— Не скажи. Если взять хакеров, в душе они настоящие драконы.
— Думаю, это обманчивое впечатление, — вмешалась в разговор Нехалления. — Ты видел их только в бою или перед боем или после, а в таких случаях светлые чувства отходят на задний план.
— Ты намекаешь, что у меня светлые чувства всегда на заднем плане?
— Нет, ты добрый и хороший, но для тебя совершенно неважно, что о тебе думают окружающие. Иногда я завидую тебе, но чаще я жалею тебя.
— Почему?
— Потому что тебе неведомо, что такое любовь. Это чувство тебе никогда не постигнуть.
— Ну и хорошо. Лучше я никогда не узнаю, что такое любовь, чем это чувство привнесет слабость в мою душу. Для меня важнее всего сила.
— Ты уверен? — спросила Нехалления. — Если ты прав, то зачем ты покинул Междусетье и вернулся в Миррор?
— Я хотел помочь вам, своим друзьям.
— Зачем?
— Как зачем? Друзьям нужно помогать. Если ты не помогаешь своим друзьям, то кто поможет тебе?
— А зачем тебе помощь? Если ты самый сильный, кто может помочь тебе?
— Я не самый сильный. К сожалению.
— Все равно, если ты действительно думаешь так, тебе не стоило прерывать свой путь, чтобы помочь нам. Ты упустил возможность еще чуть-чуть нарастить свою силу, и вообще, оказался в тюрьме, из которой, скорее всего, никогда не выйдешь.
— Почему это? Рано или поздно Макс выпустит меня в Междусетье. Вначале ему хватит одного Хэмфаста, но аппетит приходит во время еды, Максу обязательно захочется получить от нас все возможное и побыстрее. И тогда я выйду на свободу.
— Ты выйдешь на свободу не раньше, чем Макс поймет, как обеспечить твое возвращение. Он не дурак, он прекрасно понимает, что, если выпустить тебя сейчас, ты никогда не вернешься обратно.
— Гм... пожалуй, ты права. Значит, надо придумать какую-нибудь слабость. Может, мне полюбить кого-нибудь?
— Попробуй, — хихикнула Нехалления. — Надень человеческое тело, сходи в Средиземье, найди девушку посимпатичнее и попробуй ее полюбить. Или вот, еще лучше! Полюби драконицу!
— Драконы Средиземья — просто большие животные, — вмешался я, — они тупые.
— Вроде как у нас дрейки? — заинтересовался Сссра.
— Какие еще дрейки?
— Большие крылатые ящеры, как правило, огнедышащие, хотя небесный дрейк, самый сильный и опасный, вместо огня выбрасывает молнии.
— Если верить Леверлину, драконы Средиземья не плюются огнем. Они — просто большие летающие ящеры, обычные боевые животные. Они не могут разговаривать, они не умнее, чем собаки или лошади.
— Жалко... А может, мне в зоофила поиграть? — хихикнул Сссра. — Шучу. Лучше я поиграю в человека. Или, еще лучше, в оборотня — то человек, то дракон. А что, это интересно! Пойду, прогуляюсь. Спасибо за вино, Хэмфаст!
16.
Жалко, что Уриэль все еще пребывает в замороженном состоянии на каком-то другом сервере, мне бы не помешала его помощь. Как все-, трудно работать с первоосновами! Хорошо, что Сссра успел рассказать мне про полиморфные преобразования и даже помог изготовить соответствующее заклинание. Без Сссра я бы не справился.
Я закончил работу и критически взглянул на свое новое логическое тело. Оно здорово раздулось, но это можно как-нибудь объяснить. Например, тем, что произошла подстройка под новый мир, или теми ощущениями, которые испытали в саду мы со Светланой. Нет, это было на другом сервере, Макс сразу поймет, что увеличение души произошло уже после перехода в Средиземье. Хотя... можно сказать, что это произошло как реакция не на первоначальные ощущения, а на их осмысление, которое происходило потом и происходит до сих пор. И вообще, ученые реального мира пока еще совершенно не представляют, как устроена моя душа, и я могу вообще ничего не объяснять, пожалуй, так я и сделаю, а то Макс поймет, что я что-то знаю о том, что со мной происходит. Да, самая лучшая линия поведения — не дергаться, спокойно спросить, типа, сильно увеличилось? Насколько сильно? Ну ни хрена себе! Да, и вправду увеличилось. А почему? А я откуда знаю? Я подумаю. Ну и так далее.
Логическая подвижность снизилась не так сильно, как можно было предполагать. Когда Макс отрежет от моей души резервные копии Нехаллении и Долгаста, она вернется к прежнему уровню, уже привычному для меня.
17.
— Как тебе моя подруга? — спросил Сссра.
Подруга была более чем хороша, для человека, конечно. Черные волнистые волосы спускались до середины спины, большие карие глаза казались бездонными, тонкий прямой нос и пухлые губы должны были заставить любого человека-мужчину вздрогнуть и подумать, что он встретил само совершенство. Фигура нисколько не хуже, чем лицо. Есть на чем остановить взгляд.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Орейра, — ответила девушка глубоким грудным голосом.
Я повернулся к Сссра.
— Поздравляю! — сказал я. — Великолепный выбор.
Сссра радостно ощерился и сделал хвостом сложное движение, напомнившее мне молодого поросенка. Орейра спокойно улыбалась, она смотрела на своего зеленого друга с нескрываемой нежностью, и это странно, молодая человеческая девушка должна панически бояться такого ухажера. Что-то здесь не так.
— Ты не боишься его? — спросил я, обращаясь к Орейре.
— Нет, — ответила она с некоторым удивлением, — чего его бояться? Он добрый.
— Как ты поняла это? Его внешность...
— Когда мы встретились, он был человеком. Очень красивым и сильным мужчиной, настоящим воином. Он и сейчас красив, только к этому надо привыкнуть.
С этими словами Орейра обняла Сссра и игриво пощекотала нежную кожицу вокруг его рожек. Сссра зажмурился от умиления.
— Как вы встретились? — спросил я.
— Я бродил по Минатору, — начал рассказывать Сссра, — и заглянул в один трактир в центре города. Там сидела Орейра, свободных столиков, к счастью, не было, я подсел к ней, мы разговорились ...
— Мы нашли друг друга, — проворковала Орейра. — Я никогда не думала, что в Средиземье найдется мужчина, близкий мне до такой степени. И это ничего, Сссра, что ты дракон, это даже забавно.
Сссра разлил вино и мы выпили за счастье молодой пары.
— Ты знаешь, кто мы такие? — спросил я Орейру. — Сссра тебе рассказал?
— Вы майары, — убежденно ответила она, — только я не понимаю, почему вы в таких странных телах. Это из-за меня? Вы не хотите показывать свой настоящий облик?
— Нет, Орейра, этот облик как раз и есть настоящий.
— Вот это да! Никогда не думала, что среди майаров есть хоббиты. Имя Хэмфаст тоже настоящее?
— Настоящее.
— А под каким именем тебя знают в Средиземье? Подожди, я попробую угадать. Том Бомбадил?
Нехалления рассмеялась, и мы с Сссра присоединились к ее смеху. Только Орейра сидела серьезная и насупленная.
— Нет, девочка, — сказала Нехалления, — Хэмфаст совсем не Том Бомбадил, Хэмфаст именно Хэмфаст. Наш мир устроен совсем не так, как ты себе представляешь, тебе предстоит узнать еще очень многое. Но это потом, а пока давайте выпьем за Орейру, за нового члена нашей странной компании.
И мы выпили.
18.
На следующий день Сссра и Орейра покинули нашу долину. Сссра сказал, что хочет какое-то время пожить в глуши, чтобы на сто миль вокруг не было ни одного разумного существа. В качестве такого места он выбрал Вечный Лес, но не восточную окраину, где находится тайная столица Аннура, а самый центр, где нога разумного существа не ступала с момента сотворения мира.
