Проклятые.

Почувствовав восхитительный запах хорошей домашней еды, я тут же перестала считать дроу противным и с вожделением уставилась на разносчиц, мелькающих с подносами по всей зале.

Миануэль пошел договариваться о комнатах. Я же тем временем начала медленно подбираться к главной стойке, на которой в данный момент сиротливо, можно сказать даже — бесхозно, дымилась индюшка с овощами. Сразу подумалось о том, что последний раз ели мы еще вчера вечером. Облизнув губы, я уже потянула свои жадные ручонки к птичке, которая, казалось, специально для меня зазывно пахла, но в последний момент по тем самым ручкам кто-то с силой треснул.

— Ай! — взвыла я и уставилась на сердитого низенького мужичка. На щуплых плечах которого, болталась рубаха, правда чистая и выглаженная, да только внушительности все равно не придавала. Длинный, в пол, белоснежный передник был явно великоват, из-за чего его обладатель путался в складках маленькими ножками. Зато на серьезном лице читалась крайняя раздраженность. "Ух, какие мы злые"!

— Девка, а платить, кто будет? — неожиданно для его вида пробасил он.

— Ты кого девкой назвал? — зарычал кто-то над моим ухом. От неожиданности я подпрыгнула и с удивлением уставилась на моего защитника. Лицо дроу изменилось, приобретя хищные, резкие черты. Синие глаза потемнели до цвета бушующего в ночи моря. Мужик, резко сгорбившись и опустив глаза в пол, испуганно залепетал:

— Господин, прошу извинить, но эта... — он поднял на меня злобный взгляд и запнулся.

— "Эта", как ты изволил выразиться моя родственница. А по сему, я считаю твое оскорбление личным, — сухо проинформировал дроу. По ходу его слов мужик все больше и больше бледнел, а в конце вообще бухнулся на колени и заголосил:

— Господин, я не знал! Простите, я... я... могу как-то искупить свою вину? — Заметив презрительный взгляд Темного, он и вовсе запнулся. Прижавшись к полу, мужик мелко задрожал. Я его понимала. Навлечь на себя гнев дроу не боялся лишь отчаянный самоубийца, либо же мазохист. Скорей всего, второй, так как дроу испокон веков считались если не самой, то одной из жесточайших рас, населяющих Хортборг. Медленная и безболезненная кончина не была их коньком. Все это я знала, но принять... Привыкнув к Миануэлю, к его заботе и, можно сказать, трепетному отношению к себе, я теперь смотрела на эльфа и не понимала — передо мной стоял совершенно другой человек. "В тот-то и дело, что НЕ ЧЕЛОВЕК"! — услужливо подсказала сидящая у меня в голове ехидна.

— Миану, оставь его, пожалуйста. Я сама виновата. — Презрительно-брезгливый взгляд переместился на меня и тут же потеплел. Снова появилась яркая синева. Улыбнувшись и все еще не смотря на лежащего на полу мужика, он ответил:

— Тебе сегодня повезло, человечишка. Отныне ты пожизненно обязан вот этой леди. Любой каприз, любое желание... — он не закончил, но понимающий и униженный взгляд мужика показал, что он всё осознал и принял к сведению.

— Моя харчевня всегда в вашем полном распоряжении. — От его унижения я почувствовала себя чудовищем. Нет, я не злилась на Миануэля, это его природа, а я виновата в том, что удачно забыла об этом. К тому же, все произошедшее на моей совести, и наказывать следовало бы меня, но...

Хотелось побыть одной. Поэтому, уточнив расположение наших комнат, я молча поднялась наверх. Подальше от людей, от шума и от унижения ни в чем не повинного хозяина харчевни.

Искупавшись в заботливо нагретой служанкой лохани, я блаженно растянулась на кровати. "Как же мягко! Сколько я уже не лежала вот так"? — думала я, вспоминая кочки, овраги и большие коряги деревьев, под которыми в последнее время ночевала.

Осторожный стук в дверь отвлек от ленивых раздумий. Не дожидаясь ответа, дроу, словно большой довольный кот, прошмыгнул ко мне в комнату. Я судорожно стала укутываться одеялом, так как после купания на мне осталось одно лишь полотенце. Миану, хмыкнув, обрадовал:

— Чего я там не видел?

— Всего! — огрызнулась я, натягивая одеяло уже до подбородка. Умостившись на кровати, наследник с интересом принялся меня разглядывать. Стало неуютно. Тут же вспомнился последний инцидент, по телу пробежала неприятная волна дрожи. Дроу тут же поднялся с кровати, отошел к окну и, не оборачиваясь ко мне, спросил:

— Кариэлла, я сделал что-то не так?

— Нет, что ты...

— Тогда почему ты так себя ведешь? Ты боишься меня?

Ну, и как объяснить тому, кому с детства прививали презрение ко всем другим расам, кто не ценит жизнь человека, потому что принимает его за тупую домашнюю скотину, что нельзя ТАК поступать.

— Миану, — я начала медленно подбирать слова, — очень прошу тебя, не делай так больше, хотя бы пока мы не разбежимся каждый своей дорогой.

— Как не делать? — дроу искренне не понимал меня. Или же понимал и теперь наслаждался устроенным представлением.

— Ты, конечно, правильно сделал, что заступился. Но нельзя так запугивать и унижать людей, тем более, невиновных. Можно сделать все немного мягче.

— Но он оскорбил тебя!

— Ну, корону-то он не сбил с меня, так что я не в обиде. К тому же сама потянулась за чужим. Не стоило.

— Кариэлла, — словно ребенку принялся объяснять он, — как бы ты не скрывала и что бы не говорила, ты великий маг. Я ЧУВСТВУЮ это. Такие как он, получают от Вас защиту, лечение... да мало ли что еще. Даже если ты сейчас и не относишься к Ковену, рано или поздно придешь к нему, или он найдет тебя. А удел Ковена пожизненно служить на благо этих... неблагодарных тварей!

— Миануэль, на мне не висела табличка с надписью: "Уважь меня, ибо я маг". Я не хочу ссориться или переворачивать твои взгляды, давай просто договоримся, что, пока у нас одна дорога, будем немного терпимей. — Дроу долго смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Кариэлла, я постараюсь. Но у меня тоже есть условие.

— Какое же?

— Ты перестаешь меня бояться.

— Но я...

— Дроу чувствуют ложь. Забыла? Я хочу, чтобы ты поняла. Ты спасла мне жизнь, я твой должник. И пока я не смогу сделать того же для тебя, твое слово — закон, твоя жизнь — высший приоритет. И я никогда не смогу причинить тебе вреда.

— Миану, это смешно! Я же говорила тебе, что ты ничем не обязан мне. — Наследник подошел ко мне и, опустившись на кровать, приблизился к моему лицу. Не отрывая глаз, серьезно прошептал:

— Дорогая Кариэлла, это древнее нерушимое правило нашего народа, принятого, задолго до нашего с тобой рождения. Не тебе и не мне его менять. Даже если бы я был против этого, пока не будет уплачено по счетам, я твой: до последнего вздоха, до последней капли крови. Это мой долг. — Я вздрогнула.

— Скажи мне только одно: если я сама буду искать смерть, что ты тогда должен будешь сделать? — в комнате повисло тяжелое молчание. Дроу стремительно поднялся, подошел к двери и, не оборачиваясь, ответил:

— Я надеюсь ты сейчас пошутила... Но для меня твое слово — закон.

— Тогда для меня огромная честь принять этот долг, — немного помолчав, добавила:

— Спасибо за все, — обернувшись и лукаво посмотрев на меня, Миануэль ответил:

— У меня есть две причины не задавать тебе вопросов. Первая — рано или поздно все станет известно, к тому же с тобой очень интересно. Что касается второй причины... Второй я, пожалуй, немного помучаю тебя и пока не отвечу, — подмигнув он вышел из комнаты и уже с другой стороны двери крикнул:

— У тебя час на сборы! Ведь сегодня же Хисата!

