— Он не понимает, что ты подыгрываешь ему? — заметил Кикха.
— Понимает, — возразила Эл. — Не один ты такой развитой. Он проверяет меня, пытается изучить.
— А ты усердно демонстрируешь то, что он хочет видеть. Это не совсем честно, Элли.
— Ага. Кто бы проповедовал о честности. Только не вы, ваше высочество, — парировала Эл.
Кикха как мог преследовал ее. Люди с этим смирились. Для Ладо стало делом чести следить за назойливыми спутниками девушки. Радоборт стал помогать отстающим. Ладо был не против, но его мучили подозрения, что этот странный человек совершает действия нарочито, словно не зная меры. Кикхе была интересна только Эл, что было хуже деятельности первого. Хотя девушка уверяла, что незнакомец не навредит ей, Ладо ему не верил.
От перевала до города они шли четыре дня. Наконец, путешествие завершилось. Они обогнули холм, и вышли на обширное пространство.
Эл обратила внимание, что дорога странно поворачивает. Впереди чистое поле, но она проложена не прямо, а замысловатым изгибом, в обход скопления холмиков. На них росла свежая травка, вопреки остальному пейзажу, который составляла эта каменистая равнина. Дальше — еще интереснее. Дорога упиралась в городскую стену, в которой никогда не было ворот, и обрывалась. Словно стену соорудили посреди дороги намеренно.
Путники свернули с нее на убогую, едва заметную тропинку в обход стены. Эл была озадачена, но обошлась без расспросов. Ее удивление усилилось, когда и стена внезапно оборвалась. Стена сама по себе толстая, высокая, сложенная из плохо подогнанных блоков, закончилась резким обрывом. Она не замыкалась вокруг города, нигде не видно ворот. Стена. Просто стена. Стена сама по себе. Столь странное фортификационное сооружение, громадное и трудоемкое выглядело нелепо и незакончено.
Интерес Эл к стене привлек внимание Ладо. Он наблюдал недоумение девушки. и заметил, что она не задает лишних вопросов, но они у нее были. Он пояснил:
— Стена защищает нас от смертельных ветров. К несчастью вы встретите сезон ураганов в нашем городе. И возможно, Эл, однажды ты подумаешь, что казнь, которую огласил тебе король, стала бы меньшим злом.
Ладо грустно вздохнул.
Эл посмотрела на стену без недоумения, оценивающе и заключила:
— Сомнительная защита.
А потом они вошли в город, и странностей прибавилось. Улицы были пусты. Путешественников никто не встречал. Люди начали разбредаться по пустым улицам, теряясь в них. Они остались в ввосьмером: певцы, Эл с братьями и Ладо с Хети.
Ладо по-отечески взял Эл за плечи.
— Не знаю, как вы тут устроитесь. Вы чужаки. Пока я не могу вам помогать, мне нужно одобрение горожан. Таниэля и его братьев здесь знают, они смогут найти приют, а вам не окажут никакого приема. Посторонние обычно пугают местных обитателей. Кикха, я запру твое оружие в особом месте. У нас запрет на оружие. Эл я вынужден просить тебя отдать мне нож.
Девушка пожала плечами и отдала свое достояние.
— Найдите пустующий дом и поселитесь там. Я решу, как снабдить вас пищей, но не сегодня. У меня еще три неприятные встречи. Пошли, Хети, я отведу тебя к воспитательнице, — сказал Ладо.
— Почему они должны жить в пустом доме? Разве мы совсем забыли о гостеприимстве? Они спасли нам жизни. Эл, спасла меня. Целых три раза. Я веду их к нам, — гордо заявил Хети тоном хозяина.
— Это невозможно, — возразил Ладо.
Эл увидела, как юноша нахмурился, он стал старше выглядеть.
— Они идут к нам, — уверенно заявил он.
— Подожди, Хети, — остановила его Эл. — Ладо здесь старший, его слово важнее твоего порыва.
— Я — мужчина в своем доме! Вы — мои гости. — Хети стал еще серьезнее.
— Мы, кажется, станем гостями местной ведьмы. Это интересно, — заметил Радоборт.
— Она не ведьма! — огрызнулся Хети.
Эл почувствовала приближение конфликта.
— Спокойно, — она обняла Хети за плечи, — мы будем твоими гостями. Я согласна.
Хети схватил ее за руку и потянул вниз по улице. Ладо неодобрительно покачал головой, но больше не возражал.
Они прошлись по городу, и Эл казалось, что она его уже видела. Картина мрачноватая, стены обшарпанные, изрытые сильными ветрами. Следы эрозии повсюду. Никаких окон. Двери прочно закрыты.
Они вышли на обширную площадь.
— Это наш дворец, — пояснил Хети.
От одного вида дворца Эл остолбенела.
Она медленно поднимала глаза от устланной камнями дорожки у основания этого сооружения дальше наверх.
— Великий Космос! — вырвалось у нее.
Потом дар речи пропал совершенно. Перед ней была копия дворца на острове. Эти формы прочно отпечатались в ее памяти. Эл забыла о посторонних. Она устремилась к дворцу.
— Эл, тебе туда нельзя! — окликнул Ладо.
Только Эл не слышала его, она уже бежала к лестнице. Ладо хотел остановить ее, но Кикха опустил свою руку на его плечо, вцепился мертвой хваткой, пригвоздил его к камням площади.
— Ей все можно. Она ваш спаситель, — напомнил он.
Эл вихрем промчалась по лестнице и оказалась в галерее.
— Что с ней? — удивился Радоборт.
— Хотел бы и я понять, — ответил Кикха. — Она, кажется, уже видела этот дворец. А тебе, брат, он ничего не напоминает?
— Такие дворцы есть во всех столицах нашего мира, — сообщил Ладо. — Она могла видеть такой же дворец в другом городе. По началу сходство кажется удивительным, но потом привыкаешь.
— В каком же месте она еще была, если знает дворец? — спросил Хети.
— Хороший вопрос, мальчик, — одобрил Кикха.
Эл брела по галерее завороженная тем, что ее окружало. Словно снова оказалась в пустой, еще полуразрушенной галерее на острове. Перед ее глазами другие трещины и нет следа дивной облицовки стен, нет знаков на полу, плиты еще гладкие, это гладкий местный камень, но сходство поразительное, каждый изгиб. Эл прошла вдоль внешней аркады, касаясь руками перил. На противоположной стене — те же двери. Эл толкнула одну, но за ней оказалось пустое помещение, в котором гулял сквозняк. Несовпадение вернуло Эл к реальности. Она поняла, что выдала себя. Ощущение вернулось аккордом чувств. На площади остались ее спутники, и они озадачены ее странным поведением, а Кикха с наслаждением наблюдает ее замешательство. Радоборт сердится. Конечно! Это дворец прототип дворца владыки. Эта аналогия только теперь посетила Эл.
— Вон! Вон отсюда, чужак! — резкий окрик заставил Эл закрыть дверь.
В дальнем конце галереи стоял худой, больше похожий на старика человек. Он был разгневан.
— Вон, очернитель святынь! Прокляну!
Эл решила благоразумно удалиться.
— Очень она боится твоего проклятия! — кричал ему в ответ Хети. — Она сильнее твоих чар!
— Хети, замолчи! Глупый мальчишка! — одернул Ладо.
— Ревнитель местных ценностей? — спросил Кикха.
— Да. Это жрец храма владыки. Позовите ее. Она неправильно сделала, что пошла туда. Ей нельзя во дворец. Позовите ее, — говорил встревоженный Ладо.
Эл благополучно покинула галерею. Сошла с лестницы и вернулась к спутникам.
Жрец из галереи сделал ей в след угрожающий жест, но Ладо показал ему другой в знак протеста. Жрец тряхнул длинным одеянием, полный ярости исчез за поворотом галереи.
— Что это означает? — спросил Кикха у Эл. — Тебе так понравился дворец, что ты решила там поселиться?
Эл из-под бровей посмотрела на него, но с ответом не торопилась.
— Очень красиво, — нашлась она. — Очень красиво.
— Эл, никому из жителей города не дозволяется быть во дворце. Гостям — тем более, если они не представители нашего владыки. Я опасаюсь, что вас тут теперь не примут. Жрец оповестит жителей о твоем поступке. Неуместный поступок. Хети, веди их к себе домой, так лучше, а я уговорю жреца. Постараюсь уговорить. — Ладо с трудом скрывал раздражение.
— Я прошу прощения. Передай жрецу, — извинилась Эл. — Если требует вежливость, я извинюсь лично.
— Нет, не требует. Он и слушать не станет. Это очень сложный человек. Я пойду один.
Ладо высвободился из хватки Кикхи и пошел, не оборачиваясь в обход дворца.
— У-у-у, злыдень, темная душа, — ворчал Хети. — Ненавижу его.
Эл вздохнула, ей стало неловко.
— Глупая ситуация, — сказала она.
— Что же должно твориться в твоем существе, что ты голову потеряла? — спросил Кикха.
— Наслаждаешься? — усмехнулась Эл.
— Нет. Мне интересно. Очень интересно.
— Любопытство кошку сгубило, — высказалась Эл на родном языке.
— Не ругайся, Элли. Какой пример ты подаешь мальчику?
Хети взял Эл за руку, взглянул на Кикху с неодобрением, и повел девушку дальше.
Их путь пролегал через весь город, на самую окраину, где теснились маленькие домишки, которые казались хрупкими, необжитыми, необитаемыми. Так и было. Эл не ощущала никакого присутствия. Потом она расслышала тихие, мягкие шаги. Навстречу им двигалась единственная серенькая фигура. Эл вгляделась.
— Сестрица! Я вернулся! — Хети рванулся вперед.
Эл вглядывалась в фигуру. Это была женщина, лицо она прятала, поэтому Эл не могла определить возраст и лишь по плавным движениям определила, что она еще молода. Та обняла Хети так, словно обрела нечто ценное, потерянное, Она бросила на незнакомцев всего один короткий взгляд и прижала брата к себе еще сильнее, точно защищая.
Эл остановилась. Радоборт и Кикха тоже. Эл почтительно поклонилась женщине.
— Хети! Я хочу осмотреть город! Наслаждайтесь встречей! — крикнула она.
Эл развернулась, чтобы уйти.
— Ты вернешься? — встревожился Хети. — Пообещай, что вернешься!
— А куда я денусь из города? — спросила Эл.
— Не ходите больше к дворцу, — предостерег юноша.
Эл уже шла прочь. Братья последовали за ней.
— В чем причина ухода? — спросил Радоборт.
— Мы ее напугали, — ответил ему Кикха.
— Да, — подтвердила Эл. — Мы там лишние. Я найду пустующий дом и поселюсь там. Ладо прав.
— А мы? — спросил Кикха.
— Вы?! Да где угодно! Предлагаю гулять врозь.
Кикха оказал снисхождение и стал уходить. Радоборт направился в другую сторону, а Эл выбрала свое направление.
Ей не хотелось гулять по городу. Эти дни измотали ее. У нее было одно желание — выспаться. Ветер гулял по улицам, пронося городскую пыль. Эл передернула плечами и направилась к окраине искать уютное местечко. Дома кругом пустовали, никакого запаха жилья, признаков людей. Только шум ветра.
Эл осматривалась. Домики двухэтажные, с неровными стенами, словно слепленные наспех. Она выбрала глухой дворик, зашла внутрь одного из домов. Темно, свету неоткуда пробиться, но зато вместо ветра сквозняк. Эл поежилась, ее знобило от усталости. Она нашла на ощупь подъем на второй этаж, залезла туда. Чердака не было, вместо потолка — крыша, через щели бил дневной свет, выхватывая части обстановки. Эл решила, что здесь уютнее, чем внизу. Положив под голову сумку, она расположилась прямо на каменном полу в углу комнаты, завернулась в плащ и попыталась уснуть. Она еще прогуляется по городу во сне, ей не придется показываться на улицах и пугать горожан своим присутствием.
Но сон не шел, Эл лежала, сначала мерзла, а потом еще раз убедилась в чудных качествах подарка Браззавиля. Плащ согрел ее, потом она почувствовала комфорт, словно лежала не на камнях, а в мягкой колыбели. Мир вокруг стих, и Эл погрузилась в дремоту, сначала в темноту без образов, потом ее увлек стремительный полет. Теперь она знала, что очнется не в городе, а очень далеко от этих мест.
