Так я стал причиной незапланированного привала. Грех было не сварить свежины. Тем более что неподалеку в овраге нашли родник с холодной, сводящей зубы водой. Вода была такой вкусной, что наша из подземелья, казалась просто болотной жижей.

Котелок, который таскал Шустрый по разнарядке и в дождь напяливал на голову, становясь похожим на поганку с большой шляпкой, отмыли и поставили на костер. Привал всем пришелся по душе. Только Хаймович бродил мрачный и задумчивый. Соли, засолить мясо впрок он не дал, сказал что её и так мало. Да и вообще вел себя крайне недружелюбно. Только когда Роза, потыкав ножом в мясо в котелке, и сказала готово. Хаймович развязал свой рюкзак и, достав фляжку с водкой, предложил выпить не чокаясь, помянуть ушедших. Выпили. Аппетит разыгрался не шуточный. Сережка, сроду не пивший, вытребовал свои законные капли на помин. Дед нехотя налил, а дальше Шустрый так развязал язык, что не остановить. Помимо всякой детской чепухи, которую обычно пересказывают друг другу пацаны в четырнадцать лет, он вдруг начал рассказывать, о чем говорил с Ябедой. Большинство из того, что он сказал, мне было известно. И я уже откровенно скучал и намеривался дать Сережке подзатыльник, чтоб заткнуть этот водопад словоблудия. Но тут он сказал нечто, от чего Хаймович уронил ложку и принялся лихорадочно искать свои карты.

— Озеро Тихое говоришь? Тропа ведет к нему? Вот оно! Вот! А по ту сторону объект N7844! Точно! Значит, оно существует до сих пор! Это же просто замечательно!

Друзья мои, это прекрасно! Как сказали бы в старину — Правильной дорогой идете

товарищи!

— Ну и что? — Зевнул Косой, — Ты сам видел, что от дачного поселка осталось?

Тот объект в земле на добрый метр. И батарейки там давно сели.

— Но как же тогда питается подземелье в институте?

— А торк его знает...

— Я бы попросил, без выражений! И неуместных высказываний!— Хаймович взъерошился, как ворон, вытягивая шею. Повязка на глазу только увеличивала сходство.— Если я ничего не смыслю в кормлении детей грудью, то и не советую. Если вы, молодой человек, не имеете даже малейшего представления о физике и электричестве в частности, будьте добры избавьте меня от своих советов и умозаключений!

Косой оскалился и пошел в наступление:

— Если ты такой умный скажи, куда речка делась за нашей спиной? Там зима, тут весна?

И вообще! Только избавь меня от своих предположений, а скажи честно, КУДА!

Они поднялись друг против друга. Ещё чуть-чуть и кинутся. Конфликт назревал давно.

Сначала появления Ябеды, хотя корнями он уходил в глубокое прошлое. В те времена, когда Хаймович выгнал Федора, и оставил меня. Косой никого никогда особо не праздновал,

кроме себя самого. Дед же равного себе давно не видел, потому, как его ровесники сгнили давно. И в этом вопросе я был на стороне деда. Обстановку нужно было срочно разряжать. Поэтому я поднялся.

— А ну сели по местам! Я вас по физике обоих одной левой! Нам ещё из-за всякого электричества подраться не хватало! Профессора, алкалоиды, мать вашу!

Косой зло посмотрел на меня, а вот старый рассмеялся.

— Максим, я был бы рад, если б по физике. По физкультуре согласен. А во-вторых, не алкалоиды, а академики. Академик высшее научное звание...

Федор улыбнулся, любил он, когда есть глупее его. Только вот он не знает, что память у меня хорошая и если я путаю слова, то делаю это специально. Например, как сейчас.

Да-а-а. Наша дружная община трещит по швам. Ну, почему так? Каждый из них человек не плохой. И с каждым я найду общий язык. Но вместе они как огонь с водой, никогда не уживутся. Мая ошибка, наверное, в том, что в лидеры я никогда не стремился. Может задавить их обоих, чтоб меня слушались? Тогда они точно грызню прекратят. Но умом я понимаю, что Хаймович умнее меня во много раз, и опыта у него на всех хватит. Поэтому не против его предложений. Косой же при всех его недостатках, прирожденный вожак.

