Уходящая в тени

Допускались в святую святых — на "нашу", самовольно присвоенную территорию — только волки, которым милостиво позволялось приносить к сараю, пока мы спали, хоть какие-то продукты.

Для меня всё это было внове и любопытно: оборотни Влада обладали особым чутьём и появлялись так, что я вспоминала об их существовании, только удивлённо глядя на сумки с продуктами, аккуратно прислонённые к стене сарая, рядом с дверью. Чтобы видны были сразу... Кое-что мы съедали сразу, кое-что — разогревали на старом очаге, оборудованном когда-то на голой земле: маленькое углубление, с вбитыми в землю железными стержнями из прутьев толстых, жёстких проводов. Разыскали даже маленький чугунок, чтобы кипятить в нём воду для чаёв и для кофе. Дым уходил к дырявой здесь крыше — чердака-то нет. Удобно.

Вспоминая, как Влад, отлёживавшийся у Дарёнки, недовольно спрашивал: "Опять мне спать не дадут?", вспоминая Дарёнку, выгонявшую сопровождение Влада, я поражалась, как волки соблюдают субординацию: он, раненый, подспудно хотел, чтобы его развлекали, и парни отлично это поняли, несмотря на ворчание начальства. Сейчас Влад хотел быть только со мной наедине — и ни одного оборотня в окрестностях "нашего" сарая я не видела... Вроде и панибратские отношения, но расстояние держат.

Когда мы вдоволь наговорились друг с другом — только друг о друге, меня начала интересовать та жизнь, в которую Влад обещал меня увезти.

— Влад, а в вашем городе только оборотни?

— Большинство. Но есть и просто маги. Тебя что-то волнует, моя княгинюшка?

— Нет. Мне любопытно ваше магическое общество. Вот и хочется постепенно о нём узнавать. Как да что...

— Ну, могу рассказать поподробней, раз у тебя такой интерес.

— Расскажи.

Так я узнала, что городской охотничий клуб, председателем которого является Влад, является тем же пунктом сбора для магов его города, что для наших — музей изобразительных искусств. В клуб, конечно, нередко заглядывают и просто люди — заядлые охотники, но маги приходят сюда, как в собственный дом. И — тоже неудивительно: как и наш музей, занявший здание старинного купеческого дома, клуб располагается в старинном же каменном особняке, издавна принадлежащем роду Влада.

И только тогда я догадалась спросить:

— Влад, а почему ты меня княгинюшкой зовёшь?

Он, почти лежащий на мне в момент вопроса, приподнялся заглянуть в мои глаза — оторвавшись от исследования (на предмет чувственности!) моей шеи — губами, конечно, и, сам озадаченный, сказал:

— Ну как — почему? Разве я не говорил? Замуж-то ты за князя выходишь... Потому и... — он усмехнулся и шёпотом, от которого меня выгнуло навстречу его телу, выдохнул мне в зацелованный рот: — ... княгинюшка моя...

И, только отдыхая после его атакующих ласк, я мысленно покрутила головой и попробовала примерить к себе — княгиня. Я — княгиня. Хм... Ой... Ничего себе... Губы неудержимо разъехались в улыбке. Мне — нравится! Сразу представился приземистый каменный домина с тихими тёмными комнатами и коридорными переходами — что-то такое старинное... И я в этом домине — в мехах, маленькая, но хозяйка! Приглушила смешок... Интересно, как всё будет на самом деле!.. А ещё интересно, как воспримут меня его родители и два младших брата. Если честно, то побаиваюсь их немного.

А в душе пело: несмотря ни на что — у меня два комплекта родителей в заначке!

Две семьи, которым я родная. Приятно чувствовать себя... защищённой!

В следующий раз, когда мы только-только проснулись и лёжа переглядывались между собой, обмениваясь ещё сонными улыбками, я сказала:

— Я тоже придумала, как тебя буду звать. Мой большой и серый волк.

— Э... Я, вообще-то, чёрный. И на дразнилку похоже, — недовольно поморщился он.

