— Нравится, а? — ухмыляясь, спросил Видар. — Хочешь?
— Нет, — отрезал Бран.
— Что так? — Видар сощурил острые глаза и погладил раненую руку.
— А чего, я обязан объяснять?
Видар громко усмехнулся:
— Да нет. Дело твое, колдун. Что, сестра, мяса нет?
— Нет, — отозвалась Улла. — Съели все, в обед еще, — она шагнула прочь, но брат остановил:
— Садись-ка, Коза закончит. Не то у нас, глядишь, скоро хозяева рабам прислуживать начнут. Эй, Коза, пошевелись! А ты, сестра, чем суетиться, посмотри мне руку.
Улла села у стола и закатала Видару рукав. Свободной рукой тот принялся за еду.
— Батюшки, крови сколько, — Улла размотала повязку. — Сейчас будет больно, — она дернула присохшую ткань, но Видар даже не поморщился, лишь тень судороги скользнула по лицу.
— Эй, Торкель, — окликнул он. — Есть будешь?
— Не... нет, — Торкель сидел поодаль, прижимая к щеке окровавленное полотенце. Видар поднял бровь и молвил:
— Смотри. Как знаешь.
Настала тишина. Пьяный храпел под столом, в очаге по-змеиному шипели угли.
— Ну, что? — подал голос Видар. — Придется шить?
— Нет, — сказала Улла. — Обработаем и забинтуем. Но ты уж поберегись. Можно ведь не драться... хоть пару дней.
— Ну, ну, — обрезал Видар. — Пошла дудеть! Ты мне, чай, не мать. Бинтуй, и айда на боковую.
Улла встала и пропала в темноте. Подвинув стул, Коза уселась подле Брана, на своем бедре он ощутил касание руки и, нахмурясь, оттолкнул ее ладонь.
Чуть погодя вернулась Улла. Ее взгляд скользнул по Брану, по девушке с ним рядом, и Улла прикусила губы. Села и принялась промывать Видару рану. Бран следил за ней, но она не подымала головы.
Коза тем временем придвинулась вплотную. Руки проникли Брану под одежду, грудь, теплая и мягкая, прижалась к плечу.
— Хватит, — сказал Бран, переводя дыхание.
— Что-то ты, Коза, ленивая стала, — ухмыляясь, заметил Видар. — Не стараешься совсем. Гость ведь, все-таки.
Девушка словно только этого и ждала. Она забралась Брану на колени и обвила рукой за шею. Совсем близко Бран увидал ее блестящие глаза, полуоткрытые губы, манящие и яркие. Ловкая рука принялась расстегивать на Бране пояс. Сжав ее запястье, он хрипло выдавил:
— Перестань, что ли.
Коза улыбнулась, а Видар сказал:
— Ишь, какой разборчивый, колдун. Или, может, у тебя уже другая на примете? — в голосе была насмешка. Он перевел глаза с Брана на Уллу, потом обратно.
— Какая еще другая? — спросил Бран. Коза настырно ластилась к нему, но он снова сбросил ее руки.
— Не знаю, — пожав плечами, отозвался Видар — и снова тот же быстрый взгляд скользнул от Уллы к Брану. — Мне-то откуда знать? А ты чего всполошился? Видать, я прав. Прав я, колдун, а?
— Что за ерунда, — Бран снова оттолкнул Козу, которая лезла целоваться. — С чего ты это взял? Делать мне, что ли, нечего, как тут у вас за бабами увиваться?
— А я разве сказал, что именно тут? Про "тут" я ничего не говорил, — Видар подминул. Улла быстро, исподлобья посмотрела на него. От Видара и это не укрылось.
— Что-то ты, сестра, будто помираешь? — осведомился он. — Поскорей нельзя? Чего нынче с тобой такое?
— Ничего, — сказала Улла. — Почти закончила.
Она стянула узел на повязке и опустила Видару рукав.
— Ну, вот, — добавила она. — Чудом шов не разошелся. Если не будешь следить — потеряешь руку.
Видар не стал возражать, а лишь сказал:
— Ладно. Понял, — и сунул ложку в рот. Улла собирала принесенные вещи. Бран смотрел, но она не подымала головы. У нее дрожали руки, казалось, еще мгновение, и слезы покатятся из глаз.
