Восьмой медальон. Том 1

— Нужно, чтобы наши народы никогда больше не поднимали друг на друга оружие, — твёрдо произнёс принц.

— Дочь моя поможет вам в этом, — прошептал герцог.

— Благодарю... А когда я увижу её?

— Хоть сию минуту!

— Неужели?

— Конечно. Глядите.

С этими словами герцог протянул Ланделинду небольшой, прекрасно написанный портрет. Принц разочарованно вздохнул.

— Я уже десяток раз видел такие картины.

— Чего же тогда вы желаете?.. Ах, понимаю!

Принц густо покраснел.

Герцог усмехнулся и сказал:

— Потерпите чуть-чуть. Вы ведь знаете, что по обычаям — а они одинаково строги и в Алленоре и в Хеллиноре — жених не должен заговаривать с невестой, пока брак их не будет освящён.

— Но если я лишь на мгновение взгляну на неё со стороны...

— Хорошо, — кивнул Гарланд.

Он подъехал к небольшому изящному экипажу и произнёс несколько слов. Чья-то крошечная белоснежная ладонь приподняла занавеску — и принц задохнулся от восхищения. Пусть юноша лишь на миг увидел потоки светлых, отливающих золотом волос, обрамляющих совершенный овал лица, пылкое воображение дорисовало всё остальное.

Девушка давно спряталась за занавеской, герцог занял место рядом с принцем, но тот всё не мог прийти в себя — чудный облик невесты завладел всем его сознанием...

Пока принц восторгался своей возлюбленной — а именно так мы можем впредь называть Аньелу Хеллинорскую, — Жосс и Фердинанд не спускали глаз с графа Артландского. Тот беззаботно хохотал, шутил со спутниками — и разжигал лишь ещё большие подозрения в сердцах молодых людей. "Отчего хмурый и надменный граф так весел сегодня?" — спрашивали приятели друг друга. И продолжали с мрачным упорством следить за Готфридом.

Как же удивились наши герои, когда граф вдруг направил коня в их сторону. Готфрид смотрел прямо на них, губы его изогнулись в неприятной улыбке, поэтому ошибки быть не могло: мужчина и впрямь хотел поговорить с молодыми людьми.

— Приветствую вас, сеньор барон, — обратился он к Фердинанду. — И вас, господин оруженосец.

Приятели поклонились.

— Что вам угодно, сеньор Готфрид? — стараясь говорить приветливо, спросил Рево.

— Хочу откровенно побеседовать с вами, чтобы впредь избежать любых недоразумений.

— Я тоже хочу жить с вами в мире и согласии. Но что поделать, если кое-кто из ваших людей постоянно этому мешает?

— О, сейчас Эльмер да Фур томится в королевской темнице и пробудет там ещё долго! Знаете, мне нисколько его не жаль. Тюремщики Тура выбьют из его головы всякую дурь. Разве это не прекрасная новость?

Фердинанд промолчал: если Готфрид не ценит своих слуг — что ж, таково его право. И всё же, от слов графа в душе молодого человека остался неприятный осадок.

— Король Хильдеберт требовал, чтобы я примирился с вами, — продолжал Готфрид, — Но слова, которые я сейчас произнесу, вызваны вовсе не его приказом. Я и вправду не хочу враждовать с таким человеком, как вы, барон, и прошу извинения за свои поступки.

Наверное, упади у ног Фердинанда молния, он не был бы так потрясён.

— Что вы, — пробормотал молодой человек. — Я никогда не держал на вас зла, сеньор Готфрид.

— Значит, мир восстановлен? — быстро спросил граф.

— Да.

Готфрид поклонился и покинул молодых людей. Некоторое время те лишь ошарашено смотрели друг на друга. Наконец Жосс прохрипел:

— Граф и вправду извинился перед тобой?

— Похоже на то...

— Не могу поверить!.. Точнее, сомневаюсь в его искренности.

— Ну, это неудивительно. Даже деревенский дурачок заподозрил бы неладное.

— Может, он догадался, что мы знаем о заговоре, и решил подружиться с нами?

