"Факел" главы с 1 по 30 (общий файл)

— В первый раз, — ответил Морозов. — Буду я и один из моих офицеров. Чтобы чувствовали, что с нашей стороны тоже сила.

— Я мог бы попробовать, — сказал пилот. — Уже десять лет за штурвалом.

— А не собьют нас?

— Да вы что! Это военная машина — как раз для таких дел. У нее огромная живучесть, за счет специальной компоновки и бронирования. В двигатель им не попасть, а аккумуляторная батарея надежно защищена.

— Убедили. В бой поведете именно вы.

Перед Александром развернулся экран с улыбающейся Аллой Симоновой. Смеющиеся зеленые глаза под пушистыми ресницами, чувственные губы. Модная стрижка с челкой, оригинальные серьги и кулон из белого металла — просто, но очень эффектно!

Пилот посмотрел на нее долгим взглядом и вздохнул.

— Красавица ты, Алка! — воскликнул Морозов. — Пропала куда-то в самый неподходящий момент! И подвернулась мне Снежана, с мамой договорилась и все — брак, в полном смысле этого слова. Некачественное соединение.

— Ха-ха-ха! — Симонова показала ровные белые зубы. — Ты как всегда оригинален в выражениях, Саша! Здравствуй!

— Здравствуй!

— Мы решили собраться всем классом в Энске, как раз по поводу твоих назначений. Еще лето не прошло, мы только приступили к завоеванию пьедесталов, а Морозов, оказывается, уже в начальниках ходит! Пашка Смирнов как узнал про Объединенную дирекцию, буквально упал в обморок! Ему туда никак и никогда, а ты, Сашка, играючи, вошел...

— Да ну вас! — Морозов скривился, но было видно, что он доволен. — Случайность, Алла! Пришел гайки крутить, а мне говорят, что это каждый может... вот руководить, это да! Тут ум нужен. А у меня с этим богато. Если просят ими управлять, отчего бы и нет?!

Он подмигнул.

— В разведку пригласили: там, как раз звания раздавали. Ну, мне, как своему... Я даже и не намекал, чтобы повыше — сами сообразили!

— Складно врешь! — ответила Симонова. — Только напрасно стараешься — мы уже все узнали про тебя. Вот твоя женитьба — это загадка! Тихо, мирно живете или выясняете отношения?

— Периодически сходимся в рукопашной, — ответил Морозов. — Кто главнее... дружба не побеждает. Ты лучше расскажи про северную столицу.

— Мы ее называем Санкт-Ленинград! — захохотала Алла. — Невообразимое смешение стилей. Творенье Петра и Леонида.

— Какого еще Леонида? — изумился Морозов. — Давай-ка подробнее...

— Леонида Ильича... первый проект запущен, запускаем второй.

— Ты участница или в группе поддержки?

— Сам подумай, Саша, петровская эпоха, дамы и кавалеры. Чем заняты дамы? Балы, наряды, любовники. Любовников великое множество! Три месяца валяться на постели? Есть любительницы — целая очередь выстроилась. И это притом, что последствия полугодового безделья никто не отменял. Мне, исследователю-историку, жалко время терять.

— Расскажи о проекте, — попросил Морозов.

— Фактически, масштабная ролевая игра для взрослых. Все современное демонтировано, убрано, спрятано. Участие добровольное. Двор и подлый люд. В смысле простолюдины...

Алла вздохнула.

— Тебе вот интересно, а мне уже все надоело. Огромная толпа желающих, народ спит и видит себя в графьях, князьях и прочих дворянах. Двор воспроизведен в усеченном виде, потому что специалисты против точного воспроизведения эпохи, вплоть до микробов — это лишнее. Вакханалия псевдоисторизма! Представь себе, французы устроили ролевую игру по романам Дюма. Гвардейцы кардинала и мушкетеры короля. Прямо ужас какой-то! Я просто не вписываюсь в эту псевдо... историю, вернее, истерию.

Она стала печальна.