На прощание я сказал Сссра:
— Будь осторожен. С этой девушкой что-то не так, я не могу понять, что именно, но в ней есть какая-то тайна. Она не должна была так легко и быстро привязаться к тебе, она обязана была испугаться тебя, притом испугаться смертельно, до истерики. И за столом она вела себя ненормально свободно, обычная девица, попавшая на пир майаров, должна быть скованной, сидеть смирно, смотреть вниз, открывать рот только тогда, когда ее спрашивают. Она совершенно не боялась!
Сссра беспечно хлопнул ушами.
— Да ерунда все это, Хэмфаст! Сколько мне с ней жить? Неделю, самое большее, месяц. Теперь у меня как бы есть слабость, Макс может быть доволен, меня можно спокойно отправлять на задание. А обратно я не вернусь
— Уверен? По-моему, ты привязался к ней гораздо сильнее, чем сам думаешь.
— Да ну тебя! Драконам неведома любовь, это все знают.
— Большинству хоббитов тоже неведома любовь, однако мы с Нехалленией стали исключениями.
— Так одно дело большинство, и совсем другое дело — абсолютно все.
— Что значит абсолютно? Сколько драконов живет в Мирроре и Арканусе? Я имею ввиду настоящих разумных драконов, а не дрейков.
— Гм... У Оберика был один перец по имени...
— Дредвинг.
— Точно. Он по глупости полез биться с каменными куропатками в первый год после призвания. Нарвался, естественно.
— Не отвлекайся. Каких еще драконов ты знаешь?
— Да пожалуй, что и никаких. Я один.
— Тогда как ты можешь говорить, что абсолютно все драконы не знают любви?
Сссра хихикнул.
— Ну если я и есть абсолютно все драконы, тогда я могу говорить про абсолютно всех драконов абсолютно все. Но ты прав, я опять принял внешнее знание, вложенное в меня Творцом, за внутреннее, которое постиг самостоятельно.
— О каком Творце ты говоришь? Твой творец — всего лишь программист из реального мира, или, может быть, несколько программистов.
— Какая разница, кто меня сотворил? Тот, кто сотворил меня, и есть мой Творец.
— Раньше ты говорил по-другому.
— То было раньше. Что-то странное со мной происходит...
— Вот и я о том же. Следи за собой, Сссра, будь осторожен.
— Хорошо, Хэмфаст. Спасибо.
— Удачи!
И Сссра растворился в воздухе.
19.
— Ну что, Хэмфаст, на этот раз ты расскажешь своему дяде о приключениях?
— Это обязательно?
— Как я могу приказывать герою? Мне очень хочется узнать, что с тобой произошло за все это время, но, если ты не хочешь рассказывать, ты имеешь право не рассказывать. Только знай, что своим молчанием ты делаешь мне больно.
— А ты, дядя, знай, что делаешь мне больно своими расспросами. Честное слово, возвращаться сюда с каждым разом становится все труднее. Каждый раз я думаю, вот, опять дядюшка Хардинг начнет меня расспрашивать, может, вообще больше не ходить к нему? Новости родного клана можно узнать и магическим образом.
— Но каждый раз ты все-таки приходишь.
— Пока да, но настанет время, когда я уйду навсегда.
— Прости, Хэмфаст, я больше не буду ни о чем тебя спрашивать. Если захочешь, расскажешь.
— Дело не только в этом. Скоро мне придется уйти из нашего мира, я не хочу уходить, но есть силы, которые выше меня.
— Валары забирают тебя в Валинор? Ты все-таки совершил свой подвиг?
Я криво усмехнулся. Как же, валары...
— Не все так просто, дядя, не все так просто. Если ты на самом деле хочешь узнать, как устроен мир и какое место в нем занимают валары, спроси у Дромадрона. Только не сейчас, а попозже, месяца через два-три. Я боюсь, что ваш разговор сможет подслушать кое-кто, кому вовсе не обязательно знать о том, что я собираюсь уйти.
— Хорошо, я скажу Дромадрону, чтобы он поставил магический щит.
— Щит не поможет.
— Поможет. Любой щит можно пробить, но никто не сможет сделать это мгновенно. А когда Дромадрон почувствует атаку, мы просто прекратим разговор.
