— Как же вы живете с такими букетом ощущений, хозяйка? — удивилась Эл. — Я — Эл. Хети уже наверняка рассказал о нас. Вы трусиха. Вы так с ума сойдете.
Эл приблизилась к девушке, та опустила глаза в низ, дрожать, правда, перестала. Поднялась. Эл не сдержала улыбки.
— Что такого придумал этот мальчишка, что вы готовы умереть на месте? — Услышав мягкий смех Эл, девушка осмелилась поднять глаза. — Если мои спутники вели себя так пугающе, я прошу прощения, у них проблемы с воспитанием и вежливостью.
Эл больше не могла выдержать это "медленное умирание", она обняла девушку и запахнула полы плаща. Та вздрогнула, но не вырвалась из ее объятий. Эл склонила ее голову себе на плечо.
— Ну, успокойтесь, мы не страшные. Мы немножко другие, даже больше, чем немножко.
Братья переглянулись. Радоборт, на которого взглянула Эл, нахмурился и погрозил ей. Эл показала ему язык.
Гостья зашевелилась. Эл отпустила ее. Тут она присела и коснулась обеими руками
сапог Эл.
— Нет-нет-нет. Вот этого не надо! — протестовала Эл. — Поднимитесь немедленно.
Она играла в строгость. Кикха наблюдал эту игру с довольной усмешкой.
Эл не стала ждать, пока пройдет страх и отчаяние, и предположила.
— Вы решили, что приглашение Хети правильное и пришли позвать нас? — Спросила Эл. В больших глазах девушки отразилось согласие. — Отлично. Мы его принимаем. Мы будем гостями, но я предпочитаю поселиться тут. Мне понравился этот дом.
Девушка осмелела, наконец, она изобразила жест, указывавший на выход. Эл кивнула и пошла к дверному проему, заодно потянула за собой и девушку, чтобы не оставлять ее рядом с братьями. Она снова закуталась в свой капюшон, скрыв лицо, обогнала Эл и спустилась вниз первой.
На улице дул ветер. Эл, не раздумывая, заслонила новую знакомую от ветра. Она заспешила вниз по улице, Эл следом. Они вошли в один из просторных двориков, очень похожих друг на друга, те, кто строил эти домики, не утруждал себя поисками новых форм. Эл вспомнила дворец с его обтекаемыми линями, здесь виделось только некое подобие его отдельного фрагмента, взятого за основу. Эл за мгновение осмотрела двор, сориентировалась и прошла следом за хозяйкой в дверной проем, завешанный тканью. Внутри пылал огонь, было тепло. Их выстрелили Хети и Ладо.
— Как же так! Ты обещала! — крикнул Хети.
Но хозяйка дома строго зашипела на него.
— Я виновата. Устала с дороги и заснула. Ты не знаешь традиций моего народа. Гость сам выбирает, где ему жить. Я нашла замечательный домик на соседней улице, — ответила Эл.
— Как? Ты не будешь жить у нас? — обиделся Хети.
— Ты забыл, что у меня есть спутники. Поселиться тут втроем будет неудобно. Один Кикха сколько места займет, — возразила ему Эл. — Поэтому, мой юный друг, приносящий удачу, я буду жить так, как привыкла. Мы можем видеться хоть каждый день.
Ладо одобрительно закивал.
— Я принес вам пищу, даже с запасом. До первого урагана ее хватит, — сказал он. — Уговорил жреца не поднимать шум. Так же я поговорил с жителями, они согласились поселить вас именно в этой части города, тут много пустых домов, хозяева их умерли. Мне пришлось солгать, я сказал, что за границу выгнали всех нас вместе. Так спокойнее. Не пытайтесь искать расположения горожан, их пугают чужие. Может быть, певцы уделят вам внимание. Я непременно еще навещу вас. Живите, и пусть вам повезет во времена бедствия. Мне пора.
— Ладо! Останься, поужинай у нас! Очень прошу! — взмолился Хети.
— Если хозяйка позволит, — Ладо очень мягко и с большим почтением поклонился девушке.
— Оставайтесь, хранитель, — разрешила она.
Эл испытала восторг. Наверное, ее собственный голос так звучал для лохматеньких, производя гипнотизирующий эффект. Нежный, глубокий, певучий, журчащий и теплый. Эл не могла придумать все эпитеты сразу. Девушка взглянула на нее из-за края капюшона, а потом бросила взгляд на братьев.
Ужин разложили на круглой, каменной, низкой подставке, сели на пол. К трапезе еще не приступили, когда в двери вошли все трое певцов.
— Славная песня этому дому и его хозяйке, — почти хором пропели они.
Лицо девушки расцвело в улыбке, не менее прекрасной, чем ее голос. Она поднялась им навстречу, а они приветствовали ее низкими поклонами и касаниями ее одежды.
— Мы принесли вам дары. Позвольте? — торжественно сказал Таниэль.
Младший вручил хозяйке корзину, там была еда. Средний — большую флягу с водой. Эл догадалась, что в ней растворен кристалл. Самый старший достал из рукава сверток и, развернув его, встряхнул. Это было роскошное лиловое платье и тонким узором.
Хозяйка дома замерла от восторга и смущения, она не смела прикоснуться к подарку. Неловкость сгладил сам Таниэль.
— Если бы мы были не певцами, а провидцами, и могли бы знать, что по дороге встретим еще одну удивительную женщину, мы несли бы целых два платья, — он посмотрел на Эл с лукавством. — Когда я вижу эту сияющую улыбку, мир расцветает, а тут целых две улыбки и для меня звучат сразу все мелодии мира.
— Благодарю вас, со всей нежностью моего сердца, — сказала девушка. — Не примите мои слова за отказ, но этот наряд достоин, иметь лучшую хозяйку. Не следует ли преподнести его нашей гостье?
— Нет. Я не приму этот дар, — стала протестовать Эл.
— Хозяйка так желает. Ты закончила путь, Элли, пора сменить походную одежду на более подобающий наряд, — Таниэль протянул платье Эл.
— Ни за что. Можете обижаться. Я не умею носить платья. Эта одежда, — Эл коснулась куртки, — тоже подарок. Я ее не сниму. Платье либо останется у дарителей, либо обретет прекрасную хозяйку.
Радоборту очень хотелось есть, эти текучие речи начали его злить, да еще Эл стала отпускать витиеватые фразы, что на нее не похоже. Красуется.
— Я тоже гость, — вставая, сказал он, — и позволю себе рассудить вас. Наряд уже подарен.
Он хотел сделать так, чтобы платье не досталось Эл. Он ловко выхватил наряд из рук Таниэля и накинул на плечи хозяйки дома. Девушка подняла на него свои огромные глаза с ужасом.
— Благодарю вас, господин мой, — пропела она.
Радоборт слегка кивнул и невольно залюбовался эти взором, глаза казались ему бездонными, влекущими. Он отошел, потому что решил, что она опять испугается. Девушка проводила его грустным взглядом.
Кикха в это время обменялся вопросительным взглядом с Эл, он поднял брови: "Ты видела?" Эл никак не отреагировала, только поерзала на своем месте. Начался ужин с неторопливыми разговорами. Ладо рассказывал хозяйке о путешествии. Это была совсем другая речь, не похожая на рассказ, преподнесенный певцам. Ладо говорил очень подробно и красиво, подбирая точные и сдержанные выражения. Эл поймала себя на мысли, что знает этот ритм речи. Она вслушивалась не в смысл, а в звуки и интонацию голоса Ладо. Очень красиво.
— Благодарю за подробный рассказ, хранитель, разделяю тяжесть трудов ваших, но уже в который раз молю небо и владыку, и вас, чтобы вы прекратили эти путешествия. Довольно унижений, — произнесла девушка.
— Вы знаете, что если раз в год мне удастся вывести отсюда даже одного моего собрата, я буду себя чувствовать более достойно, чем бездеятельно наблюдать, как гибнет мой народ, — ответил ей Ладо. — Благодарность Элли и ее спутникам за то, что на этот раз мы обошлись малыми жертвами.
— Что в городе? Как встретили ваше возвращение? — спросила девушка.
— Скажу так. Нас не ожидали назад. Радости не было бы вовсе, если бы не прибыли с нами певцы.
— Мы знаем, когда появиться, — сказал Даниэль. — Еще задолго до встречи с вами ветер принес мне звук нового голоса, шум дыхания другой жизни, и я сказал братьям, что нам пора в гости к хранителям старых сказаний. И что я встретил? То, что совсем не ожидал! Вместо чудесного существа из пыли звезд, я увидел светлое создание, которое, как узнал от Ладо, способно драться, как зверь из сказки. Неужели мой слух солгал? Или я старею?
— Это обо мне? — Эл хитро покосилась на Даниэля.
— Да, прелесть моя! — Даниэль громко захохотал.
Эл подумала, как ответить, но в разговор встрял Кикха.
— Она не дерется, как зверь из сказки, она и есть зверь из сказки. Правда, Эл?
— Да! — Эл так уверенно кивнула ему в ответ, что ни у кого не осталось сомнения, что высокий гость прав. — Он прав! Прости Даниэль, но слух иногда обманывает.
— Только не меня! — возразил Даниэль.
— И это истинная правда! — поддержал брата Маниэль. — Даниэль — певец, который слышит душу живого и приближение грядущих событий.
— А ты? — поинтересовался Радоборт.
— Он слышит то, что звучит в душе любого живого существа, будь то человек или камень, — ответил Таниэль, — а я слышу, как поет весь мир, отголоски прошлого и могу угадать будущее, если ему есть причины.
— Он все слышит, — пояснил Маниэль.
— Никто из нас ни разу не солгал, — закончил Даниэль. — Это ты, прелесть моя, путаешь мелодии, которые звучат в твоей душе, а твой спутник просто не хочет показать истинный свой облик.
Эл заметила, как Кикха напрягся. Она схватила его за колено, умоляя его про себя не затевать спора или конфликта. Кикха в ответ накрыл своей рукой ее руку и сжал. Эл не посмела вырываться. Довольный собой наследник заставил ее сидеть так.
— Знал бы ты, певец, на какие ухищрения я не шел, чтобы завоевать ее расположение. Но приручить Эл невозможно, потому я говорю о звере, как аналогии. Ее сердце не бьется в такт с моим, чтобы я не делал, — сказал Кикха.
Эл почувствовала подвох, холодок в спине, когда присутствующие стали понимающе кивать, даже Ладо, а Хети ей хитро подмигнул. Эл хотелось протестовать и возмущаться, она скрепя сердце смолчала, изобразив на лице непреклонность, пообещав при случае высказать Кикхе свое недовольство. Сегодня он перешел дозволенную границу. Певцы дружно улыбнулись.
Покончив с трапезой, гости расходились. Эл поспешила поклониться хозяйке, но девушка вдруг взяла ее за руки.
— Оставайтесь, я искренне прошу. Ваше присутствие смущает меня, но это оттого, что я не привыкла к такому вниманию. Ваше присутствие я могу оценить лишь, как дар свыше.
— Довольно витиеватых речей! Вам бы стоило назвать ваше имя, поскольку мы до сих пор его не знаем, — высказался Радоборт.
Эл обругала его про себя толстокожим мамонтом.
— Это собственно, не важно, — вступилась она. — Обойдемся без имени. Я, конечно, с удовольствием приняла бы приглашения, но мои спутники не могут меня оставить. Простите за отказ.
— Место найдется всем. Я приглашаю всех остаться, — настаивала хозяйка.
— Мы остаемся, — ответил за всех Кикха.
Эл утвердительно покивала. Она нашла место у стены напротив входа. Хети подал ей плоское мягкое сидение. Эл села, опираясь спиной на стену, Хети пристроился рядом. Эл закрыла глаза и замолчала. Она, сидела так какое-то время.
— Не желают ли мои спутники пройтись? — спросила она, не открывая веки.
В ответ молчание. Эл встала, рассчитывая, что ее действия возымеют отзыв. Но оба брата сидели напротив нее по обе стороны дверного проема в полном молчании.
— Я провожу вас, — вызвалась девушка. — Хети, позаботься о гостях.
— Да, сестра, — согласился тот.
Эл вышла из дома в прохладу улицы, ветер начал трепать ее плащ. Смеркалось. Девушка выскользнула за ней следом.
Эл пошла по пустой улице в центр города, обернулась, посмотрела на поравнявшуюся с ней сестру Хети. Она была выше на треть головы, но Эл ощутила себя меньше, совсем не так, как рядом с Кикхой.
— Предпочитаете мое общество, чем компанию Кикхи и Радоборта? — спросила Эл.
— Да, я чувствую сильную робость в их присутствии, они как боги, в вас есть что-то более мне понятное, вас я меньше стесняюсь. Кикха — это тот высокий, что пытался раскрыть вам свои чувства?
— Да. Это он. Это не чувства. У нас сложные взаимоотношения, поэтому его слова не стоит понимать буквально. Он у нас мастер аллегорий. — Эл усмехнулась.
Эл старалась идти не торопливо, девушка постепенно преодолевала приступы робости, которые путали ее мысли, и не давали говорить. Она изучала Эл, выглядывая своими чудесными глазами из-за края капюшона. Эл напустила на себя беззаботный вид и притворялась, что взглядов не замечает.
— А кто из вас старший? — спросила она.
— Кикха. Я младшая.
— Это странно, что вы им не сестра. Вы похожи.
— Кое в чем, безусловно, похожи. Только они, как вы высказались, боги, а я простая смертная.
Девушка смутилась, но посмотрела на Эл снисходительно, могла бы улыбнуться, но осторожно спрятала улыбку. Эл превратилась в подозрительность. Чувствительность девушки была острой и ее восприятие окружающего и особенно людей гораздо острее, чем у всех, кого она встретила в этом мире. Эл не могла пока судить, каковы местные женщины. Лишь догадывалась, что относительно нее самой будут делаться выводы. На сколько они будут верны, поможет ей оценить проницательность местных обитателей. Они ведут себя загадочно, почему бы, ей не поступить по их примеру.
Эл повернулась и зашагала вверх по одной из улиц. Ее не волновало, куда она движется. Девушка шла на полшага за спиной Эл.
— Вы не собрались осматривать наш город, — заключила ее спутница.
— Нет. Я хотела остаться одна.
— В вашем положении это возможно?
— Верно. Это видимость уединения, — ответила Эл.
— Вы очень смелая, если пришли сюда.
— У меня не было выбора.
— Ладо рассказал. Вы очень великодушно вели себя. И мне жаль ваших прекрасных волос.
— Это мелочь, зато я нашла новых знакомых. Мне нравится этот город, и почти нравятся его обитатели, — Эл хитро улыбнулась.
— Вы мало нас знаете.
— Мне будет, чем здесь заняться.
Эл продолжала улыбаться.
— Вас не смущает неприязнь? — спросила девушка.
— Это нормально. Я здесь чужая. Странная. Друзья у меня тоже странные. Город странный. Люди странные. Простор для исследований с обеих сторон, — объясняла Эл.
— Вы надеетесь завоевать здесь доверие? — удивилась девушка.
— Такой цели я не ставлю. Вы тоже ведете себя загадочно, что и вызывает во мне интерес. Обожаю тайны, — призналась Эл.
— А что вас привлекло?
— Я прошла большой путь сюда. Люди обязаны мне и моим спутникам жизнью, но они избегают откровений. Я не знаю, в какое место я попала, почему люди меня опасаются? Я не знаю кто такой Ладо? Почему вас назвали ведьмой или колдуньей? Как все боялись, что Хети не выживет. Вас боялись. Я думала, что встречу этакую вредную старушечку. А тут вы, — Эл жестами изобразила ход своих мыслей, надеясь вызвать смех.
Девушка, наоборот, помрачнела.
— Мне показалось, Хети — ваш брат. Он назвал вас сестрой, — продолжала Эл.
— Я тоже считаю его братом. У него не осталось семьи. Это его дом. Я поселилась там. Теперь он считает меня сестрой. Он был маленьким, когда я его нашла.
В словах девушки слышалась грусть. Она была слишком чувствительной. Расспросы вызвали грустные, даже горькие воспоминания.
— Я надеялась, Ладо сможет его отправить в другие земли,— сказала она.
