Конфедерация

— Сам должен понимать: после пуль от КПВТ он ремонту уже не подлежит. Повезло только, что камазовских двигунов у нас — как грязи. Снимай с любой машины и вставляй вместо разбитого. У второго ушатанный топливный насос высокого давления, но и это не проблема: либо отремонтировать, либо заменить на годный. Дырки в броне заварим, кое-какие разбитые приборы поменяем, и три единицы бронетехники в течение недели будут на ходу. По крайней мере, Димка с Серёгой Короленко так обещали. Главное — чтобы снег поскорее сошёл.

— А как, по-твоему, он долго ещё будет лежать?

Скуфеев в наших краях новичок, и всех климатических особенностей 'зоны рискованного земледелия', к которой относится Южный Урал, не знает.

— Думаю, дня через три ты и следа от него не отыщешь. Но ехать за 'подснежниками' надо уже послезавтра. Лучше с утра, пока там деревенские не появились

Всё-таки мы собирали покойников и оброненное ими оружие в сильный снегопад, могли и не заметить что-нибудь под снегом. А принцип мы избрали твёрдый: ни один 'случайный' ствол не должен попасть к нашим соседям.

'Улов' у нас получился и без того весьма впечатляющий. Даже чисто по оружию, не говоря уже о 'броне': два КПВТ (калибр 14,5 мм), 'Корд' (калибр 12,7 мм), пара ПКТ, два 'Печенега' (калибр 7,62 мм). Шестнадцать 'Калашниковых' разных моделей, от АКМС до 'навороченного' 'сто пятого' с подствольником и оптическим прицелом. Но самая распространённая версия — АК-74М, та, что 'в пластике' и со складывающимся вбок прикладом. Судя по тому, что 'ксюха' всего одна, 'брали' их, в основном, у вояк. Пистолеты — ПМ, ПММ, один 'Стечкин' и 'сладкая парочка' ярыгинского 'Грача' и сердюковской 'Гюрзы'. И патроны, патроны, патроны. В основном — в десантном отделении 'беглеца'.

Похоже, побег был далеко не спонтанным. Помимо ящиков с патронами разных калибров (пара из них, правда, оказалась прострелена пулями из 'Корда'), очень неплохой запас гранат. И не только ручных, но и для 'подствольников'. А ещё — по шесть выстрелов к двум упакованным РПГ-7. Причём, противотанковых — всего четыре, зато целых шесть термобарических и пара осколочных. Почему их не использовали, тоже понятно: из-за скоротечности боя просто не успели распаковать и зарядить.

Раций уцелело, к нашему великому сожалению, только две. Ту, что стояла в догоняющем БТР-80, прошила насквозь пуля из КПВТ. Зато можно записать в плюс одиннадцать четырёхсотмегагерцовых 'ходи-болтаек'. И бронежилеты! Отсутствие которых и стало причиной того, что я почти всю зиму провалялся в постели. Не считая прочих мелких полезностей, вроде наколенников-налокотников, тактических очков и перчаток. Теперь любую нашу тактическую группу, выезжающую на задание, можно 'обрядить' в броники, а некоторых даже в кевларовые шлемы как армейского, так и 'ментовского' образцов. Ну, с учётом того, что эта группа будет не больше двух десятков рыл.

— Давай, выезжай, — одобрил Вадим. — А как вернёшься, будем разбираться, что себе оставим, что продадим.

Ага! Наша 'оружейка' просто ломится от запасов. Часть мы уже продали в Бердяуш и Сатку (в основном — дробовики и сильно 'поюзанный' нарезняк), но и того, что осталось, нам с лихвой. Если, конечно, не задаваться целью вооружить каждого жителя Порогов.

А золото пустим на монету и расплатимся им за материалы и оборудование, необходимые для нефтепергонных установок, проекты которых уже набросал Поль Картаж. Да-да! Не одной установки, а целых двух. Одна — обычный 'перегонный куб', а вторая, мини-крекинговая. Она позволит получать из мазута, являющегося побочным продуктом первой, не только бензин, керосин и солярку, но и минеральное масло. Дерьмовенькое, типа старого советского автола, но в наших условиях и оно — огромное счастье. Вкладываться надо в то, что принесёт деньги, а если учесть нынешнее полное отсутствие запасов жидкого топлива в окрестностях, рынок сбыта нам обеспечен.

Семитонного 'Тигра' отремонтировали быстрее всего. Да и повреждений у него оказался минимум: только дырки в корпусе (даже бронестёкла уцелели), развороченное тяжёлой пулей водительское сиденье, дыры в сиденьях десанта и повреждённый держатель коробок с пулемётной лентой. В движке ЯМЗ, стоящем в машине, проверили рабочие жидкости и остались довольны: масло меняли довольно недавно, а в систему охлаждения был залит 'Тосол'. Пробоины заварили электросваркой, зачистили шлифмашинкой и покрасили, добавив новые пятна камуфляжа к уже имеющимся. Правда, пришлось повозиться с вертлюгом 'Корд', механизм поворота которого подзаедал из-за попадания автоматной пули со стальным сердечником. Ничего, ребята разобрали, поправили, и скоро 'крупняк' снова встанет на место. А в этой поездке и без него обойдёмся.

Раз уж пошла такая пьянка, жена Макса Лариса сделала трафарет, по которому на капот, боковые стенки и заднюю дверь нанесли белую надпись 'Пороги'. Предварительно зачистив тактический номер машины с бортов (военный номерной знак 'ушёл' задолго до того, как бронемашина попала к нам). Это мы тоже предварительно 'обсосали' на штабе. Авторитет мы себе уже заработали неплохой, о нас хорошо знают везде в окрестностях, так что такой опознавательный знак для наших машин станет профилактикой от излишней навязчивости всевозможных постов на въезде в населённые пункты.

Нужно сказать, столь 'громкое оповещение о месте прописки' подействовало. По крайней мере, ни в Межевом, ни в Айлино, ни в Лаклах при нашем появлении никто 'на уши не вставал'. Суетиться, конечно, начинали, когда неизвестная машина с пулемётом на крыше появлялась на горизонте, но после прочтения трафаретной надписи суета обычно спадала.

Не зря мы поехали на место боя. Снег там уже практически сошёл под ярким, почти летним солнцем и из-под него вылезли пропущенные нами 'подснежники'. Пара отстрелянных автоматных магазинов, один полный, оброненная РГД-5 и целых два 'калаша'.

— Глянь-ка! — ткнул пальцем в сторону придорожных кустов Виталик Ярулин.

Ещё один 'подснежник', но двуногий. Похоже, улепётывал с места боя, но схлопотал очередь в спину. То ли от своих, то ли от нападавших. В общем, так и остался лежать на выходе из лесопосадки, оберегающей дорогу от снежных заносов. Лицо и руки уже частично обглоданы мелкой живностью. Виталик и обратил внимание на место, где он лежит, после того, как оттуда взлетели несколько ворон.

Мужику лет тридцать пять, на частично объеденных пальцах следы татуированных 'перстней', на груди — купола и львиная морда. На плече — женский профиль и надпись 'ИРА'. Нет, не имя любимой девушки, а объявление: 'Иду резать актив'. Значит, очень непростым волчарой был на зоне, принимал участие в 'наказании' непокорных (львиная морда).

Там же, за лесопосадкой его и закопали в неглубокую яму.

Мародёрка тоже дала хороший результат. 'Калашом' он себя не утруждал. Вместо него под трупом лежал 'навороченный' пистолет-пулемёт ПП-19 с кучей планок Пикатинни, дополнительной ручкой, сдвоенными магазинами и коллиматорным прицелом. Кстати, даже не снятый с предохранителя. В поясной кобуре — американский никелированный 'Двойной орёл', тоже под парабеллумовский патрон, а в наплечной — укороченный 'Вальтер ПП-99'. Неглупым был товарищ Селищев (так написано в паспорте), понимал, что унификация патронов — великое дело. Но и не лишённый понтов, если судить по набору стволов. И жадный: увесистый, килограмма полтора, мешочек с золотым песком оттягивал потайной кармашек куртки.

Происхождение его золотишка стало понятно из скомканной размокшей записки, найденной в кармане брюк: 'Селя, сука, я тебе яйца оторву за рыжьё, которое ты хапнул в Берёзовском и не сдал с него долю. Е*ать я хотел эти сраные тридцать граммов песка, мне, бл*дь, важен сам принцип: четверть золота отдай. Два дня срока тебе, крыса ё... (неразборчиво из-за порванного мокрого сгиба) ...нется молиться, чтобы тебя не оставили гнить на цепи. Жека'. Мдя... Высокие у них там, в Ёбурге, отношения между мэром и подручными.

Значит, в Берёзовском по-прежнему добывают золото. Самое старое из найденных в России золотых месторождений, его даже раньше миасских россыпей открыли, а всё ещё не исчерпали!

— Медведь, там, возле места где 'бэтр' стоял, валялась коробки из-под пулемётной ленты. Такая, с оторванной крышкой.

— Ну, — кивнул двоюродный брат.

— Воткни в могилку какой-нибудь колышек — лучше осиновый — а на него надень эту коробку. Только на коробке выцарапаешь ножом: Селищев Василий Антонович, 'Селя', 1983 — 2018.

— Думаешь, будут искать? — спросил Макс, которого я взял в эту поездку.

— Жека — парень принципиальный, — усмехнулся я. — Так что, скорее всего, будут.

В Малояз не заезжали. Хватит, погостили там в прошлый раз, покушали, обо всём, о чём надо, договорились. У нас и без заезда туда дел навалом.

На развилке дорог, расходящихся под очень острым углом, пришлось остановиться: блок-пост.

Это не нам и даже не бердяушским на голову свалилось счастье, когда на Транссибе остановилось движение. Это жителям Кропачёво, узловой станции, где стыкуются Южно-Уральская и Куйбышевская железные дороги, оно свалилось! Можете себе представить: почти сорок железнодорожных путей, и на большей их части 'зависли' составы, у которых должны были смениться локомотивные бригады. Почти все — грузовые. Если мы были счастливы, как слоны, хапнув четыре цистерны топлива и полвагона муки́, то здесь всего этого добра скопилось десятками вагонов. Плюс база Госрезерва, где хранятся средства для гражданской обороны. Плюс крупная база нефтепродуктов.

На эту 'пещеру Аладдина', конечно, быстро наложили лапу соседи из Усть-Катава и Сима, сумевшие как-то договориться между собой, но запасов хватило на то, чтобы безбедно прожить зиму и станционному посёлку, и обоим городкам, и даже Миньяру, и без того не очень-то бедствовавшему, в отличие от ещё более западной Аши. А блок-посты на трёх въездах в посёлок поставили после пары попыток 'раскулачить' кропачёвцев, предпринятых соседями из глухого северо-восточного 'угла' Башкирии. Серьёзные блокпосты, с мощными укреплениями, собранными из фундаментных блоков, и заграждениями на дорогах, позволяющими ехать только медленно и 'змейкой'.

— Здорово, 'Пороги', — вышел к остановившемуся 'Тигру' боец в камуфляже. — Далеко путь держите?

От нас взял слово Шерстнёв.

— В Усть-Катав. Насколько мне известно, именно там ваше местное начальство обретается. А потом, может, и в Сим проскочим.

— С чем пожаловали-то?

— Разговоры разговаривать, — улыбнулся 'на все тридцать два' Провокатор. — Не воевать же...

— А что? Может, попробуете? — засмеялся лейтенант и кивнул в сторону зарытой в землю и прикрытой маскировочной сетью БМП-3, которую я заметил только после этого.

— Нет уж, не сегодня. И, надеюсь, не в ближайшие годы, — покачал головой Максим.

Да уж. Кучеряво тут у людей с оружием. Оно и понятно: последние месяцы перед ядерной войной всё новейшее оружие гнали на запад, где назревал сухопутный конфликт с мелкими прибалтийскими шавками и стоя́щим за ними НАТО. Пусть даже в руки местных попало всего три единицы этой техники, выпускавшейся в Кургане. Имея их, не страшны и наезды со стороны Ёбурга: бронирование выдерживает огонь крупнокалиберного пулемёта, 100-мм пушка спарена с 30-миллиметровой, которая сама по себе прошивает броню и БТР, и БМП.