Спустилась я в общую залу намного раньше. Каких-то особых нарядных вещей у меня не водилось, магию использовать было нельзя, так чего тянуть? Расчесав волосы, я решила в честь праздника просто распустить их. Свой наряд освежила припасенной белой рубашкой, вышитой золотыми нитями. Ее когда-то подарила Аэвон... Грусть серым туманом обвила меня и запустила свои щупальца внутрь. "Надеюсь, с ней все хорошо". Стараясь побыстрей отвлечься, я решила пораньше спуститься вниз.

Народ гулял. Громко так, смачно! Выбивая ритм, не понятный пока для моего трезвого сознания, пара раскрасневшихся девиц пыталась перетанцевать друг друга. Мужики, распивая огневку, горланили народные частушки. Притом орали не только люди! Многие расы, забыв на время о своей "уникальности" и "превосходстве", сидели за одним столом. Так ладно бы только гномы! Те любители хорошо посидеть, да и не особо-то и брезгуют обычным людом. Но вот картина здоровенного тролля за одним столом с оборотнем и веселой человеческой семейкой, состоящий из добротной мамаши, такого же упитанного мальчика лет двенадцати и худющего отца семейства, меня порядочно удивила и позабавила. Не было никакой агрессии. Даже оборотень что-то мастерил из кусочка дерева для краснощекого дитяти... Чудеса!

— Хисата сближает, — вкрадчиво прошептал мне на ухо наследник. Улыбнулся и, подав руку, продолжил: — Давай на время забудем обо всем. Сегодня ты просто Кариэлла, а я — Миану. Мы гости этого города и сегодня мы гуляем!

*Хисата — народный праздник бога любви Хисат. По человеческим традициям в этом день прощаются все обиды. Существует поверье о том, что в Хисату особенно необходимо нести окружающим добро и любовь. Тем самым, укрепляя силу и мощь самого бога, для которого весь этот праздник-поклонение есть не что иное, как подпитка энергией и верой. Приобретаемую силу Хисат возвращает сторицей верующим и благословляет на счастливую жизнь.

Глава 19

О, что это была за ночь! Волшебно прекрасная! Сколько счастливых, довольных лиц! Сколько любви витало в воздухе!

Первое негативное впечатление о городе смыла восхитительная атмосфера взаимопонимания и веселья. Улицы преобразились. Объятые бликами многочисленных факелов, они создавали ощущение теплоты и чего-то по-домашнему уютного. А какой был фейерверк! Я смотрела так долго, что затекла шея, но он и не думал завершаться. Небо озарялось тысячами огоньков, которые, мерцая, таяли, отражаясь в каплях фонтанов на главной площади. "Городские маги постарались на славу"! — в восхищении думала я.

Отовсюду звучала музыка на любой вкус. С одной стороны площади можно было наслаждаться утонченной игрой эльфа-менестреля, затрагивающего тончайшие струны души. С противоположной — залихвацки запевали люди, аккомпанируя себе варганом. Где-то на подступах к площади, из ближайшего переулка, была слышна тролья дарбука.

Мы с Миану, дурачась словно дети, носились из стороны в сторону, стараясь побольше увидеть и услышать. Трупа артистов, развлекала толпу акробатическими номерами и различными фокусами. Самому младшему артисту было около четырех лет! Но как старательно он топал маленькими ножками под бой большого барабана и как потешно разводил ручки, приглашая всех горожан поддержать его танец, что удержаться было практически не возможно.

В ходе нашего хаотичного метания по площади, дроу не забывал прихватить для меня, то пирожок с мясом, то рогалик с вареньем, разложенные на многочисленных прилавках, которые располагались практически по всему периметру площади.

Когда ноги уже гудели и подозрительно стали подкашиваться, Миану, купив большую рыбину да бутылку терпимого, по его словам, человеческого вина, увел меня с площади. Немного пропетляв по узким улочкам, мы подошли к высокому темному дому. То, что данную постройку называли домом, было скорее данью почтения ее внушительному возрасту. Двери и окна были заколочены деревяшками. По стенам, причудливыми змейками, расползались в стороны разной толщины трещины. Где-то обвалился камень...

Наследник, хитро улыбнувшись, подошел к двери и, выбив с одного удара ветхую дверь, приглашающе качнул головой внутрь.

— Может, найдем что-нибудь попрочнее? — все еще сомневаясь и не спеша следовать приглашению, ответила я.

— Зачем? Это именно то, что нам нужно, — уверенно заявил он. Не подействовали и мои предостережения, что, мол, пока умирать рано, да и могилку-то скромнее я себе представляла. Дроу лишь усмехнулся и затащил меня внутрь.

Осмотрев поломанную и прогнившую мебель внутри помещения, я вопросительно посмотрела на Темного. Чихнула. "Наверно, убирались тут еще до моего рождения", — кисло размышляла я.

— Пошли. — Миану протянул мне руку и медленно повел к лестнице, ведущей наверх через все ярусы. — Только под ноги смотри! — добавил он после моей попытки зарыться носом в вековую грязь.

— Постараюсь, — проворчала я, все еще не понимая, чего же интересного может предложить эта развалина с горой испорченной мебели, паутиной и еще кучей неприятностей. Все мое раздражение улетучилось, как только мы вылезли на крышу.

— О!... Демон дрызхатый! — не удержалась я.

— Можно просто Миану, — довольно ответил дроу, уже создавая своей магией мягчайший ковер и раскладывая на ней наш поздний ужин.

— Миану, это... — я восторженно переводила взгляд со своего друга на открывшийся с крыши вид.

Ночь уже угасала. На горизонте растекались золотисто-красноватые всполохи утреннего солнца, яркое пятно которого с каждой минутой увеличивалось и отвоевывало по кусочку у темного неба.

Горожане начали расходиться. Уносились прилавки с сувенирами и едой. Затихала громкая музыка. Лишь дивная, грустная мелодия, льющаяся из тонких пальцев играющего на национальном инструменте эльфа, приветствовала рассвет. Запели утренние птицы.

— Леди, стол накрыт. — Миану довольным котом растянулся на ковре, приглашая меня присоединиться.

— Миану, тебе кто-нибудь говорил о том, что ты...

— Лучший? — лукаво спросил он.

— Чудо ушастое, ты не просто лучший, ты самый лучший!

Рыба была восхитительна, вино, что бы ни говорил Миану, сладкое и необыкновенно вкусное. Впрочем, допить его не получилось, так как буквально после нескольких глотков оно основательно ударило в голову. "Эх, теряешь квалификацию"! — весело размышляла я, вспоминая студенческие вечеринки.

Лежа на мягком ковре и заложив руки за голову, я смотрела в уже посветлевшее небо. Надо мной пронеслась небольшая стайка маленьких птичек.

— Хорошо им.

— Кому? — не понял дроу.

— Птичкам. Летают себе, летают... И горя не знают, — наследник, молниеносно перекатившись в мою сторону, навис надо мной, заслоняя утреннее небо. Синие хитрющие глаза оказались в опасной близости от меня.

— А разве тебе сейчас не хорошо? — прошептал он.

— Сейчас хорошо, — голос почему-то резко осип.

— И мне хорошо. С тобой хорошо, — дроу, слегка наклонив голову, впился взглядом в мои глаза. Словно пытаясь прочесть в них что-то крайне важное. Его мягкие волосы заставили вздрогнуть, коснувшись моей щеки.

— Миану, — я положила напрягшиеся руки к нему на грудь, слегка отодвигая его, — за это короткое время ты стал для меня слишком дорог. И как бы это ни прозвучало, тем не менее, я стала считать тебя настоящим другом. У меня такое чувство, словно я знаю тебя всю жизнь. Пожалуйста... — Темный молчал, продолжая внимательно рассматривать меня.

— Миану, пожалуйста, — вся серьезность моментально слетела с его лица и, прежде чем отодвинуться, он спросил:

— Но ведь надеяться я могу? — пока я собиралась что-то ответить, наследник, уже улыбнувшись, поднялся с грацией хищного зверя. Потянулся и, словно только что не было никакого разговора, сказал: