— Из замка Иецер, сударь, — Шрам сел, теперь предстояло только отвечать на вопросы.
— Так в чем же проблема? Прежде чем собирать Большой Совет, отрывая знатных людей от дела, надо отправить туда десяток "волков", пусть они все разведают. Пока что погибло два простых солдата. Согласитесь, что это несерьезный повод для совета.
— Это не два простых солдата, как вы изволили выразиться, а три гонца, — только Полад заметил, что капитан теряет терпение. Остальным посчитали, что он удивительно вежлив для грубого простолюдина. — Три лучших бойца и разведчика, которые десять лет выбирались невредимыми из разных передряг, — уточнил "волк". — Их исчезновение нельзя считать чем-то обычным.
— И все же старейшина прав, — заговорил Высокий священник, управлявший церковью в Жанхоте поменьше. В отличие от Верховного священника он носил небесно-голубой балахон, а на груди его висел медальон с сапфиром — его покровителем был святой Юлай. — Чтобы собирать Большой совет, нужны точные сведения, — священник
пригладил темную с проседью бороду. — Если кашшафцам удалось захватить один замок, то почему они остановились? Почему победно не прошли по всей стране? Этому у вас есть объяснение? Нет! Значит, надо просто послать к Иецеру еще один десяток.
— А если и десяток погибнет? — невинно поинтересовался Шрам.
— Тогда послать два десятка, — безапелляционно заявил лорд Зимран.
— Собственно, "волков" вам не жалко, это я понял, — капитан откинулся на спинку стула. — В таком случае, что подтвердит для вас близость опасности? Если погибнет сто гонцов? Или если враг вломится к вам в спальню? Вы, собственно, этого хотите?
— Как ты разговариваешь? — лорд Зимран встал. — То, что тебя допустили на совет, еще не значит, что ты имеешь право дерзить. Раньше за подобное сразу получали розог!
Шрам тоже не спеша поднялся.
— Я, собственно, задал вопрос. Что убедит вас в близости войны? — не моргнув глазом, продолжил он. — И я все еще жду ответа.
— Господа, — раздался невозмутимый голос с трона. — Попрошу вас сесть и успокоиться.
Лорд Зимран с досадой взглянул в сторону королевы, но сел. В пылу спора они обычно забывали об этой сорокалетней женщине бесстрастно наблюдавшей за ними. Если бы не Полад за ее плечом, он, может, и поставил бы на место безродного выскочку. Королева обязана защищать "своих" и не позволять простолюдинам, из милости допущенным в совет, разговаривать так высокомерно. Но Полад любого упечет в тюрьму и представит суду доказательства того, что он чуть ли не родной сын короля Кашшафы. Это остудит гнев кого угодно. Недавно в темницу отправили фрейлину принцессы, а надо будет, и лорда не пожалеют. Доказательств у Полада всегда почему-то в избытке. Таких доказательств, что ни один суд их не оспорит.
— Предлагаю проголосовать, — пробубнил Верховный священник — как старшему ему поручали руководить советом. — Кто за то, чтобы собрать Большой совет?
Вверх тут же взметнулись руки капитанов. Помявшись, к ним присоединился старейшина Жанхота. Живя в столице, он привык угождать Поладу и королеве.
— Трое, — подвел итог старик. — Кто за то, чтобы сначала собрать информацию и только после этого созвать Большой совет? — руки подняли все. — Пятеро. А вы, ваше величество? — священник повернулся к королеве.
— Я вынесла это предложение, — безразлично произнесла королева. — Но вы проигнорировали мое мнение. Благодарю всех за помощь. Вы свободны.
Члены совета один за другим поднимались и покидали Зал Совета. Королева, не шевелясь, сидела на троне. Когда слуга закрыл дверь за последним из них, Эолин бросила в пустоту.
— Мы не добились того, чего хотели.
— Все идет так, как нужно, — заверил Полад из-за спины и только после этого вышел вперед. — Свое дело я сделал.
— Какое? — безмятежно поинтересовалась Эолин.
— Они думают, что победили. Возможно, даже гордятся своей победой. Но когда они убедятся, что я прав, они будут вести себя тихо и послушно. А для тех, кто и тогда не смирится, есть Юдала.
— Пересажаешь всех, кто входит в совет, кроме капитанов?
— Герцога Баита тоже пощажу, — с усмешкой пообещал Полад.
31 юньйо, владения графа Иецера
"Может, я отношусь к Ялмари предвзято? — спрашивала себя Ранели, следуя за лесником. — Мало ли какие обстоятельства бывают в жизни. Оказался же он вдали от стаи, среди людей..." Но на все попытки поддержать дружескую беседу парень отвечал так грубо, что девушка обиделась: она старалась, но он не хотел мириться. Успокоив совесть, девушка обратилась в волчицу и стала красться за Ялмари. Главное, не пропустить момент, когда чудовище бросится на парня. Тогда можно мчаться вперед. Пока "охрана" будет разбираться с парнем, она проскочит к магу.
Вскоре зеленый туман полностью скрыл лесника. Ранели замедлила шаги, боясь случайно наткнуться на него.
— Ранели! — неожиданно позвал он. — Ранели, хватит дуться! Мне надо знать, жива ли ты...
Она была жива и действительно оказалась слишком близко к нему. Стоило забрать чуть-чуть правее. Но она не успела сделать ни шагу. Из леса надвигалось нечто, окутывая сознание ужасом. Волчица прижалась к земле, ткнула нос в зеленый мох, закрыла глаза, пытаясь справиться с кошмаром. Тело пробирала дрожь, похожая на судороги. Она едва сдерживала себя, чтобы не бежать сломя голову через лес. Одна мысль останавливала ее: продержаться, пока тварь бросится на Ялмари. Тогда станет легче.
Она не ошиблась. Когда раздался вскрик и шум борьбы, сразу стало легче. Она вскочила, обошла стороной место, где бился оборотень, и помчалась вперед, перескакивая через завалы, и уклоняясь от внезапно выскакивавших из тумана деревьев. Сначала бежалось легко. Она заметила, что лес меняется, туман бледнеет, мох почти исчез. Но тут же ужас вновь настиг ее. Чудовище мчалось за ней попятам. Неужели так быстро расправилось с Ялмари? Или отпустило парня, потому что почувствовало ее?
Ее тянуло оглянуться, но чей-то голос твердил внутри: оглядываться нельзя, останавливаться нельзя. Только вперед. Ранели мчалась, прижав уши к голове и поджав хвост, с каждой секундой ожидая, что нечто смертоносное обрушится на спину.
Но ничего не происходило. Туман и мох исчезли вовсе. Страх тоже отпустил. Ранели оглянулась и прислушалась. Из леса не раздавалось ни звука. Она принюхалась. Ничего. Может, это туман наводил такой морок? В таком случае скоро и парень появится — медлить нельзя. Она обратилась в девушку, выпрямилась в полный рост, поправила платье.
Она еще раньше придумала, что скажет магу. Соврет, что ее тоже чуть не принесли в жертву, но она спаслась, сумела найти путь к нему. "А если не поверит? — размышляла Ранели, шагая по еле заметной звериной тропке. — Тогда... тогда придумаю что-нибудь еще. Маг скованный, повредить мне не сможет", — успокаивала она себя. На небольшой полянке она в последний раз прислушалась — позади по-прежнему стояла мертвая тишина. А вот впереди раздавалось пение птиц. Ранели продолжила путь медленней, то и дело осматриваясь по сторонам. Где-то здесь должен быть дом мага. Не может же он жить под открытым небом...
Но вскоре осторожность уступила место разочарованию. Время шло, а ничего необычного она не видела. Неужели все напрасно? Напрасно поверила сумасшедшему священнику, напрасно поссорилась с Алетом, напрасно привела в Гибельный лес Ялмари. Неужели кроме чудовища тут никого нет? Ранели ускорила шаги. В каждом движении теперь чувствовалось раздражение. Хотелось стукнуть кулаком по стволу дерева, чтобы сломать его или... просто почувствовать боль. Чтобы не было так больно в душе. Чтобы не расплакаться.