Я привстала на локте, сверху вниз глядя на него — большого, любимого, и севшим от созерцания его тела низким голосом томно выговорила:

— Да-а, но... эта дразнилка такая сексуа-альная...

За что и поплатилась: меня прервали на полуслове — зато счастливая!

Много мы разговаривали и об Открывающих. Он всё качал головой, кого привезёт в свой город, и не переставал расспрашивать о том, как именно всё происходило.

— А почему тебя просто не научили входить в этот мир Теней? Была бы подготовленной — легче бы всё прошло. Или я чего-то не понимаю?

Задавая вопросы, он рассеянно крутил в руках пряди моих белых волос — всё ещё никак не мог привыкнуть к их цвету. Мне легче — улыбнулась я — я их почти не вижу, разве по утрам, расчёсываясь.

— Я сама не всё понимаю. От меня добивались сильной чувствительности к магии, потому что я была страшно заблокированной — до такой степени, что всем казалось: у меня вообще нет способностей, разве что чисто выработанной. Это раз. От меня добивались, чтобы я сама пыталась уйти с головой в магию, потому что жить в семье сильных магов — значит, чувствовать себя очень слабой, в сравнении с другими, и довольно сильно бояться окружающего мира. В голову вкладывалось главное: не маг — мир опасен. И я это чувствовала. Порывами было, конечно, желание развить в себе способности. Но... Подкачали сами родные. Если папа твёрдо держался обозначенной Назарием линии, то мама опекала меня, как могла. А уж про брата и сестру говорить не приходится. Они-то про намерения родителей не знали, но чувствовали себя виноватыми передо мной. Ведь они привыкли о младшей заботиться — ещё бы: сестрёнка без способностей, как в этом мире выживет! Типа, я совсем одна-одинёшенька на свете осталась. Уж кто-кто, а Алексис и Агния меня в покое не оставляли. И... в мир Теней перейти в полном сознании нельзя. Это я так понимаю сейчас. Нужно что-то, что заставляет почти отречься от сознания и эмоций. И тогда, когда переходишь границу двух миров, у тебя появляется мало того что полная подмена сознания. Ты не чувствуешь себя человеком. Но ещё тебя и очищают — то есть разблокируют.

— Ты тоже не чувствовала?

— Конечно. Ощущение, как будто я совсем другая. Не человек. И не маг. Нечто другое. Как будто изнутри кто-то поднялся другой. Не телесный. И Тени могли подчиняться только этому... существу. И этот же миг, когда я стала другой, снял с меня все блоки. А когда появились эмоции, Тени набросились на меня. — Влад подтащил меня к себе и крепко обнял. Я помолчала, устраиваясь удобней в его сильных руках, и продолжила: — Здесь сплошная рулетка — с Открывающим. Сможет ли он пройти это испытание и выйти из него живым? Мне повезло, что за мной следили родные. Ведь не будь Алексиса — убила бы тебя. Не будь родителей — погибла бы сама. Возможно.

— Но как же вошли в мир Теней твои родные? Ты же говоришь, что туда нельзя обычным магам — с эмоциями?

— Понимаешь, я ведь подсоединена к источникам напрямую. Первое Приближение сделало меня настолько сильной, что я не замечала сначала, что оставляю такой ментальный след, что по нему в любое место может пройти любой маг. Другое дело — сможет ли он, обычный маг, там, в этом месте, выжить. И вот что ты мне скажи, мой любимый чёрный волк: как ты-то смог пройти за мной?

— Ты вошла в зал. Я заметил тебя только тогда, когда ты вдруг начала пятиться от меня, — задумчиво сказал Влад, вспоминая. — Ты пятилась — такая разъярённая... А я никак понять не мог, что случилось. Вроде радоваться надо: нам разрешили пожениться так, как мы того хотим. А ты — злишься. И решил пойти за тобой, чтобы поговорить, спросить, в чём дело. Потом понял, что ты переходишь — может, даже сама не замечая того. Увидел необычно сильно открытый портал и успел проскочить в него. И всё. Говоришь, что я не должен был там вообще появиться?

— Ты же блокированный, — тоже задумалась я. — А значит, был слабый. Нет, не понимаю. Ну и ладно. Хорошо, что Алексис первым проскочил следом за тобой.

