Проект Повелитель

Но главный так зыркнул на них, что они присели назад.

— Не забывай, что ты не один из нас!

— Разве я сказал не правду?

— Правду, но...

— Но тебе не выгодно, чтоб я стал вожаком, поскольку вожак сейчас ты!

И он прыгнул. Я предчувствовал это. Поэтому натолкнулся он не на смешного человечка, нелепо сидящего на корточках, а на распрямленную пружину с ножом в левой руке.

И рука эта левая вспорола ему брюхо снизу вверх, пока правой я отводил его оскаленную пасть. Он отчаянно взвизгнул и отлетел от меня метра на четыре. Псы, не ожидавшие такого поворота, повскакивали со своих мест и устремились ко мне.

— Сидеть! — Рявкнул я на них, мысленно и в полную глотку.

И они отступили. Грудь моя высоко вздымалась, словно после долго бега. Куй железо пока горячо, успех надо закрепить.

— Кто теперь вожак? Ну?! Кто вожак?

Мысленно же я говорил, кто не признает меня отправиться следом ...в кусты смородины, со вспоротым брюхом...Окровавленная рука сжимала нож. И именно к этой руке подошел сначала один пес, поджав хвост под брюхо. Он обнюхал руку и лизнул в знак преданности. То-то же! Оскалил я зубы. Подошел еще один, усиленно подметая хвостом двор и прижав уши. К оставшимся двум я подошел сам, свалил их на землю, ухватив за загривки.

И они подняли лапы, открывая серые мягкие животы. Я не удержался, провел правой по брюху. Пес настороженно следил за моей рукой. Двое первых оказались за спиной, но я, не упуская их из виду, мысленно зарычал, а когда обернулся, они сидели, прижав уши.

Дело сделано! Сердце ликовало.

Скрипнула, приоткрываясь, дверь, выглянул Хаймович:

— Эй! Маугли, не забудь им сказать, что вы одной крови.

* * *

Небольшой пригорок перешел в низменность. Сосновый бор, перемежающийся березами и кедрами, уступил место елкам и пихтам. Лес стал темный. Пихтовая горечь стояла в воздухе, забивала нос и оседала на небе. Лис сплюнул этой горечью. Не любил он такие места. Из-за несносного хвойного аромата, не учуять было ни добычи, ни врага. Одно хорошо, зверье в этих местах тоже не задерживалось. То ли неприветливость ельника, то ли запах этих мест был им не по вкусу. Толстый ковер хвои под ногами сухой и пружинистый на пригорке, стал проваливаться под ногами. И в глубоких следах заблестела вода. Болото близко. Руслан замедлился, озираясь по сторонам. И чего он мог учуять, если и тонкий нюх Лиса пасовал в таких местах?

— Рус, ты чего?

— Да вот смотрю. Не было тут болота раньше. Или не туда мы забрели?

— Ну, ты брат даешь? Не вчера родился. Охотник в лесу заблудился? Кому сказать засмеют!

— Тс-с! Не в этом дело! — Скривился Руслан.

— А может, леший запутал? Так давай одежку наоборот оденем и всего делов!

— Ты ещё голову с жопой местами поменяй, чтоб он помер со смеху!

— Не, ну, правда, так старики советуют.

— Мало ли что они советуют. Мне вон на Наське женится, присоветовали.

— И то верно.

— Вот сам на ней и женись!

— А я чо, я ничо, — расплылся в улыбке Лис.— Что ты высматриваешь? Давай по краю болото обойдем.

-Угу, по крайней мере, куда-нибудь да выйдем.

Забирая всё правее и правее, проваливаясь порой по колено, охотники все брели и брели. Солнце уже спряталось за макушками елей. Ощутимо свежел воздух, напоенный избытком влаги.

— Сдается мне, — сказал Руслан, отплевываясь от гнуса, лезущего во все отверстия, — что дурака мы сваляли. Напрямки надо было пройти или по левому краю взять, давно бы вышли.

— Ага, или утопли бы давно и отмучились. Поперся я с тобой на свою голову.

— Ну, так я тебя вроде не звал?

— Сам же говорил, что друга в беде не бросают. Так, что не волнуйся. От меня так просто

не отделаешься.

