Мы переглянулись... всем троим было неловко, представить, что придём, закроемся у Аллы в комнате и займёмся чем-нибудь 'эдаким', было совершенно невозможно. В смысле — когда Лариса Ивановна дома! А когда — нет, тогда, конечно — да. Нам для этого и раньше разрешение не требовалось. А по части кустов — так это пройденный этап. Хотя-я-я...
Едва мы оказались на лестничной площадке, девчонки отмерли, фыркнули и одновременно выдохнули: 'фу-у-ух!' — да, действительно, трудно общаться с представителями старшего поколения, а по такому поводу — особенно... Подружки быстро огляделись на предмет подглядывающих, расцеловались (наконец-то!), и меня заодно чмокнули с обеих сторон. А потом Рита цепко, но нежно, ухватила Аллу за горло и стала трясти, как дерево.
— Ы-ы-ы! — страдала девушка, нарочито закатив глаза и вывалив язык, — не винова-а-а-атая я-а-а! Он сам пришёл!
— Кто? — удивилась Рита и подружку отпустила.
— Олег! Сергеевич! Мама с утра прихорашивалась, и меня заставила! Ни секунды, чтоб предупредить!
— Ладно, живи! — разрешила Рита, — а дальше?
— Пришёл с цветами...— начала Алла, потом девчонки бросили на меня извиняющиеся взгляды и подотстали, умерив громкость.
Пусть им: всё, что меня касается, рано или поздно услышу, а если секреты какие — так не очень-то я и любопытный. У меня есть, о чём подумать: куда вести подружек, чем угощать, чтобы не вывалиться из невеликого бюджета, и по каким улицам ходить, чтобы не нарваться на местных.
Тут ведь как? Подойдут, двадцать копеек попросят, и совсем не от бедности, а чтобы доебаться. Ну, а дальше — как пойдёт. Если один, можно дать дёру, пока не обступили, или сначала — в торец, а потом уже — дёру. Или с мелочью расстаться покорно и получить разок-другой в нюх...
В каждом районе есть придурки, этим промышляющие.
Как-то раз, классе в восьмом, и сам оказался в ситуации совершенно идиотской. Болтался в выходной по школьному двору... на турнике немного повисел — так, без фанатизма, пару 'подъёмов с переворотом'. Потом пацаны из класса подошли с мячом, стали в кольцо бросать. Ну и что, что мяч футбольный? в кольцо-то пролезает... Подвалил недавний выпускник, Юра Гисов, славный выдающимся шнобелем и самым широким в школе клёшем. Пьяный, как почти всегда. На бревне (гимнастическом) уселся, стал курить и наши броски комментировать.
Тут, на свою беду, мимо по тропинке парень шёл — явно не из наших. Да ещё и с книгами под мышкой — из библиотеки, гад! Такого Гис стерпеть не мог!
И началось: 'ты с какой школы?', 'а чё, у вас книжек нет?', 'сказки читаешь? гы-гы-гы!' (это он обложку 'Алисы в стране чудес' разглядел), ну и 'дай десять копеек', конечно. Пацаны, как шакалы, поближе подобрались — интересно же, человека унижают! Я с мячом в стороне остался, но чувствовал себя совершенно гнусно — вроде, как с ними, говнюками. Начнись драка, в неё не полез бы, и одноклассники мои (именно эти) — никакие не бойцы, но залётный книголюб этого не знал! И книги пожалел по земле валять... отдал двадцать копеек, и пошёл своей дорогой, понурый. А если б ответил, то Гис, несмотря на свой приблатнённый вид, схлопотал бы, наверняка.
Собственно, так с ним и случилось недели через две, на том же месте. Неправильно выбрал объект для вымогательства: паренёк не один шёл, просто друг задержался немного, шнурки завязывал. И подоспел, когда Гис обычную свою бодягу развёл...
Второй парень решительным оказался. Головой покрутил: из свидетелей — только стайка девчонок в беседке... ну, и кувыркнул разбойника за ногу с любимого бревна. Как тот шею не сломал? А когда поднялся, отряхиваясь, первый его в грудь ногой приголубил и в кусты сирени определил:
— Сявка! — обозвали презрительно.