Он бандой таких охламонов руководил, и всё у него ладилось, и жили они не плохо. Поэтому против него я тоже ничего не имею. Положеньице.....

* * *

— И долго нам тут торчать? Понятно, что людей там как муравьев в муравейнике. Сунешься, тебя просто шапками закидают.

Руслан с Николаем обосновались в доме напротив, куда зашли охотники с добычей.

Через полчаса наблюдений стало ясно, что практически каждая комната в этом доме обитаема. Пока Руслан считал людей, нет-нет мелькающих в окнах. Николай ныл, рисуя всё более безрадостные перспективы.

— Ни тебе обсушиться, ни горячего поесть, ни хлебнуть. Мы тут к ночи дуба дадим? Давай костер разведем в другом месте? А?

-Угу.

— Да что угу? Решать надо что-то! Узнать надо как-то есть в том доме твой человек или нет? Может таких домов тут в городе с дюжину?

— Ну, пойди, спроси.

-Вот, то дело. Пойду и спрошу.

Николай поднялся и поправил куртку.

— Как ты говоришь, его зовут? Жора?

— Ты сдурел?

-А что? Ты же ему вроде помогать собрался? У него вижу и без тебя помощников

две деревни.

— Скажем, помогать я собрался совсем другому человеку. А человека по имени Джокер надо убить.

— Ты серьезно?

-Куда как серьезно. Он опасен, очень опасен.

Лис ошарашено сел на пол.

— А я смотрю, что за охоту ты тут устраиваешь.

— Нам действительно нужно с кем-то из этих поговорить. Потому, что ни как он выглядит, ни есть ли тут такой вообще неизвестно. Я вот сижу, думаю. И ничего на ум не идет.

— Рус, ты скажи мне честно..Ты точно знаешь, что тот человек, ради которого ты хочешь пойти на убийство, того стоит?

— Точно, — кивнул Рус,— Ради него я сделал бы многое.

— А меня?

— А тебя в первую очередь,— криво улыбнулся Руслан.

Николаю эта улыбка не понравилась.

— Слушай, тебя ведь старейшина предупреждал, что рано тебе эту книжку читать? Вижу, он был прав. Ты как её прочитал сам не свой. У тебя на лице надпись: "Уехала навсегда, твоя крыша"! Ради незнакомого человека, черт знает кого, делать такие вещи!

— Не незнакомого. Ты его тоже знаешь.

— Так скажи! Какого лешего, загадками говоришь?!

— Боюсь ошибиться, вот и не говорю.

— Убить по ошибке он не боится, а сказать боится!

Руслан почесал затылок.

— Ты прав. В книге дословно сказано, что Джокер чуть не погубил меня, но меня спасли Руслан и Лис.

— Ну и что? Мало ли кто это сказал?

Руслан с сомнением посмотрел на Николая.

— Ты придуряешься, или как? Книгу писал Отец РОДА!

— Иди ты! — Лис открыл рот.— И там, что? Правда, про меня написано?

— Правда.

— Поклянись!

— Чтоб мне удачи не видать!

* * *

— Знаешь, эти двое у крыльца,— Лис обгладывал косточку, вгрызаясь в сочный хрящ.-

Они ведь там не вечно. Они обязательно должны отлучиться. Обязательно.

Двое на крыльце маячили перед входом в дом уже столько времени, сколько друзья за ними наблюдали. Далеко от входа они не отходили, прячась под навесом от дождя. Слонялись они без дела видать давно. То без нужды брали в руки и вертели железные палки с деревянными прикладами, то ставили их к столбам, подпирающим навес. Затем один из них вынес из дома три табуретки, и они сели играть в какую-то игру. Перемежая свою речь междометиями и странными поговорками.

— Допустим, они уйдут на время, в чем я почему-то сомневаюсь,— отозвался Руслан.— Скорее сюда вынесут поесть. Но в дом мы войти не сможем, войдем и сразу на кого-нибудь наткнемся...

— Вот, мы видели, как четверо с добычей вернулись? Там такая прорва народа, что охотники ещё должны быть. Может, по пути кого отловим?

— Смотри, пошел куда-то!

Один из охранников внезапно заспешил к соседнему подъезду и скрылся. Пробыл он там не долго, а когда вышел, застегивал штаны.

— Ты понял, о чем я говорил, когда сказал, что обязательно отлучатся,— улыбнулся Николай, подняв указательный палец.

Руслан наконец-то ответил улыбкой.

— Ты молодец! Там мы и подождем следующего, там и поговорим по душам.

* * *

Обстановка разрядилась сама по себе, но непринужденное общение казалось теперь фальшивым, как мраморное яйцо, которое вперемешку с голубиными Хаймович выкладывал на пасху. Главное, не было решено. Кто прав, и кто, в конце концов, у нас главный.

Тропа все петляла и петляла меж деревьев. Начинало темнеть в лесу. Хотя, выходя на поляны, было видно, что солнце ещё высоко. Потеряв много времени на лося, мы не смогли уйти далеко за этот день. Вскоре решено было рубить шалаш для ночлега.

— Знаешь,— шепнула Роза, когда я подавал ей очередную срубленную ветку, — Вы мужики конечно, крепкие и хозяева, и добытчики. Но мужчина голова, а женщина шея. Куда хотим, туда и вертим...

— Ты это к чему?

— Да к тому, что Луиза постоянно Косому намекает, что он вожак, а все им помыкают. То ты, то Хаймович. Ничего удивительного, что он из кожи лезет, чтоб не забыли кто он.

— Дура она! От банды его только Шустрый остался. Вот им он пусть и командует. А мы с дедом личности свободные и ни под кем не ходим. Так при случае ей и объясни. И дело тут не в том, кто главнее, а кто в данный момент лучше решение предложит.

— Понимаю и постараюсь, но мне кажется, что лучше тебе это Косому самому сказать.

-Угу,— врубился я тесаком в очередную душистую лапу,— Значит, шея мая хочет сделать из меня вожака.

Роза потупила взгляд.

— Надо же, ты так покраснела сегодня на солнце, что даже не видно как краснеешь. Дайка я тебя поцелую....

Роза отвернулась и понесла охапку ветвей к Хаймовичу, трудящемуся над нашим гнездом.

Так, ещё один повод взять всё на себя. Впрочем, ко мне и так прислушиваются. С собаками вопрос я решил, однако,...да и вообще.

Ночь проходила в тягостном ожидании. Дежурить у костра решили по очереди.

Мало ли какое зверьё тут водится. Первую смену сидел Шустрый, вторую я, Хаймович вызвался последним, ссылаясь на то, что привык рано вставать. Не кончилась ещё Сережкина смена. Но мне не спалось. Надоедливые мысли как комары жужжали над ухом.

Я слышал, как шуршала трава, и любопытные мелкие зверки подбирались к костру, принюхивались. Как кричали разными голосами птицы. Из разных вскриков я узнавал только сову. Не такую уж редкую птицу в городе. Потом я насторожился. Кто-то пер напрямую как самоходка к нам, не прячась и не скрываясь. Сережка, судя по всему, его не видел и не чувствовал. Тихо выскользнул из шалаша, чтоб увидеть соломенную голову подходящего.

— Бросили меня бедного..Плохой Толстый! И Сережка плохой.

— Никто тебя не бросал, — невозмутимо возразил Шустрый, — А будешь про меня фигню всякую говорить, пожрать не дам! Есть то, поди, хочешь?

Ябеда закачал головой. Сережка развернулся к шалашу за едой и тут только увидел меня.

— Дядя Толстый! Ябеда нарисовался. Покормить или прогнать?

— Корми, конечно, — я взъерошил Сережке волосы, — племянничек.

* * *

— Дернешься, — тихо сказал Руслан, держа нож у причинного места охранника, — всю жизнь писать сидя будешь.

Чужак от неожиданности онемел. Он справлял малую нужду, когда нечто холодное и враждебное возникло из-за спины и угрожало смыслу его жизни.

— М-э-э. Что за шутки Хлыст!

Выдавил он, и попытался увидеть нападавшего, но Руслан чуть придавил и тот сдался.

— Ответишь на мои вопросы, жить будешь.

— Джокер здесь?

— Здесь...— сдавленно ответил незнакомец.

— Это, хорошо...

— Сейчас выйдешь на улицу и позовешь его, чтоб он вышел.

— Толстый, ты что ли?

— Я худой и жилистый, и на твои вопросы отвечать не собираюсь. Ты всё понял? Здесь я задаю вопросы!

Чужак закивал.

— Выйдешь на улицу и позовешь выйти Джокера. Если скажешь лишнее, не обессудь.

Ёжика видел?

-Угу.

— У меня тут дюжина охотников, каждый по стреле пустит, будешь таким же.

— Не пойдет он.

— Что значит не пойдет? Позови, скажи, нашел, что ценное.

— Он скажет, принеси.

— Ты скажи, не можешь донести.

Незнакомец усмехнулся.

— Ты, видать, охотник, точно с дуба свалился. Не знаешь кто такой Джокер? Да пусть хоть солнце выйдет, он сначала людей проверить пошлет.

— Руслан, а как он узнал, что ты на дубе живешь? — Не к месту встрял Лис.

Брови чужака полезли наверх.

— Мужики? Вы вообще откуда?

— Мужики землю ковыряют, а мы охотники, — резко ответил Николай.

Руслан так глянул на Колю, что тот замолк. Ему на миг показалось, что глаза у Руслана становятся желтые, с вертикальными зрачками.

* * *

При свете костра Ябеда исполнял перед нами какой-то загадочный танец. Сначала он махал руками как крыльями, потом кричал диким голосом, стращал нас, выпучив остекленелые глаза. Тыкал себе пальцем в уши, и размахивал горящей веткой. Ветку я у него тут же отобрал, во избежание пожара. Видя, что ценители с нас с Сережкой никакие, он совершенно отчаялся и, достав из кармана кусок глины, скатал горошины и заложил уши.

— Ты зачем это делаешь? — спросил Шустрый.

-Летят...летят, — замахал тот руками как крыльями,— пить будут.

— Ну и пусть пьют.

— Тебя пить будут, меня ...всех кого увидят. Уснешь и не проснешься. Долго спать будешь. Навсегда.

— Умрешь что ли?

Ябеда перепугано закивал головой.

— А глина в уши зачем, — поинтересовался я, — чтоб умирать не страшно было?

-Чтоб их не слышать. Они скажут, спи, и уснешь.

Я пощупал ночное пространство. Есть какая-то живность вокруг, мелкая из породы любопытных. Вроде ничего серьезного. Однако сознание уловило на дальних подступах нечто.

Это нечто хаотичным облаком приближалось к нам. Зацепил я это облако краем, но мне стало нехорошо, на миг отключился, как будто после тяжелого дня в сон впал. Мне стало не хорошо.

— Ну, кА дай глины!

Ябеда полез в карман. Отщипнув себе, протянул Сергею.

— Шустрый бери кусок и уши залепляй.

— Зачем?

— Бери! Они быстро летят.

— Наших будить?

Не успеть, подумал я, замазывая уши, услышав хлопанье бесчисленных крыльев.

— А-а-а-а! — Заорал Ябеда, вновь подпалив ветку и размахивая ей над головой.

— Сдурели вы что....

Высунувшийся из шалаша Косой, застыл, словно заснул на ходу. Лицо его было жутко удивленным. Черная лохматая тварь упала ему на загривок, а он даже не поморщился.

Я сбил её ногой, слегка задев Косого по затылку. Судя по лицу, он не обиделся. Просто выпал из поля зрения, завалившись назад в шалаш. В уши через глину пробивался свист. Он был пронзительным, но его хотелось слушать вечно. Застыть, и слушать. И я гнал это наваждение от себя. Отгонял черных, мелькающих в воздухе тварей горящей веткой.

Мне жутко хотелось нырнуть в шалаш, чтобы проверить наших. Воображение рисовало их умирающими, облепленными кровопийцами, всех в крови. Но эти гады с кожаными крыльями, шуршащими, словно бумага, не давали мне это сделать. Они кружили и кидались со всех сторон. В черном ночном небе их почти не было видно. Мы кружились втроем как сумасшедшие, раздавая удары невидимым врагам, и частенько задевая друг друга. Но все, же отражая нападение. Лучше всех на удивление это выходило у Ябеды. Он уже сбил несколько тварей, причем удачно отправив их в костер. Воздух наполнился запахом горелого мяса и шерсти. Но их казалось, не убывало. В голове лихорадочно билась мысль: