Chelyaber

— Пока не решил, нужно с ним этот вопрос обсудить, он же не животное какое-нибудь.

Челябер сразу забрался к Воронову на колени и обнял его, как ребёнок обнимает любимого отца, после долгой разлуки. Он очень хотел полететь с Максимом, но чувство ответственности не позволяло ему бросить семью.

— Он остаётся, Владимир Семёнович. Хочет сам выбрать опекунов для своих детей, но считает, что пока раздавать их в чужие стаи рано, он их ещё не всему научил. В марте зовите претендентов на кастинг.

— В марте Марина уже точно будет здесь. А мы поймём его выбор?

— Конечно. Вы же не биологи, понимаете, что он не животное, а личность. Кстати, надо бы сразу озаботиться о семейных парах, для Челяберовичей. Передайте мою личную просьбу Марине Владимировне, пусть она озадачит миссис Розуэлл.

— Озадачила уже. — улыбнулся Высоцкий, — А миссис похвасталась этим журналистам, и теперь в Америке гадают — зачем русские скупают и вывозят енотов, и не стоит ли это запретить. Вдруг, это очень важный компонент в методике Савельева.

— Надо же, в какие глубины может затянуть параноиков мания преследования. — усмехнулся Воронов, — Будет очень смешно, если они начнут обсуждать это в Конгрессе. Кстати! Хорошая идея! Но об этом потом. Пора мне, Владимир Семёнович, своих ещё повидать надо. Марине Владимировне моё искреннее уважение, скоро увидимся.

— В Тургояке?

— Почему бы и нет. Вам ведь тоже интересно — с чего всё начиналось и что в итоге получится, а Савельев там будет самый главный генерал, ему даже Андропов приказывать не сможет.

— Действительно интересно. Ждите нас в марте. Друзьям твоим можно рассказать, что ты в Тургояке служишь? Вадим с Асланом как минимум раз в неделю звонят, как будто я в Министерстве Обороны кадрами заведую.

— В Министерстве Обороны кадрами командуют, а не заведуют, Владимир Семёнович, к тому-же, как пограничник, я числюсь в кадрах КГБ, а не МО. Парням я сам позвоню, как только до места доберусь и обустроюсь. Дяденьки они уже взрослые, потерпят. Это Челябер наших уставов пока не понимает, а у них же с этим всё в порядке.

* * *

Первым иностранным пациентом клиники Савельева стал отец Президента Французской Республики, восьмидесяти восьмилетний Эдмон Жискар д'Эстен. Старика из Парижа отправляли на носилках и мало кто надеялся, что он даже сможет добраться живым до загадочного уральского местечка Turgoyak, однако ему это удалось. С утра, двенадцатого января 1982 года Савельев прописал ему капельницу с витаминным коктейлем и... больше ничего. Французский персонал клиники не удивился (здесь собрались специалисты высочайшего класса, и им было ясно-понятно-очевидно, что на этот почти труп, с целым букетом смертельных заболеваний, даже такую капельницу тратить уже не стоит), однако утром тринадцатого старик Эдмон очнулся и потребовал у медсестры чашку кофе. Ошалевшие французы бросились к Савельеву за консультациями, но к главврачу их не пропустил помощник-секретарь в приёмной.

— Вы в своём уме, мсье, или вас всех тоже лечить нужно? — спросил посетителей Воронов по-французски, с отчётливым гасконским акцентом, — Неужели некому приготовить старику чашечку кофе, и для этого обязательно нужно отвлекать от работы главного врача?

Максима французы отлично знали. Помощник-секретарь-переводчик Савельева, пятнадцатикратный олимпийский чемпион (в том числе и по боксу) являлся звездой мирового уровня, и во Франции он давно бы уже стал мультимиллионером, а здесь сидит и охраняет кабинет главного врача и директора клиники. Нет, парень он хороший, когда удаётся с ним встретиться не на службе — не отказывается от совместных фотографий, раздаёт всем желающим автографы, но... Сейчас на них смотрел не весёлый и остроумный собеседник, завсегдатай единственного пока в Turgoyak кафе 'Тайга', а вышедший на ринг боец.