— Вы что, блатные? — неумно спросил Гис, ворочаясь в кустах.
— Возможно! — лениво отозвались парни, неторопливо удаляясь.
Девчонки из беседки про Гисовы кульбиты друзьям растрепали... с тех пор — как отрезало. Разлюбил он лёгкую атлетику, к снаряду гимнастическому не подходит даже! И денег ни у кого не просит. Разбогател, наверно.
Одноклассник мой, Изя Кошмай, поступил в ситуации 'дай двадцать копеек' по-еврейски изощрённо: достал свисток и дунул в него что есть мочи. А почему не дунуть, если есть? И свисток есть, и мочь... Парень в ДЮСШ междусобойчик по волейболу судил, ну, и воспользовался. Народ на остановке, где к нему 'Конторские' подвалили, озадачился: что за звуки такие... резкие? А Изя пальцем на обидчиков указал и заявил капризно: 'хулиганы!'. Так-то он и отмахнуться мог, если что; дал бы сверху по голове, как по мячу, ибо ростом не обижен... но — зачем? Сел спокойно в трамвай, и уехал, а грабители копеечные продолжили делать вид, что просто гуляют под дождём.
На той остановке... прикормленное, видать, место: два кинотеатра рядом, 'Имени Карла Маркса' и 'Имени Дзержинского', и ко мне подходили. Но — нашёлся, озарило:
— Так я уже дал денег! — сказал с совершенно честным лицом, и ткнул пальцем в первого попавшегося из компании, — вот, ему!
И пока гопники друг на друга хмурились, втиснулся в подошедший трамвай. Мне вслед кулаки показали, но я даже рожу не скорчил сквозь стекло! Хороший мальчик, потому что. И всегда здороваюсь с бабушками...
С девочками на прицепе такое не прокатит... тут придётся стоять на смерть. Изнасиловать-то их не изнасилуют, белым днём, но похлопают по всем местам... как потом в глаза смотреть?
Ладно, прорвёмся. Совсем уж по закоулкам шляться не собираемся, а в центре...
Тем более, что малый опыт в игре 'защити девушку' я уже приобрёл.
К Ритке парень из моего параллельного воспылал вдруг, и не просто парень, а тот, о котором она вздыхала тайком, пока со мной 'дружить' не начала. То внимания не обращал вообще, а то, вдруг... сука. Ну, да, расцвела девочка. В том числе и моими стараниями... и Алкиными, конечно. Видно же, когда девушку любят! И походка меняется, и осанка, и взгляд... и не девочка уже — юная, начинающая, но — женщина!
— Я, дура, ему записки писала!.. — жаловалась Рита подружке.
Алла кивнула: 'помню, было'. В тот момент это казалось неплохой идеей. Алка и сама... чёрт! стыдно вспоминать...
— Он тогда не ответил, никак, совсем! Посмотрел так свысока, да ещё и этой стерве своей рассказал. Поржали, наверно, вместе. А сейчас... разосрался с ней, почему-то, и решил по старым адресам пройтись...
— Ну, чё ты, как не родная? — вопросил давнишний возлюбленный, и приобнял.
Да не за талию — за задницу!!! У меня на глазах!!! Ну, то есть, не специально 'у меня на глазах', он меня не заметил просто, а может, и не знал, что Рита занята... может, думал, что до сих пор по нему страдает? Но — факт на лицо!
Я в себе Отелло не подозревал никогда, а тут... планка упала.
— Это моя девушка! — громко получилось, яростно — и в глаз!
Так душевно зашло! Парень (чёрт, я даже не помню толком, как его зовут — не пересекались никак) к стене отлетел, лицо мнёт, к битве готовится... пропустил он плюху от неожиданности, а так-то я драться не стремлюсь... и не умею толком...
Тут у меня на руке Ритка повисла — оттаскивает, а возле... Виктора, кажется? его подружка нарисовалась:
— Довыдрачивался? Доказал? Пошли, горе моё, пятак приложим...
Уже на ходу обернулась к Ритке:
— Извини! — и мне кивнула, подтверждая, что без обид.
И Витя (?), хоть смотрит криво, но и виновато... тоже кивнул: 'мой косяк'...
