Он что, просто не хочет?
— Мих, ты что... тебе что, просто... не хочется?
Молчит.
— Что у нас дальше по пути? Две-три деревни, поселение вампиров и лес до Серых гор? В лесу дорога есть, эльфы с гномами торгуют. Я так поняла, Услада вполне могла нас опередить, и бояться нам надо эльфов, я почему про стрелы и твержу, они ж так стреляют, если всем скопом навалятся, совсем хреново будет, надо Витька в центр поставить, там ещё пара деревень — может, кольчугу сообразим, потерпит, шлем бы ещё, арбалетами или луками запастись? Вампиров подключить? Хочешь, я их на себя возьму? Тебе всё равно от Виктора далеко отойти нельзя, а я запросто. Пяток вампиров вокруг Повелителя поставим — и от стрел прикроют и сами постреляют, пока ты отбиваться будешь, тогда надо поближе к их деревне проехать... Ми-их, ну не сердись, ну скажи что-нибудь...
Ну всё, как всегда — он опять меня сломал. Это уже рефлекс — подавлять любое сопротивление и инакомыслие. Совсем голову потеряла, теперь буду гладить его и канючить, чтоб не сердился, и рада бы остановиться, а не могу, а он от моих поглаживаний только больше злится, а я остановиться не в силах, пока он не успокоится. И заплакать нельзя — только больше распсихуется. Что он смеётся? На нервной почве что ли? Или так своей победой доволен? Нашёл, чему радоваться, как будто хоть раз было иначе...
— Нет, у меня гномы ещё по потолку не скачут, не бойся... Ты совсем не так думать должна...
Не вижу ничего смешного в своих мыслях, так и есть!
— Ты должна думать: ах, какая я умница, мужик совсем голову потерял, вон как душу изливает... разве ты не этого добивалась?
— Эээ...
— И только попробуй мне завтра на шею сесть и ножки свесить — огребёшь по полной.
Всё-таки я умница. Мало того — я безумно счастливая умница. А в этой деревне всё равно ни одной приличной шмотки не сыщется.
— Всё-таки я умница, да? — Умница, умница...— И красавица, правда? — Да кто бы сомневался, покажи мне этого гада, я его сам пришибу... — Ты чего опять смеёшься? — Знаешь, выяснилось, что контролировать чужое тело гораздо проще, чем своё...
Шмоток в деревне и правда не было, зато пара новеньких сюрикенов была просто произведением искусства и с первого, да и со второго взгляда ничем от заколок для волос не отличалась, витой же браслет никакой метательной или колюще-режущей нагрузки не нёс, а оказался просто красивый, и переплавлен не менее, чем из десятка золотых. И когда только Мих успел его сделать? Всё-таки я умница. И красавица, никто и не спорит. А какой-нибудь рынок нам рано или поздно всё равно попадётся.
Утро выдалось спокойное и ясное, мы уже совсем было собрались в путь, когда из леска вывалился Фима, ведя в поводу тощую лошадь.
Глава 17. Резня
В которой мне очень хреново, а Роксана изучает лётное дело.
Виктор
Суббота, утро
Утро выдалось спокойное и ясное, мы уже совсем было собрались в путь, когда из леска вывалился Фима, ведя в поводу тощую рыжую лошадь. Вид у колдуна был пришибленный и несчастный.
— Возьмите меня с собой? — жалобно произнёс он, заглядывая нам в глаза, и стараясь не особенно задерживать взгляд на Роксане. — Я всё осознал, больше не повторится! Мне что, теперь всю жизнь в этой деревне прозябать? Я и на лошадь заработал!
— Почему всю жизнь? — искренне удивился я.
— Так господин Мих же сказал — здесь остаёшься, я что, и после вашего отъезда отсюда уехать не смогу?
— Нет, — осклабился Мих, — это я погорячился. Через дюжиницу дней можешь отсюда мотать на все четыре стороны, только не обратно во Мглистые земли, это я тебе однозначно запрещаю на всё оставшееся время. Главное, чтоб не за нами. А, кстати, был бы чуток умнее, мог бы и всю жизнь здесь прожить, делов-то — превратить деревню в цветущий город, центр науки и искусства.
— Я думал над этим вопросом, — торжественно опустил глаза Фима, — если бы вы приказ не скорректировали, мне именно так бы и пришлось поступить.
Нет, не выпендриваться этот дурак никак не может, даже если от этого зависит, возьмут его с собой или нет. И с какого недоваренного зелья он меня к Роксане приревновал и лошадь распутал? Что, не видно, что я сам от красотки бегаю? Тупица, не мог за девушкой поухаживать, меня от неё спасти! А Миху зачем кашу испортил — со мной перепутал, что ли? Кретин! Пока Акуру догнали, меня Цветикова Ласка всего покусала и раз пять чуть не сбросила! Когда теперь ещё синяки на руках от её зубов сойдут! Какое счастье, что у меня хватило ума Акуру выбрать — не пришлось бы мне на Ласке проехаться, так бы, может, этого и не прочувствовал до конца. А Мих, скотина, ещё так с издёвкой: "Не нравится Ласка, можешь на Серого сесть попробовать..." Я что, похож на сумасшедшего экстремала? Да я даже по пустому шоссе за городом больше ста шестидесяти не езжу! Но жалко мага, смотрит на Роксану голодным взглядом, оторваться не может. Заступиться что ли? Заодно, может, отвлечёт её от меня. Впрочем, пока я ночевал в одном стогу с Цветиком, она ко мне не приставала, и на том спасибо.
Мих отвернулся от колдуна и начал разворачивать жеребца. Фима подпрыгнул и завопил уже безо всякой торжественности:
— Вы что, не возьмете меня с собой?! Я и врачевать умею, и раны затягивать, и боевой магии обучен, молнией могу ударить или огненную дорожку пустить! Возьмите, я вам пригожусь! Я всё осознал! Госпожа Роксана, попросите господина Миха, пусть он мне разрешит с вами ехать! Господин Мих, я всё осознал, я никому больше ничего подобного устраивать не буду! Можете мне приказать! Госпожа Роксана, пожалуйста!
Роксана посмотрела на подпрыгивающего мага и как-то очень непривычно по-доброму сказала:
— Фима, ты знаешь, Мих прав. В той идиотской ситуации, в которую ты сам себя загнал, тебе и правда лучше держаться от нас подальше. А то ты что-нибудь опять отчебучишь, а Мих психанёт, и прикажет тебе сгоряча самоутопиться. Хочешь проверить, сколько ты магической клятве сопротивляться сможешь?
— Не отчебучу! — завопил Фима. — Госпожа Роксана, я для вас на всё готов, возьмите меня, не пожалеете! Господин Мих, возьмите меня с собой! Верой и правдой служить буду!
Похоже, парню на почве Роксаны полностью снесло крышу. Бывает же.
— Нет, — пожал плечами Мих, поворачиваясь обратно к Фиме, — я многое могу понять: можно сдуру принести клятву, можно не знать, как она действует, но три раза подряд наступать на одни и те же грабли?
Фима удивлённо вскинул брови. Наверно, у них так не говорят.
— Я имел в виду — трижды брякнуться в собственноручно вырытую вольчью яму,— перевёл Мих.
Повисло молчание.
— Ладно, — смилостивился меч, — если хоть один голос в твою пользу будет, поедешь с нами. Роксана?
Молчит. Изучает уздечку, и молчит. Чтоб Роксана да отказалась от влюблённого по уши поклонника?
— Виктор?
Подожду. Если Цветик не заступится, тогда уж я за колдуна голос подам. Жалко, смотрит на Роксану и чуть не плачет. Только как бы он меня потом на почве ревности не пришиб. Не пришибёт, я от Цветика теперь ночью ни на шаг не отойду. Он охранником числится? Вот пусть меня от Роксаны с Фимой и охраняет.
— Злат?
— Дык это... жалко. Один же совсем. Пусть едет, а?
Фима просиял и взлетел на свою тощую кобылку даже не дожидаясь разрешения господина Миха.
Суббота, день
И никто не возразил, когда маг на привале готовить принялся. Я бы повозмущался, но одному этим заниматься как дураку совершенно не хотелось. В конце концов, если Мих по вкусу приворотное распознать может, то отраву, наверно, тоже. Да и ест маг с нами из одного котелка.
После обеда Мих выдал мне кожаную куртку с металлическими нашлепками и предложил надеть прямо поверх джинсовки. Мало того, потребовал застегнуться. Возражать я не стал, но вторая половина дня превратилась в сплошной кошмар — пот заливал глаза, рубаха и джинсовка под курткой помокли насквозь, сидеть верхом стало заметно тяжелее и непрерывно хотелось пить. Зато слепни куртку не прокусывали. Небольшое утешение.
Дорога, хоть и едва заметная, всё же была рассчитана на телегу, так что мы прекрасно уместились на ней по двое. Мих с Роксаной возглавляли отряд, и я начал примериваться, кого бы из них расспросить поподробнее о магической клятве. Не понравилось мне то, что Роксана про самоутопление сказала. Очень не понравилось. Не могут ли и меня в такую же ситуацию загнать, как и Фиму? На колдуна-то мне начхать, а вот на себя... Мания преследования, до сих пор занятая вопросом, почему на меня нацепили это подобие кольчуги, несколько отвлеклась и переключилась на другую тему. Спрошу у меча, решил я. Не готов я с Роксаной разговаривать.
— Мих, можно с тобой поговорить? — кажется, фраза звучит достаточно непринуждённо.
Мих огляделся по сторонам, кивнул Роксане, и она выдвинулась вперёд. Я занял её место.
— Это что, правда, что ты теперь Фиме можешь что угодно приказать, вплоть до самоутопления?
— Скорее всего, — меч выплюнул изжеванную травинку, присмотрел на обочине очередной стебелёк, сорвал и сунул в рот. Как он нагибается с седла, я ещё понять могу, но как он возвращается в вертикальное положение?
— При нынешнем положении дел клятвы уже не так опасны, но Фима находился в эпицентре очень давнего взрыва, — Мих скосился назад и понизил голос, — попал под наше излучение, да ещё и эмоции у него через край хлестали вместе с кровью из носа. Крови было слишком много. И от магического потенциала колдуна ещё зависит, чем больше потенциал, тем сильнее действие клятвы. Вполне возможно. Утопиться, может, и не утопится, но плавать будет долго, как сам знаешь что.
— Э... а эту клятву, её... это... любой может дать?
— Ты хочешь спросить, можно ли к ней вынудить? — усмехнулся меч. — Тебе не грозит. Её дают только добровольно и от чистого сердца. Но от этого не легче. До Конвента клятва действовала в полную силу, и это тоже повлияло на принятие решения об ограничении магии. Её приносили влюблённые своим избранникам и избранницам, давали благородные юнцы настоящим и кажущимся благодетелям. Процент-то небольшой — меньше одного, но последствия были совершенно ужасны. Причём и для тех, кому её принесли — фактически, они становились полными рабовладельцами и рано или поздно жизнь принёсших клятву превращалась в сплошной кошмар, а хозяева съезжали в полное исступление от ощущения всевластия. Не все, где-то семь из десяти. Как ни странно, женщины оказывались куда большими садистками, чем мужчины. Тогда на эту тему были написаны горы трагедий, драм и трактатов, и ещё больше — как её обойти. Способа так и не нашли. Вернее — нашли один: поклясться и быстренько слинять куда подальше. Но к тому времени, как господин съезжал с ума и запрещал бегство, не все это осознавали и успевали. А уж если хозяин решал искать и находил такого беглеца, сам понимаешь во что превращалась его жизнь. Что интересно — клятва не может быть обоюдной, при полном любви и согласии в семье принести её мог только один из супругов. Не может быть передана хозяином другому лицу. И не может быть остановлена никаким другим лицом, если кретин уже изъявил желание клясться. Передумать он может только сам. Текст тоже не особенно важен. И убить хозяина нельзя — удар или просто не наносится, или рикошетит. Многие пытались избирать именно такой способ самоубийства. Иногда получалось. После понижения магической составляющей продавшиеся в рабство идиоты уже могли сопротивляться хотя бы самым неприемлемым приказам, а сейчас она практически и не действует, соответственно, про неё если и помнят, то считают красивым пустяковым обрядом. Надо было все литературные произведения, где она упоминается, запретить, а лучше сжечь. Не подумали. Да их и слишком много. К счастью, не все знают, что для усиления действия надо выпустить как можно больше крови. Литр обеспечит почти полное подчинение и сейчас, но кто ж столько ждать будет?
— А Фима сам-то осознаёт, во что вляпался?
Мих пожал плечами. И огляделся. Не нравится мне это.
— По-моему, нет. Хотя должен бы, при таких-то знаниях. Но не приказывать же мне ему что-нибудь совершенно абсурдное, чтоб мозги прочистить? Где я тебе здесь найду подходящий сортир и зубную щётку? К тому же маг он потрясающий, сейчас таких уже и нет почти, вполне может пригодиться. А если научить его еще не выёживаться, так и вовсе нормальный мужик получится.
— Маг потрясающий? — удивился я. — В двадцать-то пять лет?
— Ему такие же двадцать пять, как Роксане двадцать, — Мих по-прежнему отстранённо скользил взглядом по сторонам дороги.— И гонор у него даже заметно меньше возможностей, только меня это всё равно раздражает. А теперь, Витёк, давай на место и повнимательнее там. В случае чего, постарайся уложить Акуру и залечь за неё. Не получится — спешивайся и прячься за лошадь. В самом крайнем случае, попытайся прикинуться трупиком. И не расстёгивай куртку, я всё ж не зря на неё полдня потратил. Прыгай с лошади, как только Роксана крикнет.
Обрадовал. Сам я ничего в лесу не увижу, но я могу следить за ним и хотя бы среагировать, если меч занервничает.Так он уже нервничает. Мания преследования моментально забыла про клятву и принялась рассматривать деревья по бокам дороги, сбивая дыхание и колотя сердце о рёбра.
Через час мы перегруппировались — Цветик выехал вперёд к Роксане, а Мих переместился назад, к колдуну. Я ехал один посередине, чувствуя себя господином и повелителем, которого сопровождает почётный эскорт. Ещё через полчаса вперёд отправили Фиму, а назад перебазировалась Роксана. Когда я оглянулся в очередной раз, Миха в седле не оказалась — Роксана вела в поводу Серого. А я и не заметил, как он исчез.
Стрела прилетела слева и прошла мимо колдуна. Вторая вонзилась в дерево сбоку от меня.
Мы резво попрыгали с лошадей, но на этом артобстрел прекратился. Надо будет обзавестись шлемом, подумал я, прячась за Акуру и доставая топорик и кинжал. И бронежилет не помешал бы.
Цветик вышел вперёд, внимательно разглядывая дорогу, а вот Фима рванул назад, отпустив лошадь, и в несколько прыжков оказался рядом с Роксаной.
— Дурак, — зашипела Роксана, — вперёд иди, сзади я прикрою!
— Нет, — страстно забормотал Фима, — моё место рядом с вами! Счастлив буду закрыть вас собой от стрелы!
— Кретин, кобылу упустишь, за нами всё равно не успеешь! Вперёд пошёл, тупица! Ты ж боевой магии обучен? Вот ей и прикрой, а то меня пришибут здесь, пока ты собой закрывать будешь!
— Понял, вперёд! — воскликнул Фима и под его команду на нас рвануло не менее двух дюжин лохматых и бородатых мужиков с ножами и дубинками в руках.
Акура взвилась на дыбы и выдернула повод из рук, кидаясь вправо. Впереди Ласка и тощая кляча рванули в разные стороны, оставляя меня без прикрытия. Цветик принял на себя первых пятерых нападающих и я с запозданием осознал, что они все уже лежат на земле со свёрнутыми шеями. Двигался он для такого роста с необычайной скоростью. Фима встряхнул рукой, дорогу накрыл раскат грома, запах удушливого дыма и горящей плоти. Увидев перед собой перекошенное лицо с половиной носа, волосатую грязную кисть, замахивающуюся на меня ножом, я нырнул вправо под занесённую руку и левой вонзил кинжал в нападающего. Выдернуть его я не успел. Зато левая рука освободилась, и в удар по челюсти я вложил всю свою силу и навыки. Если рассматривать разбойников как особо шустрых зомби, это совсем не страшно. Время остановилось и потекло вязким сиропом. Звуки исчезли полностью. Фима обернулся и бросил назад заклинание — меня зацепило воздушной волной. Спереди словно в замедленной съёмке надвигался оборванный мужик с ножом. От него должно вонять, но запаха тоже нет. Я встретил его ударом кулака и достал уже падающего разбойника топориком по груди. Стрела царапнула куртку, задела железную нашлёпку и ушла влево. Мимо уха пролетел кинжал — заметил его боковым зрением. Надо выдернуть свой из живота первого грабителя. И топор. Быстрее! Кинжал вышел легко, топор застрял. Еще стрела. Мимо, но может зацепить Роксану. Оглядываюсь — пери совершенно спокойно достаёт из седельной сумки очередной метательный нож. Значит, не ранена.