— А тут еще второй проект — расцвет Ленинграда. Выбирали из двух периодов двадцатого века — тридцатые и восьмидесятые годы. От тридцатых пришлось отказаться по этическим соображениям — по ночам в городе были аресты, обыски. И что нам, тоже это воспроизводить? Какой-то жестокий эксперимент получается!

Она грустно улыбнулась.

— Есть уже желающие перебежать из петровской эпохи в брежневскую, особенно молодые парни и девицы. Парням подавай джинсы "Супер райфл", винил, джаз "на костях", жвачку и всякое такое. Фильмы той эпохи воспроизводили все в точности. Вот они и насмотрелись — хоть понарошку, да пожить в проклятом социализме. Ждут, не дождутся следующего проекта о благословенном капитализме. Народ соскучился по бедности и богатству. Забыли, наверное, как сводили концы с концами...

Она рассмеялась.

— Некоторые девицы в первом проекте изображали гулящих, во втором планируют перейти в тот же разряд, и в психбольнице, если по-настоящему придется — нечто похожее...

— А что у тебя в личной жизни происходит? — спросил Морозов.

— Есть рядом один товарищ...

— Постельная принадлежность?

Симонова расхохоталась.

— Скажу ему, пусть позлится. Ты, как всегда точен! Хочется мне побывать в интересных уголках планеты, а муж, тем более ребенок этого не позволят.

— Был бы я твоим мужем, точно, держал бы на коротком поводке, — сказал Морозов. — Такую красотку одну, далеко отпускать нельзя — без жены останешься!

Симонова засмеялась.

— Интересный уголок — Новосибирск, — сказал Морозов. — Ты видела моих мальчишек в форме? Не видела, потому что мы еще в свет не выходили. Вот, посмотри, какие красавцы! — и он показал превращение "гадких утят" в "прекрасных лебедей", снятое Валентином Николаевичем во дворе дома Морозовых.

У Симоновой расширились глаза.

— А представь себе солнечный день у Оперного театра, легкое фланирование незамужних девиц и молодых женщин. И мои разведчики — небывалое событие в жизни города! Не одно девичье сердечко радостно забьется!..

Симонова закусила губу.

— Когда ты планируешь этот выход? Если я попрошу не торопиться?..

— Сейчас у нас дела, — ответил Александр, улыбаясь. — Как только закончим... кстати, весьма возможно наше выдвижение в Кенигсберг.

Пилот сделал удивленные глаза.

— Где юнцы Кенигсберга могут собираться? — спросил Морозов. — Плохиши то есть? Должно же у них быть место.

— Пивная в центре города, названия, кажется, нет, а неофициальное — "Бункер Фляша", — ответила Симонова. — Говорят, очень опасное место. У меня знакомая живет в российской зоне. А тебе зачем?

— Пока незачем, — ответил Морозов. — Просто любопытная информация.

— Понимаю — разведка. Только причем здесь экология?

— Если в пивной бетонные стены, то можем нанести реагенты, — ответил Морозов. — Только нужны какие-нибудь подпорки, а то первый этаж съедет в подвал или куда там еще...

— Так ты мне ничего определенного и не сказал о вашем мальчишечьем променаде.

— Пока это только планы, — ответил Александр. — Но твое пожелание я учту.

Они распрощались и экран погас.

— Пойду-ка я тоже в кроватку, — заявил Морозов. — Спокойного вам полета!

Он слез с кресла, на четвереньках дополз до места.

Славке досталась "верхняя полка" — Александр снял ботинки и взобрался по веревочной лестнице. Долго соображал, как половчее ухватиться за петли, свешивающиеся с потолка, чтобы не грохнуть вниз. Попробовал, и не смог... только со второго раза удалось улечься в гамак. Надо бы план на завтра составить, подумал он и уснул.

Проснулся он от голоса Чернова.

— Саша! Ты вставать-то будешь?

— Не хочется, — пробормотал Александр. — Сами управляйтесь...

— Ты завтрак пропустил, и обед... что же это будет?

— Голодная смерть.

— Может, банан съешь?

— Надоели бананы, — лениво ответил Морозов. — Вкусненького ничего нет?

— Малина есть свежая... мед... может, стакан молока с хлебом?

— Который час?

— Так три часа уже по бортовому времени, — ответил Чернов. — Суп с клецками будешь?

— Салат пармезан и устрицы под горчичным соусом, — ответил Морозов.

— Ребята! — крикнул Чернов. — Сашка капризничает, от еды отказывается!

— Сейчас я его вытащу! — заявил Вельяминов. — Сашкец! Только для тебя припас одну бутылочку. Мировая вещь — вишневый ликер!

Морозов так резко повернулся, что чуть не вывалился из гамака — Чернов ухватил его за ремень.

— Это я хочу!

С помощью Петра, Морозов спустился вниз.

— Тапочки мне есть?

— Две пары, — ответил Чернов. — Вот, смотри, это шлепанцы, а вот еще с задниками...

Шлепанцы оказались велики, тапочки — малы.

Морозов скривился, как будто съел лимон и плаксиво сказал:

— Пейте сами свой ликер, я полез спать.

Чернов его удержал.

— Валерка сейчас сбегает и заменит, а пока в ботиночках походишь. Я сам тебе зашнурую. Левую ножку давай...

На все это, задрав бровь, смотрел Алеша Котов, черноволосый парень небольшого роста.

— А чего это Морозов выпендривается? — громко спросил он. — Строит из себя фон-барона?

— Да тише ты! — воскликнул парень в спортивных штанах и майке. — У Морозова голос потрясающий, на любых инструментах играет. Мастер высочайшего класса! Не понимаешь ничего, так и молчи, дурак!

А в это время мастер Морозов, вымыв руки, готовился обедать. Вельяминов поставил перед ним на стол тарелку с супом, зелень, белый и черный хлеб.

Морозов повертел в руках ложку и положил на стол.

— Какая-то не такая, — заметил он. — Так, глядишь, и суп мимо рта пронесешь...

Вельяминов тут же выложил перед ним еще пять таких же. Морозов поглядел на них и сказал:

— Ладно, этой буду есть.

Он зачерпнул жижу, подул и проглотил.

— Тренировались? — спросил он негромко, поглядывая по сторонам.

— Как ты приказывал — по полной программе, — ответил Павел.

— Чтобы без срывов, понял?! Там времени на подготовку уже не будет!

— А что за дело-то? — спросил Вельяминов. — Сказать нельзя?

Морозов покосился на вертолет и ничего не ответил.

Ребята, кто на складном стуле, кто в гамаке ожидали концерта мастера высочайшего класса, а он, отобедав, осматривал привезенные из поселка, рядом с которым сел вертолет, музыкальные инструменты.

— Это еще что такое? — спросил он Чернова, держа гитару за гриф. — Топором сработано — из одного бревна? Мне что — играть на этих музыкальных дровах?

— Нас уверили, что это великолепный инструмент! — воскликнул Чернов. — Известная марка — вон клеймо внутри.

Морозов поскреб лак ногтем, постучал костяшками по корпусу.

— Известная фирма "Сукин и сыновья", — сказал он негромко. — Торговля лесом и железом. Ладно, оставь, я потом посмотрю.

— А вот это то, что просил, — сказал Чернов, — называется "гитара-оркестр". Точно та модель. Была еще новее, но мы не стали брать.

— Правильно, что не стали, — ответил Морозов, трогая медиатором каждую струну. Он закрепил на правой руке сенсорную клавиатуру и подстраивал ее под мизинец.

— Проводная модель, на мой взгляд, самая надежная, — заметил он, подключая гитару и клавиатуру к колонкам. — Если уж в проводе обрыв, то это сразу будет заметно.

— Концерт будет в пути, — сказал Александр, — так что собирайтесь, ребята, в дальнюю дорогу!

Пашка и Петька сорвались с мест. Остальные с любопытством смотрели и слушали, как Морозов настраивает сложный инструмент.

Вот Александр тронул струну и тут же коснулся мизинцем сенсорной панели — зазвенели тарелки.

— Без нас не начинай! — закричали снаружи.

Морозов поправил микрофон у губ и сказал:

— Спокойно собирайтесь, ребята, без спешки. Чтобы потом не возвращаться...

Он проверил звучание ударных, клавишных, струнных.

— Действительно оркестр, — сказал Александр. — Здесь и арфа есть, и ксилофон, и клавесин. Органный концерт можно, как в Домском соборе.

Он перебирал струны, подтягивая или отпуская колки.

— Песенная классика у меня своеобразная, — сказал Морозов. — Я выбираю оригинальные тексты и такое же звучание. Вы уж извините, я лирику люблю! Такую музыку, какую сочиняет Чубаров, я отношу к техно и называю "смена на прокатном стане". Это не мое. Поэтому современных песен у меня мало — ищу, собираю по крупицам и получается, что наш век — жестокий. В основном у меня песни прошлых веков. Там я черпаю вдохновение, смысл, оригинальное построение и оригинальное же исполнение. Это эстрада у нас такая, а классическая музыка еще хуже. Поэтому я — археолог в музыке. Копаюсь в прошлом и нахожу жемчужины...

Он обвел взглядом внутренность вертолета.

— Песен о вертолетах и тогда было мало, — сказал он. — В основном — про военные вертолеты, и про войну. Первым делом — самолеты! Хотя вертолеты изобретены давным-давно. Поэтому я переделываю под наши реалии — и он махнул левой рукой. Вот одна такая.

Пользуясь мизинцем правой руки, он сыграл вступление на синтезаторе и повел мелодию на гитаре.

— "Поздний час, половина первого... три тысячи над землей"... — запел он. — "Мотора шум, обрывки сна. За окном облаками белыми бежит пейзаж ночной, а над ним летит Луна. Тайное движенье в небе без конца, вижу отраженье твоего лица. Ты далеко от меня за пеленой другого дня, но даже время мне не сможет помешать, перелететь океан и разогнать винтом туман, упав с ночных небес, скорей тебя обнять!"

Мелодия была заводная и текст весьма оригинальный, и Морозов рассчитывал на успех. Результат превзошел ожидания — восторженный рев пятнадцати глоток! Успешное начало — залог всего концерта. Что бы потом не пел Александр, все принималось на ура! Да и песни-то были любимые, исполненные много-много раз...

Тридцать песен было спето на подъеме. Это дало такой заряд бодрости, что ребята долго не смогли потом уснуть, шепотом обсуждая концерт.

Последующие дни мало чем отличались от этого: тренировались в стрельбе, изучали план Кенигсберга, фотографии причалов и туннелей, береговую линию, подходы к базам и стоянкам в порту. Морозов дополнительно изучал и запоминал лоцию морских глубин.

Потом был обязательный концерт — непременно с новыми песнями.

Так увлеклись, что когда пилот объявил, что вертолет садится в Кенигсберге, ему не поверили. Казалось, еще уйма времени — лететь и лететь!

Александр с трудом выгнал всех из машины.

Договорились обратно в той же компании и с тем же порядком в пути. Александр кивал, а при мыслях о спуске в лабиринт, холодок пробегал у него по спине.

Разместились в двух квартирах: из одной можно было пройти во вторую через общий балкон.

Улеглись спать "на твердой земле", в настоящих кроватях с белоснежным постельным бельем, а вечером Морозов планировал выйти на разведку в город.

25. Разведка боем

Разведку Александр начал со штаба, куда должен был обязательно явиться с докладом о прибытии.

Он позавтракал, привел в порядок форму, оделся и постоял перед зеркалом — оглядывал себя со всех сторон и представлял, как будут реагировать на него окружающие. Приметная форма. А по его плану нужно было не выделяться, а быть как можно незаметнее. Но не придешь же в штаб в тренировочном костюме!

Он вызвал такси. В городе не было метро, а лишь наземный электрический транспорт.

— А не арестуют тебя? — спросил Павел. — Посадят под замок и все.

— Я, да и вы пока ничего такого не совершили, за что можно было посадить, — ответил Морозов и засмеялся, — но в скором времени все должно измениться.