Мне начала забавлять это игра в поддавки. Гость не был прост, ой не был. И смотрел на меня так... Он тоже играл. И знал, что выйдет из игры победителем. А я мог бы показать, на что способен высший маг, но зачем?
Мне, в конце концов, нужен был не толстяк, не победа, а информация, что он принес. Желательно, очищенная от шелухи магического безумия. И впервые в жизни я все ж сдался рожанину...
— Я вас слушаю.
— Вы не будете выяснять моего имени, — заметил он, подхватив со стола плод санте.
Видимо, он чувствовал себя гораздо увереннее, чем мне хотелось. Этакий наглец, который не знает одной мелочи: одно мое слово, и он не то, что горошину съесть не успеет, в ногах будет валяться, чтобы рассказать, с чем пришел, а заодно и все свои тайны. Но есть люди, которых так просто не унижают. Тот толстяк мне нравился, да и не заигрывался... Пока.
— Я уйду без слежки, и вы забудете мое лицо. Дайте мне в том слово архана.
— Может, еще и клятву мага? — парировал я.
И, представь себе, Мир, наш рожанин даже бровью не повел. Будто не заметил насмешки. И продолжал тем же тоном:
— Это будет излишним. Вы — честный человек. Я — не желаю вам зла, напротив. Так давайте друг другу слегка подыграем.
— Слегка? — съязвил я.
— Так ли уж нужна эта перепалка? Мы теряем время. А время, поверьте мне, дорого.
— Пусть будет так, — смирился я, садясь в кресло. — Я даю вам слово. Продолжайте.
— Я живу в одном очень странном доме, — заметил толстяк, устроившись на лавке. Моя бедная лавка давно не испытывала такой тяжести и жалобно заскрипела, моля о помощи. — И никогда не выдал бы тайн его обитателей... Но меня поставили перед выбором.
— Между кем и чем? — заинтересовался я.
Нет, право, Миранис, тебе надо было бы познакомиться с моим гостем. Более странного человека я в жизни не видал. И более умного видел редко. Особенно при дворе.
— Между моим долгом и моей дружбой.
— Вы выбрали долг?
— А что бы выбрали вы? — парировал он. — Ваши вопросы не облегчают нашего разговора. Сами понимаете...
— Продолжайте.
— Хозяин моего дома принял вчера странного гостя. Никогда не видел его раньше, и, надеюсь, никогда не увижу и впредь. Еще надеюсь, что тот человек никогда не узнает о нашем разговоре. Он принес моему знакомому деньги...
— За что-то?
— Он принес заказ цеху наемников на некого... Армана, друга наследника повелителя Кассии.
Опять вы вздрогнули, Рэми. Не любите Армана? Ну так то и не диво, его мало кто любит. Ой, только не смотри на меня так, Мир, уже молчу об Армане и продолжаю о госте.
— Вам какое дело? — поинтересовался я, начиная раздумывать — гость ведь знал слишком много, и был слишком интересен, чтобы его отпускать так просто. Но данное слово надо держать... Да и пока рожанин сам выдавал информацию, давить на него я не решался. Знаете же, как неадекватны люди под пытками. Начинают рассказывать о своем детстве, о глупый обидах и прочем, забывая о нужном палачу... Уже, уже, Мир, замолкаю о пытках, продолжаю о незнакомце.
— Скажем так. Для начала заказчик заплатил за убийство Армана. Так сказать, в качестве испытания, что цех способен подобраться очень близко к наследному принцу. Если бы убийство удалось, он заплатил бы цеху в десять раз больше золота за голову...
— Мираниса...
— О так!
— Еще раз спрашиваю, вам какое дело?
— А если я скажу что-то еще? О предсказании, что род Деммида угаснет. А также о разочаровании короля Ларии, для которого ваш архан является...
— Внуком, — гость кивнул. — Я слушаю вас.
— Мой король послал меня, чтобы я кое-что выяснил.
— Вы ведь не кассиец?
— Не совсем. Татуировка у меня настоящая... кое-кто все же принял меня в свой род, а следуя вашим обычаям этого достаточно, чтобы стать настоящим кассийцем. Как вы угадали, родом я из Ларии.
— Что я могу сделать?
— Вы должны охранить Армана этой ночью. Даже ценой смерти моего знакомого, которому дали задание... он получил некую вещичку, очень сильную. Как он ее использует, я знать не могу, но использует уже сегодня. А я через своих друзей вызову из Виссавии одного человека, который попросит цех наемников об услуге... никогда не поднимать руку на наследника трона Кассии.
— Какого виссавийца вы вызовите, позвольте поинтересоваться...
— Арама, сына Акима, слышали о нем? — я кивнул, естественно, слышал. Кто не слышал о любимом советнике вождя Виссавии? — И, надеюсь, знаете, что цех должен Араму.
— Забавно, — усмехнулся я. — И что же вы такое можете предложить виссавийцам, чего нет у нас?
— Это не важно. Важно, что вы получите передышку.
— Только передышку?
— Цех не выдаст заказчика. Это знаем и я, и вы. Знаем и то, что повелителю не нужен конфликт с цехом наемников. Я заставлю цех отступить от заказа. Вы — сделаете вид, что ничего не произошло. И... постараетесь пощадить наемника. Он всего лишь исполнитель... на том я раскланиваюсь.
Слово свое я сдержал. Хотя отдал бы много, чтобы выяснить, кем был тот человек и куда он ушел, но убийцу я поймал. И даже немного помучил. Но, как и ожидалось, цех наемников умеет хранить свои тайны и барьеры у них сильные. Только вот... зараза... наемником был твой Гаарс, Мир.
А теперь я хочу спросить — какое отношение наш друг Рэми имеет к покушению на лучшего друга наследного принца Кассии?
Рэми открыл было рот, но тут вмешался Миранис.
— Говоришь, меня хотят убить? — спросил он, вставая с кресла.
— Видимо, так, — ответил Кадм.
— А чтобы убедиться, что цех наемников в состоянии добраться до меня, потребовали голову моего друга, Армана? Здесь, в замке?
— И с этим согласен.
— А почему именно Армана? Ни тебя, ни Тисмена, ни Лерина?
— И в самом деле, почему, — спокойно спросил Кадм, смотря в окно. — Что общего между тобой и Арманом, помимо дружбы?
— Нет! — побледнел Миранис.
— Да! — заметил Лерин. — Кровь оборотня. А кто помимо нас знает об этой крови?
Рэми замер, начиная понимать, что влип. Еще как влип. Все вдруг посмотрели на него, и ничего хорошего в тех взглядах не было. Подошел к двери Кадм, явно отрезая путь к спасению, потянулся за мечом. А Рэми открыл было рот, чтобы оправдаться, нагрубить как обычно, крикнуть, что все это домыслы и чуть собачья, как взгляд его упал на Мираниса. Неужели... и Мир в нем сомневается?
Рэми не понимал, откуда было это жгучее чувство обиды. Обычно он бы посмеялся над недоверием Мираниса, пытался бы что-то объяснить, но теперь вдруг почувствовал себя предателем. А что, если они все правы?
— Бред! — протянул Миранис, наливая себе вина. — Он же меня спас!
— И тотчас предал, — холодно заметил Лерин. — Упрямо не хотел быть твоим телохранителем, водит дружбу с цехом наемников, — Рэми икнул. — То, что иные воспринимают как честь, он упорно отвергает. Так бывает? Чтобы обычный рожанин отвергал титул? Чтобы преступник и колдун не хотел стать магом? Что, если он не только дал клятву главе рода, но и подчинился цеху наемников? Что, если он пришел сюда с одной целью — закончить то, что не закончил его дружок?
Закончить? Убить? Мира?
Решение пришло само собой, а вместе с ним — неожиданное спокойствие:
— Вы не доверяете мне?
— А мы можем вам доверять? — ответил Тисмен.
— Почему?
— Может, не хотим ошибиться?
— Понимаю, — поднялся Рэми, сам уже не зная, что он делает и зачем. — Я обманул ваше доверие. Понимаю, что выход у меня один.
— О боги, да успокойтесь вы! — обеспокоился Тисмен.
— Да я и спокоен. Только позвольте, я сам.
— Сам что? — не понял Мир.
Кадм медленно высвободил из ножен меч. Миранис встал с кресла, хотел подойти к Рэми, но его удержал Лерин.
Рэми усмехнулся. Значит, он все понял правильно. Эти люди думают, что Рэми пришел сюда убить Мира. Что же... тот, кто хочет убить Мира, кто обманул его доверие, не достоин...
— Нет, Кадм! — остановил телохранителя Миранис. — Рэми, прошу тебя.
— Я тебя предал, мой архан. Я сопротивлялся тебе, это непростительно.
— Кадм, убери меч, — неожиданно спокойно сказал Тисмен. — Тебе не стыдно? Это же мальчик. Он на ногах едва стоит, бредит, безоружный, под действием наркотика, лишенный силы. Ты без меча не справишься?
— Уже убрал, — покраснел коренастый.
Миранис сделал шаг вперед, протянул руку:
— Рэми, успокойся... Что ты несешь, Рэми?!
— Не подходи, Мир. Я все понял.
— Тисмен, ради богов! — вскричал Лерин. — Что за гадость ты положил в зелье?
Зелье тут совсем не причем. Рэми посмотрел в расширенные от страха глаза Мираниса. Мягко улыбнулся:
— Клянусь всеми богами, никогда тебя не предавал. И не предам. Но ты мне больше не веришь, а телохранитель принца, которому не верят, жить не достоин.
А потом прыгнул в окно, своим телом разбивая стекло. В кожу вонзилось множество иголок. Быстро приблизилась укутанная снегом земля. Удар. Тьма.
Марнис сжал зубы и отшатнулся от ока. Все еще не в силах успокоить жрущий последние силы гнев, он опустился на трон, приказывая оку погаснуть.
Впервые тьма показалась ему спасением. Этот мальчишка действительно безумец.
— Доигрался? — сестра, как всегда в последнее, появилась внезапно.
— Не понимаю этих магов, — простонал Марнис. — Выброситься из окна, почему?
— Ну это не первый и не последний сюрприз с Рэми. С моими детьми, Марнис, надо обходится осторожно. И слова подбирать правильно...
— Ну да, я и забыл. Вложенная в них проклятая верность...
— И мгновенная смерть, когда эта верность подвергается сомнению.
— Твои люди никогда не совершают ошибок? Смерть все же это слишком.
— Совершают. Но верь мне, гораздо реже, чем кассийцы.
— Почему ты так спокойна?
— Играешь с судьбами людей, а до сих пор их так плохо знаешь? Стыдно, брат.
8. Глава шестая. Казнь
Этим утром так холодно. Низко, касаясь верхушек тополей, плывут свинцовые тучи. Воет пронзительный ветер, швыряет в толпу колкими снежинками, пытается разогнать разношерстный народ, но люди не расходятся. Ждут. Зрелища. Казни.
В толпе лишь несколько человек, что ждут не казни, а спасения. Не замечает ветра, не чувствует холода бледная Варина. Хоть и дрожит под слишком тонким плащом, хоть и побледнели ее щеки. Но сжимает судорожно в посиневших ладонях фигурку божества милосердия, Иилы, и беззвучно шевелит губами в такт молитве.
Однако небеса, к которым Варина то и дело поднимает взгляд, сегодня глухи. Сыплют снегом. И молчат.
Ветер рвет плащ, толпа расступается вокруг, будто боится ее горя, словно она заразная. Люди отводят глаза. Стараются уйти подальше, не думать, не слышать, и лишь Рид, молчаливая и серьезная, стойко стоит рядом, обнимая новую родственницу за талию и то и дело стирая с ее глаз бегущие слезы. Поддерживала, говорила правильные слова, успокаивала, хотя сама наверняка сходила с ума из-за пропавшего Рэми.
Рядом стоит и Бранше. Обычно веселый, он понуро смотрит на возвышающийся над толпой помост, и вместе со всеми старается не думать. О горе Варины лучше не думать. Так спокойнее...
Боги, да что же это? Не так должно было быть...
Бранше в тот день вернулся поздно. Стараясь никого не разбудить, прокрался он в свою комнату, и уже почти прошел мимо спальни Гаарса, как услышал:
— Не понимаешь! — говорил чужой голос. — Мастер волнуется. Рэми, твой подопечный — сильный маг. А мы не можем его использовать?
— Но используем же! — парировал Гаарс.
— Это используем? Не смеши меня! Колдун нахвалиться на мальчишку не может, говорит, что такой силы в Кассии не сыщешь. Только горд Рэми, независим, слышишь! Мастер начал опасаться. Если ты сейчас не надавишь на Рэми, то это может сделать кто-то другой! Заставь его дать клятву мага. А потом... он уже не сможет противиться заказам цеха.
— Идиоты вы! Сейчас Рэми вам полезен, это правда, но клятва его погубит!
— В таком случае он умрет. Если Рэми и в самом деле такой правильный, то лучше убить его сейчас, пока он слаб и нам доверяет.
Гаарс некоторое время молчал. Бранше молился всем знакомым ему богам, чтобы те дали главе рода силы для отказа, а заодно и вложили бы в уста Гаарса правильные слова, чтобы убедить цех наемников.
— Не могу.
— Тогда я не прошу, я приказываю, — изменил тон незнакомец. — После того, как ты отнесешь Арману переданную Урием вещичку.
— Даете это задание мне?
— Кому еще? Лучшего у нас нет, а таких денег, что предложил заказчик, цех никогда не видел. Наш заказчик хочет гарантии.
— Гарантии чего?
— Что мы можем добраться до Мираниса. А смерть наследного принца стоит очень дорого, таких денег мы в жизни не видели. Завтра ночью ты лично убьешь Армана во дворце, в покоях, которые граничат с покоями принца. И докажешь, что нам не страшны обереги. А потом Мастер возьмется за наследника и помогать ему в этом будет Рэми! Либо Рэми умрет вместе с Арманом. Больше ждать мы не будем. Ты меня понял, Гаарс!
Бранше вжался в тень, и только чудом вышедший человек его не заметил. Когда стихли внизу шаги, Бранше пробрался в свою комнату и не раздеваясь бросился на кровать.
Спать, не смотря на усталость, не хотелось. Оставшийся кусок ночи пролежал он, уставившись в балку потолка. Смотрел на таинственно шевелившиеся тени ветвей яблонь и думал.
Гаарс попал в ловушку. Бранше знал, что глава рода испытывает к Рэми слабость... Почему-то все испытывают к этому мальчишке слабость, даже он, оборотень и лариец, и тот попался — что уже говорить о Гаарсе, у которого ни младшего брата нет, ни сына...
Племянник — глупый, наивный — не в счет. И теперь, припертый к стенке, Гаарс не хотел ни убивать Рэми, ни принуждать его к наемничеству, да только выбора не было. Ни у него, ни у Бранше.
Гаарс не убьет Рэми, жуку ясно. Заставит мальчика, ради его же блага, дать клятву, и потом — заставит Рэми убить Мираниса. А у мальчишки получится... у Рэми всегда получалось.
Бранше должен вмешаться. Вопрос — как?
Надо пробраться в замок. Благодаря Рэми и его драгоценной Аланне это легче легкого: когда Бранше отнес письмо девчонки во дворец, он неожиданно получил доверие, которого даже не ожидал. А вместе с доверием — маленький амулетик-пропуск в парк.
Стоило с амулетиком подойти к изгороди парка, как защищавшая замок магия пропускала внутрь. А там до дворца рукой подать... А что во дворце?
Бранше встал с кровати и подошел к окну, распахнул его настежь, пуская внутрь холодный зимний воздух. Думай, Бранше, думай! Если ты остановишь Гаарса, то глава рода умрет, а на его место придет другой. Бранше потеряет доступ к клану наемников.
О боги, нужно время. Через несколько дней в город приедет Элан. Жених Аланны и тайный друг, человек, что поверит оборотню, и позовет сюда Арама...
Арам напрямик использует власть, которую Бранше использовал лишь косвенно — именно по просьбе виссавийца цех покровительствует Бранше, по его просьбе ларийца встретили здесь как друга...
Но придется раскрыть пророчество... "Только в крайнем случае, — приказал повелитель, — только если не будет другого выхода... ты скажешь виссавийцам, что наследник жив".