Платье зацепилось за ветку. Она дернула за подол, раздался треск разрываемой материи. Теперь надо будет зашивать — она неприязненно оглядела разорванную ткань. Лучше бы купить себе новое, но для этого придется опять вернуться в Сальман, работать у Вираба. Или искать других добрых людей... Их немало на свете. И Алет... не единственный мужчина.
Ранели решительно вскинула подбородок и оцепенела. Между деревьями мелькнула фигура человека. Кто бы это мог быть? Она постояла. Через несколько мгновений к ней вышел седой старик с небольшой окладистой бородой. Первое впечатление — какой-то купец зашел в лес. Богатый колет, прорези рукавов которого украшены драгоценными камнями. Широкая вестина красного бархата оторочена соболем и богато расшита золотым шнуром, из-под нее видны коричневые чулки-штаны. Впереди висит украшенный золотом кинжал. Белые, аккуратно постриженные волосы чуть растрепались на ветру. Он стоял в пяти тростях. Сложил руки на груди. По коже девушки пробежал холодок. Старик не произнес ни слова, но она знала, что это тот, кого искала. Имя сразу всплыло в памяти: маг Намжилдоржи.
— Узнала? — констатировал маг с насмешкой.
"Он же скованный маг, как он может знать, что я..." — Ранели не смогла завершить мысль.
— Я скован, а не парализован, — продолжил маг. — Скованный человек может делать что-то: с трудом передвигается, ест, пьет. При скованном маге остается часть способностей. Ничтожно малая часть, но остается. У тебя есть еще вопросы?
Ранели с трудом выговорила:
— Я хотела...
— Посмотреть зеркала, — завершил маг. — Но ты их не увидишь. Я показываю их тем, кому хочу. Тебе я отказываю.
— Но почему?! — возмущение придало ей силы.
— Потому что тому, кто не слышит, что говорит Эль-Элион, бесполезно слушать кого-то еще.
— Я не знаю, что Он говорит мне! — воскликнула Ранели.
— Знаешь. Тебе не нравится это слышать, и ты затыкаешь уши. Ты можешь обманывать других. Можешь обманывать себя. Но не меня. Уходи.
— Что будет с Ялмари? — жалко поинтересовалась она.
— О! Тебя это интересует, после того как ты дважды чуть не убила его? Один раз руками вилланов и один раз, оставив на съедение чудовищу? Ты узнаешь о его участи. Позже. Ступай дальше. И не вздумай появляться еще раз в моем лесу, — маг развернулся и исчез за деревьями.
Ранели чуть не расплакалась от обиды и унижения. Почему все вокруг знают, что она должна делать? Девушка стиснула зубы, глубоко вдохнула. Хорошо. Она возвращается домой и попробует еще раз обратиться к Эль-Элиону в храме.
Ранели вернулась в заброшенный сарай, в котором хранила одежду оборотней. Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя настолько потерянной. Теперь все, что она сделала, казалось неправильным. Каждая мелочь болью отзывалась в сердце, напоминая об Алете. С тех пор как они познакомились, он всегда находился поблизости, оберегая ее. А она брыкалась, огрызалась, злилась... Она привыкла считать себя сильной, но сегодня вдруг так захотелось, чтобы о ней кто-нибудь позаботился! Как в ту ночь, когда она впервые провела наедине с Соколом...
...Трактир Вираба уже почти опустел, когда появился Ир с бандой. Бывшего солдата после войны не взяли в отряд "волков", а кроме как драться он ничего не умел. И он стал драться: сколотил банду, которая наводила ужас на окрестные деревни, да и Сальману иногда доставалось. В "Бравом моряке" Ир не появлялся уже с полгода. Ранели искренно надеялась, что они больше не появятся в городе. Ходили слухи, что недавно "волки" их сильно потрепали. Но они пришли. Наглые, развязные. Потребовали еды и выпивки. Ранели переглянулась с Вирабом и отправилась на кухню. Сегодня ссориться с ними было нельзя — помощь далеко, разбойники сожгут трактир, прежде чем десяток "волков" подоспеет.