Лис тоже плевался гнусом и давил мошек, запутавшихся в короткой курчавой бороде.

Вроде ничего особенного сказано не было? Обычное словоблудие. Но у Руслана на душе потеплело, и он вдруг неожиданно сам для себя сказал:

— Знаешь, друг я тут подумал....А чего тебе безымянным оставаться, вот какое тебе имя нравится? Человеческое?

— Света,— не вник в сказанное Лис, представляя румяную и дородную жену кузнеца.

— Света? — удивился Рус,— Ну, Света, так Света, только намаешься ты с ним.

И Руслан громко и раскатисто засмеялся, распугивая птиц. Лис опомнился:

— Ты чего?

— Я ж тебе дурню предложил именем обзавестись. Спрашиваю, как бы зваться хотел?

А ты Света...Ну, будь по твоему Света...Ой, не могу!

И он опять закатился от смеха, сгибаясь пополам.

— А разве можно самому имя выбирать и называться? — Смутился Лис.

— Не принято, но ты, же не сам, я тебя назову на правах старшего. Света!

— Хорош ржать! Я не расслышал просто, что ты спрашивал. Николай подойдет.

-Подойдет? — Переспросил Руслан и опять зашелся от смеха.

— Рус, ты мухоморы по дороге не ел? Чего закатился?

-Да побасенку вспомнил: Привязали мужика к дереву. День стоит. Второй стоит.

Тут дед из кустов выходит, спрашивает: Чего стоишь?

Тот отвечает: Разбойники привязали. Два дня стою. Ни один хрен не подходит.

А дед отвечает: Может мой подойдет?

— А-а-а! — рассмеялся Лис, — не слышал такую побасенку. А кто такие разбойники?

— Да, те дикие, что с города приходили. Мужиков убивали, девок насиловали.

— Слышал. Их говорят, тогда полно было. Но они перемерли все вскоре. Хворые они были.

— Это да. Фух!— Сказал Руслан, вытащив ноги из трясины.

Впереди показалась небольшая возвышенность, и идти стало легче.

— А говорят род наш от городского пошел. Вроде сам Он из города вышел?

— Брехня! Сам посуди, если все городские перемерли. Изверги да людоеды они были.

— Ну, не все же...

— Лис, я не понял, ты что сомневаешься, что Род от Бога посланный был?

Лис замялся и промолчал по привычке. Руслан всегда был к старейшинам приближенный и в грамоте начитанный. Законы и писания он чтил, и спорить с ним было себе дороже. Вот ноги ступили уже на твердую почву. Посредине пригорка торчала чахлая березка с уныло опущенными ветками. Она возвышалась среди прочих, как взрослый средь детворы. Молодь ельника была в рост человека и чуть пониже. Не выделяйся она среди прочих, Лис может, и не увидел бы странную зарубку на белом стволе. И взглядом указал Руслану.

— Глянь.

Руслан всмотрелся и зашевелил губами.

— Вася — крест — Наташа. Хм!

— Это чего?

— Вот и я думаю, что он хотел этим сказать? Вася понятно. А святой крест причем?

— Я думаю, он понимал, что Наташа — это его крест, и по жизни нести ему.

Руслан замотал головой.

— Ты Лис соображаешь, когда хочешь. И действительно, так просто и сильно сказано про жизнь и любовь.

— Я вот только одно не понимаю, кто это на дереве вырезал. Да ещё посреди болота?

— Ну, скажем не посреди а на краю. Да и болота тут не было раньше. Но не из наших точно.

— Ага, у нас так мудрено никто не выражается.

— Хотя, — ощупал Рус след пальцами, — судя по следам, резано не так давно. Весной от силы, зимой прошлой.

— Надо быть осторожным. Значит, чужие сюда заглядывали.

— Какие они нам чужие, если Род у нас один.

— Они могут об этом и не знать, и не помнить. Да мало, ли.

-Ты прав.

Отсюда с пригорка открывался вид на низину с редкой растительностью всю залитую туманом. Туман оказался и спереди и сзади. Только не было его и вот он. Непостижимым образом охватывал все вокруг. И вместе с туманом, казалось, болото охватило всю местность. Этого не могло быть, но было. Небо посерело, и солнце пряталось за взвесью тумана. Отвлеченные изучением надписи друзья не сразу заметили перемены. Вместе с туманом страх ужом заполз в душу. И поселился где-то под сердцем.

— Чертов лес!— Сказал, оглядываясь Рус, — Сколько лет живу, сроду такого не бывало!

— Слышал я о таком...., — нехотя молвил Лис.— Это туман забвения. Кто в него входит, забывает все. Говорят, Ябеда из такого тумана вышел....Ни — бэ, ни — мэ, ни кукареку. Откуда пришел не помнит, вообще ничего не помнит. Прибился к нам. Вот.

— Хм, а я и забыл. Не поверил и забыл. На Ябеду без слез то не глянешь.

— Чудны дела твои Господи.

— Знаешь, Николай, я мало чему верю, если это не святое писание, или пока сам не увижу. Но уверен я в одном. Настоящего человека, если он что-то сильно хочет никто с пути не собьёт, и забыть ни что не заставит. Вот сейчас мы в туман спустимся, и ты постарайся запомнить, что зовут тебя Николай. А я твой друг Руслан. И выйдем мы из тумана такими же, как и вошли.

— Верно, всё верно, — ответил Лис, отворачиваясь, чтоб Руслан не увидел, что его глаза увлажнились.

Друзья вытащили из-за пояса топорики с длинными ручками. Мало ли на кого в тумане напороться можно. И спустились в лощину. Под ногами на удивление не хлюпало. Туман висел плотный. Видимость ухудшалась. Видно было шагов на десять вокруг не больше.

— Спасибо за имя Рус, — обронил Лис, шедший чуть сзади.

— Не за что, Николай. Ты меня только в тумане топориком по башке не рубани, от избытка чувств.

* * *

Туман сгущался плотной пеленой. Темнело. Все живое вроде вымерло. Не квакали лягушки. Не звенело от сверчков. Даже вездесущая мошкара не гудела вокруг. Птицы не пели. Но сказать, что в тумане ничего не было, было бы неправдой. Шорохи и звуки раздавались то тут, то там. Неясные, но вполне осязаемые тени, то перебегали дорогу, то скользили навстречу и пропадали в серой завесе тумана, не достигая друзей, не касаясь их. Где-то заплакал ребенок.

Руслан дернулся на звук. Николай осадил его, дернув за рукав.

— Не отвлекаемся. Ты сам говорил. Пойдем на звук, и будем плутать тут вечно. Бесы это не иначе.

— Бог мне защитник!

— Но не здесь Рус, не здесь.

Слова прозвучали глухо и погасли, словно придавленные подушкой. Руслан хотел что-то сказать, но передумал и сказал другое:

— Идем прямо, ни на что не отвлекаемся, если нам не угрожает.

И они двинулись дальше, крепко сжимая топорики в руках, и держа их на короткой рукоятке. Чтоб рубануть, если что быстро и без размаха.

— А-а-а! — донеслось из тумана, — Помогите! Тону!

Молодой женский голос звонко закричал справа.

— Наташа! — отозвался слева юношеский баритон, — Наташа! Ты где?!

Заржали кони и пронеслись где-то. Гулкий топот раздался впереди. Ощутимо дрогнула

земля под ногами. Забряцала упряжь. Незнакомые голоса на неизвестном языке, что-то закричали угрожая. Друзья перехватили топоры поудобнее, и подняли над головами, готовясь встретить конницу. Но незримая конница прошла сквозь них. И перестук копыт стих так же внезапно, как и начался. Но тут из тумана выплыла некая громадина. Поначалу они приняли её за призрак. Но она не исчезала. Скала, навскидку определил Николай.

Голова зверя, мертвого зверя, прикинул Руслан. Подойдя ближе, они убедились, что ошибались оба. Громада была рукотворная. Четыре черных колеса выдавали её с головой. Темно-зеленая и железная. Руслан стукнул топориком и подивился тому, как легко топор пробил железную шкуру. Стоило ли на такую железо тратить? Положив руку на вытянутую железную морду, Лис сказал, что она теплая. Два желтых глаза тускло светились на конце морды освещая то, что было перед ней...

А перед ней пятеро лежали у костра. Точнее у кострища. Костер давно потух. А может недавно? Угли зловеще мерцали в черноте золы. Сыны змея, подумал Руслан, осматривая тела в зеленой с разводами одежде. Спят, решил Лис, поводя носом, и не чувствуя приторно-сладкого мертвецкого духа. Мертвые, заметил Рус, тяжелую каменность поз. Подойдя ближе, он положил палец на шею угрюмому типу в зеленой кепке с козырьком.

Шея была грязная, жилистая и удивительно теплая. Сердце в жилке не прощупывалось, глаза стеклянно упирались в костер. Но назвать тело мертвым язык не поворачивался.

Они просто не здесь и не сейчас. Решил Руслан. Души их танцуют с предками, а тела лежат здесь. Меж тем из нутра машины донесся взволнованный и приглушенный голос, перебиваемый шумом и хрипами: — Пятый! Пятый! Я "База"! Пятый ответь Базе!

Куда вы делись, мать вашу! Выродки прут, каждый ствол на счету!

-Пятый! Пятый! Я "База"! Ответь...тут...

Взволнованный голос оборвался на полу слове и пропал задавленный шумом. Друзья переглянулись.

— Глянь, — проронил слово Лис, поднимая непонятный предмет, смесь дерева и железа.

— Оставь.

— Думаешь, они очнуться?

— Не думаю, но воровство у беззащитных не красит. Уходить надо быстрее.

Лис согласно кивнул.

— Как бы самим так не зависнуть.

И друзья спешно двинулись дальше.

Николай попытался освещать путь зажженной от костра веткой, но гореть она упрямо не хотела, отплёвываясь тонкой струйкой дыма. Толку от неё не было, и ветка полетела в сторону, туда, откуда доносился неясный шум. Он приближался. Та-та-та, та-та-та, та-та-та!

Земля под ногами ощутимо дрогнула. Руслан с Николаем переглянулись. Опять конница?

Впереди оказался небольшой овраг. Друзья нырнули в него, чтобы упереться в насыпь.

Кто-то неведомый и тяжелый приближался слева. Та-та-та, та-та-та, та-та-та! Земля затряслась под ногами гиганта. Два желтых глаза засветились, рассеивая туман. Лис с Русланом упали ничком на дно оврага, сминая кусты полыни. Чудище вынырнуло из тумана, громыхая железными ногами, и устремилось в туман. Казалось ему нет конца, этому железному, вонючему змею. Местами он был прозрачный и сквозь свет в окнах угадывались силуэты людей. Матерь божья! Скольких он съел? Об насыпь стукнулся какой-то предмет и скользнул вниз к ногам Лиса. Лис инстинктивно поджал ноги и мельком глянул на предмет. Предмет лежал неподвижно, и кусаться не собирался. Меж тем железный змей кончился так же внезапно, как и возник. Растаял в тумане его хвост и тут же стих перестук колес, словно он взлетел в небо, или канул в бездонную пропасть. Рус тут же вскарабкался на крутую насыпь, и стукнул обухом почему-то, гулкий металлический звук резанул по туману. Николай подобрал упавший предмет и взлетел следом.

— Не фига себе! Железа то сколько! — Вырвалось у него. — А Гришка наш побирается.

— Это видать путь такой, для железного змея. Без него он бы в землю увяз по самую маковку.

— Думаю змей этот рукотворный. Ты что-нибудь слышал от стариков про него?

— Видимо это и есть автомобиль. Большая железная телега, на которой в старину много людей перевозили.

— Никогда бы не поверил, если б сам не увидел. Откуда он здесь и вообще?

— Спроси чего полегче,— вздохнул Руслан,— Только мне кажется, я догадываюсь, почему

это туман забвения. Намешано тут всякого. А у тебя что?

— А? — Коля только тут вспомнил о находке и протянул Руслану. Тот взял в руки, внимательно рассматривая.

— Кувшин стеклянный, работы изящной. Емкости малой. Написано...Русская водка.

Запах отвратный.

Поднес он к носу горлышко.