Всё, отбой. Кратко, только по существу.
Читаю: 'Аллея Цветов, десять, кабинет семь'.
Возражать, ругаться, что-то спрашивать даже не пытаюсь. Понятно, что любые трепыхания заранее учтены. Удочка заброшена, на крючок насажена приманка — некая жизненно важная информация как вкусный червячок. Нет, даже не она. Приманкой стал намёк на то, что она есть. Теперь хитрые рыбаки ждут, когда жертва клюнет. Не нужно их разочаровывать. Обидятся за тщетные ожидания — начнут действовать. Зряшные тёрки с наследниками Конторы Глубокого Бурения мне ни к чему.
Но и соломки подстелю, как же без неё. Андре и Лоис меня подстрахуют...
Нежно поглаживаю свою блондинку по аппетитной попе. Лариса лишь недовольно бурчит, отстраняется, неуклюже отодвигается, не отрывая взгляд от экрана, видимого исключительно ей одной.
Упрямо продолжаю. Наверное, отвлекаю от какой-то сложной и очень важной задачи по кибернетике. Спустя полминуты, когда милая моя убедилась, что не отстаю, выглянула из виртуала наружу и укоризненно уставилась на меня своими огромными синими глазищами. Не знаю, что мне собиралась сказать жена, но передумала, предпочла промолчать, едва заглянула в моё лицо. Только тяжело вздохнула: мол, опять муж во что-то влип!
Вкратце объясняю куда, зачем.
— Отбываю в город, на Аллею Цветов, десять. Там в кабинете семь состоится встреча... — протягиваю Ларисе чип Козьмина, — ...с хозяином этого кристалла. Отказаться не могу. Боюсь, в этом случае нам не поздоровится!
Супруга кивает, молчит, берёт чип и продолжает с тревогой смотреть на меня. Крепко целую губы, неожиданно солёные, Лариса охотно их подставляет. Прочие слова излишни. Что делать, понятно и без них. Добыть с кристалла всю доступную информацию. Пока отсутствую, внимательно следить за виртуальным пространством вокруг Целесто. В ловких ручках моей жены за последний десяток лет побывали все образцы современной интеллектуальной электроники. Вряд ли кто-то лучше неё ориентируется в чипах, а уж их недокументированные функции Лариса знает назубок.
Если что-то пойдёт не так, — от 'бурильщиков' всего можно ждать, — она будет действовать самостоятельно.
Встаю, заворачиваюсь в полотенце. Едва делаю первый шаг к лифту, меня останавливает возмущённое: 'А как же я?!..' Элле тут как тут, длинные ушки прекрасно слышат, глаза сверкают расплавленным золотом, розовые губки требуют поцелуя. Устоять невозможно! И не нужно.
А из воды спешит во всю прыть Марго. Девушка торопится за своим поцелуем. Как говорили предки, 'в большой семье клювом не щёлкай'. Или как-то так.
Невеста не жена, зазевается — и ага!..
В общем, задержался ради поддержания мира в семье ещё минут на пять, и пока поднимался на лифте, успел отдать все распоряжения девочкам. Афина остаётся на дежурстве, а вот Андре и Лоис отправляются со мной на ту самую Аллея Цветов. Шикарная блондинка везёт меня на белой легковушке, Рыжая следует за нами на броневике. Надеюсь, со стороны не заметно, что за нами.
Едем вдоль набережной, не спешим. Река Сиро течёт с запада на восток и делит столицу примерно пополам. На северном берегу, в самом центре Целесто фасадом на полночь возвышается Дворец Двух Дерев, старинный эльфийский замок, перестроенный под нужды людей. Площадь перед ним украшают Два Дерева — свитые в единое целое пара вырезанных из камня малори, чёрный и белый. Смысл древнего символа давно забыли даже пале, а скульптура, защищённая могучей магией, всё ещё стоит как новенькая. Напротив Дворца километра на полтора вдоль широкой Южной набережной тянется красивейший бульвар — та самая Аллея Цветов. С неё до Дворца Двух Дерев по прямой всего полкилометра, да и половину этого расстояния занимает русло Сиро, а вторую съедает Северная набережная, отделённая невысоким забором от просторного хозяйственного дворика — уже который день их восстанавливают после боёв.
Чтобы попасть на Аллею Цветов, пересекаю реку Сиро по старинному мосту, что носит пафосное имя 'Хрустальный Аркан Востока'. С этого изумительного строения, возведённого магией древних князей пале, чудом уцелевшего в боях Второй эльфийской войны, и начинается нужная мне аллея. Заканчивается она, понятно, ещё одним мостом, близнецом первого, с громким названием 'Хрустальный Аркан Запада'.
Всеми зданиями на Аллее Цветов ранее владела мэрия Целесто и гражданская администрация Валинора, поэтому заговорщики тут ничего не тронули и не порушили.
Десятое строение, если верить справочнику, расположено в середине бульвара, напротив резиденции генерал-губернатора. Легковушку решил не светить, сошёл сразу после моста, дальше пошёл пешком. Лоис остаётся ждать моего возвращения на ближайшей парковке, а Андре по наглому подъедет к десятому строению с чёрного хода.
На таких броневиках сейчас разъезжают армейцы, военная полиция и патрули, причём их номера и тактические знаки скрыты и в реале, и в виртуале.
Точно так же выглядит мой. Захочешь — не отличишь!
2
С собой беру только военный планшет и личный коммуникатор — тот, что получил от Ларисы. Оба устройства имеют личную привязку, их в режиме нон-стоп отслеживает спутник. Если что, они станут ориентиром для Андре.
Для подстраховки проглатываю специальный аварийный маячок. Он включится через час после того, как исчезнут сигналы от планшета и коммуникатора.
Если пропадут. С детства приучен не доверять спецслужбам. 'Бурильщикам', как говорят в России, законы не писаны. Однако в моём случае им придётся действовать строго в рамках законов Единых Наций. Наверное. Надеюсь на лучшее — готовлюсь к худшему. Трясло изрядно, но пока шёл по бульвару, успокоился.
Тут пешеходная зона, машин нет. Нет нескончаемого шелеста шин, гула электродвигателей. Горячий даже ночью городской воздух напоен ароматами цветов, а дивные серебряные кипарисы42 еле слышно звенят от едва уловимого ветерка. Их музыка аккомпанирует пению птиц и несёт немногим прохожим покой и умиротворение.
Вот и десятое строение — трёхэтажный каменный особнячок с колонами в стиле советского ампира. Собрался, морально подготовился к трудному разговору, вошёл.
После уличной жары прохлада просторного лобби кажется раем земным! Ничего так домик: мраморные полы, двери и стойка дежурного — чёрный ардский дуб43, столешница — редкий голубой мрамор. Потолки выложены дорогущими световыми панелями. Их холодное бело-голубое сияние изгнало из лобби полутени и создало лесной сумрак. Солидно, внушительно!
Увы! Всё впечатление портит толстая тётка размером пошире меня, а ростом пониже, в просторном синем халате вроде хирургического. Из-за стойки, как из окопа, она зло смотрит маленькими поросячьими глазками. Наверняка видит во мне настоящего 'врага народа'.
Не помогла даже ладная форма погонщика со знаками различия капитана. Хотя почему не помогла? Гражданское лицо она, наверное, убила бы без разговоров, а тут сдержалась и пропитым басом поинтересовалась на английском: 'Вы не ошиблись дверьми, молодой человек?'
— Иду в седьмой кабинет, мэм. Мне назначено.
Вахтёрша потянулась к внутреннему комму, что-то уточнила и подняла равнодушный взгляд на меня.
— По лестнице вверх и направо, — тётка махнула рукой и сразу потеряла ко мне всякий интерес. Для подъёма на лифте — его створы скрывало необъятное туловище дамы за стойкой — я, видимо, мордой не вышел. Или чином.
Лестница мраморная, такая же пафосная, как и лобби. Пол — дорогой паркет, стены укрыты деревянными панелями, с потолка льётся золотистый свет. Сразу ощущаешь, что здесь тебе рады, хе-хе. Зряшные хлопоты, меня такими фокусами не проймёшь! А вот и нужная дверь.
