Два офицера, по-пластунски, поползли от одного из домов. Чтобы обезопасить их продвижение, Морозов принялся стрелять по пивной короткими очередями — дверь, окна, приямки и снова дверь...

Морозов слышал торопливый обмен мнениями и взволнованный женский голос, который говорил о сообщениях жителей домов — стрельбе около пивной "Бункер Фляша" вооруженных людях и телах, то ли убитых, то ли раненых...

Сейчас здесь будет полиция, подумал Морозов, надо сматываться!

Ему даже в голову не пришло, что общая связь может быть включена.

— У нас все готово! — крикнул Павел. — Загружаемся!

— Хорошо, — ответил Морозов. — Мне нужен пулеметчик Плавчий!

— Есть! — по-военному ответил Валерка. — Где садиться?

— У двух арок — давай туда!

Пока Славка отводил вертолет к дому, Морозов менял ленту в пулемете на бронебойно-зажигательные патроны.

Плавчий залез радостный.

Морозов посмотрел на него скептически.

— Уймись, мамаша! — сказал он. — Это не тренажер, Валера! Ты будешь стрелять по людям!

— По нелюдям, командир! — хохотнул Плавчий, сдергивая чехол с пулемета.

— Только по моему приказу и никакой самодеятельности!

— Так точно, командир!

Вертолет начал подниматься. Морозов увидел, как белый фургон выезжает на улицу Печатников и набирает скорость.

— Едем к морю, ребята! — сказал Морозов. — Там у нас тоже есть дело!

27. Путь в лабиринт

Вертолет летел над улицей. Фургон катился ровно, с достаточной скоростью, чтобы добраться до места, но не быстро — не нужно было показывать, что отряд покидает район боя.

В наушниках Морозова щелкнуло, и раздался спокойный голос:

— Спешите к новым боям? Сначала нужно заехать в госпиталь и оставить там раненного офицера.

— Кто вы? — спросил Морозов. Он сразу подумал о людях Васильева, которые держат ситуацию под контролем.

— Это неважно, важно другое. Вторая часть задания пока не выполнена. Не пытайтесь оттянуть время — будет хуже... вам, вашим товарищам и другим... людям...

Возникла пауза.

— Вы добились своего — в городе произведены первые аресты. Никакие катера с пулеметами уже не выйдут в море и геликоптерам не дадут взлететь.

— А где Васильев? — спросил Александр.

— Вас это не должно волновать, — ответил голос, — приказ вами получен, его нужно выполнить.

— Да, — ответил Морозов.

— Вот и хорошо. Передаю вам музыкальный привет, сами знаете, от кого...

В наушниках зазвучала печальная мелодия флейты, в сопровождении гитары. Морозов похолодел — он подумал о близких, которым было плохо... вдали от него...

— Что-то случилось? С ними, да?..

— Все хорошо, — успокоил голос. — Вы благоразумны и они... живы...

Александр смотрел отстраненно на убегающие назад островерхие крыши домов, автомобили, полупустые перекрестки и почти физически чувствовал боль и страх матери, Снежки, отца.

Плавчий повернулся к нему и замер, увидев его напряженную спину. Славка тоже посмотрел через плечо и отвернулся, понимая, что командиру пришла какая-то нехорошая весть.

— Паша... — через силу произнес Морозов. — Офицера нужно везти в военный госпиталь. Славка сядет, и там обсудим, что делать.

— Хорошо, — ответил Вельяминов. — Костя Валов хорошо держится, но я тоже подумал — не было бы заражения.

Вертолет опустился на площадке возле здания Объединенного командования и Славка, спрыгнув на поле, побежал в пункт зарядки — узнавать об очереди.

Подкатил фургон, задние двери распахнулись, и ребята выбрались на волю. Валов спустился, держа раненную руку на отлете.

Морозов уже взял себя в руки.

— Молодцы, ребята! — сдержанно похвалил он. — Отличная работа. Командование благодарит за службу! Все участники представлены к награде, а Константин Валов получит еще и нашивку за ранение.

