— Да, дорогая сестра, это и есть ваш новый кот?
— Ах, да, конечно... новый... милая сестра, какие чудесные топазы у вас! Так идут к вашим глазам... я не видела их раньше. Вам их, наверное, муж подарил?
— Э... нет. Эти я заказала сама.
— Неужели? Мне показалось, не совсем ваш стиль, мелковаты.
— По-моему, в самый раз. А вот вы опять без украшений...
— Разве? Вам показалось. Просто я не ношу вульгарных вещей днем, предпочитаю изящество, — Шу тряхнула любимыми серьгами в виде ажурной паутинки с мелкими сапфирами.
— Возлюбленные сестры мои, а не пора ли нам потанцевать? Драгоценнейшая Ристана, позвольте пригласить вас... — Кей предложил руку Регентше, встревая между готовыми сцепиться дикими кошками.
Ристане ничего не оставалось, только как лучезарно улыбнуться и согласиться. Его Величество вывел Регентшу из беседки на лужайку, и музыканты заиграли вальс. Придворные кавалеры, успокоенные видимым благополучием, стали приглашать дам и присоединяться к танцу.
Хилл наблюдал, как Его Величество с Её Высочеством разделывают на лоскутки старшую сестру, и поражался тому, как эти двое понимают друг друга. В высоком искусстве словесных поединков немного нашлось бы таких мастеров, а согласованность их дуэта вызывала в нем чисто профессиональное восхищение. Как лучшие мастера трагедии в Королевском Театре. Точно, королевский театр, иначе и не скажешь. Как опытный тапер, Хилл подстроился к ритму их речи, к тону... забавно получилось. И смотреть на лица придворных было забавно. Настоящая театральная публика, все эмоции на лицах написаны, разве что не хлопают в особо удачных местах. Хилл получал настоящее удовольствие от сегодняшней прогулки. Шу больше не выставляла его на всеобщее обозрение, и он мог спокойно сидеть в уголке и бренчать на гитаре, наслаждаясь её присутствием рядом.
Его представление о коронованных особах менялось неузнаваемо. Молодой король показался ему совершенно нормальным юношей, никаких капризов, самодурства или любви к лести и преклонению Хилл в нем не заметил. Властность и незаурядное актерское дарование — да, несомненно. Способность управлять людьми у этой семьи в крови. Но, похоже, Его Величество больше играет на публику, нежели действительно чувствует себя земным воплощением всех божеств сразу. И плюет на светские условности. Как показалось Лунному Стрижу, с пребольшим удовольствием. Позволил рабу сидеть в своем присутствие, самолично пригласил за стол... как же они похожи, брат и сестра.
Его Величество с Регентшей удалились, свита Ристаны утянулась за своей повелительницей, и Хилл остался в беседке наедине с Шу. Он прижал ладонью струны, гася последние отзвуки, и поднял на неё взор. В приглушенном зеленовато-золотистом свете, проникающем сквозь листья, она казалась мягкой и уязвимой, позволив себе на мгновенье сбросить маску балаганного персонажа. Хилл последовал её примеру, перестав прикидываться каменным изваянием. Шу нежно улыбнулась, подходя к нему, и коснулась его волос протянутой рукой. Он поймал осторожно её пальчики и приник к ним губами, совсем легонько щекоча своим дыханием. Секунду или две они просто смотрели друг на друга, и Хилла пронзала щемящая нежность, останавливая сердце.
— Тигренок, — её шепот ласкал его, подобно прохладным объятиям ленивой реки, заставлял остро почувствовать её близость и, одновременно, недоступность. — Тигренок, милый... ты не устал? — Хилл тихонько покачал головой, не отпуская её руки, и потершись об неё щекой. — Ты, наверное, и танцевать умеешь? Пойдем?
До беседки доносились звуки вальса, и Хилл, отложив в сторону гитару, поднялся и предложил Шу руку. Она положила на неё свою, и повернулась было к выходу, он он осторожно развернул её, потянув на себя, и увлек в танце прямо здесь, вдали от посторонних глаз. Она вздохнула удивленно и покорно, принимая его объятия, и позволяя вести себя. Хиллу до умопомрачения хотелось поцеловать её, хотелось подхватить на руки и кружить, и танцевать с ней на виду у всей этой напыщенной публики, показывая, какое сокровище принадлежит ему... но он понимал, что хочет слишком многого. Поэтому он безропотно выпустил принцессу из рук, едва она легонько толкнула его в грудь и прошептала:
— Подожди, Тигренок, не надо.
Шу немного ещё постояла рядом с Хиллом, впитывая нежность и желание, исходящие от него, и с сожалением отступила на шаг.
— Не сегодня. Пойдем ко всем остальным, — она просительно взглянула ему в глаза, — будь поблизости от меня, но не подходи сам, хорошо? — Хилл кивнул. Шу грустно усмехнулась и вновь превратилась в капризную особу голубых кровей. С высокомерным видом вышла из беседки, не обращая внимания на следующего за ней юношу.
На полянке для танцев праздник продолжался. Музыканты играли, слуги разносили напитки и легкие закуски, придворные танцевали, флиртовали и веселились. Принцесса обратила внимание на несколько встревоженный вид Зака, беседующего на краю лужайки с шиерой Тейсин. Мия что-то резкое ему сказала, отвернулась и отошла, взяв у проходящего слуги бокал вина.
Зак поймал взгляд Шу и направился прямиком к ней. Одна из фрейлин попыталась остановить его, вызывающе стреляя глазками, но Флом вежливо, но твердо отстранил её, кивнув на принцессу. Приблизившись к ожидающей его Шу, он с поклоном пригласил её на танец, и увлек к более пустынному краю полянки, подальше от музыкантов.
— Шу, что происходит? — с равнодушно вежливым выражением лица плохо вязался взволнованный шепот. — Ты что-то затеваешь? Причем тут Мия?
— Мия? Совершенно не причем. Да и не затеваю я ничего особенного, — принцесса не хотела сейчас обсуждать с Заком свои личные дела, хоть бы и под магическим покровом тишины.
— Ладно, не затеваешь. Но что творится с Мией?
— И что с ней такое?
— Это ты меня спрашиваешь? Это я магией развлекаюсь?
— Зак, ты злишься. Не стоит.
— Не стоит, наверное. Зато стоит объяснить, наконец, что ты с ней сделала.
— Представь себе, не я. Поэтому и спрашиваю тебя — что в ней необычного?
— Да всё! Она меня будто не замечает, или делает вид, что мы не знакомы вовсе...
— Погоди, Зак. У тебя что, на неё серьезные виды?
— Она очень милая, и мне бы не хотелось...
— Я не спрашиваю, милая ли она. Я хочу знать, она тебе нравится?
— Да. Нравится. Ты довольна?
— Вполне. Так что с ней?
— Её будто подменили. Я виделся с ней вчера, и всё было нормально, и мы хотели встретиться сегодня...
— Спокойнее, Зак.
— Ладно. Она не хочет со мной разговаривать, и смотрит только на твоего Тигренка. Да ты сама видела, как она на него вешалась после обеда!
— Видела. Но потом она к Тигренку не подходила.
— Потому что я ей не давал. Шу, она не в себе!
— Зак, не волнуйся так.
— Легко сказать...
— У тебя всё так серьезно?
— Вроде того.
— Настолько, что ты готов на ней жениться?
— Жениться? Ну, я ещё не думал об этом...
— Подумай, Зак. Я пока не очень понимаю, как с ней быть...
— Так ты не объяснила, что с ней?
— Это не моя магия, Зак. Точно. И тот, кто это сделал, похоже, сам не понял, что натворил.
— Это ты про кого? Что-то я таких странных магов в окрестностях не замечал, чтобы непойми что делали! Темнишь, милая!
— Есть немного. Зак, я попозже тебе всё объясню, ладно? И, пожалуйста, Кею пока ничего не говори.
— Шу, это связано с Тигренком?
— Это связано со мной, Зак, и только со мной. Ясно?
— Да ясно, ясно... но ты сделаешь что-нибудь, а?
