Мир в огне

В дом тёти Гэйл Харелт не заглядывал уже несколько месяцев. С тех пор как разругался со своей бывшей невестой — девушка была протеже тётки. Прислугу о ссоре, конечно, уведомили. Поэтому, когда подъехав к воротам Харелт высокомерно бросил:

— Я к мадмуазель Элин. Она дома? Сообщите ей.

Привратник, попытался, было заявить:

— Госпожа сейчас занята и никого не принимает...

Харелт в ответ взорвался гневом:

— Да как ты смеешь, ничтожество! Запомни: меня зовут дан Хаттан, и я сын лорда! С дороги! Можешь не сопровождать, дорогу я знаю. Пшёл!

И потянулся за плетью, будто собирался хлестнуть ослушника. Сопровождавший Харелта Родерик, глядя на спектакль, аккуратно прикрыл рот ладонью, чтобы не выдать себя усмешкой. В доме Хаттанов за подобное хамское обращение привратник вызвал бы пару лакеев, и визитёра вытолкали взашей, не глядя на родовитость. Но у даны Гэйл люди была воспитаны совсем по иному: мужчина втянул голову в плечи и отодвинулся в сторону. После чего шепнул пару слов помощнику, и тот стремглав понёсся к дому.

Так получилось, что младшую кузину Харелт не видел года два или три. Тогда же последний раз и бывал в её комнатах... Кабинет, где их и встретила Элин, конечно, сохранил свои тиснёные золотом благородного тёмно-зелёного цвета обои. Вот только вместо цветов и женских безделушек на каминной полке теперь расположился небольшой алтарь Единого, а голые стены жаловались тёмными пятнами там, где ещё недавно висели картины и гобелены. Из мебели стояли только массивный письменный стол и единственный жёсткий неудобный стул. Изменилась и кузина, превратившись в шестнадцатилетнюю девушку. Полную противоположность старшей сестры. Уна и до замужества была склонна к полноте, волосы каждый раз заплетала в настоящее произведение искусства, и носила только модные платья. Элин выросла худощавой, каштановые волосы собирала в пучок на затылке, а платье... Просторное. Но если старшая две недели назад явилась в особняк Хаттан, преисполненная множества кружев и складок, призванных одновременно подчёркивать фигуру и имитировать беременный животик — как предписывала мода, то наряд Элин напоминал скорее приталенный балахон.

— Что вам надо? Харелт, это невежливо вот так без спросу входить к незамужней девушке.

Встать из-за стола и сделать приветственный книксен девушка даже не подумала. Хотя и была обязана, гость был мужчиной старше по возрасту и общественному положению.

— Не стоит, Элин, — Харелт махнул Родерику встать возле входной двери, а сам шагнул так, чтобы при необходимости перекрыть проход во внутренние покои. — Ты сама знаешь, зачем я пришёл. Мне нужны бумаги. Они здесь, у тебя? — девушка попыталась было сделать вид, что не понимает о чём речь. Но актриса из неё вышла плохая, губы дрогнули, руки на мгновение сильно сжали перо, которым она писала. — Здесь. Если ты давала слово не передавать их в третьи руки, просто скажи, в какой они комнате. Я найду сам...

Элин вдруг вперила взгляд в неожиданных визитёров, и оба мужчины невольно сделали маленький шаг назад — во взоре обжигающе полыхала фанатичная ненависть.

— Вы! Вы! Вы сначала сами погрязли в грехе, а теперь решили уничтожить Слово Единого? Прикрываясь Его же заветами, казнить новых пророков, призванных Им очистить мир от скверны?

Девушка вдруг резко вскочила, выдернула ящик стола, запустила руку в щель и достала оттуда пачку листов.

— Вы никогда их не получите!

— Элин. Эти люди тебе врали. Они преступники, забывшие не только земные, но и небесные законы. Вспомни, что нашли в доме на улице Стекольщиков. Чем эти люди лучше поклонников Тёмных? Если тоже готовы насиловать детей?