— Я знаю, кто у них в семье будет главным! — как ни в чём не бывало, заявила подозрительно довольная Рита.
Конечно: мужчина защитил, своей назвал, и все живы...
— А у нас? — быть грозным, так до конца!
— Ты, конечно! — пожала плечами подлиза, и мы расцеловались на глазах у школьной публики.
Победитель получает всё!
Алла эту сценку пропустила, к своему великому сожалению, но подружка ей потом в лицах пересказала, а я только ухмылялся: в Ритиной интерпретации это было как Куликовская битва, только народу чуть поменьше.
К Аллочке, кстати, её 'бывший' тоже подкатывал, но нарвался на очень резкую отповедь. Меня рядом не оказалось, и Рита где-то бегала в тот момент, так что восстанавливали ход событий по рассказам очевидцев.
Саша на перемене подошёл, предложил девушке забыть (её) былые обиды и по новой начать встречаться. А у девушки в тот день настроение было 'ни в пизду' — по Алкиному выражению и по физиологическим причинам. И про 'жалкое подобие левой руки' она очень хорошо помнила...
А потому — пальцы когтями растопырила перед лицом ухажёра, и прошипела:
— Отъебись, нахуй! — на глазах у изумлённого учителя ботаники.
И к 'ботанику' обернулась, правда руки опустила:
— Что??? Месячные у меня!!! — развернулась, и в класс пошла, приговаривая, — ууух, яка я злюща!!! ууух, усіх би повбивала!!! тварюки!!! — ну, урок же у них 'Українська література'...
Мы с Риткой тогда злую Аллочку домой ко мне утащили, зацеловали, и в четыре руки, чуть ли не насильно, приголубили, друг на друга не отвлекаясь — всё ей, болящей. Алла, расслабленная и успокоенная, потянулась, огляделась... она — голая по пояс, мы — по бокам у неё, одетые, но взъерошенные...
— Хорошие вы... я уже всё, в порядке... а вы? давайте, вперёд! — уговаривать не пришлось, достаточно возбудились, подружку лаская.
Я штаны с трусами приспустил, и презерватив натянул, дрожа от нетерпения, Ритка Аллу обежала, трусики стянула, и села сверху... сразу и кончили! И сидели так, слившись, хихикали, а Аллочка с нами, целуя по очереди то меня, то подругу... да, лихо мы тогда...
Аллочка поблагодарила за 'лечение', а Рита объяснила ей, что это и есть пресловутая 'взаимопомощь' в действии. Сообща решили, что все мы — абсолютно бесстыжие, но в своём узком кругу можем себе это позволить.
Девчонки пошушукались, последние новости обсудили, и ко мне присоединились. Тут и автобус подошёл.
Доехали с пересадками до парка и отправились гулять по аллеям.
— В кусты не пойдём! — категорически заявила Алла, и пояснила, — мама не велит!
— Жаль... а я так надеялся...
— И я, — притворно вздохнула Рита.
В кустах, кстати, кто-то возился. Проходя мимо, рассмотрели парочку совсем малолеток, лет десяти. Пацан прижал девчонку к дереву и с упоением целовал. Девочка так же неумело, но с удовольствием отвечала и позволяла шарить по груди... каковой, в общем-то, и не было ещё, как (даже) и имитирующего лифчика. Вторую руку кавалера, впрочем, придерживала на талии, не давая соскользнуть на гораздо более развитую попу.
— Правильные инстинкты у мальчика, — сказала Алла, когда мы потихоньку, чтоб не спугнуть, удалились на десяток метров, — рано, или поздно, на том месте что-нибудь вырастет.
Рита скорчила постную физиономию и прошамкала:
— Знаешь, внученька, даже когда с подружкой мерили штангенциркулем член нашего парня, мы себя так не вели!
И в ответ на наш смех пояснила:
— Тренируюсь быть старой, правильной и вредной.
Тут же подружка вспомнила наши с ней прошлогодние фантазии на тему летних вечерних прогулок в платье на голое тело, и порадовалась, что мы продвинулись в отношениях куда дальше, чем она первоначально планировала.
