Уходящая в тени

— Нет. Я не смогу. Штырь, будучи котом, полумагическое существо, сможет пройти за тобой. Я — нет. Пока ты им не поможешь.

А кот, между тем, проникнув в местечко, до моего появления недоступное ему, по-хозяйски огляделся и сразу потопал к кровати, где сидели сёстры. Не успела я позвать его, чтобы не испугал девушек (а вдруг?), как он прыгнул на постель и, передними лапами встав на колени младшей, вопросительно заглянул ей в глаза. Девочка, с двумя хвостиками, один из которых давно съехал и полураспустился, скованно опустила голову на странную, раздражающую помеху на коленях. Затаив дыхание, я следила, как медленно поднимается рука, как ладонь опускается на кошачью голову. После единственного поглаживания Штырь решительно улёгся на коленях младшей и громко замурлыкал.

Я осторожно подошла к девушкам и присела перед ними на корточки.

— Привет.

Старшая невероятно тяжёлым движением перевела глаза на меня и после минуты разглядывания вяло откликнулась:

— Привет.

— Меня зовут Ася.

— Таня. Ты кто?

— Я маг.

— Магов на свете нет.

— Есть. Ты тоже маг. Маг воды.

Девушка замерла, и я успела хорошенько разглядеть её: лет двадцати, примерно моя ровесница, слегка полная, с крашенными под блонд волосами — ага, понятно, почему так рано красится — волосы там, где отросли, уже поседели. То ли наследственность такая, то ли пережила что-то в своей жизни страшное. Лицо узковатое, но зеленоватые глаза — хороши, носик точёный и рот чуть большой, но собранный. Не дай Бог — Алексис её увидит. Так... Посторонние мысли побоку. Итак... Самое главное — убедить её, что маги существуют. Если смогу, она легче воспримет, что происходящее с ней — не катастрофа, а всего лишь нормальное течение жизни, подкорректированное прорвавшимся источником силы.

— Таня, посмотри сюда.

Позовём на помощь умение Агнии. Она стихийный маг. Но я имею доступ к источникам и приёмы знаю. Так что... Подняла руку и раскрыла ладонь. На коже заплясал огонёк. Застывшие черты девичьего лица смягчились.

— Это фокус такой?

Я улыбнулась девушке и перевела взгляд на ладонь, теперь слегка сжатую, чтобы не пролилась вода, которая в ней появилась. Рот Тани беспомощно полуоткрылся.

— Я такое могу?

— Можешь. Ты маг. Только необученный.

Через час разговоров и уговариваний я разблокировала её (собственного стихийного заклятия она пока не умела убирать) и передала на попечение Назарию, немедленно вцепившемуся в новую ученицу. Хотя я и предложила немного подождать с обучением — всё-таки на улице уже близко к полуночи.

Но Назарий велел мне разблокировать ещё одну женщину и мужчину.

— Татьяне одной со всеми не управиться, — объяснил дядя. — Они все друг с другом знакомы. Поэтому, те, кто разблокирован, будут помогать остальным. Чтобы всякую антисанитарию здесь не развели, мне нужны дежурные. Покажешь им, где туалеты и место для умываний. Так что давай — работай. А я пока Танюшку введу в хозяйство здешнее.

И я до поздней ночи занималась сначала женщиной, на которую указал Назарий, а потом мужчиной. Небольшой опыт работы с Таней позволил заниматься этими двумя по определённой схеме: я спокойно проникала в заблокированное пространство будущего мага; объясняла, что магия существует, практически доказывала её существование; затем снимала блок и передавала уже адекватного человека, готового к нормальному восприятию магии, Назарию.

Работа оказалась простой — для меня. Чтобы убедить меня до конца, дядя ещё раз попытался пройти к заблокированным — и я видела въяве, что преграда стихийных магов его не пускает к ним... Если б эта работа с утра началась, а не ближе к глубокой ночи, да ещё после всех происшествий. Да и язык заплетался в беседе — говорила-то в основном я. Хорошо — дядя напомнил освежиться парочкой взбадривающих заклятий.

Когда он отпустил меня, я чисто машинально, забыв даже, что лучше пока этого не делать на глазах новоявленных магов, попрощалась с ними и открыла портал теней.

Назарий убедил меня. Остаюсь. Я и правда нужна так, как никто другой — для этих несчастных сначала людей, которые обнаружили в себе нечто, но без меня не могут жить с этим спокойно.

На кухне привычно оказалась сбоку от окна, в плотной тени от уходящей уже луны. Включила свет, заглянула в холодильник и вынула плавленый сырок, спрятанный для приготовления пиццы. Сырок растаял на языке — я даже вкуса не почувствовала.

Машинально умылась, расчесала свои до сих пор неожиданно белые волосы, переоделась в халатик. Расстелила постель, выключила свет и села на край кровати. Глухой ночью. Одна. Усталая. С вымотанными нервами. Зато вокруг — никого.

Губы скривились... И наконец можно оплакать Влада.

21.

Три дня полного отупения. Три дня напряжённой сумасшедшей работы. Странное, болезненное состояние, когда всё вокруг плывёт — и в то же время замечаю вокруг невероятно пустые, никому не нужные мелочи.

Смерть Влада затмила его предательство. Иногда я думала: легче было бы, если б можно было ненавидеть его, злиться на него, живого, чем думать о пустоте вокруг себя... Как быстро он стал частью моего личного пространства...

Дядя больше не орал на меня, помалкивал, лишь изредка испытующе поглядывая — и подбрасывая новых потенциальных магов. Оказалось, что моя специализация Открывающей имеет и обратную функцию — Затворяющей. Некоторые из закрывшихся наотрез отказывались верить даже в существование магии. Приходилось перекрывать им способности: раньше наши стражи делали это всей многолюдной компанией — теперь легко и просто только я сама. После чего люди, избавленные от "неприятных ощущений", счастливые уходили из подвала Назария.

Неопределившихся стражи держали под постоянным контролем, время от времени сообщая об их состоянии, а теперь ещё и присылая за мной.

Когда бурные последствия выброса источника иссякли в мелкий ручеёк кропотливой работы и стало спокойно, наступил вечер третьего дня.

Агния бегала ко мне часто. Мама так вообще все дни сидела постоянно рядом, за что я была ей очень благодарна: увлекаясь работой, забывала о возможном перерасходе сил. И тогда мама вставала за моей спиной и, массируя затылок и плечи, помогала восстанавливаться. Несмотря на то что раньше она и так дрожала надо мной, теперь она баловала меня так, словно неожиданно обрела меня из небытия.

Я как-то привыкла, что если сестра приходит, то обязательно с Игнатом. Но в этот раз Агния появилась на пороге дядиного подвала одна. Привычно поцеловав меня в щёчку, она отошла к Тане, которая жадно училась управлять проснувшимися в себе способностями и частенько, в отличие от меня, ругалась с Назарием из-за его методов обучения. Танюшка — это вообще отдельный разговор. Она и в самом деле оказалась крепким магом воды. Но я пока молчала, что у неё обнаружилась ещё одна особенность — слабая, но конкретная склонность к любовной магии.

Пока я предупредила об этом только маму, и та наблюдала за Танюшкой, рассчитывая, развивать ли эту особенность дальше, или оставить её в том же зачаточном состоянии. Я раскопала в Танюшке эту особенность на второй день, когда в подвал явился Алексис. Девушке в это время Назарий что-то обстоятельно растолковывал, так что она сначала только оглянулась на открывшуюся дверь посмотреть, кто зашёл. Потом до неё дошло, что пришедший не просто кто-то из уже примелькавшихся магов... Алексис в это время уже разговаривал с мамой. Танюшка медленно оглянулась, благо дядя отвлёкся... Оглянулась — и в её глазах я отчётливо прочитала потрясённое: "Ой, како-ой..." Алексис перевёл взгляд на неё, откликнувшись на её потаённый зов. Они смотрели друг на друга несколько секунд. А потом, через минуту, Алексис уже сидел (бедром к бедру — плотно) рядом с обмирающей от счастья Танюшкой и вроде как внимательно слушал Назария. И это — несмотря на его прочную защиту от любого магического воздействия!.. Или это уже не магия?.. Предупредить не предупредить Танюшку, что маги воздуха ветрены, как и их излюбленная стихия? Или возложить эту обязанность на маму? Решила промолчать...

На Игната, кстати, Танюшка внимания вообще не обратила. И не потому, что рядом с ним всегда Агния. Нет. Скользнула однажды взглядом: "Ага, ещё один маг!", а дальше общалась с ним, как с остальными, — увидев, узнавала: "О, я тебя помню — ты маг!", а потом просто здоровалась: "Привет!"

... Заболталась. Итак, Агния без Игната спустилась к Назарию. Я, может быть, и не обратила на это внимания, если бы мама не спросила о нём.

— На крылечке ждёт, — отозвалась Агния, оглянувшись от Танюшки. — Я сказала — забегу ненадолго. Вот и не стал спускаться. Сказал — покурит, пока меня нет.

И снова заговорили о другом.

А меня почему-то это задело. Как потом поняла — это был первый шаг из ступора.

Я огляделась. Образовавшаяся пауза позволяла немного отдохнуть. Шагнула из тени у стола — в гардероб музея. И уже отсюда побежала на крыльцо.

Точно. Чуть опираясь бедром на перила, здесь курил Игнат. При виде меня улыбнулся и огляделся, куда бы выбросить недокуренную сигарету.

— Привет.

— Привет. Не выбрасывай, Игнат, я быстро. Только спросить.

— Слушаю, — снова улыбнулся он.

В последнее время, то есть в последние три дня, Игнат выглядел более спокойным, но что важней — освобождённым. Во-первых, он успокоился: Агния всегда рядом. Во-вторых, насколько я поняла, в их паре главной стала именно сестра. Вот только она этого не афишировала. Она просто почти незаметно иной раз "подставляла плечо" Игнату, помогая. Поэтому из внешне уверенного, Игнат постепенно становился уверенным и внутренне. Судя по всему, ему этого раньше как раз и не хватало — опоры на более сильную личность. И, может, поэтому мне легче было задать важный для меня вопрос ему, а не Алексису или Агнии.

— Игнат... На том вечере... Влад подошёл к тебе и что-то сказал. Ты удивился и ушёл. А он остался с Агнией. Что он сказал?

Некоторое время он озадаченно смотрел на меня, потом понимающе кивнул.

— Всё правильно. Тебя ещё не было. К Владу подошёл твой брат, Алексис. И сказал, что ваш отец разрешил нам не следовать предназначенным бракам. Но для этого надо было подойти к нему, вашему отцу, и просить официального разрешения. Ты опаздывала. Влад сказал, что дождётся тебя, чтобы лично сообщить эту радостную весть. Поэтому я и пошёл первым разыскивать вашего отца, чтобы просить у него руки и сердца Агнии.

Помедлив, я сказала:

— Спасибо, Игнат.

Вернувшись в подвал, я села в своём углу, недавно представлявшим собой чуть не палаточный городок для беженцев... Посидела, бессмысленно уставясь в ножку стола и только повторяя про себя слова Игната. Потом они как-то уплыли в сторону... И я поняла, что задыхаюсь. Мне стало душно в это огромном затхлом подвале с застоявшимся воздухом. Мне стало плохо рядом со стеллажами, чьи полки забиты старыми и старинными книгами. Наверное, не хватает солнца. Может, ощущения тёплой земли под ногами... Я сбросила шлёпки с ног. Ногам прохладно. Так уже лучше. Но всё равно не то... Я машинально взглянула в сторону мамы и сестры. Они продолжали недавно начатый разговор... Дядя бормотал что-то Танюшке, которая явно его не слушала, то и дело поглядывая в сторону двери — кажется, ожидая прихода Алексиса...

Не хочу... Меня... тошнит. Я опять не так поняла...

Я встала и снова шагнула в тени.

