Рождение легенды (Главы 1-25)

(Всегда самая свежая и полная версия здесь: http://samlib.ru/j/jarow_e/legend.shtml)

Проснувшись, Трусишка долго не мог понять, где находится. За последние дни столько всего произошло... Он некоторое время лежал, непонимающе рассматривая стену, сложенную из крупных брёвен, а потом, вспомнив, что теперь у него появился друг, вскочил.

— Доброе утро! — весело окликнул его новый знакомый.

Он сидел возле очага и что-то готовил. В хижине уже стоял дразнящий аромат похлёбки со свежими травами, и Трусишка почувствовал, что страшно голоден.

— П-привет.

— Как спалось в Крепости Ужасного Лиса?

Трусишка пожал плечами. Как ни странно спалось очень даже хорошо. То ли из-за усталости после стольких бессонных ночей, то ли место оказалось на поверку не таким уж и страшным...

Как же зовут его ночного спасителя? Кажется, вчера он говорил своё имя, вот только оно совершенно вылетело из головы... Неудобно получается: зайчонок его спас, а он даже не помнит, как того зовут. Но тут неожиданно выручил его сам зайчонок.

— Напомни, пожалуйста, — попросил он, — как тебя зовут, а то вчера столько всего произошло, что я не запомнил.

— Трусишка. — Трусишка облегчённо вздохнул. — А?..

— А меня Кролик. Идём завтракать.

С помощью тряпицы он выхватил из очага дымящийся горшочек и хотел было водрузить его на стол, но после некоторого раздумья поставил на скамью, стоявшую рядом со столом. Стол был слишком высок, и зайчатам было бы неудобно сидеть за ним.

Трусишка не заставил просить себя дважды и тотчас соскочил с лежанки. Зайчата уселись на скамью по разные стороны от горшочка и, вооружившись ложками, принялись за еду.

— Осторожно, горячо! — предупредил Кролик.

Но было уже поздно. Голодный Трусишка успел закинуть в рот целую ложку похлёбки. Казалось, внутри всё прожгло до самого желудка. Зайчонок застыл, вытаращив глаза, и быстро задышал ртом. Увидев, что Кролик протянул ему тыкву с водой, Трусишка торопливо схватил её и сделал большой глоток.

— Совсем отвык от горячей еды, — извиняюще сказал он, утирая лицо от пролитой в спешке воды.

Впредь Трусишка стал осторожнее и начал дуть на каждую ложку.

— Надо будет сделать другой стол, поменьше, — заметил Кролик, — а то этот слишком большой.

— Ты хочешь здесь остаться?! — Трусишка даже перестал жевать от удивления.

Он только сейчас вспомнил, что ещё вчера о чём-то подобном Кролик уже упоминал. Неужели он это всерьёз?!

— Не просто остаться, а поселиться.

— Но... — голос сам перешёл на шёпот, — но это же Крепость самого Ужасного Лиса!

— Можешь мне не верить, — Кролик тоже понизил голос, но, как показалось Трусишке, больше из озорства, — но это и есть самое главное достояние этой хижины.

Было совершенно непонятно, что хотел этим сказать его друг. В голове лишь невольно промелькнуло, что в Ужасном Лесу, наверное, все немножко сумасшедшие. И Колючая Голова вон всё норовил во все самые страшные места забраться...

— Ты тоже оставайся — вдвоём будет веселее, — предложил Кролик, возвращаясь к еде. — А то я в этом лесу никого кроме тебя не знаю.

Трусишка чуть не поперхнулся. Он не знал, что и думать. Новый знакомый ему нравился. После гибели Длиннонога, а потом Путешественника и Колючей Головы у него тоже не было больше знакомых в Ужаснолесье, но поселиться в Крепости Ужасного Лиса было всё же чересчур... Трусишка с набитым ртом помотал головой, но, видимо, все сомнения отражались у него на лице.

— Ты не торопись, подумай, — сказал Кролик. — Я ведь тоже не сразу решился поселиться здесь.

Неожиданное признание! Трусишка кинул на друга ещё один удивлённый взгляд.

