Гоблины дальнего космоса (полный текст).

*

Ночью мне снится склоненный над чертежами Старик.

— МеЗДЛай, МеЗДЛай, — бубнит он себе под нос, едва не смахивая бородой чертежи со стола. — Без МеЗДЛай нам не построить межзвездный флот. Возведем синтезатор МеЗДЛай.

Синтезатор основы МеЗДЛай должен быть синхронизирован с гравиполем. И в моей памяти всплывают прочитанные книги по истории. Двести шесть лет до окончательного объединения всех человеческих государств в Республику — взрывается и рассыпается на астероиды населенная планета в будущем Втором секторе, причины неизвестны или, по версии оппозиции, скрыты. Сто девяносто восемь лет до Республики — взрыв населенной планеты в будущем Первом секторе, причины не обнародованы. Сто лет до Республики — взрыв незаселенной планеты в Третьем секторе. Сорок восемь лет — взрыв пустынного планетоида в будущем Четвертом секторе. А с другой стороны, после основания Республики, я точно знаю, не было построено ни одного нового синтезатора МеЗДЛай. Почему? Только ли для того, чтобы удерживать высокие цены на рынке? Или строительство МеЗДЛай сопряжено с риском планетарного взрыва?

В нешуточном волнении я просыпаюсь и додумываю уже наяву. Итак, допустим поначалу связи между строительством МеЗДЛай и взрывом планет не усмотрели. Но потом поняли, и взрываться стали незаселенные планеты. Но синтезаторы все же строились, пока к основанию Республики не набрался необходимый минимум. Значит, хоть вероятность взрыва предотвратить нельзя — или не умеют — но она не слишком велика. Однако наш-то синтезатор планировался на Имперской метрополии! Вот, оказывается, почему нам с такой легкостью предоставили все чертежи оборудования для производства межзвездных двигателей — наверняка думали, что у таких желторотиков планету точно разнесет на куски. А не вовлеченные в гоблиноманию граждане — или, по их мнению, таковых не осталось? А, может, плевать на граждан, для них важней всего уничтожение гнезда бунтовщиков, а граждан найдется на кого списать?

Р-р-рита что-то бормочет сквозь сон, переворачивается на другой бок и накрывается одеялом с головой. А я прямо среди ночи звоню императору. Келум видимо не спит, почти сразу отвечает на вызов, но видео нет, только звук:

— Ты меня прервал, гм, на самом интересном месте, — голос у императора недовольный. — Если повод того не стóит, я буду несколько разочарован. — Келум, как правило, дипломатичен, и даже во втором часу по полуночи не выбился из своего обычного реноме.

— Понимаешь, на Имперской метрополии сейчас день, — сбивчиво излагает мое сиятельство, — я не знаю на какой стадии работы над синтезатором МеЗДЛай находится Старик...

— Я тоже не знаю, — сердито вставляет император.

— А запуск синтезатора может привести к... — и я вываливаю на Келума ворох своих соображений.

— Норм, — соглашается император с моими выводами. — Я с ним сейчас поговорю. Но ведь во всем секторе, — размышляет он вслух, — лишь несколько планет подходят по характеристикам гравитационных полей для производства МеЗДЛай. И все они заселены еще больше Метрополии.

Я молчу. Выселение жителей более-менее заселенной планеты, возможный молчаливый саботаж со стороны недовольных, обустройство людей на новом месте — все это мы сейчас никак не осилим. Но и без новых МеЗДЛай-двигателей не обойтись, если хотим когда-нибудь создать полноценный межзвездный флот. Одному синтезатору здесь работы на десятилетия, а мы не уверены, что удастся построить даже один.

— Ладно, — заканчивает разговор Келум, — позже что-нибудь придумаем. Пока не до того. — И отключается.

*

В сплошной 'зеркальной' броне группа в полсотни гоблинов стоит перед огромной композитной трубой общего стока из Ренза. Сумрачная утроба трубы прячется под землей, а на выходе композит местами покрыт мхом. Я включаю фильтр запахов на максимум — если наверху уже тянет чихать, то что же будет внутри. Утреннее солнце только-только всходит над краем соснового леса, бросает блики на принимающую стоки речку.

Не с легким сердцем отправлялись мы на этот штурм — здесь людей врасплох не застанешь и остается только убивать направо и налево. Но после Желки, после сторожевого крейсера, после Тауни большинство все же смотрит на эти вещи проще, не только графы, но и рядовые гоблины начинают делить мир только на две части: на Империю и чужаков. Чужаков, которыми могут быть все, кто угодно. Но Келум, не переоценивая нарождающееся чувство имперского боевого братства, перед началом долго проводил с участниками разъяснительную беседу на тему: только объединенными усилиями всех человеческих городов можно справиться с негуманоидами. Вот мы и идем — объединять.

Их всегоблинское императорское величество изволят зевать во весь рот, а я заканчиваю с отключением сигнализации на преграждающей путь решетке. Только мое сиятельство засобиралось вырезать решетку импульсами ригвела, как одну из рэл'гоблинш, видимо от нежелания превращаться в грязное вонючее чучело, посещает 'гениальная' мысль:

— Может, набрать заложников и пригрозить расстрелять, если не сдадутся? — говорящая смущенно переминается с ноги на ногу, но в полном бронировании это выглядит не так смешно, как угрожающе.

О наивность неофита! А мы переживали, согласны ли новички убивать, когда потребуется.

— Эти так называемые 'заложники', — оборачивается к ней и суровым голосом, будто вбивая каждое слово в землю, отвечает Келум, — теперь граждане Империи.

— Так мы ж понарошку... — просительным голосом парирует валькирия, и непонятно: то ли с самого начала так думала, то ли сейчас исправилась.

— Тебе бы понравилось такое про свою семью услышать? Не зная, что понарошку, — я подключаюсь к беседе, ориентируюсь в Законах и традициях гоблинов не хуже императора. — Мы так не воюем, значит, может, и против нас пореже такое будут вытворять. А кто будет — уничтожим в первую очередь, не считаясь с потерями.

Переплавленная решетка выпадает под ноги моему сиятельству, шипит нагретыми частями, и весь отряд постепенно втягивается в подземелье, передвигаясь где по колено, а где и по пояс в жидкости. Вскоре переходим на инфракрасные визоры и весело хлюпаем дальше, если даже кто и не весело, то уж точно поспешно. Всем хочется наверх, к солнцу, где в процессе предстоящего дела можно обсохнуть, а после и вымыть доспех мыльной пеной и чистой водой.

Выбрались в переулке у самого муниципалитета — хорошо когда есть подробный план города с коммуникациями. Оборонительный периметр преодолен, однако на большее рассчитывать не приходится — на улицах сплошное видеонаблюдение, как и в родном Демобарэ. Но 'подземный ход' они прошляпили!

Оставляя за собой мокрые, грязные следы, побежали к зданию, оружие в руках. Мы буквально влетели в просторный светлый вестибюль и столкнулись нос к носу с поднятыми по тревоге людьми, людьми пускай не в 'зеркальном' доспехе, но в самодельной композитной броне с усилителями мышц, с ригвелами и стандартными полицейскими щитами в руках. Все смешалось: фланги, тыл, удары, а также выстрелы, редкие из боязни задеть своих.

Наскочив на очередного противника, я наискось взмахиваю секирой, но до него не достаю, лишь задеваю оголовок ригвела, повредив, наверное, концентратор энергии. В ответ человек подскакивает поближе и лупит ригвелом как дубиной. Но на конце этой дубины боевой штык из фемтокомпозитного сплава. Я закрываюсь щитом и в момент соприкосновения с оружием врага слегка отдергиваю его назад, чтобы удар отчасти потерял силу и не мог повредить 'зеркальную' поверхность. Бью в ответ, надкалывая врагу щит. Теперь в мою сторону следует тычок штыком, но я вообще ухожу с линии удара, а потерявший равновесие человек получает в лицо лезвие моей секиры. Забрало его шлема не выдерживает и проламывается.

Слева подскакивает еще один республиканец, но я замечаю, что между ним и стеной нет наших и останавливаю человека ригвел-импульсом. Разворачиваюсь к следующему врагу, ото всей души луплю секирой о его щит, принимаю удар на свой, с удовольствием бью снова. Мне становится весело и я смеюсь в упоении битвы: наружный динамик разносит звук по вестибюлю, а человеку видны сквозь мое прозрачное забрало покрытое шрамами лицо, оскаленные в улыбке зубы. Противник разворачивается в попытке убежать, но я настигаю ударом топора в спину.

Сталкиваюсь с еще одним, отбрасываю его ударом щита, добавляю ригвел-секирой. Мышцы работают на пределе, но тренированное дыхание не сбивается с учащенного равномерного ритма. И вот, я только-только по-настоящему вошел во вкус драки, как встречаюсь с пустотой: враги, лишь кое-где вперемешку с нашими, лежат на полу в лужах крови.

Стараясь сохранить в сердце боевой задор, не растерять его, сожалея о своих и чужих мертвецах, я бегом устремляюсь вглубь здания. Пустынные коридоры, лестницы, переходы — и я у черного входа. Тут высокий широкоплечий чиновник представительного вида возится с запорами, которые не использовались, наверное, со времени постройки здания. По описанию Малышки узнаю мэра города, одетого в темный консервативный костюм. Бросить гоблинам вызов он осмелился, но вот умереть рядом с охраной от нашей руки посчитал нецелесообразным.

Человек отказывается поднять руки вверх и пытается проскочить мимо меня вверх по лестнице. Я не бросаюсь на перерез и не пытаюсь поставить подножку, чего он, пожалуй, ожидает. Напротив, беспрепятственно пропускаю мимо, зато потом делаю пару быстрых преследующих шагов и придаю чиновнику дополнительное ускорение мощным пинком пониже спины. От резкого соприкосновения с нижними ступеньками лестницы лицо мэра не могут уберечь даже выставленные вперед руки.

Не обращая особого внимания на дрыганье конечностями и проклятия человека, лишь легонько стукнув пару раз для острастки, я хватаю две его руки своей левой, а коленом упираюсь чиновнику под дых. Не имея усилителей, оказывать сопротивление гоблину, облаченному в полный 'доспех', — глупая затея.

— Грязная вонючая морда! — воет человек.

Ну что ж он так неполиткорректен! Хотя, на мой доспех и впрямь налипло немало вонючей грязи. Мое графское сиятельство неспешно счищает ком грязи из сочленения бронепластин и затыкает политику рот. Звуки кашля гулко отдаются от стен здания, а я счищаю с себя новый ком и леплю человеку на ноздри.

— Продолжать? — в ответ на мой вопрос мэр лишь отрицательно вертит головой и его сотрясает новый пароксизм кашля. Всю свою представительность политик уже растерял.

Прислушиваясь к приглушенным звукам выстрелов где-то в другом крыле здания или на площади, а может быть и там, и там, я даю чиновнику отдышаться, а тогда начинаю допрос:

— Где дроббер и гравитрон?

— А вы оставите меня в живых? — вопросом на вопрос отвечает человек.

— Оставим, — я отпускаю руки, позволяя ему встать. Надеюсь, пытки грязью из городского стока ему хватило: по традиции нам вообще пытать кого бы то ни было не полагается.

— А гарантии? — человек все больше приходит в себя, даже частично стирает грязь рукавом.

— Мое слово.

— Я требую обещания при свидетелях.

Отойдя от человека на два шага, я долго смеюсь. Это немного сбивает с него возродившуюся спесь, он испуганно ежится, вжимаясь в стену, но больше не пытается убежать. Отдышавшись, я великодушно бросаю:

— Хорошо.

— И вы должны сохранить за мной мои имущественные права, мою свободу, и никаких телесных наказаний, — эта тирада мэра, наверное, выдает порядок приоритетов среди его жизненных ценностей.

— Пойдем, — я легонько хлопаю его по плечу, но человек чуть не падает. — Поговорим, как ты и хотел, при свидетелях.

Мы снова преодолеваем путаницу коридоров, лестниц и переходов. Мэр явно чувствует себя неуверенно: не слишком ли много запросил. Но и отказываться не спешит — очевидно, меньшего ему недостаточно для комфортной жизни. Я же храню молчание.

В вестибюле чиновник испуганно косится на мертвые тела, а мое сиятельство подходит к императору, все так же наглухо закованному в броню. Келум размашисто жестикулирует и что-то рассказывает по радиосвязи двум понурившимся рэл'гоблинам, но обращает внимание на нас и прерывается, озвучив реплику через динамик:

— О, а что это за чучело ты привел? Его что, в детстве умываться не научили?

Я объяснил свой метод допроса с пристрастием. Мэр ожесточенно трет руками лицо, вызвав смех у всех присутствующих гоблинов.

— Погляди на этих героев, — прерывает смешки император. И продолжает по общему радиоканалу: — Угадай, куда они отправились в перерыве между человеческими контратаками? — Я смотрю, но не так на 'героев', как на императора: интересно, где и когда он успел отмыть доспех?

А его величество продолжает:

— Они пошли в пивнушку за 'мороженым'.

Мэр недоуменно смотрит на нас: из-за шлемов ему не слышно, о чем говорим.

— Не знаю, как насчет мороженого, но водку они бы там точно нашли, — уточняет Келум. — А их задачей был северный перекресток, как они его собирались контролировать, если из пивной он даже не попадает в сектор обстрела?

— Может, они хотели заодно обыскать здание, вдруг — засада? — подсказываю я обеляющий бойцов вариант.

Вообще-то как гениальность, так и тупость человеческая безграничны — а вдруг действительно посреди боя искали мороженое?

— Его величество направлял туда на разведку несколько 'жуков'-роботов с видеокамерами, и мы об этом знали, — понуро признается рэл'гоблин.

Да, магазины игрушек — золотое дно для армии. Разумеется, в условиях тотального видеонаблюдения мини-роботов быстро уничтожат или даже перехватят над ними контроль. Но при поддержке солдат они могут быть очень полезны. Республиканский военпром зря уделял так мало внимания миниатюрным моделям. Хотя мысли оружейных бонз мне понятны — собирались обезвреживать любую угрозу еще в космосе.

— И угадай, почему они не отведают плетей? — интересуется Келум и тут же объясняет: — Под пристанище алкашей было замаскировано укрытие дроббера и гравитрона! По данным 'жуков' я этого не понял, но наша парочка, в поисках алкоголя, сообразила. Я-то, не обнаружив врага, успокоился, кто ж ожидал встретить такую нелепую маскировку. Зато они, не обнаружив бутылки с водкой, не смогли так легко смириться с суровой реальностью и выяснили в чем дело. Вот почему люди беспрестанно контратакуют, хотя из-за наших 'зеркальных' доспехов и не могут вести огневой бой на равных: надеются отбить тяжелое вооружение.

— Кстати, — вопрошаю я, — а что с жителями, не задействованными в обороне города?

— Большинство бежало еще до начала, а остальные попрятались как мыши в норы, — и Келум вновь переключается на провинившихся: — Прочь с глаз моих! И никакого алкоголя на позициях — любая доза снижает скорость реакции! Медлительный гоблин — мертвый гоблин.

— Мы уже и без тебя все нашли, — поворачиваюсь я к мэру, — так что... — Пугаю его сам еще не знаю чем, а главное, зачем. Но неужели у главы сопротивления не найдется, чем нас порадовать, кроме местонахождения тяжелого оружия?

Чиновник бледнеет и скороговоркой выпаливает:

— Я могу по муниципальной связи попросить своих подчиненных сдаться. Объясню, что без гравитрона и дроббера сопротивление бесполезно. А еще я знаю как отключить автоматические излучатели периметра прямо из муниципалитета.