Осень бедствий

Имени своего никому не открывать, волосы красить, кожу красить...

Да!

Уж для каких целей в аптеках продавалась настойка грецкого ореха — неизвестно. Не на перегородках настойка, а именно что на зеленых грецких орехах. То ли ей компрессы делали, то ли от чего лечили...

Яну это не интересовало.

Она прикупила и настойку, и басму, и принялась за рисование.

Через два дня Зинаиду Воронову не узнал бы никто. Даже мать родная!

Смуглая кожа, черные широкие брови, черные волосы, черные же ресницы... вот уж что было сложнее всего окрасить! Но — надо!

А то, что немного краски на кожу попало...

А и неплохо!

Выглядит, как родимые пятна, достаточно уродливые... главное, чтобы к Зинаиде не привязались из-за ее внешности. Так что — даешь покраску!

Яна красила Зинаиду целенаправленно.

Руки, ноги до колен — мало ли что? Шея, плечи, часть груди. Если дойдет до большего, там уже будет все равно — и так провалились.

Дальше — одежда.

Из Зинаиды делали толстушку.

Еще бы!

Так драгоценности распределялись на семерых, а так их надо было навьючить на одну! С ума сойдешь!

Было и кое-что еще.

Сама Нини.

Выдать Золушку за принцессу? Нереально! Но и обратное — тоже равно невероятно.

Руки, ноги, манеры, характер движений... а речь? Если девчонка ни слова по-эфройски не знает? Что с этим делать?

Первый же вопрос — и она расколется!

А потому...

Кого не любят люди?

Инвалидов.

Да, это гадко, противно, нетолерантно, но в глубине души у каждого сидит страх.

А если я...?

И человек шарахается от убогого, как черт от ладана. Вот и надо из Нини сделать такую убогую. Классическую. Слепую.

Даму с собачкой.

Слепая по определению не читает и не пишет. Она разговаривает, но и только. А лучше всего сделать из девушки контуженную. К примеру, эфройку по имени Райса, которую изнасиловала и покалечила пьяная солдатня. Ударили по голове, вот она и ослепла. И разумом немного... того.

Вы уж простите убогую...

Заодно и фамильные, Шеллес-Альденских голубые глаза замаскируем. Которых не может быть у эфройки.

Нини была в шоке, но другого выхода у них не было.

А поскольку слепые не могут самостоятельно передвигаться...

Яна почесала затылок, вспомнила кое-что из родной истории — и подобрала на помойке собаку. Здоровущего кобеля, которого и нарекла Полканом.

Как и все дворняги, Полкан оказался на редкость умным парнем. Еще бы — кормят, даже — мясом! Спать кладут в тепле! Гладят и разговаривают! Когда еще так повезет истинному дворянину (от слова 'двор') в 18-ом поколении? А что дрессируют и на поводке ходить заставляют с девчонкой-прицепом? Так пусть развлекаются двуногие. Зато пайка и подстилка гарантированы!

Собакен терпел, когда его уродовали еще больше. Выстригали проплешины, изображали лишай и гнойники. Потом прикрыли все безобразие попоной. Больно ему не было, а внешность — внешность вопрос крайне спорный. Он — мужик!

Ему не на подиум... тьфу, слово-то какое похабное! Интересно, что оно означает? Но если хозяйка так говорит, наверное — это что-то плохое. И там — не кормят!

Да, за несколько дней не добьешься идеальной согласованности. Но Яна... после случая с волками, собаки ее принимали за свою, что ли?

Слушались — это факт. Никогда на нее не лаяли. Вежливо обходили стороной, а чтобы кусаться...

Такого вообще не было!

Полкан не стал исключением. Уж что он там своим собачьим чутьем почувствовал? Душу? Благословение Хеллы?

Яну собакен мгновенно возвел на пьедестал.

Нини досталась роль у подножия. Но — если Яна приказала, значит, будем охранять. И беречь, и не подпускать никого, и вообще — вести себя, как образцовый пес.

Команды 'сидеть', 'лежать', 'фас' и 'рядом' Полкан освоил. А остальное...

