Сварог поднял на опоздавшего тяжелый взгляд:
— Сколько можно ждать?
— А что, есть куда торопиться? — Кащей ещё не совсем успокоил не вовремя расшалившиеся нервы, но... "Столь явно хамить не стоит, капитан есть капитан, впрочем, что он ему может сделать? Посадит под арест? Смысла нет. Выгонит? Лес я знаю лучше всех, выживу как-нибудь. И никто мне не нужен... Никто из них..., — механик оглядел комнату: Велес с Перуном о чем-то тихо перешептывались, Стрибог оперся спиной о бревенчатую стену, пристально рассматривая потолок. — Что он там увидел, хотелось бы знать?".
— Разговор будет долгий, — Сварог не обратил внимания на демарш Кащея, настолько был поглощен предстояшим, — я вас всех прошу ничего не скрывать, рассказывать обо всем необычном, что случалось с вами, даже если вы считаете это бредом. Велес, давай ты первый...
— Я... — биолог слегка замялся, собираясь с мыслями, потом решился: — Я слышу музыку. Она звучит в моей голове, странная, непонятная, а потом я прихожу в себя уже далеко от того места, где я был. Как я иду через лес не знаю, не помню. Я пытаюсь не слушать то, что звучит внутри, но это сильнее меня. Она, музыка эта, зовет куда-то, рвет меня на части. Я понимаю, что её надо отпустить, но у меня не получается. Однажды я очнулся на поляне, у меня в руках была кривоватая дудочка, и я попробовал повторить мелодию, что жила во мне. Слышали бы вы это! Словно визг плохо отлаженного турбокомпрессора, но на этот верезг пришли необычные существа, — Велес улыбнулся, вспоминая "рожицы". — Или не пришли... Не знаю. Может, это были просто порождения моей фантазии, потому что следов они не оставляли, никаких.
— Не думал, что ты такой выдумщик, — Перун заинтересованно уставился на биолога. — А потом? Что было потом?
— Да ничего больше не было, я вернулся обратно и рассказал обо всем капитану. Мы вместе решили, что не стоит об этом говорить, пока.
— А музыка? — перебил его Сварог.
— Я её чувствую все время, когда остаюсь один. Она всегда разная: иногда грустная — от нее щемит сердце и хочется плакать, иногда веселая — тогда мне хочется обнять весь мир, иногда она яростная — и тогда я понимаю, что готов убить, не раздумывая кого угодно, даже любого из вас... Но, честно говоря, я стараюсь, чтобы кто-то всегда был рядом со мной, даже если это наши подопечные. Я боюсь, боюсь сорваться, не совладать с собой.
— То-то я смотрю, чего ты такой деятельный стал в последнее время. Велес тут, Велес там... — Кащей не мог упустить случая поддеть биолога.
— Я просто защищаюсь. Тебе не понять.
— Отчего же, — парировал механик, — у меня тоже есть о чем поведать, только стоит ли, не знаю.
— Мы все тебя внимательно слушаем, — капитан прервал возникшую дискуссию в самом начале, перепалки Кащея и Велеса уже изрядно поднадоели, а сегодня механик явно был на взводе.
После непродолжительно молчания Кащей поведал о том, что видел он, подробно описав все свои ощущения.
— Интересно, где тебя держали все это время. Пещер здесь полным-полно, твоя темница могла быть где угодно, и не обязательно далеко от нашего лагеря, — длинная борода Сварога уже походила на клубок спутанных волокон, а все из-за его привычки перебирать ее во время раздумий.
"Пожалуй, к концу разговора от нее останется едва ли половина", — подумал механик, увлеченно наблюдая за пальцами капитана, теребившими завитки длинных волос.
— Ты больше ничего не помнишь о том месте, где тебя держали? Кащей!
Механик подпрыгнул от громкого оклика:
— Нет, ничего. А разве Велес может показать ту поляну, где он видел "облачка"?
— Мы говорим о тебе...
— Она ещё сказала, что будет говорить со всеми нами...
— Ладно... Перун, а ты?
— Я тут сижу и удивляюсь. Ничего такого со мной не было, ни звуков, ни видений. Ничего необычного...
— Я ещё давно вам сказал, что на этой планете не все так хорошо, как кажется. — Стрибог впервые за все время разговора оторвался от разглядывания потолка.
— Да, я был неправ, когда не обратил внимания на это, но кто мог знать. Значит, и с тобой вошли в контакт?
— Вот-вот, именно, что в контакт...
— В каком смысле? — заинтригованный Кащей подался к Стрибогу.
— В самом прямом. Велес слышал, ты видел, а я ощущал — невидимые прикосновения, поглаживания, щипки.
— Это, наверное, очень приятно, — захихикал механик, у него непонятно отчего поднялось настроение. — Сколько мы уже без женщин, а ты молодой, кровь играет, вот и...
— Как сказать, — Стрибог скинул свою потрепанную куртку. На спине и предплечьях синели неровные пятна. — Ниже показывать не буду, там то же самое.
