Видар снова усмехнулся, похлопал плетью по ладони, прошелся возле очага и спросил, щурясь:
— А что ж прикажешь на нее подымать, папаша? Какое место на эту суку надо подымать? Ты уж прости покорно, но тут на нее и без меня довольно подымается. А? Папаша? Скажешь, нет?
— Заткнись, дурак! — завизжала Аса. — Ты все врешь! Это вранье! Подонок! Врун! Скотина!!! — если бы отец не удержал, она бы кинулась на брата. Но конунг не позволил дочери сдвинуться.
— Чего плетешь, засранец? — гаркнул он. — Что еще за гадости? Ведь она ж твоя сестра, постыдился бы!
— Вот именно! — заорал Видар, стиснув кулаки. — Стыжусь! Еще как! Мне и правда очень стыдно! С таким отцом и такой сестрой любому будет стыдно! Ну, а ты? А ты? Тебе-то не стыдно? А? А?! Тебе не стыдно?! Как ты сквозь землю-то еще не провалился со стыда, старый козел?!
— Ты, щенок, не смей со мной так разговаривать! — конунг выпустил дочь и шагнул к сыну. — Молоко на губах не обсохло. Мало я тебя порол, видать! Смотри, а то я это живо поправлю!
— Ты лучше в каком другом месте поправь! — глаза Видара горели ненавистью. — Чем другим указывать, на себя бы посмотрел! Старый пес! Да мне стыдно с тобой по одной земле ходить!
— Ну, уж прости, сынок, коль я в чем перед тобою провинился! — от вопля конунга все чудом не оглохли. — Уж прости великодушно! Не знаю только, в чем! Уж не знаю, чем я тебе так не угодил! Да только на твоем-то месте я бы замолчал, не стал терпение испытывать! Я ведь не железный, тоже разозлиться могу!
— Тоже, напугал! — перекрывая криком крик отца, ответил Видар. — Да ты всю жизнь злишься и орешь! Только мы ж ведь, чай, не дети! Мы не трехлетние, папаша! Ясно? И мозги у нас есть! И глаза! Что к чему, мы разумеем! Все, кроме этой сучки твоей! Жалко, я ей мало врезал! Может быть, тогда б...
— Я сказал, не смей ее трогать! — перебил конунг, однако Видар не дал отцу закончить. Заорал, как сумасшедший, выкатив глаза:
— Ее вообще убить мало! Скажи спасибо, что я ее до сих пор не пришиб, эту суку блудливую!
— Да тебе-то что за дело, блудливая она, иль не блудливая! Твое какое собачье дело, с кем она гуляет?! Отец ей я, а не ты! Это не тебя, а меня должно интересовать, щенок!
Видар осекся. Казалось, он не верит собственным ушам. Вид у юноши стал такой, словно его внезапно огрели по макушке.
— Тебя, а? — сказал он, задыхаясь. — Тебя, а?!
Больше он не произнес ни слова. Вскинув плеть, оскалясь, Видар бросился на отца.
Конунг выдернул из столешницы нож. Аса отчаянно завизжала, а остальные вскочили с мест. Видар подлетел было к отцу, но его перехватил Сигурд. Поймал за поднятую руку и облапил по-медвежьи.
— Уймись уже! — рявкнул ярл парню в ухо. — Озверел?! Затихни!
— Пусти! — рванувшись, Видар вырвал руку. Сигурд с трудом удерживал его.
— Да пособите, што ль! — Сигурд боролся с юношей. Видар словно озверел. Если б один из ярлов не подоспел на помощь, Видар бы освободился. Вдвоем мужчины навалились на него.
— А вы што встали? — крикнул Сигурд слугам. — Тащите веревки, ну! Живей!
— Пустите меня, гады! — надрывался Видар. — Я все равно до них доберусь! Все равно доберусь!
— Заткнись, щенок! — конунг схватил сына за рубаху. — Я тебе язык отрежу, гаденыш этакий!
Видар зарычал. Рванулся так, что едва не сбил с ног своих стражей.
— Я прибью эту суку! — заорал он. — Убью ее! Клянусь богами, я убью ее!
— Только тронь! — конунг с силой ударил сына по щеке, и тот взвыл, как волк в капкане. Прибежавшие с веревками слуги помогли его сдержать.
— Уйди, родич! — Сигурд толкнул конунга плечом. — Уйди от греха! Потом будешь разбираться! Уйди, кому сказал!
Конунг шагнул прочь. Зло хмурясь, отвернулся.
— Вяжите! — велел слугам Сигурд. Впятером они едва удерживали Видара. — Вяжите, быстро! Да осторожней, ты, не теля ж спутываешь! Ат, бревно, меня-то к нему не приматывай, дурень! Не приматывай, говорю!
Поднялась сумятица. Видар хрипел, не прекращая вырываться, Аса рыдала, а Сигурд орал на суетящихся слуг.
Пора валить, решил Бран. Никем не замеченный, выбежал наружу. Отошел подальше и остановился возле поленницы.
— Ничего себе, — пробормотал он, жмурясь от солнечного света. — Эх, и ничего себе, вот это семейка... Что папаша, что сынок. Тяжелый случай.
Звери лютые...
Бран покосился на входную дверь. Господи, это надо же, сестрину нравственность блюдет. С чего бы, спрашивается? Вроде она не слишком-то гуляет. А может, у нее с кем любовь? Как у нас с Уллой... Но эту хоть папаша защищает, а Улла? Ее кто защитит? Отец узнает — первый и убьет, и Сигурд не поможет! Мы должны быть осторожнее, не дай Бог попасться в руки таким зверям... бр-р, и подумать страшно!
Только бы вот Хелмунт болтать не начал...
Черт! Вот черт, принесло на нашу голову! Мосол ходячий! И с чего Улла так уверена, что он рта не откроет? А если откроет?
Бран стиснул зубы. Этого нельзя допустить. Что же делать? Чего теперь мне с этим типом делать-то?
(...грохнуть...)
Напугать его, что ли? Да он не из пугливых, вон, наглец какой! Может, заплатить ему? Тоже небезопасно, еще шантажировать начнет.
— Что же делать, — беззвучно выговорил Бран.
(Убить его.)
Бран нахмурился. Убить, вновь шепнул упрямый голос. Он — только раб, ничего не будет за раба. Дашь виру, вот и все. Убить его. Очень просто.
Господи, да что это я...
— Этак, глядишь, я тут скоро озверею, — Бран обеими руками взъерошил волосы. — Я ж не Видар. Не этот Кнуд! Никого я не буду убивать. Но потолковать с ним надо. Ведь, говорят, Улла жизнь ему спасла! Не станет же он теперь...
Вот если б знать, чего он станет, а чего не станет.
Пригладив встрепанные волосы, Бран вышел со двора.
Глава 10
Он искал Хелмунта довольно долго. Наконец, проходя возле новой кузницы, увидал его под навесом. На снегу лежали связки вяленой рыбы, слуги возились там, бросая испорченных рыб в бадью. Собаки толклись поодаль, морды умильно улыбались, а хвосты были поджаты. Лохматый неказистый пес попытался стащить рыбину из связки, и Хелмунт, бранясь, отвесил псу пинка. С отчаянным визгом тот метнулся в сторону.
— Эй, Хелмунт, — окликнул Бран. — Хелмунт!
Рабы обернулись. Хелмунт поднял голову, вид у него был угрюмый.
— Чего? — ответил он.
— Иди сюда, дело есть.
Нахмурив брови, Хелмунт пробурчал:
— Чего надо? Занят я.
— А я говорю, иди сюда! — Бран повысил голос. — Спорит он еще.
Хелмунт нехотя подошел, вытирая ветошью испачканные руки. От него так и несло рыбой.
— Чего, колдун? — Хелмунт был хмурым и серьезным. Видно было, что ему вовсе не до смеха.
— Отойдем, — сказал Бран. Раб только пожал плечами. Когда они приблизились к стене сарая, Бран обернулся и сказал:
— Ты и сам знаешь, зачем я пришел. Знаешь, верно?
Усмехнувшись, Хелмунт не ответил.
— Ты должен молчать, — сказал Бран. — Ты это понимаешь. Должен дать мне слово, что никому ничего не расскажешь. Понял? Ну, ты понял, или нет? Ты чего, онемел? Отвечай уже, что ли!
— Эх, и дурак же ты, колдун, — промолвил Хелмунт, — какой дурак, просто на удивление.
— Дурак я, или нет, к делу не относится, — ответил Бран. — Не твоего ума дело. Все, что от тебя требуется, это молчать.
Хелмунт будто не расслышал.
— Конечно, ты дурак, — гнул он свое. — Спутаться с хозяйской дочерью — это ж надо догадаться!
— Заткнись! — обрезал Бран. — Не твое дело, кто с кем путается, тоже, блюститель нашелся, еще один. Я перед тобой отчитываться не собираюсь, ты мне не родственник. Мне от тебя одно надо: чтоб ты молчал.
Хелмунт окинул Брана взглядом, и в глазах явственно читалось презрение:.