— Вряд ли... Хотя мы так упорно таращились на него... — Подумав немного, Фердинанд сказал: — Продолжай и дальше следить за графом. Нужно непременно отыскать доказательства его вины.

Как видят читатели, Рево заразился уверенностью приятеля и больше не сомневался в том, что граф замышляет убийство короля.

Молодые люди принялись вертеть головами во все стороны и вскоре обнаружили сеньора Готфрида среди свиты Гарланда. Рядом с ним ехал герцог Годерик и что-то оживлённо рассказывал. Граф смеялся.

— Ничего себе! — воскликнул Жосс. — С каких это пор они стали друзьями?

— И что делают среди хеллинорцев? — подхватил Фердинанд.

Подумав немного, слуга прошептал:

— Кажется, я понял. Они думают, что никто в свите герцога не понимает нашего языка. Значит, можно преспокойно разговаривать, не страшась ничьих любопытных ушей... Проклятье! Я уж начинаю полагать, что именно голос сеньора Годерика слышал прошлой ночью.

— О чём же они беседуют? — в задумчивости потёр подбородок Рево.

— О заговоре — о чём же ещё?! Смотри, они косятся на короля! Да ещё и мерзко улыбаются!.. Или нет, кажется, эти негодяи разглядывают нас! Так ведь?

— Не знаю. Но в любом случае, у нас будет ещё немало времени, чтобы понаблюдать за этой парочкой.

— Скорей бы вернуться домой и рассказать обо всём Энгерранду.

— Да, без его помощи не обойтись...

Глава 4

Энгерранд склонился над чистым листком пергамента. Некоторое время смотрел на него, точно ждал, что сейчас тот покроется таинственными письменами, но чуда не произошло, поэтому молодой человек взял в руки перо, обмакнул его кончик в чернилах и принялся аккуратно выводить слова.

"Изначально сила медальонов, созданных Эстельфером, разнилась — всё зависело от могущества того из демонов, чьей магией каждый из них был напитан. Однако впоследствии оказалось, что чем чаще люди использовали тот или иной артефакт, чем больше становилось душ, им покорённых, тем стремительнее возрастала его мощь. Кроме того, огромную роль сыграло появление копий медальонов, отчего сила их увеличилась в десятки раз.

Потому сейчас слабейший — медальон Эсмореля, позволяющий обладателю разрушать любые препятствия, что возникают на его пути, какими бы прочными те ни были. Однако человек, применивший магию демона войны, на некоторое время совершенно лишается сил, а иногда даже впадает в беспамятство. И в последние несколько десятилетий не было ни единого случая, чтобы вышеуказанный артефакт применялся кем-либо.

Следующий, почти столь же слабый, медальон напитан магией демона бури Эстефора. В дни, когда люди только пытались познать мир и отправлялись на поиски новых земель, мощь его была поистине огромна. Теперь же, когда неизведанных мест почти не осталось, нет и желающих перенестись в любой уголок земли, каким бы далёким тот ни был.

Потерял свою важность и медальон Эстекура, дарующий богатство. Конечно, людей, теряющих рассудок от одной лишь мысли о деньгах, не стало меньше. Но сокровища не безграничны, а копий артефакта становится всё больше. Поэтому сам демон безумия не способен разобрать, кто же из обладателей медальонов более других достоин награды. И можно предположить, что лишь человек, в чьих руках находится подлинный артефакт, способен верно его использовать..."

Положив перо, Энгерранд подпёр щёку ладонью и задумчиво пробормотал:

— Занятно... Книга, которую считают важнейшей в магической науке, на деле состоит из догадок и предположений. И кто знает, выдумки это, или всё же правда?.. Впрочем, добавил молодой человек, достав из кармана медальон, — ты сам можешь судить, доверять Гильберту Лотхардскому или нет.

На миг перед мысленным взором Энгерранда вспыхнул образ главного жреца храма Семи богов.

"А ведь мессер Эльмерий, быть может, знаком с учением Гильберта..." — подумал молодой человек — и тотчас отругал себя: негоже строить догадки, если несколько минут назад осуждал за это автора книги.

Вновь взявшись за перо, он придвинул чистый лист и вновь начал записывать:

"Медальон демона ненависти Эсдетера стал набирать силу совсем недавно. Прежде мужчины могли утолить своё желание и без магических сил. Теперь же, когда женщины начинают пользоваться в обществе уважением и почётом, а благосклонность их ценится превыше сокровищ, артефакт, пробуждающий в душах людей нестерпимую страсть, используется всё чаще и чаще. Нужно заметить, что человек, ставший его жертвой, непременно погибает, поскольку теряет всякую любовь к жизни.

Остальные медальоны, первый из которых дарует невидимость, второй наделяет способностью читать мысли, а третий — открывать любые замки, были созданы тремя высшими демонами: Эсмереем, Эстельфером и Эстаротом..."

— Хм, здесь общими словами уже не отделаешься, — произнёс Энгерранд и взял ещё несколько листков.

В этот миг из-за дверей донёсся громкий голос госпожи Элоизы.

Молодой человек вышел из комнаты и увидел, что вокруг почтенной женщины собрались все слуги, не исключая даже повара Жоберта.

— Свиты короля и герцога прошлым вечером покинули Эррихард, — говорила госпожа Элоиза. — Завтра утром принц уже будет в столице, а хеллинорцы разобьют лагерь у стен Везерхарда.

— Значит, вернутся наши друзья, — заметил Энгерранд.

— Ох, сколько интересного они расскажут!

Женщина возобновила свою болтовню, но молодой человек не стал больше её слушать. Вернувшись в комнату, он вновь уселся за стол и пробормотал:

— Кто бы мог подумать, что король вернётся так рано? Он проявил редкостную прыть... А ты до сих пор не сходил к мессеру Этельреду, хотя давно собирался это сделать. Нужно поторопиться...

Молодой человек открыл сундук, который предоставил в его распоряжение Фердинанд, и достал оттуда мешочек, чьё содержимое издавало звуки, издревле считавшиеся лучшей музыкой на свете, — звон монет.

Захватив с собой помимо кошелька небольшой ларец, Энгерранд вышел из дома и зашагал к дому мага. Дорога не заняла много времени, и вскоре молодой человек уже стоял перед лавкой мессера Этельреда. Быстро оглядевшись и убедившись, что на улице в этот час нет ни души, он вошёл внутрь.

— Что вам угодно? — завидев покупателя, вкрадчиво спросил один из помощников мага.

— Я хочу побеседовать с мессером Этельредом.

— Это невозможно.

— Почему?

— Сейчас он занят.

— Я подожду.

Помощник мага важно произнёс:

— Мы готовимся к очень сложному опыту со снадобьями.

— Разве я помешаю? — фыркнул Энгерранд. — Судя по компонентам, которые лежат на столе, вы собираетесь состряпать приворотное зелье, а это не так уж трудно...

За спиной Энгерранда послышался кашель. Обернувшись, молодой человек увидел мессера Этельреда.

— Вы неплохо осведомлены, — усмехнулся тот. — Зачем пришли на этот раз? Если опять хотите узнать о медальонах — возвращайтесь обратно. Я ничего не скажу.

— Я хочу купить кое-каких снадобий.

— Ах, это дело другое! — заулыбался маг. Затем метнул гневный взгляд на помощников: — Покупатель пришёл к нам за зельями, а вы чуть не выставили его за дверь! Болваны!

Отпустив ещё несколько ругательств, мессер Этельред начал подниматься по лестнице. Энгерранд последовал за ним и вскоре очутился в той самой комнате, где несколько дней назад беседовал с магом о медальонах.

Мужчина остановился и сказал:

— Из ваших слов я понял, что вы знакомы с магией.

— Совсем немного, — пожал плечами молодой человек.

— И всё же, при желании вы могли бы и сами изготовить, скажем, приворотное зелье. Зачем же тогда вы решили воспользоваться моими услугами?