Ей грезился земной мир. Костер, тоже земной, выстреливающий снопы искр от поленьев. Вокруг тихая ночь и лица друзей. Она не видела их с той последней встречи в космосе. В этом сне смешались два времени: костер с певцами и некая иная реальность, созданная ее воображением. Вместо Таниэля с лютней сидел Игорь, он перебирал струны, на ходу сочиняя музыку, у него получалась удивительная мелодия. Рядом с Игорем — Ольга с удивленными глазами, словно она не ожидала встретить ее здесь. Слева от нее спиной к спине сидели Алик и Димка. Так приятно видеть их вместе, что приятно в двойне — они не спорили. Все молчали. Эл вслушивалась в музыку. Душу наполнило сладкое тепло, необыкновенное, уютное состояние, когда ты дома, когда все передряги позади и из груди рвется вздох облегчения. Эл боялась нарушить эту идиллию. Молчала, ожидала, что они что-нибудь скажут. Она знала, что видит сон, что картина далека от окружающей ее теперь реальности. Если эти образы посетили ее, у них есть смысл. "Домой, домой", — звала ее душа. Пусть прием будет не таким теплым, пусть ее вообще не ждут, но нет другого места в мире, кроме Земли, кроме родного времени, куда бы ее влекло с такой силой. Во сне, когда прятаться не от кого, она могла смело признать, что уже тоскует по дому. Не чувство вины, не желание извинится, исправить ошибки, и не вдруг пробудившаяся прежняя любовь к Алику, — совсем другие чувства заставляли ее душу устремиться к вожделенной цели. Она вглядывалась в лица с ожиданием, с надеждой. Пусть молчат, только бы не исчезали.
Потом к музыке сна прибавились другие мотивы, менее совершенные, словно в сон вклинились посторонние, Эл ясно ощутила их присутствие. Она еще видела лица, но они таяли. Пусть они не будут доступны другим, Эл хотелось защитить свой сон от посторонних.
За ней наблюдали Радоборт и Кикха. Они застали спящую Эл и пристроились тут же, в комнате, чтобы отдохнуть. Город словно вымер, люди прятались. Кикха счел разумным их не тревожить. Они переглядывались, наблюдая, как спит девушка. Кикха подал брату знак, что она чувствует взгляды, дал понять, чтобы тот не тревожил ее, а то рассердится.
Их уединение нарушила гостья. В комнату тихонько поднялась та самая женщина, что пыталась спрятать от них Хети. Она очень испугалась, хотела сбежать, метнулась к выходу. Радоборт оказался быстрее, он преградил ей путь к бегству. Ему было так любопытно увидеть это создание, что он без размышлений сдернул капюшон с головы женщины. Он увидел испуганное личико и огромные глаза, которые ничего не видели от страха. Она была едва ли старше и выше Эл, очень худая. Она пыталась вскрикнуть. Радоборту достаточно было взглянуть строго, и она потеряла способность издавать всякие звуки. Он жестом указал ей место у стены. Она повиновалась, села там вся дрожа, и кутаясь в слишком просторную для нее одежду. Она бросила взгляд на спавшую Эл, и на ее лице отразилось, кроме испуга, страдание.
— Она жива, — тихим, завораживающим и успокаивающим шепотом сказал Кикха. — Она отдыхает. Путь к вам дался ей большими усилиями.
Девушка перевела испуганный взгляд с Эл на мощного Кикху и нисколько не успокоилась. Напротив, ее стало трясти. Радоборт рассматривал ее бесцеремонно, чем сильно смущал. Она молчала. Кикха пытался задать вопрос, но она пугалась так сильно, что до обморока было не далеко, и продолжала молчать.
Тут проснулась Эл, повернулась на бок и открыла глаза.
— Оставьте человека в покое, изверги, — изрекла она сонным, но очень сердитым голосом.
Эл села, а гостья вскочила на ноги. Она смотрела на Эл, как на спасение. Эл осмотрела ее, не бралась определить возраст, но она производила впечатление скорее девушки, чем женщины. Эл ориентировалась на свои ощущения, поскольку в сумраке и спросонок лицо было видно плохо. Эл набрала в грудь воздуха, шумно вздохнула. Девушка вжалась в стену.