— Тьфу, придурок. Грудной ты... и чего она только в тебе нашла, в дураке таком.
— От придурка слышу. Короче, ты, предупреждаю: если только ты откроешь рот, если хоть полслова кому вякнешь, и Улла из-за тебя пострадает, я тебя на куски изрежу и на вертел насажу! Ясно? Ну, отвечай, ясно тебе?
Хелмунт прищурился:
— Не пугай, я не пугливый. Тоже, пугает он! Чем в меня пальцем тыкать, на себя сначала посмотри, сопляк. Если она из-за кого и пострадает, так это будешь ты, а не я. И нечего тут перья распушать, петух задрипанный.
— Это все? — осведомился Бран. — Знаешь, мне спорить недосуг. И плевать, что ты обо мне думаешь. Мне не нравится, что ты крутишь. Может, у тебя шантаж на уме, может, что еще, не знаю. Но имей в виду: если ты нам навредишь, я тебя уничтожу. Я говорю серьезно. Не нарывайся, Хелмунт. Лучше не нарывайся, понял?
— Да пошел ты, — вспылил Хелмунт, — дурень стоеросовый! Чего ты вообще понимаешь? Да ты не видишь дальше собственного носа! Тебе слово нужно мое? Это тебя успокоит? Ну, если успокоит, можешь его получить. И не потому, что ты такой страшный, не потому, что я испугался. Эх, да что тебе объяснять, время только тратить.
— Слушай, Хелмунт, — сказал Бран. — Мне надоели эти вечные намеки, вы меня ими уже достали. Кончай извиваться, говори как человек. На что ты намекаешь? Или говори, или заткнись. Хватит петлять, как гадюка.
Глаза Хелмунта превратились в щелки, лицо от злости заострилось. Он открыл было рот, собираясь ответить, но не успел.
Кнуд вынырнул, будто из-под земли, схватил Хелмунта за ворот и грубо дернул.
— Гуляешь? — зашипел Кнуд. — Прохлаждаешься? Разговоры разговариваешь? Я те дам разговоры, поганец! — Кнуд рванул Хелмунта за одежду и едва не повалил. Бран увидал в его руке палку. Размахнувшись, тот огрел ею Хелмунта по голове, и Хелмунт вскрикнул.
— Чего ты тут торчишь, собака? — завопил Кнуд с перекошенным лицом. — Сволочь! Дармоед! Я тебя убью! Мало тебе одного раза? Забыл, скотина, как ты в сарае ползал да о пощаде молил? Хошь, я тебе это наново устрою? Так я тебе устрою! Я тебе такую лютую житуху устрою, что тебе и Хель Асгардом покажется! Чего ты встал, козел? Чего лясы точишь? Ты раб, так и будь рабом! Знай, скотина, свое место!
Кнуд опять взмахнул палкой, и на Хелмунта обрушился град ударов. Бран оторопело наблюдал за ними. Хелмунт был на голову выше Кнуда и гораздо шире в плечах. Он мог бы без труда отнять у Кнуда палку, мог бы избить, или хоть как-то защититься. Я и не подозревал, что он такой трус.
Словно в ответ на Брановы мысли, Хелмунт зарычал и ткнул Кнуда кулаком в лицо. Удар пришелся точно в челюсть. Кнуд отлетел, спиной приложившись о стену, да так, что гул пошел.
— Ну, чего, тебе неймется, а? — сказал Хелмунт. — Неймется, а? Да?
Кнуд попытался пнуть его ногой, но Хелмунт увернулся.
— Ну, все. Ты меня достал, — его голос был спокоен, а зеленые глаза горели, как у волка. Сжав кулаки, Хелмунт бросился на Кнуда.
Они закружились, словно в диком танце, пинаясь, отвешивая друг другу тумаки. Рабы побросали свои дела и с гиканьем рванули к ним. Бран наблюдал, как эти двое дерутся. Болельщики орали, подзуживая их, но им, похоже, это было ни к чему: они и без того раскалились добела. Удары сыпались, как град. Хелмунт наседал, оскалив зубы.
— Во дает, — сказали рядом, и Бран обернулся. Увидел Арнора и Грани. Из-за сарая вышли еще трое, один из которых оказался Бьорн Харалдсон, старший брат Грани. В руках они держали топоры. Парни были без плащей, в одних рубахах. Увидев драку, все заулыбались.
— Гляди, как машет, — промолвил Бьорн. — Тю-у, вояка храбрый! Ну, пни его еще!
Рабы улюлюкали. Арнор подмигнул Брану, сверкая белыми зубами.