— А я, — фыркнула Алла, — вообще ничего не планировала. Вам спасибо — приютили. А вообще... мысль интересная!
Девушки переглянулись и заулыбались — явно что-то придумали... этакое.
Прокатились на трёх каруселях, но решили, что сюда следует приходить большой нетрезвой компанией, во-о-он как те студенты, тогда от всеобщей бесшабашности и разлёта юбок будет весело... ну, если не блевать в кустах, как та милая девушка...
Отстояв немаленькую очередь (и чего им всем дома не сидится?), съели в 'Кристалле' по креманке фирменного мороженого 'Белочка'. Финансы мои крякнули и съёжились, но в минус не ушли; отдавать часы в залог (или девочек в рабство на кухне) не пришлось. А был, знаете ли, прецедент... среди одноклассника.
Бандитов в парке не встретили — не сезон. Или пересменка?
На этом 'большую развлекательную программу' девочки посчитали выполненной, вернее, решили оную чуть подсократить.
— Толечка, а давай в кино не пойдём?
— А?..
— Тут выяснилось, что Аллочку никто не любит...
— Уже четыре дня, — скорбно подтвердила подружка, — нет у вас на меня времени...
— Не ври, я вчера приходила! — возмутилась Рита, и закручинилась, — и в звонок звонила, и в дверь скреблась, и в замочную скважину заглядывала... и под коврик тоже...
— Зачем? — удивились мы с Аллой 'коврику'.
— Записку искала. 'Так, мол, и так, разлюбила, не ищи'...
— Не дождёшься!
— А давай... завтра?
— Давай! — подружки посмотрели на меня и захихикали, — Толь, ты не обижаешься, что при тебе договариваемся? Мы тебя любим... но и друг друга...
— Вот ещё, обижаться на вас... я вас тоже люблю.
— Тогда как тебе такой план: меня — домой, Аллочка — к тебе...
— А потом ты меня домой вернёшь, вроде как из кино! Ты чего так напрягся? — испугалась Алла, — не нравится?
— Нравится... радость стараюсь не демонстрировать... окружающим.
Девушки снова захихикали. К моей мгновенной и бурной реакции на их намёки/обещания/приставания/прикосновения они привыкли, и находили её очень милой и непосредственной. Раз — и готов! В интимной обстановке оно и неплохо, но на людях...
Посидели, поболтали обо всём, подождали, пока я успокоюсь, и отправились воплощать девичий план в жизнь. Риту проводили, маме на руки сдали, и с Аллой ко мне двинули.
Моя мать к концу десятого класса всё чаще стала уезжать к подруге... а потом — взяла, да и рассекретила своего мужика... Оказалось, что 'подруга' в большей части случаев — передо мной алиби... Мужика я одобрил: вдовец, лет на пять старше, не бухает, в ближнем пригороде живёт, в частном доме, мать с утра на работу подвозит — потому что работают рядом. Дочка у него взрослая, замужем и с детьми, живёт в солнечной Воркуте, к отцу наведывается раз в год — проездом на море. А мать всегда любила в земле ковыряться, только негде было. Вот на почве огородничества они с Иваном Ивановичем сперва и сошлись... а потом, видно, 'слово за слово'...
Свадьбу они, естественно, не устраивали 'чтоб людей не смешить', расписались тихо. Так что теперь виделись мы редко, мать забегала пару раз в неделю на часок, и постепенно перетаскивала свои вещи к теперь уже мужу. Мне была обещана 'стипендия' и полная самостоятельность; последней — в связи с наличием аж двух(!) любовниц — я был несказанно рад. И теперь мог приводить в дом хоть Риточку, хоть Аллочку, хоть обеих вместе — в любое время суток.
Мы стояли на коврике у кровати в первородных костюмах (Адама и Евы) и целовались. Алла провернулась в кольце моих рук (ладони тут же переместились с ягодиц на грудь), потёрлась спиной...
— Я сзади хочу... по собачьи... давай сразу, — и застеснялась.
Чего хочет женщина... расположил её на кровати, коленолоктепреклонённую, дрожа от нетерпения, от её позы, от вида ягодиц и дырочек... сзади примостился, и как-то так славно зашёл...