— Мсье Воронов, возможно, вы не совсем понимаете произошедшего, но случилось настоящее чудо. И мы считаем, что мсье Савельеву нужно это увидеть.

— Мсье Лагран, всё, что нужно увидеть мсье Савельеву, он отлично видит без ваших подсказок. Вы сумеете сами сварить кофе, или мне его заказать? — переждав полминуты недоумённого молчания, Максим снял трубку одного из телефонов и заговорил по-русски, — Светик, тут толпа иностранных буржуев-косоручек не может кофе сварить, будь добренька, сваргань кофейничек во вторую палату. Ага, не говори, прислали дармоедов. Покрепче завари, если что — сам разбавит. Я на тебя надеюсь, солнышко.

Воронов положил трубку на аппарат и, демонстративно не замечая посетителей, с минуту листал какую-то папку. Глава французской миссии в Turgoyak, магистр медицины, академик Франсуа Лагран кашлянул, привлекая внимание. Максим посмотрел на него с искренним удивлением.

— Кофе я уже заказал, мсье.

— Мы это слышали, мсье Воронов. Но ведь дело не в кофе!

— Странно. Именно про кофе вы пришли сообщить Савельеву, а оказывается, что дело совсем не в нём. Уж не задумали ли вы устроить покушение, или ещё какую-нибудь гадость, мсье Лагран?

— Бросьте, Максим! Мы врачи и у нас нет оружия.

— Не все среди вас врачи, не все, Франсуа. К тому-же врачи, благодаря полученному образованию, умеют убивать лучше всех, а оружием может послужить любая иголка, если её правильно воткнуть. Либо вы мне сейчас честно скажете — зачем на самом пришли, либо я нажму кнопку вызова группы быстрого реагирования. Тогда вы все, в лучшем случае, отделаетесь сотрясениями мозга. Всё происходящее сейчас в приёмной пишется на две видеокамеры, так что ваше нападение уже зафиксировано.

— Какое ещё нападение!? Максим, мой друг, не говорите ерунды! Произошло настоящее чудо!

— Чудо — это всегда очень интересно, дружище Франсуа. Обожаю всякие чудеса. — улыбнулся секретарь Савельева, — Пациент Эдмон Жискар д'Эстен снёс золотое яйцо?

— Нет, конечно. Я понимаю ваш сарказм, Максим. Но он попросил кофе!

— А что он должен был, по-вашему, попросить? Чашечку стрихнина? Я бы на его месте тоже кофе попросил, да и вы наверняка тоже. Я внимательно изучил контракт, по нему Семён Геннадьевич даёт рекомендации, а лечите пациента вы, как и всех остальных французов. И в нём точно нет пункта, чтобы кофе вашему Эдмону готовил лично Савельев.

— Но Эдмон Жискар д'Эстен не мог выздороветь от одного витаминного коктейля!

— Капельницу готовили вы?

— Лично. — кивнул академик Лагран.

— И ставили её тоже вы?

— Конечно.

— Пациенту хуже не стало?

— Нет, но...

— Не вижу причины отвлекать Семёна Геннадьевича, мсье. Плановый осмотр в одиннадцать ноль-ноль.

Эдмона Жискар д'Эстена выписали из клиники утром шестнадцатого января, а вечером он блеснул в кафе 'Тайга', отмечая своё выздоровление русской водкой, оставшись к концу праздника единственным стоящим на ногах французом.

* * *

— Впечатляет. — отложил фотографии Рональд Рейган, — Очень сильно впечатляет. На вид ему сейчас больше шестидесяти не дашь.

— Не только на вид, сэр, с нами сотрудничает одна из девушек эскорта, которой он... гм... попользовался трижды за ночь.

— Трижды? Эта девушка надёжный источник?

— Она не слишком умна, сэр, но до трёх считать точно умеет. — хмуро кивнул новый директор ЦРУ Уильям Уэбстер, — Кроме того, она не единственная, Эдмон Жискар д'Эстен меняет партнёрш каждую ночь, так что данные теперь есть и у британцев, и у японцев, и у всех остальных желающих. Девушек эскорта вербовать совсем не сложно.

— Удалось что-нибудь выяснить по методике лечения?

— Всё и ничего, сэр. Не было никакого лечения. Имеется в виду традиционная медицина. Старику поставили капельницу с витаминами, а через сутки он уже стал таким.

— Изучили эти витамины?

— Конечно, сэр. Витамины французского производства, в любой аптеке их можно купить за пять долларов, то есть тридцать франков. Капельницу готовил и ставил лично академик Лагран, остатки раствора изучали в институте Пастера. Пустышка. Имитация. Этот раствор не вылечил бы даже насморк.

— Ваш предшественник докладывал мне, что французы завезли туда кучу самого современного медицинского оборудования.

— Ещё одна пустышка, сэр. Ничего, кроме витаминов за пять долларов, не применялось.

— Эти сведения из надёжного источника?

— Да, сэр. Русские не препятствуют сбору информации, хотя нашего агента среди французов давно вычислили. Всё оборудование пока на складах, оно будет установлено в клинике, которая ещё строится. И клиника эта будет специализироваться на спортивной травматологии, а не на этой чертовщине. Эдмон Жискар д'Эстен за сутки обучился русскому языку, при выписке, он уже общался с Савельевым без переводчика.

— Он не первый.

— Среди французов второй, сэр. Первым был актёр Жан-Поль Бельмондо, сейчас один из директоров MGM Pictures Company. Сколько таких среди самих русских, мы не знаем, но Савельев не зря где-то пропадал целых восемь месяцев. Аналитики склоняются к тому, что он всё это время занимался Пакистаном.

— Русские ничего не добились в Пакистане. Самую большую выгоду там получила Индия.

— Индия получила войну лет на десять, оттянув на себя всё внимание и оплатив русским вооружение Пуштунистана. Про Афганистан теперь забыли даже мы. Если рассматривать эту ситуацию как многоходовую, то добились они уже очень многого. А главное — мы не знаем, как и чем противостоять этому новому виду оружия, сэр.

— Ликвидировать Савельева мы не способны?

— Может и способны, сэр, но кто даст гарантию, что Савельев — это не подставная фигура? Такой-же рекламный проект, как этот блудодей Эдмон Жискар д'Эстен. Его ведь неспроста вывозили в Лейк-Плэсид и Нью-Йорк, нет, его специально нам показывали. Нужно копать глубже.

— Копайте скорее, Уильям. Клиника Савельева — очень мощное оружие и используют его виртуозно настоящие профессионалы. Уже две недели все разговоры вокруг этого француза, которому очень завидуют многие, в чьих руках деньги и власть. Мы можем потерять не только Европу и Японию, но и саму Америку.

— Копаем, сэр, но это не уж такая простая работа. Русские нам специально намекнули на некое 'Наследие ушедших', но в чём оно заключается? Человек-наследник, какой-то артефакт, или географический центр силы со специфическими излучениями? Мы ищем чёрную кошку в тёмной комнате, но скорее всего окажется, что и кошка не та, да и комната совсем другая. Вполне возможно, что мы никогда ничего не найдём.

— И что нам теперь остаётся? Начинать ядерную войну, или сдаваться?

— Я бы предложил третий путь, сэр. Русские подчёркнуто не демонстрируют враждебности Соединённым Штатам, почему бы нам не сделать шаг им навстречу. Манёвр, не более того. Вряд ли они откажутся принять вас в клинике Савельева, а с вами и делегацию специалистов.

— А если меня там завербуют? Сами же говорите, что методики пока непонятны.

— Если такое вообще возможно, то вас завербуют и в Вашингтоне, сэр. Но я бы рискнул.

— Мной?

— Я бы и собой рискнул, но меня вряд ли согласятся принять в этом Turgoyak, сэр.

— Я подумаю, Уильям. Наверняка, Конгресс будет против.

— В этом я не уверен, сэр. Конгрессмены, конечно, патриоты, но их очень сильно впечатлило преображение Эдмона Жискар д'Эстена. От такого никто из них не откажется. Такое ведь ни за какие деньги не купишь. Отправить вас на разведку они согласятся, президента ведь можно и нового выбрать, если что, а единственная альтернатива этому — ядерная война. То есть — конец всему и всем. Нам сейчас очень нужны любые достоверные сведения — с чем мы столкнулись. Это не только моё мнение, сэр.

