Книга 6 Наследники миров

Глава 1

На этот раз она почувствовала переход. Волна подхватила ее и понесла. На мгновение возникло состояние, когда ее не было, остался наблюдатель, бесстрастно перешедший из состояния в состояние.

Теперь ее окружал мир наполненный звуками. Нет, эти тонкие и чистые вибрации звуком назвать было нельзя. Легкость, парение, растворение. Душу наполнил восторг. Этот мир пел множеством чистых звуков. Эл подумала о Лоролане, в нем была частица этих вибраций. Их она уловила в первый момент их встречи.

Он был близко. Эл почувствовала его тихое прикосновение.

— Открой глаза. Зачем ты их закрыла? — он говорил торжественно и взволнованно.

Она стояла вытянувшись, тянула ноздрями воздух, улыбалась. Он взял ее за руку.

— Открой глаза.

— Представляешь, я еще чувствую. Я не потеряла способность. Тут целый аккорд. Очень красиво, — сладко выдохнула она.

— Элли. Элли. — Она почувствовала, как он двинулся, встал к ней лицом, взял ее лицо в свои ладони. — У нас мало времени для восторгов. Ты забыла, зачем мы пришли. Это пьянящее место, ты увлеклась. Очнись. Мы на окраине, нужно проделать еще некоторый путь.

Эл подняла веки. К ощущениям добавилось зрение, и Эл совершенно оцепенела. Перед ней было залитое прозрачным белым светом пространство. Она не сразу смогла интерпретировать то, что видит.

Лор внимательно наблюдал за ней. Эл медленно открыла глаза, а потом они расширись и стали огромными темными очами, в которых блеснул восторг и удивление. Лору показалось, что она знает картину, которую видит. За спиной у него была дорога, прямая, покрытая белым песком, она шла немного наверх к дворцу, над которым возвышалась огромная башня. Этот лучезарный дворец и есть цель их путешествия — дом его отца. Он чувствовал счастье возвращения, его существо трепетало. Волнение не давало ему точно ощутить, что переживает сама Эл. Восторг Эл смутил Лора. Она сияла от счастья, словно это она вернулась домой.

— Что с тобой? — спросил он, от волнения его голос дрогнул.

— Это... Это... — Эл шумно вдохнула. — Чудо какое-то. — Потом она нашла, что сказать. — Теперь я понимаю, почему ты стремился сюда. Мы торопимся? Давай еще побудем здесь. У меня внутри все бурлит от восторга.

Эл скользила взором по окружающему. По обеим сторонам дороги раскинулся пышный сад. Сложно сказать сад ли это. Ей чудились прекрасные цветущие деревья. Они светились серебристым и перламутровым светом. Эл никогда не воображала картины так называемого рая, но подумала, что даже самый пылкий верующий не смог бы вообразить себе такое великолепие.

Эл почувствовала, как восторг, охвативший, ее медленно переходит в боль, особенно острой она была в середине груди. Эл ощутила боль буквально физически. Боль напомнила, что у нее есть тело. Эл наклонила голову и осмотрела себя. В ее облике ничего не изменилось. Как грубо она выглядела в этом дивном пространстве. Серо-коричневые сапоги пятнами выделялись в белой пыли дорожки.

— Я смотрюсь нелепо. И еще оружие, — высказала она сомнение.

— Здесь, возможно, — согласился Лор, — но там, куда тебя пошлет отец...

Лор не договорил.

— Идем, Элли. Или ты уже сомневаешься?

— Я необычно себя чувствую. Восторг, трепет, все мое существо вибрирует и поет. Я волнуюсь, как ребенок, как море от ветра. Лоролан, я много лет не переживала ничего подобного. И это не только эмоции. Хорошо, что я еще способна жить ими.

— Не торопись давать оценку своим впечатлениям, Элли. Ты еще ничего здесь не видела. Прелести этих мест немного меркнут, когда знакомишься с их обитателями. Постарайся не терять меня из виду.

— Давай постоим еще. Мне трудно шаг сделать, а соображаю я совсем плохо, — призналась Эл.

— Отец уже знает, что мы здесь. Я уверен.

— Ты чувствуешь?

— А ты?

— Я представления не имею, какой он.

— В том и сложность. Он тебя чувствует, а ты его нет. И не пытайся, у тебя ничего не получится. И все же нужно уйти отсюда. Мы стоим на границе. Смелее, Элли. Решение еще не принято. Наша судьба не оглашена.

— Оглашать судьбу. Ну и выражение. Ты хочешь сказать, что выбор еще не сделан. Ты сомневаешься.

— Отец непредсказуем.

— Это великолепие заставило меня забыть, чем ты рискуешь.

— И ты, если связалась со мной.

— Хорошо. Давай просто пойдем и узнаем, — предложила она.

Лор тихо рассмеялся.

— Твоя отвага, Элли, здесь несколько неуместна.

— Ну, прости меня глупую, я не знаю, с чем имею дело. — Тут Эл тяжело вздохнула. — Если я опять вляпалась в историю, то тут уж винить будет некого. Я сама предложила тебе услуги.

Эл увидела во взгляде Лоролана незнакомые раньше оттенки. Он смотрел на нее с неким торжеством, как победитель. Странно. Эл взгляд не понравился, но она никак не выдала беспокойства. Кажется, к ней вернулась способность оценивать ситуацию.

— Идем. — Эл кивнула в сторону дороги, и первая двинулась по белой насыпи, не поднимая пыли.

Лор посмотрел ей в спину и двинулся следом.

Дорога к дворцу оказалась длиннее, чем она представляла. У Эл было время, чтобы рассмотреть сад. Это действительно был сад, он светился яркими радужными красками. Ничего общего с земной зеленью, только едва различимые в дымке стволы деревьев были знакомы.

— Ты говорила, на твоем острове тоже был сад. Такой же? — спросил Лор.

Эл вдруг поняла, что не чувствует его присутствия. Пространство так действует, что она потеряла способность его ощущать. Но он ощущает ее, потому что он задал точный вопрос. Она как раз сравнивала этот сад с мертвым садом острова. Да они похожи. Дальше этого Эл не стала развивать мысль.

— Я бы хотела, чтобы он был таким. Нет, на острове все иначе, — неопределенно ответила Эл.

— Ты правильно поступаешь, Элли. Тут нужно быть внимательной и осторожной и в мыслях, и во впечатлениях. Держись на расстоянии от моих братьев и сестры, будет лучше, если ты не станешь вступать с ними в контакт. Ты им соперник. Далеко несильный.

— Тогда зачем ты согласился взять меня? — спросила Эл.

— У меня не было другого выбора.

Это признание звучало вовсе не так невинно, как на острове. Эл решила, что чувство осторожности заставляет ее видеть поступки и интонации Лоролана в другом свете.

Эл не успела обдумать свое наблюдение. Из-за деревьев показалась высокая фигура. "Куда же я угадила? При всем разнообразии существ, этот, как и Лоролан, имеет человеческие черты", — подумала Эл.

Незнакомец с чинным спокойствием преградил им дорогу. Эл остановилась. Незнакомец впился в нее пронизывающим взглядом. Наступила довольно длинная пауза. Эл позволила себе не отдавать поклонов и никак не приветствовать незнакомца, предоставив все церемонии Лоролану. Такое поведение Эл сочла наиболее разумным. Но Лор молчал.

У Эл было некоторое время, чтобы рассмотреть обитателя этих дивных мест. Он, увы, ничем необычным не отличался. Он так сливался со всем окружающим, что Эл усомнилась, не иллюзия ли перед ними. Он был весь запакован в длинный балахон, в тонах той дымки, что окутывала сад, его наряд сливался с окружающими деревьями. Эл согласилась с тем, что при всей наблюдательности не видела его, пока он не шевельнулся и не вышел на дорогу. Форму тела угадать нельзя, только голову. Череп вполне человеческий. Неопределенный возраст, бледное и величественное лицо, черты не выдающиеся. Он не производил никаких действий, ничего не говорил, просто смотрел. Эл посмотрела ему в глаза. Они обменялись взглядами. Сложно сказать, какой силой он обладал. Эл отвела глаза и благоразумно ждала. Он продолжал разглядывать ее, Эл заметила, что он не смотрит на Лора, предмет его пристального внимания — только она. Лоролан его не интересовал. Что ж. Эл слабо наклонила голову в знак приветствия. Дав понять, что уже достаточно ее изучать.

— С возвращением, Лоролан. Могу я узнать имя твоей спутницы? — "пропел" густым и приятным голосом незнакомец.

"Красивый голос", — подумала Эл.

— Ее имя — Элли, — коротко ответил Лоролан.

— Госпожа, — обратился он к Эл, в точности повторив ее кивок головой. — Я должен забрать ваше оружие. Я сохраню его. Нет необходимости и разрешения иметь здесь оружие.

— Элли, — раздался за спиной голос Лора, — ты можешь оставить меч. Я даже советовал бы тебе.

Эл остановила Лора жестом. Она смотрела в глаза незнакомцу и читала в них мягкое требование, даже совет — не сопротивляться. Она легко поняла его. Эл отстегнула перевязь и протянула ножны с мечом.

Наконец, она увидела руку незнакомца. Большая ладонь, такая же бледная как лицо, крепко сжала ножны без всякого напряжения, но он остался стоять на том же месте.

— Что еще, Браззавиль? — в голосе Лоролана уже слышалось нетерпение.

Эл широко улыбнулась, запустила руку в сумку на поясе и извлекла нож.

— Спасибо, госпожа, — поклонился Браззавиль.

Разоружив Эл, он пропустил их дальше.

Эл еще раз наградила его улыбкой, а он ее еще одним чинным поклоном.

— Он назвал тебя госпожа, — с иронией произнес Лоролан. — Тебя это не удивило?

— Я не знаю местного этикета, — пояснила Эл.

— Ты, кажется, не любишь титулов, — заметил он.

— Кто я такая чтобы возмущаться. Он мне понравился. Из его уст слово "госпожа" прозвучало как-то по-отечески.

— Да, верно, кто ты такая! Он хотел унизить меня. Я же изгнанник. Он, очевидно, решил, что ты моя супруга. Чую шутку отца.

— Лор, ты странно себя ведешь. — Эл снова не понравился тон Лора, особенно замечание про супругу. Лор начал сильно нервничать. — Тебя ждут большие трудности. Не стоит напрягаться из-за одной фразы. Просвети, кто он?

— Слуга, — несколько презрительно заметил Лор.

— М-м-м. — Эл повела бровью. — Если таков слуга, то каков его господин? Уже жалеешь, что привел меня сюда.

— Почему ты отдала оружие? На тебя не похоже.

— Он был убедителен, — пояснила Эл.

— Элли, если ты будешь проникаться симпатией к любому, кого встретишь тут, то ничего хорошего тебя не ждет. Зачем ты отдала меч?

— Чтобы не бороться с искушением, пустить его в ход. И ты прав. Кто я такая здесь?

Она пошла дальше. Теперь ее интересовал дворец. Эл с трудом боролась с собой, с нараставшим возбуждением, с волнами восторга и удивления. Великолепие сооружения оглушило ее. Сияющие белые и перламутровые оттенки слепили. Дымка сияния окутывала, превращая громаду дворца в призрачное видение. Он был огромен. Невероятно огромен!

Эл сдерживала себя, чтобы не бежать. Ее тянуло туда некая сила. Лестница, ряды колонн. Башня. Невероятно. Возможно ли?!

Эл остановилась у первой ступени лестницы и вместо того, чтобы сделать шаг наклонилась, встала на колено и коснулась ступени рукой. Теплая поверхность была гладкой. Вряд ли это камень. Лестница в точности повторяла форму лестницы в замке на острове. Те же дуги ступеней, ведущие вверх, даже пропорции те же. Эта лестница казалась больше.

Лор насторожился. В поступке его спутницы читалось благоговение. Он не понимал ее действий, тревожился, что она совсем будет подавлена великолепием мира, который ее окружает и наделает глупостей.

— Элли, поднимись. За нами наблюдают, — тихо сказал он.

Лоролан первым заметил зрителей в галерее. Да, за ними уже наблюдали. Лор узнал троих братьев. Двое близнецов Дорон и Вейер, третий Радоборт. Близнецы были старше Радоборта, а тот старше его самого. Как и в случае с Браззавилем всю троицу интересовала Эл, а не он. Как смог понять Лор, поведение девушки развеселило их. Потом показалась и сестра Лора — Фьюла. Она состроила Лоролану приветственную гримасу.

Эл поднялась по лестнице плечом к плечу с Лороланом. При виде этой четверки Эл почувствовала смятение. От них шла сила другого свойства, не такая как у Лора. Но эти ощущения, из-за числа присутствующих, были более оглушительными. Они испытывали неприязнь к Лоролану и к ней. Эл отделила женское существо от мужских. Ей даже стало трудно дышать при взгляде на эту даму. Она была невероятно прекрасна. Как и в случае со слугой она была похожа на человеческое существо. Человекообразным был и еще один из четверки. А вот парочка похожих друг на друга выделялась циклопическими животными формами и мощью. Эл с ее опытом не пыталась оценить их эстетический вид, скорее устройство их тел и достоинства. Эл решила, что парочка монстров — это местные животные или охрана. Стоило ей так подумать, и одно из этих созданий угрожающе двинулась на нее.

— Элли, перестань так думать. Это мой брат, — одернул ее Лоролан.

— Извините. — Эл быстро зашла за спину Лора.

— Вейер, она всего лишь смертная, — успокаивающим тоном произнес Лоролан.

— Тогда представь нас, — услышал Лор голос Эл из-за своей спины. — Во избежание путаницы.

Тут из ниоткуда в галерее возник тот самый слуга, Браззавиль. Он взглянул на Эл покровительственно.

— Лоролан, полагаю, будет удобно, если ты встретишь семью без посторонних, — произнес Браззавиль неизменно певучим голосом с оттенком покровительства.

— Да. Уведи ее. Элли, ступай с ним.

Бразавиль оказался рядом и жестом пригласил Эл пройти. Ей оставалось только слушаться. Эл чувствовала, как ее изучают, как холодная, потом горячая волна накатывает, как трепещет тело, и мурашки бегут по спине. Эл передернула плечами.

— Вам неприятно, госпожа? — спросил слуга.

— Пожалуй, — отозвалась Эл. — Не опасно оставлять Лора одного?

Эл шла по левую руку от него. Слуга чуть повернул голову и склонил ее. Эл усмотрела в его жесте иронию.

— Вы полагаете, что сможете его защитить?

Они прошли довольно большой путь по галерее прежде, чем Эл ответила.

— Я бы попыталась.

Галерея была длинной и высокой, казалось она никогда не кончиться. Шагов совсем не слышно. Слуга ступал легко, точно парил. Эл прислушалась и различила слабый-слабый звон. Колокольчик.

— Это и есть замок отца Лоролана? — переспросила зачем-то Эл.

— Да. Это обиталище нашего Владыки, — подтвердил слуга.

— Можно я взгляну на сад? — спросила Эл.

— Взгляните.

Эл подошла к огромным перилам галереи, они доходили ей до груди. Вид был прекрасен. Сад действительно казался цветущим.

— Картина вам знакома, госпожа? — спросил слуга.

— Прекрасный вид, — не ответила Эл на вопрос.

Эл обернулась, потому что к ним по галерее приближалась еще одна человеческая фигура. Браззавиль слегка склонился в почтении. Фигура приблизилась. По сравнению с ней, он был очень высок. Эл задрала голову, когда он проходил, чтобы лучше рассмотреть лицо. Он был на три головы выше ее. Мощный богатырский силуэт и суровое лицо. Эл уловила нем черты Лора, но они были жесткими. Властность сквозила в его чертах и манере держаться. "Еще один брат", — подумала Эл.

— Она сообразительна Браззавиль? Не так ли? — обратился он к слуге.

— Безусловно, ваше высочество, — ответил слуга с поклоном.

"Неужели отец", — промелькнуло в голове Эл.

— Прыткий братец Лоролан, — ответил он на ее мысли и смерил надменным взглядом. — Я Кикха, очевидно, старший из претендентов на участие в глупом представлении. Значит, это тебя Лоролан притащил на потребу отцу. Эл-ли.

— Они в галерее, у лестницы, ваше высочество, — пояснил Бразавиль.

— Я знаю, — ответил Кикха. — Отца нет. Исчез в надежде, что мы повздорим и без его участия.

— Владыка будет недоволен вашими словами.

— Очень надеюсь, — Кикха расплылся в довольной саркастической улыбке.

Эл показалось, что свет ударил в глаза, когда он улыбался. Он был явно доволен собой, а на нее смотрел как на букашку. Эл хмыкнула и ответила ему широкой улыбкой и поймала уже заинтересованный взгляд. Он усмехнулся. Эл состроила нахальную гримасу и поклонилась.

— Ваше высочество.

Он выказал презрение и двинулся дальше.

Браззавиль посмотрел на девушку и его безучастное лицо смягчилось, а в глазах появился лукавый прищур.

— Он любимец отца? — спросила она.

— Почему вы так решили, госпожа?

— Он самый сильный, но прячет силу.

Браззавиль замер и посмотрел ей в лицо.

— Вы рискуете, когда делитесь своими наблюдениями. Я слуга своего господина.

— Это он покинул отца? — этот вопрос еще больше удивил слугу.

— Да, госпожа, — не стал отрицать он.

— Этот — ваше высочество, Лора вы никак не назвали. А почему я — госпожа?

— Не понимаю. Разве вы не супруга Лоролана?

— Нет. Я его доверенный, точнее доверенная. Я собираюсь на испытаниях заменить его. А почему вы решили, что я его супруга?

— Не я так решил, а он.

Ответ слуги озадачил Эл, и она остановилась. Эл ничего не сказала, только хмыкнула.

— А куда мы идем? — поинтересовалась она.

— Я выведу вас из дворца по другой лестнице. Вам лучше находиться снаружи пока Лоролан не представит вас Владыке, как своего доверенного. Тогда вы снова подниметесь по лестнице, я научу вас, как приветствовать Владыку. У вас есть титул?

— Нет. Я просто Эл.

— Элли, — поправил ее слуга.

— Предпочитаю называться коротко.

— Почему?

— Привычка.

— Привычка? Я бы предпочел называть вас Элли, госпожа.

— Элли, без госпожа. Поскольку Лоролан поторопился, я не заслуживаю такого титула.

— У вас свои мысли по этому поводу, а у меня свои. Предпочту придерживаться своих убеждений, госпожа.

— Как угодно, — улыбнулась она и сделала рукой красивый покровительственный жест.

Браззавиль вывел ее из галереи дворца по другой меньшей лестнице. Эл с удовольствием проследовала за ним через сад. Погрузившись в прозрачную дымку, Эл почувствовала слабый прелестный аромат цветения. Она шла за слугой. Сад был прекрасен, Эл щурила от удовольствия глаза, вдыхала аромат, проникаясь им. Потом она остановилась и решительно набрала полную грудью. Голова закружилась, и Эл почувствовала, как немеют ноги, как она перестает чувствовать их. Веки стали тяжелыми, она закрыла глаза, мелькнуло короткое, но яркое видение совсем неуместное в этой обстановке. Эл почудилось, что она стоит на газоне рядом с космической академией и смотрит на обновленное недавно здание. Она ощущает торжество и волнение. Ведь она вернулась.

Эл пришла в сознание на руках у Браззавиля. Они все еще были в саду. Он сидел под деревом и держал ее. Эл попыталась открыть глаза, но голову стянуло обручем, острая боль заставила ее застонать. Все закрутилось колесом.

— Мне плохо.

— Ничего, госпожа, вы привыкнете, — сказал слуга и заботливо поправил ее волосы.

Потом Эл почувствовала, как Бразавиль стремительно поднялся на ноги.

— Господин мой, — услышала она голос слуги.

— Оставь нас, — прозвучал гулко, словно издали другой властный голос. — После заберешь ее и отведешь в свой дом.

Браззавиль растаял. Эл лежала ничком, тело не слушалось, а голова болела так сильно, что она не рисковала шевелиться. Мир вокруг закрутился еще стремительнее. Ей стало мерещиться, что она все еще стоит в галерее дворца. Вместо ее одежды на ней красовалось тяжелое по истине королевское одеяние, которое приносило ей одни неудобства. Она сжала руками голову, ощутила обруч, закрыла лоб рукой, боль утихла. Теперь ей ничто не мешало. Она двинулась по галерее, продолжая держаться за голову и глядя себе под ноги, аккуратно ступая, так чтобы громоздкие одежды меньше ей мешали. Так она дошла до лестницы. Там был кто-то, она не почувствовала его, лишь крем глаза уловила силуэт. Его присутствие было неприятно.

Очнулась Эл в саду в полном одиночестве. Голова не болела, только кружилась. Ее привел в чувства тот же аромат сада, от которого недавно стало плохо. Теперь она не рисковала вдыхать его глубоко. Эл села, опираясь спиной о ствол дерева. Свет слепил глаза, Эл закрыла их. Она решила дождаться Браззавиля, кажется, он вернется за ней. Ей очень пригодился опыт видений на острове. Эл восприняла свое недавнее состояние, как возможную реальность. Было это или еще будет? Ответить она пока не могла. Но бродила она по дворцу, который сейчас закрывала пелена сада. Она вспомнила слова Лора о неприятных обитателях дворца и уже могла согласиться с ним.

Вот и Браззавиль. Эл пришлось опереться на него, чтобы встать.

— Это был Владыка? — спросила она морщась.

— В свое время, вы все узнаете, госпожа. А пока вашему существу нужно привыкнуть к местным условиям.

— Не думаю, что я здесь надолго.

С помощью Браззавиля Эл, пошатываясь, миновала сад. Она увидела еще одно сооружение приземистое, цилиндрической формы и такое же белое и сияющее, как дворец. Эл вспомнила очертания замка на острове. Ни одной прямой линии. Здесь тоже.

Сквозь овальный проем, они вошли внутрь. Эл увидела у стены лавку и без разрешения повалилась на нее.

— Как же мне паршиво, — пробормотала она. — Извиняюсь за грубость.

Эл тут же забылась сном. Ей казалось, что она лежит на удобном топчанчике в доме Тома на острове. По дому разносится запах кофе. Том, не обладающий слухом, поет песню. А ей так хорошо и уютно. Земля. Дом. Как же хорошо! Она лежит на животе, внутри полнейший покой. Некуда торопиться. У нее вообще нет дел. Наверное, перерыв в занятиях в академии. А может вообще каникулы.

— Эй, маленький лохматый ленивец, ты проснулась?

Том входит в комнату и садиться у окна в старинное плетеное кресло.

— Очень рад снова тебя видеть, — говорит он и улыбается.

— И я, — соглашается она.

— Полегчало?

— В каком смысле?

— Ты остыла и больше не склонна кидаться на людей? Ты должна бы благодарить Зенту, за то, что он вышиб из тебя остатки Нейбо.

— Том. Ты меня удивляешь. Тебе уже и про Зенту известно, и про Нейбо. Только не говори, что Галактис ждет меня назад. Ни за что. Не вернусь.

— В твоем теперешнем положении это едва ли возможно. Конечно, Галактис тебе больше неинтересен. Но тебе будет интересно знать, что Алик повсюду ищет тебя? Это для тебя хорошая новость или плохая?

— Алик? Ты видел его? Где? Когда?

Она садиться, смотрит на Тома.

— Тебе точные координаты сообщить? А ты сама знаешь, где теперь находишься?

— Не морочь меня. Я дома. На твоем острове.

— Эл, ты забыла? Я давно погиб. Ты только не просыпайся. Дослушай меня...

Но внутри нее уже что-то "щелкнуло", оборвалась струна, связь. Эл открыла глаза. Она сидит на овальной лежанке, а напротив... Кикха.

— Мерещатся привидения?

Эл словно издали слышит его голос.

Она потерла кулаками глаза и посмотрела на Кикху еще сонным взглядом.

— Где я? Бразавиль. Где он?

— Во дворце.

Эл потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она не бредит.

— А ты откуда взялся?

— Пришел предложить тебе убраться отсюда. Я открою тебе выход, и ты уйдешь туда, откуда ты пришла.

— Убираешь конкурента? Неужели боишься?

— Ты еще не очнулась, а вот твоя дерзость никогда не дремлет. Так же как и глупость.

Вместо того, чтобы придумать достойный ответ, Эл начала оценивать Кикху. Да, сходство с Лороланом есть, но Кихка суров в своей красоте. И Эл призналась себе, что он ей внешне эстетически нравиться. Надменная красота. Он знает, чего стоит.

— Как верно ты думаешь, — подтвердил он. — При видимой наивности, у тебя верное восприятие. Что посулил тебе Лоролан, что ты кинулась ему помогать?

Тон был издевательским. Эл в ответ зевнула.

— Мировое господство, — заявила она.

— Сделка?

— Юмор. С юмором здесь плохо. Так. А бескорыстные мотивы исключаются?

— Я не верю в бескорыстные мотивы.

— У-у-у. Бессильна объяснить.

— Смерти ищешь? — спросил он и сам ответил. — Да. Пожалуй.

Догадка Кикхи задела Эл. Он практически был прав. И в то же время — нет.

— Хочу начать новую жизнь.

— Изысканный способ. Отвага это или глупость, но мне уже интересно, чем закончиться твой опыт. Братец Лор, очевидно, знает тебе цену. А ты ее себе знаешь, Элли? Или желание стать владычицей затмило твой разум на столько, что ты готова рисковать?

— А мне казалось, что меня тут видят насквозь, — пришло ее время отпускать саркастические замечания. — Как интересно. Бессмертные тоже ошибаются?

— Все ошибаются. Достижение совершенства — это коллекция ошибок, Элли.

Эл промолчала. Она подумала, что он провоцирует ее на ненависть. Эл подумала, что подобные изощрения ему не помогут, напротив, он становится ей интересен.

— Скажем так. У меня есть некоторые внутренние обязательства перед Лороланом, которые мне хотелось бы выполнить. И закончим на этом. Я не уйду.

— Самопожертвование хорошо, когда ясно понимаешь ради чего и чем жертвуешь. В остальных случаях оно превращается в глупость.

С этими словами Кикха исчез.

— Вот и поговорили, — разочарованно вздохнула Эл.

Она покинула жилище Браззавиля, отошла на сотню шагов и стала осматривать этот домик. Эл сложила руки на груди и с видом ценителя скользила взглядом по сооружению. С виду — башня, но причудливо расположенные окна, навевали картине сказочность. Эл увлеклась рассматриванием дома. Он сливался с садом.

Дышать было намного легче.

Эл вспомнила сон. Он вернулся так же неожиданно, как прервался. Том. Вестник из ее давнего прошлого. Это он учил ее любоваться окружающим миром. Впитывать его. Его увлечение историей Земли было сродни погружению в глубины веков. А погиб он, когда боролся за будущее своей планеты, за другой этап существования человеческой цивилизации. Он помог ей осуществить ее мечту о полетах, много лет хранил ее тайну. Они расстались нелепо. Эл всегда вспоминала Тома с нотой грусти и вины за свою черствость. Этот сон вовсе не воспоминание. И Том во сне был словно нынешний. Она увидела образ, которому доверяла. Он принес весть, что ее ищут. Он назвал имя Алика. Ее ищут? Во сне ее душа всколыхнулась радостью от этой новости. Сейчас в "реальности" она не трепетала от восторга. В нынешней ситуации ей вовсе не хотелось вернуться к прошлому. Зачем Кикха издевательски предлагал ей "убраться"? Он был рядом. Он видел ее сон? Есть связь? Вряд ли он видел в ней конкурента. Он терпеть не может Лора, его неприязнь очевидна. Конкурент не она, а Лор. Эл вспомнила слова друга. Да, от знакомства с обитателями этого "Эдема" прекрасное впечатление меркло, словно в спину ком грязи бросили. То, что эмоции вернулись к ней — совсем не плохо, главное, не давать им волю. Сад и дворец — прекрасны. А что до обитателей, то их нужно изучить. Без знания ситуации, она запутается. Она не видит в Кикхе врага и соперника, и он к ней явно дружелюбен. Откуда эта симпатия? Откуда это щемящее чувство родства? Ее ли впечатление или он манипулирует ее чувствами? А сестра Лора и вовсе — завораживающая особа. Богиня! Эл употребила определение, а потом стала размышлять — верно ли оно. Эл ничего не знала о способностях этой компании. Ей немного знакомы состояния и проявления, на какие способен Лоролан. Остальные — пока тайна. Самое время разыскать Лора, разузнать, скоординировать действия. Пока испытания ее не заботили, только потенциальные соперники.

— Элли.

— Ты кстати, Лоролан.

— Тебе стало плохо?

— Немного. Как свидание с семейством?

— Ты говорила с Кикхой. Это ошибка. Я просил держаться от них подальше.

— Меня просил. Его нет. Он явился, пока я спала.

— Я совершенно не ожидал, что он будет здесь. Я еще не знаю, как отец его выманил. Элли, из всех он наиболее опасен. Ни на мгновение не доверяй ему.

— Лор, ты еще не передумал? Может быть, ты пойдешь сам?

— Мерзавец, он заставил тебя усомниться!

— Лор, даже моего собственного ума хватает, чтобы понять, что мне с вами не тягаться.

— Я буду направлять тебя, ты будешь чувствовать меня. Ты услышишь. Ты сможешь.

— Ты уже знаешь суть испытаний?

— Я предполагаю.

— Так поделись. Пора уже.

— Сначала я должен представить тебя отцу. Тебя не должно быть во дворце без официального представления. Идем.

— Я рассчитывала, что мы поговорим.

Лоролан смягчился. На его лице сверкнула улыбка.

— Я знаю, что тревожит тебя. Браззавиль принял тебя за мою супругу. Слуги наблюдательны. У меня было намерение выдать тебя в таком свете. До момента объявления испытаний тебя не должно быть тут. Я кое-что нарушил.

Потом Лоролан подошел и вдруг обнял ее.

— Я не решился спрятать тебя. Я боюсь тебя потерять. Мои намерения, Элли... Если нам удастся все преодолеть, если мы победим, я очень желал бы, чтобы ты осталась со мной. Ты понимаешь меня?

— Не совсем. По-моему ты должен ясно высказаться. Чтобы верить, мне нужно знать твои мотивы.

— Элли, я видел, что ты и так все понимаешь. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Владычицей.

— М-м-м. Вот как. Но мы еще не победили. Что будет, если не победим?

— Умоляю. Только не сомневайся. Верь. Ты мне веришь?

— Для меня верить означает знать. Мне пора разобраться в ваших отношениях. Я не знаю соперников, их свойства, соизмеримость их возможностей с моими.

— Элли. Подожди. Я пришел, чтобы отвести тебя к отцу. Он приказал. Идем.

— Идем.

Эл шла за Лороланом и не чувствовала волнения. Они опять вышли на белую дорогу. Эл посмотрела на Лора. Он принял торжественный вид. Эл горделиво приподняла подбородок. Они чинно и неторопливо двинулись в сторону дворца. Ей бы чувствовать торжество момента, трепет, но Эл сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ей всегда было не по себе на церемониях. Особенно, если чувствуешь некоторую фальшь, а Эл ее чуяла. Лор старался соблюсти правила. Он знает, что Владыка уже видел ее? Неужели не знает. Интересно, обморок будет?

Они приблизились к лестнице. Эл сделал несколько шагов по ступеням. Она поднималась одна. Эл обернулась в обе стороны. Лоролан пропал, а на ней другая одежда. Вместо ее костюма сияющее перламутром платье и плащ. Эл чувствовала его тяжесть на плечах, он длинным шлейфом тянулся по ступенькам. Эл подняла голову вверх. На последней ступени лестницы стояла высокая фигура. Эл замедлила шаг. Ее веселье улетучилось, она ощутила необыкновенное величие, исходившее от него. Чувство благоговения переполнило ее. Подниматься по ступеням стало все труднее, так же трудно ей было подниматься когда-то на башню. Как пригодился этот нежданный опыт. Эл сосредоточила взгляд только на фигуре, забыла о немеющих ногах. От фигуры шла сила, Эл почувствовала связь. Кажется, он помогает ей. На смену трепету пришел страх. Тело сковало холодом, нервные центры в теле завибрировали и заныли. Воспоминания о Нейбо и его экзекуциях промелькнули в мыслях. Эл не сбавила шаг, продолжая, не отрываясь смотреть на фигуру, как на конечную цель. Она стала еще тверже ступать на ступени. Страх прошел.

— Он проверяет меня, — подумала она.

— Не бойся, девочка, это то малое, что тебе еще предстоит, раз уж ты решилась вступить на эту стезю, — услышала она ответ.

Лестница все не кончалась. Эл терпеливо шагала наверх. Она перестала ощущать тело, она словно парила над лестницей. Она светилась так же как в видениях на острове, как в ту первую звездную ночь. В таком состоянии ни боль, ни страх, никакие приходящие эмоции не могли смутить ее. Она внутренне улыбнулась. Всегда есть то, что выше преходящего.

Слабое бряцанье. Опять перемена. Снова ее серая одежда и сапоги. И оружие. Она поднималась в полном своем вооружении, как пришла впервые. Она оторвала взгляд от фигуры, опустила глаза, коснулась рукой куртки. Эл не успела осознать или удивиться перемене. Лестница кончилась. Ее обдало сильной волной. Эл подняла глаза, а потом почтительно опустила их и опустилась на одно колено. Почему она сделала так? Некая внутренняя память подсказала ей как поступить. Она не смела глаз поднять, тело снова заломило, стало трудно дышать.

— Поднимись, воин, — услышала она тихий голос с мягкой отеческой интонацией.

Эл встала автоматически повинуясь не то просьбе, не то приказу.

— Следуй за мной, но не отставай.

Он сделал покровительственный жест, указывая на каком расстоянии ей лучше держаться. Они двинулся по галерее, Эл послушно пошла рядом.

— Как твое имя?

Эл смутилась, странно, что он задает этот вопрос.

— Ты затрудняешься ответить?

— Эл. Элли.

— Так Эл или Элли?

— По-разному. Лоролан предпочитает называть меня Элли, другие Эл.

— Я не спросил, как тебя зовут другие, я спросил, как ты предпочитаешь именоваться?

— Эл.

— Эл, — повторил он с интонацией удовлетворения и умолк. Они медленно шли по галере. Эл была рада, что она такая длинная, ей не придется поворачивать. Владыка остановился, заставив ее напрячься и встать, как вкопанная. Он подошел к перилам и стал смотреть в сад. Эл осталась стоять. Расстояние между ними увеличилось, и ей стало уютнее.

— Твоя неловкость пройдет, если я скажу, что тебе не нужно притворяться и что-либо изображать, — это был не то вопрос, не то успокоительная фраза.

Эл промолчала.

— Что побудило тебя вступить на этот путь?

— Я еще не вступила ни на какой путь, — громко и четко проговорила она. Эл удивилась собственной дерзости. Ее фраза прозвучала резко.

— Боишься меня?

— Нет. Скорее не знаю, что от вас ждать.

Она услышала его мягкий смех. Он смеялся! В этом смехе не было сарказма, как у Кикхи, нежности и недоумения, как у Лоролана. Он смеялся, как добродушный человек. Человек! Он обладал необычной внешностью. Эл улавливала в нем знакомые черты. Лицо казалось очень знакомым. Эл предупредила сама себя, что это видимое расположение может быть хорошо завуалированной иллюзией. Нет. Это не та симпатия, какая возникла к Кикхе. Эл говорила себе, что ее подкупает этот облик, но он может лишь морочить ее. Да, она плохо представляла, с кем или чем имеет дело.

— Ты верно думаешь. Но ты задумывалась ли о неизвестности, когда давала Лоролану обещание, — он знал, о чем она размышляла.

— Обещание? Я ничего не обещала, только предложила свою помощь.

— Ты не лжешь. Мне нравиться, что ты придерживаешься точных отношений и определений.

— Вранье затягивает, — прокомментировала Эл.

— Значит, не обещала. Ничего? Можешь поклясться.

— Клясться не собираюсь. Я лишь предложила свои услуги. Не в моих правилах давать пустые обещания.

— Ты обещала заменить его на испытаниях.

— Как я могу обещать сделать то, о чем не имею представления?

— Хочешь узнать. Я мог бы объяснить тебе, но с условием...

— Не нужно условий.

— Испытания — это и есть условия, Эл. Ты упряма. Ответь мне на простой вопрос: Зачем ты здесь?

— Чтобы помочь Лоролану.

— Выступить вместо него.

— Наша судьба еще не оглашена, — повторила Эл фразу Лора.

Владыка повернулся. Эл сделала над собой усилие, чтобы не отвести глаз. Он смотрел требовательно.

— Пришло время решить. Следуй за мной и не жалуйся потом, что оставила за собой последнее слово.

— Шагу не сделаю, пока не узнаю, что предстоит совершить.

— А что тебя остановит, Эл? — он смотрел испытующе, но в его тоне не было недовольства ее заявлением. — Что может тебя остановить? Подумай, прежде, чем отвечать.

— Я откажусь, если мне придется поступиться совестью.

— Не придется. Ты в любой момент можешь отказаться. У тебя не будет обязательств перед соперниками, даже передо мной. Я избавляю тебя от тех обязанностей, которые накладываю на своих отпрысков. Только Лоролан может призвать тебя к ответу. Ты говоришь, что судьба не оглашена. Ты сама ее огласишь. Сейчас. Мы пройдем по галерее, войдем в зал, где собрались претенденты на мой трон. Все, что от тебя потребуется заявить, что ты согласна бороться вместо Лоролана. Чтобы сомнений не осталось, я расскажу, что вам предстоит. Я хочу испытать своих наследников своими мирами. В конечном итоге, я должен передать свою мудрость самому достойному, тому, кто сможет выжить. Я не мало учил их, хочу определить достойного. Это будет путешествие через мои владения. Все что я требую — уйти и вернуться. Между мирами есть проходы, найти их означает совершить переход. Находить выход — искусство, Эл. Не так ли?

— Нет выхода — ищи вход. — Эл подавила улыбку.

— Есть ли в моей речи, что смутило тебя?

— Нет. Пока.

— Ступай за мной.

Эл пошла за Владыкой. Ей стало легче. Сомнения растаяли. Ей ничего не остается, как довериться Лоролану. Владыка не сообщил ничего нового, но он был убедительнее, чем Лор.

Галерея не показалась такой уж длинной. Владыка внезапно исчез, и Эл пошла по дуге галереи одна, свернуть некуда. Вдали возник Лоролан, а рядом с ним Браззавиль. Эл приблизилась и заметила беспокойство в облике обоих. Лоролан не сводил с нее взгляда.

— Элли, где ты была?

— Говорила с твоим отцом.

От такого ответа Лоролан встревожился еще больше.

— Элли, ты передумала?

— Скорее наоборот. Осталось только заявить. Готов?

— Я был прав, принц, когда говорил вам, что госпожа не отступиться.

— Прекрати называть ее госпожой. Всем уже известно, что она мне не супруга! — одернул слугу Лоролан.

— Эй, друг мой, — Эл взяла Лоролана за руку и сжала, — он поступает и говорит по своему разумению.

Эл изобразила осуждение. Поведение Лора все больше тревожило ее. Он вел себя резко с момента возвращения сюда. Эл всем видом дала понять, что он ведет себя непочтительно. В ответ Лоролан нахмурился.

— Вы правы, госпожа, — сказал слуга. — Принц знает, как я к нему отношусь, как все здесь относятся, поэтому он чувствует себя неуютно. Позвольте мне еще раз поступить по своему разумению?

Браззавиль загадочно посмотрел на нее, Эл одобрительно кивнула. Он сделал жест, и в его руках возникло что-то похожее на сложенную ткань.

— Вам предстоит трудная дорога. Я и моя супруга посоветовались и решили, почтить ваше мужество этим даром. Владыка позволил нам.

Ткань развернулась с нежным шорохом, Браззавиль накинул на ее плечи плащ. Он доходил до щиколотки и был невесом.

— Спасибо. Я похожа на персонажа из сказки. — Эл засмеялась. — Неожиданный подарок.

— Вам нравиться?

— Безусловно. Благодарю. Могу узнать, чем я заслужила такую честь?

— Вы первый гость за многое время. И гость, скажу без лести, приятный. Я очень благодарен принцу, что он привел вас. Я прошу, чтобы он не судил меня, поскольку я только слуга своего господина.

— Действительно, — усмехнулся Лоролан. — Надеюсь, мне удастся понять, что здесь затевается. Оставь нас.

Браззавиль исчез.

— Лор, ты не вежлив. На тебя не похоже. Что происходит? — нахмурилась Эл.

— Если бы я мог знать. Замысел отца нельзя угадать, пока не начнется его воплощение. Я не имею права знать суть вашей встречи, но я чую опасность.

— Один мой друг говорил: "Не попробуешь — не узнаешь". Он еще говорил: "Сыграй в смерть, Эл". Он имел в виду, что не вредно проверять себя на прочность. Если я погибну, то буду знать, что пыталась кому-то помочь. Не ради славы или ради самоуничтожения, а бескорыстно. Ты пытался помочь мне исчезнуть. У нас обоих есть второй шанс. Но так просто я не сдамся. По одиночке мы не справимся, а вот в паре у нас неплохие шансы. Ты будешь меня направлять, так и договоримся.

— Элли, ты поразительное создание. Отцу не удалось тебя напугать.

Эл усмехнулась, зачем Владыке проверять такого червяка, как она.

— Я бы воздержалась от предубеждений. Чего мы ждем?

— Кикха исчез. Его нет во дворце.

— Вот как? Думаешь, он отказался?

— Нет. Он связан с отцом обещанием. Осторожно. Он опасен. Я уже предупреждал. Он исчез, чтобы подготовиться. Он придет.

— Опиши их. Можешь?

— Конечно. Ты должна и имеешь право знать. Ты видела не всех. Мне известно и совершенно точно, что нас девять. Наследников всего девять. Я не знаю, почему участвуют не все. Имена двоих отец никогда не упоминал.

— И тебе лучше бы не упоминать моего имени, братец, — голос принадлежал Кикхе, и он скоро возник рядом. — Хочешь, я расскажу ей о тебе? Элли, я уже спрашивал, что у тебя общего с этим малодушным негодяем? А ты решилась? Уж не влюбилась ли ты?

Кикха навис над обоими.

— По закону она должна знать свойства соперников, — с не меньшим сарказмом ответил Лор.

Эл удивленно посмотрела на друга. Лор весь переменился, черты лица утратили мягкость и безмятежность, стали жесткими. В этот момент оба брата были очень похожи.

— Я знаю законы. Ты неплохо придумал, братец. Заполучить миры ее руками и ее следом. Если бы отец желал, он рассказал бы кто из нас кто. Пусть узнает сама. Ты не можешь нас описать. Ты здесь тысячу лет не был.

— Я вижу, что вы не изменились, — ядовито заметил Лоролан.

— Зато, как изменился ты! Не спорю, ты неплохо научился подражать, но ты как был — ничто, так и остался.

Началась перепалка. Эл отступила на пару шагов. Она не узнавала Лора. Как странно видеть его таким. Кикха определенно старался его унизить и вывести из себя. Ему удалось.

— А не заткнуться ли вам обоим! — выкрикнула она.

— Умолкни, смертная! — рявкнул Кикха.

Эл не могла понять, что на нее нашло. Лязг лезвия. Длины меча хватило, чтобы дотянуться до горла Кикхи.

— Хочешь, я проверю, насколько ты бессмертен?

Эл впилась взглядом в Кикху, глаза потемнели, мелькнул зловещий огонек. Кикха неожиданно замер. Эл вся превратилась во внимание. Если он шевельнется, ей останется выпрямить руку. Рука с мечом от плеча до кисти горела.

Лор тоже замер. Он увидел, что они не одни. Вокруг стояли остальные, а по галерея мерно выхаживал Владыка в сопровождении Браззавиля. Лор увидел в лице слуги торжество, поступок Эл вызвал у него одобрение.

— Осторожно, дети мои, она не так безобидна, как может показаться, — мягко и с иронией произнес Владыка. — Вы усомнились, что мой некогда горячо любимый сын Лоролан приведет для вас недостойного соперника? Вы слишком горды. Уравняем шансы. Эл, я позволяю убить его. Обещаю, тебя не ждет наказание. Покажи силу, чтобы остальным было неповадно.

Она смотрела на Кикху. Тот с надменным спокойствием ждал своей участи.

— Одним соперником меньше, — добавил звонкий голос. Эл поняла, что он принадлежит сестре Лоролана.

Она опустила оружие. Меч занял свое место в ножнах.

— Он безоружен, — произнесла она и осмотрела присутствующих.

В ответ раздался смех. Они смеялись над ней. Лоролан испытывал досаду. Эл ощутила его боль. Да, унизительно. Эл обвела взглядом галерею. Как в столь великолепном месте умещается столь низменное отношение.

Владыка спокойно взирал на своих отпрысков.

— Из-за чего произошла ссора? Отвечайте! — сталь в голосе и смех умолк.

Кикха ответил сразу.

— Братец Лоролан решил посвятить свое доверенное лицо в наши тайны. Он утверждает, что имел на это право.

— По-моему вы просто пытались оскорбить друг друга, — заметила Эл.

— Ты забываешься, смертная! — сделал замечание один из братьев.

— Осторожно, Радоборт, — предупредил Кикха, — она вызовет тебя на бой. Она убийца. Она убила существо, которое было сильнее ее. Не зли. Она безрассудно кинется и на тебя.

На замечание Кикхи Эл с грустью усмехнулась.

Радоборт не ответил брату и сделал вид, что потерял интерес к Эл.

— Ваше поведение оскорбительно для наследников, — произнес Владыка. — Довольно ссор. Настало время определить самого достойного из вас. Вы стремились завоевать мое внимание, вы хотели получить мое покровительство. Я согласился с тем, что мне пора воспитывать настоящего преемника. Замечу, что к тому меня побудило ваше соперничество за мое внимание. Я намерен его пресечь. Я уравнял шансы всех. Кикха решил сам выступить за себя, а Лоролан имеет доверенное лицо. Я принимаю ее, как доверенного. В споре Кикхи и Лоролана правы оба. Я спрашиваю тебя Эл, ты выступишь в состязании? Если да, я позволю Лоролану дать тебе все указания, какие он сочтет возможным дать. Если нет, ты немедленно покинешь пределы моих владений. Пока ты не дала ответ, ты ничего не узнаешь о своих соперниках. Ты свободна в выборе. Твой ответ.

Эл помедлила. Несколько мгновений растянулись, она еще раз осмотрела галерею и обитателей дворца.

— Да, — ответила она.

— Свершилось. Завтра я объявлю все условия, — заключил Владыка и исчез.

Эл развернулась и пошла прочь.

— Проклятье, — фыркнул Кикха и тоже исчез.

— Не пойму, что тут произошло, — Фьюла красиво изобразила недоумение и повернулась в сторону Радоборта. — Какие притязания у Кикхи могут быть на эту особу?

Эл ушла в сад, села под одно из деревьев и закрыла глаза.

— Вы считаете, что сделали ошибку, госпожа? — она узнала голос Браззавиля.

— Я просто поняла, что, оказывается, очень хочу домой. Я тут чужая.

— А где ваш дом, госпожа?

— Далеко. Сожалеть поздно, выбор сделан. А у меня чувство, что я влезла в авантюру, смысла которой не понимаю.

— Договор, есть договор. Зато у вас родилась надежда на возвращение, вряд ли вам теперь хочется погибнуть.

В ответ она засмеялась.

— Вы прекрасны, госпожа. Я не хочу, чтобы вы погибли. Могу предложить вам место в моем доме.

Искренность слуги согрела ей сердце. Эл продолжала смеяться и кивнула.

— Приходите в любой момент.

Он растворился. Эл посмотрела на то место, где он вроде бы стоял, она продолжала улыбаться. На месте Браззавиля возник Лор. Он был счастлив. В нем играло его прежнее обаяние. Эл улыбнулась и ему.

— Элли! — Он сел рядом. — Элли! Счастье мое! Я до последнего мгновения думал, что ты откажешься! Ты великолепна! Кикха, наверное, воет в уединении. Ты напугала его. Мне жаль, что из-за меня ты заработала себе врага. Он будет пытаться убить тебя.

— Мне не нравиться твой сарказм. Мне не нравиться, как ты держишься здесь. Где твое благородство? Он намеренно злил тебя.

— И тебя.

— Я смертная, да еще убийца. Могу себе позволить.

— Я не считаю тебя убийцей.

— Почему там не возразил? Кикха сказал чистую правду. Вот откуда он узнал? Вопрос другой.

— Не сердись, Элли. Кикха, как я, живет вне миров отца. Он может узнать что угодно. Он считает себя равным отцу. У него есть свой мир. Правда он управляет им по договору. По меркам твоего мира он выполняет роль наместника, но мнит себя не меньше, чем владыкой. Мне до конца не ясно, по какой именно причине он оставил отца. Но по закону, пока отец от него не отказался он считается наследником. Кикха с радостью не участвовал бы в состязании. Он единственный из нас, кому не нужна победа. Но отец посулил ему, что навсегда его отпустит, освободит от роли наследника, если он выступит в состязаниях. Кикха не смог отказаться от такого шанса. Ты задела его. Будь осторожна.

— С Кикхой, более менее, ясно, что остальные. Теперь никто не обвинит тебя в навете.

— Моя сестра Фьюла достигла большого совершенства, в совершенствовании себя. — Лоролан улыбнулся. — Она прекрасна, на это она употребила все врожденные способности. Она обладает даром трансформировать природу вещей и саму материю. Отец наделил ее щедро этим качеством. Она тратит его на трансформацию себя. Прелестный результат ее трудов ты видела. Боюсь предположить, что она может сделать той, что станет совершеннее ее. Но, как мне подсказывает опыт, она не сможет полностью владеть собой в более низких по развитию мирах, чем этот. Она научиться, но не так быстро, как тут.

— Я ей не соперница. — Эл шутливо, облегченно выдохнула.

— У тебя другие достоинства. В тебе искриться жизнь. Ты знаешь много. Это привлекает. Я восхищаюсь твоей выдержкой, достоинством, с которым ты держишься. Мне труднее, я чувствую, как меня здесь ненавидят.

— Ненавидят. Как это прекрасное место может сочетаться с ненавистью?

— Терпеть не могу разбирательств и споров. Мне становиться плохо. Да. Этот мир великолепен. Я бы не посмел нарушать его гармонию. Если бы правил здесь.

— Попрошу без намеков. Кто там следующий. Радоборт.

— Радоборт. Он тебе не соперник. Он старше меня, но не так много достиг. Кикха был для него образцом, но с тех пор как старший брат покинул дворец, Радоборт не пытался познать больше, чем раньше. Ты угрожала Кикхе, он был на его стороне.

— Что он может?

— Он обладает предвидением, он может предсказать судьбу, но только на короткий срок. Но он дал обет Кикхе, еще будучи очень молодым, что будет делиться увиденным только в крайних случаях. Поэтому он скрывает свои знания. Больше он ничем неуникален. Он безобиден. Он убежден, что за свои поступки все несут ответственность. Поэтому лучше их не совершать. Он бросил обучение, считая, что развитие способностей принесет ему одни несчастья.

— Здравая позиция, если учесть с кем он общается.

— Есть еще одно качество. Он умеет видеть кончину. Не знаю. Можно ли говорить тебе об этом. Я рискну. Каждый из наследников имеет слабость. Он знает точку ухода, момент, когда каждый может совершить непоправимую ошибку, которая приведет к гибели. Радоборт знает. Отец запретил ему делиться знанием с нами. Мы много досаждали Радоборту просьбами, но он никому, ничего не сказал. Во время испытаний он может воспользоваться своим знанием, когда станет защищаться. Просто держись от него на расстоянии. Особенно, если они сблизятся с Кикхой.

Близнецы — существа коварные. Главное их достоинство — простые формы силы. Они примитивны по своей природе и очень привязаны друг к другу. Вообразить не могу, что они победят. Вейер более активен, Дорон — пассивный. Но у них есть преимущества. Они видели нижние миры. Отец берет их туда. Они тоже могут попытаться тебя убить. Мы имеем право сражаться друг с другом только в поединке, как равные. Но на такой бой никто еще не решался. Тут тебе будет трудно. Не реагируй на их нападки. Лучше исчезни из поля зрения соперников, как только попадешь в нижний мир.

— Еще один. Ты сказал вас девять. Остался еще один.

— Он живет в самом нижнем мире. О нем я ничего не знаю. Он — уродец. Неудача отца, — ответил Лоролан и смутился. — Я его не видел, он никогда не появлялся здесь.

— Забавная у вас генеалогия. Ты не знаешь, как он выглядит?

— Я видел его однажды. Я был в нижнем мире. Отец прогнал меня, я оказался там. Он открыл мне дверь.

— То есть помог тебе уйти?

— Похоже. Больше я его не видел, — Лоролан требовательно посмотрел. — Только не обольщайся.

Эл сжала правую руку в кулак и прижала к губам.

— Постараюсь. Я не хочу убивать, Лор, что заставляет меня надеяться, найти общий язык. Пусть будет состязание, а не бойня.

— Элли, что ты хочешь сказать?

— У меня есть условие.

— Раньше их не было.

— Твой отец сказал, что мне не придется поступиться совестью. Я ему поверила. Так вот. Если однажды я пойму, что ты впутал меня в нечистоплотную историю — я уйду.

— Элли.

— Сомневаешься — иди сам.

— Надеюсь, у тебя не будет повода. Ты пугаешь меня? Ты мне не веришь? Не веришь? — Лоролан выглядел смущенным, его голос слегка дрогнул. — Элли, если бы я мог пойти сам.

Он вел себя так, словно потерял надежду. Эл стало жаль его.

— И я надеюсь, что повода не будет. — Она улыбнулась и обняла Лоролана за плечи.

Они сидели рядом и больше не говорили. Эл рассматривала сад и не думала при Лоре о предстоящих испытаниях, о его семействе. Она избегала мыслей о моральной стороне вопроса, у нее будет время подумать, но где-нибудь подальше от этого мира.

— Ты не ответила, останешься ли ты, если мы победим? — спросил он.

— В моем народе есть хорошее выражение: "делить шкуру неубитого медведя", предпочту следовать мудрости предков и не торопить события. Ты спросил меня о вере. А сам ты веришь, что у меня выйдет принести тебе победу? Тебя не смущает, что ты доверяешься существу несовершенному, да еще с сомнительным прошлым.

— Я доверился тебе. Я уже сказал, что у меня нет выхода.

Эл кивнула.

— Не мог бы ты оставить меня одну. Я хочу уединения.

— Уединение? Здесь? Сомнительно.

Лор все же исчез. Эл поднялась на ноги и пошла к дому Браззавиля, ориентируясь по дворцу.

— Нет. Здесь так не принято. Достаточно представить себя в моем доме, — послышался голос слуги. Эл очутилась в той самой овальной комнате, где спала. — Такой способ путешествий гораздо приятнее. Пользуйтесь им, пока есть возможность. В других мирах у вас не выйдет стремительно перемещаться с места на место, там потребуется особая сила.

— Ага. Там придется ножками передвигать? Первая информация. Уже легче. — Эл рассмеялась.

— Вам интересно, что там?

— Естественно, — кивнула она в ответ.

— Устаивайтесь, госпожа. — Браззавиль указал ей на овальный топчанчик, а сам сел на сидение поодаль.

— Благодарю.

Эл сняла плащ, отстегнула оружие, сняла сумку, сложила на топчанчике и села рядом.

— Вы были там? — спросила она. — В других мирах?

— Да, я родом оттуда. Мой род всегда служил владыке этого мира.

— Вы такой же древний?

— Нет. Но я достаточно древний. Я четвертый из управляющих дворцом при этом владыке. Мой отец передал мне все знания, абсолютно все. Я заменил его, а меня заменит мой сын, когда будет готов. Он сейчас живет в одном из миров. Это секрет. Он еще очень не скоро примет мой сан. Он появляется здесь время от времени, но очень редко. Моя супруга тоже служит здесь, но она стесняется показываться вам на глаза. Вы произвели впечатление на нее.

— Спасибо, Браззавиль. Долгое время я жила в одиночестве. Лоролан навещал меня, но общение с вами напомнило мне тех немногих друзей, с которыми мне удавалось сесть вот так, как мы сейчас, и искренне поговорить. Меня согревает ваше расположение. Я его не стою. Мне кажется, что я нарушила ваш покой. Вы пристально следите за мной, как все здесь, но ваше внимание мне приятно.

— Вы редкостный гость. Владыка считает, что ваше появление сделает состязание интересным.

— Если меня не убьют, если я не заблужусь в ваших мирах. В отличии от прочих участников, я не имею представления о том, что из себя представляют эти миры.

Она впервые услышала его смех, даже не смех, а длинный добродушный смешок.

— Их беда в том, что они так же не имеют представления, — он сказал довольным тоном, беззлобно, но с иронией.

Глаза Эл округлились, она скосилась недоверчиво. Уж не шутит ли слуга? Эл внимательно прислушалась к своим ощущениям. Он не шутил.

— Неужели?

— Да, госпожа. Прежде они там не бывали. Только мельком. Они знают о мирах, но только...

— Теоретически? — догадалась она.

— Совершенно теоретически. Они знают законы, которыми управляется мир, они знают законы, которые положено соблюсти, чтобы не вызвать гнев отца, но не знают их реального следствия. Вы существо, прошедшее опытом плотных миров, взаимодействием с существами разных степеней развития. Полагаю, что это ваш опыт вызвал интерес Лоролана к вам. Меня порадовало, что он посвятил вам какую-то часть жизни. Прежде он не проявлял такого интереса к другим существам.

— Я догадалась. Лор рассказал мне о других наследниках, а вы, Браззавиль, решили рассказать о Лоролане?

— Вы умны, госпожа. Да, владыка позволил мне некоторые речи. Я знал Лоролана до ухода, я помню его другим. Он изменился, и тяга к вам сделала его смиреннее. Он объяснил, почему не может сам выдержать состязание?

— Ему трудно в плотном мире.

— Им всем трудно. Он был неточен. Лоролан знает законы.

— И один гласит, что можно выбрать доверенного и вести его.

— Да. Был ли у вас вопрос, почему другие не нашли доверенных?

— Был и есть. Бояться доверить такую ответственность кому-либо. Рассчитывают на свои силы.

— Почти. Проще. Проще. Они слишком горды, чтобы избрать того, кто может их заменить. Они полагают себя великими. Лоролан преодолел себя и позвал вас.

— Он всего-то хочет выжить, — чужой голос разрезал тишину.

— Ваше высочество, — Браззавиль чинно поднялся. — Владыка просил не тревожить гостью. Он позволил мне беседовать с ней.

— А мне не нужно дозволение, я ему не слуга, — презрительно бросил Кикха, потом брезгливо покосился на меч, который Эл подтянула к себе. — Как это ты рассталась с оружием? Боишься меня? Бойся, мне нравиться твой страх.

— У тебя не получиться спровоцировать меня, — спокойно произнесла Эл, — а вызывать меня на бой, ты считаешь ниже своего достоинства.

— Она быстро усвоила твои советы, слуга, — заметил Кикха.

— Я не давал советов, ваше высочество, — возразил Браззавиль.

— Я тоже хочу сказать несколько фраз о своем братце Лоролане. Его ненависть, Элли, может принять самые изощренные формы, как и его способность лгать. Если кого тебе и следует опасаться, то не нас. Ты нам не соперник, ты мало нас интересуешь, тратить на тебя силу никто не станет. Однако, чтобы тебе не казалось, что я клевещу на него, я скажу, что желаю твоей победы. Пусть он, чем кто-либо из нас. Я победы не жажду, а остальным далеко даже до Лоролана. Могу я чем-нибудь облагодетельствовать тебя?

— Да. Буду признательна, если ты станешь называть меня Эл. Элли в твоих устах звучит унизительно, — попросила она.

— Не так сладко, как в устах Лоролана, Элли? — Кикха завораживающе красиво произнес ее имя. У Эл мурашки пошли по коже. — Видишь, и я могу быть привлекательным.

Кикха исчез. Эл тряхнула головой.

— Он сердиться на вас. Кикха справедлив. Безразличие и надменность свойственны ему. Он холоден к братьям и сестре. Он не желает знать свою семью, но он — лучший из них. Жаль, что он жаждет покинуть миры, — со вздохом сожаления заключил Браззавиль.

— Ты старше их, Браззавиль?

— Нет. Я не старше Кикхи.

— Что за ссора у него вышла с отцом?

— Опасайтесь, госпожа, вы вторгаетесь в недозволенное.

Глава 2

Владыка медлил с объявлением начала состязания. Эл не выходила из дома Браззавиля, чтобы не попадаться на глаза конкурентам.

Мысли о доме приходили все чаще, вызывали щемящее чувство тоски и радости, трепет предвосхищения. Эл стала почти бредить возвращением на Землю. Она не могла предсказать, как и когда вернется. Говорила себе, что вернется непременно.

Браззавиль наблюдал за ней молчал, смотрел пристально. Когда он пришел в особом состоянии, чтобы позвать ее на последнюю встречу перед испытаниями, он не выдержал и спросил:

— Госпожа, вы не думали об испытаниях, только о доме, только о возвращении, так почему вы не вернулись туда прежде, чем оказались здесь?

— Потому что мне нужно иметь внутренне право вернуться. Прежде я не считала возможным вернуться. Натворила много дел, которые грызли мою душу. Возвращение не принесло бы мне радости. Даже, если теперь мне будет высочайше предложено снова выбрать: пойти ли вместо Лоролана или вернуться, я выберу первое, — с достоинством ответила она.

— Владыка не спросит. Решение было принято. Берите оружие и ступайте за мной.

— Да.

— Могу я посоветовать вам, пристегнуть ножны поверх плаща? — заботливо спросил Браззавиль.

— Я принимаю совет.

Он помог ей одеться, и они вышли в сад.

Последним в зал, где собрались наследники, явился Кикха. Он возник позднее отца. Примерив гримасу скучающего, он намеренно встал за спинами Лора и Эл.

— Условия, — строго сказал владыка. — Победителем будет признан тот из вас, кто отыщет нужные двери и вернется первым. Не важно, в каком месте этого пространства он окажется. Победит тот, кто возвратиться первым. Испытайте на себе воздействие миров и возвращайтесь, если сочтете себя достойными. Заблудившихся искать никто не станет. Не рассчитывайте, что я смягчусь. Если победителей будет двое или трое, или все, тогда исход испытаний решит поединок. В поединках участвуют только наследники лично, доверенных я не приму. Теперь о доверенном. Я счел ее достойной действовать самостоятельно. Поэтому я запрещаю Лоролану давать ей указания.

— Но отец! По закону..., — хотел возразить Лор.

— Я здесь — оплот закона. Не согласен — иди на состязание сам.

— Подумай, Эл, — раздался за спиной голос Кикхи, — ты можешь уйти.

Эл посмотрела на Лоролана, он на нее. Она многозначительно подняла брови, словно спрашивая. Ей показалось, что Лор дрогнул. Он переживал острый момент борьбы.

— Я могу узнать причину решения, — подала голос Эл. — Я рискую жизнью, хочу знать, чем заслужила подобное отношение?

— Жизнью ты рискнешь, если будешь вести себя бездумно, — сказал владыка. — В остальном тебе нечего опасаться. Я уравниваю тебя в правах с остальными. Вы не можете покушаться на ее жизнь ни прямо, ни косвенно. Если я узнаю, что доверенный погиб из-за интриги одного из вас, то покараю жестоко. Я разрешаю ей защищаться любыми способами. Если кто погибнет от ее рук, она не понесет наказание. Бейтесь с ней в поединке, если решитесь соперничать таким образом. Больше условий не будет.

— Отец, за что ей такое расположение?! — возмутилась Фьюла.

— Отвага должна быть вознаграждена, — ответил Вдадыка.

Окружающее изменилось. Все погрузилось во мрак. Наступила оглушительная тишина. "Началось", — мелькнуло у нее в голове.

— Элли, это переход. Последнее, что могу тебе сообщить. Отец не слышит нас. Не верь обещаниям, никому не верь. Дверь — это точка перехода в другой мир. Темнота — спутник раскрытия двери. В эти моменты, на переходе, ты сможешь услышать меня, отец не будет знать. Ты умеешь, ты переходила, просто вспомни. Дверей много, но не все из них ведут в верхние миры. Четыре мира, Элли, тебе нужно миновать четыре мира. Обитатели миров знают о дверях, особенно правители. Никогда и никому не смей сообщать о своей миссии. Отец мог их предупредить, они начнут чинить препятствия. Я буду следить за тобой, я встречу тебя здесь. Я верю в твою победу... — голос Лора медленно утих.

Эл поняла, что стоит на своих ногах, вертикально. Тяжесть тела возросла. Глаза она сильно сжала в тот момент, когда наступила темнота. Лицо и руки обдало сильным холодом. Костюм стал сам регулировать нагрузку, лопатки стиснуло. Эл открыла глаза, рефлекторно пригнулась. Теперь вокруг не кромешный мрак, а сумрак, источник света незаметен.

Она ощутила движение. Эл присела и стала осматриваться. Высокая фигура мелькнула во мраке и замерла. Она ждала, пока фигура двинется, чтобы определить видима ли она, куда направляется фигура, и кто это. Она замерла в ожидании, даже дышала редко.

Очень холодно. Голова и руки замерзли, Эл потерла кончик носа. Костюм включил обогрев. Термополе костюма обволакивало кисти и голову, создавая защиту. Эл чувствовала перепад температуры, когда поле стекло от края рукава до кончиков пальцев. Она постепенно свыклась с сумерками. Включились все чувства. Она хорошо слышала, видела, осязала хуже, мешал костюм. Эл исследовала окружающее пространство с тщательностью разведчика. Сбоку шевелилось еще два объекта, двигались они одинаково, друг за другом и стремительно. Близнецы. Понять не сложно. Вдвоем им нечего бояться. Включая ее, четверо из семерых, присутствовали в одном месте. Эл оставалась недвижимой, надеясь, что обнаружится еще пара. Точно. Ждать не пришлось.

Эл узнала Фьюлу. Она плавно вышагивала, никуда не торопилась. Шла она точно в направлении Эл.

— Омерзительное место, — с неприязнью прошипела красавица.

Эл поднялась во весь рост, Фьюла рисковала споткнуться о нее. Та отпрянула.

— Как это я не заметила тебя!

Фьюла обошла Эл стороной. У нее оказались вполне миролюбивые намерения. Как только она отошла шагов на пять, остановилась и произнесла:

— Как ты собираешься искать дверь?

— Это мое дело, — ответила Эл.

— Ты понятия не имеешь, как это делать. Странно, я плохо слышу тебя и почти не вижу. Зато я смогу открыть дверь. Хочешь, я позволю войти со мной в двери, а ты предупредишь меня, если увидишь моих братьев, особенно близнецов. Они могут ждать в дверях и сделают нам подлость, навсегда закрыв их. Твое оружие может отпугнуть их.

— Мило. Ты нанимаешь меня? — поинтересовалась Эл.

— Именно. Лоролан очень осторожен и далеко не глуп. Если отец оценил тебя, то и мне не следует недооценивать. Я найду дверь. Вдвоем мы отыщем ее раньше. Ты защитишь меня, а я пропущу тебя вперед.

— Идет. Я согласна.

— Ступай за мной, — повелительным тоном сказала Фьюла и повернулась к Эл спиной.

— Не боишься, что я нападу на тебя? — спросила Эл.

— Нет, — равнодушно пропела Фьюла. — Кикху ты не тронула, не тронешь и меня. Тебе интересно пройти сквозь двери. Понять.

— Верно, — кивнула Эл.

Фьюла двигалась так, словно шла по дворцу, без всякой осторожности, гордо, важно, без опаски, рискуя оступиться.

— Омерзительное место, — снова повторила она.

Эл шагала как можно тише, ступала аккуратно, прощупывая место для шага. На сколько хватало зрения, всюду было открытое пространство, почва под ногами местами мягкая, шаткая, как болотина, местами неровная, но твердая.

Эл рефлекторно потянулась за прибором климатконтроля. Если придется снять костюм, то нужно знать хотя бы приблизительно параметры среды. Звук включенного прибора произвел действия на Фьюлу, она обернулась и резко шарахнулась в сторону.

— Убери! — властно скомандовала она.

— Это не оружие, — ответила Эл и показала прибор Фьюле.

— Это издает жуткий звук.

— Он срабатывает на тех волнах, которые вокруг нас и возможно усиливает их. Проверю среду и выключу, — заявила Эл.

Она игнорировала дальнейшие требования Фьюлы. Та выражала недовольство, оставаясь на расстоянии, что устраивало Эл. Они остановились.

— Не нравиться — иди дальше, — огрызнулась Эл.

Фьюла осталась ждать.

Костюм снимать рано. Потребуется время и силы, чтобы привыкнуть к атмосфере. Воздух насыщен плотными парами, датчик квалифицировал их, как продукты биологического распада. Здесь существует биологическая жизнь. Эл выключила датчик.

— Фьюла, что ты знаешь об этом мире?

— Я знаю, что мне нужно к двери, остальное меня не интересует.

— А где дверь? — не без иронии спросила Эл.

— Ты надеешься на ответ?

Фьюла горделиво повернулась и пошла.

Эл выбрала ритм шага, держась силуэта впереди. Она вошла в состояние, когда уже с закрытыми глазами могла следовать за принцессой. Далеко справа улавливался разнородный шорох. Близнецы следовали параллельным курсом. Атмосфера им мешает видеть соперников. Они ведут себя, как два зверя на охоте. Близнецы петляли, уходили подальше и опять приближались. Ей не хотелось ненароком столкнуться с ними. Эл долго и с опаской наблюдала за ними. Они и Фьюла выбирали одинаковое направление, значит, знают куда идти. Эл стала внимательно следить за своими ощущениями, но явных перемен не было.

Справа сзади еще один объект. Она не смогла распознать. Он крался за ней и Фьюлой, точно следуя их маршруту. Он шел беззвучно, Эл только чувствовала его присутствие. Она стала проверять его, замедлялась, и он замедлялся, она остановилась и он замер. Он видит. Уже пятеро двигались в одну сторону. Шестой и седьмой остались незамеченными Эл. Чувства опасности не было, ее внутренне чутье не давало тревожных сигналов.

Понемногу Эл стала осваиваться. Сумерки напоминали ее первое время пребывания на острове, и холодно, и мрачно, и так же неразличим слабый источник света, все погружено в дымку, пространство глушит, мысль вязнет, тела не ощущается, сердце бьется мерно и медленно. Пришла усталость. От долгого движения, от наблюдения за соперниками Эл стала плохо ориентироваться. Она зевнула, чужое пространство отбирало много сил.

Не одна она испытывала неудобства. Впереди уже без прежнего изящества и достоинства, пошатываясь и спотыкаясь на ровном месте, брела Фьюла. Каково ей, привыкшей стремительно переноситься в пространстве с более тонкими энергиями, перемещаться таким примитивным образом. Их преследователь вел себя не лучшим образом. Он стал петлять, теряя ориентир. А близнецы неутомимо двигались вперед, их ничто не угнетало, и скоро они обогнали их и ушли дальше, скрылись из виду.

Эл пыталась ощутить, у кого из них троих быстрее закончатся силы. Явно не у нее. Фьюла рухнула наземь шагов через сотню. Эл продолжила путь, чтобы убедиться за кем из них двоих шел третий. Он остановился вместе с Фьюлой.

— Проклятье, — простонала Фьюла, — что со мной?

Эл медленно подошла, села шагах в десяти, перевела дыхание и сказала:

— Усталость.

Эл легла, ощутив спиной плоскость ножен, а шеей рукоятку. Эти неудобства — ничто, по сравнению с блаженным отдыхом. Эл потянулась, раскинула руки и ноги, закрыла глаза. Тело гудело от напряжения.

— Что ты делаешь? — спросила Фьюла.

— Я отдыхаю. Замри и дай энергии течь, тебе станет легче. Станет легче.

— Это место забирает мою силу, — простонала принцесса.

— Поищи другое, — посоветовала Эл

— Ты издеваешься!

— Знаешь, что за нами идет один из твоих братьев? — спросила Эл.

— Радоборт, кто еще. Кикха не станет идти за нами. Он не войдет в двери первым. Радоборт понятия не имеет, как искать проход и как в него войти. Он преследует нас, чтобы воспользоваться моим знанием. Он создал себе замысловатую вещицу, наподобие твоей противной, шумящей, он думает, что откроет с помощью нее двери. Открыть может, а искать не умеет. — Усталость не мешала Фьюле злорадствовать.

— Допустим, мы дойдем до двери, а тебе известно, что находится по другую сторону? Сколько дверей открываются обратно в мир, где остался дворец? — спрашивала Эл.

— Мы найдем? — возмутилась Фьюла. — Ты смеешь так говорить. Если бы не мое покровительство, ты брела бы в одиночестве.

Эл села, глянула на Фьюлу, потом быстро поднялась на ноги.

— Удачи.

Эл поправила меч и пошагала прочь. Она приблизительно помнила, куда ушли близнецы. Если она поторопиться, то сможет догнать их. Эл беспокоило отсутствие Кикхи. Лоролан настойчиво предупреждал о коварстве старшего брата. Эл уже пожалела, что повздорила с ним.

— Куда ты собралась? — оклик Фьюлы был еле слышен из темноты.

— Не возвращайся к ней. Она обманет тебя, — раздался другой голос чуть ближе.

— Тебе не стоит прятаться, я чувствую твое присутствие, Радоборт, — сказала Эл.

— Не возвращайся.

Эл пошла на голос. Радоборт лежал ничком. Он попытался откатиться в сторону, когда она приблизилась.

— Не подходи. Иди дальше.

— Хочешь сделку? — спросила Эл, чем вызвала любопытство соперника.

Радоборт выглядел чуть лучше Фьюлы.

— Трудновато в плотной среде? Я сделала первое открытие. Не только Лоролан не переносит такой атмосферы. Вы все страдаете одной болезнью. Я могу дать тебе совет, а в замен, ты ответишь на три-четыре моих вопроса.

— Откуда мне знать, что ты не солжешь. Хочешь избавиться от меня? Думаешь, если отец позволил тебе убивать, я не стану сопротивляться? — шептал Радоборт.

— У тебя нет сил. Мне нужен союзник. Заключим договор? — предложила она.

— Нет.

— Ну и оставайся тут, упрямец.

Эл отошла в темноту и присела. Она видела только слабые очертания лежавшего в темноте тела. Радоборт смотрел не на нее, а вдаль. Не видит. Решил, что она уходит. Эл стала ждать. Слабое мерцание обозначало силуэт, оно становилось слабее. Эл сидела, восстанавливала силы, силуэт Радоборта таял. Эл сравнила Радоборта и Фьюлу, спектры у них разные, как и количество энергии. У каждого наследника свои свойства. Фьюла недооценила брата, в нем было больше жизненной силы.

— Не научишься впитывать энергию — это пространство полностью поглотит тебя, — произнесла Эл, — попросту съест.

— Ты еще здесь, — выдохнул Радоборт.

— Я не гордая, мне нужны знания. Я повторю свое условие.

— Я не выдам, кто и почему исчезнет.

— Я не говорила, что мне интересно. Я не этот род знаний имела в виду.

— Все хотят только этого. Не лги.

— У тебя не хватит сил определить — вру я или нет. Вопрос первый: что ты знаешь об этом мире?

У него начались конвульсии.

Эл поднялась и подошла к нему. Она силой заставила Радоборта разогнуться, растянуться на земле.

— Первое правило: не нужно сопротивляться силе. Впусти ее. Ты привык к другим энергиям. Здесь таких — нет. — Эл вспомнила собственные приступы, происходившее с Радобортом было очень похоже на них. — Тебе придется адаптироваться к среде. Небезболезненный процесс, с непривычки из тела можно вылететь. Хочешь выжить, тогда ты должен понять, как трансформировать то, что вокруг. Для этого войди в ритм с пространством. У этого мира другое дыхание. Найди с ним ритм. Местная гравитация сильно уплотнила твое тело, поэтому им сложно управлять. Ты сопротивляешься и тратишь силу впустую. Хочу услышать твой ответ на мой вопрос.

— Я только знаю, что этот мир отец не смогу усовершенствовать. Здесь нет ничего, разумного. Он управляется стихийно. Здесь разрушается все, что попадает сюда. Нам нельзя находиться здесь. Он поглотит нас.

— Где-то я уже слышала такую трактовку. Нет ничего разумного? А ваш загадочный брат?

— Я не знаю о нем, возможно, он уже не существует. Этот мир и нас разрушит.

— У нас разное представление о разрухе, — вздохнула Эл.

Радоборт скорчился.

— Ага, с болью в ее физическом аспекте ты не знаком, — усмехнулась Эл. — Правило второе: силу нужно уметь концертировать и распределять. Заставь энергию двигаться, направь туда, где ее не достает. — У него получилось быстрее, чем она ожидала. Он вытянулся в струну, перестал конвульсивно вздрагивать. — Правильно. Вопрос второй: почему ты никогда не был здесь? Почему отец не учил вас как тут существовать?

— Он ставил условие. Поселиться здесь, существовать здесь. Никто не согласился бы, потому что другие могли бы тогда занять более совершенные миры. Здесь легко погибнуть. Никто не хотел быть здесь. Мы — великие, дворец отца более подобающее место.

Эл скривила губы в усмешке.

— Ну, еще бы. Дворец — райское место по сравнению с этим хаосом. Тебе лучше?

— Да.

— Не поднимайся.

Эл подсела еще ближе. Она протянула руку, чтобы потрогать его, проверить греется его тело или нет.

— Не трогай меня! — заорал Радобот. — Не прикасайся!

— Что ты орешь, — прошипела Эл. — Хочешь, чтобы суда явились твои родственнички и вызвали тебя на битву? Я не стану тебя защищать. Нельзя вести себя, как дитя. Сколько тебе лет, дитятко?

— Побольше, чем тебе, — пробормотал Радоборт и отвернулся.

— Я бы не стала гордиться этим при таком невежестве.

Эл все же дотянулась до его лица, оно было горячим.

— Если ты и дальше будешь издеваться, я поднимусь и убью тебя. Запрет отца меня не пугает, — рычал он.

Вместо ответа Эл надавила на возбужденный нервный центр, Радоборт взвыл от боли.

— Правило третье: силу нужно использовать разумно.

— Будь ты проклята! — стонал он.

— Не подействует, — усмехнулась Эл. — Полежи еще, а я обследую окрестности.

Эл скрылась в темноте. Радоборт недолго оставался один. Скоро в поле его зрения попала Фьюла. Она шла шатаясь, едва держала равновесие.

— Ну что, брат мой, как ты собираешься отыскать двери?

Радоборт оставил вопрос без ответа. Фьюла приблизилась, ее тело красиво опустилось на землю. Радоборт почувствовал прилив сил в тот момент, когда Фьюла собиралась нанести ему удар. Он откатился в сторону. Она повторила попытку. Последний совет Эл стал ему ясен. Он уходил от ее ударов, катаясь по земле, пока не измотал сестру. Тогда он напал сам, придавив ее к земле. Она не имела больше сил сопротивляться, ему осталось прикончить ее. Он помедлил только мгновение, заглянул ей в лицо. Во взгляде сестры отразилось понимание близкого конца, надменность исчезла, черты смягчились, и Радоборт увидел, как она прекрасна. Внутри поднялась горячая волна.

— Откажись от состязания, — прохрипел он.

— Нет.

— Мы не сможем победить. Ни ты, ни я, — придавливая ее еще сильнее, произнес Радоборт.

— Без меня ты не отыщешь дверь. Если убьешь меня, то исчезнешь здесь, — заискивающе произнесла она. — Я открою тебе дверь. Давай объединимся.

— Вот как ты заговорила? Только что ты собиралась меня убить.

— Я проверяла тебя.

— Не лги.

— Я хотела попросить эту убить тебя. Это правда. Мы заключили договор. Она согласилась меня охранять. Она собралась обмануть нас обоих. Давай убьем ее. Я знаю способ такой изощренный, что отец не уличит нас. Только не в этом мире. В другом. Пусть она только пройдет с нами через двери.

Радоборт не давал Фьюле шевелиться, но уже вовсе не потому, что собирался уничтожить соперницу. Он любовался ее красотой, наслаждался ее беззащитностью. Без сил она стала мягкой и податливой.

Он ослабил хватку, Фьюла слегка приподнялась, и прильнула к нему:

— Я самая слабая из вас, прости меня за коварство. Я не питаю ненависти к тебе. Защити меня, Радоборт. Если мы победим, я стану твоей.

— Зачем ты так, Фьюла. Ты пыталась меня убить. Полагаешь, я глуп?

— Мы знаем, что однажды отец заставит меня выбирать одного из вас. Я же не могу править одна, без владыки. Кикха меня презирает. А я не желаю, чтобы близнецы делили меня. Лоролан, кажется, уже нашел себе спутницу. Я выбрала тебя. Я проверила, сможешь ли ты меня убить. Ты не стал убивать. Могу ли я рассчитывать и в дальнейшем на твое покровительство? Тогда у нас больше шансов остаться победителями. Если мы одновременно предстанем перед отцом, то нам не придется сражаться, а если один из нас окажется первым, то другой станет избранником или избранницей.

Радоборт отпустил Фьюлу. Она не попыталась напасть снова, что он счел хорошим знаком. Он не мог уловить ее истинного намерения, поскольку этот мир изолировал их друг от друга, ему оставалось только поверить в ее слова.

Еще до объявления испытаний Радоборт замечал, что Фьюла отдает ему предпочтение в общении. Он знал, что она презирает близнецов за их несовершенный вид и грубые проявления. С отцом она вела себя, как преданная дочь. К нему она относилась с пренебрежением и симпатией одновременно. В ее поведении наметились перемены, когда Лоролан привел Эл. Лоролана тянуло к этому существу, словно в ней был заложен некий магнит. Радоборту было совсем не понятно, почему так трепещет Лоролан, когда рядом возникает она. Этот опыт заинтересовал Радоборта. Брат выглядел чужим, изменившимся, огрубевшим, но и более свободным. Будущий владыка должен иметь спутницу. Лоролан позаботился об этом заранее. В присутствии Эл сила играла в нем по-особому.

Только что Фьюла вызвала в нем подобный всплеск. Она заявила о своих намерениях. Радоборт счел их вполне разумными. В одиночку ему не выбраться из этого мира. А если выбирать в союзники Эл или Фьюлу, он предпочел бы сестру.

— Я пойду вперед, и буду оставлять знаки, — сказала Фьюла. — Иди за мной и делай вид, что идешь сам. Она их тоже чует. В дверях мы уничтожим ее. Чтобы чувствовать себя здесь лучше, подражай ей. Она умеет жить в плотной среде. Наблюдай. Она знает, как можно выжить. До встречи у дверей, брат.

Она еще раз прильнула к нему. Радоборта обдало горячей волной, мир стал вращаться, тело ослабело, опасно ослабело. Он был готов опять увернуться от возможного удара Фьюлы, но та отпустила его и скрылась в сумерках.

Мир пошел кругом. Радоборт безвольно растянулся на земле. Силы ушли, ему стало все равно, что будет с ним. Пусть он растает, раствориться во мраке. Возникла иллюзия падения.

— Вставай, брат. Вставай, — раздался рядом незнакомый Радоборту голос.

— Как вас много, — выдохнул он. — Оставьте меня. Я ухожу.

— Нельзя. Нельзя, — шелестел голос. — Вставай. Я покажу, где ты можешь набраться сил. Я покажу.

Радоборт все же поднялся, сделал шаг и снова беспомощно повалился наземь. Потом он почувствовал, что мир качнулся, и он стал двигаться рывками. Рывок, остановка, снова рывок, опять остановка. Он потерял ориентацию. Он приходил в себя и снова проваливался в пустоту.

— Дыши.

— Правило первое, — стал повторять он, — не нужно сопротивляться силе. Правило второе: силу нужно концентрировать и распределять. Правило третье: силу нужно использовать разумно.

— Правильно, правильно, брат. Светлая правильно учила. Она слышит. Она видит. Дыши. Что было четвертым правилом?

— Не знаю. Она не сказала. Она не спросила.

Нежное касание заставило Радоборта сжаться, а потом тело наполнилось силой.

— Не нужно сопротивляться силе, — повторил он.

Он почувствовал поток, который растекся по телу. У него было тело, оно стало плотным и непослушным, теперь он ощущал его, каждую частицу, каждое взаимодействие. Он лежал в потоке, чувствовал его биение. Удар, остановка, удар, остановка. Сила пульсировала в нем. Он увлекся, забыл о присутствии постороннего. Удар, остановка, удар, остановка. В нем текла жизнь, текла особенно, незнакомо, сильно, бурно. Мир никак не обретал очертаний. Он чувствовал только себя, только в пределах своего существа и ничего извне не проникало. Он не знал, где он находится. Вспомнил о постороннем, но поздно.

— Где ты? Кто ты? — спросил он.

Никто ему не ответил. Радоборт обрел способность видеть. Он лежал на спине лицом вверх, а над ним в огромном темном пространстве мерцало несметное число маленьких точек. Картина поразила его. Сил подняться не было, но теперь он знал — они появятся. Он остался лежать. Ждал. Биение силы в нем совпадало с мерцанием этих точек.

* * *

Эл не нашла Радоборта на прежнем месте. Ушел или она заблудилась? Она покрутилась на месте. Здесь была Фьюла. Следы присутствия и следы борьбы. Если парочка нашла силы повздорить, значит, они не так ослабели. О, а здесь был кто-то третий! Ни след, ни остатки его энергии Эл не знакомы. Седьмой. Тут произошла встреча, чем она закончилась — остается гадать.

Она нашла дорогу, точнее направление, куда ушли близнецы. Она вернулась, намереваясь взять Радоборта с собой. Он бессилен, потому безвреден. У нее остались вопросы, на которые он мог бы ответить. Нельзя сказать, что она испытала разочарование, когда не обнаружила его. Одной ей легче передвигаться. Она не должна бы испытывать жалости. Однако, испытывает.

Эл решила поискать Радоборта. Сквозь пелену сумрака, она различала слабые следы. Фьюла ушла в сторону. Седьмой шел легкими шажками, а рядом кто-то полз, не то его волокли. Эл изучала следы. Радоборт и Фьюла разошлись живыми. Потом следы кончились, остался один маленький след. Отрыв. Ого! Кто-то скачком переместился в пространстве. В следующий момент она не просто вошла в пространство, она вошла в поток. Вихрь рванул ее и понес. Двери! Те же сумерки, но место иное. Эл подняла глаза вверх и присела от неожиданности. Над ней раскинулось звездное пространство. Звезды казались близкими, необыкновенно яркими.

— Ух, ты! Великий космос!

Эл повернулась вокруг своей оси. Ничто не закрывало небосвод, атмосфера была чистая. Эл снова потянулась к сумке. Она откинула полу плаща и ахнула. Подкладка не была как прежде гладкой. На ней тоже блеснули звезды. Она расстегнула застежку, скинула плащ и разложила его на земле. Ей стало тяжело дышать, дыхание участилось, кровь застучала в висках. Эл не подозревала, что подарок Браззавиля так эффективно защищает ее. За этим открытием последовало следующее. Эл стала изучать рисунок на подкладке.

— Карта, — заключила она.

Расположение ярких точек над ее головой и картина на подкладке совпадали в точности. Стоять было трудно, Эл присела и, закусив губу, стала водить пальцами по ткани.

— Невозможно. Невероятно. Я знаю эти звезды. Я что? Снова на острове? Я рисовала это небо слишком долго, чтобы напутать. Так. Если эта группа звезд здесь, то замок — там, а океан там, а скала там. Если Лоролан переместил меня с острова, то могла я сама найти дверь обратно. А почему нет?

Эл задумалась. Гипотеза заманчивая, ей остается только проверить. Она встала в центр карты в горловой вырез плаща, заглянула наверх.

— Чудеса.

Тело нагрелось. Она подняла плащ, стряхнула, накинула на плечи. Прежнее состояние вернулось к ней.

— Спасибо, Браззавиль, — вслух произнесла она.

Эл пошла в том направлении, где по ее предположению мог находиться замок. Почва под ногами больше не шаталась. Эл позволила себе ступать твердо, без опаски. Идти было значительно легче. Сумрак стал рассеиваться, ее окружали прозрачные сумерки, звезды немного потускнели. Окружающее походило на преддверие утра.

Впереди наметилась темная полоса. Эл приблизилась к ней. Рука сама потянулась к мечу. Эл ощутила опасность. Перед ней выросла стена из сплетенных кряжистых ветвей, словно лишайник, вытянувшийся до размеров ее роста. Ветки шевельнулись и потянулись в ее сторону.

Эл отскочила, когда одна из ветвей устремилась к ней. Ветвь поймала пустоту и вернулась на место. Эл стала обходить живой куст стороной. Это пространство — не остров. В сумерках она различала шевеление. Тонкие ветви снова устремились в ее сторону и вырастали, образуя тонкую сеть. Растение применило другое ухищрение для атаки. Кустик поглощал ее энергию, он тянулся к ней, как к источнику, но достать не смог. Эл ловко уходила от нападок растения. Обойдя одно, она натолкнулась на следующее, потом еще одно. Тут была целая плантация. Эл отклонилась от намеченного пути, чтобы миновать эти заросли. Перспектива стать добычей ее не устраивала. Пришлось сделать приличный крюк.

Ее ожидала очередная встреча. Фьюла вышла из кустарника прямо на нее. При недостатке света она казалась привидением. Фьюла смотрела отрешенно. Эл приблизилась. Поздно поняла, что совершила ошибку. Фьюла сделала жест, и из-за ее силуэта вынырнули щупальца кустарника.

— Какая наивность, — прошептала Фьюла. Она приблизила лицо к лицу Эл, опутанной сетью ветвей. Эл похолодела. Растение не трогало Фьюлу, оно подчинялось ей. Лицо принцессы уже не было столь прекрасным. Оно выглядело мертвенным, алчное выражение делало его пугающим. — Так глупо попасться.

— Ты забыла условие отца? — спросила Эл, ворочаясь в удушливых объятиях растения. — Эта травка и тебя сожрет, когда расправиться со мной.

— К тому времени я буду далеко, никто не обвинит меня в том, что я покушалась на твою жизнь.

— Ты обезумела. Ты в шаге от меня и позволишь мне умереть? — спросила Эл. — Это же убийство.

— Я наслаждаюсь этим моментом. Как же вы глупы.

— Вы? Радоборт исчез по твоей вине?

— Так он уже исчез?! Ах, жаль, я не видела.

Эл почувствовала удушье, лицо Фьюлы расплылось. Кажется, она издевалась. У Эл не осталось сил, чтобы вникать в смысл слов.

Фьюла торжествовала, наблюдая агонию соперницы. Вдруг Эл открыла глаза. Взгляд ее стал диким, неестественным. Она рванулась в сторону принцессы, та отпрянула. Лопнуло несколько пут. Фьюла отошла дальше, хватка дерева ослабла. Лицо Эл выразило торжество, потом его перекосила злобная гримаса. Фьюла увидела холодную ненависть, на слабо осветившемся лице, точно свет шел изнутри. Эл впилась в соперницу взглядом, да так, что Фьюла не смогла пошевелиться, ее сковал ужас. Эл сказала короткую фразу, и ее тело содрогнулось. В ту же секунду Фьюлу отшвырнуло от кустарника. Пустоту разрезала вспышка и резкий звук, пространство наполнилось отвратительным запахом. Фьюла метнулась прочь.

От пут остался пепел. Эл закашлялась от плохого запаха, сделала пару шагов и рухнула на землю.

— Убью, — прошептала она еще раз.

Эл вытащила меч. Если Фьюла рядом, она не подпустит ее. Опираясь на меч, Эл поднялась на колени. Ее тянуло вниз, остатки сил были потрачены на то, чтобы отползти дальше от хищного куста. Эл растянулась на земле. Вместе с силами схлынула злоба.

* * *

Радоборт уже стоял на своих ногах. Он смотрел вверх, не мог оторваться от ярких точек. Никогда прежде он не видел такого неба. Оттуда Лоролан привел Эл. Она порождение другого мира. Тогда почему она понимает законы этого? Советы, которые она дала, были ценнее его ответов на вопросы. И почему он думает о ней? Почему не думает о Фьюле? Она — само великолепие, она предложила себя в качестве спутницы. Радоборт смутился, что испытал возбуждение в присутствии сестры. Теперь она знает о его надеждах. Потом его мысли устремились к неведомому союзнику. Кто он был? Радоборт услышал шорох и оглянулся. Кикха стоял близко от него.

— Любуешься? — спросил тот насмешливым тоном. — Как проходит освоение нового мира?

Радоборт не знал, что ответить. Он часто испытывал неприязнь по отношению к старшему брату, но сейчас его чувства были другими. Оказывается, он был рад встретить его.

— Ты Эл не видел? — неожиданно спросил Кикха.

— Видел, — не без удивления ответил Радоборт. — Она учила меня дышать, а потом исчезла.

— Дышать? Она?

— Я оказался беспомощным. Она предложила мне сотрудничество. Потом исчезла, потом исчез я. Словно целая вечность прошла. Думаешь, она еще жива?

— Не знаю, иначе бы, не спросил. Этот мир не позволяет чувствовать так, как мы привыкли.

— А она чувствует. Она видела меня и Фьюлу. Странно, ты появился, когда я думал о ней. Лоролан не случайно привел ее. — Радоборт снова посмотрел на звезды. — Как ты думаешь, зачем она помогла мне?

— Она спрашивала?

— Да. Она спрашивала об этом мире. Почему она тебе интересна?

— Она хороший соперник, но нам она неровня. Отец потому запретил ее убивать, чтобы мы могли изучить ее образ действий. Скажи, Радоборт, ты видел в своей жизни, хотя бы одного смертного, кроме слуг во дворце?

— Нет.

— Полагаю, что стоит наблюдать за ней и не пытаться убивать, — рассудил Кикха.

— Фьюла тоже так сказала, — отозвался Радоборт, но о намерении Фьюлы говорить не стал.

— Неплохо бы ее разыскать.

— Ты ее ищешь или дверь? — возмутился Радоборт.

— Я не тороплюсь, — усмехнулся Кикха.

— Нам не по пути, — возразил Радоборт.

— Тебе не терпится покинуть этот мир, брат? — с надменным презрением спросил Кикха. Он поднял мощную кисть и указал на горизонт. — Видишь три ярких точки. Иди туда. Дверь там.

— Зачем ты мне говоришь? Почему сам не идешь?

Но Кикха не ответил, растаял в сумерках. Радоборт посмотрел в пустоту, потом на горизонт, повернулся туда и пошел в указанном направлении.

* * *

Кикха не испытал неудобств. Если двигаться умно, то пространство не отнимет много сил. Он шел ровным, ритмичным шагом. В сумерках, то в одном месте, то в другом виднелись заросли хищных растений. Он обходил кустарники. Фьюле здесь раздолье, как только она привыкнет к пространству, то заставит пространство работать на нее, использует эти кустики в своих целях. Она могла бы стать царицей этого мира. Превращение хаоса в подобие организованного пространства — ее конек. Кого она изберет первой жертвой?

Слишком плотное пространство приглушило чувства. Он порядком плутал, пока взял след. Кикха распознал следы Эл. Она шагала маленькими шажками, неровно, значит, сил у нее немного. Она ориентировался по звездам, путь лежал на те три звезды, которые он указал Радоборту.

Потом к ее следам присоединилась еще цепочка следов. В этом мире есть обитатель? Кажется, он нашел прямо за ней. Следы не смешивались. Лишь однажды они разошлись. Эл огибала кустарник, а другой след шел через него напрямик. Кикха обошел заросли, след тянулся по другую их сторону. Некто прошел сквозь стену растений и остался невредим. Он дальше двигался по следу. Его обладатель шел ровно. Ступал мягко. Пока Кикха решал, чей след интереснее, появились еще две цепочки следов. Близнецы. Эти тоже измотаны, даже больше, чем Эл. Впереди интересная встреча, если вся компания идет в одном направлении — стычки не миновать.

Развязка наступила, как только он подумал о схватке. Округу огласил истошный крик, страдальческий и жалостный. Кикха содрогнулся. Крик перешел в вой, словно кого-то терзали. Кикха помчался на звук, преодолевая большую нагрузку и теряя силы. Он обогнул кустарник. Снова раздался стон. Следы шли туда. Кустарник шел полукругом. На фоне его он увидел едва различимую в сумерках фигуру. Кикха не рассчитал расстояние и едва не налетел на меч. Эл сделала резкий выпад. Уходя от удара, он потерял равновесие и рухнул на землю всем грузным телом, лезвие задело плечо.

— Прочь! — огрызнулась она, в ее крике была боль и ярость. — Не подходи!

Кикха собрался с силами, чтобы уйти от следующего нападения. Он отполз в сторону, она не преследовала его. Кикха остался лежать, из этого положение он разглядел, что у ног Эл лежит и слабо шевелиться чье-то тело. Он видел силуэт, но рассмотреть не мог. Кажется, она выиграла свое первое сражение. Она думает, что он нападет.

— Прочь! — повторила Эл. Лезвие резко взвизгнуло в плотном воздухе. Она не нападала, лишь сделала угрожающее движение. — Прочь!

Кикха медленно встал на ноги, пристально следя за поведением разъяренной Эл. Он смотрел на нее, внутри поднималась волна неприязни. Он не решался двинуться. Неужели ей удалось его напугать? Кикхе хотелось убраться поскорее, но повернуться к ней боком или спиной он не решался. Кто сейчас сильнее нельзя предвидеть. Он всматривался в ее лицо и неплохо его видел. Только спустя мгновения, он понял, что не так в облике Эл. Он видел во мраке ее лицо, оно словно подсвечивалось изнутри бледно белым светом. Во взгляде читалась ненависть.

— Я ничего тебе не сделаю, — предупредил он.

— Убирайся! — прорычала она.

Жертва у ее ног шевельнулась и издала стон. Этот звук вызвал внутри Кикхи содрогание. Он стал отходить в темноту.

— Убью, если снова увижу тебя! — крикнула ему в след Эл.

— Зверь, — огрызнулся в ответ Кикха.

Он ушел в темноту. Эл склонилась над истерзанным телом. Гримасу ярости на ее лице сменили боль и отчаяние. Она положила меч рядом на землю и протянула руку к раненому. Между его телом и ее рукой проскочил слабый разряд, тело дрогнуло, он застонал.

— Проклятье! — Эл тряхнула рукой. — Сейчас. Я перестану злиться, и все пройдет. Потерпи, малыш, я помогу.

— Нет. Не поможешь, — прохрипел он. — Я ухожу.

Эл склонилась, старалась не касаться тела, заглянула туда, где, как казалось ей, было лицо, звук шел оттуда.

— Ты понимаешь меня, — она постаралась улыбнуться.

— Свет, — прошептал он.

Эл вздохнула в ответ. Она осмотрелась. Кикха скрылся, его счастье. Что удивительно, кустарник был в нескольких шагах от нее, но не пытался покушаться на близкую добычу. Стоило Эл подумать так, и раненый отозвался.

— Они были мирными. Это прекрасное создание научило их. Они подчинились. Скоро все научаться. Плохо тому, кто попадет к ним.

Они без труда понимали друг друга. Он говорил о Фьюле.

Эл отстегнула плащ и укрыла им истерзанное тело. Раны источали неприятный запах.

— Так лучше?

— Лучше, — повторил он.

— Что я могу сделать? Как помочь тебе?

— Я ухожу. Проводи меня, свет.

— Я провожу, — голос Эл дрогнул, глаза стало резать. — Нужно найти место, где легче находиться. Я поищу. Потерпи. Я подниму тебя.

— Древо, — прошептал он. — Отнеси меня туда.

— Куда?

— Три светила. Найди.

Эл вложила меч в ножны, закутала тело в плащ и попыталась поднять. Он оказался легким. Раненый свернулся калачиком, держать стало удобнее. Тело его было угловатым и жестким, костяк, на котором с трудом можно найти подобие мышц. Это существо, наверняка, очень сильное и выносливое, если выжило тут.

Эл осмотрелась. Она помнила карту, действительно над горизонтом есть три яркие звезды. Эл поворачивалась вокруг своей оси, пока не нашла их. Она обогнула кусты и, мягко ступая, двинулась в сторону созвездия. С раненым на руках она была как никогда уязвима.

Она вспомнила последние события.

* * *

После встречи с Фьюлой нужны силы. Спать нельзя, она может не проснуться или стать добычей соперников. Измотанное тело Эл инстинктивно нашло источник энергии, словно во мраке было укрыто светило. Она пошла на излучение, питая надежду восстановить силы и продолжить путь. Больше всего ей хотелось — ни с кем не встречаться, разыскать дверь и выйти из этого мрачного мира. Шла она очень долго. Силы не терялись, напротив, медленно пополнялись невидимым глазу излучением. Неплохо иметь возможность черпать энергию из чего угодно. Жестокий опыт жизни научил ее довольствоваться любым источником. Прежде она пугалась такой способности, со временем страх исчез, процедура стала естественной, как обычная еда. Тело нужно кормить, если нет грубой пищи, всегда найдется энергия.

Источник стал ближе, она почти пришла в себя. Тогда-то Эл и обнаружила слежку. Некто шел за ней. Ей хотелось достать оружие и кинуться на преследователя. Этот мир будил в ней звериные инстинкты. Она готова сражаться за свою жизнь, она готова убивать.

— Это что же будет дальше? — задала она вопрос сама себе.

Преследование продолжалось. Кто бы ни шел за ней, он не собирался нападать. Когда за спиной раздался этот жуткий вой, Эл решила, что на нее объявлено нападение. Только что она обошла ряд хищного кустарника. Как раз за его полосой слышался это душераздирающий звук. Эл развернулась и застыла. Она ждала нападения. Когда за кустами послышалась возня, догадалась, что не она добыча. Естественным желанием было — убежать. И тут в Эл проснулся уже не зверь с инстинктом самосохранения, а нечто совершенно противоположное. Крик перешел в стон. За стеной кустов происходило убийство. Эл ринулась туда.

Двое близнецов терзали кого-то. Возня перемежалась чавкающими звуками и стоном. Эл различила их силуэты, выхватила меч и ринулась в атаку.

— Прочь! — ее собственный голос показался ревом.

Две фигуры отпрянули. Эл угрожающе махнула мечом. Лезвие рассекло воздух и запело, звук его резал слух. Эл сознательно ринулась на них, быстро соображая, как лучше атаковать. Опыта драк у нее довольно. Пусть их двое, они крупнее, но у нее есть оружие и ловкость. Эл удалось отогнать близнецов от тела. Они рычали. Готовились напасть.

Потом один из них выпрямился, посмотрел куда-то и произнес:

— Кикха.

Парочка ретировалась с невероятной скоростью, они растаяли во мраке, а Эл поняла, что сейчас у нее появиться соперник гораздо серьезнее. Кикха возник в сумерках и Эл, не раздумывая, напала на него.

* * *

Сейчас она несла раненого и размышляла о намерениях Кикхи. На этот раз ей повезло. Странно, что он так просто ушел. Эл прислушивалась к тишине. Он мог быть поблизости. Эл чувствовала себя неуютно.

Тело на ее руках становилось легче, оно точно таяло. Успеет ли она дойти до того момента, когда он растает совсем? Эл подгоняла себя.

Странное что-то творилось с тремя светилами на горизонте. Вели они себя не так как небесные объекты. Небо вокруг не двигалось, а эти три светящиеся точки, расходились в стороны. Треугольник увеличивался, вокруг и внутри него появлялись новые объекты. Это не созвездие, находится оно не в небе.

Шла она долго, треугольник рос. Стало легче дышать. Эл поняла, что впереди источник той самой энергии, к который она шла. Объект вырастал, вырастал из мглы, становилось светлее. Еще сотня шагов и Эл ахнула.

— Древо. Туда, — подал голос раненый.

А Эл не могла пошевелится. Вот это зрелище! После затхлых сумерек и хаоса увидеть такое — все равно, что чудо. Она смотрела не мигая. Перед ней было, ни больше, ни меньше, дерево. Размеры — невероятные. Эл стояла далеко, но даже с этой точки ствол и крона казались необъятными. Ветви тянулись ввысь и там терялись. Казалось, звезды путаются в ветвях и оттуда светят вниз. Этот свет собирается и освещает все пространство ровным белым светом.

— Туда, — торопил раненый.

Эл пришлось продолжить путь. Чем ближе к дереву, тем легче дышать, усталость отступала. Костюм стал слегка вибрировать — режим впитывания. В воздухе витал запах озона. Эл подавила зевок.

Ствол дерева был образован переплетением несметного количества одинаковых растений. Это не был ствол в привычном для Эл понимании. Сквозь переплетение виднелись целые ниши, куда она могла бы проникнуть.

— Ближе, — попросил раненый.

Эл подошла вплотную к стволу. Тело стало невесомым, сейчас ноги оторвутся от земли, и она воспарит.

Эл положила тело в колыбель из переплетенных стволов, развернула плащ. Она впервые увидела его. Он был уродцем. Эл повидала всяких существ, поэтому оскорбить ее эстетические чувства, было сложно. Это тело, наверное, было неприглядным и до того, как близнецы растерзали его, теперь зрелище было просто ужасным. Эл проглотила комок. " Ты, седьмой", — подумала она.

— Да, — ответил он.

— Почему они напали на тебя? — спросила Эл.

— Я хотел помочь. Они заблудились. Они нашли твои следы. Опасно. Они были голодны. Я хотел помочь. Братья.

— О, Великий Космос. — Эл подняла вверх глаза и закусила губу. — Братья.

— Накрой меня снова, тебе будет легче.

— Прости, — извинилась она.

Эл закрыла его так, что остались видны два огромных глаза. Эл не сдержалась, слезы хлынули из глаз.

— Почему тебе больно? Я ухожу. Радуйся. Я ухожу к свету, — шептал он. — Я стану частью этого мира.

Эл стала вытирать слезы.

— Свет.

Эл не сразу поняла, что он зовет ее. Он дважды повторил это слово.

— Свет.

— Да.

— Не убивай моих братьев.

Эл помедлила с ответом.

— Я не могу обещать, — ответила она. — Попытаюсь.

Он умолк. Эл отошла в сторону и присела на изогнутый выступ ствола. Ей было одновременно больно, грустно и очень одиноко. Она не совсем очерствела, если такие сцены имеют на нее действие. Эл сжалась, обхватила руками колени, положила на них голову. Тут она совершенно бессильна, она испытывала боль и отчаяния.

— Свет, — опять позвал тихий голос.

— Да.

— Я ухожу. И ты иди. Двери. Там.

— Где?

— Иди на свет.

— Я найду. Спасибо. Спасибо, что спас мне жизнь.

— Иди на свет.

Эл почувствовала, что кто-то смотрит ей в затылок. Знакомый взгляд. Нет, показалось. Эл оглянулась. Кикха стоял так близко, что Эл шарахнулась в сторону и потянулась к мечу.

— Тихо. Тихо. — Он сделал защитный жест. — Я не собираюсь отобрать у тебя добычу.

— Это твой брат, критин! — выругалась Эл. — Близнецы растерзали его.

— Что?

— Отойди отсюда или я за себя не ручаюсь! Дай ему тихо уйти.

— Брат? Где?

Кикха пытался заглянуть за спину Эл. Он сделала шаг в сторону. Эл встала в пол-оборота, мельком бросила взгляд в сторону умирающего существа. Кроме ее плаща в выемке ствола ничего не было. Эл осторожно присела, не теряя из виду Кикху, дотянулась до края ткани и дернула ее на себя. Мелькнули звезды на подкладке, плащ оказался в ее руках, а под ним — ничего.

— Забавно, — пробормотал Кикха и снисходительно посмотрел на нее. В его взгляде появилась насмешка. — Ты сходишь с ума.

Эл посмотрела на плащ, помяла его и сказала тихо:

— С миром. Иди на свет. Я не узнала, как тебя звали. — Она вздохнула и села на выступ ствола. — Кикха, окажи мне услугу, исчезни. Я хочу побыть одна.

— Расскажи мне, что произошло, когда я наткнулся на тебя первый раз? Кого ты хоронила? Ты выглядишь, как сумасшедшая.

Он ждал, что она откажется говорить, огрызнется, но она ответила:

— Он шел за мной. Ваш седьмой брат. Близнецы преследовали меня или его, трудно сказать. Они охотились. Он вышел на них первым. Он решил, что они заблудились. Было уже поздно, когда я появилась там.

— Почему тогда они не убили тебя?

— Потому что появился ты. Они сбежали.

— Ты и верно ненормальная. Ринулась защищать неизвестно кого, рискуя быть растерзанной.

Он стоял рядом, смотрел сверху вниз. Она не представляет, как плачевно выглядит. Эл тупо смотрела перед собой и теребила в руках ткань плаща. Лицо было бледным и печальным. В этом свете, с этим оттенком печали оно казалось необыкновенно мягким и красивым. Он присел, что бы лучше видеть ее лицо. Ему хотелось прикоснуться к ней. Он увлекся. Эл подняла веки и тоже пристально вгляделась в него. Он мог поклясться — она почувствовала его намерение. Потом прекрасное лицо изменилось, холодный взгляд Эл остудил его любопытство.

— Уходи.

Кикха поднялся во весь рост.

— Не уйду, — надменно ответил он. — Скоро сюда явятся все. Они измотаны, злы, а кое-кто еще и голоден. Мне не хочется, чтобы тебя, так запросто, прибили или сожрали. Их четверо и намерения у них совсем недобрые. Хочу усложнить им задачу. У меня нет других намерений, как защитить себя. Они расправятся с тобой и примутся за меня, потому что я сильнее каждого по одиночке, но слабее их вместе. Договоримся? А то кто-то уже бродит поблизости.

— Я знаю. Радоборт давно кружит в окрестностях.

Она пристально посмотрела в сумерки, слегка прищурилась, ноздри ее расширились. Кикха невольно оглянулся. Никто не вышел из темноты, он тоже вгляделся — пусто. Когда он повернулся обратно, Эл не было. Обманула.

— Прятаться бесполезно. Ты не знаешь, где двери. Я мог бы позаботиться, чтобы они не прикончили тебя в переходе. — Она не ответила. — Прячься-прячься. На долго ли?

Кикха отошел от дерева, здесь бушевал целый вихрь энергий, уловить ее присутствие было невозможно. Скоро на свет вышел Радоборт. Он посмотрел на Кикху.

— Здесь кто-то умер? — были первые его слова.

— Что, братец, к тебе вернулись прежние способности? — усмехнулся Кикха.

— Я чувствую, что ушел один из нас.

— Что же говорит тебе твой дар? Если кто-то ушел, то зачем скрывать правду? Просвети меня, кто, от чего исчез из этого бренного мира? — в голосе Кикхи сквозила язвительность.

— Он погиб. Мучительно. Плащ воина должен был стать последним убежищем для его тела.

— А от чего он погиб? — поинтересовался Кикха.

— Он стал добычей на охоте.

— И все?

— Да. Больше я ничего не знаю. Ты знаешь кто он? Ты видел его?

— Не совсем, но я знаю того, кто видел его последним.

— Эл? Плащ воина! Это она его... убила? — Радоборт выказал сомнение.

— Полагаю, что такое могло быть. Почти уверен, — согласилася Кикха.

— Нет.

— Почему ты оправдываешь ее?

— Она могла убить и меня, и Фьюлу, еще в самом начале. Она так не сделала. Зачем ей убивать еще кого-то?

— Проголодалась. — Кикха издал громкий смешок.

— Ты видел? Ты видел, как она убивала?

— Нет. Этот уникальный момент я пропустил.

— Как ты смеешь подозревать!

— Не горячись, Радоборт. Она помогла тебе, а ты ответил на ее вопросы. Она не тронула тебя, только это ничего не значит. Я тоже тебе помог.

— Вы сговорились? Она научила меня, как не умереть, а ты показал мне дорогу сюда. Вы сговорились!

— Она не жаждет переговоров! — громко произнес Кикха и осмотрелся.

— Кто погиб? — переспросил Радоборт. — Ты не ответил.

— Наш брат, которого отец прятал от нас.

— Я узнал случайно, что он был ужасен на вид.

— От Лоролана ничто нельзя узнать случайно, — усмехнулся Кикха. Не удивлюсь, если он стал инициатором этой охоты. Ты говорил с ним о нашем конце. Не пытайся лгать.

— Это было до его изгнания. Я был молод.

— Не ты один попадался на его хитрости. Как я не старался убрать его из верхнего мира, до конца мне не удалось. Я не подумал, что отец призовет его на испытания. Лоролан затеял хитроумную комбинацию. Я пока не могу ее разгадать.

— Ты вечно кого-то подозреваешь.

— Я подозревал, что ты сболтнул ему про свои тайны, — Кикха ехидно рассмеялся. — Я оказался прав.

— Умер наш брат! Как ты можешь ликовать!

— Я ничего не могу изменить. Но я могу разобраться, почему он погиб. Я узнаю. — Кикха повысил голос, крикнул куда-то в крону дерева. — Может быть, я не стану убивать виновника, но до конца он определенно не дойдет! Даже, если мне придется занять трон отца!

— Ты отвратителен. Ты опустишься до мести? — возмутился Радоборт.

— Давай заключим договор, брат. Я не скажу остальным, что ты разболтал Лоролану их тайны, взамен ты не станешь покушаться на Эл.

— С чего вдруг ты вступаешься за нее?

— Ничуть. Мне все равно — выживет она или нет. Лоролан — малодушный мерзавец, но он сделал хороший выбор. Я хочу понаблюдать за ней. Хочу посмотреть, к чему приведут ее труды ради благополучия братца Лоролана. Если она погибнет, то путь погибнет своей смертью. Соглашайся.

— Согласен.

— Слышишь, Эл! Я выторговал тебе жизнь! — крикнул Кикха вверх.

— Она здесь?!

— Да, — заверил Кикха и обвел жестом пространство, — где-то здесь. Она явилась сюда первой.

— Брат погиб здесь? Я ненавижу вас обоих! Как ты посмел! Она убийца, а ты защитил ее!

— Ты забыл, Радоборт, отец позволил ей убивать нас. Не трогай ее — не станешь следующим.

Кикха с видом хозяина положения стал обходить дерево. Скоро появятся другие, он хотел осмотреть место. Ошарашенный известиями Радоборт, помедлив, двинулся за ним.

Эл лежала на нижней ветке дерева лицом вниз, как раз над тем местом, где состоялась сделка. Ветвь была достаточно широкой и скрывала ее. Она поднялась и стала карабкаться выше. Кикха зря злил ее, его намерение заключалось в том, чтобы заставить Эл обнаружить себя. Пускай клевещет, явное намерение настроить всех против нее. Эл сочла вполне разумным отсидеться на дереве. Придут остальные. Цель у всех одинаковая — дверь, поэтому они не станут сидеть под деревом вечно. Они уйдут, тогда она спуститься. Если, конечно, ее не станут искать. Возможная встреча не прибавляла Эл энтузиазма.

Она карабкалась по скрученному стволу дерева, перескакивала с ветки на ветку. Становилось темнее. Эл решила передохнуть. Нашла удобное разветвление, для страховки привязала плащ и устроилась, как в гамаке, на всякий случай достала меч. Эл обняла оружие и облегченно выдохнула. Наконец, отдых. Над ее головой звезды путались в ветвях дерева. Эл представила, что они вплелись в крону и подмигивали ей оттуда. Она постепенно успокоилась. Вид над головой навевал умиротворение. Так было всегда, когда она любовалась звездами. Постепенно Эл закрыла глаза. Звезды остались. Эл открыла глаза — та же картина. Снова закрыла. Она видела одно и то же. Совсем, как на острове. Уж очень часто она сравнивает это место с островом. А вдруг, она живет в очередном видении? Происходящее мало напоминает красивую картину. Вдруг остров решил сотворить для нее изощренное пространство? Иллюзия. Одна большая иллюзия. Эл вдохнула озонированный воздух и зевнула.

"Жаль седьмого. Он был неплох. В нем не было той мерзости, какой пропитаны остальные наследнички. Воистину, снаружи одно, а внутри другое. Его погубила простая наивность. А мы с тобой похожи, седьмой. Радоборт, Фьюла, Кикха, с ними я вела себя так же, как ты с близнецами. Мы с тобой одинаково верили, что в них есть лучшее", — думала Эл.

— А разве не так? — услышала она ответ в своей голове.

— Ты еще не ушел?

— Не совсем. Я рад, что ты слышишь меня. Я избавился от ужаснувшего тебя тела, без него ты согласилась бы поговорить со мной?

— Если хочешь.

— Как ты оказалась среди них, свет? Ты другая.

— Я заменила Лоролана в состязаниях за миры. А зовут меня — Эл.

— Ты сказала: в состязаниях? Позволь, как такое возможно?

— Их отец решил, что наследником станет один из них, тот, кто пройдет через миры и вернется первым в верхний мир, во дворец.

— Как они собираются пройти сквозь миры?

— Ты не хуже их знаешь о дверях. Ты говорил о них.

— Я знаю, где находятся двери, но я никогда не проходил в них.

— Почему? — Эл вполне искренне удивилась.

— Я слишком несовершенен. Я не гожусь для высокого мира. Я — ошибка. Я понемногу растаю в этом мире. Так даже легче изменить его. Я решил, что вы все пришли, чтобы его изменить. Этот мир рушиться. Очень печально.

— Почему его хозяин не исправит ситуацию?

— Я не знаю ответа.

— Я слышала, он бывает здесь.

— Он был здесь и приказал мне не уходить отсюда. Двое моих братьев видели меня. Они боялись меня. Ты не ответишь: почему?

— Я не знала, что они способны бояться. Ты много знаешь об этом мире, если жил здесь. Долго жил?

— Да, очень долго. Я узнал, что он огромен, здесь всегда одинаково холодно. Я здесь такой один.

— Здесь нет разумных существ?

— Он весь разумен, здесь нет подобных мне. Я здесь был свободен, я привык жить здесь, никто не боялся меня, я забыл, что я — неудача отца. Других он создал более совершенными. Я был последним.

— Ты самый младший. И таких, как ты, больше нет?

— Здесь нет. И таких, как ты, тоже нет. Зато есть в других мирах.

— В других? — удивилась Эл. — Ты о них знаешь?

— Я их видел?

— Когда? Ты жил здесь.

— Я видел их отсюда?

— С дерева?

— Идем, я покажу.

— Сейчас?

— Сейчас. Тебе было нехорошо в этом мире. Он не для таких, как ты. Ты хотела уйти. Я провожу тебя.

Голос пропал. Эл выскочила из импровизированного гамака. Она торопливо отвязала плащ, свернула его и засунула в сумку, убрала меч в ножны и готова была двинуться дальше.

— Куда идти? — прошептала она.

— Каждая ветвь — путь в другой мир.

— Мировое дерево, — прошептала Эл и присела от напряжения.

Она ощутила смятение, волнение. Она замерла, водила глазами из стороны в сторону, не решалась сделать выбор.

Потом она повернулась к той ветке, на которой отдыхала.

— Попробую эту.

— Попробуй.

Эл сделала шаг и остановилась.

— Я смогу вернуться?

— Не пугайся, ты увидишь, куда идешь.

Эл двинулась по широкой ветви, делая маленькие шажки, выбирая опору. Ветвь была столь прочной, что не качалась под ногами. Она состояла из нескольких плотно сплетенных стволов, но чем дальше, как и полагается дереву, ветви утончались.

Эл пережила настоящий приступ паники. Давно забытое переживание. И вдруг до нее докатилось детское воспоминание, как она тянула Димку к одному из деревьев, убеждая, что, спрыгнув с него, они непременно попадут в сказку. Димка споткнулся, разбил колено, и у нее пропало ощущение чуда, дерево стало просто деревом. Воспоминание было по-детски красочным, но откуда она тогда знала, что ветвь дерева приведет в иной мир? Эл снова пережила детское убеждение и сама удивилась.

И надо же было ей оступиться именно в этот момент. Мгновения растянулись, Эл почувствовала, как соскользнула нога, ее качнуло, и вот она летит в низ. Эл необычно развернулась в падении и успела схватить рукой изгиб ветви. Ноги повисли. В глаза ударил яркий свет. Эл дотянулась до ветви второй рукой. Рывок и она зацепилась одной ногой, правда неудобно. Свет не слепил ее. Эл стала вертеть головой, чтобы осмотреться.

— Великий Космос, — прошептала она.

Она висела на ветви дерева в саду верхнего мира. Ветвь была такой тонкой, что Эл решила, еще чуть-чуть она прогнется под ней до земли. Ей осталось спрыгнуть вниз.

— Что мне делать?! Не сюда! Как выбраться?

— Если ты не отпустишь ветвь — дверь не откроется до конца.

Эл глубоко вдохнула пьянящий, густой аромат сада и рванулась наверх. Ей почудилось, что некая сила вытолкнула ее обратно. Выдох. Она лежит животом на ветке и смотрит вниз, а там тает сад, уноситься чудное видение.

— Ты хотела туда? Почему осталась?

— Мне туда рано, — ответила она, переводя дыхание. — Мне нужно в другие миры. Что? Каждая ветвь так?

— Да.

Эл отползла назад, где ветвь толще и безопаснее.

— Здесь есть ветвь, ведущая в следующий мир?

— Какой должен быть следующим?

— Я не знаю. Не имею представления. Ваш отец говорил, что миров пять, но тут больше дверей. Больше?

— Да.

— Их больше, — повторила Эл. — Как найти следующий?

Эл снова встала на ноги, дошла до ствола и взглянула вверх. Темное небо и звезды.

— Я мог бы помочь, если ты объяснишь, что искать.

— Я не знаю. Делать нечего. Остается полазать тут и посмотреть, куда ведут другие двери.

Эл достала из сумки катушку с тросом, обвязала ближнюю ветвь. Катушку она закрепила на поясе.

— Теперь не заблужусь и не свалюсь.

Эл залезла на ветви ярусом выше, сумерки сгустились, звезды стали ярче. Эл задумалась: откуда шел этот мягкий естественный свет? Она поворачивалась на месте, изучала переплетение ветвей, выбрала одну. Отматывая трос, она двинулась от ствола, ветвь не качалась под ногами, Эл медленно продвигалась, подныривала под встречные ветки. Ствол стал тоньше, Эл легла на живот, закрепила трос и ползком продолжила путь, так меньше шансов упасть. Ей показалось, что волна подхватила ее, пространство качнулось. Она увидела далекий горизонт, словно парила высоко.

— Я знаю это место! — воскликнула Эл. — Сны.

Несколько холмов впереди, а за ними — терракотовые с черным скалы. Поразительной бирюзы небо. Краски невероятные! Она видела эту картину так часто, что не могла бы спутать. Она умирала, болела и среди беспамятства видела эти скалы. Там есть естественный проход внутрь, словно в кратер, а внутри маленький удивительный по красоте уголок, причудливые растения и водопад бьющий прямо из скалы. Оттуда она возвращалась к жизни. Эл пошевелилась, чуть двинулась назад, и картина пропала.

Она огляделась.

— Что это? Ты знаешь?

— Старайся не быть долго в межпространстве — это отнимает силы, — посоветовал он.

— Что я видела?

— Один из миров.

— Который?

— Я не знаю. Попробуй еще.

Эл продвинулась вперед — снова та же картина. Ей так сильно захотелось попасть туда. Достаточно спрыгнуть с ветки. Сердце часто забилось, пришло волнение, от чего искушение спрыгнуть вниз только усилилось. Еще минута и она не сдержалась бы, мир так манил, что Эл напрягла волю, стала думать о Лоре, об обещании. Там, внизу, жестокий Кикха и метущийся от возбуждения Радоборт, возможно уже и все остальные, а здесь неизвестное пространство из видения. Эл полагала, что оно существует только в ее воображении. Нет же! Вот оно.

— Возвращайся или иди туда, — голос был едва слышен. — Выбери.

— Не могу. — Эл боролась с собой. Наконец, силой воли она заставила себя отползти назад.

Голова закружилась, она вцепилась в ветку, грудь сдавило, потом обожгло. Эл закашлялась. Центр груди полыхал огнем, Эл расстегнула замок и засунула руку внутрь куртки, рука тут же нагрелась, источник тепла был где-то под одеждой. Эл вспомнила о медальоне, он был спрятан под второй курткой. Чтобы убедиться Эл пришлось сесть. Она расстегнула вторую куртку. Медальон блестел и грелся. Эл взяла горячий диск и сжала в ладони. Как странно, форма проводит далеко не все воздействия, с силой медальона костюм не справился. Он не был поврежден. Она ощутила действие медальона через защиту костюма. Боль не прошла. Эл старалась отдышаться.

— Что это? — поинтересовался голос.

— Подарок.

— Он взаимодействует с дверью.

— Точно, — Эл мгновенно поняла, что ее собеседник прав. — Ума не приложу, что с этим делать.

— Пробовать еще.

— Ты любопытен.

— Я небескорыстен, — вдруг признался он. Интонация была так похожа на голос Лора, словно он был у нее за спиной. Эл рефлекторно оглянулась. — Я хочу путешествовать, прежде чем вернусь сюда. Хочу с помощью тебя увидеть мир, который мне понравиться.

— Ты хочешь, чтобы я открыла тебе дверь? Что ж изволь. Куда мне идти?

— Погоди немного, поднимись выше, потом еще выше и обойди вокруг.

Эл встала пошатываясь. Голова немного кружилась. Она пошла в указанном направлении. Да, двери отняли силы, подъем уже требовал усилий. Эл обошла ствол.

— Эта, — сказал он.

Эл поняла, что он указал на ветку, которая у нее под ногами. Она прошла, стараясь не потерять равновесие. Снова свет в глаза, качество света такое, как в верхнем мире. Эл прикрыла рукой медальон, она думала, что он вот-вот нагреется, но он остался холодным. Эл пригляделась. Ее взору предстали голые скалы. Вдали виделось движение, Эл едва подалась вперед. Ее зрение, подобно зрению птицы обострилось и приблизило объект на столько, что она смогла его рассмотреть. Цепочка существ спешно двигалась. Она видела спины.

— Силы небесные! Это наследники! — Эл зажала рот. — Они прошли сквозь двери. Уже. Ты сказал, что не знаешь, проход в другой мир.

— Знаю, я обманывал. Не хотел тебя отпускать, ты не похожа на все, что я раньше знал.

— Подожди, — перебила его Эл. — Я там? Я среди них? Не может быть? Это обман!

— Поднимись выше и открой дверь. Помоги мне.

— Это иллюзия.

— Помоги мне.

— Куда идти, — Эл смирилась, пусть сам решает, как ему существовать дальше.

Она добралась до указанной ветки с таким трудом, что казалось, еще немного, и она свалиться вниз. Эл увидела пространство, плотно заполненное звездами.

— Мне пора. Помни, иди на свет, всегда иди на свет.

Мимо нее скользнул огонек. Эл провожала его. Постепенно она догадалась, что смотрит в огромное пространство еще этого мира. Огонек быстро миновал горизонт и исчез, оставив напоследок слабый отблеск. "Дверь", — догадалась Эл. Сил спуститься не было, трос все еще тянулся за ней. Эл смотрела в звездное пространство, пока глаза от усталости не начали слипаться. Ей сильно хотелось спать. Она вернулась к стволу, устроилась среди ветвей и забылась сном.

Глава 3

Что сон, что явь — одно не отличалось от другого. Эл словно сидела на нижней ветви и смотрела вниз. Наследники спорили и сильно шумели. Шум не мало ее раздражал. Эл и не предполагала, что они способны на бурю эмоций. Ей было странно видеть их в таком свете. Эл припоминала, как нервничал Лоролан, он всячески сдерживал себя. Он как скала спокоен, по сравнению с ними. Этот мир подействовал на них таким возбуждающим образом. Видели бы они себя. В галерее дворца она впервые встретила высокомерно спокойных соперников с каменными от презрения выражениями лиц. Эл ошибалась, полагая, что они высокоразвитые существа. Выходит, ошибалась. Этот мир стал для них испытанием. Стихия эмоций бушевала внизу. Она не могла понять смысла ссоры. Высоко. Звуки трансформировались в резкие обрывки, пока достигали ее слуха. Она обратила внимание, что один из близнецов сидит в стороне от общей компании. Ему плохо или ранен. Во сне Эл догадалась, что, скорее всего, седьмой зацепил его в потасовке. Снова вспомнила, что не узнала его имени. Эл не смогла понять, кто ранен — Дорон или Вейер. Раненый полулежал на выступе ствола, остальные не обращали на него внимания, он не шевелился. Чтобы понять суть спора необходимо было спуститься с дерева. Эл вовсе не собиралась представать перед наследниками. "Гавкают, как стая шакалов, до чего неприятно", — думала Эл. Она рассматривала каждого. Второй близнец, сопровождая речь резкими движениями, возражал Радоборту и Фьюле. Эта парочка явно объединилась. Фьюла в напряженные моменты заходила Радоборту за спину или прижималась к нему, однако спорила с не меньшим жаром, чем братья. Кикха взирал на спорщиков с хладнокровным презрением, вставлял пару слов и умолкал. Он не расстался со своим хладнокровием. По его виду ясно, что эта перепалка ему не по вкусу. Он дважды резко останавливал братьев. Что это? Неужели он не позволяет им ссориться? С чего вдруг? Кикха постоянно оглядывался, обводил горизонт взглядом, смотрел в крону, словно, ждал нападения или визита. Осторожен, спокоен, наблюдателен. Какое-то время она наблюдала за Кикхой, он притягивал ее внимание больше остальных. Когда он смотрел вверх, на ветви, Эл казалось, что он видит ее, холодок бежал по спине. Словно добычу выслеживает.

Потом он сделал несколько шагов в сторону, подошел ближе к стволу. Он выбрал, за что зацепиться и молниеносно оказался на нижней ветви.

Эл проснулась. Тревожное состояние прогнало остатки сна. Внизу слышался шум. Эл достала меч и шагнула к стволу, чтобы спуститься, по дороге она лихорадочно сматывала трос. Думала Эл только о дверях. Если наследники еще внизу, значит, об истинном назначении дерева не знают. Если Кикха действительно влез на дерево, то он может обнаружить проход. Эл быстро проделала обратный путь, скрутила катушку и уже нашла взглядом крадущегося Кикху. При его росте и габаритах двигался он весьма изящно, а главное совершенно бесшумно.

— Я знаю, ты близко, Эл. Я чувствую твое присутствие, — говорил он словно сам с собой.

Эл прижалась к стволу, выискивая глазами, куда ей двигаться. Кажется, она выбрала не то направление. Через мгновение бледное и суровое лицо Кикхи поравнялось с ее лицом, а его могучая кисть, схватила ее руку с мечом.

— Решила тут поселиться? Не ждешь гостей? Я счел, что пора навестить тебя, ради собственной безопасности. Слезай, не вынуждай меня стаскивать тебя отсюда.

Деться ей было некуда. За спиной ствол дерева, сбоку — пустота. Шаг, и она свалиться вниз. С другой стороны нависает Кикха. Эл посмотрела на него, смерила взглядом, оценивая. Эл дернула руку, освобождаясь от хватки, не тут то было, Кикха был сильнее. В ответ на ее потуги раздался смешок. Эл посмотрела в лицо сопернику и нахально улыбнулась.

— Не будешь сопротивляться, я ничего тебе не сделаю. Слезай отсюда, — попросил он.

— Я сделаю, — необычно мягко произнесла она.

Свободной рукой Эл попробовала ударить его. Кикха отклонился и сделал всего полшага назад. Этого она и добивалась. Эл всем телом подалась вперед и толкнула его. Кикха потерял равновесие и выпустил ее руку. Эл сделал подсечку, противник стал падать назад, силясь ухватиться за что-нибудь. Грохот внизу известил, что тело достигло земли. Кикха лежал лицом вверх. Шум спора затих. В кроне дерева раздался хохот Эл.

— Сила тяготения распространяется даже на великих! — крикнула Эл, свешиваясь с ветки. — Мягкая посадка?! Не смей мне угрожать!

Кикха видел, как среди ветвей возникла светлая шевелюра. Он пошевелился и стал подниматься на ноги. Остальные наследники подошли к брату.

— Ты не ушибся, братец? — раздался шаловливый голос Фьюлы.

— Не тот случай, когда я могу пострадать, — без всякого раздражения, но строго заявил Кикха. — Теперь вы верите, что она здесь? Слезай, Эл. Я отсюда не уйду, даже если мне придется поселиться здесь. Я не тороплюсь.

— Зачем она тебе? Какой в ней толк? — возразил близнец.

— Он прав. Лучше держать ее на виду, — высказался Радоборт. — Иначе, она будет убивать нас по одиночке. Если бы не обещание, которое я дал по неосторожности Кикхе, даже запрет отца не остановил бы меня. У меня определенное желание прибить ее.

— А может оставить ее здесь. Навсегда, — предложила Фьюла.

— Хитрость Лоролана слишком велика. Он найдет способ ей помочь. Наш брат убит, Дорон ранен. Кто станет следующим? — спросил Кикха.

— У нее была славная возможность прикончить тебя. Тебе повезло, — предположил Вейер.

— А вариант, что я никого не убивала и не намерена, совсем не рассматривается? — подала голос Эл, ее шевелюра снова мелькнула в ветвях. Потом она исчезла и скоро вышла из-за дерева уже в плаще. — Давайте разберемся. Вы все, без исключения, хотите избавиться от меня. Я доставлю вам удовольствие, я исчезну из вашего поля зрения. Мне тоже будет приятно больше не встречаться с вами.

Радоборт пристально, зло и недоверчиво смотрел на нее. Близнец, оказавшийся Вейером, отвернулся в сторону брата и подал ему знак. Второй встал и медленно подошел к ней. Эл правильно решила, что он ранен, сквозь тонкую ткань, окутывающую его тело проступали темно синие полосы. Одежда была порвана на обоих.

— Это он напал на нас, а ты вмешалась, — сказал Дорон.

— Неужели? Он прервал вашу охоту на меня. Его и вас довольно трудно спутать.

— Ты никогда не видела нашего брата. Никто не знал, как он выглядел. Как ты могла различить их?— спросил Кикха.

— Ты же различаешь, почему я не могу, — ответила Эл.

— С чего ты так решила?

Эл в ответ спрятала улыбку.

— Я тоже полагаю, что ты можешь распознать нас на большом расстоянии, Кикха, — ответила за нее Фьюла. — Мы все полагаем, что у вас заговор, вы вводите нас заблуждение.

— Поэтому я предлагал договориться, что мы перестанем угрожать друг другу, пусть успех или поражение зависит от качеств каждого, от его способности пройти путь, а не от его способности обманывать остальных, — провозгласил Кикха. — Заключим договор, никто никого не пытается убить, включая Эл, она и вовсе поклянется.

— Вот еще, ни за что не стану клясться, — возразила ему Эл.

— Это тебе тоже выгодно, — намекнул Кикха.

— Да. Выгодно. Вам, а не мне. С парой из вас я уже договаривалась. Сомнительный результат. Одна потом пыталась убить меня, — Эл посмотрела на Фьюлу, перевела взгляд на Радоборта, — другой только собирается, — потом она опять посмотрела на Кикху, — а ты оболгал меня, чтобы подзадорить остальных. Ну, а эта парочка, как я понимаю, умолчала о том, как они охотились и дрались вдвоем против одного. Не хочу оказаться на месте седьмого. Не верю ни одному из вас. Запрет отца вас едва ли остановит. Я дам слово и буду ему следовать, а за вас не поручусь. Я о вас ничего не знаю, а то, что узнаю, не делает вас лучше в моих глазах.

— Как ты смеешь судить нас, смертная! — возмутился Вейер. — Ты никто! Ты пыль, грязь, не стоящая нашего внимания!

— Поэтому вы так озабочены моим присутствием? — съязвила Эл. — Что же вы не пойдете искать двери? Зачем вы здесь? Если я пыль и грязь, что же вы так боитесь меня?

— Потому что ты — убийца! — выругался Радоборт. — Затем Лоролан и нанял тебя. Не пойму запрет отца!

В ответ Эл грустно усмехнулась ему в лицо и покачала головой.

— Потому что они не знают, где двери, Элли, — Кикха растянул ее имя. — Предлагаю вернуться к том, что мы еще не обсудили. Объединение.

Его повелительный тон вызвал паузу.

— Я соглашусь, — с величавым достоинством кивнула Фьюла. — Один из вас может рассчитывать на мою благосклонность, остальные могут попытаться ее заполучить.

Она заискивающе мягко посмотрела на Радоборта. Он ответил ей взглядом полным сомнений, перевел его на Кикху, потом на близнецов. На Эл он старался не смотреть.

— Мне ничего не остается, как довериться вам, — сказал он.

— Еще бы. Другой возможности у тебя нет, — усмехнулся Вейер.

— Я подозреваю, Кикха, что тебе известно, где находится дверь, — подал голос Дорон. — Так или нет? Ты упорно настаиваешь на совместном походе и торгуешься с нами. Ты знаешь, где дверь.

Эл догадалась, что Кикха уговаривает их совершить совместный проход. Он пытается объединить их. Она удивилась. При других обстоятельствах она обрадовалась бы, но ее недоверие к Кикхе с этим предложением только возросло. Она отошла и присела на корнях. Принимать участие в разговоре ей совершенно не хотелось, договариваться тем более. Выпад Радоборта обидел ее. Как быстро он забыл, что она помогла ему выжить.

— Руководить, конечно, станешь ты? — спросил Вейер у Кикхи.

— Хотите выбраться отсюда, придется вам принять мои условия, — покивал тот.

Снова поднялся шум.

— Мне противно даже слышать это. Изменник требует нашего повиновения! Ты желаешь, чтобы никто из нас не дошел до цели. Отец позвал тебя, поскольку он великодушен. Ты и Лоролан недостойны ступать здесь, — возмутился Вейер. — Пойти с тобой? С тобой, кто возомнил себя главным? Пусть ты старше нас, но ты — изменник. Мы не пойдем с тобой.

— Отец позвал меня не за тем, чтобы вам мешать. Его намерения иные. Совсем иные. Я догадываюсь, что появление двух лишних соперников изменило ваши планы, но не его. Будь вас четверо, отцу не пришлось бы изощряться в выборе преемника. Дорон, попробую тебе объяснить, а через тебя проще дойдет и до твоего брата. Отцу ни один из нас не нужен. Верно, что ему нужен наследник, но не мы. Вы четверо, наделенные некоторыми способностями бездельники, которые пребывали в верхнем мире. Нижние миры вы видели только в отражении. Кто знает их свойства? Об этом мире и остальных вы знаете столько же, сколько смертные знают о вас. Силы одного не хватит, чтобы пройти из этого мира в другой. Чем дольше мы находимся здесь, тем плотнее наши тела, тем труднее будет преодолеть дверь. Вы чувствуете, что приспособились к местным условиям, сочли такое состояние своей заслугой — это ловушка. Дышите с ним в ритм, и скоро он захватит вас в плен.

— Ловушка — твои речи, мой знающий брат, — встрял Вейер.

— Он прав, — подала голос Эл со своего места. — Местная атмосфера быстро насыщает тело своими компонентами, они перемешиваются с природой каждого из нас, они более плотные и тяжелые. В природе каждого заложена способность приспособиться к среде. При переходе из одного состояния в другое избавиться от воздействия этого мира будет трудно. Плотная и агрессивная среда отнимает много сил.

Радоборт внимательно посмотрел на Эл. На ее лице не было ничего, кроме безразличия. Ее слова взволновали его. Он на какое-то короткое время перестал видеть в ней врага. Он не слышал ее мыслей, не мог уловить ее чувств. Но как она могла постичь этот мир за короткий срок! Он поверил ей.

— Скольким из нас нужно объединиться, чтобы пройти двери? — спросил он у Кикхи.

— Один я не смог. Дорон и Вейер тоже не смогли. Так, братья мои? — Кикха наградил близнецов смешком удовлетворения. — Потому что нужно больше двух, чтобы оказаться по другую сторону. Вейер, я знаю, что ты не веришь мне, ненавидишь и договариваться не станешь, даже вопреки рассудительности брата. Я не стал предлагать вам сделку, поэтому я пришел сюда. Здесь место с более тонкой энергией. Я знал, рано или поздно вы явитесь. Ни Фьюла, ни Радоборт поодиночке меня не устраивают. Поскольку я не рвусь пройти первым, то предпочту указать дверь и пропустить вас вперед, но оставаться тут я не намерен. Мне необходимы двое союзников. Если двое из вас рискнут мне поверить, тогда мы объединимся, прихватим с собой Эл и окажемся в другом мире.

— Мой мудрый брат, — пропела Фьюла с интонацией заискивающей нежности, — я пойду с тобой. Объясни мне только, зачем тебе смертная?

— Я давно не виделся с отцом, но еще помню, как меняется его нрав. Он может обвинить меня или нас всех в том, что мы ее погубили или изменить условия. Он знает о трудностях этого мира. Он ждет от нас ошибок. Мы сделаем ошибку, если в порыве соперничества устраним того, кто слабее нас.

— Она воспользуется нами, чтобы пройти дверь. Не желаю ей помогать, — возмутился Радоборт.

— Ваше непомерное самомнение затмевает ваш разум. Лоролан выбрал ее именно потому, что она умеет пользоваться дверями. Давай, Элли, разуверь их!

— Не могу сказать, что он не прав, — сказала Эл и кивнула как можно достовернее. Сама мысль, что речь идет о других дверях, не о дереве, ее очень вдохновила. Она почувствовала облегчение, когда поняла, что Кикха уведет их отсюда. — Я пойду с вами.

— Нас уже четверо. — Кикха посмотрел в сторону близнецов. — Мне безразлично, какой степени неприязнь вы питаете ко мне. Мы — братья, и я предлагаю вам союз.

— Дверь переместилась. Ты знаешь, где другой проход? — спросил Дорон у Кикхи.

— Брат, мы не можем договариваться с ним. Он предатель. Я скорее соглашусь на союз со смертной! — возмутился Вейер.

— Сейчас важнее просто выжить, брат, — заключил Дорон. — Я ранен и теряю силы.

Между ними начался спор. Эл медленно отошла в тень, подальше от дерева. Чем дальше, тем все более странно она себя чувствовала. Не то чтобы она питала неприязнь к вынужденным спутникам, скорее недоумение. Их реакции были не свойственны существам высокого уровня развития. Эл видела не один десяток цивилизаций, чем выше уровень развития, тем более разум превалирует над страстью. Эл вспомнила Нейбо. Великий разум, опыт тысяч поколений его народа, поставленный на службу злу. Он тоже начинал свой путь со скитаний. Эл попробовала представить хоть одного из них правителем миров, и ей стало еще больше не по себе. В этот момент Эл поняла, что отстаивать интересы Лоролана — благородная задача. В нем немало светлых черт, и он более достоин вернуться к отцу, чем любой из них.

Кикха опять нарушил ее одиночество.

— Размышляешь, как с нами быть, Элли?

— Угадал.

— Не угадал. Я чувствую. Не скажешь мне, спасибо?

— Спасибо. Не могу не быть благодарной.

— Мне не нужна благодарность. Я заинтересован в том, чтобы у них был конкурент. Как тебе этот мир, Эл? Лучше, чем твой родной? Хочешь выбраться, тогда твое "спасибо" должно стать реальным делом? Хочешь домой? Или у тебя нет дома?

— Зачем тебе? Куда ты приспособишь мою откровенность?

— Пытаюсь стать вежливым. Мы теперь — спутники.

— Обещала кошка мышке быть вежливой. Я тебе не верю.

— А я тебе. Слишком легко ты согласилась.

— Мне противны ваши склоки. Я хорошо знаю, как действует хаос. Они быстро деградируют, оставаясь здесь. Они ссорятся, даже не понимая, что объединение — их единственное спасение.

— Да, уж. Гордая Фьюла уже предлагала мне себя, и кажется Радоборту тоже. Хитра. Ее сила весьма притягательна для мужской половины. К кому бы она ни примкнула, она выиграет. Если победит, станет править вместе с отцом, если проиграет, предложит себя в супруги победителю. В этом вы похожи.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не терял время даром. Я кое-что знаю о тебе. Неудача с твоей империей обернулась большим опытом. Не так ли? Пытаешься его применить в другом месте? Да, Лоролану повезло. Думаю, отец это понимает. Берегись, Элли. В отличие от Фьюлы, в случае провала, ни один, ни другой не пощадят тебя.

— Не смею спросить, и все же, за что ты ненавидишь отца? Ты не сказал о нем ничего хорошего.

— Он тоже обо мне не скажет.

— Хочешь и мне предложить союз?

— Уже предложил. Разве ты не согласилась?

— Надолго ли?

— До следующей двери. Потом договор можно продлить.

— Значит, от меня что-то требуется? — спросила она.

— Объедини их, они сплотятся, перестанут спорить и начнут действовать. Им нужен общий враг. Этот враг — ты. Убеди их, что ты знаешь о дверях, знаешь, где они. А я позабочусь, чтобы они не растерзали тебя в переходе или по ту сторону. Подозревай меня, имеешь право. Сейчас не лгу.

— Я не знаю, где дверь, я солгала.

— Элли, Элли. Я слышал о тебе, как о честном существе.

— Давно это было, — усмехнулась она.

— Верю. Поверь и ты. Единственная моя цель — выжить и уйти отсюда. Я на все пойду ради своей цели.

— Верю, — повторила Эл его интонацию. — Где дверь?

— Нам двоим придется ее найти. Фьюла чувствует двери, но она измотана. Радоборт их не чувствует. Дорон ранен, а у близнецов один дар на двоих. Остались мы с тобой.

— Я слышала, что дверь дрейфует. По какому принципу?

— Пока не знаю. Из этого мира я выходил только с отцом, в те времена, когда мы считались родными. Я могу найти ее признаки, для этого мне нужно уйти и побыть одному. Я ухожу.

— Куда?

— В темноту, Элли. Надеюсь, они не дадут тебе ровно дышать, и ты не сбежишь.

С этими словами Кикха молниеносно скрылся во тьме.

— Интриган. — Эл слегка топнула ногой и не сдержала улыбки.

Верить ему или нет. Эл решила поверить. Предостережения Лора были на время забыты.

За спиной у нее стояла подозрительная тишина. И взгляды, взгляды в спину. Прислушиваясь, Эл медленно повернулась. Вся компания смотрела на нее. Ага, сердитые соперники и она в одиночку. Как прав Кикха, они смотрели на нее, как на врага.

— Где дверь, Эл? — требовательным тоном спросила Фьюла.

— Полагаю, где-то там. — Эл кивком указала в ту сторону, куда скрылся Кикха.

— Веди, — небрежно бросил Вейер.

Эл посмотрела на них, перевела взгляд на дерево. Они окажутся в темноте и начнут терять силы. Эл сделала несколько шагов назад, словно приглашая их за собой.

— Я требую молчания и никаких споров по дороге. Мне необходим покой и сосредоточение, — заявила она с превосходством и гордо подняла подбородок. — Не хотели слушать Кикху, будете слушать меня.

Вейер рыкнул в ответ.

Эл сделала усилие, чтобы повернуться к ним спиной. Как неприятно. Никто больше не высказал протеста. Фьюла догнала ее первой.

— Укажи направление и я пойду первой, — сказала она.

— Как угодно, — Эл указала направление рукой и склонилась в шутливом реверансе.

Мимо проследовал Радоборт, потом близнецы, и скоро она оказалась последней в группе. Эл потянулась к рукоятке, но Вейер грозно фыркнул и обернулся.

— Не смей!

Эл, в знак согласия, показала пустую руку. Цепочка двинулась. Эл ощутила себя спокойнее, когда дерево за их спинами опять стало треугольником звезд. Теперь у нее есть время до момента, когда вскроется обман. Направление выбрано наугад. Кикха исчез. Эл стала размышлять над вопросами поиска двери. Почему нет? После лазания по дереву она знала действие двери и ощущения, которые при этом возникают. Детские воспоминания были другими, тогда она даже не замечала перехода. Проходы с Лороланом близки детским ощущениям, с деревом ситуация иная. Что есть дверь — переход из одного состояния в другое. И таких дверей много. Куда они ведут — другой вопрос? Где может быть точка перехода. "Иди на свет", — мелькнули слова седьмого. Где тут свет? Тут Эл вспомнила, как он уходил. Как падающая звезда. Ее память точно воспроизвела картину. Мало того, что зрелище завораживает. Он ушел, и блики рассыпались в круг и искрами в разные стороны. Эл обшаривала взглядом горизонт, кругом только темнота. Пока Эл размышляла, ей приходилось следить за движением впереди. Они шли долго и тихо, без ссор уступили первенство Фьюле, тем самым доверились ей. Радоборт закрывал ее от братьев, Вейер заслонял раненого Дорона от Эл. От нее требовалось не провоцировать их.

Их снова обступил холод. Эл опять потянулась за прибором климат контроля. Она нащупала в сумке кинжал. Могучий силуэт Вейера, мелькавший впереди навел ее на мысль засунуть оружие, на всякий случай, под ремешок на сапоге, охватывавший ногу ниже колена. Эл вспомнила остров. Большая забота с его стороны.

Потом Эл достала прибор. Данные изменились, стало теплее. Вейер почуял датчик, так же как его почувствовала Фьюла. Он резко обернулся. Эл еще раз убедилась, что прибор пробуждает у них некие ощущения. Странно, что простой датчик вызывает такой резонанс. И тут Эл припомнила себя. В былые годы у нее были особые отношения к датчикам. Они вызывали в ней нервозность, она чувствовала их остро, испытывала неприязнь. Ее работа в космосе подразумевала наличие подобных приборов в огромном количестве, и Эл пришлось вырабатывать тактику поведения, чтобы не выдать окружающим эту способность. Позднее Эл осознала, что дело не в приборах, а энергии, которую они излучают. Она чувствовала такой спектр, который был недоступен простому человеку. Пришлось учиться жить с этим. Эл научилась. Со временем приборы перестали доставлять ей неудобства. Климатический анализатор в принципе совершенно безопасен. Она его почти не чувствует в работе, в отключенном состоянии он совершенно не излучает.

Вейер же рванулся к ней с яростью, удар был оглушительным. Эл не успела отскочить, стараясь не выпускать прибор из рук, она покатилась по земле. К счастью почва тут оказалась мягкой. Эл растянулась на ней шагах в семи от Вейера. От следующей атаки Эл едва увернулась. За ней последовала другая. Неожиданно на помощь Эл пришел Радоборт. Он на удивление ловко оттащил от нее более крупного и сильного брата. Дорон готов уже был придти на помощь Вейеру. Эл в бессилии вытянула вперед руку с датчиком. Дорон отпрянул и грозно зарычал.

— Прекрати! Вейер, что с тобой?! Дорон, прочь! — кричал Радоборт.

— У нее оружие! — орал Вейер.

— Где? — спросил Радоборт. — Эл!

— Это не оружие! — крикнула она. — Приспособление для проверки климата. Бешеные!

— Опять она достала эту мерзкую вещь! — возмутилась Фьюла. — Убери ее, Эл, иначе я запущу в твои жилы порцию яда!

— Странно. Я ничего не чувствую, — удивился Радоборт.

— Видать, он не действует на полукровок, — с презрением заметил Дорон.

— Дай это мне, Эл! — потребовал Радоборт, не обращая внимания на слова брата.

— Да ни за что на свете! — заявила Эл.

Она встала на ноги. Радоборт приблизился и схватил ее за кисть. Эл замерла, готовая дать отпор. Радоборт вгляделся в прибор.

— Он пульсирует. Что он показывает? — спросил он.

— Он проверяет среду вокруг нас. Силу притяжения, температуру, влажность, давление, атмосферу, больше сотни параметром. Он излучает короткие импульсы.

— Глупость какая! Зачем? — спросил он.

— Анализ среды позволяет правильно вести себя, — объяснила она.

Радоборт несколько раз дернул ее руку. Эл краем глаза заметила, как изменились параметры.

— Кто придумал такое? Почему Вейер беситься?! Что такого скрыто в этой вещи? -спрашивал он.

— Подожди, — отмахнулась Эл. Она стала медленно поворачиваться вокруг своей оси. Отошла в сторону. — Дорон, Вейер, вы были тут раньше. Тут бывает рассвет? В этих широтах всходит местное светило?

— О чем ты спрашиваешь? Не понимаю, — ответил Дорон.

— Я спрашиваю, бывает ли здесь восход?

— Конечно, бывает, — ответил тот.

— Оно взойдет там, — Эл ткнула пальцем левее того направления, которым они следовали. — Дверь может быть там.

— Откуда знаешь? — грозно спросил Вейер.

— Догадалась, — пояснила Фьюла.

Эл выключила прибор и спрятала в сумку.

— Время от времени я стану его включать. Прошу не кидаться на меня, а то я еще нечаянно всажу в одного из вас меч по самую рукоятку. Не без удовольствия, — заявила Эл.

— Ты угрожаешь? — спросил Дорон.

— Да, — кивнула она.

Эл повернулась и пошла в ту сторону, которую выбрала, игнорируя те оскорбления, которыми наградили ее спутники. Смолчал один Радоборт. Эл спокойнее было идти последней. Сейчас она возглавляла процессию.

Медальон на груди скоро начал греться. Эл поняла, что дверь рядом, не зря она сидела на дереве. Подсказки следовали одна за другой. Теперь Эл была уверена, что идет правильным путем.

Впереди возникло новое препятствие. Густые заросли хищных растений преградили им дорогу. Шевеление впереди заставило ее остановиться. Эл обернулась. Остальные уже стояли на приличном расстоянии. Эл стала пятиться назад.

— Двери там, — произнес Дорон с торжеством.

Он был прав, медальон грелся все больше.

— Нашли, — из темноты показался Кикха, — Могу сообщить, что эти веточки не так безобидны. Фьюла, ты изыскано употребила свои способности, ты воздействовала на их столь благотворно, что они за короткий срок научились вырабатывать особые жидкости, которые нас просто убьют. Эти примитивные организмы, быстро научились охотиться на нас.

Фьюла рассмеялась довольная собой.

— Для меня они безвредны. Теперь моя очередь диктовать условия. Я выберу двоих из вас. И мы трое пройдем, а остальные пусть остаются. Какие бы двери вы не нашли потом, они всегда будут увиты моими маленькими поданными. Пришло мое время выбирать.

Фьюла упивалась торжеством. Она приблизилась к Кикхе и изящным жестом обвила его шею.

— Ты согласен, брат мой?

— Сестра моя! Ты удостоишь меня чести, — иронизировал он.

— Фьюла, но ты мне обещала! Мне первому! — воскликнул Радоборт.

— Почему ты так решил, мой наивный брат? — съязвил Кикха.

— Ты лгала мне? — спросил Радоборт у Фьюлы.

— Ты пойдешь с нами. Я возьму тебя третьим.

Дорон метнулся в сторону и заслонил собой проход к двери.

— Ни один из вас туда не пройдет, — прорычал он. — Все или никто.

— Сзади! — крикнула ему Эл.

Дорон увернулся от настигающей его плети. Растение промахнулось. Вейер поспешил помочь брату. Эл стала медленно отходить. Радоборт оказался между двумя парами. Радоборт не успел сообразить, что происходит. Лезвие кинжала прильнуло к его горлу.

— Уровняем силы, — услышал он выдох Эл совсем близко и шепот. — Доверься мне. Не шевелись.

Хватка Эл оказалась сильной, лезвие холодным. Она стояла у него за спиной, горло горело от прикосновения холодного металла. Ее шепот оглушал, его парализовало необычное ощущение. Такое он переживал только в моменты благоговения, когда отец одаривал его беседами наедине. В существе у него за спиной клокотала сила. Радоборт ощутит дрожь. От близости Эл его обдало горячей волной, звезды над головой поплыли.

— Стоять, — услышал он ее приказ.

Он утратил способность сопротивляться. От соприкосновения с ней он увидел мир иным. Его собственные ощущения расширились, мир стал более осязаемым. Он был светлее, где-то на горизонте виднелись отблески рассвета. Грудь горела. Радоборт решил, что видит мир ее глазами. Тут он понял настроение окружающих. Близнецы готовились к броску на него. Фьюла поступила верно, выбирая Кикху, как защиту. Вдвоем они сильней близнецов. Ранение Дорона ослабило их. Поэтому близнецы готовы били убить его, Радоборта, или Эл, как возможных союзников, только бы не допустить соперников к двери! Выпад Эл уровнял шансы.

— Видишь, — шепнула Эл. — Тихо. Кикха блефует. — Потом она произнесла оглушительно громко для обострившегося слуха Радоборта. — Все или никто! Полагаю нам разумней вернуться к старому договору. Радоборт пройдет первым! Потом я, потом близнецы, потом вы двое! Фьюла, уйми растения!

— Договорились, Элли, — согласилась Фьюла. — Кикха прав, ты ловкая соперница.

— Видишь свет, — шепнула Эл Радоборту. — Когда он блеснет в вервях, ты увидишь, как он играет — это дверь. Быстро туда. Не останавливайся. Близнецы успеют первыми. Втроем вы пробьете проход.

Радоборту казалось, что она говорит громко, что все слышат их.

— Дверь! — крикнул Кикха.

Эл мгновенно освободила Радоборта и сильно толкнула его.

— Вперед!

Она ошиблась. Они оказались у двери последними. Пара близнецов и Фьюла, оттолкнувшая Кикху, первыми достигли блистающей зоны. Кикха ринулся наперерез Радоборту и Эл. Кто успел первым — разобрать было невозможно. Единственное, что почувствовала Эл — сильный удар в грудь, а потом что-то или кто-то рванул ее назад. Волна не увлекла ее за собой, а отшвырнула, Эл кубарем катилась по мягкой почве. Дверь исчезла.

— Проклятье! — Эл уткнулась лбом в землю.

"Дверь отнимает силы", — вспомнила она предостережение седьмого. Она не нашла сил, чтобы подняться. Причиной тому была не только дверь. Ей пришлось признать свое поражение. Эл испытывала досаду от неудачи, старалась подавить неприятные чувства, не дать им одержать верх.

Она еще раз посмотрела в сторону кустарника. Все словно замерло, ни шума, ни шевеления. Ее отбросило достаточно далеко, и растение не будет покушаться на нее. Нет сил, чтобы встать. Эл перевернулась на спину. Звезды над нею таяли в отблесках надвигающегося рассвета, первый луч которого открыл дверь пяти более удачливым ее соперникам. Эл поморщилась, испытывая новый приступ сожаления. Глупо было рассчитывать, чтобы ее пропустят.

— Ты тупица, Эл, как сказал бы Зента. Но шанс был хорош. Ты нашла дверь, что само по себе — большая удача. Нашла эту, найду и другую. Не сдамся. Не сдамся, — сказала она себе.

— Не такая уж тупица, если так стремительно ее нашла. Не ожидал.

— Кикха!

— Разочарована?

Голова Кикхи, который склонился над ней, закрыла звездный пейзаж. В ответ Эл шумно выдохнула и попыталась сесть, что далось ей с трудом, кружилась голова. Эл уперла локти в колени и схватилась за голову.

— М-м-м, — простонала она. — Ты! Мираж, развейся.

— Рад, что ты держишься за свой лоб, а не за рукоятку меча.

— Почему ты здесь?

— Кажется, нас постигла одна участь.

— Кто-то вытолкнул меня назад. Не ты?

— Отрицать не буду. Кто там разберет?

Он присел рядом. Эл сидела молча, опустив голову, покачиваясь из стороны в сторону, удерживая равновесие и борясь с тошнотой. Кикха, что странно, тоже умолк. Эл было не до него. Он осторожно наблюдал за ней, потом понял, что ее способность чувствовать притупилась, и стал смело ее изучать. Она впервые подпустила его близко. Он боролся с желанием коснуться ее. Волосы закрывали лицо, а ему хотелось его видеть. Надвигающийся рассвет играл отблесками в кудрях, наполнял их свечением, играл на рукоятке меча. Он заметил на подкладке ее плаща рисунок звезд. Все эти отблески собирались в единый образ. Она светилась, покачивалась, как видение, которое вот-вот рассеется.

— Эл, — позвал он только за тем, чтобы увидеть ее лицо.

Она медленно приподняла голову и обернулась. Взгляд был туманным, она немного щурилась. Смотрела всего мгновение, потом закрыла глаза.

— Что? — спросила она, не открывая глаз. — Что тебе нужно?

— Мы проиграли, — сказал он.

— Гм, — хмыкнула она.

— Что означало твое "не сдамся"?

— У меня нет ни малейшего желания вести с тобой беседы. Мне паршиво. Тратить силы на слова не хочу. Была бы рада, если ты исчезнешь. Поищи себе дверь, Кикха.

— Я не собираюсь их догонять.

— Вот и возвращайся к отцу.

— Я сам не вернусь и тебя намерен отговорить. Нам стоит исчезнуть отсюда.

— Нам? Отстань, Кикха. Я помню нашу милую беседу в доме Браззавиля, не пытайся меня убрать с пути.

— Я повторюсь, но скажу. Тебе стоит хорошо подумать, ради чего и чем ты жертвуешь. Возвращайся в свой мир, а про этот — забудь.

— Ты уже разузнал откуда я? Даже если так... Отвяжись. Проваливай.

Эл склонилась на бок, намереваясь лечь. Она устало выдохнула.

— Какая странная здесь почва, — заметила она, зачерпнув горсть земли.

Эл дунула на ладонь, мелкие крупинки слетели с нее. Кикха заметил, как ее глаза расширяются, как она переводит взгляд на рассвет, как сужаются ее зрачки и расширяются опять.

— Великий Космос, — прошептала она.

Эл вытащила прибор климат контроля и направила его в сторону зарева.

— Ты совершенно права, Элли, — заговорил Кикха, набрал горсть земли в большую ладонь и подбросил вверх. — Это пепел. Если до полного восхода мы не уйдем из этого мира, то погибнем от лучей местного светила.

Эл посмотрела сначала на рассвет, потом обернулась в сторону трех ярких звезд.

— Я возвращаюсь, — уверенно сказала она. Эл встала на ноги.

— С удовольствием провожу тебя, — согласился Кикха.

— Без нянек обойдусь.

— Хочу убедиться, что ты исчезла отсюда.

Эл не стала дожидаться, когда он поднимется, и пошла в сторону звезд. Кикха легко догнал ее. Поравнявшись с Эл, он посмотрел на нее сверху вниз, она была едва выше его локтя.

— Какая ты маленькая, — заметил он.

Эл метнула в него недовольный взгляд снизу вверх.

— Вот думаю задобрить тебя. — Он протянул ей кинжал. — Уронила свое оружие. Теперь ты не станешь подозревать меня, что я намереваюсь тебя убить.

— А я не подозреваю. Тебе не выгодно. — Эл забрала у Кикхи кинжал и засунула его в сапог. — Твоя задача, как можно быстрее выпутаться из этой передряги, и при этом сохранить все приличия. Ты угрожал мне для виду, чтобы я не вмешивалась в твои планы.

— Еще как вмешиваешься. Ты только тем и занимаешься, Элли, что вмешиваешься в мои планы.

— Боишься, что я выиграю?

— Теперь не боюсь.

Эл засмеялась в ответ.

— Бойся, Кикха. Бойся. Предпочту, чтобы ты боялся.

— Тебя? Хм. Не боюсь. Скорее я бы согласился, если бы ты пошла со мной. Я не лгал, когда говорил, что Лоролану повезло. В моем мире тоже нет владычицы.

— Что?! Что я слышу?! Силы небесные! — Эл от удивления всплеснула руками. — Я сплю и брежу!

— Почему нет, Элли. Разве я хуже, чем Лоролан?

— Это уже ни в какие ворота, вернее двери, не лезет! Возмутительно! Лор заслужил мое расположение! А от тебя кроме унижения и подозрений я ничего не видела! Ни одному звуку изреченному тобой не поверю! Лучше молчи, Кикха! Лучше молчи.

— Вот как? — в его тоне мелькнула угроза и даже злость. — Чем таким Лоролан, милый братец, заслужил твое расположение?

— По сравнению с тобой, он действительно милый. Он был и остается моим другом.

— Посмотрим, каким другом он тебе будет, когда поймет, что ты проиграла! Я, по крайней мере, не скрывал свих намерений. Я ненавидел тебя, когда ты появилась, но признаю, что ты не можешь ни привлекать внимание. Кто он тебе? Неужели, так близок? На столько, что ты променяешь на него свое прошлое, которое, как я понял, было неплохим. Тебе не место в этом мире. Возвращайся в свой. Я могу отправить тебя туда. В этом смысле, я честнее Лоролана.

— Да ты глыба холоднющего рассудка по сравнению с ним. Не смей пачкать имя близкого мне существа. Это низко. Лучше помалкивай.

— Он так изменился? — спросил Кикха сам у себя. — На столько? Я слышал, тебя сложно обмануть, Элли, ты чуешь фальшь. Ты так благосклонна к нему...

— Заткнись, пожалуйста!

— Я только размышляю вслух. Я допускаю, хоть и с трудом, что скитания изменили его. В таком случае вам обоим следовало держаться подальше от отца и этих миров. Зачем он вернулся?

— Он любит свой мир.

— Любит? Какое трудно применимое к нему понятие. О, я сделаю вывод, что вы одинаковые. Ты когда-нибудь бросала любимых существ ради своих целей?

Эл ответила не сразу, но спокойно и с достоинством.

— Ты рылся в моем прошлом. Что ж, неплохо знать соперника. Чтобы ты не тратил понапрасну красноречие, дам тебе совет: не нужно манипулировать мной, используя мое прошлое. Не подействует. Я давно не жалею о прошлом и не живу им. Я терплю тебя, как ты сам выразился, до ближайшей двери. Мне нужны силы, тратить их на беседы с тобой, я считаю излишней благотворительностью. Я объявляю односторонний обет молчания. Неприятно мое общество? Вот тебе три звезды. Двигай туда.

— Я решу, что ты спряталась от разговора.

В ответ молчание.

— Мне искренне интересно узнать о том, чем захватил тебя мой брат. Как знать, вдруг, я изменю мнение о нем, тогда я помогу тебе победить.

Опять молчание.

— Элли. Не ускоряй шаг, я двигаюсь быстрее тебя. Как ты собираешься искать дверь? Тебе не удаться совершить проход одной.

Она молчала. Было слышно, как она дышит, как позвякивает в такт шагам снаряжение, но сами шаги были едва слышны. Кикха немного отстал, чтобы наблюдать ее походку. Он следовал за ней, не пытаясь обогнать, не произнося больше речей. Он любовался ее движением. Спрашивал себя, что такого в ней, что так притягивает. Так они шли, пока триада звезд не обрела очертания кроны. Светило над горизонтом жарило их спины, приближался окончательный восход. Она устала, Кикха стал замечать, как покачивается ее фигурка. Потом он услышал тихий писк. Эл достала свой прибор, он призывно мигал. Эл вздохнула в ответ и выключила прибор.

Дерево было уже близко. Крона ловила свет и ослепительно отражала его. Остаток пути она прошла, прикрывая рукой глаза. Стало невыносимо жарко.

Эл коснулась рукой ствола и согнулась. Усталость валила с ног. Она повернулась к Кикхе.

— Подсади, — попросила она.

Он встал создавая тень, свет так слепил, что она была благодарна ему. Перед глазами расплывался его силуэт и Эл стал видеться совсем другой образ. Она решила, что от перегрева, с которым не справлялись плащ и костюм, начались галлюцинации. В колыхании знойного марева она увидела лицо Алика, склонившегося над ней. Он нависал крупным силуэтом, Эл повинуясь внутреннему позыву потянулась к нему и упала на руки.

— Наверх. Наверх, — шептала она. — Быстрее.

Крепкие объятия сомкнулись, и она почувствовала, что летит вверх. Зной на мгновение отступил.

— Очнись. — Близко от нее было красивое ярко освещенное лицо Кикхи. Эл показалось, что она видит диковинное божество, всемогущее, недосягаемое. Она не испытывала ни тени опасения. Он близко, ближе, чем следует для ее безопасности. — Почему дерево, Эл? Почему дерево? Что ты знаешь?

— Дверь, — выдохнула она. — Выше.

Ярусом выше стало прохладнее, к ней вернулась способность оценивать обстановку. Эл поняла, как могуч физически и вынослив ее спутник. Он легко перемещался вместе с ней, ловко перебираясь по ветвям.

— Тут, — остановила она его.

Эл пришлось встать на ноги. Ее качало. Она вцепилась в ствол. Плащ помешает ей двигаться. Эл потянулась рукой к застежке, Кикха опередил ее. Он быстро освободил ее от плаща. Эл не забрала его. Два шага, потом на коленях, потом ползком она продвинулась вдоль ветви. Волна, подхватившая ее, освежила чувства и вернула к жизни. Она увидела тот самый пейзаж из гор и цепочку движущихся существ. Как в прошлый раз ее зрение обострилось. Шесть фигурок двигались вдоль обрыва.

— Здесь, — сказала она и рванулась вперед.

Ощущение падения сменилось стремительным полетом. Наступила прохлада, Эл набрала полные легкие, но уже не плотного разогретого воздуха, а прохладного и мягкого. Голова закружилась, подкосились ноги. Она поняла, что проход завершился. Она опустилась на колени. Дневной свет заливал пространство. Это был другой мир.

О присутствии, вообще о существовании Кикхи, ей напомнил его шумный вздох и дрожь прошедшая по всему телу. В памяти мелькали состояния из того мира. Опять не было сил. Слепил свет, но не было жары, он напоминал о последних мгновениях там. Лицо Кикхи стояло перед глазами, Эл сильно сжала веки, чтобы избавиться от наваждения. А ей все казалось, что он смотрит. Эл открыла глаза и отшатнулась. Кикха полулежал недалеко и действительно смотрел очень внимательно, в его взгляде застыл вопрос, которого Эл не понимала. Она уже забыла, как он в действительности выглядит, постоянные сумерки, заставили воспринимать его как тень, которая все время сзади, тот, кто не упускает ее из виду последнее время.

Эл закашлялась, дышать здесь нужно по-другому, уже привыкшие к плотному воздуху легкие раздувались, как кузнечные меха.

Кикха продолжал внимательно следить. Он едва сам мог пошевелиться от усталости, каково же ей? Она опять стала кашлять, ей пришлось согнуться и встать на четвереньки. После приступа она повалилась на бок, закрыла глаза и перестала шевелиться. В этом мире он видел и чувствовал больше. Ее телу не хватало энергии, одежда мешала ей. Следом пришла боль, она скорчилась, преодолевая приступ рези в животе, слабо застонала.

— Отвернись! — грубо рявкнула она, а потом мягче. — Отвернись, пожалуйста!

Кикха выполнил ее просьбу, он мог не смотреть на нее, но чувствовал ее. Он слышал, как она раздевается. Лязгнуло отстегнутое оружие. Она торопилась и шумела. Потом наступила тишина. Он подождал, прислушался и обернулся. Эл рядом не было. Позволить ей скрыться из виду, хоть ненадолго, он не мог. Он еще видел оставленные ею следы и устремился за ней. Далеко она не уйдет. Зря он тревожился. Она просто спряталась за ближайший уступ. Одежды на ней не было, она кучкой валялась рядом, поверх она положила меч без ножен. Он видел ее спину, она сидела на камне, еще более маленькая, чем в одежде.

— Проклятье! Я же просила — не смотреть! Перестань! Это оскорбительно! — стала протестовать она.

Он увидел, как ее тело впитывает энергию, как само постепенно начинает излучать. Она вздрагивала и корчилась, ей было больно. Он продолжал смотреть и получил отпор. Эл развернулась, схватила ближайший камень и запустила в него. В меткости ей не откажешь, она едва не угодила ему в голову, он увернулся и увидел, как она схватила следующий. Ему пришлось скрыться за уступом, второй снаряд врезался в камень за его спиной и рассыпался. Кикха сел, опираясь спиной.

— Ты моя прелесть, — засмеялся он.

Она услышала, потому что следующий камень рассыпался о скалу недалеко от него.

— Молчу.

Некоторое время образ Эл занимал его ум, потом он задумался над произошедшим переходом. Они прошли в следующий мир. Она вела его. Еще одна дверь найдена ее силами. Он подчинился ее устремлению, пошел за ней. Там в пылающем мареве ни он, ни она не могли лгать друг другу, плести интриги и спорить. Спасаясь, они ненадолго стали союзниками. Он признался, что был рад подобному стечению обстоятельств. Теперь пришло другое осознание событий. Она знала, куда идет! Она знала, что делает, даже в полубессознательном состоянии. Значит, знала раньше! Само развитие событий помешало ему вырвать ее из состязания, они прошли в следующий мир, чего он не желал. Она их обманула! Всех! Кикха пережил приступ ярости. Еще несколько мгновений назад он испытывал тягу к ней, теперь ненавидел. Это чувство затмило остальные. Он схватил обломок камня, яростно его сжал, тот рассыпался на куски. Он справился с первым приступом злости, встал и вышел из-за скалы.

Эл почти оделась, уже набросила на плечи серую куртку. Она застегивала одежду, заметила движение и обернулась. Он встретил ее строгий взгляд. Она свела брови, ничего дружелюбного в ее лице не было. Она перебросила через плечо ремень с ножнами и двинулась к уступу, за которым недавно сидел Кикха. Он проводил ее взглядом. Она подняла свой плащ, который Кикха бросил на камни, осмотрела его, по-хозяйски тряхнула и набросила на плечи. Ее вид не сулил доброго отношения.

— Спасибо, что помог мне. Отныне мы ходим разными дорогами, — сказала она.

Кикха помедлил, потом легко догнал ее.

— Ты оказывается коварная. Как изящно ты скрыла, что знаешь о двери. Красивая игра. Я поверил, — в его тоне сквозило презрение.

Он злился. Эл тоже раздражало его присутствие. Присутствие Кикхи заставляло ее отвлекаться и следить за ним, вместо того, чтобы изучать обстановку.

— Поздравляю с открытием. Ты уже решил, что я отступилась? Тебе не праздновать победу, потому что я иду дальше. Без тебя.

— Хочешь вражды?

— Не припомню, чтобы мы дружили, — усмехнулась она.

Она пыталась уйти от него, он не отставал.

— Я не оставлю тебя в покое ни на один твой вздох. Хочу лицезреть, как тебя сожрет какая-нибудь удачливая местная зверюга.

— О, этот мир обитаем, спасибо за информацию. Я позабочусь, чтобы ты тоже стал трапезой.

— Война, Элли? Я рад, что тебя злит мое присутствие. Что тебя больше раздражает, что я намерен дальше мешать или, что я видел тебя голой?

Эл развернулась, увидела, как мелькает злорадство в его взгляде. Пощечина была просто оглушительной, она явно набралась сил, в голове у него загудело. Не смотря на разницу в росте, подпрыгнув, она дотянулась до его лица. Он успел перехватить ее руку и сильно тряхнул:

— Вот как? — он схватил ее за шиворот и поднял так, что ее лицо оказалось рядом с его лицом. — Не смей прикасаться ко мне!

— И что ты сделаешь? — Эл облизала сухие губы и поморщилась, показав ему зубы. — Убьешь меня? А как же твоя свобода?

— Нет, Элли, не так просто.

Он впился в нее взглядом. Эл в него. Началась борьба. Зрачки девушки расширились, стали бездонно темными, она побледнела. Тяжело было смотреть в эти глаза. Они пугали, в его лице и взгляде появился демонический оттенок. Эл не отступала, в упор смотрела на него. Ее обдало холодом, потом бросило в жар, стало ломить кости, мир исчез, остались только его глаза, красивые, как у Лоролана, но жестокие.

Силы оставили ее, тело обмякло, когда Кикха отпустил, оно рухнуло вниз.

— Посмотрим, как ты теперь доберешься до следующей двери, и хватит ли тебе сил пройти дальше, — сказал Кикха. Он склонился. — Не забывайся, тебе следует знать свое место.

Он рывком вытащил меч из ее ножен, тряхнул ее еще раз, Эл распласталась по земле. Она слышала шум удаляющихся шагов.

— Мерзавец, — прошептала она.

Он отнял ее силы. Эл постаралась снова раздеться — руки не слушались. Она осталась лежать на камнях без движения. Сознание уходило, пространство рассыпалось, она перестала понимать, где находится.

Глава 4

Эл очнулась от забытья. Уже сумерки. Место другое. Остатки заката догорали слева. Было холодно. У нее был жар. Эл потрогала свою щеку, она пылала. Тело грелось, значит, борется за жизнь, меняется под среду. В том другом мире она не чувствовала себя так уютно. Этот мир так похож на земной, ее тело хорошо различало отличия.

Ей следует позаботиться о безопасности. Она еще раз осмотрелась. Место действительно другое, она лежала на выступе скалы, образовавшей своего рода чашу, а над ней нависал массивный каменный козырек. Ее убежище по форме напоминало раскрытую раковину. Эл стала ворочаться. От лежания тело затекло, руки и ноги кололо иглами. Сколько она была без сознания?

Вдруг рядом что-то заворочалось и заурчало. Звук был похож на кошачье мурлыкание только более громкое и гортанное. Эл глянула через плечо и застыла. Большое животное растянулось на камнях у нее за спиной. Угроза Кикхи так явно всплыла в памяти, что Эл не смела шевельнуться. Зверь встал и скоро его мохнатая физиономия или морда ткнулась ей в лицо. Снова урчание и пыхтение. Эл различила два огромных, темных, почти круглых глаза. Она не решилась предположить его намерения. Они оказались просты. Раскрылась пасть. Чтобы защититься Эл с трудом подняла руку, собралась с силами и оттолкнула морду от себя. В ответ она почувствовала несильный толчок в плечо. Эл постаралась увернуться. Откатилась. Ей удалось лечь на бок, а потом встать на четвереньки. Так лучше его видно. Голова у него оказалась крупная, почти круглая, морда слегка походила на львиную. Зверь пошел в атаку. Эл приготовилась к тому, что он начнет кусаться или рвать ее на части. Он целился в бок. Массивная башка угодила ей прямо в солнечное сплетение. Эл сгруппировалась, перевернулась на спину. Челюсти зверюги сомкнулись на складках куртки, и оно оттащило тело Эл на прежнее место, не прилагая к тому особых усилий. Когда оно отпустило, Эл неловко отмахнулась и угодила предплечьем в пасть зверю. Вероятность лишиться половины руки стала очевидной. Руку оно не откусило, только навалилось всем телом, придавливая обессиленную Эл к камню. Морда снова оказалась напротив ее лица. Животное замерло и смотрело на нее пристально во все свои круглые глазищи. Эл свободной рукой старалась оттянуть морду в сторону. Ее руки погрузились в складки шкуры. Под густым коротким мехом ощущалась очень толстая и плотная кожа, состоящая на ощупь из пружинящих шариков. Эл схватила зверя за шкуру и потянула в сторону. Вероятность, что челюсти сомкнуться на ее шее была как никогда велика. Зверь махнул лапой, Эл получила оглушительную оплеуху. Животное подалось назад, обхватило Эл лапами. Она перелетела через него, больно ударилась боком о камни и застонала. Зверь замер. Влажные глаза шевельнулись. Эл могла поклясться, что заметила в них интерес. Он больше не нападал. Они лежали друг напротив друга и смотрели. Что ему стоило сожрать ее, пока она была без сознания? А, может быть, он играет с ней, как хищные кошки играют с добычей?

— У-о-о-у! — изрекла мохнатая морда.

Эл лежала без движения, зверь время от времени издавал гортанное воркование, но с места не двигался. С наступлением ночи стало еще холоднее, ее снова бил озноб, от долгого лежания тело опять затекло. Эл осмелилась пошевелиться, легла на живот. Ей мешали ножны, она отстегнула их, без меча они бесполезны. Эл подложила их под щеку. Рядом послышалась возня, ей на спину легла мощная лапа.

— Ум, — выдохнул зверь.

Костюм израсходовал весь свой ресурс и совсем не грел ее, плащ сполз на бок. Эл мерзла, не решаясь ворочаться. Животное оставило ее в покое. Эл не знала радоваться ей или готовиться к худшему. Если она дотянет до утра, сил прибавиться. Эл нащупала кинжал в сапоге, даже смогла коснуться пальцами рукоятки.

— У-о-м! — рыкнул зверь.

Эл не предпринимала больше попыток шевелиться. Он заворочался, потом вовсе обнаглел, и положил свою голову и лапы на спину Эл. Тяжело, но стало теплее. От него шло особое тепло, какое-то человеческое. Скоро Эл сморил сон.

Проснулась она в обнимку со зверем, который совершенно мирно дрых, обхватив ее огромными лапами, как ребенок игрушку. Рассвет только начинался. Щетинки на шее зверя щекотали ей нос. Эл едва не чихнула. Она перевела дух. Перевернуться не было возможности, Эл запрокинула голову, от чего верх и низ поменялись местами.

Рассвет был великолепен и так похож на земной, что у нее сжалось сердце. С момента прощания с островом ей все чаще хотелось домой. Земля — неизвестно где, но для нее дом ассоциируется только с этой планетой. Там ее мир. Там Алик. Он был первым из землян, о ком она вспомнила, наблюдая рассвет. Ей хотелось, если не быть рядом с ним, то хотя бы встретить ненадолго, загладить горечь их последней встречи. Нелепо вышло. Эл закусила губу и вздохнула. Потом она вспомнила последнее видение на острове. Эл очень хотелось, чтобы он тоже увидел его. Эл снова вздохнула. Вздох был глубоким и тяжелым, кажется, она разбудила зверя. Он заурчал. Эл посмотрела на него. Два круглых глаза искоса наблюдали за ней, Эл прочла в них сочувствие. Впечатление было таким явным, но потом она подумала, что принимает свое восприятие за реальность.

— Хм, — фыркнул зверь и отвел взгляд.

— Ты понимаешь? — осторожно спросила она. — Ты знаешь, что я чувствую?

— У-у-м! — буркнул он и покосился опять.

Вышло у него смешно, и Эл затряслась от смеха.

— Ну и морда, — смеялась она.

Зверь заворочался, а потом положил тяжелую лапу ей на голову.

— Это что? Намек, что я тоже не красавица? — пробормотала Эл из-под лапы.

Знакомство продолжилось. Эл быстро поняла, что животное не воспринимает ее как пищу, пока его намерения остались ей неясны. Первое время он не давал ей выползать из углубления, хватал за одежду или за ногу и тащил назад. Возмущаться было бесполезно, сила на его стороне. Эл упрямо старалась выползти на край, посмотреть, что там за кромкой. Выползти, потому что сил у нее было мало. Мышцы ослабели, она не могла встать, разве что на четвереньки. Зверь пресекал ее попытки, ловил и волок обратно.

— Эй, неведома зверушка, ты меня удочерила? — возмутилась Эл.

Ее протесты сопровождались ворчанием и хмыканьем. Зверь вел себя весьма разумно, разве что не говорил.

Прошло несколько дней. Эл окончательно окрепла. Тогда зверь позволил ей встать и подойти к обрыву. Каким образом он притащил ее сюда? Высоковато. Ничего похожего на то место, где они с Кикхой вошли в этот мир. Эл вспомнила о нем и поморщилась.

Она наметила возможный путь, по которому можно спуститься. Она долго оценивала свои возможности. У нее есть катушка с тросом, но жертвовать сейчас даже частью этого сокровища, она посчитала преждевременным. Кругом голые скалы, сколько хватало обзора ни намека на растительность, воду и живых существ, ни троп, ни дорог. Эл думала: куда ей направиться, и как найти дверь?

Зверь подошел к ней, встал рядом и уставился вниз. Эл присела. Круглая башка наклонилась, он пристально изучал обстановку внизу. Смотреть на эту сосредоточенную морду без улыбки Эл не смогла. Он водил глазами и усердно пыхтел, как будто соображал, как слезать с уступа. Он все больше напоминал ей умнейшую собаку, даже внешне был смесью мастифа и льва только без хвоста, но крупнее последнего, четвероногий, огромные лапы с виду не были созданы для лазания. Эл не обнаружила даже намека на когти. Не было у зверя и зубов, их заменяли две твердые, как кость, пластины во рту, но хватал он ими ощутимо больно. Он оказался игривым и беззлобным существом, и они эти дни частенько возились от скуки. Бороться он обожал. Его старания сопровождались сопением, от которого Эл заходилась смехом. Эл давно так не веселилась. Он демонстрировал силу и ловкость с азартом сильного ребенка, но пока никак не навредил ей. Наигравшись, он принимался гипнотизировать ее своими глазищами. Такого взгляда у животного Эл не видела. Он без сомнения обладал интеллектом.

Она осторожно обняла его за холку.

— Отпустишь меня? — спросила она.

— Ухум, — вздохнул зверь.

— Знаешь, как спускаться?

— Мым.

— Ты хорошая нянька. Мне лучше, я выздоровела. Мне нужно идти. Отпусти меня, пожалуйста.

Зверь скосился и не издал ни звука. Эл выпрямилась. Он отошел от нее и улегся в углублении.

— Это да или нет? — спросила она.

Она двинулась к тому месту, где можно было спуститься. Зверь не шелохнулся.

— Ну, я пойду. Ты настоящий друг. Спасибо.

Эл боком подошла к краю. Шаг вниз. Она стала спускаться. Зверь проводил ее любопытным взглядом. Былая легкость и гибкость вернулись к ней. Эл не лазала по скалам с того момента, как покинула Землю, она получила настоящее удовольствие от спуска, тело слушалось.

Спуск закончился. Эл посмотрела вверх. Зверь стоял на скале и наблюдал за ней. Эл вздохнула. Он ее отпустил. На душе стало приятно и тепло, чувство благодарности заполнило сердце.

— Спасибо, я тебя не забуду.

Эл опустила взгляд. Куда теперь? Если бы знать. Голые скалы кругом. Она вслушивалась. Тишина. Еще вчера она подумала, что пойдет на восход. Никаких других идей у нее не возникло. В сторону восхода простиралось открытое и удобное для передвижения пространство. Эл повернулась к скале спиной и пошла прочь.

Она осталась одна. Наконец-то. Общество зверя сгладило впечатление последнего времени. Спасибо ему еще раз, но теперь ей хотелось одиночества. Наследники, гибель седьмого, поведение Кикхи. Эл осознавала, что ей необходимо держать внутреннее равновесие. Не думать о соперниках дурно. Вели они себя не самым лучшим образом, однако у них были на то причины. О ней изначально сложилось неверное представление. Эл не могла сформулировать его точно. Общая неприязнь к Лоролану перекинулась и на нее. Эл очень хотелось верить, что они не смогут так просто вырваться отсюда. Она не желала им неудачи, но с ней поступили подло, потому она все-таки сердилась на них. Они именовали себя великими, но в поступках их и поведении не было величия.

Эл подумала о Лоролане, вспомнила первую встречу. Какое чувство вызвало его появление, какое благоговение! Ни один из наследников не вызывал ничего подобного. Впрочем. Не совсем так. Кикха. Там, в верхнем мире, он выглядел напыщенным, но от него шла сила, мощнее, чем от Лора, не просто сила, а обаяние. Эл невольно стала выбирать между ними. Она не знает Кикху ровно настолько, насколько знает Лоролана. Эл не могла их сравнить. Они не терпят друг друга. Лор без деталей объяснил почему — Кикха стал причиной его изгнания. А за что Кикхе ненавидеть Лора? Впрочем, все наследники не питают друг к другу родственных чувств, кроме близнецов. Нет, ненависть Кикхи иного свойства. Эл пока приняла предположение, что Кикха все же претендует на миры. Владыка знает его намерение, потому и позвал. Кикха — старший сын, у него свой мир, а значит, опыт. Он пытался всех убедить, что не будет первым. Хорошая позиция. Но он самый подготовленный. Фьюла в критический момент выбрала его, сильного, тем самым она показала свое отношение к ситуации. Радоборт и она, Эл, попались на уловки Кикхи. Он не позволил покушаться на нее, потому что сам хотел убедиться, что она не дойдет до двери. Хороший способ убрать соперницу. Именно его, как сильного конкурента не пропустили в дверь. Кикха — самый сильный, а ее считают самой слабой. От них двоих избавились в первую очередь. Он не отрицал, что вытолкнул ее из двери. Убрать ее с пути оказалось важнее, чем пройти в другой мир. Он сказал: "Кто там разберет". Он не рассчитывал, что застрянет. Тогда зачем спас ее, а потом так обошелся? Нет, здесь сложнее. Она начинает питать к нему неприязнь. Все же, что-то в нем притягивало ее, только это "что-то" таяло с бешеной скоростью.

Эл перестала думать о соперниках. Намеченный ею путь теперь петлял, попадались большие глыбы, Эл огибала их, стараясь не терять направление. Так она несколько часов сновала среди острых скал. Ее стал мучить голод. С момента начала путешествия, в нижнем мире, который отнимал много сил, она не думала о еде. Наличие желудка внезапно стало очевидным. Голод сильно обострил чувства. Потом пришло ощущение, что за ней следят. Это не был взгляд в спину, только беспокойство, которое становилось сильнее и сильнее. Эл настораживалась и озиралась, на свой страх и риск полезла выше, выбирая такой путь, который трудно проделать существу больше ее по размерам. Преследователь никак не выдавал себя, но он был. К ней вернулись телесные силы, но не вернулись в достаточной мере сверх чувства, поэтому выследить положение преследователя Эл не удалось. Она пустила в ход старые уловки разведчика. Наконец, он выдал себя. Когда за выступом скалы мелькнул силуэт, Эл крикнула:

— Эй, хватит прятаться, выходи!

Шевеление прекратилось. Тогда Эл сама стала спускаться к камню, стараясь не шуметь.

— Ну и куда ты убежишь? Спрятаться негде. Нечего было расти таким крупным. Выходи.

Из-за края показалась половина серо-коричневой морды и круглый глаз. Потом снова скрылась. Эл обошла край камня. Зверь стоял, уткнувшись башкой в выемку скалы, и тихонько сопел.

— Прячься-прячься, страус. Попался.

— Фыф, — послышалось из выемки.

Эл присела на камень и стала ждать, что он предпримет. Постояв немного, зверь вытащил голову из углубления и скосился.

— Соскучился? — спросила она.

Зверь подошел вразвалочку и ткнулся ей головой в грудь, при этом Эл едва не свалилась с камня.

— У-о-у, — проурчал он.

Эл устало положила голову на массивный затылок зверя.

— Я тоже рада тебя видеть, — выдохнула она. — Еще, я есть хочу.

Телу стало тепло, Эл не хотела шевелиться, зверь замер, точно старался не потревожить ее. Эл закрыла глаза. Скоро наступят сумерки, идти дальше нет ни сил, ни нужды, она не против провести еще одну ночь в его обществе, а может и не одну. Впервые с момента начала путешествия она подумала о времени.

— Фыф, — сопел зверь.

— Пошли искать место для ночлега, — предложила Эл и попыталась встать, зверь толкнул ее, она, потеряв равновесие, и все-таки свалилась с камня.

Эл засмеялась, зверь взбрыкнул, приняв ее смех как знак к игре, и она оказалась в лапах животного.

— А-а-а! Ты меня раздавишь, громила. Тяжелый какой! — Эл, как могла, старалась отпихнуть зверя, чем подогревала его азарт. — Нашел себе игрушку!

Эл удалось выскользнуть из его хватки, она поднялась на ноги и метнулась за камни. Началось преследование. На камнях она оказалась более ловкой, Эл не давала ему возможности приблизиться, скакала с камня на камень, выбирая те, которые были слишком малы, чтобы зверь мог вскочить на них. При всей видимой грузности, он проявлял ловкость и прыть, и Эл скоро выбилась из сил.

— Все! Все! Сдаюсь! — выкрикивала она.

Явно довольный победой зверь развалился пузом кверху и стал извиваться.

— Ликуешь! Лику, ликуй. Нашел себе по силам. Что мне с тобой делать?

Зверь перестал резвиться, повернулся на живот и посмотрел на нее пристально, как всегда делал после игры. Он так внимательно смотрел, словно ждал ответа на ее вопрос. Эл не выдержала взгляда и отвела глаза.

— Мне кажется, ты понимаешь. — Эл подошла и села рядом, сложив ноги по-турецки. — Это твой мир, а мне нужно выбираться отсюда. Понятия не имею, что мне делать. Ты привязался ко мне по понятным только тебе причинам, но я тут не буду задерживаться. У меня есть цель, мне нужна дверь.

Тут зверь сел. В его глазах отразился некий мыслительный процесс, он поднял лапу и необычно нежным движением коснулся середины ее груди.

— Хм-м, — пропыхтел он.

Он повернулся, сел напротив Эл. Его жест повторился, он уперся лапой ей в грудь и замер. Немигающие шары-глаза смотрели на Эл. Чтобы понять его, требовался совсем другой контакт, таких сил у Эл не было. Она решила попытаться, замерла, закрыла глаза, постаралась сосредоточиться. Мелькали картинки сегодняшнего путешествия по скалам, возня со зверем. Эл постаралась избавиться от них.

— Фыф-фыф, — сопел зверь.

Он убрал лапу, Эл открыла глаза.

— Сверх ощущения вернуться, времени мало прошло. Я не могу сказать сколько. При других обстоятельствах, я вошла бы с тобой в иной контакт, а пока я бессильна. — Эл провела рукой по лбу и морде зверя. — Есть хочется, у меня есть запас.

Эл полезла в свою сумку, сверток с хлебцами был извлечен оттуда и сразу привлек внимание ее нового друга. Зверь засопел громче. Эл достала один хлебец и осмотрела его. Зря она медлила. Массивные челюсти раскрылись, она едва успела отдернуть руку.

— Эй, это мой кусок! — возмутилось она. — Нахал!

В ответ она услышала хруст и красноречивое "тьфу". Зверь выплюнул хлебец и замотал головой.

— Фыф, — с отвращением выдохнул он.

— Что, обжора, невкусно? Спрашивать надо. Испортил ценный продукт. У-у-у-у! — Эл оттолкнула его морду.

Ей пришлось достать еще один хлебец. Не опасаясь второго покушения на ее еду, Эл отломила кусочек и стала жевать. В желудке у нее заурчало, что вызвало у зверя любопытство, он снова уперся ей голой в живот. Эл доела хлебец, а потом пришло ощущение, что она наелась камней или съела слишком много.

— Эх, водички бы, — вздохнула она.

— У-о-у! — выразился зверь.

— Хочешь сказать, что ту есть вода? Вот я бы удивилась. Жажда хуже голода.

— У-о-у, — отозвался зверь.

Эл похлопала его по голове. Зверь поднял на нее глаза.

— Куда тут ходят на водопой? — спросила она и облизала сухие губы.

Зверь лениво поднялся и вразвалочку, неохотно, стал спускаться. Эл тоже встала и пошла за ним.

— Неужели понял? — спросила она сама себя.

Зверь оглянулся и прибавил шаг. Скоро он ускорился так, что Эл пришлось бежать за ним. Она не просила его остановиться, любопытство влекло ее следом. Эл сновала среди камней, когда она отставала, зверь скрывался за камнями, потом она догоняла его, потом его силуэт снова мелькал впереди. Он стал взбираться на крутой склон. Эл оставалось только удивляться его проворству, при таком грузном сложении и мягких лапах он с легкостью взлетел на склон, а ей потребовалось время и немало сил, чтобы забраться наверх. Зато ее труды были вознаграждены. Ей предстоял еще спуск, но внизу раскинулось озерцо, в которое падал прямо из скалы поток пенной жидкости. Эл достала прибор.

— Вода! Это вода! — Эл обхватила шею зверя и чмокнула его в макушку. — Умница! Ты, умница!

— Хм.

Эл стала спускаться вниз первой. Зверь проследил за ней, а потом спустился следом.

Еще один тест. Эл поднесла датчик близко к поверхности озерца.

— Чудеса! Действительно вода.

Эл спрятала прибор и набрала воду в ладони, при этом испытав восторг. Ее лицо расцвело в улыбке. Она отпила пару глотков. Поднялась и стала раздеваться. Она осторожно сняла медальон, и положила его в сумку. Зверь с интересом провожал глазами падающую на камни одежду. Медальон сильно его заинтересовал, он издал урчание.

— Посторожишь одежду? — с улыбкой спросила Эл.

Зверь фыркнул и важно разлегся на ее плаще. Эл подмигнула ему и вошла в воду. Это событие показалось Эл иллюзией, чтобы прогнать чувство нереальности, она набрала воздух в легкие и нырнула, тело обволокло массой воды, Эл открыла глаза и осмотрелась. Каменное дно хорошо просматривалось, она поплыла под водой. Телу передалась мощная энергия. Краем глаза она заметила блик. Эл обернулась. Камень, прозрачный как слеза лежал на дне в паре метров от нее. Эл прихватила камень и вынырнула. Зверь не лежал, а стоял над гладью воды и всматривался в нее, словно любовался собственным отражением. Всплывая Эл, подняла небольшую волну, зверь перевел взгляд на нее, увидев камень, он разволновался, стал топать передними лапами. Потом он бухнулся в воду и поплыл. Плавал он не медленнее, чем бегал. Эл поняла, что его цель — камень. Когда рядом с ее рукой открылась пасть, Эл без возражений закинула камень туда и снова нырнула. Зверь же сразу вернулся на берег. Эл отплыла на безопасное расстояние и подняла голову над водой. Зверь уже лежал на берегу и жадно грыз камень. Эл стало так интересно, что она решилась подплыть поближе. Зверь покосился на нее и грозно заурчал, прикрывая кристалл лапами.

— Так вот чем ты питаешься, — сказала она.

Эл решила его не тревожить и снова нырнула. Скоро на дне обнаружились целые залежи подобных кристаллов. Эл взяла пару и снова вынырнула. Она вышла из глубины, нащупала под ногами каменистое дно и бросила свою добычу на берег.

— Угощайся!

Эл проследила, как зверь поднялся, собрал кристаллы, сложил их с первым, съеденным на половину, и продолжил трапезу. Она повторила процедуру еще раз пять. Он бережно собрал все кристаллы, став обладателем десятка камней.

Эл решила поплавать, ей не хотелось выходить из воды. Она лежала на ней и смотрела в бирюзовое небо, оно темнело, приближался вечер. Вокруг ничего кроме каменных глыб. Если бы она служила в разведке, как полагалось ей по образованию, то открытие этих земель стало бы огромным событием в ее жизни. Если бы она оказалась на десять лет в прошлом. Мир класса Земля. Раньше бы она назвала: планета класса Земля, но слово "мир" было всеобъемлющим и точным. После общения с Лором, оно прочно вошло в лексикон Эл. Композиция атмосферы, вода, температура, давление, наличие разумных существ, одно из которых ужинало на берегу. Однако, Эл не чувствовала себя ученым, открывшим новый мир. Ее не покидало ощущение, что она знакома с ним, окружающее в ее сознании не выглядело чужеродным, и дело тут вовсе не в ее опыте. Никогда прежде у нее не возникало подобного родства с окружающим пространством, разве только на самой Земле. Еще недавно, обнаружив озеро, она сочла находку чудом, окунувшись в прохладу воды, Эл почувствовала себя в родной стихии, где просто забыть, что мир вокруг незнаком. И никаких восторгов или удивления, даже заботы о поисках двери ушли. Вода успокоила ее. Эл подплыла к водопаду, здесь было глубоко, Эл попала под поток, и ее тут же потянуло вниз. Она вынырнула по другую сторону струи. Как только она открыла глаза — вскрикнула, потому что в нише за водопадом на камне восседал Кикха и играл кристаллом, подобным тому, что Эл доставала со дна.

— А-а-а! Силы небесные! — выкрикнула Эл.

Тело похолодело. Она шарахнулась назад, снова попала под падающую стену воды, ее опрокинуло, ей пришлось вывернуться, как рыбе, чтобы выбраться из потока. Она оттолкнулась ногами от дна и стала стремительно грести. Вынырнула она уже на середине озера. Зверь стоял на берегу, широко расставив лапы, смотрел поверх ее головы и злобно ревел. Под этот рев Эл выскочила на берег и кинулась одеваться. Она надела легкую одежду и сразу поверх серую, разряженный комбинезон остался на земле, Эл свернула его и сунула в сумку. Наткнувшись рукой на медальон, Эл вытащила его, быстро надела на шею. На сапоги времени уже не хватило. Эл наблюдала завораживающую картину.

Поток воды расступился, образуя кулисы, и оттуда шагнул Кикха. Он ступал по воде без всякого напряжения. Эл затаила дыхание, наблюдая, как он приближается. У нее возникло желание пасть ниц, или сбежать, так величаво он выглядел. Ее била нервная дрожь. Гладь воды едва колыхалась под его ногами. Эл не слышала рева зверя, который бросался к границе воды и отступал назад, она была захвачена надвигающейся на нее фигурой. Он остановился у кромки, зверь выступил вперед и не давал ему ступить на берег.

Эл подумала о звере. При столкновении с Кикхой его могла ожидать печальная участь. Она подскочила к животному и стала оттаскивать его от кромки воды. У нее не получалось, зверь как будто врос в камни.

— Назад. Назад. Назад, — твердила она.

Он не подчинялся. Кикха висел над водой, смотрел на зверя и ждал.

Эл обхватила зверя за шею, сдавила ее.

— Успокойся. Тихо. Ты умница, я понимаю, ты меня охраняешь. Давай, отойдем от берега. Ну, шагай назад.

Зверь подчинился и отошел. Кикха смог вступить на твердую землю. Тут он потерял весть свой завораживающий флёр. Эл схватила сапоги и отбежала шагов на двадцать. Зверь пятился, прикрывая ее отход. Эл успела натянуть сапоги и обернуться плащом, так она чувствовала себя уютнее. Кикха эти несколько мгновений оставался неподвижным.

— Я помешал? — произнес Кикха мягко.

Эл еще не отправилась от шока и не ответила. В ответ Кикхе заревел зверь.

— Ты нашла себе хорошего союзника, Элли. Должен признаться, что у тебя феноменальная способность располагать к себе. Он готов за тебя умереть. Так вот кто украл твое тело. Представь себе, Элли, мне стало неловко, что я тебя бросил, а когда вернулся, то не нашел тебя на месте. Какая удача, что мы снова встретились.

Эл вспомнила недавние размышления о том, что она не хочет встречаться с Кикхой. Какой злой рок ее преследует? Почему он?

— Мне казалось, что ты уже знаешь причину моего интереса к тебе, — ответил Кикха.

Эл продолжала молчать. Если бы Лоролан мог ей помочь. Эл подумала о Лоре и мысленно призвала его на помощь. Стоило ей так подумать, как Кикха подался вперед.

— Напрасно надеешься. Он не придет тебе на помощь. Он хочет встречаться со мной гораздо меньше, чем ты.

Эл стала отходить назад, пытаясь уйти. Зверь тоже пятился. Кикха постоял молча, а потом добавил.

— Бесполезно, Эл. Я не отстану. Я, как верно ты думаешь, твой рок.

А Эл все удалялась. Кикха испытал некое подобие сожаления. Он не лгал, он был на том месте, где бросил ее, и действительно удивился ее исчезновению. Он упрекнул себя за порыв, за попытку наказать ее за обман. Теперь она была напугана и беспомощна, что его устраивало. Деться ей теперь некуда, силы в ней немного, сейчас она, в принципе, безопасна для него и остальных. Он мог бы контролировать ситуацию и саму Эл, но ему мешал зверь.

Кикха несколько раз пытался приблизиться, но животное кидалось вперед. Чувствует ли Эл, кто ее опекает? Он оценил, какого качества мощь заключена в этом создании. Кикха строил план возможного нападения, но животное предугадывало его намерения. Зверь закрывал собой девушку, как щитом.

— Успокой его, Эл. Пока ты питаешь ко мне ненависть, он будет кидаться на меня.

— А что я должна испытывать? Ты пытался меня убить, он меня спас. Я не прошу меня защищать, он сам так решил. Это его собственная воля.

— Нет, Эл. Ему передаются твои настроения. Ну, совладай с собой, прекрати испытывать ко мне неприязнь, и это существо успокоится. В былые времена отец хотел поймать одного такого, у него не получилось. Может быть, мне повезет.

Тут Кикха достал из-за спины меч. В его руках оружие казалось небольшим. Эл устремилась на помощь зверю. Она хотела заслонить животное от нападения, однако зверь в ее защите не нуждался. Он первым ринулся на Кикху с таким ревом, что округа содрогнулась. Эл отпрянула, Кикха отскочил к воде. Зверь быстро вернулся к Эл, совершил вокруг нее оборот. Эл почувствовала, как ее подхватила волна.

Вместе со зверем Эл растаяли в воздухе. Кикха добежал до того места, где они стояли, и со злостью вонзил меч в камень.

— А-а-а! — прорычал он. — Что же это за существо?!

Вокруг Эл возник иной пейзаж, горы более пологие и низкие. Здесь был ясный день, яркое светило висело над скалой. Эл сощурилась.

— Мым, — раздалось поблизости.

Эл обернулась на звук. Зверь лежал на камнях и сопел. Эл почувствовала тяжесть в ногах и села рядом с ним.ьт

Теперь настала ее очередь внимательно изучать своего нового знакомого. Не выдержав ее взгляда, он фыркнул и отвернулся.

— Кто же ты такой? — спросила Эл. — Ты такой необычный. Кто же ты?

Зверь не обернулся. Эл развела руками. В прежнем ее понимании то, что случилось, называлось телепортацией, а в новом "проход через дверь". Она испытывала то же, что в переходе между мирами. Зверь обладал способностью к скачку. Вот как она попала на скалу. Он перенес ее с места прихода в этот мир простым для него перемещением. Вот почему так устроены его лапы, он лазал по скалам в крайних случаях. Эл вздохнула, посмотрела на зверя, объяснений не будет. Она опять пожалела, что нет сверхощущений. Зато, сбылось ее желание отделаться от Кикхи. Эл прокрутила в памяти внезапную встречу, поморщилась и передернула плечами. На долго? Как знать? Он может отыскать ее завтра. У него четкое намерение — вывести ее из состязания.

Зверь метнулся, вскочил на лапы и заревел.

— Опять! — вскакивая следом, выкрикнула она.

Кикха материализовался в трех шагах от нее. Зверь с грозным ревом встал между ними.

— Успокой его, Эл! — строго приказал Кикха.

— Исчезни! — с раздражением ответила Эл. — Отстань от меня.

Кикха отошел от нее на пару шагов.

— Это не так просто — гонятся за тобой.

— Что ты прицепился ко мне? Поищи себе более достойного соперника.

— А ты мне не соперник, Эл. Давать тебе пояснения, я не собираюсь. Ты же обладаешь такими достоинствами! Догадайся сама.

— Ха! Не надейся, я не откажусь от намерения помочь Лоролану! Я выполню обещание, даже если мне предстоит драться с тобой. На смерть! Жаждешь поединка? Ты выбрал удобный момент. Воспользуешься той силой, что забрал у меня? Зверь! Назад!

К удивлению самой Эл ее новый друг перестал метаться, подошел и лег у ее ног.

— Как ты приручила его, Эл? — в словах Кикхи слышалось удивление.

— Я его не приручала, скорее он меня. — Эл погладила зверя по голове, тот в ответ издал урчание. Эл присела. — Я хочу назад к озеру.

Эл не успела глазом моргнуть, перед ней стояла гладь воды с поволокой вечерних сумерек. Краем глаза она заметила Кикху. С его присутствием бороться бесполезно. Она старалась обрести равновесие. Продолжая поглаживать круглую голову животного, Эл осмотрелась в поисках места для ночлега.

— За водопадом удобно, — подал голос Кикха.

— Слишком сыро, — возразила она.

Эл заметила недалеко ножны, которые впопыхах оставила на берегу. Кикха был ближе, он поднял их первым, вложил меч и повесил перевязь на плечо. Эл поняла, что возвращать ее вещи он не собирается.

Этот день был слишком длинным. Скалы, скалы. То вверх, то вниз. Ее желанием было найти ровное место и заснуть. Тело устало и просило пощады. Зверь фыркнул и призывно посмотрел на нее. Эл кивнула, он пошел прочь от озера, она — следом. Зверь нашел углубление, шагах в шестидесяти от озерца. Выбоина в маленьком плато напоминала ту, где он ее выхаживал. Он улегся первым, Эл пристроилась рядом, накрывшись плащом с головой. Кикха издали наблюдал за ними. Зверь лежал без движения, но глазом следил за посторонним. Эл заснула сразу, ее не мучило беспокойство от присутствия Кикхи.

Он не знал сна, ему предстояло провести ночное время в раздумьях. Он не лгал, что испытал досаду, когда потерял ее. Поддаваясь резкой вспышке гнева, он не подумал, что порвет узы доверия, едва установившиеся между ними. Он искал ее достаточно долго. Теперь стал понимать почему.

Животное. Эл не имеет представления, от какого рода существа получила благословение. От отца Кикха кое-что знал о них. С древнейших времен они жили в этом мире. Его отец питал к ним неприязнь, но уничтожить не смог или счел неразумным. Ни одна такая особь не вступала в контакт с великими. Кикха видел нечто похожее в детстве, но издали.

— Опасайся их, — сказал тогда отец. — Они могут быть очень опасны. И они умны.

Кикха решил, что отец пугает его. С той поры ему не представилось случая снова встретить такого зверя.

Он обернулся, зверь сидел совсем близко и рассматривал его. В темноте слабо поблескивали глаза. Эл мирно спала вдалеке, он чувствовал, как она дышит. Кикха посмотрел в ее сторону и зверь угрожающе рыкнул.

— Я не трону ее, — сказал Кикха. — Узнать бы, что ты в ней нашел?

— Хм-м.

— Это не объяснение.

Вместо ответа появился образ. Высокая фигура женского существа, облаченного в одежды цвета местной зари с лиловым отливом. Складки одежды слабо колыхались, от шевеления воздуха. Фигура из видения парила. Кикха увидел лицо, его черты очень напоминали Эл, тот же овал обрамленный завитками волос, только темными. Тот же взгляд. Сходство во взгляде с Эл было первым, что привлекло его внимание в этом лице. А вокруг был свет, ровный, идущий ниоткуда. Видение угасло.

— Это не она. Очень похожа, — сказал Кикха, зверь покосился. — Очень похожа.

— Хм, — выдохнул зверь.

В ответ на сомнения Кикхи, появилось другое видение. Это был воин в доспехах, которые покрывал такой же плащ, какой получила в подарок Эл. Венец с камнем охватывал голову. В лице его не было мужества, только боль и страдание. Кикха увидел — воин ранен, ранен смертельно. Кикха вспомнил, как исказилось лицо Эл, когда он отнял у нее часть сил. Да, черты ее лица в тот момент были поразительно схожи. Видение снова пропало.

— Да, она похожа, — согласился Кикха. — Очень. Но, только похожа. Ты ее с кем-то сравнил?

— Фыф, — выдохнул зверь и отошел.

Кикха снова посмотрел в сторону Эл, зверь не возражал, и он мог рассматривать ее достаточно долго. В ответ раздалось сонное бормотание:

— Отстань, дай отдохнуть...

Кикха стал смотреть на воду. Его мысли периодически возвращались к Эл, он размышлял о пути, которым можно пройти к двери. В этом мире отыскать проход в следующий мир проще, чем в предыдущем. Около одной двери он уже побывал. Ему было достаточно вступить в нее, но он остановился, потому что не мог почувствовать других. Ему было очень важно знать, где они находились. Он разыскал соперников и сразу потерял к ним интерес, грызутся, как обычно, он не имел намерений присоединяться к ним. Другое дело Эл, не в силах обнаружить ее, он принял это как вызов. Он нашел ее одну, зверь возник позднее. Эл шла к двери. Кикха сделал вывод, что туда ее влечет некая сила, которую она при отсутствии части своих способностей, не осознает. Тогда он возник рядом, чтобы понять механизм, но не ожидал, что она испугается.

Долгая ночь заканчивалась. Эл проснулась, когда появились признаки рассвета. Она изящно потянулась и зевнула. Зверь лежал рядом, он тоже не спал и, не поднимая головы, наблюдал за ней. Эл зевнула еще раз, потом заметила Кикху.

— Доброе утро, — сказала она.

— Ты желаешь доброго утра мне? Забавное пожелание, — откликнулся он.

— Если я не желаю видеть тебя, это все равно не освобождает меня от правил вежливости, — пояснила Эл.

— Ну, тогда и тебе доброго утра, — согласился Кикха.

Эл достала из сумки костюм, включила режим зарядки, отыскала прибором точку восхода и разложила костюм на камнях.

— Посторожишь? — спросила она у зверя, — а то тут есть охотники до моего имущества.

Зверь что-то проурчал в знак согласия. Эл подошла к воде. Сначала она напилась, а потом, скинув плащ, куртку и брюки, собиралась войти в воду. В это время зверь, прихватив уже охраняемый им костюм, подошел к ней и с чинным видом разлегся на ее вещах, многозначительно оглянувшись на Кикху. Тишину утра нарушил смех Эл. Она хохотала, запрокинув голову. В эти мгновения ее лицо совершенно изменилось, приобрело светлое выражение, глаза искрились. Зверь смотрел на нее снизу вверх, а потом перевернулся на спину и стал дергать лапами. Эл присела на корточки.

— Какое же ты чудо! Хвала Создателю!

Она похлопала животное по животу, зверь издал гортанный рык, подскочил на ноги и прыгнул на нее. Эл не успела увернуться, зверь сбил ее с ног, и девушка рухнула в воду, подняв сноп брызг. Она вынырнула, продолжая смеяться, с мокрой одежды струями стекала вода, она отплевывалась и фыркала. Зверь стоял на берегу и топал передними лапами, явно выражая восторг.

Поведение обоих вызвало у Кикхи интерес. Эл брызнула в зверя водой, тот фыркнул и закрыл морду лапой, что вызвало у нее новый приступ смеха. Она отошла от берега и скрылась под водой. Через какое-то время ее голова опять возникла над поверхностью, потом руки. Прозрачный кристалл полетел на берег.

— Держи, хранитель! Угощайся! — крикнула она и опять скрылась под водой.

Животное всем огромным телом распласталось на одежде Эл и стало грызть камень, казалось, ничто его больше не интересует. Однако, стоило Кикхе подняться с места, зверь оставив трапезу, и посмотрел на него очень внимательно. Кикха не желал конфликта, поэтому к воде не пошел, с высоты его роста было хорошо видно, чем занята Эл. Она добыла для зверя еще камней и выбросила их на берег, потом ныряла для собственного удовольствия, потом просто легла на воду и замерла. Слабое течение относило ее к берегу. Коснувшись дна, она села в задумчивости, вода доходила ей до пояса. Эл, вытирала капли с лица с отсутствующим выражением лица, через мгновение ушла в свои мысли, смотрела в глубину воды, которая слабо колыхалась, побледнела и стала похожа на изваяние.

Вода возвратила ей силы. Она поняла, что способности вернулись, когда над поверхностью воды увидела голубую дымку. Эл вытирала глаза, принимая ее за туман, иллюзию зрения. Но когда тело отозвалось на колыхание воды внутренним потоком энергии, когда появилось уже знакомое ощущение расширения мира, голова закружилась, она поняла, что это не иллюзия. Потому Эл и легла на воду, чтобы течение силы само нашло слабые места. Теперь она сидела неподвижно, чтобы Кикха сразу не заметил перемены. Поверхность колыхалась, мелькала бликами. Постепенно, сквозь гладь воды начали проступать образы. Сначала они были размытыми, нечеткими, напоминали горы в тумане, потом контуры приобрели ясные очертания.

Уже солнце поднялось высоко над скалами и грело, разгоняя ночную прохладу, блики играли на воде, а Эл сидела в прежней позе. Кикхе требовалось приблизиться, чтобы понять, какие размышления захватили Эл, но зверь, закончив завтрак, следил за ним. Кикха решил подождать, вдруг ему удастся выпытать у Эл причину ее "отсутствия".

Мир вокруг нее ожил и расширился. Эл ощущала на себе внимание зверя. Он помогал ей справиться с остатками недуга и мешал Кикхе приблизиться. Между Эл и зверем существовала связь. Теперь она не считала его животным. Он отозвался, как только она подумала о нем. В голове возник ее собственный силуэт, лежащий на камнях, первый момент, когда зверь ее нашел. Она увидела, как он подходит, как изучает неподвижное тело, тычется мордой ей в лицо, как мощной лапой переворачивает ее. Мгновение. И вот они уже на скале. Там без памяти она провела двое местных суток. Зверь лишь раз исчез, а потом возник опять.

Она задалась естественным вопросом, почему он ее спасал? В ответ она увидела череду картин, фигуры, лица. К сожалению, образы стали быстро таять, чувства притуплялись, она устала. Последнее видение осталось недосмотренным.

Минутный отдых, и она увидела другую картину. Повеяло смертью. Мороз по коже, Эл старалась избавиться от видения, но продолжала видеть фрагментны скал и силуэты на их фоне, ей послышался призыв о помощи. Эл вздрогнула, очнулась, мурашки бежали по спине. Зверь следил за ней.

— Я что-то вижу, — прошептала она. Провела рукой над гладью воды, словно успокаивая волны. Потом нахмурилась. — Ты видел?

Голова животного слегка наклонилась, Эл приняла это за кивок.

— Место знаешь? — спросила Эл.

— Хм, — фыркнул зверь.

— Что ты видела? — вмешался Кикха.

Эл посмотрела на него, как на посторонний предмет, с оттенком удивления, так словно его тут быть не должно, потом опять на воду, она усмехнулась и поднялась. На этот раз она купалась в нижней одежде. Безрукавка высохла по пояс, а шорты были мокрыми, Эл стряхивала с них воду уже на берегу. Ткань сохла под лучами солнца буквально на глазах.

— Откуда у тебя такая одежда? — спросил Кикха.

— Осталась от старой службы, — с улыбкой ответила она.

— А откуда серая? — продолжил расспрос Кикха.

— Подарок.

— Хорошие сапоги.

-Не твой размер, — усмехнулась она.

Эл подошла к зверю, тот лениво поднялся, позволяя ей взять одежду. Она одевалась медленно и обстоятельно. Опять приобрела свой воинственный вид. Синюю форму Эл убрала в сумку, оставив ее как резерв на будущее. Она прихватила три кристалла, которые не съел зверь, и спрятала.

— Где ты служила? — снова спросил Кикха.

— Ты знаешь.

— Немного знаю. Не все. Недостаточно.

— Замечательно. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Я не знаю понятия "спишь".

Эл не собиралась продолжать разговор. Зверь уже приблизился к ней. — Вы собираетесь исчезнуть?

— Догоняй, — сказала она.

Все трое исчезли с берега.

Эл сделала шаг и отскочила в сторону. Новый вид был похож на недавнее ее видение. Сжалось сердце. Это была туша большого животного, истерзанная на столько, что трудно распознать, каким оно было прежде. Эл вздрогнула и тряхнула головой, чтобы избавиться от неприятных ощущений, которые наполнили ее существо. Она снова забыла о присутствии Кикхи, сделала несколько шагов назад и натолкнулась на него.

Поскольку к ней вернулись сверх ощущения, близость Кикхи отозвалась необычной волной. Этот шквал чувств был поразительно знаком. Ей бы только не повернуться к нему лицом. Она, возможно, вспомнит, где раньше переживала это присутствие. Какое существо вызывало в ней такой отзыв?

Кикха сам повернул ее лицом к себе. Эл тут же вспомнила его последнее нападение и метнулась назад. Он ухватил ее за ворот куртки и посмотрел в глаза.

— Ты это видела в озере? Да? Отлично Элли, к тебе вернулись силы. Как быстро, — его тон приобрел угрожающие ноты.

Он собирался сказать еще что-то. Но лишь мгновение отделяло его от расплаты. Зверь всей массой свалил Кикху с ног, они покатились по склону. Зверь ревел на всю округу. Наконец, он придавил Кикху к камням. Тот заметил, как яростно сверкают глаза. Кикху словно парализовало, он видел только этот взгляд. Потом стали мелькать картины, вспышки света, мир пошатнулся и поплыл, стал бешено вращаться. Глаза. Глаза.

— Эл, — прошептал он.

Глаза, снова глаза. Он очнулся. Это были глаза Эл, которая склонилась над ним. Морда зверя наполовину выглядывала из-за ее плеча. Кикха не помнил, когда она приблизилась. Тело стало необычно плотным, тяжелым, пространство покачивалось. Он видел Эл в туманном мареве.

— Я не считаю, что бросать его здесь правильно, — сказала Эл, обращаясь через плечо к животному. — Я не буду ему уподобляться. — Потом она обернулась к Кикхе и сообщила. — Он поступил с тобой так же, как ты поступил со мной. Он считает, что справедливо будет бросить тебя здесь. Может один из твоих братьев пожалеет тебя. Я не знаю, как мне поступить. Тут, оказывается, есть свои законы. Один из них ты нарушил. Ты напал на меня. Тут это подобно преступлению.

Кикха не сразу понял, о чем речь. Он смотрел в лицо Эл, поднял руку и коснулся ее щеки. Эл в ответ подняла брови, а зверь издал недовольное фырчанье.

— Твоими стараниями, он временно не опасен, — обратилась она к животному. — Спасибо. Замечу, что я чувствую себя спокойнее.

— Что ты сказала про братьев? — с трудом спросил он.

Эл села на камень рядом.

Кикха пошевелился, почувствовал, что лежит в неудобной позе, камни врезались в спину. Он ждал ответа и смотрел на Эл. Она спокойно сидела рядом.

— Фыф, — выдохнул зверь.

— Он считает, что нам следует покинуть этот мир. Нам обоим. Особенно тебе.

— Ты сказала о братьях, — напомнил он.

Она посмотрела в сторону туши.

— Они здесь были. Все. Небывалая солидарность, — усмехнулась она. — Животное сначала убито, а потом растерзано. Кто-то был очень голоден и нетерпелив. Нужно покинуть это место, здесь дурная атмосфера. Она плохо влияет на нас.

— Ты сказала "мы"? С чего вдруг такое великодушие, Элли?

— Будешь паясничать — брошу тут. Поднимайся.

Кикха шагал за ней, ориентируясь на мелькание синего плаща впереди. Идти было трудно, порой, кроме спины Эл, он ничего не различал. Мир сузился до фигурки впереди. Наступил момент, когда усталость свалила его с ног. Он растянулся на камнях и словно провалился в пустоту. В возникшем ощущении полета, он увидел мир снаружи своего плотного существа. Его внимание сразу привлек мерцающий силуэт. Сияние было ярким и радужным, с искрами, рассыпавшимися в разные стороны. Рядом двигался еще силуэт с таким же сиянием, но других оттенков. Животное. Эл приблизилась к его телу.

— Как сказал бы один мой друг: "пал тушканчик", — сказал она и засмеялась. В ее смехе и отношении не было ни тени сарказма. Она — чудо.

Зверь предложил не останавливаться.

— Пусть поспит. Недавно он утверждал, что не знает, что такое сон. Пусть познакомиться с новым состоянием.

Это было последнее, что он слышал. Его начало кружить, относить прочь, никаких сил остановиться не было. В мелькании картин, он различил какие-то силуэты. Он узнал Фьюлу, а рядом Радоборта. Он оценил состояние обоих, в точности так, как мог бы чувствовать, обладая прежними силами. Нет. Гораздо сильнее. Кажется, его брат попал под очарование сестры гораздо больше, чем раньше предполагал Кикха, чего о Фьюле не скажешь. Странно, что Радоборт не видит подвоха. В этот момент Кикха испытал чувство явно ему не свойственное — жалость. С чего бы вдруг ему жалеть этого глупца. Кикха удивился, и продолжал наблюдать за своими ощущениями. Он подумал о близнецах и тут же увидел обоих. Дорон все еще страдал от раны, она не зажила. У Вейера состояние брата вызывало напряжение. Он исподволь следил за ним. Убийство животного было попыткой сообщить Дорону необходимую силу. Кикха увидел картину охоты. Зрелище, нужно сказать, омерзительное. Впечатление достигло пика. Он различил свой крик.

Он сидел на камнях, держась за голову. Перед глазами вместо сцены убийства — камни.

— Кошмар привиделся? — услышал он вопрос Эл.

Кикха обернулся на голос. Эл лежала на боку, подперев рукой голову, и наблюдала за ним. Спросила она не слишком внятно, потому что жевала. Реальность, которая окружала, отличалась от видения. Кикхе потребовалось время, чтобы осознать, что с ним происходит.

— Это сон, — пояснила Эл.

— Сон, — повторил он.

— Ты там совершенно случайно дверь не видел?

— Дверь? — переспросил он.

— Ага. В другой мир, — пояснила Эл.

— А ты не видела то же самое?

— Я в чужие сны не заглядываю, — улыбнулась Эл и зевнула.

— А где животное?

— А он ушел по своим делам. Он уверен, что я сама справлюсь. Ты не опасен, защищать меня не нужно. Он достаточно возился со мной.

— Мне не ясен его интерес к тебе, — сказал Кикха.

— Мне тоже.

— Он не сообщил? — Кикха вспомнил те образы, которые показывал ему зверь, но Эл решил не говорить.

Он бросил взгляд на меч, который лежал с ним рядом.

— Почему ты не забрала его? — кивнул он в сторону оружия.

— Тебе он сейчас нужнее.

Эл засмеялась, чем сразу разозлила Кикху.

— Не боишься, что я нападу на тебя?

— Не-а. От меня сейчас зависит, как долго ты здесь задержишься. Не сердись. Заносчивость в твоем положении, как бы по-доброму выразиться, не уместна. Можешь спать еще. Уже вечер. До утра мы останемся здесь. Место пустынное, никто нас не тронет.

— Нет уж, со снами покончено.

Эл снова засмеялась

— Эй, великий, где твоя мудрость и знания? Ты будешь выпадать из этой реальности каждый раз, когда сильно устанешь. Недостаток твоего нынешнего состояния.

— И как долго продлиться такое?

— Откуда я знаю. Мне не известны свойства этого мира. Я их только изучаю. А как взаимодействует с ним твоя природа, я не знаю. Был бы зверь, он бы мог помочь. Но ты ему не понравился. Он хотел тебя развеять.

— Зачем ты его остановила?

— У каждого свои сроки ухода и нарушать их нельзя. Живи. Ты мог бы бросить меня в нижнем мире, но не сделал этого.

— Мне нужна была дверь, — признался он.

— Только так? А кто предлагал мне место владычицы? — Эл постаралась изобразить серьезное лицо.

Лишенный своих способностей Кикха был не в состоянии понять ее хитрость. Он вопросительно посмотрел на нее.

— И ты поверила?

— Хм, — Эл улыбнулась. — Да.

— Не будь состязания, ты бы согласилась?

— Я уже НЕ согласилась.

— Я тебя обманывал.

— Спасибо, что сознался. Я так страдала без твоего признания. — Эл состроила притворно страдальческое лицо. — Поразительное дело.

— Что?

— Вы неясным мне образом умудряетесь ненавидеть друг друга. Вы, плоть от плоти одно! Дети великого существа! Наследники миров! — Эл повернулась на спину и закинула руки за голову. — Несуразица.

— А ты? Твоя жизнь не тоже самое? — вдруг зло возразил Кикха. — Кто ты такая, чтобы судить нас? Чтобы вообще судить!

Послышался тяжелый вздох.

— Да, тут ты прав. Я стараюсь понять, но не понимаю. Ты прав.

— Вот-вот. Займись анализом своих поступков. Ты когда-то бросила всех, кому была нужна, ради призрачной цели спасти мир. И даже больше! Ты просто ушла. Я не прав?

— Хм. Ты снова за свое? Не нужно совестить меня. — Эл повернула лицо в его сторону, он увидел на нем выражение торжества. — Как бы паршиво я не поступила, война все-таки кончилась. Я дала слово, я его сдержала.

— Слово? Кому? Когда?

— Это длинная история.

— У нас вся ночь впереди.

— Я не собираюсь откровенничать.

— Лоролану ты тоже пообещала? Себя?

— Твои намеки сейчас небезопасны. Мы с полудня в разных весовых категориях, даже твои габариты тебя не спасут, и плотность твоего тела как раз позволяет навешать тебе хороших оплеух. Будешь и дальше развивать эту тему, я врежу по твоему красивому лицу. Будет долго больно.

Кикха в ответ расхохотался.

— Элли! Ты снизойдешь до такого?

— Еще бы!

— Ты неимоверно самонадеянна!

Кикха сел. Эл находилась в трех шагах.

— Не испытывай судьбу, — Эл повернулась на другой бок, к нему спиной. — Не дразни меня. Это кто еще самонадеян?

Кикха, привстал еще, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Эл, ты действительно ударишь меня? Даю слово, что не обижусь.

— Отстань. Останешься один.

— А как же тот, кто был до Лоролана? Забыт? Теперь Лоролан тебе дороже жизни?

Эл поднялась и посмотрела строго.

— Испытываешь терпение?

— У-у-у? Да тебе больно? Что-то еще может вызвать в тебе боль?

Эл поднялась, отряхнула плащ и зашагала прочь. Кикха решил не отставать. Не было тех возможностей, какими он обладал прежде, но и без них он уловил в ней смятение. Эл ускорилась, его шаг был шире, и лишь это позволяло ему не отстать. Эл удалялась от места, где он нашел дверь, скоро они повернули, обогнули хребет. Сумерки сменил ночной мрак. Эл шла молча. Кикха торжествовал оттого, что задел ее за живое. Она эмоциональна! У нее есть яркие чувства! Как приятно было наблюдать ее досаду.

Тут по округе разнесся не то рев, не то стон. Кикха вздрогнул и присел, лязгнул обнаженный клинок. Эл остановилась, вслушиваясь в наступившую следом тишину.

— Наверх. Быстро, — шепнула она. — Быстро.

Она устремилась назад к хребту. Цепляясь за выступы камней, девушка ловко и быстро полезла вверх. Кикхе осталось последовать ее примеру. Тут он столкнулся с трудностями. Лезть было очень неудобно. Тещины и выступы оказались слишком мелкими. Он сорвался, сполз на два своих роста вниз, поранился об острые края камней. Они забрались уже высоко, когда ему стало хуже. Он потерял ориентацию, припал к скале. Легкий шорох наверху означал, что Эл продолжает путь. Потом он расслышал шуршание снизу. Их кто-то преследовал.

Тело хлестнула волна, его бросило в жар. Он вцепился в острый край, камень врезался в руку, стало больно, но он добрался все же до пологой площадки. Легкие шаги недалеко принадлежали Эл, он двигался на слух в сторону по склону, цепляясь в темноте за все, что попадалось. Потом снова потерял ощущение пространства, проваливаясь, как назвала Эл, в сон, совсем не вовремя. Уже не понять, есть у него тело или отсутствует.

Он очнулся. Свет бил в лицо. Он полусидел, полулежал в узкой расщелине между двумя камнями. Местное солнце поднялось среди скал как раз напротив и глядело на него ярким глазом. Кикха пытался выбираться из щели между камнями. Попутно он недоумевал, как залез в такое узкое пространство. С трудом он все-таки выбрался, ослабшие ноги подвели его, он скатился вниз по пологой насыпи, чуть не свалился с обрыва, перевязь меча к счастью зацепилась при падении за камень — это его и спасло.

Он был уверен, что Эл наблюдает за ним и размышляет: разобьется он или нет. С большой осторожностью он вернулся к трещине. В сторону от нее по усеянному мелким щебнем склону тянулась цепочка ее следов. Она ушла. Он испытал досаду. С осторожностью, он устало побрел вдоль уступа нависавшего над обрывом, не чувствуя высоты, как это было в темноте. Солнечный свет пропитывал тело приятным теплом и возвращал потраченные при падении силы. Он вспоминал события прошлого дня и ночи. Они путались, он не мыслил так ясно, как прежде, все ему давалось с трудом. Он вспомнил зверя, друга Эл и разозлился. Проклиная это животное, он вылез на более широкое пространство, где мог лечь и отдохнуть.

— Ушла, — пробормотал он и бросил вниз небольшой камень.

Что ему остается — лежать и смотреть в утреннее небо. Как же давно он не наблюдал этот рассвет, когда камни окрашиваются теплыми тонами, отвечая лучам светила, а над маленькими плато поднимается слабый туман, ночная влага тянется к свету. В памяти возник один из рассветов, который он встречал в этом мире с отцом. Чужое воспоминание, не его. Было не с ним, да и не будет больше. А рассвет красивый. Прохладно, от недостатка сил, тело била слабая дрожь. Чем он сейчас лучше смертного, если бы встретился хоть один, то не узнал бы в нем наследника великого владыки. Только тут они и не живут. Зато неразумных зверей достаточно, ночной преследователь, кажется, отстал по дороге, тут ему повезло. Удача.

Что же ему делать? Вернуться к двери? Сил мало. Переход отберет остатки и тогда, последствия могут быть печальными. Он, конечно, не погибнет, но проиграет состязание. Искать Эл? Куда ей идти? Она не знает о дверях.

На гравии были видны отпечатки ее следов. Он поднялся и пошел по следу. Он отыскал место, где Эл спустилась со скалы. Спуск занял у него много времени, зато на одном из поворотов он заметил силуэт. Там был еще один труп, а рядом была она. Она копошилась у трупа. Кикха не мог понять, чем Эл занята. Она не отреагировала на его приближение. Эл аккуратно вырезала из туши кости. Несколько штук лежали рядом, аккуратно выложенные в ряд. Вокруг стояла такая вонь, что Кикха ринулся назад. Омерзительный запах действовал ему на нервы. Он и до этого был зол на нее. Теперь ее неясные действия вызвали агрессию. Эл игнорировала его, очистила одну кость и принялась за следующую.

Она не могла не заметить его. Презирает. Обиделась за вчерашнее замечание. Она не смет презирать его! Он хотел выяснить отношения немедленно, но так трудно подойти ближе, запах душит. Покончив с костями Эл принялась за шкуру, безжалостно, как ему казалось, оторвала кусок. Солнце поднялось выше, запах стал сильнее. Кикха был вынужден отойти еще дальше. А потом произошла перемена. Вид растерзанной плоти притягивал взгляд. Он смотрел на разбросанные вокруг куски, стал приближаться, подобрал один. Кикха ощутил, как сводит скулы. Голод — это был голод.

Эл как раз обернулась.

— Перестань! Брось! — крикнула она.

Он не обратил на окрик внимания. Эл схватила длинную кость и с размаху ударила по куску, выбив его из рук Кикхи. Он смотрел на нее диким взглядом и кинулся на нее.

— Вот болван! — выкрикнула она.

Эл во всю силу ударила его костью. В помутневших глазах Кикхи вместо ответной злобы Эл прочла удивление, а потом он повалился на землю.

— Я говорила, не зли меня.

Не дожидаясь пока соперник придет в себя, Эл связала его жилами и откатила туда, где запах был самым слабым.

Кикха очнулся и конечно не понял, что связан. Он барахтался, пытаясь то сесть, то встать, извиваясь в пыли.

Наконец, он заметил Эл, которая сидела на камне и мастерила из костей лук.

— Полегчало? Я развяжу тебя, если ты пообещаешь, не кидаться на меня. Я ударила тебя из практических соображений. Ты зверел от запаха крови. Теперь я знаю, почему братцы так терзают сою добычу. О боже! Ну и семейка.

Эл подошла, достала из-за пояса нож. Она так ловко орудовал им, что он не заметил прикосновений. Освободив Кикху, она отошла на безопасное расстояние.

— Держи, — она что-то протянула ему на ладони, потом указала в сторону большого камня. Тон был приказным. — Иди туда.

Кикха послушался. Он вертел в руке то, что дала ему девушка.

— Ешь, это еда. Только понемногу. Чувство голода пропадет и тебя перестанет мутить, — объяснила она.

Кикха грыз сухой кусок хлебца и следил за ней. Эл натянула тетиву из жилы. Дернула. Тетива издала тонкий звук.

— Отлично.

Ее оружие представляло собой две изогнутые кости вставленные и закрепленные в третьей кости с двумя боковыми отверстиями. Гибкий костяк убитого существа состоял из подобных сочленений. В качестве стрел Эл употребила другие, на редкость прямые кости. Ей предстояло опробовать лук. Она наложила стрелу, натянула тетиву так, что кости согнулись, раздался визг и один из камней рассыпался на куски.

— Ого! — Удивилась она и почесала свободной рукой затылок. — Убойный экспонат.

Вид у нее был довольно дикий. Одежда и волосы измазаны синеватой жидкостью, явно кровь, сапоги и того хуже. Противный запах доносился, до сидевшего поодаль Кикхи, и шел он от нее. Она перебросила лук через плечо, а стрелы собрала в наспех сооруженный колчан. Кикха не слышал, как она ворчит.

— Был же на острове арбалет. Не взяла. Вот балда. Воды бы умыться. Как не вовремя я отпустила зверя. Вряд ли бы он по-прежнему уважал меня, если бы увидел, чем я занимаюсь. Тфу. Гадость.

Эл набрала в руки песок и стала вытирать ладони, потом то же самое она проделала с одеждой и сапогами. Ее серое одеяние приобрело другие оттенки, лицо в пыли. Эл продолжала яростно чистить одежду, когда Кикха решил подойти.

— И что все это означает?

— За нами всю ночь шла компания местных созданий. Не смею утверждать, но мое предположение — это хищники. Вместо нас они позавтракали этим уже убитым существом и с рассветом удалились. Ночные. Они гоняли меня по скалам до утра. Зверь был прав, нам нужно уйти. Пока ты был в себе, ты дверь не находил? Положение опасное. Я их хотя бы вижу в темноте или чувствую, а вот тебе следующую ночь спать не придется. Я не могу обеспечить безопасность нам двоим. Я не знаю, чего ждать. Мы не сможем долго избегать встреч. К утру их стало больше шести, целая стая.

— Так это ты запихнула меня в трещину?

Эл стряхивала пыль с куртки, потом чихнула.

— Угу.

— Почему?

— Могла спасти и спасла, иначе, чувствовала бы себя омерзительно. Но признаюсь, чем дольше мы общаемся, тем менее ты мне симпатичен.

— Ты злишься на меня или запах смерти действует на тебя? — осторожно поинтересовался он.

— Да действует. На всех действует. Бр-р-р. Идиоты.

— Кто?

— Твои родственнички. Я потом объясню. Позже. Нам нужно уходить. Чем дальше, тем лучше. Плохо, что лук не высох, пахнет.

Эл повернулась спиной к солнцу. Кикха с высоты своего роста заглянул ей через плечо. Она была занята изучением своего прибора.

— И что ты там узнала? — спросил он.

— Этот мир идентичен моему родному миру. Я очень хорошо себя здесь чувствую. Думала, переход повлиял. — Эл улыбнулась, но Кикха не видел ее счастливой улыбки. — За столько лет мое тело не забыло домашнюю атмосферу.

Продолжая улыбаться, Эл обернулась и встретила очень странный взгляд Кикхи. Он был полон теплоты, интереса и загадочности. В нем отразилась надежда. Ей даже показалось, что он улыбнется ей в ответ. Кикха тут же стал смотреть выше ее макушки, делая вид, что изучает окрестности.

— Не ожидал, что ты скучаешь по родному миру? Ты еще что-то помнишь после стольких лет.

— Все помню. Но мои воспоминания тебя не касаются.

— Куда мы пойдем? Или ты снова предложишь разойтись? — опять презрительные нотки звучали в его голосе.

Куда исчезло то существо, которое мелькнуло недавно?

Эл молчала и смотрела на него, он едва покосился, она продолжала смотреть. Она добилась того, что он снова смотрел ей в глаза.

— Следовало бы предложить расстаться. Такому эгоисту как ты, для полноты жизни нужно одиночество. — Она покачала головой. — Я тебя не брошу, хотя сто раз пожалею, что снова связалась с тобой. Теперь моя очередь держать тебя в поле зрения.

— М-м-м. Куда пойдем? — заискивающе спросил он.

— Значит, ты не находил дверь?

— Находил, но без моих прежних способностей я не найду ее снова. Надейся на свои таланты.

— И на удачу.

Она повела его через ближайший перевал. Ее выносливости можно было позавидовать. Кикха не просил сбавить темп, не просил об отдыхе — гордость не позволяла жаловаться на усталость. Она сама ловила момент, когда он достаточно измотан, и останавливалась. Они не разговаривали весь день. Кикхе при недостатке сил было не до бесед. Далеко за полдень они миновали перевал. Спуск оказался опаснее подъема, и скалы по другую сторону оказались круче. Им пришлось идти по хребту. Стало прохладнее, но без ветра. Эл заметила, что в этих горах совсем нет ветров. Воздух перемещался равномерно, плавно.

Эл присела на камень и стала рассматривать пейзаж.

— Устала? — спросил Кикха, опускаясь рядом.

— Любуюсь. Это дает силы. Не простой поход.

От нее еще пахло трупом, поэтому он отодвинулся. Эл скосилась, спрятала улыбку и опять посмотрела на горизонт.

— Они где-то внизу.

— Кто?

— Конкуренты. — Она широко улыбнулась.

— Мы идем за ними?

— Я собираюсь поручить тебя им.

— Что?!

Эл засмеялась.

— Я шучу. Нужно их догнать и сказать, чтобы они перестали убивать местных созданий.

— С чего такое покровительство местным тварям?

— Как вы все любите выражаться: мои намерения небескорыстны. Их агрессивное поведение спровоцировало обратную реакцию. Они охотятся на местных обитателей, а те в свою очередь начали охотиться на нас и, надеюсь, на них тоже. Ты не погиб, повезло, потому что у наших новых знакомых нет навыков охоты, они не смогли достать тебя из расщелины, сообразительности не хватило. Если я верно поняла зверя, их способности разовьются быстро. Уже через сутки они смогут полноценно убивать. А ведь на момент нашего появления здесь этот мир не знал убийства.

— Фьюла, — произнес Кикха.

— Сама она не станет убивать. Я видела следы синей жидкости на трупе. — Эл умолчала про видение на озере. — Дорон или Вейер, или оба. Кровь местных животных, не знаю, как их иначе классифицировать, бесцветная. Зато запах какой убийственный. Я умею достаточно контролировать свои агрессивные порывы, но мой опыт с трудом спасает от такого воздействия. Он через дыхание быстро смешивается с моей кровью и травит тело, как яд.

— Поэтому мы ушли оттуда? Дело не только в преследовании.

— Да. Мы не ладим, а под воздействием внешнего возбудителя, непременно сцепились бы. Я могла тебя...

— Убить? У тебя была возможность. Упустила? Яд не действовал?

— Я задерживала дыхание, находясь у трупа. У меня есть принцип. Я никогда не нападаю первой, и совсем не буду нападать на того, кто слабее меня.

— Хм! Ну и зря! Имею я силу или нет, мое отношение к тебе не меняется. Когда сила вернется...

— Лучше не договаривай. Остановимся на этом. — Эл отмахнулась, потом зевнула. — Я собираюсь спать. Тебе тоже советую.

— А звери?

— Их здесь нет. Пока нет.

Кикха недоверчиво оглянулся.

— Великий боится животных?

Кикха нахмурился, лег к ней спиной.

Зачем говорить Кикхе, что сон для нее, что явь. Эл уснула быстро и уже видела окружающее пространство. Тело осталось на камнях. Так она узнала, что нужно идти к хребту. Теперь нужно увидеть дальнейший путь.

Он лежал вдоль хребта выше, оттуда начинался пологий склон, где нетрудно спуститься в ущелье. В самом низу мерно текла река, только она не имела ничего общего с земной стихией. Месиво из мелких камней, напоминающее густой сель двигалось медленно с угрожающим шуршанием. Искупаться в такой речке — смерти подобно. Берегами ей служили две отвесные, почти вертикальные скалы. Высоту их определить сложно, во сне расстояния выглядят иначе. Стены берегов гладкие, когда-то река была глубже, и поток отшлифовал их. Эл заметила группу из четырех существ. В прошлом сне отыскать их не удалось. Теперь она четко рассмотрела вдали изящный силуэт Фьюлы. Они.

— Очнись, Эл, — шепот разбудил ее.

Она открыла глаза. Кикха лежал рядом, распластавшись на земле. Она увидела его в странном фокусе и не узнала. Она хотела подняться, но он навалился, прижимая ее к скале.

— Лежи. Голову поверни. Только тихо.

Она с трудом повернулась, объятия Кикхи слишком крепкие, дышать тяжело. Эл не протестовала, угрозы в его поступке она не видела.

— Ого, — с тихим выдохом прошептала она, едва повернув голову.

Седловина внизу была заполнена, забита животными. Они теснились, стараясь перебраться на другую сторону хребта.

— Как ты думаешь, — прошептала Эл, — у них хватит ума пойти по гребню?

— Не знаю. Прежде они себя так не вели.

— Доберемся до вершины — там пологий спуск. Мы сможем спуститься.

— Они тоже смогут.

— Силы есть? — спросила она, пытаясь обернуться.

— Предлагаешь бежать наверх?

— Да.

— Они нас догонят.

— У тебя есть другой план?

— Я готов. Максимум, что с нами случиться — они повредят наши тела. Ты умеешь существовать вне тела?

— А ты?

— Ты была неплохим экземпляром.

— Это комплимент?

— Предсмертное ухаживание. — Эл ощутила, как он осторожно гладит ее по волосам. — Если бы от тебя не пахло так мерзко...

— Запах. Точно. — Эл оживилась, не смутившись его намеком. — Иди наверх. Сегодня ты станешь моим должником.

— Не понимаю.

— Я собираюсь спасти твое тело, — с этими словами Эл хихикнула и толкнула Кикху. — Иди к вершине, великий. Ты будешь жить сегодня.

Они одновременно поднялись. Эл приготовила свой лук и стрелу.

— Уходи, только не беги, — говорила она, не оборачиваясь.

Эл услышала сзади шорох шагов, решила, что Кикха удаляется. Больше она о нем не думала.

Движение воздуха шло от вершины вниз. Воздушный поток двигался медленно. Эл стала чувствовать, как он обивает ее тело, путается в волосах. Прошло не так много времени, когда первое из животных почувствовало едва ощутимый затхлый запах. Эл заметила шевеление. Вот животные одно за другим стали поворачиваться в ее сторону. Стадо оживилось, пришло в еще большее движение, несколько из них под натиском основной массы, не удержались на седловине и были нечаянно сброшены сородичами вниз. Их тела казались небольшими, когда катились по отвесному склону. Стоны разнеслись в воздухе. Эл, не теряя из виду стадо, проследила, как упавшие стараются зацепиться за скалы, спастись, но неотвратимо валятся вниз. Потом сорвалось еще несколько особей и, сбивая предыдущих, покатились дальше по склону, остальные поворачивали и двигались вдоль гребня на нее. Чем выше, тем труднее им удержаться. Так поток разделился на два. Основная масса устремилась наверх вдоль гребня, тем, кто был близко к отвесному краю хребта, суждено было быть сброшенными вниз. Эл больше не смотрела на несчастных, некогда сожалеть. На нее двигалась целая стена. Наложив стрелу, она прицелилась. Расстояние сокращалось и сокращалось, а она не отпускала тетиву, а потом закрыла глаза.

Эл отчетливо увидела воина из зеркала. Блеснули доспехи и камень в оправе. Она не испугалась, как в первый раз, она мысленно призвала его на помощь. А потом она, как будто нечаянно, вспомнила Нейбо, ужас, трепет, которым сопровождалось его присутствие. Память отозвалась, казалось бы, забытыми образами. Тело напряглось, дрогнуло и выпустило наружу силу. Рев стада вернул ее в реальность. Они совсем близко.

До первого ряда — шагов сто. Подъем стал круче, двигались они не быстро. Они крупные, выше ее роста, они выглядели, как живая стена из колоссальных камней. По ощущениям Эл, они не были похожи на тварей, что настырно преследовали ее этой ночью, эти другие, безумные, влекомые новым инстинктом. Она ловила только общие черты, зрение в таком состоянии приобретало другое качество. Эл не видела, каждое животное конкретно, воспринимая их как массу, несущую волну энергии, натиск которой нужно сдержать. Конец стрелы был направлен в эту массу. Эл медленно двигала оружие, выбирая цель, пока не обнаружила самый мощный источник — вожака.

— Отходи, — услышала она, словно движение воздуха принесло приказ. — Отходи.

Эл стала пятиться назад, масса стада двигалась за ней. Эл остановилась и пошла вперед. Ее дыхание участилось и стало горячим. Она пустила стрелу, та, не задев ни одно животное, разбила один из камней у самой границы стада. Стена шарахнулась назад и замерла.

— Прочь!!! — Эл не узнала свой голос, превратившийся в рев. — Назад!!!

Она сделала резкое движение руками и выпад.

— Уходите назад! Вы погибнете! Назад! Я буду убивать!!! Прочь!!!

Она достала вторую стелу, тетива готова была лопнуть от напряжения. Она целилась точно в вожака и повторяла про себя: "Уходите, уходите..." Нынешние ощущения смешивались с памятью. Когда-то она вынужденно приобрела способность пугать соперника. От массы животных к концу стрелы пробежала волна. Тело начало впитывать энергию, а в ответ вибрация страха.

Первыми стали отступать задние ряды, заскользили назад вниз по склону, которым поднялись сюда. Сплоченная масса медленно рассыпалась на несколько потоков, двинувшихся назад в родную долину.

Эл провожала их взглядом полным ужаса и одновременно остервенения. Время точно замерло.

Она не обратила внимания на то, что Кикха никуда не уходил. Он стоял в нескольких шагах за ее спиной и видел удивительную метаморфозу, произошедшую с хрупкой девушкой за считанные мгновения. Кикха видел воина. Синий плащ блестел звездами, которые с подклада проступили наверх, складки тонкой ткани шевелились в такт движению воздуха, охватывая тело, позволяя заметить перемену. Кикха обошел фигуру, уже не опасаясь нападения, его влекло любопытство, заглянуть ей в лицо. Взгляд был грозным, даже страшным, он еще оставался таким и тогда, когда Эл вернулась в свое обычное внешнее состояние. Это был взор убийцы, который взирает на добычу.

Он услышал вздох. Эл сначала закрыла глаза, отвернулась, а потом пошла по гребню к вершине. Кикха посмотрел вслед уходящему стаду.

Они проделали путь до вершины совсем без остановок. Кикха время от времени обгонял Эл, в надежде на объяснения, но она ушла в себя и точно не видела его, а он уловил оттенок страдания на ее бледном лице. Так они молчали на вершине и на спуске. Измотанные этими суткам, с наступлением сумерек они одновременно уснули на одном из уступов.

Проснулся Кикха в одиночестве.

Что-то не так. Мгновение. Это вернулись прежние силы. Он слышал, видел, жил, как раньше. Кикха пережил восторг. По эту сторону хребта мир пел немного иным аккордом, а он слышал перемену. Он не ощущал только Эл. Так он догадался, что она ушла без него. Он не рассердился, обретение сил затмило неприятность. Эл не забрала свой меч. Он так и висел у него на плече. Он достал легкий клинок, повертел оружие в руке.

— Твое благородство, Эл, — просто глупость, — сказал он.

Кикха хотел бросить оружие. В битве, если таковая произойдет, этот меч ему не пригодится. Он отобрал его у Эл, чтобы она не угрожала и не кидалась с оружием на соперников. Эта девушка или не понимает, или делает вид, что не понимает, какими силами наделила ее природа. Это простое оружие может привести ее к трагедии. Он размышлял всего мгновение и оставил меч себе. Если он не разыщет ее в этом мире, впереди еще два, где полно неожиданностей, и где он обязательно встретит ее.

Он пошел вниз по склону. Вспомнил, как тяжко было жить вчера, и не стал утруждать себя спуском — переместился вниз, где надеялся обнаружить следы Эл.

Глава 5

Тем временем Эл двигалась навстречу местному солнцу. Напутствие седьмого — идти на свет, само собой всплыло в памяти. Эл видела в таком пути единственную возможность достичь цели, поскольку, другие способы искать дверь были ей неизвестны.

Ночной сон оказался коротким, ее мучили картины встречи с животными. В ней проснулась сущность из зеркала, которую на острове она ассоциировала с собой, но решила, что она останется лишь отражением. По утверждению Лоролана зеркало могло показать ее реальную. Способность достичь подобного состояния вне острова казалась сомнительной. Случай помог вызвать ей свое грозное зеркальное отражение. Ее способность к внешней перемене помогла ей лишь скопировать образ. Только скопировать? Едва ли разъяренные животные вглядывались в ее внешность. Их испугал не воин.

Эл хорошо понимала, что произошло. Совесть ее не мучила. Душу наполнила тоска.

Сон не шел, она сидела на склоне, рассматривая звездное небо. Вдруг она услышала стон Кикхи. Он показался ей печальным, надрывным. А потом он произнес тихо, на земном языке:

— Эл, не уходи. Эл.

Она вздрогнула. Сердце сжалось. Ее встревожили не сами слова, а тембр и интонация голоса Алика. Эл показалось, что голос мерещиться ей, но Кикха опять повторил ее имя, в точности так, как мог бы произнести Алик.

Эл и без того было тошно.

— Вот мерзавец, — зло пробормотала она.

Выходки Кикхи раз от раза переполняли ее терпение. Все. Достаточно.

Она поднялась, накинула плащ и пошла вниз по склону. Желание не иметь никаких отношений с этим существом стало слишком острым, пересиливая все остальные чувства.

Она двигалась так быстро, насколько могла, поэтому к утру была уже далеко.

Еще в сумерках она расслышала тихое шуршание, которое усиливалось по мере движения. Эл долго слушала шум, вникая в его смысл. Он не был похож на шум движения животного, никакого намека на присутствие, но шум казался ей живым тихим шепотом. Некоторое время она даже старалась понять: не речь ли она слышит? Рассвет все прояснил. Всего сотня метров отделяла ее от берега той самой каменной реки из сна. Эл дошла до обрыва и посмотрела вниз — метров двадцать. Высоты она не боялась, дух захватило от масштабов. Перед ней была такая картина, что сон померк перед ее величием. Река казалась огромной даже с высоты берега. Движение потока было завораживающе мерным величественным, грозным и произвело на Эл гипнотический эффект. Она долго смотрела вниз. Стихия! Эл пыталась понять, какая сила так легко движет камни? Ничего подобного она в жизни не видела. Шум, производимый потоком, был действительно похож на шепот сотни голосов.

Пережив первый прилив восторга, Эл приблизилась к краю, легла на живот и немного свесилась с уступа. Она продолжала смотреть вниз и боролась с любопытством. В сумке есть катушка с тросом, она могла бы спуститься и рассмотреть поток вблизи.

Через вороник куртки наружу выскочил медальон и, покачиваясь, повис на цепочке. Эл схватила диск рукой, чтобы убрать под одежду. Диск был теплым. Эл показалось, что он нагрелся не от ее тела. Эл потрогала свободной рукой щеку, потом медальон. Показалось. Она спрятала медальон и попутно решила, что не станет спускаться к потоку.

Совсем рассвело, поток двигался точно на восход. В этот момент она вспомнила совет седьмого. Эл направилась по берегу. Путь был непростым, рельеф местности был так изрезан, что Эл пришлось уйти с берега. Теперь она слышала шуршание потока, но не видела его, ей все больше казалось, что каменная река шепчет и притягивает. Эл благоразумно ушла от потока подальше, путь стал легче, и ей стало легче.

Так прошло семь дней. Запас хлебцев был уничтожен, и ее ждал голод. Она никого не встречала, Кикха не преследовал ее, или она его не чувствовала. Никаких признаков дверей. Изменились сны, она не видела своих соперников, как не пыталась. Она начала жить в других картинах, словно не из этого мира, видела города, много людей. Сны стали смутными и малопонятными.

Однажды, она остановилась, чтобы отдохнуть и переждать ночь, села на камень и сказала себе, что не понимает, что делать. Дальнейший путь казался бессмысленным. Уповая на случай, трудно достичь цели.

Эту ночь ей не пришлось отдыхать. Перед самым закатом тишину нарушил гул и рев, который смешался с шуршанием реки, отразился от скал, преобразовался в звук, похожий на раскат грома. Нечто подобное повторилось еще и еще в течение ночи, вызывая в Эл тревогу и настороженность. Она не в силах была понять, где источник звука, эхо путало направление. Ей бы не пришло на ум, идти на звук, будь она в нормальном состоянии. Но уже к середине ночи с Эл стали происходить перемены. Ей казалось, что она висит вне пространства, шум реки превратился в слабый голос, который приобрел черты голоса Лоролана.

— Услышь меня, Элли.

Призыв повторился несколько раз, пока она ответила вслух.

— Я слышу, — произнесла уже неуверенно, а потом более твердо. — Слышу.

— Элли, ты так близко от двери, что я смог обнаружить тебя. Ты близко.

— Остановись, отец тебя накажет. Нас обоих.

— Всего мгновение. Элли, опасайся Кикху, он задался целью вывести тебя из состязания. Он преследует тебя. Не принимай его помощи.

— Я знаю. Помоги с дверью. Мне не справиться. Где она?

— Я не смею. Доверься себе. Ты можешь. Ты можешь. Запомни еще одно. Отец ценит взаимопомощь. Не бросай соперников, помоги им, и тебе зачтется. Я очень жду тебя. Я так соскучился. Безумно соскучился. Без тебя даже дворец отца не доставляет мне радости. Мир, в котором ты сейчас находишься, полон обмана и мистификаций, то, что может казаться реальностью — видимость. Он очень проницаем. Не бойся ничего. Ты так близка к цели. Очень близка. Дождись рассвета, и иди, куда шла. То, что высоко может стать низом, а низ — высотой.

Голос пропал, она снова слышала шуршание реки.

— Лор, — шепнула она. — Лор. Низ, верх. Мало мне загадок.

Она вспомнила его слова, про то, что ждет, что соскучился. Она улыбалась. Приятно, что он рискнул своим будущим ради пары теплых фраз. Тревожиться, эмоционален. Совсем не тот, кого она встретила. Как заметил Браззавиль, он изменился. Причина она? Приятно вдвойне, что кому-то хорошо от ее присутствия. А ведь когда-то в ее жизни было достаточно теплоты и добра. Для многих она была лучшим капитаном, лучшим другом один Димка чего стоил, она была любима. Неужели все возвращается! Неужели возможно? Иначе, на другом круге, в других условиях. Как-то сама собой миновала пора ее бесчувственности, попыток уйти от мира, от реальности, пора одиночества, которого она буквально жаждала. Сейчас в эти мгновения посреди темноты ночи, в чужом мире, одна, она не чувствует себя одинокой. Недавнее ощущение безысходности, бесцельности развеялось. Она полна надежд. Новых надежд на будущее. Она с улыбкой думала о Лоре и, одновременно, о возвращении домой, на Землю. Домой! Если в дворцовом саду, в беседе с Браззавилем она ощутила, что вспыхнула надежда на возвращение, то сейчас она превратилась в уверенность. Только бы добраться до цели, чем быстрее, тем ближе станет возвращение. А Лор? Эл вспомнила его предложение остаться и смутилась. От его слов тепло и радостно на душе, но это лишь благодарность, глубокая благодарность другу, которую она нечаянно спутала с чем-то еще. Ее отношение к Лоролану далеко не определено. Стоп. Эл насторожилась. Он мог слышать ее, понимать, что она чувствует. Наверняка, понимал и слышал. Сейчас или раньше, но ей придется решить, дать себе отчет, на что похожи их отношения. С другой стороны, зачем решать этот вопрос непременно сейчас. Эта мысль точно прозвучала в голове, а следом она ощутила некоторое присутствие. Мурашки по коже, гул в голове. Эл насторожилась. Присутствие исчезло мгновенно, вызвав сомнение: а было ли оно?

Лор сказал, что этот мир полон мистификаций. Эл ему поверила. Вот уже некоторое время, в этом пространстве твориться что-то неопределенное, неосязаемое, непонятное, не знакомое. Эл вслушалась в пространство. Шум реки и опять беспокойство, поблизости что-то происходит, но шум реки с его странным воздействием притупляет ее чутье. Остается ждать утра. Лоролан не стал бы рисковать ради пустых слов. Значит, она права на счет Кикхи и во время избавилась от него.

Она уснула под утро, без снов, словно провалилась в тьму ночи. Первые лучи рассвета разбудили ее. Она пошла параллельно потоку, но на таком расстоянии, чтобы он не мешал ей своим притяжением. Ее путь пролегал так, что она то удалялась от русла, то приближалась к нему очень близко. Она внимательно следила за собственными ощущениями и поняла, что лучший способ не попадать под воздействие — это не думать о реке.

Шла она не так долго и еще до полудня нашла след синей жидкости на одном из камней, потом еще и еще. А затем услышала в точности такой же шум, что на перевале, при столкновении с животными.

Эл выбрела к небольшому обрыву, с которого открывалась крохотная по местным меркам площадка — шагов пятьдесят в диаметре, почти круглая. С уступа она смотрелась как арена. Сравнение пришло на ум не случайно. По "арене" бродило с десяток животных, подобных тем, каких она согнала с перевала. Там же несколько трупов и куски туши дух стоял по страшеннее того, что она чувствовала раньше. Запах вызвал чувство голода, Эл зажала нос и рот рукавом, понимая, что такая мера мало поможет. Стоило ей поднять взгляд чуть выше, и алчная улыбка озарила ее лицо. Теперь она была не прочь озвереть. Над площадкой был один из уступов, которыми изобиловали эти горы, наподобие ступени. На ней во весь рост три фигуры, и еще одна лежала.

Эл поняла, что они не видят ее. Они смотрели только вниз. Она не удержалась, скинула с плеча лук, наложила стрелу и пустила ее в скалу над головой одного из братьев. Это был Радоборт. Осыпанный кусками камня он первым заметил ее.

— Смотрите, — едва донесся до нее голос.

Эл опустила лук и, опираясь на него, крикнула:

— Какая встреча! Какая картина! — А потом себе под нос. — Попались. Это низко так радоваться, Эл, но мне безумно приятно наблюдать эту сцену.

Ей хотелось корчить им рожи, пританцовывать и издеваться.

— Как она тут оказалась? Ее не должно здесь быть, — пропел вдалеке голос Фьюлы.

Эл не только услышала слова, она могла почувствовать разочарование, которое посетило Фьюлу. Не только ей, всем четверым их положение казалось унизительным.

— А ты представь, что меня нет. Может, полегчает, — негромко сказала Эл.

Она не хотела вызывать их ненависть. Это была трезвая мысль, запах еще не до конца затуманил ее ум. Эл нашла выход, она полезла в сумку за формой. Там есть режим микроклимата, что убережет ее от тлетворного во всех смыслах запаха. Она скрылась за камнем и начала торопливо переодеваться, с недоумением заметив, что ее кожа из розовой местами стала голубоватой.

Она застегивала куртку, когда услышала рев. Теперь ей стало ясно, какой звук трансформировался ночью в гул и гром. Значит, они стоят на скале давно. На такой обрыв животные не заберутся, но и наследникам деваться некуда. Когда-нибудь положение станет критическим.

Она опять появилась на краю. Животные беспокоились и кидались на камни в попытке прыгнуть на скалу. Одному даже удалось зацепиться за уступ, однако для такой массы тела порода оказалась хрупкой, оно сорвалось вниз, рев перешел в стон.

Эл, тем временем, приходила в себя, процесс шел медленно, она сидела на скале, свесив ноги, наблюдала за животными. Сознание постепенно прояснялось, отступали духота, запах, а с ним раздражение, ей все больше становилось жаль этих созданий. В порывах бешенства они все чаще кидались на скалу. Эл переключила внимание на наследников, она не видела лиц, не слышала тихих переговоров, но знала, что на скале происходил заговор. Вейер и Дорон договорились спуститься и перебить животных еще до ночи, позднее Радоборт и Фьюла согласились им помочь.

— Убьете этих, завтра другие появятся! — не выдержала Эл. — Будет еще хуже! Придумайте иной способ! Вы же великие! Черт бы вас побрал.

Солнце вошло в зенит, поднялась температура. Костюм работал замечательно, она не чувствовала ни запаха, ни жары, хотя еще злилась. А животные и их жертвы на скале уже начинали звереть. Эл достала прибор, его работа вызвала на уступе возбуждение, в ее адрес сначала полетели угрозы, а потом камни, осыпая ее осколками и пылью. Атака была яростной, в считанные минуты она оказалась окутанной клубами пыли. Эл пришлось сбежать с обрыва, что, впрочем, не помогло, пыль преследовала ее. Скоро она ничего не видела, ориентируясь без глаз. Она давно убрала прибор, но разъяренная компания продолжала вымещать на ней злобу. Все прекратилось мгновенно. Пыль, как туманом, заволокла пространство, животные бесновались, гул стоял как от битвы.

— Эл, я сказал им, что пыль мало тебе навредит!

Бодрый крик принадлежал Кикхе.

— Явился, — фыркнула Эл.

— Я не сержусь, что ты меня бросила, но Радоборт намерен сбросить тебя вниз! Я пытаюсь разубедить его! Он неумолим! Будь осторожна и не подходи к краю!

— Какой заботливый, — бормотала Эл, стряхивая пыль с плаща.

На другой стороне площадки, на скале происходило совещание.

Возникновение Кикхи неожиданно для него самого вызвало одобрение. Он не мог припомнить, когда они так последний раз радовались его присутствию.

— Ты так и не смог поладить с ней, как я вижу? — с удовольствием заметила Фьюла после того, как Кикха пытался вызвать Эл на разговор.

— С ней невозможно поладить, она чудовищное создание, — ответил Кикха. — Радоборт твой замысел сбросить ее со скалы — неудачная идея. Она не разобьется, слишком ловкая, и звери ее не тронут. Они ее бояться.

— Боятся? Почему? — удивился Радоборт.

— Полагаю, что среди хищников, она больший хищник, — высказался Вейер.

— Ты как всегда прав, брат, — довольным тоном согласился Кикха.

— Этим нужно воспользоваться, — предложила Фьюла. — Сделаем вид, что мы примем ее, если она скажет, как выбраться.

— Ты умна, сестра моя, но и она не глупа. Она потребует провести ее через дверь, — сказал Кикха. — Вы готовы согласиться?

— Никогда, — фыркнул Вейер.

— Не пойму, что вы к ней прицепились так, словно она занимает все ваши мысли, — спокойно сказал Дорон. — По-моему, мы не верно ценим ее. Она выбралась из нижнего мира и разыскала нас. Кикха верно заметил, что она не глупа, я начинаю понимать, почему Лоролан привел ее.

Дорон оказался единственным, по наблюдению Кикхи, на кого запах оказывал меньшее влияние.

— Открой нам свои догадки, брат, — пролепетала Фьюла, — интересно знать, что восхитило тебя?

— Я не берусь дать определение и делиться с тобой не желаю. Она другой природы, чем мы. Нужно разрешить ей идти с нами. Хочу составить представление о ней, — сказал Дорон.

— Как мне показалось, Кикха провел с ней не мало времени. Расскажи мне, мой великий брат, какого ты о ней мнения? — спросила Фьюла.

Кикха заметил, как заискивающий тон сестры вызвал ревность у Радоборта. Действительно ревность. Значит, видения, что Эл назвала сном, вовсе не иллюзия. Он подумал над вопросом и решил не отвечать.

— Позже. Нам следует покинуть это место, лучше исчезнуть отсюда, — предложил Кикха, а потом рассмеялся. — Но вы наполнили свои тела местной падалью, что несколько усложнило вам существование. Или я не прав?

— Ты прав. Как всегда. Не получается. Мы пытались. Вот только не понимаю, что ты возишься с нами. Шел бы к двери, — с досадой ответил Радоборт.

— Вы хотите, чтобы я выиграл? Ха-ха.

— Кикха, я все чаще вижу тебя другим, — заметила Фьюла. — Прежде ты любил показывать, что ты лучший, и вдруг упускаешь такой шанс.

— Ха-ха. Я повзрослел. Мне не нужно доказывать себе или вам, что я лучший. Я лучший. Среди вас, разумеется. Отец выманил меня сюда, решил подкупить возможной победой. Я лишу его удовольствия. Возможно, я помогу одному из вас. Я еще не выбрал кому. Если вы попытаетесь вредить мне, я помогу Элли. Не забывайте кто я. Я лишь следую примеру нашего владыки. Отец никогда не показывает своей истинной силы, но кто усомниться в его величии?

— Ты же усомнился, — заметил Радоборт.

— Заткнись, глупец, или я скину тебя к этим тварям, — огрызнулся Кикха. — Ты слишком молод и неопытен, чтобы судить меня. Я зол сегодня. Поберегись.

— Что ждать от полукровки, брат? — поддержал Кикху Дорон.

Радоборт нахмурился и отвернулся к Фьюле, та одарила его сочувствующим взглядом, он кивнул с благодарностью.

— Как бы нам не нравилась эта Эл, она права, когда говорит, что нужно искать способ, — продолжил Дорон, — я зверею от этой вони, скоро мы начнем убивать друг друга. Моя рана в этой атмосфере лишает меня сил, ко всеобщей радости. Но мне их хватит, чтобы прекратить ваше путешествие. Я был бы признателен тебе брат, если ты укажешь способ выбраться отсюда. Я буду тебе обязан.

— А со своей раной обратись к столь симпатичной тебе Эл. Она тебя вылечит. Будешь и ей обязан, — высказалась Фьюла.

Дорон зарычал в ответ, но достать сестру, он не мог, между ними стояли Кикха и Радоборт.

— Их становиться больше, пришли еще четверо, — сказал Вейер, который во время спора изучал алчным взором животных внизу. Он был уверен в успехе битвы. Разговоры об ином варианте спасения его не занимали.

— А будет еще больше. Просите Эл вам помочь, — посоветовал Кикха.

— Унижаться перед смертной? — возмутился Вейер.

— Да! Я хочу увидеть, как вы будете просить ее вас спасти! Я обещаю свое покровительство тому из вас, кто первым ее попросит. Но сначала придется извиняться за то, что вы бросили ее и меня в нижнем мире. Это будет лучшей расплатой за мое оскорбление, — тон Кикхи стал совершенно злым. — Жаль, что не успел понять, кто меня вытолкнул из двери. А раз так, вы все будете умолять ее у меня на глазах. Первого я прощу совершенно и стану ему помогать, а остальные будут просто молить о спасении.

— Какой же ты мерзавец! — не выдержал Радоборт.

— Я? Это расплата. Кто не поддержал меня, когда я ссорился с отцом? Кто из вас вступился за Лоролана? Его вина — всего лишь чрезмерное любопытство и зависть. Я не питаю к нему жалости, он слабый, но изгнание было жестокостью, которую вы допустили, отказав ему в поддержке. Вот вам месть! Он привел ее! Она стоит на обрыве напротив нас и в ее силах вызволить вас отсюда. Просите!

— Ее нет на обрыве, — осторожно сказал Радоборт.

Теперь гнев и намерение Кикхи всех унизить были ему понятны. Он слишком давно не видел брата и стал забывать, что Кикха лишний раз не шевельнется, если нет важной причины. Он не простил ни своего ухода, ни даже изгнания Лоролана. Радоборта отрезвили его слова, не только от воздействия запаха, но и от заблуждений по поводу старшего и, несомненно, лучшего из них. Он использует Эл, как орудие мести. Но такое унижение совсем не сопоставимо с тем, какое когда-то перенес он. Кикхе будет этого мало, он будет использовать еще не один случай, чтобы унизить или уничтожить их. Иметь Кикху врагом — самоубийство. Радоборт испугался. Поэтому он первый посмотрел в сторону Эл.

— Она двигается быстрее, чем ты произносишь речи. Ее удача, что ушла, — усмехнулся Вейер. — Довольно споров. Никто не станет унижаться. Я иду вниз и перебью этих тварей.

— Погоди, Вейер. Их стало больше, нужно рассчитать силы, — стал отговаривать Радоборт.

— Подожди, брат, — пытался успокоить его Дорон.

— Кто они такие, чтобы угрожать мне! Одна минута моего дыхания не стоит их жизней! — закричал Вейер.

Он грубо оттолкнул Дорона, старавшегося его остановить. Дорон едва не свалился со скалы от удара, Кикха схватил его и удержал.

Вейер с легкостью спустился вниз. Ростом он был выше любого из животных. Трое из ближних мгновенно бросились на него.

— Они его убьют! — Радоборт устремился следом за братом.

— М-м-м! — простонал Дорон и с трудом стал спускаться.

— Я не намерена мараться об этих тварей, — заявила Фьюла.

— Так останови их, — язвительно замели Кикха.

Фьюла улыбнулась.

— Со мной не лукавь. Ты знал, что они не станут унижаться. Мы-то понимаем, что чем меньше нас останется, тем ближе победа.

— Ах ты, маленькая мерзавка! — заискивающе и шутливо заметил Кикха.

— Мы так похожи. Тебя тоже назвали мерзавцем.

— Радоборт? Мальчишка. Он не со зла, от глупости. А вот ты... Зачем ты его морочишь? Он тебе не нужен. Не нужен?

— Так безопаснее. Он поклялся защищать меня, — Фьюла говорила с восторгом, медленно приближаясь к Кикхе.

Он осторожно привлек ее к себе.

— Мне ты тоже пообещаешь?

— Тебя нельзя обмануть. Я не просто пообещаю, я буду твоей. Я сделаю все, что ты хочешь.

Объятия Кикхи сомкнулись.

— Я хочу, чтобы ты сражалась наравне со всеми.

Фьюла осознала, что стоит между двумя ревущими животными. Кикха оттолкнул ее, и на его лице отразилось злобное торжество.

— Дерись, — шепнул он. — Как все.

На площадке происходила настоящая бойня. Вейер и Дорон, заняв круговую оборону, рвали куски шкуры приблизившихся животных, принимая их ответные удары. К ним присоединился Радоборт, но он был меньше любого животного. Ему пришлось оседлать одного, он принялся рвать его шкуру, потом душил, наконец, прикончил одного. Ни мгновения, чтобы перевести дух. Новое нападение. Рядом слышался лязг клика. Кикха орудовал мечем Эл. Фьюле не нужно было пускать в ход физическую силу. Когда животные окружили ее, она сделал только жест, и они отшатнулись. Такого воздействия, впрочем, хватило не надолго. Тряхнув холкой, одно из животных, очнулось и опять ринулось на нее. Фьюла снова и снова повторяла жесты, пытаясь прикоснуться к животным, они, чуя угрозу смерти, шарахались от нее, но вновь зародившийся инстинкт заставлял их нападать. Так продолжалось, пока Радоборт не пришел к ней на помощь. Он смог убить двух животных и помог Фьюле опять подняться на скалу. Уже с высоты она увидела, как в пространство арены врывается еще с десяток животных. Создав баррикаду из трупов, Вейер и Дорон отбивали новый натиск. Кикху теснили к скале. Фьюла усмехнулась. Этот не погибнет, он просто исчезнет, когда поймет, что битва бессмысленна.

Вдруг животные, что были ближе к выходу с площадки, с жалостными воплями ринулись прочь. Скоро остались только те, что уже вступили в драку с братьями. Одно собиралось прикончить Радоборта, упавшего ему под ноги. Брата спас Кикха, он отшвырнул Радоборта к скале и мгновенно вонзил меч в грудь животному. Он управлялся с оружием с легкостью и не был ранен ни разу. По другую сторону площадки Дорон отбивал израненное тело брата. Вейер уже не двигался, он лежал на груде тел. С Дородном тоже скоро будет покончено. Торжествовать Фьюле не пришлось, напротив она недовольно сморщилась. Теперь стало ясно, что послужило причиной бегства этих тварей. В круг вбежала Эл. Но ее поведение было столь необычным, что Фьюла захотела спуститься и посмотреть сцену поближе.

Первым объектом нападения стал Радоборт. Он как раз оседлал и хотел задушить животное, когда Эл как вихрь налетела на них. Свалив Радоборта со спины зверя, она наградила его несколькими ударами. Тот от неожиданности явно растерялся и остался лежать в пыли, что позволило Эл отогнать животное, которое с ревом бежало от нее к узкому проходу, оно быстро скрылось среди скал. Потом она выстрелила из своего оружия в другого зверя — соперника Дорона. Дорону не нужна была помощь, он почти победил животное. Эл лишь добила его. Вторая стрела оказалась нацелена прямо в грудь Кикхе. Кикха тут же отпустил своего зверя, последнего, который немедленно устремился за своими сородичами. Все стихло. Слышался лишь далекий шум потока.

Эл держала Кикху на прицеле, он послушно неподвижно стоял напротив. До нее один рывок. Они стояли друг напротив друга. Кикха видел презрение и ненависть в ее глазах. Она хотела пустить в него стрелу.

— За что? — спросил он.

Эл шумно выдохнула, опустила лук и закрыла глаза, в точности как на хребте. Она стала безучастной, но ненадолго. Убирая стрелу в колчан, она отошла в сторону Дорона и Вейера. Дорон склонился над братом.

— Он мертв, — сказала она.

— Я знаю, — выдохнул Дорон. — Не понимаю. Невозможно.

Дорон уже не казался страшным или грозным, Эл приблизилась, он не возражал. Эл провела рукой по его плечу, на пальцах остался след синей крови. Эл посмотрела на свои пальцы.

— Мне жаль, — сказала она и заметила удивление в ответном взгляде Дорона.

— Отойди от него! — крикнул ей Радоборт.

Он резко вскочил и кинулся к Эл. Она не ожидала натиска младшего брата и не понимала причины. Инстинкт спас ее от нападения. Эл успела отбежать от близнецов до нападения Радоборта.

— Не смей подходить! — кричал ей Радоборт.

— Да, пожалуйста! — обиженно выкрикнула Эл и ушла в другой конец площадки.

Кикха подошел к Радоборту и смог увидеть, что животные сделали с телом Вейера. Тело оказалось разорванным на части. Кикха отвел взгляд. Жуткий конец. Безвозвратный.

— Они оторвали ему голову? — голос Фьюлы дрожал. — Какой ужас.

Она спустилась к братьям, сжалась, прильнула к Радоборту, который заслонил собой зрелище, чтобы она не смотрела, и сам отвернулся. Дорон сник и молча покачивался над убитым.

Эл наблюдала издалека, и догадалась по их переживаниям, что прежде они не видели смерти подобного им. Первый раз оказался ужасен. У нее самой, видавшей много смертей сдавливало грудь, как не старайся — не привыкнешь. Радоборт и Фьюла переживали смерть, как удивление, не без боли, представляя себя на месте брата. Кикха взирал на все с большей долей хладнокровия. Опыт или бесчувственность? Она полагала, что услышит Вейера, как слышала седьмого, старалась не упустить момент, не давала эмоциям затуманивать разум, но контакта не было, он исчез, как будто, бесследно.

— Я не желала ему гибели, — надрывно произнесла Фьюла.

— Не лги. Хотя бы сейчас! — с презрением сказал Кикха.

— Не так. Я думала, что они повредят лишь тело.

Кикха недовольно хмыкнул.

— На скале ты шептала мне обратное, — заметил Кикха.

Фьюла поняла, что он раскроет ее коварство, на всякий случай она отстранилась от Радоборта.

— Умолкни, Кикха, пожалуйста, — с мольбой попросил Радоборт. — Почему теперь?

— Я умолкну, — кивнул Кикха, — ненадолго.

Он направился к Эл. Она очнулась от своих раздумий и состроила гримасу, означавшую: "не подходи".

— Перестань, Элли. Я стал привыкать к твоим выходкам и не сержусь. Значит, животных тебе жаль больше, чем нас? Меня-то ты за что ненавидишь, до этого часа я их не убивал. Не бросать же мне родственников.

Кикха попытался сесть с ней рядом. Эл изобразила презрение и отошла. Он собирался преследовать ее, стал приближаться. Он был намерен вывести Эл из себя до такой степени, чтобы она сбежала. Его план нарушил Радоборт. Он подошел к девушке раньше Кикхи. Эл вопросительно посмотрела на обоих.

— Элли, — обратился к ней Радоборт, — могу я поговорить с тобой?

Эл изобразила внимание, не заметив в Радоборте намека на раздражение, в нем была только боль, что смягчило ее.

— Да.

Радоборт подошел еще ближе.

— Ты не вовремя, брат, мы собирались побеседовать, — вмешался Кикха.

— Ты не спрашивал, а я не соглашалась, — возразила ему Эл и снова обернулась к Радоборту. — Говори.

— Я хотел просить тебя о помощи, — сдержано, даже с трудом произнес Радоборт.

Он ожидал увидеть на лице девушки гримасу присущую в подобных случаях Кикхе. Глаза Эл расширились, она широко раскрыла веки. Брови поползли наверх, а губы раскрылись. Она была так поражена этой просьбой, что забыла, что происходит. Радоборт тоже замер. На ее лице не осталось той суровой надменности, какую он всегда замечал. Ее лицо стало похожим на то, с каким она некогда поднялась по лестнице дворца. Радоборту тогда понравилось ее лицо, оно казалось наивным, светлым, притягательным, лицо смертной, простое и ясное. Сейчас она растерялась на столько, что не могла бы изобразить свою суровую маску. Радоборт испытал интерес и ненадолго забыл о своей просьбе. Они вглядывались друг в друга.

Кикха смотрел, как младшенький млеет перед ней, и решал: вмешаться ли ему или наблюдать.

Эл опомнилась первой.

— Что? — переспросила она.

— Я прошу о помощи, — пролепетал Радоборт.

Эл очнулась, до нее не сразу дошел смысл.

— Хм, — Эл взяла себя за подбородок, при этом не отрывала от Радоборта вопросительного взгляда. — Я?... Не понимаю.

— Чего?

— Что ты понимаешь под помощью?

В свою очередь смутился Радоборт.

— Да, брат, действительно, о какой помощи ты просишь? — поинтересовался ликующий Кикха. Мальчишка решил воспользоваться его обещанием и выбрал не тот момент, что казалось Кикхе забавным. Как он сформулирует запоздалую просьбу о помощи. Радоборт нашелся быстрее, чем ожидал Кикха.

— Ты лучше понимаешь, что происходит в этом мире. Помоги и нам разобраться. Мне, — поправил он сам себя. — Битва была ошибкой. Я понял. Почему они кидаются на нас? Как себя вести?

Эл кивнула ему в ответ. Неужели объяснит. У нее такой шанс отыграться на них за все. Кикха испытал смесь разочарования и обиды. Она трижды будет глупа, если поделится своими знаниями.

Эл посмотрела мимо Радоборта на Фьюлу и Дорона.

— Идем, — позвала она Радоборта и коснулась его руки.

От ее прикосновения Радоборта обдало теплой волной, даже запах вокруг оказался слабее, ум стал ясным. Он послушно пошел следом.

Эл остановилась около баррикады трупов, еще раз осмотрелась. Тело Вейера таяло, став наполовину прозрачным. Дорон наблюдал его уход отсутствующим взглядом.

— Послушайте меня все. Не смею указывать вам, но и молчать не могу. Ситуация объясняется очень просто, вы сотворили чудовищное зло. Я поняла, что до вашего появления этот мир не знал, что такое убийство. Череда рождений и смертей была естественной. Такого явления, как хищник, здесь не было. Первое убийство совершили вы. Яд, который выделяет убитое существо, заражает пространство в округе. В том числе и вас. С животными еще хуже. Действие яда подобно массовой эпидемии, она распространилась с ветром и через дыхание поражает все, что вокруг. У этих особей тесная связь друг с другом, они коллективные существа. Потеря одного отзывается в них, а зараза от трупов провоцирует нападение. Где бы вы ни были, они везде вас разыщут. Эта битва не последняя. Как остановить процесс — я не знаю. Решайте сами, как быть.

— Почему они тебя боятся? — спросил Радоборт.

Эл подумала, усмехнулась и ответила коротко.

— Рефлекс.

Она покосилась на Кикху. Он решил, что она ушла от ответа.

— Хотите вы или нет. Я продолжу путь вместе с вами, или буду рядом до тех пор, пока вы, а лучше все мы не исчезнем из этого мира. Если хоть один из вас сообразит, как исправить ошибку, не уходите, пока не попытаетесь, — завершила она свою речь.

Ее наивность его позабавила. Кикха просиял подошел к Радоборту и слегка толкнул его.

— Брат, отныне можешь рассчитывать на мою щедрость. Такого я не ожидал. Смертная дает нам советы, а мне на хочется ее убить за это. Она такая умненькая. Что же ты посоветуешь нам, Элли?

— Сжечь трупы и больше не убивать, и не питаться ими.

— А как же голод? Это ненасытное чувство. — Кикха правдоподобно изобразил алчное выражение. — Посмотри на них, посмотри, сколько тел. А?

Что заставило ее пошутить?! Зачем?

— Жареное мясо вкуснее, — заметила она.

— Правда? — оживился Кикха.

Эл уже без юмора с опасением посмотрела на окружающих.

— Не советую пробовать, — сказала она.

Эл поняла, что окончательное и радикальное решение остается не ей.

— Дорон отойди от трупов. Лучше бы вам всем отойти. На вас полно крови, а она горит, если поджечь, — потом добавила с угрозой. — Или вы не горите?

— Хорошая мысль, — сказал Радоборт.

Он тряхнул кистью, маленький яркий шарик вспыхнул в его пальцах, сиреневое с зеленым пламя заскользило по его телу и одежде, стремительно охватывая окровавленные места. К трупному запаху добавился едкий запах гари. Второй шарик Радоборт пустил в кучу трупов, на которых все еще сидел Дорон. Тот сошел с баррикады уже охваченной пламенем. Он хрипел от боли, сбивая пламя со свежих ран.

Кикха и Фьюла прикоснулись к Радоборту. Четыре фигуры превратились в факела.

Эл смотрела на все с недоумением ребенка, как огонь пожирает убитые тела, как клубы дыма, поднимаясь к небесам, становятся фиолетовыми. Радоборт спокойно стряхивал с себя пламя, как остатки старой кожи. Язычки отлетали от него и гасли.

Эл оглядела младшего из братьев, хмыкнула, к ней ни с того ни с сего вернулось чувство юмора.

— Фейерверк, а потом танцы.

Кикха отряхивал пламя и вдыхал пропахший гарью воздух.

— Гораздо лучше, — произнес он. — Элли, хочешь присоединиться к нам? Приятная манипуляция.

Эл запахнула свой плащ, словно он уберег бы ее от возможной провокации, ей стало не по себе.

— Я пошутил, — пояснил Кикха.

— Хочу верить, — отозвалась она.

Тела горели долго. Сквозь дым вспыхнул и погас силуэт Вейера.

— Прощай, брат, — первым произнес Кикха, следом за ним остальные повторили эти слова.

Потом долгое молчание. Эл чувствовала только боль Дорона. Он внутренне оплакивал брата, если такое определение подходило для описания той стихии чувств, которую он переживал. Эл казалось, что он вот-вот обезумеет, и боль, и ненависть были ничуть не чужды тому, кто именовался великим.

Остальные воспринимали конец брата, как еще одно событие. Ратоборт забыл о своей печали. Едва зажгли тела. Эл не бралась их судить. Ее собственное отношение к смерти всегда было неоднозначным.

Кикха подошел к Радоборту.

— Нужно сжечь все тела, — сказал он.

Радоборт кивнул. Кикха обхватил его, и они растаяли в воздухе.

На костюме Эл пискнул сигнал тревоги. Датчик сообщил, что концентрация дыма больше, чем микроатмосфера может сдержать. Эл ушла с площадки в сторону потока, достаточно далеко, где воздух был более чистым. Дорон и Фьюла остались одни.

Тело просило отдыха, бессонная ночь, голод, потраченная в битве энергия, резерв костюма их не компенсирует, его следует беречь. Эл решила, что завтра на восходе она пополнит силы за счет местного светила. В прошлый раз процедура закончилась жестокой выходкой Кикхи. Снимать костюм опасно. Она рассудила, что стоит ненадолго оставить великих и заняться собой, пока Кикха и Радоборт отсутствуют. Истощенная, она рискует стать добычей. Эл вернулась на место, где слышала голос Лора. Она дала телу отдых, стараясь не погружаться в сон. Для большей безопасности пришлось карабкаться на уступ. Эл хорошо умела спать, что называется, "в полглаза". Так миновала ночь. Первые лучи светила согрели похолодевшее за ночь тело. От сильного потока энергии перехватывало дыхание. Она вынуждена была лечь, ноги подкашивались, мир начинал вращаться. Девятнадцатилетней Эл пугалась этого состояния, ей казалось, что она мутирует, что ее тело утрачивает человеческие качества, превращаясь в что-то иное. Она испытывала настоящие физические муки, не в силах справиться с вторгающимся в нее потоком. Война и плен приучили ее к этому способу выживания. Она привыкла и к боли, и к тому, что организм постоянно меняется. Если когда-нибудь ее назовут не человеком, а как-нибудь иначе, даже оскорбительно, она не станет возражать и обижаться. Она давно выросла из состояния испуганного подростка. Будь у нее больше знаний и мудрости, не пришлось бы столько лет себя терзать, но понимание приходит только с опытом.

Тело гудело от напряжения, но ему не скажешь: "Хватит". Оно само решает, сколько сил ему нужно. Потом наступало состояние расширения, когда она словно пронизывала окружающее насквозь, растворяясь в нем. Оказывается, у Кикхи с Радобортом было много работы, и эту ночь они провели, как она, на скале, спасаясь от новообразовавшихся хищников.

Было в существе Кикхи нечто такое, что смущало ее. Не часто, лишь иногда ей казалось, что она знает его, некоторую его часть. Вот и теперь Эл ощутила это явное сродство. Они не только были заняты делом, они яростно ругались, причиной оказалась Фьюла. Это показалось Эл очень забавным. Им не чуждо притяжение к существам другого пола. Они походили на подростков, не поделивших девушку. Кикха развлекался. Эл удивила позиция Кикхи. Ему не нужна Фьюла, он просто дразнил брата. Зачем? Исходя из правила, что Кикха ничего не делает просто так, Эл рассудила, что у него есть цель. Какая? Кикха обнаружил присутствие, и ей пришлось оставить братьев.

Эл с удовольствием потянулась. Вот теперь она полноценно отдохнула. Редкие минуты покоя и блаженства. Ее окружало тихое утро, если не считать шума потока. Ей не хотелось слезать вниз, вообще уходить отсюда. Она села на край, свесила ноги, зевнула и долго смотрела вниз.

Солнце находилось справа, его немного перекрывал острый пик, словно оно в пути зацепилось за него. Внизу шуршит поток, сверху расстояние от него до скал кажется маленьким. Движение потока напоминало диковинную змею, которая ползла почти по прямой с приличной скоростью. Скалы казались недостаточно прочными, он разрезал их. Эл не видела ни одного поворота или изгиба на всем отрезке реки, который могла охватить взглядом. Она отводила глаза от потока, смотрела на скалы, но снова и снова обращала внимание на его течение.

Солнце сдвинулось, ушло от заслонявшего его пика. Эл увидела блеск на другой стороне потока, словно кто-то дразнил зайчиком от зеркала. Она тряхнула головой, зажмурилась. Грудь обожгло. Медальон нагрелся так, что его пришлось вытащить из-под одежды наружу. Эл выпустила диск из пальцев и заметила, как один из шариков интенсивно вращается вокруг центра.

— Дверь. Так близко.

Эл слезла со скалы и устремилась к берегу. Блеск исчез, значит, дверь видна с высоты. Теперь не было никаких ее видимых признаков, но медальон ее не обманывал. Эл спешила вдоль берега, пока не наткнулась на Фьюлу и Дорона. Она лихорадочно убирала медальон, чтобы они не увидели его. Они не обращали на нее внимания. Эл хотела сказать про дверь. Стоит дождаться Радоборта и Кикху. А еще она не будет глупой, нужно изловчится пройти в дверь первой.

Фьюла заметила ее внимание лишь, когда Эл подошла вплотную. Ситуация стала ясной. Дорон лежал на боку и не шевелился. Эл услышала, как он прерывисто и неровно дышит. Фьюла взглянула на нее, и Эл не узнала лица. Прекрасное лицо словно постарело, было полно отчаяния, во взгляде мольба.

— Помоги ему, Эл. Я прошу. Помоги ему. Кикха смеялся и издевался над нами, говорил, что мы станем молить тебя о помощи. Я готова унижаться, только помоги ему. Я выполню любые условия, соглашусь сделать все, что попросишь.

— Отойди, дай мне осмотреть раны. Мне будут нужны твои знания.

— Я отвечу на все вопросы.

Эл склонилась над Дороном. Причиной плохого состояния были раны. Старая, полученная в стычке с седьмым не зажила, а еще с десяток новых.

— Где мой брат? — спросил Дорон.

— Он все время забывает, что Вейер погиб, — пояснила Фьюла. — Он постоянно повторяет, что не слышит его.

— А ты слышишь? Или, может быть, слышала? — спросила Эл и коснулась раны Дорона.

Тот взвыл и заметался, свалив Эл с ног и отшвырнув от себя.

Фьюла неожиданно помогла Эл встать. Эл не отказалась от помощи, решила подождать, когда Дорон успокоится.

— Тебе будет не просто понять. Мы исчезаем бесследно. Мы наделены множеством даров и практически бессмертны. Мы можем существовать вечность, — сказала Фьюла.

— Вечность? — переспросила Эл.

— Да. Вечность.

Манера, в которой говорила Фьюла, перестала быть надменной, она отвечала с достоинством, но уже без того презрения, с которым прежде относилась к Эл.

— Все, что происходило, наводит меня на мысль, что ты одна из нас. Пока Дорон был в себе, он пытался убедить меня в этом.

— Нет, Фьюла. Я, как вы выражаетесь, смертная. Ты это должна видеть, раз покушалась на мою жизнь.

— Я прошу у тебя прощения, — со смирением сказала Фьюла.

— Не об этом речь. Я видела уже две смерти, значит, великие не так бессмертны, как кажется. — Эл по особому произнесла слово "великие", что понравилось Фьюле, та слегка улыбнулась.

— Ты права. Лоролан конечно рассказал тебе, что при стечении определенных законом обстоятельств, каждый из нас может погибнуть. И только Радоборт знает, каковы условия. Он хоть и молод, но предусмотрителен. Он знает, каковы должны быть обстоятельства. Он никогда не выдавал этих тайн.

— И он достаточно честен, чтобы не пользоваться своим превосходством, — добавила Эл.

— Да. Это так. Однако, об опасности он не стал предупреждать. Примером тому случай с Вейером. Радоборт не остановил его. Он до сих пор не сказал, как Вейер мог избежать смерти.

— Ты подозреваешь его в коварстве?

— Пойми, Эл, смерть для великого исключает возможность возвращения, в отличие от смертных мы никогда не сможем вернуться ни в этот мир, ни в какой-либо еще. Мы смешиваемся со стихиями этого мира и навсегда утрачиваем себя. Это абсолютный конец. Потому жизнь для великого — единственная ценность. Я раскрываю тебе тайну и могу пожалеть об этом. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, я осознала, что ты достойна уважения. Дорон убедил меня. Прими простой совет. Остерегайся Кикхи, я заметила его интерес к тебе. Ничего хорошего он тебе не предложит. Кикха первым уяснил, что твое появление не случайно. У него есть манера предупреждать соперника, чем он пытается его напугать.

— Его цель — заставить меня уйти.

— Уйти? Но ты дала обещание Лоролану.

— Пока я его не нарушала. Дорон не дает мне прикасаться к нему. Придется тебе, — Эл решила не продолжать разговор, раненый был для нее важнее.

— Видишь ли. Прежде Радоборт должен сказать, от чего Дорон может умереть.

— Он не скажет. Владей я такой тайной, ни за что не сказала бы.

— Почему?

— Открыть всем слабость брата? Каждый из вас сможет воспользоваться этим, вот тогда вы всей компанией прикончите Дорона. Радоборт понимает, потому и молчит.

— Этот случай особый.

— Это только раны. У него нет сил, справиться с ними.

— Да. Верно. Вейер поддерживал баланс, пока существовал. Их судьбы слишком переплетены. Кончина Вейера, может обернуться кончиной для Дорона. Ты считаешь меня жестокой. Но это мои братья, а еще я не видела смерти, не думала, что увижу. Я считала, что это путешествие не будет таким трудным. Что мы великие. Теперь поняла, как прав был отец, когда говорил, что мы ничего не знаем о мирах. Наблюдать за их существованием из дворца и жить в них не одно и тоже. Как я была упряма, как горда, как бездумно тратила свои силы.

— Фьюла, если я верно поняла, ты обладаешь способностью трансформировать материю. Почему ты до сих пор не помогла Дорону? Воспользуйся своей силой.

— Посмотри на меня. Я пыталась. Всю ночь. У меня не так много сил, я измотана этим миром. Мы питались местными животными, а это не добавляет сил, как нам казалось, а уносит их. Неужели ты думаешь, что я обратилась бы к тебе. Мне стыдно, ты пострадала из-за меня, но ты добра и разговариваешь со мной. Даже не напоминаешь о моих попытках уничтожить тебя. Все больше понимаю выбор Лора. Ты не великая, но ты умеешь сосуществовать с миром в гармонии. Если бы ты сжалилась над ним, вместе мы смогли бы помочь ему.

Эл задумалась, осматривала раненого, не прикасаясь к нему.

— Можно попытаться, говори, что делать? — согласилась Эл.

— Сначала нужно вылечить старую рану, она самая опасная. Ляг лицом вверх рядом с Дороном. Позволь мне брать твою силу и отдавать ему, только отдача должна быть добровольной, без тени сожаления, думай о милосердии.

Первое прикосновение Фьюлы заставило Эл содрогнуться. Воспоминание о контакте с Нейбо вызвало в ней сопротивление.

— Доверься, Эл, — донесся голос Фьюлы издалека.

Эл сделала над собой усилие. Сознание сопротивлялось, внутри началась борьба. Эл пыталась подавить сопротивление, ее воли хватило, чтобы расслабить тело.

Рядом слышались стоны Дорона. Эл выскочила из тела. Дорон извивался на камнях, а Фьюла прижалась к его ране и не отпускала, порой казалось, что они борются. Дорон развернулся, придавив Фьюлу своим телом, он накрыл ее почти целиком, она не оттолкнула его, не высвободилась, еще сильнее вцепляясь в него.

Потом Эл увидела Радоборта, он не возник, а выплыл из скалы недалеко от места, где она лежала. Он стал кричать, из-за шума борьбы, стонов Дорона, Эл не разбирала его слов.

Радоборт не стал разнимать Фьюлу и Дорона, подбежал к ней, к Эл, и сильно тряхнул тело. Потом еще раз. От головы к ногам тела пошла яркая волна и Радоборт оказался отброшенным этой волной к самому краю потока.

Эл очнулась, в глазах — туман, звуки растянутые, гулкие, идут отовсюду сразу. Кругом настоящая мешанина. Невнятные крики. Она водила руками в пространстве, словно искала невидимую стену. Тело точно пылало, страшная резь в животе. Эл повалилась на бок и скорчилась на камнях. Она лежала в таком положении пока боль не отступила.

В очередной раз, открыв глаза, Эл увидела, что камни потемнели, и тени длинные. Неужели вечер? Еще недавно было утро. Она лежала на спине, накрытая плащом. Эл пошевелилась.

— Она вернулась, — послышался голос Фьюлы.

Она повернула голову, Фьюла смотрела на нее. Они сидели недалеко, еще дальше был виден силуэт Дорона. Он тоже сидел.

— Тебе лучше? — спросила она, обращаясь к нему.

— Она спрашивает: лучше ли мне? — в голосе Дорона слышалось удивление.

— Ему лучше, — подтвердила Фьюла.

Эл посмотрела на Радоборта, он выглядел очень мрачным, не смотрел на нее.

— А где Кикха? — спросила Эл.

— Только его тут не хватало, — заворчала Фьюла.

— Действительно, где он? — переспросила Эл. — Радоборт?

— Он заявил, что будет занят, но не сообщил чем, — неохотно ответил тот.

— Какие заботы у него могут быть в этом мире? — спросил Дорон.

— Это же Кикха, у него постоянные заботы об укреплении собственного блага, — с улыбкой заметила Эл.

— Как хорошо сказано, — согласился Дорон.

Эл повернулась на бок, подпирая голову рукой, так лучше видно всю компанию. Действительно вечер.

— Как необычно. Вы трое здесь, а я еще существую, — стала рассуждать она.

— Я предлагал швырнуть тебя в поток, — огрызнулся Радоборт.

— Я не позволил, — добавил Дорон. — Это моя благодарность.

— Успокойся, брат. — Фьюла хотела коснуться его.

— Отстань. Не трогай меня, — Радоборт отмахнулся и отодвинулся от нее.

Эл тихо засмеялась.

— По какому поводу веселье? — возмутился Радоборт.

— Ей часто кажется, что мы не похожи на великих, — опередил ее Дорон. — Ты видела многих великих, Элли?

— Кроме вас — никого, — призналась она.

— Не спеши с оценками, они тебя обманут. Да, миры ограничивают наши возможности, ты не видишь нашей силы, ты видишь ее отсутствие. Потому отец отправил нас сюда, чтобы мы увидели то бремя, которое придется нести будущему Владыке. Оно велико. Он хотел испытать нас мирами, теперь мне ясен смысл его последней речи. Мы очень самонадеянны в притязаниях на наследство, — объяснял Дорон.

— Какие речи, брат, — воскликнула Фьюла, — что с тобой, ты научился думать?

— Ты не сносна, а мне казалось, что смерть брата задела в тебе больше чистых струн, — заметил Дорон.

— Что? — Радоборт переменился в лице, и его мрачность развеялась. — Дорон, ты все еще болен. Чистые струны? О чем ты?

— Я странно себя ощущаю. Не так, как прежде, этот мир видится мне другим. Я подумываю задержаться здесь и исправить ошибку, которую мы допустили.

— Что? — в один голос выкрикнули Фьюла и Радоборт.

— Тебе не кажется, что это привилегия отца, — возразил Радоборт.

— Но ошибку совершили мы. Я напал на то существо в нижнем мире, оно ранило меня. В этом мире Вейер, пытаясь мне помочь, убил животное.

— Постой! Не продолжай! — Радоборт поднялся. — Что я слышу?! Эл?

— Пусть Дорон объясняется сам, — заявила Эл.

— Да. Это был я. Я убил то существо из темноты, оно мешало нам напасть на нее, — Дорон посмотрел на Эл.

Радоборт требовательно глянул на девушку. Эл вздохнула и кивнула.

— Плащ воина станет последним убежищем для его тела, — сказал Радоборт.

— Я завернула его в плащ и принесла к дереву. Я выполнила его просьбу, — пояснила Эл.

Радоборт смутился, снова сел. Известие потрясло его.

— От чего должен был умереть мой брат? — спросил у него Дорон. — Почему ты не предупредил его. Ты знал.

— Четверо братьев разорвут его на части за убийство младшего, — не задумываясь, ответил Радоборт. — Я перепутал события.

— Ты решил, что братья — это все вы, включая Лоролана? — спросила Фьюла.

— Да, — кивнул Радоборт.

— А поскольку Лоролан не участвует в состязании, то и Вейер не должен был погибнуть. Братьями оказались звери, — заключила Эл.

— Ты подозревал меня в том, что я могу убить брата? — Дорон был поражен, но он не впал в ярость. — А ты сам? Ты слаб для битвы.

Эл даже привстала, ожидая его яростного выпада, но Дорон только осуждающе смотрел на Радоборта.

— Да. Я так думал, — согласился Радоборт. — Нам предстояла борьба за миры. Борьба, в которой нет братьев, есть только соперники.

— Это правда, мой всевидящий брат, — пропела Фьюла.

— Мой брат? Я не посмел бы! — выкрикнул Дорон.

— Еще как бы посмел, если речь идет о владычестве, — усомнилась Фьюла.

Они спорили. Спорили очень рьяно. Эл вслушивалась достаточно долго, не вмешивалась, пока не поняла, что этот, вроде бы, обычный для них спор не похож на ссору. Никто из троих не пытался оскорбить другого. Это был единственный за все время ее с ними знакомства случай, когда они попытались найти ответ на волнующий всех вопрос о достижении владычества.

— Я могу высказаться? — спросила она.

— Ты? Ты ничего не смыслишь, — возмутилась Фьюла.

— Подожди, сестра, — вступился Дорон, — пусть говорит. Ты скиталец. Ты знаешь мир, который устроен иначе?

— Я знаю миры, которые работают на объединение сил в единое. — Эл сделала паузу — Собственно, только такие миры и знаю. Вражда ведет к разрушению. Почему бы вам ни объединится? Простите мне мое невежество, но что мешает вам объединить усилия? Каждый наделен даром, почему нельзя использовать их сообща?

— Как ты себе представляешь? — спросила Фьюла.

— Так же как ты и я лечили Дорона.

— Ты и я? — усмехнулась Фьюла. — Вы слышите? Я его лечила, а от тебя требовалась лишь энергия.

— Он едва не отправился следом за братом! — не выдержал Радоборт. — Ты не лекарь Элли, твоя сила способна только убивать!

Эл отшатнулась. Они ответили на вопрос раньше, чем она успела спросить.

— Едва она стала передавать мне твою силу, как я почувствовал свой конец, как меня уносит прочь из этого мира, как таю, растворяюсь, — сказал Дорон.

— Я появился как раз вовремя, — продолжил Радоборт. — Кикха язвил, что пока нас нет, вы передеретесь. Но оказалось еще хуже.

— Перестань, Радоборт. Она не понимала, что делает, — вступился Дорон.

— Даже я не понимала, — с удивлением произнесла Фьюла. — Хотела помочь брату и чуть не убила его. Мне пришлось оставить Дорона, а потом я лишь забрала у тебя часть силы, претворила ее в ту форму, которую Дорон мог принять. Вот тогда мне и Радоборту удалось привести его в нормальный вид. Собственно тебе гордится нечем. Моя же ошибка в том, что я решила прибегнуть именно к твоей помощи.

— Ты существо другой природы, — добавил Дорон, — но я не сержусь.

— А все советы Кикхи! О каком объединении с ним может идти речь?! Он предатель. Он предает отца, всех нас по очереди, и всех вместе, — продолжила Фьюла.

— Я не стал бы так жестоко судить Кикху, — остановил ее Дорон, — нам не понятны его мотивы, но он никому из нас еще не навредил. Даже Эл.

— Знать бы, что он делает теперь? Строит нам ловушку? — спросила Фьюла.

— Не будем говорить о нем, достаточно с меня сегодняшнего утра, — сказал Радоборт.

— Тебе не понравилось его покровительство, — засмеялась Фьюла. — А тебе, Эл?

— Да гори оно синим пламенем, — отмахнулась Эл.

Трое засмеялись, потом Эл присоединилась к ним. Она не посмела напомнить вслух об объединении, а этот момент был окрашен именно им. Она вспомнила, как Кикха советовал ей объединить их вместе против нее, как врага. Сейчас той же силой стал он сам. Возмездие не минуемо.

Дорон уловил ее мысль.

— Возмездие, — повторил он. — Очень давно Лоролан пытался объяснить мне значение возмездия для Владыки. И вот, что понял. Я должен задержаться.

— Здесь? — спросила Фьюла.

— Да, в этом мире. Я исправлю ошибку брата и свою.

— А состязание? — спросил Радоборт. — Ты отказываешься?

— Хм! Нет! Я догоню вас. Еще неизвестно, кто станет первым. — Он указал на Эл. — Вот она сидит здесь. Мы оставили ее в том мире, но она же тут. Время и скорость не имеют значения.

— Он и верно болен, — фыркнула Фьюла.

— Я остаюсь, — твердо заявил Дорон. — Мои раны будут терзать меня, пока я не искуплю их. Я не верну брата, не верну этому миру его первозданность, но я познаю его и найду решение. Как думаешь, Эл, повелительница зверей?

Эл кивнула.

— Да. Это верно. Тогда тебе откроется любая дверь. Помоги, и тебе зачтется.

— Ты, как будто, знаешь где дверь? — спросил он.

Эл снова кивнула.

— Только на этот раз я пройду первой.

— Провожу и прослежу, чтобы было так, — добавил Дорон.

— Да они объединились, — с усмешкой, но без злобы заметила Фьюла.

— Мне нравятся ее поступки. Я начинаю уважать выбор Лоролана. Я полагаю, отцу мое решение тоже понравится, — заключил Дорон.

Эл подняла брови, пожала плечами. Поведение Дорона этим вечером приводило ее в недоумение.

— Если ты знаешь, где дверь, почему не пойти туда? — спросил Радоборт.

— Я не могу найти ее сейчас, только утром. Если угодно ищите сами, она на другой стороне потока.

— Очередное ухищрение отца, — сказала Фьюла, — поток шумит хуже, чем твой глупый прибор, Эл. В потоке заключена зловещая сила, лучше не думать о нем, иначе хочется броситься в него. Ты, Эл, странная, зная о двери, ты осталась.

— Я же сказала, что хочу, чтобы вы ушли отсюда.

— И я? — спросил Дорон.

— Ты исключение.

Эл расчистила место от мелких камушков и легла на спину. Небо померкло, одна за другой вспыхивали звезды. Эл натянула плащ до плеч.

— Меня тревожит отсутствие Кикхи, — сказал Радоборт. — Он говорил, что разыщет нас.

— А ты больше ему верь, — весело заметила Эл. — Мне спокойнее, когда его нет поблизости.

— А нас ты уже не боишься? — спросила Фьюла.

— Ошибочка, я никогда вас не боялась.

— Какая наглость, — сказал Дорон.

— С какой стати мне вас боятся, а главное чего? Возможной гибели? Было время, я желала ее.

— Знаем мы твою историю. От Кикхи. Если он, не лгал, — сказал Радоборт.

— Что? — Эл приподнялась.

— Братец Лоролан так гордился своим приобретением, то есть тобой. Он был неосторожен, когда превозносил тебя. Кикха умеет оценить соперника, вот он заранее и узнал, кто ты. Он предупредил нас, после того, как ты ему угрожала. Твои претензии на владычество смехотворны. Однако, Лоролан ловко избавил себя от трудов соперничества с нами, с приобретением ему действительно повезло. Ты живучая и умеешь приспосабливаться, — сказала Фьюла.

— Я не приобретение, — поправила Эл. — Лор не мог так сказать.

— Именно это определение он употребил, — подтвердил Дорон.

— Вы сговорились дразнить меня. Не выйдет, — отмахнулась Эл.

— А знаете, братья мои, я начинаю иначе судить о нашем младшем братце, — высказалась Фьюла. — На какие же ухищрения, ему пришлось пойти, и как он должен был извиваться, чтобы завоевать ее доверие? Она очень умна и не доверчива. Даже Кикхе не удалось, а он мастер располагать к себе.

— Вы не верите, что Лоролан мог измениться, — обиженно сказала Эл, — каждый меняется.

— Если он так изменился, почему сам не пошел? Если ты ему так дорога, почему он рискнул тобой? — спросил Радоборт. — Тебе не понравится ответ.

— Вот и помалкивай, — ответила Эл, — будешь давать ответы, когда я сама начну спрашивать.

— Как угодно. Уверен — ты спросишь.

— Оставь ее брат, — сказал Дорон.

Радоборт действительно умолк. Эл обиделась и отвернулась от них. Ей следовало скрывать чувства к Лору. Но какие чувства? Эл с нежностью подумала о нем. Он действительно страдал без дома, от ощущения себя изгнанником. Если она проиграет, Лоролана могут ожидать дальнейшие скитания. Тяжело быть разлученным с тем, к чему так привязан.

В эту ночь ей удалось даже поспать, сначала она осторожно следила за тремя соперниками, все меньше ощущая их таковыми. Утро еще не наступило, а Радоборт и Фьюла уже торопили ее тоном приказа, будто она покаялась проводить их к двери. Ждать Кикху парочка не желала. Эл пришлось согласиться с ними. Кикха действительно не пропадет.

Возникла заминка другого свойства — медальон не указывал на близость двери. Еще вчерашним утром, когда она нашла Дорона и Фьюлу, он почти пылал. Эл крутилась на мете, надеясь найти направление. Она уговорила спутников ждать полный рассвет и полезла выше.

Она не ошиблась, едва солнце поднялось, диск нагрелся, но и без него она видела яркую световую дугу посредине потока. Эл закусила губу, проще перебраться на противоположную сторону, но как спуститься к потоку? Зря она сказал вчера, что первая войдет в дверь, она уже желала уступить первенство.

Четверо направились вдоль обрыва в направлении, указанном Эл. Путь оказался очень сложным, но Эл решила не сворачивать. Фьюле не нравилось карабкаться по камням, и она шумно возмущалась, ее ворчанием сопровождался весь путь. Она заявила, что выберет более простое направление, Эл уступила ей место ведущего, Радоборт последовал за Фьюлой, оберегал ее, Эл оказалась третьей, а Дорон замыкающим. На нем не было видно ни одной ранки. Эл иногда оглядывалась, делая вид, что смотрит на поток, а сама косилась на Дорона.

— Они все равно болят, — сказал Дорон, когда она в очередной раз обернулась. — Я перестаю понимать, что твориться со мной. Со вчерашнего утра я живу словно не своей жизнью, но я стал лучше чувствовать и саму жизнь. С тобой было так, чтобы ты чувствовала ответственность за все, что случается вокруг тебя?

— Постоянно. Это и есть жизнь.

— Трудно.

— Очень.

— У меня рождается сравнение. Я был существом, которое жило внутри этих скал, а потом вдруг поднялось и увидело, что мир огромен. С тобой так же?

— Да.

Дорон остановился. Он внимательно осматривал окружающий пейзаж.

Эл наблюдала за ним с нарастающим интересом, этот мощный гигант был полон сил, в лице торжество. Он как нельзя лучше вписывался в этот пейзаж. Эл подумала, что ему пошла бы роль владыки именного этого мира, она не могла понять: впечатление это или она увидела возможную реальность.

— Ты искренне думаешь, что я достоин? — спросил он.

— Это может решить только твой отец.

— Если так, я готов служить ему, а иначе...

Он не успел договорить, раздался глухой рокот, который превратился в звук обвала. Эл рефлекторно кинулась прочь от края, ожидая камнепада. Случилось более страшное. Часть берега рухнула под Дороном, он стоял близко к краю, и у него не было шанса удержаться.

— Нет! — крикнула Эл, шум обвала поглотил ее крик. Она зажмурилась, пыль летела в глаза, камни сотрясались под ногами, ей пришлось искать опору, чтобы не сорваться. Она легла на живот и вцепилась в камень, не веря в крепость местной породы. Шум камнепада стих. Эл не решалась пошевелиться.

— Дорон! — закричала она. — Дорон! О, создатель.

— Эл! — позвал голос сверху.

Она подняла голову, отплевываясь от пыли. Над ней на высоте двух ее ростов стоял Радоборт. Она лежала на большом камне, который осел при обвале, но чудом не свалился вниз.

— Отойди от края. Опасно, — сказала она Радоборту.

— Где Дорон?

— Упал.

— Как? Почему?

— Обвал.

— Невозможно! Я должен был почувствовать!

Эл все еще не шевелилась.

— На чем держится этот камень? — спросила она.

— На уступе скалы.

Эл села.

— Эй! Помогите! — послышался снизу голос.

— Дорон! Жив! — крикнул Радоборт.

Эл кашляла, пыль попал ей в горло. Она освободилась от плаща, свернула, перед тем, как убрать его добыла катушку из сумки.

— Сможешь, поймать ее? — спросила она Радоборта, потом подумала немного. — Э, нет, это все что у меня есть.

— Что ты собираешься делать?

— Вытащить его.

— Не смей!

— Еще как посмею, — Эл нахмурила брови.

— Что там происходит? — услышала Эл голос Фьюлы. — Что она задумала?

— Я собираюсь спуститься, чтобы помочь Дорону, — ответила Эл.

— Помочь? Радоборт? Помочь? Лезь наверх, мы без тебя решим, как ему помочь.

— Без помощи я не выберусь отсюда. Лучше прыгнуть в поток, чем доверить свою жизнь вам, — огрызнулась Эл.

— Ты забываешься! — выругался Радоборт. — Лучше прыгай, но не тронь моего брата!

— Да почему?! Объяснит мне кто-нибудь?! — возмутилась Эл.

— А-ай! — взвизгнула Фьюла, — я сейчас тоже свалюсь.

Радоборт исчез из поля зрения. Эл, избавленная от необходимости припираться, принялась сооружать страховку. Она пожертвовала луком, бросив его и стрелы на камне. Она не могла увидеть Дорона, сообразить, где он. Она переговаривалась с ним, но эхо путало направление. Ничего не оставалось, как спускаться. Она только приблизительно оценила высоту обрыва, так же примерно она отмотала трос. Только бы камень выдержал. Один конец своего троса она закрепила за выступ скалы, катушка осталась в руках, она будет разматываться, по мере спуска и послужит дополнительной страховкой.

Эл выдохнула перед спуском. Подстраховать ее некому, остается молиться на трос и камни.

Соскользнув с обрыва, Эл стразу увидела Дорона. Стоит поторопиться, он едва держался на маленьком выступе. Начни она спуск пятью шагами правее, нависла бы точно над ним. К середине спуска она поняла, что ее троса только-только хватит. Мучил Эл и другой вопрос, как Дорон с такой массой сможет выбраться по тонкому тросу. Трос его выдержит, но конечности его слишком крупные и неуклюжие для альпинизма. Она лезла вниз, не представляя, как сама поднимется обратно. Чем ближе к потоку, тем сильнее шум, тем больше рушился ее план. Трос кончился. Удача. Она висела на одном уровне с ним. Под руками Дорона крошились камни, в глазах растерянность, он не может взять трос сам. На минуту Эл решила, что она бессильна.

— Прекрати, Эл! Нет! Не смей! — крик Радоборта смешался с шумом потока.

Поздно. Эл отпустила катушку, та заскользила вниз разматывая трос. Она сделала петлю.

— Дорон, сосредоточься и слушай меня. Только ты и я, помощи не будет. Я раскачаюсь. Тебе придется отпустить ближнюю ко мне руку, я накину на нее петлю. Поверь, у меня получится. Путь нам только вниз. Наверх никак не возможно. Понимаешь меня? Петля. Рука. Я не промахнусь.

— Я слабею, Эл. Раны. Силы опять оставляют меня, — сказал он.

— Для того и нужна петля. Трос выдержит даже нас двоих. Ты не упадешь. Потом я помогу тебе закрепиться.

— Эл. Зачем?

— Поздно спрашивать.

Она стала медленно раскачиваться. Цель — Дорон. Пропал шум потока, протесты Радоборта, еще голоса, добавившиеся к его голосу.

— Приготовься!

Дорон отпусти камень раньше, чем она рассчитывала, но ее скорости хватило, она успела метнуть петлю. Трос опутал кисть Дорона.

— Попала! Есть! — ликовала она.

— Она сумасшедшая! Ее не остановишь! — кричал голос сверху. Как будто Кикха. — Брось его, Эл! Дождись меня!

Дорон висел на тросе. Он дышал прерывисто.

— Я близко.

— Эл. Почему? Зачем? — спрашивал он.

— Да не могу я по другому! Не могу бросить! Черт бы побрал мою жалость! Я здесь. Ты висишь. Ты не упадешь. Теперь только вниз.

Тишина в ответ.

— Дорон!

Он просто висел, трос врезался в кожу, петля не дала ему упасть, но он не держал ее больше. Он не шелохнулся.

Эл качнулась сильнее, чтобы захватить трос, промахнулась мимо него, зато ухватила кисть Дорона. Его тело неестественно выгнулось. Эл похолодела. Мертв! По инерции ее уносило от Дорона в противоположную сторону.

— Будь ты проклята! — послышался крик сверху.

Тут оба троса дрогнули, словно оборвались. Она оттолкнулась ногами от стены, все что ей удалось — отлететь от нее на расстоянии вытянутой руки, а потом она полетела вниз. Параллельно ей падал Дорон, его тело рухнуло на уступ, дрогнуло и осталось там, а Эл летела вниз в поток. Тело само вытянулось в струну. Она ждала смертельного удара о поверхность каменной реки.

Вот он удар. Почему? Как? Она вошла в плоскость потока как стрела. Это совершенно не похоже на удар о твердую поверхность. Ее закрутило и потянуло в глубину. Она старалась освободиться, выйти из вращения, от этого ее крутило еще больше, еще больше влекло. Где верх, где низ? Она свернулась калачиком и перестала сопротивляться. Волна подхватила и швырнула ее непонятно куда. Дверь!

Глава 6

Эл сидела на большом валуне, опустив голову на руки. В таком положении нашли ее Кикха, Радоборт и Фьюла.

— Вот она. Я знал, что она окажется недалеко, — самоуверенно сказал Кикха.

— Что это с ней? — задала вопрос Фьюла.

Радоборт молчал. Он не хотел встречаться с ней, а ее состояния вообще его не интересовали.

— Я подойду один, на всякий случай, — остановил их Кикха.

Он двинулся к валуну, делая вид, что осторожничает. Эл зашевелилась, когда услышала его приближение. Она подняла голову. Ее плечи чуть вздрагивали. Он ждал отпора, грозного взгляда, любой резкой реакции на свое появление. Лицо девушки было смертельно бледным, на щеке и скуле синие пятна, у нее оказались разбиты губы, а по щекам катились большие капли. Она плакала.

Кикха от изумления остановился. Странно было застать ее в столь жалком виде. Внутри все полыхнуло огнем. Что с ней? А с ним? С ним самим стало твориться нечто непонятное. Она хотела, чтобы он ушел, чтобы они все исчезли.

— Что тебе нужно от меня? Проваливай, — выдохнула она, и ее голос сорвался.

Она шевельнула губами, почувствовала боль и прижала тыльную сторону ладони к ране, нащупав ее, она стерла кровь и несколько мгновений рассматривала следы на руке. Кикха заметил странные отметины на ее запястьях, кожа на них была повреждена.

Но не это его озадачило и привело в смятение. Прежде он видел ее боль, когда напомнил о прошлом, тогда ему понравилось, что удалось задеть ее. Ту боль, которую она чувствовала теперь, нельзя было сравнить, она переживала настоящее отчаяние. Он знал, что это слезы, внутри шевельнулось чувство, что он не должен допускать такого. Откуда он знает, что это слезы? Ему в голову не пришло бы шутить по такому поводу, совсем иначе, чем раньше.

— Эл, что с тобой? — осторожно спросил он.

— Уходи... Уходите все. — Она стала вытирать слезы, задела синяки и морщилась от боли, а слезы все текли.

— Оставь ее брат. Путь помучается. Кажется, она переживает, что убила Дорона, — сказала Фьюла.

Глаза Эл расширились и смотрели мимо Кикхи на Фьюлу уже полные ярости.

— Я спасала ему жизнь!!! Черт бы вас всех побрал!!! Как же мне надоели ваши подозрения! Я! Его! Спасала! Вам не понять этой категории! Оставьте меня в покое! Если вам хочется, издевайтесь! Ни на что иное вы не способны, великие! И проваливайте поскорее! Видеть вас больше не желаю!

— Ты еще смеешь нас обвинять?! — не выдержал Радоборт. — Стоит тебе появиться, гибнет один из нас! Я приказывал тебе не подходить к нему! Я буду биться с тобой! Я вызову тебя на бой!

Кикха метнулся к нему и зажал ему губы.

— Лучше тебе молчать о битвах. Хочешь стать следующим? — Он отпустил брата. — Мы уходим. Пусть остается одна.

— Я не уйду! — возразил Радоборт.

Кикха снял с плеча меч.

— Хочешь, я верну ей оружие? — спросил он, подталкивая Радоборта ближе к валуну. — Отец будет счастлив, наблюдать настоящую битву. Покажи себя.

— Прекрати! — крикнула ему Эл. — Я не стану сражаться с ним! Сам не хочешь попробовать?!

Кикха оглянулся. Эл стояла на камне, придерживая руку, тоже раненую.

— Хм. Она сумасшедшая, — усмехнулась Фьюла. — Не понимает, что предлагает.

— Мы уходим отсюда, — прорычал Кикха. — Не время для битв.

Он грубо дернул Радоборта, потащил его за собой прочь с этого места.

Эл провожала их взглядом, вытирая здоровой рукой слезы.

— Очнись, — сказала она себе.

Плечи ее продолжали вздрагивать. Она сдерживала слезы.

Эл осмотрелась. Ее окружал необыкновенно красивый пейзаж. Валун лежал на краю поля покрытого свежей изумрудной травой, цвет ее был такой яркий, что резал глаза. Поле окаймлял лес.

Эл перестала всхлипывать и даже не дышала некоторое время. Вокруг нее настоящая, земная обстановка. Она напряглась, чтобы вспомнить: как оказалась здесь?

Эл поворачивала голову, пока не почувствовала боль в шее, болела левая рука в плече и кисти, губы болят. Она помнила, что не ударилась ни разу, когда падала в поток, не было удара и о поверхность каменного месива. Затем провал, память будто бы не сохранила ничего, что происходило потом. Почему она здесь? Какой это мир? Земля?

Она слезла с валуна. Кажется, она избита, тело в ушибах. Что происходит?

Рядом с валуном Эл нашла остатки своего троса. Они были спутаны. Эл с недоумением осматривала следы на запястьях, они подходили к следам от этого же троса. Эл прислонилась к валуну.

Она помнила переход, но как он спровоцировал раны? Переход отнимает силы. Так и есть. Она с трудом держалась на ногах. Эл села на траву, провела рукой, ощутив поток силы идущей от земли. А травка не земная! Эл присмотрелась к растеньицам у ног. Поразительный изумрудный цвет не свойственный земной траве и формы листиков замысловатые, не земные. Ей потребовалось какое-то время, чтобы осмотреться и придти к выводу, что через поток она оказалась в следующем мире.

Эл сидела около валуна, прислонившись к нагретой солнцем поверхности. Она задремала. Ее разбудил слабый толчок в ногу, потом еще. Она не стразу открыла глаза. Рядом слышалось шевеление. Какие-то тени мелькали прямо перед ней. Эл медленно подняла веки, попутно давая себе команду не делать резких движений.

Напротив нее стояли четыре фигуры. Эл едва не подпрыгнула на месте, столь сильно они были похожи на людей. Она шевельнулась. Они засуетились и отступили.

Раздалось бормотание — явно речь. Эл, конечно, ничего не поняла. На одно бормотание раздалось такое же ответное. Очень похоже на обсуждение.

Эл старалась не шевелиться. Лучше бы ей подняться на ноги, пока она только водила глазами, осматривая этих людей. Ее ум естественно очеловечил их. Руки, ноги, голова. Один из них изрядно оброс. Он обладал огненно-рыжей длинной, всклокоченной шевелюрой и такой же бородой. Ростом он был пониже остальных, вооружен массивной дубиной, сломанной на одном конце. Натуральный гном. Он бормотал больше всех. Остальные менее лохматые имели менее колоритный и устрашающий вид. Эл внимательно рассмотрела их, отыскивая отличия. Трудно говорить о возрасте, скорее всего они уже зрелые экземпляры. Эл обратила внимание, что их одежда фрагментарно напоминает ее собственную. Она оценила их, обнаружив все признаки разума и цивилизации. Жаль, что переход временно отнял у нее способности, она не понимала их, ей был очень интересен смысл беседы. Совещание явно по поводу ее присутствия.

Тут "гном" между фразами махнул своей дубиной и ткнул Эл в колено. Эл зашипела, потирая рукой ушиб. Компания отскочила от нее, а рыжий напротив стал угрожающе размахивать своим оружием. "Где-то я это уже видела", — удивилась про себя Эл. Она знает эту физиономию. В целях самосохранения пришлось встать на ноги, "гном", явно, метил ей в голову. Оказавшись на ногах, Эл увидела, что он только-только доставал ей до плеча. Он не стал отходить, как разумно поступили его спутники, а собирался нападать. Он все время бормотал без остановки, стал наступать, чем вызвал возражения остальных. Эл различила интонации.

— Эй, что я тебе сделала? — спросила Эл.

Они, конечно, не поняли ее, но вдруг замерли, и рыжий тут же перестал размахивать дубиной. Маленькие глазки более округлые, чем человеческие зажглись любопытством. Один из них указал рукой на лес. В ответ на ее вопрос прозвучало некое требование. Он стал повторять одну и ту же комбинацию звуков. Он жестикулировал достаточно красноречиво, она поняла, что он настойчиво приглашает ее пройти к деревьям.

Эл сделала шаг. Гном повторил ту же фразу, что его товарищ и теперь уже намеренно ткнул ее дубиной в бок. Эл это надоело, синяков на ее теле и так достаточно, она ловко выхватила дубину из рук обидчика. Рыжий принялся громко ругаться, но не отошел. Эл посмотрела на дубину и швырнула ее за валун. Гном, смешно переваливаясь, затрусил к валуну и добыл свое оружие. Он не переставал браниться и издали замахнулся на нее. Эл показала ему кулак и погрозила.

Теперь все четверо вопили, повторяя одну комбинацию. Эл пошла в требуемом направлении. Они обступили ее с четырех сторон. "Взяли в "клещи"", — с улыбкой подумала она. Широко улыбнуться она не могла, заныли разбитые губы. Эл придерживала рану пальцами. Ситуация ее забавляла. Каждый был ниже ее ростом, но вышагивали они с достоинством, с видом чинной свиты. Периодически они указывали нужное направление, так они вошли в лес, где им трудно было держать дистанцию, но подходить близко трое, кроме рыжего, не решались. Он перебирал ножками слева от нее. Она старалась не торопиться, чтобы они могли спокойно двигаться. Уже не строем, а как попало, они вышли на обширную поляну. Тут суетилось десятка три таких же лохматых существ. Были расставлены шатры. Ткань шатров была украшена орнаментом.

Эл давно не видела такого количества живых существ. С одной стороны она испытала радость, с другой некую неловкость. Ей придется вступить в контакт и не напугать их. Пустое пространство образовалось сразу, как она вышла на поляну. Суета прекратилась. Она привлекла всеобщее внимание. Эл медленно обводила поляну взглядом, тренированный ум вычленял группы, оценивал их, делал выводы, квалифицировал помимо ее желания, привычка. Семь шатров. Один очень пышный и разукрашенный, с охраной, за границей лагеря на маленьком пятачке под охраной пленные. Эти люди отличались от лохматых большей ухоженностью и качеством одежды. Они сидели, но Эл заметила, что они крупнее охранников. Пленные смотрели на нее кто с недоумением, кто откровенно злобно.

Эл узнала рядом требовательный голос рыжего, он громко возмущался, грозил дубиной и показывал на пленных. Эл пошла в их сторону. Несколько пленников поднялись, выдав высокий рост, по сравнению с рыжим, и начали бурно протестовать. Эл облепили лохматые и стали толкать в сторону круга с пленниками. Ей грозили внушительными дубинками и даже подобием веревки. Недружелюбный прием навел Эл на мысль, что они видят в ней добычу или военный трофей. В стане пленников начался форменный бунт. Эл приняла его за протест на ее появление. Она изменила маршрут и села на траву, не доходя до оцепления. У нее пытались отобрать сумку, даже связать. Пришлось прекратить посягательства на ее имущество и ее свободу, состроив грозную физиономию. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы ее оставили в покое. Эл обзавелась персональной охраной в виде десятка вооруженных дубинками лохматых существ под командованием все того же рыжего. Он торжествовал, высказываясь в ее адрес с интонациями явного превосходства.

— Да что ты говоришь? — отозвалась Эл и понимающе покивала. — Конечно, ты тут главный! Главнее не бывает. Отдохни.

Ее слова произвели на окружающих некое действие. Ее охрана замерла и пристально смотрела на нее какое-то время, а потом недоверчиво на рыжего. Эл реакция осталась непонятной.

Теперь можно было спокойно сидеть и набираться сил. Она могла сколько угодно наблюдать обстановку. В свою очередь наблюдали и за ней самой. Она вызвала оживление и интерес в лагере. Время от времени где-нибудь собиралась кучка лохматеньких и начинала обсуждать ее персону, указывая на нее. Интерес не угас даже к вечеру.

Да, она отличалась от них, во-первых, размерами, Эл была выше любого из них; во-вторых, ее одежда, особенно сапоги, были объектом пристального интереса, каждый из собеседников непременно указывал на них в разговоре; в-третьих, отсутствие растительности на лице и ее синяки, в-четвертых, волосы. Светловолосых среди них Эл не обнаружила, только рыжие и темно русые. У нескольких в шевелюры били вплетены, скорей впутаны, голубоватые пряди, это были не их собственные волосы, а клочки длинной шерсти.

Эл сидела спокойно и перебирала пальцами свои кудри. Волосы были сильно спутаны. В ее вещах не было гребня, Эл вообще забыла, что волосы следует расчесывать. Она представила себя со стороны, наверное, они всклокочены в точности, как у них, и порядком испачканы. С этими мыслями Эл оглядела себя. Первое, что ее поразило — исключительная чистота ее одежды. Куртка и штаны выглядели так, точно она только достала их из шкафа, ни пятен, ни запаха, ни повреждений, ни складок. Осмотр одежды вызвал оживление у охраны, они насторожились. Потом она полезла в сумку, костюм и плащ на месте, датчик цел, а вот трос она потеряла навсегда. Ей следовало бы подобрать его остатки, но они теперь лежали у валуна.

Что-то с ней странное твориться. Она дремала, когда ее нашли эти люди. А что было до этого? С большим трудом она вспомнила о наследниках, как ей было плохо. Она вспомнила причину собственного отчаяния и помрачнела. Падающее на камни тело Дорона стало первым ярким воспоминанием, которое озарило сознание, Эл вздрогнула. Потом замечание Фьюлы по поводу убийства. Эл стало не по себе. Потом она снова пережила приступ боли и отчаяния, не в силах найти объяснение гибели Дорона. Ум не мог состыковать отдельные фрагменты. Боль пробудила в ее сознании и другие картины. Рыжая физиономия, только очень злая, какой-то шум и драка. Эл закрыла глаза, старалась найти связь. Потом возникло незнакомое, совсем детское лицо, но быстро пропало.

Эл заметила, как внимательно смотрит на нее охрана, наверно со стороны она выглядит странно. Она старалась не уходить в себя.

Эл принялась изучать пленных. Они тихо сидели на своих местах, прошло несколько часов, солнце сдвинулось, но они почти не шевелились. Тем, кто сидел к ней лицом, не нравилось, что она их разглядывает, они отвечали ей неприязненными взглядами. Они были еще больше похожи на людей, одного с ней роста, гладколицые, оттенок кожи был светлее, с голубоватым отливом приятный на вид. Они показались Эл тощими. Среди цивилизаций, которые ей удалось повидать, не встречалось такого большого совпадения с ее соотечественниками, с ее внешностью. Эл посмотрена на свою кисть. Она была такой же бледной, как их лица. Из чего она заключила, что ее приняли за одного из них. Она искала на их лицах и телах следы драки. Да, так и есть, некоторые были избиты, ранены, один лежал на земле. Пока к ней не вернуться силы она не узнает больше того, что видит глазами, не больше тех выводов, которые делает из наблюдений ее ум. Один, сидевший спиной обернулся. Эл замерла. Лицо знакомо. У него был мужественный вид, он хмурился, посмотрел на нее строго, а потом поднял руку и отмахнулся. Эл изобразила удивление и ткнула себя пальцем в грудь. Он так же строго мотнул головой. Он дал понять, чтобы она не смотрела на них. Эл пожала плечами и отвела глаза.

Занятая наблюдениями, она не заметила, как рядом с кольцом охраны образовалась группа из трех человечков. Они что-то обсуждали с охранником, указывали на нее, хватали себя за волосы, что-то требовали. Эл сравнила их с пленниками, они выглядели комично. Рыжий вмешался в разговор, ухватив себя за бороду, он покачивал головой. Потом пробормотал длинную речь, резко махнул рукой, и оцепление расступилось. К Эл осторожно крался один из участников разговора, в руке он держал аккуратно сложенную тряпицу. Он двигался слишком неуверенно, боязливо. Приблизившись шажков на пять, он спрятал сверток за спину и осмотрел Эл. Самым пристальным вниманием он удостоил ее волосы, на время опасение сменилось любопытством. Эл ждала продолжения. Он боком шагнул к ней, состроил гримасу и достал сверток из-за спины. Бережно разворачивая материю, он сладко причмокнул, какое-то время он смотрел на сверток, как будто сомневался, и лишь после неких раздумий развернул его окончательно. Обоняние Эл уловило тонкий аромат, который пошел от содержимого свертка. Пища. Скулы свело. Инстинкт не уничтожим даже переходом. Заметив ее интерес, человек издал подобие смешка, его сообщники стали подбадривать его. Он указал на содержимое свертка, снова чмокнул, а потом вцепился свободной рукой себе в волосы, сопроводив движение выкриком. Эл не поняла его намерений. Она протянула руку к еде, он ловко спрятал ее за спину, издав при этом бормотание в смысле: "Э, нет, так не пойдет". Он снова вцепился себе шевелюру и старался объяснить. Эл не понимала, догадалась только, что он ставит какое-то условие. Тогда она показала ладонью жест, приглашая его подойти ближе. Потом убрала руки за спину, давая понять, что ему ничего не угрожает. Он понял. Сделав два шага, он положил тряпицу на траву, а потом сделал резкий выпад и вцепился Эл в волосы, рванув прядь на себя.

— А-у! — вскрикнула она и вскочила на ноги.

Ее выкрик подействовал, как сигнал тревоги, человечки, включая охрану, бросились врассыпную. Смельчак с клочком ее волос в руке, улепетывал быстрее остальных, его сообщники с криками бросились за ним, и только отважный рыжий остался стоять с дубиной на изготовку. Потом стал громко ругаться. Эл терла больное место на голове, и смотрела, как ее охрана с опаской возвращается на места. Она подняла заработанную столь экзотическим образом еду и внимательно рассмотрела ее. Она полезла в сумку за прибором. Появление необычного предмета в ее руках насторожило окружающих. Датчик издал слабый писк. Эл проверила еду на пригодность. Съедобно. Она посмотрела вокруг. Ее действия с прибором вызвали всеобщий интерес, лагерь замер, наблюдая за ней. Пища так вкусно пахла! Терпеть было невозможно. Несколько последних суток без еды в том мире обострили голод до невозможности. Эл отщипнула от массы маленький клочок и сунула в рот. Действие сопровождалось всеобщим вздохом и комментариями. Эл заставила себя жевать медленно, чтобы выглядеть достойно. Следующий кусочек, исчезнувший у нее во рту, вызвал примерно ту же реакцию. Пока Эл жевала, было время осмотреться. За ней следили с любопытством. Она съела все, трапеза превратилась в театральное представление с ее участием. Эл облизала губы, вытерла пальцы той же тканью и вдруг поклонилась, представив себя актером на сцене. Ее поведение вызвало добродушное оживление, люди засуетились. Однако представление продолжилось, когда из-за одного шатра, гордо вышагивая, появилась троица ее новых знакомых. Их всклокоченные "прически" украшали ее волосы, "искусно" впутанные в уже существующий беспорядок. Эл догадалась об истинной цели визитеров и засмеялась.

— Ой, — произнесла она, зажимая рукой разбитые губы. — Красавцы.

Она сложила руки на груди, зрелище презабавное. На время она перестала быть объектом внимания, им удостоили добытчиков ее волос.

Довольно скоро Эл осознала опрометчивость своего поведения.

Около оцепления, почти в кружок выстроились новые охотники до ее волос и все как один со сверточками. Их было больше десятка. Рыжий выругался, пытаясь их отогнать, его угрозы действовали временно. Они ждали ее реакции. Волос ей не жаль, но что делать с таким количеством еды?

Солнце окрасило небо вечерними красками, а упрямые человечки все стояли в ожидании, когда она проголодается. Эл размышляла, как ей поступить.

Она почувствовала призывный взгляд. Эл повернула голову и встретилась глазами с одним из пленных. В его глазах Эл увидела голод. Этот отзыв был для нее первым знаком возвращения способностей. Пленный тут же получил оплеуху от сидевшего к нему плечом товарища. Тот посмотрел на Эл сурово, но и в его взгляде она увидела голод.

Эл достала из сапога нож. Этот предмет произвел фурор в рядах многочисленных наблюдателей, а дальнейшие действия настоящий шок. Эл отрезала ножом большую прядь. Присутствующие так зашумели, что привлекли внимание всего лагеря и пленных. От такого количества взглядов Эл стало не по себе. Она поднялась. Окружающие так опешили, что даже не разбежались. Эл подошла к оцеплению, отделила от пучка волос прядку и протянула одному из подносителей еды. Тот сначала проявил недоверие, но когда Эл указала на еду, он моментально обменял ее на волосы. Эл рассталась с волосами, разделив их честно между участниками торга, а взамен получила кучу еды. Эл стояла какое-то время и размышляла о том, как без скандала подойти к пленным. Она села на землю сложила в кучку свертки и поманила к себе рыжего. Тот недоверчиво покосился и подошел. Эл пальцем указала на свертки, рыжий проводил палец взглядом, потом она указала на пленных, рыжий внимательно следил. Он ответил в ее манере. Указал на еду и ткнул в Эл. Эл замотала головой. Повторила жест. Он повторил свой.

— Не понимаешь, — заключила Эл.

Она взяла один сверток, проверила, как надежно он завернут, показала рыжему. Тот следил очень внимательно. А потом Эл размахнулась и швырнула еду в кружок пленников. Ее поступок так удивил рыжего, что он почти выронил дубинку. Пленные смотрели на Эл с тем же недоумением. Эл посмотрела на них, через боль улыбнулась, приложила руки к груди и отвела их в приветственном жесте. Эл побросала им все свертки и, помахала рукой. Рыжий, охрана и все, кто видел ее поступок, замерли. Чтобы прекратить очередной спектакль, Эл изобразила безразличие и демонстративно растянулась на траве, закинув руки за голову. Она смотрела в небо и посмеивалась, все еще ощущая на себе взгляды.

С наступлением ночи движение в лагере продолжалось. Эл решила, что ей ничего не угрожает, охрана надежная, хороший повод выспаться. Слышались голоса и шуршание в траве. Они не спали. Эл прислушивалась к ночным звукам, пока не уснула.

— Как думаешь, много можно выменять на такие волосы?

— Хватит топтаться. Страха в вас нет. Вот разбужу, будете знать.

— Хочешь прослыть самым смелым? Мы тоже не боимся.

— Знаю, как вы не боитесь.

— Как это мы решили, что это умерло. Но я же припоминаю, что оно не шевелилось.

— Что ты там можешь припоминать, если сам лежал полумертвый от страху. Если бы сам командир проклятых не уложил его, оно бы так и бушевало.

— Наверное, это посланный дух пришедший забрать кого-то. Не иначе дух. Таких людей никогда не видывал, не бывает таких гладколицых. А я много уже чего видывал. С чего оно принялось защищать мальчишку? Точно дух. За ним и пришел.

— Что-то он не торопиться, мальчишка ни разу не встал на ноги. Сильно его видать приложили. Помрет. Проклятые скажут, что мы его. А это дух. Так королю и скажем.

— Мальчишка сам напал, сам пришел. Пусть не лезет в драку, раз мал. Ну, потасовка, скажу я, была. Такое не часто повидаешь. И откуда оно только взялось. Эти проклятые утверждает, что оно не с ними. Может и дух.

— А я так полагаю, что очень даже с ними. Оно на них похоже. Наколдовали чего не так и решили использовать против нас. А оно протии всех обернулось.

— Вот прибудет король и разберется. Что зря судить.

— Не. Оно не то какое-то. Ты посмотри, какое красивое лицо, какое гладкое. О, так ведь, вчера на нем пятна были. Пропали.

— Точно. Колдовство.

— Ясно. Колдовство.

— Завтра король спровадит их всех восвояси. Нечего им гневить владыку и пачкать наши земли. Тьфу. Пакость.

— Эх, до их ухода нужно бы волосы-то добыть. Такое можно выменять!

— Не ори ты. Оно как вскочит.

— Сам не ори. Думать давай, как выменивать будем.

— Оно проголодается, тут мы и подоспеем.

— Один ты такой умный. Все хотят. Делиться нужно.

— На всех не хватит.

— Хватит, если честно делить.

— Мало достанется.

— А не даст?

— Может и не даст. Подумать надо.

— Э, сменят нас утром. Не успеем. Давай сейчас добудем клок. Мы потихоньку, все рвать не будем, понемногу.

— Боязно. Вон оно, какое сильное. Зашибет. Тебе от него не попадало, а меня оно швырнуло разок. Во. Смотри, шевелится.

Эл повернулась на другой бок и проснулась.

— А если это все-таки дух, то он растает, и волосы растают. Как думаешь?

— Думаю, развеется. Мальчишку заберет и развеется.

Голоса доносились по очереди с разных сторон, хрипловатое бормотание слева и более тонкий голосок с другой стороны. Над головой гулкий басок.

Речь! Она их понимает! Эл сильно сжала веки. Их десять, как и было. Все пространство поляны и дальше она могла обшарить за мгновение. Тело горячее. Во сне к ней вернулись силы. Незаметно, без боли, без превращений. Она продолжала лежать на боку и слушала их болтовню. Эл поняла, что соскучилась по простым человеческим беседам. Они как дети, забавно их слушать. Эл старалась не улыбнуться, когда они всерьез обсуждали вопрос о том, как добыть остатки ее волос. Эл проанализировала и поняла, что вчера ввязалась в какую-то драку. Как ей это удалось, она совершенно не помнила. От чего пропала память, она тоже не понимала. Единственная догадка состояла в том, что она получила удар по голове. Вчера у нее болела шея и немного голова. Синяки и ссадины на теле — свидетельство ее участия в потасовке. Ее встревожило замечание о мальчике. Она вспомнила мелькнувшее в памяти детское лицо. Память вернется, безусловно, вопрос: когда? Она не видела среди пленных ребенка. Видела! На земле лежал кто-то, она решила, что он серьезно ранен. В Эл проснулся спасатель. Нужно подойти к пленным и посмотреть. Идти сейчас или дождаться утра? А способности? Она обшарила поляну и нашла ребенка. Впрочем, он был уже не ребенок, скорее подросток. Раны серьезные, но он не умрет.

Эл села. Беседа сразу прекратилась, в наступившей тишине она открыла глаза. Охранники сидели кружком. Каждый из них с сожалением подумал, что они оказались трусами, долго болтали так и не добыли ни клочка волос. Но они умолкли, следили за ней с готовностью пресечь любое не угодное им действие.

Эл посмотрела в сторону пленных. Они тихо беседовали на своем языке. Он был несоизмеримо более красив, чем то, что она слышала от своей охраны. Они изъяснялись, а не говорили, слова произносились весомо и красиво, с достоинством. Эл прислушалась и уловила смысл последней фразы.

— ... Мы дождемся короля. Мы на них не нападали, но наша неосторожность спровоцировала их злость. Будем терпеливы.

— Что мы скажем королю?

— То, что обычно говорим в таких случаях. Мы просим о помощи. Цена этой помощи может быть самой высокой, вплоть до королевского звания.

— Их король — наш король? Он не согласиться. У него достаточно земель. Нам откажут, выгонят за границу. Мы не сможем продолжать путь. Они, поверьте, проследят, чтобы мы не пересекали реку.

— У нас есть другая проблема. Светлый.

— Он не с нами. Это не ложь. Он чужак. Среди нас ему не место.

— Объясни это им.

— Попытаюсь объяснить королю.

— По-моему, он следит за нами. Тихо.

Эл сообразила, что ее слежка раскрыта. Из разговора следует, что ее присутствие им не желательно. Эл перестала вникать в разговор. Она подслушивала, что не этично, применительно к ним. Однако, ее беспокоил юноша. Она едва коснулась его сознания, он не реагировал. Она не достаточно чувствует его, стоит подойти ближе, что вызовет сумятицу.

Эл отложила решение, сконцентрировалась на изучении лагеря. Лагерь не спал. Он жил ожиданием прибытия высокой особы — короля. Роскошный шатер поставлен для него, в нем завершены приготовления и теперь к шатру выстилали дорожку из ароматных лепестков.

Разумно просто наблюдать. Эл была уверена, что не упустит момент — вклинится в ситуацию или уйти.

С наступлением утра все обитатели лагеря высыпали на свет. И началось. Вокруг нее выстроилась очередь со сверточками. Для завтрака рановато. О! Появился рыжий!

— Опять вы за свое! — выругался он. — Говорил же. Это дух. Вот увидите — исчезнет, вместе с вашими припасами. Олухи! Займитесь делом! Все расскажу королю!

Он посмотрел на Эл недружелюбно, она стала источником его хлопот. Это физиономия точно ей знакома. Заметив ее внимательный взгляд, он весь насупился, ему не нравилось, как она смотрит.

— Что глядишь? Нечего на меня глядеть. Слова от тебя не услышишь. Что за глупые нынче духи, — ворчал он.

Эл соображала, как лучше ему ответить, но пока повременила. Что они понимают под термином "дух" ей было не понятно, но спрашивать, значит, развеять сложившееся о ней представление. Потом придется объясняться, кто она и откуда взялась. Эл решила молчать.

Охотники до ее волос терпеливо ждали своего часа. Терпеливо в самом достойном смысле. Никто не сомневался, что повториться вчерашняя процедура, никто не роптал и не думал роптать, что она медлит. Под этими взглядами кожа под одеждой становилась гусиной. Эл терпела это издевательство примерно до полудня. Прибытие короля избавило ее от назойливых посетителей. Они удалились все до единого. Рыжий отпустил часть охраны.

— Из-за тебя мне придется быть здесь! — ворчал он, не глядя на нее.

— Не обязательно, — ответила ему Эл. — Иди. Все идите. Я никуда не уйду.

Ее внятная речь произвела на охрану оглушительное действие. Эл хитро подмигнула рыжему.

Он повернул голову на бок, потом на другой и вдруг заключил:

— Не дух.

Эл повела бровью, зря она подала голос.

— Поклянись, что не уйдешь, — сказал один из охранников, обладатель того самого густого голоса, что басил над ее ухом до рассвета.

— Клянусь.

— Не так, важным клянись?

— Чем?

Охранник задумался.

— Клянусь своим волосами, — выпалила Эл.

Охрана зашагала прочь, рыжий погрозил дубиной и направился следом. Оцепление покинуло и кружок пленников. Эл удивилась. Момент был самый подходящий. Она приподнялась на одно колено, подалась в сторону, высматривая вариант прохода. Вдруг поднялся самый высокий из гладколицых, повернулся в ее сторону и, разведя руки, четко сказал:

— Нет.

Жест был запретный, лицо суровое. Убедительно.

— Почему? — спросила Эл на их языке.

— Ты не из нас. Не из нас.

— Что с мальчиком?

— Мы сами позаботимся о нем. Ты чужак, мы просим не вмешиваться.

Эл пожала плечами, села обратно на свое место. Ей ничего не оставалось, как наблюдать прибытие короля.

Король оказался высоким, круглолицым, по-королевски красивым человеком. Одним словом, король. Он прошествовал к шатру один, по дорожке из ароматных трав и скрылся за пологом. Вот и вся церемония. Но для Эл она не закончилась, следом за свитой короля, состоящей из разнообразных людей от мала до велика, появились Кикха, Радоборт и Фьюла. У Эл возникло ощущение, что ее облили холодной водой. Ее, естественно заметили, но к удовольствию самой Эл они не подошли. Почти тут же их пригласили в шатер, там они и скрылись. Вернулась ее охрана и рыжий. Эл опять оказалась в плотном кольце желающих обменять еду на ее волосы. Эл поступила радикально, она достала из сапога кинжал и на глазах у всех, одним движением отсекла волосы. Отрезанные пряди она убрала в сумку. Человечки заволновались.

— Что нам делать, Гренмуд? Посоветуй? — вопрос был обращен к рыжему.

— Сами с ним беседуйте. Он, оказывается, не дух и все понимает, — пробормотал рыжий.

— Зачем вам мои волосы? — спросила Эл

— Они красивые.

— В них сила.

— Они дорогие, а ты хочешь есть. Еда у проклятых стоит дорого.

Ответы были разнообразными, высказался практически каждый. Они были непосредственными до наивности. Эл заметила внимание со стороны пленных, они наблюдали за торгом. Она уже не прочь была перекусить, а они и подавно. Эл решилась задать еще вопрос.

— Почему вы их не кормите? — спросила она и указала на гладколицых.

— Мы не дадим им еды. Нельзя.

— А если я куплю для них еду? Вы их накормите?

— Плати. Накормим, — ответил за всех рыжий Гренмуд.

— Я беру все, — заявила она. — На сколько волос хватит.

— Дели на всех, — раздалось из очереди.

Эл начала подсчет участников. Тридцать два. Ее волосы были тщательно разделены, но не на тридцать два, а на тридцать три. Считать они все равно не умели, как она догадалась. Ее манипуляции с подсчетами вызвали некоторое замешательство. Одну прядь Эл убрала в сумку, а остальные обменяла.

— Кто отнесет им еду? — спросила она у Гренмуда.

— Сам неси.

Эл дожидалась, пока счастливые обладатели локонов разбредутся. Они как специально не расходились, сравнивали свои сокровища и хвастались друг перед другом, что кому-то якобы досталось лучшее. Эл надоело ждать, она собрала свертки по количеству гладколицых и встала. В сопровождении своей охраны, но без возражений она двинулась к краю поляны. Ее ждал не слишком радушный прием. Они молчали, и Эл пришлось говорить первой.

— Я, некоторым образом, мне пока непонятным, вмешиваюсь в ваши планы. Я прошу меня извинить и предлагаю позавтракать вместе. Если это неприемлемо, я уйду. Но не согласитесь ли вы принять пищу, поскольку для меня ее слишком много.

Взгляды присутствующих, в том числе и лохматых изменились в эти мгновения.

— Этот голос звучит, как музыка, — раздался сзади тихий шепот. — О, владыка, как он хорош.

Поднялся тот самый высокий, посмотрел на Эл.

— Мы не заслужили такого покровительства, о, незнакомец. Твое сострадание слишком велико, нам нечем отплатить тебе.

Он был строг, даже суров. Это не был смиренный ответ, скорее отказ.

— Вы можете мне отплатить, — как можно мягче произнесла Эл.

Ее голос производил завораживающий эффект, Эл воспользовалась этим.

— Чем же? — спросил гладколицый.

— Позвольте осмотреть вашего раненого.

Ее просьба вызвала протест.

— Но ведь ваша колдунья вас накажет, если этот мальчишка умрет, — неожиданно пришел Эл на помощь Гренмуд. — Если он так искусно дерется, то, может быть, и лечить умеет. Во истину, я думал он дух или один из вас. Теперь не знаю, что думать.

— Он чужой нам! Скажи королю, — выкрикнул один из гладколицых. — Он пришел не с нами.

— Король сам решит, как поступить. Я скажу, чтобы он выслушал его, — согласился Гренмуд. — Ждите.

И он с важным видом пошел к королевскому шатру.

Эл беспрепятственно вошла в круг гладколицых, ее охрана стояла на достаточно далеком расстоянии. Эл склонилась над телом раненного. Он лежал к ней спиной, ей пришлось повернуть его на спину, он надрывно застонал. Эл рассмотрела лицо. По человеческим меркам он был не слишком привлекателен, скорее обычный подросток, уже юноша. Эл провела рукой по его лбу, и он с трудом открыл глаза. Больной взгляд и полное безучастие.

— Он скорее всего не жилец в этом мире. Снаружи ран у него нету, но кто знает, что у него внутри. Среди нас нет лекаря, — сказал кто-то.

— Вы лечите себя сами? — спросила Эл, чтобы поддержать нарождающуюся беседу.

— Каждый воин сам знает, как себя лечить. Он молод и к тому же слишком нахальный. Потому и пострадал. Гренмуд верно говорит, его воспитательница останется недовольной.

— Не болтай лишнее, — раздался голос за спиной Эл. — А тебе, незнакомец, ни к чему лишние заботы. Смотри, что хочешь, и иди назад.

Эл провела руками над телом юноши.

— Не могу сказать, будет ли он жить, но я могу помочь, если эту ночь он проведет со мной.

— Уже сегодня нас заставят уйти отсюда.

— Значит, вы не пленники? — спросила она.

— Нет, незнакомец, мы нарушители границы. Ты вступился за нас, что не делает тебе чести. Король останется недоволен, а разговаривая с нами, ты делаешь хуже. Идие к своей цели.

Эл обернулась к нему. Его тон, хоть и учтивый был слишком холоден.

— Я не прошу совета, что мне делать, — строго сказала она. — Позвольте мне забрать раненого.

— Нет, незнакомец. Ступай, — так же сурово ответит он. — Я не смею советовать, но и ты не спросил: хотим ли мы твоей помощи? Мы ее не хотим. Мы примем пищу, потому что нам нужны силы, но не более того, незнакомец. Благодарим тебя.

Он дал понять, что она должна уйти. Эл вздохнула, посмотрела на юношу. Он словно почувствовал взгляд и поднял веки.

— Светлая, — прошептал он.

Эл приложила палец к губам.

— Береги силы, малыш.

Эл ушла на прежнее место. Вернулся Гренмуд и, бросив дубину на землю, и заявил:

— Король спрашивает, знакомы ли тебе гладколицые, что пристали к нему по дороге сюда?

— Да. Знакомы. Мы путешествовали вместе, — согласилась Эл.

— И ты не будешь возражать, что ты им слуга.

— Я? Слуга? Это ложь! — возмутилась Эл.

— Король хочет беседовать с тобой, но не смей давать подношений и подходить к нему ближе того расстояния, которое тебе укажут. Просить его ты тоже не можешь. Не смей лгать! Нарушишь правила, мы тебя казним. Согласен?

Гренмуд говорил важно и грозно. Угроза казни, по его мнению, должна бы испугать незнакомца. Но в его лице Гренмуд не прочел никакого ответа. Он только тряхнул уже короткими волосами и пошел к шатру без приглашения.

— Стоять! — окрикнул Гренмуд. Он поднял дубинку и погрозил незнакомцу. — Тебя не учили своду приличий? После меня!

Эл сделала шутливый жест, приглашая рыжего пройти вперед.

Она вошла в шатер и остолбенела. Здесь была целая толпа, удивительно, как они здесь уместились. Шатер был увешан несметным количеством украшений, аж, в глазах рябило. Помимо низкорослого народца по периметру шатра стояли высокие гладколицые люди похожие на нарушителей границы. В центре шатра восседал король, как и положено королю, на троне, а рядом с ним, в высоком кресле, надменная и гордая собой Фьюла. Это обстоятельство и заставило Эл замереть на месте.

— Там и стой! — приказал король. — Отвечай. Зачем ты вступился за преступников и избил моих подданных?

Эл представления не имела, как обращаются к королю в этих местах, пришлось искать ответ в умах присутствующих. Эл отыскала не только возможное обращение, но и увидела целую череду воспоминаний, касающихся ее самой. Многие человечки глядели с опаской и недовольством. Им было на что обижаться. Эл за несколько мгновений увидела сцены той самой стычки, о которой ничего до сих пор не вспомнила.

Одна из картин демонстрировала, как она яростно расшвыривает навалившихся на нее людей, среди них оказалось поровну и лохматых и гладколицых. Со стороны, их глазами, она выглядела разъяренной и неуправляемой. К сожалению Эл, полноты картины эти отрывки не давали, а значит, ответить на вопрос она не может.

— Сложность в том, всеми почитаемый господин этих земель, что я не помню точно, что тогда случилось. Я не помню, как началась битва, и причины не знаю, а мое участие в ней является результатом нелепой случайности.

— Ты так замысловато изъясняешься, что мне трудно тебя понять, — сказал король. — А голос его действительно очень красив, мои подданные. Отвечай внятно и не говори громко, чтобы не смущать окружающих чарами своего голоса. И бойся, если я распознаю в тебе чары! Ты умрешь страшной смертью — тебя разорвут на части. Говори.

— Я не помню, как сражался с твоими подданными.

— Как ты можешь не помнить, что делал вчера?! Лжец!

— Позволь я освежу его память, мой король! — вызвался Гренмуд и махнул дубиной.

— А есть другие вопросы? — спросила Эл. — Может быть, я знаю на них ответы?

В ответ наступила тишина. И вдруг король рассмеялся. Фьюла взглянула на Эл с презрением.

— А ты не глуп! — сквозь смех сказал король. Он смотрел на Эл с нескрываемым любопытством. — Что в твоей стране делают с детьми, если они лезут в драку?

— Спрашивают, почему они так поступили? — сразу ответила она.

Короли еще смеялся, когда Фьюла что-то шепнула ему. Эл уловила конец фразы, что-то об уважении и воспитании. Король слабо ей кивнул в знак согласия.

— Моя великолепная дама считает, что тебя следует позорно наказать за дерзость, — тон его не предвещал возможного наказания. — Ответь мне из каких ты мест? Где твоя родина?

— Я родом из очень дальних мест. Из страны, которая лежит за звездным океаном, — ответила Эл.

— Странник... — полетел шепот по кругу собравшихся.

— Тебя разорвут на части, если ты лжешь! — голос короля стал грозным.

Шепот усилился.

— Тихо! — воскликнул король.

Эл ждала расспросов, король — тишины. Он смотрел изучал фигуру в серой куртке, со странно торчащими волосами. Этот странный незнакомец имел действительно привлекательный облик, во всяком случае, прежде король не видел таких людей, а его обмен волос на еду для пленников король расценил как благородство. Он стоял ровно без напряжения, смотрел прямо и уверенно, но без вызова, он знает себе цену. Черты его лица больше подошли бы женщине и он был похож на одного из пришелших высоких гостей. Король согласился с характеристикой своих подданных — он, скорее, дух, чем человек, но Гренмуд распознал в нем человека, а Гренмуду король верил больше.

А потом по шее пошел холодок, словно от чужого прикосновения. Король почувствовал некоторое смятение, внезапно холод сменил жар в спине и тело стало словно не его, словно чужое. Он нахмурился, хотя мгновение назад не имел намерения сердиться. И вот незнакомец не кажется ему красивым, а во взгляде холодное ожидание, точно он уверен в благополучном конце этой встречи. Он слишком спокоен и не чувствует за собой вины.

Король долго молчал.

— Он лжет. Убейте его, — твердо произносит король.

Рыжий Гренмуд поворачивается и выталкивает ее из шатра. Эл оказывается снаружи и слышит, как внутри нарастает шум.

— Что произошло? — спрашивает она.

— Зря ты сказал про звезды, — угрюмо, но совершенно беззлобно ответил Гренмуд.

— Это был правдивый ответ. Мне запретили лгать. Что не правильно?

Гренмуд помрачнел. Он смотрел на Эл, она узнала нотки сожаления. Гренмуда раздирало противоречие. Решение короля казалось неожиданным и странным.

— Ты не согласен? — спросила Эл.

— Только король должен судить, что — верно, что — нет. Не важно, что мне видится. — Он сделал паузу. Его замешательство усилилось. — Эх, незнакомец. Где они эти звезды?

Эл подняла брови.

— У тебя над головой?

— Они так устроены, что не видят твоих звезд, они не видят так же далеко как ты, о странник, — раздался поблизости насмешливый голос Кикхи. — Я думал, ты уже мчишься прочь отсюда.

Гренмуд насупился, когда Кикха вышел из шатра.

— Гордость не позволяет сбежать? — с усмешкой разочарования спросил Кикха.

— Здравый смысл? — ответила Эл. — Гренмуд, что грозит мне за побег?

— Казнь.

— Вариантов нет.

— Казни не будет пока не выпроводят проклятых, — выказал сочувствие Гренмуд.

— Когда случится это событие? — спросил Кикха у рыжего.

— Уже сегодня. Король скоро позовет Ладо к себе.

— Ладо. Это тот высокий? — спросила Эл.

— Он.

— Кто он у них?

— Самый главный. Иди на свое место незнакомец, за тобой присмотрят.

— Благодарю. — Эл поклонилась, потом достала из сумки последнюю прядь волос. Она чуть склонилась и протянула рыжему локон. — Возьми.

— За что? — Гренмуд был озадачен, его маленький глазки впились в Эл.

— За храбрость.

Эл с улыбкой отошла от Гренмуда и Кикхи. Кикха хотел следовать за ней, но Гренмуд сурово махнул дубиной.

— Иди в шатер, чужак. Беловолосому перед смертью нужно быть одному, — грозно сказал Гренмуд.

— Зачем?

— Пусть проститься.

— С чем?

— С этим миром. Пусть увидит свой. У него дальний путь.

— Ты действительно веришь, что его казнят? — спросил Кикха.

— Король так решил!

— А если тому, кто повыше короля его решение не понравиться? — спросил Кикха и заискивающе посмотрел на рыжего. — Сказал бы ты королю, что он рискует своим авторитетом. Чужак ничего не сделал. Разве что, подрался, если я верно понял, он даже никого не убил.

— Решение короля — закон, — отрезал Гренмуд.

— Тогда иди к королю и скажи, что я желаю беседовать с ним наедине, — завил Кикха.

— Король сам решает с кем ему беседовать, — грубо ответил Гренмуд.

— Поторопился бы лучше, чем спорить, а то натворит твой король глупостей, если совсем своей должности не лишиться. Ступай.

Гренмуд даже не нахмурился, механически повернулся и пошел к шатру.

— Так-то лучше, — усмехнулся Кикха.

— Зачем ты тратишь силу внушения на столь мелких созданий? — раздался поблизости голос Фьюлы.

— Ну, ты же действуешь на короля, — ответил ей Кикха с любезностью. — Я думаю, что моего внушения, в добавление к твоему, этой королевской особе будет многовато. Еще запутается.

— Ты странный, зачем его жалеть? Зачем ее защищать?

— А ты не понимаешь? Ты только что нарушила волю отца, а это, если я знаю все случаи, уже раз третий, когда ты пытаешься уничтожить Эл. Ты достаточно превысила мое терпение. Если ты вмешаешься в мои планы, я, во-первых, расскажу Радоборту о твоих тайных переговорах со мной, а во-вторых, вызову тебя на битву. Подумай, сестрица.

Угроза подействовала на Фьюлу, захватила на столько, что она не заметила выскользнувшего из шатра Радоборта. Ему надоели малозначительные переговоры местных обитателей, он вышел наружу вдохнуть свежего воздуха.

— Твои настроения мне не понятны, — заговорила Фьюла. — С тех пор как появилась эта Эл, ты себя ведешь странновато. Она захватила тебя? Ты то кидаешься спасать ее, то предлагаешь мне владычество, то угрожаешь битвой. Ты странный, Кикха.

Кикха видел, как меняется выражение лица Радоборта.

— Так ты же была не против уйти со мной. Я же просил оставить в покое Эл. — Кикха с удовольствие произнес эту фразу. Она предназначалась не Фьюле.

— Что? Что я слышу? — не выдержал младший брат.

Фьюла заметила его присутствие, на мгновение потеряла самообладание, а потом расцвела всем доступным ей обаянием. Кикха ждал развязки.

— То, что тебе давно стоило узнать, — ответила ему Фьюла, — Кикха покровительствует Эл, а нам демонстрирует презрение к ней. Он умеет отлично плести интриги.

— Я не о Кикхе, мне все равно, какие у него предпочтения, и в его добрые намерения я никогда не верил. Ты клялась мне в верности! Клялась, Фьюла! Сейчас я узнаю, что ты даешь такие же обещания моему брату? — возмутился Радоборт.

— Я не исключаю, что у нее были и другие договоры, — добавил Кикха.

— Замолчи! — огрызнулся Радоборт.

— Я вас оставлю, — удовлетворенно сказал Кикха и направился в шатер.

Через какое-то время обитатели шатра стали его быстро покидать, они обходили чужаков стороной, их вид внушал им опасения. Радоборт смерил Фьюлу взглядом.

— Тебе стоило бы понять, мой наивный братик, что в тебе нет той силы, которая могла бы обеспечить мне безопасное будущее. Тем проще нам будет расстаться, 0 сказала она.

Гнев Радоборта превратился в страдание.

— Почему? — спросил он.

— Что "почему"? Я могу ответить на много твоих "почему". Почему я обманывала тебя? Потому что ты слишком доверчив и внушаем. Если бы ты знал, как легко ты веришь глупостям. Ты верил и мне, и Кикхе, и близнецам, иногда ты даже верил этой беловолосой, неистребимой бестии. Ты так охотно заблуждался, что избрать тебя верным союзником было очень кстати. Ты полукровка, — презрительно заявила она. — Ты никогда не станешь владыкой.

— Ты давала обещания! Ты играла моим отношением к тебе.

— Меня интересуют истинные наследники, а не полукровка. — Фьюла рассмеялась.

— Твоя мать тоже смертная! Не смей называть меня полукровкой. Ты такая, как я.

Фьюла поморщилась с презрением.

— Я позаботилась о том, чтобы использовать наследство оставленное моей смертной матерью. Ты же — не пытался. Где способности, которыми тебя наделила твоя матушка? Тебе был дан дар предвидения, а ты не в состоянии его верно использовать. А стоило мне прельстить тебя, и ты выдал мене секреты смерти своих братьев.

— Но не твоей собственной, — злобно произнес Радоборт.

— Я буду жить очень долго! Подальше от всех вас. Отец благоволит мне. Ему понадобятся другие наследники, лучше, чем вы все. Я стану владычицей этого мира! И править этим миром будет мой наследник. — В лице Фьюлы появилось торжество.

— Я не встречал существо омерзительнее, чем ты. Мне противно иметь такую сестру, — поморщился Радоборт.

— Ты так много знаешь разных существ?! — Фьюла расхохоталась. — О отец, ты слышишь его? Эл по сравнению с тобой — древний мудрец и знаток смертных, не льсти себе. А я тебе не сестра, я твоя соперница. У меня нет к тебе никаких родственных чувств. Я не намерена вас больше видеть, не намерена продолжать с вами путь. Я желаю, чтобы вы оба погибли от рук этой Эл. Уж ей удаться сделать то, что пока не удалось мне — избавиться от вас. В то мгновение, когда я узнаю, что она прикончила Кикху, я испытаю настоящий восторг и наслаждение.

— Не тебе судить, кто и как погибнет. Желаю тебе не найти двери.

Радоборт не мог больше выносить ее присутствия, повернулся и пошел прочь, не разбирая дороги.

Он шел и не видел впереди Эл. Она сидела на своем месте. Вокруг было только три конвоира, Эл подала им знак, чтобы они не волновались. Радоборт почти споткнулся об нее. Заметил, посмотрел пустым взглядом.

— Отвратительно, — произнес он и пошел дальше.

— Гость чем-то не доволен? — спросил один конвоир у другого.

Эл увидела три вопросительных взгляда, словно она должна была знать ответ на их вопрос.

— Ему ваша еда не очень понравилась, — успокоила их Эл маленькой ложью.

— И хорошо, меньше нам хлопот, — заметил один из конвойных.

Эл посмотрела туда, откуда пришел Радоборт. Кроме королевского шатра она ничего не увидела. Очевидно, Радоборт повздорил либо с Кикой, либо с Фьюлой, или с обоими. Сейчас ее больше интересовала развязка вынесенного приговора. Нужно выбрать момент и незаметно исчезнуть, интуиция говорила, что нужно выждать, пока не появиться король.

Скоро из шатра вышел Гренмуд, он был менее мрачен, чем обычно и даже чем-то доволен. Он препроводил в шатер высокого главаря гладколицых, сам не пошел, остался на страже у входа.

Прошло совсем мало времени, высокий предводитель вышел из шатра с тем же гордым видом, с виду ни что его не волновало. Он проследовал к сородичам, одним движением заставил их подняться, и они выстроились у шатра. Раненого юношу держали двое, так чтобы его поза тоже была вертикальной. Парень так и не пришел в себя, он висел на руках у соплеменников.

Эл было грустно наблюдать эту картину. Гренмуд подошел к ней, махнул дубиной.

— Иди и встань с ними. Вы все выслушаете решение короля.

Эл поднялась и встала в ряд. На нее смотрели с недоверием и опаской. Из шатра вышел король, за ним свита, потом Фьюла и Кикха. Фьюла заняла место рядом с королем. Кикхе, который был выше всех присутствующих, достаточно было оставаться в заднем ряду.

— Я оглашаю свою волю! — изрек король и сделал паузу. — Вы все — нарушители священной границы — изгоняетесь обратно на свои земли. Вам место среди проклятых. А ты, странник, — он взглянул на Эл, — не будешь казнен. Я не учел, что по законам твоего мира ты можешь быть высокой особой. Во избежание мести твоего народа, я даю тебе выбрать участь. Ты либо исчезнешь из нашего мира, покинешь его навсегда, либо уйдешь с проклятыми на их земли. Выбирай!

— Он не с нами, о, могучий король! Он чужак! — гордо и громко возразил предводитель гладколицых.

— Пусть выбирает! — Король жестом приказал ему умолкнуть.

Эл почувствовала на себе все взгляды сразу.

— Я уйду с ними, — Эл кивнула в сторону своих будущих товарищей по несчастью.

— Одумайся, уйди — шепнул ей ближний.

Эл молчала, показывая тем, что добавить ей не чего.

— Так и будет! — произнес король. — Уходите немедленно!

Гладколицые обошли ее сторонкой и стали собирать свои вещи. Им позволили соорудить носилки для раненого. Общий отход сопровождало с полсотни лохматеньких под командованием все того же Гренмуда. Эл увидела во всех без исключения шевелюрах пряди ее волос. Ей стало очень весело. Она шла последней, замыкая шествие, рядом вышагивал Гренмуд. Когда они миновали лес и вышли на изумрудно зеленое пространство полей, Гренмуд вдруг спросил:

— Ты действительно странник?

— Так просто я не могу ответить. А что вы понимаете под этим понятием? — спросила в свою очередь Эл.

— Странник тот, кто приходит со звезд. Их приход грозит переменами — это плохой знак. Я никогда не видел странников и видеть не хочу. Так ты странник или нет?

— Выходит странник, — подумав, ответила Эл, — но на счет перемен, я сомневаюсь.

— А у тебя есть плащ?

— Да.

— Покажи.

— Зачем тебе?

— Звезды хочу посмотреть.

Эл вытащила из сумки край плаща, Гренмуд этим не удовольствовался и крепкой ручкой дернул ткань на себя, она послушно, с шуршанием выскользнула из сумки Эл. Плащ упал к ногам Гренмуда как раз подкладкой вверх, и звездное поле брызнуло искрами под лучами солнца.

— У-ух! — восторженно выдохнул Гренмуд. — Красотища!

Он тыкал крепким пальцем в точки на подкладке, разглядывал, пытался ковырять. Зрелище привело его в восторг. Эл поняла, что он не такой уж мрачный тип, каким пытался казаться. В нем проснулось ребяческое любопытство, глазки загорелись.

— Значит, ты решил не пугать нас. Спрятал плащ. Ты хитрый, я это понял. Значит, тебя прислали помочь проклятым? Избавь ты нас от них. Я сто лет служу на границе, у меня уже внуки, а я их не видывал. Все слежу, чтобы эти не пролезли на наши земли.

— Почему вы стережетесь от них?

— Проклятые, они и есть проклятые. Одни беды от них. Они голодают, вот и лезут к нам.

— А почему бы вам их не накормить?

— Как же! Чтобы их проклятье перекинулось на нас!

— А в чем их проклятье?

— Откуда мне знать! — возмутился и удивился Гренмуд. — Ты — странник. Ты и узнаешь. Избавь ты нас от них, а я прощаю тебе, что поколотил меня слегка. Я подрался со странником! Кто мне поверит?!

— Сильно я тебя?

— Да, что ты все притворяешься, будто не помнишь!

Эл подняла с земли плащ, собираясь его убрать.

— Нет уж, ты его надень. Носи. Это знак! Надевай!

Гренмуд оказался столь щепетилен, что Эл накинула плащ на плечи. Им пришлось догонять ушедшую далеко вереницу людей. Гренмуд отлично бегал, не смотря на маленький рост.

Трава начала редеть, появился ветерок, а далеко впереди виделась река, ее берега были совсем без растительности, их устилала мелкая галька. Не дойдя до реки, лохматенькие начали останавливаться, собираться в кучу, а гладколицые молча, и не оборачиваясь, шагали дальше. Эл замыкала цепочку изгоняемых. Она обернулась, улыбнулась стайке лохматого народца, кивнула им на прощание. Потом она пошла к реке и слышала шепот за спиной:

— Странник. Странник...

Глава 7

Реку переходили в брод. Эл сначала раздумывала, снять ли ей сапоги, потом шагнула в воду. Речка оказалась мелкой, не выше колена, и удивительно прозрачной. У нее свело скулы от удовольствия, после первого глотка холодной влаги. Она вспомнила свое купание, зверя, его фырканье и жадное поглощение чистых, как эта вода камней. В ее сознании этот мир и тот не разделяла граница. Эл едва вспоминала переход, и зажмуривала глаза, что бы изгнать картину смерти Дорона.

Переходя реку Эл, успела напиться, обратила внимание, что ее невольные спутники набирают воду, значит, путь предстоит далекий. У нее не было с собой подходящего сосуда, чтобы запастись водой, оставалось надеться на милость.

Они оглядывались и, наконец, обратили на нее внимание. Эл заметила интерес к ее плащу. Они озирались уже не просто недоверчиво, скорее с опаской. Посторонних разговоров не слышно, ее присутствие никоим образом не обсуждалось. Эл чувствовала холодность отношений.

После переправы они вышли на пустынную дорогу, узкую и едва заметную. Вокруг все меньше травы и больше камней. Эл повсюду замечала следы ветряной эрозии. Ветер усилился.

В молчании и мрачной расположении духа изгнанники шли до самого вечера. С наступлением ночи без ужина и огня все расположились на ночлег. Раненного юношу уложили отдельно, защитив, от постоянного, слабого ветра, горками камней. Как могла заметить Эл, в сознание он не приходил.

Уже стемнело, все спали, не выставили никакой охраны. Значит, здесь спокойные места. Беспечными их не назовешь. Эл решила осуществить то, что ей не позволили сделать в лагере, она подкралась к раненому. Нащупав повреждения, Эл поняла, что положение ухудшилось. Он ослаб, началось воспаление единственной внешней раны. В темноте она ориентировалась не так плохо. Эл подняла юношу на руки. Он был явно истощен. Зачем его взяли в поход, зачем позволили сражаться? Эл отнесла тело подальше от лагеря. Нащупав вывих, она ловко вправила его. Раненный взвыл от боли и очнулся. Эл зажала ему рот ладонью и стала шептать:

— Тихо, парень, тихо. Я помогу тебе. Ты будешь жить, только не сопротивляйся.

— Светлая, — прошептал он.

— Да. Да. Тихо. А то мы разбудим всех. Ничего не бойся. Я сниму с тебя одежду и надену мою. Она вылечит тебя, спать не придется, тебе будет и больно и даже плохо, кожа будет гореть, но это не опасно. Ты должен терпеть. Мужественно терпеть.

— Светлая, — его голос прозвучал нежно.

— По-моему, ты единственный понял, что я женщина.

Эл аккуратно снимала с него одежду. Она была полна различных застежек и завязок, если бы не способность ориентироваться в темноте, ей ни почем не разобраться в этих хитросплетениях. Эл достала из сумки свой костюм. Пациенту он был велик, но она не стала подгонять размер. Слабый писк системы диагностики и костюм сообщил, что обслуживает не совсем человеческое существо. Эл пришлось набрать пароль. Умная система занялась ленчением. В свечение знаков и сообщений Эл видела слабые очертания лица юноши, он был напуган мельканием знаков, шуршанием и звуками, которые издавал костюм, пациент обладал обостренным слухом и реагировал на малейшие звуковые вибрации. Скоро ему стало плохо, он вздрагивал и корчился, ему было уже не до мелочей. Временами он начинал стонать, но Эл уговаривала его сохранять тишину. Процедура длилась всю ночь. С первыми признаками восхода Эл освободила его от костюма. Он ожил и принялся одеваться сам, стесняясь наготы. Эл отвернулась, чтобы его не тревожить, убрала костюм.

— А теперь иди на место. Сделаем вид, что ты еще болен.

Он ничего не сказал, пошел и лег на свое место.

Эл устроилась там, где остановилась вечером, положила под голову сумку и укуталась плащом. Ее быстро сморил сон. Картины сна оказались необычными. Она видела прекрасный город с иглами шпилей уходящими ввысь, прошлась по улицам, никого не встретила, город был пуст. Утро едва наступало, и его обитатели еще спали крепким утренним сном. Эл была уверена, что этот город населен людьми, только людьми и никакими другими существами. Она хотела дождаться момента, пока появятся первые обитатели, но кто-то подошел к ней, Эл проснулась.

Над ней склонился Ладо. Эл слышала его имя от Гренмуда, он был самым главным среди воинства проклятых.

— Пора идти, — коротко сказал он.

— Доброе утро. Спасибо, что разбудили, — поблагодарила Эл.

— Доброе утро? — удивился Ладо. — Вы проснулись сами, я не собирался вас будить. У нас — проблема, и мы просили бы вас помочь.

— Да. Сделаю, что смогу, — кивнула Эл и поднялась.

— Ночью появились гости, а их присутствие на наших землях нежелательно. Избавьте нас от них. — Ладо кивком указал направление.

Эл обернулась.

— О, нет. Только не они, — Эл даже простонала, вызвав у Ладо недоумение.

Рядом с общей массой путешественников сидели Радоборт и Кикха. Они вели себя так, словно имели право здесь находиться. Зато окружающие были взбудоражены их присутствием.

— Уговорите их уйти, — попросил Ладо.

— Если мне удастся.

Эл поднялась, запахнула плащ и зашагала к братьям.

— Что вы здесь делаете? — спросила она еще издали.

Ей было противно разговаривать с ними. Эл оценивала шансы спровадить их. Радоборт выглядел подавленным и злым, не смотрел на нее. Зато Кикха одарил ее удовлетворенным заботливым взглядом.

Эл подошла ближе.

— Я спрашиваю, что вы здесь делаете?

— Путешествуем. Изучаем местные нравы, — мягко ответил Кикха. — Мы помешали?

— Да. Вы растревожили их. Они хотят, чтобы вы ушли.

— Эл, они так же не хотят и твоего присутствия. Это ты не учитываешь.

— Меня выгнали вместе с ними. Я имею, пусть и минимальное, но право быть здесь.

— А кто нам запретит идти той же дорогой?

— Имейте совесть.

— Эл, нравиться тебе или нет, мы идем одним путем.

— Что вы привязались ко мне?! Навязчивый кошмар какой-то!

— Я же предупреждал, Элли, как я устал повторять, я от тебя не отстану.

— Мне тоже не понятно, почему ты возишься с ней, — решил выказаться Радоборт. — Понимаю, если бы она была достойным конкурентом.

Кикха вдруг взял брата за шею и повернул его голову к себе.

— Это она — недостойный конкурент? Это уже третий мир, братец. Она стоит в шаге от тебя в полном здравии. Пара дверей, и она окажется у цели. Но ты знаешь, глядя на вас с Фьюлой, на то, как вы глупы и надменны, у меня появляется желание отнести ее на руках во дворец отца. Элли, ты хочешь быть первой?

— Ты бы помалкивал про третий мир и про цели, — заволновался Радоборт. — Не хватало, чтобы они знали.

Ладо наблюдал беседу и слышал, как странник возмущен их присутствием. Он быстро понял, что двое чужаков не намерены уходить. Еще он понял, что беловолосый враждует с ними, а значит, уговоры не подействуют. Он решил помочь беловолосому в неприятной беседе.

— Я вижу, уговоры бесполезны! — сказа он издали так громко, что все обратили на эту сцену внимание.

Ладо подошел и встал рядом с Эл. Один взгляд на высоченного красавца и Ладо понял, что они давние знакомые. В лицах всех троих он уловил черты сродства. Высокий был особенно красив и величие, с каким он держался, говорило, что он не простолюдин и даже больше. Черты лица второго были более человеческими, обычными, не смотря на то, что он был так же красив, как первый, но выражение лица суровое и страдальческое, АО потому без всякого достоинства. Беловолосый отличался от них и мягкими чертами, и особенно взглядом выглядел он проще и притягательней. Его темные глаза казались чарующими. Он точно здесь и не здесь одновременно. Он производил впечатление чего-то немирского, не случайно же его изначально по ошибке посчитали духом. Его обычное, на первый взгляд, поведение, являлось лишь ответом на окружающую обстановку. Скорее всего, он действительно странник, но тогда — беда ему в этом мире, слуги владыки настигнут его и уничтожат. Ладо почувствовал холодок. А эти двое волне могут быть слугами владыки. Он тут же уловил, что высокий красавец мельком взглянул на него. Чувствует. Видит. У него оружие.

Ладо нащупал локоть Эл и потянул к себе.

— Я вижу, что они не желают нас покинуть. Может быть, я объясню, почему мы против вашего присутствия.

— Да. Пожалуйста. Мне тоже интересно, — согласилась Эл.

— Нас считают проклятыми. Нас называют "проклятыми" и никак по-другому. Мы, мой народ, несем на себе бремя проклятия нашего владыки, — Ладо заметил, как сидевший на камнях юноша встрепенулся и поднял на него глаза, в них появилось странное выражение, словно он понимал, о чем идет речь. Но Ладо не увидел в его лице и в лице второго никаких признаков страха. Он продолжал. — Я не буду раскрывать суть проклятия, этого вам знать не следует. Но я обязан объяснить, что, вступая в любую вольную или невольную связь с нами, вы подвергаете себя опасности стать одними из нас. Следуя за нами, вы отрезали себе путь назад. Там, за рекой, вас не примут снова, вас изгонят. Пока не поздно, ступайте на юг, там, у берегов моря есть пустыня, обойдите ее и продолжайте путешествие мимо наших земель. Не подвергайте себя опасности. Я говорю так, чтобы предостеречь от ошибок и последующих за ними бедствий. Это и тебя касается, странник. Я пытался дать понять, что с нами опасно, ты не послушал меня, послушай сейчас.

Эл посмотрела на Ладо.

— Я остаюсь.

— У меня нет желания убеждать вас дальше. Тратить силы на разговоры, нет нужды. Поступайте, как вам угодно, я сказал то, что должен был сказать.

— Спасибо, — кивнула Эл.

Ладо потянул ее за локоть. Эл отошла от Кикхи и Радоборта. Он склонился к ее лицу.

— Я не позволю им обидеть вас. Я вижу, что их присутствие вам неприятно. Но, увы, у моих подопечных не хватит сил бороться с ними. Все истощены. Раз судьба послала вас, то я не вижу повода просить вас уйти, но я чувствую опасность. Идите в середине цепочки, так, чтобы я вас видел.

— Не беспокойтесь, Ладо. Этим двоим до вас нет дела. Их интересуют я и мой путь.

— Я понимаю, — многозначительно сказал Ладо.

— Благодарю за поддержку. Мне приятно, что вы не гоните меня.

— Странники сами выбирают, где им появиться.

— А часто у вас бывают странники?

— Мы только слышали о них. Вы первый. Потому я не знаю, как верно поступить. Нам нечего бояться гнева владыки, мы и так скоро все погибнем. Он знает, что вы здесь. Опасайтесь.

— Кого?

— Его слуг.

— Неужели ваш владыка так суров?

— Что вы говорите, господин. Разве имею я право судить? Разве спрашивают такое? — Эл уловила в голосе Ладо испуг.

— Не нужно звать меня "господин". Мое имя — Эл.

— Вы так точно изъясняетесь, но я переспрошу, может быть, Эль?

— Эл.

— Идите к остальным. Они понимают, кто вы, и побаиваются вас, но пройдет несколько дней, и они привыкнут к вашему присутствию. Они такие мрачные, потому что устали, они не хотят возвращаться назад ни с чем.

— Я не буду их тревожить, — успокоила Эл.

Ладо отошел с почтительным поклоном, Эл ответила тем же. А потом она всем нутром почувствовала на себе пристальное внимание Кикхи. Эл метнула в него строгий взгляд, а в ответ почувствовала интерес. Прежде он следил за ней иначе, трезво и холодно, рационально. Кикха словно изменился, он не казался язвительным, хитрым и опасным. У нее достаточно чутья, чтобы поймать его на странном отношении, это были чувства. Кикха испытывал удовлетворение и радость, наблюдая за ней.

— Эл, мы идем дальше, — услышала она оклик Ладо.

Она очнулась, холодок по спине, потом она, как советовал Ладо, смешалась с группой. Эл оказалась в самой середине, близко от носилок. Раненый мирно спал, все вокруг думали, что он не приходил в себя. Ее ночной трюк с костюмом дал результаты. Парнишка будет сильно удивлен, когда проснется здоровым.

Люди с опаской, осторожно поглядывали на нее. Взгляды скользили мгновение и пропадали. Эл не вела бесед, шла, как все, молча. Шествие продлилось до самого заката. Они мужественно переносили усталость.

Солнце коснулось окаменевших, иссушенных ветром холмов. Вдруг раненый юноша сел на носилках, открыл глаза, стал осматриваться. Увидев Эл, он улыбнулся. Носильщики с изумлением остановились. Она поравнялась с носилками.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Эл.

— Необычно. Так легко. Какой красивый закат.

Носилки опустили, и он, пошатываясь, поднялся. Один из носильщиков помог ему устоять на ногах. Остальные окружили парнишку и Эл.

— Ты лечил его? — спросил Ладо у Эл.

— Прости, что пришлось пренебречь запретом. Он был слаб.

— Я не запрещал, — ответил Ладо, — я просил. Твоя воля. Мы тебе благодарны, нам пришлось бы с трудом объясняться за его жизнь.

— Он слаб еще. Пока придется его нести, — сообщила Эл. — Но выглядит он лучше, чем вчера.

Люди вокруг оживились, некоторые засмеялись. Эл с упоением слышала этот смех, с удовольствием вглядывалась в потеплевшие лица. Ее стали благодарить, Ладо обнял ее, чем довел до смущения. Она чувствовала себя одновременно счастливой и растерянной. Если бы они знали, как давно она не ощущала обыкновенной человеческой теплоты, простой признательности, хотя парнишку она лечила не ради нее. Она слушала их речь, как музыку.

— Почему вы все говорите о ей "он"?! Эй, неужели никто не понял, что она женщина! — выкрикнул оживший парнишка.

Шум, смех, разговоры стихли.

— Разве бывают старнники-женщины? — спросил кто-то.

Эл наклонила голову.

— Вообще-то, я не странник. Точнее я пока не могу понять, что у вас понимается под этим явлением. Моя страна действительно очень далеко. Очень далеко. И я действительно другого с вами пола.

Ладо повернул ее лицом к себе и, держа за плечи, спросил.

— А имя? Каково твое подлинное имя?

— Эл. Я не лгала.

— Точнее Элли, — вмешался Кикха, — но она не любит, когда ее так называют.

Великий постарался войти в круг, но от него отступали, держа безопасное расстояние. Радоборт не испытывал никакого интереса к происходившему, он сидел вдалеке один.

— Почему в шатре у короля ты назвал ее принцем? — спросил Ладо у Кикхи.

— Потому что не хотел, чтобы ее казнили. Она не мужчина, не странник, а простая смертная, слуга, который возомнил себя господином. Она отлично умеет драться, это ее достоинство, еще ум, пожалуй. Она очень умна.

— Еще она умеет лечить раны, — отозвался юноша. — И у нее благородное сердце!

— Это верно, малыш, — поддержал его кто-то. — Если это женщина, то она и отважна в двойне.

Некто похлопал Эл по плечу, она обернулась и увидела напротив лицо. Щеку рассекал шрам.

— Я получил крепкий удар. Разве что, Ладо способен так ударить. Твоя рука тяжеловата для женщины.

Он засмеялся, лицо со шрамом расплылось, перед глазами Эл стали мелькать картинки, а потом воспоминания возвратились.

Она очнулась посреди целой толпы незнакомых существ. Дверь открылась резко, а переход занял промежуток меньше одного удара сердца. И вот она стоит на изумрудно траве опутанная остатками троса, вместо того, чтобы разбиться или погружаться в странную реку второго мира. А вокруг бушует битва. Так ей показалось вначале. Слишком давно она не ощущала окружения такого количества живых, разумных существ, ей показалось, их была целая сотня. Ситуация стала развиваться неожиданно. На нее с криком летело рыжее, лохматое существо с большой дубиной, которая уже опускалась на нее. В то мгновение она ничего толком не соображала, потрясенная уже произошедшим прежде событием и истощенная переходом. Тренированное до инстинкта тело среагировало само, и она увернулась от удара, хотя не думала об этом. Набравший скорость рыжий помчался мимо, это, как теперь стало ясно, был Гренмуд. Он развернулся, издал клич, и снова ринулся на нее. Потом еще раза три повторилось то же самое. Эл ясно увидела его злую физиономию. Ей пришлось принять его вызов. Чтобы утихомирить налетчика она отобрала у него дубину, не собираясь нападать, но на помощь рыжему подоспела еще троица таких же низкорослых и настырных, лохматых человечков. Отделаться от четверки простым уходом было уже невозможно. Тогда-то Эл и пустила в ход кулаки. Пока она раскидывала четверку, ее внимание привлек упавший на траву парнишка с перекошенным от боли лицом. Один из лохматых занес над ним дубину и ударил павшего противника по спине. Эл возмутилась, раскидывая всех встречных, ринулась на помощь. Тут же рядом оказался Ладо и принял ее за противника. Теперь Эл точно знала, кто разбил ей лицо. Тогда Эл не осознавала, что он, как она, намеревался защитить раненого юношу. Откуда Эл было знать? Они сцепились. Потом все перепуталось и смешалось. Эл почувствовала приступ ярости, что ненадолго затмило разум. В более четких воспоминаниях она расшвыривала всех, кто пытался приблизиться к лежавшему у ее ног парнишке, гладколицых и лохматых было поровну. А потом был сильный удар по затылку и темнота. Ладо оглушил ее дубинкой Гренмуда.

Так она очнулась около камня, связанная собственным тросом. Они не учли, что трос специально не спутывается, освободиться ничего не стоило. Она в тот момент не помнила драки, но вспомнила гибель Дорона. Такой и застали ее троица добравшихся до этого мира наследников.

Воспоминание мелькнуло быстро, лицо со шрамом было среди тех картин, пробел в памяти оказался восполненным.

— Досталось вам от меня? — сказала Эл, обращаясь ко всем.

— Не больше, чем остальным, — засмеялся обладатель шрама.

Эл услышала несколько фраз одобрения.

В этот вечер долго не ложились спать. Уже в темноте переговаривались, вспоминая последние события. Мнения были различными.

— Эл, ты испугалась? Это забавно оказаться среди дерущихся?

— Да уж. Открываешь глаза, вокруг творится что-то, — стала объяснять Эл звонким голосом. — И тут на меня мчится лохматое существо с дубиной, при этом он еще орал.

Интонация ее голоса вызвала общий смех.

— Гренмуд — яростная натура, но он отходчив, — послышался из темноты голос Ладо. — Я видел, вы поладили. Когда я заметил, что Гренмуд уважает тебя, то понял, что ты достойна и моего уважения.

— Спасибо, — отозвалась она.

— Гренмуд — старый воин, — продолжил Ладо. — Размышляет он примитивно, его не учили искусству мышления, но зато он справедлив, а его суровость, скорее следствие его должности. Он с молодости защищает от нас границу.

— Значит, такие стычки — не редкость? — спросила Эл.

— Да. Мы несколько раз в году пытаемся проскользнуть в их земли. Нас ловят, но те, кому удается прорваться, становятся счастливчиками. Они уже не возвращаются и оседают подальше от родных мест, — пояснил Ладо.

— Да, — вторил ему чей-то голос. — Только их совсем немного. Тебе тоже не повезло. Хорошо, что ты мало знаешь.

"Узнаю", — подумала Эл. Она решила не поддерживать этот разговор. Над местом ночлега опять витало общее уныние. Беседа затихала сам собой, они засыпали. Заснула и она.

Путь продолжался. Они все дальше уходили от зеленых полей. Вокруг только камни и ветер. Пищи было так мало, что они ели раз в три дня, собирая мелкие лишайники, противные на вкус, но питательные. Употребление их вызывало у Эл приступы тошноты, но другой пищи в округе не нашлось. На четвертый день начались частые привалы. У путешественников не хватало сил на долгие переходы.

Эл прочно заняла место рядом с носилками. Юноша спал большую часть времени. Так его тело экономило силы. Эл временами позволяли нести носилки. Она оказалась самой крепкой среди всего окружения.

Радоборт и Кикха замыкали шествие. Им так и не удалось наладить контактов, точнее, их просто игнорировали. Оба наблюдали, как эти люди принимают их соперницу. Эл быстро обрела доверие, с ней коротко беседовали во время отдыха, ей благоволили.

— Как быстро она их приручила, — заметил Радоборт.

— Да. Она умеет, — подтвердил Кикха. — Не пойму пока, какого свойства это воздействие. Из всего, что я знаю о ней, мне известно, что она способна оказывать гипнотическое действие на неразвитые умы, вплоть до обожания. Она могла внушить им доброе расположение. Они могут не отдавать себе никакого отчета в том, что их чувствами манипулируют.

— Ты изучаешь ее, а мне и без этого ясно, что это ложь, — с презрением сказал Радоборт.

— Я не сказал, что это ложь. Я высказал предположение.

— Объясни мне, зачем мы тащимся за ней? Ты убедил меня идти, Фьюла была права, я как неразумный подкупаюсь твоими убеждениями. Я готов повернуть назад.

— И что ты будешь делать один? Разыщешь Фьюлу и станешь умолять ее?

— Прекрати! Не терзай меня!

— Тише. Ты хуже смертного. Нашел, о чем горевать.

— Не напоминай о ней. Мне становиться больно.

— И зачем ты жил столько лет во дворце? Научился бы хотя бы чувствовать двери. Ты хочешь знать, почему я иду за ней? Мне же не нужно спешить. Я первым не буду. Я развлекаюсь. Мне просто любопытно, что она станет делать. Она чует двери. Иногда я просто смотрю, а иногда отвожу ее от цели. Я хочу понять, как она это делает. Вы дважды, а я трижды видел, как она буквально натыкается на них.

— Ты решил, что она идет к двери?

— Не могу утверждать. Я еще не оправился от перехода.

— Ты прыгнул за ней, потому что понял, что она нашла дверь? — спросил Радоборт.

— Конечно. Ты разорвал ее приспособление, это ты помог ей открыть дверь. Спустись она к потоку сама, наверняка не посмела бы вступить в него.

— Значит, Фьюла разгадала твой план и бросилась следом не случайно. Я думал, вы хотели спасти Дорона.

— Чтобы Фьюла стала спасать одного из нас? Ты совсем лишился рассудка от ее чар.

— Но она однажды спасла Дорону жизнь?

— Фьюла? Фьюла? Я что-то пропустил?

Радоборту удивление брата казалось игрой, но Кикха требовал пояснений.

— Она в моем присутствии лечила Дорона от ран. Она просила о помощи Эл. Она изменилась. Эл дала силу, а Фьюла вылечила его. Я был рядом.

Кикха подозрительно посмотрел на него.

— Так. От чего мог погибнуть Дорон? Давай, признавайся, ему твоя таиственность не поможет. В чем причина его гибели?

Радоборт несколько неуверенно произнес.

— От силы милосердия. Дорон мог погибнуть, если ему будет оказано милосердие.

Кикха стал самой яростью. Он склонил свое лицо к его лицу и навис, как неминуемая угроза.

— Она выманила у тебя тайны смерти? — прошипел Кикха так, словно его жгло изнутри. — А-а-а! Как ты мог... — Кикха надавил на него с такой мощью, что Радоборт перестал чувствовать твердь под ногами. Кикха шипел. — Беспечный глупец... Будь ты проклят.

Что-то мелькнуло рядом.

— Оставь его.

Радоборт не успел опомниться. Острие тонкого кинжала прильнуло к шее Кикхи, а кончик натянул кожу. Радоборт отшатнулся, Кикха легко отпустил его. Эл стояла вплотную, почти прижимаясь к Кикхе. Одной рукой она вцепилась в край одежды у самой шеи, другой прижала лезвие к ней. Кикха попытался освободиться, дернул головой, острие прокололо кожу и по металлу стекла капля крови. Радоборт с ужасом замер. Продолжение виделось ему схваткой. Высокий предводитель изгнанных и еще около двух десятков смертных окружили их. Радоборта моментально отделили от Эл и Кикхи, в его грудь уперлись сразу пять лезвий, а два в спину. Кикха стоял окруженный смертными, все они были вооружены мечами. В его тело метило с десяток клинков. Ладо разоружил Кикху, а потом осторожно отвел кинжал Эл. Она опустила руку.

— Господин, мы будем вынуждены вас убить, если вы не обретете спокойствие, — предупредил Ладо Кикху.

Кикха молчал, водил глазами из стороны в сторону. Эл спрятала кинжал в сапог, а потом начала отводить мечи от тела Кикхи.

— Оставьте нас. Я выясню, что произошло. Не тревожьтесь за меня. Ладо, продолжайте путь, мы вас догоним, — говорила она.

Ладо сделал знак. Эл дождалась, пока они отойдут дальше.

— Могу я знать, в чем причина склоки? Где же твое хладнокровие, Кикха? В чем бы не был виновен твой брат, он сделал ошибку скорее по незнанию, чем по злому умыслу. Уж кто из вас не способен на убийственные выдумки, так это он.

Радоборт опешил от ее слов.

— Я выдал Фьюле тайны смерти моих братьев, — ответил Радоборт.

Эл прикрыла рот рукой.

— Создатель всего сущего! Вот это глупость!

Она подняла брови, уставилась на носки своих сапог, долго молчала, потом сказала с грустью.

— Это правда, что Дорон погиб из-за меня?

— Да, — ответил Радоборт. — Теперь мне понятно, почему он стал таким странным. Это ты. Твоя сила.

— Фьюла знала, от чего Дорон может погибнуть, она просила меня о милосердии для него. Сослалась на требование Кикхи. Каялась. Какая мерзость. — Эл поморщилась.

— Она решила убить Дорона твоей силой, — усмехнулся Кикха. — Потом появился Радоборт, и ей пришлось притвориться, что она лечит брата. Милосердие.

Эл нахмурилась.

— Ты просил на обрыве не прикасаться к нему. Дорон знал?

— Я сказал ему о причине, когда ты была без сознания, — пояснил Радоборт. — Я хотел предотвратить его гибель.

— Вот почему ты отгонял меня от него. — Эл вздохнула. — Какая чудовищная путаница. Но я не касалась его, до того момента, когда мы висели над потоком. Скала подломилась под ним сама.

— В том мире ничто не происходит само, — сказал Кикха. — Подломилась, говоришь. Хм. Сомнительно. Если Фьюла знала, то могла быть любая интрига.

— Это не она, — возразил Радоборт. — Я шел за ней. Я бы заметил. Она не проявляла силу. У нас ни у кого такой силы не было.

— Странно, — вздохнула Эл. — Вряд ли вы простите меня. Я не желала его смерти. И твоей Кикха тоже. Прости, за царапину и унижение. Запомните оба. Я достаточно видела смертей и умирала сама, я никому из вас этого не желаю и ничего не сделаю, что привело бы вас к гибели. Довольно зла. Я устала от него. Если вам так угодно, можете дальше идти за мной, но я не хочу больше выяснять с вами отношения, спорить, слышать обвинения, убеждать. И не трогайте покой смертных, им тяжело и без вашего присутствия.

Она развернулась и побежала вдогонку за Ладо.

Радоборт нахмурился, тряхнул головой.

— Не понимаю ее. Какой ей толк с этих смертных?

— В том и дело, что пока никакого. Они ей просто нравятся, соскучилась по тем, на кого сама была когда-то похожа. Оставим их пока в покое.

Он смотрел, как девушка стремительно мчится, догоняя цепочку людей. Вот она поравнялась и смешалась с ними, отличить ее было возможно только по светлой шевелюре.

Покой сохранялся все последующие дни. Паре братьев ничего не оставалось, как идти в отдалении за основной группой. Оба наблюдали за поведением Эл. Она совершенно освоилась, вела себя как все.

На закате следующего дня они заметили движение. По дороге, которая сливалась с их подобием дороги, двигался странный предмет, а рядом с ним шло трое людей.

Группа оживилась, они замахали руками.

Эл спросила о причине всеобщего оживления.

— Это певцы, — пояснил Ладо. Он был доволен встречей.

Эл разглядела колесную повозку, которая двигалась на собственной тяге. Трое ее обладателей были похожи как братья, но все разного возраста. Эл назвала их про себя "волхвами". Они тоже выкрикивали приветствия и махали руками. Самый старший заключил Ладо в объятия. Их называли Даниэль, Маниэль и Таниэль, кто есть кто, Эл не смогла разобрать.

— О-о-о! — издал восклицание средний из "волхвов". — Какое прелестное создание!

Восклицание было адресовано ей. Он подошел и очень вежливо поклонился. Эл рассмотрела его лицо и ответила коротким, вежливым поклоном.

— Это Эл. Волей несчастливого случая, наша спутница, — представил Ладо. — Это Даниэль.

— А те двое с вами? — Даниэль покосился в сторону Кикхи с Радобортом.

— Они волей несчастного случая мои спутники, — пояснила Эл раньше, чем Ладо сформулировал вежливый ответ. — Высокий — это Кикха, пониже — Радоборт. Они братья.

— Это заметно, — согласился Даниэль и очень пристально осмотрел обоих. — У вас дивный голос, должно быть ваше пение еще удивительнее.

— Я очень редко пою,— призналась Эл.

— Это нужно исправить, — Даниэль наградил ее очаровательной улыбкой.

— Но нельзя же петь голодным! — воскликнул более молодой из тройки.

— Верно, мальчик мой, их следует накормить, — поддержал его пожилой. — Маниэль, раздай пищу, но понемногу, а то им будет плохо.

Так Эл разобралась, кого, как называть: старший — Таниэль, средний — Даниэль, а младший — Маниэль.

Во время ужина установилась такая теплая атмосфера, что Эл совершенно расслабилась и с прищуром сытой кошки наблюдала за окружающими из-под слегка опущенных ресниц, с блуждающей улыбкой на губах. Впервые зажгли огонь, прямо из камней найденных где-то поблизости. Сели в общий кружок, завели беседу. Ей стало казаться, что она, как в детстве, попала в сказку. Певцам рассказали историю их странного знакомства, про стычку, про изгнание. Под общий хохот Эл заставили повторить, как она столкнулась с Гренмудом.

— А как ты возникла на поле, Эл? — спросил Таниэль.

Эл словно очнулась. Этого вопроса она боялась, не готова была врать. До сих пор ей удавалось обходить эту тему.

— Не смущайся, Эл, — успокоил ее Ладо. — Мы знаем про двери.

Эл не сдержала вздоха облегчения.

— Я не лгала, что из другого мира, — сказала она.

— Это видно! — воскликнул Маниэль.

— Не смущайся, Эл, — повторил Ладо. — Мы с давних времен храним легенды о дверях, звездных странниках, дальних путешествиях и удивительных существах вроде тебя. Никто, из нас, их никогда не видел, но мы верим, что все, о чем сохранили память наши предки, существует. Времена теперь настали такие, что нет сюда пути ни странникам, ни гостям со звезд.

— Как давно вы знаете о дверях? — спросил Радоборт.

Эл из-под прикрытых ресниц бросила на него взгляд. Он впервые заинтересовался "делами смертных", прежде всего потому, что их знания касались его интересов.

— Мы знали о них всегда, — ответил Ладо.

— И знаете, где они находятся?

— Если бы мы могли знать, разве стали бы бедствовать, — сказал тот, кто сидел ближе всех к Радоборту. Человек наградил наследника усмешкой. Потом он обратился к Эл. — Есть миры получше нашего. Правда?

— Есть разные миры, — неопределенно ответила она. — Но поверите мне без лишних объяснений, что нет лучше родного мира. А порой вовсе не важно, где именно ты сейчас находишься, важно, чем ты занят, мотивы поступков и добрая воля.

— Хорошо сказано, госпожа, — одобрил кто-то.

— Да не называйте вы меня госпожой. Мне не по себе от титулов. Для вас я просто Эл.

Чтобы ее слова не звучали сурово, она улыбнулась.

— Спой нам, Таниэль, — попросил Ладо.

— С радостью, — согласился тот.

Эл увидела в его руках маленький инструмент, который был похож на лютню. В свете огня блеснули струны. Таниэль легонько задел их и пошел чарующий звук. Он извлекал звуки, едва касаясь, движение рук напоминали ритуал. Таниэль запел:

Слышно мне, как стук колес

Пробуждает где-то струны.

Слышу музыку со звезд

И мотив души угрюмой.

Льется, льется мой мотив,

Нежно душу захватив.

Там мелодия и звук,

Там унылое скрипенье, —

Для меня все это — пенье,

Я певец всего вокруг.

Льется, льется мой мотив,

Нежно душу захватив.

Спросит встречный, что я слышу

Иль попросит петь потише.

Я ему с поклоном скромным

Пропою, что мир огромный,

Мир, который он не слышит,

Петь, увы, не может тише.

Мотив еще недолго звучал на струнах, а потом наступила тишина. Эл поймала себя на том, что вслушивается в эту тишину. Шорох ветра, ночные звуки, дыхание людей, даже их молчание стали музыкой. Она вспомнила ее первую встречу с живыми существами после Хеума, как она стояла посреди большого зала порта и ликовала, что звуки не давят на нее, не злят. Тогда мир вдруг запел для нее свою мелодию. Воображение мгновенно перенесло ее туда. Голос Таниэля вернул ее назад:

— Мне показалось, что ваша гостья понимает смысл моей песенки.

— Да, понимаю, — не стала отрицать Эл.

— Если ты слышишь мир, почему сама не поешь? — послышался вопрос, Эл показалось, что звучит голос Кикхи.

— Потому что я не певец.

— Все поют, каждый может петь, — возразил Даниэль.

— Лучше не просите. — Эл замахала руками в знак протеста.

— Зачем ей петь, она сама как музыка, — послышался молодой голос.

— О, ваш герой проснулся! — воскликнул Даниель. — Как тебе песня дубинки, малыш?

Под общий хохот юноша стал пробираться к огню.

— Я спал и не слышал, как вы появились. Голос Таниэля разбудил меня, — сказал он.

Он пробрался к Эл, сел рядом.

— Я то знаю, как тебя зовут, но моего имени ты так и не знаешь.

— Знаю, — кивнула она. — Хеденгард, что означает "идущий к рассвету".

— Нет. Ты зови меня Хети, что значит, "счастливчик" или "приносящий удачу".

— Счастливчик — это верно, — заметил кто-то, — не появись она, стал бы ты духом, приносящим удачу.

Снова раскат смеха, но Ладо поднял руки и произнес:

— Полно. Со смертью не шутят. Покормите Хети, ему нужны силы. Завтра перевал, поэтому нести его мы не сможешь. Эл, Даниэль и Маниэль, прошу присмотреть за ним, вы самые крепкие. Благодарю тебя Таниэль за прекрасную песню, ваша музыка дает больше сил, чем пища. Отдыхайте все.

Костер потушили и разбрелись на ночлег. Эл не спалось, она сидела и смотрела на звезды. Небо здесь было близкое и чистое-чистое. Когда все заснули, она расстелила плащ и сравнила карту на подкладке с небом. Слегка искаженные созвездия хорошо просматривались. Совпадение карты с небом острова, нижнего и этого мира навели Эл на мысль, что это одна система.

Эл уловила шорох и быстро запахнула полы плаща.

— Радоборт.

— Да. Почему не спишь?

— Собиралась.

— Так ли? Не хочешь со мной говорить?

— Ты питаешь ко мне устойчивую неприязнь.

— Мне нужно посоветоваться.

— Со мной? С Кикхой советуйся.

— Не хочу.

— Ладно. Что ты хочешь узнать?

— Как ты общаешься со смертными? Почему они приняли тебя?

— Это ты у них спроси.

— Ты как-нибудь действуешь на них? Научи меня.

— И это говорит тот, кто называет себя великим! Ой, — Эл показалось, что она говорит громко, рискуя разбудить людей. Она перешла на шепот. — Ты, как дитя. Можешь обижаться сколько хочешь.

— Как ты это делаешь?

— Что?

— Почему они слушаются тебя?

— Они? Меня? Ты, кажется, плохо представляешь, о чем говоришь. А-а-а. Догадываюсь, откуда ветер дует. Кикха узнал, что я могу вызывать в живых существах нужную мне реакцию. Копался в моем прошлом. У него устарелые сведения, ничем подобным я больше не занимаюсь. Это низко.

— Тогда как?

— А почему бы тебе самому не попробовать. Ты же великий, все можешь, все умеешь.

— Издеваешься. Как вы похожи с Кикхой.

— Вот уж нет. Я и обидеться могу. Не ровняй меня с этим интриганом, удовольствуюсь званием смертной.

— Что ты хочешь за свой секрет?

— Что-о-о-о? Если ты явился торговаться, лучше сразу проваливай.

— Не пойму, что тебе нужно? Это такой большой секрет?

— Хм, — Эл стало смешно. Она вспомнила, как мог бы отреагировать на подобную ситуацию ее знакомый зверь. — Фыф-фыф и еще раз фыф. О, Великий Космос! И это будущий владыка. У меня дар речи пропадает.

Эл даже за голову схватилась. Потом она молчала, вздыхала.

— Знаешь что. Они говорили о перевале. Для них это будет очень большое испытание. Они измотаны так, что едва двигаются. Не заводи бесед, никаких расспросов с твоей стороны, просто, не дай никому завтра погибнуть. Используй свою силу, чтобы им помочь. Представь себе, что ты их будущий владыка и покровитель, они всего лишь смертные. Защити их от опасности и, возможно, ты начнешь их понимать.

— Я не хочу их понимать, хочу, чтобы они меня понимали.

— Эгоист. Забудь об этом. Чтобы понять мир, живое существо, даже камень, нужно забыть о себе, стать подобным тому, что хочешь постичь.

— Ты говоришь, как отец, — удивился Радоборт.

— Я говорю, как меня очень давно учил мой наставник. Это простая, и в то же время, трудновыполнимая задача. Это истина, на которой держится любой мир.

— Ты так много видела миров?

— Достаточно. Речь не обо мне. Ты понял меня? Помоги людям.

— А как же Кикха?

— Ха. Кикху нет нужды учить, как втираться в доверие. Подумай, а я иду спать.

Она накинула плащ и ушла в темноту.

С рассветом путешественники продолжили путь. Скоро дорога пошла в гору, подъем становился круче. Эл мельком поглядывала на Радоборта, он как прежде плелся в хвосте. Даниэль и Маниэль помогали тем, кто двигался с трудом. Таниэль толкал буксовавшую на камнях тележку. Ладо перемещался вдоль цепочки и проверял состояние своих подопечных. Эл опекала, вставшего на свои ноги, Хети. До полудня они шли ровно, но чем выше, тем сложнее становилось двигаться. Эл обернулась на шорох и увидела, как Радоборт подхватил споткнувшегося на крутом склоне человека. "Подействовало!" — внутренне ликовала она. Человек, конечно, испугался. Стоило Радоборту поставить его на ноги, он устремился прочь, забыв о благодарности. Больше она не следила за ним, ей хватало забот с Хети и другими, окружавшими ее людьми, сопевшими от напряжения. Она только успевала подхватывать кого-то то за шиворот, то за рукав или пояс.

Ладо сжалился только на середине подъема. Все как один повалились на камни. У них не было сил сидеть. Ладо с трудом поднялся к ней.

— Дальше станет еще труднее. А это только подъем, на спуске будет очень трудно. Нельзя ночевать на высоте, ветер уже поднимается, а на самом хребте он будет еще сильнее. Воздух просто давит. Мы не переживем эту ночь.

— Горы обитаемы? Есть тут опасность, кроме стихии? — спросила Эл.

— Горы пустынные. Тут дуют такие ветры, что жить здесь невозможно. Есть здесь один вид существ, но они редкость.

— Мы должны до ночи спуститься с перевала?

— Должны, но не сможем. Сил нет. Еды нет. Я уже жду первых смертей, — Ладо говорил очень спокойно и уверенно. Для него происходившее — уже привычка. — Вода кончается.

— Куда мы идем?

— Домой. В нашу столицу.

— Сколько идти?

— Около пяти дней.

Эл осмотрела окружающих.

— Много. Я поищу еду.

— Нет. Отдыхай, — остановил Ладо. — Мы должны перейти на другую сторону сегодня. Жалеть никого не следует. Эту дорогу каждый выбрал сам.

Ладо встал и начал поднимать окружающих. Путь наверх продолжился. Эл видела, как они мрачнеют, как ничего не видят, кроме камней под ногами. Хети опирался на ее плечо, а потом обнял и повис на шее. Ей на помощь пришел молодой Маниэль, они вдвоем тащили мальчика наверх.

— Ты хорошо ходишь по горам, Эл, — завел разговор Маниэль.

— Ты тоже, если у тебя есть силы говорить, — отозвалась она.

— Я путешествую всю жизнь, — ответил он.

— И я, — кивнула Эл. — Что тут годится в пищу?

— Ничего. Говорят, что есть здесь среди гор особые кристаллы, но они редкость, если такой кристалл растворить в воде, то вода мгновенно возвращает силы. Желаешь поискать? На этой стороне — бесполезно, а по ту сторону, если очень повезет, можно что-нибудь найти. Вместе поищем.

Через перевал перешли уже в темноте. Ладо оказался неумолим, он сам почти терял сознание от усталости, но гнал подопечных дальше. Эл и Маниэль по очереди тащили Хети. Как раз была очередь Эл, когда она вдруг поняла, что ноша стала легче, а потом исчезла. Эл среагировала резким движением, споткнулась и ее подхватила сильная рука.

— Это всего лишь я, — почти шепотом сказа Кикха. — Что ты такое сказала Радоборту, что он носится и помогает смертным? Не узнаю брата. Не волнуйся, я держу мальчика.

Эл усомнилась, что ему можно доверять.

— Клянусь, в моих руках ему надежнее, чем где-либо, — заверил Кикха.

Эл едва различала фигуру рядом, чувствовала его энергию. Вот кто не устал.

— Пусть потрудится, — поддержал Маниэль. — Мы найдем, кому помочь. Помогу Таниэлю с тележкой. Найди Ладо, он знает, что делать.

На этой стороне дул сильный ветер, свистел в ушах, трепал одежду. Эл набросила на голову капюшон и стала искать Ладо. Он был внизу на склоне. Мгновение и она почувствовала, как от усталости он забыл про обрыв, он двигался туда — к гибели. Эл помчалась по склону, едва не сбивая с ног тех, кто шел впереди. В одном месте она решила скатиться кубарем, чтобы сократить расстояние.

— Ладо не ходи туда! — выкрикнула она, когда поняла, что может не успеть.

Ладо споткнулся и уже полетел вниз, когда она схватила его за щиколотку. Рывок. Слишком легко ей удалось остановить падение. Эл вцепилась в ногу Ладо.

— Можете отпустить! Я уже не падаю. Я не погибну. Ну и хватка, — бормотал он. — Спасибо, вам обоим.

Только теперь она поняла, что рядом был помощник.

— Радоборт?

— Да. Ладо, объяви об отдыхе, — голос наследника звучал бодро, как приказ из темноты.

— Мы не должны останавливаться, — возразил Ладо.

— Остановитесь все! Мы никуда не идем! — крикнул Радоборт.

Он тут же скрылся в темноте. Эл прислушалась, действительно шуршание шагов прекратилось, все остановились. Ладо было не кому возразить. Радоборт был уже впереди цепочки, хватал скользивших по склону двух ведущих.

— Не сердись на него. — Эл похлопала Ладо по колену. — Это у него от переизбытка рвения.

— Собирайтесь вместе, садитесь спинами друг к другу. Грейтесь, как можете, дальше мы не идем, — как мог громко сказал Ладо.

Утро было пасмурным и мрачным. На переходе они потеряли четверых. Искать тела не стали. Эл увидела Радоборта, растянувшимся на камнях. Он спал.

— Забавная картина. Я так же нелепо выгляжу, когда выпадаю из этой реальности? — спросил ее Кикха, найдя повод для беседы.

— Угу, — подтвердила Эл.

Ее уже занимал не Радоборт, а пейзаж внизу. Слишком круто даже для здорового и сильного, такой путь не для измотанных дорогой, не для ночного хождения. Этой ночью они были на грани жизни и смерти. Эл мысленно поблагодарила Радоборта.

— Уф, — выдохнула она. — Он всех спас. Отсюда днем сложно спуститься!

Эл пошла будить Ладо, что удалось ей с трудом. Она трясла тело, потом не выдержала и ущипнула за щеку. Он лишь поморщился и открыл глаза.

Эл села на склон рядом с ним.

— Ты способен думать? — спросила она.

Ладо сел, выпил два глотка воды, протянул сосуд Эл, только потом отозвался.

— Сколько погибло?

— Четверо.

На изможденном лице мелькнуло удивление.

— Всего.

— Радуйся.

— Чему? Ветер усиливается. Так медленно мы не доберемся до столицы, — ему было трудно говорить.

— Здесь когда-то было море? — предположила Эл.

— Действительно было. Откуда знаешь? А впрочем, что я спрашиваю. Твой спутник не случайно заметил, что ты умна. Да, тут было море. Наша столица строилась, как порт. Теперь вода ушла. Это все — ветры. Теперь здесь страна ураганов. Смерти.

Ладо опять повалился на бок.

— Одолжу у тебя воды? — спросила она.

— Бери.

— Будьте тут, пока я не вернусь.

Ладо проследил, как Эл стала сползать вниз по склону, а потом за ней следом скользнул высокий, которого она звала Кикха.

— Даниэль! — позвал Ладо.

— Я здесь.

— Помоги девушке. Не могу понять, что она затеяла. Иди с ней. Нельзя оставлять ее наедине с высоким.

— Я понимаю, друг, иду.

Даниэль с трудом, но догнал Эл.

— К какой цели стремиться прекрасное дитя своего народа? — спросил он

— Маниэль рассказал про минералы этих гор. Хочу разыскать.

— Почему ты не позвала его?

— Он спит еще.

— Пусть спит. Я помогу. А мой брат не сказал, что они крайне редки?

— Сказал. Вдруг повезет.

— Действительно.

Даниэль окинул взглядом Кикху.

— Если бы не вы этой ночью, ушли бы все, — сказал он Кикхе. — Не могу догадаться, какой ветер вас принес, но он определенно принес перемену в этот мир.

— Это благодарность? — спросил Кикха, он дал понять, что не рад присутствию третьего.

— Нуждаетесь ли вы в моей благодарности? — спросил певец.

— А ты дерзкий, — заметил Кикха.

— Едва ли моя дерзость может задеть ваше величие. — Даниэль приложил ладонь к губам. — Тихо. То, что я слышу — великолепная мелодия.

Он смотрел в сторону Эл. Она остановилась и с восторгом смотрела вниз. Даниэль закрыл глаза и начал бормотать невнятно, а потом замычал, его мычание постепенно превратилось в мотив.

Эл повернулась, поняла, что он слышит ее, и улыбнулась. Она забралась на камень и раскинула руки в стороны. Так и застыла. Ветер трепал ее одежду, она колыхалась словно в такт мелодии, которую напевал Даниэль. Кикха с любопытством наблюдал за обоими. Она стала тихо подпевать со словами на своем, известном только ей, языке. Дуэтом у них неплохо получалось.

— Эту мелодию и текст придумал мой друг, закоренелый романтик, — сказала она, прервав пение. — Она о мечтах и прекрасном ощущении любви. Я просто вижу, как некогда там внизу колыхались волны. Море до горизонта. — Эл махнула рукой. — И корабли. Много кораблей. И еще предвестие бури, когда сгущается на горизонте темнота и шторм неминуем. И закат. Красивая фантазия.

— Это не фантазия, прелесть моя, это прошлое. Очень далекое прошлое, — тихо почти шепотом произнес Даниэль. — Ты редкостное создание. Неужели у этого мира появилась надежда.

Эл вопросительно посмотрела на него, спрыгнула с камня. Она собиралась возразить, но промолчала.

Они спустились на небольшое плато.

— Что искать? — спросила девушка.

— Они прозрачные, как вода.

— На том и разойдемся. — Она дала понять, что ходить за ней не нужно.

Эл так легко и быстро передвигалась, что Даниэль залюбовался, но не посмел идти следом.

Кикха так же не двинулся с места.

— Что означает: "у этого мира появилась надежда"? — спросил он.

— Это невольная мысль, — ответил Даниэль. — Я не имел в виду ничего конкретного.

— Не лги. Имел.

Даниэль взглянул с удивлением.

— Предлагаю искать камни, — настойчиво сказал он.

— А вы неплохо спелись, в буквальном смысле. Она раньше не пела.

— Возможно, ваше общество не располагало к красивому настрою души.

— Не забывайся.

— Вы ничего мне не сделаете, не пытайтесь навести на меня страх. Я не боюсь.

— А следует.

Даниэль лишь улыбнулся.

Эл уже была далеко внизу, когда оглянулась и крикнула:

— Кикха! Оставь его! У нас есть дела!

Даниэль улучил момент и отошел от наследника, стал спускаться с учетом того, что Кикха, с его ростом, этим путем не пойдет.

Солнце поднялось над горами и, наконец, выскользнуло из-за облаков.

Даниэль увлекся поисками, Эл сама его нашла. Он поднял глаза в тот момент, когда девушка с кристаллом подошла к нему.

— Он? — спросила она.

— Да! — Даниэль встрепенулся от восторга.

— Сколько их нужно?

Даниэль взял кристалл в руки.

— Какой крупный! Удивительно. Никогда не держал такой в руках! Это же целое состояние! — радовался Даниэль.

— Да. И по составу он уникален. Тоже не видела ничего подобного. Его даже разбить жаль.

— Он спасет всех. Он лучше любой пищи.

— Уникальный кристалл, — подтвердила она. — Соль. А как красиво.

Она без свидетелей исследовала его прибором. Некоторое время у нее был шок. Прозрачный, как слеза, он имел сложнейшую структуру и необычный состав. Это был редкий макроминералл, она уже не сомневалась, что нашла именно то, что нужно.

Даниэль взял камень, достал предмет похожий на пестик и стукнул по кристаллу, маленький осколок он бросил в свою фляжку, взболтал и отпил глоток. Он удовлетворенно, даже благоговейно вздохнул.

— Мы можем возвращаться, — сказал он.

— Уже?

— Этого хватит всем.

— Одного?

— Да. Попробуй.

Эл взяла фляжку и несколько неуверенно посмотрела на Даниэля.

— Нет, пожалуй. Мне хватает сил. Возвращаемся.

— А твой спутник?

— Он нас найдет.

— Он опекает тебя?

— Да. Он избрал такой способ существования.

— Тебе нужна защита?

— Я справлюсь. Не связывайтесь с моими попутчиками — это опасно.

— Своевременное замечание. Ладо не нравится их присутствие.

— Я заметила, пока я не знаю способа избавиться от них. Но Ладо и его людям ничто не угрожает.

Эл жестом пригласила Даниэля подняться наверх. Подъем был долгим, больше он не задавал вопросов. Эл их не хотела, и он чувствовал это.

Чем выше, тем сильнее дул ветер. Люди сидели, прижимаясь, друг к другу. Возвращение Эл и певца вызвало некоторое оживление. Даниэль раскалывал камень и раздавал кусочки. До изможденных путешественников с трудом доходил смысл его действий. Даниэль напоил Ладо из своей фляжки. Вожак ожил через несколько минут, лицо, из безразличного, стало суровым, потом смягчилось. Он посмотрел на Эл с благодарностью. Она вернула ему сосуд, отпив еще чистой воды, потом достала еще один кристалл.

— На крайний случай. — Она вложила камень в руку Ладо.

— Где ты их нашла? Как?

Эл потерла пальцем кончик носа.

— У меня на них чутье. От мамы передалось.

— Твоя мать — колдунья? — в его вопросе послышалась настороженность.

— Нет. Она... — Эл не могла подобрать эквивалент слова "геолог" в их языке не было аналога, — знает, как и где искать камни, самые разные камни.

— Откуда ты знала, что тут было море, знала, что здесь такие камни?

— Про камни мне рассказал Маниэль. А море? Полосы на скалах. Их намыла вода. — Эл хотела добавить, что вода была пресная, чем могла привести Ладо в полное замешательство. Она во время остановилась. — Ничего особенного.

Эл зевнула и потерла глаза. К ним подошел Хети, он выглядел счастливым. Избыток восторга он выразил тем, что бросился обнимать Эл. Девушка приняла его манеру выражения чувств без возражений. Потом она обходила людей, наблюдала, как они оживают, а Хети ни на шаг не отходил от нее. Потом к ним присоединился Маниэль. Он на вид был чуть старше Хети, но его манера держаться, речь, действия говорили, что в нем достаточно опыта.

— Я знал, что ты найдешь камни, — сказал он.

Эл нашла Радоборта на прежнем месте, все еще спящим. Она стояла в размышлении — будить его или нет. Хети отошел на пару шагов, когда она склонилась и коснулась лица спящего. Гладкая щека была горячей, Эл сразу почувствовала, что в его теле идет такая же реакция, как в ее собственном. Он жил теми же энергиями, что она. Ее это удивило и насторожило. Уже не впервые Эл находила общность с наследниками. Сначала с Лороланом, теперь с его братом.

Радоборт очнулся, вскочил и резко схватил Эл за кисть.

— Это я, — произнесла она. — Всего лишь я.

Радоборт смотрел на нее широко раскрытыми глазами и не отпускал руку. Эл ждала, когда он придет в себя.

— Это сон, — успокаивающим, певучим голосом говорила она.

— Ты? — переспросил он.

Эл кивнула.

— Это бывает от напряжения.

— Что?

— Он не понимает, что с ним происходит, — предположил Маниэль. — Ну и сумбур с ним твориться.

Эл обернулась и приложила свободную руку к губам: "помалкивай".

Она присела на корточки, ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Радоборта. Он смотрел на нее, не отрываясь.

— Погуляйте, мальчики, — обратилась она к молодым людям.

Маниэль увел Хети, а Эл стала аккуратно высвобождать свою руку. Радоборт никак не отпускал ее.

— Кто ты? — спросил он.

— Эл. Твой соперник. Забыл?

— Нет. Кто ты на самом деле?

— Я на самом деле Эл.

— Я видел другое.

— Что ты видел?

— Ночью. Это не ты. Не такая, как теперь.

— Все мы бываем разными. Отпусти мою руку. Поздравляю, ты можешь видеть то, что раньше не видел. Ты не знал, что у души есть глаза? С такими пробелами в знаниях ты и про душу мог не слышать. Как у тебя с душой? — шутливым тоном говорила она. — Ты правильно сделал, что помог им ночью. Это замечательно, когда великий использует свои силы по назначению. Пить хочешь? Тут дают великолепный эликсир.

Радоборт разжал кисть, и рука Эл выскользнула из его руки, но он так же пристально продолжал смотреть на нее. В эту минуту, как всегда не вовремя, появился Кикха. Он возник поодаль, Эл боковым зрением увидела его. Он зашагал к ним, присел рядом, осмотрел обоих.

— О, братец, ты уже отдаешь предпочтения другой? Нельзя так вожделенно смотреть на девушку. Эл, сделай вид, что ты смущаешься, что ли. Нельзя вас оставлять наедине, тут же создается дуэт. Вы еще не пели?

— Циник, — со вздохом сказала Эл.

Она посмотрела на Кикху и... увидела ревность. Он смерил ее взглядом.

— Твое обаяние, Элли, хуже чар Фьюлы. Ты разбрызгиваешь свои флюиды на всех, совершенно не задумываясь о последствиях. А они наступят. Нельзя вечно творить иллюзии. Может и мне достанется толика твоего обаяния?

— Не пойму, о чем он? — спросил Радоборт.

Эл вдруг дотянулась до щеки пристроившегося рядом Кикхи, и нежно коснулась ее губами. Она задержалась. Щека Кикхи вспыхнула от прикосновения. Эл уловила, как бешено вибрирует его существо. Глаза старшего брата остекленели, а глаза младшего стали еще шире. Лицо Эл расплылось в торжествующей улыбке. Она облизала губы.

— Как тебе флюид? — спросила она, с наслаждением наблюдая замешательство Кикхи.

Он не ответил. Она похлопала его по щеке и подмигнула Радоборту.

— Так-то лучше, мальчики.

Эл поднялась и с достоинством удалилась.

Радоборт смотрел на нее, пока она не смешалась с людьми, потом перевел взгляд на Кикху.

— Подействовало? — спросил он. — На тебя?

Кикха повел бровями, он смотрел перед собой невидящим взглядом, потом сообразил, что рядом брат.

— Не смей даже думать о ней, как думал о Фьюле, — огрызнулся он.

Кикха встал, но не ушел. Радоборт смотрел снизу вверх. Брат не мог оправиться от выходки Эл, но, кажется, мстить он не будет. Радоборт поймал себя на мысли, что готов помешать Кикхе, преследовать ее. Он поднялся и заявил:

— Давай договоримся, мы оба оставим ее в покое. Не угрожай мне. Она уже отдала предпочтение Лоролану. Мы его презираем, но наше презрение не должно распространяться на нее.

— Как ты изменился.

— Да. Эта ночь меня изменила, — согласился Радоборт.

— Элли, Элли. Как можно сочетать такую силу, опыт и вместе с тем чудовищную наивность, — сказал Кикха.

Глава 8

— Эл! Эл, наш город уже за тем холмом! Ты его увидишь! — торжествующе кричал Хети.

Эл обернулась и подмигнула ему.

— Конечно, я его увижу.

Юноша был, чуть ли, не единственным, кто был рад возвращению домой. Эл наблюдала, как по мере завершения путешествия мрачнеет Ладо, и над группой витало состояние уныния, а не прежней усталости. Они несли своим возвращением печальную весть. Она не смогла узнать детали, они уходили от бесед о проклятии, не хотели говорить о родном городе и его обитателях, не вспоминали семьи, если они вообще у них были.

Певцы чувствовали себя неуютно. Они знали о городе и его жителях, однако Эл из чувства такта не стала искать у них объяснений. Она со временем сможет оценить ситуацию сама, а пока она отлучалась от группы для того, чтобы изучить местность, посмотреть с ближайшего холма, поискать пищу, просто "послушать" мир вокруг. Общение с тремя странствующими музыкантами располагало к музыкальным изысканиям. Даниэль взял над нею своего рода опеку, он на ходу давал ей музыкальные уроки, заставлял закончить фразу или рассказать, что она слышит, какие образы вызывает в ее душе окружающее. Эл принимала его игру, он веселился, если ей удавалось сделать, как он хотел.

— Он не понимает, что ты подыгрываешь ему? — заметил Кикха.

— Понимает, — возразила Эл. — Не один ты такой развитой. Он проверяет меня, пытается изучить.

— А ты усердно демонстрируешь то, что он хочет видеть. Это не совсем честно, Элли.

— Ага. Кто бы проповедовал о честности. Только не вы, ваше высочество, — парировала Эл.

Кикха как мог преследовал ее. Люди с этим смирились. Для Ладо стало делом чести следить за назойливыми спутниками девушки. Радоборт стал помогать отстающим. Ладо был не против, но его мучили подозрения, что этот странный человек совершает действия нарочито, словно не зная меры. Кикхе была интересна только Эл, что было хуже деятельности первого. Хотя девушка уверяла, что незнакомец не навредит ей, Ладо ему не верил.

От перевала до города они шли четыре дня. Наконец, путешествие завершилось. Они обогнули холм, и вышли на обширное пространство.

Эл обратила внимание, что дорога странно поворачивает. Впереди чистое поле, но она проложена не прямо, а замысловатым изгибом, в обход скопления холмиков. На них росла свежая травка, вопреки остальному пейзажу, который составляла эта каменистая равнина. Дальше — еще интереснее. Дорога упиралась в городскую стену, в которой никогда не было ворот, и обрывалась. Словно стену соорудили посреди дороги намеренно.

Путники свернули с нее на убогую, едва заметную тропинку в обход стены. Эл была озадачена, но обошлась без расспросов. Ее удивление усилилось, когда и стена внезапно оборвалась. Стена сама по себе толстая, высокая, сложенная из плохо подогнанных блоков, закончилась резким обрывом. Она не замыкалась вокруг города, нигде не видно ворот. Стена. Просто стена. Стена сама по себе. Столь странное фортификационное сооружение, громадное и трудоемкое выглядело нелепо и незакончено.

Интерес Эл к стене привлек внимание Ладо. Он наблюдал недоумение девушки. и заметил, что она не задает лишних вопросов, но они у нее были. Он пояснил:

— Стена защищает нас от смертельных ветров. К несчастью вы встретите сезон ураганов в нашем городе. И возможно, Эл, однажды ты подумаешь, что казнь, которую огласил тебе король, стала бы меньшим злом.

Ладо грустно вздохнул.

Эл посмотрела на стену без недоумения, оценивающе и заключила:

— Сомнительная защита.

А потом они вошли в город, и странностей прибавилось. Улицы были пусты. Путешественников никто не встречал. Люди начали разбредаться по пустым улицам, теряясь в них. Они остались в ввосьмером: певцы, Эл с братьями и Ладо с Хети.

Ладо по-отечески взял Эл за плечи.

— Не знаю, как вы тут устроитесь. Вы чужаки. Пока я не могу вам помогать, мне нужно одобрение горожан. Таниэля и его братьев здесь знают, они смогут найти приют, а вам не окажут никакого приема. Посторонние обычно пугают местных обитателей. Кикха, я запру твое оружие в особом месте. У нас запрет на оружие. Эл я вынужден просить тебя отдать мне нож.

Девушка пожала плечами и отдала свое достояние.

— Найдите пустующий дом и поселитесь там. Я решу, как снабдить вас пищей, но не сегодня. У меня еще три неприятные встречи. Пошли, Хети, я отведу тебя к воспитательнице, — сказал Ладо.

— Почему они должны жить в пустом доме? Разве мы совсем забыли о гостеприимстве? Они спасли нам жизни. Эл, спасла меня. Целых три раза. Я веду их к нам, — гордо заявил Хети тоном хозяина.

— Это невозможно, — возразил Ладо.

Эл увидела, как юноша нахмурился, он стал старше выглядеть.

— Они идут к нам, — уверенно заявил он.

— Подожди, Хети, — остановила его Эл. — Ладо здесь старший, его слово важнее твоего порыва.

— Я — мужчина в своем доме! Вы — мои гости. — Хети стал еще серьезнее.

— Мы, кажется, станем гостями местной ведьмы. Это интересно, — заметил Радоборт.

— Она не ведьма! — огрызнулся Хети.

Эл почувствовала приближение конфликта.

— Спокойно, — она обняла Хети за плечи, — мы будем твоими гостями. Я согласна.

Хети схватил ее за руку и потянул вниз по улице. Ладо неодобрительно покачал головой, но больше не возражал.

Они прошлись по городу, и Эл казалось, что она его уже видела. Картина мрачноватая, стены обшарпанные, изрытые сильными ветрами. Следы эрозии повсюду. Никаких окон. Двери прочно закрыты.

Они вышли на обширную площадь.

— Это наш дворец, — пояснил Хети.

От одного вида дворца Эл остолбенела.

Она медленно поднимала глаза от устланной камнями дорожки у основания этого сооружения дальше наверх.

— Великий Космос! — вырвалось у нее.

Потом дар речи пропал совершенно. Перед ней была копия дворца на острове. Эти формы прочно отпечатались в ее памяти. Эл забыла о посторонних. Она устремилась к дворцу.

— Эл, тебе туда нельзя! — окликнул Ладо.

Только Эл не слышала его, она уже бежала к лестнице. Ладо хотел остановить ее, но Кикха опустил свою руку на его плечо, вцепился мертвой хваткой, пригвоздил его к камням площади.

— Ей все можно. Она ваш спаситель, — напомнил он.

Эл вихрем промчалась по лестнице и оказалась в галерее.

— Что с ней? — удивился Радоборт.

— Хотел бы и я понять, — ответил Кикха. — Она, кажется, уже видела этот дворец. А тебе, брат, он ничего не напоминает?

— Такие дворцы есть во всех столицах нашего мира, — сообщил Ладо. — Она могла видеть такой же дворец в другом городе. По началу сходство кажется удивительным, но потом привыкаешь.

— В каком же месте она еще была, если знает дворец? — спросил Хети.

— Хороший вопрос, мальчик, — одобрил Кикха.

Эл брела по галерее завороженная тем, что ее окружало. Словно снова оказалась в пустой, еще полуразрушенной галерее на острове. Перед ее глазами другие трещины и нет следа дивной облицовки стен, нет знаков на полу, плиты еще гладкие, это гладкий местный камень, но сходство поразительное, каждый изгиб. Эл прошла вдоль внешней аркады, касаясь руками перил. На противоположной стене — те же двери. Эл толкнула одну, но за ней оказалось пустое помещение, в котором гулял сквозняк. Несовпадение вернуло Эл к реальности. Она поняла, что выдала себя. Ощущение вернулось аккордом чувств. На площади остались ее спутники, и они озадачены ее странным поведением, а Кикха с наслаждением наблюдает ее замешательство. Радоборт сердится. Конечно! Это дворец прототип дворца владыки. Эта аналогия только теперь посетила Эл.

— Вон! Вон отсюда, чужак! — резкий окрик заставил Эл закрыть дверь.

В дальнем конце галереи стоял худой, больше похожий на старика человек. Он был разгневан.

— Вон, очернитель святынь! Прокляну!

Эл решила благоразумно удалиться.

— Очень она боится твоего проклятия! — кричал ему в ответ Хети. — Она сильнее твоих чар!

— Хети, замолчи! Глупый мальчишка! — одернул Ладо.

— Ревнитель местных ценностей? — спросил Кикха.

— Да. Это жрец храма владыки. Позовите ее. Она неправильно сделала, что пошла туда. Ей нельзя во дворец. Позовите ее, — говорил встревоженный Ладо.

Эл благополучно покинула галерею. Сошла с лестницы и вернулась к спутникам.

Жрец из галереи сделал ей в след угрожающий жест, но Ладо показал ему другой в знак протеста. Жрец тряхнул длинным одеянием, полный ярости исчез за поворотом галереи.

— Что это означает? — спросил Кикха у Эл. — Тебе так понравился дворец, что ты решила там поселиться?

Эл из-под бровей посмотрела на него, но с ответом не торопилась.

— Очень красиво, — нашлась она. — Очень красиво.

— Эл, никому из жителей города не дозволяется быть во дворце. Гостям — тем более, если они не представители нашего владыки. Я опасаюсь, что вас тут теперь не примут. Жрец оповестит жителей о твоем поступке. Неуместный поступок. Хети, веди их к себе домой, так лучше, а я уговорю жреца. Постараюсь уговорить. — Ладо с трудом скрывал раздражение.

— Я прошу прощения. Передай жрецу, — извинилась Эл. — Если требует вежливость, я извинюсь лично.

— Нет, не требует. Он и слушать не станет. Это очень сложный человек. Я пойду один.

Ладо высвободился из хватки Кикхи и пошел, не оборачиваясь в обход дворца.

— У-у-у, злыдень, темная душа, — ворчал Хети. — Ненавижу его.

Эл вздохнула, ей стало неловко.

— Глупая ситуация, — сказала она.

— Что же должно твориться в твоем существе, что ты голову потеряла? — спросил Кикха.

— Наслаждаешься? — усмехнулась Эл.

— Нет. Мне интересно. Очень интересно.

— Любопытство кошку сгубило, — высказалась Эл на родном языке.

— Не ругайся, Элли. Какой пример ты подаешь мальчику?

Хети взял Эл за руку, взглянул на Кикху с неодобрением, и повел девушку дальше.

Их путь пролегал через весь город, на самую окраину, где теснились маленькие домишки, которые казались хрупкими, необжитыми, необитаемыми. Так и было. Эл не ощущала никакого присутствия. Потом она расслышала тихие, мягкие шаги. Навстречу им двигалась единственная серенькая фигура. Эл вгляделась.

— Сестрица! Я вернулся! — Хети рванулся вперед.

Эл вглядывалась в фигуру. Это была женщина, лицо она прятала, поэтому Эл не могла определить возраст и лишь по плавным движениям определила, что она еще молода. Та обняла Хети так, словно обрела нечто ценное, потерянное, Она бросила на незнакомцев всего один короткий взгляд и прижала брата к себе еще сильнее, точно защищая.

Эл остановилась. Радоборт и Кикха тоже. Эл почтительно поклонилась женщине.

— Хети! Я хочу осмотреть город! Наслаждайтесь встречей! — крикнула она.

Эл развернулась, чтобы уйти.

— Ты вернешься? — встревожился Хети. — Пообещай, что вернешься!

— А куда я денусь из города? — спросила Эл.

— Не ходите больше к дворцу, — предостерег юноша.

Эл уже шла прочь. Братья последовали за ней.

— В чем причина ухода? — спросил Радоборт.

— Мы ее напугали, — ответил ему Кикха.

— Да, — подтвердила Эл. — Мы там лишние. Я найду пустующий дом и поселюсь там. Ладо прав.

— А мы? — спросил Кикха.

— Вы?! Да где угодно! Предлагаю гулять врозь.

Кикха оказал снисхождение и стал уходить. Радоборт направился в другую сторону, а Эл выбрала свое направление.

Ей не хотелось гулять по городу. Эти дни измотали ее. У нее было одно желание — выспаться. Ветер гулял по улицам, пронося городскую пыль. Эл передернула плечами и направилась к окраине искать уютное местечко. Дома кругом пустовали, никакого запаха жилья, признаков людей. Только шум ветра.

Эл осматривалась. Домики двухэтажные, с неровными стенами, словно слепленные наспех. Она выбрала глухой дворик, зашла внутрь одного из домов. Темно, свету неоткуда пробиться, но зато вместо ветра сквозняк. Эл поежилась, ее знобило от усталости. Она нашла на ощупь подъем на второй этаж, залезла туда. Чердака не было, вместо потолка — крыша, через щели бил дневной свет, выхватывая части обстановки. Эл решила, что здесь уютнее, чем внизу. Положив под голову сумку, она расположилась прямо на каменном полу в углу комнаты, завернулась в плащ и попыталась уснуть. Она еще прогуляется по городу во сне, ей не придется показываться на улицах и пугать горожан своим присутствием.

Но сон не шел, Эл лежала, сначала мерзла, а потом еще раз убедилась в чудных качествах подарка Браззавиля. Плащ согрел ее, потом она почувствовала комфорт, словно лежала не на камнях, а в мягкой колыбели. Мир вокруг стих, и Эл погрузилась в дремоту, сначала в темноту без образов, потом ее увлек стремительный полет. Теперь она знала, что очнется не в городе, а очень далеко от этих мест.

Ей грезился земной мир. Костер, тоже земной, выстреливающий снопы искр от поленьев. Вокруг тихая ночь и лица друзей. Она не видела их с той последней встречи в космосе. В этом сне смешались два времени: костер с певцами и некая иная реальность, созданная ее воображением. Вместо Таниэля с лютней сидел Игорь, он перебирал струны, на ходу сочиняя музыку, у него получалась удивительная мелодия. Рядом с Игорем — Ольга с удивленными глазами, словно она не ожидала встретить ее здесь. Слева от нее спиной к спине сидели Алик и Димка. Так приятно видеть их вместе, что приятно в двойне — они не спорили. Все молчали. Эл вслушивалась в музыку. Душу наполнило сладкое тепло, необыкновенное, уютное состояние, когда ты дома, когда все передряги позади и из груди рвется вздох облегчения. Эл боялась нарушить эту идиллию. Молчала, ожидала, что они что-нибудь скажут. Она знала, что видит сон, что картина далека от окружающей ее теперь реальности. Если эти образы посетили ее, у них есть смысл. "Домой, домой", — звала ее душа. Пусть прием будет не таким теплым, пусть ее вообще не ждут, но нет другого места в мире, кроме Земли, кроме родного времени, куда бы ее влекло с такой силой. Во сне, когда прятаться не от кого, она могла смело признать, что уже тоскует по дому. Не чувство вины, не желание извинится, исправить ошибки, и не вдруг пробудившаяся прежняя любовь к Алику, — совсем другие чувства заставляли ее душу устремиться к вожделенной цели. Она вглядывалась в лица с ожиданием, с надеждой. Пусть молчат, только бы не исчезали.

Потом к музыке сна прибавились другие мотивы, менее совершенные, словно в сон вклинились посторонние, Эл ясно ощутила их присутствие. Она еще видела лица, но они таяли. Пусть они не будут доступны другим, Эл хотелось защитить свой сон от посторонних.

За ней наблюдали Радоборт и Кикха. Они застали спящую Эл и пристроились тут же, в комнате, чтобы отдохнуть. Город словно вымер, люди прятались. Кикха счел разумным их не тревожить. Они переглядывались, наблюдая, как спит девушка. Кикха подал брату знак, что она чувствует взгляды, дал понять, чтобы тот не тревожил ее, а то рассердится.

Их уединение нарушила гостья. В комнату тихонько поднялась та самая женщина, что пыталась спрятать от них Хети. Она очень испугалась, хотела сбежать, метнулась к выходу. Радоборт оказался быстрее, он преградил ей путь к бегству. Ему было так любопытно увидеть это создание, что он без размышлений сдернул капюшон с головы женщины. Он увидел испуганное личико и огромные глаза, которые ничего не видели от страха. Она была едва ли старше и выше Эл, очень худая. Она пыталась вскрикнуть. Радоборту достаточно было взглянуть строго, и она потеряла способность издавать всякие звуки. Он жестом указал ей место у стены. Она повиновалась, села там вся дрожа, и кутаясь в слишком просторную для нее одежду. Она бросила взгляд на спавшую Эл, и на ее лице отразилось, кроме испуга, страдание.

— Она жива, — тихим, завораживающим и успокаивающим шепотом сказал Кикха. — Она отдыхает. Путь к вам дался ей большими усилиями.

Девушка перевела испуганный взгляд с Эл на мощного Кикху и нисколько не успокоилась. Напротив, ее стало трясти. Радоборт рассматривал ее бесцеремонно, чем сильно смущал. Она молчала. Кикха пытался задать вопрос, но она пугалась так сильно, что до обморока было не далеко, и продолжала молчать.

Тут проснулась Эл, повернулась на бок и открыла глаза.

— Оставьте человека в покое, изверги, — изрекла она сонным, но очень сердитым голосом.

Эл села, а гостья вскочила на ноги. Она смотрела на Эл, как на спасение. Эл осмотрела ее, не бралась определить возраст, но она производила впечатление скорее девушки, чем женщины. Эл ориентировалась на свои ощущения, поскольку в сумраке и спросонок лицо было видно плохо. Эл набрала в грудь воздуха, шумно вздохнула. Девушка вжалась в стену.

— Как же вы живете с такими букетом ощущений, хозяйка? — удивилась Эл. — Я — Эл. Хети уже наверняка рассказал о нас. Вы трусиха. Вы так с ума сойдете.

Эл приблизилась к девушке, та опустила глаза в низ, дрожать, правда, перестала. Поднялась. Эл не сдержала улыбки.

— Что такого придумал этот мальчишка, что вы готовы умереть на месте? — Услышав мягкий смех Эл, девушка осмелилась поднять глаза. — Если мои спутники вели себя так пугающе, я прошу прощения, у них проблемы с воспитанием и вежливостью.

Эл больше не могла выдержать это "медленное умирание", она обняла девушку и запахнула полы плаща. Та вздрогнула, но не вырвалась из ее объятий. Эл склонила ее голову себе на плечо.

— Ну, успокойтесь, мы не страшные. Мы немножко другие, даже больше, чем немножко.

Братья переглянулись. Радоборт, на которого взглянула Эл, нахмурился и погрозил ей. Эл показала ему язык.

Гостья зашевелилась. Эл отпустила ее. Тут она присела и коснулась обеими руками

сапог Эл.

— Нет-нет-нет. Вот этого не надо! — протестовала Эл. — Поднимитесь немедленно.

Она играла в строгость. Кикха наблюдал эту игру с довольной усмешкой.

Эл не стала ждать, пока пройдет страх и отчаяние, и предположила.

— Вы решили, что приглашение Хети правильное и пришли позвать нас? — Спросила Эл. В больших глазах девушки отразилось согласие. — Отлично. Мы его принимаем. Мы будем гостями, но я предпочитаю поселиться тут. Мне понравился этот дом.

Девушка осмелела, наконец, она изобразила жест, указывавший на выход. Эл кивнула и пошла к дверному проему, заодно потянула за собой и девушку, чтобы не оставлять ее рядом с братьями. Она снова закуталась в свой капюшон, скрыв лицо, обогнала Эл и спустилась вниз первой.

На улице дул ветер. Эл, не раздумывая, заслонила новую знакомую от ветра. Она заспешила вниз по улице, Эл следом. Они вошли в один из просторных двориков, очень похожих друг на друга, те, кто строил эти домики, не утруждал себя поисками новых форм. Эл вспомнила дворец с его обтекаемыми линями, здесь виделось только некое подобие его отдельного фрагмента, взятого за основу. Эл за мгновение осмотрела двор, сориентировалась и прошла следом за хозяйкой в дверной проем, завешанный тканью. Внутри пылал огонь, было тепло. Их выстрелили Хети и Ладо.

— Как же так! Ты обещала! — крикнул Хети.

Но хозяйка дома строго зашипела на него.

— Я виновата. Устала с дороги и заснула. Ты не знаешь традиций моего народа. Гость сам выбирает, где ему жить. Я нашла замечательный домик на соседней улице, — ответила Эл.

— Как? Ты не будешь жить у нас? — обиделся Хети.

— Ты забыл, что у меня есть спутники. Поселиться тут втроем будет неудобно. Один Кикха сколько места займет, — возразила ему Эл. — Поэтому, мой юный друг, приносящий удачу, я буду жить так, как привыкла. Мы можем видеться хоть каждый день.

Ладо одобрительно закивал.

— Я принес вам пищу, даже с запасом. До первого урагана ее хватит, — сказал он. — Уговорил жреца не поднимать шум. Так же я поговорил с жителями, они согласились поселить вас именно в этой части города, тут много пустых домов, хозяева их умерли. Мне пришлось солгать, я сказал, что за границу выгнали всех нас вместе. Так спокойнее. Не пытайтесь искать расположения горожан, их пугают чужие. Может быть, певцы уделят вам внимание. Я непременно еще навещу вас. Живите, и пусть вам повезет во времена бедствия. Мне пора.

— Ладо! Останься, поужинай у нас! Очень прошу! — взмолился Хети.

— Если хозяйка позволит, — Ладо очень мягко и с большим почтением поклонился девушке.

— Оставайтесь, хранитель, — разрешила она.

Эл испытала восторг. Наверное, ее собственный голос так звучал для лохматеньких, производя гипнотизирующий эффект. Нежный, глубокий, певучий, журчащий и теплый. Эл не могла придумать все эпитеты сразу. Девушка взглянула на нее из-за края капюшона, а потом бросила взгляд на братьев.

Ужин разложили на круглой, каменной, низкой подставке, сели на пол. К трапезе еще не приступили, когда в двери вошли все трое певцов.

— Славная песня этому дому и его хозяйке, — почти хором пропели они.

Лицо девушки расцвело в улыбке, не менее прекрасной, чем ее голос. Она поднялась им навстречу, а они приветствовали ее низкими поклонами и касаниями ее одежды.

— Мы принесли вам дары. Позвольте? — торжественно сказал Таниэль.

Младший вручил хозяйке корзину, там была еда. Средний — большую флягу с водой. Эл догадалась, что в ней растворен кристалл. Самый старший достал из рукава сверток и, развернув его, встряхнул. Это было роскошное лиловое платье и тонким узором.

Хозяйка дома замерла от восторга и смущения, она не смела прикоснуться к подарку. Неловкость сгладил сам Таниэль.

— Если бы мы были не певцами, а провидцами, и могли бы знать, что по дороге встретим еще одну удивительную женщину, мы несли бы целых два платья, — он посмотрел на Эл с лукавством. — Когда я вижу эту сияющую улыбку, мир расцветает, а тут целых две улыбки и для меня звучат сразу все мелодии мира.

— Благодарю вас, со всей нежностью моего сердца, — сказала девушка. — Не примите мои слова за отказ, но этот наряд достоин, иметь лучшую хозяйку. Не следует ли преподнести его нашей гостье?

— Нет. Я не приму этот дар, — стала протестовать Эл.

— Хозяйка так желает. Ты закончила путь, Элли, пора сменить походную одежду на более подобающий наряд, — Таниэль протянул платье Эл.

— Ни за что. Можете обижаться. Я не умею носить платья. Эта одежда, — Эл коснулась куртки, — тоже подарок. Я ее не сниму. Платье либо останется у дарителей, либо обретет прекрасную хозяйку.

Радоборту очень хотелось есть, эти текучие речи начали его злить, да еще Эл стала отпускать витиеватые фразы, что на нее не похоже. Красуется.

— Я тоже гость, — вставая, сказал он, — и позволю себе рассудить вас. Наряд уже подарен.

Он хотел сделать так, чтобы платье не досталось Эл. Он ловко выхватил наряд из рук Таниэля и накинул на плечи хозяйки дома. Девушка подняла на него свои огромные глаза с ужасом.

— Благодарю вас, господин мой, — пропела она.

Радоборт слегка кивнул и невольно залюбовался эти взором, глаза казались ему бездонными, влекущими. Он отошел, потому что решил, что она опять испугается. Девушка проводила его грустным взглядом.

Кикха в это время обменялся вопросительным взглядом с Эл, он поднял брови: "Ты видела?" Эл никак не отреагировала, только поерзала на своем месте. Начался ужин с неторопливыми разговорами. Ладо рассказывал хозяйке о путешествии. Это была совсем другая речь, не похожая на рассказ, преподнесенный певцам. Ладо говорил очень подробно и красиво, подбирая точные и сдержанные выражения. Эл поймала себя на мысли, что знает этот ритм речи. Она вслушивалась не в смысл, а в звуки и интонацию голоса Ладо. Очень красиво.

— Благодарю за подробный рассказ, хранитель, разделяю тяжесть трудов ваших, но уже в который раз молю небо и владыку, и вас, чтобы вы прекратили эти путешествия. Довольно унижений, — произнесла девушка.

— Вы знаете, что если раз в год мне удастся вывести отсюда даже одного моего собрата, я буду себя чувствовать более достойно, чем бездеятельно наблюдать, как гибнет мой народ, — ответил ей Ладо. — Благодарность Элли и ее спутникам за то, что на этот раз мы обошлись малыми жертвами.

— Что в городе? Как встретили ваше возвращение? — спросила девушка.

— Скажу так. Нас не ожидали назад. Радости не было бы вовсе, если бы не прибыли с нами певцы.

— Мы знаем, когда появиться, — сказал Даниэль. — Еще задолго до встречи с вами ветер принес мне звук нового голоса, шум дыхания другой жизни, и я сказал братьям, что нам пора в гости к хранителям старых сказаний. И что я встретил? То, что совсем не ожидал! Вместо чудесного существа из пыли звезд, я увидел светлое создание, которое, как узнал от Ладо, способно драться, как зверь из сказки. Неужели мой слух солгал? Или я старею?

— Это обо мне? — Эл хитро покосилась на Даниэля.

— Да, прелесть моя! — Даниэль громко захохотал.

Эл подумала, как ответить, но в разговор встрял Кикха.

— Она не дерется, как зверь из сказки, она и есть зверь из сказки. Правда, Эл?

— Да! — Эл так уверенно кивнула ему в ответ, что ни у кого не осталось сомнения, что высокий гость прав. — Он прав! Прости Даниэль, но слух иногда обманывает.

— Только не меня! — возразил Даниэль.

— И это истинная правда! — поддержал брата Маниэль. — Даниэль — певец, который слышит душу живого и приближение грядущих событий.

— А ты? — поинтересовался Радоборт.

— Он слышит то, что звучит в душе любого живого существа, будь то человек или камень, — ответил Таниэль, — а я слышу, как поет весь мир, отголоски прошлого и могу угадать будущее, если ему есть причины.

— Он все слышит, — пояснил Маниэль.

— Никто из нас ни разу не солгал, — закончил Даниэль. — Это ты, прелесть моя, путаешь мелодии, которые звучат в твоей душе, а твой спутник просто не хочет показать истинный свой облик.

Эл заметила, как Кикха напрягся. Она схватила его за колено, умоляя его про себя не затевать спора или конфликта. Кикха в ответ накрыл своей рукой ее руку и сжал. Эл не посмела вырываться. Довольный собой наследник заставил ее сидеть так.

— Знал бы ты, певец, на какие ухищрения я не шел, чтобы завоевать ее расположение. Но приручить Эл невозможно, потому я говорю о звере, как аналогии. Ее сердце не бьется в такт с моим, чтобы я не делал, — сказал Кикха.

Эл почувствовала подвох, холодок в спине, когда присутствующие стали понимающе кивать, даже Ладо, а Хети ей хитро подмигнул. Эл хотелось протестовать и возмущаться, она скрепя сердце смолчала, изобразив на лице непреклонность, пообещав при случае высказать Кикхе свое недовольство. Сегодня он перешел дозволенную границу. Певцы дружно улыбнулись.

Покончив с трапезой, гости расходились. Эл поспешила поклониться хозяйке, но девушка вдруг взяла ее за руки.

— Оставайтесь, я искренне прошу. Ваше присутствие смущает меня, но это оттого, что я не привыкла к такому вниманию. Ваше присутствие я могу оценить лишь, как дар свыше.

— Довольно витиеватых речей! Вам бы стоило назвать ваше имя, поскольку мы до сих пор его не знаем, — высказался Радоборт.

Эл обругала его про себя толстокожим мамонтом.

— Это собственно, не важно, — вступилась она. — Обойдемся без имени. Я, конечно, с удовольствием приняла бы приглашения, но мои спутники не могут меня оставить. Простите за отказ.

— Место найдется всем. Я приглашаю всех остаться, — настаивала хозяйка.

— Мы остаемся, — ответил за всех Кикха.

Эл утвердительно покивала. Она нашла место у стены напротив входа. Хети подал ей плоское мягкое сидение. Эл села, опираясь спиной на стену, Хети пристроился рядом. Эл закрыла глаза и замолчала. Она, сидела так какое-то время.

— Не желают ли мои спутники пройтись? — спросила она, не открывая веки.

В ответ молчание. Эл встала, рассчитывая, что ее действия возымеют отзыв. Но оба брата сидели напротив нее по обе стороны дверного проема в полном молчании.

— Я провожу вас, — вызвалась девушка. — Хети, позаботься о гостях.

— Да, сестра, — согласился тот.

Эл вышла из дома в прохладу улицы, ветер начал трепать ее плащ. Смеркалось. Девушка выскользнула за ней следом.

Эл пошла по пустой улице в центр города, обернулась, посмотрела на поравнявшуюся с ней сестру Хети. Она была выше на треть головы, но Эл ощутила себя меньше, совсем не так, как рядом с Кикхой.

— Предпочитаете мое общество, чем компанию Кикхи и Радоборта? — спросила Эл.

— Да, я чувствую сильную робость в их присутствии, они как боги, в вас есть что-то более мне понятное, вас я меньше стесняюсь. Кикха — это тот высокий, что пытался раскрыть вам свои чувства?

— Да. Это он. Это не чувства. У нас сложные взаимоотношения, поэтому его слова не стоит понимать буквально. Он у нас мастер аллегорий. — Эл усмехнулась.

Эл старалась идти не торопливо, девушка постепенно преодолевала приступы робости, которые путали ее мысли, и не давали говорить. Она изучала Эл, выглядывая своими чудесными глазами из-за края капюшона. Эл напустила на себя беззаботный вид и притворялась, что взглядов не замечает.

— А кто из вас старший? — спросила она.

— Кикха. Я младшая.

— Это странно, что вы им не сестра. Вы похожи.

— Кое в чем, безусловно, похожи. Только они, как вы высказались, боги, а я простая смертная.

Девушка смутилась, но посмотрела на Эл снисходительно, могла бы улыбнуться, но осторожно спрятала улыбку. Эл превратилась в подозрительность. Чувствительность девушки была острой и ее восприятие окружающего и особенно людей гораздо острее, чем у всех, кого она встретила в этом мире. Эл не могла пока судить, каковы местные женщины. Лишь догадывалась, что относительно нее самой будут делаться выводы. На сколько они будут верны, поможет ей оценить проницательность местных обитателей. Они ведут себя загадочно, почему бы, ей не поступить по их примеру.

Эл повернулась и зашагала вверх по одной из улиц. Ее не волновало, куда она движется. Девушка шла на полшага за спиной Эл.

— Вы не собрались осматривать наш город, — заключила ее спутница.

— Нет. Я хотела остаться одна.

— В вашем положении это возможно?

— Верно. Это видимость уединения, — ответила Эл.

— Вы очень смелая, если пришли сюда.

— У меня не было выбора.

— Ладо рассказал. Вы очень великодушно вели себя. И мне жаль ваших прекрасных волос.

— Это мелочь, зато я нашла новых знакомых. Мне нравится этот город, и почти нравятся его обитатели, — Эл хитро улыбнулась.

— Вы мало нас знаете.

— Мне будет, чем здесь заняться.

Эл продолжала улыбаться.

— Вас не смущает неприязнь? — спросила девушка.

— Это нормально. Я здесь чужая. Странная. Друзья у меня тоже странные. Город странный. Люди странные. Простор для исследований с обеих сторон, — объясняла Эл.

— Вы надеетесь завоевать здесь доверие? — удивилась девушка.

— Такой цели я не ставлю. Вы тоже ведете себя загадочно, что и вызывает во мне интерес. Обожаю тайны, — призналась Эл.

— А что вас привлекло?

— Я прошла большой путь сюда. Люди обязаны мне и моим спутникам жизнью, но они избегают откровений. Я не знаю, в какое место я попала, почему люди меня опасаются? Я не знаю кто такой Ладо? Почему вас назвали ведьмой или колдуньей? Как все боялись, что Хети не выживет. Вас боялись. Я думала, что встречу этакую вредную старушечку. А тут вы, — Эл жестами изобразила ход своих мыслей, надеясь вызвать смех.

Девушка, наоборот, помрачнела.

— Мне показалось, Хети — ваш брат. Он назвал вас сестрой, — продолжала Эл.

— Я тоже считаю его братом. У него не осталось семьи. Это его дом. Я поселилась там. Теперь он считает меня сестрой. Он был маленьким, когда я его нашла.

В словах девушки слышалась грусть. Она была слишком чувствительной. Расспросы вызвали грустные, даже горькие воспоминания.

— Я надеялась, Ладо сможет его отправить в другие земли,— сказала она.

— Я кое-что смогла понять, но не совсем. Мне бы хотелось знать о проклятии больше. Это не праздное любопытство. — Эл попыталась завести разговор в интересное ей русло.

Девушка вся сжалась и побледнела. Эл ощутила ее страдание.

— Эй, тихо-тихо. Я ничего не требую. Тяжело — не рассказывайте, — успокоила она.

— Лучше вы узнайте не от меня, — вздохнула девушка.

— У кого же? Все прячутся. Ладо молчит.

— Кто-нибудь обязательно расскажет. Мне не ясен смысл вашего появления. Изгнание — это же не повод придти сюда. Вас привели иные причины. О которых вас никто не спросил.

— А вдруг мы сможем помочь? Эта мысль пришла в голову Ладо, когда он смирился с нашим присутствием, — намекнула Эл.

— Вы говорите "с нашим", но вы сами не считаете себя их спутницей или другом. Простая вежливость?

— Увы, я не могу сказать зачем, они пришли, но меня сюда определенно, что-то позвало. Вот и пытаюсь понять, что именно. Возможно, проклятие? — Эл покосилась.

Девушка снова напряглась и замерла.

— Зачем вам?

— Если бы я знала? Интуиция. — Эл улыбалась, но чувствовала, что ее притворство не даст результата. Девушка посмотрела странным взглядом, в нем был не то испуг, не то надежда.

— Вы можете читать мои мысли, но не делаете этого. Почему? — вдруг спросила она.

— Вы этого не хотите, — ответила Эл. — Мне хватает забот и без того.

Эл не смотрела по сторонам, они шли и шли по улицам. Порыв ветра отвлек ее от беседы. Эл осмотрелась вокруг. Они вышли на круглую устланную гладкой брусчаткой площадь, посредине которой возвышалось сооружение ничем не похожее на местную архитектуру, даже на дворец. Привлеченная его необычным видом Эл устремилась в центр площади.

— Что вас так удивило? — спросила девушка.

— Ветер. Здесь другое движение ветра, — ответила Эл.

Она шагала к стене, достигнув цели, Эл прилипла к ней, вглядываясь, вслушиваясь. Она стояла так достаточно долго.

— Вот это сила! — с восторгом воскликнула Эл.

Она пошла вдоль стены, пока не увидела проем в ней. Эл скользнула туда. Ее спутница с любопытством наблюдала поведение гостьи, шла следом и молчала.

Эл прошла по коридору. Потолка не было, стена уходила вверх в темноту. Через одинаковое расстояние между стенами коридора, как распорки были встроены арки. Коридор плавно поворачивал. Эл нашла еще проход и прошла в него. Там еще коридор, уже первого, но с теми же арками. Эл двигалась вдоль стены. Еще проем. Так она прошла к центру сооружения, быстро сообразив, что оно имеет конструкцию концентрических кругов. Появился сквозняк, а потом ветер, потом сильный ветер, еще сильнее. Эл запахнула плащ. Наконец она дошла до центра. Следующий проем в стене привел ее в круглый зал, не слишком просторный, но пустой, только в центре стояла массивная колонна, которая напоминала постамент. Где-то высоко, гораздо выше человеческого роста, горели факелы. Эл насторожилась. При таком сильнейшем сквозняке, какой тут гулял, огни едва шевелились. Эл приблизилась к стене. Тот же сквозняк. Эл подняла глаза на огни. Они горели ровно. Сквозь полумрак, едва разгоняемый светом факелов, Эл заметила шевеление. Выше в стене были круглые окна, которых раньше она не увидела. В окне мелькнул силуэт. Потом в следующем. Эл обшарила пространство. За стеной, которая отделяла зал от коридора, кто-то прятался.

Эл разыскала взглядом девушку. Она стояла около колонны, касаясь ее руками, и что-то шептала, точно молилась. Движение наверху ее не привлекло. Она может не знать об обитателе или не заметила его. Любопытство Эл было удовлетворено через пару минут. В проеме стены возник еще один персонаж. Такими на Земле изображали сумасшедших. У него были длинные волосы, сильно растрепанные, одет он был изодранный хитон, всклокоченный не меньше его волос. Его старческое лицо выразило почтение при взгляде на девушку, потом он повернулся к Эл и поклонился в пояс.

— Здравствуй, странник, — сказал он.

— Здравствуйте. — Эл тоже поклонилась.

— Я заметил твой интерес к огням. Ты задала себе вопрос, почему они горят ровно?

— Да, — ответила Эл.

— Редкое явление, следует отметить. Сюда ходит весь город, и никто никогда не заинтересовался огнями.

— Она необычный гость, — объяснила девушка. — Не волнуйся, Матиус.

Эл отошла от стены и приблизилась к странному человеку.

— А я не волнуюсь, госпожа моя, этот ветер кого угодно научит не волноваться. Позвольте узнать ваше имя, странник? — спросил Матиус.

— Эл.

— Звучно. Сила! Это означает "сила"! Думаю, к этому имени прилагается пояснение. Оно слишком короткое.

— Элли, — опять представилась Эл.

— Матиус, очень много знает, он когда-то был хранителем архивов столицы. Но архивы сгорели во время одного урагана, — стала объяснять девушка.

— Элли. Элли, — бормотал тем временем Матиус. — Элли. Вот, если Эль, то я мог бы трактовать. Эль — это древний корень имен. Элли — это нечто искаженное или неполное.

— Я из другого мира, — пояснила Эл, — оно не звучит на вашем языке.

— Еще как звучит, но оно совершенно не совпадает с вашим внешним обликом. Вы ничего там не прячете под вашей серой одеждой?

— Матиус, перестань. Ты можешь обидеть гостью, — сделала замечание девушка.

— Он не первый, кто исследует мое имя. Пусть подумает, — снисходительно сказала Эл. — Если вы не против, я осмотрюсь.

Она пошла вдоль стены. Обойдя периметр дважды, Эл обнаружила, что в стене шесть проемов и сквозняк распространяется очень интересно. Три проема служили входом для воздуха, а три выходом. При этом сила ветра везде была различной. Порода камня, из которого были сложены эти стены, отличалась от породы гор, которыми они шли сюда. Эл оставила этот вопрос для дальнейшего выяснения и прошла в центр зала. Воздух тут двигался медленней, и было теплее. Эл провела рукой по колонне.

— Очень интересное сооружение, — задумчиво сказала она.

Тем временем Радоборта занимали совсем другие мысли. Как только девушки ушли, хозяин дома исчез. Хети явно боялся гостей и предпочел удалиться из дому. Братья остались одни.

Кикха растянулся на мягкой подстилке в углу, закинул ноги на стену и напустил на себя вальяжный вид.

— Следишь за ней? — спросил Радоборт.

— Зачем? Куда она денется? Она не уйдет из города.

— Тебе не кажется странным, что она не думает о цели путешествия? Ее больше занимают дела смертных.

— Пусть занимают. А тем временем Фьюла уже, наверное, нашла дверь.

— Хорошо, если нашла, — проворчал Радоборт.

— Уже не злишься. Простил обман?

— Пусть идет. Четвертый мир станет ее обиталищем навсегда.

Кикха повернул голову, посмотрел на брата, тот ликовал, только злобно.

— Ей что-то грозит в четверном мире? Это странно. Ты предупредил Дорона, которого недолюбливал, разболтал наши секреты и никак не намекнул об опасности Фьюле? Не понимаю. Ты готов был всех предать из-за нее. Ты не так наивен, я считал тебя... Удивил!

— Она действительно заставила меня трепетать перед ней. Я поверил, загорелся надеждой. Я готов был ей сказать, но некий тихий отголосок разума не позволил мне. Чем скорее она окажется в следующем мире, тем меньше от нее вреда. Она соткана из его энергий. Ее мать уроженка четвертого мира. Он захватит ее в плен. Оттуда ей не будет дороги во дворец отца. Не будет ей дороги и сюда. Двери не будут ее слушаться. При попытке покинуть четвертый мир она погибнет. Это станет моей сладостной местью, — последнюю фразу Радоборт произнес с удовольствием.

— А ты коварен! Знала бы Эл! Она считала тебя неспособным на подобный умысел. Она рассердится, — с удовольствием сказал Кикха.

— Я не нуждаюсь ни в ее порицании, ни в сочувствии! А Фьюла даже не сможет понять, что с ней произошло. Там она забудет кто она. Ее сила станет служить четвертому миру. Она поняла, что король знает секрет двери, и решила добраться самым простым путем. Король — это средство, он влюбился в нее, а когда она достигнет цели, то исчезнет, оставив его навсегда несчастным. Хоть и смертный, но мне жаль его. Лучший способ отделаться от Фьюлы — дать, что она хочет.

— Ха-ха! За все время, что мы в пути, это первое разумное твое решение. Поздравлю, ты совершенствуешься! Ты не представляешь, как я рад! Однако! Из претендентов остались ты и Эл, — намекнул Кикха.

— Что-то она не торопиться искать дверь. Она ведет себя необычно.

— Кстати, от чего погибнет она? — Вообще-то Кикха не надеялся на ответ, скорее спросил вскользь, вдруг брат проговорится.

— Я не знаю. Она первое существо, о судьбе которого мне ничего не известно, — признался Радоборт.

— Совсем ничего? — искренне удивился Кикха.

— Совсем. Ее судьба еще не решена. Или я не знаю тех законов, которые действуют на нее. Возможно, я не вижу, потому что она из другого мира.

— А что наша хозяйка? Я не из коварства спрашиваю, вдруг вмешаюсь случайно. Она чуднАя.

— Она необычная. Она отличается от других.

— Ну! Сделай вывод. Неужели не понял?

— Еще не понял, — признался Радоборт.

— Вот, что значит, не иметь опыта, — засмеялся Кикха. — Она королевской крови. Либо королева. Либо принцесса.

— Ты уверен?!

— Уверен. А если она королевского рода, то знает про дверь. Пока мы тут отдыхаем, наша милая Элли, прелестное дитя своего народа, как сказал бы поэт, вызнает королевские тайны.

Радоборт встрепенулся.

— Она как ты! Ничего не делает просто так!

— Я мог бы обидеться. Она больше, чем я, делает все не просто так. Еще бы. Она же разведчик.

— Что это означает?

— В ее мире это хорошо обученный смертный, способный изучать другие пространства, других существ, вступать в контакт. Она даже может принять другой облик. Если бы здесь жили существа, не похожие на нее, то она стала бы одним из них. Если она примет другой вид, ее будет не просто отыскать, изменится и течение ее силы и даже образ мыслей. Она владеет искусством входить в доверие.

— Поэтому ты все время преследуешь ее?

— Поэтому. Ее нельзя терять из виду. Трудно потом искать.

— Будь она как мы, могла бы стать...

— Помалкивай. И думать так — не смей.

— Не могу поверить, что она отдала предпочтение Лоролану, почему не распознала его? — искренне удивился Радоборт.

— Он возник вовремя. Обмануться может каждый. Наверное, обретался поблизости и ждал удобного случая, чтобы появиться в ее жизни, — предположил Кикха.

— Ты знаешь о ней? Расскажи.

— Не сегодня. Не имею желания, отмахнулся тот. — Но я готов рычать от ярости, когда представлю, что она достанется Лоролану.

Кикха выразил яркую эмоцию. Радоборт заметил, что это необычная манера поведения брата стала проявляться последнее время. Прежде Кикха вел себя отчужденно, безразлично ко всему. Кроме Эл!

— Это связано с ней? Что значат твои слова во время ужина? Что такое ты говорил про сердце? — спросил младший брат.

— Красивые слова для смертных. Ты и она знаете мою цель.

— А если в этом состязании не останется победителя? Что тогда будет?

Радоборт уже задавался этим вопросом, в этом мире он возник особенно остро. Радоборт тоже не желал победы Эл, вернее, победы Лоролану. Он признался себе, что его отношение к доверенной брата начало меняться. Он не мог сердиться на Эл, сейчас смерть Дорона не казалась ему умыслом, это могло быть стечение обстоятельств, а Эл стала их соучастницей. Она хотела помочь. Его убеждение выросло, когда Эл начала бескорыстно помогать смертным. Она не обязана была приходить на выручку им ни в драке, ни в пути. Радоборт уже не верил в предположение Кикхи, что Эл выведывает у предполагаемой принцессы расположение двери, скорее она изучает местные нравы.

— Я тебе позже отвечу на этот вопрос, — с саркастической улыбкой ответил Кикха.

Потом мысли Радоборта переключились на другую девушку. Ее газа стояли перед его внутренним взором, а звук ее голоса, который он вспомнил, заставил его замереть. Радоборту захотелось снова увидеть ее. Это хорошо, что она позволила им поселиться тут.

— Она не ищет двери, — продолжил Кикха свою и его мысль, — ее заинтересовало проклятие. Она мнит, что сможет им помочь, для нее это — дело чести. Ты знаешь, что такое "дело чести"?

Радоборту не хотелось затевать спора с братом. Он вообще уже ни о чем не думал, кроме ясноокой хозяйки дома.

Хети скользнул в комнату, а несколько мгновений спустя, появились Эл и странная девушка. Обе молча поднялись наверх, слышался шум шагов, шорох снимаемой одежды, смех Эл и плеск воды. Потом грохот, словно уронили что-то, снова голос Эл с успокоительными интонациями.

Братья прислушивались.

Снова шум шагов, только очень тихий, и хозяйка дома печальная, даже подавленная спустилась к ним.

— Мужчины спят здесь. Я спустилась поприветствовать вас перед ночью. Хети все вам объяснит и покажет, — говорила она смущенно и растерянно.

— Могу я спросить, что вас так опечалило? — задал вопрос Кикха.

Девушка посмотрела на него и поняла, что он одним взглядом требует ответа.

— Меня очень опечалили раны вашей спутницы, она слишком молода, но следы сражений повсюду на ее теле.

— Вы их видите? — удивился Кикха. — Это странно, этих ран обычно не видно.

— Это ужасно, — она так смущалась, что едва говорила. — Она много сражалась и осталась чуткой. Редкое качество.

— Это не следы битв, — Кикха помолчал. — Точнее, не все раны от битв. Это раны от пыток.

Глаза девушки стали совершенно круглыми и казались еще больше. Она смотрела на Кикху, как на ужасное создание, побледнела и стала падать. Радоборт был ближе и успел подхватить ее.

— Нельзя с ней так говорить! — воскликнул Хети. — Она все чувствует!

Вниз уже сбегала Эл в штанах и безрукавке, без куртки и сапог. Она метнула в Кикху уничтожающий взгляд.

— Я тебя прошу, нет, я требую не распространяться о моем прошлом без моего ведома! При всех твоих знаниях ты удивительно черствый! Чудовищно!

Эл попробовала забрать тело девушки у Радоборта, он не знал, что с ней делать. Эл решила, что объяснять бесполезно, она указала ему вверх. Он стал подниматься на второй этаж. Эл показала ему, куда уложить девушку. Радоборт действовал аккуратно, его растерянность проходила. Он обернулся к Эл, впервые он видел ее без куртки, он осмотрел обнаженные руки и шею Эл, не заметив следов ран, он задался вопросом: как их новая знакомая ощутила их?

— Она умеет остро чувствовать, острее, чем мы. Тебе так интересно знать, откуда они? — Эл скользнула взглядом по своей руке.

— Я ничего не знаю о тебе, а Кикха говорить не хочет.

— И правильно делает, — строго сказала она. — Хочешь знать?

Эл взяла его за кисть и сильно сжала. Радоборт ощутил, как тело холодеет, а его зрение трансформируется. Он видит глазами Эл и чувствует, как она. Он ощущал присутствие некоего существа, очень странного, на вид не страшного, но потом все изменилось. Его охватил ужас. Боль пронизывала тело, его существо металось от отчаяния и боли, он терял себя и забывался. За считанные мгновения перед ним пронеслись жуткие картины. Он падал, точно в пропасть, от этих ощущений. А потом он очнулся оттого, что Эл легонько хлопает его по щеке. Когда он обрел способность видеть как раньше, Эл сказала очень тихо:

— Порой чужие тайны обременительны. Их лучше не знать. — Она отошла, набросила плащ на плечи. — Побудь с ней, она скоро очнется. Ей лучше будет не видеть меня.

— Она меня боится, — усомнился Радоборт.

Строгий взгляд глаз Эл превратился в хитрый прищур.

— Я так не считаю.

Она ушла. Теперь у него была возможность изучить их новую, весьма странную знакомую. Он откинул прядь волос с лица и всмотрелся в его черты.

Эл спустилась вниз и жестом попросила Хети удалиться. Мальчик отлично понял и ушел в дальнюю часть дома.

— Злишься? — спросил Кикха. — Да, я неправильно сказал, для нее было слишком грубо. Удивительно, что она так чувствует.

— Поживешь ее жизнью, поголодаешь, сам станешь таким, — Эл старалась скрыть, как сильно она сердится. — Не за себя прошу, твои нападки как-нибудь стерплю, но умоляю, девушку оставь в покое.

Эл замолчала. Кикха видел, как она борется с раздражением.

— Тебя не раны беспокоят, — заметил он, — а то, как я о тебе столько узнал.

— Я уже говорила, что не живу прошлым. Эта книга написана, закрыта и запечатана.

— И нет возврата?

— Я не буду обсуждать свои планы с тобой.

— Будешь, если узнаешь, от кого я узнал о тебе. От пары твоих бывших друзей. Один такой живой, темноволосый, честный, даже через чур честный. Второй похитрее, аккуратный в высказываниях, строгий, но очень ранимый, я видел в нем боль или вину, или любовь.

Кикха не стал продолжать, он наблюдал реакцию. Эл стала отчужденной, он уже уяснил, что когда она становится такой — его укол достиг цели. Она боролась с чувствами.

— Едва ли ты знаешь, что это такое — любовь, — произнесла Эл.

— Хотел бы изучить ее на твоем примере, но вряд ли получиться, Лоролана нет поблизости.

Эл насупилась.

— Когда ты их видел? Где?

— Вы это называете поселением. Они искали тебя.

— А нашли тебя.

— Именно.

— Какой удобный способ вызнать чужие секреты.

— Да. Разве Лоролан не так же поступил?

— Не о нем сейчас речь.

— О нем. Это он является главным препятствием для твоего возвращения. Или ощущения обманули меня, и ты не желаешь возвращаться?

Эл оставила вопрос без ответа.

— Можешь не говорить ничего, я и так чувствую. Прошлое не совсем закрытая книга, как ты выразилась. И твое видимое безразличие, совсем не безразличие.

— Прошлое... Хм. Хоть ты и зовешься великим, но один факт ты упустил, — Эл усмехнулась. — Перемены. Вечные перемены. Живые существа постоянно меняются и перемены бесконечны. Ты, как мой вечно страдающий от любви друг, не включаешь эту вечную переменную в свое уравнение жизни.

— Хорошая речь и хороший совет. Элли, а тебя не пугает, что я им воспользуюсь?

— Воспользуйся и твоя жизнь станет богаче.

— А твоя сложнее. — Кикха удивительно добродушно рассмеялся.

— Тем, не менее интереснее, — с вызовом ответила она.

— Все еще ищешь грань, предел возможностей? Они сказали, что ты не откажешься от состязания, потому что для тебя это возможность познать свои границы.

— А ты все испытываешь границы моего терпения. Запомни, Кикха, если ты опять станешь болтать про завоевание моего сердца, я побью тебя.

— Эл, ты слабовата по сравнению со мной. И оружия у тебя нет.

— А я тебя покусаю, — Эл сделал грозное лицо, а потом не смогла сдержать смех.

Кикха вдруг поднялся, подошел, он ловко поймал Эл за плечи и приблизил к себе. Она впилась в него взглядом, готовая дать отпор.

— Может быть, тебе поступить более мудро. Попробуй завоевать мое сердце.

Взгляд девушки стал удивленным, потом она сдвинула брови. Она ждала продолжения этого утонченного издевательства. Кикха молчал, продолжал держать ее за плечи. Потом коснулся пальцами ее щеки.

— Это так трудно? Или уже невозможно? Не претендую на чувства большие, чем простое доверие.

— Ты не утомим в своей изобретательности, — холодно сказала она. — Ты, несомненно, знаешь, как играть чувствами. Мне трудно соперничать с тобой, вернее, я этого не хочу. Ты не однажды доказывал, что доверие к тебе — ловушка. Ты мог бы укрепить мое доверие, если бы совершенно исчез из моей жизни.

— Когда состязание закончится, это непременно произойдет, — так же холодно ответил он.

Эл повела плечами, он отпустил ее. Она облегченно вздохнула.

— Твое заблуждение относительно меня — навет Лоролана. Я не желаю зла тебе. Мне не доставляет удовольствия играть с тобой в состязание, Эл. Я не шутил, когда говорил о союзе.

— Я вижу другое. Моя победа — это победа Лоролана. Ты не сможешь ее принять. Нас ждет сражение, в котором у меня мало шансов на победу, но я буду сражаться. А что до предубеждений, то ты ошибся. В первые мгновения нашего знакомства ты мне понравился. Пока ты не заявил, что хочешь мне помешать, ты обладал моим доверием вопреки доводам Лора. Ты его потерял, Лоролан оказался прав. Это уже не догадки, а реальность.

— Что мне сделать, чтобы исправить положение?

— Я не та, кто даст тебе толковый совет. Кто я такая, чтобы тебя учить. Прояви свою мудрость.

— Я так не считаю. Больше того, я прошу у тебя прощения. Прикоснись ко мне, и ты поймешь, что я не лгу. — Кикха поднял кисть, так, что она оказалась напротив лица Эл, взял ее руку и сжал ее ладошкой свою кисть. — Я прошу у тебя прощения. А завтра извинюсь перед девушкой.

— Мне не нужны извинения. Ей они тоже не помогут. Ты заешь миры и их законы. Какое проклятие преследует город? Причина?

— Я не могу вмешаться. Это миры отца. Я здесь чужой, почти как ты. Я не стану вмешиваться и тебе не советую. Элли, ты уже не просто играешь в состязание, это меня пугает. Оставь затею с проклятием.

— Пока я еще никуда не ввязалась, а о твоих противоречиях с отцом я не забыла. Боишься его. Ну что ж, тогда извинения принимаются. Пойду спать, завтра будет интересный день.

Глава 9

Город жил ожиданием беды. Один лишь ветер, который усиливался, был хозяином улиц и положения, они оставался постоянным.

Дом Хети жил спокойной жизнью. Чуть свет Эл уходила и возвращалась в сумерках. Ее редко кто сопровождал, Хети рвался пойти с ней, но сестра строго запретила юноше покидать дом.

Эл была занята исследованиями, но чтобы не беспокоить горожан, она изучала окрестности.

Кикха большую часть времени сидел в своем углу и наблюдал за всем из-под полуопущенных век. Радоборт знал, что он занят слежкой за Эл.

После обморока странная девушка замкнулась, ходила еле слышно, говорила очень редко, сторонилась гостей, а в присутствии Эл готова была пасть ниц, вызывая усмешки братьев и недовольство самой Эл.

Был очередной вечер, когда Эл возвращалась к ужину, ели здесь только раз, вечером. Путь ее пролегал мимо круглой площади с храмом, так называли это архитектурное сооружение горожане. Она решила пройтись по площади, сделала круг и заметила Матиуса в одном из трех входов. Он сделал ей пригласительный жест. Эл подошла.

— Еще один день, — приветствовала его Эл. Это выражение служило местным "здравствуйте".

— И тебе, — ответил старик. — Ладо заходил, говорит, что вы обосновались в городе. На совсем?

— Нет, — честно ответила Эл. — Вы здесь живете?

— Что ты, здесь жить вредно, опасно, этот ветер иссушает тело. Ты думаешь, что я старик? А я ровесник Ладо.

Эл посмотрела на него с сочувствием.

— Заметила, как здесь движется воздух?

— Заметила.

— Идем.

Эл вошла в первый коридор, они прошли четыре арки, и Матиус наклонился, он покопался в темноте, подцепил что-то и отодвинул одну плиту пола. Из открывшегося прохода бил свет. Он стал спускаться, Эл — за ним. Она стояла в круглом помещении с низким потолком, но весьма обширном. Слева была дверь, завешанной тканью. Матиус шел туда. Он привел ее в еще одну комнату, тоже хорошо освещенную. Источником света служила крупная, размером с ладонь Эл, сфера. Девушка вгляделась в нее, свет был мягким и не слепил, даже если поднести ее к глазам. Эл провела над сферой рукой, а потом взяла холодный шар с подставки в руки.

— Красиво, — сказала она.

— Никто не знает про эти комнаты. Я бы просил тебя молчать. Я живу тут. Со светильником позже познакомишься, я позвал тебя не просто так.

Он уже держал в руке свиток, похожий на бумагу и грифель.

— Ты умеешь чертить?

— Да.

— Нарисуй, как движется воздух в храме.

Он разложил лист на подставке, которая как столешница выступала из стены и могла бы служить чертежным столом, и вручил Эл брусок. Она ловко начертила эскиз храма сверху. Ее действия привели Матиуса в восторг. Он стоял рядом и не сдержал эмоций:

— Это поразительно! Никому не приходило в голову так рисовать.

Эл линиями показала движение воздуха внутри сооружения.

— Так? — спросила она и хитро улыбнулась.

— Разве я знаю! — воскликнул старик. — Я только догадывался, что ты разгадала движение силы.

— Я ничего не разгадывала, просто наблюдала, — возразила Эл.

— А что ты наблюдаешь каждый день за стеной? Ладо приходил сюда и беспокоился, что когда начнется ураган, ты не успеешь вернуться. Он думает, ты что-то затеваешь и боится, что твои затеи обернутся бедой для тебя же.

— Когда вы ждете усиления ветра? — спросила она.

— Оно всегда неожиданно. Скоро. Считанные дни остались. Осторожнее на открытом пространстве. Этот ветер способен убивать.

— Сколько раз в году бывают ураганы?

— Два. Мы не успеваем проститься с ушедшими и отстроить город, как приходит следующий?

— Сколько времени это продолжается?

— Девять поколений.

— А сколько лет мог бы прожить средний горожанин?

— Триста.

— Прилично.

— Ты все-таки странник, — переходя на шепот, заметил старик. — Не может посланник владыки себя так вести.

— Откуда такая новость, что я посланник владыки?

— Не посланник, а посланница, — уточнил Матиус. — Ты видела другие миры. — Он взял в руки рисунок. — Ты понимаешь законы движения силы. Но ты ведешь себя странно, как-то просто, без затей, как дитя. Тебя очень интересует проклятие, будто ты ничего о нем не знаешь.

— Это тоже Ладо сказал?

— Да. Ты всю дорогу старалась выпытать о проклятии. Ладо думал, что ты их испытываешь.

— Ладо сделал вывод, что я служу вашему владыке. То есть, вы знаете, что он существует, его посланники приходили к вам.

— Конечно, он существует, — старик испугался, съежился, от чего его шевелюра распушилась еще больше. — Что ты за существо, если заявляешь такое без всякого страха? Ты не просто из другого мира, ты — совсем не из нашего.

— Ты сам догадался или тебе Ладо подсказал?

Его страх усилился, теперь его источником был не владыка, а она.

— Ты сам понял, сам сказал. Да я из другого мира и у меня появилась цель — помочь вам. У ураганов есть объяснение, но, не зная всей истории сначала, я не могу вам помочь. Мне не известно о проклятии ничего.

— О святые небеса и великий владыка! — захлебываясь от волнения, воскликнул старик. — Они. Эти двое. Великие! Они следят за тобой? А ты? Кто ты? Нет. Ты не можешь быть странником. Владыка давно бы убил тебя. Ты не странник. Тогда кто?

— Я? Просто Эл. Случайный прохожий в вашем мире. Матиус. Вы страннее меня. Вы хранители легенд, вы знаете о дверях, о владыке, о силе, об ураганах, о проклятии. Кто-нибудь из вас пытался преодолеть его? Должен быть выход.

— Жрец знает выход, но он не скажет, он служит владыке. Владыка запретил ему нам помогать.

— Это храм владыки? А почему жрец обитает в вашем дворце и прогоняет оттуда всех? Почему он не здесь? — задавала вопросы Эл.

— Этот храм не владыки. Это вообще не храм. Это люди придумали его так называть, потому что не понимают его назначения, а кто и понимает, все равно, не может разгадать его секретов. Он спасает город от ураганов, но здесь помещаются не все жители и не все места на площади безопасны. Ты то это понимаешь, — Матиус тряхнул рисунком. — Если жрец узнает о нашем разговоре, если он поймет, что ты затеваешь, он попытается тебя уничтожить.

— Посмотрим, как у него получиться, — Эл усмехнулась.

— Без его знаний у тебя не выйдет нам помочь. Архивы сгорели, там были знания, а жрец может обратиться к владыке и получить милость.

— Хорошо. — Глаза девушки блеснули, отразив свет шара, старику показалось, что они мерцают сами собой, а в ее лице появилось торжествующее и страшное выражение. — Эту задачу мы решим. Владыка милостив.

Старик преодолел испуг и сказал с грустью:

— Ох, в недоброе дело ты вмешиваешься. Мне жаль тебя. Твоей отвагой дверей не откроешь. Последнее слово всегда останется за владыкой.

— Кто в городе может внятно рассказать о проклятии? Кто знает о нем больше всех?

— Их двое и они рядом с тобой, — ответил он.

— Мои спутники ничего о проклятии не знают. Хотя постой. Я не могу этого утверждать.

— Побереглась бы ты его, госпожа, — заметил старик. — Он не станет помогать.

— Ты о Кикхе?

— О жреце. У меня мурашки по телу от его присутствия.

— Можно я возьму это с собой? — спросила Эл, указав на лист.

— Конечно.

— А есть еще? Хочу еще кое-что нарисовать.

— Я дам столько, сколько тебе нужно.

Он готов был услужить. Эл получила с десяток листков и запасной грифель, все было сложено в ее сумку.

— Благодарю за все, особенно за разговор. Я рада побеседовать с тобой. Могу я иногда заглядывать сюда? — Эл ткнула пальцем в потолок, имея в виду храм.

— Если ты любишь молиться, ходи сюда ежедневно. — Старик добродушно улыбнулся. — Тебе здесь и место. Но ты очень молода для того, чтобы брать на себя груз тысячелетий.

— А я не собираюсь. — Эл подмигнула.

— Посоветуйся с Ладо, он имеет здесь некоторую власть после жреца.

— Я уже догадалась. Непременно поговорю, вот разберусь только с вашими странными окрестностями. Тогда мне будет, что сказать.

В доме Хети ее встретили с волнением и не только встревоженная хозяйка, оба брата внимательно осмотрели ее.

— Где ты была? — спросил Кикха таким тоном, словно имел право требовать ответа.

— Гуляла, — ответила Эл без тени обиды. — На улице свежо, холодает. Я опоздала, извиняюсь.

Ели в молчании. Хети грустил, смотрел на Эл с завистью. Ему наскучило сидеть взаперти.

— Хети, ты мне понадобишься завтра, — сказала Эл. — Мне нужен сопровождающий, завтра я исследую город, и твое присутствие мне поможет.

Юноша ожил.

— Это не опасно? — спросила хозяйка.

— Ни чуть, — ответила Эл.

Снова повисло молчание.

— А мне можно пойти с вами? — спросил Кикха.

— Буду рада. С условием. Ты не будешь пугать местных жителей и делать вид, что ты главный, — согласилась Эл.

— Ты в себе, Эл? — спросил Радоборт. — С каких пор Кикха стал желанным спутником?

— Мы помирились, — ответила Эл.

— Я пойду с вами. — Радоборт недоверчиво посмотрел на обоих.

— Что происходит? — спросила встревоженная хозяйка.

— Хочу разобраться с вашим проклятием, — заявила Эл. Она лишь взглянула на девушку и умоляюще подняла руки к потолку. — Великий Космос! Только не нужно умирать!

— Вы не можете! — Девушка вдруг преобразилась и выглядела настойчивой.

— А я не говорю, что смогу, я говорю, что хочу разобраться, — настаивала Эл.

— Нет-нет! Это невозможно. Это смерть. Нет! Ради всего, во что вы верите!

— Она ни во что не верит, — заметил Кикха с удовольствием.

— Осторожнее с заявлениями, — погрозила Эл.

— У-у-у! А у тебя есть голос! Я уже стал думать, что ты онемела, — вмешался Радоборт. — Какая настойчивость! Кикха, брат мой, она намеревается остановить Эл! Жажду увидеть!

— И я, — поддержал его Кикха.

— И я, — кивнула Эл и сверкнула улыбкой. — Милое дитя, разве что Ладо меня сможет остановить.

— Дубиной рыжебородого коротышки, — засмеялся Кикха.

— Ладо тут хотя бы имеет власть, — закончила Эл свою мысль.

— Нет, не он! — возмутился Хети. — Она главная. Она — королева!

— Хетенгарт! — девушка посмотрела строго, а потом ее личико изобразило страдание. — Зачем...

Она попыталась уйти, но путь к отступлению пролегал мимо Радоборта. Он легко задержал ее.

— Хм. А кто этого не понял? — спросил Радоборт и оглядел присутствующих.

Кикха смотрел на него снисходительно. Эл с интересом глядела на девушку.

— Я, пожалуй, не знала, — созналась она. — Признаюсь, меня посещали некоторые подозрения.

Несчастная девушка умоляюще глядела на нее. Эл умолкла.

Во дворе послышался шум. В дверях появился Даниэль.

— Помощь подоспела, — заметил Радоборт.

Даниэль осмотрел присутствующих.

— Ладо нашел гостям приличный дом ближе к центру города и прислал меня, чтобы показать его, — сказал тот.

— Ага. Ночь — самое время для осмотра, — не унимался Радоборт, ему очень не понравилось, как все себя ведут, точно ничего не происходит. Эти дни хозяйка старательно пряталась от всех, особенно от него, а сама тайком наблюдала за ними. Радоборт злился. Эл намеренно уходила на весь день, чтобы не тревожить хозяйку дома. Он считал их ухищрения глупостью и хотел разрушить эту игру. Особенно ему не нравилось, что для всех Эл желанная гостья, а они — чужие.

Эл поднялась со своего места.

— Я хочу осмотреть дом. — Она встала рядом с певцом. — Прямо сейчас.

Эл поклонилась и вышла. Кикха счел, что она права и последовал за ней. Радоборт не мог понять их поступка, но внутренне ощущал, что если он не примет их позицию произойдет ссора. Ему пришлось удалиться.

В дверях мелькнула копна волос Эл.

— Мы заночуем там. — Она посмотрела на Хети. — А тебе, мальчик, полагается крепкий подзатыльник. За болтливость. Я думала, что ты умнее.

Хети виновато посмотрел на сестру.

Даниэль еще оставался в доме. Девушка растерянно с болью во взгляде смотрела на него, ждала его совета.

— Успокойтесь, — умиротворяющее произнес певец.

— Они знали, — по ее голосу было понятно, что она очень страдает. — Мне бы лучше умереть. Какой позор!

— Вы преувеличиваете. Вот увидите, они не предадут известию такую окраску, какую видите вы. Правда является порой неожиданно, но всегда к месту. Эл — мудрое создание. Она не считает вас низким существом. Она видит смертных иначе. И она еще вступиться за вас.

Он поклонился и вышел.

Хети кинулся на колени перед сестрой.

— Прости меня! Прости! Я глуп!

Девушка накинула капюшон, спрятала лицо и зарыдала.

Эл шла по улице впереди всех.

— Она вне себя от злости, — сказал Кикха брату, кивая на Эл. — Опасаюсь последствий.

— С чего вдруг? — спросил тот.

— Ты ведешь себя не сообразно твоему положению, — объяснил Кикха. — Ты же великий. Мог бы смолчать. Пусть все знали, но милое создание сейчас рыдает, заламывая руки, и клянет свою судьбу, думая о самоубийстве. Ее звание — стыд для нее. Когда ты поумнеешь?

— Не собираюсь я играть в ваши игры! Меня не интересуют ваши предусмотрительные кивания друг другу! Что дурного в том, что она королева! Если она в чем-то виновата, пусть искупает слезами, болью и страданиями свой грех! Н так ли, Эл?!

— Вот как?! — Эл резко развернулась, и Радоборт оказался с ней лицом к лицу. — Игры? Что ты принял за игры?! Боль и страдание? А сам ты можешь их вынести?! Что ты знаешь о боли, мальчишка?!

От одного взгляда ему стало жарко. Он увидел, как сверкают демоническим огнем ее глаза.

— Сейчас я объясню! Черт бы тебя разорвал, бездушный идиот! — выкрикнула Эл. — Ей больно! Хочешь понять как?!

Эл размахнулась и ударила его в живот так, что он чуть не задохнулся.

— Примерно так! — выкрикнула она и ударила его опять.

Потом последовала целая серия грубых пинков, которые остались без ответа. Эл вложила в удары достаточно силы. Радоборт взвыл от боли и пришел в ярость. Он схватил девушку за плечо, Эл ловко увернулась. Он схватил ее снова и повалил на мостовую. Они стали единым клубком.

— О, владыка! Разнимите их! — воскликнул Даниэль, обращаясь к Кикхе.

— Зачем? Она разберется сама. Она сама затеяла эту схватку.

Даниэль не смог приблизиться к дерущимся, Кикха грубо оттолкнул его к стене соседнего дома.

— Убьют, — рыкнул он.

Радоборту удалось несколько раз ударить соперницу, она вцепилась в него, как зверь, и боль, которую она причиняла, нельзя было сравнить с тем, как он мог ответить. Радоборт быстро понял, что она лучше владеет своим телом и знает толк в таких поединках. Оскорбление было слишком сильным, чтобы отступать, он был оскорблен и в ярости, применил силу другого свойства. Огненный шар выскочил из его рук и обжог кисть Эл, она зашипела от боли, чем вызвала у него восторг и новый приступ мести. Ей пришлось ослабить хватку, он грозил повторить наказание.

Они оказались на ногах, но на этом поединок не закончился. Радоборт решил, что возмездие будет полнейшим. Очередной сноп света ослепил Эл, но не задел ее, отскочив от полы ее плаща. Эл ориентировалась без зрения. Ее ярость, отнюдь, не угасла. Вслепую ей удалось еще дважды ударить Радоборта, а тот запустил свой шар ей в бок. Ее рука к тому времени онемела, горела половина тела, противник получил преимущество. Эл оказалась в его крепкой хватке, и он уже душил ее. Эл поняла, что простыми человеческими методами его не взять. Она простонал, преодолевая удушье.

— Радоборт! Отпусти ее! — предостерег Кикха. — Отпусти! Отпусти!

Он не слышал. Эл неестественно выгнула руки и размахнулась, потом сгруппировалась. Вспышка света на миг осветила погруженную в вечерний сумрак улицу. По телу девушки прошла сияющая волна. Удар пришелся Радоборту в голову, его вопль разнесся по улице. Эл изогнулась, выскальзывая из ослабшей хватки. Радоборт распластался у ее ног и замер.

Эл тяжело дышала, она опустилась на колени рядом с противником.

С одной стороны улицы к ним бежали Ладо и двое других певцов, а с другой Хети и королева.

Даниэль отскочил от стены и подбежал к Эл.

— Святые небеса! Девочка моя! Ты цела?

— Почти, — прошептала Эл.

Она использовала ногу Даниэля как опору.

Ладо подошел и поднял Эл на руки.

— Сегодня она ночует в моем доме, — сказал он.

Он быстро зашагал прочь и свернул на более широкую улицу.

— Поставь меня на ноги, — попросила она.

— Ничего, вы легкая, — заметил он.

— Ладо, говори мне "ты".

— После того, что я видел? Одно дело наблюдать вашу стычку в Гренмудом, и совсем другое нападение на великого.

— Откуда ты знаешь, что он великий?

— Я понимаю, с вас взяли клятву, не раскрывать подобных тайн. Это кое-что, что досталось мне от предков. Я умею их определять.

— Ты давно знал или это логический вывод?

Ладо расхохотался.

— Что смешного?

— Вы действительно прелестное дитя своего народа! И все же дитя! Вы искусно делаете вид, что ничего не понимаете.

— О-о-о! Кажется, пора разобраться в обоюдных заблуждениях, — простонала она.

— Вот завтра и разберемся. Я собираю совет. Пора узаконить ваше пребывание в городе и оговорить условия. Я уже наслушался от Матиуса всякого вздора. Ветер понемногу сводит его с ума.

— Ладо, да поставь ты меня на ноги!

— Вы не сможете стоять. Я знаю, какую силу применил против вас противник. Позвольте служить вам, госпожа, это то немногое, что я могу себе позволить.

Ладо говорил очень добродушно.

— Я затеяла драку в твоем городе, а ты не сердишься?

— Не могу на вас сердиться. Вы мне нравитесь.

— В каком смысле?

— Не в том смысле, что вы женщина, это просто симпатия. Не знал, что у великих бывает такой удивительный характер.

— Я не великая. Это заблуждение. Я смертная.

Ладо снова засмеялся.

— По больше бы таких смертных.

— Ладо, ты мне не веришь. Ну и пусть. Рада, что развеселила тебя.

— Еще бы. Это будет отличный урок для вашего спутника. Хотел хоть раз увидеть, как кто-нибудь покажет великому, чего он стоит. Спасибо. Эл. Можно сказать, что жил я не зря.

— Только Кикхе этого не говори. Это не Радоборт.

— Со временем вы сами поймете, что он вам не угрожает. Вы вызываете в нем чувства далекие от ненависти.

— Да откуда ты знаешь?

— Я видел, госпожа, как он смотрит на вас. Мне немного жаль его. Он выбрал недоступный объект.

— Великий Космос! Кто тут больше разбирается в жизни?

— Мы пришли, госпожа.

— Если ты еще раз назовешь меня госпожой, я останусь ночевать на улице. Буду спать прямо здесь.

Ладо вместо ответа внес ее в пространство обширного двора. Дом в глубине едва виднелся в сумерках. Ладо вошел в огромный хорошо освещенный зал, где горели несколько круглых, как у Матиуса, светильников. Эл рефлекторно обшарила пространство, потратив остаток сил. Дом был большой и пустой.

— Моя семья вся погибла. Я живу тут один и использую дом для общественных нужд, потому что жрец прочно держит дворец под своим контролем, — своевременно высказался Ладо. — Певцы живут у меня, поэтому вам предстоит провести пару дней в хорошей компании. Я надеюсь, что кое-кто придет вас навестить.

Убранство холла было похоже на обстановку в доме Браззавиля. Ладо усадил гостью на большой мягкий топчан в самой освещенной части зала.

Вы можете снять одежду, я принесу что-нибудь из наших местных домашних нарядов.

— Хорошо. Уф, — Эл повалилась на мягкую подстилку, — как же я устала. Голова кружится.

Она спала, когда Ладо вернулся со стопкой чистой одежды. Он сложил ее на полу. Ладо смотрел на девушку с доброй улыбкой.

— Если у нашего владыки такие слуги, то наш мир не так уж плох, — сказал он.

Он открыл сумку Эл и осмотрел вещи. Разыскав свернутые в трубочку листы, он развернул их и нашел рисунок храма, о котором уже слышал от Матиуса. Смотритель храма прибежал к нему, как обычно, всклокоченный и возбужденный. Его рассказ сбивчивый и непоследовательный, полный ненужных пояснений, наводил на мысль, что с приближением бури Матиус теряет рассудок.

— Возможно, Матиус и чудной, но на счет его сумасшествия я был не прав, — сам себе признался Ладо.

Он провел рукой по линиям рисунка, посмотрел на Эл. Она спала в плаще. Рисунок звезд поблескивал с подклада. Ладо покачал головой, изобразил удивление и положил листы на место.

Ее разбудил звук свирели. Звуки лились нежным, строем смешивались с шумом этого мира. "Значит, это не Таниэль", — подумала Эл и открыла глаза. Играл сам хозяин дома. Он не заметил ее пробуждения и продолжал музицировать. Эл подперла кулаком голову и наблюдала за ним. Ладо виделся ей магом из древних легенд, чтобы он не делал, все выглядело убедительно, красиво, осознанно, с величием достойным короля. Именно такие существа в любом народе становятся опорой для других в тяжелые периоды истории. Помимо величественного нрава Ладо обладал не менее выразительной внешностью. У Эл не было канонов внешней красоты, она оценивала окружающих по их внутренним проявлениям, по поступкам, по отношению к окружающим существам, так как видела многие разновидности разума и разные состояния материи, которые принято называть телами, потому никогда не задавалась вопросом: красив ли Ладо внешне, по человеческим канонам? Пропорции его лица были гармоничными, точно умелая рука скульптора вылепила это лицо, тщательно подбирая формы и очерчивая линии. Лицо было обычно спокойным, даже если Ладо выражал недовольство, то оно не искажалось. Само достоинство. "Вот у кого стоит поучиться равновесию", — подумала Эл, вспоминая вчерашнюю драку. Воспоминание вызвало боль от ран. Резь в боку и руке напомнили, что у нее тоже есть тело. Это не внешние царапины, которые заживают за сутки. Эл до вчерашнего дня не имела возможности познакомиться с той силой, какой обладают наследники, с реальной их мощью. И все же она ощущала себя немного победительницей, вот будет ли толк от ее победы, пока неизвестно. Сможет ли Радоборт понять или ему объяснит Кикха, или она сама, в чем он был виноват.

Эл шумно вздохнула и привлекла внимание Ладо. Звуки музыки стихли, он повернулся к ней с умиротворением, и Эл поняла, что с утра ее голову занимают не те мысли.

— С пробуждением, — сказал он. — Еще один день.

— Да, еще один день. Как хорошо я отдохнула. — Эл пыталась потянуться и сморщилась от боли.

— Вы не будете протестовать, если я полечу раны?

— Буду благодарна, — сдавленным голосом сказала она.

— Больно?

— Да.

Он помог ей снять куртку, заметив на Эл непонятную обтягивающую одежду, Ладо заинтересовался ею. Он провел рукой по ее плечу, по краю безрукавки.

— Какая гладкая, как вторая кожа.

Эл посмотрела на дыру с боку, куда угодил огненный шар Радоборта. Ткань оплавилась по краю, образовав ровный небольшой круг. Эл опять поморщилась и потянула ткань вверх, обнажая рану, которая была неизмеримо больше дырочки на одежде. На боку зиял большой ожог, кожа стала фиолетовой и запеклась. Эл осмотрела куртку — аналогичной дырки на ней не было. Она повела бровями.

Ладо покачал головой. Сначала он осмотрел руку, которая выглядела не лучше, затем бок.

— Как быстро восстанавливается ваше тело?

— Наше тело, — чопорно подчеркнула Эл, намекая, чтобы он оставил официоз, — нуждается в энергии, чтобы справиться с раной. Нам придется уйти из дому.

— Нет необходимости. Это опасно.

Ладо ушел ненадолго и вернулся с шаром в руках подобным тому, что освещал потайное помещение в храме.

— Поставлю его здесь. — Ладо поднес к постели Эл высокую подставку и положил шар в специальное углубление. — Ложитесь и почувствуйте его силу, я поищу помощника, мне не справиться одному.

Ладо ушел из дому. Шар постепенно начал мерцать пока не засиял в полную силу. Эл поднесла к нему обожженную руку — боль усилилась. Здоровой рукой Эл погладила поверхность шара. Энергия искрами скользнула по коже, через плечи в другую руку, место ожога точно свинцом налилось. Искры побежали вниз по телу и достигли раны в боку. Боль была такой сильной, что Эл скорчилась, повалилась на постель, рука соскользнула с шара, рана понемногу онемела, резь стихла. Эл решила больше не экспериментировать.

Вернулся Ладо в сопровождении Хети. Юноша виновато смотрел на Эл, не решался слова сказать.

— Новый день, — приветствовала его Эл.

Он помедлил.

— И вам. Мне полагается наказание за мой глупый поступок вчера. Я готов искупить вину.

— У тебя будет такая возможность, — сказал, подошедший к ним Ладо. — Тебе пора учиться лечить.

Хети вопросительно посмотрел на Эл, она кивнула соглашаясь. Он осмотрел на обожженную руку, и Эл поняла, что ему очень страшно.

— Доверься Ладо, — успокоила она.

— Я стал причиной этих ран? — спросил он.

— Не совсем. Ты дал повод, а раны — результат моей несдержанности, — объяснила Эл. — Я не должна была ссориться с Радобортом.

— Хети возьми шар в руки и держи его над рукой Эл, но не касайся ее, иначе причинишь ей боль, — просил Ладо.

Процедура выглядела весьма интересно и просто, Ладо выхватил из туманного света шара струйку, закрутил ее и едва прикоснулся к ране, потом он будто растер образовавшийся клубок света по ней. Свет не искрил, а образовывал светящийся туман, Ладо повторял свои действия, пока рука Эл не оказалась окутана этим туманом полностью.

Хети сначала дрожал мелкой дрожью, потом действия наставника захватили его. Шар мерцал в его руках, потом потух, что озадачило молодого человека.

— Сила шара не безгранична, — вздохнул Ладо. — Другой раной займемся позднее. Хети посиди с Эл, пока свет не рассеется, а у меня есть дела. Эл, я принес тебе одежду, местный наряд при ранениях будет удобнее твоего, телу необходим простор, чтобы сила текла равномерно. Твое снаряжение больше подходит для походов. Есть и другая причина. Сегодня совет. Платье поможет воспринимать тебя мягче. Пора воспользоваться тем, что ты девушка. Ты примешь участие в обсуждении, но твоих спутников я приглашать не намерен, если они, конечно, не придут сами.

— Радоборт не придет, он еще не пришел в себя, — сказал Хети.

— Это хорошая новость, — удовлетворенно кивнул Ладо.

— А сестрица печалиться.

— Она тоже должна посетить совет. Если больше нет секрета, кто она такая, то и прятаться ей ни к чему. Только она имеет право возражать жрецу владыки.

— Положение стало напряженным? — спросила Эл.

— Нет. Я жду совета с надеждой, что город вас примет. Те, кто шел сюда со мной, рассказали горожанам много хорошего о вас, что поубавило страхи. Еще, — Ладо помолчал, — вчера я заглянул в ваши чертежи, Эл. Мы можем поговорить позднее об этом рисунке?

— Конечно. Буду рада, — согласилась девушка. — Ладо, называй меня "на ты". Мне так удобнее. Я прошу.

— Хорошо, Эл. Отдыхай. Сегодня никаких прогулок по городу, тем более за его пределами. Раны держи в тепле и береги от местного ветра. Есть тебе тоже нельзя.

Девушка кивнула. Ладо опять ушел из дому.

Хети принес себе высокое сидение и расположился рядом с Эл.

— Посижу тут.

— Королева сильно расстроена? — спросила Эл.

Он вздрогнул от нехороших воспоминаний.

— Очень. Она боится показаться вам на глаза. Она плакала до рассвета.

— Почему?

— Она обманывала вас. Она скрыла, что она проклятая, а вы отнеслись к ней со всем сердцем.

— Что значит проклятая, Хети?

— Я не могу вам сказать. Если ей хватит храбрости, то она сама поведает вам эту историю. Она ужасно мучается этим.

— Хорошо, расскажи, что было, когда Ладо меня унес.

— О-о-о-о! Все были слишком поражены, чтобы что-нибудь предпринять. Потом Кикха и певцы отнесли Радоборта в новый дом. Он не шевелился. Сестрица очень боялась, очень переживала, но пошла за ними. Кажется, ваш знакомый, Кикха, не очень расстроился. Мы все ночевали в новом доме, а утром я случайно слышал разговор сестрицы и Кикхи, и он сказал, что его брату мало досталось от вас, и если бы у вас был меч, то вы снесли бы ему голову. Сестрица очень испугалась и сказала, что вы никогда бы так не сделали. Кикха смеялся. Когда он так смеется, значит, он думает по-другому. Он думает, что вы убили бы Радоборта.

— Ну, это он преувеличивает, — заметила Эл, — а ты не строй досужих предположений. Сомневаюсь, что тебе известны мысли Кикхи. Например, я их не знаю.

— Извините. Он сказал очень убедительно.

— Да. Натворила я глупостей, — заключила Эл.

— Вы очень отважная.

— Хети, я прошу тебя говорить мне "ты". Это не отвага. Я не сдержала свой гнев. Мой поступок — никакая не доблесть. Никогда так не поступай. Любые споры нужно решать переговорами. Я так поступила, потому что в вашем мире во мне просыпается старая память, когда я была обычным человеком и не умела справиться со своими эмоциями. Но тогда я и силой такой не обладала, вред от меня был невелик, но теперь совсем иное дело. Мне еще придется извиняться перед Радобортом. Я могла его убить без меча.

— За что? — удивился он. Хети помолчал. — А действительно за что? Я и не понял, почему вы на него накинулись?

— Сейчас уже не важно. Урок, который ты можешь из всего вынести, довольно прост: какой бы силой ты не обладал, как бы не был зол — это твоя собственная злоба. Не тот враг, кто стоит напротив, а тот, кто живет в тебе, твое собственное несовершенство.

— Разве ты несовершенна? Да я не видывал существа совершеннее тебя? Разве, что владыка, так я его никогда не видал.

Эл засмеялась и схватилась за больной бок.

— Ой, Хети! Какой же ты мальчишка! Оставим этот разговор. Расскажи мне про Ладо, кто он здесь в городе?

— Раньше, он был главой городского совета и жил в нашем дворце, он управлял городом по велению короля. Потом король умер, а королевой стала моя нареченная сестрица. Тогда она еще не была мне сестрицей, я еще не пришел в этот мир. Я жил в другой семье, я не имею отношения к ее роду. Она нашла меня после урагана в нашем доме и взяла на воспитание. Я привык считать ее сестрицей, мне это нравиться. Она королева. Она наследница всех земель этой долины, которую называют проклятой. Она не могла бы управлять одна, и Ладо попытался ей помочь. Сила проклятия очень велика, они не смогли справиться со стихиями. Их изгнали из дворца. Ладо хороший воин, оно очень много путешествовал, поэтому он придумал, как выводить жителей из города и тайно селить их на других, благодатных, землях. Два раза в год, в промежутках между бурями он собирает тех, кто хочет попытать счастья, берет надежных своих друзей, и они идут в другие земли. Сестрица отправила с Ладо и меня, но ты видела сама, нас поймали на границе и вернули назад. Ладо давно промышляет спасением горожан, они дают ему за это еду и, все-таки, уважают, и слушаются. Все бы слушались, если бы не жрец, это он настраивает город против сестрицы, против Ладо, а может быть, и против вас начнет настраивать. Вот бы тогда натравить бы на него великого. Кикха подойдет.

— Что ты такое говоришь! Хети. Кикха, между прочим, все слышит.

Хети ничуть не испугался.

— Нужен я ему, он и силу на меня тратить не будет. Он презирает смертных, сразу видно.

— А многих ли великих ты видел? — спросила Эл.

— Вы первые?

— Ага, а кто это тебя научил так судить о незнакомцах?

— Так я же чувствую.

— Послушай, Хети. Весь город знал, что пришли великие? Все?

— Потому все и попрятались!

— Хети, а что вы понимаете, когда говорите "великие"?

— Великие — это те, кто служит владыке.

— Если так, почему жрец прогнал меня из дворца?

Хети изобразил задумчивость. Эта мысль явно не приходила в его голову.

— Я не знаю, — признался юноша. — Эл, но ты не великая. Я слышал, как они называли тебя смертной. Они не знают, что ты тоже великая?

— Я смертная, Хети.

— Но это не так! Сестрица сказала, что ты им не слуга, что это они должны служить тебе.

— Когда это было?

— Вчера, до твоего возвращения. Кикха вдруг напрягся и сказал, что ты пропала, что он не видит тебя. Они шептали, что-то про дверь. Сестрица заговорила с ними, ей хотелось узнать, как вы связаны друг с другом, назвала тебя госпожой, тогда Радоборт возмутился и сказал, что тебе годится роль слуги. Тогда-то сестрица так им и сказала, что ты достойна, чтобы тебе служили. Но она никогда не называла тебя великой. Никогда. Она считает, что ты странник.

— Знаешь, мне нужно поговорить с ней до совета. Если она королева, то я хочу посоветоваться с ней, что мне можно, а что нельзя. Я эти дни искала того, кто может мне объяснить суть вашего положения. Матиус сказал, что есть двое в моем окружении, кто знает. Твоя сестра одна из них.

— Она боится. Она считает, что вы не станете ее уважать.

— Какая глупость! Можешь ее позвать.

— Да она тут, в доме. Пришла рано-рано. Вы спали. Она не решается выйти к вам.

— Ну, тогда я сама к ней пойду. Только переоденусь. Поможешь мне?

— Конечно.

Хети объяснил ей, как носить местную одежду. Эл сама облачилась в широкое платье. Ладо верно сказал, ткань была такой мягкой и уютной, что едва ощущалась на теле, потому не задевала раны и не стесняла движений. Рукава были обширными, Эл смогла спрятать раненую руку.

— К этому платью полагается пояс, но из-за раны, его не нужно носить, — посоветовал Хети. — Ты другая в этой одежде, совсем не похожа на странника или мужчину. Я даже думаю, ты моложе моей сестрицы.

— Не могу сказать, у меня проблемы с подсчетом возраста. Веди меня к ней.

Хети указал ей дорогу. Здесь же в нижнем этаже дома располагались другие помещения. Хети провел ее слабо освещенным коридором, откинул занавес на двери, и Эл оказалась в очень уютной комнате с невиданной до этого времени обстановкой. Стены играли оттенками синего и голубого. Девушка сидела в дальнем углу комнаты, выделяясь серым пятном на фоне стены. Она держала в руках несколько листов, похожих на те, что подарил Матиус Эл.

Она подняла глаза и испуганно вскочила.

— Хети, как полагается обращаться к королеве? — спросила Эл.

Хети неуверенно посмотрел на обеих девушек.

— Тогда, мы сами разберемся, — заключила Эл, не дождавшись ответа. — Иди.

Хети охотно удалился.

Эл смотрела, как напротив стоит молодая королева, ни жива, ни мертва. Эл вовсе не хотелось ее пугать. Она

— Забавная одежда, — начала разговор Эл, поглаживая ткань платья. — Очень удобная. Хети сказал, что вы давно здесь. Полагаю, вы ждали разговора со мной.

— Я не смею, — выдохнула девушка.

— Предлагаю договориться. Не нужно возносить меня на небеса. Терпеть не могу такого обращения. Я не титулованная особа, ни в почестях, ни ритуалах не нуждаюсь. Мы можем поговорить без условностей, как обычные люди.

— Мы необычные люди. Вы из другого мира, а я — проклятая, недостойная своего народа, королева.

— Ага. Именно эта самая королева могла бы мне объяснить, что здесь происходит, а не ждать, пока очередной ураган сравняет ее город с землей. Эта столица — все что осталось? Не видела в округе поселений.

— Да. Здесь живут последние представители нашего народа, — подтвердила королева.

— У меня в мыслях нет, презирать кого-то. Мне пришлось побывать и в худших состояниях. Я искала ответ на вопрос: зачем меня понесло в ваш город?

— Тебе и твоим спутникам нужны двери. Не стоит скрывать. Вам нужен проход в другой мир, а наш мир вам не нужен.

— Им не нужен, — поправила Эл. — Я думаю по-другому.

— Элли, вступая в отношения с нами, ты привлекаешь к себе внимание нашего владыки и можешь вызвать недовольство. Это старые грехи, не нужно впутывать тебя.

— Поздно. Я не слушала Ладо, когда было нужно. Теперь я уже живу в вашем городе и кое-что знаю. Если только вы, как королева, прикажете мне не вмешиваться. — Девушка в ответ посмотрела со страхом. — Давайте. Прикажите. Даю слово. Уже этим вечером меня здесь не будет.

— Нет. Это недопустимо. Ураган вас погубит.

— Сейчас или никогда. Я уже повздорила со своим спутником. Мне пора принимать решение: уйти или остаться. Мне не нужны ваши секреты.

На нее смотрела огромные очи, полные тоски. Эл физически ощущала, как мучительно тяжело этому запуганному созданию.

— Я не могу говорить наедине с вами. Я бы просила, чтобы вы дозволили Ладо участвовать в нашей беседе. Меня очень смущает ваше присутствие. Мне все время кажется, что я знаю ваше лицо, я уже видела его.

— А пока. Могу я узнать ваше имя? Познакомимся снова, — предложила Эл. Девушка вздрогнула. — Не могу понять причину эго испуга.

— Мое имя противно мне. Я не хочу его носить. Оно позор для меня.

— И все же.

— Алмейра.

— Как?!

— Алмейра, — произнесла она и заплакала.

Эл казалось, что она спит.

— Легенды Алмейра... — протянула Эл и стала искать куда присесть, от волнения боль в боку усилилась, и голова стала кружиться.

Девушка перестала рыдать и посмотрела на гостью с изумлением. Потом подхватила сидение и помогла Эл сесть. Эл самонадеянно думала, что не многое может удивить ее или взволновать до такой степени, что дыхание перехватило. Остров и его подвижная жизнь научили ее не удивляться. Благодаря острову она, оказывается, давно знала это имя и немного прикоснулась к тайне. Обстановка вокруг опять стала казаться нереальной, словно это игра иллюзии. Эл ощутила себя снова на острове, в библиотеке дворца с книгой в синем переплете в руках, и даже макушка головы болела в точности так, будто книга только что свалилась ей на голову. Лицо женщины напротив стало чужим, словно она никогда прежде не видела его.

— Расскажи мне эту историю, — попросила Эл и коснулась больной рукой рукава Алмейры.

Увидав рану, та вскрикнула и задрожала. Эл очнулась и спрятала руку в рукав.

— Заживет, — механически сказала Эл. — Перестань трястись. Это важно. Очень важно для меня.

— Вы все знаете? Я почувствовала, что вы все знаете, — сказала Алмейра.

— Да. Твое имя, мне кое-что напоминает, — Эл не заметила, что говорит королеве "ты". — Только я его знаю в мужском варианте. Он твой предок?

— Всех моих предков по мужской линии так называли.

— Ты первая женщина в роду?

— Да, до меня рождались только короли.

— Это хорошая новость или плохая? — спросила Эл.

Девушка поняла, что она имеет в виду.

— Плохая, — ответила она.

— Рассказывай, — настаивала Эл.

Алмейра снова впала в оцепенение. Ей было трудно начать говорить, она опустила глаза в пол.

— Ждем Ладо? — спросила Эл.

Она покивала в знак согласия.

— Мне уйти? — смирилась Эл.

Получив утвердительный кивок в ответ, Эл удалилась. Она вышла в большой зал и не заметила Хети.

— Все опять попрятались, — вслух сказала Эл.

Она собиралась прилечь, и уже направлялась к постели, когда в зале возник шум и трое певцов вышли к ней.

— Тебе скучно, прелестное дитя своего народа? — как всегда восторженно, спросил Даниэль. — Мы хотим развлечь тебя. Твои славные раны требуют покоя и ухода.

— Новый день. Мне не до скуки. Я всех напугала вчера?

— Новый день и тебе. А мы ждали, когда же у тебя закончиться терпение, и ты покажешь свою силу, — сказал Таниэль. Он протянул ей сосуд с водой. — Попей.

— Ладо сказал, что мне нельзя.

— Есть нельзя. Это не простая вода, в ней не только камни с гор. — Таниэль выглядел очень хитрым.

Эл с благодарностью отпила глоток. Ей вдруг стало трудно дышать. Эл хватала ртом воздух, во фляжке была не вода, а что-то сильно алкогольное на вкус. Певцы засмеялись. Маниэль пришел на помощь влил ей в рот чистой воды. Через минуту ее бросило в жар, тело нагрелось, а раны стали полыхать, словно ее поджаривали на огне. Лицо Эл исказилось от боли. Таниэль и Даниэль под руки проводили ее до постели. Таниэль сел, усадил ее и обнял за плечи. Эл ощущала, как наступает опьянение, боль стихала, а тело млело, голова осталась ясной, а еще минуту спустя, она с трудом соображала, где руки, где ноги.

Таниэль склонил ее голову себе на плечо.

— Тяжело быть воином, — сочувственно заговорил он. — Движение. Движение. И вот снова, ты взваливаешь на себя груз, который не под силу тебе одной. Ах, девочка моя, подумай хорошенько, для спокойствия твоей души лучше бы не иметь тебе дел с владыкой. Пока тебя влекут любопытство и искренний порыв, однако, ты никак не вспомнишь, что можешь завязать здесь крепкий узел своей судьбы. Потом, однажды, метнешься ввысь, а узы не отпустят тебя. Тот, кто наделял тебя силой, конечно, знал, для чего она, а ты, я вижу, и понятия не имеешь, кто ты такая. Сила — это только сила, пока в сердце твоем не будет гореть огонь любви, ты не сможешь ею верно распорядиться. А есть ли в тебе любовь?

— Не знаю, — пробормотала Эл.

Тут Таниэль рассмеялся.

— Честный ответ, но неправильный. Матиус все кружил и кружил в своем уме, гадал, как оно переводится, твое имя. Этому чудаку приходят в голову светлые идеи. Он назвал тебя — милосердие. Имя Элли на уже умершем местном наречии звучит этим смыслом. Пожалела город? Помогать рвешься, через силу, через боль? Эх, воин. Так не получится. Мудростью и знанием, девочка моя, мудростью и знанием.

Я расскажу тебе о принцессе, чтобы ее саму не мучить. Ты где-то слышала об Алмейре — правителе этих мест. Оставим в стороне секрет, где ты добыла такие знания. Чувствую, как путаются твои мысли в догадках. Позволю себе, навести порядок.

Страшную тайну он открыл, а произнести не смог. Не сказал никому, что познал. Тайна иссушала его душу, терзала разум, но Алмейр молчал, пока в смертный час не шепнул заветные слова своему сыну. Помрачнел его наследник и понес дальше уже через свою жизнь тяжелый груз. Так прошло пять поколений королей. А шестой был ярый. Бунтарь. Вот он и обрек свой народ на проклятие. Что или кто подвиг его на такое решение, мало кто знает, но не обошлось тут без чужого вмешательства, словно нашептал кто королю.

Стоял когда-то в городе храм. Не было более прекрасного творения. Говорят, что не смертные его воздвигли, а сам владыка в честь спутницы своей — владычицы этого мира. Храм стоял всегда, менялись поколения, а на нем не было даже трещины. Но камень — только камень, храм тоже состоит из камней, а его прочное основание — вера людей.

Осмелился король поднять бунт, во всех несчастьях, которые уже в те времена происходили с его народом, он обвинил самого владыку, причем публично, при всем своем народе объявил, что поклоняется не владыке, а владычице. И в тот же миг рухнул храм, похоронив под обломками половину города, а спустя всего один день пришел в город первый ураган, тогда от цветущей долины осталась каменистая пустыня. Ушло прочь море, ушли люди, кто успел. Короли окрестных государств узнали об измене короля Алмейра и прокляли его и весь его народ. Наступили темные времена. От прекрасного королевства осталась столица, от жителей ее к этим дням чуть более двух тысяч смертных.

Потомок короля-бунтаря, чтобы спасти город от бури придумал построить стену, но камень далеко в горах, чтобы его добывать, нужны работники, а люди слабы от тяжкой жизни. Тогда он повелел построить стену из обломков храма. Это не защитило город и не сняло проклятия.

— Простить город может сам владыка? Он? — спросила Эл.

— Нет. Одного его прощения недостаточно. Он всегда ставит условия. Город можно избавить от беды, но эти условия он назовет смельчаку, что решиться помочь. Отец нашей несчастной принцессы был слабым королем. Правил городом жрец владыки, Ладо и сама королева, матушка Алмейры, великой души была женщина. Она была пришлая. Сбежала из соседнего царства. Прежде королев выбирали из горожанок. Эта принцесса пришла сама. Горожане были против, а королю она понравилась. Очень была красива, Алмейра сохранила ее черты. Что требуется от короля? Наследник и мудрое правление. Не было ни того, ни другого. Люди стали роптать, шли разговоры о том, чтобы сменить королеву, изгнать чужестранку, но без ее трудов город бы совсем зачах.

А потом произошло событие, которое усмирило страсти. Пришел в город странный смертный, вот как ты, молодой, при оружии, с большой сумой. Речь дивная, взгляд яростный. Прожил в городе немного, и люди очень полюбили его, что не спроси — все умеет. Научил воинов лечить, подсказал выводить людей из города тайными тропинками, смеялся над стеной, совсем как ты на нее дивился, бродил по округе, камни собирал, рисовал как ты. Явился к королю и сказал, что может помочь справиться с ураганами, король стал сомневаться, а королева ухватилась за его идеи, как за спасение.

Задумал он построить два храма, один в городе, а другой, большой, за городом. А камня — нет. Просит у короля разрешения стену разобрать, тот отказал. Тогда гость собрал людей, уговорил помочь, и стали они с гор камни приносить, только не те, что в округе встречаются, а редкие, крепкие. Так пять ураганов прошло, а он все трудиться. Знаешь, как новичку здесь трудно выжить? Потому и говорят, что в этом городе нужно родиться. Он жил долго. Знал он и почему ураганы, и почему ветер так сильно дует в городе. Все знал.

— Это он построил храм? — пробормотала Эл.

— Да. Это его творение. Много лет трудился. Только вот беда. Он его не достроил, а что никто не знает. В год окончания строительства он погиб. Так странно погиб, что горожане решили, что рассердил гость владыку. Заболел и угас, как искра на ветру. Алмейра родилась в тот же год, первая девочка в роду королей, умна необычайно, видит и слышит, красавица. Но девочка. Городу нужен король. Ее бы изгнали давно, только в девочке была особенность, она точно предсказывала начало урагана.

В тот же год выяснилось чудесное свойство храма, на площади по-другому дует ветер, он не такой смертельный, а в некоторых местах его нет совсем. Вот такое дивное строение оставил странный гость. Люди до сих пор горюют о нем. Они не знают, что их посетил странник, отдал свою жизнь за них.

— А король?

— Упал со стены, которую не позволил разобрать. Не вынес бремени королевской доли. Он был слабым королем и человеком.

— Алмейра не его дочь? — запинаясь от хмеля, спросила Эл.

— С чего ты взяла?

— Будь я на месте королевы, влюбилась бы в странника, — заплетающимся языком высказалась Эл.

— Ха-ха-ха! — раздался рядом смех Даниэля. — Вот секрет. Чтобы узнать, о чем она думает, нужно подпоить ее! Элли, тебе нравиться Кикха?

— Ни в коем случае! Я люблю другого! Или думаю, что люблю...

— А я полагал, что ты питаешь ко мне некие чувства, — голос Кикхи донесся издали, будто она услышала его мысли.

Никто не заметил, как он появился. Эл стала осматриваться. Он стоял у противоположной стены зала и смотрел на нее, как ей казалось с обидой. Эл стал мерещиться другой образ. Силуэт Кикхи расплылся, а на его месте появился Алик, он смотрел на нее с такой тоской в глазах, что Эл была готова прослезиться.

— Не печалься, — произнесла она шепотом, — когда-нибудь мы опять встретимся, и я расскажу тебе, что я действительно к тебе чувствую, а сейчас не время. Как всегда. У меня никогда нет времени на личную жизнь. Прости. — Силуэт растаял, у стены опять стоял Кикха. — А ты исчезни, от тебя одни неприятности. Мог помешать мне вчера. Что? Не терпелось увидеть, как я прикончу твоего братца? Да? Ничего я еще с тобой разберусь. Погоди.

— Что вы в нее влили? — спросил строго Кикха. — Она бормочет всякий вздор.

— Это не вздор, — возразил ему Маниэль. — Она правду говорит.

— Чистую правду, — подтвердил Даниэль.

— Вернемся к принцессе, — предложила Эл. — Почему она не живет во дворце, как подобает наследнице?

— Она не может управлять городом. Главой должен быть король, — ответил Таниэль. — Никто не пожелает больше занять это место.

— Что зна-чит больше? Кто-то уже его за-ни-мал?

— Дважды, — ответил Таниэль. — Было два претендента на престол, оба погибли. Нужно родиться в этом городе, чтобы выжить.

— Бедняга, — посочувствовала Эл, — она дважды вдова. Представляю, как трудно ей вспоминать, а я на-а-апирала на нее.

— Хмельная она очень забавная, — заметил Кикха. — Не одолжите ваш напиток, я бы подпаивал ее каждый день.

— Не выйдет! — Эл повела пальцем. — Из твоих рук я воды не приму, в них любая пища превращается в отраву.

— За что она вас так не любит? — спросил Даниэль у Кикхи.

— За лицемерие, — пробормотала Эл и уткнулась лицом в плечо Таниэль

— Дадим ей отдохнуть, — сказал старший брат. — До возвращения Ладо, она выспится, и будет чувствовать себя намного лучше. Вечером совет.

— Дайте ей еще напитка перед советом, она вам на все вопросы даст ответ, — заметил Кикха со смехом. — Она очень умная.

Таниэль уложил девушку. Эл уже спала.

— Вы и верно, жестоки, сын владыки. Прошу всех уйти. Маниэль, поищи Хети, — сказал старший певец.

Кикха усмехнулся и исчез. Все трое ушли на верхний этаж.

В доме наступила полная тишина. Тогда в зале появилась Алмейра. Она подкралась к постели Эл и опустилась на колени. Она разглядывала лицо спящей, провела рукой по волосам и щеке, подняла рукав и взглянула на рану. Ее глаза наполнились слезами, капли падали на руку Эл и на их месте образовывались пятнышки здоровой кожи.

— Ты, как свет зари, — прошептала Алмейра. — Ты прекрасна. Ты не должна страдать. Ты не должна страдать за нес.

Она провела рукой по ране Эл. Та вздрогнула, но не проснулась, на ее руке ни осталось и следа ранения. То же она сделала со второй раной. Потом Алмейра долго гладила Эл по волосам.

На постели лежал плащ. Алмейра провела рукой по звездному полю.

— С которой из них ты?

— Планета Земля, Солнечная система, это на окраине галактики 2412, желтый карлик, — пробормотала Эл.

Алмейра улыбнулась. Напиток еще действовал.

Появился хозяин дома. Он приветствовал свою королеву.

— Она спит? — удивился он, когда увидел Эл.

— Таниэль дал ей свой напиток.

Ладо улыбнулся.

— Как она себя вела?

— Нагрубила Кикхе, — ответила Алмейра. — Таниэль рассказал ей о проклятии. Я в долгу у него.

— Во время рассказа она была под действием напитка?

— Полагаю, да.

— Значит, она знает, с чем имеет дело. Она не только слышала, но и видела. Сколько у нас времени до того, как стихия ворвется в город?

— Не больше двух дней.

— В этом году с опозданием, — заметил Ладо.

— Как чувствует себя Радоборт? — спросила Алмейра.

— Он очнулся, но отказался от моих услуг. Кикха заверил, что вместе они справятся с его состоянием. Он слаб. Мы теперь знаем точно, она способна на убийство великого, нужно быть внимательными к ее состояниям. Если она ни на кого не набросилась от действия напитка, то она, скорее всего, не питает ненависти к слугам владыки и не относится к их числу. В ней нет того зла, в котором подозревают ее Кикха и Радоборт. Они не ведут себя как союзники, значит, они соперники. Это очень необычные гости, госпожа моя. Неужели владыка объявил состязание? Кто же она в действительности?

— Так я и призналась, — пробормотала сонная Эл. — Нечестно поить раненного человека зельем. Я видела всю историю, которую рассказал Таниэль и даже больше, словно была там. Теперь я понимаю, откуда взялся образ странника.

— Не спишь, — заключил Ладо. — Напиток стремительно действует, но и сила его иссякает быстро. Ты, по заверению певцов, вела себя замечательно. Прости, что проверили тебя. Это я просил. У меня были сомнения на твой счет, теперь они рассеялись. Осталось выяснить, что ты скажешь совету?

— Предпочту слушать. Мало знаю. Я не успела сделать то, что хотела. Мне пока нечего сказать, — сказала Эл, открывая глаза.

— Хм, ну ты и крепкое создание. Хмель уходит очень быстро. Тебе и твоим спутникам станут диктовать условия. Ты разумна и не станешь спорить, но есть еще двое. Они оба очень строптивы. Моя попытка поговорить закончилась неприятным объяснением. — Эл ощутила, как Ладо сглаживает углы. — Я вынужден просить тебя вмешаться. Это вопрос тонкий, понимаю, что они тебе неприятны. Можешь ли ты воздействовать на их мнение?

— Я вообще могу убрать их из города до бури. Мне понадобиться помощь. Смогут ли три десятка горожан покинуть город и отправиться со мной в горы? — спросила Эл, а потом по лицам прочла, что просит невозможного.

Ладо даже отвечать не стал.

— Как ты избавишься от них? Тебе не справиться с ними. Их двое, — заметил он.

Алмейра побледнела, она смотрела на Эл дикими глазами.

— Я не допущу убийства, — с трудом произнесла она.

Эл улыбнулась в ответ, причина испуга стала понятной.

— Я не стану их убивать. Я говорю о двери.

— Ты нашла дверь? — спросила королева.

Эл опять улыбнулась.

— Ш-ш-ш, — Эл поднесла руку к губам. — Это секрет.

Ладо и Алмейра переглянулись.

— Обсудим мою позицию на совете? — предложила Эл.

— Позволь мне настоять на том, чтобы вы не договаривались заранее, — сказала Алмейра. — Пусть воля каждого будет свободной.

— Тогда я принимаю любые условия, которые поставит город, кроме одного, я не буду ограничена в действиях касающихся проклятия. Как горожане отнесутся к моему вмешательству?

— Как к мужеству, — ответил Ладо. — Со вчерашнего дня — ты уже легенда.

— Драка?

— Битва.

— Зрителей было очень мало.

— Это ты их не видела, но они видели тебя. Я устал отвечать на вопросы о твоем здоровье. Могу я взглянуть на раны?

— Да, если королева выйдет, — согласилась Эл.

Алмейра удалилась.

— Лучше, чем я полагал. Певцы сделали свое дело, — заключил Ладо. — Я признаюсь, ожидал, что рана не позволит тебе двигаться. Ты сильная.

Эл посмотрела на руку и изумилась, вместо раны — только бледная полоса. Ожог зажил. Эл ощупала бок — то же самое.

— Да-а-а, — протянула Эл.

— Эл, я могу отменить совет. Радоборт не придет. Ему хуже, чем тебе.

— Кикха же здоров, а он всегда решает за всех. Ладо, сегодня совет примет выгодное ему решение. Вот увидишь.

— Эл, большая ли тайна — ваша вражда?

— Вначале, это не была вражда. Я испытывала симпатию, но со временем, он потерял мое доверие. Кикха может не производить внешне никаких действий, но эффект от его видимого бездействия есть всегда. Мне сложно с ним. Я едва угадываю последствия. Он то коварен, то проявляет великодушие. Я не могу говорить об истинной причине нашего противоборства. Для города и его жителей Кикха не опасен, вы ему не интересны.

— Я сделал верный вывод — ему нужна ты.

Эл вздохнула.

— Он идет.

Эл все еще чувствовала слабость, с помощью Ладо она села на постели. Кикха незамедлительно возник в зале.

— Как ты себя ощущаешь, Элли? Напиток правды еще не выветрился из твоей головы?

Ладо хотел сказать, Эл осторожно сжала его руку.

— Оставь нас наедине. Хочу поговорить с ним, — попросила Эл.

— С радостью, — откликнулся Кикха и проводил взглядом уходящего Ладо.

Он без разрешения сел рядом с Эл.

— Раны болят? — спросил он вполне дружелюбно.

— Не притворяйся, что не чувствуешь?

— Эл, у тебя же способность затмевать ощущения. Не заметила? Я не вижу, что ты ранена.

— Кикха, мне не до шуток. Ты что-то знаешь о положении в городе?

— Знаю, но тебе не скажу. Эл, тебе мало поведали? Не вмешивайся. Это не твой мир, не стоит проявлять здесь свое рвение, просто неуместно. Ты забыла, зачем мы тут? Ты служишь моему братцу. Что нам нужно? Куда стремимся? За что боремся? Ты голову потеряла? Ты не представляешь, во что вмешиваешься. Старая память воскресла? Они, эти существа, только похожи на тех, кого ты бросила, но ты так же далека от них, как от своей планеты сейчас.

— Хватит мне проповеди читать! — не выдержала Эл. — Когда придет в себя Радоборт?

— Уже пришел, но еще лежит.

— Я хочу, чтобы до урагана вас двоих не было в городе. Я тебе сообщу информацию о двери, а ты мне — пояснения к истории города.

— Ни за что. Не знаешь, о чем просишь. Эл, я скорее соглашусь безучастно взирать на твои действия здесь, чем стану давать пояснения. Я не враг себе, не хочу ссориться с отцом.

— Ах, да. Я забыл, что твоя цель — ни во что не вмешиваться.

— Вот именно. Чем меньше следов мы тут оставим, тем лучше. Ты рискуешь связать себя невыполнимыми обязательствами и рискнуть судьбой целого города. Твой старый опыт тут не пригодиться.

— Уже пригодился. Не хочешь вмешиваться? Как угодно.

— Сюда идет королева.

С верхнего этажа по длинному извилистому пандусу спускалась Алмейра. Из серого существа укутанного в потрепанную одежду она превратилась в настоящую королеву. Лиловое платье, подарок певцов, совершенно преобразило ее. Взгляд прямой, но смущенный, она стеснялась своего вида.

Эл залюбовалась и приветствовала ее почтительным поклоном и доброжелательной улыбкой.

Движения королевы были грациозными, плавными, наполненными покоем. Из-за тонной ткани платья проглядывала угловатая худоба, Эл захотелось предложить ей свой плащ. Она приблизилась, не опустила по обыкновению глаз, но смотрела она не на Эл, а на Кикху.

— До меня донесся отголосок вашей беседы. Вы должны отговорить Эл от опасного решения, — начала она тихо. — Прости, Эл, но ты недостаточно понимаешь суть. Не имея опыта в управлении государством, тебе будет трудно влиять на решения горожан. Мало твоего желания, ты должна получить одобрение всего города.

— Ошибаешься, прелесть моя, — перебил ее Кикха, его обращение привело Алмейру в ее прежнее смущение. Эл наблюдала за ним. Кикхе очень понравилось смятение девушки. — Эл более тебя разбирается в управлении. В былое время она правила целой империей.

— Большой? — с недоумением спросила Алмейра.

— Просто огромной, — самым убедительным тоном сообщил Кикха и был в двойне удовлетворен, потому что Эл метнула в него грозный взгляд.

— Это правда? — спросила Алмейра у Эл.

— Правда. Как и то, что я управляла не по своей воле. По принуждению.

— Как можно править по принуждению?

— Можно, — подтвердил Кикха вместо Эл. — Сколько раз на дню ты молишь владыку освободить тебя от твоего поста? Или от жизни. Так же было и с Эл.

Алмейра сжалась.

— Прекрати! — возмутилась Эл. — Не пугай ее.

Она поднялась и заслонила собой королеву.

— Эл, у тебя не хватит сил на еще одно сражение. Только не со мной, — тоном превосходства заявил Кикха.

— Перестаньте. Не ссорьтесь, — просила Алмейра.

Она схватила Эл за больную руку. Эл рефлекторно дернула ею в сторону, ткань рукава поднялась до локтя, и Кикха увидел, что раны там нет. Он молниеносно перехватил руку Эл и потянул ее на себя.

— Это интересно! Еще недавно я слышал об ужасных ранах. Элли, как не стыдно обманывать наивных людей! Все как один считают, что ты пострадала в битве.

— Слухи о моей болезни сильно преувеличены, — ответила Эл, пришедшей на ум, литературной фразой.

— Кто тебя так скоро вылечил? — спросил Кикха и посмотрел на Алмейру.

Он ожидал испуга. Напротив, Алмейра вдруг выпрямилась и уверенно отбросила руку Кикхи с руки Эл.

— Смею ли я просить вас уйти? — потребовала она.

— Смеешь, но я не уйду, — ответил он.

— Не уйдет, — подтвердила Эл.

Она поняла, кого благодарить за исчезнувшие ранения. Эл обрадовалась еще одному открытию. Итак, королева обладает не только дивным взором, приятной внешностью и голосом, утонченной чувствительностью, она еще умеет лечить, а теперь и характер проявляет.

— Скорее бы совет. Мне натерпится узнать, какую роль нам отведут в этом городе, — сказал Кикха.

Он уселся на постель Эл, ожидая реакции. Он вошел в раж, ему хотелось испытывать терпение обеих девушек. Он рассматривал лица. Эл лишила его удовольствия, она молча села рядом с ним. Кикха был удивлен, Эл никогда не сидела так близко. Он сделал глубокий вдох, ощутил волнение, его существо пришло в смятение. Желание язвить исчезло. Ему стало тепло, а потом жарко. Потом она взяла его руку в свою. Ладонь Кикхи была в полтора раза больше. В ответ он сжал ладонь Эл, ее рука стала мягкой. Эл повернулась к нему лицом и посмотрела загадочно.

— Предлагаю перемирие, — сказала Эл. — Хотите остаться? Оставайтесь. Если у тебя есть условия, ты можешь высказаться сейчас. Мне будет легче, если люди в городе посчитают, что наша ссора исчерпана. Я извинюсь перед Радобортом, как только увижу его, я сожалею о вспышке гнева. Надеюсь, он согласиться выслушать меня.

— Нет, Эл. Перемирия не будет. Я с тобой не ссорился. Радоборт пускай думает и поступает сам. Я ему не нянька. Будь я в ином положении, я бы сам его наказал. По своему, — заискивающе сказал Кикха.

— Но он наказан достаточно. Эл хотела вступиться за меня. Я считаю себя более виноватой. Я скрыла правду, вы знали кто я, тем больший позор ложиться на меня за трусость, — сказала Алмейра.

— Вы словно договорились! — Кикха вскочил с места и отошел от них. — На кого рассчитан этот примирительный тон? На меня? Как вы хорошо понимаете друг друга!

— Но подействовало же? — вкрадчиво проговорила Эл, пряча улыбку.

— Только не переиграй, — очень серьезно сказал Кикха. — Хорошо, во время совета я ничего не скажу, даже если меня попросят.

— Я уже чую подвох, — вздохнула Эл.

— Элли, ты так погрузилась в свою новую роль, что забыла, какая между нами разница.

— Огромная, — согласилась Эл.

— Я пока покину вас. Мне нужен совет Ладо, — извинилась Алмейра и удалилась.

— Сбежала, — заметил Кикха.

— Ага, — согласилась Эл.

Кикха опять сел рядом с ней.

— А ты не собираешься сбежать? — спросил Кикха и уточнил. — От меня.

— Это возможно? — с наигранным удивлением спросила Эл.

— Значит, ты нашла дверь. Ты довольна собой.

— Угу.

— Когда?

— Бродила по окрестностям.

— Эл, а где азарт, жажда победы? Где твой колючий норов? Ты изображаешь из себя шелковую девочку. Не ушла. Как же ты смогла забыть об интересах Лоролана?

Эл вздохнула.

— Меня смутило странное положение вещей, — ответила она. — Седьмой, Вейер с Дороном странно погибли. С их возможностями они не устояли против обстоятельств. А эти предсказания? Они словно направлены против вас.

— Тебя наняли для соревнования, а не для того, чтобы разбираться в обстоятельствах, предсказаниях и наших отношениях с отцом.

— Не совсем так. Я поставила Лору одно условие, оно дает мне некоторую свободу.

— И братец согласился? Впрочем, что я спрашиваю, если бы не ты, едва ли он вообще участвовал бы в состязании.

— Опять? — Эл посмотрела строго.

— Все, не буду. Не нервничай, Эл. Такая ты мне больше по душе. Кстати, я чувствую, как ты волнуешься. Совет? Ты нервничаешь пред советом.

— От тебя не спрячешься. Мог бы промолчать из вежливости. Да, мне неуютно. Не люблю официальных встреч. Весь этот официоз требует напряжения.

— Предпочитаешь практические действия?

— Предпочитаю.

— Элли, я слышал, что ты неплохой политик. Или твое оружие — только обаяние, перед которым готовы падать ниц все, на кого ты обратишь свое внимание? Даже я. Как поразительно нежно ты только что действовала на меня. Забавляет.

— Это не обаяние. Ты бы мог быть точнее. Это свойство энергии, которая во мне бродит, она притягивает окружающих, но их эмоции — результат воздействия, а не искренний порыв. К счастью, на местных моя энергия не слишком действует. А на тебя?

— Сегодня увидим.

Кикха вспомнил Радоборта. Брат очнулся сам не свой. Кикха ждал возмущения и брани, но Радоборт был тих, как младенец и задумчив. Кикхе стало любопытно, как они встретятся, когда Эл пойдет извиняться?

Потом появился Хети и позвал их в зал для заседаний.

Эл осмотрела новое помещение и ахнула. Это был обширный зал с круглым столом в центре.

— У тебя как будто есть воспоминания связанные с таким же залом? — спросил ее Ладо.

— В моем мире существует легенда о круглом столе и его... — Эл подбирала слово, — воинах. Она символизирует мудрое правление, служение и поиски истины.

— Хорошая легенда, — одобрил Ладо. — Я покажу ваши места.

Кикха и Эл были усажены рядом, потом, через большие двери в зал стали входить люди. Их оказалось ровно по количеству мест за столом. Эл узнала жреца и поклонилась ему, в ответ она получила сдержанный поклон, скорее равнодушное приветствие, чем презрение. Зато Кикху жрец поприветствовал особым жестом, который Кикха игнорировал.

Долгожданный совет оказался самым скромным и коротким официальным заседанием, в котором Эл удалось участвовать. Ее и Кикху представили главам семей города. Сложилось впечатление, что присутствующим хорошо известны все предыдущие события. Ладо сообщил собравшимся, что Эл попытаться разобраться с проклятием. Он только спросил одобрения, и оно тут же было получено. Эл поставили условие получить разрешение владыки. Жрец неохотно согласился содействовать. Эл помнила реакцию Алмейры, на ее недавнее заявление. Королева сидела за столом, по правую руку от Ладо, но на сей раз ее лицо было каменно спокойным, когда горожане одобряли решение Эл и благодарили. Зато Эл усмотрела в настроении жреца намек на недовольство, но этот человек, кажется, знал, как себя вести, всего мгновение он жил сомнением, а потом пришел в спокойное состояние. Эл не чувствовала больше никакого напряжения, присутствующие держались очень торжественно. Царила атмосфера искреннего уважения. И надежд.

Потом обсудили какой-то праздник, назначив его на завтра. Эл удивилась, оставила расспросы на потом, и приняла приглашение. Основные празднества назначили на площади у храма. На том и разошлись.

Эл осталась на своем месте в зале. Ей опять казалось, что она дома, но не в своем времени, а где-нибудь во времена Мерлина, при этом ее старый друг Махали выступал в роли волшебника из сказки. Ее друг Дмитрий был поклонником этой легенды и в детстве уговаривал Эл сбежать именно в это время, чтобы самому увидеть легендарных героев. Они только со временем не могли определиться. Ему так и не удалось побывать там, зато Дмитрий сам стал своего рода рыцарем, только космических глубин.

Эл ушла в воспоминания, забыв о том, что рядом наблюдательный Кикха, она не пошевелилась, когда в зал вернулись Ладо и Алмейра. Кикха подал знак, чтобы они не тревожили Эл. Она ожила не скоро, заметив присутствующих, Эл почему-то улыбнулась им.

Она положила руки на стол, еще раз осмотрела зал.

— Какой завтра праздник? — спросила она.

— Накануне урагана мы всегда устраиваем праздник. Спасибо, что приняла приглашение. Людям будет приятно увидеть тебя, — сказал Ладо. — Но это будет завтра, а пока не покидай дом.

— У нее больше ничего не болит, — сообщил Кикха.

— Это видимость, — усомнился Ладо.

Эл обернулась в Кикхе.

— Хочу видеть Радоборта. Покажешь новый дом? — спросила она.

Кикха кивнул.

— Я могу сопровождать вас? — спросила Алмейра.

— Да, — согласился Кикха за себя и Эл.

Новый дом для гостей был похож на маленький дворец. Эту часть города Эл обходила стороной, здесь было больше всего обитателей. Дома вынлядели, как миниатюрные крепости, приспособленные для того, чтобы противостоять стихии. Дом казался пустым, лишь у входа горели два светильника.

Эл торопилась войти. Ветер здесь был не так силен, как на других улицах, но и его дуновения было достаточно, чтобы раны напомнили о себе. Встревоженная Алмейра не сводила с Эл глаз, трудно понять чего больше она опасалась, что обостриться недомогание Эл или будущей встречи двух соперников.

— Мы можем хотя бы формально побыть вдвоем? — спросила Эл у Кикхи.

Он указал Эл наверх, она поняла, что ей предстоит подняться этажом выше. Боль в животе становилась сильнее, поэтому она поспешила.

Эл нашла Радоборта сидевшим у стены, на вид вполне здоровым. В комнате было прохладно и сумрачно, свет пробивался сквозь занавес на двери. Эл не требовался свет. Она вошла, встала почти в дверях.

— Ты меня не прогонишь? — спросила она.

— Ты поняла, что я хотел видеть именно тебя, — тихо сказал Радоборт.

— Я пришла, чтобы извиниться, — сказала Эл.

— Зачем?

— Мне тяжело на душе. Прости мою горячность.

— Вернее, тебе неприятно, что ты показала силу, что увидела в себе отголосок прошлого, который считала забытым. — Он был совершенно прав. — Ты не собиралась убить меня, это я хотел твоей смерти. Ты вызвала сначала ярость, а потом жажду убийства. Признаюсь, что я впервые пережил такой всплеск огня внутри... будто бы не я...

Радоборт умолк. Эл почувствовала себя еще более неуютно.

— Мне стало очень жалко Алмейру. Твои слова задели ее сильней, чем ее собственные угрызения совести. Бедняга мучалась в нашем присутствии. Страдание других мне переносить труднее, чем собственное, — попыталась объяснить она.

— Я заметил. Теперь я понимаю твой гнев. Теперь я понимаю Дорона, — он снова умолк, вскочил на ноги и подошел к Эл. Ему было тяжело двигаться. Эл протянула руку, и он облокотился на нее, а потом отстранился.

Эл вздохнула.

— Ответь мне, если не секрет, есть связь между гибелью твоих братьев и моей силой? — спросила она. — Что ты видишь? Наша стычка имеет отношение к твоему предсказанию?

— Успокойся, Эл, не имеет, — заверил Радоборт. — У меня теперь полно других подозрений, но я не стану говорить тебе о них. Я скажу другое. Ты — особенная. Ты не похожа на смертную. Я не смогу передать словами, что я видел, когда мы сцепились.

— Ты мог видеть, что угодно, начиная от картин из моего прошлого, заканчивая фантазиями и галлюцинациями, — усомнилась Эл. — Мы оба почерпнули друг у друга немного нового.

— Элли, если бы у нас было время, если бы я смог лучше узнать тебя, понять тебя.

Эл смотрела в его глаза и словно видела Лоролана, теперь они казались ей похожими, два брата. Радоборт с трудом переносил напряжение, ее присутствие будило в нем волнение. Эл напряглась, и она ощутила присутствие Кикхи и Алмейры, причем девушка была рядом и, кажется, слышала их разговор. Эл точно определила чувства Алмейры, молодая королева замерла в отчаянии. Эл медлила только мгновение.

— Отдыхай, ты немного не в себе, Радоборт. Я через чур сильно шарахнула тебя, — тон Эл стал официальным. — Я обещаю, что впредь не стану посягать на твою персону, даже если ты очень меня разозлишь.

— Элли, — Радоборт собирался продолжить пылкую речь. — Погоди. Не уходи.

— Спокойно, — перебила его Эл. — Кикха слышит нас, он решит, что мы сговариваемся. Поговорим позже, когда ты будешь в силах уверенно стоять на ногах и так же уверенно думать. Я просто счастлива, что ты не злишься на меня. Мне стало легче на душе, и большего облегчения я не могла бы желать. Раны заживут, пройдет наш обоюдный шок, и мы еще обсудим наши общие планы. Полагаю, что соперники ненадолго могут стать союзниками.

— Это было бы замечательно, — согласился Радоборт с вполне искренним воодушевлением.

Эл выскользнула за дверь и столкнулась с Алмейрой, она стояла с большой чашей в руках, ее прелесть и красота опять исчезли с лица, на нем отражалась все та же мука.

Эл изобразила недоумение и покрутила у виска пальцем, словно Алмейра могла знать смысл этого жеста.

— Кикха прав, он слегка не в себе, — сделала Эл видимое заключение. — Надеюсь, он придет в себя.

Ее ложная веселость нагнала на Алмейру в еще большую тоску.

— Не могли бы вы передать ему чашу, — попросила Алмейра.

— У меня болит рука. Немного, — отказалась Эл. — Спасибо, что вы заботитесь о нем. Ему нужна ваша забота.

Эл чувствовала, что говорит не то. Что ей оставалось? Спуститься вниз и составить компанию Кикхе, который скучал, и бродил по кругу.

— Как тебе братец? — спросил он.

— Он весьма странный, — откровенно сообщила Эл свое впечатление.

— Дорон перед смертью был таким же?

— Радоборт сказал, что наша стычка не имеет отношения к предсказанию его смерти.

— Он уже обсуждает с тобой столь личные подробности? — не сдержался Кикха. — "Ты не похожа на смертную... Я не могу передать словами... Это было бы замечательно".

— Как не совестно подслушивать, — возмутилась Эл.

— У меня, по твоим меркам, нет совести. Хотел бы этого не слышать, — прошипел Кикха. — Что ты сотворила с ним? Он разве что не падал на колени. Что ты ему ответишь, когда он будет просить остаться с ним? Как они похожи с Лороланом. Правда, Эл?

Он слышал их, он уловил ее сравнение. Эл закусила губу.

— Где я буду спать? — спросила она.

— В доме Ладо, — ответил он. — Мы тут поторговались, пока ты зализывала раны. Он позволил нам остаться в городе, а взамен мы позволили ему оставить тебя в его доме. Элли, количество твоих поклонников в этом городе растет с каждым днем. На месте Алмейры я бы озадачился не симпатией Радоборта к тебе, а тем, как уберечь от тебя город. Ладо мне не поверил, когда я намекнул, что в этом сезоне у них будет одним ураганом больше, включая тебя.

Эл опять наблюдала перемену его настроения. Кикха злился. Совсем недавно его язвительный, но уже доброжелательный, тон подкупал, теперь он снова стал циничным. Эл посмотрела на Кикху снизу вверх и подумала: "Какая яркая ревность. Ветер в этом городе сводит с ума не только Матиуса".

— Тогда я ухожу, — сказала она вслух.

По спине побежали мурашки от взгляда в спину. Эл вышла из дому.

Она немного заблудилась, ветер даже легкий так холодил раны, что ее стал бить озноб, она отвлеклась и пропустила нужный поворот. К счастью из следующего переулка ей наперерез выскочил Хети. Юноша был взволнован. Он в сердцах стал кричать.

— Вот вы! Ладо сказал не ходить вам под ветром! — Хети не замечал, что кричит на нее. — Быстрее, быстрее, вы не поверите, но вас хочет видеть жрец! Он сам пришел.

Эл, трясясь в лихорадке, посильнее запахнула плащ и поспешила следом за Хети.

Она почти вбежала в залу дома и сразу заметила жреца, он стоял у дальней стены, но его силуэт, высокий и худой сильно контрастировал с окружающим, внося некоторый диссонанс. Эл не могла унять дрожь, поэтому ничего не сказала, просто поклонилась.

— Вы хотели встречу с владыкой. Следуйте за мной, — строго произнес жрец.

— Уже? — удивилась Эл. — Сейчас?

— Я не точно выразился? — жрец остался недоволен ее вопросами. — Для слуги вы очень недогадливы.

— Я не слуга. — Эл тоже не понравился его тон. — Показывайте дорогу.

Опять она вышла на улицу, встревоженный Хети стоял в дверях, он увидел Эл в сопровождении жреца, отскочил в сторону и вжался в стену.

— Ступай в свой дом мальчик, ветер вреден тебе, — сказал жрец.

Хети скрылся в доме.

— У Ладо ему будет безопаснее, — заметила Эл.

— Его воспитывает не Ладо, а его воспитательница, как я наблюдаю, отдает предпочтение великим. Сын владыки интересует ее больше, чем воспитанник.

— С чего вы взяли, что тут есть дети владыки?

— Не притворяйся. Забыла, кто я?

— А вы едва ли понимаете, кто такая я. Оставьте ваш надменный тон, — сделала замечание Эл. — Я умею быть вежливой, чего жду и от вас.

— Вам здесь не место, — строго сказал жрец.

— Надеетесь, что владыка мне откажет? — спросила Эл и подумала: "Кого-то он мне напоминает".

Жрец ответил молчанием. Эл не стала прислушиваться к тому, что он чувствует. Дрожь стала усиливаться, постепенно переходя в волнение. До Эл только стало доходить, для чего ее позвал жрец. Она стала мысленно формулировать свою просьбу, старалась построить фразу, но холодеющие раны и постоянная дрожь мешали ей думать. Даже вчера она не чувствовала себя такой больной.

Жрец привел ее к дворцу, они вместе прошли по галерее, поднялись несколькими ярусами выше. Эл брела, как во сне. Наконец, жрец отворил перед ней массивную дверь, повеяло теплом. Эл шагнула в комнату, залитую ярким светом. Круглых светильников здесь было больше десятка.

Жрец молча наблюдал за ней. Эта девушка не ведала смущения и страха. Она была красива, особенно теперь в женской одежде, когда стала похожа на простую горожанку. Болезненность придавала ее лицу мягкие черты, кудри коротких волос, в беспорядке от постоянного ветра, окутывали ее головку красивым облаком. Взгляд ее глаз был пронизывающим, очевидно, поэтому она всегда смотрела не на собеседника, а немного в сторону. Как поразительно она похожа на ту, чье имя он знал, но не посмел бы никогда произнести. Как жаль, что она будет говорить с владыкой наедине. Он понял, что ему пора уйти.

— Жди здесь, — сказал он и удалился.

Снаружи дул ветер. Жрец торопился найти от него укрытие, но постороннее присутствие во дворце заставило его выполнять свои обязанность. Ветер не позволил распознать визитера. Только когда жрец увидел Ладо, он немного успокоился.

— Она все-таки пошла туда, — с досадой сказал он.

— Он так желала, — ответил жрец.

— Как быстро он отозвался.

— Ты взволнован. Ладо, твоя симпатия к ней носит оттенок отеческой заботы, а она в ней не нуждается.

— Это мои чувства, никто их не отнимет у меня.

— Все упрямишься. Ты не смог увести людей из города на этот раз, не сможешь и в следующий. Твое упрямство приведет тебя к гибели. Ее тоже, если она научится у тебя непочтению к владыке. Не в ее силах избегнуть проклятия.

— От чего ты так зол на всех?

— Будто ты не знаешь? Вы все — отступники, лишь я один здесь верен владыке. Надеюсь, высочайший внушит вашей Эл, кто вы на самом деле. Хочу увидеть ее лицо, когда она выйдет оттуда.

— Эл далеко не дитя. Она умеет слушать свое сердце, едва ли возможно ей внушать.

— То, как она обошлась с наследником, говорит о ее строптивом нраве. Владыка любит переубеждать таких, как она. Он велик, она не устоит.

Тем временем Эл ждала. Ее стало кидать то в жар, то в холод. Раны ныли так, словно они получены только что. Глаза привыкли к яркому свету. Ничего не произошло, она услышала голос и увидела его.

— Ты уже все решила, — голос был таким мягким, воодушевляющим.

Эл не знала, что ей делать.

— Довольно глупо будет, если ты станешь бить поклоны. Итак, ты хотела попытаться преодолеть проклятие. Я ждал, что кто-то вновь встанет на этот путь. Ты решила, что тебе эта роль по силам? А состязание? Разве можно принимать на себя новые обязательства, если не исполнены старые?

— Решение всецело остается за вами, — проговорила она.

— Ты готова отказаться от борьбы и победы только потому, что тебе жаль этот город. В моем мире все города прекрасны? Пойми моя, наивная девочка, дело не в ветрах. Ты понимаешь, что не в ветрах. Про условия ты знаешь. А вдруг, я пожелаю, чтобы ты здесь осталась. Будь королевой, правь городом и отныне ни один ураган не посетит эти места.

— У этой страны есть королева. Я здесь — гостья, я пришла и уйду. Мне не слиться воедино с этими местами, у меня другая родина, — возразила Эл.

— Родина? Так ли глубоко ты держишь в сердце смысл сказанного тобой? Мои сыновья. Им не стало жаль этот город. А ведь эти места им должны быть родными.

— В отличие от меня, они ставят себе цель победить.

— А ты?

— Я тоже. Однако, совесть моя более строгий судья.

— Какой же приговор вынесла твоя совесть?

— Эта победа, если мне суждено победить, будет омрачена гибелью этих людей. Без победы — горечь удвоиться. Я не служу тебе, о, владыка, но исполню волю твою. Если ты прикажешь мне не вмешиваться, я исполню волю твою. Если дозволишь мне помочь этим несчастным, я исполню волю твою. Я слышала об условиях, но не знаю их.

Тут Эл ощутила, как сильная рука легла на плечо.

— Дерзни, прелестное дитя своего народа. Скажи всем, что я дозволил тебе одну попытку. Запомни, только одну попытку. А условия я менять не стану. Жрец их знает.

Он стоял напротив и держал ее за плечи. Они видятся уже в который раз и впечатления всегда разные. Эл казалось, что ее держит за плечи родной отец. Ее перестало трясти, возникло чувство, что ее подхватывает волна и несет прочь от этих мест. Эл догадалась много позднее, что так закрылась дверь за ушедшим владыкой.

Она стояла в одиночестве, словно жрец только что оставил ее. Дрожь в теле не утихла, ей стало еще хуже, оттого Эл подумала, что у нее была галлюцинация. Она машинально нашла дверь и вывалилась в галерею, силы оставили ее.

Очнулась она на руках у Ладо. Он держал в руке сферу, а свободной рукой водил над ней.

— Я же предупредил, что ветер опасен, — сказал он.

— Это не от ветра, — созналась Эл.

— Владыка? Он что-нибудь сделал с тобой? — Эл не отвечала, водила глазами из стороны в сторону. — Не молчи.

— Он разрешил мне одну попытку, — ответила Эл.

Глава 10

Ранним утром Радоборт вышел из дому. Ветер в городе стих, что казалось подозрительным. Он пошел без всякой цели по улице ведущей к городской стене. Слабость в теле напомнила о недавней стычке с Эл. Радоборт не испытывал угрызений совести, Эл первая напала на него, зато, он ощущал поселившуюся в нем иную силу, словно Эл отдала ему часть себя во время схватки. Эти чувства были уже знакомы ему. Еще в нижнем мире, когда она первый раз прикоснулась к нему, мир изменился. Ему захотелось понять эту странную девушку, найти объяснение ее поступкам. Последняя их встреча была откровением. Она казалась проницательной и мягкой. Радоборта мучило противоречие между его прежним впечатлением и нынешним состоянием. Он очень хотел разобраться: какое впечатление верное, какая она, его соперница, в действительности? Он желал изучить Эл, как незнакомый предмет.

Он шел и думал о ней и увидел ее. Эл сидела на городской стене спиной к нему, а внизу уже стоял вездесущий Кикха. Радоборт подумал, что брат обязательно помешает их общению. Он поравнялся с Кикхой, который смотрел наверх и сам посмотрел туда же. Так они стояли некоторое время.

— Что она там делает? — спросил Радоборт.

— Трудно сказать, но она сидит там давно. Со мной она говорить не хочет. Попробуй ты.

— Эл! — окликнул Радоборт. — Что ты там делаешь?!

— Любуюсь окрестностями! — откликнулась она.

— Слезай оттуда! — крикнул Радоборт.

— Как же, — заметил Кикха. — Сейчас прибежит.

— Если тебе нужно, лезь сюда сам! — выкрикнула Эл.

— Как я туда залезу? — спросил Радоборт.

— Дорогу поищи! Я же залезла!

Радоборт покрутился на месте.

— Когда-нибудь она рассердит меня в серьез, — сказал Кикха.

— Не смей ее трогать. В конце концов, это она нам нужна, а не мы ей. Я иду искать подъем на стену, — сказал Радоборт.

— Зачем искать, я видел, как она туда залезла. Но тебе зачем?

— Хочу посмотреть, что она там делает?

— Я тебе скажу. Отец позволил ей снять заклятие. Она занята поисками решения.

— Как? Когда? Ей?

— Сколько вопросов и какая любознательность. Она виделась с отцом, вчера.

— Он виделась с ним? Ты был там?

— О, нет. Я видеться с ним не хотел.

— Ты отпустил ее одну?

— Святые небеса! Как ты встревожен! Что с тобой? Затмение ума продолжается?

— Даже великому не под силу снять заклятие. Так сказала Алмейра.

— Она уже заговорила с тобой?

— Нет, вчера ночью она ходила в дом Ладо. Я следил за ней. Я видел Эл, она была больна, а сейчас она сидит на стене.

Кикха показал дорогу, и они полезли на стену.

— Вряд ли она нездорова, если преодолела этот подъем, — заметил Кикха, карабкаясь на стену. Он поднялся первым и сморщился. — Проклятый ветер, как же он мешает моим ощущениям.

— Не только твоим, я чувствую себя простым смертным, мне стоит большого труда, чтобы сосредоточиться, — пыхтя от усердия, признался Радоборт.

Они подошли к Эл. Она сидела на краю стены, свесив ноги вниз, глаза ее были закрыты. Рядом, придавленные обломком камня лежали исчерканные знаками листы. Руки Эл были испачканы грифелем. Она вздохнула, открыла глаза и повернулась к ним лицом. Она снова была облачена в свою серую одежду, сума висела через плечо. Она выглядела так, словно собралась уходить.

— Чем обязана?

— Мне? Ничем, — ответил Кикха. — Опасаюсь, что, если один из вас свалиться со стены — обвинят меня.

— А я думала, что ты лез, чтобы скинуть меня отсюда, — с иронией сказала Эл.

— Элли, Элли, этот тон тебе не идет. Ты же теперь великий человек в этом городе.

— Полагаешь, я искала славы?

— Я полагаю, это своеобразный рефлекс. Где бы ты ни была, везде ты в почете, почитание отличительная черта твоего существования. Разве здесь не должно быть так? Оно есть, оно витает в воздухе. Ты опять в центре внимания, о тебе говорят на улицах.

Эл почесала кончик носа, не испачкав его.

— Ты за этим сюда лез? — строго спросила она, давая понять, что он болтает впустую.

— Это я хотел видеть тебя. — Радоборт сел с ней рядом. — Объясни мне, что ты хочешь сделать?

— Я хочу остановить ветер, если быть точной, я хочу сделать так, чтобы ураган обошел город стороной.

— Ты знаешь как? — спросил Радоборт.

— У меня есть гипотеза. Поскольку, я не знаю заклинаний, не умею останавливать ветер своей силой, я решила применить научный подход, — Эл постучала по своей голове. — Здесь найдется немного знаний, которые можно применить. Но вот беда. Одной мне не справиться.

— На меня не рассчитывай, — отреагировал Кикха.

— А жаль. У меня есть догадки, что ты больше всех знаешь об ураганах и о том, что тут происходит. Знаю-знаю, именно поэтом ты не вмешиваешься.

— Что это? — спросил Радоборт и указал на исписанные листы.

— Это приблизительные чертежи, — ответила она.

— Что ты начертила?

— Схему движения воздуха.

— А как? Как ты определила?

Эл улыбнулась, потом засмеялась.

— Есть в моем народе такая наука, аэродинамика называется. Я знаю, как движется воздух в долине, в городе, в домах, а благодаря моим ранам я знаю, как он движется во мне. Немного путешествий, немного расспросов, немного воображения, плюс знания, и вот — возможность отвести ветер от города. Разрешимая задача.

— Ты хочешь остановить ветер? — переспросил Радоборт.

— Нет. Я хочу его направить. Перенаправить.

— Кроме ветра есть другие задачи, — сказал Кикха.

— Да. Они сложнее. Буду двигаться от простого — к сложному. — Эл поднялась. — Не желаете прогуляться в долину?

— Зачем? — спросили братья.

— Я покажу вам дверь, — ответила она.

— Элли, ты рискуешь, — намекнул Кикха.

— Не больше, чем обычно, — Эл нахально взглянула на него. — Стоило лезть на стену, чтобы поговорить о глупостях. Вы стали даром тратить силы.

Они шагали через долину к цепочке гор, минуя скопление поросших низкой травкой холмиков.

— Странные холмы, — заметил Радоборт.

— Под ними самое большое городское сокровище, — пояснила Эл.

— В каком смысле сокровище? — спросил Радоборт.

— Тут покоятся остатки храма владычицы этого мира. Вашей матери, как я понимаю, — договорила Эл.

Повисла тишина. Радоборт остановился, потом свернул и пошел к холмам.

— Осторожно. Не становись между холмиками. Ветер там опасен, — окликнула Эл, а потом обратилась к Кикхе. — А ты не удивлен?

— Ничуть. Я знал, что тут был храм. Я даже видел его целым. Объяснений не будет, не проси.

— О-о-о, ты такой древний?

— Достаточно древний.

— Тогда я должна извиниться. Ты столь почтенного возраста. Мне иногда кажется, что мы ровесники, и я веду себя с тобой, как с равным. Прости. Но у меня всегда были проблемы с субординацией.

— Я не сержусь на тебя за то, что тебе кажется, — ответил Кикха.

— Спасибо, хоть одним поводом злиться меньше.

— Некоторый возраст подразумевает некоторый опыт, Элли. Тебе бы стоило слушаться меня. Если я просил тебя не вмешиваться в историю с проклятием, то у меня были на то основания, ты же меня не послушалась. Учти, если я и брошусь помогать тебе, то лишь в одном случае, если будут затронуты мои личные интересы.

Радоборт тем временем опустился на колени около одного из холмиков и гладил его руками.

Эл окликнула его:

— Радоборт, нам нужно вернуться в город к полудню! Я обещала присутствовать на празднике.

Радоборт вернулся к ним. Эл повела их дальше к скалам.

— Какие могут быть праздники в такое время? Завтра многие умрут, — возмутился Радоборт.

— Этот праздник — вовсе не радость, — стала объяснять Эл. — Они радуются еще одному дню. Могли бы заметить, что для них ценен каждый день. День накануне урагана — особенный. Это день прощания. Они будут прощаться друг с другом, потому что стихия погубит многих. Они еще будут бродить по городу тенями, пока ветер окончательно их не развеет, но они уже не откликнуться на зов близких. Поскольку они не могут предвидеть, кто погибнет, то все прощаются со всеми. За многие века горожане стали одной семьей, они близки друг другу. Это удивительные люди. Я видела достаточно цивилизаций, такое редкостное родство — большое счастье.

— Родство? Они прогоняли из города Алмейру. Как же ты это упустила и не поставила им в вину? — удивился Радоборт.

— Никто не совершенен, — заметил Кикха.

— Это верно. Смертные особенно, — добавил Радоборт.

Эл не стала возражать, ей хотелась добавить и про великих, но она не хотела еще одного спора и обид, она мгновенно прогнала эти мысли.

— Ну, с Алмейрой отдельная история, — продолжила она. — Бедная девушка стала заложницей этого города, она для них чужая. Она живет в постоянном аду нетерпимости. Это больно — не оправдывать чужие надежды. — Эл сделал паузу. — Я ее понимаю, потому что сама жила в такой же обстановке. Я потеряла друзей и мир, который очень люблю, потому что не оправдывала чужих надежд, я не могла дать то, что от меня требовали, поэтому я ушла.

— Если бы я не знал тебя совсем, Эл, я бы мог в это поверить. Что ты не можешь дать? Ты красива, как только может быть красива смертная. Ты отважное существо и в тебе достаточно силы, чтобы тебя приняли, где угодно, — говорил Радоборт. — Ты добра, наконец, ты покровительствуешь слабым, словно тебе дана сила владыки.

— Спасибо, за признание моих достоинств, Радоборт. Но ты не первый мой соперник, который это признает. Я не всегда бываю добра, это ты испытал на себе. О своих достоинствах и возможностях, я знаю недостаточно. Но ты не назвал одно качество, а именно его я не могла дать, когда покидала свой мир. Это любовь.

— Любовь?! Эл! Разве ты не любишь Лоролана?! Чего ради ты так рискуешь из-за него? — Радоборт посмотрел на Эл и усомнился в своих вопросах. — Эл?

— Видишь ли, Радоборт. Любовь очень утонченное чувство, даже не чувство, это знание сердца. Если сердце неопытно в таких вещах, то ему сложно распознать любовь.

— О какой любви ты говоришь? — возмутился Кикха. — Что ты о ней знаешь?

— Осмелюсь заявить, что знаю, — стала настаивать Эл.

— Только не спорьте! — взмолился Радоборт. — От вашей перебранки ветер усиливается. Успокойтесь. Эл, я чувствую, о чем ты говоришь.

— Чувствуешь? Это хорошо. Полно припираться. Нам придется подняться наверх. Во-о-он туда. — Эл указала рукой на дальний уступ. — Я все же хочу успеть к празднику.

Преодолевая подъем Кикха, следил за этими двоими. Радоборту требовалась помощь, заметив, что Эл старается поддержать брата, Кикха взял заботу о нем на себя. Радоборт же старался придти на помощь Эл. Так рука об руку они влезли на уступ.

Она выпрямилась и указала на груду камней.

— Вот она.

— Дверь, — согласился Кикха. — Эл, ты понимаешь, что наделала?

— Проход завален камнями, но вы сможете вдвоем их раскидать. Я помогу.

Она подошла, откинула полу плаща и взялась за небольшой камень.

Радоборт подбежал и схватил ее за руки.

— Ты собираешься уйти? А что значили эти твои слова? Ты не шутила, что идешь на праздник?

Эл выпрямилась и улыбнулась.

— Я-то остаюсь. Вы уходите.

Кикха подошел и стал энергично и отчаянно разбрасывать камни. Эл и Радоборт смотрели, как он трудиться, но не делали попыток помочь. Кикха расчистил лаз, в который они могли пролезть. Он предложил им первыми влезть в него.

— Ну, — пригласил он, заметив, что они медлят.

— Не-а, — Эл замотала головой. — Нужно разобрать весь завал.

Она стала откидывать камни. Кикха дал понять, что готов продолжить работу. Радоборт наблюдал. Выражение его лица менялось. Он смотрел в расширяющийся темный проход, потом на Эл и Кикху. Удивился, смутился, потом помрачнел.

Кикха отодвинул последний камень и с вызовом посмотрел на Эл. Она отряхивала пыль с одежды, чихнула, вытащила из голенища пару мелких камешков и, поигрывая ими, указала на образовавшуюся после расчистки пещеру. Медальон под одеждой пылал, указывая близость двери. Она ждала развязки.

— Кто первый? — спросил Кикха.

— Решайте вы, мне пора возвращаться. — Эл выкинула камешки и стала прыгать по разбросанным камням, удаляясь от пещеры. Порыв ветра рванул ее плащ, и девушке пришлась подобрать его. Ветер усилился, словно пытался остановить ее.

— Эл, ты куда? — крикнул вдогонку Радоборт.

— В город! — откликнулась она. — У меня там дела!

Радоборт вопросительно посмотрел на брата и ему показалось, что Кикха доволен ее решением.

— Хм, мне некуда спешить, — сказал Кикха и запрыгал по камням следом за Эл.

Радоборт остался стоять у пещеры один.

— А что делать мне? — спросил он. Отвечать было некому.

Он поспешил догнать Эл и Кикху. Девушка не спешила спускаться. Она заняла позицию на соседнем уступе, поменьше. Радоборт издали увидел, как она засовывает руку в сумку и что-то ищет.

— Только не это! — на бегу взмолился он.

Эл достала прибор климатконтроля и уже включила его. К удивлению Радоборта эта штука не произвела на него никакого действия.

Эл долго крутилась на месте. Кикха сел на широкий камень и наблюдал. Радоборт тоже смотрел на Эл.

— Зачем ты привела нас сюда, Эл? Ты хотела, чтобы мы ушли? — спросил Радоборт.

— Вы мне мешаете. Мне нужно многое сделать до вечера. Не хотите помогать — не мешайте, — попросила она без тени раздражения.

Она была слишком увлечена замерами, и ей не нужна была компания. В ней проснулся азарт исследователя, сейчас как раз не хватало десятка метеодатчиков, чтобы раскидать их по долине. Она поднялась немного выше, расположилась на камне, как можно удобнее, и застыла в неподвижной позе.

— Кикха, ты понимаешь, что она делает? — спросил Радоборт.

— Догадайся, — с усмешкой ответил брат.

— Почему она не ушла? Ей остался один шаг до двери.

— Я могу объяснить, почему она не ушла, но оставлю эту загадку тебе, для размышлений. Ты, почему не ушел? Вот вопрос гораздо интереснее. Из-за нее? Не надейся на взаимность, она не Фьюла.

— Не упоминай при мне Фьюлу. Я уже забыл о ее существовании и, представь себе, счастлив этим.

— Боишься встретиться с ней снова? Там она тебя не пощадит. Тебе бы стоило заручиться дружбой Эл. Представляешь, если их натравить друг на друга, Эл и Фьюлу. Это будет схватка поинтересней той, что я наблюдал в городе. Если она с тобой совершила метаморфозу, что ж она с сестрицей сделает?

Кикха увидел, как помрачнел брат. Радоборт отошел от него и не стал более продолжать беседу, ничего не спрашивал.

Эл скоро ожила, достала чистый лист и грифель, снова принялась чертить свои рисунки. Радоборт забрался к ней и разглядывал изображения из-за ее плеча. Вдруг он ткнул пальцем в лист.

— Здесь не так, в другую сторону, — сказал он.

Эл подняла на него глаза.

— Верно! Я ошиблась. — Эл улыбнулась ему.

— И здесь тоже. — Радоборт указал в другую часть рисунка.

— Да. Практики не было. Ты понимаешь, как работает эта система?

— Что тут знать. Ветер разгоняется отсюда — сюда, — Радоборт стал указывать на линии рисунка. — К этому месту он набирает самую большую мощь и сносит все, что ему попадается.

— И никакой мистики, — подытожила Эл. — Храм в долине — это не храм, это защита от ветров. Эту же модель повторил странник в городском храме. Достаточно поднять стены старого храма на мой рост, чтобы ветер разбился об эту систему и поменял направление.

— Тогда удар придется в дверь, — добавил Радоборт.

— И она откроется, — подытожила Эл. — А если убрать часть хребта, то скорость ветра станет меньше, из-за эрозии седловина просела и стала уже, поэтому и ветра сильнее, вернее они дуют постоянно.

— А если бы здесь снова был океан, вся система работала бы по-другому, — не унимался Радоборт, — он видел, как растет удивление Эл, ему нравилось красоваться.

— Совершенно верно. Радоборт, твои познания меня впечатлили.

— Ты забываешь, я великий. Ты умная, откуда ты узнала?

— У меня хорошее образование, — Эл хитро прищурила один глаз. — Кикха, кто сделал вывод, что твой брат — неуч?

— Как? Вы еще помните о моем существовании? Я не говорил, что он — неуч, я говорил, что у него мало практического опыта, — высказался Кикха. — Все ваши наблюдения, разумеется, правда, но применить их вы не успеете. Буря будет завтра. Завтра половины города не будет в живых. Кому, как не тебе это знать, брат. Эл, иди в город, мне нужно с ним поговорить.

Эл охотно ушла. По дороге она размышляла о том, что случилось бы, в случае, если бы дверь открылась. Кикхе хватит сил открыть ее, но он не хотел уступать первенство ей или Радоборту. Уже сойдя в долину, Эл пожелала, чтобы Кикха не уводил Радоборта дальше в следующий мир.

Братья вернулись в город позже Эл, на улицах звенела музыка, сновали жители, царило всеобщее веселье. Народ двигался в сторону дворцовой площади. Кикха вступил в диалог с одним их прохожих, тот не без удивления долго изучал высокого чужака, а после размышлений разъяснил, что трое певцов будут там исполнять баллады. Каждый может заказать им песню о чем угодно, только нужно немного заплатить.

— Певцы берут плату? — фальшиво удивился Кикха.

Горожанин не уловил фальши и объяснил, что это единственный день, когда любой может попросить у певцов рассказать не о себе, а узнать о ближнем, именно за это нужно платить, кто скуп — тот не платит, кто корыстен и хочет узнать чужие секреты, -должен заплатить много. Цену певцы назначают сами.

Радоборт присоединился к беседе.

— И что же, они во всеуслышание расскажут о другом, даже если он не желает, чтобы его чувства выставили на всеобщее обозрение?

— Тот, о ком будут слагать песню, может потребовать у певцов за это ту цену, которую назначили за него. Певцы обязаны петь, если примут плату.

— В каком случае певцы откажут просителю? — спросил Радоборт.

— Если он попытается узнать, кто завтра умрет, — ответил горожанин.

Радоборт бросил взгляд на Кикху.

— Ты же жаждал знать правду, вот тебе шанс, — ответил Кикха на немой вопрос.

— Но учтите, вы можете навсегда потерять доверие того, чью душу выставите на показ, — предостерег горожанин и пошел своей дорогой.

Площадь была самым оживленным местом. Музыка здесь гремела, в нескольких кругах танцевали. Братья увидели в одном круге Эл. Она снова облачилась в платье, беседовала с горожанами, а те смотрели на нее, как на диво.

Даниэль ловко выманил Эл из толпы. Он заставил ее двигаться с ним в такт музыке, она быстро усвоила нехитрые движения. Вот она уже увлеченно выплясывала в компании горожан, круг стал расти, от повалившего туда народа. Всем хотелось увидеть, как танцует пришлая девушка. Эл вытаскивала из толпы новых танцоров, и люди пускались в пляс вместе с ней, а зрители приходили в восторг. Образовался новый круг танцующих, скоро площадь была занята одним большим кругом. Среди танцоров Кикха видел, как мелькали знакомые лица, тех, кто был на совете, он видел Ладо и Хети, людей, в числе которых они недавно пришли в город. Эл смешалась с толпой и выглядела как своя.

— Не знал, что ей по душе подобные забавы, — заметил Радоборт. — Неужели только для того, чтобы заполучить доверие окружающих?

— Она всерьез решила принять вызов стихии. Она теперь наравне со всеми. Завтра ее тоже может убить ветер, — ответил Кикха.

Радоборт смутился, а потом произнес:

— Зря ты равняешь ее со смертными.

Взгляд Эл в это время выхватил из толпы высокую фигуру Кикхи. Она выскользнула из круга танцующих и пошла к ним. Переводя дыхание, она сказал:

— Раз вы еще тут, я и с вами прощаюсь. Раз я не сделала этого на скалах, то воспользуюсь случаем. Простите за все неудобства, которые я вам причинила.

— Ты решила умереть? — спросил Радоборт.

— Нет, пока. Есть подробность на счет ветров. Будет два урагана с перерывом. Если я переживу завтра, то я не упущу второй случай. Заметили? В городе стих ветер. Еще утром был.

К ней подошел Хети. Он сначала обратился к братьям.

— Простите меня, великие, я сердился на вас за сестру и Эл, но я еще слишком молод, чтобы владеть собой.

— Я тебя прощаю, — сказал Кикха. — Прости и ты меня.

— За что? — спросил любопытный Хети. — Прощения просят за что-то.

— За то, что обижал твою любимую Эл.

— Так вот же она. У нее и проси. Но я все равно прощаю тебя.

— Тогда за что? — в свою очередь спросил Кикха.

— За то, что ты великий, — сказал Хети и засмеялся.

Кикха тоже рассмеялся.

— Мальчишка!

Хети поспешил скрыться в толпе.

— А где твоя сестра?! — крикнула ему вдогонку Эл.

— Действительно, где же королева? — удивился Радоборт.

— Я поищу ее, — вызвалась Эл и впорхнула обратно в круг.

Протанцевав на другую сторону круга, она опять смешалась с толпой и выскользнула с площади через арку с воротами, которые были открыты по случаю праздника.

— А мы поищем певцов, — намекнул Радоборт.

— Знаешь, я сомневаюсь, что нам стоит осуществлять эту затею. Я вспомнил про доверие. Эл придет в бешенство, — заметил Кикха. — Слышал, что сказал ребенок. Нас тут не любят.

— Кому на этой площади не хочется знать, кто она в действительности такая? — спросил Радоборт.

Он выхватил из толпы небольшого роста женщину в яркой одежде.

— Хотела бы ты знать, милая женщина, кто такая Эл? — спросил у нее Радоборт.

— Ой, господин! За милую женщину, спасибо. Только я не певец, чтоб знать, кто она такая, — радостно ответила та.

— А почему не спросишь певцов? — спросил Радоборт.

— А где я возьму богатство, чтобы расплатиться за такую правду, — тут женщина смутилась, он смотрела на них какое-то время, потом заметила. — Есть такая правда, которая хороша, когда она тайна для толпы.

Она вновь была увлечена в круг людей.

Кикха и Радоборт переглянулись.

Эл тем временем мчалась по улице к дому Ладо, она не сомневалась, что разыщет Алмейру там. Эл вбежала в дом. Первым делом она переоделась. Очутившись в своем обычном сером костюме, Эл почувствовала себя уютнее. Перекинув через плечо сумку, с которой она старалась не расставаться, накинув плащ, Эл исследовала дом. Девушки не было. Тогда Эл сделала вывод, что королева прячется в другом месте. Эл вернулась на площадь, нашла место, где было немноголюдно, и подкралась к дворцовой стене. Разбег. Прыжок. Эл как кошка вскочила на перила галереи, спрыгнула на пол. Она пригнулась, чтобы ее не заметили с площади. Не плохо бы натолкнуться на жреца, он подскажет, где искать королеву. Эл зря надеялась. Такие существа имеют свойство не появляться, когда они действительно нужны. Тут ей пригодилось знание дворца. Скоро Эл оказалась во внутреннем дворике, где, рос маленький сад. В арке галереи третьего яруса Эл заметила Алмейру. Та вдруг метнулась в глубину галереи. Эл удивилась тому, что Алмейра убегает от нее. Эл помчалась вдогонку. Ей пришлось рыскать по коридорам, пока она не настигла девушку.

— Почему королева одна и прячется, когда все ликуют? — спросила Эл.

Алмейра посмотрела на Эл своими проникновенными очами. Эл догадалась, что с девушкой произошла перемена, что ее присутствие вызывает боль у молодой королевы.

— Что случилось? — задала Эл следующий вопрос и подошла вплотную.

— Мне не обязательно присутствовать на празднике. Я им чужая, — ответила та.

— Какая интересная позиция. Не пора ли перестать питать собственную трусость? Не порадуешься ли ты оттого, что я скажу? Я нашла способ отвести ураган от города. Есть надежда, а это повод для радости.

В ответ девушка тяжело вздохнула и заплакала.

— О святые небеса! — воскликнула Эл. — В этом городе до сих пор не идет дождь только потому, что вся влага выливается через эти очи! Что опять случилось? Ты же не жертв оплакиваешь? Алмейра, не вынуждай меня на крайние меры. Я могу узнать о твоих печалях помимо твоей воли. Как люди воспрянут духом и поверят в спасение, если видят испуганную и вечно чахнущую королеву?

— Неужели ты не понимаешь?! Ты не знаешь причину моего горя?! Неужели ты не видишь! Я хочу умереть! Нельзя так больше мучаться! — с рыданиями выкрикнула Алмейра.

— Я не знаю причину твоего горя, — призналась Эл. — И мне не понятно твое желание умереть. Вот не ожидала.

— Оставь меня, Эл. В тебе и счастье, и горе, и мука одновременно. Владыка наказывает меня! Но зачем так жестоко?!

— Я думаю, владыка здесь ни при чем, — сказал Эл, призывая свое терпение. — Ты не могла бы мне, глупой, объяснить, что твориться в твоем сердце? Постой, — Эл вдруг улыбнулась. — Радоборт?

— Я люблю его! — с болью простонала Алмейра. — Люблю. Никто и никогда не возбуждал таких чувств, такой боли.

— Да-а-а, — протянула Эл. — Твой выбор оказался по-королевски сложен. Хм. Да.

Эл отошла от Алмейры. Подпрыгнула и уселась на перила.

— Что же ты станешь делать? Страдать моча? — спросила она.

— Что мне остается, если он избрал тебя!

Эл старалась не засмеяться, пряча улыбку, она терла пальцами кончик своего носа.

— Выход здесь один. Нужно признаться ему. Это огромный риск, потому что этот мальчишка не знает, что такое любовь.

Эл увидела, как Алмейра перестает рыдать, как ее охватывает изумление.

— Так ты не любишь его?

— Ты придумала себе бог весь что! Мы чуть не убили друг друга! Хороша любовь! Наш разговор после схватки ты приняла за объяснение? Зря. Я люблю другого.

— Кикху?

— Нет. Он далеко отсюда.

— Тогда почему ты не с ним? — Алмейра выразила красноречивое изумление.

— Мы потеряли друг друга, потому что однажды я не решилась сказать ему правду о себе, о своих чувствах, об опасностях, которые мне действительно грозили. Я охраняла его чувства, его покой, чего не должна была делать. В результате, я потерла его, свой мир и даже себя. В иной ситуации, я бы посоветовала не торопиться с признаниями, но сейчас время быстрых событий, один день — дороже вечности. Скажи ему, как только почувствуешь, как только представиться возможность. — Эл спрыгнула с перил, подошла и крепко сжала руки Алмейры. — Долой смятение. От нашего с тобой мужества зависит будущее этого города и его народа. Идем. Люди должны видеть свою королеву. Она прекрасна и достойна уважения.

Эл распахнула складки верхней одежды Алмейры, под ним мелькнуло лиловое платье.

— То, что нужно, — заключила Эл и освободила Алмейру от серого одеяния. Потом сняла свой плащ и набросила ей на плечи. — Вот так. Рядом с тобой должен был идти принц или король, но, увы, я лишь могу его заменить.

Эл засмеялась, а Алмейра, утирая остатки слез, сказала:

— Это, почти, правда. Ладо изначально принял тебя за принца. Он вел тебя в город, надеясь, что ты будешь нашим королем.

Эл засмеялась еще громче.

— Я оказалась женщиной! Бедняга.

— Эл, могу я попросить тебя?

— Да.

— Позволь мне привести в порядок твою одежду и волосы, поскольку нам предстоит торжественный выход.

— Не могу отказать, — согласилась Эл.

Алмейра завела ее в одну из комнат. Там Эл увидела огромное зеркало и остановилась, как вкопанная. Королева пыталась подвинуть Эл к зеркалу, чтобы та взглянула на себя, но сдвинуть оцепеневшую Эл с места оказалось не под силу. Алмейра нашла гребень и аккуратно разобрала первую прядь волос. Эл так и стояла на месте, пока ее шевелюра не превратилась в красиво уложенный ореол. Алмейра сняла сумку с плеча, поправила куртку.

— Что это за зеркало? — наконец, спросила Эл.

— Самое обычное. Секрет этих зеркал прост, его показал странник.

— Твой отец?

— Откуда ты знаешь? — смутилась Алмейра.

— Меня нельзя поить. Все претензии к Таниэлю и его братьям.

Алмейра понимающе кивнула, но заметила:

— Горожане лишь подозревают это.

— Я не выдаю тайн чужого происхождения. Меня это не касается.

— Благодарю тебя, Эл.

— Что отражается в этом зеркале? — спросила Эл.

Алмейра оставила в покое ее одежду и заглянула в лицо.

— Ты знаешь легенду о зеркалах? — спросила она.

— Нет, — честно ответила Эл. — Какую легенду?

— Когда-то владыка этого мира создал зеркала, которые отражали истинную природу всего живого. Каждый, кто смотрел в зеркало, мог понять свое предназначение в этом мире. Но владыка позднее уничтожил все зеркала.

— Почему?

— Это знает только он, — ответила Алмейра.

— А это зеркало?

— Оно отражает видимость.

Эл вздохнула. Алмейра ждала, что она взглянет на свое отражение. Эл не двинулась с места.

— Все готово, — сообщила Алмейра.

— Нам пора, — сказала Эл и подала Алмейре руку.

Они спустились в нижнюю галерею.

— Мне не хочется выходить из дворца, на площадь, — со смятением в голосе сказала Алмейра.

— Но там стоит кресло, я видела. Оно для тебя, — настаивала Эл.

— Нет. Его ставят каждый год. Оно для короля. Это напоминание, что у нас был король и надежда, что он когда-нибудь будет, — сказала Алмейра и открыла перед Эл дверь.

Эл проследовала за ней по подземному переходу, они вышли на поверхность где-то за пределами площади. Они подошли к воротам. С площади доносился звучный голос Даниэля. Он пел. Эл стала вслушиваться в слова.

— Слышишь? Он поет о любви. О том, что в город пришла любовь. Хороший знак. Певец не лжет. Смелее, моя королева, — торжественно произнесла Эл и толкнула створки ворот.

Алмейра вздрогнула, Эл удержала ее руку в своей и ввела на площадь. Звучала музыка, голос Даниэля стал громче. Он пел со ступеней дворца, так чтобы всем было видно его.

Даниэль с возвышения разглядел, что происходит в дальних рядах. Люди расступались, по образовывающемуся проходу, шагала Алмейра в сопровождении Эл, потом он увидел сияющий взгляд старшего брата Таниэля, одобрительный кивок Ладо, торжество в лице маленького Хети, изумление Радоборта, который не сводил с королевы глаз. Даниэль неожиданно для себя соприкоснулся с ощущениями Кикхи, который был не проницаем до этого момента, он проникся ощущениями, которыми жил в это мгновение тот, кого все называли великим. Кикха был благодарен Эл, он испытывал удовлетворение и гордость за нее, точно видел триумф друга.

Даниэль умолк, потому что не смог петь, смятение охватило его. Совсем недавно великие всучили Таниэлю редкий кристалл, чтобы певцы рассказали людям об Эл. В их просьбе, как сказал Таниэль, не было доброго умысла, потому он пытался отказать в просьбе, но строгое требование, с которым обратился Радоборт, не подразумевало отказа. Таниэль принял плату, покачал головой и помрачнел. Теперь Даниэль с тревогой смотрел на Кикху. Когда была ложь? Тогда или сейчас?

Кикха ответил ему насмешливым взглядом, дал понять, что он все слышит, что придется исполнить обещанное. Даниэль понял, что великий состроил им ловушку, в которую попалась совесть троицы певцов.

Даниэля бросило в жар. Он сошел по ступеням вниз и поравнялся с девушками, точно встречал их. Эл серьезно посмотрела на него и передала руку Алмейры ему. Даниэль взял ее механически и направился к креслу. Ему показалось, что Алмейра испугалась, когда он усадил ее на трон, предназначенный королю, но Эл кивнула ей одобрительно, Алмейра осталась сидеть. Эл развернулась и поклонилась людям. Наступило молчание. Девушка обвела взглядом притихших горожан. Ее поступок стал неожиданностью, но еще не вызвал ни осуждения, ни одобрения. Ладо отделился от толпы, поклонился и встал за спинкой трона, поддерживая решение Эл, там же встали и трое певцов. Перед тем, как присоединиться к ним, Эл встала напротив трона опустилась на колено и коснулась края платья Алмейры.

— Пока я пребываю в этом городе, мои знания, мое сила, моя отвага в твоем распоряжении королева Алмейра, — сказала Эл так громко, чтобы ее слышали все.

Эл встала рядом с Ладо.

— Благодарю тебя, — шепнул он.

— Что-то я жреца не вижу, — тоже шепотом сказала Эл.

— Он не посещает праздники, — ответил Ладо.

— Эл, — позвал Таниэль, — сейчас время для песен. Что нам делать?

Эл указала взглядом на Алмейру.

— Как решит королева, — ответила она.

Таниэль склонился и спросил разрешения у Алмейры и еще шепнул ей что-то очень тихо.

— Такова их воля, — сказала Алмейра.

Таниэль приблизился к Ладо, и загадочно шепнул тому на ухо. Ладо встревожился. Тут Эл догадалась, что речь о ней. Таниэль в это время двинулся к лестнице, Даниэль и Маниэль шагнули за ним. Ладо сделал два шага и встал плечом к плечу с Эл.

— Мне нужно тебе сказать, — начал он. — Случилось то, чего я не ждал. Мне следовало объяснить раньше.

— Конкретнее, — сказал Эл. Люди на площади ждали представления, и ей не хотелось задерживать общее веселье.

— Отойдем к стене, — предложил Ладо.

Они оставили Алмейру одну, лишившись поддержки, она почувствовала себя неуютно. Люди были захвачены предвкушением продолжения праздника, и на нее уже мало кто смотрел, взоры устремились к певцам. Королева перевела дух.

Эл снова оказалась у ворот. Вид у Ладо был виноватый. Эл ждала объяснений.

— Я должен был предупредить тебя, но события мчались, и я не успел сказать. То, что сейчас будет происходить, затрагивает тебя.

— Каким образом? — спросила Эл.

— Эл, это традиция. Певцы прибывают в наш город каждый год перед ураганами. В этом городе принято...

— Ладо, я уже понимаю, что у вас принято, можно рассказать очень коротко.

— Сейчас будет часть праздника, когда певцов можно попросить спеть о чем угодно. Если кто-либо просит спеть о другом жителе или госте он должен за это заплатить.

— За меня заплатили? — спросила Эл.

— Да.

— Догадываюсь кто. И дорого?

— Таниэль не сказал мне цену.

— Забавная традиция. Необычно для моего понимания.

Эл не стала продолжать объяснение, Ладо с трудом давался этот разговор. Она хотела пройти сквозь ряды людей обратно к Алмейре, но сообразила, что исход представления неясен и откровения о ней могут навредить королеве.

Эл оказалась не единственной, о ком просили сложить песню. Таниэль уже огласил первую просьбу и запел. Он на ходу слагал куплеты с изрядной долей юмора, они звучали как поучение, люди на площади хохотали, и ему приходилось делать перерывы, чтобы успокоить народ. Когда Таниэль закончил петь, тот, о ком звучали его слова, вышел на ступени, обнял Таниэля и поблагодарил.

Настала очередь следующего, о нем пел Маниэль, он не подражал брату, и песня его оказалась серьезной, о несчастной любви. Из текста Эл поняла, что один молодой человек попросил спеть о своем друге, чтобы помочь раскрыть его душу. Эл была тронута этой песней. Маниэль, быть может, помог объединиться двум сердцам.

Потом Даниэль сложил веселую песню про соседа, который немного скуп, но не потому, что скуп от природы, а просто не подозревает о своей скупости. Вышла забавная песенка. И Эл увидела, как один горожанин взял плату за то, что поют о нем.

И тут Эл поняла, что настала ее очередь. Таниэль сообщил о поступившем заказе, народ оживился. И вдруг певец сказал:

— Я взял плату, но усомнился в том, что ее достаточно.

— Ты хочешь еще? — услышала она вопрос Радоборта.

— Я бы просил совета у людей. Такое в этом городе в первый раз. Что мне делать, люди?

— Ты знаешь правила, певец! — кричали ему из толпы. — Ты взял плату, теперь придется петь. Если гостья сочтет плату малой, мы согласны собрать еще, сколько сможем.

Эл стала не по себе, захотелось уйти, оставив им право следовать своим традициям. Она старалась не сердиться, однако, чувствовала себя уязвленной.

— Что мне делать, Эл? — спросил Таниэль.

Эл не сдержалась, в ее голосе звучали злорадные нотки.

— Разве такому великому певцу не слышна песнь моей души? Или ты сейчас оглох?

— Сколько бы я не дал, даже более того, что дали мне, ты не возьмешь ни пылинки, госпожа. Я не смею предлагать тебе, — смутился Таниэль.

— Сколько за меня заплатили? — выкрикнула Эл и пошла к ступеням, перед ней расступались, а она видела, как на лицах появляется виноватое выражение.

Таниэль тем временем достал крупный кристалл. Эл догадалась, кому он принадлежал.

— Я поступлю по-другому, — сказала Эл, взяла камень в руки и швырнула в Кикху. — Вы не возьмете плату, но петь все ровно будете. Правду. Как оно должно быть.

Камень едва не угодил в голову старшему брату, Радоборт перехватил его.

— Это я заплатил, Эл! — выкрикнул Радоборт. — Разве всем уже не известно, как ты великодушна. Так пусть услышат балладу о тебе.

Даниэль почуял новую ссору.

— Мы принимаем твои условия, Эл, — сказал он и положил ей руку на плечо. — Позволь мне и Маниэлю взять этот труд на себя. Одного голоса будет недостаточно, а два то, что нужно, а Таниэль путь нас поправит.

Эл чувствовала, как растет напряжение в душе Таниэля, и поняла, что уже стареющий брат не сможет петь от волнения.

— Изволь, — кивнула Эл.

Маниэль встал у другого ее плеча и произнес первые слова, Даниэль подхватил мотив и продолжил, так они, словно переговариваясь, запели на два голоса :

Проходит этот день,

Один из тысячи, что проносились мимо,

И он не повторим, как все другие,

Из тысячи, когда была любима,

Когда сияла славой жизнь моя.

Но, где бы ни скиталась я,

И тысяча миров мне не заменят

Родимый дом и голоса друзей,

Что слышу я в своих воспоминаниях.

Я воскрешаю прошлое, когда мне грустно,

Оно уже не затмевает разум и не мешает

Жить и в этом дне.

И пусть никто не вспомнит обо мне.

Я свой свершаю путь велением сердца.

И, может быть в стремлении моем

Вы не найдете ни нужды, ни прока,

Меня вы не вините в том.

Я с вами прибываю лишь до срока,

Когда опять уйду своим путем.

В течение времен я перестала видеть

Прямую череду событий,

Я вижу жизнь, как полотно из нитей,

Что соткано судьбой.

На этом полотне и времена, и души,

И рок сплетаются в одно,

И дай мне Бог, на это полотно

Свой наложить стежок.

Да так, чтоб стало лучше,

И чтоб не упустить заветный срок.

Не просто следовать узорами судьбы,

Преодолеть сомнения и страх

И ложь, что на чужих устах

Сплетает сети зла.

О, будь добра, судьба! Чтоб я смогла

Замкнуть заветный круг,

И обрести тот мир, что сердцу дорог.

Опять попасть туда, где ждет меня любовь,

Где другом и любимой буду вновь.

Они пели, а перед глазами Эл стали проноситься картинки из прошлого. Первые путешествия во времени, полеты, космос, лица наставников и друзей, немногих врагов, плен, остров. Эл увидела всю свою жизнь, словно перед смертью. Голоса сплетались, терзали душу, а песня все не кончалась. Когда смолкли последние звуки, Эл очнулась со слезами на глазах. Певцы стояли рядом.

— Это обо мне? — спросила Эл.

Она смотрела на все отсутствующим взглядом.

Ладо издали наблюдал все действо. Он видел, как поднялся и ушел Кикха. А Эл впала в некий транс, он узнал этот взгляд, такой, какой видел на поляне во время схватки, словно дверь только что отворилась перед ней. То была дверь в прошлое. Он облегченно вздохнул. Все обошлось.

Эл спустилась со ступеней и ушла с площади. Никто не последовал за ней. Не посмели. Он понимал — извиняться бесполезно, и думал, что певцы немного нарушили условия. А возможно ли спеть обо всем сразу? Он не знал историю жизни Эл, но давно сделал вывод, что такой опыт в таком молодом возрасте, каким, очевидно, обладала она, не зарабатывается легко. Рассказ Алмейры о ранах, схватка с Радобортом, ревность Кикхи, — все говорило о том, что Эл не случайный гость в этом мире, что у нее есть цель, которую ему не дано постичь.

Эл брела прочь от центра города, ей хотелось спрятаться от всех, забиться в угол, забыться. Воскресли! Опять воскресли ее воспоминания! Она слышала голоса. Певцы пели, и среди их голосов ей чудился голос Игоря, смех Ники, вкрадчивые мурлыкающе интонации Дмитрия. Она не слышала только один голос — Алика.

— Прости меня, Эл. Я должен был остановить Радоборта, — это был его голос, и Эл шарахнулась в сторону.

Показалось. Кикха стоял за ее спиной. Эл свела брови, ей было неприятно видеть его, она снова пережила все чувства, что вспыхнули на площади, но не дала выхода злобе. Ком в горле. Она не смогла ответить, пошла дальше.

Совсем без цели она вышла к тем трущобам, где жили Хети и Алмейра. Она нашла тот дом, зашла внутрь, поднялась на второй этаж. Дом казался брошенным. Эл легла на пол, свернулась калачиком и больше не шевелилась. Приступ подобного оцепенения она переживала, когда очутилась одна на острове, когда нет ни мыслей, ни устремлений.

Она закрыла глаза. И незаметно погрузилась в тяжелый сон. Сама собой перед ней возникла картина прощания с островом. Алик. Алик. Этот образ снова стоял напротив. Что она говорила Алмейре? Признаться. Время. Время. Завтра может не наступить.

— Я люблю тебя. Слышишь. Я другая. Не важно, что такая я тебе не нужна. Я другая, но я люблю тебя.

Он молчал. Это была картинка из ее памяти, а не видение, а так хотелось, чтобы он возник. Эл впервые осознала, что ей нужна защита, что так в одиночку ей отсюда не выбраться. И тут возник другой образ, которого не было в ее видениях. Дмитрий. Какой-то высокий, мощный, слегка не бритый с шальным взглядом.

— Так не пойдет, капитан, — журчал димкин голос. — Вставай. Битва еще не окончена. Проснись, Элька. Неужели ты пропустишь первый порыв этого проклятого ветра. Или я в тебе ошибаюсь? Бейся, капитан. Не время киснуть.

Эл проснулась.

— Дмитрий?!

Пустой дом, хмуро, сквозняк, какого не было. Первый порыв!

Эл вскочила на ноги. Спохватилась. Сумки нет. Эл выбежала на улицу, она мчалась к городской стене, только потому, что так сказал Димка. Уже известным путем она влезла на стену. Он не ошибся. Это была еще та картина! Эл имела дело с бурями, потому впилась взглядом в сплошную стену мглы, которая летела на город с огромной скорость, она хотела поймать ее направление. Еще чуть-чуть и мгла достигла холмов с остатками храма. Там она немного рассеялась, появились течения, и Эл смогла ясно увидеть, как движется это нечто, как скользит между холмиками и тает. Досмотреть представление до конца она не смогла. Инстинкт самосохранения погнал Эл прочь со стены, только теперь стало очевидно, что ее снесет оттуда. Эл, царапая руки, разбивая колени ,сползла со стены и бросилась бежать. Не чувствуя под ногами мостовой, она мчалась так быстро как могла. Куда? Эл понятия не имела, где ей укрыться. Ее вынесло на дворцовую площадь.

— Сюда! Сюда! — услышала она крик.

Эл остановилась. На другом конце площади стоял и махал руками Матиус. Эл побежала к нему. Он не дождался, пока она поравняется с ним, и метнулся в ворота. Вместе они бежали к храму. Эл чувствовала, что не успеют. Грохот сзади означал, что ураган уже в городе. Они опять оказались на дворцовой площади, правда, в другом конце.

— Сюда! Сюда! — твердил Матиус.

Он метался как заяц. Эл уже собиралась схватить его и тащить во дворец. Матиус опередил ее и вбежал в галерею быстрей. Эл оглянулась. Темное марево уже застилало площадь, в лицо ударил удушающий порыв. Она задержала дыхание.

Матиус распахнул дверь. Она вбежала за ним. Он уже поднимал плиту. Эл помогла ему, и они свалились в темный лаз. В ловкости Матиусу не откажешь, он успел зацепиться за что-то, да еще прикрыть плитой отверстие. Он хрипел. Эл тоже дышала с большим трудом.

— Беда, — выдохнул Матиус. — Этот все снесет. Ох.

В темноте Эл слышала его бормотание, переходящее из внятного в совершенно неразборчивое. Эл не могла еще сообразить, что Матиус перешел на другой язык. Он долго что-то говорил. Эл перевела дыхание, откашлялась, и уже потом стала вслушиваться в его новую речь.

— Ты не знаешь этого языка, он уж очень древний, — внятно сказал Матиус. — Пришлось вспомнить его, когда искал смысл твоего имени. Думаешь просто прикидываться сумасшедшим. Ух. Пока разыскал тебя, думал, целая вечность прошла. Чуть не погибли. Какой переполох был вчера и всю ночь. Искали тебя. Думали, ты ушла. Пропала и все. Этот здоровенный великий метался по городу, злющий, как тот ветер. Вот радостная весть — ты можешь и от них спрятаться. Значит, и от владыки. Кто меня после этого переубедит, что ты — странник.

Эл переводила дух и молчала. Матиус дернул ее за рукав.

— Нельзя тут стоять, он и сюда проникнет. Нащупай внизу плиту.

Эл стала шарить в темноте. Они стояли в колодце, где поместилось бы еще несколько таких как они. Она нашла люк у себя под ногами — гладкую поверхность отличную от плит пола.

— Нашла, — сказала она.

— Я думал, ты говорить разучилась. Сердишься.

— Нет.

Матиус нащупал что-то в темноте и открыл люк. Эл скользнула туда, повисла на руках, ноги нащупали пол. Эл аккуратно встала на ноги.

— Там коридор, — указал Матиус. — У тебя за спиной есть ниша, поищи там лампу. Ай, да ты огня не достанешь. Вот что. Люк нужно за собой закрыть. Как бы тебе подержать меня.

— Спускайся, я возьму тебя за ноги, — сказала Эл.

— Не. Ты отойди, я сам.

Матиус, как мешок, рухнул рядом, покряхтел. Он взял у нее лампу. Свет осветил длинный коридор, который вдали поворачивал направо. Эл смотрела на светильник.

— Он не похож на те, что вы зажигаете наверху.

— Вот странность. Во время урагана шары не светятся, словно ветер забирает их силу. Заметила, что в храме я пользуюсь огнем. Огонь в храме должен всегда гореть. Всегда. Я ежедневно проверяю огни. Пора закрыть проход. Встань мне на спину и закрой его.

Эл быстро справилась с задачей.

— Вот, что значит — молодость, — поднимаясь с колен, кряхтел Матиус. — Эх, жалею, что в юные годы не путешествовал.

— Куда теперь? — спросила Эл.

— А где ты видишь две дороги?

Они очутились в лабиринте длинных коридоров, тут не оказалось ловушек и ложных проходов, но путь сильно петлял. Эл размышляла о назначении этих подземелий. Матиус молчал, шагал рядом и всматривался в стены.

— Что ты ищешь? — спросила она.

— Заветный камень, — ответил не без гордости Матиус. — Только я один знаю, что эти коридоры уцелели. Даже жрец не знает о них. Сюда не проникает никакая сила извне, эти ходы будто другой мир. Когда я брожу по ним один, мне начинает чудиться, что я вижу неимоверно дальнее прошлое, когда великие посещали этот мир чаще, а намерения их были полны добра и участия к жизни людей. Я так погружаюсь в те стародавние события, что возвращение на поверхность делает меня грустным и растерянным.

— Ты хорошо знаешь историю этих мест? — спросила Эл.

— Я ее знаю, в отличие от других, а поскольку состязаться мне не с кем, не смею судить, хороши ли мои познания.

— Ты мог бы мне рассказать?

— Ты знаешь. Певцы поведали тебе историю города.

— Я до сих пор не знаю, какое открытие сделал король Алмейр, за что владыка проклял его? Что-то здесь не стыкуется. Это же очень странно. За открытие не наказывают.

— Еще как наказывают. Разве в твоем мире такое не случается? А с тобой такого не случалось? Было ли в твоей жизни так, что ты совершала открытие, и тебя изгоняли за это?

— Не совсем в точности так, — ответила Эл, потирая подбородок, — но история моего мира изобилует подобными фактами. Правда, с одним важным замечанием. Там люди осуждали людей, а тут владыка наказал подданного. И за что, за то, что тот познал истину?

— Про истину не знаю. Никто не знает, что познал Алмейр.

— Но существует же книга, в которой король написал о своей жизни.

Матиус засмеялся.

— Существует? Это легенда. Только легенда. Никто не держал этой книги в руках. Прими совет, не задавайся этим вопросом, не повторяй ошибку короля. Ты тут гость. Делай свое дело и ступай дальше.

— А правда, что перед смертью Алмейра посетили двое? — спросила Эл.

Матиус изумился сказанному и остановился. Он смотрел на нее вопросительно, но без испуга.

— Тех двоих никто не видел, кроме короля, — загадочно прошептал Матиус, — Он будто бы бредил перед смертью. Он говорил о них жене. Кто это пооткровенничал с тобой, не боясь гнева владыки? Уж не длинный ли опять строит козни?

— Ты о Кикхе? Едва ли он знает эту историю.

Матиус вдруг засмеялся ее словам, Эл почувствовала себя наивным ребенком.

— Так он же и был тот, кто заставил наследника великих королей поднять бунт против владыки. На того первого Алмейра не действовал гнев владыки, поскольку только одному потомку он доверил тайну. Короли хорошо знали законы этого мира и не нарушали их, поэтому проклятие не свершалось. Но появился этот великий, и тайна раскрылась.

— Кикха все знает?!!! — не выдержала Эл и перешла на крик.

— Ты так кричишь, что стены осыплются. Потише. Тише. Зачем кричать? Вот как вышло! Ты и не ведала, кто рядышком? Ох, хитер. Как хитер. Тебя провел.

— И не раз, — с отчаянием согласилась Эл. — Знал. И не помог.

— Они такие, слуги владыки, — пояснил Матиус.

Эл села у стены.

— Он предупреждал меня, чтобы я не вмешивалась. Не зря предупреждал. Что-то здесь не так. Подозрительно. Матиус, но ты не жрец. Ты откуда знаешь?

Матиус сел рядом. Он устал и не прочь был отдохнуть. К тому же девушка не считала его странным, говорила доверительно. Матиусу было приятно, что она проста в беседе и не все знает. Как все в городе он симпатизировал Эл, сам не мог бы объяснить почему. Матиусу очень хотелось, чтобы она избавила от проклятия его город, он был уверен, что в ее светлой голове родился умный план. Помочь ей — было счастьем для Матиуса.

— Я хранил городской архив, прочел много рукописей. Во времена молодости мы с Ладо искали истину, как ты выразилась. Ладо считал, если он управитель города, то он должен познать правду, я так же думал, потому что хранил историю города. Малышка Алмейра часто лепетала про огни в городе. Ладо первым догадался, что она предупреждает нас о пожарах. Он всегда понимает ее лучше других. — Он вдруг встал. — Пойдем. Судьба заставила меня спрятать тебя от бури именно в этом месте, может быть, она дает мне подсказку.

Превозмогая усталость, он провел ее еще многими коридорами, прежде чем нашел, как он говорил, "заветный камень". За следующим поворотом Эл увидела, что ход раздваивается, а один из проходов завешен тканью.

— Мы сейчас находимся как раз под храмом. — Матиус откинул покрывало, и они вошли в большую на вид комнату снизу до верху заставленную или просто заваленную подобием книг и свитков. Эл еще раз убедилась, что эта цивилизация подобна ее миру. — Вот все, что я смог уберечь. Мне некому доверить этот секрет, у меня нет преемника, как найдется, так и погибает от следующей бури. Хотел посвятить в это дело королеву, но очень за нее обеспокоен.

— Архив. Матиус. Это же находка! Тут найдется что-нибудь о вашем храме?

— Сейчас покажу. — Матиус хорошо ориентировался в видимом беспорядке. — Только нельзя подносить лампу близко, жар огня портит рукописи. Если ты разглядишь что-нибудь из надписей, то смотри, сколько хочешь. Тут мы и передохнем.

Матиус с облегчением опустился на пол и скоро заснул. Эл осталась разбирать те бумаги, что он дал ей. Глаза привыкли к полумраку, Эл неплохо видела. То, что показал Матиус, было настоящим сокровищем. Это были планы храма нарисованные твердой рукой знающего человека. Рисунки были так точны, что отображали малейшие детали. Эл нашла подтверждение, что ход ее мыслей был верен. Она от радости хотелось обнять старика, но он спал. Она улыбалась и с благодарностью посматривала на него, жалела, что оставила сумку во дворце, от ее вещей при таком бурном разгуле стихии может ничего не остаться, а там и костюм, и прибор, ее собственные планы храмов и местности. Эл нашла чистые листы и грифель и принялась за работу. Она стала точно копировать архивные рисунки, подмечая на чистых полях особенности, чтобы не забыть. Она долго занималась этим. Уже проснулся Матиус и стал кряхтеть, разминая тело. Он подошел к ней и посмотрел на ее работу.

— Это правильно. Пусть никто не знает пока, что существует это хранилище. Пусть подумают, что ты сама так нарисовала, — одобрил Матиус ее копирование.

— Это будет нечестно, но если мне удастся, я потом признаюсь, откуда взялась идея. Я нашла особенность, которую не смогла бы учесть. У меня нет знаний, которыми обладал мой предшественник. Матиус ты знал, что в храме должна стоять статуя?

— Да, про то все знают. Она должна быть особенная. Ее наш мастер не успел сделать. Были и рисунки ее, но я никак их не найду. Не уцелели. Я хранил его бумаги отдельно, потому что знал, что они пригодятся, но листов со статуей я не нашел.

— Ее можно заменить колонной?

— Нет. Я хорошо помню его слова. Он объяснял, что статуя должна иметь точные пропорции, она должна держать огонь. Он говорил, что было бы лучшим, если бы на постамент встал живой человек и продержал огонь всю бурю. Кто же решиться на такое?! Это же верная смерть.

— Понятно. Тогда важен не только человек, но и его пропорции. Вес значения не имеет, важна структура тела. Огонь нужно держать на определенной высоте. Тут есть расчеты, но я не понимаю вашу систему исчисления. Может быть, ты преподашь мне урок вашей математики, чтобы мне удалось разгадать его расчеты.

Матиус взял из ее рук лист. Повертел.

— Тут три размера, тут четыре, тут пять. Все размеряется нашим эталоном меры, мы носим его с собой. — Матиус покопался в складках одежды и добыл каменный брусок. — Этим можно все измерить. От него считаем размеры. Вот возьму твою руку. — Матиус приложил брусок к кисти Эл. — Ой, как точно. Твоя кисть как раз в размер.

Эл положила брусок на ладонь. Матиус был прав. Она с интересом промерила свою руку.

— Забавно. Ровно пять брусков. Если в вашем мире действую те же силы, что в моем, то законы пропорций должны, совпадать или отличаться на коэффициент. Она взяла ладонь Матиуса, она оказалась длиннее бруска.

— Я не подхожу, — усомнился Матиус. — У меня тело не тех размеров. Тут нужны другие люди.

— Да. Только они наверху. — Эл вздохнула.

— Не думай о том, что там происходит, — посоветовал Матиус.

— Стараюсь, — ответила Эл.

— Отдохни. Я заберу фонарь и пройду по коридору дальше. Есть недалеко место, где я смогу понять: закончилась буря или нет.

— Я с тобой.

— Зачем. Оставайся. Я сам.

Эл осталась в темноте. Она стала размышлять. Кикха обмолвился когда-то, что видел храм за стеной, когда он еще был цел. Кикха пришел в город, который страдал из-за его действий и спокойно взирал на то, что сталось с этими местами. Как он мог быть так невозмутим? В начале пути он казался ей другим. Не стоит преувеличивать, все тогда вели себя иначе. У нее не было иллюзий относительно Кикхи, тем не менее, из всех наследников он до сих пор казался самым загадочным, перемены настроений и провокации, молниеносный ответ на события и апатия. Эл приходила к выводу, что он играет свою комбинацию, для него не важен исход, важно здесь и сейчас, а что касается цели, то она у него не одна. Чтобы так контролировать себя и события нужно иметь дар, солидный опыт и выдержку. Однако, Эл уже не считала соперника хладнокровным, в этом великом играл жизненный огонь, и порой он вспыхивал в Кикхе так яростно, что тот терял контроль над ситуацией, превращаясь буквально в человека. Эл прокрутила в голове все сцены их общения. Подозрения и прежде посещали ее, а сейчас ей стало казаться, что Кикха двоится. Ее присутствие тому виной? Его характер? Или сами условия их нынешнего существования? Она могла сделать вывод, что действия Кикхи направлены не против нее, ни против кого-то вообще. Он следовал ходу событий, реагировал на них, вмешивался лишь настолько, насколько позволяла его гордыня. Нет, на счет гордыни это она зря, он изображает гордость. Он же просил прощения после той баллады на площади, не публично, на улице, не получив ответа не стал преследовать ее. Матиус сказал, что ее потеряли. Наверное, они решили, что она воспользовалась дверями. Нужно спросить у Матиуса: остались ли Кикха и Радоборт в городе?

Как много случилось с момента ухода из дворца! Целая вечность. Эл уже казалось, что она всю жизнь прожила только в этом мире, а ее прежние скитания постепенно превращаются в миф, эпизод. Этот мир более других действовал на нее. Как захватила ее идея помочь городу! Она оставила состязание, оставила найденную дверь, даже осмелилась просить встречи с владыкой, как-то уж очень по-хозяйски она себя ведет.

Вернулся Матиус и прервал ее размышления.

— Думаешь? — спросил он, разглядывая в свете фонаря лицо Эл. — Это полезно. Тут думается хорошо, по-другому, чем на верху. Тут другие силы и никогда не бывало ветра. Тут я часто точно просыпался ото сна и задумывался о жизни гораздо больше, чем думаю о ней на поверхности. Отсюда события видятся мне глубже.

Матиус тихонько захихикал.

— Позволь спросить, Эл, о чем тебе думалось?

— Я размышляла сначала о Кикхе. Потом немного о своих путешествиях до того, как я появилась здесь, о в вашем мире, и вот только что думала о том, верно ли я поступила, когда вмешалась в дела вашего народа. Имею ли я такое право? — рассказала Эл.

— Право? Сам владыка дал тебе право на попытку. Гневался ли он, когда говорил с тобой? — серьезно спросил Матиус.

— Нет. Мне показалось, он был доволен, — ответила Эл.

— Ты не странник, если он не истребил тебя. Ладо очень опасался, что ты не вернешься. Странники такой народ, что не побоятся и владыке миров в глаза посмотреть. А ты вернулась с разрешением. Я рискую вопрошая так, но ты часом не дочь владыки?

— А что у вашего владыки есть дети? — очень удивилась Эл, пользуясь тем, что Матиус смотрит в другую сторону. Старик не заметил ее лукавства.

— У каждого владыки есть и должен быть наследник. Если владыка может представиться и так и сяк, и бродить среди смертных неузнаваем, то и его дитя так может.

— Нет, Матиус, не тревожься. Я не его дочь.

— Это я шутил, — опять захихикал Матиус. — А может, мы так тебя обидели, что ты отказалась от мыслей нам помочь?

— А зачем я срисовывала чертежи?

— Эх, это я от слабого ума.

Тут улыбнулась Эл.

— Твой ум светлее многих. Матиус, смог бы ты ответить мне на несколько вопросов? Очень важных.

— Задавай. Сидеть нам тут еще долго. Буря страшная, еще долго будет бушевать. За беседами быстрее время проходит. Спрашивай.

— Кикха и Радоборт остались в городе или ушли?

— А куда им деваться? Двери им не раскроются. Вы к ним ходили и вернулись, ты, потом они.

— Откуда знаешь?

— С высоты храма много можно увидеть, я проверяю огни в храме и за одно подсматриваю, где и что происходит. Они остались. Наша ясноглаза королева удержала их. Они подумали, что ты добралась до двери, хотели догнать тебя. Алмейра очень была недовольна их затеей на площади, и чтобы остудить свой гнев, высказала им много обвинений. Я не видел, чтобы так темнели от гнева глаза нашей ясноокой королевы. Потом она сказала, что их величие несравнимо с твоим и, что ты не бросишь город, если обещала помочь.

— На что Кикха мог вполне возразить, что-нибудь неприятное ей и мне, — прокомментировала Эл.

— Да, он возразил, но не был груб. Ладо тоже был расстроен твоим отсутствием. А Радоборт молчал, он был печален, но все же сказал, что если бы слышал песнь о тебе прежде, то не питал бы сомнений на твой счет.

— Какая я со всех сторон хорошая, — саркастически заметила Эл.

— Не сердись, тебе не идет сердиться. Они же спели только то, что лежало на твоей душе теперь, то, что тревожит тебя. Тосковать по родным местам не является слабостью.

— Жаль, что они не спели про остальные мои подвиги, — проворчала Эл.

— А ты сама винишь себя — того достаточно. Никто не собирался воспитывать тебя или давать совет. Таниэль не случайно молчал. Даниэль лишь видит сиюминутное сияние души, а Маниэль — еще мальчик. Подумай, что им было труднее, чем тебе. Если великие из зависти решились обличить твои пороки, то в городе их не будут уважать. Я тому свидетель, Кикха не одобрил намерений брата, а мне кажется, что Радоборт хотел понять твою сущность. Этот великий не обладает еще жизненным опытом, у него достаточно даров, но он не умеет пользоваться ими. Я следил за ним из толпы и ждал, когда же наступит момент раскаяния. Сожалею, он не наступил, он испытал удовлетворение от своего поступка, словно подтвердил свои догадки. Певцы удостоили тебя такой баллады, которая украсила впечатление о тебе.

— Я им благодарна за красивую песню, но зачем было брать за это плату?

— Часто ли тебе приходится играть по чужим правилам? — спросил в свою очередь Матиус.

— Приходится.

— Им тоже. Прости наше несовершенство. Может быть, после случая с тобой, тот обычай перестанет казаться забавным. Тебе не по достоинству обиды такого рода. При такой мощи тебе нельзя терять выдержку, не то, однажды, ты не совладаешь с собой и принесешь гибель другому.

— Это уже случилось.

— Я догадался. Я не стану спрашивать, какие обстоятельства были причиной, но знаю точно, что из-за той смерти ты покинула свой мир.

— Ма-атиус, а ты вовсе не дурачок, как тебя тут именуют.

— Люди легко попадаются в ловушку видимости. Ты сделала это открытие по моей воле. А я раскрыл твою тайну сам.

— Тайну? На самом деле я ушла не по этой причине.

— Тогда вспомни хорошенько, что там произошло.

— Была война. Я занимала темную сторону. Я была в плену, не помнила себя. Когда память вернулась ко мне, я поняла, что зашла дальше, чем положено.

— По своей ли воле ты оказалась на войне?

— И да и нет.

— А в плену?

— По своей.

— Пыталась изменить мир. Ошибка всех героев. Через насилие мир не меняется в лучшую сторону. Что было потом?

— Я служила злу. Как бездушная кукла исполняла приказы хозяина, а потом в один из проблесков сознания стала менять ситуацию в лучшую сторону. Я разрушила его империю, творение, которое он создал, чтобы угрожать и испытывать удовольствие от чужих страданий. Во мне проснулась некая сила, которая до сих пор непостижима для меня. Но его опыт был не сравним с моим, когда мне довелось узнать его истинные планы, я захотела умереть. То был просто порыв, потом мне пришлось опять играть по его правилам, а потом он понял мои уловки. Он понял, что в самом начале совершил ошибку. Его подвело любопытство — свойство всего живого. Когда играть не имело смысла, когда мы схлестнулись как два врага, у него уже не было империи и сил для жизни, у меня не осталось надежды на возвращение домой. Я внутренне изменилась настолько, что любой, кто прежде знал меня, ужаснулся бы. Но вместе с тем я сделала открытие, что во мне существует такая часть, до которой он не смог добраться. Меня спасло только это. Я убила его в тот момент, когда он подарил мне свободу, он хотел убить моего друга, существо, которое я любила когда-то. Он мечтал научить меня убивать. Научил. Он влез в меня, когда умирал.

А потом была попытка вернуть меня назад. Неудачная. Мои друзья разочаровались во мне. Бывшие союзники огорчились моему падению. Не было мирного возвращения. Была боль от потерь, разочарование от несбывшихся надежд. Ни назад, ни вперед. Меня спас мой старый наставник. Теперь я на него уже не сержусь, но тогда он едва не стал второй моей жертвой. Он вышиб из меня остатки моего мучителя, а мой новый наставник научил меня дышать в гармонии с миром. Он говорил мне, что скорого возвращения не будет, что я должна ждать, возможно, многие годы, пока мой старый мир изменится и сможет принять меня назад. Я поторопила время. Мир огромен и не меняется быстро. Если судить отсюда, из этих времен, с точки зрения меня теперешней, то мне не следовало показываться на глаза тем, кто снова стал мне дорог. Я чувствовала себя опять чистым существом, но они-то не знали об этом, они совсем недавно видели могущественное нечто с повадками хищного зверя, который может притвориться невинным созданием. Меня оправдывает то, что я не лгала. Ни минуты. Первая встреча в новом качестве стала последней. Маленькая неучтенная деталь сломала мои планы и уничтожила надежду на возвращение. Мост доверия рухнул. Это было больно. Жизнь содрала с меня старую грязную кожу, а новая еще не наросла. Я поторопилась и получила ответный удар прямо по оголенным нервам. — Эл передернула плечами. — Да. Это было больно. Я не сразу оказалась здесь, но об этой части своей жизни я предпочитаю умолчать.

— Новая кожа наросла? — вопрос Матиуса был риторическим, Эл не стала отвечать. — Это печальная, но хорошая история. Разве ты не стала лучше после нее?

— Я стала другой. Ни лучше и не хуже. Другой.

— У-у-у. Значит, твоя история еще не закончилась. "И тысяча миров мне не заменят родимый дом и голоса друзей..." Как там еще? "Я вижу жизнь, как полотно из нитей, что соткано судьбой..." Певец не ошибся. Тебе довелось видеть мир с разных сторон. Пусть зло оставило след на твоем прошлом, ты молода и у тебя будем не мало возможностей исправить ошибки. А самое главное — ты сможешь вернуться. Ты готова, чтобы вернуться. Только не сбегай сразу, сначала избавь нас от ураганов. — И Матиус засмеялся так заразительно, что вызвал улыбку Эл.

— Ураганы это треть дела, — заметила она. — Там еще два условия. Я не знаю, как их исполнить.

— Исполни одно, а два других приложатся.

— Так просто.

— Тут так все сплетается, что одно следует другому.

— Матиус, а ты знаешь условия?

— Не хуже тебя.

— Только не говори, что весь город их знает.

— Нет. Только трое. Я, жрец и Ладо. А теперь ты.

— Жрец. Ладо. Ты. Еще Алмейра, — стала перечислять Эл. — Кикха знает. Должен знать.

— Это мне не известно. С этим своим спутником ты разбирайся сама. У меня наступает слабоумие, когда я гляжу на него. Снаружи одно, а внутри другое. С виду то он тот, но не похож на себя. Так и быть покажу. Когда-то архив составляли очень тщательно, все записывали и рисовали.

Матиус перебирал свои сокровища со знанием дела. Он ориентировался в кипах бумаг и через пару минут нашел небольшой лист.

— Вот он и король Алмейр. Рисунок этот — фантазия художника, но на нем изображен договор.

Эл взяла в руки лист и стала изучать рисунок. Да, один из персонажей сцены был похож на Кикху, рядом с ним король Алмейр выглядел щуплым невысоким человеком. Но не это увлекло Эл в рисунке. На заднем плане она увидела храм, который возвышался в конце изображенной улицы.

— Матиус. Этот город обязан тебе спасением. Можешь сердиться, но этот лист я возьму с собой.

— Хочешь усовестить своего спутника?

— Да ну его, пусть сам разбирается в своих грехах. — Эл выпрямила руки, так чтобы Матиус мог ближе рассмотреть рисунок. — Что ты еще видишь?

— Короля.

— Еще? Ты сам не понял, что мне дал?! — Эл взяла свои копии и тряхнула ими.

Матиус сосредоточился.

— Старик, я сейчас сделаю вывод, что ты хорошо знаешь не только персонажей этой картинки, а так же, что ты не видишь ничего необычного, незнакомого. Ма-ти-ус... Кто в городе знает, сколько лет ты живешь? — пропела Эл. — Признавайся. Не то я закажу песню о тебе.

— Элли, не нужно переходить границу, за которой тебе нечего делать, — прошептал Матиус тоном заговорщика. — Прибереги свою догадливость для пользы дела.

— Последнее предположение, — прошептала Эл, копируя его интонацию. — Могу поспорить на все ценные камни этого города, что в этом месте собраны лишь те документы, которые касаются проклятия и всего, что связано с ним.

— Кроме одного. Рисунка статуи, которая тебе нужна. Ты еще не посчитала пропорций и не нашла неизвестные тебе размеры. Лучше бы занялась этим, чем гадать: сколько мне лет.

— Хорошо. Я поработаю еще немного. — Эл помолчала. — Я никому не расскажу, что ты умница.

— Предпочту противоположное мнение. Они думают, что за огнями в храме следит сам владыка, и пока они горят, город еще будет стоять. А я каждый раз прячу их в подземелье под храмом.

— Матиус, как мы узнаем, что буря закончилась?

Матиус достал из складок одежды небольшой шарик похожий на те, что светились, но много меньше.

— Он нам скажет, — ответил Матиус.

— Но ты сказал, что сюда не проникает сила извне.

— Я шутил. Все проникает во все. Я имел в виду другую силу. Работай, Эл, тебе много нужно постичь.

Глава 11

Кикха шел прочь от площади, к городской стене. Он огибал завалы из камней, мусора и прочих обломков, которыми ураган выстлал город. Туманное марево оставленное пожаром застилало улицы. Он замедлил дыхание, чтобы дым не сильно отравлял его. Кикха шел без всякой цели.

После урагана Радоборту вздумалось искать Алмейру. Кажется, братец увлекся. По крайней мере, он оставит в покое Эл. Впрочем, Эл уже никто не побеспокоит, Кикха был уверен, что она ушла.

Он дошел то сооружения, где хранилось оружие. Оно было разрушено. Кикха обошел его вокруг. Вдруг среди обломков и обгорелых остатков кровли он заметил блеск. Рукоятка меча торчала из-под стрехи рухнувшей крыши. Кикха узнал оружие Эл, он одним движением выдернул его. Меч и ножны оказались целы. Он осмотрел лезвие. Ни царапины, ни следа копоти. Кажется, она никогда им не пользовалась. Он повесил оружие на плечо и пошел дальше.

Он обошел небольшую часть города, никого не встретив. Люди, кто уцелел, отправились по домам, разбирать завалы. Иногда, на пустынных улицах слышались голоса. Кикха туда не шел, чтобы не тревожить.

Во время бури они с Радобортом укрылись во дворце, во внутреннем дворике. Сильный ветер проникал и туда, но мастера строившие дворец словно предвидели, что своенравная непогода когда-нибудь будет хозяйничать в этом городе. Двор был хорошо спроектирован, так, что в двух его местах ветер дул минимально. Братья заняли безопасные позиции, спасаясь от разрушительного ветра. Радоборт страдал все время, пока буря металась по городу. Схватка с Эл дала знать о себе. Он стонал от сильной боли и корчился. Кикхе ненадолго стало жаль его, он напомнил себе, что это расплата за глупости совершенные Радобортом. Первыми словами Радоборта после окончания бури были:

— Это нужно прекратить. Нужно сделать то, что не сделала она.

Тогда он с трудом поднялся. Его шатало, но он пошел в город. На вопрос: куда он собрался? Радоборт ответил, что намерен отыскать Алмейру, что лишь она может вылечить его. На что Кикха заметил, что Алмейра не простит ему баллады про Эл. Он заявил, что извинится, что станет молить о прощении. Молить? Кикха напомнил, что она смертная. Радоборт фыркнул, что ему уже все равно, что он чувствует себя хуже смертного, потому что знал, кто погибнет во время бури, и никого не попытался спасти. Угрызения совести, которые до этой поры были не свойственны Радоборту, теперь терзали его больше мук от ран. То, что они увидели за пределами дворца, произвело на него шокирующее впечатление. Кикха сомневался, что брат в таком состоянии найдет девушку.

— Она жива, я найду ее, — настаивал тот. — А вот брата ее не вижу. Не понимаю, что с ним. Погиб ни в чем не повинный мальчишка. Не ходи за мной! Не хочу твоего присутствия!

Кикхе хотелось познать, что такое Эл сотворила с Радобортом, что он меняется на глазах. Стоило ему так подумать, и он ясно почувствовал ее присутствие. Она в городе! Неужели вернулась?! Мгновенное перемещение. Хорошо, что дым скрывает его манипуляцию. Ураган прошел, и его чувства и способности вновь вернулись.

Вот она! Она стояла на широкой улице в самой зажиточной части города. Он уловил тот ужас, который ее охватил. Эта разруха ей напомнила ее собственное прошлое, вызвав состояние отчаяния. Эл озиралась, она смотрела то в одну, то в другую сторону, то поворачивалась вокруг своей оси. Она была растеряна. Ее глаза бесцельно скользили по полуразрушенным крышам домов, по мусору на улице, по стенам.

— Эл! — окрикнул он.

Она обернулась, увидела его и вздрогнула. Он не различил ее взгляда, но почувствовал, какой комок ненависти она швырнула в него. Он стал подходить. Расстояние сокращалось, дым становился менее плотным, и он уже различал выражение ее лица. Оно не было злым, в нем читалось отчуждение, она смотрела на него как на неприятного чужака. Он ощутил, как она выстроила между ними пропасть, намного большую, чем прежде. Потом в ее глазах появилось осуждение. Он ждал, что она скажет. Эл молчала.

— Где ты была? — спросил он.

Эл продолжала молчать.

Кикха снял с плеча меч и протянул ей.

— Зачем? — наконец, спросила она.

— Убей меня, если тебе станет легче, только не смотри на меня, как на врага, — сказал он.

— Ты и есть враг. Всем. Даже самому себе.

Эл вырвала меч и его руки. Привычным движением перекинула его через плечо. Он занял место за спиной. Она даже не коснулась рукоятки. Кикха заметил, что ее одежда почти цела, не считая порванного рукава, но при ней не было плаща и сумки. Она потеряла свои рисунки и вещи.

Эл не намерена была продолжать общение. Она развернулась к нему спиной и пошла дальше по улице. Так бывало много раз. Кикха усмехнулся. Он зашагал следом на некотором расстоянии, не смотрел ей в спину. Эл шла по улице, иногда с трудом перебираясь через завалы. Кикха вычислил, что она идет к дому Ладо. Скоро она увидела и его самого. Ладо безучастно брел по улице навстречу Эл.

— Великий космос! Цел! — крикнула Эл и помчалась к нему.

Попытка обнять Ладо привела Эл в смятение. Она прошла сквозь него, ощутив холодок в затылке. Она обернулась и увидела, как он удаляется, не замечая ее.

— Он мертв, Эл, — объяснил Кикха. — Мертвые какое-то время бродят по городу в своей видимой форме, пока не развеются совсем.

На лице Эл отразился ужас. Она вернулась, поравнялась с Ладо и опять попыталась коснуться его. Рука прошла сквозь силуэт. Потом ее глаза стали наполняться влагой и капли покатились по щекам. Она застыла на месте и только взглядом провожала удаляющуюся фигуру. Ладо пропал за поворотом улицы. Эл продолжала стоять на месте. Потом кулаками стала вытирать лицо, пачкая его пылью. Слезы опять катились по щекам. Она всхлипнула, вытерла щеки и глаза рукавами. Потом закрыла глаза.

Эл силилась успокоиться. Слезы все катились. Она плакала от бессилия, что-либо изменить. Со слезами на глазах она пошла, а потом побежала к храму. Эл примчалась на площадь в надежде найти уцелевших людей. Бег успокоил ее, слезы высохли.

Здесь стояло несколько десятков жителей. Эл не нашла среди них королеву.

Ее появление вызвало радость, люди зашумели.

— Кто видел Алмейру?! — крикнула она.

Люди вместо ответа кинулись к ней.

Из-за шума голосов Эл не могла различить, чего они хотят. Ее окружили, хватали за одежду, падали перед ней на мостовую.

— Прекратите! Немедленно! — крикнула она.

Люди шарахнулись прочь. Лишь один уже пожилой мужчина, раненый остался лежать у ее ног.

— Помоги нам, посланница неба! Молю тебя! Владыка всех погубит, если ты не отведешь эти бури. У меня умерли все. Я один. Почему он не забрал мою жизнь? Почему моих дочек?

Эл нагнулась и подняла его.

— Я не бог, чтобы на меня молиться! Я такая же смертная как вы! И одна я ничего не смогу сделать! Ничего! Ничего! Только вместе! Все! Хотите жить — придется потрудиться! Собирайте всех! Полно сидеть по домам и бояться! Пусть все, кто выжил, придут сегодня на дворцовую площадь! А я разыщу королеву и вернусь к вам!

Эл нашла Алмейру в доме Хети. Она опять превратилось в то серенькое существо, которое встретило их в первый раз. Она метнулась к Эл, повисла на шее и рыдала в голос.

— Хети. Хети умер! — рыдала она.

Эл снова сковало оцепенение. Она сама едва сдерживалась, чтобы не плакать. Алмейра не смотрела ей в лицо, поэтому не видела отчаяния, но она ощутила состояние Эл.

— Тебе больно? — спросила она.

— Да, — ответила Эл. — Очень. Соберись. У нас мало времени. Когда следующая буря?

— Двенадцать дней.

— Нужно разобрать стену и собрать всех на строительство храма. Мы должны сделать очень много. Я обещала вам помочь. Я помогу. Но успех или провал будет зависеть от общих усилий. Я просила людей собраться на площади. Ладо погиб. Остается надеяться только на свое красноречие и на доверие. Я не знаю, что им говорить. Как объяснить мой замысел? Поймут ли меня. Боль терзает душу и мешает мне думать.

— Ладо! — кажется, это было единственное, что уловила Алмейра из ее речи.

— Так. Ясно, — прошептала Эл, заглядывая в почти безумные глаза Алмейры.

— Я пойду с тобой.

Эл оглянулась на голос. Радоборт стоял в проеме двери. Эл едва чувствовала его. Он сделал пару шагов, покачнулся.

Алмейра виновато посмотрела на Эл.

— Я простила его, — прошептала она.

— Ну, еще бы, — произнесла Эл.

Баллады на площади, казались давними, словно ураган отнес их в далеко в прошлое. Эл оставила Алмейру и подошла к Радоборту.

— Ты сердишься? — спросил Радоборт.

Эл оглядела его. Он был измучен. Эл отнесла его состояние на счет бури.

— Немного, — призналась она. — Все на кого я могла рассчитывать либо погибли, либо находятся в невменяемом состоянии. Если пообещаешь делать то, что я скажу — возьму тебя с собой.

Это было правдой.

Матиус выпустил ее из подземных лабиринтов где-то далеко за пределами площади и тут же впал в прострацию. Эл не могла слова добиться от него, оставила в пустом доме и ушла. Ей страшно было смотреть на последствия бури, она вспомнила Барселлу, во что превратилась молодая колония после одного налета, прошлое опять встретилось с настоящим, и заставило Эл испытать боль. Потом призрак Лало, гибель Хети.

— Обещаю, — согласился Радоборт после паузы.

— Ты уводишь его? — забеспокоилась Алмейра. — Он обессилен.

— Не так уж, — заметила Эл.

— Где ты была? — спросил Радоборт. — Откуда у тебя меч?

— Я не буду отвечать на вопросы. Идем на площадь, нас ждут.

— Нас? Я не пойду туда! Они проклинают меня каждый раз! Я не смею! — взмолилась Алмейра.

— Она не в себе, — пояснил Радоборт.

— Ты останешься тут, — ответила Эл Алмейре.

Она подошла и обняла девушку.

— С тобой так хорошо. От тебя идет любовь, милосердие. Как твое имя. Ты свет звезд, ты дыхание мира, — твердила девушка.

— Все, все. Признания потом. — Эл отстранила ее от себя.

— Когда же. Так мимолетно все.

Эл вздохнула. Взяла Алмейру за руку. Королева безропотно пошла за Эл. Радоборт сопровождал их до самого храма. Они вошли на площадь.

— Странно, что это единственное строение, которое не пострадало от стихии, — заметил Радоборт, осматривая храм.

— "Странно" — это неправильное определение, — возразила Эл. — Он построено так, что стихия ему не страшна, его возвел инженерный гений.

— Смертный? — спросил Радоборт.

— Странник, — ответила Эл. — Правда, я еще не знаю, кто они такие и почему меня причисляют к ним.

— У Кикхи узнай, он с ними знаком.

— Не удивлюсь. Кикха со многим знаком. Например, с ее предшественником. Королем Алмейром-бунтарем. Твой братец тут не мало наследил.

— Я был молод и неопытен, прелесть моя, — раздался поблизости голос старшего брата. — Но откуда ты узнала эту тайну?

Алмейра не обратила внимания на их разговор, не заметила она и Кикху. Она подошла к одному из входов в храм и вошла в него.

— Там сейчас не опасно? — спросил Радоборт.

— Нет. Пока нет ветра, — ответила Эл, доставая из-за пазухи помятый лист бумаги и показывая рисунок Кикхе издали. — Вот. Местный художник запечатлел вас. Ты позировал?

— Я не знаю, кто это изобразил. Я хотел бы узнать, где ты это взяла? — спросил Кикха.

— Ветер принес.

— Элли, я же тебя предупреждал.

— Я мне начхать на твои предупреждения, благодетель чертов! — выкрикнула она.

Радоборт встал между ним. Он шатался, и Эл пришлось придержать его. Он взглянул на изображение. Эл спрятала бумагу.

— Идем, Радоборт. Нас ждут у дворца. Кикха присмотри за королевой, она не в ладах с рассудком, — строго сказала Эл.

Она и Радоборт пошли дальше, Кикха за ними. Эл обернулась и на ее лице появилась ярость.

— Останься тут, я сказала! — рявкнула она.

Радоборт повернулся лицом к брату, в ожидании его не менее яростного ответа. Но Кикха остановился и смотрел на Эл. Он остался стоять. Эл дернула Радоборта за рукав, и они пошли.

У приоткрытых ворот Эл остановилась, посмотрела на него.

— Да, помощник из тебя неважный, — заключила она.

Эл стала поправлять на нем одежду, вытерла испачканное копотью лицо. Радоборт стал делать тоже самое. Эл не сопротивлялась.

— Какая ты теплая. Алмейра права, — выговорил Радоборт. — От тебя веет силой, но это не просто сила, она искриться, и ты светишься. Тело млеет. Иногда. Я не могу решить, к какой из вас двоих меня больше тянет.

— Ты бредишь, — возмутилась Эл. — Нашел время для интимных бесед.

Радоборт продолжал, не обращая внимания на возражения.

— Почему ты пошла за Лороланом? Почему он? Чем он привлек тебя? Неужели ты была чем-нибудь так обескуражена, что он смог тебя увлечь?

— Еще одно слово... — Эл перешла на угрожающий тон.

— Элли, ты святая по сравнению с ним. Если кто из вас достоин миров, то это ты.

Эл ответила пощечиной.

— Очнись. Нашел время для выяснения отношений.

Радоборт вдруг улыбнулся.

— Кикха не позволит тебе победить. Ты знаешь это. Лучше меня. Он не отдаст тебя Лоролану. Никогда.

Эл посмотрела на него с сочувствием.

— Что еще страшное должно случиться, чтобы вы оба перестали играться как дети,— возмутилась она. — Один разыгрывает свои партии, другой не соображает, что это и его мир тоже, тот из миров, за обладание которым он борется. У тебя сердце есть, мальчик? Там люди, которым нужна помощь, а не ваши забавы и состязания.

Эл отворила створку ворот и вошла на площадь. Радоборт помедлил, до него еще доходил смысл сказанного ею. Он пошел за Эл, когда она уже вошла в массу людей.

Эл дошла до ступеней, с высоты которых взирал жрец. Эл поднялась до середины лестницы и остановилась.

— Это все? — спросила она у жреца.

— Я у них не спрашивал. Полагаю не все. Были и те, кого ветер не убил, но лишь лишил ощущения присутствия ума, — ответил жрец. — Ты собираешь командовать этой толпой?

— Это люди, — поправила его Эл.

Она повернулась лицом к площади.

— Это все?! — спросила она громко.

— Есть другие, кто пока не может придти, — ответили ей.

По лестнице усталым шагом поднялся Радоборт. Он поравнялся с Эл и присел на ступеньку.

— Теперь все, — сказал он.

Эл шутку не оценила.

— Хочу спросить вас. Доверяете ли вы мне? — задала Эл вопрос.

— Почему ты не отвела бурю? — кричали ей.

— Я не обещала отвести эту бурю. Но у нас двенадцать дней, чтобы попробовать избежать следующей.

— Мало надежды, что тебе удастся!

— Если не верить — ничего не получиться, — ответила она.

— Что ты от нас ожидаешь?

— Мы восстановим храм за городской стеной. Для этого придется сломать стену, — пояснила Эл.

— Она наша единственная защита!

— Защита? Я не вижу, чтобы она вам сильно помогла! — возразила девушка.

— Точно! — крикнул одинокий голос. — От нее проку, как от великих!

Радоборт тут же стал высматривать крикуна. Горожане притихли.

— Мы не можем сломать ее. Она нас все же защищает. И храмы никто из нас никогда не строил, — из толпы вышел средних лет человек. Эл узнала в нем одного из глав семей. — Если мы не успеем к сроку, то ураган сметет город. Мы еще храним старые легенды, мы не можем рисковать. Будь ты королем, твое слово могло бы иметь силу, но мы до сих пор не знаем, кто ты и откуда взялась. Ладо предпочел промолчать. Наблюдая, как ты ведешь себя, мы видим, что ранг у тебя немалый, но твое слово все равно не имеет силы.

— Причем здесь мой ранг?! И почему вы все еще надеетесь на меня? — спросила Эл.

— Владыка позволил тебе попытку, — ответил он.

— Он позволил попытку нам. НАМ!

Радоборт поднялся.

— А мое слово будет иметь силу?! — он крикнул так громко, что люди отшатнулись. Ему ответили молчанием. Радоборт продолжил. — Соберите все, что имеете для строительства. Вы много раз отстраивали город, учить никого не надо! Кто не умеет — научиться у соседа! Каждый глава отвечает за свою семью. Разделитесь на две большие группы. Те, кому не трудно работать ночью, пусть сейчас отдыхают. Другие начнут работу, как только станет возможно. Отправляйтесь по домам, соберитесь с силами и выходите за город!

Люди стали расходиться.

Эл из-под бровей смотрела на Радоборта, не скрывая удивления.

— Хорошая речь, — заметила она.

— Я их не сильно напугал?

— Не очень. Теперь никто не скажет, что от великих нет проку.

— Что делать теперь? — поинтересовался Радоборт.

— Погоди-ка.

Эл обратила внимание на маленькую группу, которая осталась стоять на площади. Это были местные ребятишки. Один из них поманил Эл, а потом сильно смутился.

Она подошла к ним.

— Мы бы тоже хотели помогать, — запинаясь, сказал тот, что постарше. — Хети наш друг, мы хотим сделать что-то в его честь. Мы тоже хотим строить храм. Он говорил, что тебе нужна помощь надежных людей.

— Нужна, — кивнула Эл.

— Мы все сделаем, что ты скажешь.

Радоборт подошел к стайке ребятишек, и те попятились.

— Не бойтесь. Он не страшный, — успокоила Эл. — Вот что, мои помощники. Соберите как можно больше ламп, которыми вы пользуетесь, когда не действуют ваши чудо-шары. Заправьте их хорошенько и приходите к стене. Там и встретимся.

— Зачем же лампы? Они так сильно чадят и плохо пахнут, — сказал мальчик.

— Это и хорошо. То, что нужно, — сказала Эл.

— Но что мы будем делать с лампами, если светло?

— У вас будет ответственная работа. Но о ней вы узнаете, когда выполните то, что я попросила.

— Быстро. Быстро! — скомандовал Радоборт, и дети разбежались в россыпную.

— Полегче. Это же дети, — осадила его Эл. — Понравилось командовать.

— Что за такую ответственную работу они могут выполнить? Они глупее любого взрослого, — усомнился Радоборт.

— Дети все делают искренне, а это ценнее большого ума. Они готовы нам помочь больше, чем любой взрослый. И еще. Они не сомневаются в том, что делают большое и важное дело.

— Это, потому что ты им так сказала.

— Нет. Это, потому что иначе не умеют. Заметь. Их не нужно просить о помощи, они сами вызвались. Если бы ты знал, сколько раз я получала помощь от таких, как они. Нескольким я даже обязана жизнью. Дети особенный и, по-своему, мудрый народ.

— Объясни, что ты им хочешь поручить?

— Потом. Сейчас нужно найти жреца. Идем во дворец.

Им не пришлось плутать по коридорам дворца. Жрец вышел к ним сам. Он пригласил их в свои комнаты. Оглядывая уставленный красивой утварью интерьер, Эл невольно вспомнила ту нищету в какой жила Алмейра. Ей стало неприятно. В углу она заметила груду камней, на которых восседало очень странное существо. Оно напоминало ящерицу. Окраска точно повторяла камни. Жрец заметил интерес Эл.

— Это последняя разновидность, которая живет в наших горах. Эти существа умеют пережить бурю, — пояснил жрец. — Оно напоминает мне о том, что можно выживать в любых условиях, нужно лишь уметь проявить силу. Но вам я это не стану объяснять, вам лучше меня известно, как можно приспособиться. Значит, вы решили завладеть этим городом. Я предполагал нечто подобное. Благородный Ладо был слишком доверителен с вами. Я не повторю его ошибку. Чем обязан этому визиту?

— Спасибо, что не гоните, — поблагодарила Эл. — Я могу поискать тут свои вещи? Может быть, они уцелели.

Жрец отправился к стене, открыл плоский длинный сундук и извлек из него плащ и сумку Эл.

— Искать не придется. Я против того, чтобы вы бродили по дворцу.

— Спасибо. — Эл забрала вещи. — Могу я еще спросить?

— Спрашивайте.

— Во дворце некогда был архив, — начала Эл.

— Он был рядом с дворцом и сгорел, — прервал ее жрец.

— Да, мне известно. Говорят, что ветер разметывал бумаги, чуть ли, не по всему городу. Часть из них не могла залететь во дворец? Вы не находили рукописи?

— Не находил, — строго сказал жрец.

Эл внимательно посмотрела на него, потом на ящероподобное существо в углу. Оно шевелилось, перебирая, неуклюжими на вид лапами и слизывало, что-то с камня. Наступила пауза. Эл тянула время и не сводила глаз с животного, делая вид, что оно ей очень интересно. Радоборт смотрел на жреца.

— Еще вопрос, — нарушила тишину Эл.

— Последний, и уходите отсюда. У меня много дел, — сухо сказал жрец.

— Интересно какие? — поинтересовался Радоборт.

— Это не вопрос, — вмешалась Эл. — Скажите, вы знаете что-нибудь о странниках, почему их так боятся и почитают? Кто они?

— Вы это спрашиваете у маня? — жрец внимательно смотрел на Эл, так пристально, что она поняла его намек.

— Если вы меня подозреваете, то я не странник, — пояснила она. — Меня причисляют, но не понятно по какому признаку.

— Нет. Вы не странник, владыка казнил бы вас на месте, но вы в любой момент можете им стать, у вас к этому ремеслу большие способности, — тон его был насмешливым. — Я мало знаю о них. Они враги моего владыки и мои враги, потому что они вмешиваются в естественный ход событий, норовят изменить жизнь. Они, как воры, пробираются в этот мир, чтобы тайно вершить свои дела.

— Они не из вашего мира? Тогда, как они приходят сюда?

— Обыкновенно, через двери, так же как вы. Уходите. Я сказал достаточно.

Жрец повернулся к ним спиной. Эл улучила момент и быстро схватила камень из горки, на которой сидела ящерица. Животное дернулось и снова замерло. Эл спрятала камень за пазуху, когда жрец стал оборачиваться. Радоборта ее поступок развеселил, он сдерживал улыбку.

— Вы еще здесь? — сказал жрец.

— Еще раз, спасибо, что сохранили мои вещи, — поблагодарила Эл и стала пятиться назад. — Если я правильно понимаю, вы не будете участвовать в строительстве.

— Нет.

— Прощайте.

Эл и Радоборт оказались в галерее. Жрец не провожал их. Эл шла быстро, намереваясь покинуть дворец.

Уже на ступенях Радоборт сказал:

— Он солгал про архив. Он дрогнул, когда ты спросила.

— Я заметила.

— Эл, зачем ты украла камень?

— Он может кое-что объяснить. Он теплый. На него действует влага исходящая от животного. Он — пища для этого существа. Жрец бывает в горах и хорошо разбирается в природе камней. Он бывает около двери. — Эл достала из-за пазухи камень. — Это редкий минерал. Я его видела только около двери. Смею предположить, что он бывает по другую сторону. Дверь открывается, и ее энергия изменяет состав камней.

— Эл, смертные не могут нарушить границы своего мира, — усомнился Радоборт.

— Значит, он не простой смертный. Он жрец, этот ранг подразумевает многие возможности. Жаль, что у меня нет времени с этим разобраться. Но один эксперимент я успею провести. Нужно вернуться к храму, забрать Алмейру и Матиуса.

— Ненормальный тебе зачем?

— У него есть две руки, и он может работать, — объяснила Эл. На самом деле Матиус ей нужен был по иной причине, но Радоборту это знать не следует.

— Я устал, на мои руки не рассчитывай.

— Я рассчитываю на тебя в другом. Ты неплохо управляешься с людьми. Немного грубо. Будь более сдержан, они и так тебя послушаются. Не могу сказать с уверенностью, но половина города может знать, кто вы такие. Ладо знал, могут знать и главы семей. Жрец знает точно, если бы не ты, он не стал бы говорить со мной. Ты мог бы управлять сооружением храма. Он был посвящен твоей матери.

Радоборт ничего не сказал в ответ. Эл не торопила его, пусть подумает. Она вспомнила, что так и не спросила, почему они не ушли, но не решилась.

Радоборт будто бы уловил ее вопрос, но задал свой:

— Значит, ты не сердишься за то, что я заказал певцам песню о тебе?

— Сержусь, но что это теперь изменит, — честно призналась Эл.

— Изменило. Уже. Мое отношение к тебе.

— Если ты снова о чувствах — не трудись. И о Лоролане ни слова.

— Я не о нем. Я вдруг понял, что заблуждался. Это все Кикха с его хитростями. Это он всегда подозревал тебя то в одном, то в другом. Хоть он и изменник, но я всегда доверял ему.

— Фьюле ты тоже доверял? — припомнила Эл с упреком.

— Причем тут Фьюла! Она свое получила!

Эл остановилась и напряглась.

— В каком смысле? — настороженно спросила она.

— Она не выберется из четвертого мира. Он — ловушка для нее. Ее мать оттуда. Ее мать хоть и жрица, но все же смертная. Энергии четвертого мира захватят Фьюлу, и она навсегда забудет, кто она. Она будет жить очень долго и погибнет оттого, что ее забвение однажды разрушиться.

Эл покачала головой.

— Кикха сказал, что ты рассердишься, — признался Радоборт.

— Что же получается? Остались мы втроем? — голос Эл дрогнул. Она помолчала. — Это может показаться моей трусостью, но я не хочу сражаться ни с тобой, ни с Кикхой.

— Я тоже не хочу с тобой сражаться, — признался Радоборт. — Как бы не стыдно мне было признать, но Кикха прав — я тебе не соперник.

Между ними возникло напряжение.

— Не теперь. Оставим этот вопрос не решенным. Я не хочу вражды. Чтобы не происходило между нами, сейчас я готова простить все. На время, ради спасения города, — заключила Эл и добавила. — Тебе.

— Эл, почему ты так рвешься им помочь?

— Не могу объяснить. Это старая память. Я всегда стремилась быть полезной. Я не могу сказать, к чему приведет моя затея, но я уверена, что мой план будет работать. Если у меня не получиться, значит, я мало в него верила.

— Ты так и не объяснила, как отстроить храм?

Эл достала уже знакомый лист. На этот раз Радоборту удалось взять его в руки.

— Я уже его видел. Что это дает? Погоди. Храм!

— Именно. Ты внимательный.

— Эл, где ты его нашла?

— Это то немногое, что уцелело от городского архива. Матиус рассказал о пожаре, тогда был сильный ветер, и он разметал по городу много бумаг. Я уверена, что в каждом доме найдется не один такой лист.

— Этот храм похож на строение на площади, — заметил Радоборт.

— Именно,— подтвердила Эл. — Он был создан как модель большого храма. Нам осталось закончить работу и возвести старый храм, на старом месте.

Площадь была пустой. Эл вошла в лабиринт храма первой. Они пришли в центр. Кикха, Матиус и Алмейра были там. Алмейра сидела у основания в центре, обхватив его ствол руками, и шептала что-то.

Кикха молча взирал на нее, а Матиус ходил по периметру. Увидев Эл, старик оживился, свернул в один их дверных проемов, потом вышел из другого. Он держал пачку листов, очень суетился, а потом протянул их Эл.

Она пересмотрела листы, а потом из-под куртки достала еще столько же. Она бережно разложила листы на полу. Ветра не было совсем, и листы не шелохнулись. Эл поменяла два листа местами и произнесла:

— Это планы храма, конструкции, пропорции.

Алмейра заинтересовалась происходящим и подошла.

— Здесь не хватает статуи, — ровно без интонации сказала она.

Эл вздохнула.

— Она не бредит? — спросил Радоборт.

— Нет. Это правда. Тут, — Эл указала на постамент. — Должна стоять фигура. И держать огонь. Вот так.

Эл изобразила, как именно должна стоять статуя.

— Но, к сожалению, кроме общих черт, мы о ней не знаем, — продолжила Эл. — Можно поэкспериментировать.

— Почему же. Я в детстве видела ее рисунок. Не помню, в связи с чем, отец показывал мне его, но он хранится в библиотеке дворца, — сказала Алмейра.

Эл и Матиус переглянулись. Кикха поймал эти взгляды.

— Жрец нас не пустит туда, — с печалью в голосе заключила королева.

— Да неужели! — возмутился Радоборт. — Я начинаю подозревать, что он делает все вопреки нашим намерениям.

— Так и есть. Так и есть, — подтвердил Матиус. — Ему не нужен храм, ему нужна власть над городом. Ладо — нет, королева — бессильна. Город теперь принадлежит ему.

— И он вновь начнет склонять меня на брак, — добавила Алмейра.

— Ну-у. Просто классическая сказка! — воскликнула Эл.

— В твоем мире полно таких? — предположил Кикха.

— Да.

— И чем они заканчиваются? — спросил Радоборт.

— Появляется прекрасный принц и спасает принцессу от злого жениха, — с улыбкой ответила Эл. — В нашем случае Ладо рассчитывал на меня, но я, увы, не принц. Придется придумать другой финал нашей сказки.

Эл подошла к колонне.

— Матиус, приготовь огонь.

Эл, подпрыгнув, оказалась на постаменте, вертелась, выбирая направление.

— Куда она должна быть повернута лицом? — спросила она.

— Эл, ты собираешься освоить новую роль? — спросил Кикха.

Эл не ответила.

Матиус нашел тот рисунок, где значились размеры, повертел его, потом указал в сторону одной из дверей.

— Туда.

Эл повернулась.

— Алмейра, теперь вспомни, как она выглядела?

— Она держала чашу над головой. Одной рукой.

Матиус уже зажег огонь.

— Плохо, что другие не горят, — заметил он.

Кикха, как самый высокий, предал Эл чашу. Она обратила внимание, что пламя не греет. Эл не стала бы причислять ее к плазме, скорее это была иная подвижная субстанция. Она вспомнила огонь на острове.

Эл подняла чашу вверх, и вдруг один за другим в верхних ярусах храма стали вспыхивать такие же факела, образуя точный геометрический рисунок. Эл почувствовала, как воздух в храме двинулся, повеяло теплом. Стоило ей опустить чашу, огни сразу погасли, и движение прекратилось. Эл повторила попытку, огни снова вспыхнули.

Эл сияла счастьем.

— Невероятно. Вот повезло, — почти взвизгнула она. — Работает!

Матиус снизу любовался на рисунок огней, на его лице тоже сияло выражение счастья.

— Это случилось, — пропел он.

Эл села на постамент, свесив ноги вниз. Она продолжала держать чашу на коленях, счастливая улыбка не сходила с ее лица.

— Осталось немного. Возвести храм, — сказала она.

— Весь? — в один голос спросили Алмейра и Радоборт.

— Что вы! Это и гиганту не под силу. Если мои расчеты верны, то нужно поднять стену на три четверти моего роста. Динамика движения воздуха при урагане внутри конструкции храма работает на самопогашение. Ветер разбивает сам себя.

Ее не поняли. Эл увидела пустые глаза Алмейры.

— Ты это видела? — спросил Кикха.

На этот раз она ответила.

— Да. Я была на стене, когда ветер достиг холмов. Будь холмы повыше...

— Когда ты была на стене? — переспросил Кикха.

— Когда ураган почти достиг города, — пояснила Эл.

— Ты ненормальная! Ты могла погибнуть! Это полнейшее сумасшествие! Как такое тебе пришло в голову?!

— Не ори на меня! С каких это пор ты заботишься о моей жизни?!

Эл крикнула, и огни вверху храма вспыхнули сами собой.

Алмейра вскрикнула.

— Эл, пожалуйста, сойди оттуда, — стала умолять она.

Кикха подошел к постаменту.

— Отдай огонь, — потребовал он.

— Тебе? Ни за что, — возразила Эл и отвела чашу подальше от Кикхи.

— Не играй со мной! Забыла кто я?

— Хорошо помню!

— Тихо! Тихо! — вмешался Радоборт. — Алмейра, забери чашу у Эл, тебе она отдаст.

Эл действительно отдала огонь королеве, та передала чашу Матиусу, а старик унес ее из зала. Огни погасли, и все вздохнули спокойно.

— Вам следует держаться подальше друг от друга, — посоветовал Радоборт. — Эл, нам пора к стене. Не представляю, как мы ее разрушим, тебе придется объяснить не только мне, но и людям.

— Разрушить? Стену? — удивилась Алмейра.

Радоборт тем временем помог Эл спрыгнуть с постамента.

— Нужен камень для строительства. Добывать его в горах мы не можем. Люди ослаблены, они боятся покидать пределы города. Камень вернется на законное место, — объяснила Эл.

— Но как ты сломаешь стену? — спросила Алмейра.

— Я ее взорву, — пробормотала Эл. — Жаль, что тут нет парочки моих друзей. Впервые жалею об этом. Что-то вдруг на ум пришло. Втроем мы разнесли бы эту стену за час. Есть у меня один старый разрушительный дружок, хлебом не корми, дай что-нибудь взорвать.

— Вот зачем ты таскала камни со скал, — захихикал Матиус.

— От тебя не скроешься, старик, — улыбнулась ему Эл.

Эл привела их к стене. Горожане не торопились собираться. Зато ватага ребятишек с лампами ждала их с нетерпением.

— Отлично, — кивнула Эл и поманила детей за собой.

Такой компанией они обогнули стену. Дети сторонились Кикху и Радоборта, поэтому сгрудились около Алмейры и Матиуса.

— Идите за мной, — скомандовала Эл.

Она начала обход холмов, дойдя до определенной точки Эл, ставила там одного своего помощника, она распределила детей в определенном порядке.

— Зажгите свои лампы, поставьте их на землю и отойдите! — крикнула она, чтобы ее было слышно всем.

Дети выполнили ее просьбу. Дымы от ламп поплыли вдоль холмов, и скоро стало заметно, что движутся они в определенном порядке, вычерчивая очертания стен бывшего храма.

— Невероятно, — протянул Матиус. — Она догадалась.

— У нее хорошее образование, — повторил Кикха некогда услышанную от Эл фразу.

— Видите, — с гордостью сказала Эл. — Он работает даже в руинах. Поднимем стену и сможем погасить ветер. Он будет дуть сильно, но силы его уже не хватит, чтобы разрушать.

Эл улыбнулась так вдохновляюще, что у присутствующих не осталось сомнений, что она права.

Дети прыгали около дымов, шумели, откровенно радовались этому чуду. Эл собрала их вокруг себя и что-то нашептала старшему мальчику, тот понимающе кивнул. Эл показала рукой на дымы и сделала еще пару загадочных знаков. Дети собрались в стайку, старший дал им задание, и они снова разбежались на этот раз по округе. А Эл подошла к старшим.

— Какую работу ты найдешь для нас? — спросил Матиус.

— Я возьму с собой Матиуса, а Алмейра и великий останутся ждать людей. Будет лучше, если во время взрыва никого не будет в городе. Здесь самое безопасное место.

— Значит, ты не уверена, что у тебя выйдет разбить стену? — спросил Радоборт.

— Как я могу быть уверена, я здесь никогда, ничего не взрывала. Это не мой мир, где я могу быть уверенной в исходе дела. Тут — все чистый эксперимент.

— Эксперимент? — переспросили Алмейра и Матиус в один голос.

— Тс-с-с, — Эл приложила руку к губам. — Об этом будем знать только мы.

Эл поманила Матиуса за собой.

— Узнаю это самоуверенное выражение, — заметил Кикха, — когда она так смотрит и улыбается — это значит, что она сделает, как говорит, даже если ей придется вручную и в одиночку разбирать эту стену. По шкале ненормальности Эл — это почти крайнее состояние.

— Ты так хорошо знаешь ее? Тогда, почему ты пробуждаешь в ней ненависть, о великий, вместо того, чтобы пробудить уважение? — спросила Алмейра.

— О-о, к тебе вернулся рассудок, королева, — саркастически заметил Кикха.

— Потому что ее уважение ему не нужно, — ответил за брата Радоборт.

— Да, — с досадой подтвердил Кикха и направился в город.

— Ты куда?! — воскликнул Радоборт.

— Не хочу пугать людей своим присутствием, — ответил Кикха через плечо, а потом

пробормотал себе под нос. — Уважение. Нет, мне нужно больше, чем уважение.

Эл и Матиус обошли стену вокруг. Эл отмечала слабые места грифелем, Матиус просто следовал за ней.

— Зачем ты позвала меня? Какой с меня помощник? — спросил он.

— Я увела тебя от людей, и особенно, от великих. Кикха набрал силу и может распознать, что ты нормальней нормального. Он нервничает. Не могу понять его нутро, то ли у него были другие планы, и я их нарушила, то ли он готовиться к чему-то. Он очень напряжен. Я не узнаю его, он не был таким нервным, того гляди взорвется. Этот мир плохо действует на него.

— Думаю дело здесь не в мире, — намекнул Матиус. — Ни в мире, ни в вашем состязании, ни в чем другом внешнем. Это его собственные демоны и ты.

— Последнее меня пугает, — сказала Эл и огляделась вокруг. — Он преследует меня с самого начала нашего путешествия. Его намеки злят меня. Он сильнее меня и запросто может заполучить все, что захочет. Я боюсь его интриг. Как бы нам не пришлось драться.

— Не придется, — засмеялся Матиус. — Ты уже победила, девочка моя. В твоем существе присутствует эликсир, который действует на великих лучше оружия.

Эл обходила стену, касаясь ее рукой, отыскивая щели, чертила грифелем знаки.

— Мне не до шуток. — Эл изобразила обиду.

— Я не шутил. Они оба понимают, что ты действуешь на великих. Один понял, когда сцепился с тобой, а другой, по-моему, знал с самого начала.

— И что мне делать? Пообещать себя Кикхе? — Эл вспомнила хитрости Фьюлы и усомнилась, что можно обмануть старшего наследника.

— Зачем же так. Ты не вещь. Нет, пусть он тебя завоевывает.

— Да не нужны мне его завоевания! — не выдержала Эл.

— Они нужны ему, — настаивал Матиус. — Эл, ты их можешь изменить. Тебе дана такая способность. Это дар. Он неожиданно открылся для тебя, так воспользуйся им, чтобы сделать этот мир лучше.

— У меня иные цели. В данный момент мне не до них, — решила Эл прекратить разговор.

Матиус почесал всклокоченную шевелюру.

— Что ты за существо такое? Чему ты служишь? Смотрю на тебя, и мне кажется, что ты действительно похожа на наши ураганы, тут Кикха прав. Сила, которая прилагается не по мудрости, а по узкому разумению. Спасешь ты город. А потом-то что? Кто тут будет править? Алмейра? Этому городу нужна не только твоя милость, но еще и правитель.

— Найдется правитель. Сам сказал, остальное само приложится.

Эл смотрела наверх, щурясь, словно прицеливаясь.

— Вот так просто! Найдется! — Матиус покачал головой. — Нам не нужен кто-то неопределенный, тут нужен настоящий король, который сохранит и этот народ, и легенды, и город, и твои храмы.

— Это намек? — спросила Эл.

— Понимай, как хочешь. А я вернусь за Алмейрой. Нам нужно попасть в дворцовую библиотеку, — отмахнулся Матиус с таким видом, будто он сказал достаточно. Эл догадалась, что он пытается ей намекать, и она должна понять его игру.

— Нет. В библиотеку мы пойдем вместе. Сейчас она будет среди людей. Они должны понять, что их королева достойна уважения, а Алмейра должна заслужить это уважение, — возразила Эл.

— Она не сможет быть среди людей. Она сбежит.

— Нет. Ей нужно там быть, — повторила Эл и хитро улыбнулась, подумав, что присутствие Радоборта вдохновит ее на смелость.

Она подняла с земли камешек, повертела его в руках, потом достала еще один из кармана куртки, из другого кармана извлекла флакон и капнула на один из камней. Один камушек она положила на землю, а второй бросила в первый. Раздался резкий хлопок, пыль полетела вверх.

— А-а-а! — вскрикнул Матиус и бросился бежать.

Эл громко рассмеялась.

— Примерно так, — сказала она. — Примитивно, но действенно. Дмитрий пришел бы в восторг.

Воспоминания о друзьях то и дело всплывали из памяти. Димка обожал такие опыты, не корми — дай только что-нибудь смешать и "бабахнуть", как он выражался. Эл подумала, что таким Дмитрий был когда-то, какой он теперь — она не знала. Их последняя встреча едва не стоила обоим жизни.

Эл тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и продолжала отмечать на стене нужные ей места.

Вернулся Матиус. Он стал более внимательно следить за тем, что она делает.

Они прошли вдоль всей стены, вышли на открытое пространство. Отсюда им открылся вид на холмы. Люди не пришли. Эл смотрела на несколько фигурок на холмах. Ребятишки были заняты порученным делом, Алмейра помогала им, а Радоборт взирал на них.

— Они придут, — подбодрил ее старик.

Эл вздохнула.

— Будем взрывать.

— Ты не получила согласия семей, — напомнил Матиус.

— Будем взрывать, — хмуро повторила Эл. — Нужно продумать детали. Сила взрыва большая, никому нельзя находиться поблизости — убьет. Матиус, где у вас хранилось оружие?

— Покажу. Идем.

Был уже вечер. Алмейра и Радоборт не дождались людей. Радоборт злился. Алмейра сторонилась его. Дети устали и разошлись по домам. Они остались на холмах одни.

Радоборт ходил вдоль холмиков, рассматривая разметку оставленную детьми. Временами он обращал взор на стену. Там Эл была занята подготовкой к ее разрушению. Только, когда сгустились сумерки, Радоборт почувствовал, как скапливаются у стены люди.

— Алмейра! — позвал он королеву.

Она возникла из полумрака.

— Я здесь, господин мой.

— Эл понадобиться наша помощь. Люди ропщут у стены. Идем туда.

Алмейра послушно последовала за ним. Радоборт косился на нее, она шла, опустив свои очи, глядя себе под ноги.

— Спасибо, что приютила меня после бури. И что дважды простила меня, — сказал он вкрадчиво.

Девушка подняла на него глаза.

— Я не могу сердиться на вас, вы великий, я же — просто смертная, — сказала она дрожащим голосом.

— Когда ты отчитывала нас за балладу, ты была более смелой, — заметил Радоборт. — Ты боишься меня? Перед Эл твоя робость, как будто, прошла.

— В присутствии Эл я испытываю признательность, а вас я действительно боюсь, — призналась девушка.

— Я такой страшный?

— Внешне вы прекрасны и величавы, как подобает великому...

— Заносчив, как выразилась бы Эл, — перебил ее Радоборт.

— Мне не дано предугадать, как вы поведете себя, что скажете. Я боюсь не вас, а ваших возможных поступков, — продолжила девушка.

— Тогда как же ты должна боятся Кикху?

— Очень боюсь, но не его самого, а того, как он поступит с Эл.

— Я сделал вывод, что за себя ты не боишься.

— Да. Это так. Я часто думала об уходе из этого мира. Мне трудно тут. Мои страхи — это переживания за город и мой народ, за тех, кого я люблю. Хети и Ладо были последними близкими мне существами, если у Эл не получиться справиться с бурей в следующий ураган я умру, — прошептала Алмейра.

— Не-ет, — протянул Радоборт. — Ты заблуждаешься. Ты не умрешь ни в этот ураган, ни в следующий...

Вдруг Радоборт остановился, будто натолкнулся на невидимую стену. Она посмотрел на Алмейру совсем иначе, чем глядел раньше. Девушка обратила на это внимание, поведение великого показалось ей загадочным. В его взгляде возникло некое понимание, словно он познал нечто неизвестное ему до этого момента. Она тоже остановилась. Алмейра прочла в его глазах переживание, они перестали смотреть на нее, он погрузился в свои видения и то, что он там наблюдал, выражалось на его лице.

Мгновение. Резкий грохот вырвал их из оцепенения и прокатился эхом по долине, а потом ему стал вторить гул разрушения. Часть стены с шумом осыпалась в сторону противоположную от города.

Алмейра вскрикнула и от испуга бросилась к стене. Радоборт грубо схватил ее и закрыл от надвигающегося на них облака пыли. Девушка в его объятиях сжалась в комок, он почувствовал, как она дрожит, но эта дрожь имела причину не в страхе, не в испуге. Ее существо вибрировало от его близости. Радоборт отстранил девушку от себя, она пылала от смущения.

— Испугалась? — спросил он, хотя знал ответ. Он не мог пока объяснить ее поведение, но требовать объяснений, не было времени.

Он взял королеву за руку, чтобы она не вырвалась при следующем взрыве, и повел в обход стены. Она шла следом и даже не вздрогнула от трех следующих взрывов. Он проникся ее ощущениями. Алмейра пребывала в состоянии эйфории. Ей чудился голос Даниэля, который пел ей песню о любви и свет звезд на плаще Эл. Образы мелькали стремительно, между ними не было видимой связи. Она совсем забыла, где находится. Радоборт удивился ее чувствам, причиной которых был он, ни Эл, ни Фьюла не вели себя с ним подобным образом. Зря она говорила, что боится его. Он заметил, как изменились его ощущения. Он опять вспомнил о схватке с Эл, все дело в ней, с тех пор он стал замечать необычное внимание Алмейры к нему. Он подумал, что Эл лучше разбирается в таких тонкостях, что потом он спросит у нее об этих энергиях, что он пробуждает в королеве. А пока он наблюдал, не без удовольствия, как ее кружат образы, увлекают звуки и как мир вокруг кажется ей другим. Забавное состояние.

Прогремело еще два взрыва, рассеялось по долине эхо, и вдруг наступила тишина. Треть стены осталась стоять.

Радоборт встревожился и выпустил руку королевы.

Лишившись присутствия великого, Алмейра стала возвращаться в обычное состояние. Она обнаружила, что стоит в толпе людей в черте города, далеко от стены. Радоборта не было рядом, она не помнила, как они возвратились в город. Ее испугала мысль, что великий понял ее состояние. Алмейру охватило смятение, и она бросилась к стене, там она и увидела Радоборта в обществе Эл. Они стояли рядом и беседовали. Эл держала на локте что-то большое и по виду тяжелое, пальцы Эл были покрыты красного цвета ранами, из которых сочилась густая жидкость. Заметив Алмейру, Эл отмахнулась свободной рукой.

— Не ходи! Нельзя! Опасно!

Радоборт обернулся, посмотрел на нее пристально и ничего не сказал. Алмейра остановилась. Они вернулись к прежней беседе.

— Вещь на вид грозная, но бестолково сделанная. Мне стоило труда, чтобы прицелиться из него. Местный арсенал навел меня на мысль, что эти люди никогда не воевали. Я уже день хожу с мечом, и никто не догадался, что это оружие, кроме тех, кто покидал пределы королевства. Эта штука должна была стрелять камнями, наверное, ее принесли в город после одного из походов. Хватило ее на десяток выстрелов. Трос лопнул и разбил мне руки. Найти бы надежный шнур, сообразительного человека и того, кто умеет пользоваться этой штукой. — Тут Эл повернулась к Алмейре. — Может быть, королева подскажет?

Алмейра не слышала ее, взгляд девушки был прикован к разбитым рукам Эл.

— Тебе больно? — спросила она.

— Заживет, — отмахнулась Эл.

— Что это за жидкость? — спросила королева.

— Это? — Эл осмотрела руки. — Это такая жидкость, которая течет в моем теле.

Так же как Матиус не заметил на рисунке знакомого ему храма, так и Эл не приняла всерьез кровь красного цвета на своих руках. Сейчас она вспомнила, что когда она очнулась после драки на поляне, в момент пробуждения в этом мире, запекшаяся на царапинах кровь была иссиня-фиолетовой, такой как в ранах Хети и тело ее тогда было другого цвета.

Радоборт тоже осмотрел раны потом тот предмет, который нанес их. Он вытащил его из подмышки Эл и бросил в сторону.

— Что нужно делать? — спросил он.

— Попасть в крест на стене особым камушком, — ответила Эл.

— Каким?

Эл достала из кармана обломок камня и флакон.

Радоборт хотел взять камень, но Эл остановила его.

— Сначала попробуй, чем-нибудь другим, — посоветовала она.

Радоборт взял камушек у себя из-под ног и бросил. Камень долетел до стены, но в крест не попал. Радоборт повторил попытку и опять промах. После пятой попытки, он услышал смех Эл.

— Это не просто. Тут практика нужна.

— Но ты попадала! — возмутился Радоборт.

— Да, — кивнула Эл, — но я училась с детства. У меня природная меткость.

— Что это значит?

Эл подняла камень и швырнула в стену, точно в крест.

— Вот, что это значит, — ответила она.

— Тогда зачем ты взяла эту глупую штуку, которая ранила тебя? Почему не бросишь так? — он возмутился еще больше и даже стал злиться.

— Прости мне мое несовершенство, но я не могу ударить по камню с достаточной силой. От удара зависит сила взрыва. Нужно сильно ударить, но стоять при этом далеко от стены. Волна от разряда убьет меня и любого смертного, кто окажется ближе пятидесяти шагов от стены. Пока совсем не стемнело нужно придумать способ, как разрушить остальную стену, — объяснила Эл.

Радоборт совсем разгорячился.

— Все что нужно — это ударить по стене?! Все эти затеи глупо выглядят в твоем исполнении! Ничего лучше ты не придумала?!

— Ага, — стала бормотать Эл, — могла бы подогнать к стене скорострельный космический военный катер и снести все за пару секунд. Только вот зрителей много, и они не той эпохи, и о космосе знают относительно, и космического флота в их рухнувшем арсенале не разыскалось. — А потом повысила голос. — Был бы способ лучше и безопаснее, я бы им воспользовалась, господин великий! Давай, дерзни, ты то у нас все умеешь!

Радоборт нахмурился, тряхнул кистью, яркий шар вспыхнул в его ладони, и он запустил его в стену, потом еще один и еще. Грохот был страшнее, чем от экспериментов Эл.

— Ложись! — заорала Эл и в два прыжка оказалась рядом с Алмейрой, уложив ее на землю.

Люди с криками разбежались, а Радоборт остался стоять, как ни в чем, ни бывало.

Эл села, отряхивая пыль с волос, прокашлялась, отмахиваясь от клубов пыли, и хрипло сказала:

— Заставь дурака Богу... Что ж тебя раньше не осенило, неумеренное дитя!

Она хотела еще высказаться по этому поводу, но чихнула, махнула рукой и попыталась встать.

Алмейра заворожено смотрела на Радоборта. Тот хмыкнул и пошел поднимать девушек. Когда обе оказались на ногах, он с видом главного скомандовал:

— Сегодня мы никого не уговорим работать. Пусть успокоятся. Эл отправляйся лечить свои руки, а мы навестим дворцовую библиотеку, как решили днем.

С этими словами он взял за руку Алмейру и повел в город.

— У парня появилась привычка командовать. Не знаю, радоваться мне или нет. — Потом Эл посмотрела на руины стены и вздохнула. — Что дозволено Юпитеру, не дозволено бычку. Бычок в данном случае — я.

Раны ныли, Эл решила воспользоваться советом Радоборта. Она пошла в тот дом, который им определили под жилище. С него сорвало крышу, а двор был завален мусором. Искать убежища здесь, было бесполезно, и Эл направилась в дом Ладо, который был надежнее и выдержал не один ураган. И надо же было ей явиться туда! Она должна была подумать, что Кикха окажется там.

Едва она увидела его в зале, тут же решила уйти. Он быстро отрезал ей путь к отступлению, перекрыв дверной проем своей массивной фигурой.

— Тебе требуется помощь, — сказал он.

— Не от тебя, — недружелюбно сказала она.

— Гордыня взыграла? Ну, так придется ее унять.

Тут он схватил ее за талию, перебросил через плечо и понес на верхний этаж.

— Не смей меня трогать! Отпусти! — кричала Эл.

— Отпущу. Позже, — равнодушно сказал он.

— Что тебе от меня надо?!

— Ты хочешь исчерпывающий ответ? Боюсь, твой ум не осилит и половины всей правды.

Они уже были наверху. Он внес ее в одну из комнат, снял с плеча, словно она ничего не весила, и посадил на мягкую лежанку. В руках его оказались большой флакон с водой и ткань, он щедро плеснул воды на раны Эл. Она зашипела от боли.

— Ничего, потерпишь. Терпение — одно из твоих достоинств, — заявил он назидательным тоном.

Эл хотела встать.

— Сидеть! — осадил он.

Эл замерла. Кикха отмыл ее руки, промыл раны, обернул тканью и оставил лежать на коленях. Она сидела, вытянувшись, как статуя. Он принялся отмывать ее лицо, а когда закончил, посмотрел сурово.

— Вот теперь, мы поговорим. Столько, сколько мне нужно. Ты не выйдешь из дому, пока я не узнаю все, что мне интересно, а если сюда кто-нибудь явится освобождать тебя, его ждет незавидная участь, — проговорил он.

Эл молчала.

— Мне твое согласие не требуется. До этого момента мы с тобой избегали явных столкновений, мы даже пытались понять друг друга. Возрази, если я не прав. Но теперь ты даешь всем понять, что я враг. Я тоже решил вспомнить, что мы соперники. Ты нарушила некоторые границы, Элли, я решил поставить тебя на место.

Она продолжала молчать, в ее взгляде появилось отсутствующее выражение. Он понял, что она впадает в состояние самопогружения, из которого ее не просто будет вернуть. Он схватил ее за плечи и тряхнул:

— Не смей молчать! Не смей! Что ты обещала отцу? Отвечай!

— Что я помогу городу, — отрешенно ответила она.

— Не это. Что он потребовал взамен на разрешение? Я не спрашиваю, какие условия он поставил городу. Я их знаю. Я спрашиваю, какие условия он поставил лично тебе?

— Никаких условий. Только условия городу.

Кикха заглянул ей в глаза. Она не лгала.

— Никаких? — переспросил он удивленно. — Может быть, он говорил, что поставит условия потом?

— Он так не говорил, я бы не согласилась, — так же безучастно сказала она.

— Это странно, — выдохнул Кикха. — Чего он добивается?

— Мне показалось, что он хочет избавить город от проклятия, так же как этого хочу я, — монотонно продолжала Эл.

— Показалось, — повторил он. — По другому не скажешь, кроме как "показалось".

Он взял ее лицо в свои руки и заставил смотреть на него. Тут Эл почувствовала силу, которую он не проявлял раньше, это был другой Кикха.

— Я предупреждал тебя, девочка, с самого начала, что ты вмешиваешься в опасную игру. Ты ненавидишь меня. Ты права, потому что я единственный твой враг, который открыто скажет о своей вражде. Но я заставлю тебя еще раз услышать меня. Я просил тебя вернуться в свой мир. Как же! Твои обеты! Твое глупое великодушие! Твоя гордость! Как же ты с ними расстанешься? Ты с ними родилась! Я подозревал, что Лоролан посулил тебе миры. Как я заблуждался. Ты решила бескорыстно послужить ему. Да, такого я давно не видел от пришлых, вроде тебя! Очнись, глупая! Он использует тебя. Победишь ты или нет, тебе не будет пути назад из этих миров, ты свяжешь себя обещаниями, которых не давала и не произносила вслух.

Эл бил озноб, Кикха стал другим, могучим, великим. Действительно великим. Эл трепетала, ощущая эту силищу. Он не говорил, он, словно, вколачивал свои слова в ее ум, единственным способом сопротивляться было — не слушать его.

— Ты понимаешь меня? Ты слышишь? — спрашивал он. — Не понимаешь и не слышишь.

Он отпустил ее лицо.

— Мне жаль тебя. Тогда запомни, если ты заключила или заключишь с моим отцом сделку, которая хоть немного коснется меня, ты и дня не проживешь. И еще. Не смей повышать на меня голос или выказывать свое презрение при смертных, веди себя с почтением, даже если твои жилы наполняются ядом при виде меня. Если ты и дальше будешь видеть во мне врага, то я им стану по твоему желанию.

Эл ожила. Склонила голову на бок и спросила:

— Зачем я тебе? Я никогда не желала быть тебе врагом. Я не хотела вражды. Это ты видишь во мне угрозу. Это ты преследуешь и делаешь мне больно. Ты осуществляешь понятные лишь тебе цели. Не могу осознать, как у столь великого отца могли появиться такие мелочные и ограниченные дети? Что тут вообще твориться?

— Да ты почти прозрела! Найдешь ответы на свои вопросы, тогда мы опять вернемся к этому разговору. Если ты и я выживем от такой правды. Ты глупышка, Элли, но я начинаю тебя ценить. Я буду у тебя в долгу, если ты спасешь этот город. Помочь я тебе не могу, но и мешать не смею. Служи другим, умри за них, если жить иначе не можешь, это более достойно, чем добывать миры для Лоролана.

— Ревнуешь? Я начинаю думать, что нравлюсь тебе. Упаси меня Великий Космос от такого поклонника!

Острота не подействовала. Кикха посмотрел равнодушно. Эл опять не узнавала его.

— Я не знаю ревности, а если ты и наблюдаешь ее, то это — лишь игра. Не моя игра. Как ты восклицаешь? Великий Космос? При всех твоих способностях, ты, о, Великий Космос, не можешь понять разницу между тем, что видишь воочию и тем, что чувствует твое сердце, при этом ты неплохо разбираешься в чувствах других. Ты забавный экземпляр.

Вдруг Кикха исчез, кажется, не закончив свою мысль. Он растаял в воздухе, а Эл показалось, что она видела сон. Это был совсем не тот Кикха, которого она привыкла видеть последнее время, его очеловеченность улетучилась. Теперь улетучился и он сам.

Через мгновение Эл услышала шум, в комнату вошла незнакомая женщина и сказала с поклоном.

— Королева прислала меня, чтобы ухаживать за вашими ранами.

Эл поняла, что руки не болят, размотала кисти и обнаружила, что раны исчезли.

— Помощь не требуется, благодарю тебя, ступай к семье, — сказала Эл.

Женщина поспешно скрылась, освобожденная от такой обязанности. Эл уловила ее изумление и подумала, что так рождаются рассказы о чудесах.

Где же Кикха? Эл обошла дом. Пусто. Она побывала снова в зале, где стоял круглый стол, в прошлый раз ей не представилось возможности изучить его. У нее возникло убеждение, что она знакома с этим местом или чем-то подобным. Она внимательно осмотрела стол и обнаружила, что рисунок на столешнице повторяет расположение стен и проходов в храме, а центр помечен особенным знаком. Эл подскочила на месте и полезла на стол. В центре был совсем маленький рисунок — диск с солнцем и планетами, вращающимися по эллиптическим орбитам. Эл запустила кисть за пазуху и достала медальон. Рисунки совпали точь-в-точь.

— Хм, — только и смогла сказать Эл.

Она долго стояла на столе. Не в силах найти разгадку этого совпадения, она впала в оцепенение подобное недавнему, при Кикхе, ей снова казалось, что она видит сон или ловко выстроенную иллюзию. Она опять взглянула на медальон, планеты шевельнулись и поплыли, тут же она услышала ясный голос, знакомый но почти забытый.

Она увидела себя десятилетней девчушкой в перепачканном грязью джинсовом комбинезоне, карманы которого были набиты всякой всячиной. Рядом стоял высокий, худой, но казавшийся ей тогда могучим старик-волшебник Махали.

— Элли, сейчас произойдет первая битва в твоей жизни. Ты хотела ее, — очень мягко произнес он.

— Да! И сейчас хочу! Мы им покажем, где раки зимуют! — и она грозно потрясла маленьким кулачком. — Такманди научил меня драться. Я им трепку устрою!

— Из твоих уст звучит смешно, — плечи старика тряслись от смеха, — но я готов тебе поверить. Это твоя воинственная природа дает знать о себе. Твоя сила, дитя мое.

— Я не дитя, — возмутилась Эл, — сколько раз повторять.

Он смеялся. Эл не обижалась, потому что он был таким веселым большую часть времени. Кажется, ее присутствие забавляло его. В ту минуту он извлек из-за пазухи сверток из ткани и развернул его. На его ладони блеснул круглый диск, он засверкал на жарком солнце.

— Ух! Красотища! — восхитилась она.

— Он твой.

— Мой?!!

— Возьми его, спрячь хорошенько, — Махали положил диск на ее маленькую ладошку, они были почти одинакового размера. — Запомни. Этот подарок нельзя потерять или продать, его можно подарить или временно отдать на хранение. Это твой талисман. Однажды он приведет нас друг к другу. Я дарю его тебе. Он бесценен, береги его и никому не показывай. Только тем, кому ты очень доверяешь.

— Он волшебный?

— В нем есть сила, но ничего что ты считаешь чудом. Пока ты маленькая он будет просто охранять тебя, а когда ты вырастешь и начнешь искать себя, он поможет тебе. А теперь беги, займи свое место и жди нападения. Зло так просто не сдается. Ты выбрала свою дорогу, сражайся, как умеешь.

Тогда она поняла, что Махали прощается с ней. Ей стало больно и трудно дышать от волнения, от печали глаза наполнялись слезами, она силилась не плакать.

— Мы должны проститься? — спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Старик вздохнул.

— Тебе пора домой. Срок твоего пребывания тут заканчивается. Когда почувствуешь, а ты почувствуешь, беги к городской стене, там есть лазейка.

— Я не повернусь к врагу спиной, — заявила она.

— Повернешься, — твердо сказал старик.

Когда он говорил так, значит, знал заранее.

— Повернусь, — согласилась она и кивнула. — Мы еще встретимся?

— Не могу обещать. Все зависит от тебя. Распорядись своими дарами разумно и, возможно, мы еще пожмем друг другу руки, — сказал он многозначительно.

— Когда? — не удержалась от вопроса Эл.

Он снова засмеялся.

— Какой же ты еще ребенок, — он нежно погладил ее по волосам, поправил их.

Взрослая Эл сравнивала два абсолютно похожих изображения и чувствовала себя тем же ребенком. Медальон Махали так и остался для нее загадкой, она даже не могла точно подсчитать годы, которые минули с той поры, а секрет медальона остался секретом. Эл ломала голову, каким образом изображение на медальоне могло точно совпасть с изображением на столе. Где Земля и где эти места?

— Сражайся, как умеешь, — повторила она.

Эл убрала медальон под одежду. Она решила отложить решение этого вопроса, как делала всегда, если ответ не приходил сразу, а сразу он придти не мог. Встревоженная новым открытием и последними высказываниями и поведением Кикхи, Эл покинула дом Ладо.

Была уже глубокая ночь. Она прокралась во дворец и вслепую нашла библиотеку. Появление Эл в зале библиотеки вызвало удивление Матиуса и Алмейры. Ей пришлось издали предупредить о своем появления Радоборта, чтобы не напугать их. В слабом свете маленького шара они рассматривали бумаги, разбросанные по столу.

— Эл, как ты нашла нас? — удивилась королева. — Ночью. Ты не знаешь дворца.

— Умею искать, — ответила Эл.

Она прошлась вдоль рядов книг, остановилась, Эл осмотрела череду свитков и поняла, что книг в переплете тут не знают. Эта библиотека лишь внешне похожа на библиотеку острова, там все было приспособлено для ее удобства. Эл остановилась, потянула на себя большую папку, в которой стопкой были уложены листы.

— Эл, что-то случилось? — спросил Радоборт. — Ты будто с Кикхой повстречалась.

"Помолчи!" — завопила про себя Эл.

— Так заметно? Не хочу говорить о нем. — Она повернулась к ним. — Не это ли вы ищете?

Эл подошла и показала свою находку.

— Да, — удивился еще раз Матиус. — Эти листы. Здесь предсказания.

Он забрал у нее папку, уселся на пол около невысокого, но обширного стола и открыл на первом листе. Алмейра присоединилась к нему.

— Нашли что-нибудь? — спросила Эл у Радоборта.

— Думаешь, я догадываюсь, что мы ищем.

— О моем состоянии догадался. Не мог смолчать?

— Зачем?

Эл скривила губы и посмотрела на него.

— Вы ищете статую? — спросила она.

— Да, — подтвердила Алмейра.

— Я не уверена, что она здесь найдется. Жрец мог спрятать нужный лист, — предположила Эл.

— Он может почувствовать твое присутствие, — встревожилась королева.

— Я умею быть незаметной, когда требуется, — улыбнулась Эл. — Ты права. А как он вас сюда пустил?

— Он не знает, что мы здесь, его отвлек Кикха, — ответил Радоборт.

— Вот как? — Эл подняла брови. — Твой брат проявляет бурную активность. Почему вдруг?

— Сама у него спроси, когда освободиться. Они беседуют внизу в галерее.

— Нам всем стоит уйти, — сказал Матиус. — Я возьму эти листы с собой, а потом осторожно верну. Если жрец поймает нас, то обвинит в воровстве.

— Этот дворец принадлежит не ему. Я здесь королева, он воспользовался моей молодостью и слабостью, чтобы вынудить меня уйти отсюда. Дом Хети разрушен, и мне некуда идти. Я останусь здесь, — сказала Алмейра.

— Не слышу уверенности, — заметила Эл.

— Я сама поговорю с ним. Он злоупотребляет своей должностью, пора сказать ему об этом. — Алмейра попыталась придать своему голосу твердость.

— Эл, не могла бы ты еще раз проявить свои способности, — спросил Матиус, — ты ищешь лучше всех.

— Чутье подсказывает мне, что вы тут ничего не разыщете, — усомнилась Эл. — Меня по пути сюда осенила одна мысль. Весь город хранил легенды, в каждом доме найдутся свои семейные архивы. Попытаемся опросить жителей. Во время пожара ветер разметал записи по всему городу, жрец не мог спрятать все. Завтра во время работы затеем разговор.

— Эл, откуда тебе известно про пожар? — спросила Алмейра. — Ты умеешь видеть прошлое?

— Матиус рассказал, — ответила Эл.

Алмейру разочаровал такой прозаический ответ.

— Я устал. Ноги подкашиваются, — произнес Радоборт. — Полагаю, нам не нужно покидать дворца, раз Алмейра приняла решение сюда вернуться. Я хочу отдохнуть.

Алмейра неуверенно осмотрелась. Ей стало неловко, Радоборта эти тонкости не трогали.

— Что ж, я навещу храм и, пожалуй, все же прихвачу эти листы с собой, — сказал Матиус.

— Они тяжелые. Я помогу, — отозвалась Эл. — Меня не прельщает мысль ночевать во дворце.

— А меня очень прельщает, — с удовольствием произнес Радоборт. — Тело ноет, где бы прилечь.

— Если угодно, я покажу вам несколько комнат, — предложила Алмейра.

Эл и Матиус покинули дворец. Ночь окутала город, свет шара Матиуса слабо освещал дорогу, старик постоянно спотыкался, Эл вынуждена была удерживать его, то за руку, то за шиворот. Он благодарил, вставал на ноги и, через несколько шагов, вновь спотыкался.

— Эл, как ты их терпишь? — спросил Матиус.

— Кого? Великих? Хм, у меня нет выбора.

— Он не понял, что королеве неловко или не считает это важным. Бедняжка боится жреца. Ночевать во дворце сегодня — неудачная затея, у нее могут быть сложности.

— Пусть сам Радоборт в этих сложностях и разбирается. Не мне его воспитывать.

— Каким образом ты уговорила его помочь?

— Я не уговаривала. Он сам вызвался.

— Неужели. А нет ли в его решении умысла?

Эл подумала и ответила:

— Может быть. Мне сейчас их мотивы не важны, сейчас нужна конкретная сила. Радоборт имеет такую силу. Сам видишь, толпа желающих помочь за мной не ходит.

— Доверяешь ему?

— Какая разница.

— Не доверяешь, — заключил Матиус.

— Сейчас не время разбираться в тонкостях.

— Ты устала?

— Этот день длился целую вечность. Периодически время меняет ритм и за малый срок случается столько событий, что я не успеваю ориентироваться в них. Мне чудится, что утро было давно, а эта ночь никогда не закончится. Ты знал, что в доме Ладо есть стол с чертежом храма?

— Знал, но не ходил туда, я же дурачок, меня на советы не звали, — ответил Матиус.

— Неужели Ладо не догадывался, что ты нормальный?

— Ладо был таким, что не догадывался, о чем не следовало, — захихикал Матиус. — Чем меньше внимания на меня обращают, тем мне легче.

— Ты не будешь возражать, если я еще раз заберусь...

— На поверхности помалкивай, — предостерег Матиус.

Эл умолкла и молчала до самого храма. Матиус отодвинул перед ней заветный люк, и они как в первый раз оказались в подземелье под храмом. Здесь было уютно. На этот раз Матиус повел ее в другую сторону, потом отодвинул небольшой камень и сказал:

— Бери этот шар и лезь. Коридор выведет тебя к архиву, встретишь кого — не пугайся. Духи иногда попадают в коридоры.

— Спасибо, что предупредил.

Эл скрылась в темноте.

— А я отдохну. Я уже не молодой. Не заблудится. И в темноте видит, и листы нашла, мне бы такие способности, — ворчал Матиус.

Эл прошла не один коридор, пока не привыкла к узкому пространству и к тому особому состоянию, какое создавали коридоры. Здесь она чувствовала себя лучше, чем наверху, наверное, поэтому ее стало клонить в сон. Да, день выдался слишком богатый на события, если так и дальше будет, она потеряет счет времени. Пожалуй, стоило отдохнуть, прежде чем лезть сюда снова. Ей осталось скопировать один лист, который, по иронии судьбы мог бы пригодиться завтра.

Эл присела на пол. Зевнула и решила отдохнуть или вздремнуть, до утра времени достаточно, а ей нужен короткий отдых.

Эл положила сумку под голову и растянулась на полу. Так приятно было погрузиться в дрему. Она ненадолго провалилась в небытие. Темнота. Мгновение. И пробуждение. Присутствие! Эл явно ощутила его. Он был близко. Слабый шум у нее за спиной. Эл открыла глаза и обернулась. Чье-то лицо, определенно не Матиуса, склонилось к ней. Эл вспомнила про духов. Один из них. Но стоило ей шевельнуться и это что-то с криком метнулось прочь, но, зацепившись за лямку ее сумки, растянулось по проходу. Этот кто-то орал так, что стены дрожали. Эл схватила его за ногу, совершенно плотную, нужно сказать. Рефлекторно она рванулась и удержала беглеца, прижав его своим телом к полу. Эта мера была лишней. Он затих. Эл откатилась, поднесла шар к лицу и ахнула:

— Хети!

Юноша лежал лицом вниз, с закрытыми глазами.

— Хети! — ликовала Эл. — Ах, ты, мальчишка! Живой! Живой.

Она схватила его в охапку, голову уложила себе на колени и начала трясти его. Он от испуга потерял сознание, но был жив. Эл достала флакон с жидкостью, сбрызнула ему лицо и провела ладонью по щеке. Он вздрогнул и пришел в себя.

Хети хлопал глазами. Потом схватил Эл за куртку.

— Ты не мертвая?! — опять заорал он.

— А как ты думаешь? Я тоже подумала, что ты дух. С тобой уже простились. Чудо какое-то. Как ты попал сюда?

Эл от радости приподняла его, прижала к себе и поцеловала в обе щеки.

Хети тоже обнял ее, потом сел.

— Я увидел люк. Залез в него. А потом мой шар погас, и я заблудился. Я ходил в темноте и думал, что умер, — рассказал он.

— Это было до бури?

— Да. Алмейра приказала мне бежать к храму, а я свернул в сторону, хотел осмотреть дом, подумал, что найду тебя там. Там я и увидел люк.

— И не удержался, чтобы не заглянуть?

— Да. А буря была?

— Еще какая, — многозначительно ответила Эл. — Я лучше сейчас скажу. Ладо погиб.

Хети помолчал.

— Я знал, — сказал он. — Я подслушал разговор Кикхи и Радоборта. Они говорили о Ладо. Что он мешает жрецу завладеть Алмейрой. Кикха раскрыл, что Ладо — странник, и что он не один в городе. Он советовал Радоборту сторониться Ладо. Тогда Радоборт сказал, что Ладо осталось жить один день.

— Когда? Когда это было?

— Во время праздника. Они как раз заплатили певцам. Радоборт из тех, кто видит смерть?

— Да.

— Он знал и не помог?! — Хети возмутился слишком громко.

— Не кричи, — попросила Эл. — Хети, не вини его. Он ее видит, но опередить не может. Однажды, он не смог спасти даже своего родного брата.

— Да какой он великий после этого!

— Не тебе судить! Для заблудившегося, ты слишком быстро пришел в себя.

— Выведи меня отсюда, Эл. Мне тут страшно. Это страшные коридоры. Я видел здесь огни и слышал голоса.

— Ты видел меня и Матиуса. Больше здесь никого не было. Я надеюсь, никого. И ты все это время ходил по коридорам?

— Да. Туда, потом сюда. Я шар потерял.

— Бедняга, — посочувствовала Эл. — Я выведу тебя, но возьму за это клятву, что ни одна душа не узнает, что под городом есть эти коридоры.

— Жизнью клянусь, — заверил Хети. — Перед твоим именем клянусь. Да падет на мою голову страшная кара, если пророню хоть слово.

— Бери шар и иди впереди меня.

Шум голосов разбудил Матиуса. Когда он увидел Эл и Хети, то возмутился:

— Зачем ты притащила сюда духа! Пусть бродил бы себе там! Какая ему разница.

— Этому? — переспросила Эл и потрепала Хети по волосам. — Есть разница.

— Живой! — воскликнул Матиус.

— Да. И твой секрет раскрыт. Он поклялся молчать, — сказала Эл.

— Знаю я, его клятвы. Разболтает. Но все равно, я рад, что он не умер. Королева очень обрадуется.

Хети осматривал жилище Матиуса.

— Так вот, где ты прячешься. А мы с друзьями гадали, как это ты заходишь в храм и пропадаешь. Все думают, что он владеет секретом исчезать, — сообщил Хети, поглядывая на Матиуса.

— Секреты. Секреты, — бормотал Матиус. — Ну, вас к звездам, с вашими секретами. Дайте отдохнуть. Эл, ты нашла, что хотела?

— Нет. В другой раз, — ответила она.

— В другой раз? Когда теперь? Утро скоро, — ворчал старик, Эл догадалась, что он вошел в роль.

Короткий сон и вот они уже выбрались на поверхность.

Прогулка по городу стала для Хети трагедией. Юноша заплакал, глядя на завалы и разрушенные дома. Эл потрепала его по плечу.

— Я понимаю. Это трудно. Смирись, друг мой. Мне нужна твоя помощь.

— Ты сильная, а что могу я сделать. Ничего, — всхлипывал он.

— Эй, ты уже сделал. Целая орава местных юнцов, благодаря тебе, помогла нам вчера сделать разметку храма, — подбодрила Эл.

— Я рассказал им про тебя. Ты не сердишься? — виновато протянул Хети. — Тебе не нравится, когда про тебя рассказывают.

— В данном случае твой рассказ принес пользу. Как я могу сердиться?

Эл занимала его беседой, чтобы окружающее менее тревожило его. Хети отвлекся и не смотрел по сторонам. Пока они беседовали, Матиус затерялся в закоулках города. Когда Эл заметила это, старик был уже по пути в состоятельные городские кварталы.

Дворцовая площадь была пуста, едва они поднялись по ступеням в галерею, раздался шум шагов. Алмейра стремительно, бегом вывернула из-за поворота. Эл встретила ее улыбкой и заметила:

— Ох, и попадет тебе сейчас.

Хети взглянул на королеву и попятился.

— Мальчик мой! — крикнула Алмейра, бросилась обнимать его. — Живой! Как?! Эл, как?! Радоборт разбудил меня и сказал, что видит Хети живым! Эл! Это ты? Ты его вернула?! Благодарю тебя! Благодарю!

Алмейра бросилась на колени и обняла ноги Эл.

— О, нет! — Эл возвела глаза к потолку.

— Благодарю тебя! Благодарю! — молила Алмейра.

Хети виновато стоял рядом, он наклонился и погладил Алмейру по волосам.

— Я прятался...

Эл приложила руку к губам в знак того, что он должен молчать. Хети умолк.

— Он был в храме, залез в ту галерею, откуда Матиус следит за огнями, он переждал бурю, по потом проспал пол дня.

— Почему Радоборт сказал, что он мертв, — не поднимаясь, прошептала королева.

— Великие тоже ошибаются. Каким Радоборт был после бури? Он не мог сказать, жив ли он сам, — сказала Эл.

Она подняла королеву и обняла ее. Та дрожала. Эл сильнее сомкнула объятия, девушка затихла.

— Я понимаю, ураган близко, ты видишь его и чувствуешь, тебе все труднее совладать с собой. Призови свое королевское самообладание и вспомни, что мои усилия ни к чему не приведут, если ты не будешь вести себя, как королева. Вспомни о своей матери, о величии твоего отца, о тех, кто отдал жизнь, чтобы этот город и этот народ жили. В память о них, в память о Ладо — будь стойкой. Ты будешь строить храм вместе со всеми, с достоинством подобающим твоему положению. Городу нужен правитель, а пока его нет, править будешь ты. Хети отныне тебе не только брат, он твой союзник, помощник и доверенное лицо. — Эл обернулась к Хети. — Слышишь, молодой человек. Отныне ты не младший брат, ты вырос. Я поручаю тебе следить, чтобы королева ни чем не нуждалась, ограждай ее от недобрых слов и дурного влияния. Теперь пришла пора тебе заботиться о ней.

Хети смутился, потом вытянулся в струну и уверенно кивнул.

Эл снова посмотрела на королеву.

— Забыла поблагодарить тебя за заботу, за то, что ты прислала вчера женщину, чтобы ухаживать за моими ранами, — сказала Эл.

Алмейра подняла голову, и ее взгляд стал тревожным.

— Я не посылала тебе помощь.

— Может быть, кто-то из горожан от твоего имени сделал так, — предположила Эл.

— Нет. Это кощунство пользоваться моим именем без моего разрешения.

Эл удивилась.

— Странно. Где Радоборт?

— Беседует со жрецом. Он решил поселиться во дворце.

— Вот как? — Эл усмехнулась и покачала головой. — Я иду к храму, ищите меня там. Хети, останься с королевой.

Она ушла, а Алмейра вновь обняла Хети и молчала.

Эл нашла у храма два десятка людей. Ее встретили с воодушевлением. Предложение таскать камни к храму приняли без возражений, и работа началась.

По городу разносилось известие о начале строительства, люди торопились посмотреть на разрушенную стену, каждый обнаруживший руины, приходил в смятение, не смотря на то, что половина еще вчера видел взрывы. Потом они тянулись маленькими группами, к холмам в долине. Люди переговаривались между собой, стояли, смотрели, но в итоге никто не ушел назад в город. К полудню Эл пришлось бросить работу и руководить строительством, она показывала планы, объясняла расположение стен, самые догадливые, кто понял ее быстрее, объясняли остальным, и задача переставала казаться трудной. Скоро над холмами царило то единение, какое она видела по пути в этот город. Эти люди умели строить, потому что после каждого урагана занимались этим. Эл выдохнула с облегчением, когда к вечеру сложили из блоков очертания фундамента. "Поверили. Поверили", — повторяла она про себя.

Так прошло два дня, но ни Алмейра, ни Радоборт не пришли ей на помощь. За усталостью, наступившей к концу второго дня, пришла обида. Эл их больше не ждала.

Работали ночью, как предполагали раньше, разделились на две группы, сменяя друг друга. Вечером третьего дня, в конец измученная усталостью, она села в промежуток между стенами и тут перед ней выросли фигуры Даниэля и людей из команды Ладо. Даниэль присел, взял Эл за подбородок и покачал головой.

— Так нельзя, — произнес он печально, — вы ее не бережете. Бедная девочка.

Он пытался напоить ее из своей фляжки, но Эл отвела его руку.

— Это вода, — пояснил Даниэль.

— У меня есть вода, — отказалась Эл.

Она хотела встать.

— Умоляю. Сиди, — стал протестовать Даниэль. — А если встанешь на ноги, то для того, чтобы отправиться в город и отдохнуть. Ты плохо выглядишь, прелесть моя.

— Я пойду в город, если кто-нибудь меня заменит, — сердито сказала она.

— Если ты позволишь, это буду я, — вызвался Даниэль.

— Что певец может смыслить в строительстве? — возразила Эл.

— Я неважный строитель, зато я чувствую гармонию, а потому знаю, как должно звучать это сооружение. Ты устанешь, потеряешь способность контролировать события, и твои помощники допустят неисправимую ошибку, поэтому позволь тебе помочь. Если воин может строить храм, почему его не может строить поэт, — с доброй улыбкой сказал Даниэль.

— А где поэт был раньше? — Эл сердилась и не скрывала этого.

— Мы, как и все думали, что ты ушла. Потом, когда ты возникла вновь, нам стыдно было предстать перед тобой. Но главная причина задержки в другом. Буря едва не убила Таниэля, Ладо спас его, но сам погиб. Мне и брату пришлось бороться за жизнь того, без кого наш союз не имеет силы. Маниэль остался с братом, а я поспешил к тебе с надеждой на прощение в сердце. Располагай мной. Я отслужу долг за нас троих.

— Вы мне ничего не должны. Таниэль будет жить?

— Да. Он послал тебе предостережение. В городе есть сила, которая пытается тебе помешать. Элли, я призвал этих людей охранять тебя.

— Ты знаешь, как строить стены? — спросила она.

Даниэль облегченно вздохнул. Вид у нее был хоть и усталый, но грозный, он опасался, что Эл прогонит его.

Он кивнул ей в ответ.

— Я пришлю Матиуса, он хоть и чокнутый, но неплохо разбирается в чертежах, — сказала она и поднялась. Эл выпрямилась, ощутила, как прохладный воздух скользит по щеке, и добавила. — Появился ветер. Это плохое известие. Даниэль, ты сделаешь большое дело, если убедишь людей не бросать работу, когда ветер станет сильнее. Это как последняя битва.

— Ты права, прелесть моя, — согласился Даниэль. — Я объясню людям. Ступай в город. Иди в дом Ладо.

Матиус нашел Эл в круглом зале дома Ладо. Она сидела в одном из кресел. Голова ее была положена на стол, руки вытянуты. Она спала. Старику стало жаль будить ее. Она мгновенно проснулась, когда он приблизился.

— А-а, это... ты, — Эл вздохнула, не поднимая головы, и потянулась, растопырив пальцы. — Матиус, что происходит?

— Своевременный вопрос. Эл, ты хотела, чтобы я помог на строительстве — это не очень правильная идея, — прошептал Матиус.

— Я рассчитывала на тебя.

— Через два дня ветер усилится, и я начну все путать.

— Это будет через два дня, за два дня ты много можешь сделать.

— Прости Эл, у меня нет твоих сил. Я обязан следить за огнями.

— Где Алмейра и Радоборт? Они не пришли, — в ее голосе слышалась сдавленная обида.

— Я и Алмейра искали изображение статуи. Мы не нашли само изображение, но нашли короткое описание. А еще мы нашли указание, что статуя стояла и в большом храме, но была похищена перед тем, как он рухнул. А еще среди глыб оставшихся от стены люди обнаружили постамент, он уже стоит в центре большого храма, — уже с гордостью сообщил Матиус. — Я все же был там, но мудрый Даниэль во всем разобрался сам, надо мной посмеялись, когда я стал давать им советы. Меня здесь никогда не ценили.

— Что с Радобортом?

— Я не знаю. Он неожиданно исчез из города.

— Как исчез?

— Он говорил со старшим братом. Я видел. Они ссорились.

— Как же я сразу не догадалась. Кикха. Так, значит, выглядит его обещание — мне не мешать.

Эл подняла голову, выпрямилась.

— Ну, что ж. Буду надеется на то, что есть. Матиус, оставь поиски статуи. Мы знаем, что нужно сделать. Осталось семь дней. Не хочешь помочь мне — таскай камни, для этого много ума не нужно.

— Эл, не многие смельчаки останутся, когда усилится ветер, — предупредил Матиус.

— А где они собираются прятаться от него?! Что же твориться такое? Что происходит?

— У меня есть догадки, Эл. Будь осторожна. Накануне бури с людьми происходят интересные события, а в городе появляются странные гости. Заметишь такого незнакомца, лучше обойди его стороной, — предупредил Матиус.

— Эту подробность я не знала.

— Теперь знаешь. Ты вознамерилась преодолеть проклятие, но есть силы, которые его охраняют. Тебе предстоит бороться не с ветром, а с его действительной причиной. Ты же знаешь не всю историю. Этот город был центром трех земель. Эти горы и долина лишь треть большого царства, за северными горами простираются обширные земли, которые были заняты лесами, прежде ветер тек через долину и нес к лесам влажный воздух, те земли процветали. Ураганы не несут влаги, и те земли стали пустыней, которая граничит с морем. Но из-за того, что ветер дует в одну строну, влага с моря не достигает пустыни. С той стороны, откуда всходит светило, к городу примыкало море, но с началом ураганов оно ушло так далеко, что его не видно отсюда. Когда-то там были красивые города, а теперь — руины.

— Матиус, не нужно рассказывать мне то, что я и так знаю.

— Знаешь? Откуда.

— Ладо поведал. На этом ветре была построена экосистема этих мест. Три земли вновь объединятся, если придет сильный правитель.

— Тогда ты должна была понять, что мешает ветру попасть в лесную область.

— Северный хребет выше, чем нужно. С юга произошла эрозия, скалы регулируют силу ветра. Дождь не идет не только в пустыне, но и здесь в долине.

— Да. Учить тебя не надо.

— Кто бы научил, где взять силу, чтобы разрушить часть северного хребта. До него пути дней пять в лучшем случае. Найти бы смельчаков, которые взорвут скалу. Они могут погибнуть, но зато ветер вырвется из долины.

— Я найду тебе людей.

— Сегодня, чтобы у них был день в запасе.

— Эл, ты стала суровой. Смягчись. Ты сердишься. Тебе нельзя сердиться, вспомни, что было с огнями. Управляй своей силой. Тебе следует найти баланс между отдыхом и напряжением. Не все в деле избавления от проклятия зависит от тебя, дай и другим шанс проявить свои силы. Ты не можешь делать все сама.

— Спасибо, что напомнил.

Эл разминала шею, щурилась.

— А почему мы не будем искать статую? Как мы без статуи?

— Она у вас есть. Мое тело подходит под указанные пропорции. Я буду держать огонь.

— Ты?!

— Угу.

— Элли. Это...

— Единственный шанс. Мы не сможем вылепить или высечь статую за семь дней.

Матиус сник.

— Такая жертва. Мы ее не достойны.

— Рано ты меня зачислил в умершие. Не говори никому, даже Алмейре. Хочет искать статую, пусть ищет, я расскажу о ее трудах людям.

— Я рассказал. А ты была права. Я обошел дома и болтал о наших поисках. Люди действительно припрятали кто лист, кто больше. Рассказывали, что жрец требовал у них бумаги, только, кто ему отдаст. Теперь они несут бумаги Алмейре. Кажется, в ней снова видят королеву, твоя присяга на площади произвела впечатление. Многие верят, что и король придет в этот город.

— Спасибо, Матиус. Хорошее известие. Пойдем, взглянем на храм.

Эл осматривала стену очень тщательно. Местами она уже доходила ей до пояса. Она зажгла лампу и ходила с ней между стен, замечая движение дыма, одобрительно кивала, ощущая головокружение и тошноту. Чем выше становились стены, тем больше она чувствовала особую вибрацию, но тем больше люди уставали, и тем труднее было возводить стены дальше. Эл видела, как некоторые строители стояли и долго думали, как поставить камень, не в силах совершить простое действие. Энергия храма действовала на их разум. Она убедилась, что Матиус был прав — он тут не помощник.

Даниэль сохранил свою легкую веселость, но был совсем измотан.

— Я сменю тебя. Отдыхай, — сказала ему Эл.

— Пожалуй, — согласился он. — Я едва держусь, чтобы не упасть. Добрые люди уже соорудили мне место для отдыха.

— Ветер усиливается, — заметила Эл. — Усиливается. Иди в город. Отдыхать на открытом пространстве — бесполезно. Иди в дом Ладо, он ближе всего отсюда. В круглом зале ветра нет совсем. Там ты спокойно отдохнешь.

— Иду. Маниэль прослышал, что ты хочешь послать надежных людей на северный перевал, — сказал Даниэль. — Мой брат мог бы послужить тебе. Он может отыскать слабое место в скале.

— Это будет кстати. А как же ваше трио?

— Его не существует. Таниэль умер, когда ты спала. Перед смертью он взял слово с глав семей, что они отменят обычай платить за баллады. Они поклялись ему.

Эл посмотрела на город и склонила голову.

— Пусть ему будет хорошо в новом качестве. Там мир звучит еще прекраснее, и он насладится его песнями.

— Спасибо тебе. Это хорошее напутствие. Он услышит тебя, прелестное дитя своего народа, — сказал Даниэль и направился в город.

— Если у нас не получится, мы все последуем за Таниэлем, — заключил человек, проходивший мимо и слышавший их беседу. — Только вот какую песню мы услышим?

Эл обернулась на его голос. Он нес небольшой камень.

— Каждый свою, — ответила она.

Глава 12

Рокот взрыва долетел до города за два дня до урагана. Громадные клубы пыли на севере взмыли в воздух. Люди на строительстве замерли, а Эл, повернув голову в сторону взрыва, заметила:

— Ого, я такой фейерверк не заказывала.

Потом докатилось эхо двух меньших взрывов, Эл кивнула одобрительно, но потом подняла голову и опять высказалась:

— Что-то они рано. Маниэль должно быть знает короткую дорогу к перевалу.

В следующий раз она смотрела на север, когда развеялась пыль, она увидела, как сильно осела седловина, это было видно невооруженным глазом.

— Они сделали больше, чем я рассчитывала.

К этому дню высота стены доходила ей до груди. Люди едва передвигались. Эл стоило труда, чтобы уговорить их продолжить работу.

Днем ее сменил Даниэль. Он передернул плечами, ощутив нависшее напряжение, ставший холодным ветер проникал под одежду.

— Завтра не приходи. Ты должна отдохнуть перед бурей, — сказал он, подсаживаясь к ней. — Стену сложили верно, теперь не запутаемся.

Матиус разболтал ему про намерение Эл выстоять бурю в храме. Каждый раз певец подходил к ней с замиранием сердца. Она не понимала, что ее ждет, и выглядела спокойной.

Ряды строителей таяли с каждым часом. Вот их осталась треть, люди падали от усталости, не в силах больше подняться. Их несли в город, но уже не по домам, а на площадь к храму, где не свирепствовал ветер, там Алмейра и несколько горожанок устроили лазарет.

— Я останусь до последнего. Я найду время отдохнуть, не волнуйся за меня, — ответила она Даниэлю.

— Что будет, если стена останется невысокой? — спросил он.

Эл посмотрела на него с сожалением. Вот и он перестал верить в успех.

— Ветер будет сильнее, — ответила она, имея в виду, что не так все страшно.

— Это критическая высота?

— Чуть выше, — не стала врать Эл.

Это самое "чуть выше" означало ее рост, но сейчас даже она видела, что им не успеть поднять стену до этого уровня. Эл не показала сомнения, Даниэль не уловил лукавства. Они встали и вдвоем отправились таскать камни.

К вечеру число работников уменьшилось еще на треть, к утру ветер стал сильнее, и их осталось двенадцать.

Эл посмотрела в мутные глаза Даниэля и поняла, что он будет собирать стену до смерти, он как робот носил камни, без мыслей и чувств.

Эл остановила его, забрала камень, который он никак не хотел отдавать.

— Все! Все! Остановитесь! — крикнула она, захлебываясь от порыва ветра.

Среди устоявших были четверо из отряда Ладо, кому Даниэль поручил охранять Эл, двое глав семей, два высоких подростка и две женщины, одну из которых Эл узнала, это она пришла в дом Ладо в момент их странного разговора с Кикхой. Эл не стала спрашивать, почему та солгала и использовала имя королевы. Выяснение отношений в таком состоянии казалась лишним. Эл последний раз обошла стену вокруг. Можно было удивиться, но местами она соответствовала требуемой высоте, точно измученные люди работали за троих. Она растянула сухие губы в улыбке, одобрительно кивнула людям.

Поддерживая друг друга, они вернулись в пустой город. Порывы ветра носили по улицам мелкий мусор. Тело ныло от усталости, а душа встрепенулась и полыхнула огнем. Она видела мертвый город, но цветущие улицы она видела когда-то во сне. То было только видение.

Мрачная Эл появилась на площади перед Алмейрой.

— О святые небеса! — воскликнула королева и бросилась отпаивать Эл напитком из фляжки.

К ним подскочил Хети. Эл обхватила его за плечи.

— Ну-ка, проводи меня, дружище, — сказала она, с трудом выговаривая слова.

— Куда? — спросил Хети. — Нельзя уходить с площади. Вон как дует.

— В жилище Матиуса, — пояснила Эл.

Хети завел ее в первый коридор, открыл люк, Эл ввалилась туда, напугав старика. Матиус, видимо, отсиживался в подземелье и потому сохранил ясность рассудка.

Эл посмотрела туда, где среди потухших шаров лежал ее костюм цвета индиго с капитанским знаком на рукаве. Эл осматривала его и млела от уюта этого зала. Выкачав из шаров энергию, костюм приобрел первоначальный цвет и форму. Эл свернула его и положила в угол, сама растянулась рядом на полу.

— Матиус, разбуди меня, когда начнется, — бормотала она.

— Горожане хотели проститься с тобой, сказать хорошие пожелания. Ты не выйдешь к ним? — говорил Матиус.

Эл уже крепко спала. Старик посмотрел на нее с грустью.

— Тебе это не нужно. Кажется, ты положила все силы на то, чтобы осуществить первое условие, а как же два других?

Он не ждал ответа.

Тем временем на площади появился Радоборт, весь в пыли и в порванной одежде. Он подошел к Алмейре, но та отвернулась от него и пошла к больным людям. Она даже не взглянула в его сторону. Великий нахмурился и схватил за плечо пробегавшего мимо Хети.

— Мне больно, отпусти! — возмутился Хети.

-Ты все же жив! Ты откуда взялся? — спросил пораженный Радоборт.

— Будто вы не знаете! Вы же все знаете!

В тот день, когда Хети встретился с Алмейрой, он так и не увидел братьев, они пропали из города сразу после беседы со жрецом. Он слышал, как Матиус рассказал Алмейре об их ссоре, а кто-то из горожан видел, как они отправились вдвоем в горы. Хети был убежден, что великие покинули город перед бурей. Ладо когда-то сказал, что их исчезновение будет хорошим знаком, что они не будут привлекать лишнее внимание владыки к городу. Теперь Радоборт вернулся и Хети возненавидел его тут же.

Злоба мальчишки стала видна Радоборту.

— За что ты ненавидишь меня? — спросил он.

Хети засопел. Ему было и страшно, и противно одновременно. Хотелось сбежать. Но Хети твердо стоял рядом с Радобортом, потому что вспомнил Эл. Она не отступила бы, не отступал и он. Радоборт вдруг расхохотался.

— Мальчишка! — он неожиданно потрепал его по волосам. — Ты не она, нечего принимать глупую позу. Кстати, где Эл? Не вижу и не чувствую ее.

— Вот и прекрасно! Ты предал ее! Обещал помощь и не помог! Они не достроили стену, и ветер теперь убьет ее! Убирайся из нашего города! Тебе здесь не место, великий!

Тон юноши был настолько презрительным и смелым, что Радоборт опешил.

— Хетенгарт! Оставь его! Иди сюда. Ты мне нужен! — властный оклик королевы заставил обоих оглянуться.

Радоборт пошел к ней, словно его звали.

— Пусть Матиус готовит чашу. Уже близко, — сказала Алмейра, обращаясь к Хети.

Хети послушно скрылся в храме.

— А что делать мне? — спросила Радоборт стоя за спиной девушки.

— Что пожелаете, — ответила та.

— Это правда, что стену храма не достроили?

— Правда. Ветер сильнее, чем всегда. Эл прекратила работу.

— Почему?

— Десяток измученных людей не в силах выполнить работу гигантов. — Алмейра обернулась к нему. — Не смею требовать, но прошу. Уходите прочь, в другой мир. Вам не место в этом проклятом городе. Кикху просить не буду. Ему не терпится увидеть ее смерть.

— Кого? Эл? Ее уже нет в городе! С чего ей умирать?

Алмейра посмотрела на него, но уже не сурово, а с болью и жалостью. Радоборт не смог понять, почему она жалеет его.

— Уходите. Уходите, — взмолилась она.

Радоборт стал отходить от нее. Его терзали странные чувства, совсем такие же, как порой испытывала Эл. Когда-то он хотел научиться чувствовать как она, вот он обрел эту способность, но заплатил за эти ощущения нарушенным равновесием. Слишком ярок стал мир, слишком ясно он чувствовал смертных. Он покинул площадь и отправился в долину.

Картина, которая ему открылась, поразила Радоборта. Могучий Кикха ворочал глыбы. Он возводил стену.

— Что ты делаешь? — спросил Радоборт.

— Укрепляю стену, они ее не достроили, — ответил Кикха.

Радоборт поднял камень пошел следом за братом.

— Они злятся на меня, а тебя просто ненавидят. Мы не получим ни слова благодарности за то что помогли им, — сказал он.

— Ты знаешь мой ответ. Мне крайне безразлично, что они думают. Мне их благодарность не нужна. — Кикха с грохотом поставил массивный камень на место. — Я покажу точки, где следует укрепить стену, тогда она выполнит свою задачу не хуже высокой.

— Эл нет в городе. Она ушла, — сообщил Радоборт.

— Не-ет, — протянул Кикха. — Она не уйдет, она бросила вызов стихии, законам, владыке. Она не уйдет. В городе есть места, где трудно ее заметить. Она появиться, когда придет время.

— Какое время?

— Когда начнется ураган. Она исполнит роль статуи в храме. Безумная затея. Только не для нее, — ответил Кикха.

Радоборт, наконец, сообразил, о чем говорит брат.

— Она? Смерть. Вот почему они говорили о смерти. О, нет! Ты ей позволишь?! Ты действительно желаешь ей гибели?!

Радоборт хотел схватить Кикху, но тот ловко избежал его выпада.

— Она не погибнет, — равнодушно сказал он. — Она заключила сделку с отцом. Он, не взял с нее никаких обещаний. Соображай быстрее, ему не нужно, чтобы ты или я вышли победителями. Он не позволит ей погибнуть.

— Он не отдаст миры Лоролану, — стал протестовать Радоборт. — Лоролан — изменник.

— Он не изменник, он лишь пытался вызнать то, что не следует. А во всем остальном он — идеальный сын. Его скитания — это опыт, тут Эл права. Знаешь, почему братец ненавидит меня? Я подсказал ему, где искать ответы на его вопросы. Но от отца не спрячешься.

— Я знаю, отец известил нас о причине его изгнания. Почему зная законы, он, все же, нарушил один?

— Потому что он хотел быть первым, — ответил Кикха и поднял очередной камень, — Эл обеспечит ему первенство.

— А ты? Ты уже не намерен мешать ей? Ты грозился ее убить.

— Я могу помешать ей, но не отцу.

— Но ураган может убить ее!

— Может? Ты приписываешь этой стихии слишком большую самостоятельность.

— А как же проклятие? Оно существует! — воскликнул Радоборт.

— Разве я спорю, — Кикха деловито опустил камень на край стены. — Поставим еще десяток, для верности.

— Почему ты вдруг решил помочь? Или у тебя действительно проснулись чувства к ней? Признайся, брат, ты не равнодушен к ней! — воскликнул Радоборт.

— Не равнодушен, как к сопернику.

— Сопернице, — ехидно поправил Радоборт. — Ты неровно дышишь в ее присутствии.

— Не ровняй меня с собой, бедная королева бледнеет, наблюдая ваши милые отношения, — парировал Кикха.

— Я заметил ее необычные состояния. Мне ничуть не льстит, что смертная выбрала меня объектом для обожания, но мне приятно ее внимание. Упоительно наблюдать, как она млеет в моем присутствии, даже если сердится. Она первая из женских существ, кто отвечает моим устремлениям. Ни Фьюла, ни Эл не обладают той энергией, какая есть в Алмейре. Не успел спросить у Эл, как пользоваться этими чувствами?

— Тебе повезло, — Кикха приподнял очередной камень, — она опять побила бы тебя. Она, как женщина, неплохо понимает чувства Алмейры, и жалеет ее, потому что сама, как ты выразился, способна на ту же энергию, только она на тебя не распространяется. Эл назвала ее любовью. Алмейра любит тебя, глыба бесчувственная, как уже выразилась наша опытная соперница.

Камень грохнулся на край стены, Кикха деловито приладил его на место.

Он прошел вдоль стены, выдернул камень прямо из кладки и пошел, Радоборт следовал за ним с пустымируками.

— Я подозревал, — возликовал Радоборт. — Я не ошибся. Я почувствовал.

Кикха бросил камень и посмотрел на брата с презрением, потом усмехнулся.

— Это ненадолго. Ты не насладишься своим приобретением. Сегодня Алмейра может погибнуть. Если Элли не выстоит в храме, Алмейре не жить, — с грустью заключил Кикха. — Ты до сих пор не понял, что тут твориться, играешь в великого, как будто ребенок смертного. Сегодня там, — Кикха указал на город, — будут умирать. Я делаю это не из-за Эл. Я задолжал этому городу пятьдесят тысяч жизней. Я пытаюсь спасти две с небольшим тысячи — все, что от него осталось.

— Значит, не ради Эл, — заключил Радоборт.

— Я был молод, как ты, когда совершил эту ошибку, я осмелился думать, что обо мне забудут, когда пройдет время. Да, почти забыли, только двое из всех догадались кто я, а уже потом Эл. Я только одного не учел. Я сам не смог забыть. Это долг. Который я возвращаю. — Кикха повернулся в сторону скал. — Слышишь, отец! Я возвращаю долг!

Эл вошла в храм такой, какой пришла в город. Алмейра, Хети и Матиус стояли вокруг постамента. Алмейра протянула ей плащ.

— Нет, — отказалась Эл, — он мне помешает. Возьми себе. Это подарок.

Алмейра прижала плащ к груди.

— Пора, — сказал Матиус.

— Чашу! — торжественно сказала Эл и протянула руку.

Матиус отдал чашу с огнем, и она в один прыжок оказалась наверху. Свободной рукой Эл поправила меч и подмигнула присутствующим.

— Ступайте. Смертным тут не место, — хитро улыбнулась она. — О, кое-кто решил проститься.

В одном из шести входов стояли Кикха и Радоборт.

— Нет-нет! — стала протестовать Алмейра. — Умоляю! Уходите! Я же просила, чтобы вы покинули город.

— С чего вдруг? — удивился Кикха.

Радоборт подошел и властным движением поднял Алмейру на руки.

— Отпусти! — возмутился Хети и в серьез бросился спасать сестру.

Кикха остановил его.

— Смело, юноша, как ты собрался его остановить? Поверь, он не причинит ей вреда. Хочешь видеть ее живой, доверь сестру великому.

— Ненавижу его! — выкрикнул Хети.

— Воспользовались ситуацией, — недовольным тоном сказала Эл.

— Да, испугались, что ты слезешь оттуда и начнешь размахивать мечом, — заметил Кикха.

— Ты клялся не мешать!

— Так я и не мешаю. — Потом он обхватил Матиуса за плечи и увлек прочь из храма. — Пошли старик, ты поведаешь, где тут можно спрятаться.

Матиусу тяжело было сопротивляться его влиянию, и он послушно повел Кикху в подземелье. Хети остался один.

— Беги, Хети! Туда где прятался в прошлый раз, но не заходи далеко в коридоры. Беги, малыш, ты должен жить! — крикнула ему Эл. — Ну, же!

Хети остался один, без поддержки, он растерялся.

— Быстро! — крикнула Эл.

Огни в храме резко вспыхнули и устремились вверх, Хети испугался и бросился прочь из зала.

Эл выпрямилась, приняла нужную позу и застыла. Огни стали гореть ровно и бесшумно, несмотря на рвавшийся в храм поток воздуха.

Сгустился сумрак, сквозь окна наверху не стало видно неба. Огни слабо дрогнули, когда первый мощный порыв ворвался в зал. Эл чуть выше подняла чашу, и они замерли.

Стены издали звук похожий на стон, а постамент под ногами задрожал. Эл видела три двери. В одной из них справа возник жрец. Он не вошел. Он именно возник. Его фигура поплыла на нее. Остановилась и вот он смотрит ей в глаза, как прежде полный покоя и презрения. Он висит, как привидение, но не шелохнется.

— Владыка оценил тебя, — произносит он. — Ты упрямо шла к воплощению своего замысла, с упорством достойным величия и верой свойственной странникам. Владыка поверил, что ты не странник, но не поверил я.

Жрец достал жезл и хотел коснуться им щеки Эл, слабая искра пробежала по коже, костюм отразил вредную энергию, а конец жезла отвело в сторону.

— Каждый раз, когда некто появляется в городе, я чувствую перемены. Ты принесла особую волну, какой еще не было. Я прожил в городе долгий срок и не достиг той степени доверия, какую ты заслужила почти ничем. Твои уловки и действия не хитрее затей смертного, а силу ты проявила не больше той, что требуется, чтобы открыть двери. О, как был бы унижен твой соперник, когда бы понял, сколь малыми усилиями ты победила его.

Жрец едва переместился, Эл повела глазами.

— Поэтому мне выпало испытать тебя. Ты покажешь свои истинные дарования. Потому что ты должна выжить. Если нет, гибель города присоединиться к тем мучительным воспоминаниям, которые преследовали тебя. Они вернутся и к ним добавиться еще одна трагедия.

Взгляд Эл помутился, и она увидела, как буря сносит первые несколько домов, разметывая в пыль камень. Вся долина застлана пылью и дымом, скалы на юге дымятся и рвутся от ударов стихии и мрачная дымка ползет на город. А со стороны дверей вспыхнувших на мгновение в долину вплывают темные силуэты. Она насчитала шесть и три — девять. Тени устремляются к городу и врываются в него с порывом ветра, их увлекает общий поток, ничуть не затронув их целостность, порыв несет их к храму, где они возникают по трое в каждой из входных дверей, окружая постамент и ее плотным кольцом.

Эл напрягается, вздыхает, ее рука вздрагивает, и огни в храме начинают колыхаться.

Жрец движется и отходит от нее.

В мутных тенях Эл видит людские силуэты, они выше, стройнее местных, их тела кажется бесплотными и они темнее мрака, царящего в зале. Эл не видит, но чувствует, что творится за ее спиной. Одно из мрачных созданий извлекает тонкий похожий на хлыст предмет. Взмах, и его конец касается огня, где-то во втором ярусе. Хлыст превращается в огненную струю, и Эл получает резкий удар в спину. Струя врывается в защитное поле костюма и гаснет. Тень не успокаивается и продолжает наносить удар за ударом, а потом и остальные присоединяются к этой забаве.

Эл ликует и радуется совей затее с костюмом и решению занять это место, как говориться живьем, едва ли камень, даже самый прочный, выдержал бы первую атаку.

Однако, Эл отлично понимает, что ресурс костюма не вечен, а гости очень настырны. Огненные струи мелькают у ее лица, но пока отскакивают. Эл решает оставаться неподвижной, нужно беречь силы.

Видимо, не добившись желаемого результата, тени меняют тактику. Круг сужается. Эл видит руки одной из них, прямо напротив. В этих руках появляется меч. Тень приближается. Эл остается неподвижной. Тень приставляет кончик черного лезвия к шее Эл. Эл остается не подвижной. Лезвие натыкается на барьер костюма, тогда острие перемещается по плечу к тому месту, где порван рукав на серой куртке и рассекает ткань. Рукав отлетает в сторону. Через минуту от ее серой одежды остаются клочки, которые ветер несет вверх. Та же участь ждет и ее уже ставшие любимыми сапоги. Эл легонько сталкивает их остатки с постамента, и они падают к его основанию. А вот перевязь меча и само оружие никак не поддаются ударам. Эл стоит в комбинезоне и босиком и при мече, попытки тени повредить костюм или обезоружить ее остаются безуспешными. Тогда тень принимается за чашу. Тут Эл наблюдает, как огонь одним лишь прикосновением заставляет тень полыхнуть, в свете резкой и яркой вспышки Эл видит своего истинного соперника. Оказывается перед ней не тень, а человек, весь этот темный облик — лишь маскарад. Темная мантия лоскутьями слетает с него, горит, он стряхивает пылающие остатки и обжигается. Эл с торжеством рассматривает обидчика. Она ликует, и он хорошо видит это торжество.

У него редкий тип лица, таких Эл в этом мире не встречала. Он напоминает ей Ладо, но у этого и черты резче и выражение уж очень суровое. Нет. Он не злится. Он спокоен и холоден, совсем, как жрец. А жрец исчез. Эл не чувствует его присутствия. Остальные восемь уже за ненадобностью сбрасывают свои темные одежды. Их облачения чем-то напоминают одежды Браззавиля, но эти наряжены роскошнее, чем у слуги владыки. Поблескивают нагрудные знаки и обручи на головах, что привлекает внимание Эл. Тот, что ближе всех, замечает ее любопытство и словно в насмешку поворачивается вокруг, демонстрируя себя. Эл одобрительно ему улыбается. А он заканчивает поворот и впивается в нее взглядом. И тут Эл видит себя со стороны. Тонкая и маленькая фигурка с чашей на вытянутой руке рядом с парящим в воздухе существом. У своей правой ноги она видит выпавший из растерзанного сапога кинжал, он блестит, отражая идущий сверху свет. Оружие взмывает в воздух, делает круг и летит в нее. И тут Эл соображает, что, набрав нужную скорость, оно доберется до костюма, пробьет поле и сможет повредить ткань. У нее есть два выхода, отстраниться, а значит изменить позу, или поймать нож налету. Эл выбирает второе.

Еще во времена своей академической юности курсант Космофлота Элли Светлова поражала педагогов своей реакцией, на столько молниеносной, что за ней успевали только приборы. Эл хорошо знала, что, чем меньше концентрируешься на движении, тем лучше оно получается, тело, в данном случае, лучше ума знало, как реагировать.

На какое-то время Эл забывает о клинке, летящем в грудь, и едва заметным движением ловит его за лезвие на самой границе защитного поля. Потом не мене быстрым и изящным движением рассекает едва торчащим из сжатой кисти кончиком ножа роскошную одежду ее соперника, разрывая ткань от плеча до пояса. Так Эл получает не только моральное удовлетворение, но и оружие. "Это тебе за мой серенький костюм. Мы квиты", — думает Эл.

Ее соперник решается на атаку. Его цель сбить Эл с постамента. Эл, подбросив нож, хватает его за рукоятку и пускает в ход. Лезвие рассекает плотный воздух, и ее противник вынужден не нападать, а уйти от удара. Она отлично понимает, что это временная мера. Она только успевает подумать, и соперник повторяет попытку. Противостояние продолжается достаточно долго. Он заставляет ее вращаться вокруг своей оси, пламя колышется, а факела на верху отзываются яркими неровными вспышками. Потом к первому присоединяется второй.

Эл опускает руку с кинжалом и роняет его на постамент, одной ногой она прижимает кинжал к камню. Манипуляция пальцами. Писк система защиты костюма сообщает о готовности к отражению круговой атаки. Эл умышленно нахально улыбается паре соперников и застывает в прежней позе. Огни опять горят равномерно.

При попытке приблизится, два высоких существа натыкаются на плотный барьер из поля, который отталкивает их от Эл.

Так она получила передышку. Они сомкнули круг еще сильнее и замерли. Они предоставили собственному напряжению Эл подтачивать ее силы.

В этом противостоянии Эл, уже в который раз, поблагодарила свое прошлое и своих бывших врагов за те уроки, что они ей преподали. Терпения у нее хватит на всех. Буря не будет длиться вечно.

Она убедилась, что гости не станут нападать сразу, у нее появилось время исследовать себя. Повреждений не было. Костюм поддерживал тонус тела, не давая ему устать. Если бы ее одежду можно было правильно обслужить перед этой бурей, то она могла бы выстоять так суток трое, а то и больше, но энергии подаренной шарами хватило бы часов на шесть. После недавней атаки уже меньше. Эл оценила, на сколько это "меньше" составляет, оказалось два с небольшим часа, а потом придется стоять самой. Перспектива опасная. Ступая на этот постамент, она не ждала гостей и постороннего вмешательства.

Буря снаружи усилилась, ветер колыхнул одеяния, стоявших в кругу, и они тут же сомкнули его плотнее. Сквозняк стал метаться по залу. Буря набрала силу, пыль с пола стала подниматься и кружиться шестью вихрями. Эл видела три, а остальные находились за ее спиной. Вдруг круг распался. Трое встали в трех входных дверях, а шестеро стали кружить вокруг этих микроураганов. Поток воздуха в храме усилился и приобрел иные свойства. Костюм сообщил, что выходить в режим максимальной защиты. Те, что стояли в дверях опять выпустили хлысты, коснулись огней. Эл стала ждать очередных ударов. Она думала неверно. Огненные струи ударили по основаниям и своду дверей, рассекая камень как масло. Они рушили храм.

Ветер со свистом ворвался в зал, струйки пыли превратились в столбы, а в голове Эл замелькали картины страшного разрушения. Она ясно видела, как ветер сносит до основания город, как падают мощные стены, словно они слеплены из яичной скорлупы.

По телу прошла дрожь. Огонь в чаше дрогнул и один из вихрей метнулся в ее сторону. Эл вытянулась и расправила плечи. Вихрь занял свое место. К тому времени двери были сильно разбиты, а вихри раздались вширь вдвое. Они заняли почти все свободное пространство.

Визитер в порванном Эл одеянии опять завис напротив, теперь он был ближе, костюм уменьшил поле до минимума. Эл совсем близко увидела его однотонный, бесчувственный лик.

— Откажись, — услышала она четко и ясно.

— Почему? — спросила она.

Он молчал.

— Откажись, — повторил он.

— Почему? — повторила Эл.

Опять пауза.

— Чтобы жить, — ответил он.

Губы Эл растянулись в наивной улыбке, перешедшей в усмешку.

— А зачем? — спросила она.

— Чтобы побеждать.

— А я что делаю? — опять задала вопрос Эл.

— Нарушаешь волю владыки, — ответил он.

— Я исполняю его волю, — возразила Эл.

Видимо, возразить ему было нечего. Он отстранился, сделал круг, потом долго смотрел на нее.

— Покажи свою силу, — потребовал он.

— Зачем?

— Испытание.

— Зачем? — настаивала Эл.

— Будущий владыка должен обладать силой.

— Я не претендую на роль владыки, — ответила Эл.

— Тогда почему ты тут? Что влечет тебя, воин?

— Желание помочь, — коротко ответила Эл.

Ему понравился ответ. Эл увидела, как строгое лицо выразило интерес.

— Тебе не выстоять, — заключил он.

— Поживем — увидим, — ответила Эл знакомой с детства поговоркой, на этом языке она не звучала так ритмично и не произвела на собеседника никакого впечатления.

— Что увидим? — спросил он.

— Будущее, — загадочно ответила Эл.

— У тебя нет будущего, только прошлое, — констатировал он.

— Зато, какое! — пошутила Эл.

У него было чувство юмора, на несколько мгновений его глаза изменились.

— Боль и потери, — сказал он.

— Не так мрачно, но это тоже. Иначе, я бы тут не стояла.

— Ты погибнешь.

— Я не нарушаю ни чьей воли, не нарушаю законов, зачем мне погибать? Я погибну, если не выполню своей задачи.

— Для смертной, ты очень ясно мыслишь.

— Вы я вижу, не уверены, что я простая смертная?

Он замолчал, а потом повторил ее вопрос, копируя интонацию:

— Почему?

— Потому что вас девять, а я одна, — ответила Эл.

— Этот город наш, он приносит нам жертвы.

— А я думала, что здесь все принадлежит владыке, — заметила Эл.

— Этот город владыка отдал под наше покровительство.

— Хорошо покровительство!

— Не вмешивайся.

— Поздно спохватились.

— Ты не выстоишь против нас.

— Поживем-увидим, — намеренно повторила Эл.

Он прекратил разговор и отстранился.

Пока шла беседа, остальные не предпринимали никаких действий. Смерчи крутились в зале, их сила была направлена вверх. Один из поднятых камней угодил в светильник, сбил его со стены, и тот полетел вниз. Искры пламени струей сыпались рядом с одним из визитеров. Эл сильно хотелось, чтобы сбитый светильник рухнул на него. Стоило ей так подумать, как вихрь тут же подхватил остатки светильника и закружил его, разорвал на две части, вспыхнул сноп искр, вырвался из потока смерча и полетел мимо Эл к противоположной стене, там раздался грохот и протяжный звук, а потом одном гостем стало меньше. Их осталось восемь, видимо нарушился баланс, потому что смерчи один за другим стали рассыпаться, через несколько мгновений на полу остались завихрения из пыли, повторяющие движения воздуха. Все стихло.

Эл осторожно взглянула наверх. Место сорвавшегося светильника пустовало, соседние огни колебались, но не сильно. "Неужели это я?", — подумала Эл и тут же вспомнила, как бесились огни, когда она возражала Кикхе. "Это я", — согласилась она.

В зале висела оглушительная тишина, будто все входы снаружи были запечатаны, даже воздух перестал двигаться.

Эл продолжала стоять, постепенно она впала в такое состояние, когда тело не могло пошевелиться, потому что повиновалось приказу. Достигнув этого состояния можно не заботиться, что тело пошатнется, или рука опустится. Эл превратилась в живую статую. Активным осталось лишь ее сознание. В этом заключалось одно большое достоинство — обострялись все ощущения, она была и внутри, и снаружи тела одновременно, то есть везде. Другое зрение, другой слух, впрочем, это были иные слух и зрение, далекие от обычных.

Теперь она знала, что задумали соперники. Они ждали, когда иссякнет энергия костюма.

Эл пыталась уловить, что происходит снаружи храма, какой масштаб стихии там бушует, но, увы, стены храма оказались непроницаемы, она никак не могла выскользнуть наружу. Здесь была сконцентрирована сила. Не первый раз Эл видела творения разума, которое можно было считать живыми. Храм жил, как целостный организм, буря оживила его. Камень пел на все голоса, ему вторили огни, а потом Эл услышала и свою собственную ноту в этом аккорде голосов, это был протяжный тонкий звук похожий на голос молодого Маниэля, когда она пел балладу о ней. Так значит, певцы не только слагают стихи и слышат музыку, но и подражают тем нотам, которые издают окружающие существа. Это открытие привело Эл в восторг и печаль по погибшему Таниэлю.

Ее недавний собеседник вступил в разговор. Он знал, о чем Эл думает, и моментально включился.

— Этот певец заслужил забвение, он едва не выдал твои секреты людям. Поэтому он никогда не вернется в мир смертных. Так же как и твой союзник Ладо. Тебе интересно, как он погиб?

Эл увидела череду картин.

— Вы убили его, — догадалась Эл.

— Он нарушил договор с владыкой. Он покинул наш мир, чтобы жить в этом. Он полагал, что обладает такой силой, что сможет скрыться от владыки. Ему удалось. Из чародея, обладавшего большой силой, он превратился в смертного, который служит семейству проклятых королей. Он жил слишком большую жизнь и тем привлек внимание владыки. Его настиг справедливый конец.

— Ладо был самым лучшим из тех, кого я тут узнала, — заметила Эл.

— Да, он всегда был лучшим. Это его качество. Представляю, как трудно было ему, наделенному дарами, жить жизнью простого смертного. Как мучительно было ему наблюдать череду смертей, — он будто смаковал свои слова, — и ничего не делать, чтобы не выдать себя. Он так и не сознался перед смертью, чему он так верно служил, но он вел себя перед казнью, как бесчестный странник, которого поймали на измене.

— Слова "бесчестье" и "измена" не подходят для Ладо, — возразила Эл.

— Ты его вознесла до идеального, а он стал смертным. Всю жизнь, мучаясь любовью к королеве, он так и не выдал своих чувств. Королева Алмейра в ее нервной наивности полагала, что он искренне ей служит из чувства великого долга. Он погиб с мыслью о ней. Бедняжка теперь и сама оказалась в той же роли. Она сгорит от любви к великому, который недостижим для нее. Какая милая история. Она выберет из двух смертей одну, и тем удовлетворил требования закона. Я могу поведать тебе, что станет с остальными. Я могу прочесть судьбу каждого. Кроме твой, — оговорился он, — твоя решается в эти мгновения. Ты не вовлечена в связи этого мира настолько, чтобы следовать его законам. Пока.

Он сделал паузу. Она длилась и длилась. На Эл его театральность не произвела действия.

— Ты не разбираешься в местных правилах жизни, но ты намерена выиграть состязание, иначе, зачем бы ты участвовала в нем. Сама не ведая, ты его уже выиграла. Один великий так не желает править, что решил избежать первенства любым путем. Но по пути он совершил непоправимую ошибку и будет наказан. А второй претендент вовсе не годится тебе в соперники, едва он переступит черту следующего мира, то станет добычей тех, кто умеет использовать силу великих, никто ему не может помочь. Эти миры уничтожили вас по одиночке. А ты им говорила: "Объединитесь". Кто из них слушал незначительного соперника. Твоя незначительность оказалась самым сильным оружием. Если ты выйдешь отсюда — победа тебе гарантирована, только для ее достижения тебе следует покинуть это место. Иначе, победителем станет Кикха. Заметь, лишь он один не возражал против твоего поступка. Твое поражение — его победа. Ты сама сделала ему одолжение. Твое покровительство смертным сделало тебя его орудием. Нет проклятия — нет его вины. По закону он должен стоять на твоем месте. Он виновник этой трагедии. Но что сделал этот великий? Лишь предпочел исчезнуть, оставив тебе исправлять свои ошибки.

— Так не бывает, за свои глупости каждый платит сам, — возразила Эл. — Не пытайтесь втянуть меня в дискуссию, я не стану обсуждать того, кого тут нет. Я уверена, что Кикха знает мое к нему отношение. Остановимся на этом.

— Остановимся. Время для бесед прошло, — заключил он.

И тут раздался предупредительный писк костюма. Энергия закончилась. Эл вздрогнула, потому что получила удар в грудь и вернулась в ту реальность, когда работали только ее человеческие чувства. От удара что-то впилось в грудь. Эл вспомнила о медальоне, спрятанном под одеждой.

— А теперь покажи свою истинную силу, воин, — добавил он и нанес второй удар сильнее первого.

Эл дрогнула, огни мелькнули. Она ловила равновесие, но соперник не стал ждать, пока она его обретет, и намеревался ударить еще раз. Эл увернулась.

Потом снова увидела хлыст в его руке. Огненная струя готова была рассечь ее пополам. Лязг меча. Эл выхватила оружие и наотмашь ударила по фигуре. Он метнулся в сторону и тоже ударил. Боль была обжигающей. Эл захрипела, превозмогая ее, и силясь удержать равновесие. Огни колыхались. Несколько ударов по спине крест накрест. Эл едва удержалась на краю. Огни наверху погасли. К боли от ударов присоединилась жгучая боль в груди. Медальон стал пылать. Эл не успела подумать почему, стараясь увернуться от настигавших хлыстов. С таким усердием они забьют ее до смерти. Ей пришлось присесть и опустить чашу. Огни погасли, стало темно, и ветер ворвался в зал с диким воем.

Она запаниковала, тут же выпрямилась, получив удар по ногам, крик боли вырвался из груди. Они теперь метили не просто в нее, а в чашу, намереваясь выбить ее из рук. Толи от боли, толи от бессилия в Эл вскипела ярость. Огонь в чаше полыхнул так сильно, что ее соперники отшатнулись. Она держала чашу у груди и не успела вытянуть руку. Пламя охватило голову. Она вдохнула пламя в себя, оно не было жарким, но потом тело стало гореть не только снаружи от полученных ударов, но и внутри, словно огонь разлился по жилам. Ей казалось, что она сама полыхнула факелом, что пламя охватило ее со всех сторон, снаружи и внутри. Голову до боли сдавило обручем. Рука сильно сжала рукоятку меча. Эл почувствовала себя другой. На ней опять была одежда. Она стала иной. Эл поняла, что она превратилась в ту, которую видела в зеркале на острове, которой так сильно испугалась. Но за этой иллюзией теперь скрывалась она сама, весь опыт, добытый в муках, оказался в ее распоряжении. Ей стал доступен каждый из соперников. А потом возникла жажда наказать их за те страдания, которые они причинили этим местам.

Эл выбрала первую жертву — своего собеседника. Что могло быть всего страшнее для него? Она мгновенно нашла ответ — потеря сил и способностей, коими он так гордился. Он понял ее и вышел из круга.

Перемена не испугала гостей, скорее вызвала удовлетворение. Эту силу они собирались испытать?

Эл подняла над головой чашу, огни под сводом вспыхнули, стих рев ветра. В тишине Эл различила, как от малейшего движения, звякает ее доспех.

Фигура главного повисла напротив дальше досягаемости ее меча. Она ждала реакции.

— За скромной фигурой смертного скрывается странник. Как и было предсказано. Тебя ждет смерть.

— Ждет, согласна, только вот никак не дождется. Не зли меня. — Эл махнула не мечом, а чашей, сделав рукой изящный круг. Огни наверху полыхнули. — Полагаю, это оружие тебе не по вкусу.

— Ты совершишь убийство? — его тон стал подкупающим, он знал о ее внутреннем барьере.

— Ради памяти Ладо, я это сделаю. Будете ли вы мучаться так же, как мучался он? Ваша смерть будет страшнее. Я заберу у вас силу и оставлю жить.

— Тебе не справиться с нами всеми.

— Проверим? — спросила Эл, и ее глаза недобро блеснули.

Меч был ее любимым оружием с самого детства. Друзья винили ее за то, что из тренировок Эл сделал культ, что в ее жизни этому оружию нет места, оно не применимо. Эл улыбалась и отвечала, что больше доверяет своей интуиции, чем доводам рассудка. Пять последних лет она не держала меча в руках, но теперь в этом состоянии вспоминать старые уроки было ни к чему. Совсем иная сила двигала ее телом, это лезвие стало продолжением ее руки, в нем собиралась энергия. Тело грелось и горело, огонь полыхал не только в чаше и под сводом, но в ней самой. Со стороны она виделась сияющим силуэтом, в котором едва угадывались детали.

Восемь сомкнули свой круг. Но любая попытка достать ее заканчивалась ловким взмахом оружия, с меча срывались снопы искр, поджигая воздух и раня соперников. Движения обеих сторон стали напоминать единый танец. Эл поворачивалась вокруг соей оси, мелькали силуэты восьми, она чувствовала атаку раньше, чем она начиналась. Эл вошла в раж. Один из соперников осмелев, приблизился и, получив косой удар, отлетел к стене. Круг разрушился, натиск ослаб. Пока они перестраивались, она не двигалась.

— Остановитесь! Довольно!

— Владыка! — Эл не узнала свой певучий голос.

За пределами круга стоял Он. Семь оставшихся отступили. Раненый ничком лежал у стены.

— Я приказал только испытать ее.

Эл опустила меч, сияние угасло. Она почувствовала боль внутри. Эл шумно, переходя на стон, выдохнула, но не опустила руки с чашей.

Владыка немного приблизился и внимательно ее оглядел. Его взгляд пронизывал. Эл сжалась от повелительного взора.

— Все будет как прежде, — произнес он. — Твое упорство достойно, той награды, какую ты просила.

— Я не просили никакой награды.

— Ты просила милости для города. Мой сын угрожал тебе тем, что я поставлю тебе условия, каких не было прежде. Темнота его глубока на столько, что он посмел так говорить обо мне. Пусть так считает. Город получит мое прощение. Ты познала силу храма, ты выстояла в нем бурю, но одно условие так и осталось не исполненным. Поторопись. Я не стану ждать вечно.

И все исчезло. Померк всякий свет. И Эл ощутила изнеможение. Большого усилия стоило ей вложить меч на место. В наступившей тишине, она вслушивалась в стук своего сердца, ощущая себя живой, но маленькой и обессиленной. Теперь не заснуть бы и не свалиться с постамента.

Глава 13

Кикха выпрыгнул из подземелья Матиуса и помог выбраться старику. Они были в пределах храма. Кикха, не дожидаясь Матиуса, пошел к выходу.

Буря миновала.

На площади вокруг храма было необычно светло. Кикха поднял лицо к небу, облака медленно расходились, и в прорывах виднелся блеск светила, он играл переливами на иглах башен дворца, на крышах городских домов.

Кикха обомлел. Он шагнул обратно в храм и натолкнулся на Матиуса.

— Подождем вашего брата и королеву или навестим ее сами? — спросил старик.

Кикха с трудом понял, что он говорит об Эл. ЭЛ! Он побежал по коридорам в глубь храма.

Матиус покачал головой.

— Он не желает видеть ее мертвой.

Он поспешил за великим, шаркая ногами, затекшими от сидения в подземном коридоре.

Воздух в зале был таким горячим, что Матиус едва дышал. Он вздрогнул, когда увидел ее. У нее было лицо такой белизны, точно она превратилась в самый белый камень. Чаша с огнем покоилась на ее вытянутой руке, и огни наверху горели совершенно ровно. Стояла она в той же позе, в какой они ее оставили, но одежда была растерзана, серые клочья валялись повсюду, а ее странная синяя кожа, которую она прятала под серой одеждой, зияла рваными длинными дырами, словно кто-то рассек ее во многих местах. Оружие осталось при ней. Матиусу было чему удивиться, но длилось удивление лишь мгновение, потом он испытал такую жалость, что едва не заплакал. Он не смог понять, жива ли она.

Она не пошевелилась, когда двое появились в зале, она вообще их не видела. Остекленевшие глаза смотрели перед собой.

Матиус с надеждой посмотрел на Кикху.

— Она жива? — спросил он тихо.

— Эл, — позвал Кикха.

Она не ответила. Тогда Кикха обошел вокруг, он приблизился к постаменту, и тут огонь в чаше полыхнул с такой силой, что великий отбежал к стене.

— Что это значит? — спросил он.

— Это значит, что она жива! — Матиус почти кричал. — Только она должна отдать огонь сама.

— Попроси ее, — приказным тоном сказал Кикха.

— Не могу. Королева должна принять этот огонь. Схожу за Алмейрой.

Матиусу не пришлось идти. В зал сами пришли Радоборт, Алмейра и Хети.

Радоборт кинулся к постаменту.

— Осторожно! — предупредил Кикха.

Радоборт не слушал его.

— Эл! Что с ней произошло?! Эл! Ты слышишь меня? — кричал он.

Кикха заметил, что на приближение Радоборта огонь не реагировал.

— Она должна отдать чашу, — подсказал Кикха. — Забери ее.

— Она шевельнулась! — воскликнул Матиус, заметив шевеление губ Эл. — Она говорит что-то. — Тихо! Тихо!

— Я помогу! — Хети с энтузиазмом ринулся к постаменту, но огонь в чаше угрожающе блеснул и Матиус, который был ближе, успел перехватить юношу.

— Не приближайся. Погибнешь. Королева должна взять чашу.

Настала очередь Алмейры, она замирала при взгляде на Эл и шла маленькими шажками, медленно и с опаской. Ее приближение огонь встретил новым всплеском.

— Не пойму в чем секрет. — Озадаченный Матиус посмотрел на Радоборта. — Ты один, кого он подпустил.

— Забери у нее огонь, — резко сказал Кикха. — Нужно снять ее оттуда.

— Прислушайтесь к тому, что она говорит, — предупредил Матиус. — Видите, ее губы движутся.

— Она говорит, что не может двинуться. Тело не слушается, — сказал Хети, который не сводил взгляда с бледного лица Эл.

Эл закрыла глаза.

— Потренируемся в ловкости. Радоборт лезь на постамент, раз это пламя принимает твое присутствие. Забери огонь и столкни оттуда Эл, — деловито предложил Кикха.

— Она же разобьется! — воскликнула Алмейра.

— Я поймаю ее, — недовольным тоном пояснил Кикха. — Ей придется с этим смириться.

Радоборт только сделал усилие, чтобы залезть к Эл, и пламя в чаше метнулось вверх.

— Да что же это! — не выдержал он.

— Так не получится, — заключил Кикха. — Эл, ты меня слышишь, дай любой знак.

Она открыла глаза и повела ими в сторону великого.

— Ты можешь опустить руку?

— Нет, — шевельнулись ее губы. — Не чувствую тела. Но я могу упасть.

— Упасть, — повторил Кикха. — Упасть. Хорошо, падай. Радоборт поймает чашу, а я тебя. Не вижу другого способа. Согласна?

Эл опустила веки.

— Наконец-то, она согласилась удостоить меня такой чести, — не сдержался Кикха. — Радоборт, ты готов?

Братья кивнули друг другу.

Алмейра прижалась к Матиусу.

— Я тебя поймаю, — еще раз повторил Кикха, — ты только чашу отпусти. Отпусти огонь, Эл, передай его Радоборту. Можешь падать.

Из ее тела точно вынули стержень, рука Эл качнулась, чаша полетела в одну сторону, а ее тело в другую. Радоборту пришлось менять позицию, он метнулся за падающей чашей, а Кикха будто знал где стоять, Эл как в колыбель упала ему на руки.

Алмейра бросилась к Кикхе.

— Эл. Эл! Что? Что с ней? — Алмейра схватила бледную руку Эл. — Она холодная. Здесь так жарко, а она холодная? Она умерла?

Глаза Алмейры наполнились слезами.

— Она спит, — строго сказал Кикха. — У нее мало сил, но умирать ей не придется. Если я правильно расценил ситуацию, она свое дело сделала.

Кикха направился к выходу, мимо еще не пришедших в себя свидетелей происшествия.

Радоборт сидел на полу с чашей на коленях, огонь тихо затухал в ней. Он заглянул наверх и удивился, что огни еще горят, они продолжали гореть даже после того, как потухло пламя в чаше. Потом он осмотрел пол. Внимание привлек лоскут от куртки Эл, он поднял его, осмотрел.

— Узнать бы, что тут произошло? — задал он риторический вопрос и поднялся.

Потом он протянул Матиусу чашу и пошел за Кикхой, ему было любопытно взглянуть на Эл при свете дня.

— А тебя не интересует, почему она отдала огонь тебе? — бормотал сам себе Матиус.

Он вышел из храма последним.

На площади собрались люди. Они не расходились. Увидев Кикху с Эл на руках, люди зашумели.

— Она жива. Жива, — успокаивала их Алмейра, проходя мимо. — Она спит. Она устала.

Кикха вышел с площади и зашагал в сторону дворца.

— Куда ты? — спросил у него Радоборт. — Дом Ладо в другой стороне.

— Я иду во дворец, — ответил Кикха.

— Да. Ее место там, — твердо сказала королева. — Я помещу ее на самом красивом балконе с видом на город. Пусть этот вид согреет ее сердце, когда она очнется. А пока, я стану ухаживать за ней.

— Ей достаточно покоя и новой одежды, — хмуро заметил Кикха.

Прошло три дня. Был вечер. Радоборт взирал на город с высоты верхнего яруса. Эти дни он настойчиво искал уединения. Он не интересовался тем, что творится в замке и за его пределами, он не удосужился узнать, что происходит с Эл. Он был убежден, что она вернется в прежнее состояние.

Алмейра первый день не отходила от спящей, потом Кикха отогнал королеву, напомнив о ее обязанностях правительницы города. Забот у Алмейры оказалась так много, что она не возвращалась во дворец до темноты, город был взбудоражен происшествием и переменами.

Этим вечером Алмейра сама разыскала Радоборта.

— Ты рано вернулась, — заметил он, едва девушка показалась из-за поворота.

— Не рад видеть меня? — спросила она и смутилась, не дождавшись ответа.

Она уже повернула назад.

— Постой.

Алмейра застыла в шаге, точно испугалась его слишком строгого тона. Радоборт понял, что она дальше не двинется, и подошел сам. Она повернула к нему лицо, он смог взглянуть в ее поразительные по красоте очи. Он ловил себя на мысли, что часто применял слово "красиво" к этому хрупкому и беззащитному существу. Эти дни он особенно остро осознал пропасть между ними. Он великий, сын владыки, а она смертная. Тогда почему его существо теперь трепещет в такт ее волнению?

На него накатила необычная волна. Он встал так, чтобы отрезать ей путь в галерею.

— Поговори со мной, — попросил он.

— О чем? — ее охватило еще большее волнение.

— О чем угодно. Только не уходи.

— Я была сегодня у большого храма. Мне сказали, что стена оказалась отстроена немного больше, чем ее успели соорудить наши строители. Матиус утверждает, что стену достроили вы.

— Это правда. Кикха поспособствовал.

— Тогда почему не раньше? Как странно вы вели себя. Она так нуждалась в вашей помощи, — говорила Алмейра с укором, преодолевая волнение.

— Мы соперники, а не союзники. Мы не действуем сообща. На то есть причины, которые тебе не нужно знать.

— Ты говоришь как великий. Всегда как великий.

— Я и есть великий.

— Твой закон велит тебе презирать смертных. Я понимаю.

Она склонила голову, и он не смог больше видеть этих глаз. Радоборт осторожно приподнял рукой ее подбородок.

— Я противен тебе? Ты презираешь меня?

— Я не могу судить.

— Но судишь.

Она закрыла глаза.

— Посмотри на меня, — попросил он.

Она распахнула веки, но взгляд был усталым и отсутствующим. Она посмотрела в его глаза и увидела в них сожаление. Он так смотрел, словно она могла дать ответ на его внутренние вопросы. Она осмелилась спросить.

— Что тревожит тебя?

— Будущее, — коротко ответил он.

— Ты видишь будущее, почему тогда ты тревожишься? — спросила она.

— Я знаю уход, а не будущее.

— Это печально, — вздохнула Алмейра и, наконец, смогла успокоиться.

— А ты не знаешь будущего? — вдруг спросил он.

— Только свое, — ответила она с грустью. — Я живу в рамках королевского устава, мое будущее теперь определено заранее. Горожане признали меня своей королевой и присягнули мне сегодня. Я буду править, точнее, учится править, пока не появится король. Я выйду замуж и должна буду дать городу наследника или наследницу. Так я проживу жизнь. А еще, я непременно напишу для нового архива историю моего рода и историю проклятия. Я назову ее "Легенды Алмейра". Язык будет походить на древний певучий стиль, которым говорили мои предки. Я единственная, кто помнит его. Книга будет сшита тем образом, о котором рассказала Матиусу Эл. Свитки будут собраны вместе и облачены в синие с теснением, твердые пластины, чтобы листы не мялись и долго хранились. А еще я разыщу лучшего мастера и закажу ему великолепную статую. Я поставлю ее в храме. У статуи будет ее лицо. Она вернула к жизни не только этот город, но и меня.

— Это надежды, а не будущее. Ты ни разу не сказала: "по воле владыки".

— Мои мечты не противоречат законам этого мира, владыке не за что гневаться на меня, — ответила Алмейра.

— Ты осмелела.

— У меня есть достойный пример.

— Давай не будем говорить о ней.

— Отчего. Она притягательна для тебя. Кикха не отходит от нее и тебе это неприятно.

— Я не знал, что он рядом с ней. Мне нет до него дела. Сейчас мне нет дела до них обоих.

— Как печально. Ты не хочешь видеть окружающее. Тебе интересны лишь твои устремления. Великому нет дела до этого мира. Как традиционно. Эл сделала для города то, что должен был совершить один из вас, вы — слуги владыки.

— Что ты знаешь о великих?! — вспылил Радоборт.

Алмейра опустила глаза.

— Не гневайся на меня. Я понимаю. Я не смею судить. Я недостойна твоего внимания.

Она с печальным видом пошла прочь, в другую галерею.

Радоборт почувствовал неловкость, от собственной грубости. Боль иглами колола все существо Алмейры, она удалялась от него с этой болью.

Он обогнал ее и преградил путь.

— Постой. Прости меня.

— Я прощаю тебя, — кивнула она тихо и обошла его стороной.

Он проводил ее взглядом и догнал опять.

— На самом деле мне не все безразлично. Я жил в другой реальности, другими категориями. — Он помолчал, она снова обошла его. Он выкрикнул ей в след. — Правда ли то, что ты любишь меня?

Она вздрогнула и сжалась. Он снова приблизился.

— Правда? — переспросил он.

— Да, — тихо, с безысходностью в голосе ответила она. — Откуда ты узнал?

— Кикха объяснил.

— Ему можно верить, в нем говорит опыт.

Он взял Алмейру за плечи. Он хотел увидеть ее глаза.

— Скажи мне об этом. Скажи сама. Скажи. Пожалуйста.

— Я люблю тебя, — произнесла она, и ее глаза стали влажными от слез. — Зачем ты заставил меня сказать?

Радоборт смутился, он не обязан давать отчет.

Он не ответил. Она вдруг сказала:

— Забудь о моих чувствах. Ты покинешь этот мир и вернешься назад, туда, откуда пришел. Тебе льстит, что я влюбилась в тебя, тебя забавляют мои чувства, которых ты сам не испытываешь, ты ничего не знаешь об этом. Во мне нет той силы, чтобы удержать тебя. Пусть каждый исполнит свой долг.

Она смотрела перед собой. И Радоборт с горечью понят, что она права.

Он проводил взглядом, уходившую в галерею королеву, потом посмотрел на город, который таял в сумраке надвигающейся ночи. Небо стало ясным, и мелкие точки первых звезд зажглись на нем. Радоборт поднял голову и смотрел, как вспыхивают светила других миров. Он подумал про Эл. Она оттуда. Если Кикха и Лоролан бывали там, то она там родилась. Всего короткое мгновение отделило его от наступившего прозрения, словно в нем самом зажегся факел, осветивший весь пройденный путь. Путь его спокойной и бесцельной жизни, путь сюда.

Он побежал искать Алмейру.

Эл пребывала в сладкой полудреме. Тело вздрагивало, набирая новую порцию силы. Она видела себя со стороны, но не так ясно, как могла бы видеть. Виной тому — чудовищная усталость. Она путает события. Конец, ее пребывания в храме вылетел из памяти, она не помнила, как оказалась на открытом балконе дворца. Она плохо видела окружающее и потому решила, что вернулась на остров, там был такой балкон. Галерея не та. Во сне нет обычной логики. На острове ее тоже нет. Галереи островного дворца могли измениться к ее возвращению. И она радовалась, что снова очутилась тут, что нет нужды продолжать состязание. Когда появиться Лоролан, она извиниться. Он ошибся в ней, пусть простит.

Из-за поворота показалась фигура. А вот и он. Эл обрадовалась. Но вместо утонченного высокого силуэта Лоролана на нее двигался Алик. Алик?! Алик?!!

— Это сон?!

— Да, любимая.

Это был его голос, и он назвал ее "любимая". Эл встрепенулась. Он, чтобы успокоить ее, подсел на край широкой, похожей на римское ложе скамьи и склонился.

— Тихо. Ты должна отдыхать, — прошептал он.

— Алик... Алик... Не уходи...

Он молчал и смотрел виновато или удивленно.

— Даниэль был прав. В этот город пришла любовь, — произнесла она.

Она физически ощутила, как его ладонь касается щеки, гладит ее. Сердце забилось, когда он провел рукой по ее волосам.

— Я посижу с тобой? — спросил он.

— Да, я так тебе рада. Пусть это сон. Лучший из снов.

Он улыбнулся той улыбкой, какую она помнила, пусть он стал немного старше, но улыбка не изменилась.

— Ты хотела видеть Лоролана, а не меня, — сказал он. — Я понимаю.

— Нет. Лоролан... — она не хотела оправдываться, она не сможет внятно объяснить, — Лор — это другое.

— Я понимаю.

— Нет. Не понимаешь.

— Успокойся, Эл, мне не нужно никакого отчета. Достаточно того, что ты стала похожа на ту прежнюю, что я знал. Я счастлив. Отдыхай.

— Алик.

Он поднялся. Уходит? Он сделал два шага назад. Уходит!

— Постой, Алик. Алик.

Она провалилась в другую реальность.

Из-за поворота галереи возникли еще две фигуры. Первая Алмейра, а за ней шагал Хети. Она дала брату знак, и юноша покинул балкон, Алмейра отослала его отдыхать.

Она успела заметить, как Кикха метнулся прочь от Эл. Она видела прежде, как он сидел на краю ее постели. Теперь он занял место у перил балкона, а она могла сделать вид, что ничего не заметила. Зачем он прячет то, что очевидно.

Она приблизилась. Алмейра села туда, где недавно сидел Кикха.

— Она такая беззащитная, когда спит, — сказала Алмейра, поправляя плащ, которым была укрыта Эл. — Это хорошо, что вы охраняете ее.

— Я? Охраняю? Скажите ей, когда она очнется, и увидите реакцию.

Алмейра не стала перечить и сменила тему разговора.

— Я попросила расчистить проход к пещере, но мои подданные слабы, они не смогут разобрать камни раньше чем через три дня.

— Я не тороплюсь, — ответил Кикха и тоже сменил тему. — Вы так печальны, потому что говорили с моим братом?

— Вы делаете мне больно этим вопросом. Вы чувствуете, как рвется моя душа. Зачем вы так? Я не Эл, чтобы выдержать этот натиск.

— Нет, королева, мне неинтересно сердить или ранить вас.

— Почему тогда?

— Хочу предостеречь. Он не знает, что такое любить. Он всегда был занят только собой.

— Вы даете мне совет? Вы даете понять, что лучше отказаться от пустой мечты? Вы знаете, что я уже отказалась. Вы покинете этот мир...

— Не уговаривайте себя королева. Бесполезно.

Эл вздрогнула во сне.

— Оставим ее в покое. Она просыпается. Пусть очнется без нашего присутствия, — предложил Кикха. — Простите, что затеял этот разговор, Алмейра. Это меня не касается.

— Это вы можете себя преодолеть. Мы с вами в равных положениях, оба живем надеждами, — голос ее дрогнул, — но моя, в отличие от вашей, несбыточная.

— Ваша несбыточная мечта идет сюда. Если не желаете его видеть, уходите, — намекнул Кикха. — Он ищет вас.

— Я не в силах говорить с ним, — почти простонала Алмейра.

— Я с ним поговорю.

Действительно в галерею вошел Радоборт. Он догадался, где искать королеву, но вовсе не был рад присутствию старшего брата. Он подошел.

Тут Эл зашевелилась, поворачиваясь на бок, ее рука свесилась со скамьи, а из выреза ее новой одежды выпал диск медальона, что привлекло внимание Алмейры.

В другую одежду Эл переодел Кикха, серая распалась на лоскутья, а поврежденный, но крепкий синий костюм никто не мог с нее снять. Как не старалась Алмейра найти застежку, так и не смогла. К смущению королевы на помощь пришел Кикха, убедив, что сможет раздеть Эл. Королева пришла в смятение, но великий с усмешкой заявил, что тело Эл его не интересует, скорее ее душа. Алмейре пришлось уступить.

Заметив медальон, она склонилась и взяла диск в руку. Вокруг центральной полусферы медленно вращались маленькие полусферы. Алмейра встрепенулась. Заволновалась, посмотрела на Эл странным взглядом, потом на братьев. Кикха наклонился и небрежным жестом спрятал медальон под одежду.

— Кто она? — спросила королева. — Откуда у нее это?

— Это Эл и ее медальон, — насмешливо пояснил Кикха.

Алмейра выпрямилась и осмотрела обоих братьев очень внимательно и недоверчиво.

— Вы знаете кто она?

— Она из другого мира, — пояснил Радоборт.

— Этот медальон — подарок, — добавил Кикха. — Я так думаю. Это предположение.

— Спросим, когда она проснется, — заключил Радоборт, ему не нравилось, что разговор закрутился вокруг Эл, это разрушало его план беседы с Алмейрой.

— Я не посмею спросить, — ужаснулась Алмейра.

— И правильно. Есть вопросы, которые не нужно задавать, — многозначительно и даже с некоторой угрозой предупредил Кикха.

Алмейра отшатнулась. Растерянность и волнение смешались, и она стремительно стала уходить. Радоборт, было, двинулся за ней, но Кикха вцепился в его плечо суровой хваткой.

— Оставь же ты ее. Не мучай, — произнес он.

Радоборт посмотрел на брата и выразил недовольство.

— Ты доведешь ее до смерти от тоски, — констатировал Кикха. — Перестань метаться. Реши сначала, чего ты жаждешь. Ты великий. Ты выбирай первым.

— Что она имела в виду, когда говорила про медальон? — спросил Радоборт.

— Они почитают этот символ. Эти изображения я видел в нескольких домах города. Он связан с местными легендами о творении этого мира.

— Откуда он у Эл? — в свою очередь удивился Радоборт. — Ты знаешь о ней. Откуда у нее этот символ?

— Хороший вопрос, брат. Сам хочу знать. Я этот медальончик давно приметил, только Эл не скажет, не утруждайся спрашивать. Выпытывать у Алмейры я не буду и тебе не советую, не то ее захлестнут религиозные чувства. Они и так возвели Эл на пьедестал, как идола, освободительницу города. Отцу это не понравиться. Им в голову не придет, что она лишь инструмент его воли. Пусть живут заблуждениями, лишь бы бунт не поднимали.

Радоборт посмотрел на Эл.

— Ей это тоже не понравиться. Давай уйдем отсюда. Пусть спит, — предложил он.

— Ты иди, а я останусь, — сказал Кикха.

Эл проснулась. Было слишком светло.

Она приоткрыла глаза, но потом распахнула их широко. Эл увидела поразительной чистоты бирюзовый небосклон, совершенно чистое небо, без намека на облака.

Она поднялась резко, перед глазами появились круги, и ее качнуло вперед. Эл повело к перилам балкона, и она уперлась в него грудью и обхватила руками, чтобы удержаться на ослабевших ногах.

Панорама внизу изумила ее.

— Великий космос! — только и смогла она вымолвить.

Внизу распростерся город. Это был не тот город, что она видела в храме, в тех страшных видениях. Насколько хватило взгляда, она не нашла ни единого разрушенного здания. Ровные ряды крыш и чистые улицы, залитые первыми лучами рассвета.

Мурашки по спине до самой макушки пробежали по телу. Эл тряхнула головой, потом еще раз. Зажмурила глаза. Открыла. Зрение обострилось.

Дальше, больше! Город спускался к обширной гавани и дугой обнимал ее. Местное светило зажгло на глади воды яркую дорожку.

— Море? — Эл сглотнула. — Я брежу.

Эл впала в восторженно-истерическое состояние. Она почти убедила себя, что спит. Она покинула дворец, миновала площадь и оказалась на просторной улице. Она шла в надежде увидеть хоть одного жителя, расспросить, убедиться, что не сошла с ума.

Эл брела босиком по гладкой брусчатке, чувствуя холод камня. Она поворачивалась вокруг своей оси, всматривалась в стены домов, никаких следов разрухи. Окна. В домах были окна.

— Сон. Мой сон.

Наваждение усилилось, когда она расслышала голос певца, звонкий голос Маниэля. Совсем невероятно. Он погиб в горах.

Но вот сам Маниэль в сопровождении брата двигался ей навстречу.

Маниэль перестал петь, когда увидел Эл, счастливая улыбка озарила его лицо, и он величаво поклонился ей, коснувшись тонкими пальцами мостовой.

— Благословенны те небеса, что взрастили тебя, дочь звезд, — сказал он.

— Новый день, — присоединился с поклоном к приветствию брата Даниэль. — Что ты смотришь так, словно увидела мертвого, прелестная дочь своего народа? Чему удивляется твое мудрое сердце?

Эл смерила обоих взглядом круглых и темных глаз, потом обвела все вокруг, от чего ее взгляд стал диковатым. Эл даже пыталась что-то сказать, но не в силах издать звук, сделала непонятный знак руками, словно выражая недоумение.

Певцы переглянулись. Даниэль подошел ближе, осмотрел ее, опять улыбнулся.

— Что произошло? — выдохнула Эл. — Этот город. Море...

— Море вернулось, а город блещет прежним величием. Ты вернула ему прежнюю красоту и стать. Ты освободила людей от проклятия, — торжественно произнес Даниэль.

— Я? — удивилась Эл, больше она ничего не могла сказать. — Я сплю.

Даниэль встал совсем рядом, взял ее руку и поцеловал.

— Я всегда знал, что за маской сурового воина прячется столь прелестное создание с тонкой душой и мягким сердцем. Ты будто только родилась. Твое существо поет песню, какую я не слышал прежде. Если хочешь спать — спи, только будь такой всегда.

Эл от его слов опешила еще больше.

— Маниэль, ты погиб? Прости, что послала тебя на смерть. Спасибо за то, что вы разрушили гору.

— Что ты, Эл! Я жив! Я не разрушал гору! Мы не смогли подняться на перевал, путь оказался слишком крут для нас. Мы не нашли дороги наверх.

Это была фраза, связанная с прежней реальностью, с этого мгновения Эл стала постепенно приходить к мысли, что она не спит.

Она подошла к Маниэлю и положила руку ему на грудь, встретив преграду. Эл убедилась, что Маниэль существует, что он вполне плотен, а значит жив.

— Жив, — она обняла его. — Жив.

— Конечно, жив, госпожа, — Даниэль осторожно высвободил, смущенного до потери речи, брата из объятий девушки. — Он был тем из счастливчиков, кто видел все действо со стороны, с гор. Маниэль утверждает, что свет боролся с тенью, что вспышки подобные солнечным брызгам носились по долине. И даже! что в городе был сам владыка.

— Он был, — кивнула Эл, она обвела взглядом улицу, повернулась вокруг. — Это он.

— Горожане с тобой не согласятся, — с почтением возразил Даниэль. — Они считают тебя автором этого чуда.

— Нет. Это не я! — Эл возмутилась слишком громко. — Не я! Я вижу не то, что видела в храме! Я видела совершенно разрушенный город! Пустой и мертвый! Я подумала, что проиграла!

Даниэль внимательно посмотрел на нее. С таким жаром можно говорить лишь правду. Он посмотрел на брата. Даниэль решил, что присутствие владыки в долине привиделось молодому еще Маниэлю от страха перед бурей.

— Он был! — еще раз уверено повторила Эл. — Его благодарите и почитайте.

По лицу Даниэля Эл прочла, что он сомневается. Ее собственное изумление еще не прошло, она еще не верила тому, что видит. И опять остров пришел ей на ум.

Эл пошла по улице дальше, переходя с одной стороны на другую, она касалась руками оживших в камне стен, смотрела в чистое небо. Напитанный влагой ветер колыхнул ее одежду.

— Дождь будет, — сказала она.

— Что будет? — спросил Маниэль.

— Дождь, — ответила Эл. — Это когда вода льется с неба.

— Вода с неба? Как такое возможно?

— Вы что, никогда дождя не видели? Впрочем, возможно. Не на всех планетах бывают дожди.

Эл брела по улицам, пока не вышла к гавани. Певцы в отдалении следовали за ней, чтобы не тревожить.

Ни одного корабля, да откуда им взяться, если несколько поколений не видели моря. Берег был облицован темным камнем, волны облизывали его. Эл подошла к кромке и опустила в воду руки, брызнула себе в лицо.

— Я определенно не сплю и не брежу, — заключила она и произнесла с восторгом. — Будь благословен, владыка!

Она выпрямилась и повернулась в сторону восходящего солнца. Медальон полыхнул под одеждой, Эл положила руку на грудь, накрыв ею диск. Жар вернул ее из состояния восторженной эйфории в реальность.

Эл опустилась на одно колено и произнесла тихо:

— Спасибо тебе, владыка. Ты исполнил обещание. Теперь и я исполню своё.

Она поднялась на ноги и лишь теперь ощутила изнеможение.

— Даниэль, не проводите ли вы меня во дворец. Я устала.

— Конечно, мы проводим тебя, — услышала она голос за своим плечом.

Она обернулась, взяла под руку Маниэля.

— Расскажи мне, как это было, — попросила она.

Они двинулись вверх по улице, которая вела к дворцу. Маниэль вздохнул и начал торжественно и мерно свой рассказ:

— Сначала город накрыла тьма. Мы были далеко, мы могли видеть это действо, и потому каждый понял, как огромна сила бури. О, Эл! Жуткий холод сковал нас на месте. Мое тело так дрожало, что я ничего не слышал вокруг. Наши взгляды были прикованы к темному водовороту, что кружился над городом. Тьма текла через долину, застилая собою все, и лилась через хребты, через край, как темное месиво. Страшно было. Очень страшно. Она почти накрыла и нас, мы стали прощаться друг с другом. А потом, вдруг, вспышки молний озарили мглу, они рассекали ее, делили на части. Лишь несильный порыв ветра достиг наших ступней и заставил пасть на камни, чтобы уцелеть при следующем порыве. Но его не было. Мы лишь видели яркие вспышки вокруг. Я не могу утверждать, я не видел, откуда именно струились эти молнии, а может быть, лучи. Они проделывали дыры во мгле, рвали на части. Потом же произошло совсем невероятное. Мы увидели храм, огромный, почти до неба. Он был весь из света, как это утреннее светило сейчас. Он сиял и рос, тьма крутилась вокруг него, застилала, но разбивалась, а потом вместо храма возникла фигура. Я не могу сказать, как он выглядел. Лицо его было светом, он был могучим, окутанным сияющими одеждами. Тьма рвалась на части и горела. Тут началось такое, что каждый подумал, будто от долины останется пепел. Это трудно представимое зрелище. Белый огонь покрыл все. Я могу увидеть в своем воображении лишь бледную тень того, что видел тогда, я не способен описать или воспеть это чудо. Я пережил бурю восторга. Во мне не было страха, он исчез. Я первый поднялся во весь рост и стал молиться и твердить все заклинания, что знаю. Я пел. Я не мог не петь. Я решил, что сам владыка посетил город и укрыл его от разрушения.

Все длилось долго. Нам так казалось. Потом началось другое движение, тьма клубилась и превращалась в прозрачные облака и туман. Туман покрыл долину непроглядной пеленой, лишь вспышки молний еще были видны, и нельзя было распознать, что скрывает пелена — разруху или величие.

Вот тогда мы стали быстро спускаться обратно. Нам уже казалось, что только мы и выжили. Мы спешили.

Да! Накануне бури мы видели двоих великих! Это они разрушили перевал. Мы даже не дошли до него, Эл. Это они разрушили часть хребта.

— Вот почему они оставили город. Вот почему были неожиданно сильные взрывы. Радоборт. — Эл кивала в такт своим словам. — Это хорошо. Это очень хорошо. Я недооценила их.

Она вернулась во дворец, пустыми галереями, прошла к балкону, где спала и там застала Радоборта.

— Новый день, — приветствовала она.

— И тебе.

— Ты меня искал?

— Да, Эл. Ты пропала. Я перестал чувствовать тебя после этой бури. Что случилось в храме?

— Не скажу, не проси, — ответила она. — Тебя мучают вопросы? И ты пришел посоветоваться со мной?

— Да. Мучают. Как точно ты сказала.

— Радоборт, ты поразительное сочетание силы и невежества. — Эл улыбнулась и покачала головой. — Тем не менее, я должна признаться, что сто раз вас прокляла, когда вы уши из города. Я знаю про перевал. Спасибо.

— Я хотел быть полезным. Это была идея Кикхи, как и храм.

— Какой храм?

— Мы поставили несколько камней, которые вы не смогли установить в том, большом храме.

— Правда? Я не знала, — Эл посмотрела на Радоборта с восхищением. — Ну, надо же. Лучше я смолчу, а то меня просто распирает пошутить в духе Кикхи.

— Зря ты ненавидишь его. Он странный. У него свои затеи. Но он не отходил от тебя, пока ты спала.

Радоборт понял, что Эл его откровенность совсем не понравилась. Лицо ее стало серым и мрачным.

— Вот, мерзавец, — она даже простонала, словно ей стал больно.

— Зачем ты так? Он пытался помочь.

— Теперь я понимаю, что он пытался. Ему доставляет удовольствие играть моими глубоко личными чувствами. И ему удалось. — Эл выдохнула с отвращением.

— Это так больно? — спросил Радоборт.

— Это низко. Недостойно.

Эл села на скамью и закрыла лицо руками. Ее негодование переросло в боль.

— Ты не испытываешь к нему никаких теплых чувств, — предположил Радоборт.

— Он сделал все что мог, чтобы я их не испытывала, — с отчаянием в голосе сказала она. — Не хочу больше слышать о нем. Ни слова больше. Что ты хотел спросить?

— Думаю, я не вовремя заговорил о Кикхе, поэтому я отложу разговор. Потом.

— "Потом" не будет, Радоборт. Я ухожу.

— Сейчас?

— Только попрощаюсь с королевой. Разбирайтесь тут сами. Я вам не нянька. Я свое дело сделала, как могла. Остальное — уже не в моей власти.

Радоборт развернулся, чтобы уйти.

— Постой, — окликнула она. Он бросил на нее взгляд через плечо, Эл смотрела с жалостью. Ее глаза были печальны. — Не ходи в четвертый мир, Радоборт. Тебя там убьют. Я не могу тебе помочь, не могу остановить — твоя воля. Могу только предупредить.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю и все. Не подумай, что это интрига или уловка. Просто поверь мне.

— А я верю. Потому и пришел. Я знаю, что погибну там. Я знаю свой конец. Это здесь я — великий, а там стану смертным, как Фьюла. Я смеялся над ней, а сам такой же.

— Что значит ты такой же?

— Я полукровка. Мой отец великий владыка, а мать была жрицей в одном их храмов владычицы здесь, в этом мире. Я создан из энергий этого мира, если я появлюсь в другом из миров, то стану добычей для тех, кто там обитает. Я наделен отцовским величием и силой, но и всеми слабостями моей смертной матери. Я могу называть себя великим только в этом мире.

— Я что-то подобное предполагала. Что уж тут скрывать. Не будь рядом меня или Кикхи, тебя бы постигла участь братьев. Кикха обещал покровительство кому-то. Но такой покровитель — хуже смерти. Я буду честной, обстоятельства изменились, я тебе не стану помогать. Это значит, что дальнейший путь для тебя не имеет смысла. Радоборт, ответь искренне, ты с самого начала всерьез думал, что достоин того, чтобы занять место отца?

— Я видел. Я знал, что не хуже других. Я знал их слабости. Я им равен, хоть и младший.

— Я говорю не о слабостях других. Я говорю о тебе. Погоди, не отвечай. — Эл подняла руку в запретном жесте. В ее уме зародилась догадка, но она быстро спрятала свои мысли от наследника. — Хм-м. Теперь отвечай.

— Я понял, чего ты добиваешься. Ты не лучше Кикхи. Ты задаешь те же вопросы, что и он. Ты хочешь, чтобы я признал свою слабость. Свою неспособность, — вспылил Радоборт. — Кто ты такая, чтобы указывать мне...

— Уж, точно не Кикха. Не горячись. Не я пришла к тебе просить совета. Ты прав, я лезу не свою вотчину, — Эл встала, подняла подбородок и произнесла с торжеством в голосе. — Что нужно великому от смертной? Какой совет, я могу тебе дать?

Тон Эл охладил пыл Радоборта. Он перестал сердиться, вернулась прежняя неуверенность.

— Я хочу остаться в этом мире, — слишком неуверенно прозвучали эти слова.

Радоборт поднял глаза на Эл и вместо недавнего торжества или суровости, или усмешки, которую ожидал, он увидел сострадание.

— Страшно? — спросила Эл.

— Я хочу прекратить эту бессмысленную гонку. Я не могу состязаться с Кикхой. Он сильнее. Он играет нами. Что мы для него? Он единственный из нас по-настоящему великий. И ты... И с тобой я не могу... Я не смогу тебя убить. Не хочу. Ты должна жить, Эл, если кто и достоин из всех трона отца — это ты. Не Лоролан. Ты! Я проникся твоей силой, ты что-то изменила во мне. С тех пор, как ты побила меня, я чувствую по-другому, вижу то, что не видел. Я хочу постичь свою силу сам, через опыт. Здесь, в этом мире. Я хочу жить. Но чтобы жить, я должен отказаться от притязаний на отцовский трон. От того к чему привык. Навсегда. Я много думал, все эти дни. Это трудное решение, это удар по моей гордости, признавать, что я недостоин. Это больно, чувствовать себя слабым. Я зря вступил в состязание.

— Не-е-ет, — многозначительно протянула Эл. — Совсем не зря, если ты принял это решение. Ты понял, чего ты стоишь. Ты попытался найти свое место, и, мне кажется, нашел. Из самонадеянного мальчишки, ты превращаешься в действительно великого. А что до опыта, ты же бессмертный в этом мире, у тебя куча времени. Вопрос теперь в другом. Какое место ты собираешься занять? Как распорядишься собой? На что пойдет твоя хваленая сила и будущий опыт?

Эл вспомнила старого доброго инспектора Рассела, она теперь говорила совсем как он. Точь-в-точь. Она улыбнулась своим мыслям, а Радоборт расценил ее улыбку как одобрение.

— Единственное место достойное меня — быть правителем этих мест, — не без гордости заявил Радоборт.

— Во-от как? А королева об этом знает?

— Поэтому я и хотел спросить твоего совета, как мне сказать об этом?

— Тебе речь написать?

— Не издевайся, Эл, что за тон!

— Нормальный тон, пока ты еще не король. По твоему, я для того освобождала город от проклятия, чтобы отдать его тебе?

— Ты собралась продолжить путь. Зачем тебе город?

— А ты нахал, однако! Ты совсем не понял, о чем я говорю. Ты собой управляешь с трудом, а еще претендуешь на королевский трон!

— Вот я и прошу совета! Хватит унижать меня!

— Не знаю, что лучше, еще один ураган или ты в роли короля! — рассмеялась Эл. — Невероятно! Ты?!

Она сильно удивилась, даже рот открыла, потом Эл показала пальцем на Радоборта. Потом она закрыла лицо ладонями, покачалась из стороны в сторону, потом зажала рот, пристально посмотрела на Радоборта. Эти ужимки только еще сильнее распаляли его нетерпение.

Потом Эл погладила себя руками по груди, словно успокаивая.

— Тихо. Спокойно, — сказала она, уговаривая себя. — Да. Согласна... По уровню, по рождению, ты даже выше чем король, и я надеюсь, что ты не зря провел столетия, или сколько там, не важно, во дворце отца... Да... Ты, безусловно, можешь править. Теоретически...Я бы решилась сказать, что должен. Ты будешь служить отцу, что еще может быть лучше... Но есть три препятствия, из-за которых, я не могу давать тебе совет.

— Как не можешь? Какие препятствия? Говори.

Эл подумала, что он накинется на нее.

— Я скажу. Куда мне деваться, — Эл помялась. — Первое. Я должна сознаться. Прямо сейчас, чтобы мои дальнейшие слова и действия не воспринимались, как уловки или интриги в борьбе за трон твоего отца.

— Даже так, — удивился Радоборт.

— Да. Именно так. Это касается города напрямую. Проклятие еще не снято.

— Как не снято? Ты видела город?

— Да, видела. У меня давно не было припадка истерии. Я думала, что сплю или умерла. Речь не об этом. Дело в том, что для освобождения от проклятия нужно было выполнить три условия. Первое — возродить храм владычицы, чтобы отвести бури. Отстроив его на такую малость, что мы успели, можно сказать, что условие город выполнил. Но будущему правителю еще предстоит отстроить храм целиком, точнее не храм, а сооружение для соблюдения баланса сил в долине. Эта долина сосредоточие многих сил этого мира. Это центр. Так что первое условие соблюдено только частично. Храм должен быть построен целиком. Второе условие заключалось в том, чтобы возвести в храме статую, которая сохранит огонь, и буря не задует его. Ну, я, можно так сказать, сыграла роль статуи, хотя и это нельзя считать окончательным исполнением условия. Я не могу работать скульптурой каждый сезон ветров. И не собираюсь. Потому возведение подобающей скульптуры ложиться на плечи правителей этих мест. Осталось третье. Это условие владыка утвердил особенно. Один из его сыновей должен остаться и править этим миром, стать посредником между владыкой и смертными. До этого мгновения третье условие казалось мне не выполнимым. Я думала, что проиграла, потому что уговорить тебя или Кикху — виделось мне невозможным. Впрочем, я думала о Кикхе, но тогда мне бы пришлось... — Эл остановилась, чтобы не высказать то, что ей менее всего хотелось делать — остаться здесь с Кикхой. — Твое признание — мне на руку, Радоборт. Я честно говорю, я желаю, чтобы ты остался. Это великолепие исчезнет в момент следующей бури, если здесь не будет великого короля. Теперь ты знаешь правду. Я не смею просить тебя. Только ты сам можешь принимать это решение. Я не могу снять проклятие, я лишь попыталась помочь. Это и есть первое препятствие.

— Первое? Почему первое? Разве не достаточно? Эл, мне и в голову не придет винить тебя в интригах. Я тебя узнал и оценил. Что там еще у тебя за препятствия?

— Алмейра.

— Алмейра?! — Радоборт усмехнулся. — Да она жаждет, чтобы я остался! Сказать мне не посмела. Ушла в муках. Она отпустила меня. Она думала, что я уйду. Что она станет женой другого. Она меня любит. Где препятствия?

— Вот женитьба меня и беспокоит. Здесь весьма неоднозначное отношение к владыке и его слугам.

— Я не слуга, я — его сын.

— В том и трудность. Вас, мягко сказано, тут не любят. Алмейра влюбилась в великого. Хорошо, она смирилась с этим. Но какими станут ее чувства, если она узнает кто ты на самом деле.

— Я заставлю ее влюбиться.

— Не смей! Не смей слышишь? Ты сможешь лишь разжечь в ней ненависть. Это тоже самое, что заставить меня влюбиться в Кикху! Нельзя повелевать чувствами других, словно ты им хозяин. Она такая же часть мироздания, как и ты. Перед создателем всего сущего вы равны, не зависимо от своих способностей и рождения. Играть чувствами -подло, но играть любовью — нельзя. Я бы сказала — преступление. — Эл перешла на шепот. — Она любит тебя. Прими это как дар, если не знаешь, как ей ответить. Будь честен и, я надеюсь, она зажжет в тебе ответную любовь. В своей черствости тебе далеко до Кикхи, и я этому рада. Правитель без любви превращается в тирана и разрушает все, что получил, и в итоге, все теряет. Запомни это, Радоборт. Тебе многое придется постигать на ходу. Учись. Рядом с ней ты должен забыть, что ты великий, или поднять ее до своей высоты, иначе, вы погубите друг друга и этот мир. Тебя ждет трудный путь. Ты должен признаться ей, что ты сын владыки. Это второе препятствие. И третье — ты ее не любишь. Я уже не говорю о горожанах. Это вообще отдельная проблема.

— Это неправда. Алмейра интересна мне. В ней есть какой-то огонь. Не такой яркий, как в тебе. Она прелестна, притягательна. Меня не увлекают твои чувства, а ее увлекают. У меня тоже есть причины, чтобы остаться. Одна из них — она. Я так хотел, чтобы она попросила меня остаться, а она молчала. Молчала! Ее сдержанность мне не понятна. Она готова была броситься мне в объятья, а вместо этого ушла. Я не понимаю женщин!

Эл улыбнулась ему такой улыбкой, что сомнений не осталась — она понимает его.

— С тобой было такое? — спросил он.

— Было.

— Поговори с ней. У тебя получиться объяснить. Я становлюсь тупее смертного рядом с ней. Я все испорчу, — Радоборт снизошел до того, чтобы умолять ее.

— Да-а. В другой ситуации, я послала бы тебя, куда подальше. Ладно. Так и быть. Я поговорю с королевой, — кивнула Эл.

— Я готов тебя сестрой назвать после этого! — воскликнул Радоборт.

— Какая честь, — засмеялась Эл. — Мало мне проблем. Жди здесь. Она сейчас в городе. Я не могу ждать до вечера, поэтому иду к ней сама. Не уходи из дворца. Если она не прибежит сюда через какое-то время, значит, из меня не вышел дипломат.

Нетерпение заставило Радоборта метаться по балкону. Он мог увидеть только два входа из четырех. Желание поскорее узнать результат, страсть так кипели в нем, что, казалось, разорвут его на части.

Когда королева вошла через ворота на площадь, Радоборт не выдержал и побежал ей навстречу.

Он влетел в один из залов по дороге в нижние галереи и едва не сбил девушку с ног. Она бежала, но успела перейти на почтенный шаг. От этой догадки он пришел в восторг. Алмейра задержала дыхание, чтобы скрыть, что торопилась. Он заметил это.

Она стояла, широко распахнув свои очи, не отводила взгляда, чем неожиданно привела его в смущение.

— Ты пришла, — сказал он.

— Эл сообщила мне, что будет важный разговор. Она хотела, чтобы мы встретились. Я исполнила ее просьбу.

Тут Радоборт догадался — Эл ничего ей не сказала.

— Я должен признаться. — Радоборт решил не медлить и покончить с этим сразу. — Я — сын владыки. Теперь ты можешь ненавидеть меня, но я решил остаться здесь, чтобы править. Я хочу стать королем этих земель.

Он не ждал, что она обрадуется. Она испугалась.

Радоборт первым отвел взгляд. Он видел и без того, как она борется с собой. Испуг перешел в растерянность, потом ее сменила тишина. Он даже потерял ощущение ее присутствия. Он поднял глаза. Она еще смотрела на него.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — спросил он тихо и вкрадчиво. — Я должен спросить королеву, хочет ли она, чтобы я остался?

— Что мои желания перед волей великого и сыном владыки, — безучастно произнесла она.

— Тогда я спрошу иначе. Я спрошу не у королевы, у Алмейры. Хочет ли она, чтобы я, просто Радоборт, остался? Я — Радоборт, который хочет научиться любить.

Она подалась вперед, словно потеряла равновесие, прижалась к нему, и он ощутил, как в ответ ее чувствам по его телу разливается горячая волна.

— Я хочу. Хочу! — задыхаясь, произнесла она. — Я люблю тебя. Моя любовь всегда будет твоей, мой король.

Радоборт обнял ее в ответ и испытал необыкновенное чувство покоя.

Глава 14

Радоборт смотрел, как расчищают остатки завала перед пещерой. Во время урагана ветер ударил сюда со всей силы, нигде больше горы не были так разбиты и изменены стихией. Перед пещерой образовалась еще большая площадка, чем была. Ставший пологим склон был усыпан мелким щебнем. Радоборт с трудом узнал место, к которому привела их когда-то Эл.

Он вспомнил себя прежнего и усмехнулся. Те события казались далекими и случились не с ним, не с ним теперешним.

Он не боролся с искушением войти в другой мир, не мучался страстью победить. Он равнодушно смотрел в темноту пещеры. Потом повернулся к людям и произнес.

— Оставьте это. Оставьте, как есть, — сказал он как можно ровнее. Люди посмотрели на него и бросили работу. — Возвращайтесь домой. Завтра мы будем строить храм.

Как он не старался голос его прозвучал повелительно, он почувствовал их страх, а потом остался один, смотрел вслед уходящим в город людям.

Он больше не глядел на пещеру, он любовался своей столицей.

— Где Эл? — раздался за спиной голос Кикхи.

Радоборт даже не посмотрел на брата.

— Ради нашего отца, оставь ты ее в покое, — взмолился Радоборт. — Ты не хочешь править мирами, так отдай их Лоролану.

— Я спросил, где она? — настаивал Кикха.

— Ушла, — коротко ответил Радоборт.

Кикха посмотрел на пещеру.

— Когда?

— Очень рано. Попрощалась с Алмейрой, еще утром, попросила мужскую одежду, забрала свое оружие, вещи и ушла. Твое присутствие ей противно.

— Ты, я вижу, не торопишься, любуешься видом в последний раз? — спросил Кикха.

— А я вижу, ты отсутствовал, потому что ты, обычно, все знаешь первым. Я остаюсь.

— Что?

— Я остаюсь, — бесстрастно повторил Радоборт. — Я буду править этим миром, брат.

Наконец, Радоборт повернулся к нему. Это была поза горделивого величия. Кикхе стало смешно, но только на мгновение.

— Третье условие, — произнес Кикха. — Она его выполнила.

— Она не просила меня ни о чем, если ты подозреваешь, я сам так решил, — гордо сказал Радоборт.

Кикха нахмурился, потом хмыкнул многозначительно.

— Забавный будет финал у этой истории. Значит, она все же заключила сделку с владыкой. Какую? — Кикха был недоволен.

— Причем здесь сделка?

— Ты видел, что творилось в городе? Там был отец. Только невежественный смертный поверит, что это сотворила Эл. Она бы не вышла из храма живой. У отца есть могущественные слуги, которым очень нужны эти ураганы и жертвы.

— В этом событии много неясного: сама Эл и ее роль, эта статуя, даже ее медальон. Кикха, ты знаешь ее прошлое, она прежде здесь не бывала? — поинтересовался Радоборт.

— Я не знаю.

— Я выпытал у Алмейры назначение медальона.

— Она доверилась тебе? Это их тайна.

— Она теперь жена мне, между нами не должно быть тайн. Я узнал с ее согласия. Я попросил.

— Надо же! Жена. Странно слышать из твоих уст. Что она сказала?

— Эл — странник, только она сама этого не знает. Медальон — это ключ к дверям.

— Вот как она их находила. Что еще сказала Алмейра?

— Алмейра ничего, чтобы понять остальное, мне нужно изучить историю этих мест, а вот Матиус кое-что нашел. После того как жрец исчез, его так и не нашли, Алмейра поручила Матиусу заняться библиотекой дворца. Старик знал, что искать, и нашел. Он нашел несколько рисунков похожих на те, где ты изображен с королем Алмейром. Там есть город такой, каким он стал теперь, там есть храм во всех подробностях, а самое главное — статуя. Ты не поверишь Кикха, но я сам видел, ее лицо точь-в-точь — лицо Эл. Она — великая. Знать бы, где ее Лоролан нашел?

— Проклятье. Старик-старик, совсем разум потерял. Что же он наделал! Нужно ее догнать!

Кикха, не раздумывая, бросился к пещере. Радоборт уловил его тревогу. Брат испугался за нее. Великий Кикха дрогнул! Радоборт испытал удовольствие. Брат мечется, как смертный. Тревога Кикхи передалась ему.

— Постой-постой. Постой же! — Радоборт преградил ему путь, уперся в мощную грудь Кикхи. — Да, стой же ты!

— Нет времени, — Кикха старался убрать его с дороги.

— Зачем она тебе?! Поклянись, что не причинишь ей зла! Что не убьешь ее!

— С чего ты взял, что я собрался ее убить, это и без меня случиться, если она уйдет одна. Пусти.

— Почему ты преследуешь ее?! Что тебе от нее нужно?!

Они боролись уже в темноте пещеры. Дверь совсем близко. Кикха отпихнул Радоборта, а потом удержал и резко дернул назад, дверь готова была втянуть в себя обоих братьев.

— Я люблю ее! — заорал Кикха.

Радоборт замер. Удивление его не кончалось. Кикха отвел его от двери, они стояли снаружи.

— Я тебе верю, — признался Радоборт, потом кивнул в сторону пещеры. — Она туда не пошла. Она возвращается назад, через нижние миры. Ты ее догонишь, если поторопишься. Но запомни, причинишь ей зло — я убью тебя, я твой конец знаю. Я приведу тебя к нему. Ты ни в одном из миров не скроешься. Она мне, как сестра.

— Прощай, — с усмешкой сказал Кикха. — Ты теперь правитель, у тебя не будет времени гоняться за мной. Отец не получил наследника всех миров, зато обрел владыку этого. Поздравляю, брат. Это лучшее, что ты мог сделать в своей жизни. Я даже горжусь тобой, в некотором смысле. Если будешь слушать отца и не перечить его воле, из тебя получиться хороший правитель.

Кикха исчез. Радоборт выдохнул:

— Эх, Эл. Он найдет тебя, где угодно.

Кикха нагнал ее за перевалом. Она умудрилась далеко уйти.

— Давно не виделись, — фыркнула Эл.

— Сколько эмоций. Ты в конец очеловечилась. Новый день, Эл.

— И тебе. Поиздеваться явился? Твоя воля. Валяй. Ликуй. Ты же победил, — ворчала Эл. — Я отказываюсь от состязания.

— Ты заключила таки сделку с отцом. Не отрицай. Ясно, как свет. Купила городу некоторую свободу. Вот только чем?

— Тебя не касается, ни коим образом.

— У вас с отцом появились общие интересы? Забавно. Ты теперь тоже станешь служить ему? Как Радоборт? Продалась за избавление от проклятия.

— Это ты у нас мастер торговли. Я не продаюсь. Состязание закончено, так что проваливай в свой мир, ты свободен.

— Ты меня освобождаешь?

— Так сказал владыка. Ты прощен и волен жить, как тебе угодно. Миры отныне не твой дом, как ты и желал.

— Я уйду, но только если ты уйдешь со мной. Чем быстрее ты покинешь эти миры, тем больше шансов, что останешься жить.

— А я смерти не боюсь. Отдохну, наконец, да, хоть от тебя, например.

— Не верю, Элли. А как же твой Алик?

Эл остановилась, заиграла желваками на скулах, подумала и ответила:

— Понравилось изучать мои чувства? Неужели такого всезнающего, каков ты есть, можно привлечь банальными любовными переживаниями. Что тебе до чувств смертных? Или ты и сам попал под действие этой великой силы? Ты же небесполый, хотя это странно для существа высшего порядка. — Она усмехнулась, покачала головой из стороны в сторону. — Уж не влюблен ли ты, как уверяла меня Алмейра? Хорошо сыграно! Уже ни у кого не осталось сомнений, я сама готова поверить. Мне это льстит. Какая честь, ваше величие!

— Осторожно, Элли, как бы сильна ты не была, передо мной ты не устоишь. Я могу зажечь в тебе такую страсть, что ты обо всем забудешь! Кроме меня.

— Угрожаешь? А что ты еще можешь? Колдовством да подлостью любви не добудешь. Затуманишь мой разум, захочешь обладать мной? Только страсть конечна, и пусть я буду сама себе противна, но и ты удовольствия не получишь, разве оттого, что мной воспользовался и отомстил. Мелко это для тебя. Ни к чему тебе моя бледная тень. За душой моей охотишься? Был уже один такой, да развеялся. Жалко мне тебя, великий. Любовь мирами движет, тебе она не подвластна.

— Все-то ты знаешь. Все-то ты видела, мудрая ты моя соперница. Только что же у тебя духу не хватает вернуться к тому, кого ты любишь?

— Это путь потрудней, чем ваше состязание. Спасибо, что помог понять. Именно этим я и займусь, только извинюсь перед Лором, что плохим оказалась доверенным. У меня хватит доли безумия, чтобы пойти против любой силы, но не против своей совести. Да простит мне Лоролан мое несовершенство. Я возвращаюсь домой, Кикха, как ты и пожелал в начале. Ты победил. Я не имела права вмешиваться в вашу борьбу. Это мне урок.

— Значит, ты поняла. Поняла все-таки замысел отца!

— Мы с тобой под замыслом видим разное. Это не мой мир, я в нем только временный прохожий, и я не знаю тех тонкостей, которые знаешь ты.

— И что же ты поняла? Поделись.

— Ты и так чувствуешь.

— Я чувствую твое смятение. После бури с тобой что-то произошло. Ты не так проницаема, как прежде. Поэтому спросил. Видишь, я пытаюсь играть по твоим правилам.

Эл еще раз посмотрела на него и вздохнула.

— Ты уже переиграл. Достаточно. Я не хочу отвечать на твои вопросы. Я могу поклясться, что уйду домой. Я здесь не останусь. Не снизойдешь ли ты до того, чтобы оставить меня одну? Мы можем разойтись и никогда не встречаться?

— Ты не найдешь дорогу назад. Надеешься на медальон? Это только вещь, которая определяет твой ранг и помогает искать двери. Ты выдала себя. Алмейра узнала кто ты, а, значит, знает и владыка. Я подозреваю, что Лоролан о существовании медальона не знал. Он проиграл в тот момент, когда привел тебя. Глупец. Он не смог разобраться кто ты, впрочем, как все мы. Я не допущу, чтобы ты ходила здесь в одиночку. История с городом может оказаться не последней. В следующий раз отец тебя не пощадит. Ты не понимаешь, в какую опасную ситуацию ты попала. У тебя отсюда два пути: уйти или стать слугой владыки, заключив с ним договор в храме, ты сделала первый шаг по второму пути. Элли, тебе придется смириться с тем, что я рядом. Не пойму, почему я тебе так противен?

— Что ж, я объясню это великому! Ты использовал мою слабость после храма, чтобы притворяться Аликом. Есть области моей личной жизни, куда я не пускаю посторонних, именно туда ты и влез. У меня достаточно терпения, ты же знаешь, ты его регулярно испытывал. Ты нашел мое слабое место и решил воспользоваться моими чувствами. Это мерзко. По твоим меркам, я, видимо, заслуживаю подобное обращение.

— Я здесь ни при чем. Я не пытался притворяться им. Я был собой. Вини в этом свое несовершенное сознание, твои фантазии превратили меня в него. Это всего лишь твоя болезнь, Элли. Ты запуталась. Обещаю, к концу пути ты найдешь ответы на свои вопросы. В полной мере. Боюсь, что удовлетворения тебе это не принесет. Не повторяй ошибки своего друга. Не повторяй ошибки того, кого ты любишь, не делай иллюзий, не создавай себе его образов, тогда и раскаиваться не станешь. Если ты полагаешь, что я не разбираюсь в чувствах смертных, то ты ошибаешься. Ты решилась на прыжок через пропасть, которая вас сейчас разделяет. Я желаю тебе успеха.

— Ты отпустишь меня? — голос Эл дрожал и был полон надежды.

— Нет, Эл. Я пойду с тобой. Ты можешь не замечать меня. Я слова не скажу, если ты не спросишь. Но я бу-ду ря-дом.

— Почему? — взмолилась она.

— Хочу, чтобы ты выжила. Я обещал свое покровительство. Его заслужила ты. Больше никого не осталось.

— Почему не Фьюла? Она же погибнет в том мире. Помоги ей. Она твоя сестра.

— Ты призываешь мои братские чувства? Элли, у меня другая шкала ценностей. По этой шкале — ты ценнее.

Больше Эл не пыталась убеждать его. Бесполезная трата сил. Она уже не чувствовала себя такой уверенной и сильной, как в начале. Дело здесь было не в усталости, Эл перестала верить в то, за что боролась.

Они миновали этот мир. Кикха сам нашел проход во второй. Это был глубокий колодец.

— Будем прыгать, — сказал он равнодушно.

Эл подозрительно посмотрела.

— Не веришь?

Он не стал убеждать, просто столкнул ее туда. Падение превратилось в полет. Она не испытала страха. Переход занял больше времени, чем прежде. Ей слышался голос Лоролана, невнятный призыв, но смысла она не поняла.

Она очнулась лежа на камнях. Ломота в теле, тяжесть, как в первый раз. Теперь ей нужно время, чтобы прийти в себя.

— Отдыхай. Я осмотрюсь, — это был голос Кикхи, но интонации, которые он использовал, снова напомнили ей Алика.

"Что же это? Кажется, Кикха прав. Я начинаю бредить", — подумала Эл.

Эл легла на живот положила под голову руки. Ей не хотелось осматриваться. Ей вспомнился поход через этот мир. Он виделся нереальным, словно он был отделен большим периодом времени от всего, что случилось потом. Она привыкла к третьему миру, к людям, к простоте и сложности их отношений. Она даже позавидовала Радоборту, что он остался там. Наверное, это усталость и некоторая доля отчаяния, которая вызывает апатию, нежелание идти дальше. Она не выполнила обещание, данное Лоролану, совесть мучила Эл. К тяжести физической добавилась тяжесть душевная.

Вернулся Кикха. Сел рядом.

— Вставай. Нам предстоит самое сложное и интересное предприятие. Обещаю много эмоций и беготни. Самое время применить твою ловкость и сообразительность. Я намерен убедить тебя убраться отсюда, прямо из этого мира, не возвращаясь к владыке. Пошли Эл, тебя ждет сильный удар по нервам, — пообещал Кикха.

— Выбора мне не предоставляется?

— Тут кое-что случилось, пока мы отсутствовали. Тебе будет интересно. Вставай— вставай.

Он приподнял ее совсем легко и поставил на ноги. Эл пришлось опереться на него. Кикха удовлетворенно хмыкнул и обнял ее. Легкий толчок в живот, и она почувствовала, как сила разлилась по телу.

— Так лучше? — заискивающе спросил он.

— Да. Опусти меня.

— Тебе же приятно, — заметил он.

— Не то, что тебе хотелось бы.

— Без своих устремлений ты глупеешь быстрее, чем я думал, — пошутил он, отпуская ее. — Пошли, я покажу тебе новый экземпляр местной фауны. Этот интереснее твоего друга-зверя. Пообещай, что не станешь на него охотиться.

Эл уловила в его тоне загадочность и иронию. Ему удалось вызвать ее интерес.

— Веди.

Перемещение и Кикха вытолкнул ее из-за краешка скалы на открытое пространство. Дневной свет заливал маленькое плато, над которым возвышался невысокий уступ — типичный пейзажик этого мира. Эл окинула местность взглядом и чуть присела. Примерно на середине пути к вершине на меньшем уступе сидел человек. ЧЕЛОВЕК!

— Иди тихо пока он тебя не видит, а то свалиться вниз и разобьется, — предупредил Кикха.

Слишком далеко и невидно. Эл двинулась вдоль края уступа к тому месту, где сидел человек.

— Я не знала, что тут есть люди, — прошептала она.

— А их тут и нет в твоем представлении. И этому тут делать нечего. Придется взять его с собой, а то его сожрут.

— Если до сих пор не сожрали, то это крепкий экземпляр, — предположила Эл.

Кикха бесшумно шел следом, от ее слов хохотнул тихонько.

— Этот и сам может сожрать кого угодно.

— Ты его знаешь?

— Ты его тоже знаешь. Поближе подойди.

Заинтригованная Эл перестала прятаться и вышла из тени уступа на свет. Эл подходила ближе пока не рассмотрела лицо. Потом встала, как вкопанная.

— Дмитрий, — выдохнула она. — Кикха, я убью тебя на месте.

— За что?

— Сам знаешь.

— Нет, Эл, это не обман. Он натуральный, измученный и злой. Мы его последняя надежда.

Эл побежала к уступу. Человек на скале услышал шум и обернулся.

— ЭЛ!!! — заорал он.

— Святые небеса! Дмитрий!

Эл смотрела снизу вверх, запрокинув голову, не веря глазам своим.

— Капитан! Только не убивай меня, пожалуйста! — кричал он со скалы.

Эл удивилась этой фразе.

— Слезай! — крикнула она.

— Не могу! Я ранен! Сил нет! Прости, прости меня! Эл, я нарушил твой запрет!

— Ты в себе?! Что с тобой?! Какой запрет?! Сиди там! Я поднимусь сама! — выкрикнула она. — Это бред! Как этот хвост лисий сюда попал?!

Эл не верила в реальность происходящего, лезла наверх и думала, что это ловушка. Эмоций действительно через край, тут Кикха обещания не нарушил.

Сам Кикха за воротник втянул ее на уступ.

— Меня не подождала, — сказал он.

Эл оказалась в полуметре от Дмитрия. Худой, небритый, в порванном летном комбинезоне — это был натуральный Димка. Не спутаешь.

Эл смотрела на него, вытаращив глаза, обшаривая взглядом его фигуру. Парень притих, сидел и смотрел на нее, втянув голову в плечи.

— Эл, это действительно ты? — осторожно спросил он.

— У меня тот же вопрос, — сказала растерянная Эл.

Изумление никак не проходило. Она молчала, переводила дыхание, после подъема. Она впала в прострацию, впрочем, как и человек напротив. Взгляд Дмитрия менялся, он нервно шарил по ее фигуре, словно отыскивая что-то, он не смотрел ей в глаза, а именно Димкин взгляд Эл хотела увидет.

— Он настоящий, — еще раз заверил ее Кикха и обратился к Дмитрию. — Она тебя не убьет, она забыла про свое обещание. Она теперь мирная.

Испуганный Дмитрий переспросил:

— Эл, ты, правда, меня не убьешь?

Голос. Этот мурлыкающий Димкин голос. "Я сошла с ума. Димка. Тут. Это выше моего понимания". — Думала Эл.

Она подняла руку и коснулась заросшего щетиной лица. Димка вздрогнул, но не отстранился. А потом она увидела, как его глаза наполняются влагой. Димка проглотил комок.

— Эл. Элька, — прошептал он. — Живая.

Эл большим пальцем вытерла слезу с его щеки.

— Дурачок. Хвост ты лисий.

Они обнялись.

Кикха смотрел на этих двоих и чувствовал смесь радости и боли, что испытывали они.

Дмитрий отстранился первым.

— Эл, — смог произнести он и стал вытирать ее слезы. — Капитан.

Он увидел взгляд громадного существа у нее за спиной. Морда у него была явно довольная. Дмитрий ему подмигнул.

— Нужно уходить отсюда, — сказал Кикха. — Мы едва опережаем владыку, вернее его слуг. Нас сцапают. Извините, что прерываю ваше нежное общение.

Эл обернулась.

— Что значит сцапают? За что? — спросил она.

— Сейчас она потребует объяснений, — сказал Кикха, обращаясь к Дмитрию.

— Вы знакомы? — Эл удилась, ее слезы высохли, а взор стал требовательно строгим.

— Еще бы, — ответил Кикха.

Дмитрий свел темные брови и грозно глянул на Кикху.

— Ты ей не сказал?! — тон Димки был вызывающим, он точно требовал отчета от великого. — Я тебе морду набью!

— Я не смог. Обстоятельства были не те, — спокойно и без гнева, ответил Кикха.

— Что не сказал? — Эл перевела взгляд с Дмитрия на Кикху.

— Ты ненормальный? Заигрался совсем! — Дмитрий повысил голос.

— Не время выяснять отношения. Нам нужно уходить, — уже с угрозой сказал Кикха.

— Я с места не сдвинусь, пока не узнаю, что тут происходит! — возмутилась Эл. — Когда это вы подружились?!

— В нижнем мире узнаешь. — И Кикха не сильно, но уверенно, сжал ее воротник.

— Не тронь ее! — рявкнул Дмитрий.

— Заткнитесь на пару, если хотите выжить! — не выдержал Кикха. — Мы в разных весовых категориях.

Для убедительности он выхватил меч из ножен за спиной Эл.

— Ты что, с ума сошел?! — возмутился Дмитрий.

Кикха оказался между ними. Одной рукой он поднял за шиворот Эл, а другой, с мечом, дотянулся до одежды Дмитрия, но тот отстранился.

— Не хотел, чтобы она его достала, — пояснил Кикха.

— Ладно. Потом, значит, потом разберемся, — согласился Дмитрий, сообразив, что злить эту громадину не стоит, добром не кончиться. — Пошли, Эл. Он прав.

— Как ты тут оказался? — совсем уже недобрым тоном стала она требовать ответа у Дмитрия. Появление старого друга уже не только не радовало ее, но и навеяло еще большую долю подозрительности.

— Я шел за вами. Я успел проскочить в первую дверь, а вы остались. Все пошло неладно. Я вас потерял, брел-брел один, потом произошло что-то странное, и местный зоосад едва не сожрал меня. Они гоняются за мной по ночам. Костюм порвали, если бы не куртка полспины бы одна дрянь отхватила. Они вонючие и шумные, это их и выдает. Еще сутки я не продержусь. Нам нужно к том у дереву, Эл. Нам нужно уходить. Я тебя прошу.

— Я не спрашиваю, что ты делал здесь, я спросила, как ты сюда попал?! Вы сговорились?! — Эл злобно зашипела на Кикху, — Ты знал, что он тут?! Ты позволил ему тут остаться!

— Он сам увязался. Ему здесь не место, — спокойно заметил Кикха. — Договор был изначально таков, что он сам за себя отвечает. Если кому он и обязан этим положением, то своей чрезмерной глупости и рвению. Сейчас у нас пока есть выбор. Скоро они нас догонят. Нет времени на выяснения отношений. Торопитесь.

— Эл, мы тебе потом объясним. Ладно? — стал уговаривать Дмитрий. — Пожалуйста, послушай его.

— Димка, этот мерзавец сотню раз меня обманывал. Я ему не верю, — заявила Эл.

— Я вижу, твой рейтинг упал ниже среднего, — заметил Дмитрий Кикхе. — Доигрался?

— Надоели мне ваши разбирательства, леший вас понеси! Две упрямые овцы! — крикнул Кикха и зажал обоих мертвой хваткой.

На этот раз место оказалась знакомым. Озерцо, где Эл когда-то резвилась в компании зверя.

Кикха отпустил их. Дмитрий застонал и повалился на бок.

— Нога.

Эл обернулась к Кикхе.

— Леший? Леший нас понеси? — она впилась в него взглядом.

— Зови своего зверя, Эл. Только он знает, как выбраться из этого мира. Зови зверя! -потребовал великий.

— Леший, значит?

— Быстрее.

— Алик?!!

— Ладно. Я тебя обманул. Еще раз... Зови зверя!

— Ой, мамочка, — протянул Дмитрий, взглянув в лицо Эл, потом лег на камни, закрыл голову руками. — Нам не жить.

— Зови зверя, Эл, — повторил другой.

Зверь возник сам. Он материализовался в шагах тридцати от них и рванул к Эл во всю прыть. Он сшиб девушку с ног, и они покатились в озеро. Зверь ликующе ревел. Эл пыталась высвободиться из его громадных лап.

— Что это? Вот это морда... — Дмитрий одним глазом наблюдал сцену. — Он ее утопит.

— Не утопит, — отмахнулся псевдо Кикха. — Ничего, глядишь остынет и спесь сойдет. Поднимайся.

— Я не могу, я ногу разбил вчера ночью. Будешь таскать меня на себе, раз такой сильный.

— Вы двое друг друга стоите. Нас разоблачили. Вот-вот сцапают. Очнись, Дмитрий, ты не знаешь, что с нами будет. Ее нужно вытащить отсюда. Она в своем репертуаре, собралась извиняться перед этим гадом, что ее увел. Я не могу убедить, хоть ты попробуй.

Эл вылезла из воды, совершенно мокрая и совершенно злая, купание ее не успокоило. Зверь проникся ее состоянием и злобно заревел.

— Нам нужна дверь в другой мир. Скажи ему, — попросил Дмитрий.

Эл кипела яростью, тяжело дышала, кулаки сжаты, он не удивиться, если она броситься бить их, он был к этому готов, только бы она поскорей пришла в себя и начала думать.

— Ты-то хоть в своем уме! — крикнул зверю псевдо Кикха. — Ее надо спасать. Нам нужна дверь в нижний мир.

Вместо ответа зверь кинулся на него. Удар, бессилие и голос Эл издалека. Он очнулся, голова его лежала на димкиных коленях, от друга пахло падалью до тошноты. Он как никогда чувствовал себя смертным. Он смог пошевелить головой.

Эл стояла у края воды, а зверь с достоинством разлегся у его ног. Совесть зверюгу явно не мучила.

— Рассказывайте, — приказала Эл, заметив, что он очнулся.

— Владыка нас услышит, — предупредил Алик в образе Кикхи.

— Он и так знает, меня удовлетворит короткое объяснение.

— Я сам, — сказал Дмитрий. — Мы тебя искали, Эл. Долго искали, уже второй год пошел. Пакостное время, пакостные чувства, дня не было, чтобы я не хотел помереть.

— Мне ваши излияния не интересны. — Эл сложила руки на груди. — Как вы сюда попали? Почему он похож на Кикху?

— Мы встретились на одной из баз. Это он нас нашел. Он убедил нас, что знает о тебе, знает, где ты. Мы заключили соглашение. Он показывает, где ты находишься, а мы, точнее Алик, принимает его облик и вступает в состязание. Его цель — вывести тебя из игры раньше, чем владыка распознает подмену. Теперь нам хана, капитан. Нам двоим. Нам нужно бежать.

— Они близко. Я их чувствовал пока... — Алик захрипел и замолчал. — Дурное животное.

— Фыф! — отозвался зверь.

— Не дурнее вас, — огрызнулась Эл.

Она нагнулась к зверю и, погладив его по холке, сказала:

— Сначала их, потом меня. Еще мне нужен твой совет.

— Уоу! — подал голос зверь.

Зверь поднялся, двинулся на них.

Дмитрий закрыл глаза, чтобы не смотреть на это нечто. Открыл он их уже недалеко от дерева. Сияющая крона манила светом. Дышать стало тяжело, голова, как камень, и ее тянуло в низ к покрытой слоем пепла земле. От земли идет тяжелый запах, нельзя сказать что плохой, но дышать испарениями трудно.

— Рано, — простонал его друг. — Рано. Я совсем без сил.

— Твоя туша весит слишком много, — недовольным тоном заговорил Дмитрий. — С такой ногой мне тебя не утащить. Я тебе что говорил! Признайся ей сразу, наплевать на обещания. Он теперь не станет нас спасать. Он уже, небось, удрал. Что нам теперь делать?

— Наплевать на нас. Главное ее спасти, — сдавленно ответил друг. — Где Эл?

— Не знаю.

— Она совсем такая, как прежде. Даже лучше.

— Я думал, что она меня убьет, выполнит обещание.

— Мы с тобой во многом ошибались. Нужно встать. Ползем к дереву. Лучше, чем просто ждать. Если она попалась, мы ей уже не поможем. Если появиться, ей не придется нас тащить. Дыши правильно — доползем.

— Все равно ты болван. Зачем ты поперся за ней? У тебя такая мощь была, мог ее силой утащить. Дубина! — ругался Дмитрий.

— Ты бы ее видел, Дим, она была великолепна!

— Ползи. На эшафоте будешь делиться впечатлениями. Не пустил меня, упрямый, дурной, даже самый упрямый и самый дурной, кого я знаю.

Дмитрий стал задыхаться, поэтому ругаться перестал, полз молча и сопел. Дерево, казалось, отдаляется от них. Эл не появлялась.

Алик не выдержал первым.

— Где же она?

— Не знаю, — выдохнул Димка. Он остановился, перевернулся на спину и посмотрел в небо. — Я начинаю ее понимать. Мы свалились на ее голову совсем не вовремя.

— Я рад, что ты уцелел. Прости. Но там такое творилось, что я не смог тебя разыскать, — извинился Алик.

— А я и не рассчитывал, — успокоил его Дмитрий. — Ну и профиль у тебя в сумерках. Здоровый ты, если бы не знал сначала, что ты Алик, не узнал бы.

— Она тоже не узнала. Это хорошо. Хозяин этого образа в обиде не будет. Я неплохо его сыграл.

— Да, только финал испортил, — раздался поблизости голос настоящего Кикхи.

— Найди Эл, — выкрикнул, как мог Алик. — Ей помощь нужна.

— А я вижу, что вам. Доползете до дерева сами или помочь?

— Помочь, — подал голос Дмитрий.

Настоящий Кикха поднял на ноги свою лишенную сил копию.

— Не утерпел. Выдал себя. Как там он выражался? Упрямый, дурной болван? Похож. Успеете к дереву, ваша удача. Там полно дверей, выбирайте любую.

— Без Эл мы не уйдем, — отказался Алик.

— Ваша Эл решилась на хитрость. Сейчас восемь магов из четвертого мира гоняют ее где-то в окрестностях дерева. Если ее затея сработает, вы разминетесь друг с другом, тогда избегнете гнева владыки. Вы не вовремя вмешались. Теперь ей один путь — назад во дворец моего отца. Эх, смертные, вы не умеете чувствовать нужный момент. Раньше поторопились, а сейчас поторопитесь сбежать. Иначе, ей будет еще хуже.

Кикха поднял Дмитрия, взглянул ему в глаза и сказал: "Иди".

Дмитрий, хромая, направился к дереву, как заведенная кукла. Алик, получив толчок, скоро догнал его. Ему Кикха ничего внушать не стал, только сообщил немного сил.

Они были в шагах двадцати от дерева, когда в свете кроны возникла Эл. На ней не было плаща, в руках меч и кинжал.

Алик дернул Дмитрия, с того спало наваждение, и друг со стоном упал в пыль. Оставалось два десятка шагов, которые Алик волок его по земле до ствола.

— Наверх! — крикнула Эл, отбиваясь от двоих нападавших.

Алик втащил Дмитрия на ближнюю ветвь и оставил там. Сверху он видел, как вдали четверка странных теней окружила силуэт Кикхи. Тут он понял, что светает, скоро жаркий, все уничтожающий, рассвет. Вдали уже плененный Кикха, под деревом Эл борется с двоими, а на дерево лезут еще двое.

Алик спрыгнул вниз, и сам набросился на эту пару. Завязалась потасовка. Он уже освоился этим мощным телом. Способностей у него сейчас — никаких, зато настоящий Кикха снабдил его запасом силы, которую он готов потратить. Он стащил со ствола тех, кто лез на дерево. Один от его мощного удара отлетел далеко, а второго он зажал между корнями.

Потом он пришел на помощь Эл. Он отобрал у девушки оружие и один на один сцепился с оставшимся соперником Эл.

— Помоги Димке! Уведи его куда-нибудь. Ты знаешь дерево. Он ранен. Давай. Я их остановлю! Давай, Эл!

На этот раз она не спорила. Эл мгновенно скрылась в кроне, помогла Димке забраться выше, даже с одной ногой, он смог влезть высоко. Она оставила его и начала поиски той ветви, что вела к красным скалам, другой идеи ей просто не пришло в голову. Память ее не подвела, и вот, грузный Димка пополз по ветви к заветной двери.

— Я вижу другой мир! — кричал он.

— Не останавливайся. Потеряешь силы.

Она помогла ему, вталкивая за здоровую ногу. Но тут гибкая ветвь качнулась, Эл не успела зацепиться за нее и полетела вниз. Она рухнула ниже, свалилась со следующей ветви и только на третьей успела вцепиться в сплетенное подобно лиане ответвление. Слишком тонкое и гибкое оно клонилось вниз под тяжестью ее тела. Эл изловчилась встать на ноги на ветку еще ниже. Теперь осталось аккуратно дойти до ствола и спуститься, чтобы помочь Алику. Она сделала шаг, ее предательски качнуло назад, она сделала еще два шага, чтобы удержать равновесие. Нет. Эл полетела прочь увлекаемая инерцией и раскрывающейся за спиной дверью. Сопротивляться волне она не могла, верхняя ветка все еще была у нее в руках, Эл старалась не выпустить ее, зажмурилась, чтобы лучше ощутить тело. Рывок, боль в сухожилиях, но в легких снова тяжелый воздух нижнего мира, значит, она не провалилась неизвестно куда, она все еще там. Гибкая и крепкая ветвь спасла ее. Превозмогая боль в руках, Эл лезла назад к стволу.

Было подозрительно тихо. Она соскочила вниз и не обнаружила никакой борьбы. Обойдя дерево, она наткнулась на Кикху.

— Алик? — спросила она.

— Нет, прелесть моя, я настоящий.

— Где Алик?

— Не знаю.

— Его схватили?

— Без сомнения.

— Нужно их догнать.

— А смысл? Ты знаешь, чью волю они исполняют?

Эл села рядом с Кикхой и закрыла лицо руками.

— Справа, недалеко, твое оружие и плащ. Нас оставили в покое. Деваться нам некуда, кроме дворца владыки, скоро тут поднимется светило, — напомнил он. — Идем. Я могу только указать тебе дверь назад. Примешь помощь или тебе противно мое присутствие?

Он сказал не так, как она помнила, просто и холодно, без той особой интонации. "Настоящий", — подумала Эл.

— Ты идешь туда? — спросила она.

— Только после тебя.

— Странная предосторожность, мы проиграли.

— Элли, Элли, не люблю повторяться, но ты попала в опасную ситуацию. Зная нрав отца, не берусь судить, как он поступит.

— Главное сохранить жизнь Алику. Как ты мог использовать его наивность?!

— Наивность?! Ты не ценишь своего возлюбленного! Он отлично сыграл свою роль! Ему лишь не хватило терпения правильно доиграть ее до конца. Человеческие чувства, раненый друг, страсть к тебе толкнули его на признание. Я забавлялся его изобретательностью и мужеством. Я редко хвалю смертных. Он уверял меня, а его спутник просто настаивал, что ты разоблачишь их. Ты не узнала его. Забавно.

Она тяжело выдохнула.

— Не узнала. Да, игра действительно хороша. — Она задумалась и стала говорить вслед мыслям. — Эти взгляды. Эта неожиданная забота. Преследование меня повсюду. И жестокость, а потом то холодность, то нежность. Вы менялись. Вы все время менялись.

— Если поняла ты, то понял и отец. Я знаю, что ты хочешь узнать. Моему двойнику грозит уничтожение, но он лишь инструмент и, возможно, владыка не станет уничтожать его сразу. Время есть. Ему нужен я. Игра не окончена, он вовлечет тебя в нее. В храме ты уже попалась, не попадись еще раз. Что он сделал с тобой в храме?

— Ничего. Мы беседовали. Это его слуги переусердствовали.

— Что он тебе пообещал в обмен на отказ от состязаний? Я предупреждал тебя в доме Ладо. Нас перервали. Я не ошибся, учуяв опасность. Эта милая женщина спугнула меня, и теперь я понял, что он принял ее обличие. Он все время был в городе. Он знал наши замыслы. О чем вы договорились?

— Тебя он отпустит, Лоролан останется во дворце, а я не пойду дальше, — ответила она.

— Еще бы! Ведь никакая сила не вынудила тебя отступить, даже любовь. Договор. Ты выторговала мне свободу? Мне? Зачем? Свобода из рук смертной, что может быть позорнее!

— Я хотела, чтобы вражда прекратилась, и каждый получил то, что желал. Пусть мое великодушие послужит тебе укором. В мире довольно зла, я не хочу его умножать.

— В тебе проснулись чувства и привязанности. Берегись их, найдется немало охотников сыграть на великодушии. Ты попадешь в сложное и неоднозначное положение. Помочь я тебе не могу, но совет дам. Забудь о том, что чувствуешь. Убей свои привязанности. Действуй по закону и требуй соблюдения закона. Всегда есть правила, которые не может нарушать даже владыка. Если нам вновь придется встретиться, не жди моего отзыва, я не стану тебе помогать. Идем. Дверь уже близко.

Глава 15

— Ну же, Эл. — Кикха легонько подтолкнул ее в двери. — Один шаг.

— Может быть, ты первый? — спросила она.

— Не-ет, Элли.

На этот раз толчок был ощутимо сильным, волна увлекла ее.

Она потеряла равновесие и очнулась, лежа на белой дорожке тянувшейся к дворцу. После тьмы, духоты и давления нижнего мира, она очутилась в другой атмосфере. Дыхание перехватило, тело будто бы исчезло, только сердце забилось в бешеном ритме, потом все тело свело судорогой. Мир стал вращаться.

— Элли, Элли, — она очнулась на руках у Лоролана. — Ты первая.

Она едва дышала, невозможно ему ответить, она только внутренне выразила протест, надеясь, что он догадается.

Ей стало лучше. Теперь она могла сориентироваться. Лор сидел на песке, осторожно обнимая ее. От него шла та самая энергия, что она ощущала на острове, толи из-за трудного перехода, толи по иной причине его сила казалась иллюзией, лишь фоном, который он создавал.

Она выравнивала дыхание. Лор смотрел на нее взглядом, исполненным гордости и триумфа.

Эл отвела взгляд, она не хотела смотреть ему в глаза. Приступ кашля заставил его выпустить ее из объятий. Эл скорчилась на песчаной дорожке, она отплевывалась слизью и пеплом.

Лоролан посмотрел на ее и поморщился. Его смутил ее вид и странное состояние, от нее веяло дикостью и миром смертных, в ней текла сила иного свойства. Эл изменилась.

Она не скоро перестала кашлять, потом сжалась и яркая волна света прокатилась по ее телу. После недолгого приступа она поднялась на ноги и тряхнула серыми от пепла и грязи волосами. Лицо ее было уставшим и мрачным. Она заметила вышедшего на дорожку Браззавиля.

Все как в первый раз. Тот же сад и странные деревья, дворец вдалеке, вид как на ладони. Тогда, впервые, этот вид поразил ее, сейчас холодок прошел по спине.

— Ты ничего мне не скажешь? — спросил Лоролан.

— Боюсь сказать не то, что ты хочешь услышать, — отозвалась она.

Браззавиль уже шел к ним. Эл машинально достала меч. Браззавиль поднял руку и плавным жестом попросил остановиться.

— Владыка считает, что вы достойны, носить его, госпожа. Рад, что вы вернулись и уцелели.

— Спасибо, Браззавиль. Я тоже рада снова вас увидеть. — Эл чуть кивнула. — Я могу увидеть владыку прямо сейчас? Или мой вид оскорбит его?

Эл обвела себя взглядом. Порванная в драке одежда в двух местах висела кусками, руки в пыли и свежих царапинах, и физиономия у нее, наверняка, выпачкана не меньше рук.

— Пыль миров не испортит ни отношения к вам, ни вашу, без сомнения яркую внешность. Владыка ждет, — сказал Браззавиль.

— Сейчас. Иду. Лоролан, — Эл повернулась к наследнику, — хочу, чтобы ты знал, чтобы не стало неожиданностью. Я проиграла. Я не преодолела миры, я вернулась назад. Отец оставит тебя во дворце. Он мне обещал.

— Ты одна. Ты вернулась? Где другие? Я знаю, что близнецы погибли. Где другие?

— Да. Погибли. Седьмой тоже. Радоборт остался в третьем мире, а Фьюла застряла в четвертом. Где Кикха, я не знаю.

— Здесь нет Кикхи. Так ты одна? Совсем? Ты одна!! Кикха не явиться сюда, даже если доберется в четвертый мир, он не станет возвращаться. Ты выиграла!!! Я — наследник!!!

Эл свела брови.

— Ты не понимаешь...

— Я отлично все понимаю! Правда, Браззавиль?

— Да, господин, — неохотно согласился слуга. — Владыка уже принял решение. Поторопитесь.

— Не вежливо заставлять владыку ждать, — с почтением согласилась Эл и первой пошла по дорожке.

Окружающее казалось лишь прекрасной с виду иллюзией. Эл мрачнела все больше, подходя к лестнице, словно она вела ее на эшафот. Мысль об Алике стала так сильно ее терзать, что скрыть свое состояние она не могла. Она не могла о нем не думать. Где он? Как с ним поступили?

— Элли, ты странная. О чем ты думаешь? Думай о победе, все остальное — лишь средства, — услышала она отклик Лоролана.

Эл рассердилась и рыкнула.

— Не было никакой победы!

— Это миры, Эл. Они изменили тебя. Тут тебе станет лучше.

Вместо владыки на верху лестницы возник Кикха.

— Ты? — Лоролан слегка отшатнулся.

Эл напряглась, из-за перехода она не смогла понять, кого из двоих она видит.

— С возвращением, господин, — с поклоном сказал Браззавиль. — Владыка не ждал вас.

— Я решил убедиться, добралась ли она до этого мира. — Кикха смерил Эл холодным взглядом.

— Владыка, — предупредил Браззавиль.

Владыка не возник, а подошел и встал за спиной Кикхи, тот сразу развернулся с почтительным поклоном.

— С возвращением, — владыка удостоил Эл приветствием. — Поднимись ко мне. Он заметил нерешительность девушки и добавил. — На этот раз не будет испытаний. Мне совершенно ясно, кто ты, лишний труд проверять тебя.

Эл начала подниматься, и этот подъем был ни сколько не легче того, первого, на этот раз она шла с тяжелым сердцем, переполненная тревогой.

— Итак, ты не стала продолжать путь, — начал владыка. — Твой выбор мне понятен, ты не хочешь занимать то высокое место, к которому призвана. Я ценю эту скромность. Я даю тебе время оправиться от путешествия и подумать, взглянув на проделанный путь с высот моего мира. Выбирай место для отдыха. Браззавиль тебе поможет. Кикха, ступай за мной.

— Я не смогу быть в мире с собой, владыка, пока не узнаю, что последует в наказание Кикхе и его заместителю за обман. Здесь затронуты и мои интересы, не могу оставить это событие без внимания, — вмешалась Эл.

— Ты требуешь приговора? — спросил владыка.

— Нет, — испугалась Эл.

— Она только хочет знать, где тот, что меня заменил? — пояснил Кикха.

— Он под стражей, его участь еще не решена, — ответил владыка.

Кикха обернулся к Эл и злобно заметил:

— Не торопи события. — Потом он еще раз почтительно поклонился владыке. — Я в вашей власти, отец.

— Твоя покорность больше походит на насмешку, — ответил ему владыка.

И они двинулись вдвоем по галерее. У Эл кровь застыла в жилах от замечания Кикхи и от этого мерного, торжественного ухода. Наконец, оба скрылись. Эл тяжело выдохнула.

— Браззавиль, могу ли я вновь воспользоваться вашим гостеприимством? — с трудом выговорила она.

— Безусловно, госпожа.

Эл подняла глаза на Лоролана, впервые с момента встречи.

— Прости, я не оправдала твоих надежд. Я объясню. Дай мне время собраться с мыслями.

Вид у нее был жалкий.

— Это мы еще посмотрим, каких ты надежд не оправдала. Я же предупреждал — не слушай Кикху. Он запутал тебя. Запомни, Эл, что бы тебе ни говорили, победила — ты, а значит, победил я. Кое-кому не хочется смиряться с этим.

— Госпожа объясните ему сейчас, иначе, возникнут лишние заблуждения, на поздние объяснения вы потратите больше сил, — дал совет Браззавиль.

— Я жду этих объяснений. Я не позволю отцу или Кикхе обернуть ситуацию себе на пользу. Я имею право знать, — требовал Лоролан.

— Прости, если мои пояснения будут невнятными. Я устала, мой ум в смятении.

— Тем лучше, меньше сил на лукавство, — заметил Лоролан.

— Я не собираюсь тебе лгать, — нахмурилась Эл. — Я хочу, чтобы ты знал правду. Она такова. Я не прошла через четвертый мир. Пребывая в третьем, я повернула назад. Вынуждена была повернуть. Причина здесь не в усердии Кикхи. Я пыталась спасти город третьего мира от проклятия. Я лишь частично была посвящена в эту тайну. Я не рассчитала силы. Моя попытка закончилась бы печально. Владыка сжалился надо мной. Не знаю, чем я заслужила его расположение, но он мне помог. Мы договорились. Три моих условия, против одного его. Это было великодушное предложение самого владыки. Требование его было неожиданным: продолжить сражение за миры самой, от своего имени, претендовать на твое место, тем самым, нарушив данное тебе слово. Я отказалась от состязания, потому что не видела другого выхода.

— Он спас город? От проклятия, которое сам наложил? Ты в этом участвовала? Зачем? Что за глупейшая затея? Кто велел тебе спасать этот проклятый город? — Лоролан перешел на обвинительный тон.

Браззавиль полагал, что она должна возмутиться. Эл была возбуждена, а наследник, кажется, еще не осознал своего проигрыша, но девушка лишь гордо подняла подбородок и взглянула в глаза молодому наследнику.

— Велением были страдания людей, таких же смертных, как я.

— Ты повернула назад из-за горстки смертных! — прекрасное лицо Лоролана исказила гримаса презрения.

— Я повернула назад по зову совести, потому что сочла это состязание дурной затеей! — выпалила Эл. — Ни один из вас не достоин, чтобы быть наследником. Вы черствые эгоисты! Все только и думали, что о славе, почитании и власти, и ни разу о тех, кем собирались править. Не вынуждай меня считать и тебя таким!

— Я такой! Мне нет дела до смертных! В твои обязанности не входило спасать город. Для решения этих проблем существует владыка. Ты должна была идти дальше! Ты предала меня и пытаешься прикрыть свое предательство налетом благородства! Ты предала меня! Предала мои надежды, мое будущее!

— Она спасала вас и господина Кикху от возможного соперничества с ней, — вдруг вмешался Браззавиль.

— Молчи, слуга!

Эл остановила возмущенного Лоролана жестом, потом обняла осторожно.

— Успокойся. Я виновата. Я это признаю. Мне не следовало соглашаться на состязание. Это был порыв, весьма безумный с моей стороны. При любом исходе спора ты останешься здесь, в мирах отца. Это одно из условий, которые владыка обещал исполнить. У тебя будет время, если не в состязании, то иначе доказать, что ты достойный сын. У тебя нет здесь соперников.

— А два других? Что ты еще там пожелала? — не успокаивался Лоролан.

— Свободу для Кикхи и снятие проклятия для города, — ответила Эл.

— И ничего для себя, — без интонации добавил Браззавиль.

— Мне ничего не нужно... Нет. Неправда. Если бы я предвидела, как повернуться события, одно желание я бы изменила.

— Я даже знаю, какое из них, — голос Кикхи прозвучал у нее за спиной. — Будь добра, Элли, избавь меня от своего милосердия, я обязан тебе свободой, а для меня это непомерный долг. Твоим должником быть не хочу, поскольку истинный великий не должен быть в долгу у смертного. Ты не спрашивала моего согласия. Я отказываюсь принять тою милость, а значит, одно желание у тебя осталось.

Эл оглянулась.

— Ты, как всегда проницателен, — заметила она.

Появление Кикхи разрядило атмосферу, как ей казалось, но она ошиблась.

— Ты просила ему свободу — это еще омерзительнее, чем твоя измена! — возмутился Лоролан.

— Она служила не тебе, а своим принципам. Она себе не изменила, я был тому свидетелем, — повелительным тоном произнес Кикха. — Самая большая твоя заслуга, Элли, что ты приняла этот провал с честью. Уведи ее Браззавиль, смертным во дворце не место. Я хочу поговорить с моим единственным братом.

Эл рада была исчезнуть.

— Не знаю, что мне доставляет большее удовольствие, то, как завершилось это, сомнительное состязание или то, что ты лишился ее доверия, братец Лоролан. Не утерпел, выместил досаду. Надоело притворяться милым, понял, что близость соперника уменьшает твои права на нее, — высказался Кикха.

— Злорадствуй, ты еще не победил. Отказался уходить. Я знаю твои мотивы. Ты надеешься, что совет одиннадцати тебя защитит? Законы против вас. Против тебя. Против отца. Против Элли. Не может быть двух владык, — саркастически заметил Лоролан.

— Ни я, ни Элли на место наследников никогда не претендовали. Ее вообще теперь занимает только одно...

— Жизнь этого смертного, — закончил Лоролан.

— Если ты хочешь, чтобы она ушла из миров, в твоих силах ей помочь, это ты ее сюда привел. Но на твою милость я не надеюсь, поэтому, берегись Лоролан, она узнает истинную причину, по которой ты ее позвал. Владыка сам ей скажет, а в его устах — это станет тебе приговором.

— Я понял твои намеки, брат, — смягчился Лоролан. — Но отказываться от исполнения ее желания я не намерен. Я останусь в этом мире навсегда. Она мне подала хорошую идею, а ты подсказал, как реализовать ее.

— Мы поняли друг друга. Теперь все будет зависеть от действия закона. Не так ли?

— А законы мы знаем. — И Лоролан злорадно улыбнулся.

— Жаль, она тебя не видит. Она бы среагировала красивым гневом. Ты не можешь не согласиться, что у нее есть все способности к обучению и, если отец возьмет на себя труд, она займет место любого из нас.

— Она только смертная, а место слуги ее не устроит.

— Насколько я знаю, место владычицы еще не занято, — намекнул Кикха. — Не ты ли предлагал?

Эл остановилась на пороге дома Браззавиля. Вздохнула. Браззавиль посмотрел на нее внимательно, они шли через сад пешком, и она вздохнула уже десяток раз. Браззавиль слишком давно не покидал дворца, давно не видел живых существ других миров. Она принесла из путешествия иные энергии, она была пропитана ими и оттого показалась слуге более живой, чем окружавший их сад. Она пылала изнутри. Как сильно она отличалась от холодного спокойствия этих мест!

— Входите, — предложил Браззавиль.

Но она села прямо у порога, отстегнула оружие, сняла плащ и стала смотреть на сад.

— У вас без меня много забот, Браззавиль, не беспокойтесь обо мне, — сказала она.

— У меня сейчас нет других забот, кроме заботы о вас, — возразил Браззавиль. — Владыка дал мне поручение не отходить от вас. Наследники больше не должны вас беспокоить. Одиночество — вот что сейчас нужно.

— Одиночество? Здесь? — устало сказала она — Невозможно.

— Я постараюсь быть незаметным, — сказал слуга.

Эл подняла на него глаза и указала на место рядом с собой.

— Присядьте.

Браззавиль с тем же невозмутимым видом сел рядом, он был выше Эл, она не удержалась и склонила голову ему на плечо.

— Помогите мне, Браззавиль. Я не знаю, что мне делать, как поступить? Мне нельзя ошибиться.

Браззавиль никогда не видел слез. Он услышал странный звук. Плечи девушки вздрагивали. Он посмотрел на нее. Глаза были полны влаги, крупные капли стекали, размывая пепел на ее лице, дыхание ее срывалось.

— Мне грозит потерять единственного любимого мной человека. Я не переживу этого вновь. Это уже выше моих сил.

— Для вас это так важно? — внимательно, разглядывая девушку, спросил слуга.

— Так же как жить.

— Но вы пришли сюда с мыслью о близком конце пути, — вспомнил он.

— Мне не повезло найти способ погибнуть достойно, — сквозь слезы сказала она.

— Почему вы так стремитесь погибнуть?

— Я приношу несчастья моим близким и себе.

— А может быть, вы просто не владеете силой, которая вам дана? А точнее, не владеете собой.

— Всю жизнь училась и не сильно преуспела, — призналась Эл.

— Хорошо, что вы это знаете. Есть у вас сила или ее нет, в том повороте судьбы, в какой вы попали, она вам не поможет. Законы придется соблюдать. Доверьтесь владыке. Лишь от его воли теперь будет зависеть ваша участь. Я нахожу вас весьма достойной его милости.

— Спасибо, за веру. Вы мало меня знаете.

— Я — слуга, вера — часть моей жизни. Вам следует отстраниться от всего и отдыхать. Моя жена считает, что вас нужно лечить. Вы затратили сил более всех в этом путешествии.

— Мне не до отдыха. Скорее я соглашусь ждать. Мне нужно успокоиться и подумать. К кому я могу обратиться за помощью по части местных законов?

— К тому, кто вас сюда позвал, госпожа, — ответил Браззавиль. — Но я не советую встречаться с ним немедленно.

— Лоролану сейчас не до меня, пусть переварит то, что случилось.

— "Переварит", — повторил слуга, — странное выражение.

— Обдумает, — поправила себя Эл.

— Вы всегда больше думаете о других, чем о себе?

Эл задумалась.

— Не знаю, я не решала этот вопрос, я просто живу. Верно то, что делами других мне заниматься интересе, чем своими собственными.

Эл почувствовала, что за спиной у нее кто-то стоит. Она запрокинула голову и увидела женское существо. Женщина присела, положила на плечи Эл руки, и та мгновенно забылась.

— Какая она необычная, — произнесла женщина, — как трудно узнаваема в ней та, что пришла сюда.

— Миры изменили ее, — ответил Браззавиль.

— Так стремительно?

— Стремительно — для нас, она же прошла тяжелую дорогу. Позаботься о ней.

— Воля владыки, — согласилась женщина. — Ее нужно лечить, она просто истерзана изнутри, бедное существо.

— Она может очнуться и по своей воле, — предупредил слуга.

— Тогда забери ее оружие. Я уже не только смущаюсь, но и боюсь ее.

— Она не причинит тебе вреда.

— Я надеюсь.

Эл открыла глаза и поняла, что проснулась. Она лежала ничком на просторном ложе. Она осмотрелась и заметила женщину, сидевшую в величественной позе недалеко от нее.

— Новый день, — произнесла Эл.

Потом она почувствовала давящую боль в груди. Сердце. Никогда раньше оно не давало знать о себе так отчетливо. Она отдышалась, когда боль прошла.

Эл не торопилась подниматься.

— Кто вы? А впрочем, знаю, вы супруга Браззавиля.

Эл рассмотрела женщину. Она была на первый взгляд поразительно похожа на Алмейру, или Алмейра на нее.

— Вы знаете, о чем я подумала? — спросила Эл.

— Я не имею права этого знать, — ответила она.

Нет. Только глаза этой дамы были похожи на очи Алмейры, а в остальном, лишь тип лица был похож на королевский. Красавица. Она выглядела не старо, не молодо, так бывает с некоторыми существами, они живут вне возраста.

Пристальным взглядом Эл смутила свою новую знакомую.

— Могу я узнать ваше имя? — спросила Эл.

— Позвольте мне скрыть его, — отказалась женщина.

— Мне все равно. Вы из третьего мира?

— Как вы догадались?

— Я там была, — Эл улыбнулась ее наивности.

— Я его уже не помню, — произнесла женщина.

У Эл тут же пропало желание расспрашивать дальше. Эл встала на ноги с тем ощущением, которое не раз переживала и которому особенно радовалась. Она чувствовала бодрость и легкость в теле.

— Откуда у вас в столь юном возрасте столько ран? — спросила женщина.

И все-таки она похожа не Алмейру.

— Возраст у меня уже не юный, а раны после плена. От войны, — ответила Эл и не почувствовала внутреннего содрогания, какое возникало раньше.

— Войны?

— Вы не знаете, что такое война? — спросила Эл.

— Нет.

— Тогда бесполезно объяснять.

— Мне интересно.

Эл не нравилась ее настойчивость.

— Меня мучили, чтобы я забыла, кто я, — пояснила она.

— А вы знали? — во взгляде женщины появилось такое выражение, что стало ясно — они подразумевают разное.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эл.

— Что вы знали о себе? — спросила ее новая знакомая. — И вы забыли?

— На время забыла, а потом вспомнила свое прошлое, — ответила Эл. — Почему вас так это интересует?

— Не многие в состоянии пережить забвение, — многозначительно сообщила женщина.

— У меня складывается впечатление, что мы не сосем об одном и том же говорим, — заключила Эл. — Мне необходимо видеть владыку, как мне попросить его аудиенции?

— Владыки сейчас нет во дворце. Господина Кикхи тоже. Только господин Лоролан здесь. Он хотел видеть вас.

— Давно?

— Он в саду.

Эл пошла в сад.

Лоролан обернулся к ней и посмотрел с прежним величием и нежностью.

— Ты хотел видеть меня?

— Хотел, — не стал отрицать Лоролан.

— Я этому рада. Мне казалось, ты возненавидел меня.

— Не буду скрывать, что я отнесся к твоему поступку строго. Кикха снизошел до того, чтобы раскрыть мне свой истинный замысел. Изучив твои наклонности, я понял, что ты руководствовалась порывом, вызванным твоей неопытностью и старыми привязанностями. Я больше не сержусь на тебя, Элли.

— Неужели? — Она улыбнулась. Эл все еще была склонна доверять Лоролану. Она хотела привести их отношения в прежний вид и, если расстаться, то в добром расположении друг к другу.

— Именно. Добром расположении, — кивнул он. — Я ценю, что ты позаботилась обо мне и принимаю это, как награду, то, что я останусь здесь — безусловно, примиряет нас.

Все же он был холоден, его тон скорее был тоном одолжения. Эл приняла и это.

— Ты нужен мне, Лор. Помоги. Ты знаешь законы.

— Знаю, — кинул он и положил руки на ее плечи, продолжил в совсем ином русле, — что ты готова умереть ради одного единственного существа, и это не я. Я полагал у тебя есть чувство ко мне.

— Это другое, Лоролан...

— Ты не знаешь, что именно. Ты так и не ответила на этот вопрос.

— Что угодно, но не любовь.

— Я предлагал тебе место рядом со мной. Это много, Элли. Ты изменила меня, и я принял изменения с радостью. Даже это возможное величие не затмило в тебе простой привязанности к смертному. Твой потенциал огромен. Ты была нужна мне. А теперь ты пожелала потратить себя на того, кто не достоин такой награды. Он пренебрег тобой, не захотел увидеть тебя незамутненным личными представлениями взглядом. Он струсил показать свое истинное лицо. А теперь еще и обманом пытался вернуть тебя. Не пришло ли время задать себе самой вопрос: так ли он достоин, как ты думаешь?

— Дело не в достоинстве. Этот вопрос можно будет решить, если он выживет. Я все сделаю, чтобы было так. Пусть он путается в том, кто я такая, но я хорошо знаю, чего он стоит. Он пришел сюда за мной! Его мотив я знаю. Но не знаю твоих. Ты не все сказал мне. Не так ли? Ты единственный, кому я не задала прямого вопроса о причинах наших отношений. Я спрашивала у каждого, кто хотел воспользоваться моими силами. Ты избежал этого вопроса, и я теперь дорого за это заплачу. Он пришел за мной бог весть откуда. Пришел и уйдет. Я молю тебя помочь мне. Любой ценой.

— А если я потребую остаться со мной?

Эл вздрогнула.

— Я соглашусь.

— Как всегда, правда. Кристальный ответ. Жертва во имя близкого существа. Разве Кикха не давал тебе урок — скрывать свои привязанности. — Он сделал паузу. — Я не потребую того, о чем сказал. Я проверял тебя. Я привел тебя сюда и в моих интересах, чтобы ты исчезла из миров навсегда. Этого я и потребую взамен за мои услуги. Причем, я слагаю с себя ответственность за последствия твоих действий. Не торопись с ответом, Элли. А пока понаблюдай за Браззавилем, в его повседневной жизни ты найдешь много полезного для себя.

На том Лоролан исчез из поля ее зрения.

Эл вернулась в дом, где уже не застала своей новой знакомой.

Так Эл провела какое-то время одна. Одиночество не успокоило ее, только усилило тревогу. Владыка исчез. Эл пыталась разыскать его или Лоролана, дворец оказался пуст. Единственный, кого она видела, был Браззавиль.

Эл не сразу воспользовалась советом Лоролана, поскольку его намека не поняла. Она уверяла себя, что слуга заметит ее внимание. Эл решила поступать честно и ходила за ним следом, когда он исполнял свои привычные обязанности. Браззавиль обходил дворец, осматривал пространства вокруг дворца. Он делал так постоянно.

— Сейчас вам не следует идти за мной, — сказал он однажды.

На что Эл тут же выпалила.

— Браззавиль, здесь есть тюрьма?

— Что вы имеете в виду, госпожа? — ответил он вопросом.

— Есть тут место, где хранят тайны, куда трудно проникнуть? — переспросила она.

— Безусловно, госпожа. Но вам туда не следует заглядывать. Вас может постичь более суровая участь, чем Лоролана. Изгнание станет меньшим из наказаний.

— А может так случиться, что вы совершите ошибку, и я узнаю, где это, — намекнула Эл.

— Я не могу ошибиться, я точно выполняю свои обязанности, — ответил слуга.

— Ты обязан следить за мной?

— Я обязан служить вам, помогать и...

— А запрещать мне что-либо? Ограждать от чего-либо?

— Я не наделен подобной властью над вами. Владыка не давал мне таких приказаний.

— Тогда я спрошу. Здесь в этом мире есть пленник или пленники? Те, кого владыка держит при себе?

— Есть, госпожа.

— И ты знаешь, где они?

— Я управляю дворцом, госпожа.

— Значит, во дворце. Отведи меня туда.

— Мне запрещено водить туда гостей. Идите сами, если вам угодно, но гнев владыки падет на вас. Он не давал вам разрешения.

— Но и не запрещал. Я ничего не нарушаю.

— Пока. Господин Лоролан дал вам совет, которым вы не воспользовались. Обращаясь ко мне с откровенной просьбой, вы делаете меня соучастником вашего заговора. Как бы вы не старались остаться честной, что-то вы непременно нарушите. Вам не избежать ошибок. Я же не могу ошибаться. Я буду выполнять свои обязанности и не более того.

Эл понимающе кивнула.

Она не докучала больше Браззавилю, перестала его преследовать. Успокоилась и стала самостоятельно исследовать дворец. Если тут были обитатели, то они очень умело избегали встреч с ней. Какое-то время спустя Эл заметила Лоролана, но он тут же скрылся от нее. Она стала подозревать, что он ждет ее решения. Окружающее точно замерло, в ожидании ее реакции. Ее реакции.

Проследить за Браззавилем было не сложно. Эл предположила, что слуга делает вид, что не замечает ее. Все происходило, как в совете Лоролана. Эл заметила, как Браззавиль скрылся за поворотом стены и исчез. Она ждала достаточно, и вот он возник снова. Эл увидела точку перехода. Браззавиль открыл потайную, невидимую дверь. Когда слуга ушел, Эл рискнула исследовать то место. Медальон обжег грудь. Тело дрогнуло от неожиданно мощной волны.

Если в ее сознании и существовало представление о тюрьмах, то это место в точности копировало эти фантазии. Никаких окон, но свет все равно струился откуда-то, делая пространство загадочным. Эл не нашла это место мрачным. Тут царил покой и тишина. Длинная галерея подобная дворцовым сводчатым коридорам, но с более низкими сводами делилась на ниши. Эл стояла на одном конце этого коридора, чтобы исследовать, нужно пройти по нему. Ей в голову не пришло подать голос. Она с трепетом сделала первый шаг. Тело вздрогнуло, холодок по спине, волосы на затылке зашевелились. Это не страх, это человеческое ощущение опасности. Она ступила по шероховатому светло-серому каменному полу так, чтобы ее не было слышно. Она кралась, как вор и чувствовала, что переступает грань дозволенного. Но всякая опасность меркла перед единственной возможностью отыскать Алика живым. Она заглянула в первую по пути нишу. Пусто. Маленькое пространство, где-то десять на десять шагов покрывал сумрак. Эл почудилось, что в самом затемненном углу, что-то шевельнулось. Она старалась разглядеть силуэт. Тщетно. То была лишь иллюзия.

Эл прошла дальше осмотрела еще две ниши, совершенно одинаковые. Она решилась подать голос:

— Алик, — шепнула она, пространство резонировало так, что даже шепот гулко разнесся по галерее.

Она услышала шорох и устремилась туда. Примерно посередине коридора она увидела в нише фигуру. Это был он. Он сидел в углу и не шевелился. Голова его была опушена. Эл опасалась, что если это существо покажет лицо, то окажется другим. Она ожидала увидеть Кикху, мощную фигуру, которая даже сидя казалась крупной. Перед ней сидел человек. Эл не выдержала и повторила его имя.

Он мгновенно вскочил.

— Эл? Зачем ты здесь?

Он не ждал ее появления и не был рад, смотрел подозрительно, отчужденно.

Она молчала. Она не знала, что ей делать дальше, она ничего не планировала заранее. Эл сделал шаг в его направлении.

— Стой! Тут преграда. Стена. Ты сюда не войдешь, — предупредил он.

Эл препятствия не обнаружила, вошла в нишу и остановилась от него в двух шагах.

Алик оцепенел. Эл заметила испуг и почувствовала, как у него дрожат поджилки.

Со стороны она выглядела очень суровой. В сумерках ее лицо приобрело грозное выражение. Алик ждал, что она резко выскажется по поводу всего, что случилось или, что еще хуже будет молча презирать его. Ему действительно было страшно. Здесь был владыка, это был визит, не предвещавший хорошего исхода. Алик увидел хозяина этих миров, пережил настоящий ужас и понял, что участь его решена. Он собрался с силами и попросил разрешения хоть раз увидеть ее. Ответ был таков:

— Если она когда-нибудь появиться тут, это будет означать, что ты осужден на смерть. Пока ты только узник, твоя участь не решена. Молись, как умеешь, чтобы она не пришла сюда.

Время гробовой тишины и одиночества, что он здесь провел, заставили Алика молиться об обратном. Он задавался сотней вопросов и не мог отыскать ответа, какое будущее его ждет. Эл была так близка и так не досягаема. Он мысленно звал ее. Он сделал выбор. Он решил, что его поступок с подменой Кикхи покажется ей бессовестным обманом, так лучше умереть, но только бы еще раз увидеть ее.

И вот грозная Эл, какую он представлял последнее время, стоит в паре шагов от него. Недоумение и страх, сковывали его тело, а сердце рвалось из груди. Эл, как предвестница скорой гибели появилась перед ним. Он в одно мгновение осознал, что жить ему осталось недолго, и это сознание прогнало и страх, и оцепенение, и смущение, и даже здравый смысл. Остался один порыв. В этом порыве он преодолел расстояние между ними, ноги сами подогнулись, и он сполз вниз, обхватив ее ноги и упираясь лбом в колени девушки.

— Прости меня! — Его била дрожь. — Прости...

Он не чувствовал, что Эл вцепилась в его одежду и пытается поднять. Она сама была очень смущена и не ожидала такой встречи.

— Поднимись, — попросила она. Вместо ответа он еще сильнее сжал ее колени. — Поднимись... Встань, или я уйду!

Это был приказ и тон приказа.

Когда ее лицо оказалось напротив его лица, он понял, что она вовсе не выглядит грозной, это сумеречные тени делали ее лицо суровым и строгим. Она растерялась. Он увидел приподнятые от удивления брови, подбородок дрожал. Он не мог ничего поделать с собой, впился взглядом в это лицо, словно хотел запомнить его до мелочей. Это была она! ОНА!

— Прости, — повторил он.

Она закусила губу, так делала прежде озадаченная Эл. Он ждал, когда она снова заговорит, он хотел услышать ее голос.

— Тебе не за что извиняться, — вдруг произнесла она спокойным и уверенным тоном. — Я не сержусь. Сердилась, какое-то время. Теперь я осознала, что это была жертва, и я принимаю ее. Я не узнала тебя, мне на ум не могло придти, что ты можешь оказаться на месте Кикхи, преодолев, невесть какое расстояние. Я не ждала тебя и не жду от тебя отчета.

И тут он улыбнулся, его лицо просияло счастьем, а у Эл внутри все похолодело. Она и без того понимала, что он с самого начала отдавал себе отчет, что ждет его за обман. Это была улыбка человека, который с удовлетворением принимает свою участь. Его тяготило лишь ее презрение. Она призналась, что не сердиться на него. Внутри полыхнул огонь, да так, что медальон казался холодной льдинкой. Его ждет смерть. Он ждет смерти уже без страха. А она не ждет, она к этому не готова! Боль и мука наполнили ее существо, и Эл, что было сил, обняла его и прижалась.

— Нет! Только не ты. Не ты! — вырвался крик. — Не позволю убить тебя.

Он не смел надеяться, что она так откровенно выразит свои чувства. Он ликовал и не думал, что это последнее их свидание.

Он вспомнил, как, будучи в третьем мире, она бредила после событий в храме, повторяя его имя. Там был он, а не Кикха, он был рядом, но тогда ему казалось, что эти чувства она прячет глубоко внутри, если даже они встретятся глаза в глаза, она не признается.

Он обнял ее крепко, пальцы запутались в ее волосах.

— Я люблю тебя, — он повторил эти слова несколько раз, переходя на шепот. — Не говори ничего, не обещай ничего. Просто отпусти меня. Я умру с мыслью, что ты простила меня и с надеждой, что ты меня любишь. Я увидел тебя прежнюю, ту Эл, которую когда-то потерял. Я счастлив, что ты выжила. Мне больше ничего не нужно.

— Не смей так говорить. Не смей, — в ее голосе звучало отчаяние, ее душа сопротивлялась, а разум знал, что он прав. — Ты должен жить.

— Посмотри на меня. Посмотри. Я не смогу жить без тебя, черт побери, мне не нужна такая жизнь. — Она подняла голову. — Эл. Элька. Это ты должна жить. Я тебя не достоин, поэтому лучше мне уйти. Тебе дана сила и возможность служить другим. Ни что тебя не сломит. Я смог. Я пережил потерю. Я тебя потерял. И ты переживешь. Ты сильнее меня.

— Давай просто выйдем отсюда, а там видно будет, — решительно сказала она. — Если нужно сражаться, я буду сражаться. Или вместе, или никак.

— Я не могу отсюда выйти. От коридора меня отделяет невидимая стена, которую я не могу преодолеть. Ты уйдешь отсюда одна. Только не сейчас. — Он снова обнял ее. — Ты успела спасти Димку?

— Я выкинула его в какой-то неизвестный мир. Надеюсь, он выживет.

— Этого бурундука, куда не забрось, — выживет. Я ничего не мог с ним сделать, прости, он увязался за мной. Он чудовищно упрям.

— Я очень хочу верить, что он выживет. Идем, попытаюсь вывести тебя отсюда.

Он позволил ей попытку, но пока она держала его руку, так же как он наталкивалась на невидимую стену и получала болезненный удар.

— Я не сдамся. Я вытащу тебя отсюда, — оставив попытки выйти, заявила она.

Алик опять улыбнулся. Она не понимает, какое это блаженство снова видеть ее, наблюдать, как она упрямится. Она не может признаться, что встретила силу, которая выше ее возможностей.

Он хотел поцеловать ее и уже набрался храбрости просить разрешения, но осекся. Алик вспомнил, что скоро умрет. Для него прикоснуться к ней будет счастьем, а для нее — мукой на все последующее время. Он избавился от этого желания.

Они обнялись и молчали. Будучи Кикхой он мог чувствовать ее, теперь ему не ощутить того потока, которым она жила.

— Почему же ты не признался сразу? — после долгого молчания спросила она. — Почему? Мы действительно могли сбежать.

— Эл, я испугался. Не считай меня трусом, но первый момент, когда я тебя увидел, был ужасен. Это случилось, когда братья растерзали то странное существо, которое оказалось их братом. Я увидел тебя над телом, ты кипела яростью, махала оружием и ни чем не отличалась от Нейбо. Эл я решил — ты не изменилась. Кикха даже шантажировал меня, чтобы я вернулся. У дерева я вовсе пришел в уныние. У тебя было лицо безумной. Эти похороны. Твое поведение. Это все нелепо выглядело. Я смутился.

— Да. Я помню. Ты несколько раз уговаривал меня вернуться.

— Я пытался. Я вынужден был играть. Впервые я почувствовал себя другим существом. И каким!

— Мне неприятно вспоминать его, — сказала она.

— Это же он нам помог.

— Он помог тебе оказаться тут. — Эл замолчала, а потом встрепенулась. — Я, пожалуй, знаю, как вытащить тебя отсюда.

— Эл. Э-эл. Пожалуйста. Пожалуйста. Не нужно. Оставь эту затею. Я умоляю тебя. Я обречен. Не перечь владыке. Я нарушил закон, я отвечу. Дай мне мирно уйти. Пожалуйста, — умолял он.

Эл снова прижалась к нему.

— Я так не могу, — простонала она. — Я, Эл, пока жива, буду сражаться за то, во что верю и за тех, кого люблю.

Она произнесла и вздрогнула.

— Ты слышал? — прошептала она. Он не успел ответить. Эл схватилась за грудь. — Медальон. С ним что-то происходит. Здесь еще кто-то.

— Эл, беги. Может быть, это владыка. Эл, беги. Не гневи его, — встревожился Алик.

Она выскочила из ниши в галерею, но побежала не в ту сторону, откуда пришла.

Алик приблизился к той невидимой стене, ощущая боль, превозмогая ее, он хотел хоть крем глаза видеть, что происходит, но Эл была вне поля зрения.

Она оказалась в дальнем краю галереи. Ощущения ее не обманули. Еще одна ниша оказалась обитаема.

От увиденного у Эл подкосились ноги. Всякая логика тут отсутствовала. Эл отшатнулась назад, сделала несколько шагов, уперлась спиной в стену и сползла по ней вниз. Она сидела в оцепенении, ее взгляд был прикован к обитателю ниши.

— Да, девочка. Я был убежден, что судьба приведет тебя в эти места. Неожиданная встреча. Не правда ли?

Ничего не понимающая Эл не ответила.

Напротив нее, сложив ноги по-турецки сидел старик Махали, собственной персоной. Первый кто знал о том, что она пересекла время и пространство. Первый, кто давал ей мудрые наставления и учил быть честной. Даритель медальона, что вибрировал сейчас у нее на груди. НЕВОЗМОЖНО!!! Невозможно встретить его тут!!! Он. Его лицо. Только сейчас он старше и взгляд его отчужденный и пустой, без той шаловливой искры, какую она запомнила с детства и на всю жизнь.

— Тем не менее, это я, — подтвердил он.

Он помолчал. Эл так и не пришла в себя.

— Значит, этот юный пленник — твой друг.

— Махали...

— Рад, что ты меня не забыла. Все что ты видишь — существует. Ты выросла и выжила. Ты здесь. Значит, круг замыкается. Ты не одинока, но сейчас тебе никто не поможет. Повинуйся владыке, но слушай свое сердце, девочка моя. Тебе предстоит тяжкое испытание.

— Вон отсюда!

Эл вздрогнула и вскочила на ноги, сила подняла ее. Владыка стоял рядом с ней. Стало холодно.

— Вон отсюда, — повторил он, нависая над ней.

Эл ничего не почувствовала, но очутилась где-то в саду далеко от дворца.

Владыка повернулся к старику.

— У тебя не получиться, — произнес он с угрозой.

— У меня не получиться, — согласился старик и добавил многозначительно. — Но теперь есть она.

— Ты умрешь, — произнес владыка.

— Я готов. Закон есть закон, — повторил старик.

Эл села на землю, ее бил озноб.

Она не видела, как сыплются листья с кроны над ее головой, как стремительно вращаются планеты на медальоне. Эл пришла в смятение, и все, что ее окружало, отозвалось на ее порыв, но она была захвачена новыми переживаниями и не видела перемен.

Перед глазами мелькало лицо Алика, этот пронзительный и полный любовью взгляд. А потом она снова увидела лицо Махали, его отрешенность. Почему она не придала сразу значения тому, как он постарел? Но это был он. Только он. Никто другой.

Что происходит? Каким образом смешались несовместимые части ее жизни, так непредсказуемо слились прошлое и будущее?! Эл недоумевала.

Смятение погнало ее во дворец. Она снова стояла на последней ступени лестницы. В середине длинной галереи был Кикха. Эл ринулась к нему за помощью, ни на мгновение не сомневаясь, что у него есть ответы.

— Что напугало отважную Эл? Новое открытие или участь друга? Эх, Элли-Элли, ты еще будешь проклинать мгновение, когда появилась тут, — Кикха говорил с превосходством, но она почувствовала не только это, но и некую иную грань, ей показалось, что Кикха смотрит с уважением. — Я думал, где отец прячет пленника? Там же оказался еще некто, кого ты знаешь.

— Махали. Мудрец Махали. Кикха! Как человек из моего мира мог тут оказаться?! Это невозможно!

— И это говоришь ты? Перестань. Пора бы привыкнуть, что возможно все. Как давно ты не видела этого мудреца?

— Я была маленькой. Ребенком. Мы встретились единственный раз, когда во мне проснулся мой дар.

— Открывать двери.

— Проходить сквозь время.

— Смешно звучит. Сейчас не важно. Впрочем, важно. Ты, как я заметил, даже не догадываешься, каким даром обладаешь в действительности. Признаюсь, что подозревал тебя и Лоролана в ловкой игре. Ты не поняла, что ты сама открывала двери?

— Я их не открывала.

— Пусть будет так. Как выглядел старик, представь его?

Эл сделал так, как он просил.

— Он узнал тебя?

— Да.

Кикха хмыкнул и ничего не сказал.

— Жди. Чтобы не происходило. Жди, пока я не вернусь. И помни, у тебя есть одно желание.

— Чего ждать?

— Приговора. Теперь владыка готов его огласить. Тебя ждет большое искушение, моя соперница. Ожидай, что произойдет то, чего ты боишься больше всего.

— Ты собираешься мне помочь? — вот теперь она удивилась.

— Не совсем. Скорее я хочу избавить себя от некоторых обязательств. Но... Для тебя мои труды так же обернуться пользой. Теперь я вижу, что ты проиграла. Окончательно проиграла. Вот тебе совет. Если отец или Лоролан станут торговаться с тобой, не торгуй чужими жизнями, торгуй своей. Ты удивишься. Теперь на любых весах твоя жизнь перевесит остальные.

Он исчез. Она в отчаянии закрыла глаза руками, точно хотела спрятаться от всего, как ребенок. Она боялась, что появиться владыка, что произнесет приговор, о котором сказал Кикха. Сердце Эл сжалось, и она пережила момент полного отчаяния. Она точно вновь очутилась на острове с ощущением потери всего, что было дорого в прошлом.

— Ты жаждешь узнать ответы на свои вопросы или разрешить ситуацию, в которую угодила из-за своеволия? — услышала она.

— Владыка. — Эл вздрогнула. — Пощадите его. Прошу.

— Просишь? Кто ты такая, чтобы просить меня? Ты явилась с Лороланом, чтобы добыть ему право существовать тут. Ты добилась этого. Ничего более. Теперь ты должна уйти. Тебе здесь не место. Ты будоражишь пространство и настраиваешь моих детей против меня.

— Умоляю. — Эл опустилась на колени, а потом распласталась у ног владыки.

— Ты готова унижаться ради смертного?

— Я не вижу тут унижения. Он сделал так ради любви ко мне. Меня вините. Я -причина. Меня казните, а его оставьте.

— Где же твое величие и благородство, воин? Рано ушел Кикха. Для него твои речи были бы сладкой песней. Слушаешь его. Готова со своим лютым врагом вступить в союз против меня. Через честь свою переступить, против законов пойти, — все ради простого чувства. Он жаждал тебя видеть на коленях передо мной, в унижении. К нему побежала за помощью. Вот и жди ее. Только не дождешься. Есть у тебя желание. Сам тебе позволил. Пользуйся. Думай, кого желаешь спасать. Оба пленника в твоей власти. Выбирай, кто останется жить: мальчишка или старик. Завтра при всех выберешь.

Эл лежала на полу не в силах подняться. Больно. Страшно. Холодно. А владыка пропал.

Потом она почувствовала, что кто-то пытается поднять ее. Это был Лоролан.

— Где твое величие, воин? Не позорь себя.

Эл схватила его за плечи, поднялась и не отпустила.

— Лор! Ты меня сюда привел! Ты тоже в ответе. Ты знаешь законы. Говори!

— Убери из миров мальчишку. Он мешает тебе правильно действовать и правильно думать. Никому тут нет дела до твоих привязанностей. Закон. Закон, который ты призываешь, только и поможет тебе. Ты единственная вернулась с состязания. Ты победила! Требуй трон миров для меня!

— Я вернулась назад сама, я не выполнила условия. Я отказалась.

— Элли, память тебя подводит. Плохо помнишь слова отца. Он ни разу не сказал, что нужно пройти все миры. Не было этого в условии. Уйти и вернуться! Ты вернулась.

Лоролан ликовал совершенно искренне. От его холодного ликования Эл стало жутко.

— Ты. Ты победила! Избавься от мальчишки. И Требуй трон! Как только отец согласиться, я велю отпустить старика. Хотя он никакой цены не имеет.

— Что он тут делает тогда?! — не выдержала его напора Эл. — Владыке он дорог. С чего прятать то, что не нужно?!

— Боишься выбирать! Бойся. Кого бы не выбрала — останешься виновной, — предупредил Лоролан. — Будешь сама себя винить. Это и будет наказание. Тебе отец вреда не причинит. Что-то ты такое сделала, что оказалась у него в чести. Есть другой выход. Жестокий. Зато верный.

— Какой?

— Не догадываешься? Перестань, Элли. Неужто не надоело играть со мной в эту игру! Я столько времени потратил на ожидания.

— Ожидания чего? — Эл перестала понимать ход его мыслей. Намеки казались подозрительными и таящими совсем недоброе. — Что ты конкретно имеешь в виду?

— Твою способность. Твой дар, — уточнил он. — Ты должна быть моей!

— При чем тут мой дар? Что я могу сделать? Попасть в прошлое и изменить будущее? — Эл удивилась свой догадке.

Лоролан рассмеялся.

— Элли. Перестань играть. Едва ли ты сможешь изменить ход событий. Это не в твоей власти. Отец опередит тебя, и ты угодишь в такой круговорот, что станет только хуже. Не притворяйся, что не понимаешь меня.

— Я не притворяюсь! — заорала она. — Я не понимаю тебя! Говори прямо или уходи! Мне не до загадок и игр, когда мой друг вот-вот лишится жизни!

— Неужели Кикха не обманывал, когда предупреждал меня, что о своих талантах ты ничего не знаешь. Невероятно.

Лоролан редко выказывал удивление.

— Говори! — потребовала она.

— Убей владыку! Вызови е го и убей. Ты же можешь. Убей, как убила твоего пресловутого Нейбо. Этот безумец, возомнивший себя богом, не понимал, с кем связался. И он действительно безумец, если догадался, на что ты способна.

— Что ты сказал? — прошептала Эл. — Что?... Убийство... Нейбо... Ты меня искал...

— Ну, поздравляю, догадалась. Ты хотела знать причину моего интереса к тебе.

— Ты чудовище, Лор. Ты знал. Ты... собирался нанять меня? Чтобы убить отца?

Эл стала часто дышать, волнение душило ее.

— Да. Но вместо могущественного воина я нашел растерянное существо, которое хотело умереть. Я счел возможным уничтожить тебя, помочь тебе завершить свой круг, а вместо гибели ты обрела новую силу в месте, где никто не выживал. Ты, Элли, живучая до неприличия. Я был уверен, что ты своим великодушием и благородством выведешь из терпения Кикху, и он прибьет тебя, а скорее ты его. Он этого хотел, но мой брат любит экспериментировать, а ты интересный экземпляр. И он, и я, и отец хорошо понимаем, с кем имеем дело. Ты прирожденный убийца, Элли. Ты смертоносное оружие для великих вроде нас. Ты легче перенесешь эту новость, услышанную от меня, чем тебя просветит Кикха. Он обещал разоблачение. Он хотел представить меня заговорщиком, виновником. Это он умеет! Впрочем, сейчас мне не стоит его опасаться. Пусть отравиться своим сарказмом. Отец не пустит его в миры, пока ты не выберешь жертву. Согласись, я расширил твои возможности на треть. Итак, твой Алик, старик или владыка. У тебя богатый выбор.

— Ты отвратительно циничен, — с болью выговорила она.

— Пожалуй, я сказал, что хотел. Ты на грани того, чтобы схватить оружие и прибить кого-нибудь. Пусть это буду не я.

— Ты не тот Лоролан, которого я знала. Что с тобой?

— Это власть, Элли. Подари мне власть, и себя, и я вновь стану милым. Ты можешь. Я этого не забуду.

Она ушла сама. По галерее гулом разнеслись ее шаги.

— Ты был очень артистичен, — заметил возникший владыка. — Не опасаешься, что ты станешь ее жертвой раньше меня?

— Нет. У нее есть чувства ко мне. Это не любовь, но привязанность. Она не успеет возненавидеть меня.

— Мне не придется разоблачать тебя, — заметил владыка.

— Она не питает ко мне тех чувств, на которые я рассчитывал. Она не останется со мной. Даже если рухнут твои миры отец. Так зачем ее щадить. Чем сильнее она рассвирепеет, тем точнее использует свои дарования.

— Ты увидел в ней огонь, мой сын, только не тот, — заключил владыка и исчез.

— Скоро узнаем, — закончил фразу Лоролан. — У тебя нет выбора, Элли.

Галерея показалась Эл огромной, когда она шла за Браззавилем. Ей не приходилось еще посещать эту часть огромного дворца. Огромное пространство производило на нее давящее действие.

Эл шла медленно, тянула время, Браззавиль чувствовал это и намеренно двигался неторопливо. Она заставляла ум успокоиться, но ее нервы были напряжены до предела. Браззавиль мельком взглянул на нее, она смотрела вперед из-под бровей, в лице угроза. Он был рад, что эта галерея еще не скоро кончиться.

Эл гнала дурные мысли, старалась ни о чем не думать, особенно о предстоящем выборе. Вместо этого ее стали посещать картины прошлого путешествия: седьмой, зверь с его загадочным расположением к ней, Гренмуд, Ладо, Хети и Алмейра, Кикха, который не был Кикхой. Сейчас она увидит Алика. Вместо отчаяния ее наполнило ликование. Она вспомнила про последнее свидание на острове. Она не вспомнила этого раньше. Жаль, не спросила, что он чувствовал тогда, видел ли ее или те видения провоцировал сам остров. Многое бы она отдала теперь, чтобы встретиться с ним снова. Там.

Лоролан заметил, когда Эл и Браззавиль показались из-за овального поворота галереи:

— При ней оружие. И вид у нее достаточно грозный, — заметил он.

Владыка не ответил.

Алик не отрывал взгляда от девушки, а старик переводил усталый взгляд с молодого человека на владыку. В его представлении эти двое были похожи. Владыка уловил его сравнение и метнул в старика строгий взгляд, старик в ответ ему усмехнулся с превосходством. Так называемый, Махали совсем не смотрел на Эл, словно она не главный персонаж.

Эл увидела четверых и вопрос сам вырвался:

— Не вижу Кикхи. Где он?

— Не знаю, госпожа, — ответил слуга, — разве вы ожидаете его?

— Ожидала до этого момента. И еще надеюсь, что он появиться.

Потом Эл занимал только Алик. Они смотрели друг на друга так, словно только они двое и существуют. Это был немой диалог. Молодой человек улыбнулся первым, губы Эл растянулись в ответной улыбке, печальной.

Лоролана эта игра взглядов раздосадовала. Браззавиль увидел в глазах владыки торжество и тихо вздохнул. Потом слуга перевел взгляд на старика, тот склонил голову на бок и наблюдал за всеми сразу. До недавнего времени слуга не знал о его существовании, это был удивительный смертный, а возможно и великий, для Браззавиля, который не покидал дворца огромный промежуток времени, было удивительно, что о странном пленнике он не подозревал. И еще удивительнее, что между этой девушкой и стариком есть связь, она много думала о нем последние часы, меньше чем об этом молодом и дерзком нарушителе закона. Браззавиль догадался, кого предпочтет девушка, когда увидел ее взгляд. Если бы не постороннее присутствие, эти двое кинулись бы в объятия друг к другу.

Эл остановилась так, чтобы ей были видны все присутствующие. Лязг извлеченного из ножен меча заставил Браззавиля податься вперед, встать между ней и владыкой, но тот одним взглядом остановил слугу.

— Вы знали, что я могу убить вас? — спросила Эл у владыки.

— А ты можешь? — переспросил тот. — Уверена.

— Мой закон, — Эл подчеркнула эти слова, — велит мне уравнять шансы.

Она сделал паузу, потом осмотрелась. Старик стоял с закрытыми глазами, Лоролан замер, ждал, Браззавиль готовился кинуться на нее, а Алик с недоумением смотрел и мотал головой, готовый крикнуть "нет".

Эл швырнула меч к ногам владыки.

— Убийства не будет, — сказала она.

— А если я подниму его, ты станешь со мной сражаться? — спросил в свою очередь владыка.

— Сначала поднимите, а там видно будет, — заявила Эл.

— Это вызов? — спросил он. — О каких шансах ты говоришь?

— Я с безоружным не дерусь.

Эл не представляла, что владыка способен смеяться. Его раскатистый смех был приятным и глубоким, рокотом прошел по галерее и стих.

Владыка и старик обменялись взглядами и, словно беседуя со стариком, владыка заметил:

— А она не лукавит, — тон был скорее похож на фразу в духе: "а она просто наглая".

Старик ничего не сказал, снова закрыл глаза.

— Эл, нет, — вырвалось у Алика.

— Умолкни, смертный, — огрызнулся Лоролан.

— Здесь происходит игра, — заговорила Эл, — смысл которой мне не известен. Что ж, раз вам удалось меня втянуть в нее, я готова отвечать за свои глупости.

Эл посмотрела сначала на Лоролана потом на владыку.

— Убийства не будет. Я не могу в этом участвовать, — договорила она.

— Тогда выбирай. Один из них непременно умрет, — намекнул Лоролан.

Тут Эл обернулась к нему лицом и заявила:

— У меня есть одно желание, я еще ничего не попросила, а вдруг я потребую твоего изгнания? Ты достаточно сделал, чтобы я перестала питать к тебе уважение, хочешь, чтобы я рассвирепела, как ты вчера выразился. Желаешь видеть меня в гневе?

— Эл, нет! — закричал Алик. — Пусть я умру! Остановись! Он же хочет, чтобы ты стала опять убивать! Элька, уймись! — а потом он зашипел в сторону Лоролана, — мразь, не провоцируй ее.

Эл издала шумный вздох.

— Тихо. Я не настолько глупа. Отпусти старика, владыка, пусть уходит он. Это мое желание.

Она услышала, как так же шумно и с облегчением выдохнул Алик.

— Спасибо, Эл, спасибо, любимая.

Эл подняла на него глаза полные слез и стиснула зубы.

Владыка жестом приказал Браззавилю увести старика. Слуга едва смог сдвинуть освобожденного с места. Старик точно окаменел, смотрел ожившим и изумленным взглядом на свою спасительницу. Браззавиль понял, что этого исхода он не ждал. Браззавилю пришлось силой переместить его на то место, откуда пришла когда-то Эл.

Владыка подошел к ней, теперь они вдвоем стояли напротив Алик.

— Обещаю, что он умрет безболезненно, — пообещал владыка.

Эл не слышала его, она смотрела на охваченного эйфорией Алика, он казался в эти мгновения безрассудным мальчишкой, которого она не знала раньше, он несколько раз повторил свою благодарность и улыбался.

— Браззавиль возвращается, — вдруг сказал Эл. — Один.

— Да, твой древний знакомый уже слишком далеко, — заметил владыка.

— А теперь обратимся к законам. Я не имею права торговать чужими жизнями, поэтому торгую своей. Отвечай, Лоролан, знаток законов, есть ли у меня право обменять жизнь этого узника на мою?! Я готова обменять свою жизнь, на жизнь того, кого люблю. Есть у меня такое право?! — почти на одном дыхании выговорила Эл.

— Есть, Элли, — с восторгом подтвердил Лоролан. — Есть такое право, оно действует на всех, даже на великих. Ха-ха! Отец, она обыграла тебя. Ты не имеешь права ей отказать!

Эл подняла глаза на владыку и громко сказала:

— Тогда меняю! Я меняюсь с ним местами! — Эл шагнула к молодому человеку и вцепилась в его руку. — Меняю мою жизнь на его свободу.

— Нет, Эл, — простонал Алик.

— Иди, Алик. Иди домой, — выговорила она. — Ты свободен.

— Я отказываюсь! — закричал он.

— Главное, чтобы она не отказалась, — усмехнулся Лоролан.

— Браззавиль, уведи отсюда юношу, — произнес владыка. — Я принимаю ее предложение.

— Нет, погодите! — остановила Эл. — Я могу проводить его сама?

— Не можешь, но я позволю тебе посмотреть, как он уходит, — разрешил владыка. — Идите медленно, Браззавиль.

— Только тронь ее и я найду способ вернуться! Я стану твоим проклятием, владыка! — закричал Алик.

— Если ты издашь еще хоть звук, я убью ее на твоих глазах. Пора расплатиться за твою дерзость и ложь. Так плати, мальчишка, — пригрозил владыка. — Медленно, Браззавиль.

Эл не могла идти рядом с ним. Когда Алик и Браззавиль спустились с лестницы и пошли по белой дороге к той самой границе, где была дверь, у Эл подкосились ноги. Она упиралась руками в перила, боль в груди стала нестерпимой, она делала усилие, чтобы не закричать. Он исчез. Теперь один Браззавиль стоял вдали.

— Все. Все. Все сейчас закончиться, — сквозь боль стонала она. — Скорее, пожалуйста. Скорее.

Она сползла на пол, села. Владыка стоял над ней, смотрел внимательно.

Испуганный Браззавиль возник рядом.

— Господин, она умирает, — сказал он.

Он намеревался поднять девушку, но был сбит с ног, ворвавшимся в галерею Кикхой.

— Где старик, отец?!

— Ты не успел на суд, братец, зато успел как раз к казни, заодно, похороны посетишь, — пошутил Лоролан. — Она отпустила старика и обменяла свою жизнь на жизнь мальчишки. Вечные небеса! Вот это представление.

— Ты посодействовал? — спросил Кикха.

— Это же ты что-то там ей советовал, — отмахнулся Лоролан.

— Как ты вошел в мой мир, — наконец, возмутился владыка.

— Дверь оказалась открыта, — огрызнулся Кикха.

— Я не желаю, чтобы ты снова вступал в мои миры.

— Убейте меня, а потом будете решать свои семейные проблемы, — слабый голос Эл заставил всех умолкнуть.

— Забери ее к себе, Браззавиль. Она не умирает, эта боль пройдет, когда она успокоиться. Я, наконец, могу удовлетворить требования моих сыновей. А она пусть подождет, — сказал владыка.

— Я требую казни! — как могла громко произнесла девушка.

Браззавиль поднял Эл на руки.

— Придет и ваш черед, госпожа, — сказал слуга.

Они остались втроем. Владыка посмотрел на сыновей.

— Ты доволен? — спросил Кикха. — Элли, не знает и не понимает, что отпустила твоего заклятого врага. Лоролан, ты не поверишь, но я искренне благодарен тебе. Кто бы мог подумать, что эта не простая смертная поднимет здесь такую муть со дна отцовских тайн?! От тебя хоть какая-то польза, братец. Она не дала погубить городу, вывернула наизнанку Радоборта, а теперь и пленника освободила. Тебе отец только и остается в утешение отнять ее жизнь, а Лоролану это доставит удовольствие, ведь она его отвергла, а я с удовольствием у вас отниму и эту радость. Закон был нарушен, и ее казнь незаконна.

— Прежде чем обвинять меня в обмане вспомни про свой. Не по вине этого глупого смертного, не по своей вине она торговала только что своей жизнью. По вашей. И почему вы оба решили, что я ее казню? — с достоинством спросил владыка. — За что? Она законов не нарушала. Элли, останется здесь. Это лучшее, что я могу дать ей в награду за победу и мужество, за жертвы, на которые она пошла ради вас и ради своей призрачной любви. Ты, Кикха, покинь мои миры, ты мне противен, ну а ты, Лоролан, останешься, как я обещал, только не попадайся мне, а то я передумаю. Приговор мой таков. Победила она. Она победила в состязании. Она победила обстоятельства, — он помолчал, улыбнулся. — И даже меня.