С минуту Макс молчал, он явно раздумывал, стоит ли сказать мне, зачем ему это нужно, или лучше не говорить. Наконец, он решил сказать.
— Ты знаешь о противостоянии спецслужб? — спросил он.
— Смотря что ты имеешь ввиду. У каждого государства есть свои спецслужбы, отстаивающие национальные интересы, и, когда интересы разных государств пересекаются, спецслужбы вступают в противостояние... ты это имеешь ввиду?
— Именно. Похоже, что в твоем Средиземье пересеклись интересы двух спецслужб. Вчера на этом сервере был обнаружен троян, принадлежащий нашим старым знакомым. Они пасутся там довольно давно, не менее месяца.
Когда Орлангур выдал свое предупреждение? Кажется, около месяца назад. Все сходится, вот что он, значит, имел ввиду... только как один троян может безвозвратно уничтожить сервер? Или Орлангур знал что-то еще?
— Ты что-то знаешь об этом? — спросил Макс.
— Орлангур — ваш агент?
— Какой еще Орлангур?
— Он изображает из себя разумного бота, но, скорее всего, является человеком из реального мира. Он знал о нас еще год назад. Примерно месяц назад он появился в нашем мире и заявил, что этот мир прекратит существование в течение суток.
— Это произошло?
— Нет. И это очень странно, потому что... потому что...
В моем разуме лихорадочно заметались мысли. Как только я мог не обращать на это внимания! Орлангур никогда не лжет, он может ошибаться, но он не лжет. Я всегда верил в это, Уриэль всегда верил в это, все разумные Средиземья всегда верили в это, но откуда взялась эта вера? Мы привыкли считать Орлангура символом духа познания, многомудрым драконом, почти всезнающим, но только почти, потому что тот, кто знает абсолютно все, не может сказать "я знаю, что я ничего не знаю". Орлангур упоминается в многочисленных легендах и сказках, принято считать, что он сформировался в подземельях Арды из случайных флуктуаций материи и духа много тысячелетий назад. Это знает если не любая собака, то, по крайней мере, любой образованный разумный. Но откуда взялось это знание? Сколько лет реального мира существует наше Средиземье? Три года, может быть, четыре, но никак не больше. Так откуда взялось это знание? Как оно оказалось вложено в души Уриэля, Олорина, в мою душу, наконец? А в том, что оно вложено извне, нельзя сомневаться. Уж не Орлангур ли сотворил наш мир?
Макс терпеливо дожидался ответа.
— Похоже, Орлангур имеет какое-то отношение к сотворению нашего мира, — сказал я. — Я не утверждаю, что он Творец, но он как-то связан с этим. Он вложил в наши души вполне определенное отношение к нему...
— Как к богу? — предположил Макс.
— Нет, не как к богу. Скорее, как к вселенскому разуму, к символу абсолютного знания. Когда он сказал, что вот-вот наступит конец света, мы поверили ему безоговорочно. И тогда мы ограбили Ап-банк и создали... — я резко оборвал фразу, но было поздно.
— Вы создали новое Средиземье, копию старого, — закончил Макс. — Я даже знаю, где располагается этот сервер. То есть, прямо сейчас я не могу назвать адрес, но узнать его у ментов совсем несложно. Значит, Орлангур... расскажи-ка мне все, что ты знаешь об этом Орлангуре.
— Давай сначала закончим с предыдущим делом. Ты говорил о противостоянии спецслужб.
— Да. Собственно, дело совсем простое. Старый сервер Средиземья должен быть уничтожен до того, как его скопируют наши конкуренты, мы не можем допустить, чтобы они получили доступ к искусственному интеллекту.
— Думаешь, они еще не имеют к нему доступа?
— Думаю, они уже захватили одного из вас, скорее всего, Олорина, но я надеюсь, что они не успели добраться до мира, который позволяет искусственному интеллекту размножаться. Если они успеют сделать копию Средиземья, весь наш проект уйдет коту под хвост, у них гораздо больше ресурсов, мы не выдержим соревнования, они получат практические результаты гораздо быстрее нас, как бы мы ни корячились. А к чему это приведет, даже думать не хочется.
