Чаганов: Война- Часть 2

— Мы только защищаемся, господин консул,— вступаю в разговор после секундной паузы,— как и в случае с вашей неспровоцированной агрессией по отношению с Монголией... Да-да, наша страна именно защищается, вы же принимали во внимание наш с Монголией договор о военной помощи, он не секретный и там прямо написано, что СССР обязуется защищать её границы как свои собственные.

— Вы, господин Чаганов, называете убийство агентами НКВД на территории империи вашего перебежчика, получившего у нас убежище, защитой?

— У вас есть доказательства, что это сделали агенты НКВД?— угрожающе привстаёт с мечта Куприн, обеими руками упираясь в столешницу.

— Они у нас будут, как только мы проведём допрос подозреваемой,— снисходительно улыбается полковник,— которая прячется в вашем консульстве.

— Наша страна не заинтересована в раздувании конфликта,— делаю знак Куприну чтобы тот сел,— ваши войска в Монголии полностью окружены, им предъявлен ультиматум. Нам вместе в скором времени предстоит урегулировать множество вопросов, связанных с капитуляцией. Предлагаю ограничиться взаимной высылкой подозреваемых и считать инцидент исчерпанным.

— Этот неравноценный обмен,— сухо отвечает Хасамацу.

— Хорошо, назовите вашего кандидата, господин консул.

— Интендант-полковник Исия,— ,— выдерживаю длинный внимательный взгляд, превратившихся в щёлочки глаз оппонента.

'Чёрт, им уже известно, а ведь Исю взяли в плен меньше суток назад... значит, сумели передать сообщение... выходит, не вся японская связь подавлена... захотят ли выпускать его военные?... Знает ли чем занимался Исия в НКВД'?

— Целого полковника за простую женщину?— пытаюсь выиграть время для размышлений.

— Судя по тому, как быстро среагировал ваша полиция, а что на нашу встречу с господином Куприным явилось доверенное лицо Кирова, не такая уж она и простая.

— И всё же любопытно, господин консул, почему полковник Исия, вас не интересует генерал Ясуока?

— Для нас он уже мёртв,— лицо Хасамацу каменеет,— а полковник— родственник одного из членов Государственного совета Маньчжурской империи.

— Договорились,— выхожу из-за стола и протягиваю руку консулу,— тогда не будем медлить, мы оба хотим, чтобы обмен состоялся как можно быстрее.

— Что за полковник?— настороженно смотрит на меня капитан, когда закрывается дверь за японцем.

— Понятия не имею,— поворачиваюсь к аппарату ВЧ,— разрешите позвонить, товарищ Куприн?

— Да, конечно, Алексей Сергеевич.

— Соедините с командующим фронтом,— камень падает с души, когда я слышу в телефоне голос Рокоссовского,— здравствуйте, товарищ Костин, Сергеев говорит, полковник Исия, взятый вчера в плен за кем числится сейчас? За Особым отделом? Спасибо.

— За Особым отделом,— протягиваю трубку капитану.

— Лернер?— берёт быка за рога Куприн,— Исию доставить в управление, быстро.

Курьерский поезд N1

Владивосток— Москва.

7 июля 1939 года, 2:30.

— Ну, как она?— Мехлис с забинтованной правой рукой на перевязи в полосатой пижаме выходит из купе в коридор спального вагона.

— Всё также, молчит,— поднимаюсь с откидной скамейки,— а у вас, Лев Захарович, рука болит?

— Да нет, бессонница мучает, ранение-то пустяковое... Не спит? Давай я с ней поговорю.

Заказываю чай, показывая три пальца, выглянувшему из своего закутка, проводнику.

— Не кори себя, девочка,— Мехлис садится напротив Оли, встряхивая чёрными с проседью кудрявыми волосами,— ни в чём ты не виновата... погиб твой товарищ, но не просто же так, он погиб, спасая своего товарища, при этом уничтожив предателя трудового народа... как материалисты, мы сознаём неизбежность смерти, мы её не боимся, что толку бояться неизбежного? Важно то, какая это будет смерть... счастье великое так умереть, как умер твой напарник. Три дня назад мы шли на выручку командиру танкового батальона, который замкнул окружение японских агрессоров. Вернее, комбатом тот лейтенант стал в последнюю минуту, заменив убитого командира, а так-то он был командиром танковой роты. По неопытности...