Звонка нет, решительно стучу. Тук-тук!
Все стучат, здесь так принято.
Дверь толстая, мне не слышно, ответили что, или нет. Но я ведь стучал? Стучал. Толкаю, захожу внутрь.
— Борис Иванович? — спрашиваю по-русски.
Ого! Просторная комната в три окна, длинный 'т'-образный стол, резное кресло с высокой спинкой... и пафос, много пафоса! Видимо, у посетителя должны поджилки трястись перед властным великолепием и человеком, его олицетворяющим. Спорить не буду, всё красиво и внушительно. Ах да, закуток возле двери отгорожен эльфийской расписной ширмой. Тут столик с аппаратурой, сидит секретарша.
Андроид, понятно. Модель мне неизвестна.
— Михаил Александрович! — Козьмин улыбается в пол-лица, задницу даже на вершок не приподнимает, а любезно указывает на широкое кресло слева от себя в торце 'т'-образного стола. — Присаживайтесь.
Спинка кресла существенно ниже, да и сидение мне кажется подозрительным. Полагаю, сидеть на таком не очень удобно. Вижу, что равного разговора не будет, меня сразу пытаются поставить в подчинённое положение.
Не очень-то гостеприимно. Ждёте, что утрусь? Перебьётесь! Мы, бывшие сержанты, народ тёртый. А что академии прошли, так этикетам всё одно не обучены.
Беру по-простому один стул из тех, что стоят вдоль стены, разворачиваю тылом к собеседнику, седлаю сверху. Теперь его спинка, как забор, отгораживает меня от 'бурильщика'. Ломает картину окружающего пафоса.
Козьмин морщится, но уступать не желает.
— Вы, Михаил Александрович, как я понимаю, — офицер строго и требовательно глядит мне в глаза, — согласны принять наше... хм, предложение?
Вот те раз! Сходу с козырей, значит. Ну-ну.
— Вы, Борис Иванович, — отвечаю в том же тоне, и взгляд у меня становится таким наивным-наивным, что самому за него стыдно. — Никаких предложений мне не делали. Предлагаю вспомнить нашу недолгую беседу...
Кладу свой планшет на стол, включаю, и на всю комнату разносится вкрадчивый голос Козьмина: 'Нужно поговорить, Михаил Александрович!.. Это в ваших интересах...' Затем после продолжительной паузы вновь слышится торопливая скороговорка Бориса Ивановича: 'Связанные судьбы ...пурпур и золото ...cкрытый остров'.
— Честно скажу: заинтриговали! — сижу, нагло улыбаюсь прямо в постную рожу 'бурильщика'. — Поскольку вы советовали мне не медлить, бросился к вам сразу ... едва выдалась свободная минутка. Готов внимательно выслушать все ваши пояснения и предложения.
Говорим по-русски. Обходимся без всяких 'сэров', чему я только рад. Козьмин одет в штатский костюм со значком 'Щит и меч' в петлице, что позволяет мне не упоминать его звания. Моё он игнорирует, что понятно. Капитан для него никто, мелкая сошка, да и нерусские звания Суверенная Россия признаёт неохотно, хотя официально относит себя к Единым Нациям.
— Вы правы, Михаил Александрович. Спасибо за напоминание! — Козьмин легко сдаёт назад, но за попытку 'наезда' не извиняется. — Дела, знаете ли. Закрутился. Пригласил же вас потому, что готов поделиться некими тайнами и секретами, а также забытыми и малоизвестными фактами далёкого прошлого. Все они касаются вас.
Козьмин замолчал. С любопытством глядит в упор, будто на редкое насекомое. Ждёт моей реакции.
— Прошлого... — корчу недовольную гримасу, именно её хочет видеть 'бурильщик'. — Вы пригласили меня в связи с делами давно минувших дней?! — Теперь добавить чуток разочарования и изобразить истерику. — Не насилуйте мои мозги! Объясните, что за долбанная хрень творится вокруг?! Замшелые тайны и секреты оставьте при себе!!
