— Понятно, — протянула девушка, а потом, бросив короткий взгляд на Николая добавила, — А что там написано про Нобухито?
— Ничего, кроме того, что он будет привержен более интересным взглядам, чем его старший брат[6]. И я надеюсь, что при его правлении Япония и Россия станут союзниками.
— И это тоже понятно, — произнесла Масако, — А что известно про меня?
Николай в ответ только улыбнулся и развёл руками. Девушка помрачнела и добавила:
— А вы отдадите свою дочь, за внука моего отца?
— Я бы с радостью, — произнёс помрачневший Николай, — Но есть проблема, которую я могу обсудить только с вашим отцом, ваше высочество. И я не исключаю такую возможность, но нам двоим, есть, что обсудить по этому поводу.
— Хорошо, я передам это своему отцу, — вздохнув, произнесла девушка. Русский царь кивнул, соглашаясь с этим и добавил:
— Но боюсь наши с вами консультации зашли в тупик, к тому же в ближайшее время я намерен покинуть пределы России. И не могу вас взять с собой. Поэтому у меня есть предложение, что вас вернут в Японию, на борту русского военного корабля. Который доставит вас в Сингапур, где вы и пересядете на японское судно. Сопровождать вас, ваше высочество, в этой поездке будут моя сестра Ольга и князь Иоанн. Думаю, вам, ваше высочество, будет интересно посетить Стамбул, Афины, берега Африки и Индии, Сингапур. Да и Ольге не помешает морское путешествие.
С этими слова Николай кивнул в сторону сидевшей с распахнутыми от удивления глазами сестры. А потом добавил:
— Вопрос с султаном, о проходе кораблей с членами императорской фамилии на борту настоящий момент решается[7]. Будет не плохо, если и ваш отец попросит посодействовать султана в вашем возвращении на родину. И на этом, думаю, вашу аудиенцию у нас, мы, пожалуй, и завершим, ваше высочество.
— Хорошо, как скажите, ваше величество, — произнесла Масако, поднялась на ноги и, поклонившись всем присутствующим, вышла из комнаты. Вместе со своим сопровождающим.
И как только за японцами закрылась дверь, как Михаил тут же произнёс:
— Это сейчас что было? Меня опять собираются женить? Меня, не спросив.
— Это сейчас было то, Мишкин, чем вынужден заниматься государь. Если он не организовал правильную работу подчинённых, — ответ Николай, а потом добавил, — А по поводу твоей женитьбы, то рано или поздно тебе придётся это сделать. Да и Ольге тоже, ещё предстоит выходить замуж. Вопрос в том, как это сделать с пользой для России. А не назло нашей мАмА, ну или в её интересах. А то ты если женишься назло мне и мАмА, то погубишь и себя, и ещё кучу народа из нашей семьи. А так в любом из этих вариантов есть шанс, что ты не только принесёшь пользу отечеству, как не бесталанный военный, в отличие от бездарного Николая Николаевича-младшего, но и будешь счастлив в браке. Например, с той же Масако.
— Но ты же её видел? — тут же взвился Михаил, — Лицо круглое как тарелка, глазки узкие...
— Ну лицо не круглое, а лунообразное, — произнёс в ответ Николай, — Да и подушкой всегда прикрыть можно, зато такая фигурка будет тебя радовать ещё лет сорок. И при этом послушна тебе будет во всём. И при этом, с ней тебе не править, ни в России, ни в Японии. А уж за своё домашнее хозяйство можешь быть наверняка спокоен. Жена будет домовитая, а не те разведёнки-авантюристки, с чужими детьми, и сорящая твоими деньгами. Одна из тех, что на тебя вскорости западать начнут.
— Это с чего ты взял? — Михаил с удивлением посмотрел на брата, в то время, когда Ольга, прикрыв лицо рукой, тихонько рассмеялась.
— А ты, Мишкин, попробуй на себя с их стороны посмотреть. Ведь для них, вертихвосток-авантюристок, ты отличная партия. Богат, знатен, вхож в высшие круги, про внешние данные помолчим, для них это вторично, но жильём в столице обеспечен. Причём своим жильём. И при этом готов подкинуть брату и мАмА свинью в мешке. Причём вместе с её выводком. Лишь бы нам насолить. А потом прозябать в опале. Вместо того что бы лет через десять стать верховным главнокомандующим русской армии. Думаешь, я тебе это позволю. Не стать главковерхом[8], когда у меня останется только один кандидат. И тот бездарный, в военном отношении, но очень талантлив в интригах.
— Ники, ты это серьёзно? — нахмурился Михаил.
— Если о том, что ты можешь стать либо главковерхом в нашей армии, если женишься на Масако или возглавишь сербскую армию, став принцем-консортом Сербии, то да.
— О вертихвостках-авантюристках, — выпалил Михаил.
— Вон, наша сестрёнка сразу поняла, о чём я, — кивнул в сторону сестры Николай, — Ты для них, не просто лакомый, а ещё и вполне доступный кусок, что бы они на тебя не стали завевать свой роток. Вот я тебе и предлагаю варианты. Причём наверняка, в обоих из них, ты не только будешь счастлив в личной жизни, а и ещё получишь помощницу в своих делах. Особенно это касается Масако.
— Да, Мишкин, эта девочка не так проста, как может показаться, — кивнула головой Ольга, — Она хозяйственна, умна, очень серьёзна. И думаю, будет тебе верна.
— Вот видишь, Мишкин, — тут же подтвердил Николай, — А сестра, не наша мАмА, плохого не посоветует.
— Ники, ты с ума сошёл, — снова выдал Михаил.
— Меня женить, — буднично ответил Николай, поднялся с дивана подошёл к роялю, пробежал пальцами по клавишам и пропел:
— По России слух пошел —
Николай с ума сошел.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, тра-ля ля-ля-ля.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, тра-ля ля-ля-ля.
Вся Россия торжествует,
Николай вином торгует.
На столбе висит корона,
Николай Второй — ворона.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, тра-ля ля-ля-ля.
От Алтая до Дуная
Нет глупее Николая
По России слух пошел —
Николай с ума сошел.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, тра-ля ля-ля-ля.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, тра-ля ля-ля-ля.[9]
Николай на несколько секунд замолчал, а потом добавил:
— Если верить этому народному творчеству, то такое мнение обо мне сложилось у народа. И это хорошо, что за Алтаем есть хоть кто то, кто, по мнению народа, глупее меня. Надеюсь это императрица Цыси. Тогда хоть не так обидно. Но, пожалуй, для определения наших позиций, я могу предложить другой романс.
И снова коснувшись клавиш, Николай запел:
— Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Мера окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.[10]
Николай захлопнул крышку и, повернувшись к собеседникам произнёс:
— Я свой выбор сделал. Дело за вами. Особенно за тобой Мишкин. Да, да, за тобой, зная какой выбор женщины, дороги и окончательной расплаты ты выберешь. Когда тебя бандиты отвезут в лес и твоё тело не найдут даже через сто лет. А мне, в этом случае, придётся кидаться на пули бандитов, в тщетной надежде закрыть своим телом, своих детей. Которых потом будут добивать штыками. Вот последствия твоего, Мишкин, одного из возможных, выбора окончательной расплаты. И нами с тобой, а также моими детьми это далеко не закончиться.
Михаил отвернул лицо и зло бросил:
— Но с чего ты считаешь, что это возможно?
— А с того, Мишкин, что Россия больна, и главными кровопийцами являемся мы, точнее наша семья, Гольштейн-Готторпов. И есть мнение, что если избавиться от нас, то Россия расцветёт. И всё самой наладиться. Они конечно ошибаются. И свергнув царя, либералы потом начнут вздыхать о том, какую Россию они потеряли. После того как турнут с Олимпа уже их самих. Не видя взаимосвязи в своих действиях и последствиях этих действий. Особенно для себя. Ну, интеллигенции, по её скудоумию, это свойственно. Недаром же наш пАпА[11], назвал интеллигенцию вшивой. Вопрос как в этой ситуации уцелеть нам. И желательно не сильно просесть в значимости, в новом обществе.
— Ну если взять английский вариант, — начал было говорить Мишкин, — То можно будет сохранить...
— Сохранить что? — прервал брата Николай, — Не забывай, Мишкин, что головы рубить своим монархам начали именно англичане. Французы потом просто продолжили. Хочешь положить свою голову на заклание, для сохранения монархии?
Николай посмотрел на Михаила и, увидев, что тот отрицательно покачал головой, усмехнувшись. Продолжил:
— Вот и я не хочу и, кстати, у меня не было не малейшего сомнения, что ты не хочешь. И выбирая меру окончательной расплаты, ты братец выбрал нож бандита. Поэтому давай не будем доводить дело, что корона будет грозить тебе. Это первое, а второе, это то, что Британия и есть окончательное зло. Которое не испытывает к другим ничего, ни каких чувств. И способно уничтожить, перемолоть в труху, ради своих меркантильных интересов кого угодно. Женщин, детей, искусных мастеров. Ради золотого тельца они готовы всё это уничтожить. Это и есть проявление идеального зла. Ни каких чувств, всё сугубо иррационально. Так сказать, ничего личного, это только бизнес. К тому же нам этот путь совершенно не подходит даже с такой, сугубо иррациональной позиции.
— Это почему же? — произнесла Ольга.
Николай усмехнулся:
— Вот всегда диву давался с иррациональности женщин. Но если говорить серьёзно, сестрёнка, то английская модель может развиваться, если только будет, всё время и непрерывно, расширятся. Захватывая и поглощая всё новые и новые богатства. Это кстати и есть одна из причин грядущей и уже неизбежной большой войны. Которую нам не избежать. А вот фатальные последствия этой войны нам надо избежать.
— Это, какие такие последствия? — спросила Ольга.
— Ну, сестрёнка, хорошим результатом этой войны, для Британии будет являться, уничтожение монархии и расчленение России. С колониальным контролем наиболее лакомых для Британии кусков России и всего Китая. Это так сказать цели этой войны относительно нас. Ну и ещё это уничтожение главного конкурента Британии. Причём нашими руками. Политика Британии сугубо иррациональна, и ставит во главу угла прибыль. Поэтому, по отношению к континенту, она сводиться к тому, что вы усиливаетесь, значит, можете, через десяток лет угрожать нам, вас надо уничтожить сейчас, стравив с таким же. Чей рост может угрожать Британии. И не важно, что и мысли нет угрожать Британии. Что она даром не нужна, а есть только желание просто пожить получше. Ну и дать возможность детям пожить лучше, чем пожили мы. Так что не думаю, что британский путь нам подходит. И наши головы мне дороги, и этически, то, что творят британцы, для меня не приемлемо. Да и чисто иррационально мы опоздали. Надо было доводить до ума революцию сверху Петра Великого. Уже революция сверху нашего деда несколько запоздала. Да и её либеральная направленность не имела поддержку среди самого народа.
Ольга, усмехнувшись, произнесла, заставив своими словами рассмеяться уже Михаила:
— Помню, помню твою фразу Ники, не может остановить безобразие, то возглавь его. Но что ты предлагаешь?
— Для начала опереться на людей, которые могут кардинально преобразовать Россию, и для кого это государство не пустой звук. И которые могут предложить совершенно новый путь развития. Благо у них есть партия, есть умные и образованные люди. А это уже сила. Во-вторых, дать крестьянам землю. Тот, кто даст крестьянам сейчас землю, тот получит поддержку раз в десять большую, чем его оппоненты. Но землю надо дать не так, как это предлагает товарищ министра внутренних дел Столыпин. Не в частное владение, с резким обнищанием как минимум половины крестьянских хозяйств и их выдавливанием в город. И с их голодными бунтами. Мы просто не успеем, с нашим перманентным голодом и мировыми кризисами, принять в города эту массу народа. Хотя надо бы. Но нам нужно время. Которое может дать нам передачу земли крестьянам, по их чаяниям. С сохранением государственного землевладения, с передачей его в общинную аренду. Это конечно мёртвым припарки. Крестьянам это не поможет. Но позволит сделать, так что они будут за нас стеной. И не позволят контрреволюции, что нам наиболее опасна, нас скинуть. Плюс даст нам десятиление на решение крестьянского вопроса без больших жертв. С перенаправлением крестьян в города, где для них предстоит организовать работу и жильё.
— Контрреволюция? — удивилась Ольга, — Но чем она опасна?
— А тем, что революция сама по себе не так страшна, как страшно противодействие ей. Как и любое действие, революция вызывает противодействие. Которое и наиболее страшно и наиболее опасно. Как это было во время революции сверху Петра Великого. Когда часть старой аристократии и стрельцы пытались, своими бунтами, не позволить осуществиться преобразованием. Или как та же гражданская война в Японии, случившаяся там после революции действующего там императора. И именно эта контрреволюция и наиболее кровава, и жестока. Служа детонатором кровопролития. И чаще всего на чужие деньги, данные для защиты чужих интересов. У всех на слуху террор устроенный синими[12] во Франции, во время их гражданской войны, с белыми. Но мало кто помнит, что террор там начали белые. Прчём на деньги англичан и австрийцев. И его размеры были не меньше террора синих. Просто потом всех жертв стали ассоциировать непосредственно с синими. Поэтому то и крайне важно минимизировать выступления контрреволюционеров. Но вернёмся к нам. Для нас будет крайне важно сделать ещё несколько вещей. Которые сделают нас нужными этим людям. На которых я предлагаю опереться.
— Это, какие же? — снова спросила Ольга.
— Ну, во-первых, я предлагаю нам, нелегально вступить в нелегальную политическую партию, — ответил Николай, вызвав своими словами улыбку у Ольги и смех у Михаила, — Это что бы все наши оппоненты, не похватали серебряные табакерки и шелковые галстуки, и не побежали, с ними, к нам. Как побежали к нашему предку, императору Павлу. Во-вторых, будучи интересными им, давая им власть, иметь за спиной силу. Как гаранты передела земли. Пусть и совершенно дикую и необузданную, к тому же далеко не разумную. Но силу, в виде крестьянства. Будучи крестьянскими царями. Правда, потом психологию этого крестьянства придётся ломать через колено. Причём с кровью, и очень большой кровью. Иначе это совершенно иррациональная сила сметёт Россию. И все усилия пойдут прахом. Так что ломать психологию мелкого собственника, с его, дайте мне землю, и не лезете ко мне со своим государством, в том числе и с рекрутскими наборами, придётся. Особенно ломать их желание, получать за хлеб справедливую, по их мнению, цену. Это когда скидывай последние портки и возьми краюху хлеба. Но это будет потом. Когда города смогут принять и дать работу как минимум восьмидесяти миллионам бывших крестьян. А пока нам надо будет сохранить под своим контролем армию и финансы. И с армией нам сможет помочь Мишкин.
