Восьмой медальон. Том 1

— Всё ваше имущество становится отныне собственностью властей Лотхарда. Вы можете остаться в городе или покинуть его. Поступайте, как посчитаете нужным.

Господин Маджинард сделал знак стражникам. Те вывели женщину на улицу и, обмениваясь ухмылками, удалились.

Постояв немного, госпожа Элоиза медленно побрела домой. Мысли в её голове путались — женщина никак не могла осознать, что же случилось.

Ещё издалека она увидела, что около дома снуют люди главы Совета.

— Смотрите-ка! — воскликнул один из них. — Хозяюшка вернулась!

Раздался дружный хохот.

— А ну-ка, пошла вон — да поживее! — рявкнул какой-то рыжеволосый детина. — Нечего здесь шляться!

— А то опять отправишься в Городской дворец! — подхватили его товарищи. — Иди отсюда! Убирайся!

Госпожа Элоиза повиновалась, однако поступила так не из-за угроз или насмешек. Ей больно было видеть, как дом, где она родилась, переходит в лапы алчных правителей Лотхарда.

Когда женщина проходила мимо одного из зданий, дверь его отворилась. На пороге появилась высокая толстая женщина и прокричала:

— Элоиза! Куда ты идёшь?

— Не знаю, Бертгарда...

— Зато я знаю! Ты идёшь ко мне в гости! И останешься жить здесь, пока не отыщешь себе новый дом.

— Но господин Маджинард...

— Плевала я на этого индюка! Будь сейчас в городе метр Энгерранд, глава Совета даже рта не посмел бы раскрыть!

Госпожа Элоиза невольно рассмеялась...

Вскоре подруги уже сидели за столом, пили вино и говорили: одна — о сыновьях, которые уехали в столицу и давно не подавали вестей, и о своей тяжелой доле вдовы, а вторая — о постояльцах, мелькнувших в её жизни, словно картинка из сказки, а затем куда-то пропавших.

Похожая сцена повторилась и на следующие день, и через неделю, и через месяц...

— А потом приехал ваш слуга Вильгельм, — смущённо сказала госпожа Элоиза. — Не знаю уж, как он отыскал меня... Сначала я чуть с ума не сошла от счастья, но затем почувствовала и сильную горечь — мне жаль было покидать свою дорогую подругу. Ах, как было бы славно, согласись Бертгарда перебраться в столицу. И как жаль, что она наотрез отказалась уезжать! Поэтому-то я, когда покидала Лотхард, плакала навзрыд...

— Не печальтесь, — рассмеялся Фердинанд. — Уверен, вскоре ваши слёзы высохнут — ведь свадьба принца не за горами! И когда вы побываете на ней, то почувствуете себя вознаграждённой за все страдания, которые вам пришлось пережить.

— Дай-то боги... — вздохнула женщина.

Глава 9

Госпожа Элоиза быстро освоилась в отеле Рево. Конечно, поначалу то и дело вспыхивали ссоры её с кем-нибудь из служанок, не желавших как следует исполнять свои обязанности, и с толстяком — поваром, не желавшим слушать ничьих советов. Однако вскоре спорщикам удалось найти общий язык, и с тех пор в доме воцарилась необыкновенная чистота, а Фердинанд не без удивления отметил, что еда, подаваемая к столу Жобертом, стала вдруг гораздо вкуснее, чем раньше.

Узнав с помощью Жосса, где находится городской рынок, почтенная женщина стала каждый день наведываться туда. Возвращалась она с корзиной, полной фруктов и овощей, и со множеством сплетен на языке.

— Представляете, — пересказывала их госпожа Элоиза, — невеста уже покинула столицу Хеллинора... Говорят, её высочество Аньелу сопровождают двести рыцарей и столько же дам — таков будет её собственный двор в Везерхарде.

На следующий день друзья узнавали новые подробности:

— Одних только костюмов пошито столько, что в них можно одеть половину алленорцев. Не проходит ни дня, чтобы невеста не сменила старый наряд на новый... Сразу видно: невеста любит покрасоваться. Не скрывает ли она под пышными нарядами какой-нибудь... кхм... изъян? Как по-вашему, метр Энгерранд?

— Вам виднее, — пожимал плечами молодой человек.

Наконец, настал час, когда госпожа Элоиза принесла весть, которая не оставила равнодушным никого — даже Энгерранда.

— Герцог и его дочь пересекли границу! — сообщила она с порога. — Люди, как я слышала, целыми деревнями выходят им навстречу и бросают цветы под копыта лошадей...

— Неужели? — перебил женщину Энгерранд.

— Да. И всякий феодал считает огромной честью принять их в своём замке.

— И они откликаются на приглашения?

— Да — и с радостью!

— Хочу я поглядеть на замок, в котором уместится "двести рыцарей и столько же дам", да ещё и оруженосцы со слугами!

— Разве я когда-нибудь лгала вам? — обиделась женщина.

— Вы — ни разу, — успокоил её молодой человек. — Но вот сплетникам я верить не могу... Боюсь, что вместо цветов в наших дорогих гостей сейчас летят камни и комки грязи...

Сомнения Энгерранда подтвердились на удивление быстро. Едва молодой человек вышел из дома после разговора с госпожой Элоизой, он почувствовал, что в городе зреет недовольство. Всюду можно было увидеть людей с видом отнюдь не дружелюбным, которые о чём-то шептались.

— Да, это не Лотхард, — усмехнулся молодой человек.

Из домов выбегали всё новые и новые горожане, которые, подобно талым водам, превращали ещё недавно тихие и спокойные улицы в широкий людской поток.

"Нежели так было и в час, когда народ узнал имя невесты? — с изумлением наблюдал за происходящим Энгерранд. — Хорошо, что нас тогда не было в Везерхарде..."

Молодой человек решил, что настало время вернуться домой — ему стало не по себе от искажённых злостью лиц и от гневных возгласов, которые доносились со всех сторон.

— Пусть хеллинорка убирается прочь!

— Мы не простили гибель жрецов!

— Не дадим осквернить престол!

Понимая, что ярость везерхардцев будет лишь усиливаться, Энгерранд попробовал идти быстрее, однако это ему не вполне удалось. Молодому человеку приходилось проталкиваться сквозь сотни тел, награждать людей толчками и тычками и получать их в ответ, слышать бесконечные крики и звенящие от злости голоса.

Понемногу Энгерранд начал терять самообладание — так всегда случалось, когда он оказывался среди толпы. От улыбки на его губах не осталось и следа, пот градом катился по лицу.

Тем не менее, молодой человек продолжал неуклонно продвигаться вперёд и до отеля Рево было уже рукой подать, когда на пути его вдруг встала такая плотная толпа, что пробиться сквозь людские ряды оказалось делом поистине невозможным.

— Смерть хеллинорцам!

— Пусть король убирается тоже, если хочет!

"А это уже серьёзно", — подумал Энгерранд и начал с удвоенной яростью продираться сквозь толпу.

Вдруг он заметил, что воды людской реки и сами устремились к дому Фердинанда. Впрочем, радости молодому человеку это не доставило: в руках разгорячённых горожан словно по волшебству появились камни и палки, а кое-где даже начало поблескивать оружие. Везерхард охватил настоящий бунт.

— Проклятье! — шептал Энгерранд, изо всех сил борясь с желанием ударить чью-нибудь физиономию. — Эти глупцы не понимают, что творят... Почему люди так мечтают напоить землю собственной кровью?

"Если, конечно, всё не было подготовлено заранее", — посетила его внезапная догадка.

Через мгновение раздался страшный грохот: какой-то мужчина запустил камнем в дверь одного из домов. Примеру его последовали десятки горожан.

— Чей это дом? — спросил Энгерранд у одного из случайных соседей — худощавого юноши с растрёпанными волосами.

— Не знаю! — ответил тот и с хохотом швырнул камень.

Снаряд опустился прямо на голову одного из бунтовщиков. Несчастный упал, обливаясь кровью. Толпа взревела. Раненого подняли с земли и унесли, словно героя.

— Смерть богачам! — прозвенел мальчишеский голос.

Призыв этот был встречен с небывалым воодушевлением.

Людской поток вырвался из берегов и ринулся на приступ зданий, между которыми был заключён. Волны обезумевших горожан обрушивались на стены, отставляли после себя изломанные двери и ставни, изуродованные скульптуры, колонны и арки — память многих веков.

Прокатившись по улицам, бешеный поток достиг наконец дома Фердинанда. И вдруг, к изумлению Энгерранда, прозвучал пронзительный голос, который показался молодому человеку знакомым:

— Здесь живут предатели! Они заодно с врагами Алленора!

Энгерранд попробовал отыскать взглядом лжеца, что выкрикнул эти безумные обвинения, однако попытка его оказалась безуспешной. Зато несколько горожан бросились к ограде и смели её в мгновение ока.

— Несите факелы! Поджигайте! — прозвучал приказ неизвестного командира.

Толпа радостно загудела в ответ.

Факелы появились, точно по волшебству. Но едва несколько смельчаков бросились к дому, одна из ставен приоткрылась, сверкнула стрела — и самый отважный из бунтовщиков упал.

— Смерть убийцам!

Новый выстрел также получился точным — и ещё один человек повалился на землю.

"Что делать? — лихорадочно размышлял Энгерранд. — Теперь толпа точно не угомонится, пока не разрушит дом до основания... Но кто же всё-таки ей командует?"

— Стреляйте! — вырвал его из раздумий новый приказ.

Несколько человек вложили в луки горящие стрелы. Раздался женский визг, кто-то при виде оружия шарахнулся в стороны. И в появившемся на миг просвете Энгерранд увидел барона да Фур. Тот стоял, воздев руки к небесам, словно молил богов о помощи.

В сердце Энгерранда вспыхнуло нестерпимое желание броситься к Эльмеру и пронзить его клинком. Но вместо этого молодой человек вдруг выхватил из ножен шпагу и принялся наносить рукоятью удары направо и налево, а затем, когда горожане на миг расступились, схватил оброненный кем-то факел и устремился к дому, словно собираясь поджечь его. Толпа одобрительно загудела.

Остановившись у двери, Энгерранд выкрикнул первое, что пришло ему в голову:

— Расходитесь! Убирайтесь прочь!

В следующую секунду Фур узнал заклятого врага и завопил:

— Убейте этого человека!

Приказу его никто не последовал.

— Стреляйте же, Эстельфер вас забери!

На этот раз люди Фура вскинули луки и прицелились, но прежде чем хоть одна стрела сорвалась с тетивы, Энгерранд достал медальон и приложил его к замочной скважине. Алая вспышка — и молодой человек исчез.

На минуту толпа оцепенела.

— Этот человек заключил сделку с тёмными силами... Нет, он сам демон... Спаси нас Авир... — прокатилось по рядам горожан.

Бог жизни однако пребывал в этот час в плохом расположении духа: на другом конце улицы вдруг послышались звон стали, ругань и жалобные крики — звуки, говорившие о том, что люди градоначальника взялись наводить порядок. Это привело бунтовщиков, и без того почти утративших боевой задор после увиденного только что исчезновения Энгерранда, в страшное смятение. Все бросились врассыпную. Улицы опустели с необыкновенной быстротой, и вскоре лишь изуродованные фасады зданий да десятка два трупов напоминали о том, что народ осмелился выказать недовольство поступками своего короля.

Энгерранд покинул наблюдательный пост у приоткрытой ставни и сказал:

— Ещё немного — и я покину Везерхард, так и не дождавшись свадьбы принца.

— Граф Артландский — настоящий безумец! — воскликнул Жосс.

— Я предупреждал об этом ещё в Лотхарде.

— А барон да Фур, должно быть, одержим злыми духами!

На это предположение Энгерранд ничего не ответил.

— Неужели это граф подговорил горожан выйти на улицы — и всё лишь ради того, чтобы расправиться с нами?

— Едва ли. Он не настолько сильно ненавидит нас, чтобы из-за своих чувств бунтовать против короля.

— Но ты ведь видел Фура! Барон командовал толпой, которая во всём его слушалась.

— А отчего ты решил, что приказам его следовали простые горожане? Может, на дом наш напали переодетые слуги графа? — Энгерранд вздохнул. — Если бы удалось доказать вину сеньора Готфрида... Впрочем, этим пусть занимается король. Нам же нужно подумать о других вещах.

— О каких?

— Скоро весь Везерхард узнает о том, что я воспользовался медальоном.

— Ах, я и забыл об этом...

— И тогда — готов побиться об заклад — к нам непременно явится какой-нибудь важный или знатный господин.

Едва отзвучали эти слова, в комнату вбежал Герберт:

— Господин Фердинанд!..

— Что случилось?

— К вам пришёл градоначальник!

— Веди его сюда, — приказал Рево и обменялся с друзьями понимающими улыбками. — Вот и "важный господин", о котором ты говорил, Энгерранд... Интересно, кто будет "знатным"?

Глава 10

— Добрый день, молодые господа, — произнёс градоначальник, войдя в комнату. — Что-то, мы стали встречаться всё чаще. Вам так не кажется? — Приятели виновато опустили головы. — Конечно, мне приятно находиться в вашем обществе, но, по правде сказать, переделки, в которые вы то и дело попадаете по прихоти богов, могут когда-нибудь закончиться печально. Например, сегодня... Толпа, которой верховодил барон да Фур — сейчас он, к слову, уже сидит в одной из камер Тура, — готова была разрушить этот дом до основания.

— Ох, натерпелись же мы страха, господин Бертгард! — воскликнул Энгерранд. — Не вмешайся ваши стражники, нам пришлось бы совсем худо.

Градоначальник усмехнулся:

— Не хитрите. Вы управились со смутьянами и без моей помощи — да так ловко, что вскоре о поступке вашем станут говорить даже чаще, нежели о свадьбе.

Господин Бертгард умолк и многозначительно посмотрел на молодых людей. Затем спросил:

— Откуда у вас взялся медальон? Ответьте честно. Я прошу об этом не из любопытства — вопрос намного серьёзнее, чем вы, возможно, думаете.

— Я осознал всю его важность, когда побывал на допросе у Верховного жреца.

— Вы разговаривали с самим мессером Ансбертом?

— Да. Беседа наша едва не закончилась пытками.

— О, удивительно, отчего допрос не начался с них!.. И что же? Жрец отпустил вас? Но почему?

— Мой медальон — не настоящий...

— Проклятье! — невольно выругался градоначальник.

Некоторое время он ходил из угла в угол, потирая мокрые от пота ладони и бросая иногда странные взгляды на Энгерранда. Наконец, остановился и задумчиво произнёс:

— Сейчас я скажу одну любопытную вещь. Возможно, поступок мой неблагоразумен, и мне следовало бы помалкивать о своих мыслях, однако я верю в вашу честность и мудрость, поэтому расскажу всё как есть. — Молодой человек в ответ поклонился. — Единственный человек, который видел гибель сеньора Хельменфельда, говорил, что появление убийцы сопровождалось алой вспышкой — об этом я вспомнил прошлым вечером, внимательно перечитав записи секретаря. И вот, сегодня сотни людей могли лицезреть, как на самом деле действует магический медальон. Очень похоже на описание несчастного свидетеля, не так ли?..

— И вы решили, что это я напал на Хельменфельда и убил его? — усмехнулся Энгерранд.

— Почему вы так решили?

— О ком же ещё вы можете думать?

— Да о ком угодно! — рассмеялся господин Бертгард. — Мессер Этельред собственноручно изготовил два таких медальона за прошлый месяц!

— Мессер Этельред? — переспросил молодой человек.

Градоначальник осознал свою оплошность и прикусил язык. Энгерранд поспешил ему на выручку.