Если вы поругались с ротвейлером, не факт, что это проблема ротвейлера.

Яна была за сестру спокойна. А еще...

Ей вручили несколько килограмм вяленого мяса. И Нини обещала перед пересечением границы накормить Полкана мясом с камнями. С теми, которые не повредят собаке желудок.

Так, на всякий случай.

Копаться потом в собачьем дерьме? А это тот случай, когда деньги не пахнут! Девушки сошлись именно на этом — и сборы продолжились.

И сегодня Яна провожала не тоненькую блондиночку пятнадцати лет от роду!

Сегодня она махала вслед толстой брюнетке лет двадцати — двадцати пяти, с прыщами и родимыми пятнами, которая держала за ошейник здоровущего кобеля... и глаза брюнетки были скрыты темными очками.

Яна долго вдалбливала Нини, что глаза должны быть закрыты в присутствии посторонних людей. Обязательно!

Страшно, жутко, орут на тебя, орут рядом с тобой... пока не бьют по морде и не принуждают открыть глазыньки — держи их закрытыми! Терпи!

Дело в пластике, моторике — у зрячих и слепых она совершенно разная. Абсолютно.

Если будут открыты глаза, Нини никогда не натолкнется на препятствие — она его обогнет. Она не споткнется на кочке, она будет прямо держать голову, а слепые больше полагаются на слух, и у них такой характерный наклон головы... опять же, неуверенность в движениях рук, сама аура слепого человека... человека, который привык быть зрячим, а оказался слепым.

Это не сымитируешь.

Но если закрыть глаза, то можно хотя бы сыграть — и не быть освистанным.

Нини послушалась. Получалось плохо, но девочка хотела жить. И упорно тренировалась.

Полкан помогал по мере сил.

Яна искренне надеялась, что они еще увидятся.

Казалось бы, что тут сложного?

Доехать до столицы.

Забрать Гошку.

Уехать из этой столицы, и пусть развлекаются, чем хотят! Пусть хоть техно всем составом танцуют! Но...

Вот ни разу Яна не сомневалась, что Хелла приготовит какой-нибудь сюрприз. Ну НЕ МОЖЕТ эта дама без пакостей, не может! Недаром у нее в мире Яны такая родословная!

Ладно еще мать-великанша, хотя это посмотреть надо!

Но ведь у нее отец — бог огня. Это по официальной регистрации.

А по неофициальной, большего пакостника, чем Локи — так на всю скандинавскую мифологию не найдешь. Уж на что асы были непринужденными личностями — и их достал! А это еще надо было умудриться!

И чтобы дочка не в папочку?

Яна отродясь не знала, как там у богов происходит рождение — зачатие — оплодотворение, не ее это дело — богам свечки держать. Но генетику еще никто не отменял!

Так что в пакостях она не сомневалась.

Утешало только одно.

Если вы поссорились с ротвейлером...

А Яна сейчас опаснее любого ротвейлера. Ей достаточно остаться с человеком один на один — и пожелать ему всяких приятностей. И получит человек или инфаркт, или инсульт, или еще что хорошее, и помрет, и никто Яниной вины не докажет. Даже если она будет орать во весь голос 'Приказываю умереть именем Хеллы!'.

Да хоть на площадь выйди!

Кто ж в такое поверит?

Яна многообещающим взглядом посмотрела на поезда.

Денек она себе даст отдохнуть. Поваляться на кровати и всласть отоспаться. А потом — Звенигород! Что там у нас из революционного фольклора? Такое, памятное?

О!

Варшавянка!

На бой кровавый,

Святой и правый

Марш, марш вперед

Рабочий народ!

И вихри враждебные...

Вот насчет крови и тиранов Яна была решительно против. Тоже, повадились мебель портить! Троны они кровью врагов обагрят! А оттирать кто будет? Оно недешево стоит, это не скамейка в харчевне...

Народное достояние портить?

Яна вспомнила бессмертного 'Ивана Васильевича' — и фыркнула.

Ладно!

Отоспаться, отлежаться пару дней — и собираться. Держись, Звенигород, мы с тобой еще позвеним мальчиками-колокольчиками. Держись! Я иду!

Глава 8

Так по земной пустыне,

Кинув земную пажить

И сторонясь жилья...

Анна, Россия.

Утро началось с истерического визга.

Орала Роза Ильинична, и КАК орала.

Вдохновенно! Люстра над ней дребезжала хрустальными подвесками и грозилась развалиться от резонанса. Анна вылетела из комнаты, как была, в одной ночной рубашке, даже халат не прихватила.

Виновником визга, пусть и косвенно, был Сталин.

Котяра был представлен окружающим, поставлен на довольствие и ознакомлен с территорией.

Прогулялся по особняку, мимоходом повалялся на белом кожаном диване, поточил когти о фикус (очень уж соблазнительно стоял) — и исчез.

Куда?

Как оказалось — на охоту.

На лестнице, между вторым и третьим этажом, была аккуратно, даже художественно уложена здоровущая крыса. Вот на нее и наткнулась Роза Ильинична. И то, что крысятина была дохлой, ничуть не улучшило ситуацию.

КРЫСА!!! ААААА!!!

Так и получилось! Страшно же!

Спас экономку от эпически кошмарного и ужасающего (почти Ктулху!) зверя лично Борис Викторович, который тоже прибежал на визг, и набросил на монстра подушку. Да, вот такая компания.

Борис Викторович — в одних трусах. Неглижэ...

Анна — в одной ночнушке, достаточно условной.

Кира — в пижаме с каким-то монстром 'Dagon'. Что это за животное, Анна не знала, но надеялась, что тут такие не водятся. Такой вот комплект.

Водитель приезжал с утра из города, две служанки и кухарка жили в коттедже на территории поместья. Это Розу Ильиничну поселили в главном доме, как экономку. Ну и Анну, все же гувернантка — не простая прислуга, да и быть рядом с Кирой ей требуется постоянно, 24/7.

Сама Роза Ильинична была уже одета по полной программе, в привычное черное платье, но ситуации это не смягчало. Кто ж знал...

Убрав травмирующий фактор, Борис Викторович огляделся, и принялся командовать, как и всегда.

— Кира, к себе и оденься. Анна Петровна, оденьтесь тоже. Роза Ильинична, давайте я вас провожу вниз. Дадите мне совок и веник, и я уберу эту гадость. А где виновник торжества?

Сталин обнаружился неподалеку. Котяра сидел на перилах лестницы и с интересом разглядывал людей.

Хорошие люди. Уважительные!

Вон как его добычу высоко оценили! Восторг!

Анна сообразила, что стоит в неподобающем виде, охнула, и умчалась к себе. Кира заржала — и сгребла кота в охапку.

— Пошли, добытчик, я тебе колбаски дам! Взамен дичины!

Борис Викторович кивнул — и повел вниз экономку.

* * *

— Никогда у нас крыс не было!!!

— Точно?

— Борис Викторович, чем хотите клянусь! Никогда!!!

— И продукты никто не подгрызал? Ну, не пахло — ладно, но признаки наверняка бывали?

Роза Ильинична чуть смутилась.

— Так ведь деревня, тут и полевки есть, и еще кто... ну, похозяйничали пару раз в сарае с продуктами, так ведь случается! Дело житейское! Но чтобы такого!

— Как видите, кот бывает полезен.

Роза Ильинична поежилась. Но обвинять Анну в том, что та привезла с собой крысу — не стала. Крыса была явно дворовой, самой обыкновенной, серой, только что сильно отожравшейся на дармовых хачах. А может, и правда?

Они твари умные, так просто и не увидишь, и не поймаешь, и территория большая...

— Да уж.

— Ага, гляньте, какой он классный!

Кот с урчанием уплетал хамон, показывая, что за такое питание, он крысами всех обитателей дома обеспечит. Морда у него была при этом самая умильная.

Роза Ильинична покачала головой, но промолчала. Во дворе Борис Викторович выкидывал в помойку здоровущую крысу. И хвост у нее был длиннющий.

Брррррр!

