Но мы справились. Да, я, Лейо и Зефир настоящие богатыри! В буквальных смыслах. Я — Бог. И это не повод для гордости, отнюдь. Впору рыдать в три ручья, стыдливо оглядываясь назад. В общем, Лейо развил идею с нас-серверами — он принял в себя, отделенное Зефиром. У нас все равно все общее. Однако развиваться в нутре Лейо у них уже не получится — теперь это действительно лишь набор папок и файлов без всякого подвоха, простой набор бит, уже ничем не могущий шокировать или поработить, но сохраняющий полезность и ценность.
Вербальное общение служит связующим звеном между прежней человеческой сутью и нынешней божественной, между прошлым и настоящим. Приятная трехстороння игра, приземляющая и примиряющая меня — сладкая парочка целиком и полностью магическая, ей хоть бы хны — они не заморачиваются подобными переживаниями, у них несколько другое мировоззрение, они иначе воспринимают мир, хотя и через мою призму в том числе, чему я бесконечно рад.
Бог-дракон. В миг преображения Обитель трещала по швам — Слим с сибиро-Лиефилем был отправлен в рощу Эльбра, а субизмерение Кагифэ и Аштарак отделились от ядра, дабы не продуцировать демаскирующие вибрации. Если предельно упростить, то я заново родился в теле энергетического дракона, свободно живущего в пироге реальности Арасмуэра. И у меня не хватает слов, объяснить то, как можно существовать сразу на всех планах бытия! Я и пустота, и точка, и плоскость, и тело, информация и энергия — все это мои аспекты. Пожалуй, пребывание в каком-то определенном уровне сродни фокусировке моего мегазрения.
Я не стал делать из себя калеки, отгораживаясь от дивусвизио, однако помнил завет Вратариуса и всецело ему следовал — прозревание будущего не сулит добра. Максимум на час вперед, плюс аналитическая развертка на сутки и планирование на недели и годы. Но никаких пророчеств! Если и смотреть, то в щелочку, как вышло, скажем, со звездной империей, бороздящей завоевываемый космос, чтобы ни дай Арас видение вписалось в ткань мира! Тьфу, тьфу, тьфу! Мне хватило Арьяны.
Додекаэдр, символизирующий мое ядро, оказался не так уж прост! Абсолютно не прост! В него так легко вписывается парный ему икосаэдр... Мне следовало еще тогда, после победы над Зверем, догадаться — грани одного есть вершины другого. На тварном плане — додекаэдр, отражение астрального — икосаэдр. При перерождении я вознесся, соединив и вывернув то и другое в гипер. Жесть! Я ведь теперь имею сто двадцать двенадцатипотоковых ядер! Причем, в астрале целых шестьсот четырехпотоковых! Додекаплекс и тетраплекс! Причем, все так хитро завязано и перекручено, что без водки с амброзией не разобраться! Жеэээсть... Сколько же в моем подсознании скрыто реально потоков? Лучше мне не знать — спокойнее спать буду.
То-то Абиок мается от безделья!.. Оказывается, вся эта прорва "личностей" — или моих персональных теней — уже разобралась со всем объемом памяти и вовсю волынит, ожидая волевых приказов. Я натурально выпал в осадок, если бы не твердая рука Лейо, так бы и осел — его уверенный и слегка насмешливый взгляд стал дозой адреналина.
Если грубо, то все можно свести к программированию — теперь я владею машинным языком, которым писался программный комплекс "Глорас". Так просто и незатейливо! Да уж... Вот ж влип!
Абиок свел все магические приемы в единую систему, состоящую из нескольких высокоуровневых языков программирования, удобных при решении тех или иных задач. Да, в ПК "Глорас" уже заложены идеальные приемы и стили, но достижения в магическом искусстве нельзя списывать — Абиок все учел, разложив по полочкам. И правильно, очень мудро — зачем замок на дверях открывать выбиванием кувалдой, когда есть отличный ключ, а порой и еще более совершенная отмычка?
Ох, лафа! Наконец-то не надо учиться!
— Надо, Федя. Надо! — Ехидный голос Зефира заставил съежиться.
— Упсъ...
Мда уж. Жизнь — это движение. В каком-то смысле учеба это и есть изменения, вызывающие движение.
Признаться, я восхищен тактичностью Эасо, Флэ, Иэру и Аэнли — Итол не способен был разглядеть. Симуляция. Все окружающее — виртуальное пространство Лейо. Ради меня он все сымитировал. Я от Итола едва не ослеп и не тронулся умом, и даже представлять себе не хочу, что бы произошло, ощути я жизнь вокруг — звезды четверых сияющих я сам зажег, их свет родим и тёпел, Лейо я так воспринимаю как все окружающее пространство, Зефир вот опять же. Но всё и все остальные плод воображения, ловушка для ума. Моего сознания.
Учиться скрывать свою суть, прятать. Только благодаря воле Лейо я не спалил Итола. Ох ж, беда-а-а...
Закроюсь от Лейо и Зефира — сдам экзамен и получу пропуск на землю. Чудовищная несправедливость!!! Как, как я могу от вас закрыться?! А ведь надо уметь, развить навык, ибо иначе и носа не высунуть наружу. И первый практически вопрос моего билета заключается в способности не сойти с ума и никого не убить в субизмерении Кагифэ. Жеэээсть!..
Лейо не зря шокировал, примерив Лисауста — ибо мне нельзя. Самый допотопный фантом способен дестабилизировать меня и Абиока, и воистину титанические усилия пойдут прахом.
И нет мне покоя...
— Что ж, Лейо, начнем, что ли? — Оформив мысль, спустя неопределенное время.
Так и началась эта череда. Раздумья начались с обычного сорняка, в простонародье его кличут репей. Хех, прелюбопытный куст, жаль, истлел. Лейо их стряпал на грядках пачками, подсовывая мне их до тех пор, пока я не смирялся в достаточно для их здоровья мере — только сотая попытка увенчалась успехом. Да-да, каюсь, начиная с двенадцатой попытки, забавлялся, ввергая кусты в мутации неряшливыми мыслями, для них немедленными приказами, абсолютным жизненным смыслом. Потом настал черед колонии бактерий. Трава-грибы-трава-микроорганизмы-трава-насекомы-кусты-животные-деревья. Примерно в таком порядке Лейо знакомил меня с жизнью, с программным кодом ПК "Глорас", смиряя с его духами.
Глава 12. Утряхивание гим-каэлеса
Инс-чароплет расхаживал маятником перед сидящими в позе лотоса — популярность употребляемого феями названия набирала обороты, вытесняя "позу мудреца" и прочие синонимы — гимами дуодека Ракип. Он вещал про респирацию, редукцию, регенерацию, релаксацию и ревитализацию, соотнося с ранее пройденным материалом. И каждое биение его взгляд натыкался на опершихся на руки Пинга и Понга, увлеченно переставляющих проявленные на доске фишки — разлинованная плоскость и цветные эфирные сгустки.
Го, как сёги, рендзю и шахматы, дуот Панг вбросил в детские массы через неделю после "возвращения". Вернее, побратимы перестали скрытничать, чередуя интеллектуальные игры, в которые увлеченно бились все время, исключая сон. Физический труд просто снижал темп, а всякие медитации и прочие науки они успешно игнорировали, итак прекрасно зная и умея — зачем пропадать памяти братьев Эёух, раз же те соизволили ей поделиться? Плюс богатейшее наследство. Пинг и Понг не страдали прилежанием, а усердия хватало ровно на столько, сколько требуют со всех остальных и сколько эти "они" могут. Ни больше, ни меньше. Инс-чароплета это особенно нервировало.
Шок — это по-нашему! Девиз и сейчас служил Пангу. Начать хотя бы с возвращения в центурию. Привилегированные сервы, имеющие больше свобод, чем гимы — вот кто они такие. Их имел право наказывать токмо легат. Ну и декан, но Апикцео оба побратима слушались беспрекословно. Эм, ну почти, толкуя многое в свою пользу. Но никогда открыто не переча.
Их, Пинга и Понга, центурион Капринаэ провел практически по всей столовой, в полной тишине кипятя связывающие близнецов ментальные каналы.
— Аве, гимы.
— Аве-цен! — Раздался в ответ детский хор.
— Это личные сервы этрас легата ат Пинг и ат Понг. В ограниченном статусе дуота Панга приписаны к дуодеку Ракип до выпускного экзамена, — без эмоционально и с непроницаемым лицом, что стало словно ушат холодной воды.
Если Хеап тогда просто приуныл, то о Эёухе и Енго вообще говорить не приходилось — за них кричали клейма во лбах Пинга и Понга, там, где раньше красиво пламенели зеницы. Представленный дуот Панг отличался и одеждой — строго серая ткань неизвестного вида, ребристый покрой флофоли, необычные сандалии вместо плетеных варадзи и голый торс, не считая м-тату. Никакой туники или хотя бы обреза-пончо — нельзя, как и сханнки теперь не положены, хотя плащ доступен, но в помещениях его не носят.
Как оказалось, их рискус никуда не убирали, рюкзачек обнаружился аккуратно сложенным внутри. В трапезной Ваэрт и Ноарт сидели в конце стола, рядом с ними на самый край и присели Пинг и Понг. Дуот Халь сидел ни живой, ни мертвый, только после второго замечания Акипцео он деревянно заглотил свой завтрак. Тогда вся столовая доедала в мертвой тишине, а центурия Рупикарпа в ней возвращалась в лист, а дуодек Ракип еще и переодевался, проводив взглядом переданное цео и исчезнувшее в зеленовато-индиговых искрах, запрещенная для дуота Панга одежда, философски отнесшегося и к тишине, и к ограничениям. Пинг и Понг видели вкруговую, при концентрации истинное зрение охватывало всю шаровую область, а не только телесный угол из пастельно-радужных глаз, впервые не серых. Тогда включались и остальные истинные чувства, обычно находящиеся в магическом диапазоне. В общем, мировосприятие у побратимов по сравнению с прежним скудное. Мошна, вот, осталась, быстро входящее в форму тело с кучей иммунитетов, универсальным чародейским даром и кое-какими способностями ментатов. Не густо по сравнению с прижним.
В последующие дни до праздника равноденствия дуот Панг без надрыва догнал физическую форму созвенцев в своем дуодеке. А вот интеллектуальная и магическая наголову опережала выпускающихся гимов, впрочем, побратимы знаниями особо не светили, стараясь не выделяться и не хвастаться. Хотя, пожалуй, само их существование отличало от остальных, что бы они ни делали.
После переодевания дуодек, потеряв двух бойцов, отправился сеять пшеницу. Братья Эёух и Енго остались с Каринаэ в спальне. В тот день с дуотом Панго кроме декана никто не говорил, настолько всех потрясло преображение из прививаемого побега в фактических рабов. Слухи слухами — реальность реальностью. Атмосфера таинственности и подозрения о награде за какой-никакой подвиг разбились стеклянным фужером, столкнувшимся с суровой действительностью каменного пола — оправдались наихудшие опасения заядлых пессимистов.
Пинг и Понг в основном молчали, подпустив к себе лишь Пэйпа и Хэйпа. Кстати, Эйух спал в противоположном конце, рядом Енго, Тирл, Цуюк, Ёусл. В центре, обозначенном массивным комодом с резными боками и изящными ножками на широких круглых основаниях, располагался цео. Дальше Уапэ, Имш, Халь, Хеап. И теперь дуот Панг. Там, где и обозначил когда-то центурион, знакомя трансфертных между собой.
В конце концов из-за Хеапа, Имша и Халя Пинг и Понг перевели игру воображения в видимый диапазон, однако никаких правил и комментариев, кроме абсолютной немагичности, ни по го, ни по сёги, ни по рендзю, ни по шахматам так и не дали, отмахнувшись предложением скинуться всем дуодеком или сразу центурией и "купить" за кэш-баллы упомянутые игры вместе с подробными описаниями. Как раз к празднику, вместе с остальными навсегда испорченному невозможностью попадания в Страну Облаков за прекращением существования последней, о чем прямым текстом заявил Понг, когда старшие пытались ответить на законный вопрос одного из созвенцев. Кстати, дуот Панг промолчал на вопрос от самого — перед ним ее двое интересовались, полагая побратимов ходячей энциклопедией — Хеапа про иглу с перьями, с такими спецэффектами воткнувшуюся в землю на территории Сешенсо, впрочем, даже Апик не получал ответов на некоторые вопросы.