— Постой, постой, — биолог кинулся к пилоту, — но у тебя же обширные кровоизлияния, гематомы. Пойдем, я тебе их обработаю.
— Отстань, было хуже, — отмахнулся тот от проявления заботы, — выжил.
— Почему не сообщил раньше? — голос капитана гремел так, что у всех заложило уши. — Почему молчал? Останешься в лагере, тебе лечиться надо.
— Не надо, все само проходит, быстро.
— А как это получилось? Ну, синяки твои... Это ж какая сила нужна.
— Как? — Стрибог не торопился отвечать Велесу, он подбирал слова, чтобы описать свои ощущения. — Обычно во сне. Меня словно разбирали по косточкам, прощупывая каждую мышцу. Невидимые руки проникали внутрь тела, копошились там... Ощущение, бррр... — Стрибог передернулся от отвращения, — боли особой не было, только на утро появлялись такие вот кровоподтеки, будто ниоткуда. — Кащей только сейчас обратил внимание на запавшие глаза пилота и словно заново ощутил в своей голове мерзкие щупальца, сводящие с ума.
— Значит, так, — прервал тягостное молчание капитан, — что у нас есть? Мысли — Кащей, тело — Стрибог, чувства — Велес...
— А почему именно они? — спросил Перун, — вас, капитан, это ведь тоже не коснулось, как и меня.
— Думаю, выбрать могли кого угодно из нас, разницы нет. Главное другое — нас как будто исследовали, только малопонятными нам методами. Кто, вот в чем вопрос? Мы не обнаружили никаких следов разумной жизни.
— А помните, капитан, как вы сказали мне, давно? Удивительная планета, она, словно живая, наблюдает за нами тысячами глаз, привыкает к нам, и рано или поздно мы узнаем, что это за чудо такое, Земля...
— Да, Велес, наверное, пришло время, вот только коренные обитатели нашего общего дома представляться нам пока не спешат.
— И что будем делать?
— Пока ничего... Жить, как жили. Заниматься каждый своим делом. Ждать, тем более что реальной опасности для нас нет.
— И как долго?
— А куда торопиться, Велес? Если мы до этого ничего не узнали, чего уж теперь. Что искать? Только ждать.
— Моя трехликая женщина обещала навестить всех нас, когда-нибудь. Капитан, я пойду? — Кащей встал. Надоело ему переливание из пустого в порожнее. — Поохочусь немного, соскучился я за лесом.
— По одному не ходить, — остановил его Сварог.
— Что за чушь! Вы же сказали — жить, как жили.
— Ладно... — вздохнул капитан. — Иди, только не пропадай.
— А уж это как получится, — Кащей отсалютовал всем и исчез в белесом мареве морозного воздуха, ворвавшегося снаружи.
ГЛАВА 13
Утро почти не отличалось от ночи, показавшейся ведьме бесконечной. Медведь не спеша трюхал по лесу. Похоже, что и он уже притомился. Людмила вглядывалась в туманную завесу, укрывшую лес сплошным маревом. Свет едва пробивался через мутную хмарь. Казалось — никого, кроме них троих, больше нет в этом ирреальном мире, да и они застряли в какой-то нулевой точке мироздания, где нет ни времени, ни расстояний. Потому и изумилась, когда неожиданно медведь остановился, небрежно стряхнул со спины изрядно надоевших ему седоков и скрылся в туманной пелене.
— Куда это он? — ведьма недоуменно огляделась, потирая ушибленный бок. А толку? В шаге от них ничего не видать.
— Тихо, — зашипел кот, в отличие от ведьмы, не пострадавший при падении. — Слышишь, идет кто-то...
Людмила ничего не услышала, но послушно затихла, дыша через раз.
— Фу, — облегченно перевела она дух, когда из молочно-белой дымки вышел Леший. — Ты что творишь?
— Дальше сами... — лесной хозяин нахмурился, — мне туда ходу нет.
— А мы как же? В этой хмари сто лет по кругу ходить будем.
— Не будете. Я уйду, туман спадет. Он для таких, как я, определен, чтобы не лезли, куда не надо.
Людмила задумалась — а ведь и правда: когда Леший ушел, было видно хоть кое-что, а сейчас опять такое ощущение, будто в мутной воде плывешь. Она и так руку то и дело к глазам подносит — убедиться в своей зрячести.
— Так что звиняйте, сделал, что мог. А напугал, так это я не со зла, не думал, что ведьма такой пужливой может быть.
— Погоняли б тебя бы так, как меня Кашей, от собственной тени шарахался бы.
— Не шарахался бы...
— Храбрый такой потому что? — влез Баюн, — или сильный?
— Просто тени у меня нет...
От изумления всезнайка кот потерял дар речи. На это он раньше внимания не обращал, а сейчас как проверишь, солнца-то нет.
— Прощевайте, — лесовик шагнул в сторону и исчез, как и не было его.
