А вышло... Нет, не в дышло! Но держаться непринужденно перед сыном, названной матерью и двумя друзьями в статусе жрецов у меня еле получалось. Да и они сами с трудом отходили от произошедшего — еще четыре сияющих соблюдали нейтралитет, а на пьедестале сложилась патовая ситуация — Давжогл при Жнеце не мог действовать свободно без угрозы потерять все, потеря четырех высших жрецов тяжко на нем сказалась, лишив подпитки. Поэтому он мог только кусать губы, не помышляя о вмешательстве — новая сила искажала задумки, и, кстати, не только его. Поводом для сбора и тем, что дало мне время оклематься худо-бедно прийти во вменяемое состояние, стали шустрые драконы — они воспользовались ситуацией и поспешили беспрепятственно возвести своих ставленников на оставшиеся два Кратонных Престола Сил Рухмыкхгронжевского лепестка Пантеона. Впрочем, это скорее стало приятным бонусом к решенной задаче — к двум пришпиленным энергетическими булавками Кратонным Престолам Сил, Серуш и Юзи, добавилась третья опора, аннулирующая все эффекты от последующих "мерцаний" — все будет бестолково, в чем сразу же некоторые и убедились, как минимум в высшей мере раздосадовавшись. У Эасо впереди год, чтобы заселить Великие Мэллорны гим-каэлесов и начать крепить свой Престол собственными силами, а не заемными — восемь согласились на кабальные условия, девятого не спрашивали. Впрочем, и детородных — или ульеродных? — всего-то с гулькин нос — одиннадцать, больше нет мужчин, способных оплодотворить — или одухотворить? — более трех десятков за раз и выжить после такого поистине великого геройства.
Беседа оказалась многопланова. Эасо готовилась к благословлению супружеских пар, а точнее четверок — три феи на одного фея, дабы было, кому ухаживать и защищать бескрылых. Флэ подспудно думал о новых мерах по лечению больного Нордрассилла, с которого буквально только что сорвал защитный покров, тем самым существенно ослабив оборону — к счастью, покушаться на его вотчину никто не осмелится. Иэру и Аэнли радовались отдыху. Мой Абиок в четыре потока принимал сенсорную информацию — "жучки" собрали баснословно богатый урожай. К взаимному удовлетворению, разговор надолго не затянулся — четверо упорхнули, а я, механически отряхнув штаны, побрел в Донжон моей Цитадели, выстроенной внутри Обители. Ну, планируемой. Каждый шаг рушил скрепы воли, опьяняя сознание абсолютным могуществом. Там, там Лейо и Зефир, они разделяют мою судьбу, там, с ними, я смогу нырнуть в измененное состояние сознание и удержать вожжи разбухшего и разжиревшего Абиока, пухнущего похлеще дрожжей.
Решился. Ох, как не просто дался мне этот шаг, восстановление целостности! И совершенно пофиг, смелость ли явилась первопричиной, или виноват душок самоубийственной трусости... Вообще абсурдны рассуждения по этому поводу — последние дни был сам не в себе, словно в кошмарном сне наяву! Совершенно точно одно — без Лейо и Зефира все сохраняемые крохи растворились бы, и родилось бы на осколках нескольких личностей какое-нибудь чудо-юдо, монстр тьма-ликий. Бы-бы-бы, ХЫ!
Долго ль, коротко ль витал в облаках эйфории, но таки сработал раздражающий фактор, оставленный заведовать проектами в отсутствии неизбежно сгоревших сибиро, в количестве один плюс три плюс два плюс дюжина — ответственная миссия выполнена! К ялу осмысление результатов — Итол.
— Привет! — Распахнул я объятья.
— Привет... — благоговейно в ответ.
На то он и первожрец, чтобы проявлять чуткость при общении со своим богом — на негнущихся ногах Итол сделал недостающие шаги к ступени и прижался ладошками и ухом к моей груди, тут же оказавшись в кольце моих рук. Обоих захлестнула волна безудержного счастья, незамутненного предрассудками. Мы стояли, окунувшись в безвременье обоюдного восторга от долгожданной личной встречи, и река замедлила свои воды под нами. Этот бесконечный миг обоим врежется в память, и плевать на слишком окрепчавшие узы! Наша любовь взаимна и полна, пусть все утрутся своей завистью и подавятся злословием!
Встреча примирила меня с моей изменившейся сутью, открыла новые удивительно прекрасные горизонты. Встреча утвердила Итола в вере и правильности выбранного жизненного пути. Двое не видели уязвимости в своей связи — она наоборот придавала обоим сил для будущих свершений!
Когда Итол набрался смелости и крепко обнял меня, мы переместились на мое ложе, не спеша раздеваться и предаваться низменным утехам бренной плоти. Наслаждение обществом друг друга длилось и длилось, чувства перекатывались словами из эмоционального наречия. Две одинокие души заполнили пустоты друг в друге: одна алкала о ком-то заботиться, о ком-то понятном и незамысловатом с большими задатками, преданном безоговорочно, умном и понятливом, любящем; другая жаждала заботы, лишившись оной после встречи родного отца со своей любимой, сразу подарившей ему ребеночка-сольфика, отнявшего практически все родительское внимание, тепло и любовь.
Я наконец-то — не без незримой помощи Абиока, Лейо и Зефира — смог без всякого страха принять в дар чьи-то воспоминания. Вообще-то, они достались мне вместе с нитью жизни и судьбы Итола — отказаться был не властен, да и не думал я об этом в эти благодатные и наисчастливейшие моменты, затмившие собой всю пережитую боль и страдания.
Полновесная инициация Итола, как моего первожреца, установила формат наших отношений, расставив все точки над "ё" — нам нет нужды в примитивном интиме, высокие чувства доставляют несоизмеримо больше счастья, как в глубину, так и в ширину, вообще по всем направлениям! Дух беспол, отождествление себя с мужским или женским началом есть пережитки тварного мира. Теперь нет необходимости в разграничении сознания Итола на личное пространство и порог для общения с богом — он целиком мой, со всеми любимыми обоими потрохами! И оба ликовали тому факту, что один теперь без всяких заморочек способен обращаться ко второму, а второй рад-радешенек возможности быть неким посредником, удовлетворяющим с другими сексуальные потребности обоих, и не только.
Как-то незаметно два обнаженных тела сплелись, усиливая плотность взаимного контакта, да так и застыли, качаясь на чувственных волнах, пока мягкий намек Лейо не прервал идиллию необходимостью возвращения Итола.
Взяв в руки лицо стоящего напротив, я вытер непрошенные слезы:
— Благословляю, Итол.
— Благодарствую, Гаер, — улыбнувшись во хмелю всепоглощающей любви, плавно выпускающей своего адепта из своих объятий в явь.
Мы все обсудили и всласть наобщались, воспользовавшись архаичным звуком лишь при встрече и расставании — дольше действительно разнеживающий перебор. Я — пример для подражания. Я первым настроился на трудовой лад, являя образец — внизу, на земле, Итола ждал рассвет нового дня, полного хлопот, одна и которых заключалась в маскировке просветленной физиономии и минимуме внешних изменений, мгновенно бросающимся окружающим в глаза. Пока не время громко заявлять о себе, а слава чудака на руку.
Памятуя о договоренности, Итол набрался мужества и сомкнул створки своей раковины — мне противопоказано раздвоение, даже длительный контакт через божественную пуповину окажет вредное воздействие. За черной челкой в его обольстительно зеленых глазах ведьмака я разглядел полное, хоть и тоскливо-грустное, понимание необходимости предпринятого шага и поддержку, обоюдную к слову. Кстати, он маг, равно владеющий магией творения, воды, электричества и пространства-времени, а после полной инициации теперь еще и всеми остальными — люфс возвращался магом-универсалом, до поры до времени прячущим жреческие способности проводить божественный свет и волю. Да, люфс — он как клещ к жертве уцепился за свою природу, искренне скорбя по человеческой матери, о судьбе которой теперь все-все знал.
Прочитав в моих глазах образ ангела в облаке черных волос, Итол расправил плечи, набравшись твердости духа. Он стал мужчиной в лучшем понимании этого слова, повзрослели морально-нравственные формы его сознания. Мы оба осознавали ранимость наших отношений жрец-бог, которые будут расти и матереть.
Итол моими глазами увидел своего отца, подарившего жизнь. Особенности его воспитания и причины, побудившие его к такому поведению. Сольф стеснялся отпрыска смеска. В борделе они выживали, рабам не до жеманства, ханжества, гордости и других проявлений, способствующих отторжению. Там у молодого сольфа крушили волю, используя в качестве лома вырванного наркотическим обманом сына. Вторая любовь оттеснила родную кровь на второй план, а рождение истинного первенца возродило в нем сольфский дух, потому Ольт так стремительно отдалился от Итола, урывками возвращаясь, когда чувство вины перебарывало детское воспитание. В отношениях отца и сына наступил кризис, обострившийся скорым рождением следующего ребенка. Нет, они де-юре поддерживали отношения при свидетелях, но де-факто пропала откровенность, разбежались темы разговоров, они искали причины для... В общем, Итол оставил в сердце любовь к Ольту как к подарившему жизнь, и на ура принял идею божественного отца, став его земным сыном. Пусть пока кривобоко, но каждый из нас дал другому недостающее тепло. И вот, стоя в Аштараковском зале с люстрой, оба утвердились в желании плавно и безболезненно друг для друга перерасти этот этап — смогли ведь сдержать плотские порывы! — и вскормить росток если не братской дружбы, то максимально близкой духовной — никто из нас не хотел слепого преклонения и безумств во имя веры или внимания. Мы расстались на мажорной ноте.
— Ай! Совсем ополоумел, придурок?! — Добавив еще и током, аж челюсти свело.
— Пп-прости, Флэ... — собрав мысли в кучу.
Я рассеянно трапезничал — деловой задор спал сразу после расставания. После бездумного брожения с улыбкой блаженного, блуждающий огонек-Зефир вывел меня к скатерти-самобранке, любезно приготовленной Лейо для моего ублажения — по задумке, блюда долженствовали способствовать проглатыванию и ускоренному перевариванию недавних переживаний. Вот тут-то Слим и попался под руку, отправившую его прямиком в рот.
— Чего под руку полез? — мысленно улыбаясь. При этом на лице образовался оскал жуткой гримасы — мышцы свело от электричества, Абиок и не подумал препятствовать, зубоскаля где-то глубоко в подсознании, чтобы я не видел. Ага, как же! Он часть меня, а не наоборот. Революция не состоялась, мятежных разогнали по закоулкам.
— Ты провалил проверку. Я обижен, — обидчиво выпятив свой водяной горб.
— Ага-ага, так и поверил. Хех, а давай ты станешь зубным раствором? С твоими-то возможностями по отбеливанию...
— Счаз! Тьфу!.. Уел, папка, — сдувшись и оттаяв. — Но согласись, — весело, — подловил ведь я тебя!
— Да-да, что верно, то верно...
— Эй! Не уплывать! Зря я подставлялся под твои клыки?! — Сердитый кусок воды то еще зрелище.
— Нет у меня клыков, но ты прав, что-то я чересчур расслабился. Спасибо, — последнее членорахдельно произнес вслух.
— Вот. Цени! — И кувыркнулся с руки, просочившись между веточек пухового мха. Флэ вновь стал пылинкой в Слиме, трепещущим передо мною.
— Должен заметить, Лео, Сверьялус остался недоволен километровой аркой мэл-палхов, — с огоньком в глазах произнес Лисауст-Лейо.
— Чур меня! Ты ли это, друг Горацио? — Я даже встал и обошел эльфа вокруг.
Строгая черно-белая форма дворецкого, классические белые перчатки и белое полотенце, идеально сложенное на сгибе черного рукава. Панговые волосы масляно лоснились, вульгарно розовый бантик собирал их в пучок пониже крестца. Признаться, я обалдел.
— Пока ты под домашним арестом, твои псевдонимы примерю я. — И этот подтрунивает! Да еще и поклонился как взаправдашний дворецкий короля.
— У-у-у! — У меня закружилась голова, Лейо сделал безупречный шаг, поддержав.
— Пора распаковать свежие впечатления, иначе они грозятся протухнуть, — сюрреалистичный голос вверг меня в пучину памяти, держа за шкирку. Вот ж, зараз-за! Но прекословить не стал, прекрасно понимая.
Проблема и выеденного яйца не стоила! Решение оказалось тривиальным! И поистине гениальным... И так вовремя пришедшим и четко реализованным. Лейо великолепно справился, как и Зефир.
Ответ созрел ни раньше, ни позже. Злоключения месили тесто для сдобной булки с изюмом по рецепту Судьбы, гм, в лице Араса. Или его представителя на Бодо — Око Бодо, или как в церковной среде Око Араса, являлось титаном, лишенным личности и воли. Колоссальный водоворот выглядел зрачком с других планет, когда тучи над ним раздвигались. Титан, рядом с которым успешно спрятался Лейо, переместившийся из глубочайшей впадины на обратной стороне в аккурат за миг перед наиважнейшим событием в моей жизни, приоткрыл лишь свое предназначение — совершать круговорот воды. Он гнал ее по венам в коре Бодо, чтобы пар по артериям нагревал дно, генерируя облачный покров. Глобалис-Ремувэо на время нарушило его работу, тучи разрядились, океан подостыл. Титан бы еще долго промаргивался, однако выхлоп энергии, а вернее всасывание определенного рода силы, завел его шарманку по новой. Близость к Привратнику в ответственный момент помогла установить фильтр и вентиль, дабы беспрепятственно и незримо собирать информацию, а так же успешно имитировать некоторые "природные" процессы. Зачем? Лейо пока держит в секрете, а я и не настаиваю.
Главное не в Привратнике. Лейо это не я. Мы ближе, чем семья. Мы одна персона с тремя эго. В общем, намотавшийся клубок туг для осознания всей глубины его природы, но лично для меня это более чем хорошо! Лейо изначально строился с учетом кластерного принципа. Я в начале не воспринимал его за нечто живое и одухотворенное, он и сам толком не мог осмыслить самоё себя. Однако прошли годы в разлуке, мое дитя росло. Да, встреча затмила наши разумы, натворившие претенциозных глупостей, впрочем, все, что ни делается, все к лучшему. Так и в этот раз. Зефир каленым железом, хе-хе, отделил от меня чуждое — те три кристалла, вживленные... эх... Они пустили слишком глубокие корни, а все последующие матрицы прививались ветками к их толстому стволу. Они исподволь науськивали меня на асассина, расчетливого мстителя. Не вмешайся бы в процесс амбиции Лара и пленение Асколем, стал бы верным псом ре-Т`Сейфов, идеальным разящим мечом как минимум. Зерна Хаоса взбаламутили мой омут, вытащили со дна на поверхность такоме, что пришлось идти на крайние меры, а потом еще и пытаться впадать в спячку, но Мститель все равно вырывался. Только благодаря некоторой затюканности и неприятия насилия, моего наследства с Терры, я успешно противостоял знаниям всяческих ядов и способов устранения практически любого противника. А в годы плена все мое естество было направлено на то, чтобы не сойти с ума и отточить те единственные приемы, что смогли бы убить тюремщика и сбежать. Пусть мститель выглянул, но Мир вновь не оставил меня в беде, подсунув дуота Эёуха. В конце концов вектора сложились в жестокий жизненный урок для попавших под пяту фатума близнецов. И, гадство, ни к ним, ни к Шофхаррэ мне путь заказан.
Ключ... Он растворился во мне. Плюс Тронный Венец, корона всего Глораса. Мир по-своему стремился угодить мне, как-то помочь. Великая благодарность ему за истинную любовь! Высокое чувство много месяцев согревало, пока жестокость эльфов не утопила его в ледяной мести, жаждущей все новых и новых жертв, не отличая одну от другой из-за влияния поглощенного Хаоса.
