул.
— Я открою! — Алла, уже одетая, метнулась и впустила Риту.
Та увидела, что все в сборе, прошла на кухню, поздоровалась с хозяйкой и остановилась со мною рядом — руку на плечо положила и погладила слегка, тоже здороваясь. А Аллочка, умница, с другой стороны пристроилась, симметрично.
Лариса Ивановна нас рассмотрела внимательно и хмыкнула:
— Хотела бы сказать 'хороша парочка', а так... даже и не знаю, как назвать. Как жить будете?
— Долго и счастливо? — осторожно предположил я.
Девочки были как никогда молчаливы, но невольно кивнули.
— И умрёте в один день, — согласилась женщина, — как только Оксана с Игорем про ваши фокусы узнают. И меня прибьют заодно. За то, что знала и не рассказала.
Рита вздохнула тяжело и пообещала:
— Я сама... как-нибудь постепенно.
— Угу. По частям хвост обрезать...
— Сразу брякнуть: 'мама, папа, мы с подружкой немножко лесбиянки и живём с одним на двоих парнем'?
Ну, вот, главное прозвучало! И не страшно совсем. Девчонки, конечно, смутились, но небо не разверзлось и на землю не пало!
— Добавь: 'в девятом классе' — и хана родителям. Сразу добей!
— Тёть Лар, ну Вам же не хана?
— Мне — нет. Я на работе такого насмотрелась и наслушалась... поверьте, бывает хуже.
Подумала и добавила:
— Но реже. Ладно! — хлопнула ладонью по столу, — вы в кино?
— В парк, в кафе, в кино.
— Большая развлекательная программа, — согласилась 'тётя Лара', — по кустам не шляйтесь, пожалуйста! Лучше... бог мой, я это говорю! лучше сюда приходите!