— Ложь! Ложь! Их оклеветали! Или ты заодно с этим чудовищем Раттреем? Убийцей! Головорубом! Который ради своей власти не задумываясь перешагнёт через любого! Не боишься, братец, — на последнем слове девушка сделала язвительное ударение, — что он и тебя отправит на плаху? Когда решит, что ему это выгодно?

Харелт тяжело вздохнул и сделал знак Родерику: если они кинутся сразу с двух сторон, не помешает даже массивный стол. Мужчины успели сделать всего шаг, когда в комнату вдруг вошла леди Гэйл.

— Харелт. Что здесь творится?

Женщина встала между дочерью и Харелтом.

— Тётя Гэйл. Вашей дочери Элин передали на хранение документы. Передал один из Чистых братьев. В этих документах — имена чиновников, помогавших Чистым за золото продавать секреты нашей страны, и суммы, которые эти люди получали. Имена тех, кто занимался "белой пылью". Имена подкупленных священников, раскрывавших Чистым тайну исповеди. Я... Узнав об этом, я упросил Сберегающих не врываться в дом в поисках бумаг. Сказал, заберу их сам. За это мне обещали, что про участие Элин никто не узнает.

— Спасибо, Харелт. Я всегда знала: честь и репутация семьи для тебя не пустой звук. Элин, — женщина повернулась к дочери, — это правда? Вижу, правда. Элин, — в голосе появились стальные нотки. — Отдай. Бумаги. Харелту.

Девушка вздрогнула. Привычка повиноваться матери была столь сильна, что руки сами потянулись выполнить приказ. Вдруг девушка взвизгнула:

— Нет! Я не предам Веру и новых Пророков!

С безумием фанатика она нанесла удар Харелту в живот, заставила согнуться. И пользуясь тем, что Родерик стоял с другой стороны стола и помешать не мог, оттолкнула мать и кинулась к камину... Леди Гэйл приехала в столицу из провинции, там до сих пор учили обращаться с оружием не только сыновей. То, что женщина носит с собой кинжал, стало неожиданностью для всех. Как и стремительная точность, с которой леди Гэйл воткнула лезвие в спину дочери. Элин ещё хрипела в агонии, пытаясь дотянуться и бросить документы в огонь, когда женщина вынула из обессилившей руки бумаги. Вручила Харелту и безжизненным голосом произнесла:

— Наш род служит Империи и императору три века. И всегда беспощадно карал за предательство. Забирай. И прошу, уезжай.

Харелт молча взял документы, поклонился и вышел. Больше ему здесь и правда делать было нечего.

Пламя восьмое. Когда вчера встречает завтра

Великий Лес, земли Барьера. Год 499 от сошествия Единого.

До Барьера Ислуин и Лейтис добирались почти две недели. Можно было и скорее, но бросать неоконченные дела с Академией не хотелось. Поэтому магистр и ученица решили рискнуть. Дописать хотя бы основные курсы лекций и вчерне закончить подготовку учебников. К тому же принц Рэган захотел отправить во внешний мир вместе с магистром посла — а на подбор надёжного подходящего эльфа из свиты тоже требовалось время. Решение задержаться выглядело разумным со всех сторон... Но постоянно жить в ожидании удара в спину было тяжело. Поэтому едва показались растущие рядом с Барьером дубравы, и Лейтис с Ислуином, и охрана вздохнули с облегчением.

К вырубке в глубине леса отряд добрался к обеду. Первым вестником, что осталось совсем недалеко, стала ударившая по ушам тишина: разложенный вокруг лагеря полог гасил все внешние звуки. Нни шороха ветра в кронах, ни свиста птиц и гудения насекомых. Одна вязкая, забившая уши вата, да ненормально громкие из-за пустоты шум стройки и ржание лошадей. Ощущение было неприятным, но стоило из-за деревьев показаться палаткам и навесам, как про него тут же забыли. А когда всадники обогнули лагерь и остановили лошадей рядом с площадкой будущего портала, Лейтис вдруг подумала, что магистр сейчас напоминает ей довольного пойманной добычей камышового кота. "Сама не лучше", — сразу же поддела себя девушка. И тут же с внутренним голосом согласилась. Дело было отнюдь не в изматывающей работе последних месяцев, просто слишком уж чужими казались этикет и обычаи эльфов. Даже Ислуин временами тяготился, слишком много в нём от ханжара. Куда больше, чем эльфа, пусть магистр никогда с этим не согласится. А уж родившуюся и выросшую среди людей Лейтис иной уклад тяготил вдвойне. Зато теперь они снова вольные птицы!