3
— Увы, молодой человек! Они скорее ваши, чем мои. — Козьмин недовольно поморщился, но я-то чувствую, как он доволен. Раз моя реакция совпадает с психопрофилем, можно беседовать дальше — Виноваты ваши гены. Именно они — источник той самой, как вы выразились, 'хрени', что творится вокруг некоего капитана запаса. И будьте повежливее, Баринов! Не нравлюсь я или организация, которую имею честь представлять — так извольте пойти вон!
Ага! Типа меня сюда не тащили, сам пришёл.
— Всего хорошего, Борис Иванович! — встаю, иду на выход. У дверей останавливаюсь. — Кстати, а какую именно организацию вы действительно представляете?!
Как Клуб Героических Бармалеев не назови, его суть не поменяется. Но, знаете ли, иногда хочется конкретики. Особенно в части перспектив.
— А то вы не догадываетесь! — фыркнул Козьмин.
Догадываюсь, само собой. Но хочу быть уверен, и потому незаметно активирую свой хитрый перстенёк. Эльфийский детектор лжи. За прошедшие дни он зарядился под завязку, и теперь час-другой отработает.
— Одно дело догадываться, другое — знать наверняка.
Не хотите говорить, не надо. Домыслю, мне не привыкать, да и изобразить обиду полезно.
Что-то в моих словах Козьмина зацепило, и в его равнодушных глазах наконец-то появился живой интерес. Не к объекту вербовки или расследования, а к человеку.
— Агентство внутренней безопасности Суверенной России, Михаил Александрович, — по-человечески устало вздохнул Козьмин. — Точнее, его Восьмое управление.
Было дело, встретил сотрудников АВБ. Из Нуменора!
— Мы надзираем за межпланетными перемещениями, а так же за теми, кто может подобным путешествиям способствовать. Сядьте, Баринов, не изображайте обиду!
Возвращаюсь к стулу, сажусь как сидел. Товарищ не 'бурильщик', а, наоборот, 'высотник'? Как правильно назвать сотрудника такой спецслужбы? Просто Иванычем?!
— Иногда нас зовут 'чистильщиками', — видимо, мои затруднения столь ясно проступили на лице, что Козьмин поспешил с подсказкой, — но чаще никак. Сами приходим и предпочитаем публике не светиться. Работаем, чтобы никогда более Вторжение не повторилось. Стережём покой родной планеты от всяких проходимцев, — Иваныч небрежно помахал ладонью, — что так и шастают туда-сюда!
— Без санкции командования Армии Единых Наций между планетами не ходил! — ага, нечего мне претензии предъявлять. — Только по приказу вместе с ротой бе-эр44.
Помнится, нашу часть вывезли под Рязань на какую-то полянку, с двумя кольцами каменных столбов, буквами 'П' попарно соединёнными поверху такими же брусками и с окоёмом ворот в центре. Чуть позже подъехал какой-то хмырь, походил вокруг, помахал руками и — вуаля! Воздух внутри окоёма засветился — добро пожаловать на Арду!
Тогда не было ни сомнений, ни переживаний. Способность удивляться мы к этому времени утратили — спасибо сержантам в учебке! Нам скомандовали: 'Ран, манки, гоу-гоу-гоу!!45' — мы бежали и не оглядывались. Вот и весь мой опыт хождения между мирами.
Не был, Иваныч!
Не состоял, не участвовал. Знать не знаю, что нужно Агентству!
— Не перемещаетесь, верно, — кивнул Козьмин, — однако сможете, если припрёт. Есть у вас, Максим Александрович, такой талант. Наследственный, м-да...
Перстень подтверждает, что 'чистильщик' не врёт, но всё равно не верю! Родители не промолчали бы, да и дед Ричард черкнул бы пару строчек в том прощальном письме просто для того, чтобы предупредить внука.
Бабку со стороны отца, как и родителей своей матери, никогда не видел, не встречал. Они погибли ещё до моего рождения, в первых боях Второй эльфийской войны.
— ...Наследственность у вас, превосходная, Баринов, — продолжал вещать Козьмин, — и что для Службы особо ценно, как по отцу, так и по матери. Уникальный случай.
