Мечтатель

Увы и ах, но толкового разговора с местными гномами не получилось. Рассмотреть их не получилось тоже, так что степень соответствия потомков подгорных жителей канонам фэнтези остался открытым. Я знал уже, что эти ребята носят много одежды — но не подозревал, что аж настолько. Ни полволоса обнажённой кожи гнома я не увидел; взгляду моих глаз осталось довольствоваться лишь балахонами, превращавшими моих визави в помесь джав из "Звёздных войн" с куклуксклановцами. В том смысле, что вместо глубоких капюшонов, из тьмы под которыми у джав сияли алые точки глаз, гномы носили островерхие колпаки до плеч. В прорези для глаз по подземной моде были вшиты закопчённые стёкла, кисти рук скрывали схожие с зимними рукавицами перчатки... в общем, глухо.

Вот при помощи магии мне удалось рассмотреть больше. Во время разговора я узнал, что у гномов сдвоенные сердца, бьющиеся в замедленном ритме, непропорционально крупные для их роста головы и грудные клетки, хитро устроенные мышцы, удерживающие раза в полтора больше "ци", чем это нормально для человека (ну да ведь речь не о людях, так что для гномов и нормы иные). Скелеты их намекали на происхождение не от приматов, лазающих по деревьям, а скорее от каких-то роющих норы существ. Нет, эти разумные приспособились к прямохождению полностью, но устройство плечевого пояса и таза не оставляло особого места сомнениям. Как и тому, что ползать эти разумные могут ловчее людей.

А! Ещё у гномов было четыре пальца на руках и три, не считая одного рудиментарного, на ногах. Если суммировать, — сильно сомневаюсь, что без своих одёжек они показались бы людям мало-мальски похожими на них... или хотя бы симпатичными.

Мне они точно не понравились, поскольку заподозрили меня в шпионаже и допускать дылд наземных к секретам своей магической металлургии отказались наотрез. Ну и ладно, подумал я.

После чего отправился к эльфам.

И они учинили мне очередной разрыв шаблона.

"Остроухие", "жители джунглей", "маги Дерева"... хех. Вообще-то я не ждал соответствия тем самым канонам, из которых уже так мощно выломились гномы. Но при словах "лесной эльф" как-то не думаешь о встрече с существом, имеющим огромную, как у зверя, лиловую радужку с вертикальным зрачком, мощноватые, как для людей, челюсти и зелёный пушок по всему телу. С тёмными пятнами тут и там, ага. В отличие от потомков подгорных обитателей, потомки лесных тела в тряпьё не укутывали, носили простые туники без рукавов. Но лично мне не требовалось большого усилия, чтобы вообразить их в пальмовых юбочках. Кстати, обувью они пренебрегали.

Вот уши у них оказались действительно знатные. Большие, острые и подвижные ушки на макушке. Тоже зелёные, как тела, и мохнатые в превосходной степени. С кисточками, как рысьи.

И ещё один момент едва не заставил меня прыснуть. Без всепроникающего магического взора я бы не рискнул сказать, кто из стоящих передо мной — Сишам, а кто — Хушшинэ. В смысле, кто девочка, а кто мальчик. Выступающих вторичных половых у обоих ноль на массу. Плюс к тому почти одинаковый рост, почти одинаковое телосложение (тоже каноническое, с тонкой костью и отсутствием избытка мышц).

Только по форме пятен на шёрстке и отличишь, кто где.

А если не можешь запомнить форму пятен, тебе все эльфы будут казаться клонами. Ну, или о-о-очень похожими — как китайцы для европейца и наоборот.

— Приветствую вас, саорэл, — сказал я с неглубоким поклоном.

— Не надо насмешек, человек, — ответствовал(-а?) эльф справа. Голос, кстати, грудной и неожиданно низкий, с этаким вибрирующим тембром, чем-то похожим на рычание. Но выговор вполне чистый. (А гномы гундосили и как бы присвистывали... ну, те два гнома из пяти, которые подавали голос в моём присутствии). — Это люди порой держат нас за... слуг. Мы, алэфэш, не бываем для вас саорэл.

"Да. Мы не обращаем вас в рабство, а просто убиваем", — читалось в сузившихся глазах.

— Я всего лишь хотел быть вежливым, — сообщил я.

— Ты проявишь вежливость, если будешь краток.

Ага. Вот, значит, как.

— Что ж, постараюсь быть повежливее. И задам только два вопроса. Вы действительно владеете магией Дерева? Я имею в виду вас двоих, а не алэфэш как народ.

— Владеем.

— Если среди людей появятся склонные к магии Дерева, станете ли вы их учить?

— Нет.

Я стоял, намекая, что ответ не полон. И эльф добавил спустя минуту:

— Мы не станем учить людей, ибо среди них не может быть склонных к магии алэфэш.

— Со всем уважением, я спрашивал не об этом.

— Ты хочешь сказать, че-ло-век, что мы недостаточно понятливы?

"Вспыльчивость тоже эльфийская, однако. И гордость".

— Рискуя показаться невежливым, я всё же задам ещё один вопрос. Знаете ли вы, как люди проходят посвящение в маги?

— Нас это не интересует.

— Раз не знаете, я расскажу, — сказал я. Будь это ролевая игра, мой навык "смиренное терпение" сейчас рос бы опережающими темпами. — Это недолго.

— Рассказывай, — дозволил эльф таким тоном, словно приказал "позабавь нас!" Кстати, надменности в них обоих с начала беседы прибавилось. Вот засада! Полное ощущение, что я веду переговоры с разумными хищниками, всякую мягкость и уступчивость считающими слабостью.

Ладно, решил я. И воспользовался уже выручившим меня психологическим трюком, глянув на остроухую нелюдь сквозь тонированное стекло лимузина.

— На земле чертится звезда о девяти лучах. В каждый луч вписывают знак одной из девяти сил, кои суть: земля, вода, воздух, огонь, жизнь, свет, разум, смерть и тьма. Посвящаемый, что напоён особым составом, ложится в центр, а встаёт уже посвящённым одного из девяти видов. Но посвящённых смерти и тьме принято умерщвлять, так как эти силы запретны.

— Почему это должно нас заботить?

— Дело в том, что во время ближайшего посвящения ритуал будет иным. Место смерти и тьмы в лучах звезды посвящения займут знаки молнии и дерева.

Это их проняло.

— Кто придумал это?

— Изменения в ритуале придумал я.

— Ты? И... кто ты?

Я сдержался: усмешка моя осталась исключительно мысленной.

— Человек. Я обладаю некоторым талантом к магии; среди Охотников меня зовут Ложкой.

— Странное прозвище, — вступил в беседу второй эльф. Голос его звучал грубее и, как мне показалось, речь давалась ему труднее. — За что его дали?

— Если у вас найдётся деревянная ложка или хоть простая палочка, могу показать.

Палочка нашлась быстро.

— Треть сезона тому назад, — сказал я, поигрывая ею, — когда круг старшин решал, стану ли я учиться ремеслу Охотника на этой базе гильдии, и зашла речь о магии, меняющей материю, мастеру магии огня Керму Пекло я показал на примере ложки... вот это.

Я свернул палочку в кольцо.

— За что, — добавил, — и получил новое прозвище.

Подвергшуюся воздействию моей силы деревяшку эльфы... сказал бы — только что не обнюхали, да только обнюхиванию палочка тоже подверглась.

Что уж там они поняли — не знаю. Лезть к ним в мысли я остерёгся, поскольку там стояла какая-то неизвестная мне защита; да и в спектрах ауры рассматривал без лишней пристальности, так как любопытство такого рода могло вскрыться с неприятными для меня последствиями. Как ни крути, некие остатки пиетета перед магией эльфов в моей душе ещё трепыхались. Хотя я и понимал прекрасно, что ничего общего с перворождёнными Детьми Звёзд эти двое не имеют.

Наконец эльф, что в основном и вёл разговор, отвлёкся от палочки.

— Человек Ложка, какова твоя стихия?

— Если ты об одной из девяти — то никакая.

Четыре уха разом стригнули воздух:

— Ты... владеешь Деревом?

— Нет. Я не владею какой-то одной из мыслимых сил, но стараюсь постичь все сразу.

— Нельзя идти на все восемь сторон света сразу.

— Верно. Но мысль и воля могут охватывать целые страны... и даже целые миры.

Эльф помолчал.

— Я хочу посмотреть на посвящение человеческих магов, совершаемое по изменённому ритуалу. Это возможно, человек Ложка?

— Ещё не знаю. Но я буду просить, чтобы тебя допустили. И ещё одно. Я заметил, — чуть повернуться, слегка сощуриться, — тебе трудно говорить. Могу я предложить свою помощь?

— Какую цену запросишь? — определённо: голос более грубый, затруднённый...

— Я ещё никогда не видел живых алэфэш, — да, и даже картинок с их изображениями... — И я не обещаю, что непременно помогу. Но если я возьмусь за исцеление, мне придётся изучить... того, кого исцеляю. Это будет новое для меня знание, и такой цены для меня достаточно. Ведь для настоящего мага нет ничего драгоценнее новых знаний.

Эльфы переглянулись.

— Мы ответим тебе позже.

— Хорошо, алэфэш. Всего вам доброго.

М-да. Знаю, что перескакиваю с одного на другое вне чёткой последовательности, но я должен рассказать ещё об одном из своих экспериментов. Тайном и провальном.

Йени Финр, попавший со мной вместе в число будущих Охотников, не оставил также и мысли о том, чтобы учиться у меня тому, чего сам не умел. И я, в принципе, всеми конечностями одобрял это стремление. Однако, помня итоги освоения форспуша и выдвинутый постулат о том, что возможности мага определяются верой, решил, что не будет большого вреда, если я попробую слегка подтолкнуть и ускорить прогресс учащегося.

К чести моей, я предварительно — и подробно — обговорил суть эксперимента с самим Йени Финром, получив его осторожное согласие. И вряд ли я бы вообще затеял такое, если бы уже знал об ограничениях техники копипасты, начиная догадываться, какие ещё ограничения лежат на даре мага и его проявлениях в реальности. Даже демонстрация настоящей огненной магии во время разговора с Ларагом могла бы надоумить меня не делать того, чего позже стану стыдиться.

Но тогда у меня наступило, видно, головокружение от успехов. Так что я выгадал для себя и Йени Финра свободный день, и мы отправились в пещерку для медитаций. Где я на пару с ним со всем возможным тщанием соткал для менталиста убеждение, что ему доступна и полностью покорна "стихия" молнии. (Прочитал я как-то книгу про менталиста, которому именно молнии служили любимым оружием. Ну и...)

Что сказать об итоге, кроме уже сказанного? Я остерёгся лезть в психику слишком глубоко и это, возможно, послужило причиной провала. Но не стирать же цельную, интересную и вполне достойную уважения личность только ради того, чтобы выстроенный на руинах... кадавр мог в кого-нибудь запульнуть молнией?! Вот как появится у меня подходящий "материал" для опытов, которого я захочу не просто убить, а уничтожить с особой жестокостью и цинизмом — вот тогда я и проделаю трюк с полным стиранием-заменой личности, а потом посмотрю, что выйдет. Но на Йени Финра мы наложили только узконаправленное... мгм... наваждение. Не тронув основ, попытались добавить новую способность. Поиграть с верой.

Но успеха не достигли.

Если честно, никогда не забуду, как светилось лицо мага разума, когда он "играл искрами" и "стрелял молниями"... в своём воображении. Это выглядело, как самое настоящее сумасшествие — да, собственно, и являлось сумасшествием. Жуткое зрелище. Вдвойне жуткое от осознания, что вот ЭТО — результат твоего вмешательства. Я выдержал... ну, не больше пяти минут. После чего отловил смеющегося (!) мага разума и откатил назад основные изменения. Очередным ударом стало возвращение на лицо Йени Финра обычной бесстрастной маски. Больно было смотреть, как уходит детская радость, пусть даже основанная на лжи. Но когда я предложил сделать что-нибудь с воспоминаниями о наведённом психозе, он посмотрел на меня... странно. И сказал:

— Это МОИ воспоминания, Иан-па. Как воспоминания о тьме, вкусе крови, пытках и... обо всём остальном. Если я захочу что-то сделать с ними, я сделаю это сам.