— Вы считаете меня безумцем? Я не настолько безразличен к жизни, чтобы оборвать её собственными руками — неважно, свою или чужую. Ведь стоит неправильно произнести в заклинании хоть одно слово...

— ...и безобидное снадобье станет страшным ядом, — докончил маг. — Что ж, чего вы желаете купить?

— Прежде всего, порошок против демонов ночи.

— Зачем? — выгнул бровь мессер Этельред. — Любой мальчишка в столице знает, как чертить магический круг.

— А любой взрослый человек скажет на это: в доброй половине случаев круг распадается, и демон убивает жертву.

— Посему, как вы понимаете, снадобье это стоит немалых денег.

— Сколько?

— Двадцать денариев.

— Немыслимо! В Лотхарде я заплатил бы за него шесть!

— Но в Везерхарде сейчас неспокойно.

— О чём вы говорите? — Изумлению Энгерранда, казалось, не было предела.

— По улицам бродят тёмные силы...

— Неужели?.. И что же, за порошком выстроилась громадная очередь?

Молодой человек обернулся, словно ожидая увидеть за спиной толпу нетерпеливых покупателей.

— Почти все уже запаслись снадобьем.

— Тогда цена должна была упасть.

— Я и не повышал её.

— И у вас находились покупатели?! — На этот раз удивление молодого человека было искренним.

Маг поджал губы.

— Сразу видно, что вы, молодой человек, приехали издалека, иначе знали бы, что товары мои — лучшие в Везерхарде! Ни один человек не жаловался на их качество. Сюда приходят и простолюдины, и купцы, и самые знатные сеньоры. Но никто из них не говорит, что цена слишком высока. Так-то! Я могу поднять её на треть, вдвое... даже втрое — и не бояться, что посетителей станет меньше. Поэтому уловки ваши бесполезны. Я не уступлю ни денария — даже не просите! Не хватает денег — идите к другим торговцам. Только приготовьтесь, что демон ночи сожрёт вас, точно цыпленка, потому что порошок оказался слишком слабым.

— По правде сказать, — тяжело вздохнул Энгерранд, — кошелёк мой и впрямь почти пуст. Вы сами приложили к этому руку, когда запросили баснословные деньги за сказку про медальоны.

Маг осклабился — никаких угрызений совести он не испытывал.

Молодой человек вздохнул ещё печальнее и достал мешочек с деньгами.

— Хорошо, я заплачу двадцать денариев.

— Вот и славно...

Четыре золотые монеты перекочевали в длинные, чуть дрожащие пальцы мессера Этельреда.

— Это не последняя моя покупка, — сказал Энгерранд. — У вас непременно должен быть замечательный порошок, который в простонародье называют "невидимкой".

— О да! Сколько угодно! Подождите немного...

Маг перешёл в ту часть комнаты, которая была укрыта от взора Энгерранда занавеской и где когда-то прятался градоначальник. Вскоре он вернулся с ящиком в руках. Откинув крышку, сказал:

— Выбирайте!

— Ого! — вскричал молодой человек, заглянув в ящик. Тот оказался сплошь уставлен флаконами с золотистым порошком, сослужившим такую добрую службу нашим героям во время их бегства из Лотхарда.

После недолгих раздумий Энгерранд указал на самую большую склянку, где находилось не меньше двух черпаков (прим. — черпак — около сорока грамм) драгоценного порошка.

— Пятьдесят денариев, — быстро произнёс мессер Этельред.

"Вот хитрец! — подумал молодой человек. — Граф Минстерский говорил, что купил точно такой же флакон в два раза дешевле..."

Однако он вынужден был со вздохом вынуть из мешочка ещё несколько монет и протянуть их счастливому магу.

Тот заметил, что кошелёк не до конца пуст, и воскликнул:

— Говорите, что вам нужно — у меня всё есть!

— По правде сказать, я уже собрался уходить, — в задумчивости потёр подбородок молодой человек. — Но знаете... Пожалуй, я куплю приворотного зелья, которое сейчас готовят ваши помощники. Хочу, чтобы оно было свеженьким.