Анна спустилась вниз через десять минут. Юбка, блузка, разве что волосы укладывать не стала, подколола с боков.

— Еще раз доброе утро. И простите за неподобающий внешний вид. Я испугалась, поэтому и вылетела, в чем спала.

Роза Ильинична только рукой махнула. Бывает...

Кира фыркнула.

— Подумаешь!

— Очень интересный внешний вид, — подколол Борис Викторович. — Я бы сказал — занимательное зрелище. Очень.

— Обеспечивать вас занимательными зрелищами не входит в мои должностные обязанности, — отрезала Анна. — С вашего позволения... кстати, Кира, не корми кота хамоном. Ему столько нельзя.

Кот посмотрел на Анну, как Сталин на Троцкого.

Как нельзя!? Почему нельзя? Мне нельзя? Это вам нельзя, а мне не только можно, но и нужно!

Ну, знаете ли...

Кира независимо фыркнула — и отправилась к себе. Кота, правда, прихватила.

Обожравшийся тиран не возражал. Он хорошо погулял, поохотился, теперь бы еще поспать.

* * *

— С утра сегодня было клево! Розка чуть не облетела, когда крысу увидела!

Кира фонтанировала восторгом, а вот Анна не радовалась.

— Кира, так ведь человека можно и до смерти довести. От испуга!

— Вот и замечательно! Ты ж моя умница! Ты ж мой вождь народов!

Коту досталась еще пара поцелуев в усатую морду. Он не возражал.

Анна сочла за лучшее перевести тему. Не ей, с ее посвящением Хель, говорить про этику жизни и смерти. Сама-то она...

И ведь ни о чем она не жалеет. Только надеется, что в том мире Яна тоже жива и здорова. Да, это подразумевает смерть всей команды убийц! Но — туда им и дорога!

— А что за монстр был у тебя на пижаме?

— Вы че — Лавкрафта не читали? Он очешуенный!

— У него проблемы с кожей!?

— Нет, вы че! Вот, смотрите!

— Красивее говорить не 'че', а 'что'.

— А мне плевать, — привычно надулась Кира.

— Я не настаиваю, — мягко заметила Анна. — Просто учти — Елизавета и иже с ней, не простят тебе подобных оплошностей.

— Мне и на них плевать.

— Но лучше это делать сверху вниз, не так ли?

Кира насупилась, но крыть было нечем. Презирать всегда легче, если над тобой не смеются. Поэтому она независимо вздернула нос и фыркнула:

— Так что? Смотреть будете?

Анна послушно смотрела на фото всяких монстров. Со щупальцами, с тентаклями, с рогами и копытами, слизистых и чешуйчатых...

— Может, расскажешь мне вкратце?

Кира просияла.

Монстры!

Это же...

А Лавкрафт вообще полный отлет башки!

И на голову Анны вылился целый водопад сведений о самых разных чудовищах. Причем, большую часть лекций, Кира еще иллюстрировала картинками или фильмами, прокручивая самые интересные кадры. Анна решила, что болен был не только автор, но и сценарист, и режиссер... хотя тем, кто видел войну — ужастики можно не показывать. Они такие милые... почти белые и пушистые.

— Ой...

Кира щелкнула по очередной иконке.

— А это Ктулху! Ой...

Вместо приличного (хотя и со щупальцами) монстра, на экране возникло такое... зрелище с участием шести человек, одной собаки и одной козы... вот появись там лично Ктулху — его бы и не заметили.

Анна воззрилась на Киру, открывая и закрывая рот.

Девчонка покраснела.

— Ну, что!? Интересно же, вот мне Пашка и скинул...

Зрелище продолжалось. Анна выдохнула.

— Милостью Хель!

Выражение, которое она слышала давно, в детстве, которое сейчас почему-то вылезло из подкорки...

И — этого хватило?

Компьютер вдруг мигнул и погас.

Из-под клавиатуры ноутбука потянулся гадко пахнущий дымок.

— НЕТ!!!

Кира с воплем отчаяния бросилась реанимировать почивший компьютер. Но — увы. Наглухо.