— Эй, Мосол, мочи Хромого! — заорал он. — Куси его! Ату! — он загавкал, подвывая, а Грани зашелся звонким смехом. Остальные подхватили:
— Ату, ату его! Куси!
Неизвестно, услыхал ли Хелмунт, но только в тот же миг он закатил противнику такую оплеуху, что Кнуд грохнулся на снег. Вокруг захохотали.
— Давай, Мосол, — подбодрил Бьорн. — Теперь попрыгай на нем! Попрыгай!
Кнуд вскочил и бросился бежать. Хромота, казалось, ему вовсе не мешала. Хелмунт не преследовал. Он хмуро вытер разбитое лицо, хмуро глянул на хохочущих ярлов и сплюнул кровь под ноги, на грязный снег.
Отбежав на безопасное расстояние, Кнуд остановился.
— Ну, попомни, Мосол! — завопил он, грозя кулаком. — Попомни! Я те покажу! Ты у меня наплачешься! На коленях будешь ползать! Я те дам, зараза!
Ярлы засвистели. Рабы ржали, ухватившись за бока, один от смеха даже осел на снег. Нагнувшись, Хелмунт слепил снежок, запустил им в Кнуда, и тот отпрыгнул. В бессильной ярости плюнул в сторону врага. Брану показалось, что еще немного — и парни рядом с ним лопнут со смеху. Хелмунт даже не улыбнулся. Его лицо было разбито, глаз заплывал огромным синяком, с рассеченных губ сочилась кровь. Он утерся рукавом и повернулся, явно собираясь уходить.
— Хелмунт, — окликнул Бран. — Эй, Хелмунт!
Тот оглянулся через плечо:
— Чего?
— Помощь не нужна?
Хелмунт помолчал.
— А пошел ты на хрен, — громко сказал он и зашагал прочь.
— Эк он тебя, — еще смеясь, промолвил Бьорн. В ответ Бран только усмехнулся.
— С чего это они так изодрались? — полюбопытствовал Арнор. Бран пожал плечами:
— Не знаю. Очень любят друг друга.
— Хромой вообще всех ненавидит, — заметил кто-то из парней. — А уж Мосла-то — и подавно.
— Да-а, он гадюка ядовитая, — Бьорн вытер глаза ладонью. — Злится, видать, што папаша в рабах его держит.
— А ты б не злился? — возразил приятель. — По-твоему, это правильно? Любой бы злился. Где такое видано еще, кроме как...
— Ладно, — остановил Арнор. — Замяли, не наше дело. Не ровен час, узнает конунг. Слышь, Бран, а, Бран!
— Да?
— Куда ты с ночи запропал? Прям как сквозь землю. Чего ушел-то?
— Да так, — Бран пожал плечами. — Я в кузнице был. Душно в доме, вот я и...
— Ну, да, а в кузнице у тебя воздух свежий, аж мясо морозить можно, — Арнор хлопнул его по плечу. Бран промолчал.
— А правда, что колдуны могут с места на место себя переносить? — Арнор подмигнул. Его друзья таращились на Брана. Тот сощурился.
— Конечно, правда, — ответил он. — Хочешь, научу? Берешь ноги в руки — и переносишься. Дело нехитрое!
— Да я пошутил, чего ты... Я ж это так, для смеха.
— Ага, вроде как тогда с Козой.
Лицо Арнора снова расползлось в ухмылке.
— Што за коза такая? — полюбопытствовал Бьорн. Грани вдруг прыснул и засмеялся, а Бран сердито сдвинул брови. Заслонив лицо руками, Грани прижался лбом к стене. Смех сотрясал его тело. Арнор пихнул Брана в бок.
— Бе-е! — проблеял он. — Ме-е!
— Да иди ты, — Бран насупился, но злиться не хотелось, а притворяться он не мог. Увидав его улыбку, Арнор радостно осклабился.
— Да чего, чего? — допытывался Бьорн.
— Да ничего, ничего, — передразнил Арнор. — Много будешь знать, скоро состаришься. Ну, айда назад, а то Эйвинд нас потеряет. Идем с нами, Бран. Дрова колоть умеешь?
— Нет, не умею, — съязвил Бран. — Я их по воздуху переношу.
— Во здорово! Тогда и нам пару штук подкинешь, от конунгова дома, идет? — Арнор снова толкнул Брана в бок. Грани все еще смеялся. Арнор схватил пригоршню снега и сунул юноше за шиворот. Грани вскрикнул, Арнор бросился бежать, а Грани с воплем ринулся за ним. Остальные пошли следом: все, кроме Брана. Бьорн Харалдсон сказал:
