Конфедерация

— Мало вам тех, кого вы сегодня убили и покалечили, так вы ещё крови хотите? — истерично взвизгнула женщина лет сорока, стоящая, кажется, во втором ряду собравшихся.

— А вы, гражданочка, не хотите посчитать, сколько убили и покалечили ваши односельчане на трассе, в Сатке, Бакале, Берёзовом Мосту, Малом Бердяуше? Вот он, — ткнул Вадим пальцем в сторону Кипчака. — В начале зимы получил две пули в грудь от ваших и чудом остался жить. А один из наших людей тогда погиб. Или хотите сказать, что на блок-пост на выезде на трассу несколько дней назад напали не ваши? Пять человек из Сатки погибли, двое останутся калеками. А сколько машин людей, которых убили ваши односельчане на трассе, стоят в ваших дворах? Может, пройтись и проверить документы на них? Так что засуньте язык себе в жопу, гражданочка, и заткнитесь!

— Как ты смеешь разговаривать с моей мамой! — рванулся вперёд парень, в руку которого цеплялась скандалистка. — Да я...

— Что? Морду мне набьёшь? — засмеялся Скиф. — Пошёл вон, сучёнок!

Зачем он провоцировал пацана лет девятнадцати, я понял, когда Вадим легко ушёл от замаха маминого защитника и подтолкнул его в сторону оцепления.

— Десятым будет, — кивнул он парням.

— Мишенька! Отпустите моего сына! Куда вы его тащите!

— В поезд, — нахмурился Вадим. — Чтобы очень активная гражданочка пуще всех отговаривала своих односельчан от бандитизма. Если, конечно, ещё хочет увидеть своего Мишеньку живым.

Когда крики и вопли о 'беспределе' и 'пришлых убийцах' утихли, Скуфеев кивнул Виктору.

— Мы пробовали договориться с вашими людьми, чтобы все дела с нами вёл кто-то один из ваших, но они не смогли решить даже этого. Поэтому отныне вами будет командовать он, — показал Данилов на Лузина.

— Кто? Юрка Лузин? — возмущённо загудели уже мужики. — Да кто он такой, чтобы командовать нами?

— По крайней мере, единственный, у кого нашлись яйца, чтобы прийти к нам на переговоры и попытаться защитить вас же, — снова влез Скиф. — И если решитесь снова бандитствовать, то не забывайте, что этим вы обрекаете на смерть не только тех восьмерых, кого мы взяли в плен невредимыми, сына вон той гражданочки, но и мать Лузина. Насколько я успел заметить, довольно достойную женщину.

— А если это не наши будут, а кувашинские, тундушские или даже кусинские?

— Значит, у вас будут сутки на то, чтобы привезти в Сатку их головы. Ты слышал, Юрий? — повернул Вадим голову к Лузину, и тот кивнул.

Похоже, мужик только теперь начал понимать, во что он влип.

— Да, и ещё одно. Ради того, чтобы вы могли нормально передвигаться, мы снимаем минирование на дороге к трассе. Но не блок-пост, где каждого едущего со стороны Медведёвки будут досматривать.

Грузились в бронепоезд неспешно, контролируя поведение небольших групп людей, которые всё никак не расходились по домам, продолжая о чём-то дискутировать.

— Похоже, вовремя мы успели, — задумчиво поглядев на небо, затягивающееся облаками, покачал головой Виктор.

— Ты о чём? — не понял я.

— Помнишь советскую песенку? Я не поверила в примету давнюю — цветёт черёмуха к похолоданию. А если учесть, что после атомной войны климат взбесился, то как бы вообще снег не пошёл.

— Что? ОПЯТЬ???!!!

Данилов только пожал плечами.

— Да, в общем-то, ничего особенного для этих мест. Я хоть тогда и пацаном был, но хорошо помню, как 15 мая восемьдесят второго за сутки с полметра снега в Миассе выпало...

Бл*дь, куда я попал?

Поль Картаж, 'Бербер'

Слово 'заложники' я прекрасно понял, и от него меня покорбило. Хотя в Мали мне доводилось сталкиваться с таким явлением. И освобождать своих братьев по оружию и европейцев, содержащихся местными группировками в качестве 'живого щита', и слышать о том, что та сторона, на которой мы воевали, практикует такое же, чтобы усмирить некоторых противников. В прессе об этом молчали, но такое было.

— Вы действительно убьёте пленных и женщину с мальчишкой? — улучив момент, спросил я Виктора, когда нас никто не слышал.

— Пленных — может быть, если местные не успокоятся. А женщину и парня... Поль, мы же не подонки какие-то! Ты же видел: мы даже никого не грабили, когда захватили посёлок. Хотя могли бы.

— Это мы. А другие?

— Мы ещё заранее, когда планировали операцию, решили, что заложники будут содержаться в Порогах. У нас и запасы продуктов есть, и убежать от нас сложнее. Да и рабочие руки очень нужны.

— То есть, они будут не просто сидеть в тюрьме, а ещё и работать? Как на каторге?

— Конечно! А ты предлагаешь просто так их кормить? Ты же знаешь, сколько мы запланировали построить этим летом. Вот и пусть ломают камень на осыпи за плотиной и возят его в места, где нужно закладывать фундаменты. А женщина будет готовить им еду, стирать, зашивать одежду. Если Медведёвка за месяц утихнет, перестанет создавать проблемы, то отпустим их всех домой.

Очень прагматичный подход, но мне не нравится сама идея захвата заложников. Нецивилизованно это. Хотя... Я продолжаю слушать радио, и то, что сейчас происходит во Франции, тоже совсем не влезает в рамки представлений о цивилизованности. Пожалуй, то, что делают русские, среди которых я живу, даже более гуманно, чем карательные операции против целых городков, проводимые французской полицией и военными.

Для перевозки заложников их Бердяуша в Пороги использовали автобус, куда посадили троих охранников, включая меня. Значит, действительно взятие заложников планивалось заранее. Руки всех их, кроме женщины, были связаны пластиковыми строительными стяжками, теперь уже во всём мире используемыми в качестве заменителя наручников, и никаких попыток убежать не было.

Ещё при высадке из бронепоезда я обратил внимание на то, как быстро похолодало, а вместо высоких весенних облаков небо затягивают низкие тёмные тучи, грозящие пролиться дождём. Добавьте к этому ещё пронизывающий холодный ветер, дующий от устья реки Большая Сатка.

Нас встретил Дмитрий Рощин, остававшийся, как выражаются русские, 'на хозяйстве'. Ему меньше шестидесяти лет, но выглядит он значительно старше своего возраста. Как говорит Данилов, из-за того, что его дядя любит выпить. Дмитрий любит пошутить, но если нужно заниматься каким-нибудь делом, относится к нему с полной серьёзностью и при этом бывает абсолютно трезв. Зато когда у него выпадает свободное время, его редко можно встретить без запаха алкоголя.

— Вадимка, тут у меня клиент сидит, нервничает, — бросился он к нашему командиру. — Хочет срочно четыре бочки солярки, готов заплатить за неё золотом.

— А чего это ему так посрочнело? — удивился Скуфеев.

— А ты на небо смотрел? Вот-вот снег пойдёт, и тогда ни он из Порогов не выберется, ни мы эту солярку не доставим. А им в Малоязе надо сев заканчивать.

— Ещё и везти? А нам кто заплатит за топливо, которое мы потратим?

— Он и хочет заплатить. И надо действительно быстро это делать, иначе либо он у нас застрянет, либо мы в этом Малоязе. Снег будет. И, как мне кажется, много снега выпадет.

Как снег? Ведь уже почти лето, деревья распустились, цветёт всё вокруг. Разве такое возможно?

Виктор, выйдя из кабинета Скуфеева, где шли переговоры, велел мне одеться теплее и снова забрать оружие из оружейной комнаты и быстрым шагом пошёл в здание, где располагается местный госпиталь. А его дядя отправился к железнодорожным цистернам, в которых хранится наше топливо.

На то, чтобы заполнить бочки и погрузить их в багажник российского полноприводного минивэна, ради чего в машине пришлось снять задний ряд сидений, потребовалось около часа. За это время ещё сильнее похолодало, тучи ещё больше сгустились, из них уже стали падать дождевые капли. Владелец минивэна, Сергей, тоже тревожно посматривал на небо.

— Если в Малоязе надолго не задержимся, то назад прорвёмся, даже не подключая полного привода, — сообщил он.

Все, кто прожил в этой местности много лет, говорят о сильном снегопаде, который вот-вот начнётся. Неужели всё так серьёзно?

Бессонная ночь сказывалась. Особенно после того, как Серж включил отопитель. Русские машины, хотя и собраны как попало, рассчитаны на местные суровые зимы. А после загрузки восьмисот килограммов груза его минивэн стал не скакать на дорожных неровностях, а мягко раскачиваться. И меня, и Виктора, и Виталия, участвовавшего в операции против бандитов из Медведёвки, стало клонить в сон от тёплого воздуха включённой Сергеем печки. Да и мелкий дождичек, сыпавшийся на лобовое стекло, тому способствовал.

— Поль, не спи, — неожиданно окликнул меня Данилов, когда мы въехали в очередную деревню. — Ты здесь ещё не бывал, и тебе будет на что посмотреть.

Сергей, ничего не говоря, только засмеялся, но и я, и Виталий, бывший сотрудник офиса военного комиссара, открыли глаза.

Старая советская машина покупателя топлива, ехавшая впереди, немного оторвалась от нас, но сбросила скорость вслед за минивэном. И на одном из поворотов я увидел огромные скалы каньона, в котором текла неширокая, но полноводная река. Светло-серые, с рыжими пятнами лишайников, и очень высокими соснами, растущими на самом обрыве.

— Что это за река? Что за место?

— Ай, — снова засмеявшись, ответил Серж. — Река Ай, в которую впадает наша Большая Сатка. Посёлок Межевой. Можно сказать, самое начало этого каньона. Я ещё в прошлом году здесь водил группы туристов, сплавлявшихся на катамаранах. А теперь из-за чёртовой радиации не рискнул бы...

Он вздохнул, продолжая ехать небыстро, чтобы мы успели полюбоваться скалами, переместившимися с правого берега реки на левый после бетонного моста через реку.

— Ну, всё, — объявил он после того, как мы полезли в довольно крутой подъём. — Можете спать дальше.

Но поспать не удалось. Вскоре мы остановились на блок-посту при въезде в довольно крупную деревню, где Виктору, сидевшему рядом с водителем, пришлось выйти наружу, чтобы объяснить охранникам, куда мы едем.

— Это когда-то была 'столица' большого башкирского племени Айле, 'лунные люди', — объяснил он, когда мы тронулись. — К Луне они, конечно, никакого отношения не имеют, просто обитали по течению реки Ай, название которой переводится на русский язык ка Луна.

— Странно, — удивился я. — Почему?

— Не имею представления. Так что, Поль, ты можешь гордиться тем, что проезжал по мосту над Луной, — засмеялся Данилов.

Правда, когда он говорил эти слова, повернувшись к нам с Виталием, его лицо выглядело озабоченным. Возможно, из-за того, что среди капелек дождя, падавших на лобовое стекло машины, стали возникать и снежинки.

Мы уже привыкли и к теплу в машине, и к её мерному покачиванию, и теперь просто сонно смотрели в окошки на широкие поля, среди которых бежала асфальтированная дорога. Почти все они были распаханы, хотя часть из них уже зеленела свежими всходами. Русские хорошо приспособились к своему климату, и часть посевов делают ещё с осени. На удивление, зерно и даже всходы прекрасно переживают морозы под обильными снегами, и весной начинают быстро расти. Во Франции такое невозможно, потому что снег выпадает ненадолго, а иногда и не каждый год.

— Лаклы, — с какой-то непонятной интонацией произнёс Серж, когда впереди показалась следующая деревня, примостившаяся у подножия гор.

Лишь чуть позже стало заметно, что она находится за рекой. Как оказалось, это тот же самый Ай, но несколько ниже по течению.

— Да ладно тебе, — улыбнулся Сергею Виктор. — Угомонились они уже. После того, как мы особо борзых отстреляли, а остальные почувствовали, что значит остаться без топлива. Как шёлковые теперь. Поль, тебе здесь тоже есть на что посмотреть.

