Конец света по расписанию

Едва копыта коня коснулись земли, я спрыгнула вниз и опустилась на траву, а потом коротко поделилась с пегасом впечатлениями от пережитого дня:

— Охренеть можно от такой жизни!

Глава 3, о любви к детям

Тьяло довез меня практически до ворот приграничного городка. Официально этот населенный пункт принадлежал светлой стороне, но на деле был нейтральным, привечая всех существ без разбору. Пегас всю дорогу хранил молчание, я тоже не проронила ни слова, отходя от пережитого. Но возле города, приблизиться к которому почти вплотную позволила безлунная ночь, пегас виновато понурился и завел пространный монолог, суть которого сводилась к тому, что он едва не погубил королеву и его за это необходимо казнить. Я в ответ возмущенно потопала ногами и быстро пресекла все мысли и неправильные чувства коня по этому поводу. Потом пожелала скорейшего выздоровления и зашагала прочь. В кармане еще болталось несколько монет, которых должно было хватить на ночлег в дешевом постоялом дворе. Стражники у ворот получили по морде за попытку облапать. Демонстрация силы так удивила их, что они великодушно впустили меня в город бесплатно. И даже посоветовали подходящее место для сна, правда при этом постоянно косились на мечи за спиной и перепачканную кровью рубашку. Я вспомнила, что на клинке осталась кровь орка, ведь очищать мне его было некогда, и не сдержала громкого смешка. После этого странники что-то забормотали и поспешили оставить меня одну.

Постоялый двор был совершенно убогим и тянул разве что на скромное звание ночлежки, но меня это не смутило. В тесной комнатенке, по размерам напоминавшей ванную, я разглядела не первой свежести топчан, небрежно брошенный возле покрытого грязью окна, ощерившийся трухой сундучок для вещей, да колченогий табурет, куда мне торжественно водрузили небольшой таз с давно остывшей водой. От усталости я валилась с ног, но пережитые волнения жалобным писком отзывались в желудке. Хмуро взглянув на несколько медных монет в своей ладони, я вздохнула и отправилась вниз, подавляя на корню всякие сомнения. Обеденный зал был почти пуст, отчаянно зевающая дама за стойкой неохотно поменяла мои последние монеты на кувшин кислого вина, непонятную похлебку и зачерствевший ломоть хлеба. Усевшись в уголке, я начала стремительно поглощать скудный и невкусный ужин, запивая противным красным напитком. Думать не хотелось и не моглось. Организм отдавал последние силы на трапезу и мечтал провалиться в сон. От всего случившегося за этот бесконечный день я пребывала в состоянии некоторой прострации, а потому ни на что уже не обращала внимания. Но мое единение с собой, постепенно превращавшееся в засыпание над плошкой, было прервано. Входная дверь хлопнула, и в зал с громким воплем ворвался худенький ребенок. Чуть помедлив на пороге и окинув зал проницательным взглядом, ребенок торопливо кинулся ко мне, скрываясь за моей неширокой спиной. Я дернулась от неожиданности и открыла было рот, но тут дверь снова хлопнула и на пороге возник здоровенный мужик со зверским выражением на давно не бритой роже. Заметив ребенка, он двинулся в мою сторону, отбрасывая в сторону мешавшие ему стулья. Я неторопливо встала, ругая сквозь зубы весь этот, не желающий дать мне отдыха, мир в целом и свой дурацкий, беспокойный характер в частности. Ну не могла я просто так отдать на растерзание какому-то мужлану беззащитного ребенка. А значит, неприятности этого дня снова решили порадовать мою персону. Мужик остановился передо мной, переводя дыхание, и глухо произнес:

— Не мешайся, двигай отсюдова!

— И не подумаю, — снисходительно ответила я, поморщившись от аромата перегара, наполнившего воздух. — Что вам нужно от ребенка? Кто вы ему?

— Отец! — рявкнул теряющий терпение мужик, но его перебил возмущенный тонкий голосок из-за моей спины:

— Врет он все! Он меня избить хочет!

— Это правда? За что вы собирались покалечить несмышленого отрока? — хмуро поинтересовалась я, делая акцент на прошедшем времени.

— Этот мелкий воришка таскает у меня яблоки! — прогудел мужик. Обсуждаемый так отчаянно цеплялся за мою одежду, что мне не оставалось ничего иного, как выступить со встречным предложением:

— Предлагаю забыть этот незначительный инцидент. В качестве компенсации отдаю вам свой кувшин вина, он практически полон. К сожалению, я ограничена в финансовом плане на данный момент, поэтому не могу предложить вам ничего другого взамен. А воспитательный аспект предлагаю оставить мне. Я вполне компетентна в этой сфере, смею вас заверить, — мягко проговорила я, позволяя плащу случайно соскользнуть и обнажить дополнительный аргумент в свою пользу. Мужик глупо захлопал глазами в ответ на мою пламенную речь, потом покосился на сверкающую сталь клинков и захлопнул открытый рот. Посомневавшись еще минуту, он развернулся и пошел прочь, видимо так и не найдя доводов в свою пользу. Я отхлебнула немного вина из оставшегося стоять кувшина и заторопилась в свою комнату. Ребенок скользнул следом.

— Прошу вас, не прогоняйте меня. Он будет ждать снаружи, а другого выхода тут нет. Я очень боюсь, пожалуйста. Мне не куда пойти, у меня никого нет, а ночи становятся такими холодными, — лепетал он, торопливо семеня следом. Я протиснулась в ванную, тьфу, в комнату и окинула свалившееся на меня дите тяжелым взглядом.

— Ну куда ты мне сдался? У меня даже спать негде, и нет денег, чтобы покормить тебя. Я сама чуть живая и в ближайшее время не смогу взять заботу еще и о ребенке.

После этих слов упомянутый ребенок сполз вниз по дверному косяку и, упершись лбом в торчащие сквозь дырявые штаны острые коленки, применил запрещенный прием. Громко и навзрыд расплакался. Я молча сняла плащ и мечи, скинула пропыленные насквозь сапоги, водрузила сверху этой горы тяжелый жилет, оставшись в рубашке и штанах. Потом подошла к тазику с мутной водой и неторопливо умылась, смывая пот и грязь с лица, шеи, рук. Ребенок порыдал еще немного и удивленно затих, сообразив, что на него никто не обращает внимания. Я расстелила свой плащ посреди комнаты, пристроила рядом мечи и уселась на пол.

— Подумаю обо всем завтра. Не хочешь уходить, иди ложись спать на топчан. Только умойся.

Ребенок недоверчиво уставился на меня, а потом подскочил и бросился к несчастному тазику, щедро расплескав воду. Пару минут я созерцала процесс отмывания чумазой мордочки и рук. Затем малыш протиснулся мимо меня к окну и завозился на жестком ложе, устраиваясь поудобнее. Я тоже приняла наконец лежачее положение и расслабилась.

— Спасибо вам. Вы даже не представляете, как много вы для меня сделали, — прорезал тишину детский шепот.

— Лучшей благодарностью для меня будет, если ты замолкнешь и уснешь, — отозвалась я и добавила едва слышно, — и если завтра я проснусь целой и невредимой.

Ответом мне послужил возмущенный писк и невнятное бормотание, после чего, наконец, воцарилась тишина. Я удовлетворенно кивнула, задула дрожащий огонек свечи, а потом наконец провалилась в долгожданный сон, положив руку на рукоять меча.

Утро порадовало меня грохотом и пронзительным визгом. Я моментально вскочила, автоматически вскидывая мечи и готовясь обороняться. Потом недоуменно захлопала глазами, уставившись на детскую фигурку возле двери и перевернутый таз с водой. Вздохнула, опуская руки и успокаиваясь, отодвинула свои пожитки подальше от растекающейся по полу мутной лужицы и проговорила:

— И тебе доброе утро.

— Простите, я не хотела, — испуганно пискнули в ответ. Я изумленно уставилась на ребенка. Почему, спрашивается я решила, что это мальчик? Потому что также решил тот мужик, от которого ей пришлось спасаться? Спутанные белокурые волосы разметались по худеньким плечикам. Отмытое с моей подачи накануне личико было овальным с выпирающими скулами и огромными пронзительно-синими глазищами. Аккуратный с маленькой горбинкой нос, острый упрямый подбородок, пухлые детские губы, белесые ресницы и брови. Девчонка испуганно жалась к двери, боясь проронить хоть слово. Я окинула взглядом рваные на коленках и весьма истрепанные по низу штаны, подвязанные грубой бечевкой, свободную перелетанную и тоже явно не по размеру рубаху, грязные босые ноги и рассмеялась.

— Как тебя зовут, чудо природы? Не бойся, не съем я тебя, честное слово.

— Эллин, — смущенно ответила та.

— Ты уже уходишь?

— Нет, — запнулась она, а потом отбросила недоверие и кинулась ко мне в ноги. — Простите, госпожа, я не хотела будить вас! Я только хотела умыться, но неловко повернулась и вот... уронила. Простите меня!

Я поставила девчонку на ноги и погладила по волосам.

— Ничего страшного. Мне все равно уже пора.

— Не оставляйте меня, пожалуйста! Возьмите меня с собой! Я пропаду здесь, скоро зима и мне тут не выжить! Я буду вам во всем помогать. Буду делать все, все! — снова падая на колени, запричитала она. Мне пришлось снова поднимать перепуганное дитя.

— Перестань падать мне в ноги. Терпеть этого не могу. Скажи мне, Эллин, а где твои родители?

— Умерли, — тихо ответила она.

— А другие родственники?

— Умерли.

— А друзья или знакомые?

— Все умерли, — глухо повторила она, опуская голову. — Я из деревни, что неподалеку отсюда. Месяц назад там был мор. Все умерли, а я осталась. Добралась до сюда. Да что толку, зимы мне все равно не пережить.

— Понятно. И что ты, Эллин, умеешь делать, кроме воровства? Хотя воровать ты тоже толком не умеешь. Попалась за какие-то яблоки.

— Шить, за скотом ухаживать, порядок в доме поддерживать, — отрапортовала та.

— Понятно, — повторила я. Ну как мне могут помочь эти ее умения? Да и тащить девчонку за собой нельзя. Я постоянно нарываюсь на разные неприятности, да и вообще жить мне, судя по всему, недолго осталось в этом мире. Куда идти дальше я не знала, но путешествовать с ребенком нельзя. Правда и оставлять ее тут опять же нельзя. И неизвестно, какое из двух зол меньшее: идти навстречу всевозможным опасностям, но под моей защитой, или же оставаться без еды, денег, крова и знакомых в чужом недружелюбном городе, учитывая, что зима действительно не за горами. Принимая решение, а точнее логически доказывая давно выбранное (подсознательно еще накануне) для самой себя, я успела одеться и подхватить свой тощий вещмешок.

— Сколько тебе лет? — полюбопытствовала я напоследок.

— Семьдесят скоро, — не без гордости ответила девочка. Я немного поморгала, потом вспомнила о разнице во времени и прикинула, что ей должно быть около десяти.

— Ну что ж, Эллин. Изменила ты мои планы на ближайшее время. Придется наведаться в гости к друзьям, хоть я и не собиралась. Останешься на зиму у них, а там видно будет. Со мной путешествовать нельзя, это слишком опасно. Сейчас выбираемся из города и двигаем в сторону столицы. Правда по пути нужно забрать моего зверя из одной деревеньки, — просветила я девочку о наших ближайших планах на жизнь. — И, пожалуйста, зови меня Алекс, договорились?

Мы вышли из города и направились вдоль по дороге в сторону виднеющегося вдалеке леса. Там меня должен был ожидать пегас. По плану крылатый донесет нас до деревеньки, в которой уже должен был поправиться Кот. Затем ожидался обратный марш бросок в столицу, которой при очень большом желании мы сможем достичь за полтора дня. Плюс около шести часов лета до Тикса. Итого два дня, если двигаться безостановочно. Я то может и смогу, но девочка? Между тем, от заявленного месяца по моим подсчетам оставалось не больше трех дней. Плохо. Очень плохо. Время истекало, а Нить для плетения Защиты я так и не нашла. Зачем спасать ребенка от зимы, если последняя очевидно вовсе не наступит? Борясь с подступающим отчаяньем, ускорила шаг. Эллин старалась не отставать, ее легкие шаги я слышала прямо за своей спиной. На улице было раннее утро, поэтому воздух еще не успел нагреться и дышал на нас ночной прохладой. Я зябко поежилась, радуясь, что догадалась закутать девочку в свой плащ. Завернувшись в него несколько раз и путаясь в полах, девочка не мерзла и с удовольствием глазела по сторонам, отслеживая пробуждающуюся жизнь вокруг. Вот небо начало терять рассветные краски, приобретая ровный золотисто-голубой оттенок. Вот вдалеке заголосили первые птицы. Вот начал оживать оставшийся за нами город, догоняя нас слабыми отзвуками и едва ощутимыми запахами. Вот по наезженной дороге скользнула серая малютка ящерка, замерев на миг и тут же скрываясь в высокой, подернутой легкой желтизной траве. А вдалеке появился первый обоз, не успевший добраться в город накануне, он явно торопился наверстать упущенное с утра.

До леса мы дошагали часа за полтора и легко отыскали там крылатого. Девочка наблюдала за нашим высокопарным приветственным диалогом, не в силах закрыть удивленно открытый рот, а потом опять упала на колени. Я досадливо поморщилась, коря себя за недогадливость, и посадила ребенка в седло. Справилась о здоровье Тьяло, извинилась за неожиданное появление второй всадницы, обсудила дальнейший путь и не забыла поблагодарить пегаса за помощь, на что тот смущенно проговорил то же, что и его соплеменник (типа, для него это честь). А потом мы взлетели. Я снова испытала ни с чем не сравнимое ощущение восторга и счастья, а потом радостно рассмеялась, услышав крик Эллин:

— Здорово! Классно! Просто супер!

— Рада, что ты не испугалась, — легонько потрепав ее по волосам, проговорила я. — Только держись очень крепко.

Она кивнула, не в силах ответить, вцепилась покрепче в выступающий край доспеха и заерзала, устраиваясь поудобнее. Я накрыла ее пальцы своими, чувствуя как в сердце зарождается тепло. Девчонка восторженно озиралась по сторонам, исходившие от нее волны восторга и радости наполняли меня непонятным счастьем.

— Алекс, скажи мне, кто ты, что тебе подчиняются пегасы?

— Они не подчиняются, только помогают, — мягко заметила я.

— Неправда, он же назвал тебя королевой. Ну скажи!

— Разве ты не читала старых легенд? Королева у пегасов была одна. Но они помогают воинам, в чьих жилах течет ее кровь.

— Значит, ты — ее потомок? Откуда ты?

— Я иномирянка. Просто странница, — решив не взваливать на ребенка всю правду, ответила я.

— А где живут пегасы?

— В Скрытых землях, — усмехнулась я.

— Я знаю, — отмахнулась Эллин. — Где Скрытые земли?

— Это тайна. Я не могу рассказать тебе. Они сами решают, кому можно доверить эту тайну.

— А ты отвезешь меня туда? Я очень хочу посмотреть как они живут. Хотя бы одним глазочком, самую капельку, — заныла девчонка, снова рассмешив меня.

— Не отвезу. Но если будешь себя хорошо вести, то попробую договориться, — легко сдалась я. Ну как можно сопротивляться этому маленькому чуду? Девчонка в ответ радостно подпрыгнула и я вцепилась в нее мертвой хваткой, боясь, что она упадет. — Эй, аккуратнее. Не забыла, что мы летим? И не радуйся заранее, я не могу тебе ничего обещать. Такие решения принимают сами крылатые.

— Я поняла, — серьезно кивнула Эллин в ответ. — Скажи, а какой он твой мир?

Я задумалась над тем, как вообще можно описать его человеку, чей собственный мир так разительно отличался. Думала я довольно долго, а потом просто начала рассказывать все подряд. Про отсутствие магии, про людей — единственную расу, населяющую Землю, про космос и многое другое. Рассказ вышел очень сумбурным и отрывистым. Эллин постоянно задавала самые разные вопросы, и мне приходилось перескакивать с одного на другое. Например, мое объяснение такого феномена, как электричество, совершенно неожиданно заканчивалось оправданиями за то, что в нашем мире создали зоопарки. А описание поездов и самолетов превращалось в обсуждение прелестей проживания в многоквартирном доме. И все в таком роде. Не думаю, что малышка извлекла много полезного из всего этого, но уж впечатлений набралась кучу. А я вернула себе совершенно замечательное и умиротворенное расположение духа, чего не было уже много дней. Все заботы, грузом лежавшие на хрупкой мне, отступили и забылись под напором любознательной и светлой детской души.