— Что это он так с нами? "Прощевайте"... — обиделся Баюн, — ни добра, ни везения не пожелал... Как чужой...
— Не верит он в успешность наших поисков, — усмехнулась ведьма, — что ж, помог и ладно. Если Леший ничего не напутал, то ждать, пока туман развеется, недолго. — Она немного помолчала: — Тихо-то как...
— Давно уже так. Пустой лес стоит... Я вот что все время думаю, — кот прилег рядом,— почему лесовик в сторонку отходил, когда в медведя и обратно превращался?
— Да неприглядное это зрелище: наизнанку выворачиваться. Впрочем, я не знаю, как это у нежити бывает, но в любом случае — дело интимное, для чужих глаз не предназначенное.
— Хотелось бы глянуть...
— Оно тебе надо?
Кот примолк. Хватило его ненадолго:
— Смотри, — хвост его изогнулся, как вопросительный знак, — а это что?
— Где? — А ведь не соврал Леший, дымка становится полупрозрачной. Уже немного видны очертания елок, стоящих вкривь и вкось, понуро опустив свои макушки, а между замшелых стволов маячит чуть более светлый силуэт. Женщина, судя по одежде и длинным волосам.
Ведьма вскочила и устремилась к ней:
— Стой!
А та и не думала убегать. Смотрела на Людмилу и по лицу её, изнуренному потаенной кручиной, текли слезы.
Давно забытые ощущения захлестнули Людмилу, она с трудом справлялась с ними. Хотелось кинуться к незнакомке, прижаться к ней, уткнуться в колени, как в детстве бабушке, выплакать все свои горести и печали за долгие годы одинокой жизни — без любви, без друзей, без надежды на возвращение.
Незаметно для себя ускорив шаг, ведьма приближалась к женщине, но та вдруг развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Людмила рванулась следом, обо что-то запнулась и, упав, распласталась на земле, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба. Негодующе мяукнул невзначай придушенный ею кот.
— Чего под ноги лезешь? — прикрикнула на него ведьма.
— Нет бы "спасибо" сказать. Доброе слово оно и кошке приятно, а такому коту, как я, тем более, — самодовольно промурлыкал Баюн, вылизывая взлохмаченную шерсть.
— Сам себя не похвалишь, ходишь, как оплеванный, — парировала Людмила. Жизнь, похоже, возвращалась и к ведьме, и к котофею, раз они перешли на обычный ёрнический тон. — За что это тебя благодарить, просвети, пожалуйста?
— За то, что от беды спас. Видела бы ты себя, когда побежала за этим мороком. Ни дать, ни взять — бобылка в погоне за беглым ухажером.
— Что б ты понимал... — Не будешь же рассказывать хоть и умному, но все же коту, какие иногда мысли посещают людей. — Я просто хотела разобраться — кто это?
— И заодно дорогу к Кащею узнать, как же, как же... — понимающе закивал Баюн. — И что — разобралась?
— Ты помешал! — опять разозлилась ведьма. — Под ноги подлез!
— Да вы с ней похожи, как две капли воды. Не углядела, да? Поставь вас рядом, не различишь, особенно когда ты тоже слезы лить начала. — Людмила потрогала щеки. Надо же, мокрые. Она и не заметила. — Думать надо иногда, а не бежать сломя голову. Не дома чаи пьем... Если даже Леший смотался отсюда, то и нам пора когти рвать.
— Я не смогу, — засмеялась ведьма суровой тираде, — у меня когти короткие. Да и не на прогулку я вышла, знаешь ведь.
— Вот-вот, а ведешь себя, как дитя малое.
— Поняла, бдительность удвою. Так что ты там про похожесть говорил, давай подробнее.
— Эта в белом вылитая ты. Откуда взялась, чего хочет — непонятно. Да вон, смотри сама, стоит, ждет.
Людмила сощурившись, пригляделась. Её зрение с кошачьим, понятно, не сравнить.
"Да, ждет. И, впрямь, похожа. Не так, чтобы слишком, а как сестра. Сомневаюсь, что у меня здесь есть родственники, кроме Антона. Тогда в чем дело? И откуда вдруг возникло ощущение такого близкого сродства? Меня простым мороком так легко не заманишь, а я никакого подвоха не чую".
— Что, Баюн, вызываем огонь на себя?
— В каком смысле?
— В самом прямом — пойдем и спросим, чего ей от нас надо, а потом будем действовать по обстановке.
Ох, как не хотелось коту, а деваться некуда. Острым глазом приглядывая пути для отступления, Баюн потихоньку поплелся за ведьмой.
Трудно принимать решения, а если что надумал, так и делать надо одним махом. Людмила проворно преодолела половину расстояния, отделяющего их от женщины, оглянулась на Баюна — идет следом, как миленький — глядь, а белый силуэт опять едва виден. Ускорила шаги, потом побежала. Нет, ближе подойти не получается, так и маячит светлое пятно где-то впереди.