— Нда... Этот твой Алексис — другая статья, — проворчал Влад, невольно ёжась.

— Надеюсь, ты не собираешься драться с ним? — встревоженно подняла к нему лицо.

— Ты имеешь в виду, как с Игнатом? Нет.

— Кстати, колись, что за драку вы с ним устроили в вестибюле?

— Этот недоделанный Харон высказался о тебе... непочтительно. — Влад нахмурился, припоминая. — И вот что интересно. Он ведь тогда сказал глупость, которая теперь видится совсем по-другому.

— И что он сказал? Не тяни!

— Он сказал, что с тобой все носятся, слишком оберегая тебя. Правда, он выразился так: как курица с яйцом. Вроде как его это раздражало. Как ты думаешь, он мог что-нибудь знать о тебе — ну, как о родной-неродной в твоей семье?

— Понятия не имею, — пожала я плечами, потом задумалась и кивнула: — Да, забота моих родных должна была его здорово раздражать. Алексис нам рассказал его историю — она потяжелей моей будет. — И жалобно спросила: — Во-олк, а тебе это ещё интересно? Может, займёмся чем-то ещё — более увлекательным?

Он даже отвечать не стал... Ну, то есть ответил, только действием. Ммм, каким...

А потом, вымотанные "чем-то более увлекательным", мы блаженно уснули — и наступило утро.

Оно началось с серенького дождика, постепенно перерастающего в грозу.

Под начало дождя мы успели сбегать на полюбившийся нам обоим пруд и искупаться. Вернувшись к сараю, обнаружили на привычном месте сумку с завтраком и затащили её в наше прибежище. И вот, пока мы ели, а потом пили горячий кофе из двух термосов, шелест дождя по крыше постепенно перерос в грохочущий ливень. А потом началось! Потемнело до ночной темнотищи. Грохот грома и беспрестанное полыхание молний заставляло прижиматься к Владу — в попытках найти приют. Чем он незамедлительно и радостно воспользовался.

А потом лежали молча, прячась от сырого воздуха под тряпками и слушая громыхание грозы по крыше...

Гроза стихла внезапно.

И внезапно ушла тьма, а в щели сарая засияло солнышко.

Влад хмыкнул. Капли с крыши заглушил ветер, зашелестевший в кустах вокруг сарая. Не поверившие поначалу, вокруг нашего убежища робко запели птицы — одна за другой вскоре они заперекликались так оживлённо, что я повеселела, и даже дрожь от ужасающего грома, которую не мог пересилить Влад своими объятиями, перестала меня тревожить. Странно, но Влад догадался первым.

— Асти (быстро же он привык называть меня детским именем, когда узнал, что именно так меня зовут дома), тебе не кажется, что дождь для ливня с грозой слишком быстро прошёл?

— Думаешь — гроза была магической?..

Стук в деревянную дверь прервал наши догадки и предположения.

Мы переглянулись. Ничего себе — не сработали наши метки-запреты!

— Я подойду, — сказала я и соскользнула с кровати. — Тебя прикрыть?

Влад заворчал, но я усмехнулась и сама бросила на него какую-то тряпку. Привыкли — бегать нагишом. Хотя я могла бы оставить его обнажённым, но чувство собственничества превозмогло: не хочу, чтобы его таким видел кто-то посторонний, пусть даже этот посторонний — один из моих родных!

Надев через голову потрёпанную тунику, я подошла к двери и распахнула её.

— Заходи, — гостеприимно сказала я Алексису. — Ты чего сам-то промок?

— Я думал — вы меня вообще не пустите, — пробормотал брат, входя. — Я не промок. С крыши накапало, пока ждал, что откликнитесь. Привет.

— Привет! — отозвался Влад и нехотя присел на кровати.

Алексис сам подошёл к нему пожать руку. И сел рядом.

— Вы ещё долго собираетесь здесь жить?

— А как ты нас нашёл? — поинтересовалась я. — Хочешь кофе?

Брат передёрнул плечами и кивнул.

— Снимай рубашку, — скомандовала я. — Пока говорим — просохнет.

