Конфедерация

Температура воздуха к тому времени 'ушла в минус', а тонким снежным покрывалом покрылась уже и асфальтированная дорога. Серёга нервничал, но Виктор настоял на том, чтобы мы покушали: во-первых, отказать восточным людям в желании угостить приезжего — значит, обидеть их. А во-вторых, мы очень нуждаемся друг в друге. Они в нашем топливе, мы в их хлебе и овощах. Вот заодно и поговорили о перспективах сотрудничества. А ещё — поделились новостью о том, что теперь свободен проезд по трассе до самого Атляна. И об 'открытии' для торговли 'Медведёвского кластера'.

Снег всё шёл и шёл.

— Даже осенью не было такого сильного снегопада, — удивился наш француз, обратив внимание на плотную стену снега, из-за которой едва проглядывали дома на противоположной стороне улицы.

— Радует только то, что он ненадолго, — успокоил я его. — Дня три, и всё, что выпадет сегодня, снова растает. Такое здесь время от времени случается.

— Аккуратнее, Серёга, — предупредил Данилов нашего водителя. — Лучше сразу включи полный привод: снег мокрый, может понести на счёт 'раз'.

— Главное — чтобы эти бешеные дебилы на 'Тигре' снова навстречу не попались. Вылетят — даже на обочину от них не успеешь уйти.

Короленко и действительно ехал не торопясь, километров сорок в час. И старался держаться ближе к правой стороне дороги, хотя на ней не было ни следочка: таких дураков, как мы, решивших ехать в снегопад, ещё поискать надо.

Деревня Насибаш едва угадывалась сквозь пелену снегопада. Да что там говорить про деревню, если, порой, у меня перед глазами сливались в единое белое пространство дорога и поля, мимо которых мы ехали.

— А это что такое? — начал сбрасывать газ Короленко, когда мы подъехали к перекрёстку нашей дороги и той, что соединяет деревушки, стоящие по левому берегу Ая со станцией Мурсалимкино.

Широченная 'задница' джипа, стоящего на левой обочине. Из-под снежной корки кровавыми пятнами рдеют только горящие задние габаритные огни. И вьётся лёгкий парок от выхлопной трубы. Да это же тот самый бешеный 'Тигр', попавшийся нам навстречу! Только... наверху, возле боевого модуля, у него добавился какой-то заснеженный бугор.

— Серёга, не глуши машину, — скомандовал Витя. — Виталик, Поль! Пошли, разведаем.

Сдвижная дверь 'Баргузина' открылась, и мы с Бербером выпали под поток снега, влекомого несильным, но чувствительным ветром. Поля́, ветер нечему задержать.

Первое, что бросилось в глаза, это дыры в бронекорпусе 'Тигра'. Хорошие такие, солидные.

— Скорее всего, КПВТ, — кивнул я на них Кипчаку, и тот согласно кивнул.

— Есть тут кто живой? — крикнул Виктор и постучал по броне. — Помощь нужна?

Только ветер посвистывает в пулевых отверстиях.

Аккуратно обошли машину сзади. На другой стороне — такие же отверстия в корпусе, но загнутые не наружу, а внутрь. Заснеженный бугор на крыше оказался человеком, повисшим на люке. Судя по отметинам на коробке с пулемётной лентой, 'сняли' его уже из ручной 'стрелковки'.

Рядом, на обочине дороги, идущей от Лагерево, ещё три снежных бугорка характерной формы. Похоже, десант 'Тигра'.

Витя потянул ручку водительской двери. На руле висит водитель. Пулю КПВТ, пробившую бронекорпус в районе передней стойки, его самого и пассажирское сиденье, не задержала и вторая бронированная стенка. После попадания из этого пулемёта люди не выживают. Если только пуля, весом 64 грамма, не попала в мизинчик. Руки-ноги ею отрывает на счёт 'раз', а на выходе из тела человека она оставляет дыры, диаметром в пару десятков сантиметров. Не мудрено, что всё водительское сиденье, весь пол машины залит кровищей по самое 'не балуй'.

— Кто же это их так? — удивился Поль.

— Вот сейчас и проверим, — озабоченно проворчал Кипчак. — Движемся в направлении, откуда прилетели эти 'гостинцы'. Только аккуратно, чтобы самим на них не нарваться.

Разнёсший 'Тигра' БТР-80 мы нашли метрах в трёхстах на дороге в сторону Лагерево. В броне его корпуса и башенке — тоже отверстия от пуль крупнокалиберного пулемёта. Но уже явно от 'Корда', установленного на бронемашине. Башенка повёрнута стволом назад.

Рядом с 'бэтром' тоже несколько характерных 'сугробчиков'.

— Люди! Не стреляйте! Мы вам можем помочь!

И снова тишина, только, кажется, один из 'сугробов' шевельнулся.

— Витя, кажется, этот ещё живой.

Действительно, молодой парень лет двадцати ещё дышит, но надолго ли? В камуфляже на груди пара пулевых отверстий. Кажется, от автомата-'пятёрки'. Рядом с ним ещё один человек, в руках которого зажат бинт, но этот уже остывший. Мёртвый пытался перевязать себе плечо, да не успел.

Только сейчас обратил внимание, что правая дверь десантного отделения БТР открыта. Внутрь боевой машины уже нанесло снега.

— Им движок сзади расстреляли, — крикнул Данилов, обойдя 'бэтр' по кругу. — Тоже КПВТ.

Значит, надо искать ещё одну машину, участвовавшую в этом странном бою.

Нашлась. Тоже метрах в трёхстах от первого бронетранспортёра. Скатилась с дороги и заглохла. Десантная дверь распахнута, а рядом с ней четыре мёртвых тела. Кучно их положили и, судя по повреждениям, всё из того же КПВТ. Внутри БТР ещё два трупа — водителя и башенного стрелка. И тоже море кровищи.

— Это не военные, — резюмировал я. — Военная пиксельная 'зелёнка' только на четверых. Остальные в 'гражданском', 'охотничьем' камуфляже.

Виктор, пошарившись по карманам убитых, нашёл какие-то документы.

— Ёбург, — изрёк он, полистав их. — Похоже, какая-то их внутренняя разборка. Один 'бэтр' гнался за другим, а 'Тигр' попытался перехватить беглецов. Потому и летел, как бешеный.

— Что делать будем?

Витя достал из кармана рацию.

— Серёга, подъезжай к нам. Только подбери по дороге Поля и раненого, возле которого он стоит.

— Что там? — прошипела в ответ 'ходи-болтайка'.

— Да всё нормально. Как говорится, мёртвые не кусаются. Хотя их тут немало.

На мой повторный вопрос он ответил не сразу.

— Что делать, говоришь? Не бросать же эти сокровища здесь. Забирать всё надо. И оружие, и технику. Прямо сейчас забирать.

— А что делать с тем БТР, у которого двигатель кончили?

— Сейчас проверю, на ходу ли второй. Если на ходу, то на 'галстуке' потащим в Пороги. Если нет, то придётся пару 'Уралов' гнать. Но оружие, боеприпасы, снаряжение нужно прямо сейчас забирать, чтобы деревенские не растащили.

Мотор БТР-80 заурчал минут через пять, когда Короленко и Поль уже подъехали к нам. Видимо, Виктору потребовалось время, чтобы переместить тело убитого водителя.

— Мужики, складывайте 'жмуров' в этот 'бэтр', — скомандовал он, высунувшись из водительского люка бронетранспортёра. — Тут их и отмародёрите. Только постарайтесь под снегом оружие и боеприпасы не пропустить. Стволы, патроны и пригодные к использованию шмотки — к Серёге в 'Соболёк'. А тебе, Серый, вопрос: есть ещё какая-нибудь дорога к Сулее в объезд Айлино и Межевого?

Короленко кивнул.

— Через Мурсалимкино. Но всё равно краешек Межевого придётся захватить. Только она намного хуже и дальше километров на пятнадцать.

— Да по херу! Главное — не засветить ворованную технику.

— Совсем не засветить всё равно не получится. В Терменево придётся прямо через посёлок ехать...

— Потянет! — кивнул Кипчак. — А к Аю где-нибудь будем подъезжать?

— Ну, совсем на берег нигде. А что надо-то?

— От покойников избавиться.

— Тогда — в Межевом, на мостике через ручей, который вытекает из пещеры.

Восемьдесят километров до Порогов тащились долго, часа три. И не только из-за снега, в котором под конец пути уже начал зарываться 'Баргузин'. БТР, на жёсткой сцепке-'галстуке' которого, тащилась вторая, подбитая машина, оказался заправлен какой-то дрянью, и его двигатель явно недобирал мощности. Я, единственный из всей нашей компании, кому раньше доводилось водить бронетранспортёры, издёргался, опасаясь, как бы машина и вовсе где-нибудь не встала. Плюс остановка для избавления от раздетых тел погибших, которые просто сбрасывали с моста в поток, уносящий их в Ай. Теперь, даже если труп прибьёт к берегу, только конченный идиот решится выловить его из радиоактивной реки. Кстати, единственного выжившего в бойне пришлось отправить вслед за товарищами и врагами: он умер по дороге.

Зато какой шок испытали в Порогах те, кто нас встречал (уже в темноте), когда из БТР-80 и 'Тигра' выползли я и Данилов, с ног до головы увозюканные кровищей. К счастью, чужой а не собственной.

Аня Щукина, 'Ангел'

Если бы Витя, когда вернулся из поездки, не предупредил меня, что он на самом деле цел и невредим, меня бы, пожалуй, хватил удар. За время работы в травматологии мне, конечно, много крови пришлось увидеть, но раны родных людей всегда воспринимаются очень болезненно. А он был весь перепачкан в крови.

Что за загадочный бой произошёл в тех местах, куда они ездили, никто не знает, все только строят догадки.

— Мы надеялись довезти живым хотя бы последнего, чтобы расспросить, когда оклемается, но и он по дороге умер, — сожалел муж.

Самая правдоподобная версия, с которой согласились все в 'штабе' (никаких подробностей прочим, помня историю с Андреем Киселёвым, не сообщали), это стычка либо двух банд из Екатеринбурга, либо двух группировок внутри большой и сильной банды. Но тоже екатеринбургской: почти во всех паспортах, найденных при убитых, значилась прописка именно 'столицы Урала' либо её пригородов. Витя ещё упоминал про какие-то документы, указывающие на то, что эти люди оттуда, но подробностей, конечно, не рассказывал.

— А их не будут искать? — обеспокоилась я. — Ну, этих людей.

— А кто его знает. До конца снегопада — вряд ли. Что ты найдёшь, если всё снегом заметено?

Что правда, то правда. За сутки насыпало сантиметров семьдесят, после чего резко начало теплеть. И снова поперёк Порогов потекли ручейки. Радость для Любашки, строящей с соседскими девчонками запруды, и забота для меня: промокшие вещи надо сушить и отстирывать. А ещё — следить, чтобы дочь не простудилась.

Радует только то, что оба боевых происшествия, случившиеся в один день — в Медведёвке и где-то на дороге в Малояз — не принесли мне много работы. Радует не потому, что не хочу работать, а из-за того, что люди почти не пострадали. Ну, прочистила и обеззаразила я ранки в плече у Кости Данилова, ну, пару мелких царапин другим ребятам смазала йодом. И всё.

Другие заботы, более радостные, на подходе. Например, совсем скоро рожать Лене Корниловой, с которой племянник Виктора жил первое время. Не сложилось у них: во время той поездки, из которой Витю привезли с двумя пулями в груди Костян 'гульнул' с Олей Байсуриной, и Лена ему этого не простила. Но, положа руку на сердце, и не очень-то они друг другу подходили. По крайней мере, с Олькой они — более гармоничная пара. Оба — довольно простые, хотя и далеко не глупые, 'рукастые' и... более приспособленные к условиям, в которых мы оказались, что ли.

Хотя у меня в специализации и травматология, но здесь приходится заниматься всем, связанным с оперативным вмешательством. Так что, подозреваю, и роды придётся мне принимать. А рожать этим летом бабы будут часто: новых пар возникло много, люди детей хотят. Да и с контрацепцией у нас — полный швах. Я сама дёргаюсь каждый раз, высчитывая дни, чтобы не забеременеть.

