Фима глянул в конец страницы и позеленел, едва не разорвав пергамент.
— Какая сука это сочинила?! — взвыл он.
— А там написано, — безмятежно отозвался Мих, — листик-то переверни...
— Донесение наместнику Анделиенариадериэлю от агента дюжина-дюжина-восемь Усладириэль Светлоликой, — зачитал Фима. — Это не подстава?
— Не-а, — отозвался меч. — Она следила за тобой, мои люди — за ней... Подлинность подписи и почерка можешь потом проверить, и там ещё личный шифр с магической защитой.
Фима провёл рукой над листом.
— Вот дрянь! — сплюнул он в сердцах. — Илен!
В кабинет влетел секретарь-охранник и вытянулся по стойке смирно.
— Илен, — очень доброжелательно улыбнулся король, — скажите, какое у нас сейчас самое отдалённое вампирье поселение?
— Зандерили, — резво доложил охранник, — пять дюжин дней конного перехода на северо-восток, расположено на болотах, по данным трехдюжиннолетней давности насчитывало до куля жителей!
— Так вот, Илен, — Фима улыбался всё доброжелательнее и доброжелательнее, — корона срочно нуждается в опытнейшем агенте в этом поселении. Пишите указ о переводе туда агента дюжина-дюжина-восемь Усладириэль Светлоликой. В её обязанности входит написание ежедневных отчётов о поведении жителей этой деревни. Подробно документированных, не менее чем по два мешка рун в каждом, и на три ближайших куля лет. Письменные принадлежности выделяет корона, а пергамент или бумага для докладов — за счёт агента, пусть организует производство на месте. Не разбирать же мне каракули на бересте. И сделайте ещё копию указа.
Илен подошёл к столу и резво написал указ и копию.
— Легенда? — осведомился он.
— Сбор материалов для диссертации на тему "Социальный уклад, быт и нравы вампирьей общины, и их эволюция на временнОм интервале в три куля лет", — ни на секунду не задумался Фима, подписывая листки, — диссертацию агент и в самом деле может написать, я не возражаю. Найдите агента, она в городе, вручите ей копию указа, пусть отправляется немедленно. И не забудьте снабдить агента мешком гусиных перьев и двумя бадьями чернил.
— Будет сей момент исполнено, — отчеканил секретарь, — давно пора!
И исчез за дверью.
— Ну вот, — вздохнул Мих, — а теперь отсыпаться, и завтра выезжаем на свадьбу. Днём наверно, поспать охота... Хотел по реке, но куда лошадей девать? Виктор, подарок не купил?
Я огорчённо развёл руками.
— Вот и я не знаю, что подарить, — согласился меч, — что им может пригодиться? В воде-то?
Мы ещё немного потолковали насчёт подарка, и я всё-таки рискнул спросить:
— Мих, а кто на царствии-то останется?
Кинжал остановился в миллиметре от столешницы.
— Витёк, иди отдыхай, и... — ответил меч так ласково, что "...ди" я услышал уже за дверью, утирая пот со лба.
Через минуту меня догнал Фима и принялся читать мораль:
— Виктор, как тебе не стыдно, нельзя же быть таким бестактным... Он только-только немного в себя пришёл...
Вопроса, кто останется править, я ему не задал. Не захотел показаться бестактным. Надеюсь, всё же Мих. Самое разумное. Может, он коронуется после возвращения со свадьбы? Или короновался, пока мы в городе извращениям предавались?
Мы с Фимой вышли в сад — просто посмотреть на звёзды перед сном и подышать воздухом — спать, в отличие от меча, мы не сильно хотели. Было тепло, траву шевелил лёгкий ветерок. Где-то на другой стороне замка нежный девичий голос выводил... У меня перехватило дыхание. Ностальгия проснулась и повисла на шее, безжалостно сдавив горло.
"Как бы мне, рябине, к дубу перебраться..." — проникновенно пела Роксана.
— О чём поёт, знаешь? — спросил Фима, глядя в моё перекошенное лицо.
— Знаю, — выдавил я, — песня про девушку, которая никак не может соединиться со своим возлюбленным. Никогда не понимал традиции петь её на свадьбах — тоскливая очень.
— Тоскливая, — печально согласился Фима. — Я пойду, ты как?
— Я тоже, — ответил я. Слушать Роксану сил не было.
Мы уезжали днём. За воротами нас ждали наши осёдланные лошади — Феррари, Серый, Акура и Ласка. Неподалёку гарцевал отряд эльфов — более трёх дюжин. Некоторые собирались отколоться от нас по пути и свернуть домой, некоторые пожелали проводить короля на свадьбу. За эльфами ехали вампиры — на седле у каждого сидело по симпатичной девчонке, ещё с полдюжины девиц ехало сзади на лошадях. Дурочки млели и блаженно улыбались. На отдельной лошади вампиры везли великий артефакт — Фима подарил им бочку-самогонку на память, в залог будущей дружбы и тесных экономических отношений. Крылатые романтические красавцы смотрели на артефакт так, как влюблённые девицы смотрели на их бледные лица с горящими глазами.
Мих стоял рядом с Серым, дожидаясь, пока мы подойдём к своим лошадям. Выглядел он заметно лучше, выспался, наверно. Я похлопал Акуру по шее и собрался поставить ногу в стремя...
— Злат, подожди, Злат! — донёсся от ворот крик Роксаны.
Красотка подбежала к Злату и протянула ему кожаный мешочек.
— Держи, — выдохнула она, — это ещё и моя доля с судебного процесса. Пусть твоей Златке пойдёт, ладно? Вдвоём на эти деньги пару приличных домов построить можно... Давай, женитесь, и детишек вам побольше!
Она подпрыгнула и чмокнула Злата в щёку. Потом резко отвернулась, сделала шаг назад, застыла, крутанулась на каблучках и с рёвом повисла у Миха на шее.
Я поднял взгляд. Шагах в десяти позади нас стоял Гоша и смотрел на Роксану. .
Глава 29. Каждому клинку — свои ножны
В которой раздел имущества предшествует двум свадьбам.
Виктор
Я поднял взгляд. Шагах в десяти позади нас стоял Гоша и смотрел на Роксану.
Хлюп-хлюп.
— Мих, милый, ты пойми, я не могу его так оставить, он такой ранимый, хрупкий, ему же надо помочь управлять страной, кто поможет, как не я...
Хлюп-хлюп.
Ну да, а без тебя он пятнадцать лет никак не справлялся.
— Михушка, ты только не переживай, пойми, ты сильный, смелый, сам со всем справишься, а он... о нём заботиться надо, он такой... такой... такой... беспомощный, как же я его оставлю?
Хлюп-хлюп.
Ну да, беспомощный — демона в бараний рог скрутил и двенадцать с лишним лет на цепи держал.
— Он же как меня увидел, сразу влюбился, слова грубого не сказал, а портреты какие? А смотрит как? Как же я его брошу, он же меня любит, меня никто так не любил...
Хлюп-хлюп.
Ну да, двенадцать лет женщин не видеть — в первую же попавшуюся и влюбишься.
— Мих, ты же психопат, с тобой жить нельзя, помнишь, как ты в меня семьдесят два ножика бросил? Я тогда и дышать и шевелиться перестала, боялась, дёрнусь и под лезвие подставлюсь? Помнишь?
Хлюп-хлюп.
Ничего подобного, я был в абсолютно здравом уме и твёрдой памяти: мне просто захотелось узнать, сколько ножей и с какой скоростью в тебя надо метнуть, чтоб ты перестала наконец визжать. Кто ж виноват, что ты заткнулась ровно на семьдесят втором? Могла бы и на втором замолчать. Нет, надо меня психопатом выставить было.
— Мих, ты только не переживай, слышишь? Ну скажи мне, что ты не переживаешь и не запьёшь с тоски? Ты не очень переживаешь? Не очень?
Хлюп-хлюп.
Не очень. Так, укол по самолюбию. Отсрочка от женитьбы даже где-то радует — не готов я ещё к серьёзным и длительным ... Догулять бы надо.
— Да не очень. Так, небольшой укол по самолюбию, переживу. Можно подумать, это у тебя первый Гоша.
Но точно последний. Впрочем, я ещё могу и передумать... будет тогда не последний Гоша, а предпоследний...
— Что-о??? Как не переживаешь?!!! Я всю ночь не спала, думала, ты страдаешь, а тебе, гад, всего-навсего укол по самолюбию?!!!
— Да? Так тебя можно поздравить? Я так наоборот — первый раз за всё время хорошо выспался.
— А-а... что? Тупая бесчувственная скотина!
Сейчас обзовет кухонным ножиком.
— Ножик кухонный! Я страдаю, а тебе всё равно!!! Мог бы и сделать что-нибудь!!!
Да прям сейчас, разбежался. Делать мне больше нечего — хватать тебя за руку и тащить с собой. А потом всю жизнь выслушивать, что разбил твою высокую и чистую любовь с прекрасным парнем. Лучше я пяток лет подожду, а там сама придёшь. Кто ж тебя дольше выдержит? Только я и выдержу. Если не передумаю. Тьфу, махать мечом куда проще, чем решиться на совместную жизнь с одной-единственной. Так что и ты погуляй ещё, и я пока оторвусь по полной.
— Не понял, я думал ты переживаешь, что я могу страдать. Так я вполне спокоен, что тебе опять не нравится? Или ты страдаешь от того, что я не страдаю?
— Скотина! Тупица! Железяка! Так я пошла?
Зато хлюпать перестала. Злиться полезно.
... И, кажется, я теперь знаю, как вас обезопасить... Ты примешь это за издёвку и утончённую месть. Может, это так и есть?
— Георгий! — кричу я и, отцепив Роксану, иду к нему. — Георгий, я хочу просить тебя об одном одолжении.
Жестоко. Неужели я так взбешён и ревную? Просто потому, что меч — разрушает, а кисть — творит?
— Ты увёл у меня женщину, на которой я собирался жениться после этого похода.
Бледнеешь, стерва? Я и правда собирался. Две свадьбы бы и сыграли.
— Но ты вернул мне свободу, — как двусмысленно это звучит, самому нравится, — и я хочу просить тебя принять мой прощальный дар. Твои навыки владения мечом никуда не делись после изгнания тёмного. Это теперь навсегда с тобой. Я хочу быть уверен, что с Роксаной ничего не случится. И в случае чего ты сможешь её защитить. Ты сейчас безоружен. Возьми от меня в подарок этот клинок — в этом мире он лучший, я сам его ковал.... Возьми меч, Светлый Владыка!
Опускаюсь на одно колено, протягиваю ему клинок.
— НЕТ ! — орёт Гоша и прыгает от меня назад.
— Георгий, это не я. Это очень хороший меч, и всего-то. Он не сломается, не затупится, специально сделан под твою руку, но в бой он не поведёт и своим владыкой тебя не сделает. И в случае чего ты сможешь защитить им и себя и Роксану.
Скорее — себя. Она и сама за себя постоять сможет.
— НЕТ! Георгий, не смей! — это Виктор, бежит к нам, отталкивает меня от повелителя...
Так мне и не поверил. В очередной раз идиотом выставил... А я всего-то хотел, чтоб клинок Роксане почаще обо мне напоминал...
Картинка мелькнула и исчезла. Нет. Нельзя. Я ковал его для Георгия, но он никогда не поверит, что этот меч не опасен. Не поймёт, обидится. Никто из них не поверит. И они правы — мало ли кто может прийти в моём облике. Знал ведь, что не смогу вручить ему этот подарок. Так делал — душу отвести. А получилось неплохо. И никому из них не смогу его подарить — разве Злату. Но ему он не нужен. Жаль, клинок-то и правда лучший в этом мире.
Сделаю гравировку, загоню гному в Пореченске за бешеные деньги. А Гоше пришлю гномьих и эльфийских красок. Анонимно. Пусть экспериментирует.
— Так я пошла?
— Иди, а то Гоша извёлся весь. Не заставляй парня мучиться. Ждёт ведь.
Гоша, да что ж ты смотришь на меня так виновато, это я у тебя прощения просить должен. И знаешь ведь, с кем связался. Надо же — сразу понял, как увидел. И не испугался. Ты уже был прекрасным правителем. И будешь ещё. Что с Роксаной, что без неё. Потому что тоже ведь знаешь, чем всё закончится, а вот не попробовать не можешь.
Ксюха, я не скажу тебе, что буду тебя ждать. Но я буду. Верность, правда, хранить не обещаю. Но ждать буду, не привыкать. Иди.
— Ладно, ребята, садимся на лошадей, и с ветерком да и на свадебку.
Злат, будем надеяться, тебя-то твоя Златка дождётся. И Виктора тоже дождутся. Надеюсь. Да не смотрите вы на меня так!
Дорога мягко ложится под копыта, солнце припекает почти терпимо, ехать вдоль реки — одно удовольствие. Серый с Феррари по скорости не потягается, но мне и не надо. Русалки спят ещё. Нет, вон одна, высунулась, рукой машет. Интересно, а как оно — у людей с русалками? Тьфу! Придёт же в голову такая тупость! Кто там? Разбойнички? Хорошо бы! Никакого меча — только кулаком! Ну и ногами, ногами... Оторвусь по полной. Вот гады — слиняли, как только эльфийскую охрану заметили. Не придётся мне сегодня подраться, кто ж на такой отряд напасть решит. Догнать? Поди ещё докажи, что они разбойнички. Может, свернуть куда — диких вампиров поискать? Найдёшь их, как же, только зря время потеряем. Кому бы рыло начистить? Витька я уже бил, ну и он меня, Ксюха классно перепугалась... Стоп, о чём-нибудь другом. Фиму — нельзя, с охраной и вампирами тоже не подерёшься. Не судьба мне сегодня драку затеять, придётся ревность работой глушить, не спиртом же. Дров пойду нарублю. Нет, чтоб обрадоваться, смотрят на меня, как на прибабахнутого... Я вам дрова приволок, а вы глаза отводите! Придурки!
Фима, как всегда, на высоте, как у него так вкусно получается? И ведь ни капли магии. Надо будет попросить его, чтоб взялся на свадьбу готовить. Надо же, не успел. Злат краснеет и гудит:
— Фима, это... вкусно очень... Ты это... на свадьбу моим готовить не поможешь?
— Конечно, — скромно улыбается его величество. — Сочту за честь.
По лошадям и вперёд. Нам ещё скакать и скакать.
По ту сторону гор мы расстались с вампирами и дюжиной эльфов, догнав по пути десятка два телег с эльфийками.
Вторник — пятница
По ту сторону гор мы расстались с вампирами и дюжиной эльфов, догнав по пути десятка два телег с эльфийками. Горький опыт короля ничему не научил, он по-прежнему позволил всем желающим с ним раскланяться и облобызать руку. Вот только новую мантию просто снял и отдал девушкам — порвать на талисманы. Когда же телеги остались позади — достал из скатки ещё одну. С охранников плащи он больше снимать не рискнул. Наверно, обвинений в этом, как его... забыл... опасается. Придумают же идиотизм, а? И название ещё дадут. По мне — так это чистое использование служебного положения. Впрочем, плащи новые он охране наверняка за счёт казны выпишет, так что и здесь подкопаться не к чему.
Ко всему прочему его величество попросило отъезжающих эльфов и вампиров присмотреть за эльфийками и помочь им добраться до дома, потому как негоже женщинам одним без охраны путешествовать, да и всё равно им всем по дороге. Эльфы просияли во всех смыслах, а вампирьи невесты поджали губы и скорчили гримасы, но возражать не рискнули, сражённые таинственными клыкастыми полуулыбками женихов. Впрочем, уехали они все вместе и вполне довольные.
Мы мчались ещё три дня вдоль реки. Против ожидания, Мих всю дорогу вёл себя совершенно прилично, морды бить никому не рвался и пил не больше других — разве только дрова рубил с остервенением.
Свадьбу решили гулять на берегу возле славного города Пореченска, гонцов к родне Злата Мих, как выяснилось, послал ещё загодя, так что километра за два до стен города встречала нас шумная толпа людей и родственников жениха. Поди их отличи, в человеческом-то облике. Горели костры, стояли полевые кухни, шалаши и шатры, лаяли собаки — собаки ли? — и распевали певцы, аккомпанируя себе на гармошках и гуслях. Злат привставал на стременах и всю дорогу глядел на реку.
Было тихо, русалки не показывались, хотя ночами регулярно передавали, что невеста ждёт и готовится к свадьбе. Не может быть, если ещё и Злата бросят, это уже ни в какие ворота не полезет. Останусь тогда только я, и, если Мих всё же вернёт меня домой, а там... да не может быть — неужели Ленка за три месяца меня забыла? Как там Фима говорил — любовь с первого взгляда? Распущенность это, а не любовь с первого взгляда! Если и мысли не допускать об измене — никакая любовь с первого взгляда тебе не грозит! А если её искать, любовь эту, так и будет она каждую дюжиницу с первого взгляда, а то и чаще! А то я в отделе не слышал, как наши дуры по телефону любовь с первого взгляда обсуждают. Потому ни одна и не замужем. Что это я? Мне, вроде, семидесяти нет ещё, да и до трёх дюжин не так близко. Миха со Златом жалею, что ли? Так Злата жалеть ещё рано.