— Решили мной пожертвовать?

— Девяносто девять процентов на то, что лично вам ничего не грозит.

— Кроме импичмента.

— За такое — невелика плата, сэр. Импичмент и так можно получить, в наших-то обстоятельствах, и без всякого приза. А тут и приз будет, и шанс.

— Шанс на что?

— Заполучить эту чертовщину под свой контроль, сэр.

— И это не только ваше мнение, Уильям?

— Так точно, сэр.

— Я позвоню Брежневу, — кивнул Рейган, — если больше некому идти в разведку, то в неё пойдёт сам Верховный Главнокомандующий. Но сначала я хотел бы получить подтверждение ваших слов кем-нибудь из высших представителей Кланов.

— Все шесть Глав лично отзвонятся вам в течении суток, сэр.

* * *

К шестому февраля 1982 года клиника Савельева выполнила все заказы Брежнева (Черненко, Кунаев, Шолохов) и взятые перед французскими инвесторами обязательства, и у Воронова наконец появилась возможность заняться подготовкой замены 'Каскаду'.

Тургояк с прилегающими территориями был приравнен в статусе к Байконуру, а командовал 'Объектом Контакт' (в/ч 14 471) генерал-майор Савельев, которому подчинили три строительных батальона, поэтому вопрос о передислокации из Балашихи группы 'Вымпел' решился в кратчайшие сроки.

— Очень аскетично. — Андропов присел на нары в одном из шести срубов-бараков, — Отопление и электроснабжение не предусмотрено, или ещё не успели?

— Не предусмотрено, Юрий Владимирович. Ни отопления, ни электричества, ни горячей пищи не будет. Даже такие бараки для нормального спецназа — это уже роскошь. 'Каскад' бы прекрасно обошёлся без них, но до уровня 'Каскада' 'Вымпелу' ещё далеко. — Воронов зажёг лучину, — Пусть первый месяц поживут в комфорте, пока не втянутся.

— В комфорте. — усмехнулся Андропов, — На улице сегодня минус двадцать четыре, да и здесь ненамного теплее. Не помёрзнут парни?

— Помёрзнут, конечно, и обязательно поголодают, — кивнул Максим, — но так они научатся быстрее и лучше. Времени у нас не так много, на весь курс подготовки меньше двух месяцев. Если уж целый генерал-лейтенант готов на это пойти, то и среди офицеров добровольцы обязательно найдутся. Остальных найдёте куда пристроить.

— Ты готов? — Андропов удивлённо посмотрел на Дроздова.

— Ещё не на уровне бойцов 'Каскада', но уже кое-что уже могу, Юрий Владимирович. Для 'Вымпела' я буду неплохим примером, да и Максим рядом, подстрахует, если что.

— Примером, говоришь... — Андропов повернулся к Воронову, — А я смогу пройти такую подготовку, Максим?

— Не знаю. — тот явно удивился вопросу, — По здоровью — наверное, да, сможете, только зрение поправить нужно. Но Брежнев ведь вас не отпустит на два месяца.

— Не отпустит, — согласился министр МВД-КГБ, — Но всё равно приятно такое слышать от специалиста. Значит, не я ещё не такая уж старая рухлядь, и если сильно припрёт — то смогу. А что насчёт зрения?

— Зрение исправим, с этим сложностей не возникнет, но где-то с неделю вас будут беспокоить довольно сильные головные боли. Работать не сможете. Такое лучше в отпуске лечить.

— Странно. Всё лечишь, а головную боль не можешь.

— Не все боли можно лечить, некоторые из них полезны, их нужно просто перетерпеть. Мозг должен привыкнуть к приёму картинки другого качества и настроиться на неё. Как мышцы привыкают к нагрузкам. Только в вашем случае нагрузка будет очень сильная, вы ведь в очках уже лет тридцать?

— Двадцать девять. Ладно, это не к спеху, у тебя сейчас и так забот хватает, да и мне теперь без очков непривычно будет. Когда я их протираю — мысли в порядок приходят. Вроде и минута-другая, а иного часа стоит. Ты о другом подумай. 'Наследия ушедших' не хватит на всех желающих, даже если ты будешь всё время только лечить, а ты ведь не будешь?