И опять он оказался прав. После деревни дорога стала подниматься вверх по ущелью вдоль небольшой речки. Даже по более узкому ущелью, зажатому крутыми склонами, чем у нас в Порогах. В одном месте, на противоположной стороне речушки, видимо, бил родник, воду из которого местные жители вывели по стальной трубе прямо в реку. Видимо, чтобы удобнее было наполнять бутыли и бочки. Но подобраться к этой трубе, не замочив ноги, было невозможно: для этого нужно зайти в быстро текущий поток.

И снова несколько километров дороги, идущей среди полей, лишь со временем перемежающихся берёзовыми рощицами. Дороги, обочины которой уже присыпало снегом, полностью сменившим дождь. Видимо, земля и асфальт ещё были тёплыми, и снег на них таял, а на траве, растущей по краям дороги, задерживался.

За весь путь нам не попалось ни одной машины, кроме бешено пронёсшегося навстречу вооружённого джипа, чем-то напоминающего итальянскую бронемашину Ивеко LMV, от которого и покупателю, и Сергею, даже пришлось прижиматься к обочине.

— А это ещё кто? — удивился Виктор.

— Похоже, 'Тигр', — оживился Виталий.

— Да я вижу, что 'Тигр'. Я спрашиваю, что за вояки на нём тут ездят, и куда их несёт в такую погоду?

Эта встреча очень насторожила обоих бывших военных, и пока они перебрасывались фразами с возможными версиями, мы выехали на высокий мост над ещё одной полноводной рекой.

— Это тоже Ай? — спросил я у тревожно замолчавшего Виктора.

— Нет, это уже Юрюзань. Ещё более заражённая, чем Ай, река. Мало того, что она попала в эпицентр ядерного взрыва, так им американцы ещё и накрыли российское сборочное производство ядерных зарядов. Ты по трассе ездил, должен помнить очень крутой затяжной спуск к городу Юрюзань. А через горку от него располагался ещё один городок, с очень приметной водонапорной башней в форме члена: цилиндр со сверкающим шаром наверху. Вот в этом городе и был завод по сборке ядерных зарядов.

Никогда бы не подумал, что я проезжал мимо таких 'туристических достопримечательностей'! Если бы я до Катастрофы рассказал своим французским друзьям, запуганным 'русской ядерной угрозой', что проезжал мимо этого завода, они бы после этого бросились проверять, сколько рентген я излучаю!

— Ну, всё. Добрались, — облегчённо выдохнул Сергей, когда после моста и выезда на дорогу с более хорошим покрытием мы въехали в очередную большую деревню. — С прибытием на родину башкирского национального героя Салавата Юлаева!

Виталий Ярулин, 'Петрович'

Пролетевший на огромной скорости 'Тигр' действительно озаботил и меня, и Кипчака. Я успел рассмотреть, что бронемашина вооружена модулем в составе 'Корда' и 'Печенега'. Для наших условий, наряду с бронированием, это просто вундер-ваффе, от которого нет никакой защиты! Может, только саткинский бронепоезд уцелеет после очереди из 12,7-мм пулемёта, но ему просто нечем пробить броню 'Тигра', хотя и относящегося к легко бронированным машинам. И летела эта бронемашина именно в ту сторону, откуда мы приехали.

В Малоязе её тоже видели, и она тоже произвела там переполох. Всё-таки это вам не даниловские самоделки, не несущие никакого вооружения, а полноценная бронетехника заводского производства с двумя мощными пулемётами. Кто на ней ехал, зачем ехал, куда торопился, оставалось лишь гадать.

Снегопад, тем временем, только усиливался. И как мы ни торопили деревенских с разгрузкой топлива, вместе с поиском пустых бочек и переливкой в них солярки простейшим шлангом (соснул шланг, если при этом не нахлебался вонючей жидкости, зажал отверстие в резиновой трубке, после чего вставил конец 'насоса' в порожнюю ёмкость, и жди) процесс затянулся часа на полтора. Ещё час ушёл на угощение нас 'благодарными покупателями'.