— Я обязательно сделаю что-нибудь. Только не обещаю, что прям сразу. И постарайся быть с Мией помягче. Она, похоже, не соображает, что творит.
— Конечно, Шу. Спасибо.
— Не вгоняй меня в краску, Зак. Дай сначала разобраться.
— Ну прости. Ты никогда не подводила, и я привык тебе доверять.
— Придворный льстец.
— Ехидна.
Принцесса доверительно шептала что-то дворянину, что сидел за обедом рядом с королем. Она кружилась с ним в танце, и улыбалась ему, и они, казалось, полностью поглощены друг другом. Этот молокосос, похоже, был приятелем короля и охмурял Шу с его попустительства. Что, Его Величество не видит, как принцесса склоняется к его плечу, как сияют её глаза... он же совсем мальчишка, младше Шу! Зачем он ей! Красивый, конечно, породистый мальчишка, не меньше полусотни благородных предков так из него и прут. Герцог какой-нибудь. Хилл не мог спокойно смотреть на Шу в чужих объятиях. Особенно в объятиях какого-то высокомерного хлыща. Почти равного ей по положению. Он физически ощущал пропасть между ним, безродным подкидышем, наемным убийцей, рабом, и сестрой короля. Как бы он ни старался, каким бы ни был пылким и искусным любовником для неё, замуж она выйдет за кого-то вроде этого мальчишки. Или любого из присутствующих здесь высокородных оболтусов.
Со своего места под сенью цветущего апельсина (надо же придумать, цветущий апельсин осенью!) Лунному Стрижу удобно было рассматривать помпезное сборище, и при этом не попадаться им на глаза. Погруженный в болезненные размышления, терзаемый ревностью, он не заметил заинтересованного взгляда парочки фрейлин. Девицы углядели его, несмотря на густую предвечернюю тень, скрывающую его, и с радостным хихиканьем устремились к нему, и, не успел Хилл опомниться, вытащили его в круг танцующих. Музыканты заиграли что-то задорное и быстрое, придворные принялись отплясывать, фрейлины шаловливо и заразительно смеялись и понукали его — танцуй же, танцуй с нами! И Тигренок влился в общее веселье, благо большинство молодежи уже успело по нескольку раз приложиться к бокалам, и кавалеры даже не обратили на него внимания. Ну да, к его лицу они особо не приглядывались, а одет он примерно так же, как и остальные, разве что не так ярко. Хилл танцевал, отбросив на время все сомнения и неприятные мысли, легко улыбался сам себе, и выпил за компанию с одной из веселых девушек бокал вина... жизнь снова казалась довольно приятной штукой. До тех пор, пока зажигательная мелодия фламенко не сменилась томным медленным напевом, и перед ним не оказалась она. Мия Тейсин. Фрейлина Её Высочества.
Спасаться банальным бегством было поздно, на глазах у изумленной публики уходить в Тень — самоубийственно. Шу уже танцевала с Его Величеством, не видя его отчаянного положения. С обреченным вздохом Хилл поклонился шиере, и просительно покачал головой — ну не надо, пожалуйста! Шиера с глазами мартовской кошки не вняла. И приняла поклон, как приглашение на танец. Хилл, как мог, отстранялся от неё, демонстрировал холодность, чуть ли не отвращение. Но шиера приклеилась к нему, щебетала счастливо и взволновано, улыбалась и заглядывала в глаза. Боги, ну и бред она несла! Будто поняла, что он, Тигренок, любовь всей ей жизни, что они предназначены судьбой друг другу, что она без него жить не сможет, что она знает, что он тоже её любит, но не решается об этом сказать, потому, что злая колдунья ему не позволяет... Что-то в её словах зацепило Хилла, и он стал прислушиваться. И с ужасом понял, что она полностью повторяет его собственные мысли по отношению к Шу, только в чуть другой трактовке. Всё, что он хотел сказать любимой тогда, всё, что он вложил и в утреннюю идиотскую выходку, и в музыку. Бедняжка Мия восприняла всё на свой счет! Боги, где была его голова! Каким местом он думал! Ширхаб! Неужели он вложил в это представление столько магии, что девушка оказалась околдована? Он же не умел никогда! Его магия годилась разве что слабенькую руну нарисовать, или собственную шкуру залечить. Что происходит? Что вообще происходит с его жизнью? Этого не может быть на самом деле, это сон и бред! Что он делает на королевском приеме? Что он делает в постели принцессы? Какие демоны его сюда занесли?