Подкатил медицинский фургон, санитары уложили раненого и уехали.

— А теперь отдыхать! — скомандовал Морозов. — Тут недалеко офицерская гостиница.

— Да ну еще! — запротестовали ребята. — Нам в вертолете хорошо. Такая компания подобралась... Будешь нам играть и петь, Морозов! Попробуй только отказаться...

— У меня руки к пулемету прикипели, — ответил Александр. — Только гашетку могу жать и все. А вы меня струны дергать заставляете.

— Ты посмотри — отказывается, — захохотал Валерка. — Ну-ка, живо лезь в вертолет!

Ребятам-то, зачем знать, что меня гнетет? — подумал Морозов. — Я для них пример для подражания. Если покажу, как мне плохо — все скиснут, плохо будет всем...

— Мне нужно принять ванну, — сказал он капризным голосом, — выпить рюмочку ликера.

Подталкиваемый ребятами, он взобрался внутрь.

— Душно здесь, — сказал командир, сморщив нос. — Помещение нужно проветрить.

Плавчий сунул ему гитару.

— Распеться нужно, сначала, — сказал Александр, отстраняя инструмент. — Ми-ми-ми-иии... М-э-ээ! И-и-ии-и — иа! Ко-ко-ко-ко! Кря-кря-кря! Уи, уи, уи, мадам! Пее-тя, рас-шну-руууй мне боо-тии-но-чки, пожалуйста, и тааа-поооо-чки принеси.

Чернов укоризненно посмотрел на Морозова и покачал головой.

— Это ппп-рррр-иии-кааа-зззз!

Валерка принес тапочки Морозова и бросил ему под ноги.

— Горло болит, — ответил Александр, — все время на ветру, не мудрено и простыть. Сегодня песен не будет.

Валерка присел на корточки и стал расшнуровывать ему ботинки.

— Присесть бы на что-нибудь, — попросил Морозов. — Ноги болят — стоять не могу.

— Опять комедия начинается, — сказал Котов. — Что вы с ним цацкаетесь?

Морозов сердито посмотрел на него и сказал:

— Грубый мальчик гадкие слова мне говорит. Я отказываюсь петь в атмосфере презрения к моему певческому таланту. Пусть он покинет зрительный зал. Капельдинер, выведите его, пожалуйста!

— Котов! — воскликнул Валерка. — Сбегай в столовку, бананов принеси и узнай, может винцо сладенькое хорошее у них есть?

— С медалями должна быть бутылка, — надменно сказал Морозов. — Всякую дрянь, можете пить сами...

Чернов пододвинул ему шезлонг, Морозов опустился на мягкое сиденье, откинулся и зевнул.

— Спать охота! — сообщил он. — Я, пожалуй, часика два сосну, вы уж не мешайте разговорами...

Чернов дернул его за ухо.

Морозов покосился на него и сказал:

— Грязными лапами и на чистый мундир. Ты руки, когда мыл?..

Прибежал Котов и сунул Морозову бутылку с длинным горлом и золотой наклейкой на днище. Александр посмотрел жидкость на свет — бутылка была непрозрачной, откупорил, понюхал и сделал глоток. Лицо его исказилось, он принялся надсадно кашлять, держась за горло.

— Знатный клопомор! — заявил он, сиплым голосом. — Я таким садовых вредителей обрызгиваю. Дохнут за милую душу!

Чернов схватил бутылку, но Морозов, отодрал его пальцы и сказал:

— Так уж и быть — я отравлюсь! — и сделал большой глоток. — Помирать, так с музыкой!

Он взял гитару.

— Позвони-ка ты, Паша, в больницу, — неожиданно серьезно сказал он, — узнай про Костю.

Вельяминов взглянул на командира и взялся за визифон. Минут пять он негромко разговаривал, потом сказал:

— Десять дней его продержат — рана глубокая. Ничего важного не задето и это хорошо.

— Так, — сказал Морозов нормальным голосом. — Слушайте меня очень внимательно. В нашем задании есть вторая часть, которую я вам не сообщал — считал, что мы все избежим исполнения. Сегодня мне напомнили, что это время все-таки настало. Здесь, в Кенигсберге, почти под всем городом, находится лабиринт ходов — в земле. От нас требуют найти вход в него, войти и разведать дорогу к большому складу оружия германских фашистов. Что нас там ждет, какие опасности — мне неизвестно. Не знают этого и наши непосредственные начальники.

Он обвел взглядом настороженные лица ребят и спросил:

— Ну и что вы на это скажете?

— Подумаешь, ходы какие-то! — воскликнул Плавчий. — Пистолеты возьмем, автоматы, пращи и арбалеты.

— Это не так просто, Валера! — ответил Морозов. — Из истории этого древнего города известно, что всякие лазы, ходы и тайники под землей весьма опасны — там ловушки, ямы, капканы.

Он помолчал.

— Я вот читал в Информатории о странных сильных воздушных потоках в городе. В каком-то там веке — очень давно, эти струи использовались для убийства — специальные, очень легкие стрелы с отравленными наконечниками летели и попадали в цель. Может, и под землей что-то подобное...

Морозов посмотрел на бутылку, но пить не стал.

— Фашисты, использовали в обороне города магию и волшебство. Были зафиксированы странные смерти офицеров и солдат — без видимых причин. Очень широко в ту войну фашисты применяли электреты — это пластические материалы, способные долгое время хранить очень высокое статическое напряжение.

Александр оглядел ребят и сказал:

— Допустим, вы идете по подземному ходу, и пол становится с большим уклоном к одной из стен. Чтобы не наваливаться на нее, вы взбираетесь на косогор и хватаетесь за выступающие корни деревьев. На самом деле — это оголенные провода, присоединенные к электрету. Через тело в землю проходит огромный разряд и...

— И такие ходы к этому складу?! — воскликнул Чернов.

— Да. Иначе бы его давным-давно обнаружили и ликвидировали.

Прибежал Славка, влез в кабину и недовольно спросил:

— Чего-то обсуждают, меня не позвали... что за шутки, Морозов?

— А ты где был?

— На зарядке... очередь наша подошла.

— Тогда нужно лететь туда. Паша, отгони фургон на стоянку.

Вельяминов вылез из гамака.

— Кстати, там рулевое колесо или рычаги?

— Руль, — удивился Пашка. — А что?..

— Мне интересно — с рычагами машины были?

— Были, но нам посоветовали руль — проще управление автомобилем. Я поехал, но без меня разговор не продолжайте!

— А чего тут было-то? — Петров схватил Павла за руку, но тот вырвался, спрыгнул на поле и побежал к фургону.

— Командир, что за дела? — злым голосом спросил Петров. — Что, трудно ответить?

Морозов поднес бутылку к лицу, встряхнул и сказал:

— Сначала нужно зарядиться!

Он сделал большой глоток и вытер рукой губы.

— Получаем необходимые амперы и летим на место, — ответил он. — В пути я вам играю на гитаре.

— Да ну тебя! — Петров махнул рукой и полез в кресло пилота.

— Тебе, Славка, я скажу даже больше, чем остальным, понял?!

Ребята недовольно зашумели.

— Перед всем строем скажу!

Двигатель вертолета взревел, затем перешел в рокот и стал почти неслышен. Машина без толчка взмыла в воздух.

Пролетев с полкилометра, она опустилась у пункта зарядки. Ребята вылезли.

— Выносите аппаратуру, я вам сыграю, — предложил Морозов. — Петь не буду — на открытом воздухе это нельзя, вредно для связок.

Он сел на одну из колонок, настроил клавиатуру под палец и заиграл "Там, за облаками".

На звуки музыки вышли работники зарядного пункта, вертолетчики, подлетело несколько автомобилей с солдатами и офицерами. Плотная толпа окружила Морозова и ребят.

— Это кто такие? — услышал Александр за спиной. — Одеты как-то странно...

— Разведчики, — пояснил мужской голос. — Отряд Морозова. Сам он, играет на гитаре. Разгром пивнушки — их работа! Мы там были потом — картина настоящего боя в центре города. Морозов был за пулеметчика — головы не давал поднять!

— А кто им разрешил стрелять? — спросил кто-то. — Это же реальная угроза населению!

— Они неожиданно начали — никто и не сообразил поначалу! Вертолет у них на крыше стоял, сетями маскировочными прикрытый...

— Много народу положили?

— Всех, кто вылез наружу! Но они их не убили, понимаешь! Хитрая штука...

На них зашикали и разговор прекратился.

Как быстро распространились рассказы о наших подвигах, с удовольствием подумал Морозов, надо бы мне песню сочинить об этом неожиданном штурме.

Зарядка уже давным-давно была закончена, а Морозов все играл и играл.

Наконец он встал и раскланялся. Гром аплодисментов был ему ответом.

— К сожалению, мы должны проститься, — сказал Морозов. — Извините, служба!

Все собрали, залезли и вертолет взлетел.

— Хорошо о нас отзываются, — сказал командир, — хвалят за находчивость, смелость и умение воевать, не убивая. Завидуют нам! Вертолет у них свой, говорят, приказы выполняют, по своему разумению... к пивной этой не знали, как подступиться, пока мы за нее не взялись...

Офицеры довольно засмеялись.

— Теперь новое дело и пойдем мы на разведку в полной парадной форме. Из оружия — пистолеты и арбалеты и по два камня в руки.

— А пращи? — спросил Плавчий.

Морозов отрицательно мотнул головой.

— Мы будем ходить там, где ходят туристы, а камешками по стенкам стучать, искать, где входы... пол и потолок — маловероятно, думаю, в стене где-то...

Он поглядел на ребят.

— Разделимся так, чтобы в каждом зале было не больше трех человек. В этих фортах музей открыт — "Оборона Кенигсберга". Каждый форт защищался самостоятельно и дольше всех — пятый. Основная экспозиция там. Второй сдался быстро, значит, там народу будет мало. Экспозиция состоит из макетов, муляжей, манекенов в форме германских солдат и офицеров. Так же есть помещения, в основном около бойниц, где обстановка и защитники — это голографические изображения, которые меняются. Была осада, защитники погибали, это и показано...

Морозов потер подбородок.

— Нам нужно искать вход, когда в залах нет посетителей. К концу работы музея, их вообще не будет, но... я не хотел бы там ходить вечером...

Плавчий удивленно посмотрел на него.

— Не всю банду арестовали, — пояснил командир. — Они могут появиться неожиданно из какого-нибудь лаза, с автоматами... и что мы будем делать?

— Тоже пойдем туда с автоматами, — предложил Павел.

— И будет опять стрельба! — воскликнул Морозов. — Только они нападут неожиданно и потом спрячутся в свои норы. А что будет с нами?

Он помассировал ладонями лицо.

— Днем опасности меньше, зато народу больше.

— Хорошо, — ответил Павел. — Когда начнем?

— Сразу, — ответил Морозов. — А чего тянуть?..

Долетели быстро и сели на одной из площадок.

— Значит так, — сказал Морозов. — Вы там по делу будете, поэтому на девиц не глазеть, на экспонаты — тоже. Обо всех находках сообщать мне лично. Я буду в вертолете — изучать план города. Старший — Вельяминов.

Пошли три тройки.

Через пятнадцать минут позвонил Котов и срывающимся от возбуждения шепотом сообщил:

— Нашел! Вход в стене, замаскированный. Стены звучат глухо, а там — звонко...

— Где ты находишься? — спросил Морозов.

— Не знаю я... — ответил Котов. — Куда-то зашел и... нашел...