Как только все спешились, радужные мысли о новом путешествии на некоторое время пришлось загнать поглубже. Открывать портал изнутри, особенно когда в спину ударит "сквозняк" времени от второй Двери — дело опасное. Округу может захватить катастрофа не меньшая, чем при создании Барьера. А что произойдёт с лагерем, оказавшимся в центре временного урагана, лучше даже не загадывать. Поэтому магистр и потребовал, чтобы, пока он добирается, ему подготовили матрицу портала и выстроили вокруг системы защиты. Вот только, хотя сомнений в старательности эльфийских магов и не было, Ислуин и Лейтис всё равно дотошно проверили каждый штрих пентаграммы и каждый амулет: слишком высока цена ошибки.

Портал решили открывать на закате. Какое выпадет с другой стороны время суток — неизвестно, из вечерних же сумерек зрение проще адаптировать хоть к полудню, хоть к полуночи. Эльфийские маги волновались, Ислуин внешне был спокоен как скала... Лейтис слишком хорошо его знала, чтобы не догадаться — наставник тоже переживает. Иначе не теребил бы пояс, постоянно проверяя застёжки. Но вот, как и в прошлый раз, небольшая свинья донесла заклятие-Ключ, воздух замерцал и задрожал, собираясь в бежевый десятиметровый квадрат... После чего перепуганная свинья с истошным визгом бросилась бежать прочь. Ислуин и Лейтис довольно переглянулись с остальными магами — откат на внутреннюю сторону Барьера получился нулевой, всё ушло наружу. Значит, случайно оказавшихся рядом с порталом орков опасаться не стоит: изменённое время захватит область радиусом не меньше полутора сотен километров. Можно не выходить сначала налегке на разведку, только потом переносить через портал вещи и брать с собой посла — а выступать в дорогу сразу. Обговорён был и такой вариант. Во второй лагерь немедленно поскакал гонец с сообщением, что можно отправляться.

Эльфы в сумерках видят чуть хуже людей, поэтому ехавшего первым всадника Лейтис узнала раньше остальных: принц Рэган! Тем временем отряд добрался до портала, принц спрыгнул на землю и Лейтис ещё раз мысленно удивлённо присвистнула. Роскошный хвост волос, обязательная принадлежность любого эльфа-аристократа, был срезан до короткого ёжика! Рэган перехватил взгляд девушки и весело сказал:

— Всегда терпеть не мог эту моду. Положение обязывало. Зато теперь — плевать.

Ислуин, наконец, тоже справился с удивлением, и подчёркнуто ровным тоном спросил:

— Ваше Высочество. Вместе с нами должен был ехать посол. Но приехали Вы. Означает ли это, что Вы же и отправляетесь за Барьер? Не слишком ли это неразумно?

Взор Рэгана сразу потерял насмешливость, затвердел:

— Оказалось, что у меня тоже выбор небольшой. С одной стороны, я не знаю точно ситуации за Барьером. Одних ваших слов мало. Поэтому не могу определиться с полномочиями для посла. С другой — Гиллакэвен и Серен словно с ума сошли. Первого убийцу уже взяли, глава внешней разведки сообщает ещё о четырёх готовящихся покушениях. "Там" для меня в ближайшие несколько лет тоже безопаснее.

— Вас объявят умершим, если не появитесь на очередном Совете, — покачал головой магистр.

— Пусть попробуют, — широко улыбнулся Рэган. — Способы проверить, жив ли ещё старый глава клана, есть. А отвечать на каждый вызов на Совет я не обязан, это всего лишь традиция. Так выступаем? У меня всё с собой. Включая штук пять кинжалов из чешуйчатой стали на продажу. Вы говорили они среди людей ценятся высоко и подозрений не вызовут.

Магистр в ответ на слова Рэгана посмотрел таким недовольным взглядом, что Лейтис чуть не рассмеялась в кулак. Но спорить не стал: старшинство принца Ислуин признал ещё при первой встрече, поэтому сейчас лишь кивнул. Сборы заняли совсем немного времени, после чего все трое, закинув на спину дорожные мешки и взявшись за руки, шагнули в портал.

По глазам сразу мазнул мягкий бархат ночи. Лейтис заморгала, подстраивая с помощью магии глаза, эльфы обошлись и без этого. Ислуин сразу же развернул поисковую сеть на случай, если рядом всё-таки окажется враг. Но линии магического полога не заметили даже крупных животных.

— Интересно, — протянул Рэган, вдыхая непривычные запахи и вслушиваясь в незнакомое шуршание леса: с этой стороны стояли высоченные сосны и лиственницы, редкие гости внутри Барьера. Затем принц поднял голову к небу и принялся там что-то рассматривать, пользуясь тем, что луна ещё не встала, а облаков почти не было. — У нас звёзды никогда не мерцают. И созвездия застыли на одном и том же летнем дне, когда возник Барьер. Я только читал, как они меняются в зависимости от времени года.

— Март, — быстро прикинул магистр, следом за принцем взглянув на небо. — Значит, коэффициент ускорения времени примерно равен десяти. Но это ненадолго, Ваше Высочество. Думаю, он скоро уменьшится как минимум вдвое.

— А, оставьте, — махнул в ответ принц. Высочество я с той стороны. Как, кстати, и вы. А здесь просто Рэган. По крайней мере, сейчас.

— Вам нужно ещё и человеческое имя, — сказала вдруг Лейтис. — Если, конечно, не хотите отвечать на расспросы каждого второго знатока эрда. А таких среди людей немало.

— Хорошо, гвена. Выбирайте.

— Тогда Роари. И заодно забудьте всех этих "гвена", "кер". Если точно не знаете статус собеседника, то обращайтесь мастер. Магистра Ислуина среди людей зовут Ивар.

— Хорошо. Тогда, мастер Ивар, куда нам теперь?

Ислуин в ответ раздражённо буркнул:

— Понятия не имею. Я, как кто-то говорил, не отражение одного из богов. Могу только сказать, выбираться будет сложно. Граница кипит, орки готовятся к войне.

Лейтис чуть улыбнулась краешком рта: всё-таки иногда наставник мелочно злопамятен. Мог ведь и просто сказать "не знаю". И спросила:

— А можно я?

Мужчины удивлённо переглянулись, потом ответили, что у них всё равно никаких идей нет. Но что может предложить Лейтис, если она тоже не знает перемен в землях орков за последние месяцы? Девушка в ответ загадочно улыбнулась, после чего громко и чётко выговаривая каждое слово произнесла:

— Я хочу узнать дорогу, которая приведёт нас всех троих к моему брату. Живому и здоровому. Правом дороги Стражей.

Вокруг Лейтис мгновенно замерцала рассеянным светом, закружилась и спиралью ушла в небо радуга. А откуда-то из воздуха над головами голос Оракула сказал:

— Идите за судном, которое встретите в бухте, где жил тот, кто ценил закат дороже денег.

Ислуин расхохотался.

— Ну, Пророк священного острова, ну, пройдоха. Тихоня-аспирант из Академии! Вот ни на секунду не поверю, что он это заведение видел лишь на тропах судьбы.

После чего объяснил остальным:

— Знаю я эту бухту. Место для кораблей не очень удачное, много мелей. Берег неудобный, широкий песчаный пляж, твёрдой земли узкая полоска. А дальше довольно крутые холмы. Но было там не протолкнуться. В бухте стоял один ресторан, кухня и погребок владельца славились на весь Западный Удел. И была у старика-хозяина интересная привычка. Он любил закаты и раз в неделю устраивал конкурс: кто лучше всего опишет сегодняшний закат, того следующую неделю кормят обедом задаром. Вот только репутация у местечка была своеобразная. Благовоспитанным мальчикам из хороших семей там делать нечего.