Лес встретил меня густым птичьим пересвистом и шелестом ветра по листьям. Я вдохнула воздух, насыщенный овражными грибными запахами и первой полёглой листвы, преющей под травами. Часть тропинки, в начале которой я стояла, оказалась и правда на солнце, как я смутно и помнила. Переступила — твёрдо утоптанная земля в его лучах согрелась и приятно чувствовалась под ногами. Снова, как тогда, несколько дней назад, я босая и снова иду к Дарёнке. Только не быстро, как в прошлый раз, когда убегала от внимательных глаз Влада, показавшихся опасней обозлившегося Женьки.

Отогнула ветку с мохнатыми широкими листьями орешника — она зацепила мои распущенные волосы, прошла дальше. Дом Дарёны показался уже на повороте. Потом снова скрылся, но тропа привычно вывела меня к нему. По камням тропки внутри двора я быстро дошла до двери. Открыла.

И оцепенела. Этого я, спешившая подышать свежим воздухом и посидеть в тихих пустынных хоромах тёти, точно не ожидала.

Дружный здоровый смех нескольких мужчин наполнял помещение, раздаваясь откуда-то из-за занавесок, отгораживавших помещения, поменьше главной комнаты. А перекрывал этот смех звонкий голос возмущённой Дарёны:

— А ну марш все отсюда, охальники этакие!

Не успела я шагнуть от порога, как занавески разлетелись в стороны — и в комнате почти бегом появились... волки! Широкоплечие, хохочущие! Все шестеро парней! А за ними, растерявшимися и замешкавшимися при виде меня, подталкивая их в спины, показалась и сама хозяйка.

При виде гостьи все раздались в стороны. Глаза у всех... На мои волосы... На меня.

— Привет, — тихо сказала я.

Дарёнка улыбнулась мне — и кивнула на занавески.

Немного страшно проходить между высокими и сильными оборотнями, пусть они мне и уступали дорогу. Странные у них были лица...

Я отодвинула занавеску. Шагнула, прикусив губу. В отгороженной комнатке сильно пахло настоями горечных трав. Лекарствами.

— Что там ещё? — недовольно спросил Влад, лежащий на высокой кровати — отвернувшись к настенному ковру. Лежал он на животе, до пояса укрытый простынёй. Между лопатками пластырями крепилась марлевая повязка.

А я стояла, не могла сдвинуться с места, застыло смотрела на него и думала, какая же я на самом деле дура. Я спросила у Алексиса: "Зачем ты стрелял?" А надо было спросить: "Ты правда убил его?" А ещё брат сказал: "Я не понимаю! Он же слабый маг! Как он мог перейти за тобой?! Ничего этого не было бы! И я не чувствовал бы себя... последним подлецом!" Алексис сказал в настоящем времени: он же слабый маг! Он не сказал: он был слабым магом! И брат не называл себя убийцей. Он сказал, что чувствует себя таким. И... Алексис всегда был метким стрелком. Если он хотел вывести Влада из-под моих рук, готовых обрушить на оборотня смерть... И он думал, что я знаю...

— Ну что? Опять мне спать не дадут?

— Неа... — прошептала я. — Не дам.

Он с трудом перевернулся и озадаченно смотрел на меня пару секунд.

Что ж. Если я до сих пор сама вздрагиваю и с трудом узнаю себя в зеркальных отражениях, то ничего удивительного, что и он... Я подошла к кровати и встала на колени. Лицо к лицу с ним. Он похудел... Я вспомнила струйку крови изо рта. Алексис, небось, ему лёгкое задел. И волосы грязные. Я дотронулась до его лица, тёмного от щетины... Глупо. О чём я думаю...

— Ты кто? — его губы мягко изогнулись в улыбке. Он осторожно протянул руку коснуться моих волос. — Ты ангел?

Ухватившись за его ладонь, я затряслась от подступающего плача.

— Я дума-ала, что ты...

— Ну-ну, успокойся, — он встревоженно приподнялся на локтях и чуть поморщился.

Я немедленно положила руку на его плечо.