Танго с призраком. Том 1

Были и другие.

Трактирщик, который, заприметив хорошенькую девочку, начал дарить ей леденцы и делать непристойные предложения. Тони по малолетству не справилась бы, но синьора Долорес узнала — и так его отчесала! И думать забыл про нехорошее...

А ему тоже было за шестьдесят.

Была бабка, которая кинула в Тони палкой с воплем: 'ведьмино семя!'. Синяк потом дней десять держался. Бывало...

Так что Тони была твердо уверена — возраст не показатель чести, порядочности, благородства... был человек мразью в юности?

Так к старости это будет мразь феерическая! Вот, как Мондиго!

Но в палате Риты пока еще было тихо.

А Хулио?

Тони подкралась на цыпочках к двери палаты, прислушалась.

— Пятьсот песет.

— Тысячу. И я обо всем забуду.

— Хорошо, тысячу.

— Вы приносите деньги, я отказываюсь от всех обвинений.

— По рукам. А девка где лежит?

— Рита? Рядом...

Тони скрипнула зубами — и пробежала в палату к Рите.

— Ритана, — приподнялась на локтях девушка...

— Цыц! Сейчас сюда Мондиго пожалует, будет уговаривать взять деньги за прощение сыночка. Ты как? Простишь?

Можно было и не спрашивать.

Лицо Риты побледнело так, что девушка даже испугалась, пальцы судорожно вцепились в покрывало.

— Нет! НИКОГДА!!!

— Тогда...

— Ишь ты, козел! — проворчала соседка. — Не боись, нинья, отобьемся. Водички ей дай, что ли?

Тони послушалась.

Она как раз поила Риту, когда дверь в палату отворилась.

* * *

Мондиго не шел.

Шествовал.

С полной уверенностью в своих силах, с полным самодовольством и равнодушием.

Расступись, грязь!

Навоз плывет!

Подлость? Мерзость? Да вы что! Он такого по определению совершить не может! Это же ОН! Сам Мондиго! Он вообще честь оказал, снизошел ко всякому быдлу, вроде служанки, а они...

Тони впервые с симпатией подумала про свою тетку.

Ритана Розалия не была ангелом, но ведь и сволочью не выросла! Благодаря матери? Кто знает. Но определенное благородство в ней было.

— Выйди вон.

Тони даже не поняла, что вот это, процеженное через губу хамское высказывание, относится к ней.

К ней!?

Чашка с водой дрогнула в руке. И кто знает, что было бы со стариком, если бы не вмешалась соседка Риты по палате.

— Ты кто такой-то, милок?

И так прозвучал этот вопрос... Мондиго даже осекся. Но быстро опомнился.

— Хорхе Луис Мондиго. А вы...

— А я тут лежу, болею. С чем пожаловали, синьор?

— Я хочу поговорить с Ритой Кармелой Пенья. Наедине.

— Это невозможно, — спокойно произнесла Тони. — Впрочем, вы можете сразу поговорить и со мной.

— И кто вы такая, синьорита?

— Ритана Лассара, — Тони уже взяла себя в руки и последовала заветам синьора Мартеля.

Блефуют со спокойным лицом.

Не умеешь управлять собой? Брысь из-за карточного стола! Брысь, сказал! Не позорь высокое искусство игры! Не порти красоту момента!

— Ага, — ухмыльнулся Мондиго. — Значит, это вам я обязан...

— Что ваш сын не стал убийцей? Да, можете меня за это поблагодарить, — согласилась Тони с самым благодушным видом.

Синьор Мондиго сбавил обороты.

С одной-то стороны — он Мондиго! И денег у него столько, что Лассара он три раза купить и продать может.

С другой...

Лассара.

Семейка некромантов с жутковатой репутацией. Он и двадцать лет назад о них справки наводил, и сейчас не забыл. И жить хотелось. Ох, как хотелось!

Тони могла и проклясть, да так, что костей не соберешь. Ее-то потом посадят, да для Мондиго толку чуть! Ведь и не снять могут!

Ему тогда, двадцать лет назад, намекали. Мондиго ж тоже взбесился — такая сделка срывается! Дочь в девках, жених удрал, так нельзя ли — льзя!? Вот, к примеру, ежели наглую Лассара где потемну встретят, да и объяснят, что так поступать нехорошо...

Наемник долго смеялся.

А потом объяснил купцу, что деньги не все купить могут. А мертвый некромант еще опаснее живого бывает. У него со смертью свои отношения, а посмертное проклятие...

Может, и выживешь. Если НЕ повезет. А уж что с твоими близкими будет...

У старых родов свои секреты, тем паче у Лассара...

А тут еще и Адан повернулся, так что Мондиго от мыслей о мести отказался. Но не забыл. И разговаривал сейчас осторожнее. Дураком он не был. Самодуром, наглецом, мерзавцем, но ни разу не дураком.

— Ритана, — запыхтел купец. — Тут дело такое... хоть и дальняя, а Роман и ваша семья получается. Он мой сын, считай, ваш дядя, хоть и не родной.

Тони фыркнула.

— Любезнейший, — обычно это обращение не употреблялось, но сейчас девушка подчеркивала свой статус, и оно оказалось кстати. — Я правильно понимаю, вы хотите предложить мне денег за прощение подонка? Который изнасиловал Риту, Аниту, который покалечил Хулио? А что бы сделали со мной — даже думать неохота.

— Да ничего б Роман не сделал! Не дурак же он!

— Именно что дурак. Злобный и безнаказанный.

— Вы это, ритана...

— Правду не говорить? Синьор Мондиго, мне жаль. Но ваш сын виновен. И отправится на каторгу.

Хорхе Луис запыхтел сильнее, набирая обороты. Но...

Лассара. Этим все сказано.

— Ритана, чего вы хотите?

— Наказания для подонка. Справедливого.

— Я его сам накажу! Обещаю...

— Неужели?

Купец решил, что Тони прогибается — и рванулся давить на жалость.

— Ритана, поймите! Я ж его мать любил! Всю свою жизнь! Ну, не получилось у меня как следует Ромку воспитать, но мальчик он хороший! А я из него дурь выбью! Заречется! Закается!

Тони молча слушала.

Да, конечно. Он был неправ, он хороший, он просто оступился... сколько раз можно это повторять? В деревне по соседству был мужчина, который постоянно лупил свою жену. А она его оправдывала.

Он хороший, он устал, его довели, он просто выпил...

Однажды он ее убил. И дети остались сиротами, потому что негодяя повесили. А если бы его жена не оправдывала подонка? Если бы — сразу его посадила?

Долорес на эту тему высказалась жестко: сама, дура, погибла, и детям ее плохо, и родителям, и мужику. А так, получи он вовремя по морде и пойми, что другому человеку тоже больно бывает, глядишь, и иначе бы сложилось!

Кто-то, может, и погибнет. И Тони подозревала, что Роман не переживет каторгу.

Но будет лучше, если он окажется на свободе?

Разумеется, он преисполнится благодати и не кинется мстить. Правда?

Правда же?

— Синьор Мондиго, я могу с вами договориться. Вы знаете о моей фамилии?

— Да, ритана.

— Я обещаю, что не буду проклинать Романа. Так и быть. Взамен вы заплатите Рите две тысячи песет. Положите их в банк на указанный счет и не будете портить ей жизнь. И тысячу Аните. Роман поедет на каторгу, но заметьте, живой, здоровый — и без проклятий.

Мондиго заскрипел зубами.

— Ритана, вы...

— Я.

— Вы... вы его убьете!

— Я — нет. Возможно, его убьют в тюрьме или на каторге, но на моих руках его крови не будет. А вот моя на его руках могла быть. Я не прощаю врагов, синьор.

Синьор побагровел. Тони смотрела спокойно.

Да, видно, что они с Романом родственники. Сынок — копия папаши, просто папочка к старости располнел, обрюзг и выглядит отвратительно. А сынок ничего так... пока.

На каторге у него найдутся поклонники!

— Ритана, подумайте!

Выслушивать кучу благоглупостей Тони не собиралась. И решительно подняла руку.

— Синьор, еще одна попытка — и я сообщу о вас в полицию. Это первое. Вы сейчас уйдете отсюда — это второе. Не будете надоедать Рите своими визитами — третье. И переведете деньги, куда она скажет — четвертое.

— Может, и вам тоже денег перевести?

— Мне не требуется от вас ничего. Мне ваш сын не причинил физического вреда, в противном случае наш разговор не состоялся бы. Надеюсь, вы в курсе, что стихийный выброс силы, даже у некроманта, не является подсудным?

Намек был понят.

Именно, что стихийный выброс силы.

Если Тони специально пойдет и целенаправленно проклянет Романа — ее за это могут привлечь к ответственности. Так поступать нельзя.

А вот если девушку доведут, и она в сердцах что-то ляпнет...

Никакой ответственности за это не предусмотрено. Но случаи бывали самые разные.

К примеру, один из некромантов, застав со своей женой любовника, рявкнул: чтоб у тебя поотсыхало! Под корень!

Так что вы думаете?

И десятидневья не прошло! Несчастного кто-то так 'удачно' толкнул, что мужчина оказался под конскими копытами. И наступила ему лошадь... да, именно туда.

Восстановлению не подлежало. Даже с магией.

Таких случаев Мондиго мог припомнить множество. И связываться с некромантом...

Казалось бы — девчонка!

Но...

— Ритана сколько вы хотите?

— За что?

— За прощение моего оболтуса.

— Я уже сказала — мне его не за что прощать.

— А если было бы?

— Синьор, я бедна, но не сошла с ума, — отрезала Тони. — Верьте, на каторге вашему сыну будет лучше. Особенно если вы заплатите, кому надо.

Мондиго посмотрел на нее бешеными от злости глазами — и вылетел из палаты. Дверью на прощание так хлопнул, что та на одной петле повисла.

— Хам, — подвела итог Тони. — Быдло.

В палате раздались медленные аплодисменты. Лежащая на соседней койке синьора хлопала в ладоши.

— Браво, нинья!

Тони встала и раскланялась.

Рита помотала головой.

— Ри... Тони, мне ничего не нужно! От него — ничего!

— Цыц! — не удержалась второй раз ритана Лассара. — Ты мне сама рассказывала, что у тебя четверо младших!

— Ну да...

— И мать прачкой работает!

— Ритана...

— Отец рыбу ловит, мать стирает, а тебе деньги у подонка зазорно взять?! Чай, не обеднеет, а тебе он действительно должен!

— Как-то это...

— Не за прощение. За то, что своего сына подонком воспитал!

Рита колебалась недолго, да и махнула рукой. Все верно, и о родителях, и о младших... деньги им потребуются.

Мать может стирку оставить, отец взнос в артель заплатит, сейчас-то он на своей лодке ходит, на свой страх и риск. А в артели — дело другое. Но туда поди, попади!

Нужно вступительный взнос оплатить, и за лодку деньги отдать, а где столько наберешь? Сейчас они смогут...

— Спасибо вам, ритана.

Тони улыбнулась, наклонилась и поцеловала Риту в щеку.

— Выздоравливай, подруга.

— Я отдарюсь. Правда...

Тони качнула головой.

Вот как так получается? Тот же Мондиго богат, но такая скотина! А у Риты ни сантимо за душой, но благородства на шестерых хватит. И ведь будет считать себя должницей... нет! Так дело не пойдет!

Долг некроманту — не лучшее дело, а вот если...

— Рита, ты же говорила, твой отец рыбачит?

— Да.

— А можно мне с ним поговорить? Если узнаю то, что мне интересно, считай, ты с лихвой расплатилась!

Рита закивала.

— Конечно! Только я...

— Цену я сама назначаю, — погрозила пальцем Тони. — Я поговорила, со мной поговорят — справедливо?

— Да.

— Тогда говори, где твоего отца найти — и я пола. Дел еще много...

— Рыбная слободка. Спросите Педро-четырехпалого, всяк дорогу покажет, — улыбнулась Рита.

Палец ее отец потерял еще в детстве. Попал рукой между веслом и бортом, ну и размозжило...

— Спасибо.

Тони попрощалась и вышла из больницы. Мобиля рядом уже не было.

* * *

— Тони, — тан Адан смотрел серьезно. — Спасибо тебе.

— Дядюшка?

Девушка искренне удивилась.

— Я в курсе твоего визита в больницу, — пояснил тан Адан. — И благодарен тебе.

— Но я...

— Прощать подонка было нельзя. Но и с тестем мне ссориться не хотелось.

— Зато теперь, дядюшка, вас теща любить будет, — ухмыльнулась Тони.

— Даже обожать. Уже телефонировала по такому случаю, умоляла отправить негодяя на каторгу.

— Дядюшка, не знаю, насколько вы в курсе, но я от имени Риты...

— Потребовала с тестюшки деньги. Правильно сделала!

— А, — Тони даже рот приоткрыла от удивления.

— Я в курсе. Ты в своем праве, и даже если бы ты с него деньги потребовала — не жалко.

— Нет.

— Я понимаю... в тебе многое от Даэрона, Тони.

Антония пожала плечами.

— Может быть.

— Он бы тобой гордился.

— Спасибо, дядюшка.

— Тебе спасибо, Тони. Розалия этого вслух не скажет, но она тебе тоже благодарна.

— Я понимаю. Не надо ничего говорить, дядя. Если я смогла отплатить добром за добро — уже хорошо.

Адан Аракон на секунду крепко обнял племянницу, тут же отпустил — и ушел.

Тони пожала плечами. Она не планировала ничего подобного, но так — значит, так.

А ритана Розалия промолчала. Но через пару дней взяла Тони с собой к портнихе и заказала ей осенний плащ и теплое пальто.

За некоторые вещи сложно благодарить. Но и неблагодарностью за них тоже платить не хочется.

* * *

— Тан Эрнесто.

— Синьор Серхио?

Следователь и некромант не первый раз встречались в морге. И каждый раз по весьма печальному поводу. Работа...

Вот и сейчас на столе лежало девичье тело, разделанное вдоль и поперек. Но ни некромант, ни следователь такими мелочами не смущались.

Бывает...

У них тоже кровь красная. И потроха примерно такие же.

— Тан Риалон, это уже шестая девушка.

Эрнесто пожал плечами.

Да, шестая. Ну, так что же? Ему тоже хотелось бы прищучить мерзавца, который появился в столице. Но... как? Его дело не преступники, а покойники.

— Я в курсе, синьор Серхио.

— Тан Риалон, скажите, а нельзя ли попробовать провести обряд... поднять ее?

— Нельзя, синьор. Я пробовал.

— Может быть, вызвать призрака? Призвать духа? Ну хоть что-то!!!

Тан Эрнесто задумался.

— Синьор Серхио, я пробовал все это делать. Но призрак не приходит, дух не отзывается, а тело отказывается подниматься. Я это все отразил в отчете.

— Тан Риалон, как специалист — объясните мне, когда это может быть. Я читал отчет, но... ваши узкоспециализированные термины для меня слишком сложны.

Эрнесто медленно кивнул.

— Располагайтесь, попробую объяснить на пальцах.

Если кто-то думает, что некромантия — это легко и просто — зря. Каждый раз некромант уходит за Грань. А там не так уж и уютно. Живым.

Вот отсюда и флер, от которого плохо обычным людям рядом с некромантами. Понятное дело, все мы рано или поздно помрем. Но зачем же постоянно об этом напоминать? А рядом с некромантами поневоле... вспоминается. И думается. И все остальное — тоже.

Синьор Серхио тоже себя спокойно не чувствовал. Но — работа.

Тан Риалон не стал читать длительных лекций, обошелся тезисами.

После смерти тело остается здесь. Душа уходит.... Тут некроманты немного расходятся в теории с официальной версией.

Церковь считает, что все души после смерти уходят к Творцу. А там он взвешивает их на специальных весах, и если душа чистая — отправляет в рай. Где та и пребывает до скончания веков.

Если душа грешна, ее сбрасывают с весов прямо в пасть чудовищного змея — и та вечно блуждает в его чреве, не находя выхода.

А настроение у гада грустное, вечный запор... м-да...