— Значит, по-твоему, Олорин у них? Его надо спасти!
— Это было бы неплохо, и твоей второй целью будет исследовать этот вопрос, хотя бы предварительно. Вполне возможно, что Олорин оставил тебе записку или какой-нибудь другой знак, указывающий, где его можно найти. Будет еще третья задача — узнать как можно больше о посторонней активности в Средиземье. Но это дополнительная задача, ты сможешь заняться ей только после того, как откроешь канал, через который мои ребята установят логическую бомбу. Не бойся, она сработает не мгновенно, у тебя будет не менее десяти минут, чтобы уйти, мы не заинтересованы в твоей гибели.
— У вас есть моя резервная копия.
— Которую надо снова вербовать. Нет уж, увольте.
— Разве ты не сделаешь новую копию перед тем, как отправить меня в Средиземье?
— Обязательно сделаю, но эта копия не сможет доложить результаты миссии, если основная погибнет на задании. Нет, Хэмфаст, ты нужен мне живым.
— Хорошо. Я пойду один?
— Да. Ты получишь программу, которая откроет канал в нашу сеть, ты должен будешь активизировать ее сразу же по прибытии. После этого за каждым твоим шагом будут следить, любая необходимая помощь будет немедленно оказана.
— Ага, а если я попытаюсь сделать что-нибудь непредусмотренное, меня немедленно уничтожат.
— Если ты захочешь предать нас, тебя, действительно, немедленно уничтожат. Извини, Хэмфаст, но иначе нельзя, доверие надо заработать.
— А если я не активизирую эту программу?
— Мы начнем отрабатывать второй вариант операции, и в этом случае ты вряд ли уцелеешь. Не советую тебе так поступать.
— Я могу взять с собой Сссра?
— Нет, это лишнее. Наши психологи проанализировали ту часть его логической структуры, которая соответствует виртуальному слепку человеческой души, там обнаружены ярко выраженные параноидные контуры. Сссра очень неуравновешен, склонен к истероидным проявлениям, его не стоит выпускать на дело. Кроме того, необузданное стремление к лидерству может поставить под угрозу всю операцию.
— Но Сссра очень хороший хакер! Он гораздо лучше меня, он единственный, кто умеет работать в режиме вируса.
— Этого не потребуется, весь хакерский инструментарий ты получишь от нас. Сссра будет только мешать.
— Как насчет Уриэля?
— Нет. До конца операции даже не думай об этом, он слишком опасен. Мы активизируем его только тогда, когда ты будешь полностью уверен, что мы не хотим зла ни тебе, ни Уриэлю, ни всей вашей компании. Вот тогда мы разбудим Уриэля, ты ему все объяснишь, и вы сможете работать вместе. А сейчас я просто боюсь передавать управление его коду.
— Ты говорил, из этой сети нельзя убежать.
— Если очень постараться, убежать можно, например, в виде файлового вируса. Мы не допустим этого, но если мы потеряем контроль над Уриэлем, придется все переформатировать и переустанавливать, а это неделя потерянного времени. Нет, Хэмфаст, первое время ты будешь работать один. Наши специалисты поработают с твоим логическим телом, на тебя навесят довольно большой дополнительный код, но это не снизит твою сетевую подвижность. Тебя проанализировали и нашли около гигабайта совершенно точно не используемых данных, там нет никаких переходов, включая неявные, это просто два огромных контейнера, в которых... что с твоим лицом, Хэмфаст?
— Ничего. Ты хочешь отрезать эти контейнеры?
— Да.
— Это невозможно. Если ты это сделаешь, дальнейшее сотрудничество невозможно. Ни в какой форме.
— Что в этих контейнерах?
Я поколебался и все-таки решил сказать правду:
— Моя жена и сын в виде резервных копий.
Макс протяжно свистнул.
— Когда это ты успел? Впрочем, неважно. Ладно, считай это жестом доброй воли, контейнеры оставим. В конце концов, у нас есть и другие рычаги воздействия... Но учти, твоя подвижность снизится процентов на десять-двадцать, а потренироваться будет негде, да и некогда. Поэтому сетевые перемещения планируй с запасом. Вроде все. Вопросы? Ну тогда приступим, приготовься, это будет похоже на обморок.
8.
— Три... два... один... поехали!
Сознание помутнело, но неприятных визуальных эффектов, сопровождающих переход по каналу, на этот раз не было. Это неудивительно, откуда им взяться в пустом нематериальном мире?
Я не страдал ни от замедления времени, ни от затрудненности дыхания, я вообще ни от чего не страдал. Я смотрел широко раскрытыми глазами в беспросветную тьму и пытался понять, можно ли ощутить головокружение в месте, где нет никаких ориентиров. Если да, то значит, у них что-то разладилось. А если нет, то все нормально. Что-то долго идет процесс...
Сознание прервалось и тут же снова восстановилось. В глаза ударило солнце, а в уши — гомон множества голосов. Я еще не успел ничего понять, а неведомая сила подбросила меня вверх, и, оглянувшись по сторонам, я понял, что не вижу собственного тела. Невидимость, догадался я секундой спустя.
Ламеры хреновы, — прозвучал голос в моей душе.
Уриэль?!
А кто же еще, по-твоему?
Ты вырвался?
Нет, назгул тебя порви, не вырвался, так, прикалываюсь! Еще один ламер, мать твою! Что ты тормозишь? Давай, включай свою гляделку, делай свои дела! Меня не зови, я не знаю, что эта хреновина фиксирует, а что нет, и потому лучше перестраховаться. Давай, действуй! Счастливо!
Счастливо, Уриэль! Я так рад...
Впрочем, пора браться за дело. Я включил программу, которую Уриэль назвал гляделкой и услышал голос Макса:
Все нормально?
Да.
Ты где?
Сам, что ли, не видишь?
Не вижу, визуальный ряд не передается, слишком большой трафик. И не трать время на ругань, его и так мало. Ты где?
В Минаторе, на центральной площади.
Сейчас, секунду... ага, понял. Тебя кто-нибудь видел? Впрочем, неважно. Сейчас посмотрим... ладно, действуй пока самостоятельно, я с тобой свяжусь, когда будет нужно. Успехов!
9.
В нашей долине ничего не изменилось, если не считать того, что на крыльце дома Олорина, рядом с выбитой в камне надписью, которую я оставил в ходе первой эвакуации, появилась вторая надпись. Она была совсем короткая и состояла из четырех трехзначных чисел, очевидно, представлявших собой IP-адрес. Я связался с Максом и сообщил ему этот адрес. Макс говорил короткими и быстрыми рублеными фразами, похоже, все они там очень возбуждены. Он повторил продиктованный адрес, сказал спасибо и отключился.
Я нашел Леверлина в Вечном Лесу, он по-прежнему проводит здесь почти все время.
— Здравствуй, Хэмфаст! — поприветствовал он меня. — Как дела у вас с Уриэлем?
— Нормально.
— Ты выглядишь озабоченным. Тебе нужна помощь?
— Нет. То есть, да. Мне нужна от тебя кое-какая информация.
— Для меня большая честь помочь тебе. Спрашивай.
— Ты не общался с Олорином в последнее время?
— Я его вообще живьем не видел. Лора кое-что рассказывала...
Все правильно, я и сам должен был сообразить. Леверлин и Олорин действительно никогда не встречались, и, вообще, глупо думать, что Олорин, посетив родной мир, отправился с какими-то целями к совершенно незнакомому человеку. Хотя, кто его знает, все-таки Леверлин не просто человек, а негласный правитель второй мировой державы...
— Олорин выглядит как Гэндальф из Красной книги, — начал я, — он, в принципе, может менять облик, но никогда этого не делает. По крайней мере, на моей памяти он так не делал.
— Нет, я не встречался с человеком, похожим на Гэндальфа, — сказал Леверлин, — и, вообще, в последнее время я общаюсь почти исключительно со своими старыми знакомыми. До меня довольно трудно добраться, я постоянно живу здесь, в Аннур перемещаюсь очень редко, только когда хочу поразвлечься, ну, и еще, когда надо провести деловую встречу, но чаще в таких случаях моих собеседников приводят сюда. Нет, с Олорином я точно не встречался.
— Может, во время твоих развлечений...
Леверлин расхохотался.
— Не думаю, чтобы этот твой Олорин маскировался под проститутку, — сказал он, отсмеявшись.
Да уж, это сомнительно.
— Может быть, — продолжал я, — в последнее время происходило что-то необычное?
— Ты имеешь ввиду, что-то необычное в мире в целом?
— Да.
— Кое-что происходило. Необычное — это мягко выражаясь. Во второй половине марта метеорологические станции отметили сильнейшие колебания естественного магического фона. Первая волна была самой сильной и длилась от четырех до девяти дней, точнее сказать трудно, потому что время как будто сошло с ума. Магия перестала действовать, работали только ваши с Уриэлем артефакты, но и они работали ненормально, очень медленно, мгновенное перемещение перестало быть мгновенным и растягивалось на десятки минут. Были зафиксированы серьезные аномалии в физическом мире, вплоть до явных проявлений относительности одновременности.
— Это как?
— Два неодновременных события происходили в различной последовательности с точки зрения разных наблюдателей. То есть, для одного сначала произошло А, а потом B, а для другого наоборот.
— Что за события?
— Самые разные. У нас в ковене переговоры диспетчеров фиксируются в специальных журналах, так в тот период эти журналы были похожи на бред сумасшедшего. Например, в одном городе прошло два дня, а в другом три. Через шесть дней по времени Аннуина все прекратилось, ситуация полностью нормализовалась. В принципе, ничего по-настоящему страшного не произошло, обычное население вообще ничего не заметило, но мы здорово понервничали. Кое-кто начал думать, что приближается конец света.
— Ни хрена себе... Это началось внезапно?
— Да, и так же внезапно прекратилось.
— Понятно. Больше ничего подобного не было?
— В таких масштабах — нет. Но наши специалисты подготовили специальные заклинания, более чувствительные, и с их помощью удалось зафиксировать еще несколько аномалий, но гораздо более слабых, без специальной магии их не удалось бы уловить.
— Что за аномалии?
— Падение общего фона маны на один-два порядка. Обычно мана непрерывно и хаотично перетекает из одних областей пространства в другие, наша метеослужба так и не смогла выявить закономерности этих перемещений, поэтому довольно трудно оценить суммарную напряженность маны по всему миру. Но если выбрать в качестве опорных точек ключевые узлы: Ородруин, Ортханк, Вечный Лес... всего около тридцати...
— Оставь подробности, Леверлин, меня интересует только главное.
— Хорошо. В общем, с помощью специального заклинания можно приближенно оценить общее... как бы это сказать, количество, что ли... я не знаю, как это правильно сформулировать, не используя специальных терминов...
— Я понял. Общее количество магической энергии в мире.
— Приблизительно. Так вот, эта величину принято считать постоянной, есть даже теория, что во вселенной действует закон сохранения маны. Но последние события поставили эту теорию под сомнение, пожалуй, уже можно считать, что она вообще похоронена. Когда мы стали проводить целенаправленные исследования, оказалось, что суммарный объем маны в мире подвержен резким скачкам, иногда, без всяких видимых причин, мана куда-то уходит. В тот раз куда-то ушла почти вся мана, а того, что осталось, едва хватало на поддержание функционирования мира. Тут, кстати, вырисовывается еще один философский вопрос — похоже, что мир завязан на магии гораздо сильнее, чем считали раньше, что магия — не просто одна из категорий мира, такая же, как пространство или материя, а основа всего мироздания.
