— На ночевку не станем?
— В таком месте? Что-то не очень хочется...
— Мне тоже, — поежилась ведьма, — тягостно здесь.
Медведь не прислушивался к разговорам своих вершников, ходко трусил по пересеченной местности. Кот повозился немного, устраиваясь удобнее, и надолго затих.
Людмила до рези в глазах пыталась разглядеть что-либо в окружающей темени, потом плюнула на это дело и всецело положилась на чутье Лешего. Надо думать, он знает, что делает.
ГЛАВА 12
Несколько раз наведывался Кащей на заветную полянку, благо времени у него было предостаточно. Ему удалось все-таки отвертеться от нудных наблюдений за развивающимися приматами, хотя надо признаться, детеныши были забавны, ходили за каждым из диорийцев, как привязанные, но Кащею они быстро надоедали. Изо дня в день одно и то же, тем более, что Сварог в конце концов запретил тесное общение с подопытными из-за боязни нарушить чистоту эксперимента. Он заметил, что детеныши без труда копируют повадки диорийцев, особенно неуклюжего Велеса. Они долго спорили об этом с биологом, но капитан настоял на своем: — "Никаких личных контактов!" Так что теперь следить за жизнью приматов приходилось из укрытия. А какой в этом интерес?
Так что Кащей с удовольствием занялся охотой, стараясь как можно реже бывать в лагере. Не гнушался он собирать и грибы, и ягоды. Эти неказистые дары леса оказались необычайно вкусны, а уж если их высушить, развесив на длинных связках, то сохранялись они надолго, отлично дополняя пищевой рацион диорийцев. Не всегда охота бывала удачной, особенно в холодное время года, когда зверье укрывалось в норах, спасаясь от трескучих морозов.
Набеги на поляну он совершал в разное время: и на рассвете, и поздно ночью. Ничего там не менялось, только выросшая по пояс трава пожухла, что вполне понятно — уже осень. Кащей припомнил слова Стрибога о туманных существах и разочарованно подумал, что столько времени потратил зря. Туман — вот что стоило искать...
"Сегодня последний раз схожу и всё, хватит, — решил про себя Кащей, решив заглянуть туда, где наблюдал за причудливым танцем призрачной девушки. Скоро завьюжит, по лесу ходить станет совсем невыносимо. Холода он не любил, да и к частой смене времен года так и не смог привыкнуть. Маловато мышечной массы, как сказал однажды биолог. А откуда она возьмется, хотелось бы знать? Это ученых и астронавтов холили и лелеяли чуть ли не с колыбели, а он простой механик из обслуги. Ну не совсем простой, гениальный, но кто знал тогда, что из него получится. Тест-контроль показал низкий уровень бета-маркеров, а это почти приговор — умственные способности ниже среднего, значит, не стоит тратить время на развитие заведомо примитивного разума, следует отправить на нижний уровень. — Странно, тогда на Диоре это казалось нормальным, естественным, а здесь почему-то вызывает досаду. Разве можно по результатам, выданным бесчувственным механизмом, с непогрешимой уверенностью лишить ребенка будущего? А ведь я мог бы многого добиться... Впрочем, я и сейчас не в проигрыше. Мало кому повезло так, как мне...".
На плечо задумавшегося Кащея опустилась рука. Слишком нереальным было это прикосновение, обжигающее холодное даже сквозь толстые слои одежды. Диориец словно закаменел, потом опасливо обернулся и закричал во весь голос.
Сквозь туман, густым клубом зависшим около него, ослепительными звездами светились круглые желтые глаза.
Кащей неосознанно вцепился в подсумок с метательными стрелками, спешно вытаскивая застрявшие дротики, но ничего большего сделать уже не смог. Тело его внезапно стало невесомым, словно он внезапно потерял изрядную часть своего веса, а голова — невероятно тяжелой. Опрокинувшись назад от легкого толчка руки (или лапы?) существа, диориец застыл горизонтально над землей и последнее, что он почувствовал, так это плавное перемещение, напоминающее парение в невесомости...
Невыносимо ныла затекшая спина. Кащей попробовал шевельнуться и застонал — руки, ноги словно деревянные. Он открыл глаза. Никакой разницы — мрак вокруг непроглядный. Воздух ничем не пахнет — ледяной, как в морозильной камере. Только это и почувствовал...
Апатичные мысли плавали в оцепеневшем сознании, никак не желающим анализировать, как отсюда выбраться. Кащей несколько раз напряг-расслабил мышцы, восстанавливая кровообращение. Нет, наверное, зря. Колючие мурашки побежали к кончикам пальцев, тело затряслось от крупной дрожи. А здесь ведь и вправду хооолодно, очень. И жестко.
— Эй, — голос дрогнул, крик получился слабым, но этого хватило, чтобы оценить размеры пещеры. Крошечный каменный грот, как ячейка в осиных сотах.
"Кто меня сюда засунул?" — вот это было первая здравая мысль, за ней пришла вторая: — "Как отсюда выбраться?", а дальше безумный хоровод мыслей и нелепых предположений закружился в голове. А толку? Действовать надо. Надо...
Он, кряхтя, поднялся, предусмотрительно держа полусогнутые руки над головой, чтобы не стукнуться невзначай. Ощупал неровные стены, прошелся руками по бугристому полу, подпрыгнул, дотянувшись рукой до верха западни.
Выхода нет... Сплошной камень вокруг.
Нет?
Кащей, едва сдерживая панику, суетливо ощупывал бесконечные стены. Нет выхода, нет...
Рука скользнула по гладкой поверхности. Он остановился. Панический страх вдруг как-то разом сгинул: — "Я вполне материален, и протащить меня сквозь стены затруднительно, значит, засунуть меня сюда просто так, без повреждений, было невозможно. Следовательно, был в стенах проход, был... а потом эту брешь закрыли. А то, что закрыто, всегда можно открыть. Узнать бы ещё как...".
Перед глазами возникло слабое свечение. Овальная светящаяся мембрана стала полупрозрачной, с голубовато-белыми разводами. Кащей прижался носом вплотную к светящейся поверхности и скорее почувствовал, чем увидел — по ту сторону что-то есть, какая-то объемистая расплывчатая тень. Тень шевельнулась и...
...щупальца мрака выстрелили прямо в глаза. В голове Кащея возникло непередаваемое ощущение, точно что-то невыразимо мерзкое заворочалось в ней, закопошилось в его мозгах, разбирая и тщательно сортируя их содержимое, потом бесплотный голос успокаивающе произнес: — "Не бойся, я не сделаю тебе плохо, потерпи". Трясясь от отвращения, Кащей ногтями вцепился в свои волосы, лицо, пытаясь выцарапать чужого из своей головы. С диким воем вслепую кружился он по тесной пещерке, натыкаясь на стены, разбивая в кровь плечи и локти, пока не свалился без сил от страха и боли.
Холод и жар.
Обжигающая стужа и испепеляющее пламя, а между ними в паутине напрасных надежд на спасение пульсирует хрупкое тело, трепещущее в коконе обреченности. Мысленно он уже сдался перед натиском стихий, дело теперь за малым — дождаться осязаемого конца. Дождаться смерти, как спасения, как избавления от гнета обстоятельств, как отречения от самого себя.
Отречение? От самого себя? "Врете, не дождетесь, я еще толком ничего не успел", — Кащей рванулся изо всех сил. Тонкие нити, кажущиеся неразрывными, лопнули с оглушительным треском, и он вывалился в реальный мир.
Но и здесь — ревущий столб огня, остервенело плюющий обжигающими искрами, с одной стороны и космический холод с другой. Диориец торопливо отполз от костра, достающего до веток деревьев (и кто только зажег такой?) и с головой ухнул в глубокий сугроб. Снег моментально набился за шиворот, растекаясь тонкими холодными струйками под одеждой. Словно пробка из бутылки выскочил Кащей из снежного плена, обхлопывая себя по бокам.
"Ты боишься холода, — возник в голове бесплотный мыслеголос, — я хотела согреть тебя". Кащей обернулся. В отблесках костра он разглядел наконец-то своего похитителя, точнее, похитительницу. Несомненно, перед ним была женщина — высокая, массивная, в скрывающей фигуру одежде, ниспадающей до земли. Лица не различить, скрыто непрозрачной пеленой.
— Кто ты? Откуда взялась? Что тебе надо? — Женщина, не отвечая, двинулась вперед, на ходу небрежно отбрасывая покров с лица. Кащей попятился — такое и представить нельзя, не то, что наяву увидеть: голова с тремя ликами, один из которых обращен к диорийцу, два других развернуты немного назад, так что видны они только в профиль. Неестественно яркие глаза центрального лица в упор глядят на диорийца, две другие пары глаз плотно затянуты повязками: справа — белая матовая лента, слева — непроницаемо черный креп.
Все вокруг замерло, даже взметнувшееся ввысь пламя костра застыло, как остановленный кадр. От гулкой тишины зазвенело в ушах, и медленная поступь женщины казалась видением, порожденным воспаленным разумом.
"Я болен, у меня жар, — Кащей внезапно перестал паниковать, найдя происходящему вполне реальное объяснение, пощупал холодный лоб, слишком холодный даже для здорового, — подхватил все-таки какой-то вирус. Не сработали прививки, как ни убеждал нас Сварог, не справились... Только бы сил хватило добраться до лагеря... А костер, неужели я сам разжег его? Конечно, сам, кто же ещё"
"Да, возвращайся, — приказал бесплотный голос, — ты мне уже не нужен, теперь я буду говорить с вами всеми".
И опять — еле ощутимый толчок в грудь, замедленное падение назад и весьма чувствительный удар о скрытый под слоем снега здоровущий пень.
Кащей слишком проворно для неизлечимо больного вскочил на ноги, осмотрелся — за деревьями, буквально в нескольких шагах от него, поднимались в небо тоненькие струйки дыма. Он принюхался — его чуткий нос уловил дразнящие ароматы готовящейся пищи, а ноги сами понесли его на запах. Домой, в лагерь.
Диориец рывком растворил двери их общего со Стрибогом домика и обомлел. С каких это пор Велес стал копаться в его вещах? После того, как ушел из лагеря этот неугомонный мальчишка, Кащей стал единоличным владельцем жилища и ничуть от этого не расстраивался. К другим не лез и особо никого не привечал, прАво на личную жизнь соблюдал строго, но это... Совсем обнаглел Велес! Что ему нужно?
Биолог развернулся на звук захлопнувшейся двери и с радостным воплем кинулся обнимать появившегося перед ним Кащея. Тот совсем растерялся. Чего он не ожидал, так это такого явного восторга — Велес сжимал его в своих медвежьих объятьях, довольно ощутимо похлопывая по спине.
— Ты это, — Кащей вырвался из крепкого захвата товарища, — держись от меня подальше. Я болен какой-то дрянью, могу заразить.
— Главное, ты жив, — с лица биолога не сходила улыбка, — главное, жив. Я сейчас, — он выскочил из домика. Его зычный голос разнесся по всему лагерю: — Сварог, скорей сюда, Кащей вернулся...
— Ну, вернулся, так вернулся, чего теперь опрометью бегать, — недовольно бурчал Кащей, стягивая с себя задубевшую от мороза меховую безрукавку и переодеваясь в сухую одежду, — теперь уже точно никуда не денусь, лечить меня будешь, если сможешь...
Сварог вихрем ворвался в дом, глянул на механика. Убедившись, что все в порядке, руки, ноги, голова у того на месте, разгневанным басом пророкотал:
— Где ты пропадал? — Кащей пожал плечами. — Тебя не было почти месяц. Когда нашли в лесу брошенный лучемет и рассыпанные дротики рядом с выпотрошенной сумкой довольно далеко от лагеря, решили, что ты погиб. Но как — ни тела, ни следов не осталось, словно ты улетел оттуда на крыльях. Что случилось?
— Я заболел.
— И что, обрел способность левитировать? Если бы ты заболел или был ранен, мы нашли бы тебя на том же самом месте, а ты просто исчез. В никуда...
— Знаешь, я сам не понимаю, что со мной. Может, я и вправду научился летать, кто ведает, но то, что я болен, уверен точно. У меня такие видения, что ничем, кроме болезни, их не объяснить.
— Велес, проведи полное обследование, — приказал капитан биологу, — по всем параметрам, и на психическую устойчивость тоже, а слушать его будем потом.
— Почему не сразу? — пытался возразить Кащей, — может, потом не с кем будет говорить, может, я столько не проживу, с такой хворью.
— Что б ты знал о болезнях? — к Велесу вернулся ироничный тон, — ладно, с лечением разберемся как-нибудь, а пока побудь в изоляции, нет смысла рисковать остальными, особенно если ты сам считаешь себя больным. Все может быть. Посиди в доме, никуда не выходи.
— Думаешь, это поможет? Вы всё равно со мной общались, тогда и вас надо в карантин. — Капитан с биологом исчезли, словно их унес внезапный ураган. "Ага, испугались! — злорадно подумал Кащей, — без вас лучше". Он уселся на свой топчан и задумался. А подумать и впрямь было о чем, перед смертью-то.
Уже третий день Кащей бесцельно слонялся по единственной комнатке своего жилья. Лег. Встал. Опять лег. Заняться было абсолютно нечем, смертного часа, который все не наступал, ждать надоело, да и чувствовал он себя на редкость здоровым. Побриться, что ли? Отросшая бородка была реденькой и почему-то очень раздражала привыкшего к гладко выбритым щекам Кащея. Он всегда очень следил за этим, в отличие от остальных членов экипажа, отрастивших бороды чуть ли не до пояса.
— Ну что, страдалец, пошли, что ли? — Кащей вздрогнул и едва не порезался — острое лезвие ощутимо чиркнуло по шее. Перед ним стоял биолог, на этот раз без своей нелепой экипировки практикующего медика. — Только тебя не хватает для полного счастья.
— Что, уже всё? Ничего не нашел?
— То, что ты не болен, я понял сразу же, после первичного обследования, — Велес ехидно улыбнулся, — ты здоровее всех нас, вместе взятых.
— А что ж я тут сидел, как болван?
— К выступлению готовился, да и проучить тебя надо было, чтоб не терялся в следующий раз. Ладно, ладно, успокойся, покраснел от злости весь, пошли скорей.
— Подождете. — Кащей не был зол, он был просто в бешенстве. Подумать только, и не лень было напяливать провонявший дезинфекцией скафандр только для того, чтобы его разыграть. Он так и остался для них парией, волей случая вставший на одну ступень с элитой астронавтики. Неужели так будет всегда? Болезненно сжалось сердце от обиды — он-то считал себя равным им. Здесь, на этой планете. Правда, не стремился к постоянному общению, но это исключительно из-за его неконтактности, у него и на Диоре-то друзей не водилось. Вот с механизмами ладил отлично, они для него всегда были живыми. Кащей с трудом привел себя в должное настроение и, изобразив на лице приличествующую случаю улыбку, не спеша оделся, вышел наружу и бегом припустил к дому капитана. Он и не думал, что на улице такая стужа, отвык за дни невольного заточения.