Оля громко всхлипывает.

— ...он разделил свои силы: сам с одной ротой пошел напрямик через пески, а две других направил с комиссаром,— болезненная гримаса исказила его лицо,— искать удобный проход между барханами. Комиссар этот, не обеспечив разведки и не проверив рацию танка, сам повёл свой отряд вперёд наобум лазаря меж двух барханов. В результате своих безрассудных действий вытянул отряд в цепочку, потерял ориентацию, отклонился от цели, танки оказались зажаты двумя стенами песка. В конце концов, колонна подверглась нападению самолётов, сгорело несколько танков, большими оказались потери в экипажах, вылезших наружу. Тридцать танков оказались в ловушке... Комбату с одной ротой с фронта пришлось сражаться сначала с пехотным полком, а потом с тыла— с пришедшим ему на помощь японскими танками...

— И как выстоял?— Оля поднимает опухшее от слёз лицо.

— ... Когда мы подоспели, от пятнадцати танков комбата осталось только два, без снарядов и патронов, но продолжающих давить гусеницами врагов. Башни у них блестели как золотые, столько в них было попаданий от медных японских пуль. А был ещё лётчик, который по ошибке штурмовал отряд комиссара, но затем один в бою с десятью японскими истребителями сбил два из них и подбил третий, правда и сам тоже был сбит... Все трое ошиблись, все трое остались живы, но двое выполнили свой долг, а третий так и просидел в песках, ожидая помощи. Вот что важно!

Мехлис задевает рукой за край столика и бледнеет как мел.

— Ты, товарищ Мальцева,... как тот комбат,...— с большими паузами заканчивает он свою мысль,— чай? Принесите лучше нам, товарищ проводник, коньяку.

'А сам-то Мехлис, как кто, как Кузнецов'?— смотрю на худое бледное небритое лицо замнаркома, на, опять наполнившиеся слезами, глаза супруги.

— А с чего ты взяла, что Коля погиб? Ты его видела мёртвым?— взрываюсь я,— жив он, а если в плену, то мы его выручим!

* * *

'Неужели спит?— приподнимаюсь с места, чтобы разглядеть Олино лицо,— удивительно, наверное это защитная реакция истощённой нервной системы... Хорошо, пусть восстанавливается'.

Стараясь не шуметь, разворачиваю на столике 'Правду', на первой странице справа скромная статья— 'Английское и Французское правительства не хотят равного договора с СССР'.

'Почему скромная? Да потому что подписана как-то скромно— 'Депутат Верховного Совета С. Киров'... не член Политбюро, не секретарь ЦК, не первый секретарь Московского городского комитета партии, а простой рядовой депутат, каких сотни... любопытно'.

Быстро пробегаю глазами небольшую статью.

'Странно всё, что это за '... я позволю высказать своё личное мнение, хотя мои друзья и не согласны с ним'... очень странно, кто не согласен, Сталин? А Киров хочет открыть внутрипартийную дискуссию? Нет, конечно, похоже, что статья предназначена для зарубежных читателей 'Правды'... Что в сухом остатке'?

'Англо-франко-советские переговоры зашли в тупик', 'аналогичное англо-польско-турецкое было заключено очень быстро, а переговоры в Москве продолжаются уже почти 3 месяца по вине Запада'. 'Камнем преткновения', по словам Кирова, является тройственное гарантирование незамедлительной помощи Латвии, Эстонии и Финляндии при нарушения их суверенитета в случае агрессии. Англия и Франция отказываются от этого советского предложения по той причине, что эти три страны не хотят такой гарантии. Депутат Верховного Совета резонно замечает, что в своём соглашении Англия и Польша одновременно гарантируют Литву и Голландию без всякой просьбы с их стороны. Делается вывод, что Запад не хочет равноправного договора.

'Что мне известно по этому поводу из моей истории?— напрягаю свою память,— переговорщики упёрлись в вопрос, связанный с трактовкой 'косвенной агрессии''. Мы предлагаем формулу, что если приграничное государство, соглашается на использование своей территории агрессором, неважно под угрозой или нет, для нападения на одну из договаривающихся сторон, то против него могут быть приняты военные меры. Англо-французы согласны лишь на то, что такие меры могут быть приняты если такое решение было принято под угрозой, иначе это позволит СССР под любым предлогом вводить свои войска в соседние с ним государства.