Шу уловила волны паники со стороны Тигренка, и обернулась, встревоженная. Ристана вроде давно уже смоталась и своих прихлебателей увела. Чего Тигренок испугался? Шу встретилась с синими расширенными глазами, и ей показалось, что на возлюбленного минимум мантикор напал. Но вместо ядовитого чудовища рядом с ним обнаружилась всего лишь Мия. Всего лишь! Похоже, милый предпочел бы двух очень голодных и злых мантикоров одной довольной и влюбленной шиере. Шу тоже. С мантикорами она уже имела дело, а вот с зачарованной и влюбленной девушкой не приходилось. Да и с ней так просто не обойдешься, как с мантикором. Принцесса попыталась осторожно потянуться к ней и нащупать заклятие, но, к своему удивлению, такового не обнаружила. Но ведь этого не может быть! Она сама чувствовала, как обволакивает её золотая магия Искусства, когда Тигренок играл. Но на самый придирчивый магический взгляд любовь Мии казалась самой что ни на есть настоящей. Шу на миг испугалась — с кем она связалась? Что за непонятное существо этот Тигренок? Может, он и её околдовал, а она и не догадывается об этом? Но отбросила эту мысль, вспомнив первый момент их знакомства. Не до того ему было, чтобы кого-то околдовывать. И гитары при нем не было. А вот с шиерой надо срочно что-то делать! И Зак просил, и остальные уже начинают недобро коситься на сладкую парочку. Ещё немного, и разразится скандал. Мало ей было сегодня!
Шу взглядом показала Кею на Тигренка и Мию, и они приблизились к парочке, ожидая окончания танца. Ждать не пришлось, мелодия уже оборвалась. Принцесса мигом ухватила шиеру Тейсин за руку и повлекла прочь, очаровательно улыбаясь и доверительным громким шепотом сообщая ей, что желает сейчас же показать ей нечто очень интересное.
Её Высочество завела шиеру Тейсин в густую тень, подальше от любопытных глаз, и развернула к себе лицом. Мия выглядела совершенно ошарашенной и отсутствующей, и глуповато улыбалась, похоже, не понимая, где она и с кем.
— Мия, ау! — Шу провела ладонью перед лицом фрейлины, и та с трудом сфокусировала на ней взгляд.
— Ваше Высочество? Что вам угодно? — наконец она осознала, кто перед ней, и испугано присела в реверансе.
— Мия, ты решила погубить свою репутацию?
— Но... нет, Ваше Высочество... — девушка на всякий случай ещё раз вежливо присела, явно не понимая, о чем это принцесса говорит.
— Ты с кем сейчас танцевала, девочка?
— С Тигренком... — наивные и счастливые глаза.
— А кто такой Тигренок?
— Э... менестрель...
— Миа, ты ошейник на нем видела?
— Да, Ваше Высочество...
— И тебе это ни о чем не говорит?
— Но... Ваше Высочество...
— Мия, проснись! Ты только что на виду всего света вешалась на шею рабу! Мия, ты о чем думала?
— Но, Ваше Высочество, это же ошибка, он не может быть рабом, как вы не понимаете! Он же такой... такой...
— Шиера Тейсин! Вы забываетесь!
— Простите, Ваше Высочество... — фрейлина снова поклонилась, и опустила глаза, не решаясь взглянуть на принцессу.
— Мия. Вы сейчас же отправитесь домой, и скажете отцу, что я запретила вам выходить из дому до тех пор, пока не позову вас сама. Это вам понятно?
— Да, Ваше Высочество...
— И ни с кем не говори о том, что сегодня было. Скажись больной — жар, бред, головная боль, всё, что угодно. Ясно?
— Да, Ваше Высочество... жар... я поняла.