— В конце концов, — добавил Кролик, — уйти никогда не поздно.

Трусишка кивнул, соглашаясь, но потом испуганно подумал, что Кролик, наверное, не так его понял и решил, что он кивнул, чтобы остаться. Но он не нашёлся, каким образом исправиться, и молча налёг на похлёбку. Авось потом как-нибудь всё само разъясниться.

После завтрака, Кролик весело заявил:

— А теперь можно и прогуляться!

Трусишка радостно кивнул. Хотя его страх перед Крепостью был уже не так велик, он с удовольствием предпочёл покинуть это место. К тому же очень хотелось сходить к Большому Дубу: вдруг Карр-Кар уже вернулась с новостями. Трусишке, чтобы собраться, нужно было только подпоясаться: свою котомку он бросил ещё в Пропащей Пещере, когда убегал оттуда без оглядки. Кролик же тщательно осмотрел свой мешок, будто таскал в нём невероятную ценность, и зайчата вышли из хижины.

Однако оказалось, что Трусишка рано обрадовался. Почти всё утро они кружили вокруг Крепости, то отдаляясь, то снова возвращаясь, и всегда разными путями. Трусишка уходить один не хотел и долго ходил следом, не решаясь что-либо сказать, но когда они в очередной раз вышли обратно к Крепости, не выдержал.

— Может, сходим к Большому Дубу? — неуверенно предложил он.

— Что за Большой Дуб?

— Там обычно собираются обитатели леса, и можно узнать всякие новости.

— Тогда идём! — сразу же согласился Кролик. — Будет очень хорошо узнать, что творится в округе.

Обрадовавшийся было Трусишка смутился.

— Я... я только плохо знаю дорогу.

— Найдём. Показывай, в какую сторону идти.

Трусишка смутился ещё больше и пожал плечами.

— Ладно. — Кролик оглядел поляну. — Спросим у какой-нибудь птицы.

Как назло, возле Крепости никого не было, однако Кролик не растерялся и махнул рукой в сторону речки, протекавшей по поляне. Друзья двинулись в путь наобум, вдоль берега вниз по течению.

— Пошли, — сказал он. — Где только возможно, будем идти по воде, — и Кролик, первым шагнув в воду.

— Зачем? — спросил Трусишка, шагнув за товарищем, и тут же прикусил язык

Брякнул, не подумав, а Кролик решит, что он не знает таких простых вещей!

— На воде не остаётся ни следов, ни запахов.

— Это-то я знаю, но не всё же время идти по воде.

— Чем больше, тем лучше.

Друзья пошлёпали по мелководью вдоль берега, прошли на другую сторону поляны и углубились в чащу. Густые заросли сразу же сомкнулись над речкой, и сразу стало темно, как в сумерках. Вскоре им повстречался зяблик, слетевший к речке попить воды. Оказалось, что зайчата выбрали верное направление, и они продолжили идти гуськом вниз по течению.

Некоторое время они шли молча. Трусишке очень хотелось поговорить о том зайчонке, который сумел сбежать от лиса. Наконец, он решился и спросил:

— Кролик, а ты слышал про нового Ветрогона?

— Конечно, — ответил Кролик, своим привычным движением, как уже заметил Трусишка, пройдясь рукой по своему мешку. — Я думаю, все зайцы знают эти сказки.

— Я не про того Ветрогона, я про нового!

— Про какого такого нового?

И Трусишка, забыв про свои страхи и всякую осторожность, увлечённо начал рассказывать оторопевшему Кролику историю о том смелом зайчонке, которую услышал от Карр-Кар. Кролик слушал внимательно, лишь изредка оборачиваясь и неопределённо хмыкая, то ли удивлённо, то ли недоверчиво.

— И вот ворона Карр-Кар, наверное, уже должна вернуться, — закончил Трусишка.

Кролик молча почесал за ухом. Было ясно, что он пока обдумывает услышанное, но Трусишка всё же не вытерпел и, с брызгами забежав вперёд и заглянув в лицо спутнику, заговорил первый:

— Как думаешь, это всё правда? Или всё-таки выдумка?