"Обновленные" Пинг и Понг не блистали общительностью, но на вежливые и лишенные глупостей обращения отвечали охотно. Однако никого ближе Хеапа, а вскоре Халя с Имшем никого к себе не подпускали, грубыми методами отучив остальных даже случайно их касаться. Дуота Панга не били, кису не применяли, кэш за неимением не терзали, но неизменно за провинности давали самую тяжелую, нудную или противную работу из всех возможных — даже Диффин, их неизменный спутник и подхалим, втирающийся в доверие ко всем остальным созвенцам и дающий себя гладить за всяческие сладости и приятности, предпочитал на время работ укрыться в тени кустов или вообще остаться под сенью мэллорна ради кошечек-любовниц, порой устилающих собой все татами листа Рупикарпа, пока их насильно не выгоняли — самых наглых скидывали с листа. Правда, в кошатник лист успел превратиться всего дважды, потом старшие подсуетились и установили специальные чары. В общем, дуот Панг и Диффин постепенно устраивали свой быт, вливаясь в жизнь гим-каэлеса Ахлессен, пережившего глобальные потрясения, о чем неустанно напоминали наставники, скругляя острую память. О Слиме тоже спрашивали, каждый раз при этом натыкаясь на стену глухого молчания.
С подачи Пинга и Понга, администрация и Ламбада сумели договориться — вся гимназия вмиг заразилась вирусом неба. На праздник все звено Рупикарпа дружно отправилось на экскурсию в торговый Павильон Ламбады, где их кэш-баллы конвертировали в деньги, вернее, все ценники были не в монетах, а в баллах, причем многие категории шли с ограничениями, например, по возрасту. Экспериментальный визит прошел на ура. Все отпущенное время, от полдника до ужина, дети с широко раскрытыми глазами ходили по галереям и анфиладам торговых рядов. Кэш-баллов в аккурат хватило на десять наборов по четыре игры, причем каждый дуодек выбирал свои — кто с костяными фигурками, кто с деревянными или каменными, а кто и вовсе из непонятного материала, легкого и, что немаловажно, самого дешового. А так же по одному экземпляру на центурию тетриса и арканоида. На целый час дети рассыпались по все громаде Павильона — ради них все продавцы были эльфами, сольфами или рульфами, а в оружейных палатах даже дроу отыскались, были там и помощники-альфары. Все внешне прекрасно себя контролировали, амулеты не давали почувствовать их реальное отношение к происходящему. Нервничали и цео с ценами вместе с декуриями центурии охранения. А после шатаний все разом заболели небом — купол прояснился, пол стал прозрачным, создалась почти полная иллюзия полета над облаками. Испуганные крики сменились восторженными почти сразу — все дело в плавно начавшемся вращении, серьезной проверки вестибулярного аппарата. Космос завораживал своими красками. Впечатлившись видом на каэлес с заоблачной высоты, дети разом завизжали, когда наступила невесомость, впрочем, гравитация на галереях осталась, тем более в зоне расположения товаров. Очень быстро все смекнули вслед за Пингом и Понгом, резвящихся отталкиванием от бортиков. Как ни странно, но парение на высоте в таком огромном пространстве совсем не то же самое, что некоторые виды тренировок эллорашэ или полюбившиеся всем полеты на крыльях Кагифэ. За оставшуюся треть отведенного времени Ламбада с немыслимой скоростью обогнула весь Глорас по экватору. Все-все очаровались шапками облаков, снежными вершинами гор, Оком Глораса — Ламбада специально сделала крюк к воронке извечной бури. Девочкам не зазорно "причаливать", а мальчики после язвительного понговского "трусы", все до единого отцепились, вернувшись в невесомость с зажатыми палочками, помогающими управлять направлением полетов. Конечно, скорость не позволяла оценить все величие видов, проплывающих внизу, но и не в этом цель — заразить небом, внушить жажду полетов, привить новые мечты и грезы. Даже легионеры, единожды здесь присутствовавшие, не сдерживали эмоций, особенно на панораме Ока Глораса, вращающего мириады бугрящихся туч, то и дело пронизываемых ветвистыми молниями, и при смене дня и ночи, когда Ра уходило за небесный горизонт — Ламбада стремительно влетела в тень Глораса.