'Л-логика... выходит, если соседняя страна, даёт разрешение на использование своей территории для нападения на нас, то мы не имеем законного права помешать этому? Что это тогда, как не поощрение агрессора'?

— Ты чего так нахмурился, Лёш? Из-за Исии?— два больших голубых глаза внимательно изучают меня.

— Да нет,— безмятежно улыбаюсь я,— ты для меня дороже тысячи таких Исий, а Сталин никому и рот открыть не даст...

— Не даст,— как эхо вторит мне Оля,— это пока они с Кировым живы... а враги уже подшили ещё одну страницу к твоему и моему досье... обменял военного преступника, на свою бабу.

— Ты знаешь, а я уже была готова 'обнулить' себя...

— Забудь, ты мне лучше вот о чём скажи, тебя кто-нибудь из японцев опознать сможет?

— Майор— контрразведчик,... солдаты вряд ли. Полиция— точно нет, до пограничного перехода я ехала в консульской машине, в гриме и плаще с капюшоном.

— А отпечатки могли к ним попасть?

— Не знаю,— морщит носик Оля,— могли, если нашли дом, который мы с Николаем...

По её щеке скользнула крупная слеза.

— Ну всё-всё,— обнимаю супругу за плечи,— поиском Коли будут брошены все силы, Сталин с Берии, и Берзина не слезет пока они не найдут его.

Москва, Ленинградское шоссе,

Станция метро 'Сокол'

12 июля 1939 года, 07:00.

— На Волоколамку,— задумавшись едва не пропускаю отворот,— Костя, вон видишь впереди автобус, обгоняй его.

'А неплохая реакция у моего водителя,— автоматически отмечаю я,— стоп, так это же наш автобус, вон и табличка 'Лаб.2' сзади'.

Минут через пятнадцать минуем трамвайную линию у станции Покровское-Стрешнёво, дачи с левой стороны, сосновую рощу справа и выезжаем на большую площадку, пересечённую одноколейной железнодорожной веткой. 'ЗИС' быстро проскакивает между двух длинных бараков, движется вдоль длинного дощатого забора и плавно тормозит у кирпичной проходной.

По команде тут же показавшегося из её дверей Курчатова, два вохровца открывают тяжёлые железные ворота.

— Добро пожаловать, Алексей Сергеевич,— широко улыбается он, протягивая руку,— давненько вы к нам не заглядывали.

— Сегодня ночью только приехал и сразу к вам, Костя, остаёшься на проходной. Ну, Игорь Васильевич, показывайте своё хозяйство.

— Лаборатория ?2 расположена на живописном берегу Москва-реки на территории около ста гектаров,— тоном экскурсовода начинает Курчатов, когда мы оказываемся вдвоём на неширокой аллее, где 'отдыхают' более сотни сотрудников. В само её центре находится основная достопримечательность— 'Главное здание'...

'Зимой оно выглядело по-другому, а сейчас— просто царские хоромы, белокаменные, трёхэтажные'.

— ... на первом этаже ведётся наладка циклотрона,— голос Курчатова теряет весёлые нотки,— на втором и третьем— расположены физические и химические лаборатории, вычислительный центр...

'Циклотрон, конечно поменьше, чем ленинградский в Радиевом институте, но на первое время пойдёт'.

— ... а вот это недостроенное сооружение циклопических размеров, вы его ещё не видели, 'Монтажные мастерские'. Через них проходит весь графит с электродного завода,— лицо 'экскурсовода' мрачнеет,— и металлический уран в гомеопатических количествах из Гиредмета. В прошлом месяце Ершова начала внедрение своей технологии по выплавке урана в нашем цеху в Электростали. Понимаете, Алексей Сергеевич, процесс производства урана осложняется тем, что требуется аппаратура, изготовленная из специальных материалов. При этом должна соблюдаться очень точная дозировка чистейших реагентов и строжайше выдерживаться необходимая температура. Нужны рабочие высочайшей квалификации. Товарищ Пересыпкин помог с организацией обучения, организован специальный техникум для подготовки специалистов, но...