Ранели относилась бы к разбойникам так же, как ко всем посетителям, если бы Ир не приставал к ней. Расставляя на стол блюда с мясом, она держалась от главаря подальше, стараясь обслужить их как можно быстрее.
— Вираб, ты ведь сдаешь комнаты на ночь? — поинтересовался вожак, поглядывая на Ранели масленым взглядом.
Старик прокряхтел, переставляя с места на место кружки.
— Сдавать-то сдаю... Да сейчас комнаты не в порядке, я ведь...
— Ничего, — Ир перебил, недослушав. — Я не гордый. Пусть Бриа приготовит пару комнат. А ты, крошка, — в один миг он оказался рядом с Ранели и притянул ее к себе за талию, — согреешь мне постель.
С такими хамами она не церемонилась. Веско хлестнув бандита по щеке, она процедила:
— Пошел к шерешу, козел.
Не стоило так разговаривать с ним. Мужчина тут же схватил ее за волосы, и приложил головой об стол:
— Не хочешь придти ко мне в комнату — оттрахаю тебя прямо тут. Поняла, дрянь? — рука бесцеремонно полезла под юбку.
Ранели не боялась людей — если она обратится в волчицу, ни один мужчина с ней справится. Но беда в том, что здесь все еще слишком много зрителей — если она обратится, подставит под удар Вираба вместе с его семьей. Если даже их не убьют за то, что давали приют оборотню, — могут выгнать из города.
— Не трогай, девочку! — возмутился старый моряк и заковылял на костылях к их столику, но не успел: Ир махнул рукой, и хозяина повалили на соседний стол, приставив к горлу большой нож, которым обычно разделывали туши баранов. В трактире повисла тяжелая тишина, прерываемая шумным дыханием Вираба и бандита. Ранели не слышала плача тетушки Бриа и ее дочерей — значит, хозяин отослал их.
— Если дернется — режьте, — скомандовал мужик и задрал Ранели юбку. Больше медлить нельзя. Она приготовилась к обороту, когда дверь рывком распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что, кажется, посыпалась штукатурка. Мужик замер. Раздался знакомый голос:
— Опять ты, Ир?
— Что теперь тебя не устраивает, Алет? Я не трогаю твои товары и твоих людей. Может, этот трактир тоже твой?
Он отбросил Ранели так, что девушка стукнулась об угол стола. Зашипела как кошка, отползая глубже. Что ни говори, а на этот раз Сокол появился вовремя. Жаль он один. Люди Ира окружили его.
— Ты надоел мне, парень. Ты уверен, что справишься с нами всеми? Лучше уйди.
— Ты надоел мне не меньше, Ир. Но я позволю тебе уйти еще раз.
Ир расхохотался. Они кинулись на Алета со всех сторон. Чтобы получить хоть какое-то преимущество, Сокол запрыгнул на стол. Вращая мечом вокруг себя, он умудрился пнуть ногой одного из бандитов, так что тот отлетел на соседний стол. Ремесленники испуганно отшатнулись и стали бочком пробираться к выходу.
— Всем сидеть! — заорал Ир. — Не хватало еще, чтобы вы "волков" позвали, — добавил он оскалившись. Главарь не вступал в драку, стоял недалеко от выхода и ждал, когда Алет устанет или будет ранен.
Люди сели на скамью, сжались, приготовившись в случае опасности нырнуть под стол. Между тем меч Алета со свистом рассекал воздух, но и разбойники были не новички. Они умело уворачивались от выпадов Сокола, стараясь достать его тесаками. Один из них швырнул нож, а следом полетели тарелки и кружки. Уклоняясь от предметов, парень не мог точно нанести удар — несколько раз меч вонзился в столешницу.