Я дёргаюсь, а кому-то это было бы за счастье. Вон, Маринка, которую все считают бл*дью, как-то, когда мы вдвоём остались, разрыдалась у меня на груди. В студенчестве 'залетела' от парня, а он не захотел ребёнка, вынудил её пойти на аборт. Мало того, ещё и наговорил ей всяких гадостей: и в постели они никакая, и страшненькая, и с головой не дружит. Её и понесло. Вначале просто хотела доказать тому, что всё не так, как он говорил, а потом поняла, что не может забеременеть. И готова спать с кем угодно, лишь бы у неё ребёнок появился.

— Может, тебе просто остановиться и найти кого-то одного, с кем тебе будет хорошо жить? Сколько угодно случаев, когда у женщины были такие же проблемы, а через несколько лет жизни в семье они вдруг беременели и рожали. И не одного ребёнка.

— Не знаю, Анечка, — всхлипывала она. — Я уже столько передумала!

Бедная девочка!

Ах, да. Ещё одна обязанность у меня появилась. Следить за состоянием здоровья заложников, взятых в Медведёвке. Они будут работать на тяжёлых физических работах, пока их не решат отпустить домой, а я должна ежедневно проверять, не получили ли они на этих работах каких-либо травм. Но для начал осмотрела их и проверила, нет ли у них более серьёзных повреждений, чем 'помятости', полученные при захвате в плен. Чем удивила этих людей, ожидавших, что они попали в какой-то концлагерь.

А после медосмотра всех — в баню. Мужиков, разумеется. Единственная женщина, Вера Сергеевна, пошла туда на следующий день, вместе с нашей компанией, сформировавшейся как-то сама собой: Юля Короленко, 'хозяйка' турбазы и, соответственно, само́й бани, я, Саша Варгашова, 'любимка' Шерстнёва Лариса и 'боеприпасница' Алла, которая после своего плена у уголовников пока так и не нашла себе пары.

Вера, мать нынешнего 'главы' Медведёвки, уже сообразила, что мы тут не звери, и отнеслась к своему нынешнему положению довольно спокойно. Единственное, о чём она беспокоится, это вероятность того, что её сыну 'свернут башку' (цитата) сами поселковские. И тогда в Медведёвке всё вернётся на круги своя.

— Как я уже устала от этой крови! — призналась она.

А кто же от неё не устал? Как будто мне доставляет удовольствие ковыряться скальпелем и пинцетом в телах молодых мужиков, доставая из них пули и осколки.

Попарились, поболтали 'за жизнь'. Вера Сергеевна, опасающаяся за своё давление, без сопровождения отправилась в 'камеру' (всех заложников сразу предупредили, что окрестности посёлка нашпигованы минами, да и куда бежать по таким снегам?), а мы 'продолжили заседание женсовета'.

Под огромным секретом Сашка поведала, что, скорее всего, послужило причиной странного боя, последствия которого сейчас разгребают мужики в 'ремонтной зоне'. В бронетранспортёре, у которого расстреляли двигатель, нашли 'заначку' с целой россыпью разнокалиберных золотых слитков общим весом около трёх килограммов. Похоже, их последние владельцы решили сбежать с чьим-то 'золотым запасом', а другим подельникам это не понравилось.

— Так что, девочки, — улыбнулась они нам с Юлей. — Ваши мужья в буквальном смысле того слова привезли нам просто золотую добычу. Я уж не говорю про саму технику, от которой Вадим просто в восторге, и оружия, доставшегося нам.

Саша, после того, как стала 'штатным снайпером посёлка', об оружии может говорить часами. Но меня её новость о 'золотом кладе' ещё больше обеспокоила: как бы мы не поплатились за то, что присвоили технику и золото. Если оно раньше принадлежало кому-то из свердловских 'серьёзных людей', то его непременно будут искать. И выйдут на нас и, в первую очередь, на Витю.

Виктор Данилов, 'Кипчак'

— Хорошая заначка! — без какой-либо улыбки кивнул Скиф и покачал ладонью с лежащим на ней полукилограммовым слитком. — Не самая большая груда золота, которую мне доводилось видеть, но тоже нормально. А что с двигателем?