Помолчал и добавил:

— Спасибо, мастер.

Я не стал спрашивать, за что он благодарит. Мне просто было слишком хреново, чтобы в такой момент задумываться о "мелочах".

Что ж. По крайней мере, феерический провал эксперимента с ускоренным овладением магией наглядно доказал: силы мира повинуются не только вере в то, что возможно, а что нет. Да и потом, с запозданием дошло до меня, с чего я решил, что если "формула веры" у меня самого работает не без осечек, то чего ради она будет работать, навязанная другому, да ещё в урезанном виде? Можно было даже не пытаться, но где там...

Идиот.

В смысле — я идиот. Неизлечимый. Балда дырявая, думмкопф, баканэко без ушей и хвоста, тупорыльник самосадский, массаракш-и-массаракш...

— Мастер, — сказал Йени Финр, — раз не вышло с магией, может, научите меня сути?

— А? — умно откликнулся я.

— Может, ты передашь мне своё знание о природе молний?

Вот оно, ещё одно задним числом обнаруженное свидетельство моего "ума": соткать убеждённость в способности управлять молниями, даже не удосужившись дать реципиенту хоть смутное представление о том, что это вообще такое.

Ну хоть ученик попался мне, дураку, толковый. Отвлёк от самокопаний.

Молодец!

...именно тогда я впервые отработал обратную копипасту. Когда я "рассказывал Ларагу о природе света", я пользовался уже проверенной техникой. Неудача научила меня ещё и кой-какой осторожности. Ну а Йени Финр получил от меня не только знания о молниях. Разогнавшись, я с гордой миной скормил ему чуть ли не весь школьный курс физики, начиная с азов механики твёрдых тел и вплоть до той же самой оптики. Но не одним куском, а малыми порциями, чтобы материал усваивался лучше. К оному материалу, кстати, пришлось пристегнуть ещё и математику, которую у Охотников не изучали: квадратные уравнения, степенные функции, кое-что из анализа и продвинутой геометрии...

Под самый конец, на замечание о неохватности моих познаний, я рассмеялся своему визави в утратившее бесстрастность лицо:

— Если бы, друг мой, если бы! Я сейчас скажу тебе две вещи, а ты запомни их крепче, чем тот материал, который я сегодня запихнул в твою голову. Во-первых, то, что я тебе поведал о силах, действующих в материальном мире... у меня на родине всё это входит в учебный курс средней школы. Как у Охотников на первом, подготовительном этапе. Настоящие учёные, что посвятили этому жизнь, знают ГОРАЗДО больше меня.

Тут я вздохнул.

Да... совсем не отказался бы знать "гораздо больше" о мире...

— А второе, что я скажу, — и это бесконечно важнее, — не испытывай большого почтения к тем, кто просто много знает. Они подобны тем, кому повезло родиться в благородной семье: то, что таким много дано — не их заслуга! Уважай и почитай превыше прочих тех, кто не только хранит, но и умножает знание, ищет его, стремится к новому. Жаждущий учиться — и только он — способен одолеть золотую дорогу к вершинам истинного могущества.

— Я запомню, — медленно кивнул Йени Финр, пряча взгляд за сомкнувшимися веками.

...как позже выяснилось, он не просто запомнил мои неуклюжие слова. Он воспринял их как прямое руководство к действию.

Но о том, что из этого вышло, я скажу в свой черёд.

Глава 9. Благородная, некрасивая, злая

В общем, плюс-минус так оно всё и шло. Я учился, экспериментировал, терпел фиаско или, наоборот, тайком праздновал очередную победу... если же быть полностью честным, настал момент, когда я практически вернулся в привычное русло. То есть...