Кролик остановился. Трусишку показалось на миг, что в его глазах блеснули лукавые искорки. Он ожидал чего угодно: полного недоверия, как у Невери, рассудительности, как у Колючей Головы, или даже восторга, как у него самого, — но только не этой озорной улыбки и немного растерялся.

— Ну... думаю, что часть правды в этом есть.

И Кролик зашлёпал по мелководью дальше. Трусишка замешкался немного, а потом торопливо засеменил следом.

— А какая часть?

— Сразу не могу сказать. — Трусишка не мог видеть со спины выражения лица Кролика, но по голосу понял, что тот говорит уже вполне серьёзно. — Сначала нужно всё как следует обдумать.

Трусишка вздохнул. Вот бы Карр-Кар уже вернулась. Так хочется узнать новые вести про того зайчонка. А вдруг он за это время совершил ещё что-нибудь героическое? Трусишка совсем размечтался и налетел на вдруг остановившегося Кролика. Впереди им преграждали дорогу несколько поваленных поперёк речки больших деревьев.

— Сделаем петлю, — сказал Кролик.

Зайчата, сделав круг, вернулись обратно к месту бурелома и продолжили идти дальше также по воде. По пути в речку уже влилось несколько маленьких ручейков, и местами друзьям приходилось выходить на берег, чтобы миновать глубокие омуты. Наконец, густая чаща уступила место обычному лесу, и речка впала в большую реку.

Здесь у встречного дрозда они, на всякий случай, уточнили дорогу, прежде чем тронуться дальше. Как ранее уже упоминал зяблик, путешественникам нужно было перейти на другой берег, а ближайший брод находился ниже по течению.

Чем дальше они шли, тем берег становился выше и круче, а течение — стремительнее. Идти по воде уже никак не получалось, и зайчата теперь пробирались по прибрежным зарослям. Бурлящая река навевала смутные воспоминания, и когда они добрались до большой тропы, спускающейся к воде, подозрения Трусишки подтвердились. Это было то самое место, где он с Длинноногом совсем недавно переходил реку! Слёзы сами навернулись на глаза.

Кролик, до этого внимательно осматривавший переправу из-за кустов, повернулся к Трусишке, явно намереваясь что-то сказать, но, увидев слёзы, осёкся.

— Что случилось?

Трусишка заплакал ещё сильнее и, всхлипывая, рассказал о своём погибшем товарище. Странное дело. После событий у Чёрной Крепости прошло всего несколько дней, а казалось, что будто минула уже целая вечность. Наверное, потому что за это время столько всего произошло...

— Бедный Длинноног, — покачал головой Кролик и неожиданно посуровел. — Мы вот так вот бегаем и бегаем от хищников из одного леса в другой, а толку от этой беготни нет никакого. Только наоборот хуже становится.

Трусишка, невольно всхлипнув, удивлённо уставился на спутника.

— Ладно, — лицо Кролика разгладилось. — Идём.

Ещё раз осмотревшись и тщательно обнюхав ветер, они вышли из кустов на тропу и спустились по ней к реке. На этот раз Трусишка оказался ловчее и не свалился сразу же в воду, хотя и старался перейти на ту сторону как можно скорее. Кролик же переходил вброд очень осторожно, высоко подняв свой мешок, словно боясь попадания на него даже и маленькой капельки.

На другом берегу Кролик сразу же увёл их с тропы и затеял несколько таких замысловатых петель, что Трусишка, который как раз знал, как от переправы добраться до Большого Дуба, совсем запутался и перестал соображать, в какую сторону им идти. Пришлось снова справляться у вездесущих птиц.

Эта часть леса была более оживлённой: несколько раз им встречались зайчата, которые показывали дорогу, а один так и вовсе вызвался проводить их до самого Большого Дуба, поскольку и сам туда направлялся. Нового знакомого звали Губа. Непонятно, правда, отчего его так прозвали, потому что губа у него была самая обычная.

— Идёте узнавать новости про Ветрогона? — без обиняков спросил зайчонок, немного шепелявя.

— Да! — с жаром ответил Трусишка. — Я... мы уже несколько дней не бывали у Большого Дуба.

— А я каждый день туда хожу, чтобы ничего не пропустить.

— Карр-Кар вернулась из путешествия?

— Давно уже.

— И что она узнала? Она нашла этого смельчака?

Губа помотал головой и начал рассказывать. Карр-Кар не удалось найти зайчонка, потому что тот бесследно исчез из леса, и теперь никто не может сказать, где он. Зато она видела самого Рыжего Лиса и выяснила, что он до сих пор ищет зайчонка и даже предлагает за него награду.

— Плохо дело, — заметил Кролик.

— Лис никогда его не поймает! — не смог промолчать Трусишка.

Губа продолжал. Оказалось, что ходит молва, что этот самый Ветрогон объявился в Большом Сосновом Бору, где оставил с носом некоего волка. Может быть, все и поверили бы в это, однако с Каменного Леса, а это совсем в другой стороне, пришли известия, что там Ветрогон обвёл вокруг пальца местного лиса. Мало того, так ещё...

Но ещё одну новость Губа не успел рассказать, поскольку в этот момент они вышли на просторную поляну, на дальнем краю которой возвышался Большой Дуб. Зайчата припустили бегом. День был в самом разгаре, и возле валуна у подножья дуба собралось приличное количество зверья, в основном зайцы.

Подбежав, зайчата сбавили шаг. Они пробрались к центру собрания, поближе к камню. Трусишка с Кроликом молчали, прислушиваясь к разговорам, Губа же чуть ли не у каждого громко спрашивал, есть ли что новенького. Трусишка мельком всех оглядел, но никого из знакомых не увидел.

Карр-Кар не было, поэтому собравшиеся разбились на несколько групп, в каждой из которых кто-то что-то говорил. В самой многочисленной и шумной группе сразу несколько зайцев спорили между собой, какой из Ветрогонов настоящий, а какой — липовый, тот, что в Сосновом Бору, или же тот, что в Каменном Лесу. Губа сразу же влез туда, в самую гущу, а Трусишка поморщился и отошёл в сторону.

— Это неинтересно, — шепнул он Кролику, следовавшему за ним.

Они подошли к другой кучке собравшихся.

— ...никто не знал, куда он подевался, — рассказывал что-то сидевший на камне зайчонок с длинной чёлкой, спадающей ему на глаза. — И тогда Карр-Кар решила наведаться к самому Рыжему Лису.

Тут рассказчик сделал намеренную паузу, поскольку окружавшие его звери возбуждённо зашумели. Очевидно, что большинство уже не в первый раз слушали эту историю и с удовольствием ждали продолжения.

Похоже, тут что-то стоящее рассказывают! Трусишка толкнул Кролика в бок и махнул головой, указывая на усатого зайчонка. Кролик кивнул в ответ, давая понять, что тоже заинтересовался его рассказом.

— И тут Рыжий Лис допустил большую оплошность, — продолжал зайчонок, привычным движением головы убрав чёлку в сторону. — Он принял Карр-Кар за одну из тех птиц, что вызвались за награду искать сбежавшего зайчонка. — Упрямые волосы сползли обратно на глаза зайчонка, но тот продолжал, не обращая внимания. — Потом хитрый лис, конечно же, заявил, что всё это всего лишь слухи и ничего такого не было. Он даже вызвался показать Карр-Кар ту самую клетку, чтобы она сама могла убедиться, что из неё никак нельзя сбежать. И ворона, поддавшись на честные и убедительные с виду речи Рыжего Лиса, слетела к самой клетке. А тот, улучив момент, кинулся на неё и чуть не схватил!

Трусишка, не сдержавшись, охнул.

— Карр-Кар успела увернуться и взлетела обратно.

— Зря только она летала в тот лес, — протянул один зайчонок, в продолжение всего рассказа нервно теребивший ухо. — Так ничего и не узнала.

Все вокруг возмущённо загалдели. Трусишка тоже пытался крикнуть, что он с ним не согласен, но в поднявшемся шуме даже сам не расслышал своего голоса.