— И это правильно! Ладно, открывайте двери, досматривать ваш 'Тигр' будем, прежде чем предстанете пред светлыми очами нашего начальства.

Переписали имена, оружие.

— Судя по вашим запасам 'стволов', вы действительно на войну собрались, — покачал головой лейтенант. — Куда вам столько?

— Времена нынче неспокойные, в места едем незнакомые, вот и решились подстраховаться. А то я в прошлом августе тут прокатился, так чуть без головы не остался...

— С тех пор много воды из Катава и Бердяша в Юрюзани утекло, — хмыкнул дежурный. — Порядок навели, так что теперь от Усть-Катава до Аши можно ездить без опаски. После Сима — не по трассе, конечно... А в ваших краях как? Не шалят?

— Тоже порядок навели. От Сатки до поворота на Миасс 'соловьёв-разбойников' перевели.

— 'Соловьёв-разбойников'? — засмеялся лейтенант. — Хорошо сказано. Ладно, шутники, пойду я с начальством по телефону покалякаю. Пусть оно решает, что с вами и вашим арсеналом делать.

Максим Шерстнёв, 'Провокатор'

Парень вернулся из крытого плитами блок-поста минут через десять.

— Вот что, порожские.

Держится он спокойно, уверенно, чувствует за собой силу. И ресурсы. Даже по нему видно, что зимой не голенища от кирзовых сапог жрал, как некоторые люди в Сатке, а вполне прилично питался.

— Начальство решило, что многовато вы с собой оружия везёте. Пару автоматов и пистолеты можете оставить, а 'лишнее' автоматическое оружие придётся сдать на временное хранение. Под опись, разумеется.

И на том спасибо, мил человек.

По Витальке было видно, что волнуется, пока мы ехали по объездной мимо посёлка. То ли он сам, то ли его родители отсюда. В общем, родные ему места, но нас туда пока не пустили: стерегут местные свой Клондайк.

А вот я ни хрена не помню их, хоть в августе и проезжал здесь. Правда, был бухой в усмерть. Хотя где-то здесь и сумел разоружить лоховатых пацанов, позарившихся на мою машину. Помню только указатель на Кропачёво, но было это перед въездом в посёлок или на повороте с трассы — не имею ни малейшего представления.

Ага! 'Па́рная' заправка возле перекрёстка и что-то вроде стояночного комплекса чуть дальше неё. Что-то подобное припоминаю. Но Витя поворачивает в противоположную от него сторону. Надо же! В наших краях встретить машину на трассе — огромная редкость, а здесь они иногда ездят. Значит, не так уж и хреново у них с бензином и соляркой, как везде. Только надолго ли? Без действующих нефтеперерабатывающих заводов всё равно со временем запасы иссякнут.

— Вить, а что это за заборы в поле стоят? — ткнул я пальцем в правое окошко.

— Снегозадержание, — коротко ответил он. — Чтобы зимой трассу не переметало.

Очередной плавный спуск, и в отдалении слева показались панельные дома. Это и есть, что ли, Усть-Катав? По опыту Сатки подозреваю, что не сладко пришлось их обитателям в морозы.

На перекрёстке за дорожным указателем — тоже блок-пост. И снова вопросы: чего вам, граждане, надо. Дальше путь — или налево, или направо. Вперёд не получится: поперёк трассы насыпан земляной вал.

— А там что? — кивнул я в его сторону.

— После землетрясения мост через Катав рухнул. Вот и закрыли дорогу, чтобы кто-нибудь сдуру не влетел.

— Так сильно тряхнуло?

— Пара подъездов там сложилось, — махнул боец в сторону нового микрорайона. — А уж сколько жилья трещинами пошло... У нас-то ладно, а в Орловке вообще жителей не осталось.

— Погибли, что ли? — поразился я.

— Трещины в земле пошли, дома покосились, печи пообваливались. Как второй раз тряхнуло, так оттуда и последние люди сбежали.

Бляха, не одна напасть, так другая! Не радиоактивное заражение, так землетрясение. Хотя, как я по карте видел, через город протекает речка Юрюзань. Как говорит Данилов, ещё более радиоактивная, чем Ай.