Коза все же ухитрилась поцеловать Брана в губы. Видар засмеялся. Бран оттолкнул девушку, но она вцепилась, будто рысь, прижалась к нему всем телом. Она была сильная, горячая, и от нее хорошо пахло. Бран почувствовал: еще чуть-чуть, и он потеряет самообладание.
— Ну, я пошла, — сказала Улла, ни на кого не глядя.
— Куда это на ночь глядя? — спросил Видар, облизывая ложку.
— Пойду к дяде ночевать, — Улла опустила голову. — А то... а то вы здесь слишком шумите.
— Давно стала нежная такая? — осведомился брат. Улла промолчала и, отвернувшись, пошла к порогу. Через минуту заскрипела дверь. Бран услыхал очень тихий то ли стон, то ли вздох — а может, это только показалось.
— Ненавижу на ночь нажираться, — Видар со стуком бросил ложку. Бран не ответил, было не до того. Он никак не мог отбиться от Козы. Та была неутомима, руки скользили по его телу, прикосновения и возбуждали, и раздражали одновременно. Бран чувствовал насмешливый взгляд Видара, был готов взорваться, но боялся показаться дураком.
Ладонь Козы нырнула Брану за пояс, и тот не выдержав, вскочил, будто ошпаренный. Коза, хихикая, повисла на нем. Бран оторвал от себя ее руки, встряхнул так, что у девушки зубы клацнули.
— Слушай, — процедил он, — я женщин не бью, но если не прекратишь, видит Бог, я тебя ударю.
Она, улыбаясь, смотрела ему в глаза.
— Слышишь, или нет? — Бран тряхнул ее снова.
— Што ж ты осерчал, миленький? — ласково ответила Коза и потянулась к нему. Бран толкнул ее прочь, так, что она едва не упала.
— Я тебе не миленький, — отрезал Бран. — И больше ко мне не лезь, не то получишь, ясно?
— Как скажешь, миленький, — откликнулась Коза. Бран стиснул зубы.
— Ну, будет, будет, колдун, — промолвил Видар. — Никто тут не покушается на твою девичью честь.
Бран резко повернулся.
— Будет уже, — Видар ухмылялся. — Чего раскипятился? Не нравится она тебе, так и скажи. Садись, в ногах правды нету. А ты, Коза, пошла вон. Не то узнает твой хозяин, где ты шляешься всю ночь, шкуру с тебя спустит. Он уже тебе грозился, разве нет?
— Мы што ж, — певуче откликнулась Коза. Оправив одежду, послала Брану долгий взгляд, и он нахмурился. Коза облизала губы. Бран отвернулся.
— Мы люди маленькие, — услыхал он ее голос. — Што хозяева велят, то мы и...
— Во-во, — оборвал Видар. — Вот я и говорю, проваливай. Тоже, сука подзаборная. Хватит на сегодня. Пошла прочь, ты нам мешаешь.
Коза улыбнулась:
— Ухожу, — снова долгий взгляд на Брана. Тот поспешно отвел глаза. Рабыня скрылась в темноте.
— Вот сучка, — заметил Видар. — Давай-ка садись, колдун, еще не договорили, бабы эти все мешаются. Садись.
Бран сел напротив и оперся о стол локтями.
— Ну? — бросил он.
— Ты чего, из-за дуры этой, что ль, озлился? — осведомился Видар. — Да послал бы ее сразу, она не гордая. Иль ты, может, того самого? Это, может, для тебя впервой, а? — Видар подмигнул.
— Нет, — ответил Бран. — Но я не кобель. Ненавижу вот так, будто животное, да еще на людях.
Видар пожал плечами:
— Я разве против? Нет — так нет. В другой раз дай ей пинка, она и отвяжется. Эта только так и понимает.
Бран не ответил. Помолчав, Видар сказал:
— А я ведь, колдун, поблагодарить тебя хотел. За то, что жизнь мне спас... ну, и все такое. Как-то до сих пор не вышло.
Они обменялись взглядами.
— Спасибо, — Видар усмехнулся.
— Не за что, — ответил Бран. — Так любой бы сделал.
Видар возразил:
— Ну, нет, колдун, ошибаешься. Я не слепой, и память пока что не отшибло. Я что-то не заметил, чтобы кто-нибудь так уж торопился на этого медведя нападать. Чего, скажешь нет?
— Они просто испугались. Ну, это и понятно. Он вон какой огромный... был. Да и потом, у вас ведь все считают, что он оборотень.
— А ты так не считаешь, колдун?
— Нет. Оборотней не бывает.
— Вон как,— Видар прищурил яркие глаза. — Ну, а с чего же все тогда здесь завертелось, по-твоему? Или тоже скажешь, будто это моя сестра медведя приманила? — в голосе Видара послышалась угроза.
— Нет, — ответил Бран. — В это я еще меньше верю. И вообще, твоя сестра хороший человек.
Видар так уставился на Брана, что тот сразу пожалел о своих словах.
— Смотри, колдун, — наконец промолвил Видар. — Она, конечно, женщина свободная. Когда ей, к примеру, охота с кем перепихнуться, я ничего против не имею. Но если она, колдун, влетит из-за этого в беду — ну, ты понимаешь, чего я хочу сказать, — я тогда тому типу, колдун, который ей такое сделает... — Видар покрутил головой. Усмешка сбежала с губ. — Я ему, колдун, глотку перерву, и не посмотрю, кто он таков. Из-под земли достану. Как-никак, она моя сестра. Это ты должен понимать.
— Я понимаю, — ответил Бран.
— Вот и хорошо.
Они замолчали. Видар постукивал ложкой о край блюда.
— Ну, а все ж? — чуть погодя спросил Видар. — Если ты не веришь в оборотня, кто, по-твоему, тогда все это сделал? Не медведь же в тебя из лука стрелял и отравить пытался. Народ тут считает, будто Серый оборотень и есть. Чего на это скажешь?
— Да нечего пока сказать. Я ничего не знаю. Но не думаю, что это Серый хотел меня отравить. Я пока не пойму, как он был во всем этом замешан. Скорее всего, у него были сообщники.
— Подозреваешь кого? — спросил Видар, не скрывая любопытства.
— На подозрениях далеко не уедешь. Может, я ошибаюсь, тогда что? Пока нету доказательств, не о чем и говорить.
Видар помолчал, играя ложкой.
— Кстати, колдун, а знаешь, что Кнуд мой брат? — вдруг молвил он.
Бран удивился:
— Ну, знаю. Да к чему ты это?
— Да к тому, что он паскуда. Падаль такая, что во всем свете не сыщешь. Это ему вполне под стать: отравить из-под тишка, или из кустов подкараулить. Гад он, колдун. Имей это в виду.
— Ладно. Постараюсь.
Торкель зашевелился за своим концом стола и тяжело встал на ноги. Его качало, полотенце было все в крови. Девушка, сидевшая рядом, спала, положив щеку на локоть.
— Может, помощь нужна? — спросил Бран. Торкель тупо глянул на него, казалось, не поняв ни слова.
— Слышь, чего говорят-то? — насмешливо окликнул Видар. — Колдун спрашивает, помощь тебе нужна, иль как?
— Я это, спать пойду... — Шатаясь, волоча ноги, Торкель прошел вдоль очага. Бран и Видар услыхали, как в темноте заскрипели нары. Раздался шорох, потом — громкий возглас боли.
— Может, лучше мне его посмотреть? — спросил Бран. — Воспаления бы не было.
— Не боись, колдун, — губы Видара двинулись в ухмылке. — Заживет, как на собаке. Ему разве в первый раз? Лучше спать ложись. Утром на кладбище, Харалда будем хоронить. Не забыл еще, нет?
— По-твоему, мне мозги отморозило?
— Да не злись, колдун, шучу я. Знаю, что не забыл. Это я к тому, что утром вставать рано, а сейчас уж ночь, — Видар потянулся, выгибая спину, и широко зевнул. — Эх, и напился я нынче, как собака. Ладно, ты как хочешь, а я пойду лягу. Скоро сюда народ понабьется, пойду на сеновал. А то все будут пьяные, вонища...
Видар поднялся, встал и Бран. Взял со скамьи свой плащ. Они пошли к выходу, не говоря ни слова: Видар впереди, а Бран за ним.
У двери, в темноте, Видар обернулся:
— Так ты, колдун, на кладбище-то приходи.
— Приду, — Бран закутался в плащ.
— Правильно, — глаза Видара мерцали. — Ты все ж таки последний с ним говорил, с Харалдом. Так что на кладбище обязан быть, а то народ не поймет. Усек?
— Знаю. Не маленький.
— Ну, и ладно. Это я так, напоминаю.
— Не надо напоминать. Дверь лучше открой.
Видар громко усмехнулся. Заскрипела дверь, дохнуло холодом.
— Иди себе, колдун, никто не держит.
Бран перешагнул порог и зашагал вперед, сжимая зубы. Что отец, что сын, два урода. Но он почти сразу перестал об этом думать, потому что перед глазами возникло опрокинутое Уллино лицо.
И весь остаток ночи Бран думал лишь о ней.
Глава 6
На рассвете пошел снег.
Бран пытался найти Уллу, но не смог, она будто испарилась. Понапрасну он искал: ни в одном из домов ее не было.
Рассвет застал его в кузнице. Нужно было идти на кладбище, хоть этого вовсе не хотелось. Однако деваться было некуда, Бран понимал, что Видар прав: по обычаю он обязан был присутствовать на похоронах.
Когда он вышел из кузницы, снег все шел, и, куда хватало глаз, небо затянули тучи. Утро было угрюмое и серое — под стать настроению.
А на кладбище уже собралось полно народу, все больше слуги да рабы. Бран сел поодаль, под курган. Отсюда он хорошо видел открытую могилу. Гора земли громоздилась рядом, уже погребенная под пеленой чистого свежевыпавшего снега.
Ждать пришлось недолго. Издали донеслось протяжное пение, и люди, затихнув, расступились. Звуки приближалсь. Минута — и процессия показалась между холмов.
Харалда несли на носилках. Впереди шел конунг, за ним — Бьорн и Грани. У конунга было мрачное лицо, глаза покраснели и опухли, да и многие в толпе выглядели не лучше: похоже, никто с утра не успел опохмелиться.
Когда процессия прибилизилась к могиле, пенье смолкло, и воины опустили мертвого на снег. Конунг ступил вперед. Люди сомкнулись вокруг носилок, заслонив происходящее от Брана.
— Великие боги, — раздался голос конунга, — и ты, могучий Один, отец людей, владыка всех живущих! Вот, мы отдаем тебе Харалда Лося, одного из лучших воинов. И, хоть погиб он не в бою, ты, великий Один, прими его к себе в Небесный Город, и усади среди воинов твоих, потому что он того достоин. Да будет на нем твоя справедливось, Царь Богов. На тебя уповаем!
Конунг что-то сказал, понизив голос, но с места, где стоял, Бран не разобрал слов. Его глаза шарили по толпе, однако, сколько ни смотрел, он не видел Уллы. Вместо этого взгляд встретился со взглядом Арнора. Тот поманил его рукой.
— Ты чего там стоишь? — тихо спросил Арнор, когда Бран подошел. — Оттуда же ничего не видать.
— Я похорон, что ль, не видел? Да и не люблю я этого, если честно.
Арнор удивленно поднял брови. Голос конунга сказал:
— Теперь кладите оружие. Осторожней, ноги переломаешь!
Арнор сунулся вперед, вытянув шею. Бран снова огляделся. Заметил группу женщин неподалеку от себя, но Уллы среди них не было.
— Арнор, — Бран дернул приятеля за рукав. — Слышишь?
— А? — обернулся тот.
— Я вот что... Ты Уллу, случайно, не видал?
— Нет, а что?
— Так, ничего.
— Наверное, осталась дома, — Арнор снова сунулся в толпу. Бран молчал, кусая ноготь. Как бы не так. Где же она? Он вдруг вспомнил, как нашел ее ночью у реки.
(...а вдруг она опять...)
Эта мысль ожгла его огнем. Нет, сказал себе он, наверняка она в поселке, просто занята чем-нибудь, вот и не смогла прийти, — но это почему-то ничуть не успокоило.
Бран двинулся по кругу, обходя собравшихся людей. Внутри, за спинами сгрудившихся зрителей, около могилы, что-то происходило. Кто-то что-то делал, что-то говорили. Бран не понимал ни слова. Он шел и вглядывался в лица. Уллы не было нигде. И когда надежда почти растаяла, и Бран уже решил, что пора бежать в поселок, он вдруг ее увидел.
Она стояла рядом с Сигурдом, и широкие спины воинов заслоняли ее хрупкую фигурку. Бран ощутил неимоверное облегчение. Через минуту она обернулась, встретилась с ним взглядом и поспешно спрятала глаза. Детское личико казалось совсем несчастным. У Брана сдавило горло.