— Я догадываюсь, что даже девять женщин не смогут произвести на свет ребёнка за один месяц...

На лице Курчатова появилась грустная улыбка.

'Да мне, в общем-то, и с самого начала было понятно, что физический пуск 'котла' в 1939 году— это 'маниловщина', сто тонн чистейшего графита и тридцать— урана с неба не упадут. Но хотелось, чтобы с самого начала все участники проекта видели перспективу и имели представление об этапах работы, даже в условиях большой неопределённости, создаваемой смежниками. Время пока терпит'.

— ... Игорь Васильевич, а вы не рассматривали вариант, когда по металлический уран будет находиться только в центре активной зоны, а на её периферии использовать окись урана?

— Рассматривали, я дал задание теоретическому отделу посчитать такое решение. Кстати, Алексей Сергеевич, спасибо за ваши вычислители, мои сотрудники уже забыли когда последний раз брали в руки логарифмическую линейку.

На большой лужайке прямо перед фасадом 'Главного здания' установлены две большие армейские палатки.

— Это, Алексей Сергеевич, епархия товарища Панасюка, моего аспиранта,...— Курчатов поднимает полог и пропускает меня внутрь.

Нам на встречу из-за стола поднимается худой парень лет двадцати пяти в белой футболке и парусиновых штанах.

— ...здесь Игорь Семёнович начинает эксперименты,— он кивает на несколько графитовых призм на подставках,— по измерению поглощения и замедления нейтронов.

'Значит, уже пора передавать Курчатову размеры графитовых 'кирпичей', чтобы ускорить эту работу с отбором лучших вариантов графитовой решётки 'котла''.

— Вы что же ночуете здесь, товарищ Панасюк?— пожимаю крепкую руку аспиранта,— мы обогнали ваш автобус по пути сюда.

— У нас тут есть несколько комнат для сотрудников, кому далеко ехать,— отвечает за него Курчатов,— и столовая есть, и медсанчасть. Продолжайте работать, товарищ Панасюк.

— Кстати о медсанчасти, Игорь Васильевич, как там поставлена работа?— входим на воздух.

— Ежемесячно все сотрудники лаборатории сдают кровь на анализ количества лейкоцитов.

— И всё? А как же индивидуальные средства регистрации излучений и защиты от них?— киваю я на палатку,— если этим сейчас не заняться, то скоро нам не с кем будет работать.

— Пока результата нет, Алексей Сергеевич,— понимающе кивает Курчатов,— экспериментируем с фотоплёнкой, но слишком большой разброс результатов, до пятидесяти процентов от плёнки к плёнке, это не считая проявителей и закрепителей. Значительно лучший результат при измерении нейтронного потока дают ионизационные камеры с трифторидом бора, но он ядовит, так что будем его использовать только внутри 'котла'.

— Свяжитесь с Лосевым, он сейчас работает на Большой Татарской над твердотельными детекторами излучений на полупроводниковом диоде. Обратное напряжение до ста вольт, так что устройство обещает быть компактным и лёгким. Немедленно обратитесь к директору института 'Высокого давления'...

— К Ипатьеву?

— ...Вы его знаете, хорошо. Скажите, что от меня, попросите всю полиэтиленовую плёнку, что у него есть и организуйте производство накидок из неё. Довольно эффективный материал для защиты от нейтронного излучения, особенно если добавить в него бор, к тому же он очень прочный и лёгкий. Не думаю, что у него будет много полиэтилена, но хотя бы для людей, которые, как Панасюк, работают с ураном. А в конце года я достану этой плёнки столько, что её хватит для пошива накидок для всех, кто занят на 'котле'. Надо будет форсировать работы по созданию носимых индивидуальных дозиметров. Считаю это такой же первоочередной задачей как и получение металлического урана: 'кадры, овладевшие современной техникой, решают всё'. Мне докладывают по линии вохр, что в лаборатории случаются случаи пренебрежения правилами радиационной безопасности: неделю назад, например, один молодой сотрудник не желая себя утруждать оформлением разрешения на вынос радиактивного источника из Главного здания, пронёс в кармане брюк радий-бериллиевый источник.