Рождение легенды (Главы 1-25)

— Колючая Голова, где-нибудь поблизости есть на реке остров?

— Остров?

— Да, какой-нибудь остров.

— Так сразу и не скажешь... — наморщил лоб ёжик.

Он порылся в своём мешке и вытащил оттуда свиток, но не тот, с которым сидел до прихода зайчат, а другой. Когда ёж развернул свиток на камне, оказалось, что это карта леса. Бормоча себе под нос, ёж некоторое время водил пальцем по пергаменту, а потом заявил, что недалеко отсюда на Полноводной Реке есть Бобровая Запруда, в которой имеется даже несколько островов, и показал, что нужно идти дальше от Большого Дуба.

Зайчата поблагодарили ежа и двинулись в путь.

— А зачем мы туда идём? — спросил Трусишка, когда они отошли на приличное расстояние, и Колючая Голова уже не мог слышать их разговора.

Кролик улыбнулся. Похоже, Трусишка перенял его привычку поменьше болтать при посторонних.

— Посмотреть на острова.

Ответ, конечно, был маловразумительным, однако Трусишка переспрашивать не стал и просто запасся терпением, поскольку знал, что Кролик пока всё равно более подробно ничего не разъяснит.

Зайчата, наверное, по лесу прошли от Большого Дуба такое же расстояние, как от Бурливой Реки до Большого Дуба, когда им начали встречаться заболоченные низины. Теперь путники старались держаться возвышенностей и, поднявшись на очередной холмик, они вышли к краю леса и увидели перед собой широко раскинувшуюся водную гладь. Посреди озера возвышался лесистый остров, если верить карте Колючей Головы, поскольку на вид было совершенно неясно, остров это или же сильно вдающийся в озеро мыс противоположного берега, еле виднеющегося вдали.

У подножья холма раздался всплеск. Трусишка подскочил от неожиданности.

— Эй, длинноухие! — раздался крик. — Если вы ищите переправу, то она левее!

Присмотревшись, Кролик разглядел в траве у воды бобрёнка и спустился к нему, чтобы расспросить. Трусишка засеменил следом.

Бобрёнка звали Острозуб, и он рассказал, что на запруде два острова, называемые бобрами Высокая Земля и Малая Земля. Первый остров, большой и гористый как раз и был виден с этого берега, второй же остров, поменьше и пониже, был скрыт за первым.

— А можно доплыть до этих островов?

— Ну, если плавать умеете, — ответил Острозуб.

— Не умеем.

— Тогда утонете.

— А если плыть, зацепившись за какое-нибудь бревно?

— Можно! — воскликнул Острозуб, хлопнув себя по лбу. — Совсем забыл об этом! Я ведь и сам частенько так делаю: так плыть легче. Только нужно отплывать поближе к устью реки, чтобы течение было попутное.

И бобрёнок, чрезвычайно заинтересованный предстоящим предприятием, сам вызвался показать место, откуда лучше отплыть. Он поплыл, а зайчата последовали за ним по берегу. Сначала они старались избегать воды, а потом, чтобы не отставать, пошли напрямую и через озёрные языки, и через прибрежные болотца.

Пройдя выше по течению, они добрались до того места, где Полноводная Река впадала в Бобровую Запруду. Здесь Острозуб показал небольшой залив, набитый плавником, и, подобрав подходящее бревно, махнул зайчатам рукой.

Кролик, отцепив мешок и сняв рубаху, бережно припрятал своё добро под деревом и первым полез в воду. Трусишка, вздохнув, последовал примеру товарища. Пройдя по глинистому дну, они схватились за бревно, за которое уже держался Острозуб. Острозуб восторженно посмотрел на зайчат. Похоже, он до последнего не верил, что длинноухие полезут в воду. Да и сам Кролик не был уверен, что у него хватит смелости.

— Здесь всегда так много деревьев плавает? — спросил он.

— Да, это Плавниковый Затон, сюда постоянно плавник заносит, — ответил Острозуб и изо всех сил ударил ногами по воде, подняв тучу брызг. — Гребите, как я!

Бревно медленно двинулось прочь от берега. Вскоре зайчата перестали доставать дна и принялись неумело шевелить ногами. Вода, показавшаяся вначале прохладной, теперь казалась терпимой и даже тёплой. Когда бревно подхватило течением, Острозуб перестал грести, и друзей понесло прямо в середину запруды. Берега вдруг начали казаться такими далёкими, что даже стало страшно. Но страх постепенно исчезал, уступая место восторгу от открывшегося водного простора. Нужно было только с осторожностью открывать рот, чтобы не наглотаться воды.

Кролик, заметив, как умело Острозуб рулит бревном, попросил его научить их тому же. Пока плыли к островам, зайчата приспособились вполне сносно управляться на воде.

— К какому острову пристать? — спросил Острозуб.

— К большому! — ответил Кролик.

Острозуб направил плавник к Высокой Земле, и вскоре все трое выбрались на берег. Остров представлял собой высокий холм, весь поросший лесом. Чем ближе к вершине, тем реже становился лес, и сверху открывался прекрасный вид во все стороны. Отсюда можно было наблюдать всю Бобровую Запруду, устье Полноводной Реки и длинную извилистую плотину, построенную бобрами.

— Отличное место, — сказал Кролик, налюбовавшись. — Здесь мы и устроим наш секрет.

Он похлопал по стволу раскидистого клёна, росшего на самой вершине.

— А можно и мне с вами? — спросил Острозуб.

— Конечно! Только никому ни слова.

Острозуб кивнул.

— А как нам теперь отсюда выбраться? — спросил Трусишка.

— Так же — вплавь, — ответил Острозуб, — и плыть также по течению, в сторону плотины.

Все трое спустились обратно к воде и с помощью того же бревна доплыли до плотины. Здесь зайчата попрощались с Острозубом и по длинной и извилистой плотине вышли на левый берег Большой Запруды. Потом они сходили за оставленными у устья реки вещами и двинулись в сторону Большого Дуба. Уже вечерело, и нужно было думать о ночлеге, но у Кролика уже зрело твёрдое решение.

— Куда мы сейчас пойдём?

— Домой.

— Домой?! — вытаращился Трусишка. — Как домой? Куда домой?

— К нам домой.

— Но там же шакал! Он нас поймает!

— Мы сами его поймаем.

На это Трусишка не нашёлся, что возразить, и некоторое время шёл за Кроликом молча. Кролик догадывался, что его товарищ весь в сомненьях и не знает, что делать: идти за ним, в Крепость, или же бежать прочь без оглядки.

— Не отставай, — подбодрил его Кролик. — Ты же хочешь увидеть, как шакал сам попадётся в западню?

Трусишка кивнул и зашагал веселее, хотя, как было видно по нему, и не избавился от всех своих страхов и сомнений. Пройти мимо Большого Дуба просто так зайчата, конечно же, не могли. На камне всё также сидел Колючая Голова, но уже не в одиночестве, а в окружении нескольких зайцев. Коротко осведомившись, есть ли какие-нибудь новости, и получив отрицательный ответ, Кролик и Трусишка продолжили путь.

Когда они со всеми предосторожностями добрались до Крепости, уже смеркалось. Шакал сторожил дверь, спрятавшись за кустом шиповника, а значит, был убеждён, что добыча всё ещё внутри. Зайчата осторожно подошли к хижине с задней стороны и, поднявшись по верёвке на дерево, проникли на чердак.

Трусишка сразу же кинулся к бутылочной тыкве, чтобы освежить пересохшее от страха горло, а Кролик уселся у фронтона, чтобы наблюдать за шакалом. Наверняка хищник ждал наступления ночи. Но ждал ночи и сам Кролик.

Лес понемногу утих, и темнота вступила в свои права. Лишь мерный шум водопада продолжал нарушать ночную тишину. В темноте ничего нельзя было разглядеть, и Кролик озадаченно сидел, гадая, что же происходит снаружи.

К счастью, вскоре взошёл месяц и осветил поляну. При слабом лунном свете стало видно, как шакал ходит из стороны в сторону, показываясь то с одной стороны куста, то с другой. Вероятно, он о чём-то раздумывал. Наконец, он остановился, словно решившись, и, направившись в чащу лесу, скрылся во тьме.

Кролик выждал некоторое время, а потом сказал:

— Пора!

Трусишка, задремавший было в уголке чердака, встрепенулся.

— Что пора? — шёпотом переспросил он.

— Пора устроить ловушку для шакала.

— А как?

— Мы сейчас отопрём дверь...

— Отопрём дверь?!

— Мы её даже чуть-чуть приоткроем, чтобы было заметно...

— Но тогда шакал просто ворвётся внутрь!

— Вот именно! Ворвётся и в темноте свалится прямо в погреб, который мы нарочно оставим открытым. Что скажешь?

— Я боюсь, — помолчав, сказал Трусишка.

— Я тоже. Но думаю, что замысел должен сработать.

Наказав Трусишке сидеть на чердаке, Кролик с бьющимся сердцем спустился вниз. Он действительно боялся, хотя и старался не показывать этого. Постояв некоторое время, чтобы собраться с мыслями, он решительно принялся за дело: распахнул погреб, снял запор с двери и немного приоткрыл её. Затем он забрался обратно на чердак и тщательно прикрыл за собой потайную лазейку.

— Готово! — шепнул он товарищу, сидевшему в уголке. — Теперь остаётся только ждать возвращения шакала.

Кролик сел на своё наблюдательное место у фронтона. Хотя время уже было позднее, спать совсем не хотелось. Время от времени он шёпотом спрашивал у Трусишки, спит ли тот, и всегда получал отрицательный ответ.

Вдруг снаружи послышались еле различимые шаги. Будто кто-то обходил хижину. Кролик приник к смотровой щели, но никого не увидел. На крыльце мелькнул какой-то силуэт, скрипнула открываемая дверь, а потом раздался негромкий глухой вскрик, тут же оборвавшийся шумом упавшего тела. И вновь воцарилась тишина.

Ловушка сработала! Кролик спустился вниз и дрожащими от волнения руками закрыл погреб и запер входную дверь. Потом он прислушался. Из погреба не доносилось ни звука, хотя запах псины достоверно указывал, что хищник там.

Только поднявшись на чердак, Кролик почувствовал, насколько он вымотался за этот день. Но теперь можно было спать со спокойным сердцем. Рано утром его разбудил Трусишка.

— Мы вчера и вправду поймали шакала, или это был всего лишь сон? — спросил он.

— И вправду поймали.

— Рассказать кому — не поверят!

Кролик, улыбаясь, поднялся.

— Идём.

— К Большому Дубу?

— К Бобровой Запруде.

Друзья спустились вниз. Кролик хотел было посмотреть на пойманного шакала, но увидев, с какой опаской Трусишка обходит даже закрытый погреб, передумал.

Глянув в щёлочку в двери и убедившись, что снаружи никого нет, Кролик снял запор и еле успел отскочить назад. Дверь резко распахнулась настежь, чуть не ударив его, и на порог упало бревно. Оно было прислонено снаружи и своим весом отворило дверь, едва та была отперта.

Из-за кустов выскочил шакал и, точно так же, как прошлым утром, помчался к Крепости. Тогда кто же угодил к ним в западню?! Несмотря на оторопь, Кролик понял, что никак не успеет вытолкнуть бревно и закрыть дверь.

— Глава 17. Зелье смелости (Мелкий 34 786)

(Всегда самая свежая и полная версия здесь: http://samlib.ru/j/jarow_e/legend.shtml)

Горшок в очаге мерно побулькивал, и Мелкий ещё раз помешал ложкой свой готовящийся обед, скорее, по привычке, чем по надобности. За эти дни шакал уже вполне обжился в Крепости и приноровился ловить рыбу и лягушек здесь же, в бочаге, и готовить из них уху. Волк бы его, конечно, засмеял за такую добычу.

Шакал потянулся было в очередной раз к горшку, как чуть приоткрытая дверь с громким стуком вдруг распахнулась настежь, и проём заслонила чья-то крупная фигура. Чуть не выронив ложку от испуга, шакал с недобрым предчувствием обернулся, но не смог разглядеть вошедшего против света.

— Шакалёнок?! — удивлённо воскликнул пришелец.

Рыжий Лис! Мелкий по голосу сразу догадался, кто это. Лис шагнул в хижину, и шакал почувствовал, что у него отвисает нижняя челюсть. Некогда лоснящаяся рыжая шерсть лиса была вся в грязи, с прилипшими комками глины; рубаха и плащ измараны донельзя, а сбитые в кровь руки были перевязаны какой-то тряпкой. Удивление лишь на мгновение мелькнуло на лице лиса, и он, подойдя вплотную к шакалу, окинул хижину цепким взглядом и грозно спросил:

— Ты что здесь делаешь?

— Я? Ничего... — Мелкий не нашёлся даже, что ответить.

— Где Кролик?

— Н-не знаю, — пролепетал шакал, невольно пятясь.

— То есть, как не знаешь?! — Рыжий Лис припёр шакала к стенке и схватил за грудки. — Ты со мной не шути — я сейчас злой!

Это было ясно и так, но как объяснить то, чего даже сам толком не понимаешь?

— Честное слово... не знаю, — лепетал Мелкий, становясь на цыпочки и извиваясь, чтобы хоть немножко ослабить хватку лиса. — Я просто так... проходил мимо...

— Мимо, говоришь?! — яростно поинтересовался Рыжий Лис и так встряхнул шакала, что у того потемнело в глазах.

— Да, мимо.

— А где Белый?

— Погиб...

— Как погиб?! — Рыжий Лис от удивления разжал руки и сделал шаг назад.

Шакал не удержался и сполз по стене на пол.

— Стадо оленей загнало волка прямо к Белой Реке, — торопливо заговорил он, радуясь, что удалось переменить тему разговора. — А там он бросился с обрыва вниз и разбился насмерть...

— Кто это разбился?! — раздалось вдруг.

Этого не может быть! Хотя шакал узнал бы этот громоподобный голос из тысячи, он не поверил своим ушам. Он посмотрел в сторону входа, но против света ничего нельзя было разглядеть, кроме того, что в дверях кто-то стоит.

— Здравствуй, Белый, — сказал Рыжий Лис.

Белый! Значит, это и в самом деле волк Белый! У шакала голова пошла кругом. В последние дни вообще творится невесть что... Пойманная добыча ускользает под самым носом, а погибший товарищ возвращается как ни в чём не бывало.

— Здравствуй, Рыжий, — отозвался волк.

Как-то неестественно и дёргано ступая, он проковылял в хижину. Свет перестал слепить глаза, и шакал разглядел своего воскресшего товарища. При ходьбе тот опирался на сучковатую палку, и потому его походка показалась такой странной. Был он весь изодран, страшно тощ и измождён.

— Что-то ты неважно выглядишь, — заметил Рыжий Лис.

— Под стадо оленей попал, — Волк устало опустился на лавку. — А этот мерзавец бросил меня и сбежал.

И волк бросил недобрый взгляд в сторону шакала. Теперь точно несдобровать...

— Я думал, ты погиб! — пискнул шакал в своё оправдание. — Ты лежал весь в крови!

— Думал он, — проворчал волк и принюхался. — Что там у тебя в горшке?

Шакал в первое мгновение даже растерялся: похлёбка уже напрочь вылетела у него из головы.

— Это я уху сварил, — опомнившись, ответил шакал.

— Ну-ка тащи её сюда. Мне бы только сил набраться, уж тогда я всыплю тебе как следует!

Шакал выхватил из очага булькающий горшок и, ожидая подзатыльника, поставил на стол перед волком. Однако тот драться не стал, лишь жадно вдохнул запах ухи и, взяв протянутую ложку, перемешал и тщательно рассмотрел содержимое горшка.

— Из лягушек что ли твоя уха? — спросил он.

— Там и рыба есть!

— Ладно, сойдёт. Садись, Рыжий, подкрепимся.

— Я это не буду, — с брезгливым лицом буркнул лис.

— Зря. А то, я смотрю, ты тоже побывал в переделке.