— Люди добрые, — усмехнулся Алексис, освобождаясь от одёжки. — Вы хоть соображаете, что уже неделя прошла, как вы пропали? Волки молчат, как партизаны, и смываются, едва только пристанешь к ним с расспросами. Дарёнка — в растерянности, хотя Назарий её допрашивал по полной! Никаких следов!

— Но ты же нашёл нас!

— Я пустил по твоим следам поисковый ветер, — фыркнул брат. — Тоже скажешь — нашёл. Мы там все переволновались здорово. Ну что? Возвращаться собираетесь?

— Если только предупредить, что мы уезжаем, — лениво зевнул Влад, искоса и насторожённо поглядывая на Алексиса.

— С этим проблемы, — сказал брат. — Последних новостей не знаете. К нам собираются приезжать отовсюду — уже многие знают об Открывающей. Мы хоть и не афишировали, что произошло, но стражи многих городов имеют своих предсказателей и гадальщиков. Нам уже звонили — просятся приехать. Много магов в последнее время рождается с заблокированными способностями. Чистокровных, сильных магов остаётся всё меньше. Весть об Открывающей дала многим надежду.

Теперь Влад насторожённо посмотрел на меня. Насколько я его знала, он не будет настаивать на собственном решении, каким бы оно ни было. Этот вопрос должна решать именно я. Я задумчиво присела рядом с ним, обняв его за талию. Машинальным, пусть и властным движением он тоже обнял меня.

— Папа сказал, многие семьи готовы платить бешеные деньги за разблокировку, — добавил почему-то хмурый Алексис.

Вот как. У меня появилась неплохо оплачиваемая работа.

Я почувствовала, что Влад расслабил руку, обнимавшую меня. Оставляет мне свободу выбора? Или его жест — что-то другое?

— А что ты думаешь сам? — спросила я брата.

— Бежать вам надо, — не задумываясь, ответил он и вздохнул. — Пока они, все наши, всей толпой не накинулись на вас. Начнут давить — будет хуже некуда.

Влад немедленно выпрямился. Я глянула на него поневоле исподлобья: сидела-то, уже прижавшись к его боку, головой к его плечу.

Ух, какое у него надменное выражение лица!.. Никогда до сих пор не видела! Впрочем, правильно. Это ему-то, волчьему князю, говорят о побеге?

— Решать тебе, — повторил Влад высказанное братом.

Но при этих словах расслабившаяся рука его снова отвердела и машинально прижала меня к себе. Я поняла: если даже я вякну про "остаться", он не замедлит меня утащить к себе, в "свою нору", насильно. И будет прав. Ведь это наше общее желание.

— Влад, сколько ты можешь позволить себе ещё просидеть в нашем городе?

— Дня три от силы, — отозвался он, присматриваясь ко мне.

— Так. Собираем вещички и пока переходим ко мне на квартиру. Надо себя в порядок привести перед выходом... в свет, — нехотя усмехнулась я. И дотянулась, поцеловала Влада. — Что, мой князь, призадумался? Мыться неохота?

— Лучше б ещё разок на пруд сбегали, — проворчал он.

— А что? Вы на наш пруд бегали купаться? — заинтересовался Алексис. — Ребята, сбегаем вместе? А то я совсем отстал от такой жизни. Это ж красота — искупнуться разок.

— Бегите, — разрешила я. — Я пока вещи соберу... Влад, стой! — Я кашлянула, сдерживая улыбку. — Трусы не забудь.

Хи-и... Покраснели оба!

23.

Перед самым выходом из старого пчельника мы столкнулись с проблемой. Я-то ладно: как была в джинсах, в блузке и в босоножках, сброшенных в первый же день пребывания "на воле", так и осталась. Но жалкая тряпочка, постоянно бывшая на бёдрах Влада, которую уже язык не поворачивался назвать гордым словом "рубаха"... А из барахла на пчельнике для выхода... э-э... в свет надеть точно нечего... В общем, Алексис с удовольствием и сполна высмеял совершенно обескураженного Влада, а когда шуточки закончились, я ласково сказала старшему брату: