С этими словами атаман достал огромный кусок настоящей ветчины и принялся нарезать её на разделочной доске, объяснив, что он не любитель оленьего и лосиного мяса, и вообще дичь — это изыск буржуев, для нормального питания существует свинина и говядина. Откуда-то появилось немалое количество бутылей и бочек, и я принял решение спешно оттянуться по полной, чтобы потом во всеоружии встретить кулинарные изыски Роксаны.
Понедельник, вечер
— И вот приехал я с друганами на хату к товарищу одному, — Гарик прихлёбывал из кубка, закусывая маринованным чесноком, — ты не стесняйся, ешь больше, у нас у реки целое хозяйство — и дома, и свиньи, коптильня своя, всё экологически чистое! — глядь, у папани его коллекция оружия — зашибись! Три комнаты специально отведены! Есть муляжи, есть новодел, а есть и старинное, закачаешься! И этот гад, — он указал на Миха, — со стены мне подмигивает и говорит, "а слабо, говорит, ребятам своё искусство показать? Никто из них, говорит, и не представляет уже, как мечом-то сражаться! Не знает, говорит, моя рукоять здесь настоящего хозяина! Не хочешь ли попробовать?" — искуситель, блин, профессиональный! Огляделся — пока я на красоту его любовался, ребята наливать пошли, думаю — только подержу! А хорош — закачаешься, в руки взял — баланс идеальный, дизайн — глаз не оторвёшь, где папаня Толиков и выкопал такой! А я ж на историческом фехтовании с детства помешан, да и настоящим увлекался... И так махнул, и этак, блаженство! На стену обратно повесить — ну преступление, оторвал от сердца, повесил, вышел к ребятам — блин, никого! Я обратно — и меча на стене нет, охренеть! Дверь открыл — на деревенский двор вышел, думаю, повезло так повезло, и тут гад этот в руке появляется, "пойдём, говорит, Тёмного властелина мочить, трон завоёвывать"! Ага, сейчас! Ты бери ещё, не стесняйся! Всю жизнь мечтал в лес перебраться, по тропам ходить, купчишек шмонать, до сорока лет дожил, и променять такую свободу на какой-то вшивый трон? Да ни в жисть!
Мих старательно поглощал ветчину, не глядя на парня. Роксана строила мне глазки.
— И чем всё закончилось? — спросил я, сооружая себе восьмой бутерброд. К тому же пиво у разбойников оказалось просто восхитительным.
— Чем-чем, — отозвалась Роксана, — расплевались они. Мих обратно ушёл, я тоже — чего я в лесу забыла — а Игорь здесь остался, с шайкой...
— Да не так всё было! — обиделся атаман. — Витёк, ты чего самогонку не пьёшь? Трезвенник? Ну-у... пиво несерьёзно... Я ж сначала в деревню подался, местность разведал — с таким-то мечом мне никто не страшен! Потом войско собрал, посёлок свой создавать начал — километров тридцать отсюда, могу показать — а Мих, паразит, только одно лямит "пошли Тёмный меч крушить". Два года мы с ним грызлись, на втором нас уж Роксана нашла, и туда же "хочу в царицы, пошли Тёмного уделаем"! Хороша, слов нет, а готовит как, не пробовал еще? Пальчики оближешь! Только я до счастья своего дорвался — не бросать же мне свой лес ради прихотей ... эээ... пусть даже и такой красавицы. Ну Мих и психанул, "ухожу", говорит, веришь, я с ума чуть не сошёл? Такого меча у меня и не будет никогда больше... Он и невесомым становиться может, и длину менять, и заточку! Надо — и в катану превратится, и в рапиру! Да ты сам узнаешь... Двое суток думал, а не пойти ли с ним Владыку уделать, да только что потом? Ну убьём мы этого властелина — он же от меня не отвяжется, править заставит... Э! Ведро самогонки жахнул — "не пойду, говорю, уходи, давай только как люди простимся!" — квасили мы с ним всю ночь, а утром ушёл он, а я даже не проводил его до тропы, упился так с горя! А сейчас, видишь, и не узнал его... Так мы в темноте пили, мне простительно...
— Как, упился с горя? — взвилась Роксана. — А кто мне всю ночь в любви объяснялся? Рыдал, "не бросай меня" говорил? А утром обложил его матом, а у меня на шее повис? А теперь песни поёшь, что расстаться с ним не мог...
— Роксаночка, ну не мог же я перед оружием свою слабость проявлять, а? — атаман, по-моему, только что прикончил третью бутыль самогона. — А перед дамой вроде и не стыдно... А теперь дело прошлое, уж сколько лет прошло,так и правду сказать можно...И я не жалею, что здесь остался. Табака только нет. Конопли полно, а табака нет, ну что ты будешь делать! Искал-искал заменители, не нашёл пока... Ну и ладно, какой же это рай, если совсем мечтать не о чем? Здоровье мне Мих восстановил, ещё лет на пятьдесят должно хватить... Мих, ты не сердишься, что я тебя тогда так облаял? Ну и молодец...Ты ж тогда тоже в долгу не остался... Витёк, а ко мне не хочешь? Нет? Ца-арём хочешь стать? Ну и то дело.
Я не хотел стать царём. Я хотел домой. А отсюда я домой точно не попаду.
На наше счастье Мих оставил свою идиотскую привычку выступать в поход на ночь глядя. Мы честно отыскали ещё пару деревьев, куда и забрались ночевать по верёвочной лестнице. Я думал, Игорь ляжет со мной, захочет расспросить о новостях из дома, но ничего подобного, он остался у костра с Михом, демонстрируя тому собственноручно выкованный меч и весьма конструктивно воспринимая разгромную критику. А арбалет этот проходимец похвалил. Роксана пыталась залезть со мной на одно дерево, но я благоразумно сказал ей, что раз вот именно это дерево ей так понравилось, то я пойду на соседнее. Насесты имели достаточно высокие бортики и мягкие тюфяки, так что спал я совершенно спокойно.
Вторник, утро
Утром Игорёк накормил нас щедрым завтраком, куда входили бутерброды с сыром, ветчиной и настоящим сливочным маслом, яичница с беконом, тушёная говядина с чесноком, и пшённая каша, молоко, самогон и компот из местных фруктов и трав. Чая здесь тоже не знали. Напоследок атаман изъявил желание сфотографироваться на мой телефон, бесчисленные функции которого я ему вчера спьяну подробно расписывал.
— Ты не жадничай, — уговаривал меня Гарик, — от десятка фоток аккумулятор всё равно не сядет, а телефон здесь тебе всё равно ни к чему. Только как фотоаппарат и использовать! Дома включишь, посмотришь, меня вспомнишь!
Я сфотографировал настойчивого атамана в обнимку с Михом, с Михом и Роксаной, с мечом собственной атамановой ковки, с арбалетом его собственного производства, Миха с арбалетом в руках (меч он в руки брать отказался, сказал, что тот его недостоин), поясной портрет Роксаны в блузке почти нараспашку, дерево, где мы ночевали, скульптурную группу "Вертел и очаг" — и на этом атаман, наконец, успокоился. Зато влезла Роксана, потребовав, чтобы я немедленно продемонстрировал ей, как данные фото отправить ко мне на почту. Я попытался объяснить ей смысл фразы "вне зоны действия сети", но пери надула губки и явно собралась заплакать. Проще было уступить. Уступлю в малом, решил я, авось отвяжется. Пока я тыкал пальцами в кнопки, дива висела у меня на плече, старательно прижимаясь одной грудью к спине, а другой толкая под локоть. Будучи уже восемь лет как примерным семьянином, про такие уловки я давно забыл и теперь не знал, как реагировать.
Напоследок Гарик нагрузил нас провизией и подробно объяснил Миху по какой тропе мы должны идти, чтобы найти плот, которым иногда пользуются разбойники для торговли с жителями деревень на том берегу реки.
Вторник, день и вечер
После встречи с обаятельным атаманом мне резко полегчало, возможно, потому, что я впервые как следует поел за последние пять дней. В конце концов он живёт здесь уже семь лет, и пока не отравился, не замёрз, не нарвался на бешеного волка, не подцепил холеру или дизентерию и не похоже, чтобы каждые полгода болел гриппом. Может, всё не так страшно?
По еле заметным тропинкам Мих почти бежал. Тренажёрные залы я, конечно, как и положено всякому уважающему себя человеку, посещаю раз в неделю, но угнаться за ним, перепрыгивая через постоянно выползающие на тропинку корешки, не мог никак. Раз десять я просил его остановиться и передохнуть. Роксана молчала, дышала ровно, потом не истекала и ещё умудрялась игриво посматривать на меня.
Наконец меч соизволил остановиться на привал. Костра не разводили, наскоро прожевали разбойничьи бутерброды и запили пивом из фляг, после чего Мих в резвом темпе опять побежал вперёд.
Мы бежали до вечера. Стояла жара, лесные травы истекали запахами, которые не выветривались из-под полога леса. Счастья от упоения чистым кислородом, настоенном на целебных травах я не испытывал. Счастья от прихлопывания мошек, норовящих сесть на лицо — тоже. Куртку я снял и сунул в вещмешок. Хотелось пить, но Мих всё не останавливался. Я вляпался в обрывки разорванной мечом паутины и на полубегу пытался стереть её с лица. Наверху в кронах что-то пело, чирикало и щебетало, почти как Роксана на каждом привале. Зато я поправляю здоровье и тренирую дыхалку, утешал я себя, цепляясь за корни на очередном повороте.
Я как раз собирался вымаливать у Миха очередной отдых, когда заметил сбоку в траве серую морду, внимательно нас рассматривающую.
— Не оборачивайся, — послышалось сзади. — Делай вид, что их не видишь. И молчи. Если это соглядатаи общины заречных или диких оборотней, то связываться с ними себе дороже.
— А если нет? — выдохнул я. В боку кололо и говорить было сложно.
— Если нет, то до реки ещё часа два, ты, дружок, еле тащишься, а нам надо было засветло переправиться, кто ж знал, что ты после пары километров никакой станешь! И этот придурок Гарик со своим гостеприимством... Хотя еда вкусная.
Темнело для меня почему-то гораздо быстрее, чем вчера — наверно со страху.
Листья снова начали приобретать сине-серый оттенок, а по обочине тропы зажглись жёлтые точки. Я насчитал пять пар. Интересно, это луна отражается или глаза у них сами светятся? По-хорошему, надо бы женщину поставить в середину, но тогда я вообще могу отстать и потеряться. И в этот момент волки прыгнули. Я успел увидеть летящую сбоку на Миха тень и в ту же секунду почувствовал как по левой руке полоснули ножом, разорвав рубашку.
Огромная псина лежала на траве у моих ног, перебирая лапами. Я отшатнулся, Роксана сзади перехватила меня и толкнула вперёд. Впереди на тропе тоже лежал обезглавленный волк, назад я оборачиваться не стал. Желтые точки медленно гасли в траве.
— Фу, — произнёс Мих с отвращением, — до чего волчью кровь не люблю, руки от неё у меня чешутся. Аллергия, что ли? И воняет она противно. Ещё прыгать будем?
Как ни странно, оставшиеся звери решили прыгнуть. Прыгнули они одновременно и так же одновременно упали, не долетев до Миха двух шагов. В темноте ничего, кроме двух смазанных теней я не увидел, поэтому логично предположил, что Мих или Роксана сняли их на лету кинжалами. Правда, останавливаться, чтоб выдернуть оружие, мы не стали и побежали дальше. Бежать мне теперь было очень легко. Ничто так не способствует открытию второго дыхания, как ожидание нападения из-за кустов.
Вторник, ночь
Приближение реки я почувствовал на своей шкуре — комары напали с остервенением, умудряясь прокусывать даже кроссовки. Левую руку саднило — волк проехался по ней зубами, прорезав кожу, но сильного кровотечения не было — просто глубокие царапины. Выкроив минуту передышки, Роксана перевязала меня, а я надел куртку, но даже плотная джинса за три с половиной сотни баксов этих тварей не остановила. Интересно, думал я на бегу, бешеный ли это волк и не малярийные ли это комары. Их, вроде, можно отличить от обычных по посадке, но, во-первых, в темноте не видно, а, во-вторых, я никогда не задумывался над тем, как правильно должен сидеть на щеке комар. Кроссовки стали ощутимо увязать во влажной земле, и мы вышли к реке.
Луна светила так ярко, что почти вся гладь реки блестела жидким серебром. Берег с нашей стороны обрывался в воду, противоположный же был гладок и безмятежен.
Никогда не думал, что полная луна даёт столько света — видно было даже деревья на том берегу. На середине реки хвостом плеснула рыба, ещё и ещё, я разглядел даже как отражается луна на её чешуе. Здоровенная рыбина, щука, не иначе. Облака осторожно обходили луну, и я смог разглядеть и комаров. Но вопрос об их принадлежности к малярийным по-прежнему остался открытым.
Ребята покрутили головами, и, переглянувшись, дружно повернули направо. Шагов через десять мы нашли плот и принялись стаскивать его в воду. Плот упирался, мазал нас грязью и гнилью, колол руки щепками, но в итоге сдался. Состоял он из брёвен, покрытых дощатым настилом, размером где-то два на три метра. Как нам удалось спихнуть его в воду, я так и не понял. Первой на него изящно запрыгнула Роксана. Мих сбегал за шестом и остановился рядом со мной, видимо, размышляя, что безопаснее — шагнуть на плот и ловить меня оттуда, или стоять здесь и караулить, чтоб на меня никто не напал, пока они с Роксаной будут ждать моего прыжка на борт. В итоге он тоже оказался на плоту. А я на берегу. Подумаешь, шагнуть-то всего полметра. Луна светит, всё видно. Тут плот тронулся, и я чуть не сел на шпагат между бортом и берегом. Мих принял правильное решение — втащить меня на доски не составило для него большого труда. Мысль о том, как они с Роксаной в душе надо мной потешаются, я упорно гнал. Раз они меня до сих пор не бросили — я им зачем-то нужен. Вот и пусть терпят.
Я сел на доски — стоять было страшно, Роксана примостилась рядом — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что тебя клеят, вот только почему меня, а не Миха? Мих спокойно стоял и отталкивался шестом. Я изучал луну и облака, стараясь извлечь из своего положения какие-нибудь положительные эмоции. Будь я волком — завыл бы на это жёлтое блюдце от тоски по дому. Хочу к телевизору, хочу к компьютеру, хочу с женой в тёплый и уютный кабак, на работу хочу, выпустите меня отсюда!
Плот наткнулся на бревно, рядом плеснули щуки.
— Ах вы паразиты! — послышался визг за бортом, — у меня мужик и так никудышный, а вы его по голове огрели в самый интересный момент! Как я его теперь в чувство приводить буду? А ну как потонет?
Снова плеснуло, и нас окатило водой. Я ползком рванулся к борту — надо же вытаскивать человека, раз его угораздило на плот натолкнуться.
Не успел я наклониться к воде и протянуть руку, как Мих с Роксаной вцепились в меня и поволокли назад.
— Успокойся, — шепнул меч, — никто не тонет, это русалки шутят. Не заставляй нас за тобой нырять, там мокро.
— А не фиг связываться с тритонами, которые под плот кидаются, лишь бы от супружеских обязанностей увильнуть, — съязвила Роксана. — Или на тебя никто больше не позарился? Так ты подплывай утречком, я тебе пару фокусов покажу — вся река твоя. А теперь забирай своего импотента и вали отсюда, не мешай плыть повелителю Светлого меча!
— Ах ты дрянь! — завопила русалка. — Я тебя вспомнила! Это ты десять лет назад у меня мужика увела! Я его только-только заманила, только в воду зашёл, а ты купаться припёрлась! И три ночи мне назло с ним на берегу развлекалась! Тогда ещё половина тритонов побросала своих невест и жён и приплыла на тебя глазеть! Девочки, кто у нас тут плывёт! Ну-ка все сюда, сейчас мы эту стерву искупаем!
Через несколько минут плот начало раскачивать, а потом со страшной скоростью поволокло вниз по течению. Мих изо всех сил упирался шестом, пытаясь направить его к другому берегу. Роксана заливисто смеялась, а я нашёл выступающую доску и вцепился в неё мёртвой хваткой, стараясь не скатиться в воду.