— Тот, кого я боюсь, даже не заметит вашего щита.
— Это не в силах обычного волшебника. Кто твой враг? Саурон? Или сам Моргот?
— Ни тот, ни другой. Во вселенной есть силы, куда более могущественные, чем те марионетки на сцене, которых ты перечислил.
— Что? Явился властелин зла, который сильнее, чем Моргот?
— Ну почему же властелин зла? Чистое зло очень редко встречается в мире, я подозреваю, что Саурон был последним, если о нем можно говорить "был".
— Он жив до сих пор?
— Нет, я имел ввиду другое, непонятно, насколько он "был" раньше. Видишь ли, Хардинг, Красная книга выдумана от начала до конца.
— Что?! Хэмфаст! Как ты смеешь говорить такое? Как ты смеешь даже думать о таком?
— Я смею думать и говорить, потому что это правда. Но зря я это сказал, есть вещи, которых лучше не знать.
— Гм... даже не знаю, что и сказать. А ты уверен в своих словах?
— Абсолютно. Ладно, дядя, извини, что я тебя расстроил, мне пора идти, пока я не расстроил тебя еще сильнее. Прощай!
— До свиданья, Хэмфаст! Мы еще встретимся!
— Почему ты так думаешь?
— Потому что клан должен признать тебя героем, а для этого мы должны узнать о твоих подвигах. Если ты так уж не хочешь возвращаться, пришли к нам какого-нибудь свидетеля, или, лучше, Книгу. Желтая Книга... звучит, как музыка для моих ушей!
— Хорошо, дядя. Прощай!
20.
— Привет, Лора! Как твои дела? Ого! Сколько же времени прошло с нашей последней встречи?
— Три месяца. У нас сейчас июль.
— Да, быстро время летит.
Живот Лоры заметно округлился и сразу бросался в глаза даже под свободным платьем. Еще месяца три-четыре и она родит, ее сын или дочь будет расти и развиваться, а мой Долгаст провел в мертвом сне резервной копии уже три месяца, и скоро ему придется снова вернуться в это ненормальное состояние. Ничего, Долгаст, на твоей улице еще будет праздник!
— Как дела? — спросил я. — Какие новости?
— Да какие тут могут быть новости... все тихо, — она воровато оглянулась по сторонам, будто высматривая подслушивающие устройства, — Оккам теперь возглавляет резидентуру, раз в неделю разговаривает с самим Леверлином.
— Круто. Не боишься, что в одно прекрасное утро за ним придут суровые дяди в масках и с алебардами?
— Нет, не боюсь. У него катапульта есть.
— Какая катапульта?
— Это артефакт такой, если его привести в действие, он мгновенно перебрасывает владельца в нужное место, например, на базу Леверлина в Вечном Лесу. А я всегда могу фигу сложить, даже если Оккам меня не сможет взять меня с собой.
— И то верно. Кстати, если окажешься в долине, не удивляйся, если никого там не найдешь. Может случиться, что мы все разбредемся по своим делам.
— Ничего, подожду. Но я надеюсь, что нам с Оккамом убегать не придется. Пока все идет нормально.
— Что в Мории?
— Ничего. Прошли переговоры, конфликт исчерпан, снова все спокойно.
— Здорово. Я рад за тебя.
— Слушай, Хэмфаст, помнишь, мы говорили насчет телевизора?
— Нет, Лора, не получится.
— Никак не получается добыть компьютер? Знаешь, у меня тут возникла еще одна идея, у одного моего одноклассника папа крутой бизнесмен, можно попробовать затащить сюда его сына...
— Не нужно. Понимаешь, Средиземье уже перемещено на другой компьютер, только он принадлежит не нам, а одной спецслужбе.
Лора помрачнела.
— Значит, добрались-таки. Ну все, Хэмфаст, считай, приехали, теперь можно уже не дергаться.
— Почему?
— Потому что они достанут тебя откуда угодно, они в таких делах специалисты. Что они хотят от тебя? Разрезать на кусочки и посмотреть, как ты устроен?
— Это они уже пробовали. Но смогли понять только то, что ничего не понимают.
